Морская пена

Глава 11. Маленький невысоклик в большой политике

Поначалу Репейник и не собирался держать обещание, данное хойбам на Безымянном острове. Никакого принародного суда над Горхом и его сообщником Малиной не произошло. Более того, бывшего вождя зеленобородых, привезенного Питом в Черед-Бегас, заперли в одном из казематов крепости, неподалеку от его повелителя.

Питти не видел пользы от такого суда. «Любое шумное мероприятие, — утверждал Пит, — должно работать на тех, кто его затевает, иначе ему грош цена». Поэтому, вернувшись на корабли после памятного «официального визита», он выждал день, чтобы его охрана успела поделиться с товарищами впечатлениями от увиденного в Черед-Бегасе, и объявил общий сбор.

— Братцы! — начал он. — Во время пребывания в гостях мы получили грандиозное предложение: Объединенный Совет Трех народов протянул руку свободному народу хойбов. Они предлагают нам войти в Коалицию четвертыми. Но я, как официальный представитель власти, не имею права ничего обещать без согласия нашего губернатора и Совета островных представителей. Ну а если такое согласие будет дано?

Восторженные крики прервали выступление. Пит положил руки на перила мостика и, устремив взгляд поверх голов, продолжал:

— Так скажите мне, можем ли мы в такой ситуации сами судить преступника, причинившего горе не только нашему народу?

— Нет, не можем! — заревели «морские псы».

— Правильно! — Репейник поднял руку, требуя тишины. — Мы должны добиться от правительства согласия об объединении, и только затем утвердить кару общим судом.

Хойбы возликовали. Продолжая славить адмирала, канониры дали несколько залпов.

Однако тень бывшего Верховного консула, накрепко пристала к Питу, следуя за ним по пятам. Возвращаясь на архипелаг, эскадра встретила неизвестное судно.

На седьмой день плавания впередсмотрящий «Чертополоха» заметил корабль. Его крик: «Вымпел на горизонте, слева по борту!» подхватило несколько голосов. Пит в момент очутился на мостике. Поднеся к глазу подзорную трубу, он вдруг резко ее опустил.

— Свистать всех наверх! На горизонте военный фрегат! Идет обратным курсом, на материк.

Адмирал еще раз взглянул в трубу.

— Лево руля! Поворот восемьдесят градусов! Идем наперерез! Передать сигнал на «Зуб барракуды», остальным — прежний курс!

Отделившись от эскадры, корабли начали преследование.

Фрегат был горховского образца. Пит не понимал, откуда здесь взяться уклистам. На Эль-Бурегасе их не было, на материке тоже — оставшихся перебили морки Зруюка. Может эти из лагеря, что когда-то видел Брю? Но откуда они идут?

На флагмане подняли сигнал «Требую остановиться».

Фрегат заметил погоню и усилил парусность. Но «Чертополох», который был гораздо быстрее, уже вышел на то расстояние, с которого Пит мог достать парусник из орудий. Правда, на минуту он усомнился: уклисты ли на нем? И даже сказал об этом Пине. Принцесса-фея только фыркнула:

— Какая разница? Они ведь удирают.

Больше Пит не раздумывал, а просто открыл огонь. Залп с «Чертополоха» накрыл фрегат, срубив фок-мачту, разметав такелаж и устроив костер над палубой. Было видно, как матросы с вантов прыгают в море. Идти на абордаж не пришлось — потерявший ход корабль сдался на милость победителя. Команда сдавшегося фрегата состояла из одних уклистов. Бросив покалеченное судно догорать в море и посадив пленных в трюмы, «Чертополох» и «Зуб барракуды» вернулись назад. Выстроившись за флагманом в кильватерном строю, эскадра продолжила ход на всех парусах.

Допрашивать уклиста — все равно, что гнома просить раскошелиться. Попробовав разговорить пяток синесутанников, Репейник вспотел. Шкипер Кройг сочувственно посмотрел на адмирала и предложил:

— Чем так мучиться, не лучше ли парочку скормить акулам, а еще парочку — в студень превратить? Пускай выбирают, какая смерть им по душе. Хотя, что я говорю? Души-то у них и нету.

— Не люблю я пытки… — задумчиво произнес Питти. — Однако что-то предпринять придется… Постой-ка, а где у нас пещерные морки? Вы их часом не порешили?

