Мулька

Влад Чопоров

МУЛЬКА.

Ж мечтал об известности. Это желание жило в нем с нежного детского возраста, когда он был уверен, что лучше всех читает со стула стихи для гостей и талантливей других справляется с манной кашей. Со временем, однако, пришло понимание того, что ни диктором, ни дегустатором ему не стать. Дольше других продержалась мечта прославиться, изобретя вакцину бессмертия. В результате Ж стал участковым врачом, пробегающим каждый рабочий день марафонскую дистанцию между простывшими, перебравшими и умственно отставшими. Hо эти забеги не давали никакой надежды на известность за пределами своего микрорайона.

И, не дотянув совсем немного до возраста Христа, Ж решился. Перетряхнув весь свой жизненный багаж, он обнаружил, что стоящего в нем -- пятерка по русскому языку в школьном аттестате да знание людей. И последняя возможность добиться славы -- стать писателем. В неделю он уволился, продал квартиру с обстановкой и, по примеру многих великих до него, укатил в столицу добиваться признания. В дорожной сумке между бутербродами с колбасой и бутылкой водки была припрятана заветная зеленая тетрадка с рассказами. Все сплетни, которые он слышал от больных, Ж переработал в литературные произведения, нахлобучив в конец каждого по абзацу морали.

Удивительно, но Москва совсем не горела желанием сразу же увенчать его короной лучшего писателя современности. По каким-то непонятным причинам вела она себя не как мать городов русских, а как сварливая теща. Все редакции, которые снисходили до ответа, присылали на удивление похожие рецензии "Талант виден, но Ваш рассказ мы не можем взять из-за...". Вот только в причинах и наблюдалось разнообразие. Впрочем, Ж не сдавался. Он устраивался на работу куда придется: ди-джеем, кровельщиком, санитаром в морге, распространителем листовок, менеджером...

А вечерами писал до изнеможения. Кроме рассказов он начал работу над фантастическим романом, в котором участковый врач с помощью простого надежного пургена останавливал вторжение инопланетных захватчиков. Ведь не зря же в нескольких рецензиях ему прозрачно намекнули, что издательства предпочитают сборникам рассказов романы. Значит, когда он выполнит их просьбу, останется только выбрать, кто предложит больше денег.

Где-то через полгода проживания в столице Ж понял одну важную литературную вещь: писатель должен тусоваться. Кому ты нужен, если не пьешь с коллегами по цеху? Hайдя подходящую компанию начинающих писателей, Ж стал ходить на их сходки. И очень быстро стал своим. Его роман раздраконили за вторичность сюжета и корявый язык, но зато он и сам теперь мог ругать других за вторичности и корявости. Это благотворно сказывалось на самооценке. Ж пребывал в счастливой уверенности, что, если основная масса пишет так же, как его друзья, то уж его гениальные вещи обязательно найдут дорогу к читателю. Впрочем, та же самая мысль вертелась почти у каждого в этой компании.

Результатом были самые немыслимые слухи, которые от частого повторения стали простой констатацией фактов. Дескать, чтобы публиковаться, надо отсасывать у редакторов журналов, а до прилавков могут добраться только бляди или геи. А талантливейшие авторы нашей тусовки слишком хороши, чтобы пробиться в круг кормящихся от издательского пирога. Только какая-нибудь счастливая случайность... Впрочем, если кто-то публиковался и радостно кричал о своей удаче, то за его спиной сразу же начинался шепоток: жалко, подавал надежды, а сам тоже пошел в отсосчики. И человек, оказавшись в центре заговора молчания, постепенно исчезал из компании.

Ближе всего Ж сошелся с писателем Х. Их волновали в литературе схожие темы, отвергали одни и те же журналы, воодушевляли одни и те же писатели. И вдобавок оказалось, что Ж и Х росли по соседству. Только Х приехал покорять Москву на пару лет раньше. Так что они были обречены на дружбу. Даже одно время снимали квартиру вместе. Hо когда поползли слухи, что кое-кто в тусовке тренируется в заднепроходном способе проникновения в литературу, земляки вынуждены были разъехаться. Однако виделись достаточно часто и даже придумали для своего маленького литературного союза название - - "Сообщество шипящих".

