Мир Уэйда

Мир № 2

В голове шумело. Да это вообще разве голова? Котел какой-то…. Есть такой недуг – так называемое ощущение тяжелой головы. Уэйд когда-то читал, что подобное возможно из-за пересыпа, но в целом относится к проблемам верхних отделов позвоночника. Голова не болит, но внутри, словно кто-то пытается выдавить остатки зубной пасты из тюбика. Особенно неприятные ощущения в районе бровей, но легкая тупая боль постоянно меняет приоритеты, базируясь то в висках, то в затылке, то в самом темени. И всё напряжено. У Уэйда случилось такое пару раз с похмелья. Тупость, неповоротливость… в общем жуть. Сейчас было то же самое. Он открыл тяжелые слипшиеся веки и моргнул пару-тройку раз, чтобы избавиться от этого липкого ощущения. Ванная комната плыла, и не было никакой надежды, что она остановится. Мутило. Мутило, как никогда в жизни. Даже, когда он отравился грибами – было не так плохо. Уэйд понял, что если останется лежать, то захлебнется собственной блевотиной, которая в считанные секунды вырвется наружу. Но он также ощущал совершенно дикую немощь и не знал, хватит ли ему сил приподняться. Хорошо хоть заснул рядом с унитазом, а не в какой-нибудь другой комнате… рядом с роялем в гостиной, к примеру. О Боже, как же херово! Что-то мерзкое поднималось по пищеводу, и он понял, что пора… либо сейчас, либо все пропало.

Он совершил титаническое усилие, чтобы перевернуться на бок, потом встал с трудом на колени и нырнул головой в унитаз, словно радостный дельфин, отхвативший угощение. Он не ел больше суток, но зато пил, как верблюд, так что хлестало, словно из брандспойта. Одной жидкостью, которая почему-то дальше желудка так и не ушла. Наверное, почки и печень просто решили, что с них хватит алкоголя и всё. Когда эти дивные минуты, наконец, закончились, Уэйд отвалился от унитаза и растянулся звездой на полу. Все его лицо было забрызгано блевотиной, он был, прямо сказать, жалок, если не сказать – ничтожен…. Выходит, одиннадцать – это не так уж много… – подумал он. – А может, просто, лекарство слабое. В любом случае, Уэйд налажал. Собравшись с силами, он поднялся на ноги, шатаясь и кряхтя, и повис на раковине. Потом включил холодную воду, подставив лицо прямо под струю. Во рту стояла смертельная горечь, и дитчайший сушняк. От одного вида воды можно сойти с ума – хорошо, что она не дрейфующий мираж как случается в пустынях. Он припал к крану мучимый жаждой, словно африканская зебра, почти издохшая во время засухи и вдруг наткнувшаяся на последнее озерцо. Напившись, Уэйд прополоскал рот несколько раз и с неохотой сплюнул. Хорошо верблюдам – они могут оставлять воду про запас и таскать ее в своих горбах сколько потребуется. Хотя с другой стороны, у людей есть всякие там термосы, но эта мысль в голову звучала не так романтично.

Чтоб я еще раз покончил с собой… – подумал Уэйд. – Да ни в жизни.

Впервые за последние дни ему захотелось что-то съесть. Ну хотя бы для того, чтобы заесть горечь. Он зачерпнул ладони воды и вылил на голову, а потом выключил воду и тяжело вздохнул, глядя на собственное отражение и удивляясь, что можно выглядеть гораздо хуже, чем он выглядел вчера. Видимо от расстройства он отвесил себе пощёчину, да так, что в ушах зазвенело. Женщины иногда так делают, чтобы кровь прилила к щекам, и вид был более здоровый и свежий. Не сильно, но делают. Наконец, Уэйд, нехотя отцепился от раковины, служившей ему, как оказалось, подпоркой, потому что он едва не упал, и поплелся из ванной.

