Московский парад Гитлера. Фюрер-победитель

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Москва

9 марта 1942 года

Сокольники

До парка добрались, когда уже начало смеркаться. Длинные синие тени от сосен легли на сугробы, воздух стал фиолетовым. Как только свернули с шоссе, воцарилась небывалая тишина. Казалось, война осталась где-то далеко позади, а сюда не долетали звуки пальбы, не умолкавшей уже несколько дней. Ничто не нарушало лесного покоя.

Сначала ехали по шоссе, потом завернули на просеку. Через километр она неожиданно кончилась, и дорога уперлась в ели, стоявшие сплошной стеной. Автомобиль затормозил, шофер оглянулся на Крауха – куда дальше? Михаил показал рукой направо.

– Вылезаем, – решил штандартенфюрер, – дальше пойдет пешком. И ты, Семенов, с нами.

Михаил молча повиновался. По едва заметной тропинке двинулись в глубь парка. Тропинка была узкой, ноги то и дело проваливались по колено в сугробы. Шли молча, только снег хрустел под ногами. Минут через десять между деревьями показался небольшой домик, стоявший на самом краю поселка. Из его трубы поднималась едва заметная струйка дыма – видимо, топили печку.

– Там, – кивнул Михаил, – видите два окна справа? Нина в маленькой комнате, подпольщики – в прихожей и большой.

– Как незаметно подойти к дому?

– Лучше со стороны огорода. Во дворе дровяной сарай, вдоль него можно пробраться к самой двери.

– Хорошо, показывай дорогу.

– Но ведь мы договаривались, что я только доведу вас до места…

– Вперед, – жестко приказал Краух и ткнул Михаила в бок пистолетом.

Ползком добрались до дома, перелезли через низенький заборчик и перебежали к дровяному сараю. Укрываясь за ним, прошмыгнули к крыльцу. Во дворе и доме было тихо, никто, казалось, не заметил их приближения.

Вилли знаком велел Семенову оставаться на месте, а своим людям глазами показал на дверь. Те осторожно поднялись на крыльцо и приготовились к штурму. Сильным ударом один из гестаповцев вышиб дверь и ворвался в дом. Тут же грянули выстрелы, оба немца повалились на крыльцо – стреляли сразу с нескольких сторон. Вилли понял – засада. Он бросился назад, но далеко убежать не успел – Мишка прыгнул на него сзади и повалил на снег. Сцепившись, они покатились по двору.

Выстрелы стихли, на крыльцо выскочили подпольщики. Миронов первым подбежал к Крауху и точным ударом оглушил его. Штурмбанфюрер перестал сопротивляться и обмяк. Михаил с трудом поднялся, держась за бок, на шинели быстро расплывалось красное пятно. Краух успел-таки выстрелить…

– Ты ранен? – взволнованно спросил Алексей.

– Нет, скорее, убит, – чуть слышно прошептал Мишка.

Он побледнел и стал медленно оседать на снег, Миронов подхватил его под руки.

– Держись, сейчас я тебе помогу…

– Слишком поздно, – прошептал синими губами Михаил, – передай отцу, что я не предатель…

Глаза его закатились, и он бессильно повис на руках у Миронова.

– Мишка, не умирай! – отчаянно крикнул Алексей.

– Рана смертельная, ты ему ничем не поможешь, – сказал подошедший Ян Петерсен.

Алексей опустил тело друга на снег. Мишка лежал, закрыв глаза. Казалось, что он спит, но из-под шинели по мерзлой земле растекалась струйка крови.

– Ведите пленного в дом, – приказал Петерсен.

Подпольщики помогли Крауху подняться и втащили внутрь. В комнате его посадили на стул, налили немного водки и заставили выпить. Штурмбанфюрер, видимо, еще не до конца пришел в себя – со страхом переводил взгляд с одного подпольщика на другого. Но вскоре взгляд его стал тверже, и он сказал:

– Поздравляю, вы ловко подстроили мне ловушку.

– Вы хотели видеть подпольщиков, господин Краух, – ухмыльнулся Петерсен, – вот они, перед вами. Согласитесь, вы проиграли…

Вильгельм мрачно кивнул.

– Что со мной будет?

