Монгольские степи. Халхин-Гол

Глава 11

Событие двадцать восьмое

Я в лицо готов тому плюнуть, кто скажет, что я не культурный.

Ненавижу невоспитанных, я тут понимаешь ли, перебиваю, громко смеюсь, плюю, а он на меня не реагирует!

Они в корень оборзели. Бесстрашные и бессмертные. Это про японцев опять? Нет. Это про наших. Это не бригаду ему прислали, а партизанский отряд. Ну, технику на половину угробили, ладно. Не так чтобы эти броневики сильно жалко было. Один чёрт, на них воевать нельзя. Это просто гробы на колёсах, которые в первом же бою погибнут сами и экипаж свой не защитят. Люди тоже погибнут.

Так они ещё и водку пьянствуют. Как там, в приколе, звучит? «Здесь вам не тут – здесь вас быстро отвыкнут водку пьянствовать и безобразия нарушать».

Шёл себе Иван Яковлевич в санчасть к жене, а там нужно, если из штаба идти, то вдоль забора метров сто по дорожке из жёлтого кирпича прошагать. Можно и через плац, но там туда-сюда руку к пустой голове прикладывать, там полно командиров шастает по делу и без дела, а по дорожке этой и ближе и народу поменьше. Шёл, птичек слушал, о рациях думал, и тут как прыгнут на него сверху. Чуть промазал прыгун, Брехт на каблуке развернулся и провёл классический приём из Кунг-фу с поэтическим названием: «Цзибу тэнкун чжанчи» (нанести удар, взлетая в воздух с распростёртыми крыльями). При помощи толчка усилием правой ступни совершается прыжок вперёд обеими ногами, а когда корпус находится в воздухе, правая нога выполняет пинок, задевает пятку левой ступни и опускается на пол. Левая ступня ставится впереди. Затем правая ступня делает новый шаг вперёд с готовностью к прыжку. Одновременно «когти» рук поочерёдно совершают захват вперёд: сначала правые «когти», а затем левые. Покусившийся на комбрига прыгун отлетел и врезался в забор. И плавно эдак, как кот Том в американских мультиках сполз по забору на землю.

А больно-то как. Нет, не прыгуну. Брехту. Плечо только начало заживать, а тут такая нагрузка. Рана не открылась, но больно, а ещё осознание пришло, что не бессмертный.

У забора валялся красноармеец. Ну, может, и нет, но в форме РККА. И спрашивается, чего это он покусился на командира своего? Не перебор? Вроде особо никому ничего плохого не сделал, живут как у Христа за пазухой. Вопрос.

Комбриг подошёл к «налётчику» и похлопал по плечу. Запах странный. Похлопывание не помогло, тогда пощёчину по вонючей харе зарядил. Ворот расстёгнут, подворотничка нет. Это перебор. Был же приказ № 25 от 13.02.1934 по РККА, чтобы на гимнастёрку подворотничок пришивать. За четыре года не успели довести? Поразбираться нужно.

– Че?! Ты, мать твою! – Вот, Брехт же только подумал, что они бесстрашные и бессмертные.

– Ты у меня смотри, я когда нормальный, а когда и беспощадный. Кто такой, голубь? – ситуация Брехту определённо стала нравиться, он замечал, что с дисциплиной в прибывающих частях бригады совсем плохо, но дел с устройством и обустройством этих товарищей столько навалилось, что пока не до дисциплины. Ну, вчера прибыл последний эшелон и можно вплотную ею занятья, а тут как раз и повод на него сверху упал.

– Я?! – ох, а выхлоп. Кто там шампанское пьёт по утрам? Ну, это мы знаем, а кто пьёт спирт? Ни разу не похож на аристократа, щетинка, подворотничка нет, ногти с чёрной каймой. Нет, не аристократ. Хотя и рыжий.

– А, ну, пошли в роту. Рота какая! Отвечать! – рыкнул на голубя.

– 240-й разведывательный батальон, первая рота! – взгляд почти осмысленным стал.

– Веди.

Шли, как и положено разведчикам, короткими перебежками и зигзагами. А потом будут говорить, что войска были не готовы к войне. Вон, как лихо разведчики научились двигаться. Никакая финская «кукушка» не подстрелит.

Пришли. У новенькой жёлтенькой, пахнущей лесом, казармы, стоит толпа полуголых мужиков и курит. Нда, Иван Яковлевич, а ведь этот батальон одним из первых прибыл, уже больше двух недель тут службу несёт. Недоработочка. Исправим. Да, прямо сейчас.

– Смирно. Где кто? Дневальный где, где командир роты? – Брехт рыкнул на курильщиков и пошёл в казарму, не дожидаясь ответа.

