Молчание костей

Глава 9

Фура пристегнулась и направилась к большому кораблю. Ей потребовалось всего тридцать секунд на переход, и она не зацепилась за трос или парусину и оказалась в правильном положении, чтобы приземлиться на ноги. Магнитные подошвы мгновенно прикрепились к корпусу, ударная волна поднялась по скафандру до самых колен. Что ж, по крайней мере, никто не заявит, что она подкралась без предупреждения.

Фура протопала мимо окна камбуза, лишь искоса взглянув на лица за стеклом. Она понимала, что находится в чрезвычайно уязвимом положении гостьи, к которой хозяева не испытывают теплых чувств. На нее могли нацелить небольшую гаусс-пушку, высунуть арбалет из шлюза или иллюминатора с откидной крышкой и даже воспользоваться механизмом управления парусами, чтобы хлестнуть ее канатом тройной свивки, что имело бы такие же плачевные последствия для здоровья, как удар клинка призрачников или выстрел энергетическим лучом.

Но даже если ей желали зла – а Фура еще не была готова отбросить это предположение, – у них имелись крайне ограниченные средства. Скудная коллекция гаусс-пушек предназначалась для обороны на дальнем расстоянии, а не для удаления струпьев с собственного корпуса. Главные шлюзы вышли из строя из-за потери давления в большей части корабля. Механизм управления парусами, возможно, работал, но сейчас из-за путаницы снастей не представлял угрозы.

И все же Фура была на взводе, потому что в речи капитана Верранвелла не сквозило дружелюбие, хотя он, несомненно, понимал, что спасется, лишь присоединившись к ней, и все потеряет, если отвергнет ее предложение.

Челюсти раскрывались, и к тому моменту, когда Фура добралась до них, щель расширилась достаточно, чтобы можно было протиснуться – но из-за ранца и нагрудной пластины это стоило немалого труда. Потребовалось бы лишь чуть-чуть уменьшить зазор, чтобы Фура застряла, и челюсти продолжили бы смыкаться с бездушной неторопливостью, пока не раздавили бы ее. Однако, если таков их план, он не сработал: челюсти начали закрываться лишь после того, как она благополучно проникла в стыковочный отсек.

Он был очень похож на стыковочный отсек «Мстительницы». Фура увидела ракетный катер с помятыми носом и хвостовым оперением, но в остальном исправный, а также детали скафандров, инструменты и баллоны с дыхалью. Ей вдруг подумалось, что теперь эта обстановка для нее привычна и даже гостеприимна, а ведь не так давно подобные вещи казались загадочными и чуждыми.

В глубине отсека ее ждали. Она сразу узнала Ласлинга по скафандру, который заканчивался на уровне колен. В невесомости отсутствие нижних конечностей совсем не мешало этому космоплавателю. Он махнул рукой резко и нетерпеливо, как будто Фура неприлично опоздала на встречу.

Она последовала за Ласлингом в громоздкий шлюз, где он молча осмотрел ее и убедился, что она не пронесла на борт оружие. Тем временем вакуум вокруг них был заменен на дыхаль, и они смогли пройти в обитаемую часть «Веселой кобылы». Ласлинг привел Фуру на камбуз, где собрались остальные. Их лица были угрюмы.

Ласлинг расстегнул шлем и, кряхтя, снял его с шейного крепежного кольца, смазанного черным как смоль герметиком.

– Похоже, она чиста. Если ей хватило глупости принести клинок призрачников, я его не нашел.

– У нее много качеств, – сказал капитан Верранвелл и сделал паузу, чтобы тыльной стороной кисти стереть пену с губ. – Но вроде глупость не входит в их число.

Он сидел в кресле пристегнутый, несмотря на невесомость, и достаточно было одного взгляда, чтобы понять: долго не протянет. Рубашка была расстегнута до пояса, одной рукой он прижимал к груди ворох окровавленных бинтов и тампонов. Под ними была рана, которая хлюпала при каждом тяжелом вздохе.

– Что с вами случилось? – спросила Фура.

Его губы растянулись невеселой улыбке.

– Угадайте. Двадцати попыток хватит?

– Это не наших рук дело.

– Но вы и не помогли.