– У меня к вам деловое предложение, – ответил Петерсен. – Вы говорите, какой шлюз будет взорван, а я обещаю сохранить вам жизнь. Хотя сделать это, честно скажу, будет весьма непросто – товарищ Сталин приказал расстреливать всех гестаповцев на месте, даже тех, кто добровольно сдался в плен. А вас мы захватили с оружием в руках… Итак, я задам вопрос. Если вы ответите правильно, то я сохраню вам жизнь, нет – расстрел на месте. Понятно?

Краух снова кивнул.

– Какой шлюз будет взорван?

– Это абсолютно секретная информация, даже мой начальник, бригаденфюрер фон Вернер, не знает. Что уж говорить обо мне… Единственное, что я могу сказать, – нам приказали отступать по Ленинградскому шоссе и ни в коем случае не по Волоколамскому! Думаю, это как-то связано с затоплением города…

– Ладно, теперь другой вопрос – когда произойдет взрыв?

– Скорее всего, когда ваши войска уже будут в городе.

– Это вполне ожидаемо. Ничего нового вы, господин Краух, мне не сказали… Кстати, как и кем будет доставлен приказ о взрыве?

– Обычным офицером связи. На телефон фон Грот не надеется, скорее всего, к этому времени его уже отключат. Это все, что я могу сообщить, поверьте.

– Ладно, Вилли, сохраню вам жизнь, как и обещал… Хотя, честно сказать, шлепнул бы с большим удовольствием.

Краух заерзал на стуле.

– Заприте его в подполе, чтобы не убежал, – приказал Петерсен.

Штурмбанфюрера увели, в комнату вошла Нина.

– Как думаешь, он сказал правду?

– Похоже на это – нашим частям тоже приказали эвакуироваться по Ленинградке…

– Значит, восьмой шлюз, он как раз расположен возле Волоколамского шоссе, – решил Петерсен. – Удобное место – низкое, вода разольется далеко. Но надо все-таки уточнить время… Думаю, твой приятель-полковник нам поможет.

– Он мне не приятель, – обиделась Нина, – а теперь даже и не начальник. Как мы с ним свяжемся?

– В двух километрах отсюда есть железнодорожный разъезд, а в домике смотрителя – телефон. Если его еще не отключили, то мы успеем поговорить с Остерманом.

На разъезде

До домика смотрителя добрались за полчаса, он казался необитаемым. Но когда Ян постучал условным стуком в дверь, на пороге сразу появился хозяин – крепкий мужчина лет шестидесяти.

– Здравствуй, Иван Михайлович, все тихо?

– Вроде бы да, заходи скорее.

Смотритель пропустил гостей и запер дверь.

– Телефон работает? – спросил Ян.

– Да, пока действует, звони.

Петерсен подошел к черному массивному аппарату, висевшему на стене, и набрал номер. Потом передал трубку Нине. Сначала послышались длинные губки, потом раздался мужской голос, говоривший по-немецки:

– Остерман слушает!

– Карл, это я, Нина, – сказала Рихтер.

– Где ты находишься? Господи, ты знаешь, что тебя разыскивает гестапо? Ко мне уже сегодня приходили из управления и расспрашивали о тебе…

– Я в гостях у своего мужа, и он очень хочет поговорить с тобой. Но сначала убедись, что нас никто не подслушивает. Секретарша Марта излишне любопытна…

– Хорошо, я сейчас.

Краух вылез из-за стола, подошел к двери и тщательно запер ее на ключ. Потом вернулся к столу и снова взял телефонную трубку.

– Теперь можно говорить свободно.

– Добрый вечер, полковник, – раздался голос Яна Петерсена. – Мы выполнили свою часть нашего договора – Краух находится у нас. Теперь вам пора выполнить свою часть…

– Как Вилли оказался у вас?

– Мы пригласили его в гости и схватили. При операции, кстати, погиб ваш агент Михаил Семенов.

– Понятно. Что вы от меня хотите?

– То же, что и раньше – когда и где взорвут шлюзы?

