Мышеловка с выходом

Часть 2. Проснись

— Надеюсь, электроды не будут мешать вам? — спросила психолог, прикрепляя датчики к голове Светланы. — Расскажите в деталях про второй день замирания, когда вы в кремлевскую больницу пошли. Особенно интересует причина несчастного случая в палате.

— Собственно, я уже все на бумаге изложила, — пожала плечами женщина, — день назад следователю.

— Бумага это одно, а когда проговариваешь вслух, то намного больше деталей выясняется, — заметила психолог. — Много времени это не займет.

— Мне все равно взаперти делать нечего, — усмехнулась Светлана, — пятый день сижу как узница. Уже с ума схожу без детей. Как там они?

— Ребята просто молодцы, у них все нормально, — ободряюще улыбнулась психолог, — и поверьте, скоро все разрешится. Мы же должны разобраться. Кроме вас, никаких свидетелей событий трех дней замирания нет. Живых свидетелей…

— Да, да, конечно, — закивала Светлана, — я готова…

Утром, после скорого завтрака, Эдуард Михайлович предложил нам пойти в кремлевскую больницу, что на Воздвиженке. Это примерно минут двадцать быстрым шагом от Кремля. У меня сложилось ощущение, что старик придумал какой-то план заранее…

Полутемные коридоры с замершими людьми в белых халатах производили зловещее впечатление. Звук шагов гулко отражался от высоких потолков и разносился далеко вокруг. В нос сразу ударил запах неизбежной больничной хлорки и мочи. Организм у замерших хоть и замедленно, но работал, исправно выполняя свои функции. У меня мурашки бежали от этого места, хотелось уйти прочь отсюда, к солнцу. Для чего мы сюда пришли, я так вначале толком и не поняла из объяснений нашего энергичного пенсионера.

— Все очень просто, — рассуждал Эдуард Михайлович, идя по гулким коридорам больницы, — надо попробовать вывести из этого ступора специалиста, в идеале врача нейрофизиолога, а уж он сможет разобраться дальше в причине всего этого замирания.

— Здорово, — усмехнулся Алексей, — подумаешь, всего-то и делов…

— Я как больной со стажем и с приличным набором старческих болячек знаю основное правило врачей, — усмехнулся пенсионер, — не можешь устранить причину — купируй или снимай симптомы.

— Логично, но как это сделать в реальности? Я вот не врач ни разу, — призналась я. — Какие симптомы и как их устранить?

— Ну, это просто, — ответил Эдуард Михайлович, достав увесистый медицинский справочник, — вот здесь ответ. Юноша, почитайте, где закладка, не сочтите за труд. Я вчера перед сном пометки сделал.

— Так, кататонический ступор, признаки, — быстро бежал по тексту Алексей, — восковая гибкость, больной не реагирует на внешний мир… речевое общение невозможно… Терапия… электросудорожная, транквилизаторы из группы бензодиазепинов. Феназепам, диазепам, лоразепам…

Я рассмеялась истерическим смехом, настолько все происходящее показалось мне каким-то нереальным.

— Представила себе, как мы сейчас будем током приводить в чувство замерших людей, — сказала я, смахивая слезы от смеха. — В точном соответствии со справочником.

Эдуард Михайлович остановился около процедурного кабинета и открыл дверь.

— Нет, начнем мы как раз с инъекций лекарств, — возразил пенсионер, — это более понятно. Главное, с дозировкой не переборщить. Ведите замершего, только не врача. Будем тренироваться.

— Совесть мучить не будет? — спросила я. — Ведь юридически мы сейчас совершаем противоправное действие.

— Хотите порассуждать о морали и праве? — удивился Эдуард Михайлович. — И пусть весь мир катится в пропасть?

— Вы как-то много на себя берете, уважаемый, — ответила я, — и не очень понятно, почему.

— У меня, по крайней мере, есть какой-то план, — парировал пенсионер, — и понимание, как действовать. Какие у вас предложения?