— Известно где, ваша милость — в трюме, на фрегате зеленобородых. Вы же не приказывали ничего с ними делать. Мы им загон покрепче соорудили.

— А кормили хоть?

— Я пару раз спускался. Ох, и прожорливые твари!

— Значит, голодные?

— Зеленобородые их ужас как боятся, да и дух внизу такой — окочуришься.

— Похоже, это то, что нам нужно. Дайте фрегату сигнал «борт о борт».

Как бы ни были хладнокровны члены Ордена, первому же из них хватило опускания в душный зловещий трюм с сидящими на цепи голодными пещерными морками. Решив, что их собираются накормить связанным по рукам и ногам хойбом, колодообразные завыли и, гремя кандалами, рванулись к «приманке». Не выдержав откровенной угрозы скармливания, подкрепленной перехватывающей дыхание умопомрачительной вонью, уклист задергался и заверещал. Для верности трюк повторили. Следующий синесутанник, хоть и не так быстро, но тоже раскололся, когда ему показали ключ от морочьих кандалов.

Оказалось, что в океане, на северо-востоке от Бурегаса есть остров. На картах его никогда не встречалось, потому что он имел искусственное происхождение. Его создал Горх. Что-то вроде морской базы с заводиком по производству усмарила. Тайный оплот уклистов как раз и был тем местом, куда во время штурма Ласиоты подевалась часть Ордена. Уклисты оставили крепость на Осином острове, чтобы уберечь запасы волшебных составов. Пленные утверждали: в секретном месте сосредоточено такое количество усмарила, что его хватит всему Эль-Бурегасу на три года вперед. Корабли — пять фрегатов — тоже находились там. Потопленный фрегат шел, конечно же, к материку. Не дождавшись распоряжения Верховного консула об очередной отправке судна с грузом, новый глава Ордена, распорядился сам.

— Ай-яй! Мы пустили на дно полный трюм усмарила! — сожалел Питти. — Экая незадача!

Но отвлекаться на убежище уклистов Репейник не стал. Приняв озабоченный вид, он заявил:

— После с ними разберемся, нас столица ждет.

Питти торопился неспроста: он получил тревожную весточку от дельфов. Флог через своих друзей сообщал ему, что в столице происходит что-то неладное. Около трети островных представителей заявили о своем несогласии с курсом нынешнего правительства. Говорили, что Дерг и Репейник полностью прибрали к рукам усмариловый запас.

«Хорошо еще, что производство всех составов остается для хойбов тайной, — радовался Пит. — Правда, пока есть уклисты, эта тайна весьма условна. Ведь уклист — тот же хойб. А что стоит двум хойбам, пусть даже и ненавидящим друг друга, сговориться?»

Репейник даже не подозревал, насколько оказался прав. Правда, даже если бы весь Эль-Бурегас принялся за изготовление усмарила, ничего сложного сколдовать ни один житель не смог. Уклисты знали только самые простые заклинания: для создания еды, мечей, пороха, предметов обихода. Из серьезного оружия им был известен лишь «круглый огонь». Больше ничего своим подручным Горх не доверял. Но и всего перечисленного достало бы для возвращения архипелага к прежним временам.

Население слишком долго жило волшебными подачками. Полностью отказаться от зависимости оно так быстро не могло, особенно в столице. Несмотря на успехи отдельных групп, получивших кое-какие навыки, ремесла не обрели должного распространения. Земледелие, находящееся в зачаточном состоянии, не восполняло потребностей островитян. Чтобы избежать голода, правительству приходилось подкармливать граждан, выделяя на каждую душу усмариловый паек. По сути, механизм «справедливого распределения» вовсю работал, вновь позволяя хойбам не трудиться.

Но если постоянные заботы и притупившееся чувство внешней опасности позволяли Дергу забывать о Горхе и Ордене, то уклисты не спускали глаз с правительственного окружения. Орден посылал шпионов в Ласиоту и на острова. Со временем они нашли себе достаточно осведомителей, получавших в качестве платы все тот же усмарил.

Глава Ордена надеялся сыграть на противоречиях между губернатором Дергом и адмиралом, обладавшим реальной властью. Их отношения стали еще более неприязненными после того, как Репейник прибрал к рукам Совет и добился вступления хойбов в Коалицию. Произошло это сразу по возвращении Пита на архипелаг.