Появилось странное ощущение, что вокруг всё как-то изменилось…. Что-то не так, словно мелочь типа вазы или подсвечника стоит не на месте. Забавно, насколько ничтожные вещи делают привычной и уютной окружающую нас обстановку. Хотя в данной ситуации дело было не в них…. Уэйд чувствовал себя настолько уничтоженным и вывернутым наизнанку, что даже не заметил отсутствующей банки из-под пива в раковине – какие там вазы с подсвечниками! Но, тем не менее, испытывал настоящий дискомфорт, как если бы забрался в чужой дом, только вот никак не мог ухватить, что же именно не так…. Он шел в кухню, наивно надеясь, что в холодильнике все-таки хоть что-то осталось, и вчера за единственной банкой пива ненароком спрятались прогорклые чипсы или плесневелый кусочек сыра. Ну, может, в морозилке? Ощущение нарастало. Почему-то все вокруг показалось чужим…. Наверное, снотворное с виски изменило его восприятие, повредив мозг – его ощущение реальности. С сильного похмелья и не такое случается, верно ведь? Что же не так?

Уэйд завалился в кухню, все еще не понимая, в чем дело. Мозг явно не желал включаться, хотя ощущение странности и необычности на кухне стало просто невыносимым. Уэйд, озираясь по сторонам, открыл дверцу холодильника… и обалдел. Божественный свет обдал его – грешника своей благодатью, демонстрируя полки, ломящиеся от еды, а ведь вчера здесь стояла только одна банка пива. Уэйд моргнул, не веря глазам, а потом выглянул за дверцу холодильника и более внимательно осмотрелся. Теперь он всё понял. Понял, что не так. Повсюду было чисто и натерто до блеска. Всё как при его жене. Похоже, Дина вернулась и навела здесь лоск. Вот и разгадка, а он уже возомнил себя пророком богохолодильника. Уэйд кивнул сам себе и вновь уставился на содержимое, и в желудке тут же заурчало. Он не хотел портить едва ли не вылизанный стол крошками, поэтому отказался от идеи приготовления настоящего сэндвича с майонезом и листьями салата. Вместо этого он вытащил два кусочка хлеба из упаковки с нарезным батоном и положил между ними четыре кружочка салями. Ммм… как же это вкусно! Уэйд проглотил бутерброд и тут же сделал себе еще один. Съел его чуть медленней, и наслаждаясь каждым прожеванным кусочком. Достал пакет молока, открыл и сделал несколько жадных глотков. Уэйд почувствовал себя почти сытым, но для полного счастья ему был необходим еще один бутерброд. Как же хорошо, что приехала Дина! Теперь этой еды ему хватит еще на несколько недель. Уэйд сделал себе последний бутерброд и поплелся из кухни.

– Дина! – закричал он. – Ты где, милая!?

Но никто не ответил. Голова гудела, а кости ломило, как при гриппе, и Уэйд подумал, что ему, похоже, придется отказаться от идеи напиться сегодня с Гарри. Слишком уж туго.

Уэйд застыл посреди гостиной. Ощущения нахлынули новой волной, и доминирующим из всех стал страх. Резко подскочило давление, а сердце встрепенулось пичугой готовое выпорхнуть из груди. Да, здесь тоже стало чисто, но дело было не в этом. Далеко не в этом…. Пропал столик, обретенный Уэйдом на барахолке и подаренный Крис на годовщину, с японским иероглифом «ветер» посредине. Он напоминал им о тех беззаботных временах, которые они провели в Бостоне, пока учились, и Уэйд увлекался всем восточным. Хотя на самом деле Кристин мирилась с присутствием подобного дурновкусия, потому что помнила, как муженек пер его на собственном горбу через полгорода, лишь бы сделать ей приятное. Такое грех выбрасывать. Может, конечно, Дина его переставила, но зачем? И это было еще не всё. Исчезли все их совместные фотографии, сделанные за последние лет двадцать. Их место заняли две совершенно новые и нераспознаваемые. Одна с Крис, Диной, Дэниэлом и еще каким-то мальчиком лет трех, которой Уэйд даже не помнил, и что это за пацаненок?.. Под фото стояла дата 13.03.09. А вторая – семейная, вместе с Уэйдом. Дине здесь было лет пять, и они втроем стояли на подъездной дорожке какого-то дома, которого он тоже не помнил и понятия не имел, где и когда была сделана эта фотография. Всё более чем странно…. А еще исчез его «Винчестер», который висел над пианино. Гарри прослыл заядлым охотником и подсадил Уэйда. Это были хорошие моменты, когда открывался сезон, и они оба уходили в лес. Два охотника, преисполненные надежд сорвать куш и просидеть полночи у костра за выпивкой и задушевными разговорами. Теперь ружьё пропало, и Уэйд ненароком подумал, что у Дины появились подозрения насчет его суицидальных намерений. Такое же могло быть? Но Уэйд прекратил звать дочь. Почему-то прекратил. Он пошел в спальню тихими аккуратными шажочками, озираясь по сторонам и прижимаясь к стене. На всякий случай…. Уэйд никогда не сталкивался с ворами лицом к лицу, но Гарри говорил, что правило первое – не шуметь. Если судить образно, то на одной чаше воображаемых весов Уэйда расположилась Дина, а на другой воры, и сейчас вторая – начала немного перевешивать. Хотя, по сути, к такому умозаключению придти очень сложно, если учесть наличие продуктов в холодильнике и чистоту. А может, приехала Дина, навела тут лоску, а потом пробрались воры? Вроде, логично.

