Место средь павших

ГЛАВА 21 Призыв

Армия Корбилиана нашла каньон, через который лежала дорога наверх, и встала у входа. Уходившие круто вверх стены ущелья покрывал густой ковер зловещей местной растительности. Сейчас весь этот ковер пульсировал и содрогался, словно был единым живым существом, которое готовилось напасть на врага. Прямо на глазах изумленных воинов несколько толстых корней пробили каменную стену и впились в землю, то надуваясь, то опадая вновь, как шланги, перекачивающие жидкость. Увидев это, Корбилиан поступил так, как ему посоветовал Ратиллик: он слез с коня, на виду у всей армии подошел к корню, который был в пять раз толще его самого, положил ладони обеих рук на тошнотворно-белую плоть и быстро вызвал дремавшую внутри его силу. Та не заставила себя ждать и со свирепой радостью вырвалась на свободу. Корень конвульсивно вздрогнул и отбросил Корбилиана в сторону. Тот подошел снова, и на этот раз язык пламени скользнул из его раскрытых ладоней вверх, прямо к основанию корня. Не прошло и секунды, как стена пламени взметнулась вверх, до самого края ущелья, опаляя все на своем пути. Те растения, которые не погибли в огне, сразу же начали поспешно отползать назад.

— Закройте восприятие! Быстрее! — скомандовал своему народу Игромм, перекрывая рев пожиравшего зелень огня. Его предупреждение подоспело как раз вовремя: еще секунда, и сознание восприимчивых Земляных Людей оказалось бы разорванным на куски предсмертными воплями сгоравших заживо растений. Благодаря Игромму они успели закрыться и избежать пытки. Корбилиан снова сел в седло, с трудом успокоив напуганную лошадь, и тронулся вдаль по открывшейся дороге. Каждый его шаг отмечали пятна копоти на камнях и обугленные трупы растений. Солдаты следовали за ним шаг в шаг, стараясь не прикасаться даже к мертвому плющу. Однако не все ядовитые плети погибали в огне, некоторые, отползая вверх, выбрасывали назад длинные спиралевидные усики, норовя зацепить ими людей.

Солдаты выхватили мечи и принялись рубить тянувшиеся к ним зеленые щупальца. Тут же из-за переплетения ветвей высыпала целая орда многоногих шустрых тварей, похожих на пауков, и бросилась в атаку. Справиться с ними оказалось еще труднее, чем с вьюнками-переростками, настолько они были верткими и подвижными. Корбилиан вытянул вперед руки и послал сноп пламени, целясь в самые толстые искривленные ветви, нависавшие над дорогой. На этот раз огонь не только слизнул листья и молодые побеги с ветвей, но вгрызся в одеревеневшую плоть смертоносного виноградника. Через несколько секунд обе стены ущелья пылали, как просмоленные факелы. Огонь уходил все глубже и глубже. Облако черного дыма повисло над ущельем.

Отбиваясь от большого паука, норовившего набросить на него свою клейкую сеть, Иласса увидел, как в небо поднялась целая эскадрилья розовых грибов. Выстроившись в боевом порядке, они зависли над каньоном. Вот один из них лопнул, и на заполонивший ущелье плющ просыпался коричневый порошок. Растения, на которые попадали крупинки этого порошка, мгновенно сморщивались и погибали. Воин широко улыбнулся, радуясь столь неожиданной и своевременной подмоге, но его улыбка тут же сменилась гримасой боли. Ему показалось, будто ледяная рука сжала его нутро, да так, что кости затрещали, не выдержав хватки. Должно быть, злая сила этих мест проникла в него, творя свою разрушительную работу внутри его тела.

Мечники Элберона ловко справлялись с высыпавшей из зарослей нечистью. Сам Элберон был в гуще сражения. Опустив забрало шлема, он сосредоточенно рубил направо и налево, так что только куски летели во все стороны. Не менее успешно сеял смерть и Варгалоу со своими Избавителями. Рубка продолжалась около часа, потом обитатели нагорья все как один повернули вспять и бесследно исчезли. В глубине каньона догорало пламя, выпущенное Корбилианом на свободу. Путь к вершине плато был еще не близкий, но убийственная поросль отступила, словно признав превосходство Корбилиана и его армии. Однако оказавшийся рядом Игромм мрачно заметил:

— Это еще пустяки. Первая проверка на прочность. Впереди нас ждут опасности пострашнее. А это так, и не испытание даже, а просто чтобы попугать.

— Не очень-то я их и испугался, — ухмыльнулся гигант. Еще одна эскадрилья розовых грибов проплыла над ними, осыпая заросли плюща коричневым порошком. Солдаты воспользовались затишьем, чтобы отдохнуть, и теперь радостно поздравляли друг друга с первой победой. Корбилиан не стал их разочаровывать, а занялся подсчетом раненых. К счастью, их оказалось немного. «Это хорошо, — подумал он, — впереди еще долгий и трудный день». И начал все снова.

Сидя на верхушке розового гриба, поднимавшегося все выше в небо, Ратиллик увидел внизу густые клубы дыма.

— Корбилиан принялся за дело, — сообщил он своим спутникам.

Услышав его слова, Сайсифер вздрогнула. Гайл сидел в центре милосердно приплюснутой шляпки, подтянув колени к подбородку, и изо всех сил старался не смотреть вниз. Его тошнило при одной мысли о том, какая головокружительная пропасть находится у него под ногами. Все остальное было ему сейчас безразлично.

Брэнног, напротив, внимательно разглядывал плоскогорье. Спора, на которой они поднимались, зависла как раз над самым его краем, так что ему были хорошо видны изгибы мощных корней, выступавших из камня, словно жилы. Плющ, который рос здесь, многократно превосходил размерами все, что ему довелось видеть внизу. Брэнног почти чувствовал, как густой ядовитый сок, послушный приказу невидимого всемогущего владыки, сочится по толстым стеблям вниз, чтобы напитать отравой менее крупную поросль на склонах. Плющ рос так густо, что местами пожирал сам себя, и этот вязкий зеленый ковер тянулся сколько хватал глаз. Места, где дорога из каньона выходила наверх, совсем не было видно. К тому же над краем плато висел туман. Невозможно было рассмотреть ни развалины города Ксаниддума, ни ужасную Гору, вонзившуюся прямо в его сердце.

Ратиллик направлял полет споры, но ему долго не удавалось найти место для посадки. Наконец из тумана выплыл осколок голой скалы, на вершине которого была площадка размером с комнату. Летающий гриб на мгновение замер над ней и начал снижаться, постепенно выпуская воздух. Его корешки тут же принялись обшаривать камень в поисках земли, но ничего не нашли. Ратиллик, боясь, что растение здесь погибнет, отпустил его, как только последний из пассажиров выгрузился на скалу. Розовый гриб вновь наполнился воздухом и плавно взмыл, поддерживаемый теплым течением.

И вновь они все вместе принялись изучать открывшийся их взорам пейзаж. В отличие от Молчаливых Песков, которые они совсем недавно покинули, джунгли были полны звуков: пронзительно свистели птицы, перепархивая с ветки на ветку, ревели звери, скрытые от глаз путешественников зеленым пологом леса, да еще доносился до их ушей ритмичный глухой стук, шедший неведомо откуда. Но, кроме океана зелени, омывавшего со всех сторон их крохотный скалистый островок, разглядеть ничего не удавалось. Оставалось только надеяться, что облака скоро разойдутся и тогда можно будет увидеть, что скрывается в глубине плато.

Взгляд Сайсифер был устремлен точно на восток, и Ратиллик без всяких слов знал: то, зачем они пришли сюда, находится именно там.

— Ты видишь его? — спросил он. Бледная как смерть, с искаженным от страха лицом, девушка кивнула:

— Там, где кончается лес. Город. А посреди него — Гора. — И отвернулась. Ратиллик по-прежнему пугал ее: всякий раз глядя на него, девушка вспоминала их первую встречу в пещере, когда он потребовал, чтобы она осталась с ним. В поисках защиты Сайсифер придвинулась ближе к отцу: стоило только рассказать ему об этом, и он свернул бы Ратиллику шею.

Брэнног все не мог отвести глаз от странной растительности, покрывавшей склоны каменного островка, на котором они примостились.

— Что мы можем сделать, сидя здесь? Дороги никакой нет, все заросло.

— Я чувствую, что дорога есть. Но не стоит пытаться пройти через эти джунгли самостоятельно. Нужно ждать помощи, — ответил Ратиллик и указал на небольшое облачко из розовых спор. Те окружили гриб-гигант, на котором путешественники прибыли наверх, и от внимательного взгляда Брэннога не укрылось, что они держат строй.

— Они разумны?! — удивился бывший рыбак.

— Всякая жизнь — капля в общем потоке, — ответил Ратиллик, и Земляные Люди торжественно закивали, точно подтверждая его слова. — Поэтому каждый из нас с легкостью может стать частью другого. Разве маленький народ не научил тебя этому?

— Да, они мне говорили, — кивнул Брэнног. — А ты благодаря своему искусству можешь понимать других лучше, чем остальные.

— В этом и состоит мой дар.

При этих словах Сайсифер вскинула голову и напряженно застыла, вытянувшись во весь рост. Все взгляды немедленно обратились к ней. Вольгрен тут же оказался рядом с девушкой. В руках у него был меч, подаренный солдатами Элберона. Грубоватые вояки нередко подшучивали над ним, заметив его страстную преданность девушке, но в глубине души относились к нему с нежностью, словно он был их сыном или младшим братом.

— Мой дар, — произнесла Сайсифер почти невнятно, будто во сне. — Я должна им воспользоваться.

— Чтобы заглянуть в будущее? — спросил ее отец.

— Что-то шевелится вне моего поля зрения.

Гайл нахмурился: «Где шевелится? В тумане? Или она имеет в виду свой внутренний взор? Раз уж она и впрямь может предсказывать будущее, почему бы не внять ее словам? Пусть говорит!»

Опустив руки вдоль тела, Сайсифер стояла неподвижно, как статуя. Земляные Люди окружили ее, усевшись на корточки и глядя наружу, в сторону леса. Брэнног, Вольгрен и Гайл опустились на камень неподалеку, а Ратиллик начал спускаться вниз, чтобы разведать обстановку. «Зачем Корбилиан послал нас сюда? — не переставал спрашивать себя он. — Почему он все время что-то от нас скрывает?»

Тем временем Сайсифер чувствовала, как ее окружает тишина, такая плотная, что по сравнению с ней даже молчание пустыни казалось оглушительным шумом. Свет тоже померк, и наконец она осталась одна в совершенной пустоте. То, что происходило с ней сейчас, не было подвластно ее воле: какая-то сила использовала ее для своих целей — дурных ли, хороших, она не знала, да ей было и все равно. Тело ее одеревенело от напряжения. Заметив это, Вольгрен с трудом подавил желание стиснуть девушку в объятиях и страстными мольбами и поцелуями вырвать ее из транса. Но он все же превозмог себя и продолжал наблюдать, готовый по первому слову броситься ей на помощь. Пока в нем шла эта внутренняя борьба, непроглядная тьма перед глазами девушки сменилась мрачной картиной. Она стояла посреди ровной, как стол, степи. Вокруг не росло ни кустика, ни травинки; земля была ровного серого цвета. И только на горизонте, там, где темно-серая полоса земли смыкалась с чуть более светлой полосой неба, сводящее с ума однообразие нарушал большой холм, Гора. Ее очертания слегка дрожали, расплываясь, будто от сильного жара. Сайсифер знала, что это пульсирует зло, изливаясь наружу мощным невидимым потоком, но в чем смысл его движения и какую цель оно преследует, понять не могла. Вдруг из-за Горы показался бледный диск солнца: можно было подумать, будто и его зло сумело лишить привычного блеска. В ту же минуту Сайсифер почувствовала, как некая сила несет ее к Горе, словно на крыльях. Пролетая мимо, девушка успела разглядеть на вершине холма силуэты людей. Их было десять. Они стояли совершенно неподвижно, черты их лиц и детали одежды были так же нечетки, как и контуры самого холма, однако Сайсифер поняла, что это был Корбилиан, а с ним командиры его армии.

Над ними с распростертыми крылами парила еще одна тень. На какое-то мгновение все зло, источаемое Горой, сосредоточилось на этих фигурах, и девушка с ужасом увидела, как пятеро из них начали медленно уходить в землю, точно их затягивала трясина. Но тут серая капсула, в которую погрузилось ее сознание, лопнула, и поток света ослепил прорицательницу. Придя в себя, она обнаружила, что отец и Вольгрен поддерживают ее с двух сторон.

— Что ты видела? — спросил Брэнног. Гайл придвинулся ближе, не желая пропустить ее ответ.

Сайсифер встряхнула головой, пытаясь прийти в себя, и вытянула вперед руки, глядя на них так, словно не знала, что это такое. Потом пошевелила пальцами и произнесла:

— Десять.

Ее правая рука бессильно упала. Продолжая внимательно смотреть на левую, девушка чуть слышно спросила: — Но кто из них?

Тут силы ее оставили, и она смежила веки, опустившись на руки отца и Вольгрена. Те осторожно положили ее на землю, и маленький народец тут же захлопотал вокруг потерявшей сознание ясновидящей.

Ратиллик стоял поодаль и наблюдал за происходящим.

— С ней все будет хорошо. Она просто сильно устала. Надо дать ей отдохнуть. Ясновидение — редкий дар, но заглядывать в будущее не всегда мудро. Можно увидеть совсем не то, что хочется, — сказал он, а сам подумал: «У нее очень сложный дар. Кроме ясновидения она может что-то еще. Но что? Как же я смогу это узнать, когда ее окружает столько клинков, в любую минуту готовых встать на ее защиту?» Вслух он добавил: — Возможно, она обладает еще и другими талантами.

— Ей надо отдохнуть, — с нажимом произнес Вольгрен, словно намекая, что всякому, кто попытается побеспокоить девушку, не поздоровится.

— Десять и пять, — повторил Гайл задумчиво. — Что она хотела этим сказать?

Брэнног с сомнением покачал головой:

— Сначала она протянула вперед обе руки, потом убрала одну.

— Рука Варгалоу? — предположил Гайл.

— Может быть, она имела в виду руки Корбилиана? — подключился к решению загадки Ратиллик.

— Он потеряет руку? — встревоженно спросил Гайл.

— Она сказала «кто из них?», а не «которую из них?», — ответил Ратиллик.

Брэнног вполголоса называл какие-то имена и вдруг тревожно затих.

— Нас десять, — выдохнул он наконец и принялся перечислять имена вслух: — Корбилиан, Ратиллик, Гайл, Элберон, Брэнног, Иласса, Сайсифер, Вольгрен, Игромм и Варгалоу. — Потом, бросив взгляд в небо, добавил: Киррикри!

— С ним одиннадцать, — заметил Гайл. — Но к чему ты клонишь?

— Интересное предположение. Возможно, что и верное. Если считать, что Корбилиан — это тело, то мы — десять пальцев на его руках, десять точек приложения силы, которую он собирается выпустить на волю. Быть может, он раскрыл ей свои намерения насчет нас, — вмешался Ратиллик.

— Продолжай, — потребовал Гайл.

— Вы слышали, что она сказала: «Кто из них?».

— Кто из них погибнет, — закончил за него Брэнног. Земляные Люди горестно вздохнули, словно подтверждая правильность его догадки.

Гайл уставился на Сайсифер. Девушка все еще не пришла в себя.

— Мы должны расспросить ее подробнее! Нельзя ли как-нибудь ее разбудить…

Острие Вольгренова меча угрожающе закачалось перед глазами Гайла. Юноша почувствовал, как в нем закипает гнев. Что-то встрепенулось в его душе, радостно приветствуя ненависть, внезапно застлавшую его взор.

— Попробуй только тронь ее, и станешь первым из пяти! — прошипел он.

Гайл отшатнулся, точно ужаленный, и попытался улыбнуться:

— Ба, зачем столько злости, Вольгрен? У меня и в мыслях не было обижать девушку, ты же знаешь.

