Мой драгоценный мужчина

Глава вторая

Пять лет спустя

Миранда Харт, 17 лет

– Миранда, как ты быстро вернулась, – улыбнулась мама, ставя в духовку вишневый пирог, едва я вошла на кухню, держа в руках букет поздних цветов и прикидывая, где бы найти для них вазу.

– Или это мы запаздываем, Оливия! – задумчиво протянула тетя Руфина, мамина старшая сестра, продолжая взбивать венчиком, судя по запаху, острый соус.

– Да нет, гости соберутся только через час, как раз успеем, – отмахнулась мама, поправляя фартук и зорко оглядывая кухню на предмет того, что еще не успели сделать.

Две другие мои тети, жены младших папиных братьев, Зарина и Моника о чем-то тихо переговаривались, занятые созданием многочисленных канапе. Бабушка Гера в наушниках резала овощи для салата и время от времени тихонько подпевала в такт звучавшей мелодии. К труду пристроили даже двух моих младших четырнадцатилетних братьев и трех двоюродных, доверив им на заднем дворе приготовление шашлыка, пусть и под присмотром дяди Джена. Тетя Руфина выставила своего мужа с кухни, заявив, что здесь он будет только мешаться, едва он туда заглянул часа так три назад. В гостиной слышался звон посуды, две двоюродные сестры накрывали на стол.

Такая предпраздничная суматоха в доме царила в честь моего завтрашнего отъезда в Хантум. Две недели назад я поступила в Ариатскую Звездную Академию на отделение по охране природы, собираясь пойти по стопам отца, который работал начальником охраны заповедника. Я давно решила, что работать вместе с ним в любимом месте, где я провела все свои семнадцать лет, когда закончу учебу, – отличная идея.

Вся моя многочисленная родня, проживающая здесь же, в Факарте, небольшом городке с населением всего в десять тысяч жителей, от которого до Хантума три часа полета на флаере, так или иначе была связана с заповедником. Кто-то занимался наукой, кто-то работал инспектором, тетя Руфина водила экскурсии, а бабушка Гера числилась художником-оформителем. Рисовала она при помощи красок и кистей, а не планшета, за что давно прослыла чудачкой.

Не то чтобы моя семья против технологий, в том же научном отделе заповедника, где работает дядя Джен, без них никак, но вот если можно обойтись… Тетя Руфина лучше возьмется за венчик вместо блендера, а мама с удовольствием сделает пирог из вишни, собранной у нас в саду, параллельно хвастаясь, какие у нее выросли знатные овощи на грядках.

Я, наконец-таки, нашла вазу, налила из-под крана воды и поставила в нее цветы. Сладкий аромат еще сильнее поплыл по комнате, даря привычный уют.

– Мама, может, все же я помогу? – в который раз поинтересовалась за этот день.

Семья, решив, раз праздник в мою честь, отстранила меня от приготовлений, и я маялась непривычным бездельем.

– Сами управимся. Ты чемодан с сумками перепроверила? Вылет завтра в восемь, – отмахнулась встречным вопросом от моего предложения мама.

– Все готово, – улыбнулась я.

Вещи мы собирали почти неделю, то убирая что-то, то добавляя, и только вчера закончили, с облегчением выдохнув. Никогда не думала, что это так хлопотно! Впрочем, из Факарта больше, чем на пару дней на школьные экскурсии, я никуда не ездила. Несколько раз родные порывались на каникулы отправить меня на отдых на море или в горы – покататься на лыжах, но я отказывалась. Мне было хорошо здесь, со своей шумной и любящей семьей, а развлечения я себе спокойно находила в заповеднике, по возможности помогая отцу.

– Тогда иди наряжайся, – велела мама, поправляя выбившийся из прически каштановый локон, и бросила взгляд на часы.

Нахмурилась.

– Леон что-то задерживается…

– И не звонил? – поинтересовалась я, зная, насколько отец ответственный.

– Он сегодня лиар дома забыл, – вздохнула мама, вытаскивая из шкафа белоснежную скатерть, собственноручно расшитую цветами.

– Хочешь, схожу к нему? – нашлась я. – Ну, или встречу, если он уже в пути. Папа же всегда одной дорогой ходит, точно не разойдемся.

– А как же приготовиться к празднику? – возмутилась тетя Руфина.

При всей своей любви ко мне, она не одобряла мое пренебрежительное отношение, когда дело касалось наведения красоты.

– Успею, – отмахнулась я. – Вы главное – сами найдите время переодеться.

Тетя как-то обреченно вздохнула, смотря на меня, но ничего не сказала. Я чмокнула маму в щеку и вышла на крыльцо, вдыхая запахи уходящего лета – спелых яблок и ранних астр.

За домом практически сразу же начинался хвойный лес, и я пошла по тропинке, усыпанной иголками и шишками. Вдали слышались редкие птичьи голоса, по макушкам деревьев бежал ветер, с ветки на ветку скакали рыжие белки. До чего же хорошо!

Дойдя до границы заповедника, я приложила к щиту лиар, чтобы получить допуск, и немного прибавила шаг, торопясь увидеть отца.