– А что я получу взамен? Одного Вилли мало…

– Вы сообщите своему начальству, что раскрыли заговор, в котором принимал участие штурмбанфюрер Краух. Он якобы вел двойную игру – работал и на гестапо, и на НКВД. Его завербовали еще в Польше, а потом вели до самой Москвы. Вилли, мол, имел задание – узнать план уничтожения города. Для этого он и завербовал вашу сотрудницу, Нину Рихтер. Через нее штурмбанфюрер якобы поддерживал связь с нами, подпольщиками. Так он гарантировал свою безопасность и подставлял вас. Но вы смогли разоблачить гнусного предателя, правда, арестовать не успели – он почувствовал опасность и скрылся. Во время побега Вилли застрелил своих людей – автомобиль и их тела вы найдете недалеко от Красносельского моста, мы там их оставим. Такова будет ваша версия, полковник. Она, кстати, полностью объясняет, как большевикам удалось узнать об уничтожении канала. Вы же будете вне подозрений – смело вешайте на Крауха всех собак, он не сможет оправдаться.

– Простите, кого вешать? – не понял Остерман.

– Собак, – повторил Петерсен. – Это такая русская поговорка, обозначает "валить всю вину на кого-то". Вы ведь любите русские идиомы, не так ли, Карл? Дарю вам еще одну.

– Спасибо. Ваш план логичен, но я не уверен, что мне поверят. Слишком мало доказательств…

– Попросите ваших коллег из гестапо посмотреть личный архив Вилли. Там должно быть заявление о сотрудничестве, подписанное Ниной Рихтер, а также данные наблюдения за вами. Это отчасти подтвердит ваши слова. Можете еще добавить, что вам удалось получить информацию о новой операции подпольщиков. Сегодня ночью они нападут на станцию "Москва-Товарная". Там скопилось много эшелонов, готовых к отправке в Германию, и большевики хотят отбить захваченные трофеи. Это придаст вес вашим словам и внушит доверие. Итак, когда будет взорван канал?

– Это произойдет утром 10 марта.

– В каком месте?

– В районе деревни Щукино.

– Ну что же, спасибо. До встречи, полковник, – Петерсен повесил трубку.

Потом повернулся к Нине:

– Все сходится. Это восьмой шлюз, взрыв завтра утром, надо срочно сообщить в центр, а самим готовиться к захвату. Мы не можем допустить, чтобы канал взорвали…

– Скажи, – спросила Нина, – то, что ты говорил про "Москву-Товарную", это правда?

– Да, на нее действительно нападут этой ночью. Но это отвлекающий маневр, чтобы фашисты бросили туда все силы, тогда нам будет легче провести операцию по захвату шлюза…

– Но ведь ваши бойцы попадут в засаду?

– Ребята знают, на что идут, – отрезал Петерсен, – и ради спасения родного города готовы на все. Кроме того, у них есть четкий приказ – помешать фрицам вывезти из Москвы культурные и материальные ценности, поэтому налет на станцию необходим – там действительно находится много вагонов с наворованным. И не только картины из Третьяковки и других музеев, но и станки, материалы, оборудование… Без этого мы не сможем запустить заводы и восстановить метро.

– Какой ты стал жестокий, Ян, – сказала Нина, – раньше таким не был…

– Все мы стали другими, – согласно кивнул Петерсен, – и причина тому – война. Ты, кстати, сейчас тоже не похожа на ту женщину, которую я когда-то называл своей женой…

Нина опустила глаза и промолчала. Через минуту подпольщики покинули дом смотрителя и направились обратно в поселок.

Москва

10 марта 1942 года

Волоколамское шоссе, шлюз N8

Эрих Хоппер зябко поежился: морозная стылость забиралась под шинель, не помогала даже теплая фуфайка, надетая прямо на тело. Ноги в сапогах окончательно закоченели, а уши превратились в ледышки. С неба, не переставая ни на минуту, падал и падал мокрый снег вперемешку с холодным дождем…

Эрих выругался сквозь зубы. Ему, унтершарфюреру, приходится стоять на часах, как обычному рядовому! Впрочем, шлюз охраняли офицеры СС, а младший состав поставили внизу, в оцепление. Дежурить предстояло еще долго, целый час. Хорошо, если господин оберштурмфюрер найдет людей, а то даже заменить некем – группа Георга Гельдера отправилась проверять подступы к объекту и до сих пор не вернулась. В лесу вроде бы заметили подозрительные фигуры… Хотя кого сейчас можно увидеть – ночь, липкий снег с дождем. В темноте что угодно померещится, особенно со страху!