— А ну-ка, убери меч! — рявкнул Брэнног. — Не хватало еще нам тут перебить друг друга!

Глаза Вольгрена превратились в две узкие щелочки, сквозь которые проглядывала ненависть. Однако он одумался и нехотя извинился.

Ратиллик шагнул ближе:

— Не следует преувеличивать значение того, что сказала девушка. Увиденное ею лишь один из возможных вариантов развития событий. Не исключено, что это проклятое место насылает ей видения, просто чтобы помучить ее.

Сайсифер, застонав, села, встряхнула головой и пришла наконец в себя. Потом, видя устремленные на нее взгляды, смущенно улыбнулась и стала подниматься на ноги.

— Должно быть, я упала в обморок. Мне приснился странный сон, но я почти все забыла.

— Это не важно, — ответил Ратиллик, не сводя глаз с Гайла. Тот лишь пожал плечами. — Не придавай большого значения снам.

Сайсифер озадаченно рассматривала свои руки, но Иерофант снова отвлек ее внимание:

— Корбилиан с армией поднимется через каньон, однако ему понадобится помощь. Вся сила, которой обладает это место, давно утратила первоначальную чистоту под влиянием просочившегося из других Отражений зла, но я чувствую присутствие существа или существ, способных помочь нам так же, как помогли куполообразные растения. Твой дар — не предсказания, а объединения — ничего тебе не говорит?

— О чем ты?

— Ты чувствуешь здесь что-нибудь еще кроме вражды? Сайсифер с трудом подавила привычную неприязнь к Ратиллику:

— Я не уверена, но…

— Я постараюсь передать тебе мое собственное понимание здешней жизни. Земляные Люди помогут. Сосредоточься. Ищи.

— Что искать?

— Нас окружает ненависть. Но где-то здесь кроется гнев. Кому-то сильно не нравится все, что происходит на этой земле. Я чувствую его присутствие, но не могу найти его в одиночку. Вместе у нас должно получиться.

Сайсифер предпочла бы избежать любых совместных с Ратилликом мысленных упражнений, но его слова неожиданно пробудили в ней чувство чего-то знакомого, происходившего с ней раньше. Она кивнула и заняла место на самой высокой точке скалы. Земляные Люди окружили ее и Ратиллика плотным кольцом. Брэнног, Вольгрен и Гайл отошли подальше и приготовились наблюдать. Широко раскрыв глаза, девушка начала медленно поворачиваться вокруг своей оси, внимательно оглядывая окрестности. Маленькие люди принялись что-то бормотать. Постепенно их голоса слились в единый ритмичный напев, который, очевидно, призван был способствовать сосредоточению.

Гайл все еще был под впечатлением от первого видения девушки. Он бросил взгляд на Вольгрена, но тот не видел никого, кроме Сайсифер. «Он считает меня своим соперником, — подумал Гайл. — До чего ревнив! Вряд ли он может быть ее любовником, слишком молод. Однако надо быть начеку. Когда он грозил мне мечом, у него прямо глаза кровью налились. Такой и впрямь убьет — не задумается. Хоть и молод еще, а давно бы уже прикончил меня, если бы не солдаты. Придется приглядывать за ним в бою: нет ничего проще, чем поразить неугодного соперника в разгар битвы, — никто ничего и не заметит. А я и мечом взмахнуть не успею: оружие не моя стихия. А может, напасть первым? Проклятье! Это место и впрямь мозги наизнанку выворачивает».

Сайсифер замерла. Взгляд ее был устремлен в пустыню, лежавшую за краем плато. Убедившись, что чутье девушки обнаружило там что-то необычное, Ратиллик устремил в том же направлении собственную мысль и сразу почувствовал мощный рывок. Земляные Люди как один сорвались с места, и, крича что-то неразборчивое, помчались к краю утеса.

— Что там такое? — спросил Гайл. Брэнног только пожал плечами:

— Не знаю. Кажется, что-то шевелится под песком.

— Кажется? Или вправду шевелится? — переспросил Гайл нетерпеливо. Сам он ничего не почувствовал.

— Я не знаю.

Прежде чем с губ наследника престола успел сорваться очередной вопрос, стоявшие на краю утеса человечки запрыгали, словно радующиеся празднику малые дети. Сайсифер по-прежнему стояла неподвижно, зато Ратиллик вытянул руку, указывая в сторону пустыни. Там, среди валунов и каменных россыпей, обозначавших границу песчаного царства, по земле вдруг побежали трещины, и целые тучи пыли стали подниматься в воздух. Ратиллик внезапно схватился за голову, точно ослепнув от боли, сделал несколько неверных шагов назад и рухнул на колени. Тем временем трещины в иссохшем дне бывшего океана множились, становясь все более глубокими. Вспомнив, сколько часов пути отделяет их от предгорий, Гайл подумал, что на самом деле это и не трещины даже, а целые провалы, глубокие и длинные, как каньоны. Всем казалось, что они стали свидетелями конца света, да еще и в ускоренном варианте. Огромный кусок пустыни свернулся прямо у них на глазах, будто смятая простыня, и провалился в образовавшуюся под ним яму. Когда разрозненные облака пыли слились наконец в единую тучу, которая поднялась в небо и открыла образовавшуюся пропасть, Земляные Люди в едином порыве повалились на колени и прижались лбами к скале.

— Наар-Йарнок, Наар-Йарнок, — беспрестанно твердила Сайсифер.

И тут из растерзанного брюха пустыни в воздух поднялось существо, при виде которого людям показалось, что они окончательно сошли с ума. Даже сам Ратиллик в немом изумлении взирал на поражающий всякое воображение организм, который прямо на их глазах заново родился из лона земли, долго служившей ему могилой. Одни только размеры его потрясали. Клубившаяся вокруг него пыль не давала рассмотреть его тело во всех подробностях, однако общие очертания угадывались довольно точно. Организм представлял собой наполовину растение, наполовину корабль, как если бы он был творением канувшей в небытие цивилизации, научившейся выращивать транспортные средства на грядках, оснащая их рукотворными деталями. Подобно розовым грибам, он парил, поддерживаемый теплыми воздушными потоками, однако верхняя часть его гигантского корпуса была оснащена чем-то вроде мачт с парусами. Изогнутые бока полурастения-полукорабля были сплошь утыканы длинными жесткими стержнями, которые расширялись на концах, переходя в широкие кожистые листья.

Пользуясь ими на манер весел, корабль грузно продвигался вперед. Множество толстых узловатых корней и оборванных стеблей волочилось за ним, свисая с кормы и днища наподобие якорей, которые нерадивые матросы забыли выбрать перед началом плавания. Весь корпус живого судна снизу доверху покрывали мелкие растения очевидно, паразитировавшие на могучем организме.

— Я это вижу или мне снится? — выпучив от удивления глаза, вопросил Гайл.

Вольгрен, изменившись в лице, добавил:

— Оно живое! Его создала сила, обитающая в этой земле.

— В некотором смысле, — заговорил Ратиллик. — Я пытался вступить с ним в контакт, но в нем слишком много силы и ярости. Его ненависть к тем, кто превратил его вот в это, едва не испепелила меня. Но он не представляет для нас опасности. Злая сила, владеющая этой землей, чудовищно исказила его тело, но не смогла проникнуть в душу. Это — Наар-Йарнок, последний из династии Королей-Чародеев. Боль, которую он испытывает, пребывая в этом обличье, сравнима разве что с гневом, навеки поселившемся в его душе.

Тем временем монстр медленно поднимался все выше. Целые реки песка низвергались с его объемистой спины, комья земли падали с болтавшихся под брюхом корней.

— Но что он будет делать? — изумленно выдохнул Брэнног.

Сайсифер повернулась к нему, улыбаясь.

— Откроет нам путь, — сказала она.

— Почему ты так уверена? — воскликнул, не веря своим ушам, Гайл.

— Он знает, что мы здесь, — ответила не допускавшим возражений голосом девушка. — Он ждал прихода Корбилиана. Многовековая пытка наполнила его непреклонной решимостью. Увидите сами!

Брэнног не верил своим глазам, наблюдая, как изменилась его дочь. Казалось, девушкой вдруг овладела лихорадочная потребность действовать, чтобы насколько возможно помочь Корбилиану. Конечно, он и сам понимал, что никакая жертва не может быть слишком велика, если она принесена ради победы над восточным безумием, но ему никогда еще не доводилось видеть дочь в таком волнении. Девушку как будто подменили. Должно быть, здешняя земля оказывала свое действие на каждого из них. Гайл, например, стал молчаливым и хмурым, его насмешливость как рукой сняло. Ратиллик же, напротив, из немногословного отшельника, почти парии, превратился вдруг в решительного и едва ли не высокомерного военачальника, который точно знает, что нужно делать и к чему приведут его поступки. И каждый из них готов был ринуться в бой, дав полную волю гневу, ярости и прочим разрушительным эмоциям, подавлявшимся на протяжении всей жизни. Но Брэнног понимал, что эти зачатки зла, прочно сидевшие в душе каждого, именно сейчас, как никогда, нуждаются в контроле. Иначе, вырвавшись на свободу, они совьются в твердый ком ненависти, который, пропитавшись искаженной силой этих мест, рикошетом ударит по тем, кто его породил. Зло, обитавшее здесь, отнюдь не было лишено разума. За ним стоял мощный интеллект Детей Горы. Именно они прилагали теперь все усилия к тому, чтобы найти слабое место в душе каждого из своих противников, надеясь таким образом сломить их мощь. Сами же хозяева здешних мест до сих пор не показали своего лица и не обнаружили своих истинных целей.

Когда гигантский организм вырвался из цепких объятий пустыни, Корбилиан и его войско уже начали вторую атаку на покрывавшую каньон растительность. Работа кипела вовсю: гудело пламя, пожирая ядовитую листву и побеги, клубы черного дыма вздымались к небу, пели мечи, утоляя свою извечную жажду ядовитой кровью обитателей зловещего леса. Однако при виде зеленого гиганта, с невероятной для его размеров легкостью воспарившего над предгорьями, все поневоле замерли.

Варгалоу, чья склонность доверять собственным органам чувств значительно поуменьшилась за годы службы Хранителю, решил, что если представшее его глазам зрелище не мираж, то он окончательно и бесповоротно спятил. Однако потом ему, как и многим его последователям, пришла в голову другая, еще более страшная мысль: а что если пустыня выслала против Корбилиана и его армии какого-то непобедимого бойца? На лицах воинов Элберона, да и самого их бравого начальника, отобразился совершенный ужас. Корбилиан, почувствовав смятение в рядах своих солдат, едва успел крикнуть, что это помощь, как Земляные Люди во главе с Игроммом попадали на колени и затянули хвалебную песнь летучему гиганту. Остальные, хотя и не понимали слов гимна, ощутили благоговение, которое маленькие человечки испытывали к невероятному существу, и решили поверить Корбилиану.

Люди напряженно ждали. Воздушный корабль в милю длиной и в полмили шириной, заслоняя солнце, поплыл прямо к плоскогорью. Как только он приблизился, порхавшие в небе розовые грибы стали собираться вокруг него, точно восторженные почитатели вокруг своего бога. Новые и новые споры продолжали подниматься от подножия плато, пока наконец весь воздух не оказался заполнен розовыми семенами. Чем выше они взлетали, тем очевиднее становился контраст между их довольно скромными размерами и непомерной массой летучего организма, отчего поверить в его реальность многим стало еще труднее.

— Его призвала Сайсифер, — объяснял Корбилиану Игромм. — Она разговаривает с ним точно так же, как с Киррикри. Я и другие люди моего племени тоже можем общаться с живыми тварями, но ни у кого из нас не хватило бы сил сделать такое. Это Наар-Йарнок, последний из Королей-Чародеев. Он не опасен для нас, но его ненависть к той силе, что хозяйничает ныне на плато, неутолима. Именно она дает ему силы жить и двигаться.

Слова Игромма потрясли Корбилиана. Так вот, значит, в чем заключались истинный дар Сайсифер и ее предназначение — в пробуждении этого монстра! Интересно, знала ли она сама об этом? Вряд ли.

— Час расплаты настал! — громовым голосом прокричал Игромм, так что у Корбилиана даже уши заложило. Кто бы мог подумать, что такой раскатистый голос может обитать в столь тщедушном теле!

Зависнув над плато, гигантский организм разразился целым облаком влаги. Она осела на вершине и была поглощена землей и покрывавшим ее зеленым ковром раньше, чем хоть одна капля успела достичь дна каньона. Впитавшая ее листва начала съеживаться и покрываться черными пятнами прямо на глазах. Тем временем летучий корабль снизился и принялся выжигать покрывавшую склоны плато растительность языками пламени. Но гигантский плющ не сдавался: его ветви взметнулись вверх, пытаясь уцепиться за корни и стебли, волочившиеся за живым кораблем подобно якорям. Окружившие его розовые грибы немедленно начали посыпать вредную растительность коричневым порошком. И все же, несмотря на все их усилия, две ненавидевшие друг друга силы сплелись в смертельном объятии. Стены плоскогорья содрогнулись. Огонь рекой полился вниз.

Наар-Йарнок выпустил еще одно облако смертоносной влаги, которая тут же обожгла удерживавшие его ветви. Но и обугленные, они не ослабляли хватки, в то время как все новые ветки и даже серые, покрытые безобразными наростами корни выныривали из зеленого месива им на помощь. Плющ так бешено размахивал ветвями, что сбил несколько паривших над ним грибов, и они упали в его гущу, взорвавшись напоследок клубами коричневого газа. Летучий корабль сделал неистовый рывок и пролетел несколько десятков шагов, волоча за собой корни плюща, но ветки взметнулись вновь и уцепились за изрядно удлинившуюся бахрому у него под брюхом. Последовала короткая схватка, и затем гигантский организм, не выдержав веса обмотавшихся вокруг него зеленых и серых щупалец, тяжко опустился в каньон. Земля заходила ходуном от удара, многие из солдат Корбилиана попадали, не сумев сохранить равновесие.

Огненный столб взметнулся в небо, увенчанный коркой жирного черного дыма, загрохотали взрывы. Осколки камня полетели в разные стороны, унося вместе с собою целые клочья ядовитой растительности. Однако Корбилиан чувствовал, что воздействие взрыва оказалось глубоким в буквальном смысле этого слова: высвободившаяся энергия мощной волной ушла под землю, распространяя пожар во всех направлениях. Взрыв потряс плато, словно землетрясение.

— Он не выживет! — завопил Игромм, прижимаясь вплотную к Корбилиану.

— Зато он открыл нам путь, — ответил тот.

Когда хаос, вызванный столкновением двух сил, улегся и облака дыма сдуло ветром, оказалось, что пейзаж вокруг сильно переменился. Вместо неприступной стены ядовитой растительности перед ними зияла расселина с обугленными краями. По ней, уходя в самое сердце плоскогорья, петляла дорога. Тут и там огонь смачно пожирал чудом уцелевшие клочки ядовитой зелени. От Наар-Йарнока, равно как и от розовых грибов, не осталось и следа.

«Первая жертва принесена», — промелькнуло в голове у Корбилиана.

Ратиллик наблюдал финальные сцены катастрофы, отключив восприятие, чтобы защититься от волн психической энергии, исходивших во все стороны из места столкновения, словно круги от брошенного в воду камня. Он почувствовал, как содрогнулись скалы, когда Наар-Йарнок, подобно метеору, врезался в каньон. После того как дым развеялся, его глазам открылось огромное ущелье, уходившее прямо на восток, в самую середину континента. Растительность, окружавшая обнаженный камень, была мертва или умирала, а заросли вокруг поникли, обездвиженные, точно разбитые параличом. Теперь можно было спускаться со скалы и отправляться на поиски дороги, о чем и сообщил своим спутникам Ратиллик. Земляные Люди с радостью согласились, но Гайл продолжал подозрительно осматривать окрестности.

— Ты хочешь сказать, что нам придется идти пешком? — переспросил он у Ратиллика.

