Мир на ладонях

Глава шестая

Волшебный Мост, протянувшийся далеко за горизонт, оказался необыкновенно красив. Сначала Конан не обращал на это особого внимания, думая лишь о том, как бы поскорее выполнить свое столь опрометчивое обещание и вернуться к своим делам. Он не знал, сколько времени прошло в его мире. Примарус говорил, что в их мирах время течет по-разному, но это одинаково могло означать, что киммериец отсутствовал не дольше одного вздоха и что в его мире уже прошло несколько тысячелетий, и кости всех, кого он знал, давно обратились в пыль.

Однако варвар не обладал склонностью к глубоким размышлениям, и они, как правило, быстро ему надоедали. Кроме того, он не привык долго печалиться, тем более если не был уверен, что для этого есть повод. Поэтому вскоре хорошее настроение вернулось к нему, а вместе с ним и свойственная Конану любознательность, и он начал с интересом оглядываться по сторонам. Правда, он не обнаружил ничего достойного внимания: повсюду, насколько хватало глаз, раскинулся безбрежный океан, тихий и спокойный, словно ко всему равнодушный.

Вволю налюбовавшийся ленивой игрой лазурных вод, киммериец взглянул под ноги и от изумления чуть не уронил скалу ольтов. Широкая лента, по которой он шагал, постоянно меняла цвет, становясь то голубой, то жемчужно-розовой, то молочно-белой, то нежно-сиреневой, а то и вовсе совершенно прозрачной. И чем дальше шел киммериец, тем быстрее изменялись цвета. Конану очень хотелось задать Примарусу хоть один вопрос, но он опасался, что старому магу, для того чтобы ответить, придется выйти на городскую стену. А сможет ли старик удержаться на ней, варвар не был уверен и потому решил не рисковать.

Неожиданно впереди начал собираться легкий туман, и Конан сначала даже замедлил шаги, но потом вспомнил, что это, скорее всего, может означать лишь одно: он приближается к Большим Воротам. Это так обрадовало киммерийца, что он едва не припустился бегом, но вовремя одумался: он тащил на плече не просто огромный камень, а целый город, жители которого и так, наверное, испытывали множество неудобств.

Туман постепенно приближался, становясь все более и более густым, пока Конана не окружила непроницаемая пелена, плотная, словно взбитые сливки. Но Мост по-прежнему был виден, и варвар нисколько не опасался, что собьется с дороги и рухнет вниз вместе с ольтами.

Наконец в густой пелене показалась высокая сияющая арка, и Конан перешел границу, отделяющую его мир от мира ольтов. Мгновенно все изменилось. Нет, Волшебный Мост никуда не исчез, он все так же висел высоко над землей, переливаясь в солнечных лучах. Но зато пропал бескрайний океан, уступив место расстилавшейся внизу суше. А кроме того, скала ольтов, до того почти невесомая, заметно потяжелела.

Осторожно поправив свою ношу, киммериец пошел медленнее, внимательно глядя вниз и пытаясь понять, где находится.

«Интересное местечко, — подумал он. — Как будто художник пробовал краски на бумаге. Синяя полоска, зеленая, широкая желтая, потом такая же зеленая, опять узенькая желтая и вновь синяя. Забавно… О боги! — вдруг осенило его. — Это ведь… Не может быть… — Он присмотрелся, мысленно благодаря ольтов за резко улучшившееся зрение. — Да. Черные Королевства. Стигия. А там, за второй синей полоской, Шем».

Но оттого, что он увидел знакомые места, киммерийцу лучше не стало. Земли, мелькавшие далеко внизу, были такими крошечными, что все Черные Королевства Конан преодолел за пять шагов, Стигию — за два, а проходя над Шемом, даже зажмурился на мгновение: ему показалось, что сейчас он наступит на крошечный приморский городок и раздавит его в лепешку.

