Месть

Часть вторая Откровение

Все нажрались в дерьмо.

Марсела сидела на кухонном столе, рассеянно стуча каблуками по шкафам и глядя, как они спотыкаются, пьют и орут, чтобы их услышали. Дом был заполнен музыкой, телами, паршивым алкоголем и дешевым одеколоном, а также всеми другими бессмысленными атрибутами студенческого братства. Подруги убедили ее приехать слабым аргументом, мол, так поступают все студенты, будет бесплатное пиво и горячие парни, а еще будет весело.

Эти самые подруги потерялись где-то в массе тел. Время от времени Марселе казалось, что она видит знакомый светлый боб или высокий каштановый хвост. С другой стороны, здесь была толпа народа. Типичные ученики колледжа. Больше похожи друг на друга, чем выделяются.

Марселе Рене Морган не было весело.

Она баюкала пиво в стеклянной бутылке и скучала – ей надоели музыка и парни, что время от времени подкатывали пофлиртовать, а затем убегали прочь в обиде на отказ. Ей надоело, что ее называли красивой, а потом сукой. Потрясающей, а затем стервой. Офигенной, а потом динамо.

Марсела всегда была хорошенькой. Такой красавицей, которую не пропустишь. Яркие голубые глаза и черные волосы, лицо в форме сердечка и тонкие, чистые линии модели. Отец сказал, что ей никогда не придется работать. Мать заявила, что работать придется вдвое больше. В каком-то смысле они оба оказались правы.

Тело – первое, что замечали в ней люди.

У большинства на том все и заканчивалось.

– Думаешь, ты лучше меня? – недавно спросил пьяный старшекурсник.

Марсела посмотрела в его мутные глаза и просто сказала:

– Да.

– Сука, – пробормотал он, ретируясь. Как предсказуемо.

Марсела пообещала своим друзьям, что останется выпить. Она запрокинула бутылку, стремясь прикончить пиво.

– Вижу, ты нашла что-то приличное, – произнес глубокий голос с легким южным акцентом.

Она подняла взгляд и увидела парня, что прислонился к кухонному островку. Марсела не поняла, о чем он, пока парень не кивнул на бутылку у нее в руке. Сам он стоял с пластиковой чашкой. Марсела указала на холодильник. Парень подошел туда, вытащил еще две бутылки, открыл их о край стойки и предложил ей одну.

Она отхлебнула пива, рассматривая парня поверх бутылки.

Его глаза были темно-синими, волосы будто поцелованы солнцем, такой теплый оттенок между блондином и шатеном. Большинство парней на вечеринке еще не согнали детский жирок, старшая школа цеплялась за них, как мокрая одежда, но у этого парня черная рубашка плотно обтягивала крепкие плечи, челюсть была острой, а подбородок зарос щетиной.

– Маркус, – сказал он вместо представления.

Марсела знала, кто он. Видела его в кампусе, но Алиса предупредила: Маркус Риггинс ходячая неприятность. Не потому что он великолепен. Не потому что богат. Ничего столь же примитивного. Нет, Маркус был проблемой по одной простой, восхитительной причине: его семья была из мафии. Алиса сказала, он плохиш, не держит слово, но это лишь подогрело интерес Марселы.

– Марсела, – представилась она, скрещивая ноги то так, то эдак.

Он улыбнулся и отсалютовал ей пивом.

– Маркус и Марсела. Прямо идеальная пара.

Кто-то включил музыку, и его следующие слова потонули в грохоте.

– Что ты сказал? – переспросила она, и он воспользовался возможностью, чтобы сократить расстояние между ними. Марсела сдвинула ноги в сторону, и Маркус подошел ближе. Он пах яблоками и льном, чистотой и свежестью. Такое приятное разнообразие после липкой грязи неуклюжих пьяных тел.

Маркус поставил свое пиво на стойку рядом с ее рукой, холодное стекло коснулось локтя, и Марсела слегка поежилась. Медленная улыбка появилась на его лице.

Он наклонился ближе, словно рассказывая секрет:

– Иди за мной.

И отступил назад, унося с собой запах льна и тепло.

Он не снял ее со стойки, но Марсела почувствовала, как ее тянет следом. Маркус отвернулся и пошел сквозь толпу. Она последовала за ним вверх по лестнице, по коридору к двери в спальню.

– Ты все еще со мной? – спросил он, оглядываясь.

Комната не вязалась с остальной частью братского дома. Грязное белье убрано, стол чист, кровать заправлена, аккуратная стопка книг на одеяле.

Марсела замерла в дверях, ожидая, как Маркус поступит дальше. Пойдет к ней или заставит ее прийти к нему.

Вместо этого он подошел к окну, открыл его и вышел на балкон. Марсела проследовала за ним, на ходу сбрасывая каблуки.

