Мир – Магия

Глава 7

Трибольная сборная отправилась в Эстер в пятницу вечером накануне ответного матча. Ребята вместе с тренером и представителем университета сначала с помощью хаба переместились в Альстендорф, оттуда – в Биран, небольшой город на севере Эстерского региона, а уже из Бирана попали в Эстер.

Наскоро застегнув молнию на куртке и поправив вечно спадывающие лямки набитого вещами рюкзака, Руни вслед за командой вышла из душного, теплого здания хаба прямо на огромную площадь перед стадионом и стала любопытным взглядом смотреть по сторонам. Эстер находился южнее Альстендорфа, здесь было теплее, на ясном, темном небе светила огромная беловато-желтая луна, поблескивали россыпи ярких звезд, легкий ветерок гонял стайки рыжевато-медных опавших листьев по неровной брусчатке площади, то и дело направляя их прямо под ноги редким прохожим. Шумели мобили, горели уличные огни, стадион, массивная овальная конструкция из блестящего металла, стекла и бетона, утопал в эффектной ночной подсветке, где-то за ним еле угадывались причудливые контуры учебных корпусов Эстерского технологического института, а еще дальше – темные, будто гигантские черно-фиолетовые, пугающие тени, силуэты высоких горных хребтов Ижгира и Эстов, раскинувшихся вдоль горизонта, насколько хватало взгляда.

Да, когда-то в предгорьях этих, кажется, неприступных пиков, кипела жизнь. Современный город Эстер, расположенный на юго-востоке Альстендорфского дэла в узкой долине, огражденной от соседних земель Аргрона центральным хребтом Ижгира и его продолжением – горной цепью Эстов, которая, начинаясь здесь, в глубине континента, плавной линией тянулась на запад, вдоль южного предела долины Астора к побережью Лотиора, океана омывающего берега Литернеса с запада, был основан в глубокой древности как поселок каменотесов, рудокопов, а позже, мастеров, рискнувших поселиться в самой глуши, недалеко от разрабатываемых горных месторождений, на которых тогда добывали камень и другие разнообразные материалы для строительства Северного стража, Альстендорфа, по заказу специально приглашенных для этого мастеров Клейерники из далекого Тартрилона.

Однако ни одним лишь крепким камнем прославился Эстер. Окончив работы по возведению Альстендорфа, некоторые тартрилонцы не захотели возвращаться на родину и, воспользовавшись радушием местных жителей, осели в дружелюбном поселении, основав собственные мастерские. Именно из этих крохотных ремесленных хозяйств впоследствии выросли сначала небольшие, частные мануфактуры, а затем и целые предприятия по производству и конструированию некоторых основных типов, использующих магию механизмов, а также единственный на севере Литернеса технологический институт со старейшей в мире научной школой этого направления.

Сегодня в Эстере до сих пор функционировало несколько крупных старых и новых заводов, где производили мобили, элементы энергетических вышек, хабов, ирбов и других подобных изделий. Здесь жили, работали, преподавали действующие академики Неймара, суда приезжали с лекциями профессора Альстендорфского и Миранского университетов, чьи выпускники нередко находили себе места в местных компаниях. Эстерский технологический институт активно сотрудничал с другими институтами, колледжами, разнообразными предприятиями по всему миру. И, конечно, не смог обойтись без собственной трибольной сборной, на домашний стадион которой предстояло завтра выйти альстендофрцам. Выйти, чтобы вновь победить.

Алан лениво оглядел заполненную людьми комнату. Незнакомые, улыбающиеся и смеющиеся лица будто свалившиеся сюда из другого, неведомого ему мира; непонятные слова, странные разговоры; веселье и радость, которые он не мог разделить с ними. Ал сидел на кресле в самом дальнем темном углу рядом с еще одним парнем, кажется, каким-то крутым игроком. Он сам напросился в попутчики Риму и теперь не знал, куда деть себя. Громкая однообразная музыка отдавалась в висках, коктейль в стакане потеплел и превратился в что-то совершенно отвратительное, а она так и не появилась.

– Эй, вен, – парень рядом вдруг похлопал Ала по локтю, привлекая к себе внимание. Ал выдохнул, повернулся и скептически покосился на соседа, но тот нисколько не смутился этому, а наоборот понимающе усмехнулся. – Как зовут? Я раньше тебя вроде не видел здесь.

– Наверное, потому что я не любитель трибола, – пояснил Ал с улыбкой и протянул парню руку. – Алан.

– Ворт, – представился в ответ собеседник, крепко пожимая ладонь. – Что совсем не интересуешься?

– Нет. Не мое это.

– Ясно, – Ворт кивнул, сделал большой глоток из своего стакана, а потом спросил. – Ждешь кого?

– Да нет, – Ал пожал плечами и по инерции тоже отхлебнул немного коктейля, крепкий напиток обжег горло, так что парню даже пришлось откашляться.

– Я бы на твоем месте не пил это, потом жестко размажет, – заметил Ворт, с интересом наблюдая за новым знакомым. – Поверь.

– Догадываюсь, – Ал аккуратно отставил коктейль в сторону. – Все равно нагрелся уже. Фу-у, браза, ну и привкус у него!

– На запей, – Ворт протянул ему свой стакан. – Чистейшая газированная вода со льдом и лимоном, без градусов.

Ал, ехидно прищурившись, взглянул на соседа.

– Вода, значит? – он, не удержавшись, хихикнул.

– Честное слово, – лицо Ворта расплылось в широкой улыбке, отчего тот стал выглядеть смешным, простодушным, доверчивым и хитрым одновременно. – Я пока завязал с алкоголем, в прошлый раз это совсем плохо кончилось.

