Когда, гоним тоской неутолимой,
Войдешь во храм и станешь там в тиши,
Потерянный в толпе необозримой,
Как часть одной страдающей души, –
Невольно в ней твое потонет горе,
И чувствуешь, что дух твой вдруг влился
Таинственно в свое родное море
И заодно с ним рвется в небеса…
Не берусь утверждать, что призрак святого благоверного великого князя Александра Ярославича Невского был действительно первым потусторонним поселенцем в этом, изначально запланированном как столица, городе. Его появление датируется в городском фольклоре августом 1724 года, когда Петр I принял решение о переносе из Владимира в Санкт-Петербург останков Александра Невского для упокоения святого в Александро-Невской лавре.
Согласно легенде, несмотря на ясный приказ царя, два раза перевозимые в новую столицу мощи святого каким-то непостижимым образом возвращались обратно во Владимир. Упрямый князь напрочь отказывался от принудительного переселения. Когда их все же доставили на третий раз, Петр лично переложил мощи в специально приготовленную для них золотую раку, запер ключом, после чего выбросил ключ в Неву, дабы коварный святой снова не выбрался из своей новой могилы.
Когда же царь вернулся в церковь, дабы помолиться, а может быть, еще раз взглянуть на надежно запертую раку, за его спиной раздался голос.
– Зачем это все? Всего ведь лет на триста.
Петр обернулся и успел увидеть высокую черную фигуру, удалявшуюся из лавры.
Почему император решил, что разговаривал со святым Александром Невским? Судя по сохранившейся легенде, лица он не видел, да если бы и видел, прижизненных портретов князя не существовало. Высоких же людей во все времена было предостаточно. Предположим, что Петр увидел не просто уходящую фигуру, а фигуру, удаляющуюся от него каким-нибудь волшебным образом, словом, было что-то, заставившее Петра Алексеевича догадаться, что его собеседник действительно прибыл из горнего мира, из мира духов. Что это не розыгрыш (не удивляйтесь, розыгрыши тогда любили, наверное, больше, нежели в наши дни, и розыгрыши, происходившие в святой церкви, отнюдь не были редкостью).
Петр почувствовал, что общается с духом, но вот как он догадался, что это дух Александра Невского – предводителя святого воинства, витязя в воинском облачении, в шлеме и при мече – если видел только фигуру в черном?
Дело в том, что перед самой кончиной князь постригся в монахи, его канонизация прошла в 1547 году, после чего князь в течение 2,5-3 столетий изображался на иконах исключительно в черном облачении инока. Иными словами, люди привыкли видеть Александра Невского в монашеском обличии, и царь не исключение. Идея изображать святого в доспехах принадлежит именно Петру Алексеевичу, о чем он издал приказ. Но было это уже после явления призрака.
Вот, к примеру, как, спустя время, оценивала Александра Невского Екатерина II: «Вы, по-видимому, не знаете, что наш святой был героем. Он был мужественным воином, твердым правителем и ловким политиком и превосходил всех остальных удельных князей, своих современников». Письмо адресовано барону Ф. М. Гримму[5].
Петр вполне мог увидеть высокого человека в черном и связать увиденное с Александром Невским, над прахом которого он, собственно, в тот момент и стоял. Но был ли это он? Во всяком случае, никто не хвастался, что де видел князя в доспехах или в монашеском облачении на улицах Санкт-Петербурга, так что, если Петру Алексеевичу и повстречался призрак Александра Невского, то это было единственное явление святого в этом месте, о котором нам известно.