Мракофилия

Бесконечный подъезд

Со щемящей болью в сердце, беспокойно оглядываясь, изо всех сил подавляя в себе желание остановиться, упасть на колени и что есть силы закричать, Петя Душин мчался по дороге к дому Геннадия Ивановича. Рано или поздно весь мир узнает о том, что произошло в том селе. И каждый житель нашей крохотной планеты ощутит на своей шкуре последствия роковой ошибки. Если у дряхлого одноногого инвалида не получится всё исправить, то никто не спасётся…

А начиналось всё как обычно.

Закрылась за спиной изрисованная чёрным маркером автобусная дверь. Петя Душин – сероглазый брюнет в старомодной джинсовке – нахмурился и устало окинул взглядом тёмный салон старого «ПАЗика». Наконец, разглядев среди серой массы престарелых дачников своего друга – рыжеволосого весельчака Колю, – он двинулся с места, миновал проход, заставленный потёртыми клетчатыми баулами и пакетами, под завязку забитыми хлебом и дешёвой колбасой, протиснулся между двух противных пассажирок с миниатюрными собачками и плюхнулся на выцветшее коричневое сидение рядом с другом. Обменявшись с ним рукопожатиями, Петя, ещё раз осмотрев неприятный, окружавший его контингент, тихо буркнул:

– Цена вопроса? – И, уставившись на Колю, тут же добавил: – Узнал?

Тот кивнул.

– По десятке каждому, пять сразу, пять после, – ответил.

– А что за дед-то, я так и не понял, – поморщился Душин, наклонив к другу голову.

– Преподаватель мой по философии, но он уже на пенсии второй год, говорят, вообще с ума сошёл.

– Коль, – Петя потёр пальцами красные глаза, – ну… ну что это. Деда больного доить?

– Да не больной он, – отмахнулся рыжий Коля, – просто… особенный немного. Я уже не в первый раз к нему еду, там дел-то на полчаса максимум, он не ходячий же, еле по дому ходит, вот и просит помощи. Вообще, там много кто из института ездит, но меня он что-то всё чаще и чаще…

– Философ, значит, – Душин улыбнулся и покачал головой, – дед-псих. Познакомил тебя со своими бредовыми идеями?

– Бредовая у него только одна, – Коля пожал плечами.

Автобус тронулся, коробка передач громко прохрустела, большая машина, набитая людьми, понеслась по разбитой дороге прочь из города.

– Так, а что за идейка-то? – спросил Душин где-то в середине пути.

– Был какой-то эксперимент с мышами, – отозвался Коля, – их посадили в огромную яму с кормушками, где они должны были жить. В итоге самки перестали спариваться с самцами, эти самцы начали подыскивать себе других самцов… в общем, фактически вымерла популяция. А Геннадий Иванович, ну, дед-философ, хотел когда-нибудь провести такой же эксперимент с людьми.

– М-да, – Петя закатил глаза, – и что, нам помочь ему яму для людей раскопать?

– Да вся планета – яма. Живём по такому же сценарию, было бы кому наблюдать, – лениво объяснил Коля. – Я ему об этом сказал, теперь он со мной о философии не говорит.

– Правильно, правильно, так их, старых.

Село, обозначенное на картах как Никифорово, находилось на расстоянии полутора километров от трассы, поэтому, юношам предстояло пройти это расстояние пешком по просёлочной дороге вдоль пшеничного поля. Коля шёл впереди, сжимая двумя руками рюкзак, а раздосадованный Петя плёлся следом, иногда со злости срывая колоски пшеницы.

– Сколько ещё пилить до деда твоего?! – прорычал он.

– Недалеко, он за селом живёт.

Они прошли мимо густых зарослей, скрывавших двухметровые бетонные плиты с колючей проволокой, что служили забором. За плитами высилась мрачная, выложенная красным кирпичом водонапорная башня, что, подобно тирану-великану, со злобой следила за новоприбывшими гостями.

Дом Геннадия Ивановича располагался недалеко от этой громадины. Его тяжело было разглядеть за целой тучей кустов и огромной согнувшейся ивой. Одноногий, скрюченный от радикулита дед, стоял на покосившемся крыльце, опираясь худой рукой на жалкое подобие костыля – толстый деревянный брусок. Завидев Петю с Колей, он весело кивнул головой и медленно опустился в инвалидное кресло, схватившись за грязные колёса.

– Здравствуйте! – весело воскликнул Коля, расплывшись в улыбке.

– Здравствуй, – Геннадий Иванович протянул юноше дряхлую руку. – А кто это с тобой?

– Это Петя, друг мой.