Маркус протянул руку и помог ей забраться. Город расстилался под ними, темные здания словно небо, огни словно звезды. Ночью Мерит всегда выглядел лучше.

Маркус отхлебнул пива.

– Лучше?

– Лучше, – улыбнулась Марсела.

Отвратительно громкая музыка превратилась в приглушенный фон.

Маркус прислонился к деревянным перилам.

– Ты местная?

– Почти, – ответила она. – А ты?

– Родился и вырос здесь. Что ты изучаешь?

– Бизнес, – коротко сказала она. Марсела ненавидела светские беседы, просто они так часто казались рутиной. Шум, пустые слова, предназначенные заполнить тишину. – Почему ты привел меня сюда?

– Я не вел, – парировал он, изображая невинность. – Ты сама за мной пошла.

– Ты попросил, – сказала Марсела и только тут поняла, что он этого не делал. В его голосе не было никаких вопросов, только простая команда.

– Ты собиралась уйти, – пояснил Маркус. – А я не хотел, чтобы ты уходила.

Марсела посмотрела на него:

– Привык получать то, что хочешь?

Он слегка улыбнулся.

– У меня такое чувство, что мы оба к этому привыкли. – Он вернул ей долгий взгляд. – Марсела, специалист по бизнесу. Кем хочешь стать?

Марсела покрутила бутылку в руке.

– Главой корпорации.

Маркус рассмеялся. Мягкий, хриплый звук.

– Думаешь, я шучу?

– Нет.

– Откуда ты знаешь?

– Оттуда, – сказал он, сокращая и без того узкое пространство между ними, – что мы – идеальная пара.

Подул ветер, и Марсела поежилась.

– Нам лучше зайти внутрь, – сказал Маркус, отстраняясь.

Он предложил ей руку, помог забраться. Но на этот раз первым никуда не пошел.

– После тебя, – сказал он, указывая на дверь спальни. Та все еще была приоткрыта, снизу доносились музыка и смех. Но когда Марсела подошла к двери, то заколебалась. Она могла представить, как Маркус стоит в нескольких футах позади нее, сунув руки в карманы, и ждет, что же она сделает.

Марсела закрыла дверь.

Тихо щелкнул замок, и Маркус тут же оказался рядом, лаская губами шею. Он невесомо провел ладонями по плечам Марселы, спустился вниз к талии. Ее затопил жар.

– Я не сломаюсь, – сказала она, повернулась и накрыла рот Маркуса своим. Он прижал ее к двери. Марсела впилась ногтями в его руки, пока он расстегивал рубашку. Он оцарапал зубами ее плечо. Они уничтожили идеальный порядок в его комнате, разбросали одежду, опрокинули стул, лампу, смели книги с кровати, пока Маркус вдавливал Марселу в простыни.

Они отлично подходили друг другу.

Идеальная пара.

Такси остановилось перед «Хайтс», высотным зданием из светлого камня в самом центре города. Марсела заплатила водителю наличными и выбралась из машины, с каждым шагом борясь с глухой болью.

Когда она впервые узнала о секретной квартире – из чертовой банковской выписки, – то предположила худшее, но Маркус заверил, мол, это место сугубо практичное. Безопасный дом. Муж даже настоял на том, чтобы привезти ее туда и продемонстрировать свою тщательную работу – ее любимые дизайнерские вещи в шкафу, обожаемую марку кофе на кухне, правильный шампунь в душе.

И Марсела действительно ему поверила.

Маркус нашел способ сделать свой секрет их общим. Время от времени она звонила ему, говоря, мол, чрезвычайная ситуация, муж мрачно приказывал ей встретиться в условленном месте, а когда приходил, Марсела ждала его, одетая лишь в золотую ленту с бантом.

Теперь от воспоминания о пошлой розовой помаде ей стало плохо.

«Вот же дура».

Консьерж поднялся из-за стойки, чтобы ее поприветствовать.

– Миссис Риггинс, – удивленно поздоровался Эйнсли. Он быстро оглядел ее одежду не по размеру, повязки, что выглядывали из воротника и манжет, но обитатели «Хайтс» платили за молчание столько же, сколько окна от пола до потолка (теперь Марсела задавалась вопросом, сколько раз Эйнсли вот так же молчал с ее мужем).

– Вы… в порядке? – рискнул поинтересоваться он.

Она пренебрежительно отмахнулась:

– Это долгая история. – А потом, спустя мгновение, уточнила: – Маркуса здесь нет, не так ли?

– Нет, мэм, – торжественно заверил консьерж.

– Хорошо, – сказала Марсела. – Боюсь, я забыла свои ключи.

Эйнсли быстро кивнул и обогнул стол, чтобы вызвать лифт. Когда двери открылись, консьерж последовал за ней внутрь. Поднявшись наверх, Марсела потерла лоб, словно просто устала, и спросила, какое сегодня число.

