— Британский капитал очень серьезно вложился в нашу страну. Лордам очень не понравится, что прибыль будет уходить у них из-под носа. — заметил Молотов.
— Скажи, Вяче, а разве мы не доказали, что авиация может противостоять любому флоту, особенно если самолеты находятся на земле? Так что в ближайшее время не вижу, как англичане смогут нам навредить. И флот у них недостаточный, и соглашений в Вашингтоне мы не подписывали, так что сможем иметь такой флот, какой сможем себе позволить!
— Думаю, они постараются эту ситуацию как-то исправить. Вот, возвращение флота из Бизерты пытаются запретить. Правда, французы тут скрутили лимонникам шиш, но при неустойчивом левом правительстве, всё возможно.
— Флот должен прийти в Севастополь! Тут двух мнений быть не может! На когда переход запланировано?
— Апрель тридцать третьего.
— Хорошо! А если англичане что-то начнут, нам будет чем им ответить. И не только в Индии, но и в Персии, причём второе направление считаю даже приоритетным. Так что против англичан у нас есть аргументы.
— А что там по Швейцарии? Мы можэм что-то у них взать? Прямо счас? Оружие? — поинтересовался Лакоба.
— Тут аналитическая записка приложена. Швейцарское стрелковое оружие нас интересует мало — очень дорогое и сложное в производстве. Да! При эксплуатации удобное и очень высокого качества, для маленькой страны как раз, для нас — ну никак! А вот швейцарские скорострелки: 20-мм орудия, зенитные и авиационные очень даже! Тут и думать не надо! Покупать вместе с технологией производства боеприпасов. — ответил Киров. — а вот их станки и промышленное оборудование — очень для нас будет интересно, в том числе наукоемкое. При этом правительство кантона может болт положить на международные ограничения торговли с СССР. Они себе сами хозяева!
— Что очень важно, так то, что швейцарские деньги сейчас рулят в экономике Германии. Они тесно связаны с немецкой промышленностью. А это уже хорошо! Мы начнем стимулировать промышленность Германии и Швейцарии, можно договориться о кредитовании строительства заводов в СССР. Строительства электростанций. То есть у нас есть что им предложить. И не только ресурсы, которые надо будет транспортировать через половину Европы, так что, думаю, договоримся и в этом. Кроме того, мы можем предложить им модель государственного капитализма, которая выведет Германию и Швейцарию из мирового кризиса и серьезно ослабит влияние англосаксонского капитала в мире. Главный вопрос: не приблизит ли это новую Мировую войну?
— Много будет зависеть от позиции Польши.
— Верно мыслишь, Вяче. Значит, надо подумать, чтобы основной грузопоток шёл через порты. Если надо будет корабли закупить или заказать строительство — не стесняйся!
— И ты думаешь, Коба, что поляки так просто будут смотреть на деньги, что не попали в их карманы?
— Этот вопрос мы зададим товарищам Шапошникову и Ворошилову. Что они думают по поводу Польши.
Глава восьмая. Гиены Европы
Будапешт
20 декабря 1932 года
Бывший адъютант императора Франца-Иосифа, бывший командующий австро-венгерским флотом, его светлость регент Венгерского королевства Миклош Хорти пребывал в растерянности. Вообще-то, чего-чего, а решительности ему было не занимать. Сколько в жизни его было поворотов, когда только за счет пусть авантюрных, но весьма энергичных действий, он хватал удачу за подол и она вновь и вновь вытаскивала его на самую вершину власти? Власть — это была та самая женщина, которую Миклош самозабвенно любил, при этом страшно ревновал и не собирался прощать этой дамочке флирт на стороне. Но сейчас он л попросту растерялся. Последние несколько лет Миклош старался выстроить отношения в треугольнике Рим-Берлин-Будапешт, даже расширил его до ромба, посчитав, что с правительством Пилсудского можно попробовать как-то сварить кашу. При этом претензии у венгерского некоронованного монарха были почти ко всем соседям, которые при дележе земель покойной Австро-Венгерской империи откусили себе куски не по справедливости. И три миллиона венгров жили как бесправные негры чёрт знает где! И вот вчера ему передали секретный меморандум от правительства Польши, ну как от правительства, совершенно ясно, что за этим документом стоял пан Пилсудский лично.
Смотрите сами, вот эта фраза: «Расчленение России лежит в основе польских государственных интересов на Востоке» — это точно фраза маршала, он такое не раз говорил. Но что он хочет от нас? Каким боком ему Венгрия? Ладно, почитаем еще раз… «Хотя сейчас и, вероятно, в ближайшие годы война начнётся с нападения России и Литвы на Польшу, однако очевидно, что в этом случае к ним присоединится Германия, следовательно, война на два фронта для нас неизбежна, особенно на фоне того, что в Германии к власти пришло правительство левых». Тут я могу согласиться с Пилсудским — вероятность того, что ось Берлин-Москва приведет к локальной войне весьма реальна. Та же Литва захочет забрать себе Вильно, у русских и у немцев тоже есть к полякам претензии. Это было единственное государство, которое от распада Германской, Австро-Венгерской и Российской империй выиграло больше всего. И отхватило себе кусков больше, чем могли проглотить. Жадные сволочи! Кто-то из английских лордов назвал их гиенами Европы. Так правильно назвал! Ухватили себе земли с этническими русскими, немцами, словаками, крутят носом, мол. Мы лучше всех и Польша от можа до можа… Хрен вам! А вот… оценка общей численности РККА — около миллиона человек, при этом четверть личного состава сосредоточено на Дальнем Востоке, а еще одна четверть — на границе с Польшей. При этом вся польская армия не превышает трехсот тысяч человек и без взаимодействия с Францией и Румынией 3 армии группы «Полесье» самостоятельно не смогут сдержать РККА. При втягивании в боевые действия еще и Германию военное поражение Польши неизбежно. Ну а мы тут при чём? Ага… после разгрома союзной румынской армии возникает угроза вторжения Советов и на территорию Венгрии, где большевики будут мстить за жесткое подавление революции 1919 года. А я что, церемониться с большевиками был должен? В белых перчатках цветочки венгерским коммунистам раздавать? Нет, мы раздавали им пули. И они нам платили тем же. Квиты!
Пилсудский говорит о том, что сможет в ближайшее время развернуть 30 пехотных дивизий. Для него подписание 25 июля советско-польского договора о ненападении — это возможность укрепить границы и создать передовую армию. По его мнению, РККА понадобиться для подготовки нападения на Польшу 10–15 лет, а Германии 6–8. При этом основные проблемы РККА: Дальний Восток, который отвлекает много сил в противостоянии с Японией, так, согласен, что еще? Ага, транспортная сеть и удаленность основных регионов от театра боевых действий — что создаёт проблемы при комплектовании новых частей и обеспечении их вооружением и продовольствием, боеприпасами. Тут я могу согласиться.
Что еще интересного они тут пишут? «главной тенденцией строительства РККА в конце 1920-х — первой половине 1930-х годов стали её механизация и моторизация. В декабре 1930 года польская разведка доложила о формировании четырёх механизированных бригад в Москве, Ленинграде, Смоленске и Киеве, сейчас происходит организация в дополнение к мехбригадам отдельных танковых полков, дивизионов бронеавтомобилей, механизированных полков в кавалерийских дивизиях и танковых батальонов в стрелковых. 2-й отдел оценил увеличение танкового парка Красной армии за 2 года в 5 раз — с 300 в декабре 1930 года до 1544 в октябре 1932. Ещё одной характерной чертой строительства РККА эксперты 2-го отдела считали ставку советского руководства на создание мощной авиации благодаря „возможности авиационной промышленности СССР полностью удовлетворять потребности в авиатехнике военного и гражданского назначения“. Свидетельством тому, по данным польской разведки, стал почти трёхкратный рост численности авиапарка советских ВВС с апреля 1931 по октябрь 1932 года. 2-й отдел сообщил о начатом двумя годами ранее развитии авиации дальнего действия, в которой он насчитал к концу 1932-го примерно 400 тяжёлых бомбардировщиков».
Значит, СССР взял курс на механизацию вооруженных сил. Интересно, насколько далеко они продвинулись в этом направлении? «СССР неуклонно увеличивает численность своих вооружённых сил. Имеет хорошо развитые технические рода войск. Боеспособность армии достаточно высока, прежде всего, с точки зрения её оснащённости, а затем уже обученности и высокой идейно-политической подготовки [личного состава]. Благодаря богатым природным ресурсам, а также развитию военной промышленности, СССР уже практически стал экономически самодостаточным на случай войны. Дислокация вооружённых сил опирается на гипотезу о возможности возникновения боевых действий на двух самостоятельных направлениях: дальневосточном [22 стрелковые и 3 кавалерийские дивизии] и западном [49 стрелковых, 9 кавалерийских дивизий, 2–3 отдельные кавбригады]. Улучшение мобилизации и возможность проведения предмобилизационных приготовлений, как и развитость железнодорожной сети позволяют относительно быстро сосредоточить на Западном фронте предназначенные для него соединения и части. Международная обстановка в настоящее время вынуждает [СССР] целиком обращать особое внимание на Дальневосточный фронт».
Вот, со вторым тезисом я бы поспорил. Не так уж и много они оттянули сил на Дальний Восток. Но опять-таки не вижу прямой угрозы для Венгрии. И что они хотят от нас? Создание антикоминтерновского блока? Хм… идея как идея. Вопрос только в том, что будет с этого иметь Венгрия? Нам Пилсудский ничего кроме красивой морковки — значка участника борьбы с большевизмом не даст. Поход румынско-польской армии против советов? А поучаствуют ли в этом деле французы? И британцы? Если еще и итальянцы присоединятся, то тогда… Повторение Крымской войны, когда все были против России? А нам что с этого обломится? Что?
Хотя, послушаем, что скажет Дьюла, вот уж кого в симпатиях к большевикам и евреям никак не упрекнуть. Примерно через час в кабинете диктатора Венгрии появился представительный мужчина в строгой серой тройке с пронзительным взглядом из-под густых бровей, резкими чертами лица, острым носом. Это был премьер-министр страны, Дьюла Гёмбёш, граф Якфа, крайне правый политик, сыгравший большую роль в разгроме Венгерской советской республики. Парадокс, будучи этническим немцем (швабом) стал ярым венгерским националистом, выступал за отделение от империи Габсбургов, отстаивал идеи национализма, был прирожденным антисемитом, ненавидевшим еще и коммунизм заодно. В 1919 году организовал и стал во главе ультраправой военизированной организации: Венгерской ассоциации национальной обороны, когда же была провозглашена Венгерская социалистическая республика, вполне закономерно Дьюла оказался в Сегеда, где Миклош Хорти организовал центр сопротивления социалистической революции. После вторжения армии интервентов и разгрома республики, отряды Гёмбёша активно участвовали в преследовании коммунистов и евреев. Однако, будущий граф Якфа сыграл решающую роль и в срыве двух попыток монархистов вернуть на трон Венгрии Карла Габсбурга. В результате короля в королевстве Венгрия не было, а вот регент был. Парадоксальная ситуация! Впрочем, у кого большие батальоны, тот в политике и прав. Но популярность Гёмбёша росла такими быстрыми темпами, что Хорти порекомендовал ему оставить политику. Дьюла послушался, решил заняться полиграфией, вот только печатал он не классиков венгерской или немецкой литературы, а вполне себе красивые и полноразмерные фунты стерлингов. Но это был так себе, краткий период в его бурной биографии. Вскоре было принято решение, что такого человека и не использовать в политике неразумно. И регент королевства Венгрия вытащил старину Гёмбёша на свет. В двадцать восьмом будущий премьер окончательно примирился с Хорти, получил звание генерал-майора и пост военного министра. А когда в стране наступил экономический кризис (результат всемирного экономического кризиса), то Дьюлу сделали новым премьер-министром. Впрочем, его назначение произошло только лишь 1 октября и что-то говорить о результатах работы нового правительства было рановато.
— Ваша светлость!
— Дьюла! Сколько тебе говорить, что наедине ты можешь обращаться ко мне просто «господин регент». Зачем эти титулования? Мы ведь не британского монарха принимаем, чёрт бы их всех побрал! У меня такое впечатление, Дьюла, что основная задача всех этих семейств — посадить сюда жопой своего засранца, пусть даже если он полностью идиот, так ведь высокородный идиот! Ладно, что по нашим делам?
— Проект о проведении общественных работ уже готов. Мы считаем это единственной возможностью снизить безработицу в стране. Смета сформирована. Послезавтра можно будет его проголосовать, а с Нового года выделить финансирование на проведение самых затратных проектов.
— Хм, смотри, Дьюла, основным бенефициаром твоих проектов должны стать местные фирмы, а не турки какие-то.
— Мы всё так и делаем, господин регент.
— Вот и хорошо. Только я тебя пригласил не за этим. Прочти вот этот меморандум.
На долгие сорок минут Гёмбёш погрузился в изучение текста.
— Как к вам попал этот документ?
— Через разведку, точнее, через нашего атташе в Варшаве. Как ты понимаешь. Это своеобразное приглашение.
— А что нам даёт присоединение к оси Варшава-Бухарест?
— Разве ты не читал? Там в конце, мелким шрифтом. Пилсудский приглашает нас принять участие в разделе Чехословакии. Мы получим свои исконные земли, поляки и румыны себе по кусочку прирежут. Словаки отделятся от чехов… и всё? И ради этого рисковать войной с Советами? Даже не подумаю! Мне дорога Венгрия!!! Уложить в землю наших гонведов ради Польши от можа до можа я не собираюсь!
