Мрак. Сильные мира сего.

Глава 3. Пробуждение.

Пробуждение у меня было красочным. Перед глазами всё плыло, а тело отдавало ноющей болью. Хотел было пошевелить ногой, но она не поддалась, переслав в мозг всю гамму боли, которую может испытывать человек, от чего я тут же заскулил. Оставив это занятие, попытался глубоко вздохнуть, но и здесь поджидала засада. В грудь как будто кувалдой прилетело, явно рёбра сломаны.

Лёжа не понятно, где, я попытался осмотреться.

- Так, подо мной солома, значит я не в больнице. А зачем я должен быть в больнице? - Голова соображала туго.

- Как вообще я тут оказался? Соображай головушка родимая, давай, вытаскивай из своих закромов воспоминания. Так, ехали с Машей в деревню. Уже хорошо, что дальше? Смог или туман. Он начал сходить… Ух ты ж ёжки-матрёшки. В меня же машина влетела. Ну теперь понятно, почему всё тело болит. Так, но почему я лежу на соломе, а не в больнице? Может кто-то из местных дотащил и вызвал скорую. А чтоб кровью не запачкал всё в доме, положил на сеновале. Мысль дельная. Пока будем держаться её. Интересно, а где моя пассия?

Пыхтя и скуля от боли, я перевернулся на спину.

- Так, я явно лежу в сарае, на это указывает деревянная крыша с балками и фермами. Но я лежу в клетке! – Пришлось приподнять голову и осмотреться детальнее. – Да, клетка из шестнадцатой рифлёной арматуры, и сварена хорошо. Сварщик поработал на славу. Швы аккуратные. Мне бы его в бригаду.

Хотел было рассмеяться над собственной шуткой, но рёбра опять дали о себе знать.

Опять перевернувшись на живот, схватился за арматуру руками и подтянулся к решётке. От боли прыснули слёзы, но затея удалась.

- Ещё один рывок. Давай Семён, не сачкуй. Врагу не сдаётся наш гордый варяг. И…

Попытка снова удалась, и я присел, облокотившись на решётку и утерев слёзы.

- Так, теперь осмотримся детальнее.

В сарае было темновато, но ворота были открыты, и свет пробивался через них.

А тут оказывается не одна клетка. Может я к каким каннибалам попал. Да не, бред. Это только в Америке такие живут, если судить по фильмам. Хотя, если в Америке живут, то почему и в России не могут? - По спине пробежали мурашки. - Надо сначала узнать, может ошибаюсь. С другой стороны, нормальные люди, в клетку покалеченного сажать не будут. Но всё равно, надо, что-то делать. И что же я могу сделать в таком состоянии?

- Эй, люди, здесь есть кто живой?

Из темноты послышался голос.

- Тихо ты, а то дежурный придёт.

- А что в этом плохого?

- А то, что после этого кто-то может остаться без части тела.

Бинго. Значит каннибалы. Один вопрос решили. Зададим следующий.

- И много нас таких здесь?

- Целых, человек девять наберётся, а так, человек двадцать.

Послышались шаги и в сарае включили свет.

Вот теперь более или мене стало понятно, куда я попал. Возле многочисленных решёток, размером метр на два и высотой также два метра, стоявшие параллельно в два ряда, находились стойки под капельницы. Половина клеток пустовало, в остальных лежали и сидели люди. Кто в чистой одежде, кто и в грязной. Осмотревшись по сторонам, понял, что само здание было кирпичным с деревянной крышей и больше походило на сарай для домашнего скота.

К моей клетке подошёл амбал в потёртых джинсах и чёрной футболке.

- Очухался калека? Это хорошо. Анальгин давно уже желает твоей кровушки. – Он протянул мне пластиковую бутылку на полтора литра через решётку. – На попей, быстрее очухаешься. Головушка, наверное, бо-бо?

Я попытался дотянуться, но не смог. Каждое движение отдавало сильной болью. Он, увидев мои потуги, просто швырнул мне бутылку.

В горле действительно пересохло, и, если предлагают, зачем отказываться. Если бы хотели отравить, то сделали бы это раньше. А если хотят усыпить, так со своей ногой и рёбрами, я всё равно никуда не денусь.

Я отвинтил крышку и принюхался. Инстинкт, наверное, сработал, и я подсознательно предполагал, что могут всё-таки сделать пакость, чтобы проблем не создавал. И оттуда действительно обдало таким ароматом, что даже без употребления меня скрючило и часть содержимого бутылки вылилось на солому.

- Эй, калека, ты лекарством то не разбрызгивайся. Это тебе на сутки. Пока регенерация не закончится, её лакать придётся ударными порциями. Сделай пару глотков. Как распробуешь живительную силу нектара, так тебя не оторвать будет от него.

Амбал заржал, именно заржал, а не рассмеялся. Успокоившись, повернулся к другим клеткам.

- Так, товарищи постояльцы и вновь прибывшие. Через час обед. Кто не знает, душ в конце недели, туалет стоит рядом с вами. Ну кажется всё. Если есть какие предложения и пожелания, готов выслушать. – Он снова заржал и направился к выходу. – А пока отдыхайте.