– Эддралдер на катере. Он может прибыть через несколько минут. Он помог Меггери…

– Для меня поздновато, капитан Несс. – На лице Верранвелла снова мелькнула улыбка, и на этот раз в ней было еще меньше юмора и еще больше боли. – Снаряд задел бортовой стрингер. И пробил дыру в корпусе, но мне сильнее досталось от стрингера. Щепка отлетела быстрее арбалетного болта и вошла мне в грудь. Сердце не задела, но я не уверен, что это можно считать везением.

– Меггери, – сказала Фура, встретившись взглядом с бывшей заложницей, – скажи ему, что Эддралдер способен помочь.

– Нет, – отрезала Меггери. – Я видела рану. Щепка пробила легкое, раздробила несколько ребер, и у него сильное кровотечение, не говоря уже о том, что обломки стрингера застряли глубоко внутри.

– У Меггери есть одно безусловное достоинство, – проговорил Верранвелл. – Она не приукрашивает свои отчеты.

Он закашлялся с ужасным влажным звуком – словно щебенку перемешивали в ведре с цементным раствором, – но благодаря поразительной силе воли сумел продолжить:

– Меггери говорит, ты хочешь обсудить союз. По ее словам, вы готовы помочь нам с ремонтом корабля – и мы тоже должны перейти на другую сторону закона.

– Вы уже там, – ответила Фура, – нравится вам это или нет. Присоединяйтесь к нам, и не будете одиноки. Мы защитим друг друга и извлечем пользу из нашего общего опыта, даю слово.

– Это и есть твое обещание? – спросил Верранвелл.

– Это все, что у меня есть.

Коссел, женщина со шрамами на скулах, сказала:

– Ей сейчас выгодно с нами сотрудничать. А когда мы перестанем приносить пользу, от наших шансов на выживание мало что останется.

– Она сдержит слово, – сказала Меггери, прижимая обрубок пальца к огрубевшей ткани ожога, – она сняла шлем, и все видели рубцы. – Может, на этом все и закончится, но то, что обещано, будет выполнено.

– Тебе точно ничего не подсыпали в лекарства? – спросил похожий на хорька мужчина.

Фура вспомнила свой первый визит на борт «Веселой кобылы»: его звали Вуга, и был он интегратором.

– Я ее поняла, – сказала Меггери.

Ласлинг слизнул каплю смазки с большого пальца, потом уставился на него, слегка скосив глаза к приплюснутому носу.

– Проведя несколько часов в ее обществе?

– Я не ручаюсь за нее, – продолжила Меггери. – И за остальных тоже. Я просто говорю, что ей нужны все мы, а не только голые ребра этого корабля. Корабль без команды ей вообще ни к чему, а на «Мстительнице» народу едва хватает, чтобы справляться с одним парусником, что уж говорить про два. – Она помолчала, всматриваясь в лица своих товарищей, а по лицу Фуры лишь скользнула взглядом. – Я многое о ней узнала благодаря Эддралдеру, костоправу. Он и его дочь были добры ко мне. Если они не врут, их занесло на «Мстительницу» случайно.

– Про дока одно скажу, – подал голос Ласлинг. – Мазь, которую он нам оставил, и впрямь хороша – культи уже не так болят.

– Не знала, что твою преданность настолько легко купить, – съязвила Коссел.

– Вовсе нет. Не знаю, что он за человек, но врач неплохой, это уж точно.

– Этого недостаточно, чтобы присоединиться к ним, – сказал Коссел. Затем обратился к Рутеру: – А ну, пискни что-нибудь. Ты тоже должен сказать пару слов.

Кудрявый парнишка, самый младший в команде, посмотрел на капитана:

– Могу я говорить откровенно, сэр?

Верранвелл хрипло выдохнул, прежде чем ответить, и казалось, теперь слова даются ему еще труднее.

– Парень, я доверял тебе наши оперативные секреты, так что самое меньшее, что могу сделать сейчас, это выслушать твое мнение.

Рутер сглотнул, прежде чем продолжить. Его глаза блестели.

– Я ждал смерти дважды. Один раз, когда они на нас напали, и еще раз, когда начался обстрел. Я струсил, сэр, здорово струсил. Даже наш старый череп со всеми его причудами никогда меня так не пугал.