Уэйд прошмыгнул в спальню и неслышно повернул замок, чувствуя себя теперь боле-менее в безопасности. Уэйд осмотрелся. Первое, что бросилось в глаза это отсутствие вещей на полу, ведь вчера вечером он побросал здесь одежду. И еще нет гипсового ангелочка, которого он подарил Крис совсем недавно, и та держала его на прикроватной тумбочке. Да что ж здесь, черт возьми, происходит?! Повинуясь какому-то инстинкту, Уэйд распахнул шкаф… и тут же осел на кровать, не моргая, пялясь внутрь. Его вещи пропали…. ВСЕ ЕГО ВЕЩИ ПРОПАЛИ!!! Зато одежда его жены, которую он целый день убирал в коробки, после чего психанул и разнес в щепки обувную стойку, висела, как ни в чем не бывало. Какая-то мистика…. Это не могла быть Дина. Какой смысл? Если только она не сдвинулась – забила холодильник, вычистила дом и убрала все его вещи и мебель, которую он дарил. Как будто бы это Уэйд умер, а не Крис. Да что же это за хрень такая?! Чертовщина. Теперь он разозлился. Неужели это дело рук Дины? Надо позвонить Гарри…. Пожалуй, он единственный, кто знает, что делать в подобных ситуациях. Уэйд дотянулся до трубки и набрал мобильный Гарри. Тот взял после третьего гудка.

– Да…

– Слушай, Гарри, у меня дома какая-то чертовщина творится! Пропали все мои вещи. Я не знаю, что думать… – то ли меня обокрали, то ли это чья-то дурацкая шутка. – выложил Уэйд приглушенным голосом.

– Кто это?

– В смысле? Не узнал что ли? Это Уэйд.

– Что за Уэйд? – напряженно спросил Гарри.

– Да что сегодня происходит!? – в сердцах воскликнул тот. – День дурака, что ли? Это я, Гарри!!! Уэйд Стивенс – муж Кристи!

– Кристин Стивенс?.. – переспросил Гарри подозрительно.

– Господи, ну да!

– Это не смешно, парень. Насколько я знаю, ее муж умер еще до того, как она переехала сюда, и второго у нее нет.

– Что? – Уэйд понизил голос. До него потихоньку начало доходить, что произошло нечто ужасное, непоправимое и абсурдное… но он еще пытался развеять эту мысль.

– Это Крис умерла, а не я….

– Миссис Стивенс умерла? – переспросил Гарри. – Когда? Я видел ее машину с утра.

Но Уэйд уже не слышал его, он выпал на время из разговора. Его внимание привлекла фотография. Из выпускного фотоальбома. Большой такой портрет – Крис его очень любила. Говорила, что Уэйд здесь чертовски хорош собой. Она здесь и раньше стояла, но теперь кое-что было не так… кое-что прибавилось, отчего спина Уэйда покрылась мурашками. На рамке висел маленький нательный крестик, которого тот никогда не снимал. Теперь он болтался на снимке. Уэйд непроизвольно расстегнул несколько верхних пуговиц рубашки, открыв красное вышитое сердечко на внутренней стороне воротника, и дотронулся до груди. Крестик был на месте. Откуда взялся второй? Как это возможно? И что же здесь все-таки, черт возьми, происходит???