— Товарищи, нас всего трое на всю Москву, а может, и страну, — вмешался Алексей, — а вы начали отношения выяснять.

— Ничего личного, — сказала я, — просто начинать эксперименты над живыми людьми, мягко говоря, неправильно.

— Вы хотите вернуть своих детей в нормальное состояние? — спросил Эдуард Михайлович.

— Однако решили уколоть в самое больное место? — удивилась я.

— Блин, старик прав, — сказал Алексей, — это уже не совсем люди, они же овощи почти.

— Ну, тогда приведите своего папу, — заметила я, — и начнем опыты с него, если все овощи.

— Сучка… — процедил едва слышно Алексей, бросая на меня взгляд исподлобья.

Вот тебе и робкий юноша-студент, показал зубки.

— Молодой человек! — повысил голос Эдуард Михайлович. — Я бы попросил соблюдать приличия!

Ситуация складывалась неуютная. Три человека в пустой Москве умудрились повздорить между собой. Я знала этих людей меньше суток, но жизнь могла повернуться так, что мне придется видеть и общаться с ними годами. Только с ними, если замершие люди не придут в себя. И тогда мальчишки так и останутся молчаливыми манекенами, писающими в штаны. На что я готова, чтобы они вернулись в нормальное состояние? Я поняла, что на всё. Даже если придется рисковать всеми замершими людьми во всей Москве. Они мне чужие… Но все-таки бесчеловечный подход старика и студента показался противен.

— Никаких работников МЧС не будет, — с усталостью в голосе сказал пенсионер, — если мы не попробуем спасти всех, то наступит самый настоящий конец. Навсегда.

— Кого лучше вести, мужчину или женщину? — спросила я, открывая дверь и выходя в коридор.

— Мужчину, лет сорока, среднего роста и обычного телосложения, — ответил старик, роясь в лекарствах, — как минимум четырех человек надо. На всякий случай.

Замершие передвигались маленькими шажками, вперив неподвижный взгляд куда-то ввысь. Не понимаю, как они умудряются при этом не спотыкаться?

— Положите первого на кушетку, — кивнул Эдуард Михайлович, — нет желающих сделать инъекцию?

— Не, я пас, — замотал головой студент.

— Я тоже воздержусь, — пожала я плечами.

— Эх, опять всё на мне, — сокрушённо вздохнул старик, — ну, поехали.

Старик долго не мог попасть в вену замершего, сразу было видно, что опыта у него нет. Если бы на месте несчастного находился живой пациент, то он уже обложил бы пенсионера матом. Я отвернулась, не хотелось смотреть на кровь.

— Ну вот, будем ждать, — отошел в сторону пенсионер. — И наблюдать за реакцией.

Замерший, мужчина с редкими волосами, начал бледнеть. Руки и ноги у него мелко задрожали. На какой-то миг лицо у него утратило неподвижное выражение, и он посмотрел осмысленным взглядом. И тут же закрыл глаза, замерев.

— Он… умер? — сдавленно спросил Алексей.

— Да, — старик проверил пульс, — но вы видели! Перед смертью он посмотрел на нас, черт меня подери!

— Да, жестокое лечение, — сказала я, — и что теперь дальше?

— Ну а как вы хотели? С чистыми руками спасать мир? — ответил старик. — Переборщил с дозировкой, наверное.

Я вышла в коридор и закурила, не было сил смотреть на эти медицинские эксперименты. Пусть наш пенсионер на все руки мучает людей, у меня нервы не железные.

— Светлана, я это… извиниться хотел, — неслышно вышел из процедурной Алексей, — нервы на взводе…

— Ладно, студент, проехали, — отрезала я, — сама не сахар. Не куришь?

— Не, — потупился Алексей, — запах дыма не нравится.

— Мне тоже, — усмехнулась я, — на дух не переношу, когда другие дымят. А сама курю.

— Получится что-нибудь у нас? — спросил Алексей, переминаясь с ноги на ногу.

