Мор

Глава 4

Грохот, откуда он? И тут до меня доходит. Это же машины. Притом тяжёлые. Звук кажется грохотом потому, что он отражается от домов.

– Валим, – тут же толкаю Лену в сторону ближайшего подъезда.

Едва мы успели спрятаться, как приближающийся рокот двигателей показался в просвете двери. Я наблюдал в щель.

Военные двигались плотным строем, не спеша. Пулемётчики лениво водили стволами, но практически все сектора были под наблюдением. Высунуться сейчас было сродни самоубийству. Они просто разбираться даже не станут. Доказывай потом, что ты гражданский, иммунный и всё такое. Да я бы сам пальнул.

Колонна была очень большая, по крайней мере, мне так показалось. Она тащилась мимо нас чуть ли не полчаса. Я даже не сразу понял, что они проехали и больше не слышно рёва дизелей. Точнее, слышно, но уже не так. И кое-что ещё пропало с радара. Кое-что такое, к чему я уже привык. И мне всё никак не удавалось понять, что именно.

– Не стреляют больше, – тихо прошептала Лена, но звук всё равно показался громким. – И машин больше не слышно.

– Значит, всё, абзац, – я наконец понял, что ещё изменилось, Лена уже подсказала. – Тут одно из двух, – продолжил я отвечать, – или всех убили, или больше не могут сдерживать.

– Даже не знаю, что лучше, – вздохнула та и прижала колени к подбородку. – Мне страшно, и я устала.

– Нужно подъезд осмотреть, поднимай зад, – не стал я церемониться. – Тут скорее всего второй вариант, и если всё именно так, как я бы сделал сам, то скоро начнётся бомбардировка.

– Ты что, думаешь, они Москву взорвут? – с испуганными глазами спросила она.

– Всё зависит от ситуации, – ответил я и убрал автомат за спину, у ПМ-а теперь достаточно боеприпаса. – Если всё то, что мы видели, только в Москве, то да. Проще похоронить город, чем всю страну.

– А где же будет столица? – удивлённо уставилась на меня Лена.

– Да хоть в Питере, городов, что ли, мало? – усмехнулся я. – Но дело не в этом.

– А в чём?

– В том, что если такое происходит по всем крупным городам, – продолжил я. – То нам ничего не угрожает, ну, кроме зомби, конечно.

– Думаешь, теперь так будет всегда? – грустно спросила она.

– Думаю, что да, – кивнул я. – А твои родные где?

Мы уже осмотрели подъезд. Выход на чердак имелся, так что в случае чего свалить успеем. Забрались на пятый этаж и заняли одну из квартир. Все двери, снизу до верху, мы закрыли, даже если кто-то скоблить начнёт или открыть попытается, услышим. Москва, блин, а тишина, как у меня в Лашме.

С тактической точки зрения может быть моё положение и невыгодное, но это как посмотреть. Пространство узкое, больше троих точно не пройдёт. Моя точка выше и просматривается лучше. Патронов тоже пока хватает. Зато если шухер начнётся, услышу заранее. Можно и свалить даже успеть.

Подъездная дверь на доводчике, нужно ещё понимать, что там ручка, что дверь на себя тянуть нужно. А где этим тупоголовым, да ещё и слепым. Наша дверь тоже на замке, просто так и не войдёшь.

Лена готовила еду. Мы не стали долго заморачиваться и разожгли огонь на балконе. Других вариантов всё равно не было. Ни света, ни газа, ни воды. Хорошо, что москвичи воду питьевую всегда впрок запасают.

– Нет у меня родных, – грустно сказала та. – Мать в прошлом году похоронила, отец алкаш, я его и не видела никогда. Всю жизнь в коммуналке прожили. Одна комната, без кухни, да душ с туалетом два на два. Продала я комнату да Москву покорять поехала. В нашем городе только коров доить и на пилораме водку пить.

– Понятно, коренная, значит, – пошутил я.

– Иди в жопу, – надула губы Лена. – Я ему тут душу раскрываю, а он…

– Ты лучше готовь там давай, с душой, – не стал извиняться я. – Жрать охота.

Ужинали разогретыми макаронами, которые нашли в не работающем холодильнике. Лена сделала пережарку с колбасой, кинула туда макароны и сейчас помешивала эту вкуснотень.

Лена наложила себе в тарелку, а я забрал себе сковороду.

– Еда настоящих мужчин: жир под майонезом, – с этими словами я щедро сдобрил еду мазиком и, нещадно карябая вилкой по тефлону, стал закидывать её в себя.

Затем мы закрыли балкон и ушли в комнату с одним окном. Лена улеглась на диван и сразу уснула. Я же решил посмотреть немного в окно.