— Нам ничто не угрожает. Борьба, свидетелями которой мы стали, будет иметь длительные последствия. Наар-Йарнок выпустил чудовищное количество энергии, — объяснял Ратиллик, уже спускаясь вниз.

Но Гайл все-таки опасливо держался за рукоятку меча и старался находиться поближе к Брэнногу. Вскоре они добрались до края мертвых джунглей. Там их встретили небывалого цвета деревья, стоявшие плотно, как зубья в гребешке. Однако протиснуться между ними было все-таки можно. Воздух в их тени был тих и прохладен, сильно пахло дымом. Ратиллик, Брэнног с дочерью, Гайл и Вольгрен шли в центре отряда, Земляные Люди — по бокам, обнюхивая воздух, словно ищейки. Все было спокойно.

Предсмертный вопль могучего Наар-Йарнока, вызванного к жизни магическим даром Сайсифер, о котором она сама не подозревала, все еще звучал в ушах девушки. Растерянная и потрясенная, она вдруг вспомнила о Киррикри и его совах, но нигде не могла их отыскать. Окружавшая путников искалеченная растительность прямо-таки дышала ненавистью, но Сайсифер знала, что в ближайшее время опасаться нечего, так как парализующий яд, выброшенный перед смертью Наар-Йарноком, еще долго не даст пошевелиться ни одному листочку. И тут девушка вскрикнула, призывая своих спутников к тишине. В чащобе показались какие-то тени. Три из них заскользили промеж деревьев прямо к ним, однако Ратиллик поднял руку, словно предупреждая, что опасности нет.

— Волки, — сказал он, и мгновением позже три огромных животных уже льнули к его ногам, а он ласково трепал их по холкам.

Некоторое время спустя путники вышли из леса и оказались на месте недавнего пожара. Толстый слой черного жирного пепла покрывал землю у них под ногами. Перед ними раскинулся глубокий каньон, уходивший в самое сердце плоскогорья. Растительность, некогда покрывавшая его склоны, местами совершенно выгорела, местами дотлевала, испуская зловонный дымок. Впечатление было такое, будто всю поросль в одночасье смахнули огромной косой, не успевшей еще остыть после горнила. По правую руку от того места, где они стояли, стена плато обрывалась круто вниз, открывая взору дно мертвого океана. Ратиллик замер, прислушиваясь, и через мгновение указал на чуть менее обрывистый склон, пригодный для спуска.

Они осторожно спускались вниз, то и дело по щиколотку проваливаясь в не успевший еще остыть пепел, пока наконец не оказались на голом каменном выступе. Прямо под ними вилась дорога, по которой двигались казавшиеся с такого расстояния крохотными человеческие фигурки — Корбилиан и его армия. Гайл сразу же различил Элберона, Варгалоу и Игромма, но Илассы нигде не было видно, и он уже решил было, что воин Странгарта пал в битве, но тут заметил и его. Иласса ехал с кем-то на одной лошади, и вид у него был такой, будто он серьезно ранен.

ГЛАВА 22 Дорога

Закатное солнце медлило над горизонтом, окидывая прощальным взглядом землю. Распластав крылья, парил над джунглями Киррикри. Его острый взгляд различил несколько человеческих фигурок, спускавшихся по засыпанному пеплом ступенчатому склону каньона. Осторожно, стараясь не привлекать внимание противника, послал он вниз мысленный призыв и тут же понял, что Сайсифер там, среди идущих. Он спустился пониже и увидел, что маленький отряд возглавляет Ратиллик. Одновременно он заметил и остальное войско, которое под предводительством Корбилиана поднималось по горной дороге. Киррикри направился к ним и, пролетая над головами Корбилиана и его ближайших соратников, сообщил Игромму, что посланные вперед разведчики скоро присоединятся к ним, а также рассказал о том, чем занимались все это время его совы. Предводитель Земляных Людей тут же передал его слова Корбилиану.

— На плато стало подозрительно тихо, — говорил Игромм. — Киррикри говорит, что мы должны быть вдвойне осторожны. Дорога на Ксаниддум открыта, но там нас наверняка поджидает ловушка. Город, кажется, совершенно пуст, но Дети Горы скрываются под землей, и их многочисленные слуги готовы подняться против нас по первому приказу. На сов уже было совершено нападение, однако у Детей Горы не так уж много прислужников в небесах, и те, кого народ Киррикри не разорвал в клочья, поспешили укрыться в глубине подземных нор. — Игромм не счел нужным замаскировать жестокость воздушного боя.

Недолгие сумерки готовы были смениться ночью, когда отряд Ратиллика вышел на дорогу, где их вскоре нагнала армия Корбилиана. Два Иерофанта отошли в сторону, чтобы поговорить без помех. Волки окружили их, точно бдительная стража. Ратиллик видел, что его коллега чем-то обеспокоен, как будто только что получил плохое известие.

— Иласса, — произнес гигант чуть слышно. — По-моему, сила, при помощи которой Земляные Люди вернули его к жизни, обретает здесь обратное действие. Я хотел отправить его обратно в Сайрен, но он отказался, заявив, что тогда воины Странгарта уйдут с ним, в чем я не могу их винить.

— Значит, ты их не отпустишь? — холодно переспросил Ратиллик.

Морщина гнева залегла над бровями Корбилиана.

— Хочешь сказать, что я собираюсь всех их принести в жертву?

— Зачем ты привел сюда девушку? Ну да, конечно, она может разговаривать с птицами и с маленьким народом и предсказывать будущее, я знаю. Но это не то, что нужно.

— Но разве ясновидение…

— Она видит слишком много путей. И на каждом поджидают страхи, нет, ужасы. Лучше не знать о них, чтобы не пугаться заранее. Разве ее провидческий дар хотя бы раз помог нам по-настоящему?

— Кто знает.

Ратиллик задумался. Как бы ему выведать намерения Корбилиана? Сомнения по-прежнему мучили его.

— Наверху ей было видение Горы. — И он рассказал гиганту о десяти пальцах, пяти из которых предстояло погибнуть. — Разве не так следует понимать увиденное девушкой? Нас десять, и пятеро падут.

Новость огорчила Корбилиана.

— Будь старина Надорн с нами, он бы разгадал эту загадку. Но раз его нет, не стоит и пытаться соперничать в искусстве истолковывать знаки грядущего с Иерофантом, чьей специальностью оно является.

— Согласен. Поэтому-то я и удивляюсь, зачем надо было тащить сюда девушку. Точнее, удивлялся, пока не понял, что у нее есть другой дар. Ты знал, что она может призывать?

— Призывать? Так, значит, Игромм был прав. Нет, я об этом не догадывался.

Ратиллик презрительно фыркнул:

— Так я и думал. Они тебя обманули. Иерархи.

— Я не знал, что Иаэр-Йарнок покоится в песке. Он восстал, когда его призвали, так же как вложенная в меня сила приходит на помощь по первому моему зову.

Ратиллик покачал головой:

— Все воодушевляющие этот поход надежды построены на песке.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Подумай сам: Гайл жаждет заполучить Империю, цель твоего похода ему безразлична, ему лишь нравится чувствовать свою причастность к твоему могуществу. Элберону участие в этом походе нравится и того меньше. Варгалоу тоже. Юноша, Вольгрен, здесь только из-за Сайсифер.

— А ты меня подозреваешь?

— В чем?

— В каких-то скрытых мотивах? В жажде власти? Думаешь, я хотел этого проклятия?

— Может быть, и нет. Мне просто интересно, до какой степени ты проклят, как ты выражаешься. К тому же ты прекрасно понимаешь, что ждет нас впереди. А людям, что пошли за тобой, ты рассказал об этом? Они знают, что у них почти нет шансов выжить?

Усилием воли Корбилиан сдержал нахлынувший гнев:

— Я не отказываюсь от ответственности, но, в конце концов, это ведь их мир. Что ты хочешь сказать — что я их использую?

— Отошли их назад, — ответил Ратиллик. — Давай пойдем вдвоем. Киррикри покажет нам путь.

— Отошли их назад! — возмущенно повторил Корбилиан. — И добровольно отказаться от их совокупной силы?

— Что значит их сила в сравнении с умением повелевать ветром и огнем, залечивать раны мироздания?

— Но ты сам видел, на что способна девушка…

— И поэтому ты думаешь, что и другие обладают скрытыми способностями?

— Не понимаю.

— А что если тебя используют? — спросил Ратиллик напрямую, глядя на гиганта проницательным взглядом старого мудрого волка. — Что знаешь ты о природе могущества Иерархов? Насколько ты полагаешься на свою интуицию? Что ты такое: владыка своей заемной силы или ее послушное орудие?

Слова Ратиллика наполнили душу Корбилиана страхом. Он поглядел на темнеющую впереди дорогу, словно ожидал увидеть там новые ужасы.

— Ты так думаешь? — переспросил он тихо. Взгляд Ратиллика смягчился.

— Я знаю, что ты — человек честный. Я знаю, что не жадность движет твоими поступками. Но тебе следует быть осторожнее.

Гнев покинул Корбилиана. Он понял, что Ратиллик действительно хочет предостеречь его.

— Заночуем здесь или двинемся дальше? — переспросил тот, и на этом разговор был исчерпан.

Решено было продолжать идти — людям не терпелось как можно быстрее покинуть мрачный каньон. Дорога на всем протяжении пути оставалась широкой и ровной, свидетельствуя о былом величии города, к которому она вела. Склоны каньона становились все ниже, уже не так угнетающе действуя на солдат. Деревья, некогда покрывавшие их, совершенно исчезли. Никакого движения не было заметно, однако чем дальше вперед уходила армия, тем сильнее становилось ощущение незримого вражеского присутствия. В конце концов людям стало казаться, что они ползут по трупу какого-то мифического чудовища, а не идут по земле своего собственного мира. В конце каньона, как и сообщал Киррикри, находилась огромная каменная лестница. Добравшись до нее, армия расположилась на ночлег. Подъем решили отложить до завтра.

Сайсифер и Игромм вместе осматривали Илассу. Девушку очень беспокоило состояние воина, а человечек взирал на него с таким видом, точно сам был виноват в его боли.

Иласса, дрожа как в лихорадке, выдавил из себя жалкое подобие улыбки.

— Бедняга Тарок стал жертвой силы земли, — сказал он. — А теперь, похоже, и до меня очередь дошла.

— Придется нам снова полечить тебя, — озабоченно произнес Игромм, в глубине души зная, что тьма уже не отпустит свою жертву. В этой мрачной стране Земляным Людям нечем было подпитать свою целительную энергию, а значит, нечего противопоставить влиянию зла.

— Нет, дружище, — отозвался Иласса. — Прибереги свою силу для города.

— Тебе лучше вернуться назад, — вмешалась Сайсифер, не сводя хмурого взгляда с лестницы в конце каньона. Иласса встрепенулся:

— Назад? Нет. Только довезите меня до города, и мои люди пойдут за мной. У меня есть небольшой счет к его хозяевам. За Тарока.

Тут он как-то осел, точно кости обмякли в ножнах его тела и перестали держать. В полумраке он весь казался каким-то вывернутым и перекрученным. Вероятно, таким он и должен был быть тогда, у моста через реку Быструю, после того как свалился с большой высоты.

Сайсифер поспешила оставить его, боясь, что не выдержит и заплачет. Ей не хотелось причинять умирающему лишнюю боль. На мгновение ее охватило сильное желание остаться одной, но она знала, что уединение в этом мрачном месте может оказаться опасным. Тут же рядом с ней возник Киррикри, и девушка в очередной раз подивилась, чем она заслужила такое покровительство.

— Рядом с дорогой есть место, где ты будешь в безопасности, — сообщила ей птица. — Мы за тобой присмотрим.

Сайсифер перешагнула через покалеченные перила, некогда ограждавшие дорогу, и сошла по пологому склону на обочину. Там она опустилась прямо на землю. Лунный свет заливал своими лучами ее одинокую фигурку. Сов она не видела, ко ощущала их близкое присутствие. По дороге бесшумно шагали взад и вперед часовые, но лес прямо перед ней был тих и безжизнен. Наар-Йарнок не зря пожертвовал своей жизнью: значительная часть покрывавшей нагорье ядовитой поросли перестала быть опасной.

— Ты больше не одна, — услышала она негромкое предупреждение Киррикри и повернулась узнать, кто пришел нарушить ее одиночество. Это оказался Гайл.

— Прошу прощения, — начал он, как только она поднялась на ноги. — Я не хотел тебя беспокоить. — Она не отвечала, и он торопливо заговорил снова: Меня волнует судьба Илассы.

— Ему стало хуже? — На этот раз девушка не смогла скрыть тревоги.

— Мне известно лишь, что он болен. Что с ним произошло?

— Ранен, наверное, — уклончиво ответила она и двинулась мимо него к дороге.

Он мягко, но решительно положил ладонь ей на плечо:

— Думаю, что нет.

Как только Гайл прикоснулся к девушке, над ним на бреющем полете пронесся Киррикри. Мужчина инстинктивно пригнулся, опасливо вглядываясь в темноту, но плеча девушки не выпустил.

— Что тебе нужно? — нетерпеливо вскинулась она.

— Правду. Он умирает?

Подумав немного, она кивнула:

— Думаю, да.

— А кому еще суждено умереть с ним вместе? — шепотом спросил он.

Киррикри опять пронесся над ним на мягких крыльях, и Гайл снова пригнулся: на этот раз когти хищной птицы оказались слишком близко от его головы.

— О чем ты? — изумленно уставилась на него девушка.

— О пятерых! Тебе было видение о том, что пятеро из нас погибнут…

Чья-то рука железной хваткой сомкнулась на плече Гайла и так рванула его назад, что он потерял равновесие. Лежа на земле, он поднял голову и увидел Вольгрена, который надвигался на него с занесенным для удара ножом. Гайл попытался было увернуться, но юноша бросился на него, как дикий кот.

— Вольгрен, нет! — вскрикнула Сайсифер, стараясь, однако, чтобы ее голос не услышали часовые с дороги. Не к чему было доводить дело до конфликта между разными отрядами, в Ксаниддуме им предстояло море работы.

— Лучше прикончить его не сходя с места, — пропыхтел юноша, по-прежнему не выпуская нож.

Гайлу удалось стряхнуть с себя Вольгрена, и теперь он стоял на одном колене, стараясь вытащить из ножен свой меч. Он хотел было позвать солдат Элберона на помощь, но потом решил, что лучше попытаться обойтись своими силами, чем быть обвиненным в приставании к девушке. Ему наверняка удастся найти разумный выход из этого дурацкого положения. Киррикри снова пронесся над ними, на этот раз едва не чиркнув когтями по руке Вольгрена. Застигнутый врасплох, юноша шарахнулся в сторону, налетел на Гайла, сбил его с ног, и они, сцепившись, как два дерущихся кота, кубарем покатились вниз по склону.

Сайсифер, не ожидавшая такого нелепого поворота событий, кинулась было вслед за ними, но вовремя затормозила на самом краю откоса. Мужчина и юноша, не ослабляя хватки, продолжали лететь прямо к лесу. Услышав их натужное сопение, она поняла, что, занятые своей потасовкой, они забыли обо всем на свете, точно выясняющие отношения мальчишки.

— Прекратите сейчас же! — свистящим шепотом скомандовала она и начала с опаской спускаться по крутому склону. Не успев еще добраться до низа, она, к своему ужасу, увидела тени каких-то получеловечков, которые бесшумно выбегали из темноты, должно быть тоже привлеченные шумом схватки. Девушка уже открыла рот, чтобы завизжать от ужаса, как вдруг узнала Игромма и его людей.

Когда она наконец подбежала к дерущимся, то увидела, что Гайл поднимается на ноги с обнаженным мечом в руках, а Вольгрен лежит на земле, неестественно выгнувшись.

— Что случилось? — нерешительно спросила девушка, боясь услышать самое худшее.