Хоппер еще раз прошелся по площадке перед входом в шлюз. Залезть бы внутрь, хотя бы минут на десять, спрятаться от проклятого холода, отогреться. Начало марта, а погода хуже не придумаешь: и под ногами, и над головой – сплошная снежная каша! Ужасный климат, ужасная страна… То ли дело дома, в родной Баварии! Сейчас там, наверное, уже тепло, зацветают сады, распустились первые цветы, которые так любит его жена… У родительского домика на краю Мюнхена зеленеет трава, а здесь теплом даже не пахнет – кажется, этим морозам не будет конца. Правильно говорят, что в России только два времени года – зима и подготовка к ней.

Слева у дороги послышалось несколько глухих взрывов. Совсем близко, подумал Хоппер, скорее всего, уничтожают подходы к шоссе, чтобы задержать советские танки. Говорят, вчера вечером русские прорвались в город и теперь стремительно движутся сюда, чтобы захватить шлюз и перерезать путь к отступлению. Если Гельдер сказал правду, то большевики уже почти полностью окружили город…

Георгу, скорее всего, можно верить – его дядя служит в комендатуре Москвы. Да и так понятно, что дела плохи: русские наступают, не дай бог, оседлают шоссе. Тогда всем конец…

Внизу на лестнице послышались торопливые шаги. Ну, наконец-то, кажется, смена! Однако вместо оберштурмфюрера на площадке показался незнакомый молодой лейтенант. Его сопровождали двое солдат.

– Часовой! – крикнул офицер, не доходя до караульной будки. – У меня пакет от генерал-губернатора фон Грота. Срочный приказ для начальника шлюза!

Лейтенант залез за пазуху и показал белый конверт. Хоппер внимательно посмотрел на него, но на всякий случай приказал:

– Подходите один, остальные пусть ждут внизу!

Лейтенант приблизился. В левой руке он держал пакет, правая была в кармане. Подойдя, офицер представился – Зигфрид Мергель, связист 148-го полка, прикомандирован к генерал-губернатору для выполнения особых поручений. Вот офицерский билет…

– Я не могу пропустить вас, господин лейтенант, – сказал Хоппер, – это особо охраняемый объект. Дождитесь, пожалуйста, начальника караула оберштурмфюрера Бранта, он скоро будет.

– Посмотрите, унтершарфюрер, – настаивал офицер, – это срочный пакет от самого генерал-губернатора! Русские танки прорвались на шоссе и через час будут здесь, мне поручено передать приказ – срочно взорвать шлюз. Промедление подобно смерти!

Хоппер взял в руки конверт, чтобы лучше рассмотреть, и склонился над печатями. Это было последнее, что он видел – лейтенант мгновенно выхватил пистолет и выстрелил в упор. Эрих Хоппер, как подкошенный, рухнул на площадку. В ту же секунду стоявшие внизу солдаты взлетели по лестнице наверх, рванули на себя дверь караульного помещения и бросили внутрь несколько гранат. Раздались глухие взрывы, потом короткие автоматные очереди.

Лейтенант Миронов достал электрический фонарик и несколько раз мигнул в темноту. Подпольщики Яна Петерсена один за другим поднялись по лестнице и скрылись в здании шлюза, еще несколько минут оттуда доносились выстрелы, потом все стихло. Теперь предстояло заблокировать шлюз и дождаться высадки десанта. Операция "Вихрь" была почти завершена…

Москва

10 марта 1942 года

Центральный аэродром

Самолет медленно выруливал на взлетную полосу. Фюрер откинулся на сиденье и посмотрел в иллюминатор. Там, за стеклом, раскинулся город, который так и не покорился ему. Не хотелось признавать своего поражения (единственного за всю войну!), но на этот раз русские действительно выиграли…

Фюрер знал – в Москве идут ожесточенные бои. Части СС получили приказ стоять насмерть, пока он не покинет город, сражения шли за каждую улицу, каждый дом. Однако кольцо вокруг центра непрерывно сжималось… С большим трудом удалось прорваться на Тушинский аэродром и подготовить несколько машин к взлету.

