Млечный Путь, 2012 № 02 (2)

Перевел с польского с рукописи Виктор Язневич

I

Огромный двор, с четырех сторон ограниченный рядами колонн. В целом представляет собой вытянутый прямоугольник. Выложен плитами из белого с небольшими прожилками мрамора. Такие же белые колонны портиков. За колоннами мрачные сводчатые галереи, темные от контраста с этим закрытым пространством, полным неподвижного солнечного блеска. Вдали, там, где колонны образуют короткую стену двора, между ними на мраморном постаменте виднеется простой алтарь, тоже весь из белого мрамора. Пусто. Издалека доносится слабый звон колокола, продолжающий ослабевать, так как в колокол уже перестали бить, а продолжает звучать он за счет затухающего раскачивания. В тени одной из колонн, возвышающейся с левой стороны двора, кто-то стоит. Нечеткая темная фигура, прячущаяся за колонной. С правой стороны выходит белая фигура в белой одежде с белой пелериной, в круглой шапочке. Лица не видно, потому что она медленно направляется к маленькому алтарю. Там опускается на колени и склоняет голову. Человек в папском белом одеянии высокорослый, широкоплечий, слегка сутулится, но еще полон сил. Стоит на коленях и молится, а солнце перемещается по небу, и поэтому тени, отбрасываемые правой стороной колоннады, удлиняются. Отблески, бегущие от мраморных плит двора, начинают достигать места, где в темноте стоит человек. Лица нельзя разглядеть, потому что его скрывает черный капюшон. Так же черна его одежда, которая напоминает не монашескую рясу, а скорее просторную одежду, которую носят на Востоке. Черный человек пошевелился, все еще продолжая стоять за белой колонной, и достал из-под одежды что-то, что моментами поблескивает металлом, тоже черным, как и он сам. Скрываясь за колонной, он высовывается из ее тени. Левой ладонью поддерживает свое правое плечо, в правой же руке, согнутой в локте, держит тяжелый револьвер и прицеливается в стоящего на коленях. Опускает руку с оружием, заходит за колонну и исчезает. Появляется на несколько колонн дальше, а вместе с тем ближе к молящемуся на коленах. Еще раз исчезает, как бы не считая расстояние достаточно близким для уверенного выстрела. Он снова появляется в десятке шагов от человека в белом и вдруг становится в позу профессионального стрелка из короткоствольного оружия: расставив согнутые ноги и вытянув руку. Раздается выстрел, после чего сразу же второй, третий и четвертый. На белый мрамор падают выбрасываемые в сторону гильзы использованных патронов. Пораженный белый человек вздрогнул, сделал небольшое движение, как будто бы хотел резко подняться, но сразу же опускается перед алтарем, его ноги сползают с мраморной подставки, он падает лицом вниз, правая рука придавливается телом, левая вздрагивает, а на белой одежде, посередине спины, немного ближе к левой стороне, там, где сердце, выступает и быстро растет красное пятно крови. Белый, лежа лицом на мраморе, без сомнения, умирает. Черный молниеносно осматривается. Видно, что капюшон закрывает ему и лицо, только глаза блестят через вырезанные в материале отверстия. Мелкими шагами подбегает к лежащему, трогает его тело ногой, на мгновение задумывается, затем поднимает оружие и добивает умирающего еще одним выстрелом. Отступает в сторону левой галереи, продолжая смотреть на убитого, на большое кровавое пятно, которое появилось рядом с первым на спине, и исчезает в темноте за колоннадой. Крупным планом показывают убитого. Он вздрогнул последний раз. Его правая ладонь слегка высунулась из-под груди. На ней блестит золотой перстень. По мраморным ступеням стекают капли крови. Слышны далекие шум, крик, топот многочисленных бегущих ног. Но никого не видно. Совершенно пусто.

II

Те же декорации. Белый пустой двор. Ранний рассвет, чистое небо, солнце не достигает еще мраморной поверхности двора. Оно золотит только шпили и портики колоннады с правой стороны. Вдали слышен колокол, созывающий на утреннюю мессу. Длинным строем из галереи выходят семинаристы. Пересекают двор и исчезают на противоположной стороне. Через минуту с этой же стороны выходит Папа. Он один. Та же крупная, широкая в плечах фигура. Он идет медленно, с неким трудом. Приближается к небольшому алтарю и опускается на колени на мраморные ступени.

Вдруг эта картина сильно уменьшается. Сейчас она видна в бинокль. Со значительной высоты видно всю колоннаду, ее правильный четырехугольник, поодаль башню часовни, вокруг сочную зелень садов, в которой регулярно поблескивают струи воды, испускаемые поворачивающимися разбрызгивателями.