Ласлинг медленно кивнул:

– В этом нет ничего постыдного.

– Но вот в чем дело, – продолжил Рутер, не отрывая взгляда от капитана, которого, как теперь поняла Фура, он любил как отца. – Она ограбила нас, забрала то, в чем нуждалась, но сделала это честно и потом хорошо обошлась с Меггери. Это вовсе не значит, что она и ее команда поступили правильно. Но уж лучше так, чем когда в тебя стреляют без всякой причины, потому что ты оказался досадной помехой и подходящей мишенью для гаусс-пушек. Я могу ненавидеть ее, – кивнул он на Фуру, – но это лишь десятая часть того, что я чувствую к этим мерзавцам, ведь они даже не попытались вникнуть в ситуацию, не говоря уже об извинениях.

– И с вами, и с нами поступили несправедливо, – сказала Фура. – Вы пострадали больше всех, капитан Верранвелл, и я признаю свою долю вины. Думаю, вы тоже слышали ту трещальную передачу, – похоже, говорил командующий эскадрой.

– Ты о юном джентльмене, у которого есть идеи, не подобающие его положению?

– Я бы не стала называть его джентльменом.

– И я не стану. – У Верранвелла слабо блеснули глаза, как будто наконец у него и Фуры нашлось нечто общее, основа, на которой в других обстоятельствах могла бы зародиться дружба. – Однако он далеко не бездарен, раз добился такого поста.

– Как бы ни был талантлив этот тип, для меня он все равно что тряпка, которой вытирают обувь. Мы с сестрой слушали его через череп – да, ваш череп. Он недурной костянщик и по совместительству мелкое дерьмо.

Рутер запустил пальцы в свою шевелюру там, где лежала седая полоса.

– Я его через череп не слушал, но мы, костянщики, по возможности обмениваемся новостями.

– Продолжай, парень, – сказал Верранвелл.

– В последний раз, когда мы были в порту, я узнал, что некий молодой человек быстро поднялся в службе охраны торговых путей. Он необычайно уверен в себе, и его волнует только карьера. Говорили, что он уже обзавелся врагами среди сослуживцев и не только. Парень идет по головам, и ему плевать, что его не любят. Очень здорово разбирается в гаусс-пушках, навигации и тактике, но это еще не все: он еще и костянщик, причем блестящий, умеет и просто посылать, и давить, выжимая нужную информацию. – Рутер прикусил губу, на мгновение пожалев о своей откровенности. – Вероятно, это ерунда, сэр; мне не стоило выпендриваться, пересказывая слухи.

– Наверное, в этих слухах что-то есть, мальчик, – сказал Верранвелл, и в его голосе было больше доброты, чем убежденности.

– Как его зовут, знаешь? – резко спросила Фура.

– Может, и слышал, но надо покопаться в памяти; я лишь запомнил, что этот разумник бывает очень хладнокровным и презирает себе подобных, а все прочее выкинул из головы.

– Вот и молодец. – Верранвелл похлопал Рутера по плечу.

– Что ж, мы сошлись во мнениях насчет этого субъекта, – сказала Фура. – Если эскадрой командует он, нет сомнений, что она и дальше будет действовать так, словно в Собрании нет единого для всех закона. Мне бы хотелось, Рутер, чтобы ты вспомнил его имя.

– Если вспомню, скажу.

– Хорошо. И я надеюсь, что все вы согласитесь: раз этот выскочка и впрямь контролирует ситуацию, нам придется позаботиться друг о друге, чтобы выжить, не говоря уже о восстановлении справедливости.

– И что именно ты предлагаешь? – спросила Коссел. – Ты, кровожадная пиратка-убийца, которая уже наплевала на верховенство закона?

– Я верю в закон, – серьезно сказала Фура. – Просто это не тот закон, который нам пытаются сейчас навязать. И я бы не спешила губить цивилизацию, даже будь это в моих силах. – Она кивнула в том направлении, где, по ее прикидкам, находилось Собрание. – Слишком уж она мне нравится. И я знаю, что там есть честные разумники, которые много трудились и никому не делали зла, и они не заслуживают того, чтобы миры у них под ногами начали рушиться. Так что в мои намерения не входит разбить все вдребезги или хотя бы перерезать глотку тем, кто этого достоин. Но оставлять все как есть нельзя.