Островные представители, приезжавшие в столицу на очередное заседание Совета, проживали неподалеку в специальном закрытом городке. Каждому полагался отдельный домик и полное усмариловое обеспечение. Нельзя сказать, чтобы кто-то был недоволен такими условиями. Скорее наоборот, представители стремились поскорее попасть в столицу и подольше в ней задержаться.

Репейник начал обход с правой стороны единственной улицы маленького городка. На левой стороне по большей части проживали сторонники Дерга, а на правой — явные и неявные противники. Они так и называли себя: «левосторонние» и «правосторонние». Большинство правосторонних не посещало свои острова еще с прошлого сбора, на котором делили очередной расход усмарила на следующие три месяца. Судя по настроениям парламентариев, в этот раз оказалось особенно много обиженных.

Питти играл наверняка. Он знал, что делает. Адмирал заходил в гости к очередному представителю с подарками, и с порога предлагал поддержать предложение Объединенного Совета Трех народов об объединении, суля всякие выгоды. На вопросы по поводу усмарилового запаса Репейник отвечал, что обнаружил в море тайную базу уклистов, и каждый, кто согласится, получит необходимое количество усмарила. Стоящие за дверью «морские псы» одним своим видом сулили строптивым неясное будущее.

Пит три недели отсутствовал на материке. Он, правда, присылал курьера с просьбой не беспокоиться и с туманными объяснениями по поводу возникших «мелких» проблем, но Олли начал подозревать неладное. Обычно Репейник говорил, что все в порядке, когда в порядке ничего не было.

Через несколько дней Питти появился сам. Вид у капитана «Чертополоха» был измотанный. От него пахло морем и порохом. Войдя во двор Уткинсов, Репейник сел на скамейку.

— А нет ли чего глотку промочить?

Виндибур вернулся с двумя пивными кружками. Питти пил жадными глотками, капая на подбородок и грудь.

— На острове Длинноухих местные напали на рабуц, — вдруг сказал он, переведя дух.

— Ничего себе! — изумился Олли. — Там же гномы были. А что случилось?

— Провокация. Я уже доподлинно знаю.

Рабуц на острове Длинноухих не занимался выращиванием овощей. Гномы-рудознатцы нашли здесь железо и обучали хойбов премудростям кузнечного дела. Кроме того, все желающие из числа местных и соседей — племени «рыжих попугаев», могли изучить гончарное ремесло.

Олли схватился за голову:

— Ай-яй! А в Совете уже знают?

— Никто пока не знает. Да и не нужно. Сначала сами разберемся. Вернее, я начал уже.

У Репейника тоже хватало осведомителей на островах. С такой репутацией и возможностями, как у него, это было не трудно. Адмирал сразу узнавал последние новости, если они пересекались с его интересами. Его же интерес был во всем, что касалось укрепления власти и усмарила.

Первое, что сделал Пит, узнав о разгроме рабуца — закрыл все волшебные переходы, оставив только личную дверь на «Чертополохе». Затем отослал шкипера Кройга на Безымянный остров, где теперь находилась морская база Коалиции. Все корабли получили приказ выйти в море и контролировать прибрежные воды. Репейник был категоричен: «Ни одно судно не должно достичь материка! Всех на дно!»

Олли всегда поражался свойству друга принимать молниеносные решения, особенно не терзаясь наличием неприятных последствий или возможных кривотолков. У самого Виндибура так не всегда получалось, вероятно, потому, что он всегда начинал прикидывать: «А что, если?»

«Твоя рассудительность тебе же и мешает, — часто упрекал его Пит. — Ты что, всегда собираешься выбирать между собственной жизнью и тем, что кто-то, что-то о тебе подумает? Смешно!» Чаще всего Репейник оказывался прав. Непонятно почему, но судьба прощала ему многие прегрешения.

В этот раз Пит принял самые жесткие меры. На рассвете «Чертополох» и «Зуб барракуды» подошли к берегу и ударили из всех орудий по лагерю бунтовщиков. Вдобавок чародей-флибустьер запустил смерч такой силы, что после него остров стал похож на плешивую голову. Через час после начала «обработки» «длинноухие» с поднятыми руками выбегали из остатков прибрежных зарослей, крича, что выдадут и зачинщиков и уклистов, всех до одного.

— Уклистов я пустил на прокорм пещерным моркам, — преспокойно рассказывал Пит, — а бунтовщиков под конвоем отправил восстанавливать рабуц.