Старик протянул руку Душину, тот брезгливо её пожал и натянуто улыбнулся.

– Заходите, заходите, чай будете? – Геннадий Иванович не спеша въезжал в покосившуюся дверь веранды.

– Нет, наверное, – вежливо отказался Коля, – мы лучше сразу за дело, чтобы до вечера успеть.

– Молодцы, молодцы… – старик подъехал к лакированному письменному столу и поставил на него острый морщинистый локоть. – Молодёжь всегда торопилась, а сейчас, в новой декаде вообще стремглав понеслась, глядите, двадцатые пронесутся одним днём, глазом моргнуть не успеете.

– Правда, – согласился Коля, – вроде несёмся, а времени всё равно нет.

– Это от лени, – съязвил Петя, бросив взгляд на Геннадия Ивановича. Старик тоже посмотрел на него. Взгляд его был тяжёлым, как наковальня, таким взглядом можно было бы усмирить любого взбунтовавшегося юнца. Петя отвёл глаза и принялся осматривать скромно уставленную деревянной мебелью комнату.

– Ладно, – Геннадий хлопнул ладонью по столу, отчего над его кистью, подобно ядерному грибу, вздулось облачко пыли. – Коля, ты меня знаешь, другу тоже, наверное, про меня рассказал. Я, возможно, выгляжу, как умалишённый, но котелок всё ещё варит, поэтому выслушайте меня внимательно. В каждой науке и профессии… да вообще в каждом деле, есть как теоретики, так и практики. Философия, хоть и не совсем наука, но тоже дело, и тоже имеет теоретиков и практиков. Только чистых философов-практиков ты днём с огнём не сыщешь. Есть математики, социологи и прочее, которые вносят вклад в философию, но практикуют не там, где нужно. Философов-теоретиков пруд пруди: одни придумывают свои концепции, а потом не могут их отстоять, другие запрещают людям мыслить самим и заставляют ссылаться на авторитетов, которые давным-давно почили. А практиков нет… Но если они появляются, то их нужно направить в нужное русло, в нашем случае – внутрь себя. А вот лишних теоретиков приходится подчищать, чтобы они не пудрили мозги блаженным практикам. Здесь вопрос пользы. Нет, практики не дураки, отнюдь… но они другие, и им не нужны помехи в лице назойливых теоретиков со своими бредовыми теориями.

– Подождите, подождите, внутрь себя? – переспросил Коля.

– Да. Ты меня на парах чем слушал? Это теория, в которую я всецело верю. Будь ты творцом, создавшим мир, где бы ты спрятался от простых тварей, его населяющих? В далёком космосе? В глубине океана? Чушь! Поиски будут долгими, но тебя всё равно найдут. А ты же творец, ты гений! Поэтому и прятаться нужно в гениальном месте.

– То есть, внутри, собственно, человека?.. – неуверенно спросил Коля.

– И через самопознание этого творца нам и нужно найти, – кивал головой Геннадий. – Только все методы, ныне известные, это мракобесие и похабщина. Какие-то медитации, практики, астрология, ещё бы к ритуальным жертвам вернулись, чтобы наверняка… А я изобрёл технологию, которая взаправду пустит вас внутрь себя!

– Значит, вы философ-практик? – с подозрением прищурился Петя.

– Самый настоящий, – твёрдо ответил старик. – Только изношенный и физически ни на что более не способный. Поэтому мне и нужны вы. Я заявил, что заплачу вам по десять тысяч, – Геннадий покачал головой, – это правда… но только отчасти. Платить вам буду не я, а вы сами. Я только укажу вам путь, расскажу, как всё работает и… – он умолк на мгновение, будто переводя дух, – если пожелаете взять больше, то вам никто не посмеет помешать.

Юноши переглянулись.

– Я выплачу вам аванс, не переживайте. – Геннадий выдвинул ящик стола, доверху заполненный пятитысячными купюрами, достал две и передал их Коле. – Уж не с зарплаты и тем более с пенсии я столько накопил.

– А в чём суть работы? – спросил Петя. Он взял у друга одну купюру и принялся пристально рассматривать её.

– Вы наверняка видели водонапорную башню неподалёку. Она уже много лет не работает… по прямому назначению, естественно. Внутри всё выглядит как подъезд девятиэтажного дома, а вот состояние этого подъезда зависит от вашего внутреннего мира, если всё у вас хорошо, то и он будет чистым и светлым… ну и наоборот.

Душин ехидно пожимал губами, бродя взглядом по потолку.