Дневальный нашёлся, выскочил из-за ширмочки какой-то.

– Де…

– Отставить. Доложить о наличии людей. Кто не все – того накажем. – А чего не повеселиться. Пора же порядок наводить.

– Товарищ…

– Отставить. Что это за занавески, а воняет чем. Портянками нестиранными. Живёте, как свиньи в берлоге.

– Товарищ ком…м…бриг, командир первой роты 240-го разведывательного батальона лейтенант Овсянников.

– Замечательно. У вас казарма находится в десяти метрах от склада с ГСМ, ну, в двадцати, а вы тут прямо на ветру курите. А если кто красивым щелчком решит окурок отправить в сторону склада, а тут и порыв ветра. Мы же нахрен все тут на воздух взлетим. Или вы прекратите курить, или одно из двух. Ну, это я с вашим командиром поговорю. Голубь мне тут один попался, – Брехт поманил прыгуна, – понюхай его Овсянников.

Лейтенант несмело подошёл к парню и нюхнул, прямо как спаниель какой.

– Красноармеец Парубий, смирно. Три наряда в не …

– Отставить. Красноармеец Парубий, иди спать. Устал. Строй лейтенант роту. Пойдём на занятие. Проведу вам мастер-класс по рукопашному бою.

Через пять долгих минут часть роты построилась. Не хватало семнадцати человек.

– Доклады…

– Отставить. Нет и не надо, не интересно. Самое важное в жизни занятие они пропустят. За мной, шагом арш.

Шли долго. Километра два нужно пройти, сначала по части, потом в сторону леса, а потом и по самому лесу. Пришли. А запах. Запах сплетен о кино и телевидении. Какая ароматерапия? Вот она терапия. Перед ротой разведки стояло два свинарника. Увидев прибывших, от свинарника в сторону военных направился неспешной походкой знающего себе цену человека, капитан Ким – командир колхозной роты.

– Здравья желаю, товарищ пол… комбриг, на экскурсию привели? – и улыбается, предчувствуя удачу.

– Вась, ты всё жаловался, что рук не хватает. Вот тебе помощники. Три дня у тебя работать будут. С зари и до зари. Чтобы свиньи и свинарники блестели. Овсянников, поступаете всей ротой в распоряжение капитана Кима. Если он мне пожалуется завтра на оперативке, что вы плохо работали и много отдыхали, то ваше пребывание здесь утроится. Да, тех, кого нет сейчас с вами и завтра не брать, пусть бездельничают в расположение части. Хотя, если на территории им работу найдёте, то и ладно, но не тяжёлую. Всё ясно. Только, вы, товарищ лейтенант, личным примером показываете, как надо наводить порядок в свинарнике, не командуете, так как не умеете, а личным примером. Ясна задача.

– Так точно.

– Секретом поделюсь. Голова у командира, чтобы думать, а мозги, чтобы соображать. Приступить к наведению порядка.

Событие двадцать девятое

Сарказм – это результат хорошего воспитания, он заменил более древнюю привычку просто убивать оппонента.

Культурный человек, даже попав на необитаемый остров, купается в трусах.

На следующий день Брехт собрал всех командиров новой бригады, начиная от командира роты. Прилично народу набралось. Почти со всеми уже успел познакомиться, но определить, кто чего стоит, ещё не успел. Вот и посмотрим.

– Всё в курсе, что сейчас делает первая рота разведбатальона? – Молчат. Стесняются, наверное. – Поясню. На меня с забора прыгнул пьяный в дробадан красноармеец из этой роты. И ладно бы пьяный. Эка невидаль. Что я пьяного красноармейца не видел. У него, – Иван Яковлевич перешёл на задушевный шёпот, – не было подворотничка. Представляете. Пошли мы с ним посмотреть, как он устроился. Думал, живёт в лесу, и иголки с ниткой нет у товарища красноармейца. Иголки только кедровые. Ими подворотничок не пришьёшь. Приходим, а там стоят прямо перед новой красивой казармой бойцы и курят. А ведь рядом склад ГСМ, товарищи командиры. Вот потому, они сейчас и занимаются хозработами. Но с курением в части нужно порядок навести. Как считаете? Вижу, нравится идея. Обустроить нужно курилки, песочек в бочке поставить. Да, и чтобы под дождём не курить, нужно курилку в виде беседки сделать. Объявляю конкурс. На роту одну беседку построить. И у кого выйдет красивее, та рота получит переходящее красное знамя.

– Товарищ комбриг, – поднял руку майор Карамдин – командир 191-го стрелково-пулемётного батальона, – а где строить беседки?