– Еще раз. – Коссел, похоже, теряла терпение. – Что ты предлагаешь?

– Равноправное сотрудничество. Совместную деятельность. Не обязательно летать рядом, но надо присматривать друг за другом.

Собеседники Фуры обменялись взглядами. Глаза Верранвелла, прищуренные от усталости, выражали в равной степени веселье и скепсис.

– И как именно будет выглядеть это сотрудничество?

– Я попрошу моего робота составить договор, – сказала Фура. – Наверняка есть вещи, из-за которых придется спорить. Но из моей обзорной рубки видно, что у нас гораздо больше общего, чем вы думаете.

– Твой робот разбирается в юриспруденции? – спросил Верранвелл.

Он разразился кашлем, кровь вспенилась между зубами, но мягко оттолкнул Рутера, когда тот прижался к нему. – Успокойся, малый, теперь уже ничего не поделаешь. Просто я никогда не слышал о роботе, который умеет не только подметать полы.

– С роботом или без робота, – сказал Ласлинг, ковыряя ногтем в руинах зубов, – мне все это не нравится. Однако не могу сказать, что я в восторге от других перспектив. Возможно, если мы все-таки объединимся и этот доктор еще разок взглянет на меня…

– Взглянет, – твердо сказала Фура. – Что бы ни случилось с любым из вас, он будет вашим врачом в той же степени, что и нашим.

– Значит, на равных условиях? – спросил Вуга, приподняв бровь.

Фура кивнула:

– Надо подготовить договор.

– Что ж, можно начать прямо сейчас, – сказал интегратор с алчным блеском в глазах. – Добыча в вашем трюме. То, что вы отняли у нас, и то, что отняли у других. Хотим половину.

– То, что мы у вас забрали, – сказала Фура, – не наполнило бы и кукольный наперсток. – Затем она беззаботно пожала плечами. – Конечно, поделим поровну. Честное партнерство – я бы на другое и не согласилась. Когда мы соединим корпуса, сможем переходить туда-сюда, по-соседски.

Коссел поморщилась:

– Никогда не умела ладить с соседями.

– Вы с сестрой вместе капитанствуете? – хрипло произнес Верранвелл.

– Да, сэр.

– И ты оцениваешь ее способности так же высоко, как и свои собственные?

Остальные начали переглядываться, не понимая, к чему клонит Верранвелл.

– Да, – выразительно кивнула Фура. – Она такая же упорная и решительная, как и я, и очень хорошо приспособилась к новой жизни. У нас разные методы, мы этого не отрицаем, но я всегда уважала Адрану.

– Должно быть, нелегко разделять обязанности на одном корабле.

– Мы справляемся. Не скажу, что не ссоримся, и все же… Короче, мы любим друг друга и хотим одного и того же для нашей команды, и теперь это распространяется на вас.

– Я вот-вот умру, – сказал Верранвелл.

– Еще можно вызвать Эддралдера, он даст медицинское заключение…

– Которое ничего не изменит. Меггери, расскажи ей о том, что мы обсуждали, прежде чем она пришла сюда.

– На корабле не хватает рабочих рук, – сказала Меггери. – Это с тех пор, как мы потеряли Айвза и Монсера. Теперь вот-вот останемся без капитана.

– Меггери не хочет этой должности, – сказал Верранвелл. – Ласлинг, Коссел и Вуга тоже. Рутер слишком молод. И вообще каждый из них накрепко привязан к своей специализации, и вряд ли можно их за это винить. – Судя по лицу, он вспомнил о чем-то приятном – возможно, последний раз в жизни. – Сам таким был, когда мне пришлось сменить капитана Халигана. Меня от парусов буквально оторвали.

– Почему вы согласились? – спросила Фура.

– Потому что не было более подходящей кандидатуры. Ну так вот, меня вдруг осенило: твой корабль сейчас перегружен капитанами. – Он собрался с силами, чтобы продолжить. – Сестры Несс сильны и толковы, иначе они не зашли бы так далеко. Одна из вас станет отличной заменой мне.

Фура покачала головой, отвергая эту идею, прежде чем она успела укорениться:

– Ваша команда не примет нас.