— Дурак! — проворчал Гайл. — Он набросился на меня… — Тут он остановился, заметив, что юноша продолжает лежать совершенно неподвижно. Вольгрен! — выдохнул он, наклоняясь над лежащим. Меч его, однако, по-прежнему был занесен для удара. Неожиданно со всех сторон набежали Земляные Люди. Они повалили Гайла, вырвали у него меч и уселись ему на руки и на ноги, не давая пошевелиться. Сайсифер склонилась к Вольгрену и принялась трясти его за плечо. Он не поднимался. Тогда она прикоснулась ладонью к его груди и тут же отдернула руку. Пальцы ее были в крови.

— Вольгрен! — прозвенел ее отчаянный вопль.

Киррикри, смущенный происшедшим, опустился на землю рядом с девушкой:

«Я думал, он собирается заколоть Гайла. Вид у него был совершенно безумный».

— Он умер, — только и сказала Сайсифер. Двое человечков, напряженно прислушивавшихся, не бьется ли сердце в груди юноши, уселись на пятки и мрачно покачали головами, как бы подтверждая ее слова.

На откосе над их головами послышались шаги. То был Моррик Элберон, а с ним несколько стражников.

— Что тут происходит? — громовым голосом осведомился военачальник.

— Моррик! — взмолился Гайл, которого Земляные Люди все еще удерживали в горизонтальном положении. — Сними их с меня!

Элберон начал осторожно спускаться с откоса.

Две влажные дорожки заблестели на щеках Сайсифер в лунном свете. Этого не должно было случиться, это ошибка, кошмарный сон!

— Это был несчастный случай! — продолжал вопить Гайл. — Не позволяй им убить меня за это! Скажи им, пусть освободят меня немедленно!

Элберон сделал было шаг в сторону вопившего Гайла, но девушка остановила его властным жестом:

— Одно движение, и твой драгоценный наследник престола умрет!

Элберон замер на месте.

— Но за что?

Сайсифер повернулась к Гайлу.

— Ты убил его, — бросила она злобно. Ей вспомнилось прикосновение руки Гайла к ее плечу, и от этого гнев ее вспыхнул еще сильнее. — Несчастный случай, как же! Ты сделал это намеренно. Ты хотел его смерти.

Гайл отчаянно замотал головой:

— Пощади! Чего ты хочешь добиться? Разве мало испытаний пришлось на нашу долю в этом проклятом путешествии?

Сайсифер почувствовала, что еще секунда, и переполняющий ее гнев вырвется на свободу. Атмосфера этого проклятого места словно подпитывала любые негативные эмоции, побуждая их разрастаться в приступы неконтролируемой ярости.

— На нашу долю? С тобой?

Голос Киррикри ворвался в ее затуманенный злобой рассудок: «У Вольгрена был нож. Гайлу пришлось защищаться».

— Послушай! — продолжал молить Гайл, уверенный, что его ждет скорая смерть. — Что тебе проку от моей смерти? А сохранив мне жизнь, ты много выиграешь. Подумай об этом, Сайсифер. Я буду Императором. Императором! И ты можешь разделить со мной трон. Подумай об этом!

Элберон набычился, уязвленный таким отсутствием выдержки в предполагаемом наследнике престола. Сайсифер не торопилась прервать вызванное трусостью словоизвержение Гайла.

— Пощади же! Это был несчастный случай, уверяю. Когда здесь все закончится, поедем со мной на Золотые Острова, и ты будешь Императрицей. Хочешь, бери с собой и Брэннога, я сделаю его Главнокомандующим.

При этих словах трусоватого наследника ручищи Элберона сами собой сжались в кулаки. «Ну, это уж и вовсе ни в какие ворота не лезет! Чего он добивается? Неужели он убил мальчишку из ревности?» Элберон давно уже заметил, какие взгляды Гайл бросает на девушку: это был тот самый случай, когда мужчина выдает себя с головой. Оба знали, что Вольгрен ее прямо-таки боготворит, но Элберон и мысли не допускал, что Гайл видит в нем серьезного соперника.

Сайсифер подошла к поверженному Гайлу. Навалившиеся на него человечки ждали, готовые нанести смертельный удар по первому ее слову. Девушка устремила напряженный взгляд на Элберона.

— Ну? — бросила она нетерпеливо. Слово упало глухо и веско, как вонзившийся в самый центр мишени нож.

Суровый воин не двигался. В глазах его застыл холод.

— Отпустите его, — скомандовала Сайсифер человечкам. Те немедленно повиновались. Гайл с видом оскорбленного достоинства поднялся на ноги и направился было к девушке, но одного взгляда на ее лицо оказалось достаточно, чтобы он изменил решение.

— Оставь себе свое королевство. Мне от тебя ничего не надо. — С этими словами она повернулась к нему спиной и замерла над телом Вольгрена. Земляные Люди уже окружили его.

Гайл подошел к Элберону. Тот упорно глядел мимо него, словно искал что-то среди деревьев. Так как военачальник и виду не подал, что заметил его, то незадачливому наследнику пришлось пройти мимо и начать в одиночестве карабкаться вверх по невысокому, но крутому откосу.

Минуту спустя к Элберону подошел Корбилиан.

— Дурное место, — сказал он.

— Ты видел? — переспросил Элберон горько.

— Самый конец. Это не Гайл говорил. Но Элберон только покачал головой:

— Это ничего не меняет. Я знал, что боец он никудышный, но считал его талантливым администратором, способным привести в порядок дела Империи, которые окончательно запутались за годы правления его двоюродного брата. Но теперь…

— Владеющее этим местом зло отыскало лазейку в душу каждого из нас и теперь набухает там, как гной в ране. И если мы поддадимся ему, оно натравит нас всех друг на друга.

— Значит, надо как можно быстрее с ним покончить, — проворчал военачальник, поворачиваясь к нему спиной.

Корбилиан выругался про себя. Переживания Элберона прямо на лице у него написаны. Стоит солдатам заметить в нем перемену, и боевой дух армии поминай как звали. Он подошел к заплаканной Сайсифер.

— Мертв? — задал он бесполезный вопрос. Она кивнула:

— Его уже не спасти. Да здесь это и невозможно.

— У меня тоже дурные новости. Она подняла голову, но его измученное лицо удержало ее от слов.

— Иласса, — выдохнул он.

— Что же делать? Мы ведь не можем похоронить их в этой земле.

Корбилиан отрицательно покачал головой, вспомнив Тарока:

— Костер. Только огонь может очистить их тела.

Он оставил девушку предаваться печали и вернулся на дорогу, где, неподвижные как менгиры, его встретили Брэнног и Варгалоу.

— Несчастный случай, — сообщил он им. — Мальчик погиб. Но Гайл ни в чем не виноват.

Брэнног застонал так, словно клинок вонзился в его собственную плоть:

— Нет, только не он, только не мальчик! — и тут же побежал вниз, к дочери. Варгалоу проводил его взглядом.

— Нельзя здесь оставаться, — сказал он Корбилиану. — Все равно никто не сможет уснуть. Здесь дышать нечем от разлитого в воздухе зла. Боюсь, как бы до кровопролития не дошло.

— Ты прав, — согласился Корбилиан. — Надо немедленно начинать подъем. Однако сначала придется предать огню тела умерших.

— Я пока людей подготовлю.

Брэнног нежно прижал дочь к своей груди, чувствуя, как бремя разделенного горя понемногу становится легче.

— Ты любила его? — спросил он тихо.

— Он не был моим возлюбленным, но я знала, что он жаждет моей любви. Он был еще так молод, и все же ты сам говорил, что он уже не мальчик.

— Это был несчастный случай?

— Они подрались. У Вольгрена был нож, это правда. И он уже угрожал Гайлу прежде.

«Я хотел отобрать у него нож, — зазвучал вдруг в ее сознании голос Киррикри. — Я боялся, что он вот-вот пустит его в дело. Странная ярость владела им в тот момент. Если бы я не вмешался, ничего этого не случилось бы».

«Ты ни в чем не виноват!» — горячо запротестовала девушка.

Она повторила слова птицы отцу, и тот кивнул:

— Гайл вынужден был защищаться.

— Но Вольгрен выронил нож, — возразила Сайсифер.

— Вряд ли Гайл заметил это в такой темноте. Не вини его понапрасну.

— Ему вообще не следовало сюда приходить! Какое право имеет он требовать от меня ответов на вопросы, когда я и сама их не знаю!

— Он был не прав, я согласен. Но у нас впереди еще долгий путь. Смерть мальчика пристыдила Гайла, и надо на этом остановиться. Обитающим в этих местах злым силам только на руку, если мы все передеремся друг с другом. Потом будем решать свои споры.

Девушка наблюдала за маленькими человечками, которые торопливо складывали погребальный костер. Только теперь она наконец осознала, что Илассы тоже нет.

— Этого не должно было случиться.

Пока дочь плакала у него в объятиях, Брэнног вспоминал об Эорне, погибшей по приказу Варгалоу. Деревенские ждали, что он отомстит за нее, а он использовал ее как предлог для того, чтобы покинуть Зундхевн. Должен ли он исполнить свой долг и убить Варгалоу? Он уже неоднократно задавал себе этот вопрос и каждый раз откладывал принятие решения до более удобного момента. Вот и сейчас поход на Гору казался ему куда более важной задачей. Тем не менее мотивы Варгалоу по-прежнему оставались неясны, хотя он, по видимости, смирился с тем, что старый обычай Избавителей оказался вне закона. Может быть, позднее, на обратном пути, ответы на эти вопросы появятся сами собой.

Немного погодя к пролому в ограждавшей дорогу балюстраде подошел и Ратиллик со своими волками. Все вместе они смотрели, как редкие языки пламени заплясали по сложенным аккуратной стопкой дровам, как занялось сухое дерево и как погребальный костер вспыхнул наконец до небес, словно факел. Волчьи глаза зажглись ответным оранжевым огнем.

«Ты ни в чем не виноват, — сказал Киррикри Ратиллик. — Мальчик хотел убить Гайла».

«Он глубоко любил Сайсифер».

«Да. Он не мог скрыть свою любовь, так же как этот костер не может скрыть свой жар. А Гайл любит ее?»

«То, что он чувствует к ней — это не любовь», — ответил Киррикри.

«Но ты все равно не дал Вольгрену его убить».

«Если бы юноша добился своего, ни Сайсифер, ни Брэнног его бы не похвалили. Тогда уж он точно не смог бы завоевать ее расположение».

«Так, значит, ты вмешался…»

«Не для того, чтобы его убили! Я и не ждал, что Гайл воспользуется своим мечом. Но сделанного не воротишь, и мы с Гайлом оба повинны в случившемся. Возможно, девушка навсегда останется верна памяти Вольгрена. А Гайлу теперь не видать ее как своих ужей».

«А ты рад» — удивился Ратиллик.

«Меня и впрямь радует, что она ему отказала. Он ее недостоин».

Ратиллик умолк, наблюдая за тем, как пламя пожирает тела на костре. За его спиной армия уже готовилась к продолжению похода. Хотя на склонах каньона все было по-прежнему тихо и неподвижно, люди чувствовали присутствие невидимой, но явной угрозы, точно самый ночной мрак приготовился к броску, как огромная черная кошка.

— Чувствуешь? — обратился Варгалоу к Корбилиану.

Тот кивнул, ощущая, как сквозь зло, кольцами свернувшееся вокруг них, пробивается тонкая, едва заметная струйка удовольствия, словно кто-то незримый радовался недавним смертям.

— Ну что, внизу все улажено? — задал следующий вопрос Варгалоу. Людям уже не терпится идти.

— Тьма внутри каждого из нас. Береги спину.

Не успел Варгалоу удивиться, как Корбилиан уже ушел. Начался долгий подъем. Крутую лестницу и днем нелегко было одолеть, а сейчас, в скупом рассеянном свете луны, это было просто опасно. Древние каменные ступени местами так сильно пострадали от времени, что людям приходилось карабкаться друг другу на плечи, чтобы миновать их. Гигантские статуи надменно взирали на них с вершины лестницы, но путников не покидало ощущение, что за ними следят и другие, куда более враждебные глаза.

Пока армия преодолевала препятствие, время близилось к полуночи. Игромм и его люди, оглушенные смертью Илассы и Вольгрена, придавленные горем Сайсифер, смутно чувствовали, как что-то громадное тяжко ворочается под землей, готовясь вырваться наружу. Нервы у всех были напряжены до предела. Брэнног старался держаться поближе к дочери, на случай, если она увидит новых призраков из будущего.

Ровно в полночь первые солдаты уже стояли на вершине гигантской лестницы. Когда-то город Ксаниддум окружала неприступная стена, но теперь от нее остались лишь развалины, да и те утонули в густых зарослях. Чудом сохранились лишь два огромных идола — на их глянцевитой кроваво-красной поверхности время не оставило ни пятнышка. Так они и стояли, повернув лица к небу, точно дела земные не представляли для них ни малейшего интереса. Меж ними зияли ворота в Ксаниддум. Через пустой проем хорошо были видны совершенно голые мощеные улицы, на которых не росло ни одной травинки. Чутье подсказывало Корбилиану, что никакое семя, даже самое ядовитое, никогда не сможет приняться и дать побег на бесплодной земле падшего города. Над обветшавшими развалинами домов клубился туман. Ничего не осталось от прежнего великолепия, былое величие исчезло без следа. Немало зданий сохранилось в неприкосновенности, словно они-то и были каменной растительностью этих улиц, питавшейся отравленными соками из самой глубины земли. Однако в воздухе все равно пахло гниением. Пока армия втягивалась в ворота, минуя равнодушных идолов, новая волна страха накатила на людей. На этот раз ужас пришел не снизу, из бессильно замерших джунглей, а откуда-то из глубин памяти каждого, как будто в старом доме вдруг потянуло сквозняком из-под давно заколоченной двери.

Мертвые дома загораживали обзор, но Корбилиан точно знал, что Гора где-то впереди, всего в нескольких милях отсюда. Времени на раздумья уже не было. Да и размышлять тоже было не о чем: армия и оружие, полностью готовые к атаке, томились в ожидании боя.

Вокруг стояла хрупкая тишина. Все знали, что смерть нагрянет с минуты на минуту, но она никак не приходила. Совы Киррикри метались туда и сюда, распарывая темноту, словно души давно умерших обитателей города, но от него самого никаких тревожных известий пока не поступало. Ксаниддум казался абсолютно пустым и мертвым, но его молчание давило на людей, как проклятие. Больше часа шагали они по заброшенным улицам, и за все это время никто из них не сказал ни слова, никто не сделал ни шага в сторону, не поинтересовался, что происходит на боковых улочках и в домах.

Корбилиана не оставляло ощущение, что они идут по гигантскому трупу, битком набитому червями, которые с минуты на минуту вырвутся наружу. Где же Дети Горы? Почему они медлят? Тут он остановился. Прямо перед ним городской рельеф начал стремительно меняться. Несомненно, все дело в Горе. Еще несколько мгновений, и они будут у цели. Когда-то на этом месте был обыкновенный спуск, улица шла под уклон, и только, но со временем почва под мостовой вспучилась и вылезла наружу огромным холмом с крутыми склонами. Стоявшие на этом месте дома тоже поднялись в воздух и теперь висели, наклонившись под причудливыми углами. Некоторые из них завалились и, падая, увлекли за собой соседние, так что в покрывавшей склоны Горы каменной чащобе местами образовались целые просеки. Зато от домов, стоявших у самого подножия, остались только груды камней, которые к тому же легли так плотно, что образовали нечто вроде прикрывающего подступы вала. Вершина Горы терялась во мраке.

— Вот это место, — промолвил Корбилиан, поднимая руки. Приготовьтесь! Как только мы начнем подъем, они будут атаковать. Они опустошили Ксаниддум и всю местность вокруг, чтобы укрепить эту цитадель зла. До сих пор мы не встречали препятствий на пути, но теперь все будет иначе.