– На пятом этаже между правым и левым стояком, прямо напротив лестницы будет дверь на балкон, – продолжил дед. – Все стёкла я выкрасил в белый, но краска постоянно отпадает, поэтому вам нужно будет всё ещё раз прокрасить. Затем поправьте ручку на окне, оно там одно такое: ручка немного поднимается, как при открытии, ни в коем случае нельзя, чтобы открылось. Ну и, впрочем, всё. Потом наклонитесь, под окном будет маленькая решёточка, в неё скажите чётко «хочу столько-то денег!» и идите вниз, на первом этаже ищите и найдёте. Может на полу лежать, а может прямо на лестнице. Затем, как выйдете, закройте дверь за собой и загляните ко мне обязательно, расскажите, что да как. По рукам?

– Геннадий Иванович… – начал было Коля, но старик его перебил.

– Я всё понимаю, как это звучит, но я уверяю! Прогуляйтесь до башни, откройте дверь, загляните внутрь, не увидите подъезда – уходите оттуда и прямиком на автобус.

– Где краску брать? – с показным раздражением спросил Душин.

– На балконе всё есть. Да, и ещё, один заход – одно желание, не больше.

Попрощавшись с дедом, юноши двинулись по той же дороге назад.

Одна плита забора, окружавшего башню, немного наклонилась вперёд, из-за чего в стыке образовалась небольшая щель; свисающая часть колючей проволоки закрывала ровно половину прохода. Пригнувшись, Коля пролез внутрь, спрыгнул на землю и подал Пете руку, но тот поморщился и, отказавшись от помощи, спустился сам.

Круглая кирпичная башня стояла в окружении мусора и кучи разрезанных вывернутых покрышек; внизу была одна деревянная дверь, по бокам темнели пыльные стёкла небольших окон, к верху башня немного расширялась и вылезала за площадь своего основания. Душин окинул её взглядом, поджал губы и с недоверием спросил:

– Вот это… портал внутрь нас?

– Наверное, – пожал плечами Коля.

– Ой, Колян, у меня депрессия сейчас начнётся, ей богу, ты чего такой серьёзный-то? – Петя негодовал от чрезмерной увлечённости своего друга. – Если там будет подъезд, то бей мне в нос с размаху, я тебе ни слова не скажу. Приехали чёрт знает куда, делаем не пойми что, идём искать балкон в водонапорной башне…

– Не знаю, он вроде нормальный человек… может, ему почудилось как-то? – рассуждал Коля, когда они подошли к башне.

– Я даже не удивлюсь, – усмехнулся Душин, толкнув дверь.

Он смело шагнул вперёд, с ехидной улыбкой отвернулся от друга и тут же обомлел, приоткрыв рот. Внутренности башни походили на первый этаж типичного многоквартирного дома. Поднявшись по бетонным ступеням к лифту, Петя огляделся и, будучи крайне поражённым от увиденного, уставился на Колю, широко раскрыв глаза.

– Это… как это? – медленно проговорил он.

– Знал бы я, – задумчиво говорил Коля, осматриваясь, – сейчас сам бы Геннадием был.

Их окружали погнутые почтовые ящики, покрытые пылью и паутиной, открытые двери лифта, что вели прямиком в шахту, Петя думал заглянуть туда и посмотреть, где находится кабина, но не решился, испугавшись, что та упадёт ему на голову. Бетонная лестница с зелёными перилами располагалась напротив ящиков; с одной стороны, в месте, где в подъездах обычно располагается квартирная дверь, была врезана высокая решётка с толстыми прутьями, но петель на ней не было, поэтому, как было можно догадаться, она никак не открывалась. За ней была такая же бетонная лестница с зелёными перилами, но ведущая куда-то вниз. Напротив неё, на законном месте другой квартирной двери, начинался длинный тёмный коридор, конца которого с площадки видно не было.

– Решётка какая-то, – кивнул на неё Коля, – в подвал что ли…

– Что?! – Душин резко повернулся к другу, испугавшись его голоса.

– Ну, в подвал дома.

Петя подошёл к решётке, подержался за толстые прутья, попытался протиснуться между ними, но широкие плечи не позволяли ему этого сделать.

– Ладно, – прохрипел он, переведя дух, – давай поднимемся на… балкон.

На пятом этаже действительно была дверь. Душин струхнул и, остановившись перед ней, любезно пропустил Колю вперёд, тот тоже дрожал от страха, но отступить не смел, боясь быть осмеянным своим другом.

Неясное чувство обуяло их, холодные мурашки галопом мчались по спинам, юношам казалось, что за ними следит кто-то невообразимо ужасный.

