Мрачные тайны Луарвига

Часть 2. Рыцарь

Вампир уходил от погони с завидной ловкостью, той самой, что демонстрируют обычно эти дети Тьмы с наступлением ночи. Он нёсся по узким улицам Эйка, почти не касаясь ногами грязной, мокрой от дождя брусчатки, внезапно скрываясь от своего преследователя за углом или в тёмном провале подворотни. Было ясно, что его гонит по сумрачным закоулкам города страх, вернее, даже ужас. Он не пытался защищаться, он просто бежал, пытаясь спрятаться в мрачном лабиринте среди нагромождения одинаковых серых домов с тёмными заколоченными окнами, наглухо запертыми дверями и заваленными мусором и хламом душными дворами-колодцами. Он знал этот район как свои пять пальцев. Тем более ужасающим было то, что его преследователь отставал от него не более чем на десять метров.

Охотник шёл за ним уверенно и спокойно. Двигаясь также быстро, легко и бесшумно, он, тем не менее, сохранял полное самообладание и точно просчитывал каждый шаг перепуганной жертвы. Это позволяло ему внезапно срезать угол и предугадать направление, куда свернул на мгновение скрывшийся из виду противник. С каждым таким удачным ходом он всё больше сокращал дистанцию, отделявшую его от вампира. Тот несколько раз пытался навести его на ловушку, то вдруг перелетая через широкую яму, куда неминуемо свалился бы любой другой, или вдруг перемахивая через забор, верх которого был утыкан острыми кусками покорёженного металла, способного распороть любую коснувшуюся его плоть. Но охотник чувствовал эти ловушки, словно внезапная вспышка интуиции подсказывала ему прыгнуть дальше или выше, и он, не снижая скорости, продолжал преследование.

Вампир тем временем окончательно потерял самообладание, от чего запутался в сплетении похожих одна на другую улиц и, внезапно метнувшись в сторону, почувствовал, что впереди его ждёт тупик из стен трёх сдвинутых вместе домов. Мгновенно изменив направление, он, тем не менее, потерял драгоценные доли секунды и явственно услышал за спиной плеск, когда охотник на бегу ступил в глубокую зловонную лужу. В отчаянной попытке оторваться, вампир нырнул в узкую подворотню, пролетел через тёмный квадратный двор и, подскочив, ухватился руками за нижнюю перекладину проржавевшей пожарной лестницы, ведущей на крышу. Уже карабкаясь на уровне третьего этажа, он почувствовал, как дрогнула и натужено заскрипела лестница под весом ещё одного тела. Охотник не отставал.

Взобравшись на крышу, вампир, умело балансируя на самом краю, добрался до соседней крыши, находившейся этажом ниже, и прыгнул. Не задержавшись ни на миг, он поднялся по осыпающейся черепице и, уже съезжая вниз по противоположному скату, услышал шум, с которым его преследователь приземлился на ту же крышу. Скатившись вниз, он намеренно соскользнул с её края и, уцепившись за карниз, повис на руках, чтоб осмотреться. Он ошибся совсем чуть-чуть. Пожарная лестница была в паре метров слева, но раздумывать было некогда, наверху уже слышался треск черепицы. И вампир прыгнул.

Ему едва удалось зацепиться рукой за железный поручень. В плече что-то хрустнуло, и по телу промчалась молнией мгновенно проходящая боль. Держась за поручни, он скользнул вниз. Лестница снова задрожала и, подняв голову, он увидел чёрную тень, катящуюся на него. Оттолкнувшись, он обрушился вниз, упал на кучу мусора, развернулся, и в тот же миг прогремел выстрел. Вцепившись в прошитое пулей плечо, он покатился вниз, уже понимая, что это заговорённое серебро, и рана не затянется так быстро, как после свинца или чугуна.

Он упал на спину, и увидел над собой огромную фигуру охотника, который изящным и сильным движением выхватил что-то из висящих на поясе ножен. И в следующее мгновение вампир взвыл, пытаясь прикрыть сердце ладонями, потому что в руке у охотника был не кинжал, а искусно выточенный осиновый кол.

Именно эту сцену я и увидела, влетев в подворотню. Предыдущую часть погони мне посчастливилось лицезреть на экранах наблюдения из салона мчащейся по улицам Эйка машины. МАРНы[1] зацепились за эту сладкую парочку ещё минут сорок назад и давали весьма неплохую картинку. Следовать за ними приходилось по улицам, где могла проехать машина, и я всерьёз опасалась, что эта погоня бесславно закончится для нашего приятеля где-нибудь в узком переулке или на крыше. К счастью, мы успели и, влетев в узкую подворотню, я увидела лежащего в грязи и визжащего от страха вампира и возвышающегося над ним охотника с занесённым для удара осиновым колом.

Замах был мощным и решительным, кричать было бесполезно: оглушительный визг заглушил бы мой крик. Поэтому я помчалась к ним, за пару метров взвилась в воздух, на лету вцепилась в руку с колом и повисла на ней. Охотник издал свирепое рычание и обернулся ко мне, оскалив два ряда белоснежных ровных зубов, блеснувших в свете фонарей, и, как всякий хорошо выдрессированный бульдог, увидев рядом с собой даму, мгновенно успокоился и опустил руку с колом. В следующее мгновение он увидел обступивших нас масунтов и как-то сразу оценил, на чьей мы все стороне, поэтому не стал возмущаться и не полез в драку.

— Это вампир, — только и произнёс он.

— Я знаю, — кивнула я и обернулась к его жертве, которая, наконец, замолчала. — Ты как?

— Как? — взревел тот, мгновенно вскакивая на ноги, гневно скаля клыки и сверкая красными зрачками. — Он чуть не убил меня! Он стрелял серебром, освещённым в церкви! Хорошо ещё, что пуля прошла на вылет! У него осиновый кол! Где, дьявол его раздери, он взял осину на Киоте!

— Ты почему один? — негромко спросила я. — С каких пор ты шляешься по Эйку без охраны? У тебя больше нет врагов?

Он порывисто вздохнул и передёрнул плечами.

— Почему я должен брать с собой охрану, когда иду навестить больного старика, который в течение двенадцати лет был моим духовником? К тому же я не думал, что в Луарвиге есть кто-то, кого мне следует опасаться.

— Теперь знаешь… — тихо произнёс охотник.

Я резко повернулась к нему, он взглянул на меня и обворожительно улыбнулся. Чёрт возьми, а он очень даже ничего… Однако, не подав виду, я жёстко заявила:

— Ставлю вас в известность, сударь, что у нас здесь хоть и не рай, но существует определённый порядок. И отлов взбесившихся вампиров — это епархия сеньора Луиса Монтеги, — я указала на вампира.

— Взбесившихся? — не без иронии уточнил охотник. — Епархия?

Я любезно улыбнулась ему и пояснила:

— Луарвиг хоть и считается городом людей на этой планете, является домом для многих существ, которые живут здесь в относительном мире и согласии. Сеньор Монтега стоит во главе наших вампиров. Я думаю, вы, как профессионал, знаете, что они являются жертвами генетического заболевания, нарушающего обмен веществ. Однако они такие же живые люди, как и мы, а, следовательно, имеют право на жизнь, естественно, пока не нарушают право на жизнь других существ. Сеньор Монтега и его помощники внимательно следят за тем, чтоб вампиры Луарвига соблюдали правила жизни в обществе людей и в случае нарушения этих правил немедленно принимают меры вплоть до уничтожения нарушителя. Поверьте мне, их контроль вполне эффективен. Кстати, именно семье Монтега мы обязаны тем, что имеем возможность сосуществовать с вампирами, не опасаясь за свою жизнь.

Охотник, прищурившись, смотрел на Луиса.

— Подумать только, какой замечательный город… — наконец произнёс он.

— Это ужасный город, — с улыбкой поправила я, — но, на наше счастье, здесь есть те, кто старается сделать его лучше. Поэтому не трогайте вампиров. Здесь полно другой дичи для вас…

Я обернулась к Луису. Он уже вполне пришёл в себя и снова превратился в красавца-мулата с пронзительными карими глазами, золотистой кожей и густыми чёрными кудрями, которые ещё больше закручивались под моросящим дождём.

— Отправляйся домой, Церус и Дорн тебя отвезут.

Он кивнул и, не сводя хмурого взгляда с охотника, процедил:

— Я тебя запомнил.

— Он тебя тоже, — произнесла я. — Ты уверен, что удастся взять реванш?

— Господь учил прощать врагов, — проговорил Луис, взглянув мне в глаза. — Я, как вам известно, миледи, ревностный католик. А этому посоветуйте заняться Плакальщиком.

И запахнув куртку, он пошёл к выходу на улицу. За ним отправились два масунта.

— Плакальщик? — насторожился охотник. — Кто это?

— Вы ведь недавно в городе? — поинтересовалась я.

Это итак было известно. Едва объявившись, он уже успел наделать шума, пристрелив бешенного волколака и разбив витрину ювелирной лавки мелким сутенёром, обижавшим девушек. Такую колоритную фигуру невозможно было не заметить. Молчаливые масунты осветили фонарями место действия, и я могла рассмотреть нового героя. Он был высок и великолепно сложен. На нём был чёрный ригорский плащ с капюшоном, хорошо пошитый костюм из шкуры скат-лоренского морского змея скаталона, перчатки с раструбами до локтя и высокие сапоги. Под плащом виднелся широкий ремень с ножнами и кобурой, портупея с кожаными футлярами для всякой всячины вроде дымовых шашек, взрывчатки и прочих полезных в путешествии вещей.

Пока я изучала его наряд, он с интересом разглядывал меня. Наконец наши взгляды встретились. У него было приятное лицо, выразительные широко расставленные глаза под широкими бровями и прямой нос, который вкупе с глазами придавал ему сходство с хищной птицей. Тёмные густые волосы были собраны сзади в длинный хвост. На вид ему могло быть и тридцать, и сорок лет, а учитывая современные достижения медицины и чудеса генетики — куда больше. Короче, я имела счастье видеть перед собой достаточно молодого и красивого мужчину с обаятельной улыбкой и замашками истребителя драконов. Или ветряных мельниц. Отличный экземпляр для моей личной коллекции героев.

— Я приехал вчера, — он слегка склонил голову в поклоне. — Мое имя Родольфо Фалько, но друзья зовут меня просто Хок. Вы тоже можете звать меня так, синьорина…

— Лоранс Бентли, но друзья зовут меня Лора. Я не обижусь, если вы будете звать меня именно так.

— Прекрасно, — он улыбнулся и посмотрел вокруг. — Не лучшее место для беседы с прекрасной дамой.

— В этом районе вряд ли есть намного лучше, но мы можем выйти на улицу. Прошу.

Масунты расступились, пропуская нас к арке, ведущей из двора.

— Я прилетел на Киоту по делам, — продолжил он, идя рядом со мной. — Ищу старого знакомого.

— А я думала, приключений на свою голову.

— Не без этого, — признался он. — А вы разве не любите приключения?

— Нет, — без особой уверенности ответила я. — По крайней мере, не настолько, чтоб их искать. К сожалению, они слишком часто сами меня находят.

— Вы тоже отвечаете здесь за порядок?

В его голосе опять послышалась ирония.

— С чего вы взяли? — невинно уточнила я.

— Вы вовремя явились, чтоб спасти вождя местной вампирской знати, вы подарили мне жизнь. И у вас роскошная свита из молодых, отлично вымуштрованных и абсолютно безмолвных масунтов.

Я вздрогнула и остановилась. Он улыбнулся.

— Я бывал на Эрнане и знаком с их философией. Они убежденные борцы со злом. Как и я.

— Понятно, — кивнула я и пошла дальше.

— Вы сказали, что здесь есть дичь для меня, — мы вышли на улицу и остановились возле двух чёрных автомобилей. Третий увёз Луиса. Хок внимательно смотрел на меня. — Что это за Плакальщик?

— Читайте газеты… — посоветовала я, подходя к машине, и один из масунтов тут же распахнул передо мной дверцу. — Там есть всё, чем мы располагаем.

Уже садясь на сидение, я услышала его голос:

— Где я смогу вас найти?

— Не волнуйтесь, свидимся… — ответила я. — На самом деле это очень маленький город и очень тесный мирок.

Как ни странно, но эта мимолётная встреча произвела на меня впечатление. Этот Хок или, вернее, Родольфо Фалько был слишком незаурядной личностью, чтоб забыть о нём через минуту после расставания, и что-то мне подсказывало, что этот человек появился в городе не зря. Он даже вытеснил из моих мыслей Плакальщика, странного неуловимого убийцу, за которым охотились все загонщики Луарвига. Это его мы искали, когда, на счастье Луиса, засекли погоню.

Именно поэтому, едва очутившись под прочной крышей в кресле у растопленного камина, я достала из сумки ноутбук и послала запрос в базу данных Звёздной инспекции. У меня есть код доступа. Запрос я посылала без особой надежды на ответ, но неожиданно получила его. Родольфо Фалько родился на Земле в Нумеа, Новая Каледония, в 2284 году. Его отец преподает историю в местном колледже, мать — капитан грузового космофлота Солнечной системы. В 2304 году закончил Космическую академию Британского содружества, летал старшим стрелком и старпомом на звездолётах Охранного периметра Земли, потом — Звёздной инспекции. С 2310 года — в Космическом десанте. В 2314 году ушёл в отставку и улетел с Земли. Зафиксированы случаи задержания его органами правопорядка на различных планетах по обвинению в причинении телесных повреждений, хулиганских действиях и оскорблении величия (понятия не имею, что это значит). Дважды подозревался в убийстве. До осуждения дело не дошло ни разу, освобождался за недостаточностью улик, по реабилитирующим основаниям, в благодарность за услуги, оказанные республике (не указано какой), и по личному распоряжению Главы Правительства (не указано какого). Не женат. Благонадёжен. При необходимости может быть привлечён к сотрудничеству.

В общем, брат по крови. Я выключила ноутбук и сунула его в сумку. В камине треснуло полено, и я задумчиво посмотрела на огонь. Судьба этого парня слишком похожа на мою. Его тоже что-то выпихнуло с надёжной благополучной Земли, предоставляющей, кстати, достаточно возможностей для подвигов и острых ощущений, и понесло по Вселенной в поисках врагов и приключений. А таких людей так просто никуда не заносит, можете мне поверить. Что он там говорил про старого знакомого? Он ушёл в отставку примерно семь лет назад, а до этого вся его жизнь была связана с Землёй. Нет ли у нас, случайно, общих знакомых? Нужно будет поговорить с нашими…

— О чём задумалась?

Голос Джулиана отвлёк меня от моих мыслей. Я, наконец, вспомнила, что всего лишь четверть часа назад вышла из машины масунтов возле его дома на Ридженс-стрит и ввалилась в маленькую уютную прихожую усталая, как ездовая лайка, добежавшая до Северного полюса, и мокрая, как упавшая с моста в реку болонка. И конечно была тут же принята, обласкана, укутана в плед и усажена у камина. На голове у меня мягко шевелилось заботливое термополотенце, а мой мокрый плащ уже общался в шкафу с местными роботами, отвечающими за состояние изысканного гардероба хозяина.

Хозяин этого уютного викторианского особняка в атласной домашней куртке и отутюженных брюках присел в кресло напротив и поставил на журнальный столик большой поднос, сервированной для пятичасового чаепития. Я бросила взгляд на камин, где красовались бронзовые часы с пастушкой, раскинувшейся над циферблатом, из-под смятой юбки которой вытягивались стройные ножки в чулках с подвязками и изящных туфельках. На циферблате была почти полночь.

— Ты куда-то торопишься? — спросил Джулиан, разливая чай.

— Нет, просто посмотрела, сколько времени. Ты сегодня не дежуришь?

— Я сослался на плотный график работы днём и просил освободить меня от ночных дежурств в миссии. Моя просьба была встречена с пониманием. Однако при необходимости меня могут вызвать к больному в любое время. Попробуй мёд. Его привёз дед того мальчика, которого я лечил от церебрального паралича. Увидев, как парень вышагивает по палате, он расчувствовался и поклялся, что будет снабжать меня мёдом до конца своих дней.

— Чудесный мёд, — кивнула я, облизывая ложечку.

Пока я пила чай, Джулиан деликатно молчал, изредка поглядывая на меня. Ему хотелось спросить о Плакальщике. Похоже, этот монстр задел его за живое, но мои мысли всё чаще утекали в сторону Хока.

Полотенце тем временем закончило сушить мои волосы и с довольным урчанием сползло на плечи. Я очень надеялась, что на голове у меня не воронье гнездо.

— Вы опять искали его? — не выдержал Джулиан.

— Естественно… — пробормотала я и поставила на поднос допитую чашку. — Очень хороший чай.

— Да, цейлонский, с Земли. Ты не хочешь об этом говорить?

Его тёмные глаза блестели в сумраке комнаты, и в них плясали отблески пламени. Он был очень хорош в этот момент. Впрочем, он всегда хорош. Это его вторая натура. Я слабо улыбнулась.

— Не о чем говорить, дорогой. У нас нет информации, а в его действиях нет системы. Если так пойдёт дальше, он загрызет половину города, а мы его не найдём.

— Не отчаивайся, — улыбнулся он. — Рано или поздно ты поймешь, чего он хочет.

— Я итак знаю. Он хочет есть. У него проблемы. И целый мегаполис для охоты.

— Логично… — он взял из вазочки печенье с корицей и надкусил его, задумчиво глядя в огонь. — Знаешь, я тут подумал…

Моё сердце радостно встрепенулось. У него есть идеи насчёт Плакальщика? Иногда его идеи ценнее любой самой точной информации. Но я услышала нечто совсем другое.

— Выходи за меня замуж… — неожиданно произнёс он.

Я изумлённо взглянула на него.

— Ты что, шутишь?

Мы встречались уже месяц, но я совсем не была уверена, что это можно назвать романом. Мы ходили в театр, гуляли по берегу моря, ужинали в ресторанах, а потом он отвозил меня домой и прощался у дверей, целуя мои руки. Лишь неделю назад я, наконец, приняла приглашение поужинать у него дома и с тех пор провожу вечера, сидя у его камина и мурлыкая от удовольствия. А кто б не замурлыкал в тепле и уюте, окружённый едва не материнской заботой? Признаю, что для такого ловкача, прошу прощения, рыцаря и джентльмена, я была лёгкой добычей. Но замуж? Это плохая шутка.

— Вовсе нет, — покачал головой он. — Я серьёзно. Я совершенно уверен, что это именно то, что тебе сейчас нужно. Подумай сама, ты мотаешься по городу в любую погоду и в любое время суток. Ты вымоталась, устала, тебе одиноко. И в глубине души ты понимаешь, что тебе нужен надёжный, преданный и бесконечно любящий тебя мужчина, у которого нет ничего и никого, кроме тебя, который готов в любой момент сорваться с места и устремиться за тобой на другой конец Галактики, который согреет тебя своим сердцем, прикроет в бою твою спину и поддержит твой самый безумный план, который понимает тебя, как никто другой. Я — тот самый мужчина. Разве нет? Так получилось, ангел. Ведь у нас даже душа общая. Часть моей души ты так долго носила в своём сердце, что она стала твоею. И вот теперь она снова соединилась с моей душой, но она по-прежнему твоя. Я знаю, чувствую и люблю тебя. И я хочу быть с тобой.

Я поймала себя на том, что сижу и слушаю его, развесив уши, с дурацкой улыбкой на физиономии.

— Прекрати, Джулиан… — отмахнулась я.

— Я только начал.

— Ты пытаешься меня обольстить?

— Конечно, а почему бы и нет? Надеюсь, ты не сомневаешься в том, что я тебя люблю?

— Нет, но я не собираюсь замуж. Я не так давно пережила сердечную драму. Мужчина, которого я любила тридцать лет, женился на другой. Ты думаешь, мне хочется начинать всё сначала?

— Возможно, нет. Но, поверь, это — лучшее лекарство. Я могу сделать так, что уже наутро ты забудешь обо всех своих драмах.

— Какая уверенность… — фыркнула я.

— Ты же знаешь, что я прав, — он внимательно и серьёзно смотрел на меня.

— Всё всегда кончается, — печально вздохнула я. — Понимаешь? И остается только холод и одиночество…

— Так и будем всю оставшуюся жизнь жить в холоде и одиночестве? — спросил он. — Или, может, попробуем что-нибудь изменить. Я ж не прошу у тебя вечной любви. Просто позволь мне быть рядом, пока это возможно. Дай мне шанс исправить мою давнюю ошибку. Иначе моя душа никогда не найдёт покоя.

— Мне хорошо с тобой, — сдалась я, — но я пока не готова на столь кардинальное решение. Брак — это слишком серьёзно.

— Понимаю, — кивнул он. — И потому не настаиваю, а только предлагаю.

— Я приму к сведению, — пообещала я и вдруг подумала, что рано или поздно он меня всё-таки уговорит.

Поднявшись из-за стола, я подошла к камину и остановилась возле него, глядя, как оранжевые языки пламени лижут чёрные поленья, сложенные шатром, как дрожит внутри этого шатра жаркое марево. Не оборачиваясь, я слышала, как он подошёл ко мне и встал сбоку и чуть позади, так что я плечом ощущала его присутствие. Именно в этот миг я вдруг впервые поняла, что именно это ощущение стало для меня в последнее время самым приятным и комфортным.

— Странно, — проговорила я и коснулась пальцами каменного бордюра, окаймляющего арку камина. — Я ведь знаю тебя всего месяц, да ещё пару дней на Новой Луизиане…

— Зато я знаю тебя целую вечность, — произнёс он, коснувшись камня в нескольких сантиметрах от меня.

— Наверно… — пробормотала я. — Потому что мне тоже кажется, что я знаю тебя тысячу лет. Но я всё равно боюсь ошибиться.

— Не надо ничего бояться, — его пальцы скользнули по бордюру и коснулись моих. — В этом нет ничего фатального. Просто прислушайся к своему сердцу и поверь ему.

— А если оно скажет «нет»?

— Я попробую это пережить.

Я обернулась и взглянула на него. Его глаза были чуть выше моих и он серьёзно и немного печально смотрел на меня. Потом улыбка едва коснулась его губ.

— Я совершенно уверен в том, что сделаю всё для того, чтоб ты была счастлива. Даже без меня.

— Послушай, — шепнула я, положив ладонь ему на грудь, там, где было сердце. — Давай не будем с этим торопиться.

— Давай, — чуть шевельнулись его губы, и он склонился ко мне.

«Только этого не хватало…» — подумала я и потянулась ему навстречу. «Не надо», — предостерегающе звякнуло где-то в голове, и в этот момент, как нельзя кстати, зазвонил телефон.

— Извини, — вздохнул он и отправился к аппарату.

Я с трудом перевела дух. Мне с ним, конечно, неплохо, но слишком часто у меня возникает подозрение, что я чётким строевым шагом топаю в силки, умело расставленные для моей наивной души. И мне совсем не хочется сворачивать. Хотя, честно говоря, не хочется и торопиться.

Джулиан тем временем снял трубку и спустя мгновение тоскливо закатил свои красивые глаза к потолку.

— Да, мадам Фуше, я слушаю вас внимательно. Нет-нет… Я не спал, — и он с безнадёжным видом упал в кресло.

По всему было видно, что разговор затянется. Я окинула взглядом гостиную в поисках занятия, но ничего интересного не увидела. Самым интересным был сам Джулиан. Но потом мой взгляд упал на дубовую лестницу, ведущую на второй этаж. Я уже знала, что там располагались две спальни и большой кабинет, он же библиотека. А ещё выше — предмет моего давнего интереса — лаборатория, куда мне было категорически запрещено подниматься в одиночку. Между прочим, в экскурсиях мне тоже было отказано вежливо, но твёрдо.

— Мадам Фуше, — голос Джулиана прозвучал резко. — Я уже неоднократно говорил вам, что принимать этот препарат во время курса лечения нельзя. Он сведёт на нет все наши усилия… Я понимаю, что больно, но я же рекомендовал вам прикладывать лёд к лодыжкам. Это должно было помочь…

В пылу разговора он отвернулся в другую сторону. Я тут же рванула к лестнице и, уже поднимаясь по ступеням, услышала:

— Доктор Меер — хороший врач, но наши методы лечения несовместимы. Определите, чего вы хотите, и следуйте рекомендациям лечащего врача, а не… Лора, не ходи туда! Это я не вам.

Я взбежала на второй этаж и тут же направилась на третий. Снизу слышался голос Джулиана, который увещевал какую-то неуравновешенную бабульку. Поднимаясь по лестнице в полной темноте, я шарила по стене, надеясь нащупать выключатель. Тщетно, стена была совершенно гладкая, а ступеньки закончились, и теперь я стояла в темноте, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь вокруг. Голос Джулиана внизу смолк, и я услышала его быстрые шаги по лестнице. Спустя несколько секунд вспыхнул свет, десяток свечей на круглой деревянной люстре и два канделябра на большом длинном столе, как и положено столу алхимика, заставленном странными приборами, подозрительными сосудами и стопками тёмных, растрёпанных и засаленных книг. Связки трав источали свои ароматы, пахло свечным воском и ещё чем-то, похожим на серу. Черепов, сушёного крокодила и руки повешенного, к моей радости, не наблюдалось.

Джулиан стоял рядом со мной и задумчиво смотрел вокруг, потом перевёл взгляд на меня.

— И что ты надеялось тут увидеть?

— Именно это… — кивнула я и подошла к столу. Передо мной лежал потемневший от времени пергаментный свиток, а рядом — ступка с пестиком, в которой что-то серебрилось. — Что это за фокус со свечами?

— Это не фокус, — проворчал он, подходя. — Это физика и химия.

Я двинулась дальше. Моё внимание привлекло странное сооружение из колб, реторт и изогнутых стеклянных трубок. Потом я увидела небольшой столик, заставленный глиняной и медной посудой, возле которого на стене чернело пятно, словно здесь что-то взорвалось. На полке рядом в стеклянной банке плавала какая-то маленькая рептилия.

— Она живая?

— Шутишь?

Я поморщилась.

— А ты думаешь, что я здесь прячу что-то секретное? — уточнил он. — Алхимия, по нынешним временам, не слишком приятное занятие, в смысле используемых ингредиентов. Я просто щажу твои чувства.

— Крылышки летучих мышей, лягушачьи лапки, сушёные пауки?

— Это самое невинное. Показать?

Я вздрогнула и обернулась к нему. Достаточно было одного взгляда на его ледяные глаза и напряжённые скулы, чтоб понять, что он покажет.

— Не надо, — возразила я. — Не будем портить чудный вечер. Я уже ухожу.

Я с независимым видом двинулась к лестнице и вдруг замерла. Мой взгляд упал на плоский деревянный ящик, стоявший на верхней полке. На нём красовался-таки оскаленный череп.