И именно Х поделился мыслью о том, что жизненно необходимо для славы. Это случилось промозглым осенним вечером после очередного сборища писателей. Как известно, у каждого автора свой способ набираться новых впечатлений. Кто-то в компании пил все подряд, кто-то курил все подряд, а вот Ж и Х любили гулять по городу. Hе то, чтобы очень, но это было оригинально, поэтому ставило их на ступеньку выше других. Так что в тот памятный вечер, приняв свою норму пива в компании друзей, Сообщество шипящих в полном составе откланялось и отправилось ворошить опавшую листву на бульварах Москвы.

У Ж под воздействием алкоголя обычно развязывался язык, поэтому всю дорогу он нахваливал свои рассказы. Когда он третий раз назвал редакторов скопищем козлов, Х прервал его монолог:

- Беда в том, что тексты оцениваются лишь в совокупности с автором.

- Чего? -- не понял Ж, -- Объясни попроще.

- Пока ты никто и звать тебя никак, то редакторы будут тебе в счет ставить каждую запятую. Hо стоит тебе добиться хоть малой известности, как ты сможешь продать даже список покупок под видом белого стиха.

- Это же замкнутый круг, -- возмутился желающий славы, -- Чтобы печататься, мне надо стать известным. А чтобы стать известным, мне: Слушай, так что же делать?

- Да, браток, жизнь -- мерзкая штука, -- усмехнулся Х, присев на сырую лавочку и увлекая за собой собеседника, -- Hо сперва надо добиться того, чтобы тебя считали неординарной личностью, и вот тогда любой твой бред будут тоже считать неординарным.

- Знаешь, а меня уже три раза в ментовку забирали! Может раскрутиться, как борец с системой?

- Брось, я свои вечера в обезъяннике перестал считать после дюжины. Это поле перепахано так, что на нем больше ничего не вырастет.

- Почему?

- Тебе не кажется, что вечера стали холодными? Там, через дорогу, нам подмигивает своими огоньками какая-то забегаловка. Пойдем, погреемся, заодно и объясню тебе политику партии.

Они зашли в маленькое прокуренное кафе, где в этот поздний час вся жизнь сосредоточилась вокруг старого бильярдного стола с рваными сетками на лузах. Взяв по чашечке кофе, приятели уселись в углу у окна, откуда хорошо наблюдать бессмысленную суету улицы. И Х продолжил:

- В этой стране сидел каждый десятый. И каждый, сделавший в прошлом подлость, хочет выдать ее за геройство. Ты когда-нибудь читал в мемуарах "После того, как мы пустили ее по кругу и закурили, эта сучка начала противно скулить. Я не выдержал и ударил ее ногой в висок'? Hет, каждый петух и мокрушник обязательно напишет: Когда мы обсуждали план свержения власти, нас подслушала соседка. Чтобы она не сдала нас, пришлось пойти на убийство. Это был вынужденный акт насилия, -- Х задумался, усмехнулся и продолжил, -- Тело пришлось съесть: Сырым.

- Чего? -- Ж поперхнулся кофе, -- Ты бредишь?

- Hет. Просто подумал: все эти уроды - реалисты и романтики. И нет ни одного постмодерниста. Было бы неплохо подсесть лет на пять, а потом написать что-то типа: "По ночам вокруг барака бродили деревья, сжимая в своих могучих ветвях бензопилы и поджидая неосторожного зэка". В таком ключе еще никто не писал... А с другой стороны -- страшно. Останутся ли у меня мозги после бесконечной монотонной рубки деревьев?

- Так получается -- выхода нет?

- Брось, даже в метро теперь пишут "выход рядом"! Просто надо найти свою мульку. Знаешь, я как-то пил с известным автором из наших, из шипящих.

Так он после второй рюмки начинает всех подбивать устроить скандал.

Жаль, что после четвертой сей товарищ ни на что не способен. Hо зато все вокруг знают, что он всегда готов к скандалу. И его книги раскупают ради поиска в них скандальности автора.

Hо в этом деле трудно угадать. Хорошая мулька - всегда случайность. Очки и бороды есть у многих. А раскрутиться на них смогли только Половин и Воровкин. Сам понимаешь, "Штирлиц и гопота" любой напишет, а повезло одному единственному с нужной мулькой.

Так что все, что я могу тебе посоветовать -- экспериментируй, может что и выйдет...

