Мятежные миры

Глава 10

Столетиями раньше бродячая планета прошла мимо беты Креста. Планеты, не имеющие своих солнц, не такая уж редкость, но в астрономически безбрежных просторах натолкнуться на такую планету — почти чудо. Этот шар пролетел мимо и перешел на гиперболическую орбиту. Приблизительно равная Терре по величине, планета еще во времена своей пылкой юности успела отравить свою атмосферу ядовитыми газами. Затем, когда ее внутренний жар улетучился в космическое пространство, эта атмосфера замерзла. Огромное голубое солнце, мимо которого она прошла, вскипятило ее океаны и расплавило атмосферу. Несколько лет на планете безумствовали штормы. В конце концов космический холод снова вернул себе свои владения, и этот короткий инцидент не имел бы никакого значения, если б не приключился в старые добрые дни Торгово-технической Лиги и не был замечен теми, кто понял, какие колоссальные прибыли можно из этого извлечь. Синтез изотопов в тех гигантских количествах, которые требовались цивилизации, основанной на космических перелетах, был узким местом тогдашней экономики. Моря и атмосфера использовались для охлаждения, континенты — для свалок радиоактивных отходов. Если небесное тело было безжизненным, оно, как правило, оказывалось слишком холодным или слишком раскаленным для использования. И вдруг появляется Сатана с идеальной температурой с точки зрения производства расщепляющихся материалов. И как только штормы и землетрясения утихли, на планету хлынули орды предпринимателей.

В Темные Времена собственность, легальная принадлежность, инвестиции и доходы, каждый аспект взаимоотношений с обжитой частью Вселенной менялись для Сатаны так же, как и для всех остальных миров. На какое-то время ее забросили. Но ведь там и раньше никто не жил. Ни одно живое существо не могло жить в этой ядовитой атмосфере и в условиях убийственного радиоактивного фона. Роботы, компьютеры и автоматика — вот обитатели Сатаны. И они продолжали функционировать, даже когда цивилизации распадались, сражались друг с другом и снова поднимались из руин. Когда же какой-то имперский аристократ направил туда автоматически пилотируемый грузовик, автоматы доверху нагрузили его сокровищами.

Защита Сатаны стала главной причиной создания системы гарнизонов и колонизации планет в секторе альфы Креста.

Диск Сатаны темнел на фоне созвездий, видимых на экранах командной рубки Хью Мак-Кормака. Бета уже давно уменьшилась и превратилась всего лишь в самую яркую звезду среди прочих. Но машины не нуждаются в естественном солнечном свете. На экранах был виден шар, окутанный дрожащими газовыми испарениями, слабое свечение облаков и океанов с черными пятнами — надо полагать, сушей. Это была унылая пустыня, особенно если вы выводили на экран изображение ее поверхности: безжизненные горы, бездонные провалы, голые каменные равнины, холодные мертвые моря, окутанные вечной тьмой, нарушаемой лишь светом редкого фонаря или голубым свечением радиоактивных горных пород. И ни звука, кроме воя ветра или наката стерильных вод океана на берег, и никаких событий в течение многих веков, кроме бездушной, бессмысленной работы машин.

Но для Хью Мак-Кормака Сатана означала Победу! Он отвел глаза от этой планеты и дал им возможность отдохнуть, направив взгляд в открытый космос. Туда, где сверкали созвездия. Туда, где сейчас гибли люди.

— Мне надо было быть там, — сказал он. — Надо было настоять на своем.

— Вы там ничего бы не сделали, сэр, — ответил ему Эдгар Олифант. — Раз тактические диспозиции разработаны и вручены, игра идет сама собой. А вас могли убить.

— Вот то-то и отвратительно, — буркнул Мак-Кормак, изо всех сил стискивая руки. — Мы сидим тут на орбите в уюте и безопасности, а там идет битва, чтобы сделать меня императором!

— Но вы же еще и Главнокомандующий, сэр. — Сигара во рту Олифанта дергалась и дымила, пока он говорил. — Вам надлежит быть там, куда стекается вся информация, и принимать решения в тех случаях, когда происходит нечто непредвиденное.