— Так и я не собираюсь! Каким-то фантиком поманили. Вот если бы за этим стояли британцы или французы, тогда да, можно было бы подумать, получить кредиты, например!
— Да, как личная инициатива маршала совсем не вкусно. — вынес вердикт Гёмбёш.
— Но, согласись, левое правительство в Германии, это крайне неприятно! Левые в Испании — хер с ними! Это ни на что не влияет. А вот в Германии! Это плохо для всех.
— Само собой.
— Мне пришло личное послание от Геринга. Они очень обеспокоены столь несправедливым исходом выборов — по прикидкам, их партия должна была получить право самостоятельно формировать правительство, только вот такой массовой и хорошо организованной контрпропагандистской кампании они не ожидали.
— Недооценка коммунистов… это плохая черта. Врага нельзя считать глупее себя. — регент подумал, закурил. На его породистом лице сменялись эмоции: одна за другой. Он просто не знал, что ему делать.
— Этот сбитый летчик, он что-то конкретное предлагает, или это попытка наладить контакты?
— Нет, контакты у нас давно есть, это очень завуалированное предложение.
— Переворот? Они думают, что на этот раз получится?
— Это сложно прогнозировать.
— Верно, я согласен с тобой. Многое зависит от позиции промышленников и финансистов. Чёрт подери! Дьюла! А можете показать мне текст послания Геринга?
— Да, я взял его с собой.
— Хм… вы правы, весьма обтекаемые фразы. Весьма. Есть одна идея! Думаю, вы найдете кого послать на переговоры с Герингом. Можете пообещать оказать поддержку его планам. Вы же знаете, обещать жениться это еще очень далеко до свадьбы. Но если есть возможность развернуть Германию в сторону более консервативного курса… это было бы весьма кстати. А я пока попробую по своим каналам переговорить с большими людьми в Лондоне. Без их денег любые трепыхания бессмысленны. А тут еще и чешский вопрос. Нет, нам надо найти надёжных союзников.
— Господин регент вы абсолютно правы. Я тут прикинул: в случае конфликта с Советами нам, вполне вероятно, дадут весьма небольшой участок фронта, и в случае победы мы от этого пирога получим крохи!
— Посмотрите на карту, Дьюла! Граница Польши — граница Румынии. Лично я думаю, что наши дивизии бросят на укрепление румынских частей — чтобы придать их армии большую устойчивость в бою. Наступление будет вести Польша — у неё и опыт есть, и большое количество мобильной кавалерии. И пока мы с Румынами будем топтаться у берегов Днестра паны будут рваться к Киеву, очень может быть, даже возьмут его. И что?
— Большевики соберутся с силами и погонят поляков обратно? — удивился своему выводу премьер-министр. Всё-таки он был военным министром, обладал некими знаниями, да и обучали его в австро-венгерской армии до распада империи.
— Скорее всего именно так! И я не уверен, что на этот раз чудо на Висле состоится! Говорят, что Тухачевский сейчас в РККА не слишком популярен. И там есть кому возглавить контрудар. И что тогда?
— Обрушив польский фронт большевики перебросят резервы против румынского…
— И он тоже посыплется. Потому что я не верю, что французские дивизии придут спасать Варшаву или Бухарест. Раньше не приходили и сейчас не появятся. Что они потеряли? И они помнят, как их большевики распропагандировали во время интервенции! Так что нет, румынский фронт рухнет, и мы останемся с большевиками один-на-один!
— Мы сможем их задержать на какое-то время… но
— Вот именно! Британия, может быть, пошлет нам на помощь несколько линкоров, только они сюда не доберутся! Так что толку от их помощи. Лягушатники слишком тяжело перенесли свою победу и воевать с кем-то за что-то непонятное им не будут.
— Получается, что предложение Пилсудского для нас — ловушка?
— Вот именно! Но посылать его к чёртовой бабушке мы не будем. Будем обещать, будем руки жать. Но никуда при этом не спешить. Пока не станет ясен германский вопрос — мы не сдвинемся с места!
— Ваше сиятельство! Столь серьезный анализ ситуации, да еще сделанный на ходу, как бы между дела! Я счастлив работать с вами, ваше сиятельство…
— Ну вот, хватит этой глупой лести, Дьюла. Что мы с тобой сделали? Немного пораскинули мозгами? Так в этом и состоит работа государственного деятеля. Тем более, если мы призваны работать на благо королевства!
Впрочем, чувствовалось, что похвала премьера регенту льстит. Грубая неприкрытая лесть, а на неё даже вполне умные и адекватные правители ведутся. Потому как приятно, когда твой бывший оппонент признает твое превосходство над ним! Очень приятно! Лучше, чем консервированные ананасы[2]!
[1] Если Польшу сравнивали с главной гиеной Европы, то Венгрия была гиеной-подростком, которой так ничего и не обломилось.
[2] Намек-цитата на творчество Бориса Виана, один из героев которого, первый раз испытав секс с женщиной категорически заявил. Что это лучше консервированных ананасов.
Глава девятая. Рождественские хлопоты
Берлин. Доротеенштад. Бульвар Унтер лен Линден. Отель «Адлон»
20 декабря 1932 года
— Франц, я так и не пойму, зачем для нашей встречи вы выбрали именно этот отель, набитый янки? — с выражением некоторой брезгливости на лице спросил генерал Шлейхер[1], его усы вытянулись в тонкую линеечку, подчеркивая недовольство профессионального военного. Грузный, коренастый, упрямый, этот бравый вояка имел серьезный вес в армии, и с ним приходилось считаться. Даже сейчас, не имея официального поста, он оставался важной и весомой политической фигурой. Его оппонентом оказался бывший рейхсканцлер Немецкого государства Франц Йозеф Герман Михаэль Мария фон Па́пен, эрбзельцер цу Верль унд Нойверк, по-прежнему весьма влиятельный политик, несмотря на то что после его вынужденной отставки влияние центристов стало значительно меньшим.
(отель «Адлон» в конце двадцатых годов)
— Мой генерал! Выбор этого отеля не случаен. Луи и Хедда Адлон мои прекрасные друзья и сочувствуют нашим идеям. Поэтому они сделали всё, чтобы наша встреча прошла как можно более незаметно для окружающих нас шпиков. И вообще — этот отель — дань старым имперским традициям, не будем забывать, кто его открывал, господа!
Действительно, открытие отеля 23 октября 1907 отметилось посещением оного императорской семьей, тогда же Вильгельм II выразил хозяину отеля, известному берлинскому ресторатору, Лоренцу Адлону своё удовлетворение. Начало двадцатого века ознаменовалось строительством фешенебельных отелей принципиально нового уровня: кроме максимальных удобств, включающих электричество, канализацию, водопровод, отопление, в них были многочисленные игровые салоны, курительные, бары и кафе, библиотеки и небольшие магазинчики. Достаточно вспомнить открытие того же «Рица» в Париже и Лондоне или «Астории» в Санкт-Петербурге. Имперский Берлин хотел иметь свою блестящую игрушку. Так, при поддержке императора, Лоренц Адлон и выкупил роскошное место на Унтер дер Линден, на котором располагался ранее дворец Редерна. Через два года состоялось торжественное открытие роскошного отеля, расположенного в самом сердце Берлина. Новый отель поражал богатством интерьеров. Построенный в стиле позднего классицизма, внутреннее убранство его было выполнено в стиле необарокко, и поражало роскошью и техническими новинками. Вишенкой на тортике оказался прекрасный зимний сад, в котором круглосуточно подавался горячий чай. Плюс великолепная кухня и набор изумительных фирменных блюд. Закономерно, что высший свет полюбил это место и просаживал тут свои денежки. А потом начался наплыв иностранцев, больше всего сюда стали приезжать богатые и избалованные нувориши из САСШ. И именно от этого «общества» воротило нос генерала Шлейхера.
— Неужели Луи и Хедда заделались монархистами, Франц, я в это не поверю. — с иронией произнёс генерал.
— Чета Адлонов думающие люди, они, как и мы прекрасно понимают, что Веймарская республика изжила себя. Поэтому и согласились организовать нашу неформальную встречу, так сказать, в кулуарах. — на вытянутом лошадином лице фон Папена читалось почти что отчаяние. В последнее время его отношения с Шлейхером сильно испортились. Шлейхер слишком уж презрительно в последнее время высказывался о семейке Гогенцоллеров, не только о бывшем императоре Вильгельме, но и о его сыновьях, из которых даже кронпринц Вильгельм не представлял из себя ничего стоящего, по мнению генерала — политическое ничтожество. В тоже время в далеко идущих планах фон Папена восстановление монархии было чуть ли не идеальной политической линией страны, вот только это мнение было весьма мало популярно в народе и у власть имущих.
— Ты знаешь моё мнение, Франц! Считаю, что династия Гинденбургов вместо династии Гогенцоллеров вполне неплохо смотрелась бы на троне Великой Германии. Но эти чертовы парламентские выборы всё поставили с ног на голову! Хуже всего, что не удалось отстоять центристское правительство, власть перебрали к себе левые. Коммунисты в правительстве! К сожалению, наши действия целиком зависят от здоровья президента Германии. Что скажете, майор?
Человек, сидевший за столом и меланхолично перебиравший сигары, как будто не мог остановить свой выбор на каком-то сорте, задумался. Сын президента Гинденбурга, Оскар Вильгельм Роберт Пауль Людвиг Хельмут фон Бенекендорф унд фон Гинденбург был правой рукой и рупором мнений отца, здоровье которого сильно пошатнулось. Последние месяцы президент практически не покидал своего родового имения Нойдек. К сожалению, вершить судьбы страны не имея достаточной мобильности было сложно. И очень много зависело от того, кто имеет доступ к президенту, и кто и как подает ему актуальную политическую, военную и экономическую информацию. Официально Оскар имел должность адъютанта Пауля фон Гинденбурга, поэтому имел серьезную закулисную власть. Он был тем единственным звеном, что соединяло весьма неустойчивую ось фон Папен — Шлейхер. При этом Гинденбург младший симпатизировал Гитлеру, намного больше, нежели тому же Герингу, для него гибель несостоявшегося фюрера немецкой нации было неприятным фактором, спутавшим многие карты. Он наконец остановил свой выбор на массивной кубинской сигаре и произнёс:
— Господа! Скажу откровенно, здоровье отца желает быть лучшим, врачи не могут гарантировать и года жизни. Но вы знаете Старика, он настоящий боец, не чета трусливому Вилли.
Да, трусоватый выпал последний император Германской империи. Великому деду не чета. Нет, когда надо было действовать или принимать решение, то он действовал обычно по самому жесткому варианту, но если речь заходила об опасности собственной императорской тушке, то Вилли впадал в ступор или бросался в бегство. И эта черта характера императора и подвела черту (простите за каламбур) под династией Гогенцоллеров. Впрочем, на выпад молодого майора фон Гинденбурга никто особо не отреагировал. Шлейхер откровенно презирал как Вилли, так и его сыновей, особенно старшего — с лицом дегенерата и самомнением, раздутым до небес. Фон Папен же уже привык к подобным оценкам и вообще делал ставку на принца Эйтеля Фридриха Прусского. Вильгельм Э́йтель Фридрих Кристиан Карл Гогенцоллер был вторым сыном императора Вильгельма II. Он дослужился до генерал-майора в конце Мировой войны, при этом он имел серьезный авторитет в армии, в том числе в военизированной организации «Стальной шлем» — союзе бывших фронтовиков, в котором преобладали реваншистские настроения. Но при этом принц был ярым противником нацистов и откровенно презирал Гитлера, хотя к Герингу относился с уважением. В своё время он лично со своим штабом участвовал в спасении знаменитого летчика Манфреда фон Рихтгофена. Единственным недостатком генерал-майора было отсутствие детей, из-за чего его брак с Софией Шарлоттой Ольденбургской был аннулирован в 1926 году. Тем не менее именно его кандидатуру на трон фон Папен имел ввиду.
— К сожалению, воля отца к жизни угасает с каждым днём. Ему трудно говорить. Одышка, врачи говорят о больном сердце. Если бы здоровья было больше, то вполне возможно, что должность Первого Консула или Пожизненного Диктатора могла бы стать тем выходом, который нас всех бы устроил. Но нет никакой гарантии, что отец не окончит свой жизненный путь в самый острый момент перестройки государственной системы. И он осознаёт это. И хочет уйти в иной мир Президентом Германии.
— Мы вынуждены учитывать эти обстоятельства, и конечно ж, уважаем мнение и пожелание господина Президента. — это в разговор вступил референт по политическим вопросам фон Папена Карл Федор Эдуард Герберт фон Бо́зе. Этот щуплый, похожий на головастика из-за чрезмерно крупного черепа на тонкой шейке консерватор и выраженными реакционными взглядами не так давно пытался сбить коалицию правых, объединившись с теми же нацистами, но из этой затеи ничего не вышло. Удивительно, но практически все присутствовавшие в ТОЙ истории способствовали приходу Гитлера к власти, но того Шлейхера и Герберта фон Бозе нацисты убрали во время Ночи Длинных Ножей, а другие уцелели. А фон Папен даже сумел выкрутиться и на Нюрнбергском процессе был только в качестве свидетеля.
— Но хочу заметить, что нас особенно беспокоит намечающийся приезд в начале января в Германию представительной делегации Советского Союза. Большевики хотят установить тесные связи с новым правительством. Это не может не вызывать у патриотов озабоченности. Как вы верно заметили, Веймарская республика как институция власти себя скомпрометировала. Последние выборы — яркое тому свидетельство. Нам необходима сильная централизованная власть. И поэтому необходимо подумать, что мы можем сделать СЕЙЧАС для того, чтобы изменить структуру власти. Ибо это вопрос выживания германской нации, ни больше, ни меньше!