Однако первый и, к чести варвара, очень легкий испуг прошел очень быстро. Он, выросший среди высоких гор и неоднократно забиравшийся на самые, казалось, неприступные вершины, никогда не боялся высоты. Справедливо рассудив, что ольты умно придумали, построив Волшебный Мост так высоко, ибо никому из людей не придет в голову рассматривать, не тащится ли по яркой радуге сумасшедший варвар со скалой на плече, Конан усмехнулся и зашагал дальше.

Взглянув в очередной раз вниз, киммериец слегка удивился: только что под ногами лежал Шем, а сейчас простерся Туран, и слева поблескивает море Вилайет. Как такое могло случиться? Волшебный Мост никуда не сворачивал, и в этом Конан мог поклясться чем угодно. Удивление его, правда, быстро прошло: когда имеешь дело с магией, черной ли, белой ли, разве можно чему бы то ни было удивляться? У этих чародеев все не как у людей. Главное — добраться до цели, а идет дорога прямо или зигзагами, не все ли равно?

Вот промелькнула Вендия, показался Кхитай, а вон там, чуть слева, те самые горы, в которых спрятана Долина Семи Духов.

«Хвала Крому! Добрался», — подумал Конан и почувствовал, что Мост начинает постепенно снижаться.

Горы, лежавшие под ногами, приблизились, но по-прежнему оставались все такими же крошечными, как и все, что он видел внизу. И Долина, внезапно открывшаяся перед глазами, прекрасная, цветущая, воистину достойная названия Благоуханной, тоже вряд ли превышала в длину два шага киммерийца.

«Нергал мне в печень! — выругался Конан. — Да ведь это не ольты были такими маленькими, это я, идиот, доверившись им, вырос до небес! И что теперь делать? Куда мне такому деваться?»

Не успел он подумать об этом, как радужная дорога закончилась, и огромный сапог варвара ступил на землю. В этот же миг скала, которую он нес на плече, начала стремительно расти, грозя придавить киммерийца, превратив его в мокрое пятно. Он быстро скинул ставшую неимоверно тяжелой ношу и едва успел отскочить в сторону. Прямо у него на глазах скала взметнулась ввысь примерно на четыре его роста, а дома, стоявшие на вершине, достигли размеров нормального человеческого жилья.

Деревья, растущие в Долине Семи Духов, тоже устремились к небесам, за ними потянулись цветы и травы, выросли птицы и животные, которых Конан поначалу даже не заметил, а озера и реки молниеносно раздвинули свои берега. Два-три вздоха — и киммериец понял, что вновь стал обычным человеком и ему вовсе не грозит участь одинокого монстра.

С радостью, не меньшей, чем в тот миг, когда тело его обрело подвижность и силу, Конан ощупал себя и громко расхохотался, мгновенно ощутив мощный прилив радости, но тут же зажал рот рукой, вспомнив, какую панику вызвал среди ольтов его голос.

— Не бойся, воин! — услышал он за спиной и не сразу даже сообразил, что знакомый голос звучит не в мозгу, а идет откуда-то извне. — Мы счастливы не меньше тебя, а насколько благодарны, ты даже представить не можешь.

Конан обернулся: сзади стояли Примарус и Сильвия, а со скалы спускались ольты. Их было очень много, и, не знай он, что все они принадлежат к древнейшей расе, намного опередившей людей во всем, ему даже в голову бы не пришло, что это не люди.

Внимательно присмотревшись, Конан едва не присвистнул от изумления: до чего же красивым народом были эти загадочные ольты! Высокие, стройные, светловолосые и голубоглазые, все они, казалось, состояли в родстве. Среди них не было могучих силачей, подобных киммерийцу, но народ, не ведущий войн, не нуждался в воинах. Да и изящество ольтов отнюдь не напоминало болезненной немощи изнеженных слюнтяев, каких варвару довелось повидать немало.

Киммерийцу даже показалось, что, если б они только захотели этого, любой ольт мог взмахнуть руками, словно крыльями, и взвиться в высокое небо подобно вольным птицам.