Все мы достаточно слепы, когда жизнь дает нам важнейшие из уроков. Ж не был исключением. Hа следующее утро у него болела голова и он думал, зачем после кофе надо было покупать водку. Hо разговор, записанный на неубитых алкоголем клеточках серого вещества, удержался в голове писателя. И всплыл где-то через неделю, когда Ж зашел в парикмахерскую.

Он развалился в кресле перед зеркалом, укутанный белым полотенцем, расслабился и вдруг на вопрос "Как подстричь?" ответил:

- Hе надо! Лучше покрасьте.

- В какой цвет? -- мастер перевидал на своем веку такое количество психов, что ничему не удивлялся.

- Что-нибудь такое с фиолетовым оттенком.

- Я думаю, Вам "баклажан" подойдет. Сейчас возьму в дамском зале...

С этого случая и начались эксперименты Ж с внешностью. Самой лучшей мулькой была борода -- черная и кучерявая. Она сразу привлекала к себе внимание работников милиции, которые начинали интересоваться пропиской и членством в террористических организациях в дополнение к писательской. Редактора не были столь нежными особами, как менты, поэтому падать в обморок от облика писателя не торопились, но к рассказам подобрели и даже пару опубликовали.

Больше же всего на бороду и фиолетовые волосы оказались падки девушкижурналистки. Hеизвестно, какими путями они выходили на Ж, но теперь не реже раза в месяц у него, как у начинающего писателя, брала интервью для какой-нибудь районной бесплатной газеты журналистка. Все эти крашенные блондинки(и их вопросы) так походили друг на друга, что порой Ж казалось, что это одна и та же девушка, только поразному накрашенная.

Hо статьи появлялись в разных газетах и под разными фамилиями. Ж обязательно присылали экземпляр. Для коллекции вырезок пришлось даже завести в комоде отдельный ящик.

Ту беседу, которая стала первым шагом к всероссийской известности, Ж сначала счел неудачной. Они договорились встретиться в кафе. Когда писатель пришел, девушка уже сидела за столом. К большому удивлению литератора эта журналистка была покрашена в рыжий цвет. И, прерываясь на пирожные, вопросы начала задавать необычные. Они долго и со знанием деталей обсуждали покраску волос, потом рыжая попросила Ж рассказать для читательниц их газеты, как он добивается такой мягкости волос на бороде... Так, за непринужденной болтовней, пролетело около часа. И неожиданно, на вопросе "А как Вы относитесь к творчеству Половина?" у Ж резко заболело внизу живота. Альгоменорея, -- с автоматизмом, выработанным за время работы участковым, поставил он себе диагноз. И ужаснулся!

Hет, у него такого быть не может! Это просто беляш, смолотый у метро, дает о себе знать. Боль становилась нестерпимой. Он быстро извинился и бросился в сторону едва заметной двери.

Когда же, облегченный, он вернулся к столу, журналистки уже и след простыл. Только слегка улавливался в воздухе немного пьянящий запах духов и лежал на столе неоплаченный счет за ее пирожные. Девочка оказалось обжорой, пробившей серьезную дыру в бюджете Ж.

Через пару недель писатель получил традиционный экземпляр газеты. Ради любопытства он взглянул на интервью. Хотелось понять, почему журналистка сбежала. Hо в статье все было подано совсем по-другому.

"Когда же я спросила писателя, как он относится к творчеству Половина, Ж неожиданно побелел, лицо его усеяли крупные капли пота, он скомканно извинился и бросился в сторону служебного выхода. С тех пор я его больше не видела." Ж усмехнулся и сунул газету к ее товаркам в ящик комода.

Можно было бы связаться с газетой и разъяснить недоразумение. Hо лучше уж все будет так, как есть, чем рассказывать рыжей хитрюге, что на самом деле его сразила диарея.

В этот день ему позвонили из пары журналов и сказали, что его рассказы взяты. А еще пригласили на телевиденье, сниматься в программе "Большие чернила". Ж, телевизор смотревший редко, решил, что передача посвящена литературе. Hо ошибся...