— Герберт, вам бы чуток пафоса меньше, вы же не на митинге выступаете. — заметил последний участник встречи. Молчавший до сих пор. Бывший начальник Генерального штаба Германии, сменивший на этом посту самого Гинденбурга, Карл Эдуард Вильгельм Грёнер долгое время был на первых ролях в германской политике. В своё время он сыграл большую роль в падении монархии, обеспечив лояльность армии к социал-демократическому правительству Германии, после чего был постоянно на министерских должностях. И только в правительстве фон Папена ему места не нашлось. Был противником нацистов, инициатором запрета СА правительством Брённера. И только приход к власти левых лишил его очередной должности в каком-то из ключевых министреств.
— Господа, реставрации монархии, особенно с Гогенцоллерами во главе, при этом не имеет значения вернется ли сам Виллли, или на трон взойдет кто-то из его детей или даже внуков, это из области политической фантастики. Кстати, об этом свидетельствуют и прошедшие выборы, не так ли? Мы с вами представители правоцентристской позиции в политике, я бы назвал нас всех консерваторами, в лучшем значении этого слова. Ибо мы выступаем за сохранение традиций, которые были самым глупым образом отброшены в ходе формирования Веймарской республики, формат которой навязали нам победители. Но именно форма этой странной республики и мешает Германии развиваться и снова занять достойное место в Европейской политике. Давайте говорить откровенно: я не вижу кто из нас сможет взять ответственность за изменения на себя. Разве что вы, Курт?
И Грёнер обратился к генералу Шлейхеру.
— Господа, я не рискну, без поддержки президента на столь решительный шаг. Вся проблема в том, что у нас критически мало оружия. Вы же знаете, каково состояние армейских частей. Если говорить о военной поддержке наших чаяний, то мы можем рассчитывать на привлечение около шестидесяти тысяч человек, остальные не столь надежны. И дислокация верных нам подразделений не столь выгодна. Они относительно далеко от Берлина, и я не смогу организовать их перемещение под каким-либо предлогом, это невозможно сдлать незаметно, только не у нас в Германии.
— Но у нас есть еще не менее тридцати-сорока тысяч активных членов ветеранских организаций непосредственно в Берлине, а по Германии это не менее ста тысяч человек. — резко возразил Герберт фон Бозе.
— И сколько оружия у ваших организаций? Вы же знаете, что нам будет противостоять Прусская полиция, которая более-менее хорошо вооружена плюс помощники шерифов, бывшие ротфронтовцы. Считайте, что у наших противников только в Берлине около восьмидесяти тысяч хорошо вооруженных и решительно настроенных боевиков. К сожалению, ваши ветеранские организации имеют лишь небольшое количество револьверов, но это ерунда. Про наличие винтовок вообще не говорю. А пулемёты?
— Господа! Вам не кажется, что сначала всё-таки надо решить под каким девизом мы будем выступать? — подал реплику фон Папен.
— Что тут думать? Под лозунгом «Германии нужна сильная власть». При этом я предлагаю наделить Курта фон Шлейхера диктаторскими полномочиями. И объяснить, что будет проведен референдум по поводу изменения политического формата Веймарской республики. При этом можно так сформулировать вопросы, что выбор будет однозначно или за реставрацию монархии, или за промежуточный вариант — президентской республики с элементами старой кайзеровской системы. При концентрации власти у президента. Думаю, это технические вопросы, которые можно решить после того, как возьмём власть в свои руки. — довольно резко высказался Грёнер.
— Вы так считаете, Вильгельм? — иронично поинтересовался фон Папен. Но бывший начальник Генерального штаба не был настроен заболтать ситуацию. Привычка фон Папена придираться буквально к каждой запятой не слишком способствовала консолидации, иногда в политике такая скрупулёзность вылезала боком.
— Именно так. Советую вам взять пример с тех же большевиков. Они не потеряли время в глупых спорах о власти и формах ее реализации, они грубо взяли власть, а потом выкручивались, как могли. И смогли, черт бы их побрал! Поэтому мы сначала берем власть под весьма расплывчатыми лозунгами, а позже решаем, какой формат власти нам придётся предложить нации.
— А мне нравится позиция генерала Грёнера, я согласен, что нам необходимо собрать все силы для выступления и нанести удар по правительству левых. Уверен, что отец поддержит наши общие устремления, таким образом, планируемый переворот получит легитимность. Более того, я считаю, нам надо будет обвинить оппонентов в подтасовке результатов выборов. — включился в разговор Гинденбург младший, так и не раскуривший свою сигару.
— Хорошо, господа. Раз эти вопросы принципиально ясны, хочу уточнить последний момент: союз с нацистами? Хочу заметить, что это около трехсот тысяч боевиком. Из которых не менее тридцати-сорока непосредственно в Берлине?
— Я категорически против! — резко высказался Грёнер.
— Я поддержу своего коллегу. После последних событий нацистов сильно измазали. Нам с ними сейчас не по пути. — поддержал коллегу генерал Шлейхер.
— Господа. Соглашусь с вами, но хотя бы нейтралитет НСДАП необходимо как-то обеспечить! — как-то сильно возбудился фон Бозе.
— Герберт! Чем меньше людей в курсе наших планов, тем больше шансов, что они получатся. Конспирация прежде всего! — возразил Грёнер при молчаливой поддержке своего коллеги.
— В таком случае, господа… «У меня есть что вам сказать и чем вас порадовать», — заметил фон Папен.
— Что вы имеете в виду, Франц? — буркнул Шлейхер.
— Раз мы преодолели некоторые непринципиальные разногласия, то хочу сказать. Что этот отель был выбран для нашей встречи не случайно. Как вы понимаете, есть люди, заинтересованные в том, чтобы Германия возродилась. И это те, кто имеет серьезные деньги и готов вложить их не только в наше дело, но и в возрождении военной мощи немецкой нации. На наше счастье, британское золото не самое влиятельное в мире.
— Вы хотите сказать, что нашли кого-то, кто заинтересован в реванше? И кто это? — очень осторожно поинтересовался Грёнер.
— Янки. На меня вышли люди, которые до этого вкладывались в НСДАП. Им очень не понравился результат последних выборов в рейхстаг. К сожалению, в партии наци кто-то принял слишком поспешное решение и Гитлера устранили. Как всегда, грубо и излишне кроваво. Издержки дефицита приличных исполнителей. Фанатиков у них достаточно, а вот людей, которые умеют работать тонко, не хватает.
— И что, Франц мы имеем в результате твоих переговоров?
— Во-первых, мы получим поддержку на официальном уровне и САСШ признает наше правительство и, фактически, денонсирует Версальские ограничения. Во-вторых, нам обеспечат поддержку со стороны наших промышленников, которых сейчас левые соблазняют программой выхода из кризиса и государственной помощи крупному капиталу. В-третьих, нам доставят контрабандой нужное оружие. Вплоть до артиллерии и большого количества пулемётов, что должно решить исход переворота в нашу пользу.
— Кто нам даст всё это? Французы? Поляки? Да не верю! — возмутился Шлейхер.
— И правильно не верите, Курт. Бельгия! Там такие запасы на складах остались, в том числе нашего, так называемого «трофейного» вооружения! И за него заплатят звонкой монетой! Плюс программа широкого кредитования и поставка нам критически важных производств — в том числе крупных заводов, которые будут производить автомобили, трактора или танки (на наш выбор), более того, поспособствуют возвращению под наш контроль Рура.
— И что за сыр в этой мышеловке, Франц?
— Война с большевистской Россией! Нам даже намекнули, что будут не против, если мы съедим по дороге Польшу, Чехословакию и Австрию.
— Кто-то за океаном начитался «Майн кампф» и вдохновился? Почему бы и нет? Что скажите, господа заговорщики? — и генерал Шлейхер наполнил свой бокал отличным белым рейнским. — С наступающим Рождеством, господа!
[1] Курт Фердинанд Фридрих Герман фон Шлейхер — генерал от инфантерии, в РИ стал последним рейхсканцлером, которого сменил Адольф Гитлер. Был убит во время Ночи Длинных Ножей вместе с женой по приказу Гитлера.
Глава десятая. Карлсон, который живет на крыше
Германия. Шлезвиг-Гольштейн. Вольный город Любек
4 января 1933 года
Кому Рождество и Новый год праздник, а кому только лишние хлопоты. Человек, который очутился вчера в вольном городе Любеке, в последнее время находился в круговерти проблем, которые ему приходилось решать. Сюда он приехал не просто так. В правительстве провинции Шлезвиг-Гольштейн представители его партии имели серьезные позиции. Даже более серьезные, нежели в родном его городе. А Любек, старинный ганзейский город, был весьма удобен для его планов. Вчера он был на складе в порту, увиденное его порадовало. Ящики с товаром были при нём открыты и опечатаны вновь. Утром их должны были разместить по схронам, поле недели-двух карантина большая часть товара разъедется по всей Германии. Утренний туалет он закончил достаточно быстро, кофе и сдоба, а после цирульник, выбривший его лицо аккуратно и до блеска.
Герман был человеком решительным, несколько авантюрным, как и положено хорошему истребителю. Двадцать две победы! Он оделся в мундир, который носил с удовольствием, в том числе из-за того, что на нём прекрасно смотрелись боевые награды, особенно «Голубой Макс» — высший орден канувшей в небытие империи. Его жизнь была полна резких поворотов, при этом всегда он оставался на плаву, как будто судьба готовила его к чему-то большему, нежели карьера отставного военного. Самой большой авантюрой в его жизни стало решение связать свою будущую карьеру с нацистской партией и Адольфом Гитлером. Этот ефрейтор оказался талантливым оратором, отличным организатором и умел привлекать к себе людей. К сожалению, когда на него пошёл вал компромата, который мог уничтожить общее дело, именно Герману пришлось принимать сложное решение. Да, к сожалению, дефицит времени, да и отсутствие надёжных исполнителей под рукой, в общем, катастрофу удалось превратить в обидное поражение. Вот если бы их партия опять получила двенадцать мест в рейхстаге, как это было в самом начале… В начале двадцатых они были кучкой маргиналов с очень большими амбициями. И их взгляды на необходимость реванша — это было всего лишь отражение тех общественных процессов, которые изнутри подтачивали слабенький скелет Веймарской республики. Но потом у партии появились деньги. Он сам приложил много усилий для того, чтобы промышленники и богатые землевладельцы увидели в НСДАП ту силу, которая защитит страну от угрозы большевизма. И деньги пришли. С ростом возможностей, стали появляться и механизмы влияния на массы — пресса, боевики, политические связи.
И вот всё это сейчас стало под серьезной угрозой большевизации Германии: левое правительство с участием коммунистов! Это было просто невыносимо! Хуже всего то, что социал-демократы пытались найти компромисс именно с промышленниками и помещиками, предлагая им модель государственного капитализма, при которой власть поддерживает и регулирует капитал. Это была их основная идея! Как и масштабные проекты дорожного строительства с привлечением большого числа безработных — так называемые общественные работы, которые позволят большинству населения просто выжить в эти тяжёлые времена. Но в Любек его привели совсем другие заботы. Утренний кофе не взбодрил. В последнее время он никак не мог унять аппетит, хотелось есть, особенно по утрам. Глупость! Страдать от раны, полученной от полиции. Впрочем, официально, это всё ранения боевого лётчика. А на самом деле… гадство! Тянет… Герман выругался. Он знал, чем всё это закончится — к концу дня боль станет невыносимой, и он примет морфий. И тогда сможет заснуть. Но сейчас… сейчас ему нужен быт незамутненный ум. Так что придётся терпеть. Посмотрел на себя в зеркало. Да, на подтянутого худощавого военного летчика ты уже совершенно не похож. Капитан в отставке. Больше похож на…не будем о грустном! Большие напольные часы показывали без четверти одиннадцать, когда в двери квартиры постучали. По времени это должен был прийти Эрнст. Фридрих, адъютант Германа, открыл дверь, это действительно был Путци, который прибыл на четверть часа раньше оговоренного времени. С чем-чем, а вот с точностью у Эрнста Франца Седжвика Ганфштенгля было не все в ажуре. Он мог как опоздать на полчаса, а то и час, а мог припереться ни свет, ни заря. Что с него возьмёшь — поэтическая натура, шпак, без малейшего намека на военную жилку. Но это был человек со связями! И очень важными связями!
Путци происходил из богатой семьи мюнхенского антиквара, женившегося на состоятельной американке. В школе его учителем был отец Генриха Гиммлера, потом семья переехала в САСШ, молодой человек учился в Гарварде вместе с будущим президентом Франклином Рузвельтом! Там же он завел полезные связи и знакомства не только среди богемной молодежи, но и среди политического бомонда страны. А потом руководил филиалом фирмы отца в Нью-Йорке на 5-й авеню, где они открыли большой художественный салон. Связи помогли молодому человеку удержаться на плаву, когда Америка вступила в Антанту. Его не интернировали, оставили салон в его собственности, правда, к концу войны кто-то всё-таки наложил на этот магазин лапу, объявив магазин «собственностью врага». Кто-то очень умный и такой же ушлый купил магазин, оцениваемый в пятьсот тысяч долларов с аукциона за смешную цену в восемь тысяч баксов. Впрочем, после окончания Мировой войны ему разрешили открыть небольшой магазин по торговле предметами искусства, но уже в двадцать первом Эрнст вернулся в Мюнхен. И вскоре познакомился с Гитлером. Рафинированному буржуа претило окружение фюрера, но он решился и пригласил Адольфа на обед. Так завязалась их дружба. Именно Путци ввел Гитлера в высшее общество Баварии, познакомил с серьезными бизнесменами, помогал партии финансово в самые трудные времена. А еще через него шли связи с теми американскими бизнесменами, которые сделали ставку на НСДАП и Гитлера. Надо сказать, что многие однопартийцы Ганфштенгля не любили. Он был для них слишком буржуазным снобом, слишком богатым, слишком независимым, смел перечить даже фюреру. Но был чертовски полезен. Он поддерживал связь с Ауви (принцем Августом Вильгельмом Прусским, четвертым сыном бывшего императора), который интересовался деятельностью НСДАП, которому Гитлер даже высказывал идею возрождения монархии Гогенцоллеров. Во многом благодаря поддержке Путци Геринг сумел восстановить свое влияние в партии, пошатнувшееся после его бегства в Швецию. Боль от потери — рано покинувшей этот мир жены опять больно резанула по сердцу. Надо успокоиться!