– Любопытно… – Ал выпил прохладной, освежающей жидкости с приятной лимонной кислинкой и, благодарно кивнув, вернул стакан Ворту, – а у вас после каждой игры такая тусовка?

– Почти. Но после каждой удачной точно, – Ворт махнул в сторону танцующих кругом людей. – Здесь сегодня вся команда, только вернулись из Эстера, там был матч. Победный.

– Вся команда? – уточнил Ал с сомнением в голосе. Руни он определенно не мог пропустить.

– Ага. Это я тебе как их трезвый капитан говорю, – Ворт обернулся на соседа. – Значит, все-таки кого-то ждешь?

– Все-таки жду, – согласился Ал, вздохнув. – Не знаешь, случайно, Римана Лидо?

– Кто ж его не знает, – усмехнулся Ворт. – Он тут где-то ходит или может зависает в соседней комнате вместе с любителями иллюзий и крепких напитков. Пойди, посмотри, сто пудов там.

– Ола. Меру, вен, – Ал поднялся с места.

– Не бей его сильно только, – немного обеспокоено заметил Ворт ему вслед. – Он – хороший человек вообще-то, со своими, хм…, особенностями, но хороший.

Ал улыбнулся.

– Не переживай, бить его я точно не собираюсь, – уверил он парня и стал медленно пробираться сквозь хаотически двигающуюся в такт музыке толпу танцующих людей.

Рим действительно нашелся в соседней комнате, как и Руни. Они сидели на подоконнике втроем вместе с еще какой-то девушкой около приоткрытого окна и, кажется, увлеченно обсуждали что-то. Четкий профиль Рима, темный, на фоне освещенного города, был слегка наклонен к заправленным за уши пушистым, покачивающимся на ветру волосам Руни. Друг расслабленно расположился на краю широкого подоконника, в пол оборота отвернувшись от присутствующих в комнате и свесив одну ногу, так что Ал видел отсветы уличных огней на плавном изгибе его вытянутой шеи. Напротив, с другого края также в пол оборота разместилась Гвин Скарнаго, студентка четвертого года факультета теормага, широко известная в тусовочной среде университета. Руни же сидела посередине, опершись спиной о стеклянную поверхность окна, ее сцепленные в замок руки скромно покоились на сомкнутых коленях, а свисающие, скрещенные ноги медленно покачивались. Она постоянно поворачивала голову, смотря то на Рима, то на Скарнаго, и смеялась.

«Браза, что они задумали?! – недовольно подумал Ал, приближаясь к ребятам, и сразу ответил сам себе. – Уж, точно ничего хорошего…»

Первым его заметил Рим.

– О, Ал! Ты еще не ушел? – поинтересовался друг, нарочно удивленно выгнув дугой свои светлые брови.

– Нет, как видишь, – раздраженно бросил в ответ Алан и повернулся к Руни, отчего та вдруг настороженно замерла. – Рун, мы можем поговорить?

– А ты не можешь подождать?! – встрял Рим, сверкнув глазами.

Ал пропустил замечание мимо ушей.

– Рун? – повторил он, коснувшись кончиком пальцев рук девочки. В тоне его голоса появились одновременно и настойчивые, и умоляющие нотки. Это звучало странно непривычно, так что Руни невольно прислушалась, хотя не хотела уходить.

– Пф-ф… Ладно, – она сперва извиняющимся взглядом покосилась на Рима, а лишь потом легко соскользнула с подоконника на пол и сказала Алу. – Пойдем.

– Ага, – Ал кивнул и, аккуратно подхватив Руни под локоть, чтобы не потерять в толпе гостей, вышел из комнаты.

На самом деле он, конечно, не собирался с ней ни о чем разговаривать, он даже не собирался подходить к ней сегодня, но увидев ее там с Римом на подоконнике, в этом таинственном свете ночного города, заметив блеск ее глаз, радостный, восторженный, опьяненный его, Рима, вниманием, вспылил. Разве она сама не понимает, браза, разве она не понимает, что для Рима это просто игра?!

– Алан, что ты хотел? – она упрямо остановилась, стоило им оказаться в коридоре.

– Рун, тебе лучше пойти домой, – он не придумал ничего более вразумительного, поэтому сказал первое, что пришло в голову. – Дора.

Она непонимающе покосилась на него.

– Зачем? Я не маленькая. Мы сегодня выиграли трудный матч и теперь отдыхаем. Что не так-то?

– Просто, – Ал вздохнул, – тебе лучше уйти, поверь. Я провожу, а завтра сходим на бои, если хочешь.

– Нет, – Руни упрямо скрестила на груди руки, – я останусь.

– Рун!

– Ал, отстань, – она смерила его тяжелым, раздраженным взглядом, нервно покусывая нижнюю губу. Потом вздохнула и, развернувшись, прошагала мимо с твердым намерением вернуться назад в комнату.

Ал сам не знал, что делает…

Золотистый всполох волос, причудливый изгиб уха, вздернутый вверх кончик носа, приоткрытые губы, длинные ресницы, чуть тронутая загаром кожа… Приятное мимолетное ощущение тепла тела рядом, запах, сладковатый и свежий вперемешку с еле уловимыми, неестественными, мертвыми нотками мшистого хвойного леса тошнотворного парфюма Рима…

Рука Ала дернулась, неловко останавливая ее, а в следующее мгновение его горячие, сухие губы уже легко коснулись прохладной, гладкой щеки.