Это вид с вершины лысой горы, возвышающейся над городом. Отсюда обозревается огромная городская панорама. Вершина сожжена солнцем, покрыта высохшей, колючей растительностью. Тяжелый, черный бинокль покоится на валуне. Смотрящий через него лежит, плотно прижавшись к земле со слегка раздвинутыми ногами в типичной позе военного, даже стопы у него обращены пальцами наружу, как если бы он был под обстрелом. Протирает замшей стекла бинокля. Он смотрит раз еще, в поле зрения бинокля виднеются тонкие перекрещивающиеся риски, какие обычно есть в полевом артиллерийском бинокле. Этот крест он наводит на белую спину стоящего на коленах, на его шевелящуюся в легких дуновениях ветра белую пелерину. Смотрящий медленно поднимается на прямые ноги. Его внезапно охватывает бешенство. Он изо всей силы ударяет биноклем по валуну, за которым лежал. Брызгают стекла линз. Остыв, он опускается на колени и, одетый в черное так же, как тогда, когда стрелял в Папу, тщательно собирает стеклянные осколки. Он прячет их в маленький черный мешок, который достал из-под черной одежды. Начинает спускаться с вершины. Узкая тропинка бежит зигзагом вниз. В расщелине скалы почти полностью темно. Там есть небольшая пещера. Черный входит в нее, низко наклоняясь под нависающей скалой. Через некоторое время он появляется. Несет черный скрипичный футляр. Исчезает за поворотом дороги.

III

Сады, фонтаны и живые изгороди. По аллее медленно идет Папа, но он уже не двигается с трудом. Возле него молодой семинарист. Папа что-то говорит ему, и тот, кивнув головой, уходит. Папа, оставшись один, с легкой улыбкой на лице идет между двумя стенами из живой изгороди. В нескольких шагах за ним черный человек высовывается из зеленой чащи листьев. Обеими руками низко держит автомат. Когда оттягивает затвор, на звук этого скрежета металла о металл Папа останавливается и поворачивается к нему. Никакого страха, только удивление в глазах. Белая фигура поднимает правую руку, как будто бы хотела перекрестить. Автомат, дергаясь, стреляет. Очередь наискось от правого плеча до левого бедра пересекает белую одежду, Папа падает сначала на колени, потом на бок, лицом обращенный к небу. Он застывает в этой позе. Его еще приподнятая правая рука с золотым перстнем на пальце опускается в песок. Черный подходит к убитому. Толкает его ногой. Прицеливается в лицо и стреляет раз еще. Струей бьет кровь. Черный молниеносно бросается в живую изгородь по левой стороне аллеи, по движению насаждений видно, как он продирается на другую сторону. Слышен неясный шум, какие-то возгласы. Черный на другой стороне живой изгороди лихорадочно сдирает с себя свою черную одежду, автомат уже разместился в скрипичном футляре. Его видно со спины. Нейтральная одежда, обычная, не слишком светлая, не слишком темная. Он уходит и исчезает из поля зрения. Бьют колокола. Слышны сирены. Опускается темнота.