— Не знаю, надо у нашего «менгеле» спросить, — пожала плечами я. — Но верить хочется.

За дверью раздался звон упавших инструментов и крик пенсионера. Потом дверь распахнулась, и на студента налетел один из замерших, оба с криками повалились на пол. Следом из кабинета выскочил пенсионер и чуть не упал в свалку.

— Ожил! Воскрес, голубчик! — радовался старик. — Работает методика!

Виктор Сушков, как звали нашего первого воскресшего, сидел и пил чай, держа кружку дрожащими руками. В больничном буфете нашли пироги, и все с удовольствием обедали на скорую руку. Он долго не мог поверить, что это никакой не розыгрыш, а все происходит на самом деле. Несколько раз вскакивал и подбегал к окну, ожидая увидеть нормальных людей.

— Ничего не помню, — ошалело мотал головой Виктор, — пришел на прогревание, в очереди стоял, и тут как вырубило. А потом раз — и здесь лежу. В голове шумит, пить дико хочется.

— Дозировка лекарства большая, меньше не действует, — сказал Эдуард Михайлович, — побочные эффекты, наверное.

— Так это получается, все как заснули? — в очередной раз удивился Виктор. — Вирус? Война? Ну, расскажите, что произошло.

— Пытаемся понять, — ответил Алексей, — только пока далеко не продвинулись.

— Мне бы домой, жена там… — заволновался Виктор.

— Нельзя так резко, — замахал руками Эдуард Михайлович, — надо понаблюдать еще, мало ли что.

— Нет, надо идти… Надо… — заплетающимся языком сказал Виктор.

Чашка выпала у него из рук, а сам он начал оседать на пол. Дыхание у него стало прерывистым, быстро слабело, а потом и совсем пропало.

— Почти двадцать минут в сознании, — посмотрел на часы Эдуард Михайлович, — и наступает смерть.

— План по массовому приему лекарств откладывается. Спасения не получилось? — спросила я, накрывая Виктора каким-то халатом. — И чего мы добились?

— Да, цена, конечно, высокая, — вздохнул пенсионер, — но мы получили важную информацию.

— Чего тут бесценного? — спросил студент.

— Это нечто, что всех заморозило, действует и сейчас, — ответила я, закуривая сигарету.

— Именно, — важно поднял палец Эдуард Михайлович, — вначале я думал, что всех кроме нас стукнуло каким-нибудь разовым импульсом. Тогда никакие лекарства в чувство не смогли бы привести. А если люди приходят в себя, то значит, это неизвестное поле еще действует, мы просто ненадолго смогли выдернуть человека из-под воздействия.

— Ну а дальше что? — спросил Алексей.

— Это промежуточный этап, — ответил старик, — теперь ищем врача-нейрофизиолога или, на худой конец, невролога, и переходим ко второй части попытки спасения. Пусть они посмотрят, что происходит с мозгом.

— Так мы же их убьем, — удивился Алексей, — навсегда причем.

— Ну, предложите свой план, — пожал плечами пенсионер.

Сколько же всего этих частей, промелькнуло у меня в голове. Старик явно не прост и в прошлом занимался чем-то загадочным. Врача нашли в ординаторской, на втором этаже. В комнате находилось несколько специалистов, которые замерли во время отдыха. Здесь было проще, у каждого красовался бейдж с именем и специализацией. Эдуард Михайлович вколол лекарство нейрофизиологу, уже более умело, и через несколько минут врач кинулся к стоящему в углу кулеру.

— Что вы тут делаете? Вы кто? — ошалело спросил врач, выпив подряд два стакана воды.

— Времени мало, — начал говорить Эдуард Михайлович, — нам срочно нужно, чтобы вы провели обследование одного из замерших.

— У меня штаны мокрые! — удивленно произнес врач.

— Доктор, миленький, потом о штанах думать будете, — раздраженно сказала я, — у нас тут конец света на носу. Минут через двадцать вы снова вырубитесь.