***

Руни медленно опустила книгу и с завистью посмотрела на ребят, дружно обсуждающих контрольную по теормагу. Они только что вернулись с пересдачи и теперь делились впечатлениями, кажется, вообще не замечая ее. Марк, с растрепанными, озорными кудряшками рыжих волос, горящими глазами и ярким румянцем на щеках, экспрессивно размахивал руками, громко и не всерьез ругался, шутил, причитал. Необычно активная и разговорчивая Орза смеялась, согласно кивала и переглядывалась с Артеном, который вставлял колкие замечания в эмоциональные тирады Марка, широко улыбался, иногда бросая немного странные, будто стеснительные взгляды на Орзу. А Руни просто сидела и читала, словно невидимка.

«Даже не поздоровались…», – вздохнула она про себя, возвращаясь назад к статье в историческом справочнике. На последней лекции преподаватель обещал им опрос про движение сопротивления и эпоху Первого Парламента, поэтому Руни решила освежить в памяти забытые еще со школы подробности.

До начала описанных событий магический мир территориально был разделен на несколько отдельных государств и свободных земель. Земли Литернеса составляли основу Королевства Миран, которым правила династия Миранов-Лирнов. Современные дэлы Мара, Орфла и Синмае входили в состав Клейернийского союза, маленькие герцогства Сорбри и Ирбсбрук были объедены под властью герцога Роперма, который собирался объявить себя королем, Броган, Риден и Ардан мирно сосуществовали на своем небольшом суровом континенте, а Крондорф и северные территории Аргрона отчаянно отстаивали свои статусы независимых и свободных территорий. Но никто не мог даже подумать, что совсем скоро все измениться.

Последний король в роду Миранов-Лирнов родился в тихий погожий осенний день и вскоре уже стал знаменит на весь мир из-за своего редкого магического дара, юный Скейлер оказался сильным и умелым магом вещей. Как известно, люди с подобной способностью появляются на свет редко, в среднем раз, два в арк, и, когда выяснилось, что королевский наследник – обладатель такого уникального таланта, ему тут же стали прочить выдающееся, светлое будущее. Как это часто бывает, ожидания оправдались ровно на половину. Эпоха Скейлера действительно вошла в историю как выдающийся ее период, но далеко не самый светлый.

Сперва, конечно, все шло тихо и спокойно. Скейлер вырос в умного, привлекательного, физически развитого мужчину, одинокого и, кажется, даже не заинтересованного в создании семьи. По традиции он взошел на престол после смерти своего отца. За пышной, торжественной коронацией последовала привычная череда праздников, балов, визитов иностранных правителей и светских приемов. Потом – первые законы, указы, выступления перед подданными, представление министров, которых он почему-то не поменял. Однако постепенно всем стало очевидно, что новый король не склонен интересоваться политикой, предпочитая ей куда более занимательное, по его мнению, искусство магии.

Первые десятилетия его правления запомнились временем настоящего расцвета магии. Скейлер щедро одаривал университеты и Неймарскую академию, приглашал к себе знаменитых профессоров, талантливых магов-теоретиков, победителей магических поединков, сам посещал иностранные учебные заведения, учреждал премии и создавал фонды. Благодаря Скейлеру множество ученых вернулись к активному исследованию самых разных аспектов магии, начиная от создания новых заклинаний и кончая серьезными теоретическими концепциями магической параллели. Издавались сотни книг, рождались смелые теории, выдвигались гипотезы, шли громкие дискуссии – научная жизнь бурлила, и король всячески поддерживал это.

В те годы в королевство Миран из других стран переехала практически вся общемировая магическая элита. В Неймаре даже пришлось отстроить несколько новых зданий, вместе с целым жилым кварталом, чтобы комфортно разместить такое количество ученых и их лабораторий. Сейчас эта часть города носит имя известной семейной династии магов Фильминов, которые перебрались в Неймар из Аргрона и поселились здесь одними из первых.

Золотые десятилетия магии остались в истории и как эпоха великих открытий, определивших дальнейшее развитие не только Мирана, но и всего мира. Магия энергии, заложившая основы преобразования ситенарных структур магической параллели в физическую энергию; заклинания, позволяющие создавать устойчивые, автономные пути перемещений на длинные расстояния и сделавшие возможным существование хабов; магия усиленной безмолвной речи, которая привела к появлению камней и браслетов связи; принципы аккумулирования ситенары, печати, простые заговоры магии вещей и сотни других известных, примечательных заклинаний, список которых впечатлил бы любого даже не самого прилежного и знающего студента.

Но у такого молниеносного развития была и обратная сторона. Скейлер сделал магию не только свободной для изучений и исследований профессиональными учеными, но также стремился не ограничивать ее применение и распространение законом. В результате новые, еще не опробованные, опасные, часто просто брошенные в горячей перепалке знания попадали в головы к далеким от науки людям, которые быстро придумали, как использовать их для достижения собственных, зачастую корыстных и преступных целей. Тут и там стали возникать сначала тайные, подпольные, а потом и открытые группировки, использующие неизвестную магию для грабежей, мошенничества, разбоев, шантажей и мародерства. Стражи порядка не могли справиться с таким шквалом преступлений, в большинстве случаев виновные спокойно уходили или вообще действовали на расстоянии; поэтому сами жители были вынуждены учиться защищать свои дома теми же методами, что использовали преступники. Это способствовало совершенствованию магии защит, а также к появлению специальных организаций, которые за определенную, довольно высокую, плату брались охранять жилища и жизни богатых граждан.

