МГА: Тодзи Зенин

Глава 40: Пробуждение

Фушигуро Мамагуро всегда была замкнутой девушкой. С детства ее жизнерадостность и любознательность подавлялись окружающими, особенно членами клана, в котором она выросла. Её родители, преданные делу клана, считали, что слабость и эмоции — это непозволительная роскошь, и наказывали ее за каждый признак самостоятельного мышления. Она росла в тени строгих приказов и суровых взглядов, лишенная поддержки и любви. Её пытались сделать послушной, полностью преданной клану и его интересам. Она привыкла к одиночеству, запираясь в себе и находя утешение только в книгах, которые стали её единственным способом избежать реальности.

Мамагуро часто находилась среди амулетов и магических символов, выполняя задания клана. Она не имела права на собственное мнение, её жизнь определялась долгом, и она не видела смысла искать путь к свободе. Однако внутри неё всё ещё теплилась крошечная искра надежды, которую никто не смог полностью погасить. Она хотела верить, что где-то существует мир, в котором её жизнь могла бы иметь другой смысл, где её бы любили и принимали такой, какая она есть.

В очередной раз Мамагуро пришла к капсуле с Тодзи, неся в руках старую потрепанную книгу, которую она любила с детства. Книга рассказывала о спасении принцессы рыцарем, о доблести и преданности. Это была её любимая история, в которой она видела что-то недостижимое, но глубоко желаемое. Она села рядом с капсулой и оперлась на холодное стекло, её глаза были усталыми, а мысли полны сомнений.

Она тихо открыла книгу и начала читать, но мысли всё время возвращались к её собственной жизни. Она чувствовала себя, как героиня этой истории, только которую никто не хотел спасать. Никто не протягивал ей руку помощи, никто не верил в её силу. Мамагуро вздохнула, глядя на Тодзи, погружённого в капсулу. Он был похож на неё, запертого в своём мире без надежды на спасение.

Мамагуро долго сидела, глядя на его лицо, размышляя о своей жизни и о том, что было бы, если бы она имела шанс изменить что-то. И вдруг в её голове возникла мысль — а что, если дать этому человеку шанс? Что, если освободить его? Она знала, что это может стать её концом, но внутри неё что-то подсказывало, что Тодзи, сможет изменить ее жизнь, даже если к худшему. Она вздохнула и, собрав всю свою решимость, решила рискнуть.

Медленно, с дрожью в руках, Мамагуро начала вводить команду на открытие капсулы. Тот же самый страх, что сопровождал её всю жизнь, снова возник, но она подавила его. Когда капсула начала открываться, её сердце замерло. Тодзи начал приходить в себя, его тело дернулось, и глаза медленно открылись, встречаясь с её взглядом.

Тодзи сразу понял, что находится не там, где должен быть. Его глаза полыхали гневом и жаждой мести. Он резко поднялся, вырвался из капсулы и, не успев прийти в себя, схватил Мамагуро за горло, поднимая её над землёй. Её ноги беспомощно болтались в воздухе, и дыхание стало прерывистым. Он сжал пальцы сильнее, желая уничтожить того, кто был частью всего, что привело его к этому состоянию.

Но внезапно Тодзи заметил что-то в её глазах. В её взгляде не было страха — только смирение и пустота. Её лицо было безмятежным, словно она уже давно приняла свою судьбу и готова была к любому исходу. В этом моменте Тодзи вспомнил себя. Вспомнил своё собственное детство, когда его подвергали гонениям, и как он, будучи ребёнком, чувствовал ту же пустоту и отчаяние, когда ему было всё равно, умрёт он или нет. Этот взгляд вернул его к тем дням, когда он тоже был готов сдаться.

Он слегка ослабил хватку, а затем отпустил её, позволяя упасть на холодный пол. Мамагуро тяжело закашляла, но не произнесла ни слова. Она подняла глаза на Тодзи, ожидая, что он убьёт её в следующий момент, но вместо этого он смотрел на неё холодным, оценивающим взглядом.

— Почему ты это сделала? — спросил он низким, резким голосом.

Фушигуро долго молчала, затем тихо ответила:

— Я просто хотела, чтобы кто-то… кто-то другой мог быть свободным. Даже если я сама никогда не смогу.

Тодзи нахмурился, его взгляд стал ещё более напряжённым. Он не знал, можно ли доверять ей, но что-то в её словах задело его за живое. Возможно, впервые за долгое время он увидел человека, который действовал не из выгоды или страха, а из искреннего желания дать кому-то шанс.

— Ты глупа, — произнёс он холодно, но не без намека на уважение. — Но я оставлю тебя в живых. Ты мне пригодишься.

Он отвернулся от неё, чувствуя, как силы постепенно возвращаются к нему, но он также чувствовал что-то ещё — слабость и ослабление из-за какого-то яда, которым его пропитали. Но главное, теперь у него был шанс на месть. Он решил оставить Мамагуро в живых, и они вместе покинули лабораторию.