Москва горела. Огнеметчики поджигали все, что может гореть – таким образом надеялись задержать наступавшие советских танков. Но это мало помогало – русские упорно двигались вперед, прорываясь сквозь огонь и расплавленный свинец. Последняя надежда была на канал: если удастся его взорвать, то на город обрушатся сотни тысяч тонн ледяной воды. Они затопят улицы, и Красная Армия не сможет добить отступающие немецкие дивизии…

Гитлер представил себе, как вода заливает город, и довольно ухмыльнулся. Все-таки это победа, пусть и маленькая, но приятная. Он докажет всему миру, что непокорные столицы будут уничтожены по его воле. А что касается Москвы, то он еще вернется сюда – весной подтянет свежие дивизии и начнет новое наступление, последнее и окончательное.

Гитлер бросил прощальный взгляд в иллюминатор и отвернулся, потом приказал принести себе шнапса – у русских есть обычай – немного выпивать на дорогу, надо воспользоваться им. Да и лететь будет не так страшно… Сейчас в Варшаву, а оттуда – в Берлин, готовить новую кампанию. Гиммлер и Геринг вылетели еще вчера днем, Борман тоже, теперь ничто не мешало и ему покинуть этот город…

Самолет совершил короткий разбег и оторвался от взлетной полосы. Со всех сторон его прикрывали истребители – лучшие асы Люфтваффе сопровождали своего вождя. "Юнкерс-52" сделал разворот и взял курс на Запад, под ним сражался и истекал кровью непокоренный город.

От Советского Информбюро

Разгром немецко-фашистских войск под Москвой

К исходу 10 марта 1942 года на фронтах сложилась следующая ситуация:

а) войска генерала Потапова, оттеснив 2-ю танковую, 15-ю и 24-ю мотопехотные дивизии противника, окружили город Клин, заперев в нем вражескую группировку численностью до 15 тысяч человек;

б) войска генерала Даниленко, преследуя 5-ю, 6-ю танковые и 13-ю пехотную дивизии фашистов, вышли на рубеж юго-западнее Клина;

в) войска генерала Озерова, разгромив 1-ю танковую и 102-ю пехотную дивизии гитлеровцев, очистили от оккупантов город Солнечногорск;

г) войска генерала Шевчука, отбив контратаки 7-й, 12-й и 14-й танковых дивизий, а также частей "СС", заняли позиции западнее города Истра;

д) войска генерала Климовского, прорвав оборону 77-й, 79-й, 250-й и 257-й пехотных дивизий немцев, продвигаются южнее Наро-Фоминска;

е) войска генерала Мартова, разгромив под Тулой 8-ю и 9-ю танковые дивизии, а также полк СС "Великая Германия", развивают наступление на запад, окружая 256-ю пехотную дивизию противника;

ж) 2-й гвардейский танковый корпус генерала Орлова, уничтожив в ходе боев 1-ю танковую, 28-ю мотопехотную и 252-ю пехотную дивизии фашистов, вышел к реке Нара;

з) войска генерала Ремизова, отбрасывая на юго-запад части 10-й и 11-й танковых, а также 15-й мотопехотной дивизий гитлеровцев, заняли город Боровск.

В ходе успешного наступления частями Красной Армии освобождено свыше 500 населенных пунктов. Только в боях в районе Клина немцы потеряли более 20 тысяч солдат и офицеров, при освобождении города полностью разгромлены: 14-я и 36-я мотопехотные и 4-я танковая дивизия, а также 902-я учебная бригада. Под городом Калинином советские войска уничтожили шесть пехотных дивизий противника.

Всего с 24 февраля по 10 марта 1942 года захвачено: танков – 476, автомашин – 3908, мотоциклов – 934, орудий – 437, минометов – 203, пулеметов – 765, автоматов – 874. За этот же срок уничтожено: свыше 370 танков, более 500 автомашин, 140 орудий, 120 минометов и 200 пулеметов, а также немалое количество боеприпасов, обмундирования и прочего имущества. Подсчет трофеев продолжается.

По предварительным данным, за две недели боев немцы потеряли свыше 85 тысяч человек убитыми и ранеными и свыше 12 тысяч пленными. В ближайшее время гитлеровские войска под Москвой будут полностью окружены и уничтожены. Смерть немецким оккупантам!