Мироповорот

Глава 5. Оранжевое небо

Пока Чугунов и его соратники отчаянно боролись, участвуя в политической баталии местного значения, а потом расслаблялись в глуши владимирских лесов, на просторах, когда-то называвшихся СССР, происходили вещи гораздо более значительные.

Надо сказать, что развалившаяся империя была отягощена столькими грехами, что ее душу отвергал не только рай, но и ад. И бродила эта неприкаянная душа по просторам, где раньше вольготно раскидывалось ее тело.

Какой только сволочи не набилось в коридоры власти в странах так называемого СНГ – думал иногда Чугунов. – Можно только подивиться политикам Запада, что они признавали этих деградантов равными себе и принимали на высшем уровне. Впрочем, может в высокой политике так и положено.

Однако он не мог представить себе какого-нибудь средневекового короля, который даже из прагматических соображений сел бы за один стол с таким отребьем. Впрочем, может Чугунов просто слишком много в юности читал Вальтера Скотта. А в жизни и в те рыцарские времена все было не так. А сейчас тем более.

Впрочем, можно понять и Запад. С кем-то надо было вести дела в этих безумных странах. Вот и вели дела с бывшими партаппаратчиками, гэбистами, а иногда вообще с уголовниками. Но вот все немного устаканилось. И западные хозяева начали понемногу менять самых одиозных лакеев там, где это уже позволяла обстановка.

Как раз тогда, когда Чугунов со своими товарищами агитировали народ в 129 избирательном округе, такая смена происходила на Украине. Исход событий там был фактически предопределен, хотя процесс был еще далек от своего завершения даже тогда, когда Юра, Зигфрид и Петр в компании с милейшими дамами отдыхали от трудов праведных на политической ниве.

Известный читателю по предыдущим главам «генератор идей» из кремлевской администрации докладывал свои соображения по поводу дел на Украине российскому президенту.

Тот был откровенно раздражен. Несмотря на его поддержку кандидата в президенты от бюрократической мафии, тот очевидно проигрывал.

– Надо еще тверже заявить нашу поддержку Якубовичу (так звали ставленника туземной бюрократической мафии), – настойчиво убеждал «генератор идей».

Его настойчивость и убежденность в правоте своих взглядов была совершенно искренна. Ибо он и еще один «интеллектуал» из кремлевской тусовки получили от Якубовича по пятьдесят миллионов долларов за обязательство обеспечить ему поддержку со стороны российского руководства.

За такие деньги любой бомж вмиг станет гипнотезером. И они «загипнотизировали» российского президента. А тот все больше и больше влезал в совершенно проигрышную аферу.

Впрочем, он начинал смутно догадываться, что и на этот раз его попросту «развели». Впрочем, не стоит преувеличивать роль «злодеев-советников». Чаще всего обманывается тот, кто хочет обмануться. А российский президент, в правительстве которого был даже директор городского рынка, но не было ни одного доктора наук, был, как бы сказали иные деятели былых времен, «социально близок» проигрывающей на Украине команде.

И, тем не менее, он был раздосадован.

– Куда уж тверже, – раздраженно бросил президент.

– Ну, у нас есть резервы для усиления своей позиции, я тут подготовил ряд предложений.

«Генератор идей» достал несколько листков бумаги.

– Вот взгляните…

Библиотека закрытого клуба в Лондоне была обставлена темной дубовой мебелью. По виду антикварной. Хотя, может быть, это была всего лишь отличная стилизация, но стилизация не менее дорогая, чем иной оригинал. С темным дубом идеально гармонировала зеленая кожаная обивка стульев и кресел, тяжелые темно-зеленые портьеры, бронза светильников.

Сидевшие у небольшого журнального стола мужчины были чем-то неуловимо похожи друг на друга. Они относились к тому типу уже довольно зрелых энергичных людей без возраста, которые нездоровую напряженность работы и периоды достаточно бурного, и не мене нездорового расслабления, компенсируют спортзалами, бассейнами, саунами, массажами и витаминными вливаниями.

Тот, что был постарше, возможно не столько по возрасту, сколько по положению в некой неизвестной иерархии, спросил:

– Ну и как вы оцениваете последние шаги российского президента по поводу Украины?

– Мне кажется, что он продемонстрировал свою неадекватность и, я бы сказал, ненадежность.

– А он был когда-нибудь надежен?

– Все в мире относительно…

– Да вы прямо Эйнштейн!

– Если это комплимент, то…

– Сомнительный. Не так ли? Именно это вы хотели сказать?

– Ну что вы, как же можно сомневаться в гениальности первого человека прошедшего столетия.

– Ах, оставьте, Генри. Вы не на публике.

Тот, кого назвали Генри, промолчал, тонко усмехнувшись одними губами.

– Вернемся к нашим баранам, сэр.

– Не возражаю. Знаете, мне всегда казались ненадежными эти выходцы из партаппарата и спецслужб бывших стран Железного занавеса.

Он помолчал и продолжил.

– Разумеется, все они продажны и, мягко выражаясь, склонны к компромиссам.

Он несколько затянул паузу, и его собеседник не преминул вставить.