Тишина, темень, где-то далеко, в городе, небо подсвечивается пожаром. Тушить некому, может так разгореться, что мама не горюй. А может и утихнет к утру. Что происходит во дворе, непонятно. Светить фонарём не хочется, мало ли, вдруг они всё-таки умеют видеть.

Ну а раз понтов от меня сейчас нет, нужно тоже на горшок и в люлю. Матрас и подушка с одеялом уже были разложены на полу. Я скинул кроссовки и прямо в одежде завалился спать. Автомат я положил рядом, чтобы только руку протянуть.

Наутро я жевал бутерброды, запивая их чаем. Дым с нашего балкона можно было заметить за километр. Но примерно так же сейчас выглядела и остальная часть Москвы. Только дым от пожаров там читался более явно. Мы-то что, чайник вскипятить, и все дела.

Прикончив завтрак, я отнёс посуду в раковину. И, смахнув крошки со стола, разложил карту, которая обнаружилась-таки на заправке. Отыскал наше местоположение, поставил отметку, где находится ящик с боезапасом, и принялся прикидывать маршрут.

Покончив со всеми делами, отправились на улицу. Подъезд оказался пустым, никто ночью в него не вошёл и из квартир не вышел. Но вот во дворе наблюдалась уже совсем другая картина.

Мертвецы стояли то здесь, то там, рассеянные по территории. Лена врезалась мне в спину и ойкнула, когда я резко остановился в тамбуре перед дверью.

– Тихо! – шикнул я на неё и аккуратно выглянул наружу.

Бомжи стояли и раскачивались, как деревья на ветру. Посторонних звуков не было, и казалось, что всё вокруг нереально. Пройти мимо просто так не представлялось возможным, стрельбу поднимать тоже не очень хотелось. Вот только другого выбора всё равно нет.

– Лен, придётся тебе учиться стрелять сразу на людях, – немного подумав, шёпотом произнёс я. – Одному мне не справиться.

– Я попробую, – серьезно заявила она. – Говори, что нужно делать.

– Тут всё просто, – принялся объяснять я. – Вот пистолет, вот так вынимать обойму, потом вставляешь патронами сюда, вот это тянешь, и готово.

– Я поняла, – кивнула Лена.

– Слушай внимательно, – продолжил наставлять я. – Стреляешь только в крайнем случае. Только если видишь, что я не успеваю.

– Хорошо, – снова кивнула она.

Я внимательно посмотрел на неё. Вроде не прикалывается, действительно поняла.

– Ладно, погнали, – сказал я и приоткрыл подъездную дверь.

Автомат в режим одиночных, и вперёд. Первого хлопнул сразу у палисадника, в нескольких метрах ещё двое. Здесь уже потратил три пули. Мёртвые вокруг начали оживать. Какой-никакой, а шум мы всё равно производили. Пока прошли вдоль дома, я пристрелил ещё троих. Лена всё это время шла за мной молча, пистолет дрожал у неё в руках. Но лишнего шума она уже не производила.

Завернули за угол, здесь стоят ещё трое. Прицеливаюсь, хлоп, хлоп, один минус. Оставшаяся парочка берёт разбег, перевожу автомат в режим очереди и короткими, по три патрона, укладываю обоих. Сзади прогремел Макаров, оборачиваюсь на выстрел и вижу ещё одного, бежит на нас. Навожу на него прицел, но пока не убиваю.

– Давай, Лена, вали утырка! – с азартом в голосе говорю я. – Не бойся, это уже не человек.

Матрёшка сжала губы так, что осталась одна тонкая полосочка, вся сморщилась и начала отворачивать лицо.

– На цель смотри, дура, – не выдержал я.

Бах, бах, бах, – три выстрела, один в грудь, куда остальные, не знаю. Мертвец как бежал, так и бежит, до нас буквально три метра. Быстро жму на курок, успокаивая тварь.

Из подворотен начинают вылезать дополнительные фраги. Выбежав на открытое пространство, они начали водить оскалёнными рожами. Но больше громких звуков мы не производили.

Меняю магазин и продолжаю очищать проход к дороге. Хлоп, хлоп, хлоп, какой шустрый попался. Не просто по прямой бежал, решил зайцем ко мне подобраться.

Из дворов мы выбрались на большой открытый участок дороги. Теперь к нам просто так неожиданно не подобраться. Срезав очередью очередного бомжа, который выскочил вслед за нами, я осмотрелся и позволил себе расслабиться. Хотя автомат далеко убирать не стал.

– Посмотри за обстановкой, – попросил я Лену.