Их путь к территории клана был долгим и изматывающим. Они пробирались через разрушенные коридоры, освещённые тусклым светом, где каждый шаг отдавался эхом, создавая ощущение, будто кто-то преследует их. Тодзи шел впереди, его глаза были полны решимости, но он также ощущал тяжесть слабости, вызванной ядом. Его движения были резкими, но в них чувствовалась скрытая усталость.

Мамагуро следовала за ним, держась на расстоянии. Она не осмеливалась заговорить, её мысли путались, а сердце всё ещё билось учащённо после их предыдущей встречи. Она чувствовала, что Тодзи не доверяет ей, и в какой-то степени понимала его. Но что-то внутри неё подсказывало, что этот путь — это её шанс изменить свою жизнь.

Когда они выбрались из подземных лабиринтов лаборатории, на них обрушился прохладный ночной воздух. Звёзды светили над головой, и где-то вдалеке слышались звуки ночных насекомых. Тодзи остановился на мгновение, чтобы отдышаться, оглядываясь вокруг. Мамагуро замерла рядом, глядя на него с беспокойством, но не решаясь задать вопрос.

Тодзи знал, что ему нужно идти к клану, чтобы выяснить, что сделал Когоро. Фушигуро рассказывала ему о том, как этот старик создал его клона, использовав Ному, и сделал это тело своим. Однако одно дело было услышать это, а другое — увидеть своими глазами. Он был раздосадован и зол, но не показывал этого, храня холодное спокойствие.

Они двигались вдоль лесистой местности, скрываясь в тени деревьев, чтобы не привлечь лишнего внимания. Тодзи всё ещё чувствовал слабость, но его решимость подстёгивала его идти дальше. Наконец, они достигли края леса, откуда открывался вид на территорию клана. Высокие стены, освещённые прожекторами, и стража у ворот — всё это казалось Тодзи одновременно знакомым и чужим.

Зенин остановился, заметив движение на территории. Он прищурился, всматриваясь в темноту, и его сердце на мгновение остановилось. Он увидел Миюки — своего младшего двоюродного брата, который радостно игрался с Когоро. Этот клон, внешне идентичный ему, казалось, полностью занял его место, даже в глазах тех, кто был дорог Тодзи.

— Чёрт… — выдохнул он сквозь зубы, его кулаки сжались до побелевших костяшек.

Тодзи почувствовал, как горечь накрывает его. Всё, что он хотел — это отомстить, вернуть себе свою жизнь, но теперь, глядя на эту сцену, он понял, насколько глубоко проник Когоро. Этот человек украл не только его тело, но и его жизнь. Он чувствовал, что больше не нужен никому — даже Миюки, который, казалось, принял этого ложного Тодзи.

— Я не нужен ему… — прошептал парень, его голос прозвучал с ноткой отчаяния. Он на мгновение закрыл глаза, пытаясь сдержать гнев и боль. Он стоял, наблюдая за своим братом, чувствуя, как его сердце сжимается. — Уходим…

Тодзи был на грани. С того момента, как он увидел Когоро, играющего роль, которую украл у него, он начал постепенно терять себя. Его мучили кошмары — сцены из его прошлого, из его жизни в клане, которые возвращались к нему снова и снова, вытесняя всё остальное. Он видел себя ребёнком, видел перед глазами жестокие тренировки, издевательства, бесконечную борьбу за выживание. Каждый раз, когда он закрывал глаза, он снова и снова погружался в этот бесконечный ужас.

Его сознание постоянно затягивали в воспоминания, вырывая его из настоящего. Воспоминания о более раннем детстве, когда мир казался ещё более холодным и враждебным. Тодзи снова видел себя маленьким мальчиком, едва стоящим на ногах. Его тело было покрыто синяками, каждое движение отзывалось болью. Он снова ощущал ту беспомощность, когда никто не приходил ему на помощь.

Он помнил, как мать покончила с собой. Холодные слова, сказанные без тени эмоций отцом, остались в памяти навсегда, как напоминание о том, что даже смерть матери не могла вызвать в этом человеке никаких чувств.

Он вспоминал, как после этого остался совершенно один. Отец полностью игнорировал его, уделяя всё внимание Джиничи — старшему брату, которому было суждено стать гордостью клана. Джиничи тоже не обращал внимания на Тодзи, за исключением тех моментов, когда нужно было показать свою власть. Для всех остальных членов клана он был просто никем, ничем, чьё существование не имело значения.

Тодзи помнил, как он, покрытый синяками и ссадинами после очередной тренировки, сидел во дворе и смотрел на других детей. Они играли вместе, их родители были рядом, радостные и улыбающиеся. Он видел, как матери заботливо поправляли одежду своим детям, как отцы смеялись, подбрасывая своих малышей вверх. В эти моменты он чувствовал себя ещё более одиноким и никчёмным. Ему не было к кому обратиться, некому пожаловаться, некому улыбнуться. Он завидовал этим детям, их простому счастью, тому, что они имели то, чего у него никогда не было — любовь и заботу.

Эти воспоминания, словно ядовитые шипы, проникали в его сознание, стирая границы между прошлым и настоящим. Тодзи начинал сомневаться в том, что его нынешняя жизнь вообще реальна. Может, всё это лишь иллюзия? Может, он никогда и не существовал как личность, а был всего лишь пустым сосудом, наполненным болью и ненавистью?