«Нет, — мелькнуло в мозгу Конана, — люди и ольты никогда не смогли бы понять друг друга. Эти вон какие, легкие, воздушные, а человек должен твердо стоять на земле обеими ногами, иначе погибнет».

— О чем задумался, воин? — Сухая, но твердая рука опустилась на плечо варвара.

— Я думал о том, какие мы разные, — честно признался Конан.

— Видишь, ты сразу понял это, — улыбнулся Примарус — Поэтому, надеюсь, ты не обидишься, если я скажу тебе вот что. Ольты очень благодарны тебе, но ты не можешь долго оставаться с нами. Более того, покинув Долину, которая отныне будет называться Долиной Ольтов, ты вскоре забудешь о ней. Извини, но мы не можем допустить, чтобы здесь появились люди.

— Он должен остаться на пир! — вмешалась стоявшая рядом Сильвия. — У нас сегодня такой праздник! И это было бы несправедливо, если б тот, кто спас наш народ, не поднял кубок вместе с нами.

— Конечно, — кивнул Верховный Мат. — Но человек не будет встречать рассвет вместе с ольтами. Иначе ему придется навсегда остаться в Долине. Ты ведь этого не хочешь? — спросил он у Конана.

— Нет! — тряхнул головой киммериец. — Мое место там, среди людей.

Сильвия, тяжело вздохнув, взяла его за руку и потянула за собой. Они отошли на несколько шагов в сторону и уселись на мягкой, слегка шелковистой траве. Девушка задумчиво смотрела куда-то вдаль и молчала, а Конан с интересом наблюдал за тем, что происходило вокруг.

Ольты готовились к пиру, и для киммерийца это оказалось одним из самых удивительных зрелищ, какие ему когда-либо приходилось видеть. Похоже, они израсходовали далеко не всю магическую энергию, накопленную для постройки Волшебного Моста, а потому сейчас использовали ее вовсю.

Начали со столов. Двое юношей, похожих, словно братья-близнецы, встали в середине большой поляны лицом друг к другу, сложив ладони в молитвенном жесте. Затем, пропев короткую фразу на непонятном Конану языке, они развели руки, повернув их ладонями наружу, и каждый шагнул вперед. Между руками юношей возник полупрозрачный голубой шар. Удовлетворенно кивнув, молодые ольты начали пятиться, медленно отступая назад, и шар, висевший в воздухе, вытянулся, превратившись сначала в овал, а потом в прямоугольник. На глазах у изумленного варвара прямо из ничего возникал призрачный стол.

Юноши все отступали и отступали друг от друга, пока, видимо, не сочли, что за столом хватит места всем. Тогда они остановились, громко произнесли еще одну фразу и резко хлопнули в ладоши. И видение стало явью. Конан тряхнул головой, затем крепко зажмурился, но, когда открыл глаза, новенький, сияющий белизной свежеструганных досок стол, стоявший на крепких высоких ногах, не исчез.

Юношей сменили три хорошенькие голубоглазые девушки, которые, быстро пробежавшись по столешнице изящными пальчиками, соткали из воздуха роскошную небесно-голубую скатерть с золотой вышивкой.

Ольты — мужчины, женщины, старики и даже дети — подходили к столу, держа в руках кто пучок травы, кто цветок, кто веточку от дерева или куста, произносили заклинания, и на пиршественном столе возникали разнообразные блюда и сосуды, наполненные всевозможной снедью и вином.

С трудом оторвав взгляд от необычного действа, Конан повернулся к Сильвии:

— Почему я запросто говорю с тобой и Примарусом, но не понимаю ни одного слова из того, что говорят твои соплеменники?

— Все очень просто, — рассмеялась девушка. — Мы с Примарусом говорим на своем языке, ты — на своем, а понимаем друг друга лишь благодаря магии. Должны ведь мы как-то общаться! А то, что делают и говорят другие ольты, ты уж извини, тебя не касается. Ты все равно скоро забудешь нас.