Она хоть и бледная, но держится молодцом. Пистолет продолжает дрожать в руках, но хотя бы не бросает его при выстреле. Я сунул руку в карман горки и начал набивать полупустой магазин. Есть возможность, лучше зарядиться. Заполненный в автомат, тот, который из него, на добивку и в разгрузку.

– Всё, двигаем, – окликнул я спутницу и пошёл вперёд по многополосной широкой дороге.

– Стой, кто-то плачет, – дёрнула меня за рукав Лена спустя метров двести.

– Ты что несёшь? – спросил я. – Кто здесь может плакать-то? Да его давно сожрали бы уже.

– Нет-нет, постой, точно тебе говорю, кто-то плачет, – упрямо замотала она головой.

Я прислушался. Действительно, до ушей доносилось едва слышимое завывание. Блин, опять баба какая-то. Что же так везёт-то? Нет бы вышел какой-нибудь крутой морской котик, или русский Вася весь в пулемётных лентах. Так нет же, придётся теперь как товарищу Сухову, гарем по Москве таскать.

– Ладно, пойдём посмотрим, – сморщившись, согласился я.

Покрутив головой, я попытался сообразить, откуда идёт это завывание. Походил туда-сюда, пока не поймал направление и махнул рукой Лене. Друг за другом, в «боевом» порядке, подошли к краю дороги. Плач доносился откуда-то из двора. Арочный проход между домами увеличивал акустический эффект.

Странно, что зомби не сожрали ещё этого нытика. Я вскинул автомат и сунулся под арочный свод. Осторожно ступая, прошёл по этому коридору и заглянул во двор.

Так, бомжей нет, уже хорошо. Посреди песочницы, согнувшись, сидит женщина и рыдает, прикрыв лицо ладонями. Осмотревшись ещё раз, прикинул расстояние и наличие дополнительного выхода.

– Эй, не реви, – тихо сказал я. – Слышишь?!

Женщина задрожала и начала рыдать ещё громче.

– Твою мать, дура, – в сердцах выругался я и двинулся к ней, чтобы успокоить или попытаться как-то заткнуть. – Да тише ты, дура, сейчас зомби набегут!

Я протянул руку, чтобы дотронуться до её плеча, но тут произошло то, чего я никак не ожидал. Женщина резко подпрыгнула и, отскочив от меня метра на два, вытянула руку и стала указывать ей в мою сторону. Она раскрыла пасть, которая стала нереально огромной, и начала истошно вопить.

Я испугался так, что едва в штаны не наложил. Отпрыгнул, вскинул автомат и нажал на спуск. Очередь патронов в пять разорвала голову кричащей твари. И вот тут я услышал отклик. На зов этой бабы отозвалась сразу сотня глоток. Крик ворвался во внутренний дворик, а спустя мгновение его уже сопровождал топот ног.

– Бежим! – уже не таясь, заорал я.

И мы ломанулись через весь двор к противоположной арке. Вот только было поздно, в неё уже влетела бешеная толпа. Двигались они раза в полтора быстрее обычного. Я резко рванул в сторону и дёрнул за руку Лену, увлекая её за собой.

Мне едва удалось захлопнуть железную подъездную дверь. Удар нескольких тел о неё раздался гулом в замкнутом пространстве. Через мгновение град ударов усилился, мертвецы пытались выломать дверь. Справа послышался звон стекла и глухой удар о пол.

Мы рванули в квартиру, дверь которой была прямо. Прикинув, я решил, что из неё можно будет выскочить на другую сторону дома.

Так и получилось. Не церемонясь, я метнул в окно стул. Стекло с грохотом осыпалось. Походя схватил второй стул, пинком отправив первый в сторону.

– Давай лезь, быстро! – крикнул я, ножками сбивая остатки стёкол.

Лена быстро вскарабкалась на подоконник и вывалилась наружу, я тут же повторил её манёвр. В дверь квартиры уже начали ломиться. Но их я уже не боялся, слишком тупые. А вот те, которые не успели к началу концерта и сейчас спешили занять задние ряды, уже напрягали.

Я поднял автомат и одного за другим стал отстреливать спешащих на помощь. Но их всё равно было слишком много.

Снова бег, на этот раз недолгий – минут пять. Но дыхание сбито, руки трясутся, тошнота подкатывает к горлу. Да, нужно было спортом заниматься. Вроде и в спортзал хожу регулярно, но тренировка по армейскому рукопашному далека от спринта. Курить надо бросать, вот это сто процентов.

Я остановил наше шествие, снова набил патроны в магазин. Скинул рюкзак и высыпал ещё одну коробку в карман.