По рядам прошел нестройный ропот, но назад никто не повернул. Люди изголодались по настоящему делу. Корбилиан перешагнул через каменный вал, командиры отрядов последовали за ним. Теперь он заметил, что в теле Горы тут и там зияли дыры, уходившие на такую глубину, что даже ему страшно было представить. Немедленно он почувствовал, что зло уже устремилось сквозь эти норы на поверхность, и первая настоящая атака началась.

Слева от него из какого-то неприметного отверстия в земле просочилось примерно двадцать облаченных в черное фигур, потрясавших тяжеленными на вид копьями. С поистине нечеловеческой целеустремленностью понеслись они на Корбилиана. Первый из нападавших замахнулся было копьем, но зазубренный наконечник встретил в полете предплечье гиганта и тут же взорвался ярким белым пламенем. Широкое черное одеяние подземной нежити тоже занялось, и нападавший с громким воем отвалился и сгинул в темноте. Варгалоу, Элберон и Брэнног уже врубились в самую гущу вражеского войска, а через секунду и вся остальная армия подоспела им на помощь. Не успел никто глазом моргнуть, как от шелухи, высыпавшей из недр Горы, не осталось и следа. Солдаты издали радостный вопль, приветствуя свою первую победу.

Голос Корбилиана перекрыл победный клич солдат:

— Рано радоваться! Таких стычек будет еще немало. Вам понадобится вся ваша сила, чтобы выдержать. Я больше не смогу вас защитить, так как должен отыскать сердце Горы. Туда не сможет войти никто, кроме меня. А когда я примусь за работу, вам придется меня защищать. Вся сила, которой я обладаю, уйдет на уничтожение зла, и ни капли нельзя будет потратить на его приспешников. Так что с ними вам придется справляться самостоятельно.

И снова нестройный клич пронесся по рядам: солдаты клялись выполнить приказ командира. Ратиллик не промолвил ни слова, но прежние сомнения ожили в нем с удвоенной силой. «Так вот зачем ты привел их сюда? — подумал он. Чтобы они защищали тебя, наделенного совокупной силой всех Иерархов! Ты говорил им, что их объединенная сила должна соединиться с твоей собственной, иначе ее не хватит, а теперь хочешь просто отдать их злу на съедение. А может быть, дело в чем-то другом, о чем ты и сам не подозреваешь? В том, о чем они не сочли нужным тебе сообщить, как не сообщили и о Наар-Йарноке, тысячелетиями спавшем в песке в ожидании девушки?»

Ратиллику вдруг стало страшно холодно. В воздухе запахло предательством. «Кто же и впрямь погиб, а кто уцелел в бесконечном круговороте Отражений этого мира?» — вновь и вновь спрашивал он самого себя. Одновременно он почувствовал, что Корбилиан ответа на этот вопрос не знает.

ГЛАВА 23 Ксаниддум

Как и предсказывал Корбилиан, вражеская армия разрасталась прямо на глазах. Призраки в черном просачивались наружу сквозь щели в Горе, целые колонны их маршировали по улицам города, которые еще секунду назад были абсолютно пустынны. Вскоре войско Корбилиана оказалось в двойном кольце: призраки напирали сверху и окружали снизу, по всему периметру Горы. Завязалась кровавая сеча: стонал разрываемый поющей сталью воздух, плечом к плечу сражались Избавитель и воин Империи, рядом с ними рубились Земляные Люди. Поначалу им противостояли лишь призраки в плащах, вооруженные мечами, зазубренными пиками и еще каким-то диковинным оружием, подобного которому никому из людей еще не доводилось видеть. Капюшоны скрывали их лица, так что невозможно было разглядеть черт, да и сами они казались почти бесплотными, и в краткие передышки между атаками люди задавались вопросом, а не привиделись ли им призрачные противники. Воины Ксаниддума не уступали объединенной армии ни бесстрашием, ни волей к победе, ни даже умением обращаться с оружием, однако им явно недоставало дисциплины и умения держать строй в бою, чему солдаты Элберона и Варгалоу были прекрасно обучены, а потому за жизнь каждого человека призраки платили дюжиной своих. Над полем битвы взошла красновато-оранжевая луна, напоминавшая подернутый кровавой пеленой глаз бога, который изголодался по человеческим жертвоприношениям.

Элберон со своим отрядом прорубал дорогу наверх, к вершине Горы. На лице его застыла угрюмая боевая улыбка. Корбилиан, надежно прикрытый со всех сторон солдатами, поднимался за ним. Как и было обещано, он больше не расходовал силы на мелкоту, которую бросили против него и его армии Дети Горы. Впрочем, теперь к черным призракам добавились другие твари, выползшие из недр холма. Они отдаленно напоминали жаб, червей и змей, но намного превосходили их размерами. Очевидно, эти создания были абсолютно слепы, так как нащупывали путь при помощи длинных подвижных языков наподобие змеиных. Но армия, неумолимая, как заведенный механизм, надвинулась на них и изрубила в куски. Ратиллик успел ощутить исходившую от этих тварей безумную силу, и ему показалось, будто он столкнулся с целой сворой взбесившихся собак. Некоторые из этих невероятных созданий были настолько одержимы яростью, что набрасывались друг на друга и, сцепившись в смертельном объятии, скатывались с Горы, пожирая один другого. Чем выше в Гору, тем более ожесточенной становилась битва: солдаты сыпали проклятиями, клинки звенели, сшибаясь на лету, кровь лилась рекой. Теперь каждый шаг к вершине оплачивался жизнью десятка воинов.

Окружавший их пейзаж тоже изменился: от домов не осталось и следа, даже трава не росла под ногами, и оголенные склоны Горы начали напоминать мертвую зимнюю степь, с той лишь разницей, что и снега здесь тоже не было. Корбилиану удалось наконец подняться на самую вершину, и, оглянувшись оттуда, он увидел, что теперь только арьергард его армии ведет оборонительные бои, в то время как вся верхняя часть Горы очищена от войск противника и ничто не мешает его солдатам подняться выше.

— Держитесь подальше от центра Горы! — крикнул он, и его слова тут же облетели все войско. — Становитесь по периметру.

Армия начала медленно перестраиваться, и вскоре гигант уже стоял в середине круга ярдов сто в поперечнике, образованного его людьми, как когда-то в пустыне. Ниже по склону солдаты еще продолжали отбивать атаки призрачных колонн, но Гора вдруг перестала высылать им подкрепления. Войско Корбилиана нанесло серьезный ущерб силам противника, но было очевидно, что внизу, в городе, призраков еще неисчислимые тысячи. Все подножие Горы было окружено ими, и шум, который они производили, доносился до слуха собравшихся на Горе воинов, как морской прибой.

— Плохо наше дело, — сказал Элберон. — Высоту-то мы заняли легко, но зато теперь в западне. Посмотрите, сколько их там, внизу, — гораздо больше, чем нас. И неизвестно еще, сумеем ли мы проложить себе дорогу назад, когда настанет время.

Пока он говорил, за внешней линией обороны возникло какое-то движение. Тупые рыла камней-которые-ходят раздвинули почву и продолжали медленно подниматься, пока наконец несколько десятков их не окружили армию со всех сторон, будто вылезшие из десен земли каменные зубы. Люди отшатнулись, почувствовав, что от них исходит сила куда более страшная, чем от того мусора, с которым им приходилось до сих пор иметь дело. То были не бешеные собаки, не серая военная скотинка, которую не жалко бросить на съедение врагу. То было само зло, окутанное плащом разрушительной силы, черной как ночь и столь же вечной. «Тем, что мне довелось видеть в горах, далеко до этих», — подумал Варгалоу.

— Камни-которые-ходят! — закричала Сайсифер, и Варгалоу молча кивнул. Прямо у них на глазах глубокие трещины разрезали камни по вертикали, и те раскрылись, как огромные голодные пасти, соединенные незримыми пищеводами с ненасытной утробой земли.

Люди Игромма уже спешили на передний край, торопясь схватиться с противником, который, как они утверждали, только им был по плечу. Прибыв на место, они тут же завели какую-то протяжную песню, очевидно заклинание. Но камни стояли неколебимо: казалось, даже землетрясение не сможет избавить людей от их молчаливого враждебного присутствия.

Ратиллик приблизился к Корбилиану.

— Разрушь их, — прошипел он. — Людям с ними не справиться, а у тебя есть сила. Их питает то самое зло, ради которого мы пришли сюда.

— Мне пора начинать, — ответил гигант тихо и невыразительно, будто сквозь сон. Пот крупными каплями выступил у него на лбу. — Я должен открыть Гору. Камни не нападут.

— Почему ты в этом уверен? — огрызнулся Ратиллик в ответ.

Корбилиан тряхнул головой, и капли его пота упали на землю.

— Не знаю почему. Но я уверен.

— Да ты вообще понимаешь, что происходит? — напустился на него Ратиллик. — Что с тобой такое? Ты ведь все тщательно продумал, а теперь, когда мы на месте, не знаешь, что делать? Думай, Корбилиан! Сосредоточься! Ты привел сюда армию, ты отвечаешь за этих людей. Что они должны делать? Думай своей головой, перестань полагаться на указания Иерархов. Слушайся собственного внутреннего голоса.

— Я должен спуститься вниз. Мне нельзя останавливаться. Прикрой мне спину, — произнес тот по-прежнему неуверенно.

Ратиллик бросил хмурый взгляд на армию. «Контролирует ли Корбилиан ситуацию, или его самого используют? — вновь и вновь задавал он себе вопрос. — Надо за ним приглядеть, но осторожно, а то все здесь пойдет наперекосяк. Силы, которые властвуют в этих местах, мне не дано ни понять, ни подчинить своей воле, и я сомневаюсь, чтобы Корбилиан был способен на это. Камни не зря окружили нас, они удерживают нас здесь с какой-то целью. Боюсь, что всем этим людям грозит смертельная опасность».

Тем временем среди неподвижных монолитов появились новые существа. В половину человеческого роста высотой, ужасно костлявые, они напоминали Земляных Людей, только кожа у них была совершенно прозрачная, и, пока они скакали и кривлялись, словно ребятишки, самозабвенно дразнящие своих сверстников, было видно, как внутри у них подпрыгивают органы, совершенно непохожие на человеческие. Некоторые из них, не прекращая прыжков и ужимок, уже подобрались к передним рядам Земляных Людей, пытаясь, видимо, прорвать защитный барьер их заклинаний. Немного погодя новоявленные противники перешли в открытое наступление. Тут и там завязывались короткие отчаянные схватки. Рослые воины Элберона и Варгалоу, не теряя времени, бросались на помощь маленьким людям и запросто крошили отчаянных забияк. Однако цель последних, видимо, заключалась именно в том, чтобы заставить солдат нарушить охранный барьер, созданный Земляными Людьми. Варгалоу первым понял это и приказал своим Избавителям не вмешиваться и не сходить с места. Едва он отдал этот приказ, как новый булыжник протиснулся из земли как раз в том месте, где они стояли, и оттеснил их назад. В наступившей сумятице многие, не удержав равновесия, попадали на землю, и тут же воздух огласили предсмертные крики людей — упавшие уже не могли подняться, словно какая-то страшная сила удерживала их. Варгалоу бросился туда. Огромный монолит, у подножия которого копошились несколько его воинов, навис над ним.

— Назад! — взревел он. Избавители повиновались. Земля под ним содрогнулась, и он упал на одно колено. Ему показалось, что твердая почва под его ногами превратилась в трясину, которая затягивает его в себя, и он, широко размахнувшись, изо всей силы всадил свою стальную руку в землю. Монолит придвинулся ближе, будто раздумывая, не упасть ли и не похоронить ли под собой нахального смертного. Около дюжины маленьких людей, увидев это, прекратили петь и бросились ему на выручку. Их вел Игромм. Сквозь исторгнутые непереносимой болью слезы Варгалоу наблюдал, как они окружили камень и прижали к нему свои детские ладошки, словно надеялись удержать его своими слабыми ручонками от падения. Облачко смрада вырвалось из его разверстой пасти, и человечков раскидало в разные стороны. Они вновь поднялись на ноги, подошли к камню и положили на него свои маленькие ладошки. Одновременно Земляные Люди все как один выкрикнули какое-то короткое слово, и Варгалоу понял, что оно содержало в себе запас энергии, способный противостоять чудовищной силе камня.

Только теперь смог Варгалоу пошевелить ногами, точно разжался удерживавший его стальной капкан. Он начал потихоньку отползать назад. И вновь человечки разлетелись кто куда, встретив сопротивление камня. Однако на этот раз у большинства из них не было сил подняться, и они лежали, разбросав руки и ноги, мертвые или умиравшие. Варгалоу хотел было закричать, но голос изменил ему. Игромм в одиночку бросился к камню, вопя так, что даже в задних рядах было слышно, и ударился в него обоими кулачками, которые сразу же ушли в глубь монолита, как если бы он был из теста. Глубокие трещины пробежали по нему сверху донизу, и камень рухнул плашмя, погребая под собой Игромма. Варгалоу как раз успел вырваться из-под контроля чудовищной силы, которая влекла его к смерти.

Брэнног видел все, что произошло, и хотел было кинуться к месту трагедии, но Варгалоу удержал его:

— Стой! Держись от камней подальше!

— Игромм! — вопил Брэнног, но камень уже впитывался в землю, словно невероятно быстро разлагавшийся труп, а от благородного вождя Земляных Людей не осталось и следа. Бывший рыбак, глаза которого метали молнии гнева, набросился на Варгалоу:

— Как ты допустил это?

— Он отдал за меня свою жизнь, — ответил командир Избавителей растерянно и сам не понимая, как это могло произойти. — Но почему? Ведь мои люди преследовали маленький народ, гнали его.

— Кровь уходит в землю, — горько констатировал Брэнног. — Да когда же наконец прольется ее достаточно для того, чтобы удовлетворить тебя?

Эорна вновь встала перед его мысленным взором, и, припомнив все обстоятельства ее жуткой смерти, он почувствовал, как открылась в душе старая рана.

Варгалоу смерил его холодным взглядом, будто прикидывая, не смыть ли кровью обидчика нанесенные оскорбления, но вовремя одумался и покачал головой:

— Это место превращает в убийц всех нас. Брэнног, я виновен лишь в том, что проливал когда-то кровь жителей Омары. Ни в чем больше.

На этот раз настала очередь Сайсифер унимать гнев отца. Она подошла к ним в слезах, грудь ее болела от горя, вызванного смертью Игромма и многих других людей его племени.

— Игромм погиб, чтобы очистить тебя, — обратилась она к воину. — Он смыл и вину своего народа.

— Какую еще вину?! — возмутился Брэнног.

— Вину за разрушение Ксаниддума и падение Сайрена. Думаю, что Игромм сознательно отдал свою жизнь в искупление этого греха.

— Настоящая вина, — вмешался Варгалоу, — лежит на них. — И он указал на две фигуры в защитном кольце армии.

— Пусть они очистят землю, — ответила Сайсифер. — И давайте не будем ссориться. У нас еще много работы впереди.

Тем временем Земляные Люди уже затянули новое певучее заклинание, призванное восстановить разрушенный защитный барьер вокруг армии Корбилиана. Люди не сводили глаз с огромных глыб, но те были неподвижны. Боясь, как бы новые камни не разорвали их тесно сомкнутые ряды, воины начали потихоньку отступать назад, к центру Горы. Сайсифер чувствовала, как глубоко Земляные Люди переживают гибель своего благородного вождя, и сама тосковала от собственной беспомощности.

Гайл не отходил от Элберона, хотя с момента гибели Вольгрена суровый воин не перемолвился с ним ни единым словом.

— Пятеро умрут, так сказала девушка. Надо было мне расспросить ее поподробнее. Она видит будущее, так почему бы нам не потребовать у нее отчета о том, что ждет впереди?

Элберон ответил, глядя в сторону:

— Один раз ты уже попытался расспросить ее, и тогда погиб мальчик. Неужели этого недостаточно?

Презрение, прозвучавшее в тоне и голосе Элберона, не укрылось от Гайла.

— Но, Моррик, ведь я же не хотел этого. Напротив, это он собирался меня убить. Только вмешательство птицы спасло мне жизнь.