– Примет, если я попрошу. У меня есть выбор, капитан Несс: либо я назначаю замену, либо рискую тем, что трения и подозрения разорвут мой экипаж на части – а возможно, и твой заодно. Итак, я заявляю: одна из сестер Несс получит мой корабль и команда будет ей верно служить.

Фура повернулась к Меггери:

– Ты согласна?

– Таково желание капитана. А значит, мы подчинимся. Вряд ли ты можешь рассчитывать на мою привязанность или благодарность, но я буду верна тебе, как и все остальные разумники на этом корабле.

– Я… не знаю, что сказать.

– Значит, мое предложение принято? – спросил Верранвелл.

Жуткий хлюпающий звук, который доносился из его груди, теперь звучал размеренно и гулко, как будто рождался в пещере – в некоей запретной полости, куда не в силах проникнуть ни один хирург в Собрании.

– Хорошо, – сказала Фура. – Одна из нас возглавит этот корабль.

– Вот и… славно, – ответил Верранвелл. – Это… меня очень утешает, капитан Несс. Есть только одно предварительное условие – назовем его авансовым платежом, на котором по требованию Меггери я буду настаивать…

Лицевой щит Фуры покрылся конденсатом и стал похож на матовое стекло. Такое же, в высоких и узких окнах по бокам парадной двери их дома в Мазариле, превращало торговцев в пазлы из ломаных фигур разного цвета и формы. Прозор тоже превратилась в пазл, чьи фрагменты состыковались не слишком точно. Она вытащила Фуру из шлюза в главный отсек катера, а затем помогла снять истекающий потом и конденсатом шлем. Фура набрала полную грудь относительно свежей дыхали.

– Раз ты вернулась, это должно что-то значить, – сказала Адрана.

– Мы ожидали, что ты будешь молчать, но не так же долго, – прибавил Лагганвор.

– Я оставила им свой трещальник, – сказала Фура между прерывистыми вздохами. – Мы снабдим их чем-нибудь получше… но в краткосрочной перспективе этого хватит для связи. Только до тех пор, пока не придумаем, как сблизить наши корабли.

– Значит… они согласны? – спросила Адрана. – Несмотря на все, что было, они согласились?

– Им потребовалось некоторое… время, чтобы определиться. – Она втянула еще дыхали, пытаясь вернуть работу легких в более-менее приличный ритм. – Верранвелл умер. Он был еще жив, когда я туда пришла.

Лагганвор приподнял бровь:

– Переговоры прошли так плохо?

– Он был смертельно ранен при обстреле, и мы ничем не смогли бы помочь. Он… принял мое предложение. Команда согласилась на буксировку и нашу помощь в ремонте. Надо поскорее составить договор. – Фура поморщилась от внезапной острой боли. – Таким образом, у нас появится возможность выдать себя… за два непричастных корабля… которые случайно пришли из Пустоши.

Адрана переглянулась с Прозор:

– С какой целью?

– Я что-нибудь придумаю. – Фура все еще дышала учащенно, сжимая челюсти от боли. Та была сильнее, чем ожидалось, но все же достаточно терпима, раз позволяла отвлечься на разговор. – Страмбли – моя главная забота. От того, как у нее пойдут дела, будут зависеть любые действия, на которые я… мы решимся.

– Что с рукой? – спросила Адрана.

Фура прижимала искусственную руку к груди, стиснув кулак так сильно, что рисковала проткнуть металлическими ногтями ладонь.

– Покажи нам, детка. – Прозор осторожно взяла ее руку и отведя от груди.

Но кулак все еще был сжат, и никакой обезьяньей силы не хватило бы, чтобы распрямить эти пальцы. Прозор дотронулась до кулака, вызвав новый приступ боли у Фуры и вымазав пальцы чем-то похожим на сопли. Она осторожно понюхала это вещество.

– У нее идет кровь… Что-то вроде крови.

Доктор Эддралдер протолкался через небольшую компанию:

– Что случилось?

– Покажи ему, – сказала Прозор, кладя одну руку на плечо Фуры, а другую на ее локоть. – Рано или поздно придется это сделать, так что лучше разобраться прямо сейчас.