Выключив свет, он закрыл створки и запер их на замок.

Послышались плач, рыдания, сопение и тихая истерика.

Из темноты снова подал голос старый знакомый.

- Ты морду не вороти. Живчик, так они его называют, хорошо помогает.

- Это ты про эту гадость, что мне амбал передал?

- Да, ту самую.

- Ты сам то её пил?

- Пил, и пью. Это при первом приёме, желудок от неё сразу избавиться хочет. А как распробует, так и просит побольше влить.

- Ладно, я понял. Постараюсь справиться. Спасибо.

- Да не за что. Эти уроды помогают только живчиком, но потом отнимают уже более ценное. Твои органы.

- Они что, органами торгуют?

- Как я понял, то да.

- Во я попал.

- Не ты один. – он сипло вздохнул. – Не ты один.

На этом, наш разговор закончился. Я зажал нос пальцами и сделал пару глотков. Во рту был ничем не передаваемый противный вкус, хотелось расчесать язык железной тёркой, а живот норовил всё вернуть обратно.

Посидев с минуту, я понял, что это так называемое лекарство работает. Голова перестала гудеть, тошнить то же перестало. Грудь болела, но с десяти балов, опустилась балов до пяти. Ногой пошевелить смог, но через боль. Видимо перелом или трещина. Я еле как подтянул к себе ногу. Штанина была вся в крови. До колена, всё было замотано бинтом, пропитанным, той же кровью.

Как придёт дежурный, раз убивать и потрошить пока не собираются, надо бы ему сказать, чтобы хоть шину или гипс наложили.

Эх, мечтатель. Тебя через некоторое время на органы пустят, а ты тут со своей ногой. Но попытаться стоит, раз кормят и живчик дают, может и ногу подлечат.

Стоп. Маша.

- Слушай, мужик. Раз ты тут всё знаешь, не можешь сказать, со мной никого больше не было?

- Да вас таких с десяток привели. Тебя чуть позже остальных.

- А девушки со мною не было?

- Нет. Одного притащили.

- Понятно. Спасибо старче.

- Да не за что.

Через час, как и говорил дежурный, принесли, точнее прикатили, обед. На тележке располагались три котла, большой тазик и стопка подносов, с рёбрами. В кино видел, как на таких подносах, в местах длительного заключения, еду выдавали.

Как бы не печально, но выглядело всё аппетитно. Пюрешечка с котлеткой. Салат из капусты и моркови. И чай. Всё это изобилие раздавала тучная женщина лет сорока, в домашнем халате и тапочках. А дежурный, раскидывал по камерам бутылки с живчиком.

- Слушай, начальник. – подозвал его я. – У меня, кажется, нога сломана, мне бы гипс или шину хотя бы наложить.

Он подошёл ко мне, широко улыбаясь в тридцать два белоснежных зуба.

- Тебя Ношпа проверила, жить будешь. А если нога неправильно срастётся, так Анальгин тебе её отрежет, новую отрастишь. Уже целую, без переломов. – Швырнув бутылку в соседнюю камеру, он продолжил. - Если пациент у нас переходит в разряд постояльца, и у него дар прорезается, так мы ему специально ноги ломаем, чтобы если и воспользуются им, то далеко убежать не смог. По началу дар то слабенький.

Я пропустил мимо ушей бред про какой-то дар, и опешил от их подхода к постояльцам.

- Зачем? Что же вы за монстры?

- Монстры за периметром бегают. А мы, можно сказать, вам одолжение делаем, кормим, моем, за вами убираем. За это своё берём, так скажем, в счёт оплаты за проживание. Всё равно, или в пасти, или без живчика сдохнете.

- Это не одолжение, это изуверство.

- Называй это как хочешь. – Он посмотрел в сторону двери, там его уже ожидала повариха с тележкой. - Всё, баста. Разговор окончен. У тебя на завтра процедуры назначены, так что, готовься.

Он снова заулыбался и потопал к выходу. Выпустив женщину, выключил свет, вышел сам и закрыл дверь в створке ворот.

Пришлось обедать в полутьме. Свет проскальзывал через щели в крыши, но ни одного отверстия не было над моей камерой.

Ни ложки, ни вилки нам не выдали. Оставалось есть только руками и ждать, когда остынет горячий чай.

Вот тебе и скатались на день рождения. Вот же я дурак. Я забыл спросить у дежурного про Машу. Мама у неё, наверное, уже всех на уши поставила.

Сёма! Ничего, пусть немного на диете посидит. У родителей ключи от квартиры есть, если что, заберут к себе. Он уже привычный, гостил у них во время прошлого отпуска.

Пообедав, и немного успокоившись, попил живчика. Эта бурда, действительно, вливалась уже легче. Ни запах, ни вкус не мешал её употреблению.

Я приподнялся за решётку, соорудил из соломы горку, положил на неё больную ногу и улёгся поудобнее. После сытного обеда, в сон сморило моментально.