— Я обещал посадить тебя на трон, Оттемар. К тому же мы с тобой давние друзья. Но когда я увидел, как ты лежишь на земле и умоляешь о пощаде, я словно прозрел. Я увидел то, чего никогда не замечал: тебе недостает чувства собственного достоинства. И мне сделалось стыдно. Быть может, нам не суждено уйти с этой Горы живыми, так что я лучше скажу тебе все как есть.

Я не могу уважать тебя после того, что случилось. Ты бросил к ногам девушки, которая не так уж много для тебя значит, свой будущий трон. Трон, за который тысячи людей готовы заплатить жизнью. А что прикажешь делать мне — стоять и спокойно смотреть, как ты разбрасываешься тем, что тебе не принадлежит? Или, может, пожертвовать своей жизнью ради удовлетворения твоих минутных прихотей?

Гайл рассмеялся, но на этот раз смех его прозвучал натянуто:

— Все, что я говорил тогда, ровным счетом ничего не значит. Я ведь думал, что они собираются меня убить, так что же мне оставалось делать? К тому же ты прекрасно знаешь, что эта девушка мне вовсе не нужна, она ничего для меня не значит.

— Ты хочешь сказать, что с легкостью пожертвовал бы ею, стань она помехой для достижения престола?

— Ну конечно! — снова рассмеялся Гайл.

— А как же остальные? Ими ты тоже готов пожертвовать?

— Ты хорошо меня знаешь, Моррик. Если это будет необходимо, я пожертвую и солдатами. Спору нет, дело Корбилиана — благородное дело, но, когда оно будет завершено, наша цель останется прежней.

Элберон кивнул, как будто именно это и ожидал услышать, но взгляд его был по-прежнему устремлен куда-то в сторону.

— Значит, ты способен нарушить однажды данное слово, когда это будет тебе удобно, и пожертвовать жизнью людей, которые помогли тебе стать Императором? Ну а как же я? Что, моя жизнь тоже пойдет псу под хвост, когда я стану тебе не нужен?

— Что за дурацкий разговор! В свое время мне стоило большого труда убедить тебя ввязаться в эту авантюру. Тогда тебя не слишком заботило, что станет со всеми этими людьми без нашей поддержки.

— Верно. Тогда меня больше беспокоила судьба друзей, оставшихся на Золотых Островах и ожидавших нашей помощи. Но ты убедил меня, что помочь нужно этим людям, так как безопасность всей Омары значит больше, чем безопасность и благополучие одной только нашей Империи. Ну и кроме того, существует ведь такая вещь, как кодекс солдатской чести.

Гайлу не понравилось выражение лица его Главнокомандующего.

— Разумеется, — согласился он и тут же добавил: — Существует также такая вещь, как верность. Не забывай, кто я такой.

— Не забуду, — Элберон кивнул головой, но видно было, что мыслями он уже далеко отсюда. Гайл понял, что одним соратником у него стало меньше.

Вдруг с переднего края войска снова раздались громкие крики и лязг оружия. Новая волна неприятельских войск нахлынула из-за линии стоячих камней, и вновь завязалась битва.

Услышав крики, Корбилиан обратился к Ратиллику и произнес:

— Иди вниз и помоги им. Мне пора начинать.

Он стоял на самой вершине Горы, плоской, как стол, и также обрамленной вертикально стоявшими камнями, в которых, однако, никакой жизни не было. Наклонившись, он зарыл обе руки в землю по локоть, и тут же до них донесся отдаленный рев, словно где-то внутри Горы бушевала гроза. На этом месте Ратиллик покинул Корбилиана и присоединился к сражавшимся.

Корбилиан почувствовал, как дремавшая в глубине его тела сила устремилась наружу, покорная зову, и это доставило ему ни с чем не сравнимую радость. Под ним, в самом сердце Горы, покоилась цитадель Королей-Чародеев, прежних правителей Ксаниддума. А в глубине ее был сокрыт запечатанный древним заклятием ход в Тернаннок и другие Отражения, вместилища зла. Почва закачалась под ногами Корбилиана, и на поверхности ее появилась огромная дыра, которая все разрасталась и разрасталась, пока не превратилась наконец в целое озеро черноты. Сила, истекая из его рук, стремилась вниз, на самое дно открывшегося провала, откуда доносился такой грохот, будто там рушились горные хребты. Корбилиан наклонился вперед и плавно, как во сне, заскользил в бездну.

Покуда он был занят своим делом, армия отчаянно сражалась, отбивая все новые и новые атаки призрачных ратей. Похоже, Дети Горы почувствовали, что им грозит серьезная опасность со стороны Корбилиана, и решили бросить против его союзников все силы, какие только были в их распоряжении. Объединенная армия солдат Империи, Избавителей, подданных Странгарта и Земляных Людей проявляла чудеса героизма, защищая подступы к Горе, но численное преимущество было не на их стороне. Люди падали один за другим, будто деревья, поваленные топором дровосека, хотя жизнь каждого воина по-прежнему дорого обходилась нападавшим. Тела убитых кучами валились на поле боя, мешая сражаться живым. Защитники вынуждены были отступить назад, но при этом они задействовали свежие силы, которые до этого находились в арьергарде. Элберон и Варгалоу показали себя блестящими военачальниками и непревзойденными мастерами военной тактики: они постоянно держали под контролем всю линию обороны, следя за тем, чтобы люди вовремя сменяли друг друга и чтобы противник не получал ни пяди земли, не заплатив за нее по крайней мере сотней убитых.

Во время одной из коротких пауз Варгалоу подошел к Элберону и сказал, припомнив недавние слова последнего:

— Наше дело и впрямь плохо. Неужели мы пришли сюда только затем, чтобы погибнуть? А где же обещанное распределение сил?

Стирая кровь со свежей раны на руке, Элберон ответил:

— Я — военный, и единственная сила, на которую я когда-либо полагался, — это сила оружия. И все же мне думается, что если Корбилиан не устроит еще один шторм, как тогда в пустыне, то мы все покойники.

Битва возобновилась с удвоенной силой, и оба военачальника разошлись по своим отрядам. Элберон возглавил атаку, подавая солдатам блистательный пример мужества и неутомимости. Однако в глубине души он был очень сильно обеспокоен. Это место действовало на него угнетающе, просачиваясь в самые поры его существа, точно заразная болезнь (а Корбилиан предупреждал всех, кто отважился пойти за ним, что так оно и будет). Он все пытался убедить себя, что Гайл действовал инстинктивно, повинуясь присущему всякому нормальному человеку инстинкту самосохранения, но и это не помогало связь, некогда существовавшая меж ними, прервалась. «Это все Гора виновата, — твердил Элберон. — Гайл — это просто Гайл, такой же как всегда, не хуже и не лучше. Это я глупец». Тут он попытался отвлечься от своих черных мыслей и сосредоточиться на атаке. С новой яростью бросился могучий воин в кровавую битву. Упоение боем его и сгубило: незаметно он оторвался от своих и оказался в плотном кольце мрачных призраков мертвого города. Исходивший от них запах могилы не давал ему вздохнуть полной грудью, а они все напирали и напирали со всех сторон, словно полчище крыс, нимало не заботясь о том, сколько их поляжет под ударами меча окруженного воина.

— Элберон! — раздался чей-то крик, перекрыв на мгновение надсадный грохот боя. Меч его взлетел, описав кровавую дугу в воздухе, но было поздно: наконечник зазубренной пики вошел ему в подбрюшье и застрял там. Тяжелый меч опустился на руки, нанесшие предательский удар снизу, и отсек их напрочь, но стальное жало слишком глубоко проникло в его внутренности. Воин упал на колени, обливаясь кровью, и волны вражеской армии тут же сомкнулись над ним, поглотив без следа. К счастью, смерть его была быстрой.

Когда Гайлу сообщили о смерти его Главнокомандующего, он в бессильном горе опустился прямо на землю: благо он находился далеко от места новой атаки, в обозе, куда сносили тяжелораненых. Там и нашел его Ратиллик.

— Что случилось? — спросил он.

— Элберон. Четвертая жертва из пяти, предсказанных девушкой.

Взгляд Ратиллика омрачился.

— Мы еще не побеждены! Берись за меч, ты нужен своим воинам.

Он поднял голову и обратился к небесам со словами, которых Гайл не понял. В ту же секунду раздался шелест крыльев, и к нему спустился Киррикри.

«Время пришло, о предводитель сов! — обратился к нему Ратиллик. Корбилиан приступил к делу. Армия в тяжелом положении. Веди свой народ в атаку на врага».

Без лишних слов Киррикри взмыл в небо, и всего через секунду Гайл увидал его во главе целой лавины птиц, низвергнувшейся на вражескую армию. Когтями рвали они закутанные в черные плащи фигуры, наносили удары мощными крючковатыми клювами. Однако в небе тут же появились и другие крылатые создания, лишь отдаленно напоминавшие птиц. Никто из людей никогда ничего подобного не видел. Несомненно, то были порождения злой силы, властвовавшей в этих местах. Они начали нападать на сов, ястребов и орлов, которые также находились под командой Киррикри, однако те были гораздо проворнее и ловчее своих неладно скроенных соперников, и потому воздушный бой оказался хотя и ожесточенным, но скоротечным.

От наблюдательного Ратиллика не укрылось, какими неуклюжими и несобранными стали вдруг атаки неприятеля. Враги просто наваливались кучей, не считаясь с количеством погибших, словно жизнь каждого из них в отдельности или всех, вместе взятых, не представляла никакой ценности для их хозяев. И все же Гора защищалась. Сила, обитавшая в ней, должна была быть бессмысленной, неразумной, однако это явно было не так. Она стремилась во что бы то ни стало взять над Корбилианом верх, не дать ему совершить задуманное. Кто же такие эти Дети Горы? Наблюдая за ходом сражения, Ратиллик не без удовольствия отметил, что в армии людей давала знать о себе отличная подготовка. Дисциплина не ослабевала ни на минуту, даже несмотря на потерю столь важного лица, как Главнокомандующий имперских войск. Такие же чудеса отваги и выучки проявляли и пернатые воины Киррикри. Общее командование, похоже, принял на себя Варгалоу, военачальник не менее одаренный, чем погибший Элберон. Солдаты последнего воспринимали приказы Варгалоу как нечто само собой разумеющееся, и это тоже было отрадно. И Ратиллик, видя, что все и без его участия идет своим чередом, снова ускользнул наверх посмотреть, что там происходит.

На месте плоской вершины он обнаружил зияющий черный провал, несомненно, дело рук Корбилиана. Сколько ни вглядывайся туда, тьма не выдаст своих тайн даже самому внимательному глазу, это Ратиллик знал. Зато ему не пришлось напрягать слух, чтобы различить шедший из самых недр горы грохот, словно там ежеминутно рушились старые миры и рождались новые. Со всей возможной осторожностью подобрался Ратиллик к самому краю бездны и медленно заскользил вниз. Нужно было обязательно найти Корбилиана и выяснить, чем он там занимается, какие силы на самом деле решают сейчас судьбу Омары и всех ее многочисленных Отражений.

Корбилиан был уже далеко внизу. Его похожий на сон полет закончился, и он оказался в середине еще одного круга, на этот раз из песка. Руки его светились ровным белым пламенем, и ему были хорошо видны вырубленные из цельного камня своды подземного зала, в котором он находился. Миниатюрные копии тех монолитов, что угрожали его армии на поверхности, стояли вдоль стен. На них красовались руны, оставленные исчезнувшей много веков назад цивилизацией. Рядом с каждым из этих памятников вечности находился вход в длинный коридор, противоположный конец которого терялся где-то в недрах Горы. Один из этих коридоров, убегавших в стороны, подобно спицам от оси колеса, и вел к скрытой в Горе цитадели, — месту, где находились Врата в другие Отражения. Но путь стерегли привратники, которые не замедлили появиться, ступив в круг исходившего от Корбилиана голубовато-белого света.

Он сразу понял, что это и есть Дети Горы. Как служители храма, святого святее, предстали они перед ним. Их посохи украшали магические знаки символы земных сил, о которых Корбилиану совершенно ничего не было известно. Просторные одеяния из толстой материи скрывали их тела, глубокие капюшоны прятали лица, однако Корбилиан почему-то был уверен, что за всеми этими складками таится нечто не вполне человеческое. Стражи пути дружно нацелили свои посохи на пришельца, который незамедлительно поднял руки, словно приготовился к защите. Силы скрестились, но ни взрыва, ни вспышки не последовало. Вместо этого в сознании Корбилиана зазвучали слова, и он подумал, что, вероятно, именно так для Сайсифер звучит голос Киррикри. Голоса, произносившие эти слова, сливались в один, и он звучал сладко, завораживающе, соблазнительно.

«Мы — Дети Горы, — сообщили они ему. — Ты нарушаешь отведенные тебе пределы, Корбилиан. Омара не твой мир. Ты его проклятие. Забирай свою силу и уходи домой. Послушай нашего совета, и твои люди будут спасены».

— Я никуда не уйду, — ответил он вслух, и его слова заметались по коридорам, эхом отражаясь от каменных стен. «Значит, они умрут вместе с тобой».

— Нет.

Одним небрежным движением он сбросил державшую его совокупную силу, как если бы то была рука малого ребенка, лежавшая на его плече. Стоявшие перед ним создания испугались. Он знал это наверняка, поскольку их страх отозвался в его мозгу так же, как и предыдущие слова.

«Ты хочешь восстановить нарушенное Заклятие Королей-Чародеев. Но знай, что тем самым ты обречешь на разрушение все Отражения, где еще обитают Древние Силы».

— И что с того?

«А что тебе известно о природе сил, обитающих внутри Горы?»

— Только то, что я пришел их уничтожить.

«Тебе не хватит для этого сил. Послушай нас, слуг Горы. Мы скажем правду о том, что скрыли от тебя твои недалекие хозяева. Много веков тому назад могущественные чародеи, властители Ксаниддума, случайно раскрыли тайну Отражений, или, иначе, множества вариантов одного и того же мира, существующих во времени и пространстве. Одновременно они повстречались и с Древними Силами, которые свободно перемещались между мирами. Короли-Чародеи попытались сковать их, лишить движения и преуспели в этом, но лишь отчасти. Они заточили их в пространстве между мирами, освободив Омару от их присутствия. Это они и назвали Заклятием Цепи, и именно оно не давало Древним Силам проявиться во плоти в любом из Отражений. Заклятие Цепи было на удивление надежным. Оно держалось веками и, без сомнения, продержалось бы до сих пор, если бы не Иерархи твоего Отражения, Тернаннока. Однажды Короли-Чародеи посетили этот мир и похвастались там своим могуществом, которое впоследствии долго не давало покоя Иерархам и подвигло их на поиски тайных Врат между мирами. Как тебе известно, они сложили вместе подвластные им силы и, обладая воистину ничтожными познаниями в настоящей магии, добились своего».

— Они ничего не знали об Отражениях, — подтвердил Корбилиан, вспомнив слова, слышанные в Сайрене.

«Вот именно. Поэтому они и открыли дверь хаосу. Они повредили Заклятие Цепи. Древние Силы просочились во многие миры, поглотив некоторые из них без остатка».

— Но почему? Откуда такая слепая страсть к разрушению?

«Древние Силы по-прежнему находятся во власти Заклятия Цепи. Лишь некая часть их истинного могущества просачивается в Отражения, обретая при этом вид кошмара. Ты и сам знаешь, что это искаженное могущество подобно болезни. Древние Силы не могут полностью его контролировать».

— А что же происходит здесь, в Омаре?

«Гора — проявление Древних Сил. Они жаждут исцеления, поэтому и создали нас. Мы должны помочь им, подчинив силу Горы своей воле, то есть воле Древних Сил».

— Зачем?

«Чтобы окончательно освободить Древние Силы от Заклятия Цепи».

— А что будет потом?

«Жестоко оклеветанные Древние Силы вернутся на свои места, и утечка силы прекратится, а вместе с ней исчезнет и то зло, которое поглотило уже несколько Отражений. Не будь этого Заклятия Цепи, ничего подобного никогда бы не случилось».