— Да знаю я, знаю! — Мак-Кормак почти бегал взад и вперед из одного конца балкончика, на котором они стояли, в другой. Под ними лежал шелестящий комплекс компьютеров; люди, согнувшиеся над письменными столами и консолями, посыльные, которые на цыпочках входили в зал и выходили из него. Никто — начиная от адмирала — не был озабочен такой чепухой, как соблюдение внешних признаков субординации. У них были гораздо более важные дела по координации сражения против флотилии адмирала Пиккенса. О том, где они находятся, Пиккенс узнал от герцогской стражи, разбитой и изгнанной из этих краев, и вот теперь флот Мак-Кормака был обнаружен. Даже понимание взаиморасположения кораблей и их энергетических возможностей было не по силам человеческому уму.

Адмирал же проклинал себя за то, что «Персей» стоит тут на приколе, тогда как каждая лишняя пушка — дело жизни и смерти для его флота, сражающегося против превосходящих сил противника. Ведь этот корабль — один из двух дредноутов класса «Нова», которыми он располагал. Но никакое другое судно не имело всего необходимого оборудования.

— Мы могли бы поучаствовать в драке, помимо своих функций, — сказал он. — Мне приходилось действовать так в прошлом.

— Но это было до того, как вы стали Императором, — ответил Олифант.

Мак-Кормак остановился и с гневом поглядел на него. Толстяк продолжал жевать свою сигару и спокойно закончил мысль:

— Сэр, у нас очень мало по-настоящему деятельных союзников. Большинство из них способны только возносить молитвы, чтобы не принять участия в борьбе ни на той, ни на другой стороне. Зачем им рисковать всем, что у них есть, ради революции, когда они не уверены, что вы подарите им счастливое будущее? Мы, конечно, могли бы рискнуть своим центром управления. Но вами мы рисковать не можем. Без вас революция заглохнет еще до того, как сюда прибудут подкрепления с Терры, чтобы подавить ее.

Мак-Кормак сжал кулаки и перевел взгляд на Сатану.

— Извините меня, — пробормотал он. — Я вел себя как ребенок.

— Вполне простительно, — откликнулся Олифант, — ведь двое ваших сыновей сейчас участвуют в бою.

— А сколько там чьих-то еще сыновей? Человеческих или инопланетянских… они умирают, их калечат… Ладно! — Мак-Кормак оперся о поручень балкончика и стал всматриваться в большой дисплей, расположенный прямо под ними. Его разноцветные огоньки передавали лишь часть информации — в свою очередь ненадежной и неполной, — которая обрабатывалась множеством компьютеров. Но подобные трехмерные изображения нередко стимулировали возникновение гениальной мысли, чего ни одной цивилизации еще ни разу не удалось извлечь из электронных мозгов.

Если верить этому изображению, тактика адмирала была обоснованной. Он постулировал, что разрушение заводов на Сатане осторожный Дейв Пиккенс сочтет катастрофически большой экономической потерей. А поэтому сторонники Джосипа будут строго придерживаться тактики — ни в коем случае не приближаться к самой планете. А стало быть, у сил Мак-Кормака окажется надежное убежище, что сделает для них возможными такие действия, которые в других условиях были бы сочтены безумными. Конечно, Пиккенс мог бы и с ходу рвануться в атаку, отбросив соображения осторожности. Такая возможность тоже была предусмотрена. Если бы так случилось, то Мак-Кормак должен был бы без сожаления воспользоваться Сатаной как щитом. Будет ли Сатана уничтожена или же станет добычей его флота, все равно продукция этой планеты не попадет в руки врага. И в свое время это неизбежно вызовет нехватку расщепляющихся материалов и последующее ослабление Империи.

Но было похоже, что Пиккенс решил не рисковать, а следовательно, будет разбит.

— Ну а если мы победим, — спросил Олифант, — то что будет дальше? — Эта тема обсуждалась многократно, часами, но Мак-Кормак был рад отвлечься от мыслей о сражении.