Балкон представлял собой небольшую прямоугольную комнату. Стены были обшиты жёлтой вагонкой. Пол и потолок – выложены, как и водонапорная башня, красным кирпичом. Напротив двери светились три, выкрашенных в белый, окна: одно, посередине, с ручкой, остальные – без. По всей комнате были разбросаны кисточки разных размеров, а у одной из стен в ряд стояли маленькие баночки с краской.

– Ручку надо поправить, – прошептал Коля, будто боясь кого-то потревожить, Он на цыпочках прошёл по комнате и аккуратно опустил слегка приподнятую пластиковую ручку.

– Коль, – тяжело дыша, шептал Петя, – да как же это…

– Давай быстро закрасим, – перебил его Коля. – И по одному загадаем.

Он схватил с пола кисть и баночку с засохшими белыми подтёками, раскрыл её, измазав руки, и принялся небрежными широкими мазками проходиться по каждому стеклу. Покончив с закраской, Коля нагнулся к маленькой решётке, походящей скорее на миниатюрную вентиляционную отдушину, под окном, с тревогой взглянул на Душина и, выдохнув, громко отчеканил: «Хочу сто тысяч рублей одной пачкой».

Из-за решётки подул лёгкий ветерок, Коля в ужасе отпрыгнул от неё и вцепился в руку Душина, тот остолбенел от испуга.

– Ну вот… – дрожащим голосом заключил Коля, отпустив Петину руку, – видимо, исполнилось. Будешь загадывать?

Душин кивнул, приблизился к решёточке и сказал: «Хочу миллион рублей».

Из отдушины потянуло сыростью и гнилью, Петя закашлялся, поднялся, отряхнув колени, и вопросительно посмотрел на друга.

– У тебя тоже так воняло? – спросил он, скривив рот.

– Не знаю, я отпрыгнул, – улыбнувшись, пожал плечами Коля. Его паника отступила, он начал постепенно приходить в себя.

– Давай наверх сбегаем, – предложил он, когда юноши покинули балкон и остановились на площадке пятого этажа.

Душин с недоверием посмотрел на пыльную бетонную лестницу, но страх в его груди уже ослабел, поэтому он согласился. Добравшись до девятого этажа, они остановились. Душин недоумённо посмотрел на продолжение лестницы, потом на друга.

– Сколько тут этажей-то? – спросил он. – Должно же девять быть, куда ещё выше, их тут десять что ли?

– А ну-ка, – заинтересованно протянул Коля, поднявшись повыше. – Да ладно! Иди сюда, смотри!

Душин поднялся к другу и посмотрел туда, куда тот ему указывал. Вместо мифического десятого этажа, на который могла бы вести лестница, он увидел знакомую решётку с толстыми прутьями и вереницу пыльных погнутых почтовых ящиков за ней. Петя издал сдавленный «ах» и посмотрел на Колю, тот улыбался. Пол перед ящиками был усыпан пятитысячными купюрами.

– Хорошо, что я в пачке загадал, – усмехнулся Коля, кивнув на деньги.

– Подожди, подожди, это всё как? Бесконечный подъезд? Зацикленный?

– Давай проверим, – совсем весело заявил рыжий Колька, двинувшись в сторону лестницы, – постой тут.

– Ты что, с ума сошёл, нет! – Душин схватил его за плечо. – Тебе самому не кажется, что разделяться сейчас совсем не стоит?

– Я тебе ещё пятьдесят тысяч сверху накину, Петь, прошу тебя! – умолял Коля, тряся пышной рыжей шевелюрой. – Я себе не прощу, если не попробуем!

Душин ослабил хватку и отпрянул от друга, тот поспешил вниз по лестнице.

– Лучше бы банку с краской здесь оставили, а потом на первом посмотрели, стоит или нет… – бубнил Петя себе под нос, ожидая прибытия друга с той стороны.

Он простоял у решётки в тревожном ожидании с минуту, наконец, Коля выскочил из-за угла, чуть не ударившись о пыльные ящики, и приблизился к другу.

– Ну как, – задыхаясь от быстрого спуска, спросил он, – видел?

Он вдруг замер и резко обернулся. Душин тоже испугался.

– Ты чего, Коль? – шёпотом спросил он.

– Слышал? – дрожащим голосом спросил тот. – Петь, давай спускайся, пошли, потом придём, – тараторил он как заведённый.