— Это тот самый ящик? — уточнила я. С Новой Луизианы он улетал со спортивной сумкой, в которую ящик поместиться не мог. Тем не менее…

— Нет, нет, нет! — запротестовал он, увидев, что я вознамерилась стащить ящик вниз. — Лора, не надо!

— Это он, да?

Джулиан вздохнул и обречёно кивнул.

— Да.

— Сними его, я хочу посмотреть.

— Ты уже видела.

— Хочу ещё раз! Мои карты тоже там?

— Это мои карты.

— Ничего подобного! — возмущённо взвизгнула я и набрала побольше воздуха, чтоб выдать град аргументов на одном дыхании, не дав ему шанса перебить меня.

— Тихо, — попросил он. — Не надо шума, уже снимаю.

— Какой послушный! — похвалила я и направилась к лестнице. — Принеси вниз, там и посмотрим.

Через минуту мы уже сидели в креслах возле камина, а перед нами на столике стоял небольшой плоский деревянный ящик. Джулиан осторожно открыл его, и я увидела знакомую картину: небольшие ячейки, разделённые перегородками, а в них: нож с чёрной ручкой, на которой мерцали древние руны, две игральные кости и колода чистых чуть желтоватых пергаментных карт. Ячейка с бархатной подушечкой и щелью для кольца была по-прежнему пуста. Перстень с выточенным из опала грифоном маслянисто поблескивал на безымянном пальце левой руки Джулиана.

Я вытащила карты. Джулиан с мрачным видом наблюдал за мной. В прошлый раз карты показали весьма интересный расклад, предсказавший ход некоторых событий и отчасти сыгравший в них свою роль. Я с любопытством смотрела на чистый верхний лист, вспоминая, как на нём проступил необычный рисунок, который, впрочем, затем исчез, видимо, за ненадобностью.

В часах на камине что-то щёлкнуло, и по гостиной поплыл мелодичный звон серебряных колокольчиков. А на верхней карте вдруг появился силуэт человека в красном костюме с натянутым луком. На его маленькой шляпе средневекового фасона темнело пёстрое перо.

Я быстро положила карту на стол и взглянула на другую. На карте проступил ещё один рисунок. Это был волк, здоровый такой волчара, но без признаков чего-то сверхъестественного. Я положила эту карту рядом с первой, и на третьей карте появился уже знакомый рисунок: оборотень. Получеловек, полузверь.

Четвёртая карта осталась чистой. Я положила колоду обратно в ящик и посмотрела на выложенные передо мной три карты.

— Что это значит? — спросила я.

— Я вижу то же, что и ты, — ответил он. Магия — это единственная область, куда не распространяется его галантность. И на это у него есть причины.

— Охотник? — я ткнула пальцем в человека на первой карте, и перед глазами тут же встал образ высокого человека в ригорском плаще. — Почему в красном? Палач?

— Возможно.

— А это те, на кого он охотится? — я указала на волка и оборотня.

— Не исключено.

— В городе нет волков, а оборотень в прошлый раз олицетворял масунта.

— Карты могут иметь различное значение в разных раскладах. Правила этой игры нам пока неизвестны.

— И что?

Он с недоумением взглянул на меня.

— Ничего, — собрал карты, сунул их в ящик и закрыл крышку. — Переночуешь у меня? В спальне для гостей.

Я нерешительно смотрела на крышку ящика.

— Я встретила сегодня такого охотника. Или палача.

Джулиан тревожно взглянул на меня, и я рассказала ему о Хоке, умолчав, правда, об информации из базы данных Звёздной инспекции. Он слушал внимательно, не перебивая, и, когда я закончила, задумчиво кивнул.

— Похоже, что это он. Карты указывают на участников событий и ситуацию, но очень смутно. «Фалько» — это «ястреб» по-итальянски.

— Так же как «хок» — по-английски, — добавила я. — Он действительно мчался за Луисом, как ястреб на бреющем полёте, а в конце спикировал и едва не вцепился когтями. Он рождён быть охотником. Такие люди встречаются, но очень редко.

— Я знаю, — снова помрачнев, кивнул Джулиан. — Однако меня интересует, на кого он здесь собирается охотиться? И кто этот старый знакомый, которого он ищет?

Я пожала плечами.

— Думаю, что всё разъяснится. Я переночую у тебя, а утром, по дороге в госпиталь ты отвезёшь меня домой.

— Это не совсем по дороге, — всё ещё пребывая в задумчивости, проговорил он, но тут же очнулся, и на его губах заиграла виноватая, обезоруживающая улыбка. — Конечно, отвезу, но перед этим я подам тебе завтрак в постель. У меня есть настоящий бразильский кофе…

Моя светская жизнь била ключом. Следующий вечер я провела в уютном кабинете в одном из самых роскошных ночных клубов Луарвига «Чёрная роза» в компании двух ослепительных брюнетов, которые считались самыми завидными холостяками города. Последнее время, по слухам, оба они начали вызывать жгучее раздражение прекрасной половины высшего общества. Эдди Грандер, который был похож на прекрасного арабского принца из сказок «Тысяча и одной ночи», собирался в ближайшее время обвенчаться с единственной дочерью мэра. А Макс Делман, представлявший собой прочнейший сплав маршала Мюрата, лорда Байрона и Ричарда Чемберлена, вообще не интересовался слабым полом, предпочитая общество своего давнего друга, голубоглазого, рыжеволосого и изысканного, как лиса на манто миллиардерши, Терренса Лесли. Последний, кстати, тоже присутствовал на ужине и демонстративно скучал, развалившись в кресле возле камина.

— Итак, что мы имеем, — деловито произнёс Макс, освобождая перед собой место для блокнота.

— Ни черта… — вяло откликнулся Терренс.

Эдди бросил взгляд на часы.

— Ты куда-то спешишь? — нахмурился Макс.

— Не задавай глупых вопросов, — огрызнулся Эдди. Он всегда спешит, у него большой бизнес, политические амбиции и масса дел на ниве благотворительности.

— Ближе к делу, — гавкнула я.

Между прочим, я тоже спешила. Вчерашний урок мне впрок не пошёл. Ещё утром я дала себе слово держать Джулиана на дистанции… хотя бы вытянутой руки. А теперь посматривала на часы, потому что вот-вот у него закончится дежурство в клинике миссии Ордена госпитальеров, и он приедет, чтоб забрать меня и увезти к себе.

— Можно подумать, это нужно мне, — попытался обидеться Макс, но в данной аудитории фокус не прошёл.

— Это нужно всем, — возразил Эдди раздражённо. Наверно, он единственный член Городского Совета, который всерьёз заботится о городе и его обитателях. — Но не забывай, что Плакальщиком занимается городская полиция, его ищут охотники за вознаграждением, его отслеживают уличные банды. Ваши группы масунтов — это капля в море развернувшейся тотальной охоты. И это ничего не даёт. Каждый день он убивает от трёх до пяти человек в разных районах города. Общественность кипит и давит на мэра. Он трясёт комиссара полиции и вечерами плачется мне в жилетку, прекрасно зная, что у меня есть выходы на уличные банды. Хулст использует ситуацию, чтоб обвинить власти города в неспособности защитить население, а Келх распространяет слухи, что за Плакальщиком стоит Хулст, которому выгодна дестабилизация положения в городе за полгода до выборов мэра.

— Не лишено смысла… — заметил из своего кресла Терренс.

— Лишено, — не согласился Эдди. — Просто два кита-убийцы снова сцепились, пытаясь переделить сферы влияния. На них мне наплевать, но я не хочу, чтоб в моём городе действовал этот кровопийца.

— Мне кажется, в нём есть что-то сверхъестественное, — заметил Терренс.

Эдди свирепо взглянул на него.

— Неужели? — изумилась я. — Кто б мог подумать! Существо, которое шляется по городу в плаще с капюшоном, оставляя следы пары волчьих лап, чьи надрывные рыдания переходят в волчий вой, которое перегрызает людям горло и высасывает через рану их кровь… И вдруг сверхъестественное!

— Я это к тому, — проговорил рыжик, — что обычными методами его не взять. Нужен колдун или экзорцист. Это существо не берут пули, оно перемещается из одного конца города в другой за полчаса…

— А, может, их несколько? — предположил Макс.

— Прекрати, — взмолился Эдди, схватившись за сердце.

— Минимум полчаса между убийствами всё же есть, — напомнила я. — И этот временной промежуток тем больше, чем дальше происходит следующее убийство. Мы проверяли.

— Можно продолжить? — поинтересовался Терренс. — Я хочу вам втолковать, что обычными методами его ловят полиция и прочие профессионалы. А мы здесь работаем с другими целями, и нам доступны другие методы. Магию можно уничтожить с помощью магии. Вот чем нам нужно заниматься, а не бегать по городу с пушками. Таких бегунов и без нас хватает.

— Что ты предлагаешь, конкретно? — спросил Макс.

— Это существо имеет земное происхождение…

— Не факт, — перебила я.

— Но направить на Землю запрос мы можем?

— Направляли. Безрезультатно. Нам сообщили то, что мы уже знаем. В волков превращаются волколаки, они же вервольфы, они же оборотни. Кровь пьют исключительно вампиры, которые тоже иногда превращаются в волков, но при этом не носят плащи. И те, и другие известны из мифов и литературных произведений. Реальные случаи оборотничества и вампиризма, зафиксированные документально, при ближайшем рассмотрении оказывались мистификацией. А гибриды, вроде нашего Плакальщика, вообще науке не известны. Всё.

— Чёрт… — пробормотал Терренс.

— Есть что-нибудь, что знаем мы и не знают остальные? Какая-нибудь зацепка? — Эдди взглянул на Макса.

Тот покачал головой.

— Мы имеем в своём распоряжении все полицейские материалы и то, что появлялось в газетах. Наша аналитическая группа работает над ними, но мы ничего не можем выцедить. Он охотится в разных районах города, выпивает в день до сотни литров крови. Жертвы — одинокие прохожие обоих полов и из разных социальных групп, возрастом до сорока лет, все практически здоровы. Несколько раз он останавливал машины и вытаскивал из них водителей, дважды проникал в отдельно стоящие дома. Четыре раза его жертвами становились дети до четырнадцати лет, но, похоже, он предпочитает тех, в ком больше крови.

— И охотится он только ночью… — добавил Терренс. — А что он делает днём? Где прячется?

— Очень хороший вопрос… — устало согласился Эдди и снова взглянул на часы. — Придётся смириться с тем, что пока у нас явно недостаточно информации. И постараемся её добыть. А пока…

Его прервал звонок моего коммуникатора. Я достала его.

— Я уже еду, — прозвучал в трубке голос Джулиана. — Буду через четверть часа.

— Жду, — мурлыкнула я.

Все трое смотрели на меня.

— Доктор МакЛарен не теряет времени даром… — усмехнулся Эдди.

— Она сегодня не ночевала дома, — наябедничал Терренс.

Эдди вскинул бровь.

— Мне кажется, что это не ваше дело, — заявила я и встала. — Спасибо за прекрасный ужин.

— Пожалуйста, — кивнул Эдди. — Заходи ещё.

— Ладно, нам тоже пора, — вздохнул Макс. — А ужин, действительно, выше всех похвал.

Вышли мы вместе. Макс и Терренс собирались ехать домой в Чесстауэр, а Эдди вызвался охранять меня, пока не приедет Джулиан, поскольку я заявила, что буду ждать его на улице. Это было излишне. На центральной улице Старого Луарвига, где полно киберполицейских и живых агентов в штатском, мне ничего не угрожало. Но я чувствовала, что Эдди хочет поболтать со мной наедине, поделиться своими секретами на любовном фронте и выведать мои.

Для начала мы решили проводить наших друзей до машины, припаркованной на стоянке за ночным клубом. Мы уже подходили к ней, когда я вдруг замерла, прислушавшись. Мой тренированный слух сразу выделил из городского шума этот далекий звук: отчаянные рыдания, переходящие в волчий вой. Мои спутники замерли, вытянувшись в струнку.

— Там! — крикнул Макс и рванулся в сторону.

Старый Луарвиг — это деловой и респектабельный район города. Только здесь вы найдёте широкие, ярко освещённые автомагистрали и сияющие небоскрёбы. Здесь днём и ночью кипит жизнь, но и тут есть небольшие тихие улочки между домами, тоже освещённые, но куда менее людные, чем центральные. Именно по одной из таких улочек и помчался Макс, выхватывая на бегу бластер из чёрной замшевой кобуры, упрятанной в складках модного плаща на шёлковой подкладке. Он опасался, что из машины не услышит вой оборотня, да и, судя по звуку, тот находился лишь в паре кварталов от нас.

Для светского льва Макс бегает довольно быстро. Так быстро, что, слегка замешкавшись в самом начале, мы уже не могли его догнать, и бежали следом, отстав метров на двадцать. Единственным оправданием для меня было вечернее платье и высокие каблуки. Уже на бегу я обратила внимание на некоторую странность: улица была совершенно пуста. Для Старого Луарвига это необычно. А затем я вспомнила, что одним из талантов Плакальщика было умение выбирать пустынные улицы.

Макс неожиданно свернул налево и пропал из виду. Тут же совсем близко раздался волчий вой, переходящий в рычание. Мы свернули за угол и увидели Макса, на которого сверху обрушилось что-то тёмное. Эдди и Терренс тут же навели на него бластеры.

— Не стреляйте! — крикнула я, максимально ускоряя бег. — Вы заденете Макса!

До тёмного плаща, накрывшего нашего друга, оставалось несколько метров, как вдруг он поднялся и одним прыжком взлетел на крышу подъезда ближайшего из домов, прихватив с собой Макса, обвисшего, как тряпичная кукла. Эдди и Терренс открыли стрельбу, монстр зарычал. Я видела плащ и капюшон, но под капюшоном не было ничего, и лазерные лучи не производили на него никакого впечатления.

И тут я увидела, как неизвестно откуда появился высокий человек в ригорском плаще. Взглянув наверх, он подбежал к стене слева от подъезда и мгновенно вскарабкался по ней, цепляясь за малейшие выступы. Такому способу скалолазания обучают в земном космодесанте.

В несколько секунд забравшись на крышу, он прыгнул на спину призрака. Тот яростно зарычал, дёрнулся, бросив Макса, перескочил на соседний балкон с витыми перилами, и начал карабкаться вверх, слишком быстро, чтоб его можно было догнать.

Макс рухнул с крыши подъезда на мостовую и застонал. Хок стоял на крыше и смотрел наверх, туда, где за карнизом только что скрылся Плакальщик. А оттуда послышались быстро удаляющиеся надрывные рыдания.

Мы бросились к Максу.

— Нужно вызвать «скорую»…

— Я в порядке… — стиснув зубы от боли, простонал Макс.

Хок спрыгнул с крыши и легко приземлился, присев на корточки, потом подбежал к нам. Едва посмотрев на Макса, он бросил быстрый взгляд на меня.

— Нужен врач…

Я выхватила коммуникатор и нажала кнопку.

— Джулиан, где ты?

— Подъезжаю к «Чёрной розе», — отозвался он. — Что-то случилось?

— От стоянки за клубом направо и до первого поворота. Макс ранен.

Я выключила коммуникатор и присела рядом с Максом. Тот был бледен и сжимал немеющими пальцами правой руки левое плечо. С его шеи, на которой темнели глубокие царапины, стекала кровь.

Эдди тоже убрал коммуникатор.

— Я вызвал полицию. Сейчас они будут здесь.

— Зачем? — нахмурился Терренс.

— Это покушение, совершённое разыскиваемым преступником. И Макс первый, кто вырвался живым из его когтей. Вашими заботами… — он внимательно посмотрел на Хока.

Тот кивнул и снова встревожено взглянул на Макса.

Небольшой полицейский автомобиль выскочил из-за поворота в тот момент, когда с другой стороны показался серебристый «Шевроле-ирбис» МакЛарена. Лихо взвизгнув шинами, шевроле остановился в нескольких метрах от нас. Джулиан выскочил из салона и, в два шага подскочив к Максу, опустился рядом с ним на колени.

— Что здесь произошло? — раздалось с другой стороны. Из полицейской машины выбрался инспектор Мелис.

С противоположной стороны с кряхтением вылезал его напарник Билли Джо.

— А что вы здесь делаете? — нахмурилась я. — Или вас теперь отправляют патрулировать улицы?

— Мы расследуем дело Плакальщика, — сообщил Мелис, глядя на Макса и склонившегося над ним Джулиана. — Если вы читаете газеты, то вам должно быть это известно. Час назад в паре кварталов отсюда этот зверь загрыз девушку. Мы были там, когда нам сообщили, что он и тут что-то натворил.

— Час назад? — переспросил Эдди. — Он что проторчал целый час в этом районе?

— Видимо пытался попасть в ваш клуб, советник, — съязвил инспектор. — Узнал, что у вас нужно заказывать столик за месяц, и решил поужинать обычным способом. Кто жертва?

Он шагнул к Максу. Тот застонал.

— Не подходить! — Джулиан поднялся и направился к машине. — Сначала я сделаю всё, что нужно, а потом посмотрим.

— Делман? — глаза полицейского округлились. — И он жив?

— Да, заботами этого джентльмена, — произнёс Эдди, переключая внимание полиции на Хока.

Пока Терренс и Эдди рассказывали инспектору, как было дело, а тот проверял документы Хока, я подошла к Джулиану, который уже вернулся к Максу со своим чемоданчиком.

— Как он? — спросила я.

— Лучше, чем я думал, — ответил он, ловко бинтуя шею Макса. — Перелом левой ключицы и двух рёбер, небольшая компрессионная травма левого легкого и две глубокие царапины на шее. Можно даже обойтись без госпитализации.

— Может, всё-таки сделать рентген?

— Ты недооцениваешь мои способности, — вздохнул он и, приставив к запястью Макса инъекционный пистолет, нажал кнопку. Макс, который до этого лежал, как мёртвый, шевельнулся и открыл глаза. — Желаете поговорить с полицией, Делман, или я попрошу их не беспокоить вас до завтра? — спросил Джулиан.

Макс внимательно взглянул на него и глубоко вздохнул. Тут же на его лице появилась гримаса боли.

— Лёгкие и рёбра, Делман, — отчетливо повторил Джулиан. — Так что от глубоких вздохов пока воздержитесь.

— Я поеду домой, — прошептал Макс.

— Хорошо, но я поеду с вами, наложу тугую повязку, сделаю необходимые инъекции и прослежу, чтоб вы немедленно легли в постель. Неделю придётся полежать… — Макс измученно застонал, — Ладно, уговорили. Если всё пойдёт нормально, то пару дней… — смягчился Джулиан.

Мелис тем временем подошёл к нам и присел рядом на корточки.

— Вы можете говорить, Делман?

— Я ввёл ему обезболивающее, — произнёс МакЛарен, — оно имеет слабый снотворный эффект. Вряд ли вы добьётесь от него вразумительных ответов. Приезжайте завтра утром, и он всё вам расскажет.

— В больницу?

— Нет, в Чесстауэр. Травмы средней тяжести и при соответствующем уходе мистер Делман вполне может отлежаться дома.

— Я приеду завтра, — сообщил мне Мелис. Он никак не мог понять, почему я до сих пор живу в одном доме с Максом, и его живо интересовало, что же нас связывает. — Господа, я прошу всех, кто присутствовал при нападении на мистера Делмана, быть завтра в десять утра в Чесстауэре. Мы оформим ваши показания должным образом.

Он поднялся и взглянул на Билли Джо, топтавшегося рядом.

— Проводи, мистера Фалько в машину, он поедет с нами. Его показания мы оформим…

Мелис замер, настороженно глядя на Хока. Я обернулась и увидела, что тот стоит, буквально впившись горящим взглядом в лицо Джулиана. Тот мрачно и неотрывно смотрел на него исподлобья. Я не успела подумать, что это может значить, как вдруг Хок сорвался с места и с рычанием бросился к Джулиану. Первым среагировал Билли Джо, выскочив ему навстречу. Охотник угодил в железные объятия чернокожего исполина, но рванулся так, что, казалось, вырвется в следующий момент. Тут же подскочил Терренс и навалился ему на плечи. Эдди, стоявший чуть в стороне от них, шагнул вперёд и, быстро наклонившись, вырвал из руки Хока кинжал с широким длинным лезвием.

— Зверь… — хрипел Хок, с бешеной злобой глядя на МакЛарена. — Ты думал, я тебя не узнаю?.. Я всё равно уничтожу тебя! Я раскрою твой череп и вырву твоё чёрное сердце! Ты поплатишься за всё, что сделал!.. Пустите!..

Я взглянула на Джулиана. Тот стоял совершенно спокойно и, слегка прищурившись, смотрел на незнакомца, вырывающегося из рук двух далеко не слабых мужчин.

— Это и есть твой охотник? — негромко, не отрывая взгляда от лица Хока, спросил он.

— Вы знаете его, доктор? — спросил Мелис.

— Впервые вижу, — ледяным тоном ответил Джулиан.

— А он вас, похоже, знает…

Джулиан перевёл взгляд на инспектора.

— Должно быть, он принял меня за кого-то другого.

Мелис внимательно посмотрел ему в глаза и кивнул.

— Очень может быть… — потом отстегнул от пояса наручники и направился к Хоку. — Мистер Фалько, в нашем городе угроза убийства является уголовно наказуемым преступлением. Вы арестованы по обвинению в том, что угрожали убить доктора МакЛарена. Если он поддержит обвинение, вы предстанете перед судом. Сейчас я зачитаю вам права…

— Не стоит… — хрипло выдохнул Хок. — Можете больше меня не держать. Я его не трону… В этот раз.

— Не усугубляйте своё положение, — произнёс Мелис и кивнул. Билли Джо и Терренс отпустили Хока, и тот, всё ещё тяжело дыша, протянул руки. Инспектор защёлкнул на его запястьях допотопные металлические браслеты. — Пойдёмте, мистер Фалько. Заодно расскажите нам, как вам удалось прогнать Плакальщика. И как вы вообще здесь оказались.

Инспектор протянул руку Эдди, который до сих пор держал в руках кинжал, но Хок вдруг произнёс:

— Отдайте кинжал леди… — и обернулся ко мне. — Сохраните его для меня.

Я кивнула. Эдди передал кинжал мне. Мелис сумрачно наблюдал за этой сценой.

— Это улика, — без особой надежды проговорил он.

— Нет, инспектор, — улыбнулся Грандер. — К тому же это не ваше дело. Занимайтесь Плакальщиком…

Его голос прозвучал спокойно, даже ласково, но при этом в нём слышалась некая угроза. Мелис вздохнул и направился к машине, куда Билли Джо уже подвёл Хока.

Терренс вызвал со стоянки машину Макса, и мы осторожно усадили его на заднее сидение. Рядом сел Эдди, а Терренс устроился за пультом.

— Мы едем следом, — проговорил Джулиан и пошёл к своей машине.

Я села в шевроле рядом с ним. Он завёл двигатель и поехал за чёрным мерседесом Макса.

Я включила в салоне свет и сидела, рассматривая кинжал. Это была старинная дага, широкий и крепкий клинок, оба лезвия и остриё которого были заточены. Удобная рукоятка из красного дерева легко ложилась в ладонь, и крепко удерживалась, поскольку с одной стороны движение ограничивала раздвоенная головка, а с другой — почти повторяющий её форму гард. Дерево рукоятки было украшено широкими полосами стали, хранящими на себе остатки стёршейся позолоты. На широком отполированном лезвии, с одной стороны были искусно выгравированы лев и медведь, а с другой была видна чуть отличающаяся по цвету надпись на латыни, протянувшаяся от гарда до самого острия.

— Серебряная насечка, — пробормотала я, пытаясь прочесть написанное на клинке изречение.

— «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мною», — подсказал наблюдавший за моими действиями Джулиан. — Двадцать второй псалом Давида «Господь — Пастырь мой».

— Не совсем обычно для швейцарской даги конца шестнадцатого века, — пробормотала я.

Он усмехнулся.

— Ты так хорошо разбираешься в оружии?

— Мой второй муж был экспертом по этой части, — пояснила я. — Ну и мне было интересно. Видишь, лев и медведь — символы Швейцарии. Это обычный боевой кинжал швейцарского пехотинца. Только надпись…

— Возможно, он был сделан на заказ, а может надпись выгравировали позже… Чтоб увеличить убойную силу оружия.

— Оружия против кого? — нахмурилась я.

— Видимо, против того, кто боится серебра и молитвы.

Я раскрыла сумку и задумчиво заглянула в неё. Такой острый клинок при малейшем движении разрежет и подкладку, и кожу, да и не влезет кинжал в сумку. Джулиан молча открыл бардачок и вынул оттуда толстый медицинский журнал. Я вложила кинжал лезвием между страниц. Положив его на заднее сидение, я снова взглянула на Джулиана.

— Ты знаешь этого человека?

Он пожал плечами.

— Я же сказал, что впервые его вижу.

— Это ответ на другой вопрос, — покачала головой я. — Я спросила, знаешь ли ты этого человека?

— Я с ним не знаком.

Он покосился на меня. Я пристально смотрела на него.

— Не крути и отвечай на тот вопрос, который я задала.

— Я никогда с ним не встречался.

— Ты нет, а… демон?

Он нахмурился.

— Ты сам вынуждаешь меня вытягивать из тебя это. Хочешь, чтоб я поставила вопрос более конкретно?

— Не надо, — мрачно отозвался он, глядя перед собой на мчащуюся под колёса автомобиля дорогу. — Трижды он пытался убить демона Кратегуса, и все три раза был побеждён. В 1597 году в Лиссабоне он, будучи французским рыцарем, погиб под стенами обрушившейся на него часовни. В 1873 году в Лондоне он был растерзан на куски, как английский моряк, его сердце было пожрано демоном. В 2008 году в Чикаго он был сожжён до состояния пепла. Кажется, в тот раз он являлся новозеландским каскадёром…

— Ты шутишь? — изумленно воскликнула я.

— Нет.

— Но как это может быть?

Джулиан посмотрел на меня и пожал плечами.

— Честно говоря, никогда не интересовался.

Я откинулась на спинку сидения, тупо наблюдая, как мимо проносятся городские улицы. Время от времени я поглядывала на Джулиана. Нет, он, скорее всего, говорит правду, но если так, то… Это всё равно невероятно.

Тем временем мы доехали до Чесстауэра. Джулиан проследил, чтоб Макса выгрузили из машины со всеми предосторожностями, потом проводил его до спальни и наложил ему тугую повязку. Однако неутомимый Макс уже пришёл в себя и потребовал собрать военный совет прямо в своей опочивальне, в которой, правда, без труда могла разместиться Палата Лордов в полном составе.

— Я хочу знать, что вы видели, — сурово сообщил он, окинув собравшихся огненным взором.

Терренс вопросительно взглянул на МакЛарена, присевшего на край огромной кровати, застеленной чёрным бельём.