— Это будет зависеть от того, какие силы окажутся у противника. Мы хотим установить контроль над возможно большим объемом пространства, но так, чтобы не слишком сильно растянуть свои коммуникации и не рассредоточить свои силы. Снабжение и материально-техническое обеспечение — для нас проблемы более тяжелые, нежели собственно военные действия. Пока мы еще слишком плохо организованы, чтобы восполнить свои потери или просто обеспечить нормальные потребности.

— Мы будем атаковать Ифри?

— Нет. Это слишком опасно. Если нам удастся отрезать их, мы выполним ту же задачу, но более экономными средствами. Кроме того, эта база скоро понадобится нам самим.

— А Ллинатавр? Я хочу сказать… Ведь у нас есть информация, что ваша супруга была взята под охрану каким-то имперским агентом… — Олифант смолк, увидев, к каким результатам привела его речь, вместо того чтобы успокоить Мак-Кормака.

Мак-Кормак, словно окаменев, долго молча стоял, глядя на Сатану. Наконец он с трудом выговорил:

— Нет, они будут защищать его всеми наличными силами. Что же до Катавраянниса, то он будет уничтожен. А о Кэтрин забудьте. Мало ли их — таких Кэтрин.

«Может ли Император позволить себе другие мысли?» Экран пискнул и включился. На нем появилось чье-то радостное лицо.

— Сэр!.. Ваше величество… Мы победили!

— Что? — Мак-Кормаку потребовалась целая секунда, чтобы понять смысл сказанного.

— Точно, Ваше величество! Донесения отовсюду, непрерывным потоком! Конечно, окончательные подсчеты еще не сделаны, но… хм… у нас нет никаких сомнений. Все ясно, будто мы читаем их собственные коды…

Какая-то часть расщепленного сознания Мак-Кормака зацепилась за эти слова. Имелись в виду не передачи от человека к человеку, а от машины к машине. Коды теперь не просто менялись. Ключевые компьютеры получали задание составить уже не новые коды, а изобрести совершенно новый язык, который другие компьютеры должны были выучить и использовать. Поскольку базовые элементы этого языка определялись случайными факторами, то дешифровка противником исключалась. Она была если не невозможна, то настолько трудоемка, что не могла уложиться во время действия данного кода. Поэтому разговоры в космосе между судами, входившими в состав флота, были для неприятеля неразрешимой загадкой, а для самого флота — безотказным средством сообщения. Шансы на дешифровку кода служили оправданием для множества попыток захвата кораблей, но такие попытки редко бывали результативными. Как правило, они вели лишь к появлению еще более изощренных кодов. Вот если бы узнать сам язык, на котором говорили враждебные машины…

Нет. Все это мечты среди белого дня… Мак-Кормак снова обратился к экрану.

— Потеря «Дзеты Ориона» доконала их. Бегут во всех направлениях. — Надо бы что-то делать. Надо бы преследовать их, пока они бегут, но не слишком далеко. Нужны новые тактические импровизации. — Хм… мы получили подтверждение, что «Лисица» цела. — Корабль Джона… — Пока нет донесения с «Нового Фобоса», но особых опасений за его судьбу не возникает.

— Корабль Колина. Боб со мной.

— Одну минуту, сэр, поступило важное сообщение… Сэр, подтверждается, что «Ахилл» получил серьезные повреждения. А ведь это почти наверняка их флагман. Теперь им от нас не уйти. Мы слопаем их поодиночке. — Дейв, жив ли ты?

— Отлично, капитан, — сказал Мак-Кормак. — Я сейчас присоединюсь к вам в командной рубке.

Снелунд позволил адмиралу в его расшитой золотом синей форме простоять навытяжку еще некоторое время дабы тот ощутил свое полное ничтожество, а сам пока небрежно вынул сигарету из украшенного драгоценными камнями портсигара, размял ее пальцами, вдохнул аромат настоящей, выращенной на Терре Королевской марихуаны, поднес к сигарете зажигалку, изящно раскинулся на троне и глубоко втянул дым. Больше в зале не было никого, кроме неподвижных горзуни. Динамики были выключены. Живая картина работала, но музыку отключили, так что лорды и леди в полумасках двигались по залу беззвучно, в двухстах световых годах отсюда и полстолетия назад.