– Хороший вопрос, спасибо вам, Семён Андреевич. Отвечу, раз спросили. Строить на берегу озера Ханка. Тут у нас столько техники. Подпалим чего. А там свежий воздух. Воды полно, если чего подожжёте, то легко погасить сможете, а ещё вид какой. Лебеди плавают, уточки. Девчонки невдалеке купаются. Красота.

– Товарищ… – открыл рот снова майор, но Брехт, его жестом руки посадил на лавку назад.

– Вы хотели сказать товарищ Карамдин, что до озера почти пять километров. Ерунда. Слушайте приказ. Курильщикам передвигаться до места курения только строем и только бегом подразделением не меньше взвода и с командиром взвода во главе, в не зависимости от того, курит командир или нет. Курить разрешаю в любое время. Хоть во время учений, хоть во время лекций по пожарной безопасности. А чего мелочиться, хоть ночью. Да, кто за неделю не построит курилку-беседку, та рота будет на три месяца лишена похода в кинотеатр и увольнительных. Предупреждение озвучу, не говорите, что слыхом не слыхивали. Потом и письменный приказ по части будет. На пути от расположения и до курилки будут стоять скрытые наблюдатели из состава отдельного полка имени товарища Сталина. И если они увидят, что взвод не бежит, а идёт к курилке или назад пешочком, или не сильно быстро бежит, то этот взвод на неделю будет, как и первая рота 240-го разведывательного батальона, отправлен на работы в свинарник или птичник. Говно таскать. И тоже лишается кино и увольнительных. На … Да, навсегда лишается. Всё, разойдитесь. Стоп, мне нужен здесь командир 64-й роты связи. Капитан Евстигнеев Борис Ефимович. Остальные свободны. Разойдись.

Событие тридцатое

Получив Сталинскую премию, писатель мог сменить дачу, квартиру и … жену.

– Борис Ефимович, напомните мне, какие у нас бронеавтомобили в бригаде в основном? – Здоровущий боров. Ему десантником быть, а не связистом. На Валуева немного похож. Тоже лицо с признаками интеллекта.

– Кхм, я связист.

– Именно поэтому и спрашиваю. – Не шутка, но пусть сам оппонент поймёт.

– Пятьдесят броневиков БА-6М.

– Чудно. Чего буковка М обозначает? – Хотя, молодец. Количество знает.

– Броневик БА-6М отличается от базового бронеавтомобиля БА-6 башней в виде усечённого конуса, увеличенной до 10 мм толщиной брони, наличием радиостанции 71-ТК-1 («Шакал») и 50 сильным двигателем ГАЗ-М1. Вооружение БА-6М: 45-мм пушка 20К образца 1932 года и два 7,62-мм пулемёта ДТ. Возимый боекомплект: 50 снарядов и 2520 патронов.

– Ну, ни хрена себе, замечательно, капитан. Оставим башню, вооружение и двигатель в покое. Правильно ли я понял ваши слова, во всех пятидесяти броневиках стоят радиостанции 71-ТК-1?

– Кхм, так точно, товарищ комбриг, стояли.

– И…

– Почти все сняты и находятся у меня, ну, на складе. – Нет, вины за собой не чувствует.

– Чего так?

– Согласно постановлению Комитета обороны при СНК СССР от 14 апреля 1933 года радиостанциями 71-ТК должны были оснащаться на заводе-изготовителе только танки командиров подразделений, начиная с танкового взвода. – Зря про человека хрень подумал. У него память феноменальная. Брехт вон, ни одного этого приказа с цифрами и датами наизусть не помнит, их, мать их … Их, сотни в месяц штампуют, попробуй, запомни.

– Хотите красивый вопрос задам, товарищ капитан?

– Так точно, товарищ комбриг. Задавайте ваш красивый вопрос, – это что – сарказм?

– Где в том приказе сказано про бронеавтомобили БА-6М?

– Кхм…

– Вот. Других причин мародёрить броневики нет?

– Есть.

– Вот, другой разговор. Слушаю.

– Много претензий к этим радиостанциям. Целую повесть написать можно. Аппаратура громоздка и занимает много места в боевом отделении, на радиофицированных бронеавтомобилях из-за этого сокращён боекомплект. Кроме того, управление приёмником и передатчиком слишком сложное. Нужно специально человека готовить. Дальше, станция недостаточно защищена от тряски и влаги. Со всем этим можно смириться. Главное в другом. Электрические и акустические помехи делают связь на ходу почти невозможной. Сплошной свист и треск. Ничего не понять. Нужно глушить двигатель на обоих броневиках, чтобы вести переговоры. Есть и другие причины. Реальная дальность связи намного меньше паспортной, передатчик перегревается и требует частых перерывов в работе. Вывод. Эта радиостанции не приносит в броневике ничего кроме вреда.