Однако король упрямо не хотел вмешиваться в то, что творилось в его стране. Более того, казалось, он, наоборот, поддерживает такое стечение событий, когда люди просто перебьют друг друга. Помешанный на магии, Скейлер полагал, что такая бойня неизбежное и, самое главное, необходимое последствие той революции в магическом знании, которая свершилась за прошедшее десятилетие. Он жаждал рождения нового высокого магического искусства, умытого в крови жителей старых развалин. Он искренне верил, что это единственный правильный путь развития его страны и его мира.

Но, конечно, не все были согласны с королем Мирана, и когда волна беспорядков перелилась за границы Литернеса, против королевства сформировалась военная коалиция из Клейернийского союза, Ирбрубского гергцоргства и представителей свободных земель. Лидеры этих стран решили объединиться и при поддержке Ардана захватить столицу Мирана, а после чего свергнуть сумасбродного короля. Но они опоздали…

Скейлер, разумеется, прекрасно понимал и осознавал возможную угрозу покушения на его неограниченную власть еще до того, как появились реальные поводы, и подготовился к этому. С самого начала правления он собирал вокруг себя самых талантливых и многообещающих магов, полезных единомышленников, преданных почитателей и фанатиков. Король одаривал их многочисленными привилегиями, щедрыми подарками, подпускал ко власти, богатству, влиянию, разжигал между ними зависть, ненависть друг к другу, конкуренцию, соперничество и обеспечивал практически неограниченную свободу в действиях. Приближенные к королю маги знали все, что происходило за стенами Неймара, в аудиториях университетов и за закрытыми дверями кабинетов профессоров. Они получали для своих экспериментов преступников, которых удавалось поймать полиции; имели право допрашивать любого жителя королевства, нарушать все законы и держали ответ только перед королем, который внимательно и скрупулезно перенимал их знаний и вскоре стал одним из самых могущественных магов мира.

Тем временем недовольство росло и внутри самого королевства, гнев подданных, потерявших своих родных и друзей, стал все больше и больше оборачиваться не в сторону магов, преступников или полиции, а против сидящего на троне Скейлера. И когда вести о возможном выступлении армии коалиции против короля достигли ушей простых людей Мирана, они тоже решили действовать. Огромные толпы жителей близлежащих городов стали стекаться к королевской резиденции. Сначала мирно и пугливо, а потом уже более воинственно люди начали требовать свержение неугодного им монарха. Начались кровопролитные стычки охраны короля и кое-как вооруженных граждан. Но Скейлер даже не пытался выйти к народу или пойти на переговоры с восставшими. Когда крики под окнами ему надоели, он просто выставил против них магов Неймара и под угрозой смерти, приказал разобраться. Так что к тому моменту, когда объединенная армия коалиции еще только всходила на палубы быстроходных арданских кораблей, Скейлер уже был готов встретить их во все оружие со спокойным, жестко усмиренным тылом.

Война была недолгой, страшной, кровавой и окончилась полной капитуляцией союзников, а в последующие несколько лет перед Скейлером пал весь оставшийся мир. И именно эти события стали началом одного из самых тяжелейших периодов во всей истории магического бытия – времени Темных арков.

Еще до начала большой войны на первый курс Альстендорфского университета поступили пять незнакомых друг другу молодых магов: Зира Джорг, Вала Кера, Дир Варден, Митар Дорак и Курт Рогмен. Ребята были любознательными и способными учениками, прилежными слушателями и активными членами университетской жизни. Их отмечали преподаватели, уважали сокурсники, за долгих девять50 лет обучения они выросли в амбициозных, талантливых волшебников и после выпуска получили приглашение стать ассистентами одного знаменитого профессора, известного своими работами по устройству магической параллели, и остались для дальнейшей работы на факультете.

Постепенно молодые люди сдружились между собой и со своим наставником, Нерданом Йорманом, вместе они часто обсуждали разные вопросы изучаемой ими научной области, проблемы развития магии и происходящие на их глазах события. Во времена первой волны народных выступлений Митар и Вала присутствовали в столице и остались глубоко поражены и возмущены тем, что увидели. Сидя за стенами университета, полностью охваченные азартом исследований в далеком от Мирана Альстендорфе, они даже не подозревали насколько серьезной стала обстановка в стране, как разросся конфликт между народом и королем, сколь кардинально изменились сами люди. Там, в недовольной толпе у стен замка под конец протестов практически каждый был против короля, почти каждый был готов пойти на крайние меры, только чтобы вернуть назад мир и покой, чтобы защитить своих близких, свою свободу. Но король даже не попытался выслушать их, молчанием он довел людей до злобного отчаяния, до неосознанной, животной агрессии, а потом, воспользовавшись этим, уничтожил их чужими руками.

Такое нельзя было просто забыть или игнорировать, списать на недопонимание и необразованность городских обывателей, за нежелание принимать перемены, поэтому вернувшись назад маги стали активно выступать за пересмотр законов, контролирующих применение новой магии. Многие друзья и коллеги поддержали их, но открытое письмо к королю с конкретными предложениями и даже проектами указов так и не покинуло канцелярии университета. Грянула война, а после ее окончания никто уже не смел перечить победившему правителю.

Спустя несколько лет магистр Нердан Йорман стал новым ректором Альстендорфского университета, а пять его ассистентов заняли должности преподавателей, заведующих кафедр и деканов. Блестящая академическая карьера, признание, известность не разрушили их дружбу, а внешняя лояльность и покорность стали лишь маскировкой недовольства, осуждения и презрения к существующему режиму. В университете они организовали небольшое, тайное общество преподавателей и студентов, которые разделяли их взгляды и были готовы не только словами ругать короля, но на деле выступить против него. И это общество, возглавляемое самим Нерданом Йорманом, стало первой, яркой искрой будущего пожара сопротивления.