— Состояние мистера Делмана не вызывает у меня серьёзных опасений, так что разговоры ему вряд ли могут повредить, — ответил тот.

— Ладно, — вздохнул Терренс. — Я видел, как на тебя упала большая, чёрная тряпка, потом она взлетела на этот чёртов козырёк, прихватив тебя с собой. Под тряпкой я ничего не видел. Стрелял в упор и точно попал, но это не помогло. А потом появился этот парень, взобрался на козырёк и схватил эту тварь. Она взвыла и убралась. Всё.

Макс перевёл взгляд на Эдди.

— Я видел то же самое, — кивнул тот. — Плащ с опущенным на лицо капюшоном, который явно был на ком-то, но, как я ни вглядывался, того, кто в нём, я не увидел, — он на мгновение задумался. — Только мне показалось, что это существо не ожидало нападения и испугалось, когда Хок набросился на него.

— Испугалось? — переспросил Джулиан, нахмурившись. — Это точно?

— Судя по тому, как он расправился с Максом, он без труда мог справиться и с двумя, — проговорила я, припоминая то, что произошло меньше часа назад. — Мне даже показалось, что сначала он разозлился, оттого, что ему помешали. Он бы запросто перегрыз Максу горло у нас на глазах. Он был в ярости, попытался сопротивляться, но потом вдруг вырвался и удрал… Да, возможно, он испугался.

— А вы что помните? — Джулиан обернулся к Максу.

— Боюсь, что ничего. Я бежал на крик, потом услышал над собой рычание, и меня накрыла какая-то чёрная тряпка. И всё. Я очнулся уже на мостовой с ощущением, что по мне проехал танк.

— Значит, он каким-то образом приводит жертву в бессознательное состояние.

— Постойте, — остановил его Эдди. — Что же получается, пули и лазер Плакальщика не берут, но он удирает, когда его хватают буквально голыми руками?

— Да, это странно, — согласился Джулиан. — Но прошу вас при случае не пытаться повторить этот фокус. Результат может быть совсем другим.

— Что вы имеете в виду?

— Сам не знаю, — он поднялся и взглянул на Макса. — Не вставайте. Завтра после утреннего приёма я вас навещу.

— МакЛарен, — Макс нерешительно взглянул на него, — у меня к вам просьба…

— Какая?

— Не поддерживайте обвинение против этого человека. Он спас мне жизнь.

— Но он собирается меня убить, — чуть усмехнувшись, напомнил Джулиан.

— Он просто перепутал вас с кем-то в темноте. Это ошибка, которая скоро разъяснится.

— Не думаю, — покачал головой Эдди. — Он был настроен вполне решительно. Учитывая, что доктору приходится мотаться по городу в одиночку, а этот человек, скорее всего, профессиональный охотник. Могу предположить, что оставлять его на свободе небезопасно.

— Вряд ли он решится напасть после открытых угроз, — возразил Терренс. — Если с МакЛареном что-то случится, подозрение сразу же падёт на него.

— Сомневаюсь, что последствия имеют для него какое-то значение, — заметила я.

Джулиан задумчиво взглянул на меня, потом на Макса. Тот умоляюще смотрел на него:

— Я в меньшинстве, но я прошу вас, МакЛарен. Если вы выполните мою просьбу, то обещаю, что сделаю всё, чтоб оградить вас от этой опасности.

— Вы человек чести, Делман, — негромко проговорил Джулиан. — Он, скорее всего, тоже. Вряд ли он попытается напасть со спины, а встретившись с ним лицом к лицу, я попытаюсь разъяснить ему его ошибку. Я не стану поддерживать обвинение.

Макс благодарно улыбнулся и закрыл глаза.

— Ему нужно поспать, — произнёс Джулиан. — Будет лучше, если он проспит до утра. Действия обезболивающего должно хватить.

Мы вышли из спальни Макса. Эдди подошёл к МакЛарену.

— Вы очень неосторожны, доктор, — проговорил он. — Мне показалось, что этот человек очень хорошо рассмотрел вас, и именно вы являетесь предметом его ненависти. Вряд ли его можно смягчить словами.

— Может быть, вы и правы, — дипломатично улыбнулся тот. — Но я подумал о том, что пока он единственный, кто смог напугать Плакальщика. На свободе от него будет больше пользы, чем в тюрьме. Подумайте над этим. А о себе я сам позабочусь, — он чуть склонил голову в поклоне и обернулся ко мне. — Сегодня тебе лучше остаться дома. Увидимся завтра.

Он улыбнулся и ушёл. Терренс растерянно смотрел ему вслед.

— Он знает этого парня или нет?

— Главное, что этот парень знает его… — хмуро ответил Эдди.

Мелис приехал на следующий день ровно в десять. Для представителя одной из коренных рас Киоты он слишком сильно напоминал землянина, чем вызывал мой живой интерес. Я всегда с любопытством наблюдала за ним и, честно говоря, он был мне довольно симпатичен, хоть сам выносил меня с трудом, как впрочем, всех членов нашего загадочного аристократического кружка. Его раздражало то, что чаще всего мы почему-то попадаемся ему на глаза на местах самых кровавых преступлений. И он уже начал подозревать, что дело не в том, что мы пресытились своей богемной жизнью, и нас потянуло на острые ощущения.

Вот и теперь он дотошно выспрашивал у нас, включив свою видеокамеру, как мы оказались на той пустынной улочке. На сей раз, у нас не было никаких причин изворачиваться, и он узнал об ужине в «Чёрной розе», моей договорённости с Джулианом о встрече, намерении Эдди скрасить моё одиночество и, наконец, о том, что мы услышали те самые звуки, что и побудило нас броситься на поиски существа, их издававшего.

— Вы всерьёз намеревались поймать его? — поинтересовался Мелис, выключая камеру и убирая видеокристалл в исцарапанный прозрачный футляр.

— Или убить, — невозмутимо ответил Макс, удобно расположившийся в своей огромной постели в окружении шёлковых подушек. По настоянию хозяина дома, опрос свидетелей производился в его спальне.

Мелис хмыкнул. Эдди, стоявший с чашкой кофе у камина, усмехнулся:

— Мы всецело доверяем нашей доблестной полиции, инспектор, и всё же в душе каждого обывателя сейчас зреет подозрение, что вы не можете поймать этого монстра, потому что делаете что-то не так. Вот мы и решили попробовать сами.

— Да, — кивнул Мелис, — и у вас почти получилось.

— В самом деле? — нахмурился Терренс.

Инспектор задумчиво взглянул на него.

— Мы допросили мистера Фалько. Его показания сходятся с вашими. Затем мы выяснили, что на улице, где всё произошло, имеются камеры видеонаблюдения. Сегодня утром эксперт проанализировал запись и пришёл к выводу, что Плакальщик, после того, как мистер Фалько схватил его, внезапно впал в панику, вырвался и убежал. Значит, Плакальщика можно застать врасплох и схватить. И он всё-таки чего-то боится.

— Вы действительно верите, что Фалько мог удержать его? — скептически поинтересовался Эдди.

— А вы как думаете, мистер Лесли? — Мелис обернулся к Терренсу, — Ведь это вы держали его вчера.

Тот пожал плечами.

— Может, и мог бы… Мне показалось, что этот парень сделан из тиртанской стали, и внутри у него двигательная система боевого андроида.

— Не думала, что боевого андроида можно удержать вдвоём, — заметила я с вежливой улыбкой.

— Если б это продолжалось немного дольше, мы бы его не удержали.

— Самое интересное, — проговорил Мелис, — что он примерно то же сказал про Плакальщика. Когда он его схватил, ему показалось, что под плащом скрывается андроид, сделанный из металла, холодного и твёрдого. Как, по-вашему, мистер Делман, это может быть робот?

— Который собирает в свои резервуары человеческую кровь? — усмехнулся Макс. — Не думаю. Твёрдым может быть не только металл, но и плотные мускулы. Вам известно, что этот феномен встречается у многих рас, населяющих наш район Галактики: у ригорцев, ормийцев и у землян, особенно у тех, что имеют специальную подготовку для работы в космосе. Как правило, эти люди отличаются огромной физической силой. А низкая температура тела, по некоторым сведениям, часто вызывается нарушением обмена веществ в организме, и является одним из симптомов врождённого вампиризма, что, кстати, вполне соответствует потребности пить чужую кровь.

— Пожалуй, вы правы, — задумчиво кивнул Мелис. — Но мы всё-таки проверим эту версию. А теперь позвольте мне снять с вашей шеи повязку, чтоб сфотографировать раны. Это необходимо для следствия.

Макс поморщился и посмотрел на часы.

— Если вы подождёте ещё четверть часа, то приедет доктор МакЛарен. Он сделает перевязку, и вы заодно произведёте все эти процедуры.

— Хорошо, — сразу же согласился Мелис. — Кстати, — он с задумчивым видом прошёлся по толстому чёрному ковру и остановился у окна, — доктор не говорил кому-нибудь из вас, что он думает о поведении мистера Фалько?

— Доктор вообще ничего никогда и никому не говорит просто так, — усмехнулся Эдди. — Он загадочная личность и ревностно хранит свои секреты. Возможно, это одна из граней хорошо продуманного имиджа. А что сказал сам мистер Фалько?

— Ничего, — Мелис повернулся к нам. — Он сказал, что это личное дело. Увещевания и уговоры ни к чему не привели. Пока не подтверждено обвинение, допрашивать его по этому поводу мы не вправе. А доктор ещё ночью сообщил, что отказывается от поддержания обвинения, и у нас не было причин задерживать мистера Фалько дольше.

— Вы отпустили его ещё ночью? — насторожился Эдди. — Вы уверены, что он не отправился прямо на Ридженс-стрит, в гости к доктору?

— Он отправился спать, — усмехнулся Мелис. — Я вынужден был доложить об инциденте комиссару, и тот приказал установить за ним слежку. Доктор МакЛарен слишком заметная личность в городе, у него много высокопоставленных пациентов, в том числе и тесть начальника полиции. Нам не простят его убийства.

— Мудро, — кивнула я. — Только боюсь, что следить вы за ним сможете только, пока он на это согласен.

— У нас прекрасные специалисты, — слегка обиделся Мелис.

— А что за человек этот Родольфо Фалько? — спросил Эдди. — И как он оказался в том месте в то самое время?

— А он живёт неподалёку, — как ни в чём не бывало ответил Мелис. — В отеле «Плаза».

— В отеле «Плаза»? — изумлённо переспросил Терренс. — Вы не ошиблись?

— Нет, он снимает там номер, не апартаменты, но вполне приличный. Платит с платиновой карты «ГалактБанка». Кстати, и спать он отправился именно в свой номер.

— Занятно, — усмехнулся Терренс. — Уж не имеем ли мы дело с принцем крови, путешествующим инкогнито? Хотя на вид не скажешь.

— Да нет, — задумчиво проговорил Эдди, — вчера я хорошо его разглядел. Это человек бывалый, но явно предпочитающий комфорт. И костюм его, хоть и функционален, но сшит на заказ из очень хороших натуральных материалов. Вы ведь тоже заметили это, не так ли, инспектор? Этим объясняется ваше осторожное и неизменно почтительное «мистер» перед его именем? В вашем исполнении это просто режет слух.

— Если б не его платиновая карта, он бы уже в первый день пребывания в городе оказался за решёткой, — сокрушённо признался Мелис. — Но постояльцев отеля «Плаза» трогать руками весьма рискованно. Даже опасно… для карьеры.

— Вы знаете, кто он? — спросил Макс.

— Командор третьего класса Объединённого космофлота Земли в отставке.

— Это многое объясняет… — пробормотал Эдди, — И платиновую карту, и костюм, и хорошую физическую форму. Только не объясняет, что он тут делает.

— Путешествует, — с готовностью ответил инспектор.

По его тону можно было понять, что его такое объяснение не устраивает. Не устроило оно и Эдди.

— Но при чём здесь МакЛарен? Он никогда не был на Земле.

— А где, кстати, он был? — поинтересовался Мелис. — Я, например, не имею сведений о его жизни далее чем за два года до прибытия сюда.

— Я тоже, — кивнул Эдди. — Но я знаю, что на Земле он не бывал.

— Может, какие-нибудь незаконные эксперименты над разумными существами, заказное убийство или некорректное поведение во время эпидемии… свидетелем чего мог стать мистер Фалько.

Эдди пристально посмотрел в глаза инспектору, но тот остался совершенно невозмутим.

— Доктор МакЛарен, — доложил Кинг.

Через полчаса, закончив необходимые следственные процедуры с шеей Макса, Мелис, наконец, убрался. Джулиан осмотрел раны и снова наложил повязку.

— Инспектор что-нибудь рассказал? — поинтересовался он между делом.

— Кое-что, — кивнул Эдди. — Но он так и не смог выяснить, почему мистер Фалько пытался вас убить.

— Зовите его Хоком, — чуть заметно улыбнулся Джулиан.

— Почему?

— Его всегда так звали.

— Значит, вы с ним знакомы?

— Нет… Готово, Делман. Ещё день покоя и вы сможете встать, — он поднялся и обернулся ко мне. — У меня есть час свободного времени. Может, пообедаем в городе? Заодно расскажешь мне, что выболтал этот бешеный ферг.

— Звучит, как «гигантская чихуа-хуа», — рассмеялась я. — Поедем в ту маленькую пиццерию в конце авеню Пари.

— «Маргарита», кажется… — улыбнулся Джулиан. — Поехали.

— Минутку, Лора, — задержал меня Макс. — Командор третьего класса — это высокое звание на Земле?

— Да, — кивнула я. — Старший офицерский состав. Обычно это звание имеют командир среднего звездолета или старший помощник командира на большом или очень большом звездолете, а что?

— Я просто думаю, — озабоченно признался Макс, — насколько уместно будет пригласить его в Чесстауэр.

— О, не сомневайся, Макси, — усмехнулся Эдди. — Мистер Родольфо Фалько, без сомнения, человек нашего круга.

Я заметила, как Джулиан метнул на него холодный острый взгляд, и мы вышли из спальни.

Через день Максу разрешено было встать с постели, с условием, что он проведёт остаток недели дома. Это не слишком огорчило его, поскольку он тут же решил устроить вечеринку в довольно узком кругу и разослал по ГИКСу изысканные приглашения трём десяткам представителей высшего общества. Я, кстати, тоже получила такое, сидя за компьютером. Учитывая, что я в этот момент находилась в своём кабинете в Чесстауэре, это послание слегка меня развеселило.

Впрочем, подчёркнутый снобизм Макса уже давно перестал меня забавлять, поскольку поводов для раздражения было больше. В полдень задумав устроить вечером светский раут, Макс способен к восьми часам создать такую обстановку, что появиться за пределами своих комнат не в вечернем платье и без безукоризненной укладки на голове было просто невозможно. Хотя, если честно, меня иногда подмывало надеть драные джинсы, растрепать волосы и вылететь в гостиную верхом на метле. Самое противное, что эффекта не будет. Вернее, он проявится на следующий день в сплетнях и светской хронике, а также в холодном презрении со стороны Макса. Между прочим, ещё неизвестно, в чём будет больше яда.

Короче, к восьми часам я скопировала причёску, изображённую на обложке последнего номера журнала мод, который мне доставляли из Парижа за бешеные деньги, надела облегающее платье из шёлка расцветки «а-ля снежный барс» с серебристым поясом, застегнула на шее алмазное колье — один из последних подарков Эдди, и сунула ноги в серебристые лодочки на высоком тонком каблуке из прозрачного пластика, имитирующего радужный хрусталь. Теперь, по крайней мере, я могла выйти из комнаты.

На минуту задумавшись над выбором духов, я спросила:

— Кинг, доктор МакЛарен приглашён?

— Конечно, — откликнулся вездесущий дворецкий. — Я проследил, чтоб он лично получил приглашение.

— Старый сводник… — проворчала я, останавливая свой выбор на «Королеве льда».

Кинг вежливо хихикнул. Он почему-то считает Джулиана более достойным моего внимания, чем Эдди Грандера, видимо, догадывается о его аристократическом происхождении. А может, как многие старики, относится с почтением к докторам.

Естественно, когда я вышла из своих апартаментов, всё вокруг сверкало, в мраморных вазонах благоухали розы, между прочим, искусственные, но жутко дорогие. Камины были затоплены, свечи зажжены, на столиках и подставках громоздились изысканные низкокалорийные закуски из натуральных продуктов и бокалы с коллекционными винами. Музыка Моцарта неслась по сияющим залам. «Да, — подумала я, — за два дня наш Макси, похоже, наскучался до одурения».

Получив наследство и не собираясь заводить потомство, он не видел смысла экономить. Терренс, кстати, тоже вносил свою лепту, пуская на ветер наследство любимой тетушки Мирры.

Постукивая каблуками по мраморным чёрным и белым плитам, я шла по широкой галерее мимо белоснежных колонн, когда увидела впереди высокого человека с идеально прямой осанкой и гордо вскинутой головой. Он был без ригорского плаща, и офицерская выправка выдавала его. Даже если б я видела его впервые, я сразу бы признала в нём кадрового звездолётчика Земли.

Подойдя ближе, я увидела, что его длинный волнистый хвост на затылке исчез. Теперь у него была модная стрижка, подчеркивающая идеальную форму головы. На нём был короткий матово-чёрный сюртук с серебряным галуном, белая рубашка со стоячим воротничком, кончики которого были загнуты, белый атласный галстук и чёрные брюки, заправленные в короткие сапожки с отворотами.

Мои каблуки стучали, как козьи копытца, поэтому не заметить меня он не мог. Оторвавшись от изучения статуи, изображавшей играющего на свирели фавна, он обернулся и тут же, словно фокусник, выхватил из-за спины белоснежную лилию с нежными лепестками и длинным тонким стеблем.

Склонившись ровно настолько, насколько требует этикет, который преподают в высших учебных заведениях Земли, он с улыбкой протянул мне цветок.

— Бесконечно счастлив видеть вас, прекрасная Лора. Ради этого стоило пролететь сотни световых лет.

— Благодарю, — кивнула я и взяла лилию. — Я тоже рада видеть вас, Хок. К тому же я должна вернуть вам ваше ужасное оружие.

— С этим можно не торопиться. Мне всё равно пока некуда его положить, а ходить с кинжалом в руках не совсем уместно в данной обстановке.

Обмениваясь подобными, ничего не значащими фразами, мы прошли в гостиную, где уже появились первые гости. Я сразу же заметила, какое неизгладимое впечатление Хок производил на собравшихся, особенно на дам. Да уж, Эдди не ошибся, причислив его к людям нашего круга.

Мы остановились у камина, и тут же рядом оказался Эдди с двумя бокалами шампанского в руках. Вручив бокалы нам, он снял ещё один с ближайшего подноса.

— Прекрасный вечер, дорогая, — произнёс он, словно я имела к этому безобразию какое-то отношение. — Позвольте поздравить вас, Хок, о вашем героическом и совершенно невероятном поступке знает весь город. Вы произвели впечатление.

— О чём вы говорите? — нахмурился тот.

— О том, как вы спасли от смерти Макса Делмана.

— Об этом уже знает весь город?

— Новости распространяются здесь быстро, как круги по воде. Вы недавно с Земли? — спросил Эдди, глядя на Хока с вежливым любопытством.

— С чего вы взяли?

— Ваш костюм. Сюртуки, стоячие воротнички и белые галстуки — это тенденция моды текущего сезона, не так ли? Земля не считается у нас законодательницей мод, но мы следим за тем, что там носят.

Чуть кивнув, он улыбнулся и отошёл. Хок проводил его слегка озадаченным взглядом.

— Маленькая планета, мало развлечений, — прощебетала я. — Наши джентльмены развлекаются, как могут.

— В том числе, отлавливая монстров?

— Но ведь это и ваш любимый вид спорта.

Он внимательно посмотрел на меня.

— Вы очень напоминаете мне одну женщину из моего детства. Я всегда восхищался ею… Она была, также как вы, красива, отважна и… недосягаема.

— Я кажусь вам такой недосягаемой? — удивилась я, и у меня в голове вдруг возник дурацкий вопрос, а взяла бы я его к себе старпомом?

— Да, — подтвердил он. — Вы холодны и опасны, как Снежная Королева из старой сказки. Но я бы рискнул…

— Рискнули что?..

— Привлечь ваше внимание.

— Уже привлекли.

— Завоевать ваши симпатии.

— Считайте, что у вас это уже получилось.

— И занять место в вашем сердце.

— Ого… — вырвалось у меня, и я решила, что не взяла бы. — А если это место уже занято? Вы не думали об этом?

— Думал. И даже знаю кем. Но поверьте, он задержится возле вас ненадолго. Именно для этого я здесь.

Я покачала головой. Ну и парень… Истребительная эскадрилья «Буря и натиск». Смерть девкам! Узнаю Земной космофлот… Видимо, это и отразилось на моей физиономии.

— Итак, — усмехнулась я, — ваш старый знакомый — это доктор МакЛарен. Вы решили спровоцировать его и заодно приударить за мной?

— Верно, — согласился Хок. — Я здесь из-за него и мои намерения в отношении него не связаны с вами. Но к вам я испытываю искренние чувства. Увидев вас впервые в том тёмном дворе, я понял: эта женщина — воплощение моей юношеской мечты. И я дал себе слово, что найду вас, чего бы мне это не стоило.

— Отлично. А если я люблю его? И любое несчастье, которое может с ним случиться, разобьёт мне сердце?

— Вы не любите его, — возразил Хок. — Потому что его нельзя любить. Он может очаровать, заморочить, обмануть… Но это всё несерьёзно. Неужели вы не чувствуете, как он опасен?

— Чувствую, но всё же прошу вас отказаться от вашей затеи.

Он печально улыбнулся и покачал головой.

— Простите, не могу. Даже если это навсегда лишит меня надежды на вашу благосклонность.

— Как хотите, — вздохнула я. — Но будьте осторожны. Мне будет жаль, если какое-нибудь несчастье случится с вами… А вот и он.

Джулиан действительно появился в зале и направлялся к нам. Подойдя, он поцеловал меня в щёку.

— Прекрасно выглядишь, ангел. И эта лилия очень идёт к твоему платью, — случайно или нет, но он бросил в этот момент насмешливый взгляд на Хока. Тот прищурился.

— Как твои дела? — спросила я, заметив, что у него усталый вид.

— Как всегда, — ответил он. — И даже хуже. Сегодня какой-то обвал. Десятки простуженных, страдающих от зимней депрессии и ломоты в суставах пациентов. Они идут к нам, и им нужно не столько лечение, сколь участие и сострадание. Ужасное время… И хорошо, что Макс вытащил меня сюда, иначе я бы точно остался на ночное дежурство и к утру сам был бы похож на простывшего суслика.

— Ты не похож на суслика, — возразила я.

— Нет? — улыбнулся он. — Это обнадёживает. Пойду выпью чего-нибудь и не буду вам мешать.

Он снова ехидно взглянул на Хока и отошёл. Тот пристально смотрел ему вслед.

— Он очень уверен в себе.

— А, может, это не ваш знакомый? — предположила я.

— Он, — уверенно заявил Хок. — Я узнаю его в любом обличье.

— Может, расскажете мне, чем он заслужил вашу ненависть?

— Расскажу, — пообещал он. — Но не сегодня.

— Хок! — раздался у меня за спиной голос Терренса. Он налетел голубым смерчем и тут же обнял моего собеседника за плечи. — Идёмте, идёмте! Я представлю вас гостям. Мэр желает познакомиться с вами!

Подмигнув мне, рыжик увлёк охотника за нечистью за собой. Я усмехнулась и пошла искать Джулиана. Тот сидел в небольшой гостиной у камина и пил глинтвейн. Не думаю, что этот напиток предлагали гостям. Наверняка, Кинг расстарался для своего любимчика.

— Ну, как Хок? — спросил он. — Обаяшка, правда?

— На ходу подмётки рвёт, — кивнула я, присаживаясь рядом. — Уже почти объяснился мне в любви.

— У него хороший вкус.

— Ты серьёзно?

— Если он тебе нравится, то я не против. Хороший парень, вполне надёжный спутник жизни, — он посмотрел на меня и пожал плечами. — Для меня главное, чтоб ты была счастлива.

— Понятно, — пробормотала я, хотя ничего не поняла. — Между прочим, одной из причин его стремительной эскапады было намерение спровоцировать тебя.

— И он честно тебе в этом признался. Очень на него похоже…

— Ещё вчера ты утверждал, что не знаком с ним.

— Я порылся в памяти и нашёл. Он превосходный противник. Но не мой…

— Что это значит?

Он улыбнулся:

— Извини, я сегодня несу всякую чушь. Устал, как собака. Из-за резкого похолодания и порывистого ветра увеличилось количество пациентов. Госпиталь миссии переполнен. В основном старики и дети… У меня просто нет сил что-то выдумывать, а говорить правду я не хочу. Так что постарайся не мучить меня сегодня. Ладно?

В его тёмных глазах появилось жалобное выражение.

— Если хочешь, пойдём ко мне, — шепнула я. — Пошлём всех к чёрту и проведём вечер вдвоём. Но для разнообразия, у моего камина.

— Заманчиво… — с сожалением вздохнул он. — Но я не могу упустить такой случай. Хок под одной крышей со мной… Нам всё равно придётся расставить все точки над «i».

— Ты объяснишь ему всё?

— Он не поверит. Он готов ко всему, кроме правды. Возможно, мне даже придётся с ним драться.

— Но ты не убьёшь его?

— Надеюсь, что нет.

— Джулиан… — умоляюще протянула я.

Он устало посмотрел на меня.

— А он, действительно, тебе понравился.

Уже за полночь гости начали расходиться, но в Хока Макс вцепился мёртвой хваткой. Ему совершенно необходимо было знать все подробности своего спасения, а также максимум информации о спасителе. Иногда такое случается, не чаще раза в столетие, но бывает. Хок, впрочем, тоже не торопился покинуть наш гостеприимный кров, время от времени поглядывая на меня. Джулиан держался от него в стороне, но постоянно где-то поблизости.

Наконец, в небольшом уютном зале, где в застеклённых витринах красовались изумительные комплекты золотых шахмат, осталось всего несколько человек: Макс, Терренс, Эдди Грандер, Хок и я. У окна стоял Джулиан с чрезвычайно утомлённым видом. Я решила, что сегодня оставлю его ночевать в одной из своих пустующих белых спален.

— Что вы думаете о Плакальщике? — поинтересовался Макс, предлагая Хоку сигару.

Тот вежливо отказался. Забота о здоровье у этих ребят в крови.

— Мне трудно сказать. Всё было слишком быстро, — ответил он. — Я только почувствовал под тканью что-то твёрдое и холодное.

— Это мог быть робот?

— Не думаю. Я чувствовал что-то, что позволяет сказать, что это было существо, а не вещество.