— Но, — вдруг вспомнил Конан, нисколько не обидевшийся на слова Сильвии, — в вашем мире я мог слышать даже мысли. И не только твои и Примаруса.

— Мог, — кивнула Сильвия. — Но теперь не можешь. Тогда, когда ты был больше любого из нас в тысячи раз, своим голосом ты мог вызвать землетрясение. Мы были просто вынуждены даровать тебе способность объясняться мысленно, а внутренний слух гораздо тоньше обычного. Сейчас мы стали одинаковыми, и ты утратил свой дар. Но вспомни, ты и тогда слышал лишь те наши мысли, что были обращены к тебе. И сейчас, если кто-то из ольтов захочет поговорить с тобой, вы прекрасно поймете друг друга.

Пока они беседовали, приготовления к празднику закончились. Примарус воздел руки к небесам и, в витиеватых выражениях пересказав прекрасно известную всем историю, провозгласил начало пиршества.

Конан осторожно опустился на широкую скамью, которая еще совсем недавно была сгустком магической энергии, и окинул внимательным взглядом угощение. От живописнейшей картины, что предстала перед ним, у варвара захватило дух. Не знай он, кто и как накрывал на стол, Конан решил бы, что здесь потрудились десятки поваров, а до них — садовники, огородники и охотники.

Горы нежнейших, налитых солнечным светом фруктов; овощи, и знакомые варвару, и те, о которых он даже никогда не слышал; аккуратные стопки медово-желтых лепешек, испускавших такой аромат, что даже к душам на Серых Равнинах, наверное, вернулся бы завидный аппетит; огромные, зажаренные целиком туши кабанов и антилоп; жемчужно-розовая рыба, сыры, колбасы, разноцветные вина — такого изобилия киммериец не видел никогда.

Едва умопомрачительный запах коснулся его ноздрей, как Конан мгновенно забыл, что вся эта роскошь возникла прямо из воздуха. Он взял высокий кубок, наполненный темно-вишневым густым вином, и, подняв его, произнес:

— Я пью за ольтов! За то, чтобы отныне эта Долина стала для вас домом, где вы найдете все, о чем мечтали!

С этими словами он поднес кубок к губам и, глубоко вздохнув, сделал большой глоток. Божественный напиток непередаваемого вкуса и аромата огненным потоком хлынул внутрь, и киммериец подумал: «Такое вино, наверное, пьет сам Митра. И то по большим праздникам».

Больше он не успел подумать ни о чем. Долина ольтов закружилась у него перед глазами в бешеном хороводе, а сам он, обратившись в крохотную песчинку, понесся в этом вихре, потеряв способность видеть и слышать…

Сознание возвращалось медленно. Сделав слабую попытку открыть глаза, Конан тут же отказался от этой дурной затеи: ослепительная вспышка, озарившая все вокруг, казалось, обладала тяжестью кувалды, которая, похоже, мгновенно опустилась на голову. Подождав, пока затихнет звон в ушах, киммериец попробовал осторожно пошевелить пальцами. Хоть и с большим трудом, но они все же повиновались, и Конан почувствовал, что руки лежат на какой-то гладкой деревянной поверхности. Судя по всему, голова покоилась там же.

Ободренный достигнутым, он напряг шею, чтобы оторвать щеку от этой таинственной поверхности, но был за это жестоко наказан: в голове тяжело загудели колокола, а в ушах и висках запульсировала кровь, и каждый толчок вызывал острые приступы тошноты.

Как это ни странно, но киммериец даже обрадовался. Такое состояние было ему хорошо знакомо. «О Кром всемогущий, как же я надрался…» — слабо шевельнулась в раскаленном мозгу мысль, отозвавшаяся болью во всем теле. Теперь главным было не делать резких движений, а постараться выплыть из этого кошмара аккуратно, с наименьшими потерями. Однако очередная попытка погрузила сознание варвара в непроницаемый мрак.