— Значит, вы хотите, чтобы я воспользовался моей силой для окончательного разрушения заклятия древних королей? А что это даст Омаре?

«Порядок».

Слово это звучало убедительно, но Корбилиан припомнил все то, с чем ему пришлось столкнуться в Омаре: омерзительного карлика у моста через реку Быструю, визгливым голосом требовавшего, чтобы Варгалоу предал его, Корбилиана, смерти; отчаянные попытки ядовитой растительности и призрачных ратей уничтожить его вместе с армией на подступах к Ксаниддуму; гибель Илассы, Тарока, Вольгрена и остальных, и ему стало ясно, о каком порядке говорит страж Горы. Упорядоченное, организованное зло, в тысячу раз худшее, чем кровавое правление Грендака. Короли-Чародеи в мудрости своей вовремя распознали истинную природу Древних Сил и поняли, какую угрозу таит их воцарение для всех Отражений. Стоит выпустить их наружу, и на свет и впрямь народится новый мир — мир тьмы и боли. Людям в нем просто не останется места.

— Отойдите, — тихо сказал он, зная, что Дети Горы сотворены из той самой силы, которую он пришел уничтожить, а потому вряд ли сдадутся без боя своему злейшему врагу.

Осознав, что им не удалось сбить его с намеченной цели, Дети Горы сомкнулись перед ним, загородив вход в коридор. Корбилиан вновь поднял руки и вызвал мощную вспышку дарованной ему силы. Стражам Горы нечего было ей противопоставить, и их разбросало в разные стороны, точно сухие листья порывом ветра. Тут же раздался шорох множества бегущих босых ног, и Корбилиан увидел, что коридор до отказа наполнился получеловечками и еще какими-то гнусными тварями. Это был жест открытого неповиновения, и гигант направил струю беспощадного пламени в самую сердцевину копошившейся массы. Огонь испепелил часть преграждавших ему путь тел и проложил широкую тропу, по которой, не удостоив окружившую его нечисть ни единым взглядом, Корбилиан прошел к своей цели. Они не смели даже прикоснуться к нему.

Издевательский вопль ворвался в его сознание: «Иди. Корбилиан, иди! Но знай, никогда не получить тебе того, что ты желаешь!»

Усилием воли он изгнан голос, убеждая себя, что это лишь последняя отчаянная попытка Детей Горы причинить ему боль.

Коридор тянулся с полмили, пустой и иссохший, как обескровленная артерия мертвого бога. Наконец он вывел Корбилиана в подавлявший своими размерами зал, стены и потолок которого терялись во мгле. Посреди него возвышались древние руины, развалины крепости давно почивших Королей-Чародеев, сердца былого Ксаниддума. Прямо перед собой Корбилиан увидел две циклопические колонны — они вырастали из середины пространства, которое когда-то было, вероятно, городской площадью. Любая постройка рядом с ними выглядела бы жилищем карликов; казалось, эти колоссальные столпы вполне смогли бы удерживать небесный свод. Каждый из них сверху донизу был покрыт иероглифами и пиктограммами, рассказывавшими о славном прошлом города, — результат усердного труда многих поколений историков. Однако у Корбилиана не было ни времени, ни желания вглядываться в невообразимую даль прошлого: возложенная на него миссия и без того была достаточно тяжела, а здесь, у подножия двух непомерно больших колонн, она грозила стать и вовсе невыполнимой, ибо непроглядная мгла, клубившаяся между ними, недвусмысленно указывала на то, что именно здесь находятся Врата, запечатанный путь в другие Отражения Омары. А значит, и Древние Силы, богоподобные существа, веками дремавшие в пространстве между мирами, куда их заточило Заклятие Королей-Чародеев, тоже где-то поблизости.

Пока Корбилиан стоял у этого алтаря, наводившего ужас своим величием и предназначением, Ратиллик плавно соскользнул на дно бездны. Не успев встать на ноги, он поднял голову и увидел, что его окружили какие-то фигуры в просторных плащах. Направив на него наконечники своих украшенных магическими символами посохов, они удерживали его в таком унизительном положении, не давая подняться.

— Дети Горы, — произнес он чуть слышно, и тут же в его сознании раздался голос: «Ты пришел слишком поздно. Предательства уже не предотвратить». — И ему позволили встать.

— Какого предательства?

«Он откроет Врата, — зазвучали голоса вновь. — Ты доверял ему, глупец. А он служит Древним Силам. Иерархи не станут их уничтожать, так как сами им служат. И теперь они освободятся». — И они засмеялись страшным нечеловеческим смехом, который загрохотал в его ушах, как удары молота по железному листу. Он снова упал на колени, убеждая себя, что это обман, очередная ловушка, попытка настроить его против Корбилиана. Он чувствовал, что стоящие перед ним создания близки к отчаянию и потому готовы пойти на любые, даже самые крайние, меры. И он усилием воли изгнал их смех из своей головы.

Вскочив на ноги, он выбежал из зала. Они даже не пытались его остановить. Сбиться с пути было невозможно — коридор, по которому недавно прошел Корбилиан, был завален обугленными телам полулюдей. «Ложь! — билось у него в мозгу. — Все ложь! Иерархи только о том и мечтали, чтобы уничтожить Древние Силы. Им не нужны были никакие соперники. Да они бы скорее с жизнью расстались, чем покорились другой силе, кроме своей собственной». Но ручеек сомнений не иссякал. Тяжело дыша, он остановился у входа в пещеру необъятных размеров, своды которой терялись во мраке. Посреди ее возвышались гигантские колонны-близнецы, сторожившие вход в запредельное. Печати еще не были сняты, все было спокойно, но Ратиллик сразу увидел Корбилиана, который стоял перед зеркалом тьмы, — мага выдавал круг голубоватого света, излучаемого его руками. В этом оазисе света посреди пустыни мрака он походил на крохотную статую.

Поняв, что приготовления Корбилиана уже почти завершены, Ратиллик рванулся было вперед, но тут резкое движение гиганта заставило его застыть на месте. Черные перчатки, так долго скрывавшие его руки, упали на землю, и пещеру залил свет столь нестерпимо яркий, что всякий, кто отважился бы взглянуть прямо на него, уже наверняка ничего больше не увидел бы в жизни. Ратиллик прикрыл глаза ладонью и тут же почувствовал, как тело его окаменело, будто все нервы в нем умерли. Корбилиан заговорил, бросая какие-то слова в колодец тьмы, и вскоре оттуда донесся ответный гул, словно там ворочался, просыпаясь, древний забытый бог.

ГЛАВА 24 Жертвоприношение

Корбилиан разбудил силы, до поры до времени дремавшие в глубине его тела, и они радостно вырвались на свободу. Его немного пугала эта жестокая радость, так как непонятно было, сможет ли он подчинить их своей воле и в дальнейшем, или же они окончательно вышли из-под его контроля. Тем временем чернота между колоннами задвигалась, задышала, заволоклась едва различимой дымкой — точно туман поднялся над озером в безлунную ночь. Гигант протянул свои раскаленные добела руки по направлению к черному провалу, и две молнии, сорвавшись с кончиков его пальцев, понеслись вперед. Тьма беззвучно поглотила их. Однако движение во мраке усилилось. Вскоре на поверхности черного зеркала замелькали краски, из которых с трудом сложился полуразмытый силуэт, и вот из небытия возникло человеческое лицо. Звука по-прежнему не было. Внезапно лицо стало стремительно расширяться, приближаясь к зеркалу с обратной стороны, пока наконец не увеличилось настолько, что просто перестало входить в пространство между колоннами и исчезло где-то за его пределами, точно проглотив и сами Врата, и сторожившие их каменные столпы, и всю пещеру с Корбилианом вместе. Тьма стала светом, размытые силуэты — полуоформленными горбатыми существами, похожими на дюны в пустыне. Тяжко и неотвратимо ползли они вперед, оставляя глубокие борозды — но не в песке, а в густой грязи. Сначала Корбилиану казалось, что он видит какую-то бесконечную трясину, населенную примитивными существами, расположенную где-то на другом конце света, бесконечно далекую от всего, что было знакомо и мило ему в жизни, пугающую своим вопиющим несовершенством. Потом он догадался, что это, должно быть, та самая субстанция, из которой произошло все живое, а видит он саму Омару и ее многочисленные Отражения еще до того, как малейшая искра разума озарила бесконечные просторы плодородных болот. Это открытие даровали ему выпущенные на свободу силы. Они же сообщили ему, что бесформенные существа, словно ворочающиеся в первобытной грязи, точно хищники в морских хлябях, это и есть Древние Силы, которые были уже в незапамятные времена, точнее, еще до начала времен. Они пришли в Омару извне и завладели ею, питаясь ее животворной энергией, как паразиты питаются кровью животного, чье тело стало для них домом. Внезапно открывшаяся взгляду Корбилиана картина словно приобрела дополнительную резкость, и ему показалось, что он летит головой вперед прямо в этот страшный своей примитивностью мир.

Процесс сотворения мира шел непостижимо быстро и, казалось, без всяких усилий: как будто мысли прямо на глазах Корбилиана отливались в весомые и зримые предметы. Огромные бесформенные создания бороздили грязь, волны от их движения распространялись по трясине, мгновенно застывая и превращаясь в ландшафты, в которые создавшие их силы тут же переливали избыток своей темной энергии. Глубже и глубже погружался Корбилиан в изгибы еще не остывших после творения холмов и гор, повсюду чувствуя отчаянное сопротивление иных сил, которые вступали в борьбу с силой темных пришельцев, ибо Омара обладала и собственной творческой энергией. Поначалу деятельность огромных существ носила случайный характер, они разбрасывали жизнь при каждом движении, словно вовсе этого не желая, как дети, которые, играя, разбрасывают песок. Постепенно их активность становилась все более и более упорядоченной, однако ей по-прежнему не хватало смысла, цели, точно они все делали исключительно ради забавы. Они творили, повинуясь капризу, подобно тому как пьяный человек произносит слова, не отдавая себе отчета в сказанном, и потому в сотворенном ими мире не было места ни разуму, ни состраданию.

В этом кипящем котле творения не существовало такого понятия, как время, но Корбилиан понимал, что если созерцать этот процесс долго, то его собственный разум скоро погрузится в хаос, из которого ему уже никогда не удастся вырваться. Призвав на помощь дарованное ему могущество, он освободился и увидел, что, забавляясь, Древние Силы породили великое множество разнообразных форм жизни и что некоторые из них, подпитываясь энергией самой Омары, вырвались из-под власти своих создателей, начав развиваться самостоятельно. Именно так возникли Отражения. Древние Силы продолжали спать в первобытной грязи, а тем временем в Тернанноке — или, вернее, в Отражении, которому еще только предстояло стать Тернанноком, обособившиеся силы осознали себя как Иерархи. В Омаре обретали могущество Короли-Чародеи. Время уже родилось, и сквозь Врата Корбилиан наблюдал шествие сменявших друг друга эпох, на протяжении которых Иерархи правили Тернанноком, а на противоположном конце коридора между Отражениями поднимался грозный Ксаниддум. Ни те, ни другие ничего не знали о существовании иных миров, а Древние Силы спали, позабытые всеми, в глубине каждого Отражения, на дне души каждого из их обитателей. В конце концов их существование изгладилось из памяти даже самих владык сил в Омаре и Тернанноке. И так продолжалось долгие века.

Новые силы проходили проверку на прочность. Короли-Чародеи первыми обнаружили Врата в другие Отражения. Корбилиан стал свидетелем жарких споров, которые разгорелись между ними. Наиболее осторожные убеждали оставить Врата в покое, опасаясь, что, открыв их, они могут разрушить собственный мир. Другие, обуреваемые жаждой познания и власти, стремились к активным действиям и наконец решились пересечь порог обыденного. Один из путешественников между мирами случайно забрел в Тернаннок. Состоялась тайная встреча между ним и несколькими Иерархами, но те не доверяли пришельцу и завидовали его силе и познаниям; чужак отказался открыть Иерархам свой секрет, и они убили его. Иерархи не узнали о существовании Отражений, но поняли, что где-то существует дверь, сквозь которую можно проникнуть в другие миры, если, конечно, удастся ее найти и открыть. И они начали побуждать своих коллег к ее поискам, тем самым подготавливая будущую катастрофу.

Между тем омаранские Короли-Чародеи предприняли организованное открытие Врат, но магия их была уже настолько утонченна, что они немедленно ощутили присутствие Древних Сил в самой ткани мироздания. Те еще спали, но активизация в Отражениях столь мощных сил, как Иерархи и Чародеи, в любой момент могла привести к их пробуждению, последствия которого были непредсказуемы. Понимая это, Короли-Чародеи немедленно удалились обратно в свое Отражение и поспешили запереть ведшую наружу дверь. Именно тогда и было выковано Заклятие Цепи, призванное удержать Древние Силы от пробуждения, а со временем и вовсе избавить мир от их присутствия, когда они, всеми позабытые, мирно перешли бы от глубокого сна к смерти.

Иерархи поступили опрометчиво, уничтожив случайно забредшего в их мир Короля-Чародея, так же как и он допустил ошибку, не доверив им свою тайну. Впервые Корбилиан воочию увидел споры Иерархов, когда они решали, оставить ли все как есть или попытаться найти Врата в другой мир, из которого явился пришелец. Тогда они еще не знали, что Тернаннок и Омара были Отражениями друг друга. Они объединили силы, чтобы открыть проход, но поток энергии, отразившись от мира-близнеца, вернулся в Тернаннок с удесятеренной мощью и произвел там чудовищный взрыв. Отдача потрясла основания многих миров, но, что хуже всего, треснуло звено Цепи, сдерживавшей Древние Силы, и зло начало потихоньку просачиваться в Омару, поглощая Ксаниддум и его окрестности и грозя понемногу уничтожить весь мир.

Теперь Корбилиан знал, что лежит в основе всякого мира, в том числе и его собственного. Однако в Тернанноке Древние Силы продолжали спать. Он был раздираем последствиями неправильного объединения сил, однако зло из промежутка между мирами его не затронуло.

Корбилиан удивился, попытался проникнуть в эту тайну поглубже и обнаружил, что не может, как будто чья-то воля запрятывает ответ тем старательнее, чем настойчивее он жаждет его отыскать. Тогда он начал бороться. Пустота вокруг него содрогнулась и взвихрилась, и он тут же почувствовал, что пытается одолеть те самые силы, которые были даны ему Иерархами.

Кажется, теперь они решили, что он видел достаточно, но Корбилиан жаждал узнать всю правду до конца и потому напряг мозг, чтобы вырвать у сил все крохи знания до последней.

Титаническое усилие заставило Корбилиана опуститься на колени. Пот крупными каплями стекал по его лицу. Ратиллик, ослепленный исходившим от его рук беспощадным сиянием, смутно различил, что тот, кажется, стоит на коленях, но не мог сдвинуться с места, чтобы помочь ему: силы, которые выпустил на свободу Корбилиан, были слишком могущественны для него.

Тем временем Корбилиан, перебрав буквально по волоску память поколений своих предшественников, утвердил свою власть над дарованными ему силами. Подчинив их своей воле, он вновь потребовал ответа на интересовавший его вопрос. И снова Врата закачались. Черное зеркало ночи заполнилось лихорадочно метавшимися образами. «Мне нужна только правда!» — билось в мозгу Корбилиана, а вокруг бушевал невидимый шторм. Но вот момент откровения наступил. Глазам Корбилиана предстал последний приют Иерархов в рушащемся мире, он узнал тот самый мрачный зал, в котором они собрались, чтобы разработать план спасения, и где в конце концов вынуждены были перелить в него по капле всю свою силу. Он увидел их скорбные лица, изборожденные морщинами гнева и печали, услышал их голоса.

Слишком поздно узнали они всю правду об Отражениях. Слишком поздно узнали они, что участь, грозящая Омаре, еще страшней, чем судьба их собственного мира.