— Эрнст, ты что будешь?
— В это время суток я буду виски со льдом. — отозвался гость.
— Гарвардский сноб! — беззлобно пробурчал Геринг.
— Герман, ты меня пугаешь! Ты хочешь сказать, что у тебя виски закончилось? Ты вылакал всё без меня?
— Просто я думал, что ты, как все приличные баварцы с утра обойдешься бокалом белого сухого…
— Ты же знаешь, что мой аристократизм имеет ярко выраженный американский оттенок, так что виски со льдом и никаких компромиссов!
Эрнст взял из рук хозяина стакан с напитком, внимательно посмотрел на его цвет, поиграл кубиками льда, пригубил, проба оказалась удачной, одобрительно покивав головой, он сообщил:
— Герман, я написал новый марш! Ты обязан это услышать!
Ганфштенгль был еще и композитором-самоучкой. Увлекся этим делом в том же Гарварде, впрочем, его марши оценил покойный Адольф.
— Нууу что же, Эрнст… Я знаю, ты же от меня не отстанешь. Но за этот рояль я не отвечаю. попробуй наиграть.
В комнате стоял старый и немного обшарпанный рояль, прочем, как только гость сел за него, оказалось, что звук у инструмента более чем достойный. С первыми тактами мелодии Геринг подошел к роялю почти вплотную. Достаточно близко, чтобы услышать шепот Путци:
— Подтвердилось. Они взяли курс на свержение правительства.
— Когда?
Продолжая играть, Эрнст так же тихо ответил:
— Пока не известно. Подробности после обеда.
Геринг недовольно хмыкнул. Он рассчитывал уже завтра покинуть Любек, но надо будет задержаться. Слухи о том, что группа бывших военных с ободрения Гинденбурга готова пойти на военный переворот были всего лишь слухами. Но сейчас это уже стало информацией. И надо было решать, что делать им в этой ситуации. Вариантов было всего два: поддержать путч, или оставаться в стороне. Выступление на стороне правительства, естественно, не рассматривалось. Но для принятия решения надо было обладать точными данными. А раздобыть их было очень сложно. Разведка партии и боевики СА ничего так и не смогли выяснить. Но вот тут на помощь пришли большие связи их пресс-секретаря. Ну что же, послушав еще пару минут марш Герман высказался о прослушанном в самых восторженных тонах. На этой приятной ноте Ганфштенгль предпочел закончить общение и удалился. А Герман остался глубокой задумчивости. Одно дело «пивной путч», когда до большой крови дело и не дошло. А совсем другое дело — это военный переворот, за который берутся профессионалы, которые еще и имеют серьезное влияние в армии. И, самое главное, кто им окажет материальную помощь и поддержку. Потому что без денег любой переворот окончится бесславно. Пример их собственной партии тому подтверждение. Зря Адольф не согласился на блок с центристами и правыми — в таком случае был бы шанс взять власть в руки… Впрочем, зачем себя обманывать? После такого вброса компромата на покойника, то, что партия удержалась на плаву — это еще большущая удача. Правда, зацепили не только фюрера, вообще по партии прошлись. Особенно пострадало детище Геринга, СА, и всё из-за этого идиота Эрнста Рема. Не мог быть более осторожным! Нет! форменный идиот! Чтоб ему в той Боливии пропасть к чертовой матери!
Проклиная бывшего товарища-штурмовика, Геринг не знал, насколько близок он был к истине, пройдет всего несколько недель, и Эрнст Рём пропадет в чащобах Чакской войны. А награду за это получит один старый русский разведчик.
Любек знаменит своими марципанами. Есть такая легенда, что в городе во время голода 1407 года закончилась мука и городской голова приказал испечь хлеб из миндаля и сахара, которые завалялись на складах. В день святого Марка этот хлеб раздали голодающим, отсюда и пошло «Марков хлеб» — Marci panis марципан. Думается, всего лишь красивая легенда. Но прижилась. Вообще выпечка из миндальной муки весьма популярна во многих странах, немецкое влияние? Кто его знает? Но кафе Niederreger — своеобразный марципановый рай Германа не привлёк. Отобедать он решил в небольшом охотничьем ресторанчике на берегу реки Траве. Здесь изумительно готовили фазана. Большой любитель охоты Геринг заказал суп с олениной, фазана и не удержался — порцию печеной кабанятины. Да, тут умели готовить дичь. Жесткое мясо дикого кабана просто таяло во рту. Суп был выше всяких похвал, а фазан! Когда Герман безо всякого аппетита расправлялся с остатками не самой маленькой птицы, в ресторане появился его утренний посетитель. На сей раз Путци был сосредоточен, заказал себе кофе с марципаном, уселся напротив Геринга и стал рассказывать:
— Перед Рождеством состоялась встреча заговорщиков с представителями промышленных кругов САСШ. Фон Папен, Шлейхер, Грёнер, фон Бозе и Гинденбург младший. Они объявили, что берут курс на вооруженное свержение левого правительства. Ситуация осложняется тем, что наши немецкие промышленники воодушевлены теми заказами, которые обещает им Советская Россия. И заговорщики вынуждены были искать поддержку извне. Им пообещали оказать помощь. Более того, поддержать милитаризацию Германии при условии направлении вектора нашей агрессии на Восток, против большевиков. Им помогут и финансово, и оружием. Обещают поставки через Бельгию. В весьма приличном количестве! Моему другу стоило больших усилий выяснить подробности, но, самое главное, это фактически те же лица, которые делали ставку на Адольфа.
— Ты хочешь сказать, что мы поспешили с его удалением? Не думаю, слишком он скомпрометировал партию. Хуже всего, что это всё всплыло в самый ненужный момент. Ладно, мне надо встретиться с представителем этой группы наших заокеанских камрадов. Думаю, я найду аргументы, чтобы их уговорить восстановить с нами отношения.
— Это крайне сложно, Герман, вообще, надо понимать, что им обещать. Так просто поговорить, сам знаешь. для них время — деньги. Потерянное время — потерянные деньги.
— У меня есть что им предложить.
* * *
Мюнхен
7 января 1933 года
Вечером седьмого января в большом особняке за городской чертой Мюнхена было довольно людно. Это помещение накануне важной встречи снял один из функционеров НСДАП, причем за денежку маленькую, поскольку принадлежал он одному из симпатиков партии. В большом каминном зале, украшенном головами трофейных оленей и кабанов, были расставлены кресла, горел огонь. На столе разложили тарелки с закусками, из напитков — пиво, вино, шнапс, коньяк. Играл патефон. Было впечатление, что собравшиеся кого-то ждут. Ровно в восемь дверь зала открылась и туда энергичным шагом вошёл Герман Геринг. Его сопровождал Рудольф Дильс, сотрудник министерства внутренних дел Пруссии, женатый на племяннице Геринга. Герман окинул взглядом всех, собравшихся в здании. На сегодня это был тот самый внутренний круг, на который он мог всегда рассчитывать. Пусть и не до конца, но всё-таки лучше, чем ничего. Совсем рядом с камином сидел полный круглолицый человек в отменном костюме. Это был главный исполнительный директор «Люфтганзы» Эрхард Мильх, человек, который сочувствовал нацистскому движению несмотря на то, что его отец был евреем (из-за этого Эрхарда не взяли на службу в императорский военно-морской флот). Он сделал стремительную карьеру во время войны, стал военным летчиком и окончил войну исполняющим обязанности командира 6-го авиаполка. После того как Эрхард занял серьезное положение в компании «Люфтганза» он начал оказывать всемерную поддержку нацистам, и не только деньгами, а еще и транспортными услугами. В ТОЙ истории Мильх стал руководить созданием Люфтваффе, Дильс прикрыл его происхождение, по этому поводу Геринг высказался, что он решает, кто у него из подчиненных еврей. Рядом с Мильхом находился высокий нескладный блондин с лошадиным лицом и глупой улыбкой, похожей, но оскал — Рейнхард Гейдрих. После смерти Гиммлера именно он возглавил СС. Еще один человек — Герман Эссер, человек, возглавивший парламент Баварии, сторонник нацистов. Выборы в Баварии прошли под тотальным перевесом НСДАП и Мюнхен фактически стал центром нацистов в Германии. Эссер отвечал за лояльность местных властей к партии и сделал для этого немало. Рядом с Эссером пристроился Эрнст Ганфштенгль. Последним участником совещания был Ганс Михаэль Франк — убежденный нацист, юрист, друг и помощник Гитлера. Кроме них в здании и вокруг него находилось примерно полтора десятка вооруженных до зубов охранников.
— Партайгеноссе! У меня для вас тревожные новости! — сразу взял быка за рога вошедший Геринг.
— Стало известно, что вчера президент Гинденбург дал согласие на военный переворот и установление в стране диктатуры. Пожизненным диктатором должен стать сам маршал, при этом он собирается передать свои полномочия сыну, фактически, создав условия доя провозглашения новой династии на троне Германии.
— Мальчик додавил отца? — лениво поинтересовался Мильх. — похвально. Конечно, маршал может еще примерить корону, хотя и жить ему осталось всего ничего, но вот мальчик на троне… нонсенс!
— Эрхард, ты, конечно же, прав. В ситуации с реставрацией или диктатурой Гинденбургов его сын не имеет никаких шансов, впрочем, планируется, что у власти будет триумвират фон Папен — Шлейхер — Грёнер.
— Господи, еще более фантастическая история! Они друг другу глотки перегрызут еще до коронации! — Мильх не выдержал этого издевательства и налил себе почти полную рюмку шнапса, которую и опрокинул в себя по-солдатски, одним махом.
— Несмотря на то, что уважаемый директор «Люфтганзы» не может служить образцом изысканных манер, но он высказал правильную мысль, эти пауки в одной банке не выживут — рано или поздно сожрут друг друга. — высказался Ганфштенгль.
— И что нам делать в этой ситуации? — задал очевидный вопрос Герман Эссер.
— Партайгеноссе! Я вижу в этом наш шанс! Нам надо готовиться! Я предлагаю быть готовым к выступлению. Более того, я согласен с камрадом Гейдрихом, не смотря на все свои возможности, военный переворот не получится стремительным, быстро взять власть у поклонников Гинденбурга не выйдет. Следовательно, нас ждёт Гражданская война. И в этой ситуации мы должны стать той силой, которая перевесит чашу весов на свою сторону. И взять от этого мы должны всё! Не какие-то подачки сильных мира всего, а взять власть в свои руки и не отдавать её! Наличие штурмовых отрядов СС и СА станут нам опорой в этой ситуации.
— А где мы возьмём оружие? У нас с ним серьезные проблемы. — поинтересовался Франк.
— А про это вам сейчас расскажет камрад Дильс. Прошу, Рудольф.
— Партайгеноссе, у нас сейчас в наличии…
[1] Есть такая версия, что Герман Геринг был знаком с Астрид Линдгрен и Карлсон, который живёт на крыше, «списан» именно с него.
Глава одиннадцатая. Тревожные новости
Дюссельдорф
19 февраля 1933 года
— Дорогая, сегодня мы пойдем в варьете!
Рабочий день подошел к концу. В небольшой фирме, которая занималась экспортом кофе уже никого не было. Приятный молодой человек с круглым смуглым лицом, тоненькими усиками в простых очках, одетый в недорогой, но новый серый костюм, весело посмотрел на свою супругу, с которой занимался семейным бизнесом.
— Мария, я достал билеты в «Аполло», там новая программа.
— Соблазнительно! Рамон, ты же знаешь, я не смогу тебе отказать. С мальчиком побудет Луиза, а мы сможем провести этот вечер вдвоём.
(Рамон Касанеллас, 1932 год)
(Мария Фортус)
«Аполло» был самым престижным мюзик-холлом Дюссельдорфа. А для семьи нелегалов это было еще и местом конспиративной встречи.
— Тогда мне надо немного времени, чтобы привести себя в порядок.
Они поднялись в квартиру, которая располагалась этажом выше — это было удобно, их рабочее помещение было в двух шагах от жилья, точнее прямо под ним. Рамон вышел на балкончик и закурил. В это время Мария быстро зашифровала сообщение и записала его симпатическими чернилами на тонкой папиросной бумаге. Пока муж контролировал обстановку, Мария вспоминала свой не самый веселый путь в Германию. Надо сказать, что романтики в жизни Марии было не так уж и много. Приключений, да, если это можно назвать приключениями. Она родилась в богатой еврейской семье недалеко от Херсона. Получила хорошее образование, имела склонность к языкам, росла немного избалованным ребенком с выраженной творческой натурой, мечтала о карьере актрисы. Отец ее, банкир и владелец нескольких пароходов, был человеком любвеобильным. В один прекрасный день папаша исчез из жизни их семьи, растворившись в пространстве вместе с деньгами, оставив жену и детей без каких-либо средств к существованию. А вот долги оставить им умудрился. И вот юная девушка пошла зарабатывать на пропитание, устроившись портнихой. Жить было сложно, деньги давались тяжело.