Вынырнув из забытья, Конан почувствовал себя гораздо лучше. С великим трудом приоткрыв один глаз и стараясь удерживать щелочку, через которую можно было рассмотреть хоть что-нибудь, он ощутил себя победителем.

Грубая деревянная поверхность, к которой неимоверная тяжесть придавливала голову киммерийца, нисколько не напоминала сияющую чистотой столешницу, сотворенную ольтами. От прекрасной скатерти с замысловатым золотым узором тоже не осталось и следа. Спертый воздух, казалось, застыл, как будто Долину накрыли непроницаемым колпаком.

«Нергаловы отродья, — не слишком ласково помянул своих новых знакомых Конан, — они, похоже, заперли меня. А трепались… Спаситель… Вечная благодарность… Ну, погодите!»

Он с невероятным усилием опустил руку на пояс и, несказанно удивившись, нащупал рукоять меча. Странные создания! В первую очередь они должны были позаботиться о том, чтоб он не был вооружен, но почему-то не сделали это. Полагались на свою магию? Младенцы! Он и с более серьезным противником справлялся, а эти вечные юнцы, питающиеся воздухом, ему и вовсе смешны… Но… У него вообще не было меча. Откуда же он взялся?

Собрав всю свою волю, киммериец резко выпрямился. Перед глазами запрыгали радужные пятна, но колокольный звон, снова раздавшийся в ушах, уже не был таким оглушительным. Упершись обеими руками о столешницу, варвар слегка приподнялся, однако тут же снова опустился на скамью: ноги все еще отказывались повиноваться.

Держась руками за край стола, Конан внимательно осмотрелся по сторонам. Просторный зал, грубые деревянные столы с лавками, стойка… О боги! Это же «Попутный ветер»! Киммериец сосредоточился и попробовал вспомнить, что произошло с ним накануне. Он сидел у Ортиса и старательно пропивал деньги, столь ловко украденные у Дархама. Потом неожиданно появилась девушка. Завязалась драка. Затем девушка вернулась и позвала его с собой. Как ее звали? А… Сильвия.

Воспоминания рвались в клочки и разбегались, словно легкие облака под порывами ветра. Мало-помалу картина постепенно прояснялась, но не настолько, чтобы Конан почувствовал себя спокойным. Нет, с такой головой нечего и пытаться что-то вспомнить. Где же Ортис? Надо срочно выпить, а этого прохиндея будто демоны утащили.

— Ортис! — рявкнул Конан. — Нергал тебя подери! Где ты? Ортис! Вина!

С таким же успехом он мог звать Ортиса в безлюдной пустыне.

— Ортис! — позвал варвар уже немного тише и снова огляделся по сторонам.

Никого. Наверное, уже глубокая ночь, а хозяин «Попутного ветра» отличался тем, что, если заснет, никакая сила не сможет поднять его с кровати. Кроме того, он частенько закрывал свое заведение на ночь, особенно если вечер был удачным. Хлопоты с поздними гостями редко оправдывали себя, и Ортис предпочитал не искушать судьбу.

— Сет с ним, — мрачно буркнул Конан и снова задумался.

Неожиданно он все вспомнил. Но яркие картины, поочередно вспыхивавшие в его мозгу, тут же тускнели, словно кто-то стирал их огромной тряпкой, и киммериец догадался: ничего этого не было! Он просто изрядно перебрал и увидел великолепный сон. Нет, с пьянкой надо быть поосторожнее. Это ж надо так надраться, чтобы потом так мучиться! И все нутро болит, словно вот-вот треснет, как пересохшая глина.

Вдруг еще одно запоздалое воспоминание мелькнуло в голове варвара. Он криво усмехнулся и, подняв руку, громко щелкнул пальцами.

…На грязной столешнице, покрытой застарелыми пятнами, прямо из воздуха появился большой кувшин, в котором поблескивало, источая тонкий аромат, красное аргосское.