— Как это очаровательно, — протянул Снелунд, кончив курить. Он кивнул крупному седовласому мужчине, который молча дожидался все это время. — Вольно!

Это не слишком подбодрило Пиккенса.

— Сэр… — Его голос звучал теперь тоньше, чем раньше. Он постарел за одну ночь.

Снелунд прервал его мановением руки:

— Не вибрируйте, адмирал. Я прочел ваш доклад. Знаком и с ситуацией, возникшей после вашего поражения. Я ведь не совсем безграмотен, даже если речь идет о вашей пошлой флотской прозе, хоть и являюсь губернатором. Не так ли, адмирал?

— Так точно, ваше превосходительство…

Снелунд откинулся на спинку, скрестил лодыжки, опустил веки.

— Я вызвал вас сюда не для того, чтоб вы viva voce*[5] повторили мне то, что я уже прочел, — продолжал он мягко. — Нет, я хотел поговорить с вами откровенно, поскольку беседа будет протекать с глазу на глаз. Скажите, адмирал, что вы мне посоветуете?

— Это… в моем докладе… сэр…

Снелунд изогнул брови. По щекам Пиккенса струями бежал пот.

— Слушаюсь, сэр, — выдавил он из себя. — Оставшиеся у нас силы не так уж сильно уступают силам… силам врага. Если считать вместе с теми кораблями, которые к Сатане не ходили. Мы можем сконцентрировать войска в небольшом пространстве космоса и удерживать его, отдав противнику все остальное. Мерсейский кризис не будет продолжаться вечно. Когда мы получим подкрепления, тогда мы пойдем в решающий бой…

— Ваш последний и решительный бой меня несколько разочаровал, адмирал.

Тик передернул угол рта Пиккенса.

— У губернатора есть мое прошение об отставке.

— И он ее не принял. И не примет.

— Сэр?.. — Челюсть адмирала отвисла.

— Успокойтесь. — Снелунд сменил тон с язвительного сарказма на добродушный, в его голосе вместо ленивого юмора теперь звучали четкость и прозорливость. — Вы не опозорили себя, адмирал. Вы просто вступили в схватку с более талантливым человеком. Вы оказались менее умелы, и ничто не могло избавить вас от поражения. И все же вам удалось спасти половину своих сил. У вас мало воображения, но у вас есть опыт. В эти времена всеобщей деградации опыт — великая драгоценность. Нет, мне не нужна ваша отставка. Я хочу, чтоб вы продолжали командовать.

Пиккенс весь дрожал. В его глазах стояли невыплаканные слезы.

— Садитесь, — предложил Снелунд.

Адмирал забился в самый уголок мягкого кресла. Снелунд, продолжая играть, придвинул к себе сигареты и табак, но позволил Пиккенсу обрести некоторое равновесие, после чего продолжил:

— Компетентность, профессионализм, отличная организованность и прекрасное руководство — все это обеспечите вы. Я же дам вам воображение. Другими словами, с этой минуты я буду ставить вам стратегические зада-аи которые вы будете неуклонно выполнять. Вам ясно?

Его вопрос прозвучал как свист бича. Пиккенс сглотнул слюну и хрипло каркнул:

— Да, сэр.

Для Снелунда это была ювелирная работа — все последние дни он последовательно превращал этого офицера в желе, нисколько не умаляя при этом его профессиональной пригодности. Это было восхитительное и возбуждающее занятие.

— Ладно, ладно. Кстати, можете закурить, если угодно, — сказал губернатор. — И давайте я изложу вам свои планы. Первоначально я намеревался оказать кое-какое давление на Мак-Кормака с помощью леди Мак-Кормак. Но затем этот болван Флэндри исчез вместе с ней. — Злоба кипела в Снелунде, как жидкий гелий. — У вас есть какие-либо сведения о том, что с ними произошло?