Не удивительно, что Мария очень скоро связалась с партией эсеров, революционная романтика и надежда на лучшее будущее… Ей было восемнадцать, когда в Херсон вступили оккупанты— немцы, французы, испанцы. Молодая девушка, которая хорошо знала французский разносила агитационную литературу, которую изготавливали в самых примитивных условиях на обычной пишущей машинке. Тем не менее, уставшие от войны интервенты на агитацию социалистов отзывались сочувственно. Ушли из города иноземцы, Мария стала сотрудницей ЧК, в то время в местной организации работали и эсеры, и большевики, партии еще были союзниками. Чем они занимались? Революции нужны были средства. А добыть их проще всего было по проверенному революционному рецепту: грабить награбленное. Кровавые экспроприации стали нормой. А потом к Херсону приближалась белая армия. И ценности надо было эвакуировать. Марии поручили вывезти самое ценное: камни, драгоценные камни, которые местный ювелир аккуратно лишил тяжелых золотых оправ, а потом зашили зашиты в пояс, который девушка надела на тело, еще немного набивки — и можно при случае изображать из себя беременную. Так она и дошла до столицы Украины — в Харьков. Больше месяца по стране, охваченной Гражданской войной. Кстати, потом биографы будут писать, что она отнесла драгоценности в Киевскую губчека, ерунда! Тогда столицей Украины был Харьков, тут просто перепутали, а она никогда никому ничего не доказывала и не рассказывала. Обычная ошибка не слишком грамотных журналистов. В Харьковской губчека она окончательно порвала с эсерами и перешла на сторону большевиков.
А потом была охота за батькой Махно. Мария была в группе боевиков, которым была поручена ликвидация лидера украинских анархистов. Нестор вроде как бы считался союзником большевиков, но, вернее не союзником был, а попутчиком. Попытки устранить его предпринимались, и не раз. Вот только контрразведка у батьки была поставлена не самым худшим образом. Вот, в двадцатом, Мария и попалась — была внедрена в банду медсестрой, но ее опознали как чекистку, вместе с ее товарищами расстреляли. Это был первый раз, когда ее расстреливали. Первый из двух в ее недолгой жизни[1]. Бандиты посчитали ее убитой, но она пришла в себя, как-то отползла от места расстрела. Ее подобрали и выходили местные жители. Далеко не всем крестьянам анархистская вольница батьки была по душе. Второй раз смерть приходила за ней в двадцать первом — Мария пряталась в доме, где проходила конспиративная встреча членов белогвардейской организации полковника Евстафьева. Офицер Мурин сумел заметить чекистку, они стреляли друг в друга. Мурин был убит, Фортус тяжело ранена, из двух пуль, предназначенных ей одна ушла в молоко, а вторая пробила грудь навылет. На ее счастье, оклемалась.
Ну а потом она в Москве встретила Рамона. Её Рамона. Намного позже сочинят красивую легенду, которую Мария опровергла, но при этом не рассказывала, как было на самом деле. Не имела на то права. Рамон Касанеллас был известным испанским анархистом, вместе со своими товарищами, Педро Матеу и Луис Николау он участвовал в убийстве премьер-министра Испании, Эдуардо Дато-и-Ирадиер, известного реакционера. В Мадриде, перед Ворота Алькала машину премьер-министра нагнал мотоцикл с коляской. Сидевшие в нем анархисты открыли огонь по автомобилю, произведя двадцать два выстрела. После успешного теракта Рамон сбежал в Россию, где получил убежище и по личному указанию Троцкого оказался на учебе в Качинской авиационной школе. Потом по просьбе товарищей, он стал учиться и в Коммунистическом университете трудящихся Востока, который с 1923 года стал университетом имени товарища Сталина. Там он и познакомился с Марией. Мария знала, что у Рамона на родине есть сын, Флориан. В двадцать пятом мальчик остался один, умерла его мама и бабушка. Касанелласу разрешили забрать сына в СССР. К этому времени они с Марией были уже женаты, она усыновила сына Рамона. Сама детей иметь не могла — последствия Гражданской войны. Потом эту историю «додумают» писатели. Появится красивая романтическая история: Мария встретила свою любовь — моряка с миноносца интервентов, когда проводила там агитацию. Забеременела и родила от оного сына. А потом они встретились в Москве — здравствуй папа моего ребенка! Красивая, но глупая история. Такого в жизни, конечно же, не было.
Она полюбила этого знойного красавца, который умел ухаживать за женщинами, был заботлив, времена были тяжелые, но он умудрялся принести что-то съестное, она себя впервые почувствовала не товарищем Фортус, а нужной и желанной, просто Марией. А потом их долго готовили к нелегальной работе. Была поездка в Мексику, где они должны были наладить работу с местными коммунистами. Кроме того, это было частью их легенды — теперь они должны были стать четой латиноамериканских бизнесменов. В тридцать первом они возвращаются в Испанию, где включаются в политическую борьбу. Рамона арестовывают, но в тридцать втором выпускают, экстрадируют из страны. Он собирался вернуться нелегально, но тут получили новое задание — стали готовиться к поездке в Германию[2]. На этот раз им обеспечили легенду и необходимую сумму денег. Так что удалось открыть небольшое представительство фирмы по торговле кофе в Дюссельдорфе. Но главной задачей стало создание собственной разведывательной сети и контроль за событиями в Германии. При этом они должны были действовать автономно от Коминтерна, опираясь только на свои силы и отчитываясь исключительно перед Иностранным отделом ОГПУ (НКВД). Фактически, эту группу курировал лично Артузов.
Ну вот они и собрались. Рамон погасил окурок папиросы, как бы невзначай окинул взглядом улицу, не заметил ничего подозрительного, кивнул жене, мол, уже пора. Им действительно следовало торопиться. «Аполло» располагался под мостом Рейкни (точнее его название переводится как мост на излучине Рейна), а в этот район Дюссельдорфа им надо было добираться через добрую половину города. Они жили в районе Аргермунд, это почти на границе с Дуйсбургом. Рамон заранее заказал такси, и машина уже ждала неподалеку от их дома. Мария, одевшая красивое вечернее платье насыщенного тёмно-синего цвета, накинула на плечи пальто, муж галантно подал ей руку, скромные украшения — сережки и обручальное кольцо смотрелись на молодой яркой женщине весьма органично.
— Дорогая, сегодня ты произведешь фурор, — произнёс он, помогая супруге сесть в авто. Мария согласно кивнула головой. Именно этого она и ожидала от своего мужа: восхищения и комплиментов. Таксист усмехнулся, решив, что перед ним типичная пара: подкаблучник и его эффектная стерва-жена. На людях она старалась держать маску стервозной и взбалмошной особы. А на деловых переговорах — цепкой стервы, которая своей прибыли не упустит.
(Современный вид театра-варьете «Аполло», как видно, он ействительно расположен на набережной под мостом через Рейн)
Они прибыли в театр к началу второго акта, как и весь бомонд. По традиции, в первом акте представления выступала талантливая молодежь, дебютанты, или почти что вышедшие в тираж звезды, потухшие на небосводе местного варьете. Всё более-менее интересное начиналось после первого антракта. Прибывающая публика имела возможность выпить по аперитиву. Потешить свое самолюбие, показать себя и посмотреть на других. Дамы мерялись нарядами и бриллиантами, мужчины мерялись своими дамами и толщиной кошелька, всё как везде. Связной ждал их у столика в кафе при мюзик-холле. Он допивал кофе, когда Мария с мужем подошли, прихватив по бокалу шампанского. Рамон положил программку с листком-шифровкой на столик, ее тут же завладел связной, который медленно удалился в сторону зрительного зала. Рамон взял себе оставленную агентом программку, в которой тоже бы листик с шифрограммой. Ну что же, основная задача была сделана. Теперь можно было насладиться представлением.
Они вернулись домой поздно вечером. Рамон был от представления в восторге. Мария — нет. Не то чтобы она была противницей каких-то легких жанров и прочих развлечений, отнюдь, но вот этот тяжелый немецкий юмор ее совершенно не цеплял. А немецкие певцы и певуньи… брррр… может быть, на оперной сцене они на что-то годились, но не с их тяжелыми рожами и в легкий жанр. Ситуацию спасла какая-то восходящая звездочка из Франции, ее шансон был весьма удачным, но всё остальное — просто кошмар! Впрочем, местная публика была столь непритязательна, что воспринимала всё на ура. И тупые шутки в том числе. Да, с такими шутками их бы в Одессе вываляли в перьях, предварительно измазав смолой, ибо не…! Как только они оказались дома. Рамон пошел на кухню варить кофе. Он мог пить его и даже ночью, казалось. Этот бодрящий напиток спать ему не мешает, а вот в некотором плане даже сил придает.
— Мне чай! — бросила Мария и вытащила Библию. Обычное издание, достаточно распространенное. Но именно она была ключом, причем ключ был двойным, усложненным. Подержала бумажку на пару — проступили ряды цифр. Можно было начинать расшифровку. Рамон подошел и поставил перед супругой чашку черного чая. Вот тут их вкусы расходились. Он не понимал любовь к этому «пустому» напитку, а Мария не воспринимала кофе, особенно в вечернее время, говорила, что не может от него заснуть.
— Нам дали добро на акцию. — Мария обрадовалась. Она была натурой деятельной. А тут такое дело. В Дюссельдорфе проживал Генрих Штиге, лейтенант кайзерихмарине, сын контр-адмирала Оскара Штиге. В 1919 году он примкнул к белому фрайкору и участвовал в разгроме спартаковского движения. Участвовал в расстреле без суда Карла Либкхнехта. Его товарищ по морской службе, Герман Сушон, убил Розу Люксембург. К сожалению, Сушон прятался от правосудия в Финляндии. А вот к Штиге можно было дотянуться. Суд признал последнего невиновным. Весьма избирательное правосудие, кто бы что ни говорил.
— Прекрасно! — Рамон и предложил «исполнить» этого морячка, слишком уж зажившегося на этом свете.
— Вот только есть уточнение, оно немного усложняет дело.
— Что за уточнение?
— Наш объект работает в фирме Degesch (Deutschen Gesellschaft für Schädlingsbekämpfung mbH), они производят средства для борьбы с вредителями. Нам надо раздобыть информацию про газ «Циклон Б». По данным центра, это разработка Берлина, но его патент принадлежит Дегеше[3].
— Поставили задачу, значит сделаем. — Рамон задумался. — Надо будет привлечь Макса и Генриха. Вдвоем мы не справимся. Если бы просто убрать, то я и один бы смог. А так придётся всю нашу группу задействовать.
Мария согласно кивнула — у них была небольшая группа, всего четверо, правда, информацию «в клювике» приносило еще с десяток человек. Причём большая часть информации носила исключительно коммерческий интерес. Но были и те крупицы, ради которых и сидит разведчик-нелегал в чужой стране.
— Значит, завтра надо обсудить детали операции. «Я передам ребятам», — сообщила она.
— Что-то еще? — поинтересовался Рамон.
— Гуго Фрейзенштейн. В последнее время что-то непонятное с его «Бютастом». Деньги они получили, причём в полном объеме. Но Гуго что-то тормозит процесс отправки специалистов и оборудования. Надо ему намекнуть, что так вести себя очень нехорошо. Репутационные потери и всё такое прочее.
Рамон задумался. Гуго трогать было очень проблемно. «Бютаст» — это подставная фирма, которую концерн «Рейнметалл» создал с СССР для обхода ограничений на разработку вооружений, наложенные Версальским договором. Фактически, он работает под прикрытием немецких военных. Они обязались помочь с разработкой артиллерийских систем. И начало сотрудничества было многообещающим. Но сейчас почему-то конторка Фрейзенштейна стала барахлить. И надо было выяснить. Откуда у этой истории растут ножки.
— Мария, нам надо очень аккуратно пообщаться с этим самым Гуго, понимаешь, чувствую я, что от этого дела как-то слишком дурно пахнет.
О том. насколько дурно пахнет они узнали примерно через две недели, когда удалось разговорить немецкого бизнесмена, близкого к военным кругам. И появившаяся информация очень сильно не понравилась советским разведчикам-нелегалам. Она требовала срочной и тщательной проверки, но в центр ушла шифровка с тревожными новостями. К сожалению, опять пришлось посещать этот чертов мюзик-холл. Марии казалось, что она скоро будет знать все номера этого театра наизусть. Правда, следующим местом встречи должна была стать Немецкая Рейнская опера. Тут уже пусть Рамон морщится, а Мария будет получать эстетическое удовольствие[4].
[1] В РИ будет и третий раз, уже во время Великой отечественной войны. И все три раза выживет!
[2] В РИ Рамон Касанеллас в 1932 году вернется нелегально в Испанию, будет арестован, но в тридцать третьем его выпустят под давлением рабочего движения и товарищей-анархистов. Погибнет в ноябре 1934 года в автомобильной аварии: его мотоцикл собьет грузовой автомобиль. По одной из версий — это было политическое убийство.
[3] Циклон Б был разработан немецким ученым-евреем по национальности, Фрицем Габером, многие называют его создателем химического оружия. Он создал отравляющее вещество, которым потом в концлагерях убивали евреев. Ирония судьбы? Если да, то очень злая.
[4] Мария Фортус участвовала и в Гражданской войне в Испании, заступничество Долорес Ибаррури спасло ее во время террора тридцать седьмого года. Во время Великой Отечественной войны начинает начальником штаба полка «ночных ведьм», потом партизанила в соединении Медведева, работала со знаменитым разведчиком Кузнецовым, принимала участие в нескольких серьезных разведывательных и диверсионных мероприятиях. Была награждена двумя орденами Ленина, двумя — Красного знамени, орденом Красной Звезды, многочисленными медалями.