— Дайте сообразить, — подумал врач, запахивая халат, — можно быстро сокращенную электроэнцефалографию. Тут кабинет функциональной диагностики рядом. Буду с ходу расшифровывать.

На замершего надели шапку с датчиками, и из аппарата поползла лента с пиками сигналов.

— Если бы я сам не видел, то, наверное, точно не поверил, — удивился врач, — слабый альфа-ритм, смешанная активность в мозге… какая-то асинхронность в ритмах полушарий. Словно шум какой-то.

— Доктор, переведите на нормальный язык, — сказал Алексей, — мы же не специалисты.

— Если коротко, то такое ощущение, что мозг словно шумит. Основные его части, скорее всего, лимбическая система, подает хаотические сигналы.

— Чуть-чуть понятнее, но все равно не ясно, — вздохнул Эдуард Михайлович, — нам бы попроще… Как для обычных смертных.

— Если коротко, то у человека не один мозг, а как бы три, каждый из которых выполняет свою функцию, — продолжил врач. — Самый древний — ствол головного мозга, его еще рептильным называют, это инстинкты. Потом лимбический мозг, эмоции, память и реакции, и, наконец, неокортекс, самый молодой, начал появляться несколько миллионов лет назад. Он отвечает за разумное поведение. Они все в связке работают, конечно.

— А сейчас что не так? — поинтересовался Алексей.

— Судя по результатам, части, входящие в лимбическоий мозг, словно стали шум гнать. Первый раз такое вижу, но электрическая активность это четко показывает. И работа всего мозга разладилась. Но основные инстинкты, дыхание — функционируют.

— Что может быть причиной? Какое-нибудь пси-излучение? — спросил пенсионер.

— Ну, кроме физического вмешательства — ничего. По крайней мере, я не знаю, — ответил врач. — Словно часть функций просто выключили, перевели в спящий режим. Но как это сделано?

— Вы можете что-то придумать, что переведет мозг в нормальный режим? — не отставал Алексей.

— Скорее всего… всего… нет… — постепенно замирая, пробормотал врач, — надо… устранить… влияние…

— Немногим больше пятнадцати минут, — посмотрел Алексей на часы, — у всех по-разному срабатывает лекарство.

— Итак, коллеги, вот мы и выяснили природу и механизм действия этого загадочного нечто, — набирая лекарства в карманы, сказал Эдуард Михайлович, — теперь надо обмозговать, что с этой информацией делать дальше. И будет ли это дальше. Предлагаю сворачивать наши эксперименты и возвращаться на нашу импровизированную базу, в ГУМ.

— Все, кому вы вводили препараты, впоследствии умерли, — сказала психолог, когда Светлана закончила свой рассказ, — кома из-за передозировки, с остановкой дыхания.

— Надо было ничего не делать? — со злобой спросила Светлана.

— Я этого не говорила, — подняла руки психолог, — просто хотела понять, осознавали ли вы в тот момент, что убиваете людей.

— Конечно, я вначале была против, — возразила Светлана, — и сама точно не смогла бы всё это делать. Благодаря активности нашего пенсионера, который и взял на себя всю работу, мы ведь и сидим тут, беседуем. Кстати, как он там?

— Нормально, — коротко ответила психолог, — думаю, вам можно будет всем увидеться. Почему не спрашиваете, как дела у Алексея?

— Не знаю, всё равно, наверное, — пожала плечами Светлана, — не понравился он мне. Балласт какой-то, если откровенно.

— Спасибо за уделенное время, — поднимаясь, сказала психолог, — вы очень помогли.

— А вы не можете помочь мне? — спросила Светлана. — Очень хочется курить, а сигарет нет.

— Это сделано в целях безопасности, — виновато улыбнулась психолог, — я ничего не могу поделать. Но я думаю, терпеть осталось недолго. Кстати, вам врач не нужен?

— Врач? Зачем? — удивилась Светлана.

— Повязку на ране сменить, — уже подходя к двери, ответила психолог.

— Не надо, это же царапина обычная, — покачала головой Светлана.