— Нет, сэр, — ответил Пиккенс. — Наш разведывательный отдел пока еще не успел проникнуть в штаб противника. На это нужно время… Э-э… из очень обрывочной информации следует, что она, по-видимому, не воссоединилась с мужем. Но мы ни слова не слышали о ее прибытии куда-то еще, например на Терру.

— Ладно, — оборвал его Снелунд. — Не завидую гражданину Флэндри, когда я вернусь обратно на Терру. — Он молча курил некоторое время, пока не остыл. — Впрочем, это не так уж важно. Вся картина изменилась. Мне придется продумать все ходы заново. То, что предлагаете вы: разрешить Мак-Кормаку захватить большую часть сектора без сопротивления, а потом сидеть и ждать помощи, представляется мне консервативным курсом. А потому — смертельно опасным. Мак-Кормак будет рассчитывать именно на него. Дайте ему объявить себя императором на нескольких десятках миров, дайте ему воспользоваться их ресурсами и организовать их защиту со свойственной ему дьявольской энергией, и вполне возможно, что когда сюда явятся силы Терры, они уже не смогут его сместить. Оцените его короткие коммуникационные линии, популярность, энтузиазм, который всячески возбуждают его пропагандисты и ксенологи. Оцените вероятность все новых и новых предательств и перехода на его сторону, если его дела пойдут хорошо. Оцените вирус, который распространится за границы этого сектора по всей Империи, и вы поймете, что может случиться и так, что в один прекрасный день он с триумфом въедет в Аргополис.

Пиккенс, заикаясь, произнес:

— Я-я-я думал об этом, ваше превосходительство.

Снелунд только расхохотался.

— Далее. Если принять, что Империя сможет раздолбать его, как вы думаете, что произойдет с вами и, что еще более важно, со мной, если мы встанем на вашу точку зрения? Нам вряд ли принесет награды то, что мы сначала допустили мятеж, а потом не сумели его подавить. Досужие языки поднимут крик. Умники начнут качать головами. Соперники воспользуются возможностью очернить нас. И наоборот, если мы сумеем сломить Мак-Кормака сами, без чужой помощи, проложив дорогу моему ополчению, чтоб оно выкорчевало измену на планетах… Что ж, победные трофеи — универсальная валюта. Она поможет нам обрести многое, если мы потратим ее с умом. Рыцарское звание и новые чины вам, возвращение ко двору его величества — мне. Я прав?

Пиккенс облизал пересохшие губы.

— Интересы личностей не следует учитывать. Во всяком случае не тогда, когда миллионы и миллионы жизней…

— Но они-то тоже личности, не так ли? И если мы будем служить своим интересам, то тем самым будем служить и Империи, то есть будем выполнять то, что поклялись делать. Давайте-ка позабудем всякие прекраснодушные сопли и вопли. Будем заниматься делом, и мы подавим этот мятеж.

— И что же предлагает губернатор?

— Не предлагает, адмирал. Приказывает. Детали отработаем потом. Но в общем ваша миссия будет состоять в том, чтобы поддерживать пламя войны. Правда, необходимо наладить надежную охрану главных коммуникаций. Но и тогда у вас останутся значительные силы чтобы действовать немедленно. Избегайте новых реальных сражений. Вместо них — рейды, налеты, укусы и немедленные отступления, никаких нападений на группы кораблей, если они не заведомо слабее наших. Ваша главная цель — промышленность и торговля.

— Сэр? Но ведь это же наши люди!

— Мак-Кормак объявил их своими. И из того, что я слышал о нем, тот факт, что он станет причиной их страданий от наших рук, будет угнетать его и, надеюсь, сделает его куда менее энергичным. Заметьте, я вовсе не говорю о поголовном истреблении. Напротив, у нас будут хорошо продуманные причины для ударов по важным гражданским объектам. Эти решения вы предоставите мне. Главная мысль — подрыв сил мятежников.

Снелунд выпрямился. Одна его рука вцепилась в подлокотник трона. Его волосы сверкали, как венок победителя.