А услышав ответ, напряглась.

Она пролежала в больнице почти две недели.

Но это не имело значения, не сейчас. Важно то, что сегодня вечер пятницы.

Она точно знала, где будет Маркус.

Лифт остановился на четырнадцатом этаже. Эйнсли проследовал за Марселой, открыл ей дверь кремового цвета и пожелал приятной ночи.

Марсела подождала, пока он уйдет, затем вошла внутрь и включила свет.

– Милый, я дома, – проворковала она в пустую квартиру. Ей хотелось что-то почувствовать – укол скорби или сожаления, – но в груди осталась только боль и нарастающая волна гнева. Когда Марсела потянулась к одному из бокалов на стойке, тот исказился от прикосновения и превратился в песок. Зернышки просыпались меж светящихся пальцев Марселы прямиком на пол.

Она смотрела на свою руку, остатки стекла тонким слоем покрывали ладонь. Странный свет уже затухал, и когда она потянулась за новым бокалом, тот устоял.

В холодильнике нашлась бутылка шардоне. Марсела налила себе выпить, включила новостной канал – нужно узнать, что она пропустила, – прибавила громкость и направилась в спальню.

На кровати лежала одна из рубашек Маркуса… вместе с ее блузой. Бокал в руке едва не поддался, поэтому Марсела его отставила. Двери в гардеробную были распахнуты, одну стену занимали темные костюмы Маркуса, в то время как остальное место было отдано дорогим платьям, блузкам и туфлям.

Марсела оглянулась на одежду, все сплетенную в объятиях на кровати, и почувствовала, как внутри поднимается гнев. Она провела сияющей рукой по шкафу мужа, глядя, как одежда гниет от одного прикосновения. Хлопок, шелк и шерсть посыпались с вешалок, обращаясь в прах еще до того, как долететь до пола.

Гнев отвергнутой женщины страшнее ада, подумала она, отряхивая ладони.

Успокоившись – хотя куда там, даже близко не успокоившись, но на мгновение затихнув, – Марсела взяла бокал и пошла в роскошную ванную комнату, где поставила вино на край мраморной раковины и начала сдирать с себя грязную украденную одежду. Она раздевалась до тех пор, пока не осталось ничего, кроме бинтов. Стерильные белые полоски выглядели не столь соблазнительно, как золотые ленты, но казалось, что они ровно так же обвивают ноги, живот, руки.

Отмечая ее. Издеваясь над ней.

Марселе безумно захотелось что-нибудь уничтожить. Вместо этого она стояла там и впитывала свое отражение, каждый шрам, каждый изъян, запоминала их, ожидая, пока пройдет гнев, – не исчезнет, нет, просто спрячется, как кошачьи когти. Если эта новая сила временная, имеет ограничения, нельзя тратить ее впустую. Когти следует держать наготове.

Обезболивающие из больницы выдохлись, и в ушах зазвенело. Марсела вытащила две таблетки викодина из своего запаса под раковиной, запила их остатками шардоне и пошла собираться.

Телефон звенел, звенел и звенел.

– Не отвечай, – приказал Маркус, расхаживая по комнате. На шее у него болтался развязанный темный галстук.

– Дорогой, – сказала Марсела, сидя на краю кровати. – Ты знал, что они позвонят.

Он несколько дней не находил себе места в ожидании звонка. Они оба знали, кто это будет: Энтони Эдвард Хатч, один из четырех глав преступного синдиката Мерита и давний покровитель Джека Риггинса.

Конечно, Маркус в итоге рассказал ей, чем занимается его отец. Что для них слово «семья» – это не просто биология, а профессия. Он признался на старшем курсе колледжа, признался, выглядя при этом как смерть, и Марсела вдруг поняла, что он пытается с ней порвать.

– Это как присоединиться к духовенству? – спросила она, потягивая вино. – Ты дал обет безбрачия?

– Что? Нет, – сказал он в замешательстве.

– Тогда почему мы не можем быть вместе?

Маркус покачал головой:

– Я пытаюсь тебя защитить.

– Тебе не приходило в голову, что я сама могу себя защитить?

– Это не похоже на фильмы, Марсела. То, что делает моя семья, это жестоко и кроваво. В этом мире, в моем мире люди страдают. Умирают.

Марсела моргнула. Отставила бокал. Наклонилась.

– Люди умирают в любом мире, Маркус. Я никуда не собираюсь.

Две недели спустя он сделал ей предложение.

Марсела поправила бриллиант на пальце, когда телефон перестал звонить.

Через несколько секунд все началось заново.

– Я не отвечу.

– Так и не надо.

– У меня нет выбора, – отрезал он, проводя рукой по своим золотистым волосам.