С годами Скейлер становился все могущественнее и все безумнее, он перестал покидать замок, превратив его в неприступную магическую крепость, куда могли попасть только те, кого он сам хотел видеть. Никто не знал, что на самом деле происходит с королем, никто не возвращался, после личной встречи с ним, но он продолжал управлять страной с помощью своих приспешников-магов и держать жителей в страхе. Люди умирали, спонтанно и без причин, стоило им только попробовать выражать недовольство, пропадали без вести, оказывались в тюрьмах, сходили с ума… Магов заставляли работать день и ночь, изучая то, что говорил король, в Неймаре и Маре маги по указанию Скейлера испытывали новые заклинаний друг на друге и часто лишались из-за этого жизни. Но за неприглядным декорациями царившего вокруг хаоса, страха и отчаяния, люди продолжали верить и бороться, и чем больше проходило времени, тем сильнее они становились.

Основные силы движения сопротивления концентрировались вокруг Альстендорфского университетского общества, куда входили теперь уже не только студенты или преподаватели местного университета, но и множество магов по всему миру.

Нердан Йорман и приближенные к нему руководители движения понимали, что победить Скелера будет очень-очень непросто. Крайне возросшая сила короля, а также его природный дар магии вещей делали его самым опасным соперником из всех живущих. А ведь им придется иметь дело не только с самим королем, но и с его ближайшими сподвижниками, которые хоть и уступали своему покровителю в умениях и талантах, все равно оставались сильнейшими магами. Поэтому Йорман не стыдился обращаться за помощью к любому, кто мог хоть чем-то быть полезен движению. В результате за несколько лет кропотливой совместной работы под строжайшей секретностью и маскировкой, под гнетом преследований, подозрений и неудач, родился примерный план действий, который состоял из трех больших этапов. Во-первых, сопротивлению необходимо было взять под контроль остатки королевской армии, охраны и полиции, а также некоторые сохранившиеся до сих пор органы государственного управления на захваченных территориях, университеты и академии магии, предстояло обеспечить себе доступ ко внутренним помещениям дворца и найти способ, как победить короля. Во-вторых, захватить столицу, разъединить, по максимуму обезвредить важнейших приближенных Скейлера и разобраться с ним самим. И в-третьи создать новое государство, форма управления которым, его законы, порядки, институты исключили бы возможность концентрации власти в руках одного человека.

В течение нескольких следующих лет сопротивление успешно выполнило поставленные перед его членами задачи и стало готовиться к штурму дворца.

Ранним весенним утром магистр Нердан Йорман, уже постаревших, седовласый, но все еще великий маг своего времени, прихрамывая, вышел на крыльцо ректорского дома и легко улыбнувшись восходящему солнцу, приветливо кивнул пятерым своим коллегам, университетским профессорам, которые, как и много лет назад скромно собрались на лужайке в ожидании своего строгого, но любимого учителя. Но сегодня он не собирается ничему их обучать, сегодня не будет экспериментов и дискуссий, не будет лекций или семинаров. Сегодня они бок о бок отправятся в главное путешествие своей жизни, и никто из них не надеялся вернуться назад.

Больше двух сотен магов собрались в тот день недалеко от королевского дворца, еще больше дежурило на улицах города, в предместьях Мирана, в казармах и у порогов домов сторонников короля. Люди не говорили, не спорили, не улыбались, они лишь молча и напряженно ждали сигнала. План убийства Скейлера Нердан Йорман разрабатывал вместе со своими учениками, и никто помимо этих шести человек не знал, что конкретно собирается предпринять магистр. Каждый участник операции был ознакомлен лишь со своей ролью, где и когда он должен появиться, что необходимо сделать и в каком случае начать отступать, но не слова больше. Это обеспечивало хоть какую-то защиту от возможных шпионов, хотя в движении и так знали, что во дворце им уже готовят горячую встречу.

Штурм начался утром и только, когда на столицу спустились густые весенние сумерки Нердан Йорман в сопровождении Митара Дорака и Валы Керы направился в полуразрушенные покои короля. Митар и Вала покинули его у дверей первой комнаты, оставшись снаружи на случай, если придется защищаться от неожиданного нападения или сигнализировать остальным о неудаче магистра. Они были последними, кто видел Нердана Йормана живым и первыми, кто спустя отведенное время проник в покои и обнаружил там лишь пустоту, да одиноко лежащий на полу кинжал с лезвием из идеально гладкого, блестящего куска черного металла, заботливо укрепленного в изящной, искусно сделанной рукояти.

***

– Сегодня у нас будет легкая и довольно тривиальная лекция, – громкий, настойчивый голос Грета Ардо разом заставил кивающих носами ребят проснуться и взять в руки пишущие инструменты. За окном большой университетской аудитории стояла мрачная осенняя погода, накрапывал мелкий, холодный дождь, дул привычный альстендорфский ветер, тоскливо пролетали мимо потрепанные мокрые листья. От такой картины и без того усталых студентов особенно сильно клонило в сон, но на Грета Ардо осенняя погода, очевидно, не действовала, потому что он практически светился от бодрости и прилива сил. – Разбираем классическую классификацию родов магии. Напомню, что ваши первые проекты будут посвящены изучению особенностей заклинаний одной из этих групп. Вдобавок сегодня после лекции вы получите письменную домашнюю работу на подобную тему, поэтому настоятельно рекомендую внимательно слушать. Все готовы?