— Живое?

Он покачал головой.

— Не совсем… От него исходила какая-то энергия, от которой пощипывало пальцы.

Я обернулась и посмотрела на Джулиана. Тот кивнул.

— На что это было похоже? — спросила я. — Вы когда-нибудь сталкивались с подобным ощущением?

— Давно, — задумчиво проговорил он, — Я тогда служил в космодесанте и попал на небольшую планету, которая называлась Олдена. Там живут переселенцы с Земли, уже несколько поколений. Живут бедно, не знаю, что их держит там. Мы привезли тогда попутный гуманитарный груз с Земли. В селении, которое находилось рядом с взлётно-посадочным полем, происходило что-то страшное. Люди боялись выходить из домов даже днём. Мы с моим товарищем расспросили хозяина таверны, и он рассказал, что по городу ходит убийца. Его все боятся, потому что он убивает прикосновением руки. Мы пошли искать его и нашли. Грязный такой старик, косматый и злобный. Он успел коснуться моего друга и тот упал, а мне как-то удалось повалить его на землю и связать. Вот когда я к нему прикасался, у меня было такое же чувство… Что-то тёмное и страшное.

— А чем кончилась история? — поинтересовался от окна Джулиан.

Хок посмотрел на него.

— Мой друг очнулся через пару часов, а старика я передал местному старосте. Но ночью его кто-то зарезал прямо в темнице.

— Жестокие нравы… — сокрушённо вздохнул Джулиан. — Итак, вы столкнулись с колдуном? Тёмным магом? И в этот раз вы почувствовали то же самое?

— Это исчадье Тьмы, — не отводя от него глаз, заявил Хок.

Джулиан опустил голову и взглянул на него исподлобья со странной улыбкой.

— У вас ведь особое чутьё на исчадья Тьмы? Поэтому вы и покинули Землю? Там для вас нет работы?

— Возможно.

— Так кто же это может быть? — спросил Эдди. — У вас есть какие-то догадки, Хок?

— Нет.

— Тем не менее, он вас испугался. Именно вас.

— У меня нет этому объяснения.

— Змеи гремучей страшно жало, но нет спасенья от кинжала, — прозвучало от окна.

— О чём вы, доктор? — нахмурился Эдди.

Джулиан какое-то время молчал, потом пожал плечами.

— Пока не знаю, — наконец вздохнул он. — Скажу одно: пути Господни неисповедимы. И никто не может знать всего.

— Вы слишком заняты, доктор, — усмехнулся Терренс, — даже не читаете газет. А ведь в городе появилась прорицательница, которая утверждает, что знает всё.

— Кто такая?

— Очень красивая и экзотичная женщина неопределённого возраста в шёлковой чалме с пером и изумрудной брошкой. Знаменитая прорицательница Азми аль-Саах. У неё нет отбоя в клиентах мужского пола от восемнадцати до восьмидесяти лет. Эдди видел её, ходил к ней вместе с Элис.

— Это правда? — я взглянула на Грандера.

— Это была дурацкая затея, — ответил он, — но Элис меня уговорила. Эта хвалёная ворожея ничего толком не сказала и без конца пялилась на меня, а потом заявила, что нам угрожает опасность, но она может помочь.

— За дополнительную плату?

— Бесплатно, но, поскольку угроза исходит из моего прошлого, именно со мной необходимо работать. Долго, часто и без свидетелей.

— Она в тебя влюбилась, братец! — рассмеялся Терренс.

— Немного радости от такой любви, — отмахнулся тот и передёрнул плечами. — Знаю я таких. Их эликсир молодости течёт в жилах молодых любовников.

— А вы были бы прекрасной парой, — не унимался Терренс. — Живая иллюстрация к стихам Саади.

— Я помолвлен, если ты помнишь, — усмехнулся Эдди. — И заткнись, наконец.

— Ладно, уж и пошутить нельзя. Ещё скажи, что обидишься и не пригласишь меня на маскарад.

— Приходи, одним паяцем больше.

— Что за маскарад? — оживился Хок.

— Ежегодный маскарад по поводу Вальпургиевой ночи, — пояснил Эдди. — Не удивляйтесь. Здесь празднуют все праздники подряд, чем чуднее, тем лучше. Местной публике явно не хватает развлечений. А мне что, если они оставят пару тысяч в моих клубах?

— Не прибедняйся! — воскликнул Терренс. — Опять, небось, готовишь что-то исключительное! Пригласи Хока, ему будет интересно.

— Действительно, — Эдди обернулся к Хоку. — Я надеюсь, вы будете на моём маскараде. Я пришлю вам приглашение. Единственное, о чём вам следует позаботиться, так это о маскарадном костюме… Я приглашаю всех, и вас, доктор. А в особенности тебя, дорогая, — он наклонился и поцеловал мою руку.

— Будьте любезны, Грандер, — неожиданно проговорил Джулиан, — пригласите эту прорицательницу Азми аль-Саах. Я слышал о ней от нескольких пациентов. Она действительно знает удивительные вещи.

— Уже пригласил, — проворчал Эдди. — Куда я мог деться? Она, как и вы, хит сезона. А у меня всегда всё лучшее. К тому же её деньги ничем не отличаются от других. Это вы пользуетесь привилегиями моих гостей. А остальные платят, — он посмотрел на часы. — Вы как хотите, а я поехал. Мне в пять вставать. Волка ноги кормят. Спокойной ночи.

И он ушёл. Хок проводил его взглядом и обернулся ко мне.

— А вы пойдёте туда?

— Конечно… и не одна, — я посмотрела на Джулиана.

— Не люблю маскарады, — неожиданно сообщил он. — К лицу лицо, лица не увидать… Маски, маски, маски… А что за ними?

— Тайна… — усмехнулась я.

— Конечно, — улыбнулся он. — Прекрасное личико или звериный оскал.

— Да. Это лотерея, — согласилась я. — А ты не слишком азартный человек. А вы Хок?

— Я тоже предпочитаю встречать людей с открытым забралом.

— У вас есть что-то общее… — заметил Макс.

— Нет. Просто один из нас лжёт, — возразил Хок и, поднявшись, подошёл к Джулиану. — Странно, что ты заговорил о масках. Но эта, как и другие, не может меня обмануть. Я узнал тебя, и я намерен предъявить счёт. Ты готов его оплатить?

Джулиан какое-то время молча смотрел на него, а потом улыбнулся.

— Я не понимаю о чём вы, Хок.

— О том, что я здесь не ради Плакальщика.

Внезапно Джулиан изменился в лице и пробормотал:

— Конечно… Может, дело именно в этом?

— О чём вы, МакЛарен? — обернулся Макс, и вдруг ахнул, схватившись за левый бок.

— Ещё одно резкое движение, и я месяц продержу вас в постели, Делман! — крикнул Джулиан. Мне показалось, что он просто воспользовался неосторожностью Макса, чтоб переключить на него внимание. — Отправляйтесь спать! — приказал он. — Вы не настолько здоровы, чтоб проводить ночь на ногах. Проводите его, Лесли. Спокойной ночи, Хок.

Я вскочила.

— Будет лучше, если ты останешься ночевать здесь. Кинг приготовил комнату.

— Не сегодня, — улыбнулся Джулиан. — А комната… пригодится Хоку. Не тащиться же ему ночью через весь город.

Улыбнувшись мне, он стремительно вышел. Я почувствовала, что дико злюсь на него, и кинулась следом. Я догнала его на площадке лестницы и вцепилась в руку.

— Что это значит? — возмутилась я. — А если я в него влюблюсь?

— Нет, — шепнул он. — Потому что ты уже влюблена. В меня.

И чмокнув меня в щёку, он легко сбежал по ступеням. Я вернулась в гостиную. Хок с задумчивым видом стоял у камина.

— Мне тоже пора, — произнёс он, обернувшись мне навстречу. — Могу я попросить вас вернуть мне мой кинжал?

— Ума не приложу, куда я его сунула, — пробормотала я с глупым видом и зевнула. — Но к утру обещаю вспомнить. Кинг укажет вам вашу комнату. Следуйте за белым кроликом.

И развернувшись, я зацокала каблуками в свою комнату. Уже входя в неё, я услышала из-под журнального столика обиженный скрип Кинга:

— Как, по-вашему, я покажу ему кролика?

Не знаю, что мне взбрело в голову оставлять Хока на ночь в Чесстауэре. Наверно, меня заинтриговали слова Джулиана о том, что он трижды бился с Кратегусом и был убит. Разве не интересно, как это он умудрился пережить три смерти и объявиться тут во всём блеске боевой славы? Хотя, вполне вероятно, что мне было спокойнее, когда охотник за нечистью был подальше от Джулиана, особенно учитывая его намерения. При этом совершенно не исключено, что я сделала это в отместку Джулиану за его поступок. Этот мужчина без конца клянётся мне в вечной любви и безграничной преданности, что не мешает ему вести свою игру, умело задействуя в ней меня без моего на то ведома. По правде говоря, это мне начало надоедать ещё в самом начале нашего общения, а теперь просто бесило. И кроме всего прочего, Хок нравился мне. Не только благодаря своей внешности, но и ещё чем-то, от чего он казался мне ближе моих самых близких друзей здесь. На меня вдруг повеяло чем-то родным, в голове закружились ностальгические воспоминания о лихой космофлотовской юности, когда всё было так ясно, так интересно и так здорово!

Скорее всего, все эти причины, а, может, и ещё какие-то, засевшие в моём подсознании, заставили меня оставить этого человека в моих беломраморных покоях. К моей радости, с утра Макс не пригласил меня к завтраку в свои апартаменты. При этом мне было немного стыдно за эту радость, поскольку это значило только одно: Максу пришлось остаться утром в постели, а, значит, его самочувствие после вчерашнего раута несколько ухудшилось.

Так или иначе, я могла пригласить своего гостя к завтраку в белый зал с высокими колоннами, где журчали струи фонтанов и в листве апельсиновых кустов щебетали пёстрые пенелопские колибри, которые всю жизнь живут на одном дереве и любят подпевать звукам гитары.

Кинг расстарался и накрыл стол возле небольшого овального бассейна, в котором плавали радужные китайские вуалехвосты, подаренные мне неделю назад четой Торранс. Пахло весной и морем. Благодаря подсветке, установленной на окнах, и световым панелям, казалось, что зал заливают лучи утреннего солнца, хотя на улице опять было хмуро и ветрено.

Хок явился по приглашению точно в указанный час, ни минутой раньше или позже. Он не стал завязывать галстук и застегивать на все пуговицы сюртук, но и без того выглядел вполне импозантно. Естественно, на него не произвели впечатления все эти чудеса искусственного микроклимата. С какой стати, если на Земле такими штуками теперь оснащаются все звездолёты, предназначенные для полетов длительностью свыше трёх дней? Беззвучно ступая по мозаичному полу, он подошёл к столу и окинул взглядом сервировку.

— Сразу видно, что вы выросли на Земле, Лора, — произнёс он, с улыбкой глядя на меня. — Слегка подсушенные тосты, свежий овечий сыр, мёд и тропические фрукты. Сбалансированная диета для деловых и энергичных… А кофе, конечно, арабика и без кофеина.

— С кофеином, — усмехнулась я, — потому что я уже не на Земле.

Он сел напротив и, пожелав мне приятного аппетита, принялся за завтрак. Спустя несколько минут, с любопытством взглянув на меня, он поинтересовался:

— Почему вы улетели с Земли?

— Мне стало там скучно, — пожала плечами я. — А вы?

— Скучно? — с некоторым недоумением переспросил он. — А что вы там делали?

— Сперва ответьте на мой вопрос, — проговорила я.

Он слегка задумался, потом нерешительно покачал головой.

— Не могу. Вы просто не поверите.

— А вы попробуйте.

Он взглянул мне в глаза, с минуту поразмышлял и снова покачал головой.

— Может, в следующий раз. Это очень сложно. Я сам ещё не до конца понял, как это случилось. К тому же, вы меня смущаете.

— Неужели? — изумилась я. — Я снова похожа на Снежную Королеву?

— Нет, — улыбнулся он. — Но сегодня вы ещё больше похожи на ту женщину. Помните, я говорил вам вчера? Её называли Богиней, и я не уверен, что это была шутка… Она и была богиней, прекрасной, гордой, неприступной, проносящейся по небу в огненной колеснице. Её портреты не сходили со страниц газет и журналов, её показывали по телевидению, и у меня в комнате висел плакат с её голографией на фоне серебряного корабля и надписью «Навстречу звёздам!» Я был безумно влюблён в неё и даже ездил в Москву в Высшую академию космоплавания и космонавигации, где она читала лекции по теории пилотажа, чтоб только увидеть её издалека.

— Видели?

Он кивнул.

— Издалека. Вы похожи на неё, Лора.

— А, может, я и есть она?

Он наклонил голову, внимательно глядя мне в лицо, потом со смущённой усмешкой, но куда более решительно, чем раньше, покачал головой.

— Нет. Что ей делать здесь? Она умчалась к звёздам. Туда, к ядру Галактики, чтоб светить ещё ярче.

— Вы романтик, — заметила я, наливая в чашки кофе. — У вашей богини, наверняка, были обычные человеческие желания и проблемы.

— Я не думал об этом, — проговорил он. — Она для меня остаётся богиней… А вы живая, такая же красивая, гордая и загадочная. Но живая… Скажите, что связывает вас с ним? Это очень странно.

— Вы про Джулиана МакЛарена? — переспросила я. — Это давняя история.

— Расскажете?

— Нет, вы не поверите.

— А, может, попробуете?

— Это не только моя история. Я не вправе раскрывать его секреты.

Он вдруг напрягся и его глаза гневно блеснули.

— Я знаю эти секреты. Он бьёт на жалось, да? Стонет от тоски и одиночества? Что ему нужно от вас? Какую игру он ведёт?

— Оставьте его в покое, Хок, — совершенно неожиданно для себя устало попросила я. — Оставьте его мне. Каждому однажды надоедает одинокий полёт по небу на огненной колеснице. И с Олимпа можно незаметно для себя низвергнуться в ад. Но и в аду может найтись кто-то, кто готов отдать за тебя жизнь. Такими вещами не разбрасываются.

— Вот оно что, — кивнул он. — Всё ясно. Он спас вас один или два, может, несколько раз, и вы возомнили, что он готов отдать за вас жизнь? — он неожиданно рассмеялся холодным сухим смехом. — Он не может её отдать, даже если захочет!

— Главное, чтоб он хотел.

Хок вздохнул и печально взглянул на меня.

— Ради Звёзд, не обольщайтесь. Он лжёт. Он не способен любить. У него нет сердца… Послушайте, так или иначе, я встречусь с ним один на один, и на этот раз у меня получится, я знаю. Потому что я стал сильнее. За моей спиной стоит такая мощь… Мне трудно это объяснить. Но потом… Лора, вернёмся на Землю вместе. Пожалуйста.

Он с мольбой взглянул на меня. Я покачала головой.

— Мы говорим на разных языках, Хок. Вы ничего не знаете обо мне, как, впрочем, и о нём. Мне бы не хотелось, чтоб вы рисковали жизнью, но если вы так решили… Надеюсь, вам повезёт. А потом возвращайтесь домой. Не дайте этой звёздной карусели закружить вас, потому что чем дальше, тем сложнее возвращаться, тем сильнее хочется вернуться и тем больше вероятность, что возвращаться будет уже некуда. И оставим эту тему.

— Я люблю вас, — неожиданно выпалил он.

— Нет, — усмехнулась я. — Вы любите плакат на стене своей детской комнаты, а не меня. Я не богиня. Я вредная и капризная. Я разбиваю сердца мужчин… И моё сердце разбито. Как раз сейчас я занимаюсь тем, что пытаюсь склеить его. Чтоб выносить меня, нужно иметь либо ангельский характер, либо дьявольское терпение.

— Я готов рискнуть, — азартно кивнул он.

— Отлично, — согласилась я. — Сразу после завтрака и начнём. У меня в городе полно дел. Будете меня сопровождать.

Он прищурился.

— Думаете, что удержав меня при себе, помешаете мне встретиться с ним?

— Нет. Думаю, что мне не хочется мотаться по городу в такую погоду одной. Я ещё и эгоистка.

— А он не будет против?

— С какой стати? Мы не женаты, не помолвлены. По-моему, нас даже нельзя назвать друзьями, в привычном для меня смысле этого слова.

— Так что же вас всё-таки связывает? — воскликнул Хок.

Я на мгновение задумалась.

— Просто он всегда рядом.

Дел у меня действительно было много и сопровождение высокого сильного мужчины в этих делах было не лишним. Обычно я брала с собой для охраны пару масунтов, но теперь вполне можно было обойтись без них.

Ещё утром мы заехали в отель «Плаза» и Хок сменил свой роскошный сюртук на кожаную куртку, которая справа недвусмысленно топорщилась от кобуры, и чёрные джинсы. Кинжал он сунул в лёгкие ножны, пришитые к подкладке куртки. Лучшего телохранителя трудно было представить. Я уже начала пересматривать своё мнение о его участии в моём гипотетическом экипаже в качестве старпома. Спокойный, решительный, немногословный и на редкость дисциплинированный старпом из него получился бы. Ни глазом ни моргнув и ни слова не сказав, он сопровождал меня при моих визитах в ночной клуб для лиц нетрадиционной сексуальной ориентации, в тёмный погребок, где ошивались подозрительные типы с мрачными физиономиями, в подпольное казино, где проигрывали всё, вплоть до себя, и, наконец, в мрачный храм инопланетного божества с девятью щупальцами, где я долго шепталась с усталым фиолетовым осьминогом в балахоне, расшитом потёртой парчовой лентой.

Когда я вышла из купола откровений, переговорив со жрецом Донвом, Хок стоял возле статуи Великого Девятинога и с интересом изучал расписные мисочки с подношениями.

— На сегодня всё, — проговорила я. — Можем ехать домой.

— Что-нибудь выяснили? — спросил он.

— Ноль, зеро. Никто ничего не знает. Эта тварь появилась ниоткуда и остаётся надеяться, что она уйдёт в своё никуда.

— Вряд ли.

— И я так думаю.

Выйдя из Храма Девятинога, мы спустились по скользкому пандусу и пошли по узкой улочке к маленькой площади, где была припаркована моя машина. На улице начало темнеть. Холодный ветер налетал из сумерек и заставлял ёжиться от холода. Низкие тучи ползли над самыми крышами серых домов.

— Мерзкая будет ночь, — пробормотала я, поднимая воротник куртки. — Как раз для Плакальщика.

— А вы всерьёз занимаетесь им, — заметил он.

— Это моя работа, — проворчала я. — Кто-то должен заниматься этим.

— Странно, — проговорил он, идя рядом со мной. — Ещё вчера я думал, что наша встреча в грязном дворе — случайность. Ваши богемные друзья не похожи на непримиримых борцов со Злом.

— Это они глаза отводят. Маскируются.

— Понятно. Действительно, трудно представить Делмана с лучемётом.

Я покосилась на него и пробормотала:

— Вы были бы удивлены.

— И как успехи?

— Победоносной нашу войну не назовёшь. Скорее, это затяжные бои местного значения. Но кое-что нам удалось. Самое главное, что мы консолидировали все силы, которые могут вести эту битву на нашей стороне.

— Это те, с кем вы сегодня встречались?

— Да. Не очень похожи на героев, верно? Но они помогают, и для многих из них это шанс что-то изменить в жизни. К тому же все они знают, что у нас не принято бросать своих в беде. Может, это самое главное наше достижение.

— И как в это вписывается ваш доктор?

— Он спасает людские жизни, — не останавливаясь, ответила я, — лечит раны, снимает боль, поднимает на ноги тех, кто отчаялся встать. Он учит ходить парализованных и облегчает жизнь тем, кого уже нельзя вылечить от артрита и ревматизма. Он госпитальер. Миссия появилась здесь всего два года назад, но теперь к ним идут все, кто не нашёл помощи в других местах. И они никому не отказывают в ней. Недавно он сказал, что добился разрешения не дежурить по ночам. Знаете, где он будет этой ночью? В клинике. А под утро пойдёт в ординаторскую, чтоб рухнуть на диван, предупредив сиделку о том, что его нужно разбудить через два часа. Похоже на вашего старого знакомого?

Хок промолчал, сосредоточенно глядя в темноту. Я и сама знала, что не похоже. Честно говоря, я злилась на него, хотя он ни в чём не был виноват. На его месте я бы так же упрямо молчала, предпочитая отбросить то, что не укладывается в имеющуюся схему. Но я была на своём месте. На ходу я достала коммуникатор и нажала кнопку, на которой был закодирован номер Джулиана. Эдди всегда отвечал сразу. Он жил с коммуникатором в руках. Джулиан мог не ответить вовсе, если его руки в это время были заняты.

— Нет, нет, Женя, не давайте ему синтетических антибиотиков, — раздался в трубке усталый голос. — У него аллергия на них. МакЛарен слушает.

— Это я. Извини, что отрываю. Очень занят?

— Боюсь, что да. Этого в шестую палату! И капельницу!

— Значит, сегодня не приедешь?

— Разве Хок тебя плохо развлекает?

Я бы обиделась, если б его голос не звучал так хрипло.

— Ты стервец, Джулиан. Ты знаешь об этом? — только и проговорила я.

Он тихо рассмеялся в трубку.

— Конечно, ангел. Мне ли этого не знать. Я люблю тебя. Извини, но мне нужно в приёмный покой. Я позвоню, когда освобожусь. Может, завтра к вечеру.

Он отключился от связи.

— Бросить всё и мчаться за мной на край вселенной, — пробормотала я, пряча коммуникатор.

Ещё пять минут назад мне казалось, что я занимаюсь чем-то важным и нужным, а теперь брела, терзаясь от собственной никчёмности. Дурак ты, Хок, кой чёрт нёс тебя с Земли? На Земле я и знать не знала, что такое никчёмность.

Что произошло дальше, я не помнила, потому что на меня вдруг кто-то сбросил сверху тёмную грязную тряпку, которая накрыла меня с головой.

— Тихо, не шевелитесь, — услышала я сквозь плотный слой ваты, в который была завернута моя голова. — Я уже почти закончил.

Я даже сначала не поняла, чей это голос, и о чём идет речь. Только потом до меня начало доходить, что я лежу в полумраке на чём-то мягком, у меня болит шея и её чуть сдавливает плотная аккуратная повязка, которую умело закрепляют сбоку чьи-то ловкие пальцы.

— Всё, кажется, кровотечение остановилось. Вы уверены, что не нужно вызвать врача?

— Да, — хрипло ответил за меня мой голос.

Я не хотела, чтоб Джулиан мчался сюда через весь город, и не хотела никого другого. По крайней мере, мне уже стали понятны мотивы моего отказа. Теперь бы понять, что произошло. Я открыла глаза и увидела высокий кремовый потолок и Хока, присевшего рядом.

— Как вы?

— Жива… — констатировала я с некоторым недоумением. — А что случилось?

— Он напал на вас. В этот раз совершенно беззвучно. Просто скользнул тенью сверху. Было темно, и я не сразу сориентировался. Прошу извинить меня за это.

— Не извиняйтесь. Вы же спасли меня…

Он как-то странно посмотрел мне в глаза.

— Или нет? — засомневалась я. — Кто меня спас?

— Я не знаю… Никто. Плакальщик подхватил вас и понёсся прямо по стене ближайшего дома, потом замер на плоской крыше на уровне третьего этажа. Я видел, как он склонился над вами, а потом вдруг взвыл и, бросив вас, начал кататься по крыше. Вы упали вниз, и я успел подхватить вас. Руки у меня были заняты, и я только мог смотреть, как он распластался там наверху и конвульсивно вздрагивает. Потом он уполз в темноту.

— Уполз? — поражённо переспросила я.

От изумления от моей слабости не осталось и следа. Я села и увидела, что нахожусь в просторной светлой спальне номера отеля «Плаза». На кровати, где мы разместились, можно было играть в футбол и ещё осталось бы место для зрителей.

— Да, — кивнул Хок. — Уполз. Я думаю, что ему было… не очень хорошо. Словно он отравился.

Я пожала плечами. Почему нет? Последнее время такое за мной водится. Я просто сочусь ядом.

Я потрогала повязку. Наложена она была профессионально, не слишком туго, но и не слабо, как раз такой толщины как надо. Нет, нужно брать его старпомом. Только пусть выбросит из головы эту дурь с любовью.

— А почему я здесь? — осведомилась я.

— А куда я мог вас отвезти? В больницу вы не желали. Ехать в ваш дворец в Лунне было далеко. Вот я и привёз вас сюда. Раны неглубокие. Может, конечно, что-то в них попало, но я промыл и продезинфицировал. Немного отлежитесь, и я отвезу вас домой.

Я внимательно посмотрела на него и кивнула.

— Я не зря взяла вас с собой. У вас получается.

— Рад, что вам понравилось, — без улыбки произнёс он. — Я думаю, что вы потеряли много крови.

— Да пусть подавится! Чем больше, тем ему же хуже. Но я лучше полежу…

Я опустилась обратно на подушку, и Хок укрыл меня мягким тёплым одеялом.

— Спите. А я буду беречь ваш сон. Мне это доставит удовольствие.

— Наслаждайтесь, — пробормотала я и, повернувшись на бок, заснула.

Я проснулась среди ночи от странного томительного и тревожного чувства, которое появлялось у меня, когда поблизости находился вампир. Это сигнальное ощущение было для меня новым приобретением, возникшим лишь недавно, и я ещё не научилась относиться к нему спокойно. Открыв глаза, я снова увидела спальню в номере отеля «Плаза», едва освещённую синеватым светом ночной лампы, и Хока, который на сей раз стоял у окна, глядя на улицу. В тот самый миг, когда я взглянула на него, он обернулся в сторону двери, опустил руку на кобуру и достал оттуда бластер. После этого мягко развернулся, беззвучно, с грацией пантеры приблизился к двери и положил другую руку на изящно изогнутую позолоченную ручку. В тишине раздался негромкий, но настойчивый стук. Кто-то без стука вошёл в номер, но постучался в дверь спальни. Редкая деликатность.

Хок взглянул на меня. Я жестом показала, что уже проснулась, и он может открыть. Он кивнул и, продолжая сжимать в правой руке рукоятку бластера, левой повернул ручку двери. Она открылась, и из темноты проёма сверкнули красные глаза.

— Свет, — произнесла я, и в спальне зажглись основные световые панели.

На пороге стоял Луис Монтега и с мрачным вызовом смотрел на наведённый на него бластер. Хок вздохнул и убрал оружие в кобуру. Луис быстро осмотрел комнату и увидел меня.

— Я ищу вас, — произнёс он и вошёл. — Мне сказали в казино, что вы спрашивали меня. К сожалению, я был занят.

— Как ты меня нашёл? — спросила я, приподнимаясь.