Он появился на тропинке минут через десять – высокий брюнет с армейской выправкой, одетый в темно-зеленый костюм. Я рассмеялась и бросилась к нему в объятия.

– Миранда, задушишь, – улыбаясь и тем не менее крепко обнимая, сказал отец. – Вещи все собрала? – спросил, едва мы пошли по тропе.

– Еще вчера. Как думаешь, есть шанс, что мама и бабушка в последний момент на всякий случай не соберут еще пару сумок?

– Я бы не надеялся. И багажное место во флаере для тебя заранее заказал побольше, – предусмотрительно заметил отец, сверкая карими, как и у меня, глазами.

– О! Спасибо!

Он вдруг остановился, неожиданно серьезно посмотрел на меня.

– Миранда, ты в своем выборе уверена? Если тебе по душе какая-то другая профессия…

– Какая другая? – удивилась я. – Мне с тобой хочется работать, здесь.

– Ну… охрана природы для тебя явно лучше науки. Ты не любишь сидеть на месте и всегда была таким сорванцом… Даже не верится, что уже выросла!

Я совсем растерялась, не ожидая от отца такой сентиментальности. Наверное, навеяно скорой разлукой.

– Не переживай, папа. Все будет хорошо! – заверила я, не зная, как его еще приободрить.

В этот момент над головой тревожно взлетели птицы, а воздух вдруг наполнился гарью. Сердце пронзил страх от мгновенного осознания, что в заповеднике случилась беда. Пожар! И с какой стороны он идет, непонятно. По ощущениям, ветер несет запахи слева, но это может быть обманчиво.

Я быстро сняла свой лиар, протягивая отцу, чтобы он связался с необходимыми службами, а сама вновь вгляделась в затихший лес, оставаясь на месте. Бежать, не зная, с какой стороны горят деревья, нельзя. И сейчас главное – успокоиться и не паниковать, что я и попыталась сделать, глубоко дыша.

Пока я стояла, чувствуя, как опутавший меня страх и не думает отступать, а внутри все сворачивается в непонятный узел, отец успел сделать несколько звонков.

– Так, Миранда, пожар идет с той стороны, – отец махнул рукой на часть леса, которая располагалась за нашими спинами.

Беда была достаточно далеко и от нас, и от города, но радоваться этому я не могла, как и отпустить тревогу. Уже знала, что в любой момент все может измениться. Чуть сильнее подует ветер, понесет осыпавшуюся сухую хвою и… все! Пожар, в первую очередь, тем и страшен, что непредсказуем!

– До дома… минут пятнадцать ходьбы. Если бегом, и того меньше, – спокойно сказал отец.

Вот у кого бы мне поучиться выдержки и твердости! Точно не помешает!

– Вперед! – похлопал он меня по плечу. – Предупреди наших о пожаре в заповеднике. Я вернусь на работу.

Я кивнула, старательно гоня тревогу, и сорвалась на бег, не оглядываясь на удаляющегося отца. Поворот влево, еще один. Я бежала, поглядывая по сторонам, но запах гари почему-то усиливался, словно огонь мчался за мной по пятам. Но ведь в той части леса, где я нахожусь, датчики его не зафиксировали, и разрастись так быстро, за пару минут, он просто не мог!

Внутри, словно отзываясь на мои эмоции, обожгло непонятной силой. Да так, что закололо даже кончики пальцев, а перед глазами потемнело.

Что за напасть? Не могла же я чувствовать такое от страха! Но искать объяснение происходящему было некогда. Там мои родные могут в любой момент оказаться в опасности!

Вдали, наконец-таки, показался мерцающий купол, и я рванула со всех ног. Защита, конечно, примерно на час задержит огонь, если он вырвется из леса. За это время успеют прибыть спасатели, но… Как я ни пыталась откинуть страх, ничего не получалось. Он рос, заполнял каждую клеточку и не давал нормально дышать.

Я почти добралась до нужного места, радуясь, что не пренебрегала спортивной секцией, где научилась быстро бегать, как прямо перед моим носом купол пошел рябью и… исчез.

Все еще не веря своим глазам, охнула, не зная, как поступить. Бежать обратно к отцу и предупредить о сбое защиты? Или домой, надеясь успеть связаться с ним по лиару? А может, они уже знают?

В то мгновение, пока я решала, как быть, внутри что-то натянулось тугой струной, перед глазами все поплыло, а огонь, которого рядом не было и в помине, ощутился всей кожей. Его жар и ярость, невероятная сила, которая будто вибрировала в воздухе, странный зов…

Я схожу с ума. Другого объяснения происходящему у меня просто нет.

Так, со всеми этими ощущениями, я разберусь позднее. Я вновь напомнила себе, что сейчас главное – выбраться из леса и добраться до своих. Страх гнал меня вперед, к выходу, к дому, к безопасности… Гнал, чтобы предупредить и защитить тех, кто дорог. И ничего, кроме него, похоже, и не осталось.

Вдохнув поглубже, я сделала шаг, но почему-то вместо этого получился странный рывок, и мир вокруг неожиданно размылся, становясь тенью.