Преподаватель скользнул взглядом по стройным рядам сосредоточенных студентов, после чего удовлетворенно кивнул.

– Отлично. И так данная классификация, как я уже отмечал на первой лекции курса, была предложена Неймарской академией. К числу главных ее идеологов и создателей обычно относят Рократа Богера и академика Дика Элдека. К слову, Богер в отличие от Элдека при жизни не являлся членом академии, но прославился как многократный победитель магических боев. Говорят, что Рократ Боргер был магом вещей, и именно поэтому ему столько лет сопутствовала удача, но это не так уж важно для нас сейчас. В своем трактате Боргер и Элдек впервые выдвинули концепцию шести родов магии в том виде, как она знакома нам. Впоследствии идеи, изложенные в трактате, активно обсуждались среди магов Неймара и, не претерпев каких-либо существенных изменений, легли в основу классической градации, где роды магии выделяются по их действию и по принципу формирования заклинания в терминах концепции Битрама-Зирмана.

Грет Ардо повернулся к доске и одни за другим выписал в столбик шесть названий.

– Начнем с магии ситенары. В эту категории принято относить заклинания, производящие разнообразные операции с ситенарой, кертой, ри-имом или ридеем мага; также сюда часто добавляют магию преобразования ситенары в энергию и практически всю запрещенную боевую магию, не связанную с физическими увечьями и иллюзиями. Как вы сами понимаете, большинство заклинаний магии потенциалов не разрешены к применению согласно Нулевым и Первым кодексам, но некоторые из вас в будущем, безусловно, обратят свои взоры на данную область, поскольку магия потенциалов является основой энергетики нашего современного мира.

Особую группу заклинаний магии ситенарных структур составляют так называемые печати, блокировки и метки. Печати используются для ограничения ситенары или, что наблюдается намного реже, ридея мага, то есть для сужения возможности колдовать сколь сильные заклинания. Блокировки же, наоборот, воздействуют исключительно на ридей. А метки служат своеобразными маячками, позволяющими определять активность мага во времени и пространстве. Действие меток закреплено на ситенаре, поэтому не учитывает произведенные над магом заклинания. Кроме того, с помощью меток и печатей нельзя отследить или ограничить перемещения, осуществляемые через хабы, всю магию артефактов, связь с помощью браслетов, заговоры, используемые при игре в трибол. Законное право устанавливать печати и метки имеют только специально обученные люди, которые являются сотрудниками Службы.

– Теперь обратимся к магии пространства, – Грет Ардо указал на вторую строчку своего списка. – Сюда, что довольно ясно, исходя из названия, следует относить все заклинания, позволяющие каким-либо образом перемещаться в пространстве. Помимо этого, некоторые теоретики считают, что в концепцию магии пространства укладываются окна и поисковые заклинания, но это лишь субъективное мнение. Свободное применение сильной магии пространства ограничено Первыми кодексами, однако, опять же, у вас будет шанс выбрать это направление своей главной специализацией и познакомиться с ним поближе, если вы захотите.

Далее, магия материи – медицинская магия, боевая магия, воздействующая на человека на физическом уровне и прочие подобные чары. Крайне интересная и крайне опасная область для исследования, заклинания которой сложны в исполнении и требуют от мага наличие гибкой, устойчивой ситенары. Обычно врачами становятся узкоспециализированные маги, имеющие от рождения склонность к магии материи, потому что в противном случае колдовать сложные, целительные заклинания очень тяжело.

На защитах я подробно останавливаться не буду, здесь, полагаю, все понятно, поэтому перейду сразу к магии мыслей.

Ардо оглядел аудиторию, чтобы удостовериться в отсутствии возражающих, и продолжил.

– Заклинания магии мыслей включают в себя все типы эмоционального, психологического и аналогичных воздействий, иллюзии, маскировки, соответствующие приемы боевой магии, безмолвную речь. Это самая многочисленная группа заклинаний и, по моему мнению, самая опасная, потому что чаще всего вызывает необратимые повреждения физического естества мага. Все боевые приемы и большинство воздействий магии мыслей нарушают Первые кодексы. Но поскольку такая магия сейчас активно используется в сфере развлечений и в медицине, то нормы постоянно пересматриваются. Если вам в своей профессиональной работе придется сталкиваться с этим родом заклинаний, то настоятельно рекомендую всегда следить за ситуацией вокруг, дабы не угодить в неприятности.

Ардо улыбнулся, заметив на лицах нескольких ребят невольно понимающие и одобряющие выражения. В университете многие баловались запрещенными иллюзиями, это не было секретом, особенно для молодых преподавателей, которые и сами сравнительно недавно покинули студенческую среду.

– И, наконец, напоследок – магия вещей. Таинственная, окутанная легендами и тайнами категория магии, о которой предпочитают только вскользь упоминать в школьных курсах. И именно поэтому я расскажу о ней подробнее.

Вы все знаете, что маг способен творить заклинание, направленное лишь на другого человека-мага. Будь то иллюзия, болевой удар или целительные чары. Не важно, вы никогда не сможете магическим способом воздействовать на собаку или кота, на камень, мобиль, ручку, ветер или каплю воды. Это фундаментальное свойство магической параллели – она, как часть мага, индивидуальная и одновременно всеобщая, существует только в отношении мага. У предметов нет своей магической параллели, они не несут в себе присущую человеку двойственность и поэтому абсолютно нейтральны к действию заклинаний. Конечно, за многие арки изучения магии были найдены некоторые косвенные способы, позволяющие определенным образом спроецировать магию на предмет, но они очень сложны, далеки от совершенства и обычно требуют поистине тектонических усилий. Все заклинания магии вещей строго запрещены Нулевыми кодексами, с ними знакомы единицы из живущих ныне людей, имена которых Служба держит в секрете.