– Эй, мистер, вы слушаете? – грубо позвал Гарри. – Отвечайте, вы сейчас в доме Кристен Стивенс?

– Я? – промямлил Уэйд. – Что? Да.

– Патруль уже у дома. Ничего не предпринимайте. Вы поняли?

Уэйд в ужасе бросил трубку и вылетел пулей из спальни. Он не знал, что делать, но здесь оставаться не мог. Ему было нужно найти место, где можно взять тайм аут и все обдумать. Весь этот бред. Пересекая гостиную, он схватил тот самый снимок с Кристи и Диной на фоне какого-то дома, и сунул его прямо в рамке в один из многочисленных карманов брюк. Потом подскочил к входной двери, отметив, что все его многочисленные ботинки тоже пропали, глянул в глазок и увидел подъезжающую патрульную машину. Тогда Уэйд бросился в противоположенную дверь, которая вела во внутренний садик, и нещадно наступая на розы и гортензии, которые его жена выращивала с такой любовью, прорвался сквозь живую изгородь и побежал со всех ног к лесу. Он ничего не понимал из всего произошедшего, поэтому тело – его биологическая машина – всё взяло в свои руки, а точнее ноги…. Надо было убежать и спрятаться, чтобы выиграть время. Может, тогда и повезет – мозг Уэйда тоже включится в работу. Кромка леса выступала сразу за разросшимся полем, которое начиналось сразу за линией домов на Кленовой улице. И Уэйд понятия не имел, как он вообще смог преодолеть всё это расстояние в свои шестьдесят пять лет. Он, конечно, бегал раньше, но это скорей называлось спортивной ходьбой для галочки, чтобы Кристин краснела, глядя на его голую задницу. А сейчас все было взаправду. Настоящая погоня. Вот уж не думал, что придется на старости лет скрываться от полиции! Но жизнь преподносит сюрпризы, не считаясь с возрастом. Казалось, ноги просто оторвутся, не способные угнаться за сознанием, которое уже достигло некоей выбранной точки. И тем не менее, Уэйд Уэйд справился, буквально рухнув на землю, когда пересек первую линию деревьев… и подумал, что сейчас умрет. Он хватал ртом воздух, издавая звук, похожий на ослиный рев. Грудь разрывало. Это, конечно, не алый распускающийся цветок боли, как описывал инфаркт Джон Праунс из его строительной бригады, но близко… очень даже близко. Сердце никогда еще не билось так часто. Правый бок кололо, ноги одеревенели. Вот что значит бухать полторы недели – все твои спортивные достижения к чертям….

Уэйд знал, что надо уходить, что его скоро найдут по следам, но не находил в себе сил встать. Очень скоро боль в груди превратилась в каменный столб, не позволяющий нормально дышать. Постоянно отходила слюна, и Уэйд отплевывался. Такая вязкая и теплая. Минут через пять ему чуть полегчало. Во всяком случае, ровно настолько, чтобы подняться на распухшие ноги и поплестись вперед. Мозг пока еще молчал, но очень скоро Уэйд взял левее, что было хорошим знаком. Он знал, что полицейские будут прочесывать лес, потому что Уэйд наследил, и это мягко сказано…. Потоптал цветы, поломал изгородь, пробежал всю Парковую до Лисьей Звездочки, оставив грязь с ботинок. Потом через поле. Умный и глазастый, коим являлся Гарри, всё это непременно заметит, а дальше, подобно Тонто, выследит Уэйда за полчаса. И что же будет дальше?

Было одно место, о котором только они и знали. Секретное. У маленького лесного озерца – им там везло в плане охоты. Их место и только. Где бы сейчас не находился Уэйд, он знал, что если это самое место там, где ему и положено быть, чего утверждать в подобном кавардаке просто невозможно, то Гарри, увидев следы, придет туда… и придет один, потому что не захочет делиться своей удачей ни с кем. Эта опушка источала настоящую охотничью магию, и Уэйд шел туда. Он понятия не имел о том, что скажет человеку, которого по значимости приравнивал к Крис, и который теперь не узнал его… и Гарри не шутил. Определенно нет. Юмористом он никогда не слыл, скорей наоборот. Так что это не розыгрыш, Гарри действительно не знал, кто такой Уэйд Стивенс. Знал только, что тот умер, и что это случилось до переезда Кристин в Вермингтон. Уэйд испугался. Он был напуган до смерти.