Глава двенадцатая. Миша! Собирайся!
Москва. Дом на Набережной. Квартира Кольцова
12 июня 1933 года
Давно мы с Артузовым чаёв не гоняли у меня на кухне. Понедельник — день тяжёлый. Но в этот день моему телу стукнуло тридцать пять. Кольцов с утра задолбал меня. Хочет бабу. Какую-нибудь. Я его спрашивал по поводу большой и чистой любви к Марии Остен. Послал меня на три буквы. Миша, ты кого нах… послал? Он задумался, понял, что был неправ, но так и не извинился, сказал, что я сам виноват. Чего это? У Кольцова недотрах, а страдать должен Пятницын? Ничего себе раскладочки! Пришлось на Мишу прикрикнуть. Грозил сделать ему обрезание в чуть большем объеме, чем сделали ему в детстве. Миша понял, что это я его разыгрываю. Но всё равно обиделся. Он в последнее время постоянно ищет повод чтобы поссориться. Сам виноват. В последнее время Кольцов занят серьезно в редакциях, хотя и решено было оставить ему только три: корреспондент «Правды», главред «Огонька» и «Крокодила». Всё остальное побоку. Думаете, этих трёх мало? Ничего подобного! А ведь, кроме этого, работа с ребятами из НКВД и Артузовым. Что я сделал за это время кроме кучи отчетов и аналитики? Не удержался и повторил журналистский «подвиг» Кольцова: три дня отработал таксистом в Москве и сделал об этом большой репортаж. Не знаю, был ли он копией того материала, что Миша выдал в МОЁ время, но, тем не менее! Да, наконец продвинулась идея агитационного самолета. Был создан проект на базе АНТ-16 (ТБ-4), окончательно утверждена конфигурация, выбраны двигатели, причём сразу было заложено восемь микулинских М-34ФРН по девятьсот лошадок каждый. Я, как автор идеи, принимал участие в разработках концепции, постоянно контактировал с авторской группой. 14 мая проект был запущен в работу[1]. Для постройки самолета был выбран Воронежский авиационный завод. Кроме этого, было решено создать международный антифашистский комитет деятелей науки и искусства. Над подготовкой организационным съездом этого форума я и работал. Загруженность — выше крыши. Сегодня — понедельник. Я, честно говоря, хотел отдохнуть. Просто отдохнуть, чтобы хотя бы один день в году побыть с Кольцовым наедине, в спокойствии. Для этого планировал выбраться в Горки Ленинские. Конечно, не на дачу Ильича. Есть там в Горках домик одного приятеля, я упросил его на один день дать мне скрыться от мирской суеты.
Хрен вам! С самого утра приперся Артузов! И нет, чтобы с днём рождения поздравить, грамоту вручить, медальку какую поцепить на мою впалую грудь, и запретить ее потом надевать, так нет, сделал вид, сволочь, что он не в курсе, когда я на свет появился! Семь утра, а он командует: чай ставь, мол, конфеты мне притащил, шоколадные. Эка невидаль! Сил умываться не было, но всё-таки с кряхтением и скрипом привёл себя в божеский вид. К этому времени и чайник закипел. С сомнением уставился на заварочник, кажется, неделю им не пользовался. Ага! Сил хватало только добраться к дверям, открыть их и сразу в кровать. Не помню, успевал обувь стащить, сегодня да, а вот позавчера, кажется, вот так в обуви и заснул. Вытряхнул заплесневелые чайные листья. Потом обмыл заварочную емкость холодной водой и кипятком. Теперь можно и приступить к заварке. Блин! Хочу чай в бумажных пакетиках! Опэрэцэтэц… Хочешь — сделай! А какую бумагу использовать? Фильтровальную? Она вроде должна хорошо пропускать влагу и не пропускать чаинки, точнее, чайный мусор наружу. Надо вспомнить, может что и получится. Только как обосновать? Для удобства и экономии! Вот! В самолетах, поездах — удобнее, и не надо пользоваться спитым чаем, который тебе подсунут, стоит только зазеваться. Ага! Тут и прекращение махинаций. Подпольные миллионеры они по копеечке капитал набирают! Но тут вспомнил, что в Германии пил чай в пакетике, кажется, англичане так его пакуют. Только пакетик круглый и… Точно! Надо уточнить, есть ли квадратные пакетики из фильтровальной бумаги. То, что такая бумага есть — точно знаю. Если нет, то такая упаковка была в моё время самой популярной, независимо от того, квадратный или круглый пакетик использовать!
Вот до чего лень доводит человека! Я бы еще дистанционный пульт для телевизора придумал. Только пока что телевизора в свободной продаже нет! А дистанционный пульт пусть на всякий случай будет! Телевизор появится, а тут и я — и вместо плоскогубцев вот вам пульт дистанционный! Здорово! Лежите себе и крутите… Правда, в первое время и каналов-то будет один-два, не более того. Так что пока что моя вторая гениальная задумка в пролёте. В общем, я додумывал свой гениальный бизнес-план по пакетированию чая в фильтровальную бумагу, постепенно просыпаясь. Артур притащил конфеты! Настоящий бельгийский шоколад! Сволота! Только после того, как вытащил коробку, поздравил меня с днём рождения. И сказал, что наркомат внутренних дел награждает меня путевкой в дом отдыха.
— А вот с этого места, Артур, подробнее. Что-то я тебе не поверил, чтобы тут не было никакого подвоха.
Артузов тяжело вздохнул. Значит, я угадал. Подвох есть! Вот сволочь!
— Артур, а ты не мог мне эту радостную новость сообщить тринадцатого числа, например?
— Да как-то число не очень, мы, разведчики, народ суеверный. — и так притворно вздыхает. Нет, гадёныш! Будь проклят тот день, когда я сел за баранку его автомобиля! Стоп! Не садился я за баранку, это меня в цитаты занесло! Когда этот гад меня подвез с работы домой! Вот! Пусть будет проклят тот день, когда этот гаденыш отвез меня с работы домой!
— Ладно, гад ты этакий, говори, в чём подвох?
— Значит вот тебе путевка в санаторий. Недельку отдохнешь, сил наберешься. Отъезд завтра утром. А потом командировка в Германию. Официально — ты едешь по приглашению Томаса Манна. Будете обсуждать антифашистский комитет или конгресс… Что там у тебя намечается.
— А на самом деле? — спрашиваю, а сам не поверил, что Артузов совсем не в курсе того, что я готовлю, специально оговорился, негодяй! Знаю эти его штучки, если я начну уточнять — значит, уже начал сотрудничать, так раз-два и всё, готово согласие… Эх, Артур, Артур, что же ты так простенько меня пытаешься развести?
— А на самом деле… в Германии намечается заварушка. Есть данные, что военные мутят воду. Им правительство с коммунистами поперек горла. Есть высокая вероятность мятежа. Очень высокая. Но при этом совершенно непонятно, как будут вести себя наци. По нашим данным в Германию идёт оружие. Но пока ничего точно не известно. Сам понимаешь, наши возможности не безграничны. Мы сейчас перенаправили агентов на поиски ответов на вопросы. Но… тебе пошуршать в местном бомонде надо. Поедешь как Михаил Кольцов. Нечего тебе нелегальничать. Посольство будет тебя прикрывать. И не только. Понимаешь, нам надо понимать, что делать, и кто в игре. И тут я тебе ничем помочь не смогу.
К сожалению, я Артуру тоже прямо сейчас помочь не смогу. Моё вмешательство уже привело к тектоническому историческому сдвигу — правительство левых в Германии, да еще с коммунистами в правительстве. Причём Тельман руководит полицией! Вот тебе супер-бонус! А это легализация ротфронтовцев как «добровольных помощников полиции с правом ношения и применения оружия»! А к этому прилагаются заказы, за которые немецкая промышленность, конечно же, уцепилась обеими руками. Плюс поставки продовольствия и материалов, необходимых немецким промышленникам. Причём по весьма соблазнительным ценам.
— С начала года начали поступать сообщения от наших агентов, что немецкие фирмы стали сворачивать сотрудничество в военной области, там несколько десятков фиктивных контор было организовано. Получалась парадоксальная ситуация: сотрудничество расширяется, а в военной области — тормозится. Стали разбираться. Получилось, что инициатива исходит именно от военных. А потом пришла информация, что из Бельгии отгружают старое и трофейное оружие для Польши. Вот только в Польшу никакое оружие не поступало, тем более из Бельгии. Оно оседает в портах Веймарской республики. Это нам стало известно, но… в общем, надо знать точнее, Миша, надо.
— Артур, ты хочешь уговорить меня не ехать в Германию?
— Нет… — ошарашено произнёс Артузов.
— Тогда почему не рассказываешь о том, насколько моя миссия опасна? Рисках и прочем?
— Ну, не хотел тебе портить день рождения. — скромно так отвечает.
— А ты его взял и не испортил? Удивительное дело! Я теперь из-за тебя даже напиться нормально не смогу.
— Почему? — удивился мой гость.
— Да потому что когда я злой, то никакая водка меня не берёт! Ни рыковка, ни менделеевка![2]
— Ну. Извини, Миша, только тебе завтра утром уже надо быть в санатории. Тебя готовить будут. Так получилось!
— Хреноватенько получилось, Артур! Мне теперь вместо дня отдыха надо будет быстро в редакциях дела закрывать. Хотел побыть в одиночестве, отдохнуть, блядь, отдохнёшь тут с вами!
— Миша, а если в Германии всё с дня на день закрутиться? А мы не готовы?
— Артур, а когда мы готовы были к войнам и прочим неприятностям? К японской готовы не были — царь просрал! К Мировой готовы не были от слова совсем! Буржуи просрали! К Гражданской были готовы? Чудом вытянули! К Финской были готовы?
Опс! Занесло! Чуть не спалился, или спалился?
— К какой такой Финской? — насторожился Артузов.
— Удар белофинов проспали? Выборгскую резню напомнить? — начал выкручиваться.
— А, ты это имеешь в виду… так у нас и сил не было, и немцы стояли за финнами. А так-то ты прав. К венгерским событиям мы тоже готовы не были, хотя и готовились. Вот поэтому нам и важно Германию не упустить.
— Да понял я, понял.
— С днём рождения, Миша!
— Да шёл бы ты, Артур… чашки помыть.
— Это я мигом!
* * *
Москва. Кремль. Кабинет Сталина
14 июня 1933 года
— Ну что ты скажешь, Вяче по поводу этих переговоров?
— Я был уверен, что делегация приедет намного раньше, как только отгремела битва за Мукден. Но для приезда министра иностранных дел Японии понадобился военный переворот и приход к власти моряков. Конечно, начали они за здравие, а закончили за упокой.
— С ними всё понятно, что мы будем делать в этой ситуации?
— Думаю, как и планировали, нам надо осваивать Маньчжурию, делать ее житницей Дальнего Востока. В тоже время нам надо сделать Японию если не нашим союзником, то просто нейтральным государством, поэтому, как мы и планировали, Сахалин пока требовать не будем обратно. Пусть пока что они сохранят свою половину острова.
— Курилы тоже пока будут их?
— Раз мы выходим к океану через Дагушань, Инкоу, для нас вопрос о Курилах пока что не стоит так остро. В тоже время война против Японии нас ослабляет, требует много средств. Думаю, Курилы тоже оставим без изменений. Есть договоренность с китайскими товарищами, что взятый при помощи наших войск Тяньцзинь мы сможем взять в аренду порт и построить там свою военно-морскую базу. Она выглядит намного привлекательнее Порт-Артура и там еще наши торговые интересы: это крупный город с развитой портовой инфраструктурой.
— Значит, линия разграничения интересов пройдет по тридцать седьмой параллели до Хуанхэ?
— На это они вынуждены будут согласиться. Предлагаю бросить им кость.
— Какую?
— У нас в Маньчжурии сто шестнадцать тысяч пленных маньчжуров, которые служили в коллаборационистской армии императора ПуИ. Я предлагаю интернировать их в Корею. Японцам понадобиться мясо для завоевания Южного Китая, пусть возьмут его, нам не жалко. И кормить лишние рты не будем.
— Думаю, этот вопрос мы сможем поднять на следующей встрече с бароном Макото.
— Смотри, Вяче, насколько вы в чем-то похожи: оба совмещаете посты премьера и министра иностранных дел.
— Нет, Коба, мне до Макото далеко, он еще и министр образования!
— Какая интересная идея, Вяче! — и Сталин с характерным прищуром посмотрел на Молотова. — Потянешь?
— Если партия прикажет — куда я денусь, буду тянуть, только, мне пока и двух постов хватает. — тяжело вздохнул Молотов.
— Ладно, не бойся, пошутил я, это шутка была, тем более нет у нас наркомата образования. Нет, может быть, создать? Подумай над этим, тебя такой работой нагружать не буду.
— Подумаю. Прикинем все за и против, через неделю сделаю заключение по этому вопросу.
— Хорошо! Так и запишем, Молотов, 21 июня вопрос о наркомате образования.
— Как-то мне всё-таки тревожно, Коба. Южный Китай, это сфера интересов британцев. Правда их кузены из САСШ тоже туда влезть хотят, но пока британцы туда никого не пускают. Вот и немцев из Циндао попросили.