Олли смотрел на друга округлившимися глазами.

— А что, — продолжал тот, — эти пещерные — славные ребята, кого хочешь разговорят. А копают как!

— А что Дерг? — с трудом переваривая сказанное, спросил Виндибур.

— Говорил в Совете, что я несколько переусердствовал, но поступил правильно. В общем, сделал хорошую мину при плохой игре. А игра-то его.

— Допустим, — Олли нахмурился. — Но ты разве не понимаешь, что действительно перестарался?

— Только не читай мне мораль, — отмахнулся Пит. — На мне уже много всего… И мне надоели вражьи поползновения за спиной. Мы с тобой такое дело затеяли! Если надо, то я и Дерга моркам скормлю.

Глаза Репейника сразу стали очень жесткими. Олли смотрел на друга и думал: «Добрый, старый Пит, ты ли это?»

Вскоре Репейник обратился к Совету Коалиции с просьбой отдать хойбам Горха. Совет возражать не стал: все равно никто не знал, что делать с пленником. Клейт вождь скотоводов сказал: «Будет справедливо, если он ответит за свои преступления перед своим народом». Все согласились.

Забирать Горха Пит собирался после своего очередного выступления перед островными представителями. Он хотел во всеуслышанье объявить о «подарке», преподнесенном адмиралом народу Эль-Бурегаса. «Это должно произвести настоящий фурор», — думал Репейник и потирал руки.

Плененного мага адмирал планировал поместить на острове, где недавно его эскадра обнаружила базу уклистов. Только Питу не давала покоя мысль, что он осмотрел остров и его укрепления весьма поверхностно. В прошлый раз «морские псы», вылавливая прячущихся уклистов, нашли усмариловый склад. Хранилище занимало пространство под одной из башен замка. Других подобных помещений обнаружить не удалось. «Не может быть, — думал Пит, — чтобы Горх и его прихвостни не припрятали чего-нибудь еще. Нужно хорошенько поискать».

В замке все осталось так, как бросили. Беспорядок, устроенный «морскими псами», Пит велел ликвидировать. Сам же с Пугаем на плече отправился обходить пустующие залы. Репейника упорно не покидало ощущение, что в прошлый раз он что-то пропустил.

В одной из комнат, проходя мимо камина, Пит задержался. Его внимание привлекла картина. На ней изображалась сцена посвящения в уклисты. Магистр Ордена вручал коленопреклоненным синесутанникам мечи.

— Ишь ты, как настоящие прямо! — удивился невысоклик.

Пугай, копавшийся у себя под крылом, поднял голову.

— Хор-роший уклист — мертвый уклист!

— Так-то оно так, — согласился с птицей Пит, — но дело у них было поставлено.

Адмирал собрался проследовать в следующий зал, но вдруг остановился. Возвратясь к камину, Репейник опять уставился на картину.

— Мазня! — брякнул Пугай.

— Да ладно тебе, знаток! Тут что-то не так. Я еще подумал… Ага, вот.

До Пита наконец дошло. Одна из кистей на поясе у главного уклиста не была нарисована. Питти подошел и потянул. Из полотна со скрипом вытянулась веревка. В тот же момент камин повернулся и с грохотом съехал в сторону, открыв потайной ход. Попугай прокомментировал:

— Свистать всех навер-рх!

На шум прибежало несколько матросов. Обнажив клинки, хойбы полезли вниз. Подземелье занимало почти все пространство под замком.

— Так я и знал! — торжествовал Репейник. — Тут не только усмариловый склад и заводик, но и подземная гавань. Ага, а вот и знаменитые подводные корабли! Большая удача! Не успели уклисты сюда вернуться. Мы их тогда всех отловили. Или не всех?

Репейник схватился за пистолет, заметив мелькнувшую тень:

— Там кто-то есть. Взять его!

Вскоре «морские псы» выволокли из-за бочек и ящиков хойба-мальчишку. Он испуганно хлопал глазами и дрожал.

— Что-то не похож на уклиста, — сказал один из матросов. — Ты кто такой?

Выяснилось, что паренек — сын рыбака, работавшего на синесутанников. Родителей забрало море, а парня с сестренкой подобрали уклисты. Его обязанностью стало кормить соможабых чудищ, таскавших подводные корабли — нырбусы. Может, он когда-нибудь и сам стал бы членом ордена, но «морские псы» и их адмирал напрочь лишили его этой перспективы.