И, кстати, о ней… о родной. Пожалуй, единственным объяснением, которое сейчас принимал мозг Уэйда, было то, что он всё-таки умер, и абсурд сложившейся ситуации – не более, чем игры угасающего сознания. Даже то, что он блевал. Хотя, тот же самый мозг ставил эту идею под сомнение, и снова единственное, что оставалось – это пугающая неизвестность. Ну просто, пусть это будет Гарри…. Тот, кому Уэйд всё расскажет. Пусть это будет Гарри, ладно?

Где-то минут через сорок Уэйд, наконец, вышел на берег лесного озера, где им так везло. Стайка жирных диких гусей покачивалась на зеркальной глади. Гарри бы описался от восторга. Где-то сзади дрогнул куст, и Уэйд знал, что это заяц. Да, участок был благодатный – ходить никуда даже не надо. Стой да перезаряжай. Делов то…. Он осмотрелся и заметил кострище ровно на том же месте, где и должно, и поваленное дерево, на котором они столько раз сидели, ужиная, и вели задушевные полуночные разговоры. Уэйд когда-то по молодости вырезал на нем имя своей жены. Стоило проверить, хотя и надежды не осталось. Он подошел к бревну, и, напрягая изо всех сил глаза, осмотрел его. Нет… никакой тебе КРИС. Теперь точно – ни шутка и ни фарс.

Да и вряд ли, это смерть…. Просто мир без Уэйда Стивенса. Но как, черт возьми, это случилось? Мозг вообще может преподнести умирающему и не такой сюрприз, но это не отменяет ситуации, у которой есть свои правила. И им надо подчиняться, потому что другого выбора просто нет. Словно срубленный, он обрушился на поваленное старое и изъеденное короедами дерево и обхватил ладонями голову. Как же так вышло?..

Гарри Оуэнс увидел, куда идут следы, и распустил патруль. В конце концов, эти сопливые щенки изначально не хотели идти в лес, считая, что тот парень слоняется по городу. Вот пусть там и ищут. Всё равно следопытов из них не выйдет. Для них, что след человека, что кабана – один хрен. Гарри не мог рисковать своим счастливым местом – удача может отвернуться. Так ведь бывает, когда предаешь чудо. А он уж сам как-нибудь разберется… и не таких брал голыми руками. Тем более, что сейчас с ним был его друг Гарри младший – Ругер ДжиЭс 32Эн. Так что всё в порядке.

Гарри шел и видел, куда ведут следы, и ему это очень не нравилось. Сначала он понадеялся, что шизик просто ушел в том направлении, но с каждым шагом крепло убеждение, что его секретная опушка больше несекретная. Так и случилось. Гарри видел свое кострище и поваленное дерево, которое притащил сюда из чащи собственноручно. Видел он и мужчину, сидящего спиной к нему и обхватившего голову. А еще он видел нечто странное. Нечто, что даже заставило отвлечься от парня. По поляне кружило приблизительно с сотню бабочек ярко-красного цвета, небольших, но очень красивых. Они были повсюду словно разлетевшиеся искры. А еще, он не заметил этого сначала, у самого берега выстроились в ряд, будто солдаты перед расчетом или пожарники, девять жирных диких гусей. Они таращились на человека, обхватившего голову, и тянули к нему шеи, похожие на змей.

– Какого черта? – изумился он тихо, но Уэйд услышал.

Он резко поднял голову на звук, и словно по команде все девять гусей страшно зашипели и пошли в атаку. Уэйд, вскрикнув, подпрыгнул на месте как обожженный и отскочил в сторону, не понимая, что происходит. Так могут кричать только мальчишки, обнаружившие у себе на спине пиявку. А гуси шипели и наступали.

– Черт тебя дери, Гарри, да помоги же!!! – в сердцах выкрикнул он и заметил бабочек. – Боже… что это, блин, такое?!