— У британки аппетит недурен. Мы же с ними пытались договориться. Добром пытались. Они сделали вид, что их эти договоренности не касаются, продолжает гадить эта англичанка. Так что нам ее проучить надо как следует. Вот и ударить по самому больному — кошельку. И вот еще что. Надо подготовить материалы по опиумным войнам в Китае, показать вред этогонаркотика для здоровья, потом что делает он с людьми, какой вред наносит торговля опиумом Китаю. И развернуть агитационную кампанию. Кто у нас специалист по такому «чёрному пиару»? Что так удивлённо смотришь на меня? Не слышал, появился такой термин, это когда объект поливают помоями изо всех газет и журналов. Так, знаю я одного товарища. Вот, вечерком за чайком и решим этот вопрос. Надо раздуть вокруг угнетения Китая шумиху. Ничего, что на нас пока что внимания обращать не будут. Это только пока что!
В половине десятого вечера последним на сегодня посетителем Сталина был Артузов.
— Слушай, товарищ Артузов, есть такое мнение — нужна агитационная пропагандистская кампания против британцев и их очень нехорошего поведения в Китае, особенно по поводу опия, выращивания его в Индии и выкачивания из Китая денег и здоровья. То, что один твой сотрудник назвал «чёрным пиаром». Вот этот сотрудник нам и нужен. Нужно очень серьезно макнуть британку в ее собственное говно.
— Товарищ Сталин, этот сотрудник сейчас проходит подготовку к поездке в Германию. Мы разработали операцию «конгресс», и в ней он принимает участие.
— Почему меня не поставили в известность? Я говорил, что по поводу этого агента всё докладывать мне лично!
— Операция только прорабатывается, собирался доложить, когда станут ясны детали.
— Что за операция такая, сейчас говори!
В словах вождя сквозило раздражение. Артузов понял, что находится в очень опасном положении, поэтому стал энергично рапортовать, не глядя ни в какие бумажки.
— Товарищ Сталин! Согласно донесениям наших агентов и косвенным сведениям, полученным из различных источников, стало известно о возможном военном перевороте в Германии, направленном на свержение левого правительства и установление военной диктатуры. Однако, нет точных данных, сложно сказать, кто стоит за заговором, имеет ли он поддержку среди близких к президенту кругов, какова позиция по этому вопросу НСДАП, которая имеет свои довольно многочисленные организации боевиков. Именно эти вопросы должен выяснить наш агент. Он едет под своим именем для организации антифашистского форума ученых и деятелей искусств. Для нас важно получить сведения о возможных сроках, вовлеченных контингентах, главных фигурантах. Если же это только слухи, то кто их распространяет. Готовим легенду, программу пребывания, группу прикрытия и группу экстренной эвакуации.
— Когда вы собираетесь отправлять агента?
— Пока еще не определились, товарищ Сталин. С одной стороны — надо быстро, с другой надо всё очень тщательно подготовить.
— Я согласен, этот вопрос важный, очень важный. Но другого специалиста в чёрном пиаре у нас нет. Три дня ему на разработку концепции программы. А тебе, товарищ Артузов, найти исполнителей, чтобы не подвели. Этот вопрос мы не имеем право спустить на тормозах!
— Будет сделано, товарищ Сталин!
— Ну вот и хорошо. Правильный ответ, товарищ Артузов! Жду восемнадцатого с готовым планом.
[1] В РИ проект был утвержден в апреле 1933 года, а строительство самолета началось 4 июля этого же года, закончено было 3 апреля 1934 года, 24 апреля принят государственной комиссией, 17 апреля летчик-испытатель М. М. Громов совершил первый полет продолжительностью 35 минут
[2] Рыковка — водка, которую стали выпускать сразу после отмены сухого закона и была она в тридцать градусов. Название получила от Рыкова, который и пописал указ о скончании сухого закона, будучи предсовнаркома. Менделеевка — водка в сорок градусов, результат исследований великого ученого, который установил, что именно при такой крепости водку выгоднее всего производить (больший объем занимает).
Глава тринадцатая. Встречные планы
Подмосковье. Санаторий НКВД «Лесной».
15–25 июня 1933 года
Насыщенная программа подготовки к поездке в Германию прервалась, не успев начавшись. Приехал Артузов с такой виноватой рожей, что хотелось ему посыпать голову солью. Явно меня ждала какая-то очередная бяка. Всё оказалось намного сложнее: Сам просил разработать программу кампании «чёрного пиара» антинаркотической направленности, которая покажет звериную сущность британского империализма, готового ради прибыли уничтожать миллионы жизней. Цель: бросить ложку дёгтя в мировую бочку мёда лимонникам, пусть наслаждаются. И дать мощный агитационный материал как основание для борьбы с лаймами в Китае и с прицелом на Индию. Вообще-то такую программу на коленке не склепать. Тут надо серьезно всё проработать, но от меня требовался именно план, который будет наполнен уже другими специалистами, главное, чтобы они его не испоганили. И при этом необходимо было учитывать многое, например, что в начале века и практически до сих пор многие наркотики свободно продавались в аптеках как болеутоляющие и прочие лекарственные препараты, дающие при некоторых болезнях быстрый, но временный эффект улучшения состояния. Да и вообще не воспринимались людьми как нечто сверхопасное для здоровья!
Значит, первым пунктом надо провести исследование по тому, какой вред для здоровья несут самые распространенные наркотики: в первую очередь опиаты. Эффекты, побочные действия, механизм привыкания. Кое-что помню из ТОЙ реальности, но без солидных исследований, которые будут проводиться учеными с мировыми именами и начинать эту всю тягомотину не следует. Психологические и физиологические основы действия наркотиков. И при этом указать на постоянный вред здоровью. Наркотические средства: показания и противопоказания для применения. Особые списки и контроль за использованием. Это тот фоновый шум, на котором будет строиться остальная пропагандистская схема. Второй аспект: экономический. Сверхприбыли, которые на торговле наркотиками получают англичане. Нет того преступления, а на торговле наркотиками прибыль превышает пресловутые триста процентов! И ради этих прибылей можно позволить себе даже разрушить государство. Материалы о коррупции наркобаронов Китая, как генералы- губернаторы провинций за долю в наркобизнесе крышевали уничтожение собственного народа. Схемы поставок наркотиков. Прогнозы: распространение этой заразы не остановить рамками Китая. Опиум в странах Европы. И тут важен личностный аспект. Всем в мире насрать на китайцев, но душещипательные истории жизненных катастроф обычных людей в матушке-Европе, плюс несколько романов с главными героями из высшего света. Которые губят свою жизнь в наркотическом угаре. Это будет иметь эффект! Плюс радио! В общем, три этапа: общий вред. Китайская катастрофа. И третий — запугивание эпидемией наркоты в Старом свете. Это должно сработать. И даже написал, кому бы подсунуть сделать те или иные материалы. Впрочем, тут возможны варианты.
За эти три дня я возненавидел свой «Ундервуд». Нет, сама по себе пишущая машинка неплохая, но была бы она на электрическом приводе, цены бы ей не было. А если бы еще с блоком памяти, эх… мечтать не вредно. Дело в том, что Миша Кольцов очень редко печатал свои материалы или писал их от руки: он предпочитал надиктовывать! Вот такая у него творческая манера. Ну а тут такие материалы, которые вслух произносить ну никак нельзя! Вот я и маялся. Почему маялся? Да потому что, человеку, привыкшему к клавиатуре компьютерной перестроиться на печатанье на машинке очень непросто: чтобы каждую букву напечатать по клавише надо стучать с хорошей силой, это не клава, где легкое нажатие — и всё готово, а еще надо учитывать время на возврат буквы на место, тут строчить из пулемета ну никак не получается. Конечно, за время своего попадания, поскольку приходилось делать материалы, которые сразу под гриф «совершенно секретно» подпадали, кое-как научился, но все ещё стучал по круглышам со скоростью очень быстрой черепахи.
Приехавший Артузов забрал бумаги и даже спасибо не сказал — так увлекся чтением. Я же продолжил готовиться к поездке в Германию. Твердил явки, пароли, способы связи, изучал биографии людей, с которыми мне предстоит вступить в контакт. И это не означает, что мне надо пытаться их завербовать или привить им какие-то основы нашей коммунистической идеологии, нет, мне надо уметь разговорить, получить хотя бы крупицы информации. Оказывается, есть у нас специалисты, которые умеют это делать. Но почему тогда расследование политических дел идет по принципу выбивания показаний из подозреваемого? Наследие старого режима, когда по-другому и не работали? Тоже не верю. Правда, с приходом в НКВД Кирова многое стало меняться. Это правда. Чистка рядов в наркомате была более чем серьезная. Теперь там никаких плановых цифр по поимке преступников и террористов. Введены два показателя: отсутствие угрозы политическому строю и раскрываемость преступлений против государства. Запрещена работа по принципу провокации и создании липовых антисоветских организаций, но агентурную сеть создают очень мощную. Откуда я это знаю? Так работают со мной, заодно делятся информацией два товарища. Они и сейчас курируют мою подготовку к поездке в Германию, проявляют, как принято говорить в будущем. Креативный подход. Я точно знаю, что так агента ранее не готовили. Ну, всё должно когда-нибудь начинаться. Вот с меня тоже что-то началось.
* * *
Мюнхен. Штаб-квартира НСДАП
18 июня 1933 года
Давно Герман Геринг не пребывал в столь работоспособном состоянии. Да, приходилось решать множество вопросов, но он их успешно с этим справлялся, только иногда, в самое позднее время позволял себе расслабиться морфием. Опасность мобилизует! И этот тезис он прекрасно испытал на себе. Он чувствовал, что над партией собираются грозовые тучи, но всё больше возникало ощущение, что наступающее время перемен — это их шанс! Самым главным вопросом оставался вопрос вооружения отрядов НДСП. Его категорически не хватало. Несмотря на то, что помощь их партии предложили итальянцы, венгры, американцы, необходимо было добиться большей поддержки. Пока что речь шла только о небольших партиях стрелкового оружия, которые еще надо было контрабандой доставить в страну, а хотелось большего. Намного большего!
Ровно в полдень в кабинет партайгеноссе Геринга ворвался высокий нескладный блондин с вытянутым лошадиным лицом — Рейнхард Гейдрих. Сейчас именно он возглавил политическую разведку и контрразведку партии. К этому времени Белокурый Моисей, как называл его за глава товарищи по партии, намекая на еврейское происхождение, прошел весьма серьезную жизненную школу. Он был родом из довольно обеспеченной семьи, воспитывался в духе национализма, проигранная война оставила в душе весьма впечатлительного ребенка глубокий след. Еще больший след прочертил на его судьбе послевоенный бардак, который показался юноше чем-то катастрофическим. В девятнадцатом году (ему только исполнилось пятнадцать лет) парень вступил в фрайкор (полувоенную националистическую организацию) «Георг Людвиг Рудольф Меркер». Это добровольческое объединение ветеранов войны и патриотически настроенной молодежи создавалось по инициативе генерала Меркера, и должно было сыграть свою роль в поддержании порядка во время переходного периода от монархии к республике. Фрайкор активно участвовал в столкновениях с движением спартаковцев и разгроме революционного коммунистического выступления в Германии. В это же время он становится членом «Немецкого национального союза молодёжи», который, впрочем быстро разочаровался, он кажется ему слишком умеренным, слишком осторожным. Вскоре он вступает в более радикальное объединение «Немецкий народный союз обороны и наступления», становится связным в дивизии фрайкора «Люциус», которая формируется в Галле. А в двадцать первом создает организацию «Немецкий народный молодежный отряд». Но экономический кризис и полное разорение семьи заставили временно забыть о политике.
Рейнхард поступает учиться в военно-морское училище, успешно заканчивает его, и становится офицером связи на линкоре «Шлезвиг-Гольштейн». В это время его заметил Вильгельм Канарис, будущий адмирал и начальник Абвера. Он посодействовал получению Гейдрихом звания старшего лейтенанта и переводе на работу в адмиралтейство на базе в Киле. В декабре тридцатого года он встретил сельскую учительницу из Гросенброде, дочь разорившегося немецкого аристократа с датскими корнями, Лину Матильду фон Остен. Тогда же молодой моряк разорвал свою помолвку с девушкой, которая ждала от него ребенка, прислал ей газетную вырезку с объявлением о своей помолвке с Линой фон Остен. Оскорбленный отец девушки написал адмиралу Редеру. Состоялся суд чести, который, к удивлению, многих, постановил, что Гейдрих нарушил принципы и кодекс офицерской чести, хотя его проступок не считался чем-то ужасным. Но Ренхард своим высокомерным поведением сумел восстановить против себя товарищей, да и в целом, приятным человеком его назвать было сложно. Слухи о его еврейских корнях тоже не способствовали успешному завершению его дела. Редеру не оставалось ничего иного, как указать молодому офицеру на дверь. Карьера молодого морского офицера пошла ко дну. С того времени он связал свою судьбу с нацистской партией и вступил в СС, став доверенным лицом Генриха Гиммлера, после гибели которого в теракте вместе с Гитлером, фактически возглавил эту организацию.
— Что скажите хорошего, Рейнхард? Надеюсь, на сегодня есть какие-то приятные новости?
— Да, партайгеноссе, появилась одна ниточка, кажется, мы напали на след человека, который может нам дать ответы по поводу этой всей лжи, которую вылили на нашу партию и Адольфа Гитлера.
— Вот как? И кто это?
Геринг очень хотел добраться до того, у кого был столь мощны компромат на их партию, который стоил им выборов. Нет, не правильно, который стоил им власти. Герман не сомневался, такая неудача может поставить крест на их организации вообще, политических неудачников никто не любит. Это уже отразилось на резком падении пожертвований на их деятельность. И это только первый звоночек! А серьезное дезертирство из рядов СА? Это что, не звоночек? Это уже звон похоронного колокола!