Он чувствовал, как прошлое поглощает его, как он снова превращается в того маленького мальчика, который стоит в одиночестве перед вишнёвым деревом, не зная, что делать дальше. Это ощущение беспомощности и отчаяния было настолько сильным, что он не мог ему сопротивляться. Он начал терять себя, свою личность, свою волю к жизни, и всё вокруг превращалось в один сплошной кошмар, из которого невозможно проснуться.

Фушигуро наблюдала за ним со стороны, находясь в тени, словно привидение. Она видела, как тот, кто должен был бороться, медленно разрушал сам себя. Её сердце разрывалось, но она не знала, как помочь. Она боялась приблизиться, боялась быть отвергнутой, боялась, что её попытка будет напрасной. Она забивалась в уголке, снова и снова открывая свою старую потрёпанную книгу, пытаясь найти утешение в её строках. Но даже там она не могла найти спасение.

Пока Тодзи предавался праздному образу жизни, стараясь заглушить свои эмоции и воспоминания, она просто не могла ничего сделать. Он часто напивался, погружался в опасные авантюры, чтобы заглушить внутреннюю боль, и каждый раз Фушигуро чувствовала, что он всё дальше уходит в бездну, из которой может уже никогда не выбраться.

В один из таких дней, когда Тодзи, уставший и измученный, сидел на полу заброшенного здания, куда он ушёл, чтобы избежать всех, кто когда-либо его знал, Фушигуро наконец решилась. Она отложила книгу и встала, её руки дрожали, но глаза были полны решимости. Она больше не могла смотреть на то, как он медленно гибнет. Она подошла к нему, её шаги были едва слышны, но Тодзи поднял голову, встретившись с её взглядом.

— Что тебе нужно? — спросил он, его голос был хриплым, глаза затуманены, словно он был не здесь.

Фушигуро глубоко вдохнула, её сердце колотилось в груди, но она знала, что должна сказать.

— Ты… ты должен проснуться, Тодзи. Ты должен прекратить это, — её голос был тихим, но в нём была сила, которой она раньше не чувствовала.

Тодзи откинул голову назад и с горечью усмехнулся.

— Зачем? — спросил он, его глаза снова опустились. — Для чего мне жить? Для чего пытаться, если всё, что я знал, оказалось ложью? Если даже я сам — ложь?

— Ты не ложь, — резко ответила она, делая шаг вперёд. — Ты не ложь, Тодзи. Ты настоящий. И есть люди, которые верят в тебя, которым ты важен.

Тодзи усмехнулся, его глаза снова поднялись на неё, полные горечи и боли.

— Кто? Кто верил в меня? Кто-то, кого я уже потерял? Или те, кто просто хотел использовать меня?

Фушигуро сжала кулаки, её глаза наполнились слезами.

— Нет! Есть люди, которые любили тебя, которые видели в тебе человека, а не оружие. Ты важен для этих людей! Они все видели в тебе друга, брата, того, кто готов был помочь. Ты не просто машина для убийства, которую пытались создать в клане. Ты человек, и ты нужен нам всем.

Её слова прорвались через туман в голове Тодзи, словно луч света, разрывающий тьму. Он смотрел на неё, его губы дрожали, а в глазах появилось что-то новое — искра, которую он давно потерял.

— Но я… я разрушен, — тихо произнёс он, его голос был полон боли. — Я не знаю, как быть кем-то, кроме того, кем меня сделали. Я не знаю, как жить…

Фушигуро подошла ближе и села рядом с ним, её глаза были полны решимости и нежности.

— Тебе не нужно знать всё прямо сейчас. Но ты можешь начать с того, что поверишь в себя. Поверишь в то, что ты важен, что ты настоящий. Мы все здесь, Тодзи, и мы готовы помочь тебе. Но ты должен сделать первый шаг.

Тодзи долго молчал, его взгляд был устремлён в пустоту, затем он глубоко вздохнул. Её слова начали проникать в его разум, как будто разбивая ледяную стену, которая окружала его сердце. Он закрыл глаза и увидел лица тех, кто был ему дорог: Миюки, улыбающегося и держащего его за руку; Си Кона, смеющегося вместе с ним на пляже; учеников класса А1, которые смотрели на него с уважением и надеждой. Эти воспоминания, казалось, были затеряны в его сознании, но теперь они снова начали приобретать цвет и значение.

Он открыл глаза и посмотрел на Фушигуро, его взгляд был более ясным, чем прежде.

— Может, ты права, — произнёс он, его голос звучал устало, но в нём появилась новая нотка — нотка решимости. — Может, я могу попробовать… снова жить.

Фушигуро улыбнулась, её глаза наполнились слезами, но это были слёзы радости. Она знала, что это был только первый шаг, но он был самым важным. Она положила руку ему на плечо, и они сидели рядом, в тишине, зная, что впереди их ждёт трудный путь.

— Мы будем бороться вместе, Тодзи, — прошептала она, сжимая его плечо. — Мы найдём способ изменить всё. Ты не один.

Тодзи кивнул, его губы дрогнули в слабой улыбке.