Теперь замучаюсь вечером автомат чистить. Столько стрельбы за одно только утро.

– Что это было такое? – наконец смогла отдышаться Лена, и это при том, что она каждый день по пять километров пробегает.

– Это, Лена, абзац, – уверенно заявил я. – По-русски это называется засада. Эти твари только что исполнили её на раз. Да ну нафиг! – я сам изумился от того, что только что произнёс.

– Что ты ей сделал, что она так орать начала? – как будто не услышав меня, продолжала истерить моя спутница.

– Я ничего ей не делал, ты что, не слышишь? – возмутился я. – Это была одна из них, такая же тварь. Ты что, пасть её не видела?

– Нет, так не бывает, – начала бормотать Лена. – Этого просто не может быть на самом деле.

– Понятно, – усмехнулся я и залепил ей звонкую пощёчину.

Голова Матрёшки дёрнулась, она присела на корточки и заплакала.

– Хорош реветь, – резко сказал я. – А то в такую же превратишься, – я покрутил пальцами, придумывая ей название. – Прапорщиком её назову.

– Почему прапорщик? – размазав слёзы рукавом, спросила Лена, начиная успокаиваться.

– Потому что Прапорщики всегда орут, – усмехнулся я. – Успокоилась?

– Наверное, – тихо ответила она. – Руки ещё трясутся.

– Это пройдёт, – сказал я. – Нужно дальше идти.

До обеда топали без приключений. Отдельно стоящих мертвецов старались обходить. Пару раз слышали знакомый женский плач, но проверять уже не решались. Скорее наоборот, старались обойти подальше. На обед остановились в кафе.

Само собой, что оно уже не работало, санитарный день, наверное. Но ничего, мы справились и без обслуживания. Правда, пришлось пристрелить парочку засидевшихся там зомби, но аппетита мне это не испортило. Судя по тому, как Лена уплетала за обе щёки, ей тоже было насрать.

Человек вообще такая сволочь, быстро ко всему привыкает. Вот совсем недавно она пыталась поймать богатого любовника и строила из себя фифу, а сейчас, даже не накрашенная, сидит с растрёпанным хвостом и уплетает холодную тушёнку. Нет, запивает, конечно, колой лайт, фигуру-то блюсти необходимо. А в целом по ней уже и не скажешь, что она Матрёшка. Научить бы её стрелять ещё, цены бы не было.

Поели и двинулись дальше. Патроны таяли на глазах. В карман уже полетела последняя коробка. Я стал прикидывать, где можно намутить ещё. Кроме полицейского участка, больше ничего на ум не приходило. Военных ящиков, которые сбрасывались с вертолёта, больше не попадалось.

Я остановился и начал высматривать на карте обозначения, которые хоть что-то могли подсказать.

Внезапно в кармане тренькнул телефон. Я уже и забыл о нём совсем. Выудил трубку и посмотрел на экран. Одно сообщение.

«Серёж, я у отца. В Москву не ходи, там смерть. Старайся объезжать крупные города. Если получишь это сообщение, сразу езжай на дачу».

– Так, ну хоть что-то, – немного успокоившись, сказал я.

– Что там? – с любопытством спросила Лена.

– Жена, – ответил я. – Живая.

– Она написала, где находится? – продолжила допрос моя спутница.

– Да, – кивнул я. – Нам на дачу к тестю нужно. Из Москвы выходить теперь всё равно смысла нет. И ещё нам патроны нужны.

– Может там посмотреть? – указала Лена на вывеску: «Всё для охоты».

– Ха, молодец, – улыбнулся я. – Садись, пять.

Магазин подарил нам ружьё двенадцатого калибра и ещё одно с оптическим прицелом. Хрен их знает, что за железки, но на обоих ценниках было написано «Сайга». У обоих патроны доставлялись через магазин, что вполне удобно. Один большой минус: громко.

Подумав, я прихватил дробовик, то есть Сайгу, под охотничий патрон. На пояс повесил ремень со специальными ячейками. В него напихал патронов с картечью. Зарядил пять магазинов и закинул это добро в рюкзак. Оружие навесил на Лену, чтобы мне не мешало.

Дальнейшее путешествие по мёртвому городу происходило в штатном режиме. Один раз пришлось прятаться. Кто-то, или что-то побеспокоило Прапора. Вначале мы услышали визг, а спустя мгновение ему ответили глотки мертвецов. Когда они появились на дороге, нам пришлось немного побегать. Но происходило всё далеко, даже не знаю, среагировали они на нас или нет. Проверять и рисковать желания не было. Пересидели несколько минут в каком-то магазине одежды, в полуподвальном помещении, а потом пошли своей дорогой.