Я зацепилась плечом за дерево, упала.

Что это сейчас такое было? Что? Словно вторя моей внутренней панике, рядом взметнулось пламя, захватывая высокую сосну. Я в оцепенении уставилась на непонятно откуда взявшийся огонь. Оглянулась, в ужасе понимая, что нахожусь сейчас вовсе не на границе заповедника, потому что там точно не растет реликтовых сосен и имеются тропинки!

– Миранда? – совсем близко раздался голос отца, и я вздрогнула и вскочила на ноги.

– Ты как тут оказалась, дочь?

– Не знаю, – кашляя и с ужасом смотря на кружащийся серый пепел и слушая треск деревьев, выдохнула я.

Мы вытаращились друг на друга.

– Туда, – показал отец за деревья, подхватывая меня под руку и заставляя бежать.

Мне уже было неважно куда, лишь бы подальше от пожара, несущего смерть! Мир вдруг снова размылся, я ухватилась за дерево, замедляясь и по-прежнему не понимая, что происходит.

– Миранда! – в голосе отца, таком родном и почему-то далеком, слышалось столько страха, что ужас накрыл меня целиком за считанные секунды.

Я огляделась, осознавая, что каким-то непостижимым образом переместилась от отца на расстояние метров в двадцать. Поймала его сумасшедший взгляд, но сказать ничего не успела. В следующее мгновение раздался треск, на отца начало падать дерево, охваченное огнем.

– Отец! – я рванула к нему, уже не обращая внимания на странности во время моего перемещения, оттолкнула.

И, не удержав в такой момент равновесие, упала, прокатилась несколько метров, слыша, как где-то за спиной громыхает сгоревшая сосна.

Поднялась на ноги тут же, осознавая, что стою в огненной метели, из которой нет выхода. Послышался отчаянный крик отца, зовущего меня.

Живой! Я успела и спасла! Только это сейчас и имело значение.

Пламя внезапно рвануло прямо ко мне. Я вскинула руки, пытаясь сделать невозможное – защититься от огня, который меня почему-то так и не коснулся. Наверное, прошла вечность, прежде чем я открыла глаза и вновь захотела зажмуриться.

Огонь вырос стеной, сосредотачиваясь в одном месте – прямо передо мной, колыхался волной, грозя смести в любой момент. Вокруг в воздухе плыли ало-желтые огни, с тихим шипением взрываясь и вспыхивая по новой.

Я нервно сглотнула. Единственное объяснение происходящему – здесь каким-то неимоверным чудом оказался одаренный с третьим уровнем, способный управлять огненной стихией. И именно он-то и остановил пожар.

Я медленно оглянулась, надеясь найти спасителя, но лес за спиной был пуст и подозрительно тих. Моей макушки вдруг что-то коснулось, я дернулась, и в горле застыл крик. Вся эта огромная стена огня нависла надо мной, а выбравшиеся из нее ленты пламени касались моего тела и обвивали руки.

Я оцепенела в который раз за этот вечер, наконец-таки, находя объяснение всем тем странностям, что со мной творились. Не было тут никакого одаренного термокинетика. Только я.

– Миранда, – дрожащий голос отца слышался из-за стены огня приглушенно и неуверенно.

– Папа, не подходи, – попросила я, понимая, что спонтанно проснувшийся дар никак не контролирую, даже не знаю, как это делать.

– Ты сильная и смелая, Миранда, – вдруг сказал он совсем другим голосом. – Ты справишься. Ты единственная сейчас знаешь, как это сделать. Как погасить этот огонь.

Я до боли прикусила губу, пытаясь прийти в себя. Не смотреть бы на подрагивающие руки, объятые огнем, не чувствовать, как страх заполняет каждую клеточку, не оставляя шансов выстоять.

Вдох. Глубокий, шумный, так, что ощущается в разы ярче, как бьется сердце.

– Дочка, ты справишься! – повторил отец, и уверенность в его голосе прозвучала еще сильнее, чем раньше.

Нет, как убрать пламя, я понятия не имею. Но если не найду способ, оно вырвется и понесется по лесу, доберется до окраин заповедника, к дому, где моя семья… А еще… где-то там, за огненной стеной стоит мой отец, который, даже поняв, что его дочь стала одаренной, не сбежал, а напомнил, что любит.

И эта мысль окончательно отрезвляет, давая так нужную сейчас точку опоры.

Я по-прежнему не знаю, как стоит действовать, но уже не готова отступать, стану бороться со страхом.

– Папа, отойди подальше, – попросила я. – На всякий случай.

– Хорошо.

Я досчитала до ста, прежде чем ухватилась за огненные ленты, ощущая их жар, гася ладонями. Огонь отзывался не очень охотно, кусался, рвался, чтобы и дальше нести разрушения, и, наверное, прошла вечность, прежде чем я справилась и убрала стену из пламени.

К тому моменту ноги меня практически не держали, и когда отец оказался рядом, подхватил, прижимая к себе и успокаивающе гладя по голове, что-то при этом бессвязно нашептывая, я потеряла сознание.