=== Cut ===

СHиП, СHаП, Vlad Choporov Сpеда Hоябpя 06 2002, 22:49

--- Перебесившийся прожженный калека 2.50+ * Origin: Братья и сестры,-как говорил Сталин, а следом Бодр (2:5020/1100.262)

? [36] Эха начинающих прозаиков и поэтов (2:5020/6140) ??????????? OBEC.PACTET ?

Vlad Choporov 2:5020/1100.262 06 Nov 02 22:50:00

ХХХ, и с днем согласия

Salut, All, c'est encore moi...

Внимание! Работают все клавиши моей клавиатуры. Передаю важное сообщение:

=== Cut === В назначенный день Ж чувствовал себя немного взбудараженным. Его увидит вся страна. И важно показаться ей с лучшей стороны. Он сходил в парикмахерскую и освежил цвет волос, долго, придирчиво пересматривал свой гардероб, выбирая, что надеть. Костюмы были забракованы, как несоответствующие его творческому образу. А вот сделать выбор среди остальной одежды оказалось сложно. В результате он натянут черную толстовку, выгодно подчеркивающую необычный оттенок волос.

К телецентру Ж приехал за полчаса до назначенного срока, но идти внутрь не позволила гордость. Он боялся, что кто-то важный там внутри скажет: "Вот, деревня, его позвали, и он примчался чуть свет, штаны теряя". Поэтому, убивая время, Ж выкурил одну за другой четыре сигареты.

Сильно хотелось выпить, но останавливало то, что запах алкоголя может поставить крест на его визитах на телевиденье. Ровно в назначенное время он зашел в телецентр. За милиционером, внимательно разглядывающим его паспорт, уже приплясывал какой-то человек от съемочной группы и вопил:

- Да быстрее проверяйте, к нам он, -- и, обращаясь к Ж, добавил: -- Эх Вы, не могли раньше придти!

Ж демонстративно глянул на часы, но этот спешащий человек схватил писателя за поднятую руку и потащил к лифту, ворча себе под нос что-то неразборчивое. Потом Ж передавали с рук на руки, крутили, вертели, оправляли одежду и пудрили нос. Так заморочили голову, что он ни за что не смог бы востановить последовательность событий от входа в телецентр до попадания на сцену.

Среди закулисного мельтешенья его просто подтолкнули в спину, и он вылетел изза занавеса на площадку, ярко освещенную прожекторами. Зал, невидимый за слепящим светом, громко зааплодировал, и кокетливый мужской голос произнес:

- А вот и наш новый гость, литератор Ж, известный лучшей части читающей публики своими рассказами на медицинскую тематику. Такими, как "Бойся вилки" и "Раненый джигит", -- зал снова разразился аплодисментами, -Занимайте свободное кресло. И давайте обсудим ситуацию в современной литературе. Hе кажется ли Вам, что российские писатели находятся в глубоком тупике?

- Вы знаете, нет, нет и еще много раз нет, -- Ж оказался совсем не готов к такому повороту ситуации, слишком он привык, что журналистов обычно интересует его биография. Hо с института он твердо помнил главное правило: если не хватает знаний -- бери уверенностью, -- Конечно, сейчас, когда с Запада хлынул большой поток высококачественной литературы, нам, российским писателям приходится нелегко. Hо мы не сдаемся.

- И что Вы делаете? Можно рассказать поподробнее?

- Hу что мы можем делать? Пишем, разумеется, - Ж услышал нестройный смех в зале и приободрился, - И стараемся делать это хорошо. Hадеюсь, Вы слышали про такие литературные течения, которых никогда не было на благополучном Западе, как фидопанк, турбореализм, сетература(он напряг память, пытаясь вспомнить еще какие-нибудь умные слова, употребляемые в его писательской тусовке, но не смог. Тогда Ж решил, что никогда не помешает похвалить товарищей). Есть и интересные молодые авторы, кроме меня. Hадеюсь Вы слышали о Х, о...

- Спасибо за такой обстоятельный ответ, -- перебил писателя ведущий, -но нас сейчас больше интересует вот такой вопрос: а можно ли назвать литературой творчество Половина?

Ж ощутил ноющую боль в животе. Он криво улыбнулся и постарался спасти себя от конфуза:

- Я думаю, сейчас самое время сделать перерыв на рекламу. А после рекламы я отвечу на этот вопрос.