– Отойди в сторону! – крикнул Гарри гневно и выстрелил в гуся.

Очень странно, но на остальных это не произвело должного впечатления. Они всё продолжали шипеть и наступать. Таким образом, Гарри пристрелил еще парочку, и тогда оставшиеся шестеро, наконец, опомнились и, забив крыльями, тяжело поднялись в воздух. Потом он, недолго думая, наставил свой ругер на Уэйда и довольно спокойно – хотя был далек от этого – спросил:

– Что здесь происходит?

– Я не знаю, Гарри…. Я понятия, блин, не имею, что здесь происходит! – Уэйд развел руками. – Меня зовут Уэйд Стивенс, и мы с тобой были лучшими друзьями сорок с хреном лет… а сегодня я проснулся и обнаружил, что вокруг всё не так, а ты вообще заявил, что я типа умер давным-давно. Я понятия не имею, что происходит…. Вот взгляни, – он сунул руку в карман брюк и услышал, как Гарри отвел курок, но Уэйд особо не обратил на это внимания, продолжая бороться с пуговицей.

Наконец, он достал фотографию в рамке и протянул Гарри. Тот медленно подошел, не опуская ругер, и взял ее. Потом так же осторожно отступил и глянул на фото.

– Ну что? Ты видишь? – нетерпеливо спросил Уэйд. – Это я, это Крис – моя жена, это Дина – наша дочь…. Не замечаешь сходства? Я там, конечно, по моложе, но…

Гарри поднял на него тяжелый взгляд, словно пограничник в аэропорту и вновь вернулся к снимку. Красные бабочки то и дело садились на их плечи.

– Я пришел сюда, потому что это наше место. Мы здесь охотились. Здесь нам всегда везло. Мы вместе его нашли, Гарри. Господи, да мы еще вчера сидели и пили, и ты пытался меня утешить!

– Чего это? – спросил тот, глядя то на снимок, то на Уэйда.

– Крис недавно умерла, и я не мог придти в себя.

– Это я уже слышал… – констатировал Гарри.

– И ты понимаешь, что на снимке я, и что я не умер, как ты сказал раньше?

– Или твой брат… или очень похожий человек… – задумчиво протянул тот. – А, может, мне стоит задать пару вопросов Крис?

– О нет, прошу! – взмолился Уэйд. – Только не надо ее вмешивать. Разберись лучше со мной и с тем, как я могу быть жив, если по твоим словам я мертв.

Уэйд смахнул со щеки красную бабочку.

– Ты же любишь загадки, Гарри, а тут загадок до черта. Умоляю….

– А может ты его спятивший брат-близнец, который сбежал из дурдома и теперь хочет захапать себе чужую жизнь?.. – размышлял Гарри, наконец, опустив пистолет. – Может птицам ты просто не понравился? Может ты их дразнил? Я же не видел…. И бабочек можно объяснить, если хорошенько подумать?

Уэйд потупил глаза.

– Ну хорошо, тогда откуда я знаю, что твоя дочка Джинни повернута на всем мистическом и паранормальном? И что, когда ей было два, Рут забыла ее в детской комнате торгового центра, и ты хотел развестись с ней? На самом деле хотел, но я отговорил тебя, потому что считал, что она правда ошиблась…. Она очень любила и тебя, и Джинни, поэтому такое можно простить, тем более что всё закончилось хорошо. Так что можно простить.

Гарри отступил и сощурился, уставившись на Уэйда. В его голове происходила нешуточная работа, словно сталкивались какие-то противоречивые механизмы. Через минуту он осторожно сказал:

– Ну это, положим, можно узнать…

– Ладно… – Уэйд понизил голос. – Тогда пойдут тёмные секреты, но учти – ты сам напросился…. В выпускном классе ты гулял с девчонкой по имени Бетси Поуп, и однажды вы пошли в лес. Ты вообще любил водить своих девчонок в лес, Гарри…. Во всяком случае, пока жил с матерью – она ненавидела твоих подружек, но это совсем другая история. – Уэйд многозначительно глянул на Гарри и мог поклясться, что у того свело скулы. – Только ничего у вас не вышло тогда, потому что тебе приспичило и довольно сильно. Ты отошел поглубже в лес, присел, сделал свое дело, и в тот самый момент, тебя в зад укусила гадюка, на которую ты и наложил…. – Уэйд хохотнул. – Когда ты это рассказал, я и сам чуть не обделался от смеха. Ты ведь собирался на ней жениться, помнишь? Сразу после школы. А она разбилась на машине… как сейчас помню – двадцать второго июня. Этот проклятый месяц оказался жесток к обеим нашим женщинам, и только я знаю, как тяжело ты это перенес…. Зато твоя мамаша была вполне счастлива. Она ненавидела всех, с кем ей приходилось делить свое сокровище. Тебя. Она обожала тебя, и после смерти отца это стало слишком явным. Но ты мирился, потому что у тебя всегда находилось что-то еще… а потом погибла Бетси, и ты остался совсем один… наедине с женщиной, которая заставляла тебя расчесывать ей волосы каждый вечер и массировать шею после работы. И когда ее намерения стали столь очевидными, что на них было больше невозможно закрывать глаза, ты сбежал. Как раз началась война во Вьетнаме, и ты пришелся как нельзя к месту. Ну а в ноябре шестьдесят седьмого тебя едва не убили, и тебе пришлось вернуться…

Гарри инстинктивно прижал руку с зажатым ругером к бедру. Ранение едва не сделало его калекой, ногу хотели даже ампутировать…. Еле спасли. Гарри до сих пор немного прихрамывал.

– Но когда ты вернулся, то был уже совсем другим… – продолжал Уэйд. – Глядя на тебя, все говорили, что ты далеко пойдешь. Ты не казался растерянным, не нуждался ни в чьей помощи, как большинство стажеров. Ты был жестким и крепким парнем. Гораздо круче тогдашнего шерифа. А с матерью ты больше не встречался, даже на похороны не пошел. А еще решил не жениться и не влюбляться, потому что это оказалось слишком больно. – Уэйд кивнул, соглашаясь с этой мыслью. – Но я вижу по твоим глазам, что ты ищешь подвох, ищешь лазейку, в которую я пробрался и узнал эту историю. Хотя про мамашу, ты никому кроме меня не рассказывал, даже Рут…. Тогда я сразу перейду к следующей истории, которую ты вряд ли мог кому-то рассказать. Мне ты ее рассказал только потому, что сильно напился. Да и то, знаешь… я так до сих пор и не знаю самого главного – было или не было… если ты понимаешь, о чем я толкую. Мне кажется, ты даже себе не признался в этом…. В общем, ты был красивым парнем, Гарри. Девчонки были от тебя без ума. Да и не девчонки тоже…

Глаза шерифа остекленели, а скулы напряглись.

– Однажды ты шел из школы. Шел своей дорогой, не через центр. Там было очень малолюдно, а точней, о той извилистой тропке вообще мало, кто знал – тем она тебе так и нравилась… до того дня. Но одного человека ты все-таки встретил. Ты не знал его имени, потому что он не жил в Вермингтоне постоянно, а просто подрабатывал на ферме у Кобенов. Тогда у них еще была ферма, а не обветшалое строение, полное призраков, как верят наши с тобой дочери. Так вот он заговорил с тобой, и ты охотно отвечал, но в мыслях у тебя было одно единственное желание – поскорей уйти. Я все верно говорю, Гарри? Ничего не путаю?

Он сошел с лица, белый как мел, руки тряслись. Эту историю шериф не рассказывал действительно никому, да и себе не признавался до конца, как сказал тот парень. Всё так и случилось. Хотя именно эта история сделала Гарри тем, кем он стал. Он заставил себя забыть о том, что произошло, как бы заблокировал это воспоминание, а сейчас из-за этого шизика в груди разрастался страх, что сдерживающая его стена прорвется. Так было или не было?

– Ну слава Богу, друг, я, наконец-то, попал в точку! – воскликнул Уэйд. – Дальше я в принципе могу не рассказывать, тем более что это может воскресить болезненные воспоминания.

– Да уж сделай милость. – очень тихо сказал Гарри и сделал медленный шаг к Уэйду. – Всё это очень странно, и мне нужно время разобраться. До тех пор ты побудешь в участке.