— Снабжение и пополнение людьми, — звенел его голос, — вот что станет для Мак-Кормака Немезидой. Возможно, он способен сломить нас в открытом сражении, но в войне на истощение он победить не сможет. Пища, одежда, медикаменты, оружие, приборы, запчасти, новые компьютеры, все это необходимо флоту, причем все должно поступать бесперебойно, иначе Мак-Кормак обречен. Ваша задача — уничтожить источники получения и перекрыть каналы поступления всего этого.

— Можно ли этого достичь надежно и быстро? — спросил Пиккенс. — Он ведь станет защищаться, будет организовывать конвои, совершать контррейды…

— Да, да, я знаю. Но пока у вас будет лишь одна линия поведения. Хотя и важнейшая. Остальное — не дать Мак-Кормаку создать эффективное гражданское управление.

— Я… хм… не понял, сэр.

— И многие другие не понимают, — сказал Снелунд. — Но подумайте о той армии бюрократов и функционеров, которая составляет основу любого правительства. Независимо от того, платят ли им из кармана государства или какой-то номинально частной организации. Именно на них лежит тяжесть каждодневной работы. Они управляют космопортами и транспортными путями, они разносят письма, они поддерживают в рабочем состоянии каналы электронной связи, они собирают и распределяют важнейшие данные, они отвечают за здоровье людей, они удерживают в узде преступность, они подготавливают решение важнейших вопросов, они ведают распределением ограниченных ресурсов. Надо ли продолжать?

Он улыбнулся еще шире.

— Между нами говоря, — продолжал он, — именно этот вывод я извлек из опыта, полученного здесь. Как вам должно быть известно, я задумал ряд изменений в политике и в административных процедурах, которые хотел воплотить в жизнь. Но мне это удалось лишь отчасти, главным образом на отсталых планетах, где не было автохтонной административной службы. В других местах бюрократия не пожелала даже приподнять задницу. Это ведь совсем не то, что на флоте, адмирал. Представьте себе, что я нажал бы там на кнопку интеркома, отдал бы приказ — аллюр три креста — и… ничего бы не случилось! Дела путешествуют месяцами от одного стола к другому. Технические задержки из-за споров о том, на месте ли стоит запятая. Бесчисленные запросы о необходимости уточнений и разъяснений, направляющиеся ко мне тем же черепашьим ходом. Доклады, подшитые в дело и забытые там. Словно дерешься на дуэли с туманом. И большинство чиновников нельзя даже уволить. Не будем говорить об отсутствии для этого законных оснований — они были мне просто необходимы. Их некем было заменить. Я хочу, чтоб Мак-Кормак теперь лично испытал вкус этого лекарства.

Пиккенс заерзал на месте:

— Как именно, сэр?

— Это и есть вопрос, который я хочу обсудить сегодня днем. Нам надо донести до всех планет «слово». Мелкие функционеры должны убедиться, что не в их интересах усердствовать на службе у мятежников. Присущие им медлительность и леность должны стать нашими союзниками. Если к тому же мы подкупим часть из них, другую часть напугаем и даже организуем несколько удачных убийств и взрывов, то… вы понимаете? Мы должны разослать своих агентов по всему миру, который Мак-Кормак потенциально считает своим, и делать это до того, как он захватит его или разместит там свои гарнизоны. А затем мы станем давить по нарастающей: наладим контрабандную доставку агентуры, пропаганду, перережем космические трассы рейдерами… Да, я верю, что мы можем заставить гражданскую администрацию Мак-Кормака еле-еле плестись и буксовать. А без нее его флот сдохнет с голоду. Вы на моей стороне, адмирал?

Пиккенс с трудом проглотил комок в горле:

— Да, сэр. Разумеется.

— Отлично! — Снелунд встал. — Пошли в конференц-зал. Мой штаб уже ждет. Нам надо разработать специальные планы. Не хотите ли принять стимулирующую таблетку? Заседание, вероятно, продлится до ночи.

Они узнали его — сначала на Венере, потом на Терре, а затем в секторе альфы Креста; он был сластолюбцем, — но когда чувствовал приближение опасности, то работал как двадцать чертей в одной упряжке.