Фура знала, что это правда, однако лишь прижимая кулак к груди она могла сдерживать боль на приемлемом уровне. И он ей был необходим, этот приемлемый уровень. Капитан Несс стиснула зубы и с рычанием раздвинула пальцы. Потребовалась вся воля, чтобы их полностью разогнуть. Боль саданула, рычание перешло в мучительный стон. Маслянистая жидкость, которая испачкала руку Прозор, начала свободно сочиться и пузыриться. Это был какой-то жидкий компонент протеза, о существовании которого Фура не подозревала.

– Ох, Фура… – сказала Адрана.

Лагганвор схватил тряпку и прижал ее к источнику утечки.

– Держи открытой, – скомандовал он.

– Что они с вами сделали? – спросил Эддралдер.

Фура заставила себя посмотреть. Она лишилась пальца. Мизинец был вырван – осталась лишь дыра с неровными краями там, где он присоединялся к ладони. Вот откуда размеренно била жидкость, как будто в ритме ее собственного сердцебиения.

Боль нарастала и спадала в том же ритме.

С изумлением Фура обнаружила, что способна терпеть.

– Это не насилие… Я сама согласилась. Это всего лишь… небольшое сведение счетов.

– Чем они это сделали? – спросила Адрана, забирая у Лагганвора тряпку, пропитавшуюся зеленой жидкостью. – Похоже, клещами.

Фура ответила, заставляя себя дышать в нормальном ритме:

– Мне было без разницы чем, лишь бы побыстрее закончили. Не думала, что будет… так больно. Я ведь по-настоящему не чувствовала эту руку частью себя… до сих пор.

– Ты согласилась? – спросил Лагганвор, качая головой с таким видом, словно от ее поступка известный ему мир перевернулся с ног на голову.

– Цена невелика. – Фура решила: единственное, что она сейчас может, – это улыбаться сквозь боль. – Я купила тебе корабль, сестра, – сказала она Адране. – Я дарю тебе «Веселую кобылу» и ее команду!

– У Меггери не хватало того же пальца на той же руке, – сказал Эддралдер, прежде чем Адрана успела отреагировать на этот поворот.

– Верно, – подтвердила Фура, все еще ухмыляясь.

– Значит, это она добилась, чтобы вам оторвали палец?

– Она… Сказала, я у нее кое-что отняла. То, что нельзя заменить. Поэтому будет справедливо, если я отдам то, что много значит для меня.

Эддралдер покачал головой:

– Вы не имеете никакого отношения к потере ее пальца. Совершенно очевидно, что это была старая травма, никак не связанная с нашими действиями.

– Она злилась не из-за пальца, – сказала Фура. – Из-за того, что было на коже до ожога. Того, что пришлось вырезать. Маленькая татуировка: две птички на виноградной лозе.

– Не понимаю, как можно сравнивать эти потери, – сказал Эддралдер.

– Ее сделал Монсер.

– А Монсер – это… кто?

– Один из разумников, которых они потеряли до нашей первой встречи, – сказала Прозор, избавляя Фуру от необходимости вдаваться в подробности. – Ласлинг мне кое-что рассказал, пока мы с ним выясняли, какие материалы потребуются для ремонта парусов. Монсер и другой разумник, Айвз, застряли внутри шарльера, когда Ласлинг потерял свои ходули. Похоже, Монсер разрисовывал сослуживцев в свободное время. – Она посмотрела на собственные руки, покрытые шрамами и возрастными пятнами, но в остальном безупречные, и покачала головой, как будто в очередной раз удивляясь коварству и небрежной жестокости вселенной. – Чем-чем, а татушками я никогда не увлекалась.

Сестры недолго пробыли на борту «Мстительницы». Они обсуждали планы сотрудничества, когда Меррикс вызвала их в комнату доброты.

Как всегда, Адрана собралась с духом, прежде чем войти. Однажды она вошла в эту комнату наивной девушкой и слишком многое утратила навсегда. Многочисленные снадобья доктора Эддралдера пахли сильно и по-разному, но сквозь них просачивался смрад – неистребимая химическая память, наполненная болью, ужасом и многоцветьем безумия.

Фура почувствовала ее колебания. Она взяла Адрану за предплечье здоровой рукой:

– Мы должны быть сильными. Давай узнаем, насколько плохи новости.