Хок тут же подошёл и подложил мне под спину пару подушек, после чего сел рядом. Я хмуро покосилась на него. Такая же привычка была и у Кратегуса, она меня всегда раздражала. К тому же у меня по-прежнему болела шея, хотя я надеялась, что несколько часов вполне довольно, чтоб заживить две царапины.

Луис подхватил от стены стул, поставил его спинкой ко мне и сел на него верхом, уложив руки на спинку.

— Я звонил в Чесстауэр. Кинг сказал, что вы здесь.

Хок вопросительно взглянул на меня.

— Коммуникатор, — пояснила я. — По нему Кинг может отследить местонахождение любого из обитателей замка. Это удобно и с точки зрения обеспечения безопасности.

Он кивнул. Луис терпеливо ждал, когда мы закончим, после этого проговорил:

— У меня есть для вас информация. Кажется, я обнаружил след Плакальщика в других мирах.

— Где именно?

— На Дракуле.

Есть такая планета под названием Рысарыс, которую в просторечии для удобства называют более понятно — Дракула. Там живут вампиры, пакостный народец, питающийся кровью животных, но иногда и себе подобных. Не брезгуют и инопланетянами. В составе Звёздной инспекции уже давно создано подразделение, которое занимается выслеживанием и отловом рысарысских кровопийц, путешествующих по Вселенной в поисках обильных пастбищ.

— Откуда эта информация? — спросил Хок.

— От моего предка Ринальдо Оливареса. Он живёт там.

— Ну как же… — усмехнулся Хок. — Очаровательный и романтичный Ринальдо. Так ты его родственник?

— Прямой потомок по мужской линии, — с гордостью сообщил Луис. — Говорят, я очень похож на него.

Он вытащил из внутреннего кармана пиджака круглый медальон на цепочке и бросил мне. Открыв медальон, я увидела старинную миниатюру, изображающую красивого юношу с густыми чёрными кудрями и огненными глазами. Его портила только излишняя бледность. Луис мог выглядеть так лет в семнадцать.

Хок посмотрел на портрет и кивнул.

— Да, это он. Мне как-то пришлось доходчиво объяснить ему, что с его замашками нечего делать на планетах Объединения Галактики. Мне показалось, что он достаточно умён, чтоб принять мои аргументы.

— Он и ещё несколько аристократов живут на Дракуле и пользуются там почётом, — сообщил Луис таким тоном, словно сетовал, что население Луарвига не так хорошо воспитано, как маленькие кровопийцы Рысарыса. — Их считают богами. Они живут в замках на вершинах гор в окружении придворных, в том числе и людей, которые с радостью предоставляют им свою кровь для питания.

— Звучит ужасно, — поморщилась я.

Луис пожал плечами, словно говоря: «Вам не понять…», и перешёл к делу.

— Меня обеспокоило появление Плакальщика, прежде всего потому, что он пьёт кровь. Это могло бросить тень на нашу общину. К счастью, скоро стало ясно, что это не обычный вампир, а нечто магическое. Я связался с нашими соплеменниками в разных мирах, но никто из них ничего не знает. Про Ринальдо я даже не вспомнил, но мой кузен Мигель посоветовал мне обратиться к нему. Ринальдо слишком долго живёт на свете, и это не может не сказываться на мозгах, — в его голосе прозвучало раздражение. — Он, и правда, возомнил себя богом и ему нужно сделать над собой невероятное усилие, чтоб снизойти до нормального общения. К тому же я слишком дальний потомок. Он почему-то считает, что моё место в пелёнках. Только когда до него дошёл смысл вопроса, который я задал, он, наконец, перестал выпендриваться. Вот что он рассказал.

Несколько лет назад один из его приятелей, такой же придурок с манией величия, привёз откуда-то в качестве то ли реликвии, то ли сувенира каменный гроб, в котором был якобы похоронен некий вампир, живший в Аравии. Ринальдо и прочих его дружков аравийский вампир не заинтересовал, у них свой сплочённый кружок выходцев из Европы. Они даже на американских и австралийских собратьев смотрят как на плебеев. Короче, этот коллекционер спрятал свое неудачное приобретение в подвал и забыл о нём. А через некоторое время объявился Плакальщик, вернее, они прозвали его Чёрным Монахом и объявили на него охоту. То ли это ему не понравилось, то ли его не устроило качество еды, но вскоре он исчез с Дракулы. И только годом позже тот коллекционер обнаружил, что каменный гроб в его подвале взломан изнутри и пуст. Поскольку никаких аравийских вампиров в той местности не светилось, они сделали вывод, что в гробу находился Чёрный Монах. Вот и вся история.

Он задумчиво смотрел на меня своими тёмными глазами, в которых изредка пробегали красноватые отблески.

— Что это был за гроб? — спросила я.

— Выточенная из песчаника продолговатая коробка, закрытая сверху плитой. Щели между крышкой и стенками гроба были замазаны каким-то составом, похожим на цемент, но с примесью человеческой крови, как потом выяснилось. На крышке были искусно вырезаны два четверостишья на арабском языке. Старик снизошёл до того, что сбросил мне голографический снимок крышки и даже перевод, сделанный одним из его подданных, знающим арабский.

Он достал кожаное портмоне и вынул оттуда небольшую карточку. Хок взял её и подал мне. На лицевой стороне было объёмное изображение каменного рельефа арабской вязи, хорошо видное благодаря голографии. На обороте чётким почерком были написаны восемь строк:

Мы с Хоком переглянулись, он вздёрнул левую бровь и пожал плечами.

— Я не специалист в восточной поэзии.

— Я тоже, — призналась я и посмотрела на Луиса. — В гробу что-нибудь осталось?

Он покачал головой.

— Его осмотрели очень внимательно. Больше ничего. Совершенно пустой ящик с гладкими, слегка выщербленными временем стенками.

— Но хотя бы какого периода был этот ящик, они выяснили? — нахмурился Хок.

— Зачем? — пожал плечами Луис. — От них эта тварь убралась, и она их больше не интересовала. К тому же не думаю, что Ринальдо что-нибудь слышал о радиоуглеродном анализе и прочих премудростях…

— Ну, в ракетных двигателях он разбирается очень даже неплохо, — проворчал Хок. — Можно получить образцы этого песчаника?

— Нет. Они разбили гроб и выбросили его осколки в море. В знак презрения к его владельцу. Один из дурацких обычаев предков.

Я кивнула.

— Спасибо, Луис.

Он задумчиво смотрел на меня, потом прищурился.

— Что у вас с шеей? Вас тоже покусала эта тварь?

Я пожала плечами.

— Я на какое-то мгновение потеряла бдительность, но всё обошлось.

— И опять рядом был этот джентльмен? — он мотнул головой в сторону Хока.

— На сей раз, я не при чём, — возразил тот. — Скажи, можно отравиться чьей-нибудь кровью?

— Трудно сказать, — неуверенно произнёс Луис после некоторого размышления. — Теоретически, если жертва только что приняла большую дозу сильного яда, или больна настолько, что в крови имеется значительное количество продуктов распада, которые токсичны. Но я не знаю таких случаев. У нас сильный иммунитет и крепкое пищеварение. Правда, я слышал от бабушки одну легенду. Среди вампиров существует поверье, что насмерть можно отравиться только кровью ангела.

Он встал и поставил стул на место.

— Мне пора, если ещё что-то узнаю, то сразу сообщу.

— Ты знал, чей это номер? — неожиданно спросил Хок.

— Конечно, — кивнул тот.

— И решился прийти?

— Я не сделал ничего плохого, — ответил Луис. — А ты, при всех своих недостатках, производишь впечатление неглупого человека. До свидания, мисс Бентли.

Поклонившись мне и кивнув Хоку, он ушёл. Хок вышел следом, и я услышала, как лязгнул замок, после чего он сразу же вернулся и присел на кровать у меня в ногах.

— По сути, этот рассказ почти ничего нам не даёт, — заметил он. — Чёрный Монах и Плакальщик совершенно необязательно одно и то же существо. Даже если это он, то этот гроб ничего не объясняет. Его могли запереть в этом ящике на Аравийском полуострове, но это не значит, что он сам родом из тех мест. Думаю, что эта тварь могла путешествовать по свету. Причем надпись на арабском — это ещё не гарантия того, что этот гроб действительно из Аравии. И как он попал в руки этого вампира-коллекционера? Может, он вообще был сделан на одной из планет Ближнего Космоса не так давно?

— А стихи?

— Вы ничего странного в них не заметили? — спросил он.

— Перевод имеет не тот размер, какой обычно имеют такие стихи, но при переводе размер не всегда соблюдается. А по-арабски я читать не умею.

— Я не об этом. Меня немного смущает второе четверостишье. Как там? «Покуда правая рука не нанесёт тебе удар…» и что-то там дальше. Может, тут скрыт какой-то намёк? Подсказка, как его можно убить. Но, с другой стороны, любой человек, если он не левша, нанесёт удар правой рукой. И бьют обычно колющими и режущими предметами, среди которых самыми подходящими являются именно клинки.

— «Звездой алмазною клинка», — повторила я. — Вам это ни о чём не напоминает?

— Лорка[2], - кивнула я. — Похоже. А ещё что-нибудь?

— Не знаю. Может, имеется в виду какое-то конкретное оружие, какой-нибудь меч с именем «Алмазная звезда». Но я о таком не слышал.

— Я тоже.

Какое-то время прошло в молчании, потом Хок поднялся.

— Вам лучше ещё немного поспать. Если что, я буду в соседней комнате.

— Хорошо, — кивнула я и закрыла глаза.

— Выключить свет, — негромко скомандовал он, и комната погрузилась в темноту.

Через несколько минут я заснула.

Я проснулась рано утром от сильной головной боли. Шея тоже болела и неприятно пульсировала. Выбравшись из постели, я вышла в соседнюю комнату. Хок, сидевший в кресле возле двери, тут же открыл глаза и поднял голову. Вид у него был заспанный.

— Доброе утро, — проговорил он и потянулся. — Заказать завтрак?

— Я лучше поеду домой, — проговорила я и села на диван.

Он внимательно посмотрел на меня.

— Извините за откровенность, но вид у вас неважный. Может, вызвать врача?

— Я вызову. Из дома.

Он хмуро кивнул.

— Его?

— Кого же ещё… И вообще, Хок, не лезьте в мою личную жизнь. Я же не лезу в вашу.

— Как хотите, — пробормотал он.

Я была совсем не в настроении выслушивать его предостережения. И вообще, с какой стати, он решил, что может вмешиваться в мои отношения с мужчиной, пусть даже таким как Джулиан? Я сердито смотрела на него. Он поднял руки, в знак того, что сдается.

Домой я вернулась достаточно рано. Макс и Терренс ещё нежились в постелях. Я тихонько заползла в свою нору, вяло огрызаясь на приветствие и вопросы Кинга, разделась и забралась под одеяло. Шея болела, и это повергало меня в панику. Моему организму две небольшие царапины не могли нанести вред, с которым он бы не мог справиться сам. Но я вынуждена была констатировать, что чувствую себя хуже, чем ночью. У меня явно поднялась температура, меня мутило и началось недомогание — самое отвратительное болезненное состояние из всех болезненных состояний.

Именно поэтому я и решилась-таки позвонить Джулиану, хотя отрывать его от работы или от краткого сна мне не хотелось. Он отозвался почти сразу — минуты через три. Когда я кратко рассказывала ему о том, что произошло, мой голос звучал до отвращения жалобно, и язык ни с того ни с сего начал заплетаться. Прервав меня на полуслове, он произнёс: «Буду через четверть часа», и отключил связь. Откинувшись на подушки, я размышляла, как он успеет доехать за пятнадцать минут, если я нахожусь в Лунне, а он на границе Эйка со Старым Луарвигом, и ему нужно пересечь весь Старый Луарвиг и половину Лунна… Должно быть, размышляя, я на какое-то время впала в забытьё, потому что, очнувшись, увидела рядом Джулиана. Он как раз снимал куртку.

Подсев рядом на постель, он нагнулся и осторожно снял повязку, осмотрел раны и проворчал:

— Ничего себе… У Макса такого не было.

— Что такое? — слабым голосом спросила я.

— Царапины действительно небольшие, но сильное воспаление.

— У меня что, иммунитет слабее, чем у Макса?

— Просто у Хока пока нет навыка обработки таких ран, — он поднялся и подошёл к столику, на котором стоял его чемоданчик.

Открыв его, он достал оттуда склянку из тёмного стекла, перевязочный материал, потом пучок травы и какой-то амулет на длинной цепочке. Вернувшись, он разложил всё это на поставленном рядом подносе, и потёр ладони.

— Давай сначала почистим ткани от дурного влияния… — пробормотал он.

— Это научный термин? — спросила я.

Он не ответил, положив ладони мне на шею. Приятная прохлада растеклась по моему телу от одного прикосновения. Боль утихала, пульсация становилась всё меньше. Неприятные ощущения уходили, концентрируясь под его руками. Время от времени он снимал ладони и стряхивал их в сторону, потом снова, едва касаясь, подносил руки к моей шее. Минут через десять головная боль и тошнота прошли, а недомогание ослабло.

— Так, хорошо, — кивнул он и промыв раны тягучей жидкостью из склянки, стал накладывать повязку. Я внимательно смотрела на него. Я тоже умела вытягивать чужую дурную энергию, но после этого неизменно чувствовала себя несчастной и разбитой. Он же оставался так же свеж и деловит, как в начале. Когда я сказала ему об этом, он только пожал плечами. — В этом и состоит разница между дилетантом и профессионалом.

— Что это за трава? — спросила я, заметив, как он вкладывает клочки сушёной зелени в повязку.

— Волчья, — пояснил он. — Называется аконит.

— Она же ядовитая!

— Я что, заставляю тебя её жевать? — уточнил он. — Это лучшее лекарство, если такое вообще существует, от лекантропии.

— Если она вообще существует, — вставила я.

— Если есть лекарство, должна быть и болезнь.

— Свежая мысль.

После этого он накинул мне на шею цепочку и опустил на грудь круглую пластинку из белого металла с выгравированными на ней значками.

— Носи, пока не поправишься. Потом вернёшь мне. Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — улыбнулась я. — Или почти хорошо. И даже хочу есть. Составишь мне компанию за завтраком?

— Я договорился, что меня подменят на час, — вздохнул он.

— А у меня есть новые сведения о Плакальщике, — таинственным тоном произнесла я.

— И стол на две персоны уже накрыт в соседней гостиной, — в тон мне добавил из шкафа Кинг.

— Ладно, уговорили, — усмехнулся Джулиан.

За завтраком я рассказала ему подробнее о моём печальном приключении и передала историю, рассказанную Луисом. По тому, как жадно он ел, я поняла, что его рацион в последнее время состоял из бутербродов, сунутых ему в руку сердобольными сиделками. Я не слишком надеялась, что он вообще слушает меня.

— Я тоже слышал это поверье насчёт крови ангела, — неожиданно кивнул он, — некоторые вампиры всерьез считают, что ею можно отравиться. Наверно, это правда, хотя Плакальщик и не совсем вампир… Покажи голографию этой плиты.

Я подала ему карточку, он внимательно посмотрел на неё. Мне показалось, что он пробежал глазами все строчки надписи, потом перевернул и прочёл перевод.

— Занятно.

— Что ты об этом думаешь?

— Это не Хайам.

— Я догадалась, — мрачно заметила я, поняв, что он начинает темнить. — Ты знаешь арабский язык?

— Нет, а что?

— Думаешь, перевод соответствует?

— Возможно, в общем и целом, насколько вообще может соответствовать перевод.

— И что значат эти стихи?

— Только то, что однажды тот, кому они адресованы, будет убит клинком.

— В правой руке. Это я поняла. А чья рука это будет?

Он пожал плечами.

— Думаю, рыцаря с сердцем чистым, как горный снег, как вода родника, как небесный свет.

— Очень интересно. И где мы найдём такое чудо природы?

Он рассмеялся.

— Просто я вспомнил мадригал, посвящённый некоему паладину, жившему в Средние века. А искать никого не надо, — он вернул мне карточку. — Эта надпись свидетельствует о том, что всё предопределено. Против всякой болезни найдётся своя травка, говаривал Авиценна. И существует мнение, что против каждого злодея жизнь однажды выставит своего героя. Нам остаётся только ждать.

— Пока жизнь приведёт сюда этого героя, Плакальщик сожрёт половину города.

— Сегодня он никого не убил.

Я замерла с открытым ртом. Джулиан пожал плечами.

— Видимо, отлёживается после пищевого отравления.

— Ага, — кивнула я. — А если нам сделать так. Мы его изловим, Хок будет его держать, а мы впрыснем ему пинту моей крови. Сработает?

— Нет, — мотнул головой он. — Во-первых, тут сказано, что он умрёт от клинка в правой руке, а не от внутривенного впрыскивания. А, во-вторых, если б я не был так хорошо воспитан, я бы сказал, что ты дура. Но я воспитан именно так, поэтому «во-вторых» оставляю при себе.

— Понятно. Ещё кофе?

Он поколебался секунды три.

— Ещё чашку и я полетел.

Я налила ему кофе и задумчиво взглянула, как он пьёт, смакуя каждый глоток. Кинг, хоть и машина, но кофе умеет заваривать сорока двумя способами, и всё выше всяческих похвал.

— Ты всё ещё меня любишь? — уточнила я, глядя на него.

— Разве я не доказал это, примчавшись сюда?

— А ты бы не помчался на срочный вызов к другому пациенту?

— Пожалуй… — согласился он. — Чувство долга — страшная штука, хотя и не страшней безответной любви. А почему ты спросила?

— Потому что ты так и подталкиваешь меня в объятия Хока. Между прочим, распахнутые. Он в меня влюблён с детства.

— Серьёзно? — Джулиан поставил чашку на блюдце. — Как это может быть?

— Очень просто. Как девочки и мальчики влюбляются в актёров, спортсменов и героев космоса? У него в комнате висел тот же плакат, что и в комнате моих сыновей. «Навстречу звёздам!» Я этот плакат до сих пор с ужасом вспоминаю, потому что я там лохматая от ветра и на лице у меня идиотская улыбка.

— Он тебя узнал?

— Нет, но он был достаточно внимателен, чтоб заметить, что я на себя похожа. И увидел шанс материализовать свою мечту. Уверен, что хлопнет тебя, и зовёт с собой на Землю.

— Это неплохой вариант, — заметил Джулиан, снова беря чашку. — Красивый, умный, будет носить тебя на руках и сдувать пылинки. К тому же звездолётчик, следовательно, вы можете летать вместе. Разве плохо?

Я ошалело смотрела на него и с трудом выдавила:

— А ты?

— А я перебьюсь, — с лёгкостью ответил он.

— Шутишь?

Он снова поставил чашку.

— Я слишком хорошо тебя знаю, — со вздохом проговорил он. — Я могу отдать тебе свою жизнь и свернуть ради тебя горы. Я, может быть, могу сделать для тебя больше, чем может он. Но он может сделать то, чего я не могу. Он может помочь тебе вернуться на Землю. Потому что только там ты можешь быть по-настоящему счастлива и спокойна. Подумай об этом.

Он поднялся. Я округлившимися глазами смотрела на него. Он нагнулся и поцеловал меня в щеку.

— До завтра не увидимся. Вечером я заеду, заберу тебя, и мы поедем на маскарад в «Корону». В миссии я договорился. Меня отпустят на полсуток. Пока.

Он вышел, а я всё так же сидела и смотрела на закрывшуюся за ним дверь. В душе у меня словно кто-то всё перемешал ложкой. Мысли и чувства носились по кругу, и я не могла за ними уследить, и только над всем этим поднималось туманом отчаянное беспокойство и какая-то непонятная тоска.

Дело было в том, что Джулиан прав. Я могу, как угодно злиться и отпираться, но он слишком часто бывает прав. Одна только мысль, что я могу вернуться на Землю рука об руку с бравым красавцем Хоком, у которого дома в шкафу, как и у меня, наверняка висит форменный китель, как чешуей покрытый орденами и медалями. У него, конечно, меньше, но он моложе меня и даже моложе моего старшего сына. Он там свой. Мне ничего не нужно будет объяснять, ни перед кем не придётся оправдываться. Можно будет жить в своём доме, забрать к себе Алика, и даже нашего колли Джейми. Можно работать в одном экипаже. Из него выйдет отличный старпом. Разве это не счастье?

И всё это счастье на одной чаше весов. А на другой — только пылающее сердце любящего меня Алхимика, странного человека, прожившего страшную, удивительно длинную и такую короткую жизнь. Слишком загадочного человека, отягощённого ужасной тайной, от которой ему никогда не будет спасения.

Я вдруг поняла, что этот выбор реально стоит передо мной. Две чаши весов покачивались в пустоте, одна, излучая сияющий свет, вторая, таившая в себе призрачное мерцание неизвестности. Я могла выбрать одно, и могла — второе. Просто по каждому пути нужно идти до конца, навсегда отказавшись от другого. Светлые Звёзды, как же мне хотелось домой! Не только на Землю, обратно в космофлот. Пусть мой старый корабль уже имеет другого командира. Есть другие корабли. И в одном из них, в командном отсеке… Как же всё просто и понятно будет там!

Я вздохнула и посмотрела на чашку, оставленную Джулианом на блюдце. Его там не будет. Я буду смотреть в огромные прозрачные окна на мерцающие россыпи звёзд и думать, где он ведёт свою одинокую и непримиримую борьбу со Злом, не имея права отступить и возможности освободиться от своего проклятия и даже от своей бесконечной и одинокой жизни. Всегда один.

Одна из чаш слегка дрогнула и поползла вниз, словно мрак неизвестности был слишком тяжёл по сравнению со светом надежды. Что-то ещё было там, рядом с сердцем Джулиана МакЛарена, что-то очень важное и весомое. Наверно, всё было слишком просто. Джулиана я люблю, а Хока нет. И рядом с сердцем Джулиана, уютно прижавшись к нему, блаженно мурлыкало моё безумное сердечко. И плевать ему было на все красоты Земли, на самые мощные и комфортабельные звездолёты, на дом где можно жить своей семьей. Впрочем, дом можно построить и здесь, только не в Луарвиге, а за проливом на острове Нью-Скотт, в зоне юрисдикции Земли. Там Алик мог бы ходить в нормальную школу, и я могла бы не беспокоиться, если он поздно задерживается у кого-то из своих друзей…

Я вздохнула. Пустые мечты. Алик не уедет с Земли, он не бросит свой колледж и свою мечту лечить земных животных и восстанавливать вымершие виды. Ему не нужен космос, он влюблён в Землю. А для Джулиана путь туда закрыт навсегда.

Но чаша уже была внизу, и сияние другой померкло. Хоку придется лететь на Землю в одиночестве.

— Можно убирать со стола, — печально разрешила я, вставая. — И передай Максу, что у меня есть новая информация о Плакальщике. Я жажду ею поделиться.

Сделанный выбор ничуть не облегчил мои страдания, и я добросовестно страдала весь день. А потом ещё полдня. Дальше страдать было некогда. Нужно было собираться на бал, а я не Золушка, у меня нет крёстной-феи. Мне всё приходится делать самой. Правда, платье у меня было уже готово, белое, струящееся, из гофрированного газа с широкими рукавами, в виде рубашки перехваченной золотым поясом. На ноги — сандалии из золотых ремешков. А вот с отбеливанием кожи, нанесением прозрачно-сияющего макияжа, усилением золотого оттенка на волосах и приданием им естественной волнистости, причём с мягкими завитками на концах, мне пришлось повозиться. К тому же для надлежащего эффекта они оказались слишком короткими, и мне пришлось прибегнуть к стимулятору роста волос, потом снова красить, на сей раз отросшие корни, и снова всё укладывать. Это был сущий кошмар.

Я чуть не запуталась в сложной сбруе, которую нужно было надеть под платье, потом чуть не опрокинула на платье флакон с краской для волос. В результате я даже не успела взглянуть в зеркало, чтоб оценить плоды своих титанических усилий, когда Кинг сообщил, что приехал доктор МакЛарен. Этот подлец доложил о приходе Джулиана ровно за три секунды до того, как тот открыл дверь и появился на пороге моей маленькой гостиной. А, появившись, естественно, замер, открыв рот. Приветствие застряло где-то у него в горле, и он ошарашено смотрел на меня, потом перевёл дух и произнёс емкое: «Ух, ты!»

Я в упор смотрела на него, демонстративно изучая его серый, мокрый от дождя плащ.

— Только не смей говорить, что ты не успел заехать домой и надеть маскарадный костюм! — свирепым тоном опытной супруги гавкнула я.

— Я в костюме… — прошептал он, подходя ближе и обходя вокруг меня. — На улице дождь, вот я и надел сверху плащ.

— Покажи костюм! — потребовала я, сгорая от любопытства.

— Тебе не понравится, — предупредил он, продолжая свой обход.

— Если ты не покажешь мне свой костюм, я не покажу тебе свой! — заявила я, надув губы.

— Я его итак вижу.

— Ошибаешься, это только часть моего костюма.

— А больше ничего и не надо. Чистая и непорочная дева. Тебе бы единорога…

— А это вовсе не костюм непорочной девы.

Он остановился и взглянул мне в глаза. Наконец в них появилось любопытство, слегка потеснившее восхищение.

— Давай так, — предложил он. — Ты показываешь мне свой костюм, а потом я показываю тебе свой.

— Ладно, — кивнула я и нажала на маленький камушек, вставленный в тонкое колечко, надетое на мизинец.

Ничего не произошло. Вернее, я ничего не заметила, кроме того, как вдруг отступил на шаг и побледнел Джулиан. На его лице появилось такое странное выражение… тревоги и благоговения одновременно. Может, что-то не так? Может, ребята в лаборатории что-то напутали?

Я наконец-то обернулась к зеркалу и точно также отступила назад, с точно таким же выражением лица. Мне даже стало немножко страшно, не знаю почему. Просто это была я и не я, потому что это не могла быть я, хотя это и не мог быть никто другой. Из рамы зеркала на меня смотрел прекрасный ангел с сияющим радужным нимбом вокруг златокудрой головки и огромными белыми крыльями, такими как у лебедя, которые мягко и естественно колыхались за спиной. Они были именно такими как надо. Искусственные навесные крылья никогда не могли бы создать такой эффект. Я с трепетом положила палец на камушек в перстеньке и чуть повернула его. И крылья упруго поднялись и взмахнули так, что казалось странным не чувствовать движения воздуха от них. Ещё мгновение и я взлечу…

— Ух, ты… — вырвалось у меня.

Джулиан снова двинулся вокруг меня.

— Это уже слишком… — пробормотал он. — Такие потрясения не для моего слабого сердца.

Я строго посмотрела на него и напомнила:

— Твоя очередь.

Продолжая смотреть на меня во все глаза, он покачал головой.