Молодого хойба звали Крун. Он был не слишком словоохотлив, но показал еще один ход в кладовые уклистов. Репейник велел отвести мальчишку на корабль. «Для начала накормите его. Думаю, через пару дней он отойдет и выбросит из башки всю эту уклистическую дурь. Пусть расскажет, что знает, про соможабых и про подводные корабли».

Укрепленная база была действительно хороша. Уклисты продумали все до мелочей: подходы с моря, расположение береговых батарей, устройство усмарилового завода под замком. Сам замок, после того как в нем прибрались, стал гораздо уютнее. Репейник довольно прохаживался по крепостным стенам и смотрел на закатное солнце, медленно опускающееся в океан. «По-моему, местечко что надо. Как раз на полпути от материка до архипелага. Надо сообщить Кройгу, пусть отправит с Безымянного острова еще пару кораблей. Хорошо бы и гномов-мастеровых: работы много, оружие нужно, да и усмариловый завод запустить надо. А Горха я тоже сюда определю. Завтра же отправлюсь в Ласиоту — пора показать этим индюкам с островов, кто в доме хозяин!»

Загробный Брю исправно навещал заточенного в крепости Мазлуса Горха. Там же, в смежном отсеке, отделенном от камеры Горха решеткой, находился Малина. По сравнению с соседом, бывший вождь зеленобородых существовал очень даже сносно. Голодом его не морили, выводили на прогулки. Со временем, он научился лепить посуду из глины.

— Ишь ты, скорпена придушенная! — недоверчиво рассматривал поделки Брю. — Так, глядишь, заказы пойдут, и этот отравитель разбогатеет, анемон ему в глаз!

Как правило, посещением Малины паромщик обход заканчивал, а начинал его с Горха. Повиснув незаметно где-то под потолком, он в течение часа-двух не спускал глаз с бывшего Верховного консула. Но как не пытался призрак уловить хоть какое-нибудь видимое изменение в поведении «заторможенного», ничего не удавалось.

«Сколько можно караулить? Что же твой учитель, трап ему под ноги, не превратит их в каких-нибудь устриц, да и дело с концом?» — спрашивал Мурса Брю. На что тот, сам, видимо, устав от тянучки, два раза разводил руками, а на третий предположил:

— Скорей всего, в замедленном состоянии такое невозможно.

— Ну вот, табань помалу. А раньше-то он, что себе думал?

Мурс вздохнул и, прежде чем обернуться по обыкновению голубем и улететь, сказал:

— Он считает, что скоро наступит время исполнить поручение. Ты знаешь его, но пока приказа не поступало.

— Да, дела… — Брю попытался поморщиться. — И сколько ждать?

Но Мурса уже не было.

Однако усопший давно привык к тому, что изменчивый мир все время подсовывает ребусы. «Может, и передумает, фордевинд ему в парус, — решил он, имея в виду Кронлерона, — а я, все-таки, покараулю».

Поручение Кронлерона состояло в том, чтобы найти старинный свиток, который маг вместе с картой и «ключиком» от тайной пещеры спрятал много лет назад, запечатав специальным заклинанием. Заклятье должно было помочь обрести реликвии их истинному владельцу. С картой и ключом-статуэткой так и случилось, а вот со свитком вышла непредвиденная накладка.

Насколько Брю запомнил из объяснений мага, это было завещание некого невысоклика, который умолял жителей Расшира не терять бдительности и предупреждал, что Черный Враг, наученный ошибкой пренебрежения Малым, будет искушать их и нанесет удар…

Что за удар, и что такое «Малое», раньше паромщик не понимал. Теперь вся цепочка выстраивалась. Ну, чем Горх не воплощение Врага, а усмарил не искушение? Вон как эта самая магия пожрала души целого народа, пропитав отравой мозги хойбов. А он, Брю Квакл, по сути, вложил ее в руки хойбилонской детворы! Позор и петля на рее, затяни ее упырь! Получается, для черных дел сначала Кронлерона использовали, а затем его. А может, и Дерга тоже? Ну и компашка!

Брю считал, что тревожить своих друзей предположениями — свинство, а потому теребил Мурса. Больше всего покойному паромщику хотелось разузнать, как старый клочок пергамента сможет помочь Олли.