Однако тем не менее иногда рождаются волшебники, обладающие подобным даром от своего рождения – маги вещей. Согласно наблюдениям, проводимым академиками Неймара и Мары, в среднем такие маги сейчас рождаются раз в полусотню лет, но данное условие может нарушаться. К примеру, достоверно известно, что в истории нашего мира были периоды, когда одновременно сосуществовали более десяти известных, то есть зарегистрированных в письменных источниках Мары магов вещей. Однако способны ли были они одновременно колдовать, остается загадкой и предметом для постоянных дискуссий. Ведь среди тех же магов Неймара уже долгие годы крепнет и развивается теория, постулирующая, что в магическом мире всегда присутствует ровно один действующий маг вещей. Именно поэтому они рождаются так редко и обретают способность не сразу, а с течением времени, как бы постоянно сменяя друг друга. Считается, что это позволяет сохранять своеобразное равновесие, ведь магия вещей – самая опасная и неизвестная из всех, против нее нет хорошей защиты, ее невозможно отследить или блокировать. До сих пор никто толком не понимает, как она работает. Большинство знаний, которые имеются об этом роде чар, получены еще во времена Темных арков, когда эксперименты над любой магией были допустимы, или даже ранее; и они не сильно помогают в реальной борьбе против ее носителя.

Издревле маги вещей, как и, к слову, маги с очень подвижной ситенарой, занимали особое место в общественной иерархии, они становились выдающимися историческими персонажами, великими магами, почетными академиками, легендарными воинами; их боялись и боготворили. Последним широко известным магом вещей был король Скейлер, и с тех пор отношение к таким людям изменилось. Сейчас они находятся под пристальным контролем Службы и имена их, конечно же, нам не известны.

***

Всю неделю после вечеринки Руни старалась избегать встречи с Алом. Хотя для этого ей не пришлось делать что-то особенное, парень и сам не попадался на глаза.

Тренировки шли своим чередом. Дата следующего матча была назначена только на конец месяца, поэтому у команды появилось немного времени на отдых после двух изматывающих игр с Эстером перед подготовкой к новым соперникам. Несмотря на внешнюю спокойность и доброжелательность отношения между Реем и Вортом становились все более отстраненными. Они перестали постоянно шутить, хохотать, подкалывать друг друга, отчего порой возникали непривычно странные минуты тишины в раздевалках и на пробежках. Рей чувствовал себя неловко, оказываясь рядом с Вортом, Ворт просто молчал и виновато улыбался, а ребята в команде помимо собственной воли вынуждено привыкали к этим, не самым желательным и приятным изменениям.

В пятницу вечером Руни вышла из помещений стадиона и не без сожаления увидела ожидающего ее Ала. Красный анорак парня ярким пятном выделялся в рассеянном свете уличных фонарей, так что даже при всем желании Руни не смогла бы не заметить его. Она глубоко вздохнула, нервно поправила лямку рюкзака, накинула на волосы капюшон и легко сбежала по широким, невысоким ступеням прямо к тому месту, где стоял парень.

– Иром, – поздоровалась девочка, пряча руки в карманы.

– Иром, Рун, – Ал улыбнулся. – Как дела?

– Нормально, – она чувствовала себя очень неловко. Из дверей за спиной вышли несколько ребят, но Руни не могла разглядеть, кто конкретно, поэтому заторопилась и пробормотала. – Извини, мне пора.

Ал усмехнулся, без труда догадавшись о причине спешки.

– Ола. Идем. Я провожу до общаги, – он кивнул в сторону ближайшей освещенной дорожки парка, и они вместе направились туда. Парень возобновил разговор только, когда крыльцо стадиона уже скрылось из вида. – Слушай, хм…

Руни подняла голову.

– Хотел сказать… в общем, извини за тот случай на вечеринке, если он тебя обидел. Прости, что испортил веселье, мне не следовало так поступать.

– Окей, – Руни выдохнула, сама не понимая больше от облегчения или от разочарования.

Ал удивленно покосился на нее, но сказал лишь:

– Приглашаю в клуб завтра вечером в качестве компенсации, пойдешь?

– Э-э, извини. Не смогу, – Руни мысленно выругалась. Браза, сейчас он точно решит, что она все-таки обиделась!

– О-о, – было заметно, как он расстроился. – Ну, ладно. Другие планы?

– Иду на матч, – пояснила она. – У Грэма первая игра во взрослой лиге, я обещала быть.

– Понятно, – Ал сразу расслабился и даже улыбнулся. – Круто. Твоего друга можно поздравить.

– Да, он – молодец, – коротко кивнула Руни, не зная, что еще сказать: Ал никогда не любил трибол, их с Грэмом ему было не понять, а пропустить матч друга, его первый матч, она никак не могла, что бы Ал там не предлагал взамен.

Однако он смог удивить ее.

– Кстати, а можно мне с тобой?

Сначала Руни не поверила тому, что услышала.

– Что? – она обернулась и, слегка изумленно, с недоумением, посмотрела на него. Но все было верно.

– Говорю, можно с тобой на матч, – повторил Ал, уже куда увереннее, и смирно замер в ожидании ее ответа.

Но Руни отчего-то медлила. И от Ала ее раздумья не укрылись. Он думал, что она обрадуется, а вместо этого… Что ж, видимо, ошибся.