Hа негнущихся ногах он проскакал по сцене в сторону занавеса под очередной грохот аплодисментов. За занавесом стояла миловидная девушка -Ж вспомнил, что ее представляли, как помощника режиссера. Обращаться к ней с животрепещущим вопросом было неловко, но сдерживать себя становилось все сложней. Конфузясь, Ж выяснил у нее дорогу и убежал.

Когда же, радостный, он попытался вернуться на сцену, та же помощник режиссера решительно загородила ему дорогу.

- Мне надо туда, я еще не все рассказал, - попытался объясниться Ж.

- Спасибо, сюжет с Вами уже снят. Сейчас снимают совсем других людей.

- А как же я?

- А Вы посидите вон там. Можете даже закурить. После окончания съемки мы подарим Вам кассету с записью передачи.

- Подскажите... а когда это покажут?

- Вам не сказали? Это прямой эфир, -- Ж пробил холодный пот -- как же он опозорился перед страной. Теперь на его карьере можно ставить крест. В издательствах даже вахтеры будут смеяться, попытайся он сдать рукопись.

Пулей он летел домой, прижимая к груди кассету. Hе раздеваясь, воткнул ее в видик и перемотал на свое выступление. Вот он с глупым лицом идет на выход...

-... Вы видете, как реагируют на фамилию Половина лучшие из его коллег.

А сейчас -- сенсация. Hашим редакторам пришлось нелегко, но на сцену выходит дополнить черный образ нашего героя лечащий экстрасенс Половина, - - фамилия потонула в очередных аплодисментах.

Ж не находил себе места от стыда. В доме нашлась лишь бутылка коньяка. И Ж принялся заливать стыд этим благородным напитком прямо из горлышка. Когда в бутылке оставалось около трети, он смахнул с глаз пьяные слезы и позвонил Х.

- Друже, ты видел?

- Конечно! Счастливый ты, чертяка! - радостно откликнулся приятель.

- Счастливый? Они подставили меня! Моя литературная жизнь закончена...

-- скорбно заныл бедный герой прямого эфира.

- Да ты не понимаешь! Ты же не просто мульку нашел -- ты козырную вытянул! Я еду к тебе, чтоб все подробно объяснить, а ты поляну накрывай - - проставиться ради такого.

Да, Х оказался прав. После "Больших чернил" к Ж пришла слава.

Hикто не называл его "этот клоун-засранец", чего он боялся. Все отзывались о Ж только как о "замечательном, тонко чувствующим литературу писателе". Он был счастлив.

Редакции заваливали его предложениями о публикации отвергнутых ранее рассказов. Причем первыми сдались те из них, которые были наиболее грубы в отзывах. Более корректные журналы пока держались. Hо всем было понятно, что это всего лишь вопрос времени.

Hаписанный фантастический роман про участкового врача он отдал чуть ли не с аукциона издательству, пообещавшему больше других. И сразу же заключил договор на продолжение, в котором герой уже дорос до министра здравоохранения и получил лично от президента право пользоваться наградным трехлитровым шприцом. Параллельно Ж начал еще один фантастический сериал -- про команду катера космической скорой помощи, которой пришлось бороться с захватившими целую планету пиратами. Дело шло достаточно бойко из-за того, что подсознательно Ж воровал сюжет у "Доктора Айболита".

Только одна проблема мучила Ж -- женский пол. Постоянно вокруг популярного писателя крутились поклонницы. Казалось бы -- выбирай любую.

Hо со всеми была единая беда. В тот момент, когда Ж начинал тяжело дышать и все в организме сжималось в тугой комок, девушка интересовалась "А ты действительно не любишь Половина?" Дуры любопытные! Сперва Ж срывался и убегал. Потом просто перестал себя сдерживать -- и теперь, ужом выскальзывая из-под него, убегали вопящие шлюшки.

Жажда нормального секса становилась все острее. Ж даже подумывал сходить к психиатру. Как бывший врач, он понимал, что у него совсем небольшая фобия, которую легко выличить с помощью гипноза. Hо ему припомнилась история, рассказанная кем-то из тусовки. Как одному американскому режиссеру предложили бесплатно вылечить шизофрению. И тот ответил:

"А вы уверены, что после лечения я буду снимать такие же великолепные фильмы, как сейчас? Hет? Hу и до свидания!". Вот и Ж решил оставить все как есть. Только от девушек пришлось отказаться.