– Особенно те, чью деятельность можно квалифицировать в терминах уголовного права.

– А чью деятельность среди этой публики нельзя так квалифицировать?

– Вы правы, сэр.

– Но, дорогой Генри, эта предрасположенность к компромиссам, эта управляемость не надежна. Их очевидная зависимость от нас не мешает им иногда взбрыкивать. Более того, это постоянное раздвоение личности рано или поздно подводит большинство из них к непредсказуемым поступкам. А ведь неопределенность зачастую опаснее открытой угрозы.

– Я бы усилил ваш тезис. Не зачастую, а просто опаснее.

– Согласен с вами, Генри.

– Но, сэр, кем их менять в этих странах? Не станут ли идеалисты опаснее трусливых неврастеников, сидящих у нас на крючке.

– Не скрою, проблема, несомненно, существует. Но все же в настоящее время для нас предпочтительнее идеалисты.

– Я бы уточнил. Не идеалисты, а прагматики, кажущиеся на публике идеалистами.

– А вот это тоже идеализм. Такие фигуры трудно подобрать. Они или очень быстро продемонстрируют свое далекое от идеалов лицо, или будут все же скорее идеалистами, чем прагматиками.

– Значит, по вашему мнению, нам предпочтительнее все же идеалисты? А не будут ли они не менее непредсказуемыми, чем нынешние политические уголовники?

– Знаете, не будут. Идеалисты как раз довольно предсказуемы. Хотя, я согласен с вами, они бывают не удобны в общении. Но если смена политических уголовников идеалистами происходит еще и при снижении мощи стран, ими управляемых, то они явно предпочтительнее для нас.

– А вам не кажется, что это снижение мощи временное? Сегодня эта мощь снизится, а завтра будет усиленно наращиваться. У идеалистов иногда бывают весьма результативные ноу-хау и в политике, и в науке, и в технике, и в экономике. Между тем, режимы политических уголовников, при всей их показной милитаризации – это полный застой. А значит, отсутствие роста этой самой мощи.

– В ваших словах есть резон. Но взглянем на проблему с другой стороны. Можем ли мы сохранять этих господ у власти в их странах? Мне представляется, что нет. За спинами нынешних политических уголовников стоит второй эшелон этой публики. Гораздо более истеричный, гораздо менее предсказуемый, гораздо менее зависимый от нас. Вероятность, что нынешние «не совсем плохие парни» будут сменены «очень плохими парнями» возрастает день ото дня.

– Но разве принцип «Он сукин сын, но он наш сукин сын» уже изжил себя?

– В том то и дело, что даже нынешние «не очень плохие парни» не совсем наши. А «очень плохие парни» будут вообще ничейными. Этаким рафинированным воплощением абстрактного зла. Причем, и это важно помнить, зла не только мирового, но и зла для собственных народов.

– А нас это волнует?

– Нас это не волнует. Но помнить об этом полезно. Особенно в контактах с силами внутри стран постсоветского пространства. Итак, – продолжал старший, – кем же тогда нам менять нынешних «не очень плохих парней»? Выбора нет. Только идеалистами. Тем более, что в среднесрочной перспективе они для нас явно предпочтительнее по всем показателям.

– В краткосрочной, сэр. Только в краткосрочной.

– Не будем препираться, Генри. Сами же совсем недавно говорили, что все в этом мире относительно. И потом, в наших силах найти таких идеалистов, которые в наибольшей степени приемлемы нам. Например, таких, которые готовы сами, своими руками, во исполнении своих собственных идеалов, сделать то, чего мы хотим, но не можем.

– А такие вещи в мире существуют?

– Не иронизируйте, Генри. Если бы мы все могли, то нам бы было просто нечего делать. А это, согласитесь, не так уж и хорошо для нас самих. Не так ли?

– Тут я с вами полностью согласен, сэр. Значит, «над всей Россией оранжевое небо?».

Генри намекал на «оранжевую революцию» в Киеве и известный сигнал к началу мятежа Франко в Испании «Над всей Испанией безоблачное небо».

– Вы шутник, Генри. Но что-то в этом роде.

– Однако, я боюсь, что нам будет трудно найти в России идеалистов. Придется использовать либералов, которых идеалистами назвать затруднительно.

– Возможно, Генри, на первых порах без либералов нам не обойтись. Но все же стоит поискать где-нибудь на обочине политических кругов настоящих идеалистов.

– А потом?

– А потом помочь им свергнуть нынешних политических уголовников.

– Но примут ли идеалисты нашу помощь?

– Надо найти таких, которые примут. Не вступая при этом в противоречие со своими идеалами.

– Это трудно.

– Согласен. Но трудно, не означает невозможно.

– Знаете, сэр, я в целом согласен с большинством ваших доводов. Но мне кажется, что есть определенный риск. Процесс может пойти не туда.

– Признаюсь, у меня тоже есть определенные опасения. Но, оставлять все так как есть тоже недопустимо. Вы согласны?

– Согласен. А вот согласятся ли с этим другие наши коллеги по ту и эту сторону океана?

– Думаю, согласятся.