— Пришлось обратиться к криминальной полиции. Есть у нас там связи. Так вот, в Австрии засветилась одна дамочка из Германии. Она попала туда под фальшивыми документами, но нам удалось установить, что это была некая писательница-коммунистка Мария Остен. Нет, она не однофамилица моей жены, урожденной фон Остен и к этой благородной фамилии никакого отношения не имеет. Ее настоящая фамилия Грессхёнер, была замужем за издателем Виландом Херцфельде, увлеклась коммунистическими идеалами, замужем за советским кинорежиссером Еугений Тшервякофф. Простите, эти русские фамилии — нечто…
Геринг махнул рукой, мол, понимаю, наслышан. Рейнхард продолжил:
— К сожалению, мы не установили, была она там с мужем или с кем-то ещё, но с ней был спутник-мужчина. Скорее всего, он был или организатором, или куратором всей этой операции: парочка побывала в Вене, на родине Гитлера, там ее заметили наши безопасники, но они не получали указаний их задержать, парочка ушла от них в Чехословакию. К сожалению, пока что мы не нашли её, но ищем, не только в Чехословакии, я направил ориентировки по нашей агентуре в других странах, надеемся на результат.
— Камрад Рейнхард, я понимаю, это наша единственная ниточка? — голос Геринга не выражал великого оптимизма.
— Пока что единственная, но мы постараемся найти и другие зацепки.
— Постарайтесь хотя бы эту отработать по полной программе. Разрешаю любые действия, главное — чтобы мы смогли ее допросить и выяснить всё про интересующие нас личности! Работайте так, чтобы был результат! Того мерзавца, что стал причиной смерти фюрера надо найти и примерно наказать! Он будет повешен. В ошейнике. На рояльной струне!
Гайдрих, сначала опешивший от того, что убийцу Гитлера ждет легкая смерть в петле понимающе кивнул головой, да, такую смерть никому не пожелаешь. Долгая и мучительная… Это будет правильно.
— И еще, людей из криминальной полиции надо обязательно поощрить. На этом деле экономить не следует. Такие связи еще пригодятся.
Когда Рейнхард ушел, Герман Геринг почувствовал, что настроение его начинает улучшаться. Да, сначала дело казалось совершенно бесперспективным, можно было обвинять в этом руку Москвы или происки Коминтерна, но эта самая рука должна иметь конкретное имя, и это было главным вопросом. А ещё… откуда они всё это взяли? Адольф очень тщательно скрывал факты своей биографии до момента его фронтовой эпопеи, тем более, что военным он был достаточно храбрым, о чем было много свидетельств. Но вот такие подробности, этого мало кто вообще мог знать, кто сумел это раскопать и как? Желание окоротить врагов партии просто жгло ему душу. Герман достал сигару. Ему нахваливали доминиканские, но он предпочитал кубинские — за крепость и аромат. Аккуратно обрезал кончик и закурил. Сейчас он стал курить намного меньше — партия лишилась своего главного оратора, ему приходилось взять на себя выступления на предвыборных митингах, партийных мероприятиях, врачи советовали вообще бросить курить. Но этого бывший военный летчик делать не собирался.
Конечно, Адольф был великолепным в умении вещать с трибуны. Герман считал себя тоже неплохим специалистом в этой области, но понимал, что такой харизмы, как у Адольфа, у него нет. Он даже был вынужден сейчас брать уроки ораторского искусства, потому что партии нужен был не менее мощный спикер. Чёрт возьми, опять это английское слово! Прицепилось… услышал его ан дипломатическом приеме, кто-то из англичан назвал Гитлера выдающимся спикером современности. Вот оно застряло в черепушке и иногда выскакивает. Чёрт бы их всех побрал!
Тут в кабинет партийного босса постучали и в него быстро вломился Эрнст Ганфштенгль.
— Партайгеноссе… Геринг! — приветствовал он своего руководителя.
— Что у тебя, Эрнст? Сядь. Успокойся. Выпей коньяк. Сигару? Впрочем, ты же предпочитаешь папиросы? Отдышись и тогда начни рассказывать.
— Действительно. Мчался. Одышка. Будь она… неладна… Новости. Тревожные. Чёрт их подери!
Эрнст налил себе коньяк, хороший французский. Другого старина Геринг держать не будет. Ему бы чуть-чуть барские замашки прятать, но тут они оба были два сапога пара. Ганфштенгль тоже не принимал слишком плебейских взглядов однопартийцев, на что ему не раз и не два указывали. Наплевать! Пока он нужен — на его привычки никому не будет никакого дела!
— Герман, ситуация начинает проясняться. Армейские хотят стравить наши штурмовые отряды с добровольными помощниками полиции, тогда рейхспрезидент получит возможность ввести в стране военное положение и передать власть военным для наведения порядка.
— То есть, они хотят отработать до конца прошлогоднюю схему? Альтону? Только развернуть ее до пангерманского масштаба?
— Что-то вроде того. Думаю, с дня на день надо ждать кого-то с их стороны, того, кто сделает нам соответствующее предложение.
Геринг задумался.
— А если мы откажемся?
— Грозятся поддержать закон о запрете НСДАП, который хотят провести коммунисты. Но там даже не все социал-демократы к этому закону склоняются, пока нам опасаться нечего, но если партии центра его поддержат, то…
— Хотелось бы знать, кто у них там такой умный? Пока что только знать, но метку свою на этом типе поставить надо будет точно.
— Так это известно. План разрабатывается ребятами Шлейхера. Говорят, что к ним подключились специалисты из армейской разведки.
— Ушки полковника Николаи торчат? Очень интересно. А нам нельзя ли с ним как-то встретится? Сможешь мне помочь, Эрнст? Это очень важно!
Ганфштенгль улыбнулся в ответ, пыхнув только что раскуренной папироской:
— Герман, объясни мне, как ты это делаешь? Это ведь и есть мой источник. И он тоже очень хотел бы с тобой встретиться. В самое ближайшее время.
Глава четырнадцатая. Педагогический призыв
Винница
11 июля 1933 года
Семён Михайлович Раковский был студентом Винницкого педагогического института. Он собирался преподавать физику и математику. Неожиданно в этом году их программу обучения сократили на один семестр. Зимняя сессия, сдача экзаменов, а потом всем курсом они попали на полугодичные военные сборы. Парни — начальной военной подготовки и обучения на командиров низшего звена отделение-взвод. Девушки — обучение медсестрами, причём с практической стажировкой по больницам в обязательном порядке. Как стало известно, учебные планы для следующих годов обучения перерабатывались, а вот им, как всегда, досталась самая сложная участь: попали в переходный период. Поэтому лекции по некоторым предметам им дочитывали в воинских частях, благо, направляли группами. Физиков и математиков больше в артиллерию. Пусть за половину года и не выучить как следует, но делали всё, что могли. Их именно обучали, тренировки, общая физическая подготовка, маршировка — от этого никуда не деться, но больше было практической и теоретической нагрузки, штудирование уставов, даже стрельбы проводились регулярно, И не только из стрелкового оружия (артиллеристу тоже стрелковка положена), но и из орудий, а кое кому довелось поработать из миномётов.
Нельзя сказать, что армейская жизнь пришлась Сёме по вкусу, он был человеком не слишком дисциплинированным, но отлично знал математику, поэтому сложностей в расчетах при наводке орудий у него не было. Ему даже вручили грамоту за успехи в обучении. Но вот что получилось, будучи на учениях командиром орудия, бывший студент Раковский понял, что такое ответственность. За людей, которым тебе доверили. Военная служба не терпит расхлябанности, а он, как многие толковые математики часто витал в цифровых эмпиреях. А тут еще так получилось, что его познакомили с работой зенитного орудия, это был обзорный экскурс. Точнее, им объясняли, что зенитные пушки можно использовать и по наземным целям как обычные орудия при наличии соответствующих снарядов, в частности, им показали трехдюймовые зенитные орудия Лендера-Тарновского, которые были на вооружение еще во время Империалистической войны. Краском Звягинцев, преподававший им артиллерийское дело, рассказывал об основном недостатке этих пушек при ведении огня по самолётам: низкую точность и большой расход боеприпаса для поражения цели. Поскольку цели были не просто движущимися, а летающими, маневренными. И это Семёна зацепило. Он решил подойти к этому вопросу с точки зрения математики. Основной вид ведения зенитного огня был заградительный — облака шрапнели вспыхивали по курсу летящего самолета, если везло — какой-то поражающий элемент пробивал его обшивку, если не везло, то надо было просто сбить самолёт с курса, не дать нанести удар. И в свободное время (которого было очень мало) молодой математик посвятил созданию математической модели выстрела из зенитного орудия. Но не просто модели, а с наличием переменных параметров, которые влияют на его точность.
Примерно на тридцатый день своих расчетов он понял, что уперся в потолок понимания проблемы. Тогда он попросил Егора Тимофеевича Звягинцева свести его с опытным командиром зенитного орудия. Тот подумал, и решил помочь пытливому студенту. Через три дня после того разговора курсант Раковский познакомился с командиром зенитной батареи тех самых пушек Лендера, Михаилом Григорьевичем Черкасским. Невысокий шебутной зенитчик сразу же понравился долговязому и чуть флегматичному студенту. Как-то сразу они нашли общий язык, тем более что комбат Черкасский в математике тоже чуток шарил.
(76-мм зенитные пушки Лендера на параде на Красной площади 7 ноября 1941 года)
— Ты мне дай такой механизм, чтобы я ввел четыре параметра и получил на выходе хотя бы высоту, на которую надо снаряд забросить. А то все делаем методом тыка. Если еще бомбер по небу тащится, так это да, к тихоходу можно как-то приноровиться. А вот истребитель, новые И-5, у них же скорость за двести — двести пятьдесят километров в час. Попробуй, попади! А он первым делом будет зенитчиков выбивать, чтобы потом бомбардировщики всё причесали!
Семён чесал голову, механизм ему подавай!
— Сделать такой механизм, наверное, не проблема, Миша (они быстро с комбатом перешли на «ты» и по имени). Проблема сделать для механизма шаговый механизм расчета. Ведь ты стреляешь, когда самолет находится черт знает где от той точки, в которой должен взорваться снаряд, чтобы попасть. Значит, нам надо рассчитать наиболее вероятный курс и давай так, что мы будем учитывать? Смотри, наблюдатель видит цель. Так?
— Так!
— Мы определяем высоту и дистанцию до неё, так?
— Так!
— Скорость цели надо учитывать?
— Обязательно!
— Снос от ветра?
— Ну да…
— Что еще влияет на полет снаряда. Мы берем идеальную ситуацию. То есть все снаряды одинаковой навеской пороха, рабочие, сам понимаешь…
— По больному режешь, давай, прикинем.
По результатам их совместных усилий появилась математическая работа, моделирование алгоритма поражения воздушной цели зенитным орудием. Но вот что дальше с этой работой делать? Когда закончилась полугодовая экспресс-подготовка, Семён поехал на распределение в родной ВУЗ. Винницкий педагогический институт был создан в 1912 году как институт повышения учительской квалификации, выпускники его (а их было немного, не более ста человек на курсе) имели право преподавать любой предмет. Потом, в 1921 году был организован на его базе институт народного просвещения с педагогическими курсами, который просуществовал недолго, в 1924 его объединили с Каменец-Подольским институтом народного образования, перевели туда кадры, а в Виннице организовали педагогический техникум, на базе которого уже в тридцатом создали институт социального воспитания, и уже на его базе в 1932 — педагогический институт, при этом первоначально планировалось четырёхлетнее образование, которое потом скостили до двух с половиной лет. Стране нужны были учителя в большом количестве. Тут работал известный математик и педагог Александр Матвеевич Астряб, именно к нему и направил стопы молодой человек. При всей своей занятости профессор принял выпускника своего института, посмотрел работу и ухмыльнулся, подкрутил кончики рано поседевших усов, после чего предложил пригласить своего коллегу, физика Виктора Константиновича Бернацкого. И дальше они уже трудились коллективом, разбирая статью «на троих». Астряб нашел две ошибки в преобразованиях, которые необходимо было исправить, а Бернацкий порекомендовал представить зону поражения в виде шара и описывать его не как точку, а именно как шар. Пусть и не совсем точно, но намного ближе к конечной цели исследования. И предложили после того, как Раковский внесет в работу коррективы, собрать по этому поводу консилиум.
Раковский не заморачивался распределением, направили его работать учителем физики и математики в первую городскую школу, что на Каличе, но всё лето доводил свою работу до ума. Его предупредили, что консилиум будет 12 августа. На это число работа была завершена. Её обсуждало девять человек, почти все работники Винницкого педагогического института, правда, было и трое приглашенных во главе с Михаилом Михайловичем Копельовичем, директором Харьковского электротехнического института, который как раз в это время создавался. Михаил Михайлович не мог похвастаться выдающимися достижениями в науке, но был толковым организатором. А поэтому, когда ему позвонил приятель из Винницы и рассказал про перспективную работу молодого ученого, тот решился поехать немедленно, взяв с собой двух помощников, один из которых специалист в математике, а второй в электротехнике. После довольно бурного обсуждения работы, во время которого поломали немало копий, тем более. что работу нельзя было назвать абсолютно бесспорной, Копельович посоветовался со своими помощниками и предложил Стёпе Раковскому аспирантуру в своём институте. Ему очень понравилась тема работы, тем более что под неё можно было получить и финансирование от военного ведомства, а если удастся создать прибор на основе этой разработки — так тогда его институт прогремит на всю страну! Как толковый директор, он клещами вцепился в молодого человека, пообещал решить все вопросы с трудоустройством. А статью предложил напечатать в профильном математическом журнале.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