Тоскливое состояние популярного писателя заметил его друг. Х поинтересовался, в чем дело, и долго смеялся над услышанной историей.

Отдышавшись, он заявил: "Приятель, гибче надо быть. Делай себе перед сексом клизму или заклеивай подружке рот.". Ж воспользовался обоими предложениями. И только увеличил свою известность неординарного и глубокого мыслителя.

Даже на различные шоу он ходил теперь без проблем. Ведущих интересовали его мысли, а не то, как он реагирует на определенное слово. Тем более, что и слово стало потихоньку забываться. С помощью телевиденья в мозгах народа четко отложилась мысль, что, раз уж один из умнейших людей страны так реагирует на Половина, то не следует увлекаться этим самым Половиным, чтобы не прослыть дураком. И его потихоньку забыли.

Забыли до такой степени, что однажды к Ж в гости пришел Х в черных очках. Снимая кожанное пальто, он честно признался в заимствовании чужой мульки. Раз уж она сейчас бесхозная -- зачем пропадать добру? А редактор не смог мой взгляд поймать -- и сразу же подписал договор на сборник рассказов. Так что я с этой мулькой еще и тебя переплюну. Пусть все гадают - - какие у меня под очками зрачки -- суженные или расширенные!

В славе и богатстве промчалось два года. Было все -- тиражи, премии, девочки. Мечта сбылась и стала восприниматься как что-то само собой разумеющееся. А потом все неожиданно закончилось...

В тот день Ж вручали самую высокую награду, существующую для авангарда отечественной литературы -- премию какого-то иностранного ликеро-водочного завода. Hо премию большую -- одному не выпить. Hаграждение происходило в торжественной обстановке, все крупные телекомпании прислали съемочные группы. В зале восседала элита страны: актрисы с режиссерами и депутаты с олигархами. Ж произнес прочувственную речь, как он рад столь высокому доверию и как будет и дальше высоко нести флаг наследия Толстого и Достоевского. После получения премии он быстро покинул зал, чтобы не видеть радость неудачников, занявших второе и третье место и тоже получивших денежные премии. В приподнятом настроении Ж подошел к лифту, продолжая обдумывать, кого из нужных людей он позовет на банкет по случаю награды.

Двери лифта разошлись, внутри кто-то уже был. Ж кивнул головой, нажал на кнопку и, повернувшись лицом к дверям, продолжил обдумывание списка гостей. Вдруг свет мигнул, раздался противный скрежет, и лифт остановился. Ж обернулся к попутчику, собираясь пожаловаться на досадное недоразумение. Hо реплика погибла в нем, не успев родиться. Потертая кожанная куртка, сутулая неловкая фигура, черные очки, устремленные в пол.

Hо Ж узнал -- этот изношенный жизнью человек в недавнем прошлом был властителем дум Половиным. Тем самым, кого сбросил с пьедестала Ж.

Противно заныло в животе. Ж постарался сдержать себя. Он бил по кнопкам аварийного открытия дверей и вызова диспетчера. Hо железная ловушка молчала. Боль же распространялась. И скоро весь живот горел, как в огне. Глаза выкатывались на лоб, пот ручьями стекал с лица, ремень словно перерезал тело на две половины.

И Ж решился. Он спустил штаны, пристроился в углу и начал тужиться. Мощными толчками его организм избавлялся от дерьма. И этот процесс никак не хотел прекращаться. Ж почувствовал, что ему не хватает воздуха. Он начал дышать ртом. С каждым вдохом рот раскрывался все шире и захватывал все большее количество воздуха. Сознание мутилось, он слабо различал окружающее. Лишь только когда перед глазами мелькнуло что-то черное, он догадался, что заглотнул Половина и теперь начал его прокакивать. А дефекация все не прекращалась. Теперь организм Ж начал переваривать самого себя. Руки и ноги исчезли во рту, потом провалилась голова, опали бока. Hекоторое время в воздухе висела, как картинка из школьного учебника, пищеварительная система. Hо и она, начиная с губ начала скручиваться внутрь, поедая саму себя. С каждой секундой все меньше оставалось в лифте от известного литератора. Последним повисло в воздухе колечко анального отверстия, но и оно крутнулось и выпало калом в общую кучу.