– Не позволяйте ему резать, – сказала Страмбли, как только поняла, что у нее гости. – Только не сейчас. В последние дни я чувствую себя лучше, я знаю, что…

– Меррикс, – сказал Эддралдер, – пожалуйста, сними повязку, и как можно осторожнее.

Адрана подошла к Страмбли. Та была привязана к койке, обездвижена, как и Меггери. Это было сделано для ее же блага – ремни затянуты не туже, чем необходимо, чтобы она в невесомости не расшиблась, – но все равно от такого зрелища к горлу Адраны подкатил ком.

– Страм, доктор перейдет к решительным мерам, только если от этого будет зависеть твоя жизнь, – сказала Адрана. – И ты в курсе, как много значишь для нас.

– Что с вами случилось, капитан Арафура?

Страмбли была достаточно вменяема, чтобы заметить недавнюю травму. Фура улыбнулась, стараясь выглядеть беззаботно:

– Ничего такого, что Сурт не исправит в два счета. И к тому же мизинец… Не могу сказать, что до сих пор он мне был очень нужен, поэтому вряд ли буду скучать по нему.

– А я буду скучать по ноге, если придется ее отпилить. Скажи доку, чтобы не пилил, пожалуйста!

– Он и не собирается, – успокаивающе проговорила Адрана. – Это просто инфекция, которую мы вылечили один раз и можем вылечить снова. Не так ли, доктор?

Ей следовало бы догадаться по его поведению, что все не так просто.

– Рана… меняется, – сказала Меррикс, осторожно снимая повязку с пораженного участка.

Рана была липкой от антисептической мази, и процесс удаления повязки был мучителен для Страмбли. Ничего не поделаешь, подумала Адрана, но не сумела прогнать ужасное чувство, что она усугубляет страдания несчастной.

– Уже не такая красная, как раньше, – сказала Фура, озадаченно глянув на Эддралдера. – Это хорошая новость, не так ли? Лекарства работают, доктор. Просто продолжайте, и…

Тут она осеклась, увидев то, что еще раньше заметила Адрана.

– Она… меняется, – произнес Эддралдер с боязливым почтением, словно опасаясь, что его слова подстегнут перемены. – В поверхностных слоях кожи происходит какая-то клеточная трансформация.

– Что он имеет в виду? – спросила Страмбли с растущей тревогой.

– Я заметила, что в пораженной области появился перламутровый оттенок, – тихо сказала Меррикс. – Покраснение отступило, и на его месте кожа… ткань обесцветилась. Я думала, это какой-то некроз, но отец…

– Этот процесс не из области медицины, – сказал Эддралдер.

– А из какой же? – спросила Фура.

– Присмотритесь. С тех пор как Меррикс сделала свое первое наблюдение, площадь трансформации расширилась. Я не могу сказать, идет трансформация в глубину или только более энергично вширь, но она определенно усугубляется.

Фура и Адрана едва не стукнулись головами, осматривая рану. Они синхронно содрогнулись и резко втянули дыхаль. Перламутровая зона, о которой сказала Меррикс, теперь представляла собой нечто вроде окошка, как будто участок кожи размером с большой палец превратился в дымчатое стекло. Под этим мерзким окошком, окруженным розовым валом воспаленной плоти, простирался бесцветный хрусталь, не имеющий предела. Как будто сестры заглядывали в ледяную расщелину.

– Ты когда-нибудь видела… – начала Фура. – Нет, что за нелепый вопрос. Если бы ты видела нечто подобное, у тебя не было бы такого испуганного выражения лица.

– Мне очень жаль, – сказал Эддралдер, и трудно было сказать, сестрам Несс это адресовано или пациентке.

– Я же говорила, что клинок сам заставил меня пораниться, – сказала Страмбли. – Я говорю это с первого дня. Это никакой не несчастный случай, ведь так? Клинок оставил в моем теле свою частицу. Я знаю, о чем вы думаете, и никто из вас не хочет сказать это вслух.

– Не делай поспешных выводов, – сказала Адрана, с трудом сглотнув.

– Да при чем тут поспешность? – резко проговорила Страмбли. Казалось, передряга, в которую она угодила, дает ей какое-то извращенное удовольствие. – Мы точно знаем, что происходит. Клинок превращает меня. Я стану одним из орудий, изготовленных призрачниками.