– Ну… или, – Ал попытался как-то сгладить ситуацию, дать ей и себе путь к отступлению. Но Руни перебила: нехотя, с каким-то внутренним напряжением в голосе, будто была не рада тому, что делала.

– Конечно.

– Ты уверена? – взгляд Ала вновь стал расстроенно-озабоченным. Он уже и сам жалел, что предложил

– Да… браза, – последнее слово она произнесла шепотом под нос. – Хм, извини… в общем… Тогда встречаемся в половину седьмого около стадиона трибольного колледжа, знаешь где? – Руни мельком посмотрела на него, сразу опустив голову.

– Без понятия, – Ал пожал плечами. Даже если он бы и знал, сейчас сообразить не мог. – Давай лучше в центре в шесть, или…

– Хорошо, – невольно вздыхая, согласилась Руни.

– Хорошо, – также эхом повторил Ал и поспешил добавить, чтобы хоть как-то рассеять наметившуюся между ними тишину. – Но до общаги я тебя сейчас все-таки повожу…

***

Трибольные матчи первой лиги традиционно проводились на больших клубных стадионах, хотя, конечно, зрителей на них приходило в разы меньше, чем на игры нулевого первенства, но тем не менее сегодня главный стадион трибольного колледжа был практически полностью заполнен людьми. Зелено-синие цвета болельщиков альстендорфской команды плавно перетекали в полосатую, черно-оранжевую форму гостей из Сорбри, поклонников трибольного клуба «Латнор». Над трибунами стоял монотонный гул разговоров и шума усаживающихся на свои места людей.

Грэм только что переоделся в игровую форму и от этого, кажется, начал нервничать еще больше. Он сидел на скамейке в раздевалке, опустив голову, и старался, выдыхая и вдыхая на счет, умерить бешено грохочущее в груди сердце.

– Успокойся, вен, – тяжелая, широкая ладонь неожиданно опустилась на плечо, отчего парень вздрогнул и обернулся.

Однако за спиной, улыбаясь, стоял всего лишь высокий, худощавый, розовощекий Этвуд Маран, вратарь команды. Его любопытные, живые, коричневые с зелеными всполохами глаза прямо смотрели на друга. Он тоже уже переоделся и теперь, видимо, собирался обматывать руки перед тем, как надеть перчатки.

– Фу-ф, – Грэм облегченно кивнул. – Ну и напугал, Этви…

– Ты чего так трясешься? – поинтересовался друг, усаживаясь рядом и раскладывая на скамейке разноцветные рулоны эластичных лент.

– Да, не знаю. Страхово как-то, – усмехнулся Грэм, покачав головой. – Тебе помочь?

– Буду только рад, – Этвуд вытянул вперед руку, убрав за уши свои золотисто-медные кудряшки, и Грэм привычными движениями начал наматывать ему бинты. – Не буксуй, мы же в школе играли и ничего. Здесь просто стадион побольше, свет поярче, соперники пафоснее, и нам за это оценки будут ставить, а так – тоже самое.

– Отлично определение первой лиги, вен, – засмеялся Грэм.

– Ага, – согласился Этвуд. – Я вот собираюсь вволю насладиться моментом, и тебе этого желаю. Мы так долго готовились, тренировались, носились тут как сумасшедшие, а теперь, наконец, поиграем нормально.

– Оптимист. Давай вторую руку, – Этвуд протянул Грэму другую ладонь, и тот снова взялся за работу. – Руни, кстати, придет поболеть. Разговаривал с ней сегодня, она нам желает удачи.

– Классно. Передай ей гроте меру за поддержку, как увидишь. Жалко, конечно, что она выбрала универ, играли бы вместе.

– Я также думаю и не понимаю ее, если честно. Ну, какого она там забыла? Скукотища… – Грэм аккуратно закрепил кончик ленты и вопросительно взглянул на друга. – Ну, попробуй, не надо переделать?

Этвуд несколько раз согнул и разогнул ладонь, потом примерил перчатки и довольно кивнул.

– Отлично, как всегда. Меру, вен, – он закинул остатки лент в шкафчик. – Идем или будешь тут страдать? Ребята во всю веселятся перед выходом. Ул свои фирменные анекдоты рассказывает…

– Эх… – Грэм нервно вздохнул, он не был уверен, что какие-то там анекдоты ему хоть чем-то помогут, но решил попробовать. Действительно, не сидеть же теперь в раздевалке в одиночку. – Ладно, идем, – он поправил сбившуюся футболку и, с размаху захлопнув дверцу своего шкафа, вслед за другом неохотно поднялся со скамейки.

Команда колледжа одержала уверенную победу, «два-ноль», и «Латнор», их оранжево-черный соперник, отправился домой зализывать раны до ответной игры. Когда через два с половиной часа Грэм, наскоро переодевшись, спускался по лестнице, то чувствовал себя крайне измотанным, но абсолютно счастливым. Ему не терпелось поскорее увидеть Руни, которая сейчас, должно быть, уже спускалась с трибун ко входу для команд, и поделиться с ней впечатлениями от матча. Но когда он выбежал на улицу, вспотевший, в наполовину расстегнутой куртке и расшнурованных кроссовках, с горящими глазами и растрепанными темными волосами, то остановился как вкопанный. Сердце Грэма вдруг ухнуло в груди, и он на секунду подумал, что сейчас умрет от приступа и даже захотел этого. Ведь рядом с ней, смеющейся, румяной от холодного ветра, уткнувшейся кончиком носа в теплый, клетчатый шарф, который Грэм так хорошо помнил еще со школы, задорно улыбаясь, стоял другой парень.