— Может, не надо? Я всё только испорчу. Мой костюм вообще, честно говоря, не для тебя.

— Ты обещал.

— Хорошо, — вздохнул он. — Пусть будет по-твоему…

С видом осужденного на казнь расстегнув пуговицы, он жалобно взглянул на меня.

— Только не хватайся за свой огненный меч, ангел, — и скинул с плеч плащ.

Я ахнула и отшатнулась. Ничего особенного в его костюме не было. Довольно скромно для маскарада, хотя и со вкусом. Всё б ничего, если б я не видела этот костюм раньше на другом… Он был в чёрном одеянии, стилизованном под средневековье, с тусклым серым наплечником на правом плече. На его груди поблёскивал круглый медальон из красного металла. На ногах были высокие ботфорты. Не хватало только меча, вставленного до поры в тёмные узорчатые ножны, на которых холодным светом сияли руны. Того самого меча, которым пару лет назад демон Кратегус пронзил мне грудь. Именно на нём и именно тогда был такой же костюм.

Джулиан мрачно, исподлобья смотрел на меня. То ли вошёл в образ, то ли понимал, что испортил мне настроение раньше времени. Он был похож на того демона. Как сынок на папочку. Тот был ростом с Хока и такой же плечистый. И с удивительными зелёными глазами под чёрными стреловидными бровями. Посмотрев теперь на Джулиана, я поняла, что он гораздо красивее Кратегуса, ниже ростом и куда изящнее, но в его ладной фигуре было не меньше упругой силы, отличающей крупных хищников семейства кошачьих.

— А где твой меч? — спросила я.

— Я не воин, — покачал головой он. — Я алхимик.

Я подошла ближе и провела пальцами по серому металлу наплечника.

— Вот эта штука служит для того, чтоб защитить руку, которая обычно держит меч.

— Ты не сердишься? — вдруг как-то по-детски спросил он.

— Ну, если ты этой одёжкой не меня дразнишь.

— Не тебя.

— Не сержусь, — усмехнулась я и отключила свои голографические крылья и нимб. — При всех недостатках Кратегуса, у него всегда был отличный вкус.

— Это был мой вкус, — шепнул он.

Наши лица были совсем рядом. Я смотрела в его глаза, в которых отражалось мое лицо. И в этот момент его рука мягко обняла меня за талию, а в следующий — мои ладони скользнули по его бокам, а губы прижались к его губам…

Я открыла глаза спустя столетия пребывания в Нирване. Джулиан встряхнул головой, словно приходя в себя. Из его гладко зачёсанных надо лбом волос выбился тонкий завиток. Он был так ошарашен, так юн и так хорош в этот миг, что я рассмеялась.

— Ты меня поцеловала, — пояснил он. — Впервые.

— Мне захотелось, — улыбнулась я. — Бедный Хок. Ему опять не повезло.

Он сосредоточенно взглянул на меня.

— Ты всё решила? Это точно?

— Я тебя люблю, — кивнула я. Он всё так же напряжённо смотрел на меня. Это меня смутило. — Ты не рад?

— Не знаю, — потеряно пробормотал он. — Я ещё не понял. Я просто хотел, как лучше. Чтоб ты была счастлива.

— Я буду, — пообещала я. — Просто я ещё хочу, чтоб и ты был счастлив. Едем, мой милый. Иначе опоздаем к торжественному выходу.

— Да, уж… — проворчал он, стремительно возвращаясь к действительности. — Эффектную парочку мы с тобой будем представлять. Ангел и демон…

— Дева и алхимик, — поправила я. — Как уже было много-много лет назад.

Ночной клуб «Корона» венчает собой высокий холм, возвышающийся над Лунном и над всем городом. Блистательный огромный дворец, представляющий собой странное, но вполне гармоничное смешение стилей, днём сияющий беломраморными портиками и куполами, а ночью подсвеченный сотнями разноцветных прожекторов, он кажется причудливым хрустальным украшением, парящим между таинственным небом и грешною землей. Не знаю, есть ли на Киоте здание равное «Короне» по роскоши и богатству, но в Луарвиге точно нет. Его потолки расписаны знаменитыми художниками, его позолота из настоящего золота, его мрамор привезён из рудников разных планет, а стены сплошь увешаны шедеврами живописи, среди которых нет копий. Они есть только на улице, где в стенных нишах и в парке красуются точные копии древнегреческих и древнеримских статуй, дополненных статуями Ватикана и Дворцовой галереи Великого Тирана Алкора.

Хотя Эдди вложил в этот клуб бешеные деньги, он окупился через четырнадцать месяцев после открытия, потому что посещение этой «жемчужины» стоит столько же, сколько маленький, комфортабельный звездолёт. Залы его всегда заполнены роскошной публикой, очередь на посещение расписана на три недели вперёд, а для того, чтоб отпраздновать семейное торжество в этом дворце, иные толстосумы готовы пролететь с десяток парсеков. Честно говоря, бывая в «Короне» я всегда поражаюсь, сколько во Вселенной богатых придурков, которым некуда девать деньги. Между прочим, Эдди «Корону» недолюбливает, и называет не иначе, как сараем.

В тот вечер мы миновали пропускной пункт у подножия холма и по широкой, ярко освещённой аллее въехали на вершину, к широкой мраморной лестнице, обрамлённой беломраморными колоннами, ведущей к высоким резным дверям, сегодня гостеприимно распахнутым. Ночное небо было расцвечено радужными вспышками фейерверка, из парка неслись звуки венского вальса, праздничная иллюминация освещала клуб, делая его похожим на дворец сказочного короля, празднующего свадьбу наследника престола.

У подножия лестницы несли караул огромные мавры в роскошных одеждах с устрашающего вида секирами. На ступенях лестницы от самого низа и до широко распахнутых дверей была постелена златотканая ковровая дорожка метра четыре в ширину, вдоль которой стояли довольно симпатичные янычары, которые изящно и с достоинством склонялись навстречу каждому гостю, и их кривые сабли при этом поблескивали в свете разноцветных огней. Из дверей вырывался золотой свет первой бальной залы и слышался мощный тенор Антонио Берлуччи, звезды оперного театра Луарвига.

Один из мавров галантно распахнул дверцу «шевроле» и я, опираясь на руку Джулиана, вышла из салона, по пути включая свои крылья. Мавр ахнул и отшатнулся с выражением радостного изумления на лице, а я начала подъём по бесконечной дорожке, поглядывая на россыпи цветов, ложащихся мне под ноги. Берлуччи пел «O Sole Mio», и аромат рокнарских орхидей наполнял воздух сладостной негой.

В общем, Эдди не поскупился. Думаю, что на этот раз стоимость входного билета была эквивалентна стоимости двух средних комфортабельных звездолётов, но никто не смог бы сказать, что это того не стоит. В первом же зале под звуки большого симфонического оркестра и пение лучшего тенора планеты кружились в танце три десятка пар. Под потолком порхали феи с радужными крыльями экзотических бабочек, между гостями лавировали исключительно красивые и юные эльфы с подносами. В трёх прозрачных цилиндрах, наполненных водой, среди изумрудных водорослей выписывали пируэты серебристые и тоже исключительно красивые и юные русалки обоих полов. На двух балконах, нависших над залом с противоположных сторон, возвышались два седобородых старца, один в сине-звёздном костюме звездочёта, второй в парчовом халате и чалме. Они грациозно водили своими волшебными палочками, и в воздухе вспыхивали зарницы, из которых сыпались в зал лепестки роз, взлетали чудесные радужные птицы и разлетались по залу целые тучи мерцающей звёздной пыли.

Учитывая, что главные сюрпризы бала Эдди обычно прятал в дальних залах, постепенно переходя «от простого к сложному», мне заранее было не по себе от того, что таит в себе «Корона» сегодня.

Хотя здесь не принято было представлять входящих гостей, наше появление не осталось незамеченным. Мы рука об руку прошли в центр зала, провожаемые десятками пар глаз. Судя по всему, мой наряд произвёл впечатление, несмотря на отсутствие драгоценных камней и экзотических перьев, от которых рябило в глазах при взгляде на наряды собравшихся дам.

Эдди, как и положено хозяину дворца, стоял на возвышении. За его спиной пенился и благоухал фонтан, бьющий шампанским. Эдди был одет в роскошный и при этом весьма элегантный королевский наряд в стиле раннего средневековья. В его чёрных волосах поблескивал алмазами далеко не бутафорский венец.

— Похоже, сегодня вы превзошли самого себя, Грандер, — тоном светского льва произнёс Джулиан, слегка склонив голову.

Эдди рассеянно кивнул ему, не сводя с меня пристального взгляда, и пробормотал:

— Если б я знал, что вы привезёте такое чудо, доктор, я б не стал так напрягаться… Ты позволишь поцеловать твою руку, ангел? К тебе просто страшно прикоснуться…

— Не бойся, — улыбнулась я и протянула ему руку. — Кто-то из наших уже здесь?

— Угадай…

Я обернулась и посмотрела вокруг. Все гости были в масках. Моё упущение… Я достала маску, украшенную лебяжьим пухом и жемчужной пылью и надела её. Джулиан мрачновато усмехнулся и надел чёрную маску, идеально повторяющую рельеф лица. Я невольно задержала на нём взгляд. Можно было ожидать, что в довольно простом тёмном костюме он затеряется среди яркой праздничной толпы, но он, как всегда, всё рассчитал верно. Его изящная чёрная фигура выделялась среди буйства красок и притягивала взгляд. Блестящие чуть раскосые глаза в прорезях маски цепко оглядывали лица людей, словно он выбирал жертву. Я заметила, что и Эдди смотрит на него внимательно и слегка настороженно.

— С чего вам взбрело в голову одеться дьяволом, МакЛарен? — неожиданно спросил он.

Джулиан резко развернулся, и на его губах появилась странная полуулыбка.

— С чего вы взяли, советник? Ведь у меня нет ни рогов, ни копыт.

— Это итак видно, — проворчал Эдди. — На вас уже обращают внимание, причём не меньше, чем на Лору. Хотя, не удивительно. Вы сильно заинтриговали наших дам.

Я тем временем вернулась к разглядыванию гостей, пытаясь отыскать знакомых. Очень скоро я увидела с другой стороны фонтана колоритную пару: златокудрого Апполона в золотых доспехах и рядом с ним черноволосого человека в изысканном костюме времен Ренессанса, отделанном мехом леопарда.

— Двоих нашла, — пробормотала я, опуская взгляд в зал. — Ещё двое.

Среди гостей выделялись красивый мускулистый блондин в костюме Хи-Мена, в компании с изящной гейшей в разноцветном кимоно и цветами сакуры в высокой причудливой причёске.

— А вот и ещё один, — произнёс Джулиан, и я невольно обернулась, потому что в его голосе прозвучало мрачное удовлетворение.

Внизу, чуть в стороне от фонтана стоял высокий мужчина в красном костюме палача и, гордо вскинув голову, смотрел на нас.

— Вы с ним сговорились? — поинтересовался Эдди, хмуро взглянув на Джулиана.

— Он может сколько угодно возражать, но у нас есть что-то общее, — надменно усмехнулся Джулиан и, взяв с подноса промелькнувшего мимо эльфа бокал шампанского, приподнял его, глядя на Хока в костюме палача.

Бал начался, и вскоре гости рассредоточились по дворцу. Всё новые группы людей и существ в ярких причудливых нарядах вливались в зал с улицы, но места хватало всем. Мы с Джулианом покружились несколько туров вальса по залу, но вскоре мне надоело, что все таращатся на меня и пытаются ущипнуть за крыло.

— Пойдём поищем более тихое место, — предложила я, и Джулиан, молча улыбнувшись, взял меня под руку.

Мне нужно было догадаться, что его костюм предназначался если не мне, то кому-то другому, у кого могли возникнуть ассоциации с демоном. А значит, наивно было полагать, что мой возлюбленный посвятит этот вечер всецело мне. Нет, если б я потребовала, то возможно, он бы и оставил эту затею, хотя вряд ли. Может, он и не был дьяволом, но и ангелом его не назовёшь.

Мы прошли по шумным залам. Я мельком видела каких-то диковинных зверей, низвергавшийся с потолка звёздный водопад, танцы удивительных существ, похожих на выточенных из сердолика египетских богов. Ещё что-то, что промелькнуло мимо, едва успев слегка удивить. И весь шум и сияние остались позади. Мы шли по анфиладе тихих комнат, куда редко заходили гости. Здесь в сумраке мягких драпировок, под звон маленьких фонтанов можно было присесть и просто поговорить, но Джулиан вёл меня дальше. Анфилада закруглялась и снова приближалась к шумным залам, где шумел и веселился карнавал. Внезапно распахнув двери одной из боковых комнат, он увлёк меня в полумрак большой гостиной, стены которой были затянуты узорчатым шёлком, а у стен и в центре стояла причудливая мебель в стиле рококо.

Сбоку слегка потрескивал дровами растопленный камин, а на столиках стояли бокалы с шампанским и подносы с закусками. Лучше места для уединения было б не найти, если б в этом месте уже не уединились двое.

— Простите, мы не хотели вам помешать, — воскликнул Джулиан, когда юная Ундина в голубом платье и зелёном венке вспорхнула с колен сказочного короля.

Но Ундина уже распахнула противоположную дверь и со смехом скрылась в водовороте танцующей публики. Король печально посмотрел ей вслед и поднялся со стула.

— Ерунда, не извиняйтесь, — проговорил он. — Моё место среди гостей, а не здесь.

— Кстати, где эта прорицательница? — поинтересовался Джулиан, закрывая дверь, в которую мы вошли, и задергивая портьеры. Самое занятное, что после этого он переставил туда один из стульев, из-за чего дверь стала совсем незаметной.

— Уже здесь, — недовольным тоном сообщил Эдди. — Наверняка охмуряет какого-нибудь старикашку с платиновой кредиткой. Но если увидит меня, то разом примчится.

Он вышел на порог комнаты и посмотрел в зал, потом махнул кому-то рукой и вернулся.

— Зачем она вам, доктор?

Джулиан азартно улыбнулся.

— Хочу проверить её на прочность.

— Тогда я останусь, — проговорил Эдди. — Должен же и у меня быть сегодня праздник.

В зал вошли Хи-Мен и гейша. Гейша, как водится, кинулась меня обнимать и при этом даже не запачкала белой краской, покрывавшей её лицо. Хи-Мен улыбнулся.

— В следующий раз можешь позаимствовать золотой нагрудник у Терренса, — предложил он. — Огненный меч у тебя уже есть.

— Я подумаю над этим, — пообещала я, отходя в сторону.

Наверно, прекрасная Азми аль-Саах не видела меня, потому что, влетев в гостиную и обернувшись, вдруг испуганно отшатнулась. А я подумала: если я сегодня такая красивая, чего от меня все шарахаются?

— Простите, — произнесла она низким загадочным контральто с едва уловимым арабским акцентом. — Мне показалось…

Последовала многозначительная пауза.

— Вам не показалось, — с таинственной улыбкой произнёс Джулиан, делая ей навстречу несколько шагов. Лёгкий наклон головы и пристальный изучающий взгляд. Он что, репетировал перед зеркалом?

Азми Аль-Саах обернулась и замерла, внимательно глядя ему в лицо. Она действительно была очень красивой женщиной неопределенного возраста. Высокая, с тонкой талией, широкими, задрапированными в полупрозрачные звёздчатые шароварчики бедрами и длинными ногами, она стояла прямо, выставив вперёд красиво очерченную грудь и высоко подняв подбородок, чтоб подчеркнуть плавные линии стройной шеи. Её лицо было прекрасным и никаким, как лицо красавицы на рисунке из книжки стихов восточных поэтов. Чёрные глубокие глаза искусно подведены, маленькие, как лепестки розы, губы покрыты карминовой помадой, на высоких скулах лёгкая тень румянца, или скорее перламутровых румян. Маленькая чалма из белой парчи с высоким пером спереди и две длинные чёрные косы, как змеи, висящие почти до колен.

Она не сводила взгляда с Джулиана, а он с хищной полуулыбкой разглядывал её, чуть прищурив глаза.

— Кто вы? — спросила она своим низким голосом.

— Скажите вы мне… Ведь вам известно всё, — произнёс он.

Она подошла ближе и заглянула ему в глаза с любопытством и ужасом.

— Не может быть… — прошептала она. — Лёд и пламя, свет и тьма в одном сосуде… И века тоски и боли позади…

— А впереди? — спросил он.

— Беда… — выдохнула она.

— Всё ясно, — кивнул он и отошёл.

— Это правда? — поинтересовался у него Джерри Торранс, снимая маску.

— Кто знает, — усмехнулся Джулиан и обернулся к ней. — Как избежать беды и для кого это беда?

— Туманно всё… — она опустила голову и вздохнула. — Я помню много… Жизнь бесконечна, вечность как проклятье… Бессмертие — удел немногих, но для любого он лишь пытка. Блужданье по дорогам, реки крови и одиночества печать… Кому ни служишь, всё едино…

Она обернулась и исподлобья взглянула на меня.

— Я вижу, что дорога ваша не привела вас к счастью. Так какая разница, за что сражаться? Вас тоже мучит жажда… Пусть, иная.

Джулиан тем временем отошёл и выглянул в зал, потом вернулся, приблизился к прорицательнице и, взглянув ей в глаза, произнёс негромко:

— Тумана слишком много…

После чего отошёл к камину. Она напряжённо смотрела ему вслед.

— Я знаю как помочь вам, пилигрим… Доверьтесь мне, и я открою тайну, которая покрыта покрывалом бессчётных лет и тысячи смертей. А вы взамен откроете мне то, что вам известно.

— А, может быть, меня расспросишь ты о тайне? — поинтересовалась я, делая к ней шаг. — Я тоже знаю много, вот увидишь. О бесконечности и о конце я знаю, и о начале, что в конце конца любого.

— Ты знаешь не о том… — проговорила она, отступая. — Есть без начал концы. О них ему известно.

Она снова взглянула на Джулиана.

— Цирк, — раздалось от дверей, и бедненькая Азми Аль-Саах очень непоэтично взвизгнула и отскочила к камину, шарахнувшись от внушительной фигуры в красном.

Слава звёздам, нынче шарахаются не только от меня. А эта поэтесса что-то больно уж пуглива. Хок тем временем снял маску палача и поклонился.

— Извините, что испортил спектакль.

— Испортили, Хок, — вздохнул Эдди. — Что верно, то верно… Ну, да что с вас возьмёшь… Пойду к гостям.

— Не торопитесь, — улыбнулся Джулиан, подходя к Хоку. — Здесь ещё не все спектакли закончились. Не хочешь узнать своё будущее у прорицательницы, Рауль?

Хок вздрогнул от неожиданности, а Джулиан усмехнулся.

— Прошу прощения, я оговорился. Вы мне напомнили другого человека. Так как насчёт будущего, командор?

— Я знаю своё будущее, — ответил тот. — И твоё тоже…

— Ну-ка, ну-ка… — Джулиан прищурился и закусил губу.

— Я вызываю тебя, — негромко произнёс Хок. — Завтра ночью. На рапирах.

— Вызов сделан не по правилам, и я его отклоняю… — спокойно проговорил Джулиан, потом виновато улыбнулся и добавил: — К тому же я не умею драться на рапирах. Из колюще-режущих предметов я владею только скальпелем.

Хок пристально смотрел ему в глаза.

— Что значит твой костюм? — неожиданно спросил он.

— Я прочёл о нём в одной книге.

— В какой книге?

— Старой… Про одного рыцаря, который жил когда-то очень давно. И с ним однажды произошла одна история…

— Я знаю эту историю, — перебил его Хок.

— Неужели?

— Может, расскажете? — поинтересовался Эдди.

— Может быть, — кивнул Хок и посмотрел на меня. — Это очень давняя история. Она произошла с одним французским рыцарем. Однажды он ехал в свой замок и, проезжая лесом, услышал мольбу о помощи. Естественно, он поспешил на зов и, выехав к реке, увидел на мелководье человека, которого придавило камнем. Он откатил камень и вытащил несчастного, он перевязал его раны и пригласил в свой замок. Незнакомец назвался Кратегусом. Есть такое латинское слово, которое переводится как «боярышник». Так вот, он привёз гостя в свой замок, принял его со всем гостеприимством, накормил ужином и уложил спать в комнате для гостей. А утром, — он снова перевёл взгляд на Джулиана, — он обнаружил, что вся его семья, его жена, двое детей, мать, отец и младший брат мертвы. Они умерли от чумы. Вместе с ними умерли слуги и даже собаки на псарне. Жив остался только он. И тот, кого он привёз в свой дом. Незнакомец, назвавшийся Кратегусом, стоял на башне и с усмешкой наблюдал, как мечется по замку убитый горем рыцарь, а потом объяснил, что оставил ему жизнь только в благодарность за его гостеприимство. После этого он превратился в отвратительное исчадие ада с крыльями летучей мыши и улетел. Как тебе эта история?

— Я имел в виду другую, — вежливо покачал головой Джулиан, — хотя, о том же герое. Ту, в которой тот самый рыцарь бежит из берберского плена и, заблудившись в пустыне, вдруг неожиданно попадает на развалины какого-то селения. Спасаясь от жары, он забирается в руины и точно так же, как в твоей истории, слышит мольбу о помощи. Правда, на этот раз он услышал женский голос. Он спускается в подземелье, отодвигает каменную плиту и видит… Конечно, как и положено в сказке, девицу красоты неземной, да к тому же прикованную к стене. Он, естественно, освобождает её, выносит на руках наверх и вливает в её рот последнюю оставшуюся у него воду… Девица оживает и… Вот такая трогательная история припомнилась мне.

— Вы её не закончили, — усмехнулся Джерри. — Что было дальше с рыцарем и девицей?

— Конец слишком неправдоподобен, — обернулся к нему Джулиан. — Девица обернулась белой верблюдицей и умчалась в пески, оставив своего спасителя умирать от жажды…

— У нас прямо вечер сказок, — покачал головой Эдди. — Тысяча и одна ночь. К чему вот только…

— К чему Хок, не знаю, — пожал плечами Джулиан. — А я к тому, что детские сказки должны оставаться в детстве, опасно тащить их во взрослую жизнь, и для себя, и для окружающих. Ты до сих пор считаешь себя Раулем де Мариньи, Хок?

Хок резко обернулся к нему.

— Откуда тебе известно это имя, если ты…

— Не он? — подсказал Джулиан. — Из книги, как я и говорил, — он достал из кармана маленький потемневший от времени томик и раскрыл его. — «Подлинная и печальная история благородного рыцаря Рауля де Мариньи, по прозвищу Ястреб, рассказанная его сестрой Жюстиной»… Конечно, занятно воображать себя героем. Тем самым, любимцем женщин и командиров, грозой берберов и гугенотов, отважным бретёром, которого прозвали Ястребом за его стремительность и железную хватку. Но, ей-богу, Хок, всему свое время. То, что в юности — романтика, в зрелости, простите, паранойя.

Он подошел к столику и бросил книжицу на стол рядом с хрустальными бокалами.

— Возьмите её, думаю, что вам она нужна больше, чем мне. Я её уже прочёл.

Эдди взял книгу, осмотрел переплет, поднёс к уху и провёл пальцами по страницам, прислушиваясь к их шелесту, потом открыл и погладил пальцами бумагу.

— МакЛарен, это же подлинное французское издание начала семнадцатого века! Вы собираетесь подарить ему целое состояние.

— Подлинное, — кивнул Джулиан. — И единственное, поскольку больше эта книга не переиздавалась, насколько мне известно. В ней слишком много нравоучительных отступлений и детских выдумок, чтоб заинтересовать кого-то всерьёз. За исключением мистера Фалько.

— Ты полагаешь, что я сумасшедший? — мрачно спросил тот.

— Я не эксперт по психическим заболеваниям и не могу поставить диагноз, — раздражённо произнёс Джулиан. — Но могу сказать, что у вас есть проблемы, и вам нужно обратиться к специалисту. Мне очень жаль, что этот разговор состоялся в присутствии посторонних, но ваше поведение вызывает у меня серьёзные опасения.

— Поэтому вы скопировали костюм этого незнакомца по имени Кратегус? — спросил Эдди, глядя в раскрытую книгу. — Про наплечник и медальон тут действительно написано.

— Это была глупая шутка, и я прошу за неё простить. Просто мне надоело выслушивать угрозы в свой адрес, не понимая в чём дело. Теперь я знаю.

Эдди подошёл к Хоку и протянул ему книгу.

— Мне очень жаль, Хок.

Тот взял книгу и посмотрел на меня. Где-то в глубине его глаз полыхало отчаяние.

— Я не сумасшедший… Я ничего не знал о книге.

Я обернулась к Джулиану, чувствуя, как во мне закипает злость.

— Может, объяснишь, как ты увязал эту книгу с Хоком, если это издание, действительно, такая редкость?

— Ты сама навела меня на мысль, — пожал плечами он. — Это ты сказала, что кинжалы швейцарских пехотинцев обычно не украшались подобным образом. В книге написано, что после разговора с некой гадалкой в Лиссабоне, открывшей ему, кто его враг, Ястреб заказал надпись на своём кинжале — строку из 22 псалма. Ту самую строку. Я хотел проверить свою догадку и, кажется, не ошибся…

— Ты закончил? — поинтересовалась я.

— Извини, — вздохнул он. — Я не хотел превращать этот разговор в фарс. Так получилось, — он посмотрел на Эдди, Джерри и Джиао. — Я надеюсь, что это всё останется между нами.

— Какая забота о моей репутации… — проговорил Хок. — А теперь мне, наверно, лучше убраться с этой планеты, верно, доктор МакЛарен? Ведь вы совершенно случайно разыграли этот спектакль в присутствии зрителей, среди которых… — он бросил быстрый взгляд на меня, — мисс Бентли.

— Вы полагаете, что я сделал это намеренно? Но ради чего? Страх? Ревность?

— Жестокость, МакЛарен. Только она.

— Так, прекратите! — не выдержал Эдди. — МакЛарен, уймитесь для начала вы! Вам уже удалось испортить нам вечер. И вы, Хок, успокойтесь. Ваши проблемы и фантазии никого здесь не интересуют. Разбирайтесь с ними сами. И не в моём доме.

— Простите, Грандер, — проговорил Джулиан и отошёл. Он остановился у окна.

Хок стоял, опустив голову. Эдди раздражённо передёрнул плечами и посмотрел на меня. Он хотел что-то сказать, но в этот момент раздался знакомый зуммер. В следующую секунду коммуникатор уже был возле его уха. Понятия не имею, где он его прячет и как умудряется так стремительно выхватывать.

— Нет, Парсонс, не сейчас! — неожиданно простонал он. — Ладно, хорошо… я обещаю.

С досадой нажав на кнопку, он выключил связь и измученно взглянул на меня.

— Сегодня не мой день, крошка…

— Что случилось?