– Замечательно. Это я от вас, Борис Ефимович, и хотел услышать. Есть мысли, как бороться с помехами и перегревом передатчика?

– Кхм, там целое конструкторское бюро над ними работало. Комиссия приняла на вооружение …

– То есть, есть предложения?

– Кхм …

– Я вас сведу с людьми, которые сейчас именно этим у нас тут, не совсем у нас, рядом, в артели «Глас» новой занимаются. Всё им расскажите и покажите. Вас тут в роте заменить кто-нибудь на это время сможет?

– Лейтенант Овечкин – командир взвода ФПС.

– Что такое ФПС? – Брехт структуру бригады несколько раз просматривал, и на эту аббревиатуру натыкался. Подумал, что «С» – это точно «связь». «Ф» – должно быть флажки, а «П» – полотнища, попадалась ему на днях «бумага» про подачу этими полотнищами сигналов самолётам. Сколько человеко-часов люди потратили, чтобы такую хрень сочинить???!!!!

Пример в конце одной из страниц запомнился. Если своими словами, то выглядело это так: «Взлетали наши истребители и летели к посту ВНОС! (Чего не В Рот?) Пост на земле широкими белыми полотнищами выкладывал направление пролёта самолётов противника, а поперёк узкими белыми полотнищами выкладывал высоту пролёта. В примере было сказано, что, три поперечных полотнища означали 3000 метров».

Ошибся.

– ФПС – фельдъегерско-почтовая связь.

– Фельдъегерская? У вас тут почтальоны? На чём?

– Десять велосипедов и пять мотоциклов двухколёсных … Ещё есть два мотоцикла с люлькой, но они не на ходу, – смущающийся Валуев – это что-то с чем-то. Прикольно смотрится.

– Понятно. Передавайте дела. С почтальонами я чуть позже позанимаюсь, не до них пару дней будет. Организуем мозговой штурм, нужна рабочая радиостанция. Жду через час здесь. Стоять. Бояться. Если есть в роте толковые радиолюбители, или если знаете кого в других подразделениях, то приводите. Одна голова – хорошо, а две … больше.

– Найдём.

– Если придумаем, то станешь ты, капитан, лауреатом Сталинской премии.

– Кхм. А в какой области? – Ужас, с такой улыбкой только девушек кадрить.

– Понятно – в Приморской. Не в Пензенской же.

Шёл Иван Яковлевич из штаба на обед домой и чесал затылок. В целом, как улучшить радиостанцию, он знал. Чего проще, нужно для начала экранировать провода. И Брехт, как радиолюбитель со стажем, вполне знал, что витой провод, это практически экранированный. Пусть не стопроцентный, но в разы лучше обычного провода, что использовался в радиостанции. Нужно просто взять четыре проводка потоньше, чем, тот который нужен и свить их на небольшом самодельном станочке. Провода, конечно нужны изолированные.

Желательно, без всякого сомнения, использовать провода с экраном из алюминиевой фольги, но есть ли она сейчас, и есть ли она в СССР? Это вопрос? Оставим пока этот способ. Есть и совсем простой тоже метод. Свить экран из тонких медных проводков на самодельном станке. Пусть станок будет чуть посложнее, чем тот, который просто скручивает провода, но умельцы есть – осилят. Надо только предупредить мужиков, что заземлять экран нужно с одной стороны, а вторую тщательно изолировать. И заземлять нужно обязательно со стороны питания.

Есть ещё такая хитрая хитрость, как – ферритовые дроссели. Их изготовить тоже не сложно. И это всё нужно обязательно как-то так подсказать энтузиастам, чтобы они подумали, что сами до таких элементарных вещей додумались. Чтобы даже в мыслях на каких допросах приплести к своему открытию Брехта не смогли. Хватит ему и по военной стезе светиться. Не хотелось привлекать к себе пристальное внимание органов.

А вот одну вещь можно энтузиастам точно подсказать. Дальность этой рации избыточна. Зачем на танке дальность в триста километров. Это бред полный. Нужно ограничиться десятком километров, для обычных танков, и ну, может, на одну – две машины поставить с такой дальностью, чтобы, чего экстренное, в штаб армии передать. И вывод. Если в разы, да даже в десятки раз можно снизить расстояние, на который нужно подать сигнал, то можно снизить мощность, а значит, и вся рация уменьшится серьёзно, и не будет перегреваться при работе.

Теперь нужно всё это успеть проделать к инциденту на Халхин-Голе, время утекает, меньше года осталось.