Горха перевозили на архипелаг через тайный переход, соединяющий Черед-Бегас с адмиральской каютой на «Чертополохе». Отряд возглавлял Олли, за ним следовали Пит, Болто и Рыжий Эрл с пограничниками. Виндибур очень беспокоился, что волшебный переход, придуманный Кронлероном, может отрицательно отреагировать на присутствие Горха. Но переход вел себя как обычно.

Капитанская каюта «Чертополоха» еле вместила такое количество народа. Пока входили последние, первым пришлось выбираться на палубу. Хойбы-матросы поразились внезапному появлению на судне жителей материка. Когда же они увидели, кого те притащили с собой, оторопели. Почти все попятились к бортам.

— Что, страшно вам? — подтрунивал Пит. — А вашему адмиралу — нет. Верховный консул обезврежен. Он не причинит больше зла.

— Не слишком ли самонадеянно, Питти? — Олли покоробил хвастливо-покровительственный тон, которым Репейник общался со своей командой.

— С ними только так и надо, — Репейник поправил пистолеты. — А то еще возомнят о себе.

— Олли, а может Питти прав? — осторожничал Хрюкл. — Кто знает, что у них на уме? Они ведь только чуть-чуть на нас похожи.

Олли пожал плечами:

— А люди, а гномы? Разве они сильно на нас похожи?

Болто неопределенно вздохнул:

— Но мы их знаем…

Виндибур по привычке оглядел морскую даль, словно из-за горизонта могло возникнуть нечто, дающее ответ на вопросы: «С какой стати с ним происходит то, что происходит? И почему его никак не покидает ощущение ложного выбора, как будто судьба подсовывает вовсе не то, к чему готовилась с самого начала.»

Морская даль ничего не ответила. Ветер бил в лицо, наполняя легкие соленым теплом. С палубы совсем не хотелось уходить. «Давненько я не стоял вот так, один на один с океаном, — подумал Олли. — С горами говорить отчего-то труднее».

Губернатор Дерг не знал, как реагировать на последние события. И народ, и большая часть островных представителей приветствовала проведение публичного суда в Ласиоте.

— Эти чародеи-невысоклики у меня в печенках сидят, — говорил он своим приближенным. — То вынудили нас вступить в Коалицию, то теперь тащат в столицу Горха, чтобы показать, какие они непобедимые. Клянусь, если бы появилась возможность сбить спесь с нашего адмирала — я бы за ценой не постоял.

— Так в чем же дело, уважаемый губернатор? — вдруг выступил вперед хойб из свиты.

Дерг окинул говорящего удивленным взглядом. Это был один из его посланцев, вернувшийся накануне с материка. Делегацию отправляли в Совет Коалици по поводу устройства новых рабуцев.

— У тебя такой вид, словно ты знаешь что-то такое, чего не знаю я, — произнес губернатор, нервно барабаня пальцами по висящему на шее медальону.

Говорившего звали Труйс. Он почтительно поклонился.

— Меня только попросили кое-что передать…

На самом деле подчиненный врал. Он давно искал возможности заговорить. Дерг махнул рукой, приказав остальному окружению удалиться. Оставшись наедине, Труйс рассказал, что ему удалось переговорить с бывшим вождем зеленобородых — Малиной.

— Его больше не держат взаперти. Он лепит из глины посуду, сидя в сарайчике около крепостных ворот. Надо сказать, бывший вождь весьма преуспел в своем ремесле.

Дерг потеребил седую бороду.

— Что ж, похвально, похвально… Но ты ведь не это хотел мне сообщить?

— О его освобождении хлопотал некто Грейзмогл — посланник Магистра гномов.

В глазах Дерга вспыхнул интерес.

— С чего это вдруг?

— Малина гворил, что посланник сильно недолюбливает чародеев и хочет с ними за что-то расквитаться.

После этих слов Труйса бывший предводитель повстанцев так и впился в него взглядом.

— Дальше.

— Малина знает как «разморозить» Горха.

Губернатор резко повернулся спиной к собеседнику, сделал несколько шагов и снова подошел к нему вплотную.

— Думаю, ты можешь рассчитывать на высокий пост… в будущем. — Дерг намеренно сделал ударение на последнем слове, — …будущем правительстве.

На площади перед Ласиотским портом с самого утра толпились зеваки. Слух о том, что в этот день состоится суд над ненавистным Верховным консулом, облетел все острова. Лодки и баркасы прибывали со всех сторон, заполоняя пристань. Любопытство пересиливало почти мистический страх перед бывшим Правителем. На пристани пестрели странные головные уборы «рыжих попугаев», изумрудные бороды «зеленобородых», грубые шкуры «скалоедов», обильные и витиеватые татуировки «синих ящериц».