— Один старый дурак достаёт меня своими требованиями. Сегодня утром он прислал мне серёжку с бриллиантом и требует, чтоб я её продал. За тридцать тысяч кредов. Столько не стоит даже колье из бриллиантов!

— Смотря какое, — возразил Джерри. — Что за серёжка?

— «Альдерамин», — недовольно буркнул Эдди и в тот же миг Джулиан резко обернулся.

— Вы сказали «Альдерамин»? — взволнованно переспросил он. — Как она выглядит?

— Обычно… — озадаченно произнёс Эдди и полез в карман. Достав небольшой футляр, он открыл его и протянул Джулиану.

Тот буквально выхватил его из рук и поднёс к самым глазам.

— «Альдерамин»… — прошептал он.

— Ну да, — пожал плечами Эдди. — Якобы старинная мужская серёжка, сделанная где-то на Аравийском полуострове, чёрт знает в каком веке, в виде ладони правой руки, которая держит бриллиант величиной в 0,27 карата…

— Я беру её, — проговорил Джулиан.

— Вы что, не в себе сегодня? Сперва кидаетесь книжными раритетами, потом покупаете за бешеные деньги какую-то побрякушку, которой красная цена пара тысяч…

— Её ценность не в материале, из которого она сделана, — пробормотал Джулиан, проводя пальцами по тому, что лежало в футляре.

— Дайте сюда, — Эдди отобрал у него футляр. — Условие продавца: сначала деньги, потом — товар.

Джулиан, не отрываясь, смотрел, как он прячет футляр в карман. Он был слишком встревожен и даже растерян. Я подошла к нему и положила руку ему на плечо. Он вздрогнул и обернулся. Я с тревогой увидела, как его зрачки расширились.

— Что с тобой? — пробормотала я. — Это же подделка!

— Нет, — прошептал он, отводя взгляд. — Она настоящая…

И в этот миг зазвонил его коммуникатор. Он не сразу смог его найти, сунув руку туда, где носил обычно, и только потом сообразил, что на нём другой костюм. Поднеся его к уху, он произнёс, хриплым голосом:

— МакЛарен… Нет, командор, я не сплю… Это так срочно? Да… Да… Я еду. Уже еду, да… — сунув коммуникатор в карман, он проговорил: — Срочный вызов. Звонил командор Ордена. Я должен ехать…

Его голос был слабым, и он выглядел больным. Я с тревогой вцепилась ему в руку. Он посмотрел на меня, нагнулся, и вдруг его глаза сверкнули.

— Всё будет хорошо, — шепнул он и поцеловал меня в щёку, а в следующий момент его губы скользнули к моему уху. — Всё в порядке, — выдохнул он, — но ради Бога, не мешай. Завтра я целый день буду вымаливать у тебя прощение, стоя на коленях. Клянусь…

И развернувшись, пошёл к дальней двери. Я провожала его мрачным взглядом. На ходу, он бросил Эдди:

— Завтра я приеду за ней с деньгами.

Потом отодвинул стул, отдёрнул портьеру и, распахнув дверь, вышел в анфиладу комнат. Чёрт возьми! Я знаю, что он никогда не был беленьким и пушистеньким, но его выходки начинают меня сильно доставать!

— Покажите-ка серьгу, Грандер! — проговорил Хок, протянув руку Эдди.

Тот взглянул на него с мрачным подозрением, но снова достал коробочку. Хок какое-то время с интересом разглядывал серьгу. Я подошла. Он повернулся, чтоб мне было удобнее, и поднёс футляр ближе. Ничего особенного в серёжке не было. Правда, камень красивый.

— Симпатичная… — заметил он. — Мне пойдёт?

Я посмотрела на него. Взгляд его был весёлым и злым. Я догадывалась, кому адресовалась его злость. Тому же, кому и моя.

— Если она называется «Альдерамин», то она не старинная, — для очистки совести произнесла я. — И она не стоит тридцать тысяч.

— А сорок? — поинтересовался он, потом посмотрел на Грандера. — Звоните своему старику. Я беру её за сорок тысяч кредов. Деньги будут через час.

Эдди устало посмотрел на меня, потом на Джерри, пожал плечами и вытащил из кармана коммуникатор.

Я была на него зла и не хотела видеть. Вообще. Я призналась ему в любви, а он тут же испортил мне праздник. Он затеял какую-то странную игру и выставил сумасшедшим моего будущего старпома. Я и сама на какой-то момент усомнилась в его вменяемости, так ловко эта бестия уложила карты. В конце концов, мне известно, что космос здорово влияет на психику и не в лучшую сторону. Центр психической реабилитации Земного космофлота всегда забит под завязку героями космоса. Я даже не знаю, почему Хок на самом деле ушёл в отставку.

Но потом я посмотрела на Хока и подумала, что он не менее нормален, чем я. Просто он попался в сети весьма опытного ловчего. Что ж, тебе урок на будущее, не будешь распускать язык при посторонних.

А вот Джулиан явно заслуживал наказания. Я даже хотела отправить ему сообщение, что явно погорячилась с признанием, но потом просто велела Кингу, если доктор придёт или позвонит, сказать ему, что меня нет. В смысле нет дома, и сегодня не будет. А, может, и завтра… Но он не пришёл и не позвонил. И я подумала, что днём на коленях он после этого точно не отделается.

Но потом мне стало грустно и одиноко… И мне просто захотелось услышать его голос. Я позвонила в миссию, ему домой, во все клиники, где он принимал пациентов. Его нигде не было. Его коммуникатор не отвечал. Чувствуя смутную тревогу, я позвонила в отель «Плаза», но мне сказали, что мистер Фалько ушёл вскоре после того, как к нему приходил посетитель, и больше не возвращался. Я спросила, как выглядел этот посетитель, и портье очень точно нарисовал мне портрет Джулиана.

Положив трубку, я посмотрела на часы. Близилась полночь…

МакЛарен пришёл в отель «Плаза» около шести. Поднявшись на нужный этаж, он подошёл к двери номера и постучал. Хок открыл почти сразу и, с улыбкой взглянув на мрачного посетителя, посторонился, впуская его в гостиную.

МакЛарен вошёл и осмотрелся по сторонам, потом обернулся к Хоку, наблюдавшему за ним с усмешкой.

— Чему обязан, доктор? — поинтересовался тот и прошёлся по ковру до окна, за которым уже серел пасмурный вечер.

— Где «Альдерамин»? — резко спросил МакЛарен. — Эта вещь принадлежит мне, и ты её отдашь.

— С какой стати? — обернулся к нему Хок. — Я её купил, и она моя.

МакЛарен странно улыбнулся и покачал головой.

— Ты не понимаешь. Это необычная вещь. Она может быть опасна в руках несведущего человека. Тебе лучше вернуть её…

— Иначе что?

— Иначе… — МакЛарен вздохнул и бросил долгий взгляд в сторону окна. — Большой город… Много людей, дети, старики, женщины, мужчины… Далеко не все они, подобно тебе, обладают врождённым иммунитетом. Ты не слышал, что случилось несколько лет назад, когда среди местных фергов началась странная эпидемия? Остров блокировали. Никого не выпускали и не впускали. Никто не торопился на помощь… Все с интересом наблюдали, как здесь гибнут живые существа… А их здесь много… — он с улыбкой взглянул на Хока. — Если б ты видел, какая скученность в трущебах Эйка. Полная антисанитария… Только брось спичку и этот город загорится, как куча хлама. Ты понимаешь, о чём я?

— Ты всегда получаешь то, чего хочешь, верно? — прищурился Хок. — Ладно. Я отдам тебе эту серьгу, но не здесь. Скажи мне, как сделать вызов по правилам?

МакЛарен усмехнулся.

— Похоже, я, действительно, всегда получаю то, что хочу. Вызов должен содержать имя вызывающего, имя вызываемого, время и место. Выбор оружия за мной.

— Хорошо, я, Родольфо Фалько, вызываю тебя, демон Кратегус, на поединок. Сегодня в полночь во дворе заброшенного дома на Левен Роуд, 17.

— Кинжалы, — негромко произнёс МакЛарен. — Так тебе будет удобнее. Но будь осторожен и очень внимателен. Я не всегда соблюдаю правила игры.

Развернувшись, он направился к выходу. Положив руку на ручку двери, он на мгновение замер и обернулся:

— Будь настороже…

И распахнув дверь, быстро вышел.

Хок напряжённо смотрел ему вслед, потом запер дверь и сел в кресло рядом, опустив голову на сведённые ладони. Этой ночью всё решится. Этой ночью он сможет, наконец, поставить точку в бесконечном круговороте лет, завершить то, что было начато когда-то, но им или нет, он сам не понимал. Что-то вело его, мучило неясными воспоминаниями, непонятной тоской, внезапно сжимающей сердце болью. Может, он, и правда, не в себе? И всё это странный бред? Он бросил взгляд на маленькую коричневую книжицу, лежавшую в углу дивана. Ведь она не могла быть о нём. И женщина, написавшая её, не могла быть его сестрой. Но где-то в сердце жила уверенность, что это он, он вернулся снова, чтоб закончить то, что не мог закончить уже трижды, чтоб уничтожить то, что он невольно освободил, когда его доброта обернулась злом для многих. Дорога в ад вымощена благими намерениями. И он в аду. Но есть шанс всё исправить. Нужно только победить на этот раз.

Он поднялся и снова подошёл к окну. Что-то было не так… И в демоне, и в нём. Он знал, он сердцем чувствовал, что не ошибся. В этом хрупком человеке с загадочной полуулыбкой скрывалось то зло, которое он призван уничтожить. Но как странно звучало на его устах забытое имя. Рауль… Оно ласкало слух, и голос, его произносящий, казалось, был наполнен странным теплом и скрытой печалью. Рауль… Как давно его так не называли.

И почему он так настойчиво советовал быть настороже? Он хочет быть побеждённым? Он устал? Или действительно влюбился в неё? Хок вздохнул. Конечно, как же… Скорее небо рухнет на землю, и снег растает на вершине Килиманджаро. Он просто уверен в себе и не сомневается, что снова уничтожит навязчивого противника. И хочет развлечься настоящей дракой. А потом поедет к ней…

Как глупо… Хок вздохнул и покачал головой. Позволить высечь себя как мальчишку на глазах у этой женщины. Она теперь считает его сумасшедшим. В её взгляде было столько сочувствия. И как можно разубедить её? С точки зрения любого нормального человека он — безумец со странными фантазиями. Здесь не поможет даже вера в реинкарнацию. Потому что этого просто не может быть.

Ну и чёрт с ним… Главное закончить сегодня дела. А потом махнуть дальше по Вселенной. И сменить имя, чтоб никто не узнал, кем он был. Странная тревожная догадка мелькнула где-то в голове и тут же исчезла.

— Рауль де Мариньи по прозвищу Ястреб! — произнёс он, взглянув в большое зеркало, и отвесил изысканный поклон своему отражению. — Пора, мой друг… Нас ждут великие дела.

Но сердце болезненно сжалось, когда он выходил из номера. Тревога, тоска и беспредельное одиночество заполнили душу. Как трудно быть одному…

Он приехал в Эйк, когда сумерки уже сменились темнотой. Тяжёлые тучи, нависшие над городом, ускорили наступление ночи. Пронизывающий ветер и моросящий дождь очистили и без того пустынные улицы, а редкие прохожие испуганно шарахались в подворотни, завидев вдалеке его внушительную фигуру. Он приехал пораньше, чтоб осмотреться, но смотреть было не на что. И двор, и старый, полуразрушенный дом были пусты. Вокруг безлюдно и тихо, только ветер свистит в щелях.

Он ушёл и снова бродил по улицам, раздумывая о чём-то и пытаясь настроиться на главный поединок в своей жизни. Но всё было не так. И всё те же тревога, тоска и одиночество выхолаживали сердце. И ветер, наконец, пробрал до костей, заставив поёжиться от холода. Ригорский плащ уже не спасал.

В полночь он подошёл к мрачной арке подворотни и, достав из ножен кинжал, стиснул затянутой в перчатку рукой удобную рукоятку. На мгновение задержав дыхание, он вошёл в темноту. Его слух обострился, и глаза, быстро привыкнув к темноте, выделили смутные очертания предметов, какой-то рухляди у стен, смутный блеск грязной земли под ногами. Прислушиваясь не только ушами, всей кожей, как учили его в десанте, он шёл вперёд, готовый ко всему.

Там, куда он направлялся, уже светлели более яркие очертания покосившихся стен и сорванной, едва держащейся на одной петле двери. В чёрном проёме что-то мелькнуло, и он ускорил шаг. Выйдя во двор, он замер, вглядываясь в тёмный прямоугольник впереди, и чуть не упустил странный мягкий звук наверху.

Плотное чёрное полотно накрыло его с головой, он почувствовал ту самую жуткую неживую энергию, услышал хриплый сосредоточенный шёпот и холод у горла, а потом боль от вонзившихся в его шею зубов. Он уже успел собраться, но внезапное оцепенение мешало ему. Ноги приросли к земле, а руки отяжелели. До боли стиснув зубы, со стоном, едва не с криком, он разжал занемевший локоть и не ударил, а скорее вдавил остриё кинжала в чёрную упругую темноту.

Оглушительный визг на высокой ноте заставил его рухнуть на колени и зажать уши ладонями. Но визг стих и что-то чёрное кучей тряпья упало на землю рядом с ним. Нащупав возле колена кинжал, Хок рывком поднялся и пошёл к дверному проёму, где видел смутное движение. Идти было трудно. По шее на грудь стекала кровь. Уже войдя в подъезд дома, он внезапно пошатнулся и прислонился к стене, переводя дух. Перед глазами потемнело, и это была не просто темнота. Он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание, но смутный шорох наверху, заставил его очнуться. Посмотрев наверх, он увидел замусоренную лестницу, несколькими пролётами поднимавшуюся на верхние этажи. С силой оттолкнувшись, он начал взбираться по ступеням, опираясь одной рукой на стены, а другой — сжимая кинжал.

Подниматься на Килиманджаро было легче. Он шёл, с трудом переставляя ноги, а перед глазами голубело небо, и белел чистейший снег. Маячила яркая куртка идущего впереди товарища, и чей-то смех звучал в ушах. И он сам смеялся… Только ноги вдруг одеревенели, и он привалился к стене, упершись в ветхую деревянную дверь. Толкнув её, он увидел несущиеся на него тучи. Ветер швырнул в лицо пригоршню ледяных капель. Казалось, он прилип к стене, словно она была намазана клеем. С трудом отодвинув её от себя, он шагнул на крышу, запнулся и кувырком покатился вниз, по скользкому пологому скату.

Удар о кромку крыши и боль в плечах. Он почти инстинктивно уцепился за край ограждения и повис над улицей. Его руки ещё лежали на мокрой растрескавшейся черепице, немеющие пальцы намертво вцепились в холодную перекладину, к которой когда-то были приварены перила. Он держался. От ощущения опасности и холода он снова пришёл в себя и понял две вещи: он потерял кинжал и выбраться на крышу он уже не сможет.

Подняв глаза, он измученно взглянул на бегущие по небу тучи, чувствуя, как нудная боль растекается по мышцам, и слабеют заледеневшие пальцы. Он опять проиграл.

— Ах, Рауль… — раздался сквозь вой ветра и стук капель по крыше негромкий печальный голос. — Сколько раз тебе говорили, Кратегус — не твой противник. Тебе никогда не победить его.

МакЛарен показался из темноты и остановился на краю крыши, сунув руки в карманы. На нём была тёмная куртка с поднятым воротником, и он так же, как Хок недавно, ёжился от холода. Осторожно опустившись, МакЛарен присел на мокрую черепицу боком к Хоку, который с ненавистью смотрел на него, но уже ничего не мог сделать.

— Я вернусь снова… — прорычал Хок сквозь стиснутые зубы.

МакЛарен покачал головой.

— Боюсь, что нет. Ты сделал то, что должен был сделать. Круг завершён. Рауль де Мариньи по прозвищу Ястреб закончил свою работу и может умереть. Навсегда… Возможно, ты вернёшься, но ты уже ничего не будешь помнить. Ты будешь другим, Рауль. Может быть, будешь другой… Я в чём-то завидую тебе. Иногда хочется покоя и забвенья…

Хок застонал, почувствовав, как дрогнули и заскользили по холодному металлу немеющие пальцы.

— Печально… — вздохнул МакЛарен. — Как жаль, что я не знал тебя раньше. Всё могло быть иначе… Это так несправедливо.

Он пристально всмотрелся в бледное лицо Хока и огляделся по сторонам, словно искал что-то, потом безнадёжно покачал головой.

— Я не могу помочь тебе. Понимаешь, Рауль, существует закон, согласно которому, если ты должен что-то совершить, то тебе придётся это сделать. Не увильнешь, не спрячешься. Даже смерть не освободит тебя от обязанности исполнить твой долг. Раз за разом судьба будет выставлять тебя на ристалище… Но если ты всё сделал, ты имеешь право на покой, на спасение души и начало новой жизни. Без прежней боли, без обязанности платить за прошлые грехи и ошибки. Раньше я думал, что именно так должно быть. Я злился, что мне отказано в этом. А теперь я смотрю на тебя и думаю: может, я был не прав? Может, продолжать жить, это не проклятие, а что-то другое? Может, это надежда?

Хок стиснул зубы и застонал. Пальцы предательски дрожали.

— Тебе придётся умереть, — проговорил МакЛарен, с жалостью взглянув на него. — Это по правилам. Перестань сопротивляться, и твои мучения закончатся. В этом высшая справедливость… Но чёрт возьми, это несправедливо!

С последними словами, он вдруг ухватился одной рукой за перекладину и, резко нагнувшись, вцепился другой в ослабевшую руку Хока именно в тот момент, когда тот готов был сорваться вниз.

Рванув его наверх, он с удивительной лёгкостью вытащил отяжелевшее тело на крышу. И Хок, уже теряя сознание, почувствовал глухой удар о битую черепицу.

Он очнулся минуту спустя и, открыв глаза, увидел застывшие над ним тучи, среди которых вдруг мелькнул огонёк. Звезда, маленькая, белая, неузнаваемая, но прекрасная и далёкая, как его Космос, Космос который всегда манил его. Хрипло вздохнув, он с нежностью смотрел на маленькую белую точку, как на последний привет своей самой великой любви…

Тучи сомкнулись, и он устало вздохнул. Он лежал на спине возле покосившейся надстройки на крыше. МакЛарен стоял рядом с ним на коленях и, нагнувшись, осматривал его шею. Заметив, что его глаза открыты, он опустил плечи и присел на пятки. Покачав головой, он проговорил:

— Прости, но у тебя нет шансов. Наверно, ты действительно завершил круг. Ты потерял чересчур много крови, карабкаясь по этой чёртовой лестнице. Рана воспалена, но куда хуже то, что через неё в твоё тело попал яд, который уже начал убивать тебя. Твой организм обессилен и не может справиться с ним. Слишком поздно… Какого чёрта ты вообще полез сюда? Неужели нельзя было уделить минуту, чтоб завязать чем-нибудь шею и хотя бы остановить кровь! Тебя же учили этому!

Ярость и боль, прозвучавшие в голосе МакЛарена, заставили Хока более внимательно взглянуть на него. Бледное лицо отчаявшегося мальчика не могло быть лицом демона. Он ошибся. И это стоило ему жизни.

— Я умру… — прошептал он.

МакЛарен отвернулся, но что-то упрямое было в наклоне его головы. Когда он снова взглянул на Хока, его глаза мерцали чёрным огнём.

— Это несправедливо, — повторил он. — Я знаю, что это несправедливо. Значит, это знает и Он. Молись, Рауль. Молись, как молился всегда, и пусть Господь услышит твою молитву.

Он приподнялся и сложил ладони перед грудью. Тихо, чётко и настойчиво зазвучал в тишине его голос. Ветер стих и дождь закончился. Даже далёкий гул города отступил, чтоб дать место его словам.

— Господь — Пастырь мой, — слышалось в тишине, — я ни в чём не буду нуждаться. Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим. Подкрепляет душу мою; направляет меня на стези правды ради имени Своего. Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мною…

Как во сне Хок увидел, как между тонкими длинными пальцами сведённых рук замерцало белое сияние, как разомкнулись смуглые ладони, из которых струился свет и приблизились к его лицу. Он почувствовал, как на шею легли две лёгкие ладони, и мир закружился вокруг него голубым водоворотом. Голову стиснуло, и он провалился назад, ничего больше не помня и не ощущая.

Небо сияло над ним яркими звёздами. Он лежал, глядя на них, смутно припоминая созвездия, которые можно видеть в этой части галактики. Как они выглядят отсюда? Неужели, вон та Полярная? Он с обожанием смотрел на яркую белую звезду, сиявшую в столь непривычном окружении. Полярная… Он никогда там не был, но её так хорошо видно с Земли.

Только теперь он понял, что это не сон и не бред. Он всё так же лежал на мокрой крыше возле покосившейся надстройки и смотрел в чистое, заполненное звёздами небо. Рядом был ещё кто-то, и, чуть повернув голову, он увидел у себя в ногах МакЛарена, сидевшего, опершись спиной на дощатую стену и положив расслаблено вытянутую руку на согнутое колено. Его лицо, видное в профиль, было спокойно, он изредка поглядывал в небо, и безмятежная полуулыбка едва касалась его губ.

— Кто ты? — спросил Хок, но голос прозвучал так слабо, что был почти не слышен.

Тем не менее, МакЛарен услышал и с усмешкой взглянул на него.

— Тот, чью работу ты пытался выполнить всю свою жизнь. Я тот, кто породил демона по имени Кратегус, и тот, кто его поверг. Я его палач, Рауль, и эту работу я никому не уступлю.

— Он убит?

— Он заточён в самом надёжном и самом страшном для него узилище. Там ему хуже, чем было мне в аду. И оттуда он уйдёт только в одну сторону — в небытие. Так что тебе не о чем больше беспокоиться. Твоя работа выполнена и ты жив.

— Как ты спас меня?

— Это не я. Это ты… И тот, кому угодно, чтоб ты жил. Наверно, ему тоже стало жаль терять такого паладина… — МакЛарен улыбнулся. — Видимо, о Рауле де Мариньи по прозвищу Ястреб написаны ещё не все книги.

— А о тебе?

— Я не герой. Моё дело лечить людей.

Хок снова посмотрел на звёзды.

— Ты меня спас… А если я уведу её у тебя?

Он опустил взгляд и увидел, как помрачнел МакЛарен. Он снова отвернулся и сел в прежней позе.

— Я бы не стал мешать. Но она выбрала меня.

— Тебя это не слишком радует?

— Есть причины…

— Какие?

МакЛарен холодно взглянул на него.

— Не твоё дело.

— Понятно… — Хок улыбался. Он выжил, и над его головой были звёзды. Чего ещё желать? — А почему ты всё время твердишь, что моя работа выполнена? Гадалка сказала, что я должен уничтожить то, что освободил.

— Ты и уничтожил. Плакальщика.

Хок вздрогнул и приподнялся, напряжённо глядя на МакЛарена.

— Но как?..

Тот отмахнулся.

— Потом. Терпеть не могу повторять что-то дважды. Мне придётся объясняться с Лорой, вот тогда и узнаешь. Заодно поработаешь громоотводом, — он внимательно взглянул на раненого. — Да ты, гляжу, вполне очухался. Пошли, я отведу тебя вниз и отвезу к нам в клинику.

— Почему не в отель?

— Потому что у меня нет времени сидеть у твоей постели. Мне не нравится твоя рана, а у нас ты будешь под присмотром… Да ты не смущайся. Там же все свои, сплошь рыцари, — он рассмеялся и, вскочив на ноги, посмотрел в небо и раскинул руки, как крылья. — Звёзды! Наконец-то кончились эти дожди, эта сырость, эта слякоть… И прекратится эта эпидемия простуд, хандры и безнадёжности. Поднимайся, Рауль, мне через сорок минут заступать на дежурство.

Он ловко подхватил Хока под спину и помог подняться, после чего привычно перекинул его руку себе на плечи.

— Для столь субтильного сложения ты довольно силён, — заметил Хок, опираясь на него.

— Потаскал бы ты пациентов, сколько я таскаю… — проворчал МакЛарен, и они, не торопясь, двинулись к двери, ведущей на лестницу.

— Что у нас пишут газеты… — пробормотал Джулиан, стоя возле камина в своей гостиной с планшетом в руках. — «Луарвиг Таймс» сетует, что Плакальщик уже неделю не выходит на охоту и без него стало как-то скучно… «Нувель де Киот» печатает познавательную статью о Джеке Потрошителе, проводя некоторые параллели с Плакальщиком, который так же неизвестно откуда взялся и неизвестно куда пропал… Кстати, — он бросил ироничный взгляд на Хока. — Джек Потрошитель не твоя работа?

— Нет, — усмехнулся тот. — Я то ли поспешил умереть, то ли не успел родиться…

— Ясно… Ах, вот! «Вчера во дворе заброшенного дома на Левен Роуд были обнаружены останки странного человекоподобного существа с головой и лапами волка. Эксперт вызванной на место полиции, тем не менее, отверг версию об убийстве, заявив, что останкам не менее тысячи лет, и скорее всего, это мумия из какой-нибудь частной коллекции. Однако заявления о пропаже, либо похищении такого экспоната в полицию не поступали. К сожалению, за то время, что удивительный скелет пролежал в грязи, он начал разлагаться и, по мнению специалистов, не подлежал восстановлению, в связи с чем полицией было принято решение о его утилизации. Мумия волколака была сожжена в городском крематории…»

— Очень мудро, — кивнул Хок.

Он устроился в кресле возле камина с чашкой чая в руках. Я сидела напротив и с интересом наблюдала за ними обоими. Они вели себя как друзья детства, встретившиеся после долгой разлуки. И эта странная перемена в их отношениях вызывала мой живейший интерес. Не меньший, чем повязка на шее Хока. На мой вопрос о ней, он отшутился тем, что бог троицу любит, и больше ничего не сказал.

— Ну, может, ты объяснишь, что всё-таки произошло, и где ты пропадал почти неделю? — поинтересовалась я, взглянув на Джулиана.

— Я работал, — пожал плечами он. — Торчал в клинике круглые сутки. Рауль может подтвердить, верно, Рауль?

— Почему Рауль? — уточнила я.

— Потому что Джулиан, — усмехнулся Хок. — Мы решили перейти на «ты» и называть друг друга по имени.

— Исчерпывающий ответ. Джулиан, ты собираешься рассказать, что произошло?

— Ну… Я помог этому парню, наконец, сделать то, что он должен был сделать, а потом имел неосторожность не дать ему упасть с крыши. За что и расплачиваюсь.

— Поподробнее нельзя?

— Это долгая история…

— Я тебя ещё не простила, — соврала я.