Но не успел Петя сдвинуться с места, как был оглушён истошным криком друга. Коля вопил имя Душина и дрожащими руками хватался за решётку. Из мрака тёмного коридора, что был напротив решётки, появилась человекоподобная фигура, укутанная в чёрную простыню. Создание, похожее на сгорбленного старика, с диким визгом и рыком прыгнуло на перепуганного Колю, обхватив его шею руками, а талию – ногами. Мерзкий отросток, покрытый бледной кожей, что прорастал из области спины существа и по форме напоминал рыболовный крючок, острым концом вцепился в плечо жертвы, а затем вонзился в шею. Когда Коля упал на пол, существо спрыгнуло с него и, отскочив к лестнице, повернулась лицом к решётке.

Душин окоченел от ужаса, он вжался спиной в грязную стену и, закрыв рот рукой, смотрел на лицо чудовища. Оно было похоже на Геннадия Ивановича, но изувеченного и неестественно деформированного. Голова походила на вытянутый кабачок, глаза – мелкие, размером с монетку, – рассыпались по верхней части головы; Душин успел насчитать восемь штук. Рот существа располагался в самом низу головы; он раскрылся, обнажив чёрную беззубую пасть, когда оно посмотрело на Петю.

– Один заход – одно желание! – прохрипел монстр дребезжащим голосом.

Он дёрнулся и запрыгнул на решётку. Душин попятился назад и схватился рукой за перила. Тогда, не добравшись до второй жертвы, существо противно пискнуло и, развернувшись, быстро побежало вверх по лестнице.

Душин выругался, взялся за грудь. Ноги его подкосились, голова стала чугунной. Он услышал, как тварь быстро поднимается к нему, минуя этаж за этажом. Медлить было нельзя, Петя двинулся вниз, на девятый, мельком взглянул в щель между перилами и, ужаснувшись от того, что неведомая тварь была примерно в четырёх этажах от него, толкнул плечом ближайшую деревянную дверь, но та оказалась заперта. Чудовищные звуки, издаваемые злобным клоном Геннадия Ивановича, не были похожи на рык животного или визг сумасшедшего, это были будоражащие кровь частые вздохи, вроде собачьих.

Петя побежал через площадку к двери напротив, та, к его великому счастью, сразу поддалась и распахнулась. Душин заскочил в квартиру, но споткнулся и упал прямо на пороге. Крик ужаса вырвался из его груди, он молил о помощи и судорожно заползал в квартиру. Ощутив на мгновение прилив сил, Петя подскочил, захлопнул дверь и быстро огляделся по сторонам в поисках чего-нибудь тяжёлого. Тут ему на глаза попался старый лакированный трельяж с разбитым зеркалом. Не помня себя от удушающего ужаса, он рывком сдвинул трельяж с места и поставил его впритык к двери.

Душин не стал слушать, что происходит на лестничной площадке, он пробежал через всю квартиру и наткнулся на ещё одну деревянную дверь. За ней была ещё одна лестница, только железная и маленькая, в несколько раз уже той, по которой он бежал в подъезде. Петя захлопнул дверь за спиной и ринулся вниз. Он бежал так быстро, что, казалось, в любой момент мог упасть и разбиться, но этого, к счастью, не произошло. Добравшись до низа, Петя увидел длинный коридор, в конце которого виднелась знакомая решётка. Путь был только один – по этому коридору. Переборов себя, он побежал вперёд, стараясь не издать лишнего звука.

Трупа Коли около решётки уже не было, но бетонный пол был заляпан свежей кровью. С лестницы вновь послышались шаги, Душин дёрнулся, побежал к выходу, перепрыгнув ступеньки, и спустя мгновение выпрыгнул из башни, плашмя повалившись в слякоть. Не отходя от испуга, он тут же поднялся и, задыхаясь, побежал к дыре в заборе, и только добравшись до железной дороги он остановился, чтобы перевести дыхание.

Со щемящей болью в сердце, беспокойно оглядываясь, изо всех сил подавляя в себе желание остановиться, упасть на колени и что есть силы закричать, Петя Душин мчался по дороге к дому Геннадия Ивановича. Мрачный купол затянутого серой пеленой неба зловеще нависал над ним, а голые деревья, прорастающие из кювета, цеплялись за его куртку своими кривыми ветками, будто упрекая в чём-то.

Старик сидел в своём инвалидном кресле на крыльце, завидев Петю, он чуть не подскочил с места, настолько его напугал паникующий юноша.

Рассказав всё, Душин взмолился: «Только вы можете помочь!»

– Я не знаю, чем помочь, – ответил старик, – я не знаю, что вы выпустили. Одно желание, одно, чёрт подери! Беги отсюда, пока не поздно и молись, кому хочешь, чтобы оно тебя не достало. Видимо, своей глупостью вы как-то открыли окно!

2021