Зеваки вглядывались в морскую даль, пытаясь разглядеть, не появился ли на горизонте вымпел «Чертополоха». Адмирала Репейника и Олли Громовержца ждали, благоговейно перечисляя регалии.

Но с утра так ничего и не произошло. Только к полудню на горизонте появились флаги адмиральской эскадры. Пит, на всякий случай, решил дождаться Кройга с четырьмя корветами. Старый шкипер с «Чертополоха» шел к бывшей базе уклистов от берегов материка, запоздав из-за внезапно налетевшего шторма. Теперь на шести кораблях, включая «Зуб барракуды», сосредоточились две трети «морских псов» Пита. Репейник шутить не собирался. В случае чего, он готов был вновь штурмовать Ласиоту.

Не заставив себя долго ждать, на площадь въехала Пина, сопровождаемая внушительной кавалькадой. В хвосте процессии бодро трусил Солист, на котором с важным видом восседал Четырбок. Толпящиеся хойбы приветствовали принцессу-фею и министра здоровья радостными криками.

Вскоре показалась свита губернатора. Обменявшись учтивыми приветствиями, все важные персоны расположились на специально приготовленном помосте в центре площади. Все пространство вокруг кишело любопытными хойбами, ожидающими развития событий с трепетом завороженного удавом кролика.

Внезапный порыв ветра принес запах дождя. Олли поднял глаза к небу. Разорванные облака плыли над морем, а у горизонта едва заметной серой полоской скапливались тучи. Репейник перехватил взгляд друга и обратился к Дергу.

— Если ветер не изменится, жди хорошего ливня. Думаю, пора начинать. Слово за вами, господин губернатор. Прикажете привести подсудимого?

Дерг внимательно посмотрел на Пита и сдержанно, но уверенно кивнул.

Когда у трапа появились люди, несущие на носилках бывшего правителя, по площади пронесся вздох ужаса. Эта высокая обездвиженная фигура, этот профиль были слишком узнаваемы. Горха поставили на возвышении у столба, привязав веревкой, чтобы не упал. Мазлус напоминал манекен. Безжизненные и бессмысленные глаза, не мигая, смотрели в точку, прямо перед собой.

— Статуя, да и только, — задумчиво обронил Дерг, поднимаясь на ноги. Его длинные седые волосы и бороду трепал ветер.

Бывший вождь «синих ящериц» выбросил руку вперед.

— Вот!

Выдержав паузу, он продолжил:

— Вот тот, кого все вы боялись несколько сотен лет. Тот, кто заставил наш народ забыть ремесла и поклоняться лишь одному богу — усмарилу. Теперь он перед вами, беспомощен и нестрашен, словно акула с выдранными зубами. Это заслуга наших друзей с материка, чьим народам он тоже причинил немало бед. В первую очередь Олли Громовержца и нашего доблестного адмирала. С их помощью Совет Коалиции принял мудрое и благородное решение — передать Горха в наши руки для справедливого суда.

С этими словами площадь огласилась ликующими криками.

— Смерть ему! Смерть! В студень его!

— Ну вот, — шепнул Олли Рыжий Эрл, — теперь начнут перебирать способы и орать до вечера. А нам надо поспешить. Да и не нравится мне что-то славословие этого поборника «справедливого распределения». Новый правитель сам не прочь усмарильчиком разжиться.

Выкрики из толпы становились все настойчивей. Посовещавшись, стороны решили дать слово желающим.

— Пусть выскажутся, — согласился Виндибур, снова глянув на небо. Тучи пока раздумывали, куда им податься.

Тем временем народные обвинители, оценив всю беспомощность положения бывшего правителя, припоминали ему все новые и новые злодеяния и требовали от представителей Коалиции и Дерга всевозможных казней.

— Ну и дела, — качал головой Репейник, — хоть записывай! Никогда не думал, что на свете так много всяких способов.

Олли не ответил. Он уже собирался привстать, пристально наблюдая за толпой. Кое-что приковало его внимание. Долговязый хойб, в одеждах губернаторской свиты, упорно пробирался к помосту, вытаскивая меч. К тому месту, где стоял столб с Горхом.