— И ты обещал, — добавил Хок и посмотрел на меня. — Он просто набивает цену.

— Он боится получить по шее, — возразила я.

— Ладно, ладно… — рассмеялся Джулиан. — Я всё расскажу. Похоже, это единственная возможность реабилитироваться перед вами обоими за глупый спектакль в «Короне». Но у меня не было другого выхода.

— Попробуй нас в этом убедить, — предложил Хок.

Джулиан облокотился на каминную полку и посмотрел в огонь, собираясь с мыслями.

— Всё началось после первого убийства, совершённого Плакальщиком, — начал он. — Тогда ещё никто не знал о том, что появился серийный убийца и что он — порождение тёмных сил. В этой истории всё так странно сплелось, что распутать клубок можно было, только имея все карты на руках. И эти карты попали в руки мне, так что я не мог упустить возможность поставить точку в этой странной истории.

Как вам известно, первыми жертвами стали старый цыган-шарманщик и его внучка, которые выступали на улицах Старого Луарвига. Старик играл на шарманке и продавал билетики с предсказаниями, которые выбирал его попугай, а девочка танцевала… Плакальщик убил девочку на глазах у старика, и у того случился инсульт. Его привезли к нам в миссию, но мы уже ничем не могли ему помочь. Старик умер в первую же ночь. Когда я вошёл в палату, где он лежал, его обтрёпанный попугай сидел на спинке кровати с растерянным и несчастным видом, сжимая в лапке какую-то жёлтую трубочку. Я взял её…

Джулиан достал из кармана скомканный клочок бумаги и протянул мне. Развернув его, я увидела, что на нём аккуратно написано чёрными чернилами:

— Когда эта живность зудит, в аптеке нет лекарства, — автоматом перевёл Хок, с недоумением глядя на Джулиана. Тот задумчиво взглянул на меня.

— Есть разные переводы этой фразы, например: от этой гадюки нет лекарства в аптеке, — заметила я. — А есть и вовсе поэтичное: «Змеи гремучей страшно жало, но нет лекарства от кинжала». Ты ведь это имел в виду?

— Да, — кивнул он, — и это важно ещё и потому, что когда-то это двустишие было выгравировано на клинке кинжала. Не знаю, читал ли его тот, кто на самом деле был Плакальщиком, но птичка помогла мне ухватиться за самый кончик, торчащий из этого клубка, потому что именно эти слова я вспомнил позднее, связав их с кинжалом Рауля. Однако это было уже потом. А тогда, в начале, я много думал о Плакальщике, пытался найти какие-то соответствия, подсказки, хоть что-то, что могло бы привести меня к нему. Я чувствовал, что он появился здесь не случайно. Что-то привело его сюда, быть может, что-то, что могло бы помочь уничтожить его. Но всё было тщетно, я не нашёл ни одной зацепки и готов был оставить дело на волю Провидения, когда оно неожиданно привело сюда Хока… Меня удивило его появление здесь. Я порылся в доставшейся мне в качестве трофея памяти демона и нашёл воспоминания о нём, и твёрдую уверенность, что Хок не является противником Кратегуса. Назойливость то и дело появляющегося из небытия рыцаря удивляла и забавляла демона, но он как-то не задумывался о причинах этой настойчивости. А мне это стало интересно.

Без всякой надежды я однажды сел за компьютер и запустил в ГИКС запрос с именем рыцаря, сохранившимся в памяти демона, и неожиданно получил ответ из Публичной библиотеки города. Именно там, в запасниках оказалась книга, в названии которой было имя Рауля де Мариньи. Я часто делаю запросы в фонды библиотеки, и ко мне там относятся с доверием. Поэтому мне удалось добиться разрешения на время взять книгу из запасников. Кстати, Рауль, я должен её вернуть.

— Сначала я сниму копию, — отозвался Хок.

— Как хочешь… Так вот, прочитав эту книгу, я получил достаточное число подсказок, хотя не сразу понял, что некоторые из них значат. Так я нашёл в книге историю о Кратегусе и о гадалке, которая в Лиссабоне сказала рыцарю, что он не найдёт покоя, пока не уничтожит то, что выпустил на беду другим. Я был сбит с толку, потому что точно знал, что речь в предсказании идёт не о Кратегусе. Вся эта история с камнем, якобы его придавившем, была не более чем уловкой, призванной вызвать жалость. Он был слишком глумлив, чтоб просто убивать. Он всегда стремился причинить как можно больше боли и насмеяться над лучшими чувствами своих жертв. Значит, рыцарь вовсе не освободил его. А кого он освободил? Я понял это на вечеринке, устроенной Максом в Чесстауэре. Там мы впервые говорили, и я кое-что вспомнил, кое-что сопоставил и пришёл к выводу, что не Кратегус, а Плакальщик является противником, к которому влекло сюда Ястреба.

— Как ты это понял? — нахмурился Хок.

— Прежде всего, я подумал о старой истине, что против каждого злодея жизнь однажды выставит своего героя. Каждому предназначен свой противник. Ты полагал, что твой противник Кратегус, и примчался сюда. Ты нашёл меня, но не Кратегуса. Твоя ошибка вполне объяснима, внешне мы чем-то похожи, на это есть свои причины. Но я не демон, и почувствовать демона во мне ты не мог. Что же привело тебя сюда? Какой противник? И почему ты оказался единственным, кто сумел привести в ужас Плакальщика и спасти от него Макса Делмана? Напрашивается простой ответ: Плакальщик и есть твой противник. Тогда я был так поражён этой догадкой, что мне срочно нужно было остаться наедине со своими мыслями, поэтому я и поспешил уйти. Я примчался домой и снова схватился за книгу Жюстины. Я искал другого злодея, которого освободил Рауль де Мариньи, и я его нашёл. Помнишь ту историю с красавицей в пустыне?

— Это был сон, — покачал головой Хок. — Или бред оттого, что я перегрелся на солнце.

— Это был не сон и не бред. Это было исчадье ада, запертое кем-то в заброшенном селении в самом сердце пустыни, которое ты, по простоте душевной, освободил.

— Так это была женщина? — переспросила я, и моё дыхание перехватило. — Так это…

Джулиан снова взял планшет и нажал несколько сенсоров на панели, после чего прочёл:

— «Пять дней назад из своих апартаментов в отеле „Плаза“ пропала известная в городе прорицательница Азми Аль-Саах. Известно, что в восемь часов вечера она вышла из отеля, и большее её никто не видел. Вещи, деньги и драгоценности остались в номере. Полиция будет благодарна за любую информацию о местонахождении госпожи Азми Аль-Саах», — он вернул планшет на каминную полку. — Они не знают, что сами сожгли её в городском крематории.

Хок смотрел на него расширившимися глазами, открыв рот. А я вдруг припомнила удивление Эдди по поводу того, что Плакальщик около часа болтался неподалеку от его клуба. Но ведь отель «Плаза» находится буквально в паре кварталов от «Чёрной розы» и от того места, где на Макса было совершено нападение.

— Продолжай, — кивнула я.

— Всё было ясно, — пожал плечами Джулиан. — Хок должен был сразиться с Плакальщиком, но сосредоточил всё своё внимание на моей персоне. Мне необходимо было свести их на узкой дорожке и заставить драться, но как? Плакальщик чувствовал и избегал его. Если б я пришёл к тебе, Рауль, и прямо сказал, что я — не демон, а твой противник — Плакальщик, или того хуже Азми Аль-Саах, чтоб ты подумал?

— Что ты морочишь мне голову… — слегка придя в себя после внезапного потрясения, пробормотал Хок.

— Вот именно. А ведь эта чертовка была совсем не так глупа. Я давно заинтересовался ею, потому что слышал от своих пациентов рассказы о том, как она ловко вытягивает из них деньги. Самое главное, что у неё действительно был дар прорицания, но она никогда не могла ясно предсказать будущее, хотя прошлое видела поразительно точно. К тому же я обратил внимание на слова Грандера о том, что эликсир её молодости течёт в жилах молодых любовников. Мне пришлось отваживаться с одним из них. После одной ночи в её номере он был похож на иссохшего старика. И я слышал, что он не единственная её жертва. Я подозревал, что с ней тоже не всё так чисто, почему и просил Грандера пригласить её на маскарад. Но связать её с Плакальщиком мне удалось, только ещё раз прочитав эту историю с освобождением красавицы. Для меня не составило труда выяснить, что начало убийств совпадает с её прибытием в город.

Пока я ломал голову, как заставить рыцаря с сердцем чистым, как горный снег, как вода родника, как небесный свет, наконец, переключиться на его противника, судьба в виде Луиса Монтеги подкинула мне очередную подсказку.

— Что это за эпитеты? — озадаченно проворчал Хок.

— Ты о мадригале? Он написан на форзаце книги, ты наверно не обратил внимание. Он посвящен тебе, и, на мой взгляд, совсем не плох и тобой заслужен. Я продолжаю. Давайте вернёмся к тем двум четверостишиям, которые были начертаны на каменном гробе, предположительно принадлежавшем Плакальщику.

Для начала скажу, что старый вампир Ринальдо что-то напутал, надпись сделана не на арабском, а на фарси. С некоторым стыдом признаюсь, что арабский я не знаю, крестовых походов не застал и в Святой земле не бывал. Однако некоторое представление о персидском языке и персидской поэзии имею. Дело в том, что стихи, которые так любит цитировать Грандер, на самом деле совсем не так просты, как кажется на первый взгляд. Нередко мусульманские мудрецы, которых называли суфиями, зашифровывали в таких стихах свои мистические откровения. Для этого у них был целый тайный язык, который мне, к сожалению, не известен. Однако я знаю, что слово «кузегяр» в том виде, в каком оно использовано здесь, нередко обозначает в стихах суфиев не просто гончара, а Творца, Бога. Если это так, то стихи приобретают иное значение. Янычары были личной гвардией султанов, а в данном случае это слово может обозначать личную гвардию Бога, то есть ангелов. Если гончар — Бог, то его кувшины это его творения — люди. И вино в кувшинах — это кровь. О том, что вино — это кровь лозы, писали многие поэты, и ассоциация вина с кровью не нова. И тогда, что мы видим в этом стихотворении?

— Постой… — проговорил Хок. — Значит, так. Пока Бог спит, а его ангелы отсутствуют по делам, убивай людей и пей их кровь, которая является источником юности и чар…

— Скорее источником вечной молодости и дара прорицания. Чтоб оставаться молодой и прекрасной, да ещё наделённой чудесным даром, ей необходимо пить кровь.

— А второе четверостишье?

— С ним или настолько сложнее, что я ничего не понял, или куда проще, и оно переводится буквально. Пей людскую кровь годы и века, пока чья-то правая рука не нанесёт тебе удар… клинком. Возможно, упоминание об алмазной звезде является указанием на белый цвет стали клинка.

— Постой… — Хок распахнул куртку и достал из пришитых к подкладке ножен свой кинжал. — Вот она… Звезда Соломона у самого гарда. Она действительно напоминает огранку алмаза.

Джулиан взял кинжал и внимательно вгляделся в клинок у основания.

— Действительно. Она почти стёрлась от постоянной чистки, но когда-то была очень хорошо заметна, — он передал кинжал мне. — Ещё одно доказательство, что предсказания можно ассоциировать с событиями только после того, как они произошли. Так или иначе, но я надеялся, Азми Аль-Саах тоже поняла это предсказание совершенно буквально. Именно на этом я и построил свой план.

— И появился «Альдерамин», — кивнула я, возвращая кинжал Хоку.

— Совершенно верно. Конечно, мне известно, что Альдерамин — это Альфа Цефея, звезда белого цвета звездной величины 2,7. Поэтому серьга из белого золота с белым бриллиантом величиной в 0,27 карата, скорее всего, является произведением более позднего времени, когда уже была установлена шкала звёздных величин. Я это знал, но очень надеялся, что этого не знает Азми Аль-Саах. Зато она должна была отреагировать на слово «Альдерамин» — по-арабски «правая рука» и упоминание об алмазе. И уж тем более её должно было заинтриговать то, что эта вещица так заинтересовала меня, потому что уж она-то сразу поняла, что я не простой смертный.

— Теперь давай по порядку. Что тогда произошло? — проговорила я.

— Прежде всего, я поясню, чего я хотел добиться. Я хотел окончательно убедиться в том, что не ошибся относительно этой особы, я должен был заставить Рауля действовать, и я должен был представить что-то, что могло заинтересовать одновременно Азми Аль-Саах и Рауля. Теперь по порядку. Я довольно часто бываю в «Короне» и неплохо знаю расположение помещений. Эта гостиная устроила меня наличием двух входов. То, что в комнате оказался Грандер со своей невестой, было неожиданностью, но только помогло мне привести мой план в действие. Красавец-олдермен заманил запавшую на него прорицательницу прямо в мою западню.

Первым тестом для неё была ты. Мало того, что ты являешься воплощённой светлой сущностью, так ты ещё и наряд в тот вечер выбрала соответствующий. И Азми Аль-Саах отреагировала на тебя именно так, как я и ожидал, она испугалась. Потом я заговорил с ней и дал ей понять, кто я. Она была заинтригована и всем этим высокопарным бредом, высказанным белым стихом, только подтвердила мои догадки. Она живет в своём мире. Она тяготится им и хочет что-то изменить, но не знает как. Она в ловушке своей сущности, как и все мы. Ей показалось, что я обладаю знанием, которое может ей помочь. Она даже согласна избрать конец без начала, хотя только на словах.

Разговаривая с ней, я вышел на порог комнаты и дал Раулю заметить меня, и, естественно, Ястреб, как ему и положено, кинулся на добычу. Второй тест — Хок. И она снова пугается. Панически. Наша перепалка отвлекла от неё внимание, но я-то наблюдал за ней и видел, что она просто забилась в угол за портьеру. Бежать она не может. Между нею и единственной дверью, которую она видит, стоит её враг. Дальнейший разговор преследовал две цели. Первую — убедить её в том, что Хок — это действительно её противник. Для этого я и рассказал эту историю. И вторую — привести Хока в состояние бешенства. Извини, Рауль, я понимаю, что это было жестоко, но своим упрямством ты не оставил мне выбора.

— Проехали… — отмахнулся Хок. — Что дальше?

— Я достиг обеих целей. Ты дошёл до кондиции, а она поняла, что дело серьёзно. И тут на сцене появляется «Альдерамин». Серьга в виде правой руки из белого золота с алмазом, которая производит на меня такое невероятное впечатление, что я проговариваюсь о её необыкновенных свойствах. И Азми Аль-Саах, как женщина недалёкая, руководствуясь обычными ассоциациями, решает, что эта штука нужна ей позарез. Но она боится выйти из укрытия. Она становится свидетелем, как я договариваюсь о покупке, а потом меня срочно вызывают, и я ухожу… Через вторую дверь. Не надо забывать, что она до полусмерти напугана близостью противника, а мне нужно убрать её из комнаты, чтоб она не узнала, что вещица досталась не мне, а Хоку, который с её помощью собирается добраться до моей глотки.

Итак, я ухожу. Она знает, что «Альдерамин» завтра будет у меня. Путь к бегству открыт, и она сбегает. Я видел, как она выскользнула из гостиной буквально следом за мной.

Дальше всё просто. Утром из миссии я позвонил Грандеру и убедился, что ты купил у него серьгу ещё ночью. В полдень ко мне является Азми Аль-Саах и едва не валяется в ногах, умоляя отдать ей побрякушку. Я говорю, что сообщу решение вечером. В шесть я иду к Раулю, и он вызывает демона на поединок. Меня этот вызов не касается, но я не стал его разочаровывать. Единственное, что я мог сделать, это предупредить его о необходимости быть внимательным и осторожным, и выбрать для поединка наиболее привычное для него оружие, то самое, которым, как я и предполагал, можно убить Плакальщика. В восемь я позвонил Азми Аль-Саах и сказал, что «Альдерамин» у Хока и, около полуночи он будет во дворе заброшенного дома на Левен Роуд, 17… После этого мне оставалось только молиться, чтоб ты не прозевал своего противника.

Он печально и как-то виновато взглянул на Хока. Тот пожал плечами.

— Ты меня переоценил. Я его прозевал… Я, конечно, убил его, но… Он меня укусил.

— Этого я и боялся, — кивнул Джулиан, — поэтому решил тебя подстраховать. Какого чёрта ты полез наверх?

— Мне казалось, что ты был там. Я, наверно, бредил.

— Боюсь, что так. Я нашёл Плакальщика в виде груды тряпья во дворе, но тебя нигде не было. На всякий случай я вошёл в подъезд и услышал как наверху хлопнула дверь, а, поднявшись, испугался, что опоздал. Я понятия не имел, как вытащить тебя оттуда.

— Ты же вытащил, — заметил Хок.

Джулиан задумчиво посмотрел на него.

— Понимаешь, по логике вещей, твои скитания в чужих веках должны были закончиться после того, как ты исправил свою ошибку. После этого душа должна освободиться от груза грехов и воспарить к Небесам, чтоб обрести, наконец, покой и забвение, избавившись от страданий и памяти. Мне всегда это казалось правильным, потому что я сам не получил этой награды после своей решающей битвы. Но ты вовсе не хотел умирать, тебе хотелось жить, продолжать свой путь. И, может, ты прав. Я смотрел на тебя и понимал, что ты в тот момент что-то изменил во мне… — Джулиан улыбнулся и покачал головой, — Я внезапно осознал, что я не проклят, что на самом деле мне сказочно повезло. Я могу жить, могу лечить людей, могу любить, у меня могут быть друзья, может быть, у меня есть шанс завести семью. Я это понял, и у меня это всё было впереди, а ты должен был умереть, хотя для тебя это всё было ясно, как день. Вот я и решил, что это несправедливо.

— И чуть не рухнул с крыши, вытаскивая меня… — усмехнулся Хок.

Джулиан неопределённо пожал плечами.

— Я знал, что такое возможно, но игра стоила свеч, и я рискнул. На самом деле я куда сильнее, чем кажется на первый взгляд… Что было потом, ты знаешь. Мне редко удаётся сделать то, что я сделал. Для этого нужна даже не молитва, не особое состояние души или ума. Для этого нужно, чтоб Он согласился со мной и дал мне эту силу. Но на этот раз я был уверен, что получу отклик на свою просьбу. Так и вышло.

— А что там произошло? — поинтересовалась я.

Джулиан улыбнулся и показал мне ладони.

— Мне снова это удалось…

Я тоже не смогла сдержать улыбки. Я поняла, о чём он говорит. Я уже видела это чудо на Новой Луизиане.

— Но шрамы останутся, — заметил Хок недовольным тоном.

— Acerrimum humeri vulnus, non autem lethale[3], — нравоучительно произнёс Джулиан, взглянув на него, и насмешливо добавил: — К тому же шрамы украшают мужчину.

— Я предпочитаю другие украшения, — проворчал Хок.

— Кстати, об украшениях. Отдай-ка мне серьгу. Она не твоя.

— Я её купил, — напомнил он, вытаскивая из кармана футляр.

— Она не продаётся. Я взял её на время у командора миссии и должен вернуть. Деньги получишь назад.

— А как же Парсонс?

Джулиан таинственно улыбнулся.

— Я вылечил его застарелый артрит.

— Мерзавец, — пробормотал Хок, отдавая ему коробочку. — Знаешь, в чём твой самый большой недостаток? Ты не умеешь работать в команде.

— Ошибаешься, — возразил Джулиан, и, полюбовавшись серёжкой, положил футляр на каминную полку. — Я умею работать в команде, и в Ордене это прекрасно знают. Но на данном поприще у меня нет команды.

— Теперь есть, — Хок поднялся и встал напротив него по другую сторону камина.

Джулиан покачал головой.

— Нет, Рауль, ты вернёшься на Землю. Твоя работа выполнена, и тебе незачем шататься по Вселенной. Ты можешь жить нормальной жизнью там, где ты будешь чувствовать себя нужным. Возвращайся.

— Я остаюсь.

— Чего ради?

Хок взглянул на меня.

— Не ради вас, Лора. Я всё понял и не собираюсь вмешиваться в ваши отношения, — он снова взглянул на Джулиана. — Ради тебя. Я тебе нужен. И ты спас мне жизнь.

— Я уже начинаю жалеть об этом, — ледяным тоном заметил тот, но Хок только усмехнулся.

— Ты просто ещё не знаешь, как тебе повезло с другом.

Хок ушёл, оставив Джулиана в мрачном расположении духа. Я с усмешкой наблюдала, как он побродил по комнате, постоял у окна и, наконец, сел на диван, хмуро уставившись в угол.

— Ну что ты дуешься? — рассмеялась я и, подойдя, села рядом, совсем близко, так, что его вытянутая на спинке дивана рука оказалась у меня за плечами. И, конечно, эта рука тут же скользнула вниз и оказалась у меня на плечах, а я придвинулась ещё ближе, прижалась к его груди и с улыбкой взглянула в чёрные искрящиеся глаза.

— Не делай добра, не получишь зла… — проворчал он, задумчиво глядя на меня.

— Ну, перестань… Может, Хок прав, и он тебе нужен. Ты же сам сетовал на то, что устал от одиночества. Хок далеко не худшая кандидатура в друзья. Ты же сам расхваливал мне его и готов был даже отпустить меня с ним на Землю. Если он так хорош для меня, то почему он плох для тебя?

— Он вовсе не плох, — меланхолично возразил Джулиан. — Просто… Я одиночка. Мне трудно близко сходиться с людьми.

— У тебя раньше просто не было возможности для этого. А теперь она есть… И, честно говоря, мне кажется, что он остаётся ещё и потому, что ты ему нужен. Ты единственный, кто спокойно относится ко всей этой странной истории с Раулем де Мариньи. Возможно, именно ты окончательно убедил его в том, что он не безумец.

— Может быть… — он пожал плечами. — Но мне было бы спокойнее, если б он вернулся на Землю… И не один…

Я нахмурилась.

— Опять начинаешь? Не ты ли мне говорил, что именно ты мне нужен? А теперь готов швырнуть меня в объятия другому?

— Это жертва, которую я готов принести ради твоего счастья… — вздохнул он. — Выслушай, не перебивай меня. Я действительно лучший вариант для тебя. Я знаю это, но я — это альтернатива другим близким тебе людям. Ты можешь быть либо со мной, либо со своей семьей. Наверно, даже так: либо со мной, либо со своим сыном. Мы никогда не сможем жить втроём… И ты всегда будешь тосковать по нему, а он — по тебе. Ты будешь терзаться сомнениями в том, хорошая ли ты мать, а он — мучительно раздумывать о том, почему его друзья живут с родителями, а он — нет. И всё это только из-за того, что ты останешься здесь из-за меня. Я этого не хочу. Я никогда не прощу себе этого, понимаешь?

— Мне будет плохо без тебя… — прошептала я.

Он обнял меня и прижался губами к моему лбу.

— Прости меня. Мне не нужно было снова появляться у тебя на пути.

— Конечно, лучше было б, если б я продолжала страдать из-за Сашиного брака, — пробормотала я. — Или разрушила брак Эдди…

— Ты бы этого не сделала…

— Нет, я бы страдала молча и в одиночестве… В принципе, я итак буду страдать. Без тебя, без Алика, без Земли, без космоса… Мне всегда чего-то не хватает.

— Если ты вернёшься на Землю, то, по крайней мере, твой ребёнок страдать не будет.

Я отодвинулась от него и внимательно взглянула ему в глаза.

— А что ты так переживаешь за чужого ребёнка, которого никогда не видел?

Ответ был очевиден, хотя и несколько банален. Что-нибудь насчёт долга перед детьми или того, что он дорог мне, а, значит, дорог и ему. Но то, что я услышала, прозвучало совсем иначе.

— Он не чужой, Лора, — тихо возразил Джулиан. — Если б я мог вернуться с тобой на Землю, он стал бы моим…

Его глаза вдруг заблестели ярче, мне показалось, что от слёз. Он поднялся и отошёл к окну.

— Вот в чём дело… — проговорила я, глядя на него. Он стоял, опустив плечи и голову, прижавшись лбом к холодному стеклу. — Моя семья… Мои дети, куча родственников… А ты сирота и всегда один. Тебе бы хотелось иметь семью, и потому ты понимаешь, как дорога мне моя. Ты готов обречь себя на полное одиночество, лишь бы такая участь не постигла меня, да? Потому что ты любишь меня…

— Потому что я люблю тебя… — тихо повторил он.

Я встала и тоже подошла к окну. На улице уже вечерело, и небо было залито глубокой чистой синью. Уже неделю стояла тихая ясная погода, и мне отчаянно хотелось, что б все мои проблемы, наконец, закончились.

— И, по-твоему, я должна выбирать между тобой и Алом? — задумчиво спросила я.

— Да, — кивнул он и повернулся ко мне. — Мне очень жаль, но это так.

— А ты?

— Я уже сказал, я переживу.

— И долго ты будешь переживать?

— Может быть, когда-нибудь я утешусь…

— Лет через двести… — кивнула я. — А теперь скажи мне честно, ты хочешь, чтоб моя семья стала твоей? Ты заменил бы отца моему осиротевшему малышу, выдержал бы общение с моими замечательными родителями, постарался бы понравиться моим старшим сыновьям, полюбил бы моих внуков?

— Я уже сейчас их люблю… И что?

— Джулиан, ты победил демона, который был графом Преисподней, ты не уступил Сатане, когда остался с ним один на один, и теперь ты спасуешь перед паспортно-визовыми службами Земли? — изумилась я. — Ради нашего будущего, будущего наших детей, ты не готов рискнуть?

Он задумчиво взглянул на меня, но я только упрямо мотнула головой:

— Ты, конечно, как хочешь, но я так не могу. Я не хочу выбирать между тобой и сыном, сознавая, что один из вас будет страдать. Мой мальчик лишился отца, который уже много лет шляется, чёрт знает где. Саша, того и гляди, обзаведётся новым потомством… Моему ребенку нужен свой собственный отец, и ты нам подходишь. Послушай, я уже несколько раз спасала миры, и мне даже удалось остановить космическую войну. И я не обойду закон о натурализации? Не может этого быть! Только скажи мне, ты хочешь вернуться со мной на Землю?

— Это предел моих мечтаний, — кивнул он. — Но как?

— Пока не знаю… — озабочено призналась я. — Но я придумаю. Я точно знаю, что найду выход. Только мне нужно время… И мне нужно знать, что ты будешь со мной, — я взглянула ему в глаза. — Честно говоря, сейчас я больше всего хочу одного: чтоб ты был счастлив. И для этого я готова свернуть горы. Это верный признак…

Я замерла, глядя в его тёмные, искрящиеся глаза.

— Верный признак чего? — шепнул он, глядя на меня.

— Что я люблю тебя, — ответила я. — И это значит, что уже ничто в этой Вселенной не может меня остановить. Я добьюсь своего.

Конец