IV

Вечер. Земля темнеет, но небо еще очень светлое. По длинной аллее вдоль старых деревьев одиноко идет Папа. Поочередно его фигура то исчезает в тени этих деревьев, то снова появляется на свету, нисходящему сверху. За ним, быстрее, чтобы его догнать, почти что бежит тот. Видно Папу и этого человека сзади. Папа идет ровно, неспешно, руки соединены за спиной. На убийце уже нет просторной черной одежды, он одет, как пастор. Немодный черный мужской костюм, черные туфли, черные носки, на руках темные перчатки. В руке держит достаточно большой рулон свернутой бумаги. Возможно, услышав его шаги, Папа останавливается. Тот тоже останавливается, потом, склоняя из уважения голову, приближается к Папе. Как бы ожидая благословения. Папа с доброжелательной улыбкой поднимает правую ладонь с кольцом, а когда начинает осенять крестом, тот с длинным ножом, вынутым из рулона, подскакивает к нему, левой рукой хватает за край развевающейся белой пелерины, а правой ударяет в грудь. Хлещет кровь. Изумление, ничего более, только сильное изумление на лице убиваемого. Приоткрывает рот, но не подает голоса. Медленно опускается, тот поддерживает его левой рукой и продолжает наносить удары ножом. Белая одежда вся залита кровью. Тело убиваемого обмякает. Убийца, запыхавшийся, дрожащий, вытирает свое орудие о еще не окровавленный край папской рясы. Папа, лежа на боку, начинает приподнимать правую руку кистью вверх, как бы повторяя жест, которым обычно делают знак креста в воздухе. Тогда убийца падает на колени и раз за разом начинает колоть лежащего, вслепую, бессчетное количество раз. Его бешенство поражает. Он убивает, убивает, и все еще не полностью уверен, действительно ли уже неотвратимо убил. Медленно поднимается с коленей. Стало темнее. Папа виднеется белым пятном, лежа на песке аллеи, под большим ветвистым деревом. Теперь в полумраке кровь его кажется почти черной. Тот тяжело дышит, вытирает нож о траву, потом опять о папское одеяние. Тянет труп за ногу. За вторую. Бородатый, но борода кажется приклеенной. На шее у него колоратка. Уверенный, что убил наверняка, он дышит все спокойнее, с облегчением. Начинает удаляться. Однако неожиданно его взгляд останавливается на торчащем из земли покрашенном известью так называемом милевом камне. Он начинает с ним возиться, пытаясь вытащить из глины. Видно, что он прилагает огромные усилия. Наконец камень, наполовину обросший мхом, удается вырвать из земли. Подняв его обеими руками, он бежит к убитому, поднимает камень и со всей силы бросает его в голову Папе. Видно это с места, где находился камень. Папа лежит с размозженной головой. Фальшивый священник стоит над ним некоторое время в густеющих сумерках. Потом отходит, но через каждые несколько шагов приостанавливается и смотрит в сторону трупа. Когда он находится уже у самого конца аллеи, ему кажется, что труп вздрогнул. Он каменеет, смотрит, но не имеет мужества вернуться. Далекое белое пятно слегка шевелится. Убийца начинает убегать. Далеко, очень далеко бьют колокола. Наступает полная темнота.

V

На вершине лысой горы снова одетый в свою черную одежду убийца смотрит через бинокль вниз, туда, где в восходящем солнце белеет прямоугольник мраморной колоннады. Колокол бьет, но двор остается пустым. Радость на лице наблюдающего. Там, внизу, появляются темные сутаны, идут длинным рядом, но нигде нет белой фигуры.

Слышен шелест шагов. С противоположной стороны на вершину лысой горы поднимается Папа. Бинокль выпадает у черного из рук. Он вскакивает с коленей, его приклеенная борода отделяется от лица. Папа, добродушно улыбаясь, распростирает обе руки и медленно направляется к нему, как будто бы хочет его обнять. Черный отступает. Папа делает незначительное движение руками, как бы этим жестом давая понять: «ничего не случилось, не беспокойся, все прощено и забыто». Черный отступает назад, чем отчетливее доброжелательность проявляется в движениях медленно идущего к нему Папы, тем большим, сводящим с ума становится страх убийцы. Он выхватывает из-под черной одежды револьвер, нажимает на спусковой крючок, но слышен только стук ударяющего бойка. Бросает оружие и отступает на самый край обрыва. Безграничная доброжелательность светится на лице Папы. Останавливается, снимает круглую шапочку, обнажая седую голову. Смотрит на черную фигуру над пропастью, неподвижную, как статуя. Папа продолжает двигаться к черному. Слегка спотыкается о брошенный черный мешок, из которого выглядывает автомат. Из мешка, тронутого стопой Папы, выпадает блестящий на солнце нож. Папа усмехается, словно взрослый, увидевший невинные, смешные игрушки ребенка, и, обходя большой плоский валун, на котором лежит бинокль, приближается в застывшему на фоне неба. Пораженный этой невообразимой добротой черный теряет равновесие. Несколько мгновений он выполняет резкие, безумные движения руками, но ноги скользят по высохшей траве, смешанной с известковой крошкой, и он падает вниз. Он рухнул у входа в ту небольшую пещеру, где был раньше. Лежит, как упал, лицом в землю, с необычно повернутой головой, капюшон сдвинулся на шею, открывая его спутанные черные волосы, левая рука покоится на песке, правая придавлена телом при падении, поэтому он покоится почти в таком же положении, как лежал Папа, когда был убит в первый раз. Тропинкой среди зарослей, зигзагами ведущей вниз, спускается Папа. Еще достаточно далеко. Он двигается уже не с достоинством священника, а почти бежит, спеша на помощь. Широко распростертая, черная одежда, укрывающая убийцу, начинает белеть. Становится все более светлой. Волосы на мертвой голове начинают седеть. Наконец он становится белым, как снег, таким же, как папское одеяние.