Олли вскочил на ноги и устремился наперерез. Ему подумалось, что переодетый уклист-смертник захочет зарубить бывшего Верховного консула. Но помня, что Горх считается вечным, невысоклик эту мысль отбросил и стал лихорадочно выискивать глазами возможных сообщников-похитителей.

Собразив, что так взволновало Олли, на ногах оказался Пит. Резкий свист метнулся над площадью. На призыв адмирала бросились «морские псы». Сам Репейник рванулся вперед и стал между Горхом и нападавшим.

Но вместо того, чтобы разить мечом, хойб, подбежав как можно ближе, остановился и что-то крикнул. К своему ужасу Олли понял: тот выкрикивает какое-то черноусмариловое заклинание. Такие колдовские чары считались самыми серьезными и сильными. Виндибур думал, что знает все. Оказалось — нет. Единственное, чем он мог попытаться исправить положение, так это начать произносить слова мурсовского заклятия для испарения, недавно переданного ему старым Брю. Выкрикивая срывающимся от волнения голосом первые фразы, невысоклик чуть не поперхнулся: Мазлус Горх моргнул и скосил глаза в его сторону.

Зеваки на площади в страхе попятились. Затем толпа ринулась вспять.

— Заткните ему рот! — заорал Репейник подоспевшим матросам, жестко заламывающим предателю руки. Не дожидаясь исполнения, Пит снес Труйсу голову. Хойб хрипло хрюкнул на полуслове, и его голова отчетливо стукнулась о ступени помоста.

В этот момент над площадью все еще звучал голос Олли. Дерг сидел весь белый, до боли сжимая свой медальон, напряженно глядя на бывшего Верховного консула.

Происходящее с Горхом проняло даже Четырбока. Мазлус дергался как ярмарочный паяц, одновременно вибрируя каждым мускулом тела. Пины, вместе с фрейлинами, и след простыл, а Рыжий Эрл словно оцепенел: зрелище было наижутчайшее. Горх сначала позеленел, потом покрылся огненными прожилками, а из ушей у него повалил густой серый дым.

— Он сейчас взорвется как вулкан! — крикнул Болто, прячась за Эрла.

Но вместо этого колдун стал с шипением исчезать, начиная с ног. Брызжа искрами, как фейерверк, он становился все меньше и меньше, пока одна голова с выпученными как у жабы глазами не завертелась вокруг столба. Вдруг этот «обмылок» Верховного консула взвился ракетой в поглощаемое тучами небо и исчез там, оставив едкий дымный след над площадью. Над головами потрясенных зрителей раздался умопомрачительный удар грома. Ласиоту накрыл ливень.

Резкий свист в небе и раскат грома прервали беседу двух духов. Брю и Мурс удивленно переглянулись. Они только что возникли в пещере на Безымянном острове, просочившись сквозь каменные стены грота. Разговор шел о последнем заклинании Кронлерона. Мурс начинал беспокоиться:

— Учитель отчего-то все тянет, словно ставит эксперимент: выпутается Горх или нет. С этим надо покончить. Ведь если Мазлус вырвется из сетей замедляющего заклинания, он сможет встретиться не только с Кронлероном, но и с тем самым Черным врагом, о котором предупреждал тот, чье имя утеряно. На его завещании Учитель написал свое последнее, самое главное заклинание. Заклинание, которое уничтожает саму усмариловую магию и все, сотворенное с ее помощью. А вот еще кое-что. Смотри…

Мурс отлетел в дальний угол пещеры и начал тихонько дуть. Стена под дыханием призрака стала понемногу светиться. Еще чуть-чуть, и в ней ярко засияло вмурованное кольцо. Оно горело внутренним светом, освещая каменные своды пещеры. Причудливые тени удивительным образом стали складываться в знаки и буквы. «Читающие эти строки, помните: от бдительности вашей зависят судьбы этого мира. Не обольщайтесь могуществом, дарованным Черным Врагом!» — прочитал Брю.

— Это строки из «завещания», — сказал Мурс, медленно растворяясь в темноте каменных сводов. — Вот только где оно — непонятно. Учитель спрятал его вместе с картой. Колечко тоже хотел спрятать, да только вытащить из стены не смог, как не пытался.

— Видно, не ему оно предназначалось, — бросил паромщик в пустоту, где только что исчез призрак Мурса, — не будь я покойный Брю Квакл!