— Это правда, — заговорил Курдетто, один из вождей. — Я был в крепости Королей-Чародеев. То, что покоится под Тернанноком, не проснулось, несмотря на весь хаос, который мы тут учинили. Но в Омаре Заклятие повреждено, черная сила изливается наружу и грозит уничтожить весь мир. Настанет день, когда она хлынет через Врата в другие миры. Ее надо остановить. Необходимо во что бы то ни стало укрепить Цепь. Как только это будет сделано, Отражения будут в безопасности.

— Помогут ли нам Короли-Чародеи? — раздался чей-то голос.

— Лишь один из них уцелел в катастрофе, Наар-Йарнок, но силы зла уже поработали над ним, изменив до неузнаваемости. Кроме того, зло держит его в плену, но он поможет нам открыть дорогу в Ксаниддум, если мы сумеем его освободить. Большее не в его власти. Он боится, что если в Ксаниддуме и осталась еще какая-то жизнь, то зло распоряжается ею безраздельно.

Тут Корбилиан снова почувствовал возмущение энергии в самых глубинах своего существа — то сила Иерархов опять попыталась вырвать у него видение прошлого. Значит, он узнал еще не всю правду. Титаническим усилием воли подавил он начинавшийся бунт в самом зародыше и удержал видение, открывшееся в проеме Брат. Лицо Курдетто приблизилось к нему, и он заставил его губы зашевелиться.

— Немало времени пройдет, прежде чем мы рискнем противопоставить нашу силу тому, что завладело сейчас Ксаниддумом, ибо оно намного могущественнее нас. Но соотношение сил обязательно изменится в нашу пользу, и, как только это произойдет, мы ударим. Наар-Йарнок спит глубоко под землей, плененный в недрах пустыни, но мы разбудим его. Те, кто сейчас находится в Ксаниддуме, будут ждать, когда придет Корбилиан, потрясая врученной ему силой. Но есть способ обмануть их ожидания и одновременно сохранить нашу силу в неприкосновенности. Мы используем простых людей Омары, потомков беглецов из нашего собственного мира. Они не лишены силы, а у некоторых из них ее столько, что они, возможно, сумеют даже пробудить Наар-Йарнока.

Наконец Корбилиан понял, как далеко уходят нити заговора и против людей Омары, и против него самого. Иерархи наделили какую-то девушку, покидавшую Тернаннок вместе со своими родителями, даром призывать, и с тех самых пор опасный дар передавался в ее роду по женской линии, пока не появился он, также ни о чем не подозревая.

Корбилиан почувствовал, как в нем просыпается гнев. Ясновидение! Не более чем прикрытие для другого, гораздо более серьезного дара. Недаром Сайсифер смогла разбудить Наар-Йарнока одна, без его, Корбилиана, помощи. Иерархи решили, что знай девушка заранее, какая сила таится в ее хрупком теле, она ни за что не решилась бы ею воспользоваться. Ее мать умерла, передав свой дар дочери, как умирали многие другие матери до нее. Именно в этом и состояла опасность дара для его носительницы: передав его по наследству или использовав по назначению, женщина должна была умереть. Неужели и Сайсифер обречена на гибель после выполнения воли Иерархов? Но он не успел задать этот вопрос таившимся в нем силам: из бреши, которую он пробил в их обороне, градом посыпались новые сведения.

— Корбилиан повстречает девушку, — продолжал Курдетто. — Это будет частью его задания, хотя ему не обязательно отдавать себе в этом отчет. Она последует за ним, послушная зову долга, хотя и сама не будет знать, какого именно.

Так все и случилось: и он сам, и девушка действовали, не зная, что руководит их поступками. И Корбилиан нехотя принял в себя совокупную силу Иерархов, полагая, что ему суждено стать орудием рока для Древних Сил, угрожающих Омаре и другим Отражениям, но не зная, что же они собой представляют. Он считал, что Древние Силы действуют беспорядочно, наугад, так как лишены разума. И только теперь он наконец понял истинную цель Иерархов. Настало время действовать, уничтожить зло, просочившееся в Омару, раз и навсегда преградить ему доступ в этот и другие миры, влить новую силу в Заклятие Цепи. И Корбилиан был готов исполнить свой долг, потому что, как бы беззастенчиво ни использовали его Иерархи до сих пор, без этого все остальное не имело смысла.

Он вызвал новый прилив сил и уже принялся искать, куда их направить, как вдруг черное зеркало между колонн буквально взорвалось образами. Его глазам снова предстал беспокойный сон Древних Сил, но на этот раз в нем что-то было не так. Приглядевшись, он заметил, что одна из бесформенных масс начала разбухать, ядовитые мысли, наполнявшие ее, стали вырываться наружу кошмарными образами, которые понеслись к нему, явно намереваясь захватить его и утащить в свой мир. Сквозь вековой сон Древние Силы почувствовали, что само их существование под угрозой, и, определив, откуда исходит опасность, предприняли попытку защититься.

Пока волна враждебной силы рвалась к Корбилиану из промежутка между мирами, его внутренний взор заслонили совсем иные видения. Он вспомнил все: как именно он должен восстановить Заклятие Цепи. Для этого потребуется жертвоприношение. Под конец Иерархи осознали, что им придется пожертвовать собственным могуществом, но даже их совокупной силы не хватит для устранения вреда, который они, сами того не желая, причинили Омаре. Для этого придется принести в жертву врожденные силы людей Омары, но только такой человек, как Корбилиан, сможет привести их в Ксаниддум. Сотни и сотни их сражаются теперь прямо у него над головой, отбивая атаки неисчислимых орд служителей Горы. «Так, значит, они пришли сюда, чтобы умереть!» пронеслось в мозгу Корбилиана. И он снова услышал где-то вдалеке голос Курдетто: «Сила, происходящая из другого корня, нежели Древние Силы, сила самой Омары. Ее жизненная сила, сила крови. Напитав собой землю, кровь Омары скрепит Заклятие Цепи, как это уже было сделано однажды при Королях-Чародеях».

«Нет! — сказал Корбилиан наполнявшим его чужим силам. — Я не могу предать их!» Тем временем посланная спящими волна ужасающей силы достигла Врат и уже грозила излиться на него, Корбилиана, а вместе с ним и на всю Омару и другие Отражения. Этого нельзя было допустить.

«Но должен же быть другой путь!» Время сжалось до десятых долей секунды, наполняя его мозг вариантами решений. Волна безумия уже нависла над ним. «Я могу открыть ворота в Тернаннок». До сих пор он полагал, что его мир давно уничтожен, но это было не так. В нем просто не осталось больше силы, однако он вовсе не превратился в прах, как заставили поверить Корбилиана. Поэтому можно открыть проход и направить туда всю волну черных сил, отравляющих ныне Омару, а потом восстановить Заклятие Цепи. Как только он пришел к такому решению, голова его закружилась и силы Иерархов раскрыли ему еще один секрет: две Древние Силы не могут находиться в одном Отражении одновременно. Они взаимоуничтожатся, но так, что при этом погибнет и сам мир, в котором они оказались. Это и был тот последний ответ, к которому он шел так долго.

Он не слышал, как завизжали Дети Горы, пытаясь наброситься на него. Этой последней правды они больше всего и боялись. Тщетными оказались все попытки обмануть посланца Иерархов, убедить его воспользоваться заемной силой для освобождения Древних. Не менее бесполезной была и их последняя попытка отомстить ему за то, что он раскрыл правду: как только они покидали свои укрытия и попадали в круг яркого света, который источали руки Корбилиана, тела их вспыхивали и они сгорали, словно факелы, оставляя после себя лишь кучку золы.

Вниманием Корбилиана безраздельно владела волна, шедшая ему навстречу из промежутка между мирами. Он протянул руки и выпустил наружу силы, так долго таившиеся в нем. При этом он почувствовал страшное сопротивление, будто все Иерархи до единого поднялись из своих могил, чтобы не дать ему совершить то, что они рассматривали как предательство по отношению к ним и их целям. Но остановить его было не в их власти: они сами наделили его всемогуществом, вполне сравнимым с мощью Древних Сил. Грохочущие молнии одна за другой обрушивались в пространство между колоннами, звук нарастал, пока наконец каменные столпы не осели, не выдержав вызванной шумом вибрации.

В глубине зеркала тьмы возникло еще одно отверстие. Поначалу небольшое, оно стало стремительно увеличиваться, приближаясь к Корбилиану, пока не сравнялось размером с Вратами, у которых он стоял. Еще минута, и перед ним уже открылся проход в мир, который он когда-то знал. Тернаннок. Видение завладело им безраздельно, и он тяжело, со стоном, вздохнул, как будто получил мощный удар в солнечное сплетение. «Это прошлое Тернаннока», — твердил он себе, но силы, извиваясь в чудовищном танце вокруг, отвечали, что это Тернаннок, каков он сейчас. И он был так близко только поднять ногу, перешагнуть порог, и окажешься дома. Сейчас.

Ратиллик тоже вглядывался в свой мир сквозь слезы. Земля там была такой свежей, деревья в цвету, долины зеленели. Никаких потрескавшихся скал, никакой иссушенной почвы. Мрачные последствия ошибки Иерархов остались далеко позади, и мир давно залечил свои раны. В небе парили птицы, в подлеске скрывалась невидимая животная жизнь. Ратиллик чувствовал, как смотрят на него звери сквозь переплетения травы, словно зная, что перст судьбы уже направлен на них.

Время неумолимо сомкнулось в кольцо. Для Корбилиана наступила пора действовать. Решение, казавшееся до этого таким простым, превратилось в нелегкий выбор. Сделать, как требовали Иерархи, спасти свой мир, пожертвовав их силой, и обречь на гибель сотни людей, что пошли за ним и сражаются сейчас наверху, — или, как он им обещал, избавить их мир от навалившегося зла? Ему на память пришли все те ужасы и страдания, причиной которых стала опрометчивость Иерархов, гибель Отражений, в которых он побывал раньше и которые не смог спасти.

Он чувствовал себя предателем, и это была самая тяжкая ноша из всех, что ему доводилось нести до сих пор. Но он продолжал расширять проход в свой мир. Словно огненная лава, сжигая все на своем пути, поднялся из самых глубин Омары гнев Древних Сил, однако ни Корбилиан, ни Омара от него не пострадали. Вместо этого волна ярости хлынула в Тернаннок. Стены подземного зала зашатались, потолок затрясся, точно по ним молотили кулаки разозленных богов. Песок и мелкие камни посыпались вниз. Казалось, своды вот-вот обрушатся и погребут под собой всех, кто был в зале.

Превозмогая режущую боль в глазах, Ратиллик продолжал наблюдать, как Корбилиан выполняет свою задачу. Он прекрасно понимал, что происходит. Посланец Иерархов перехитрил Древние Силы, он направил их поток в Тернаннок — новый, прекрасный мир, свободный от зла и ненависти, готовый возродиться. Вскрикнув нечеловеческим голосом, Ратиллик вырвался из объятий удерживавшей его силы, метнулся к Корбилиану, схватил его за плечо и хотел было встряхнуть в надежде помешать происходившему. Но не успели его ладони коснуться тела Корбилиана, как чудовищный выброс энергии отшвырнул его прочь, словно он был всего лишь соломенной куклой. Он упал на пол среди груд пепла, оставшегося от Детей Горы, не доживших до гибели своего бога.

Сквозь Врата было видно, как небо Тернаннока, до этого нежно-голубое, начало приобретать зловещий багровый оттенок. Земля приподнялась и опустилась вновь, будто вздохнула. То, что спало непробудным сном в глубине Тернаннока, проснулось. Тут проход между мирами сомкнулся, и в зале раздался страшный грохот, точно молнии бушевавшего в Тернанноке шторма грозили вот-вот проникнуть сюда. Проем между осыпавшимися колоннами потемнел. Корбилиан начал произносить заклинание, чтобы как следует запечатать Врата. Ратиллик медленно сел. Руки его горели, словно от сильного ожога, одежда превратилась в лохмотья.

Постепенно все стихло. Вековая пыль начала медленно оседать на землю. Корбилиан заметил одинокого наблюдателя. Ратиллик поднялся на колени и кое-как дотащился до него.

— Что ты наделал? — хриплым шепотом спросил он.

Тяжело дыша, Корбилиан расправил плечи. Нестерпимое сияние его рук померкло, но небольшое свечение все же осталось.

— Омара спасена. Древних Сил больше не существует. Заклятие Цепи отныне не потребуется. — Он указал на обугленные останки Детей Горы. — Нам осталось только избавиться от мусора и предать Ксаниддум огню. Слезы продолжали течь по щекам Ратиллика.

— Что ты наделал? — твердил он.

Корбилиан не сводил взгляда с Ратиллика, пока тот, шатаясь, как пьяный, поднимался на ноги. Он понял, что последний акт драмы разыгрался уже в его присутствии.

— Я предпочел спасти Омару, — ответил он наконец. — Потому что я поклялся ее жителям, что сделаю это.

Ратиллик сделал несколько неверных шагов ему навстречу, рукой утирая слезы:

— Ты разрушил Тернаннок. А он был живой, я видел его.

— Неужели тебя обрадовал бы Тернаннок, напрочь лишенный силы? Ведь ты и другие Иерофанты этого больше всего и не хотели! — прервал его Корбилиан. — Ты отказался объединить силы, чтобы спасти Тернаннок, ты говорил, что мир без силы никому не нужен.

Это было правдой, и Ратиллик умолк, пристыженный.

В это мгновение раздался оглушительный взрыв, из-за закрытых Врат ослепительно полыхнуло, полетели комья земли и камни. Оба Иерофанта бросились ничком на землю, но Корбилиан успел при этом развернуться, чтобы посмотреть, что происходит.

— Древние Силы, — пробормотал он. Они встретились и теперь боролись, уничтожая друг друга. Мир не знал подобной катастрофы. Ветер врывался в подземный зал сквозь покореженные Врата, сметая все на своем пути, но Корбилиан все же заставил себя подняться и подойти к черному провалу меж рухнувших колонн. Он попытался собрать воедино всю силу Иерархов, что еще оставалась в нем, но это оказалось непросто: слишком большого напряжения потребовало предыдущее деяние. Он чувствовал, как иссякает заемная энергия, словно пересыхает под палящим солнцем ручей. Но все равно нужно попытаться запечатать проход еще раз, чтобы хаос из Тернаннока не смог перекинуться в Омару.

Ратиллику казалось, будто чья-то мощная длань сжимает его тело, дробя кости и превращая мышцы в кровавые лохмотья. Превозмогая чудовищную боль, он встал на ноги. «Они использовали его! Но он должен был это предвидеть. Разве не понятно было, что Иерархи согласятся пожертвовать силой только на своих условиях? Но он поддался соблазну силы. И что же он собирается сделать с ней теперь? Точнее, с тем, что от нее осталось?» — Ужасная мысль поразила Ратиллика, как удар молнии. — «Иерархи. Они обманули Корбилиана с самого начала. Может быть, они обманывают его и теперь? И он выпускает на свободу остатки силы, чтобы…»

Он метнулся к Корбилиану:

— Подожди! — Голос его перекрыл завывания ветра.

— Я должен запечатать Врата! — прокричал Корбилиан в ответ, но очередной порыв ветра унес его слова.

— Они должны умереть! — кричал Ратиллик, но Корбилиан его не слышал. В отчаянии он огляделся по сторонам. Рядом с кучкой пепла, оставшейся от одного из слуг Горы, лежала заостренная пика. Он бросился к ней и схватил ее. «Иерархи живы! Он помогает им вернуться в Тернаннок». Мысли метались в его голове, будто осенние листья, гонимые ветром. Он побежал.

Корбилиан почувствовал, как под давлением покидавших его тело остатков энергии проход начал закрываться. Еще одно усилие, и все будет кончено. Весь мир перестал существовать для него, когда Ратиллик подбежал сзади и вогнал пику ему в спину. Гнев удесятерил силы Иерофанта, и орудие прошило тело гиганта. Даже сквозь завывание ветра слышно было, как хрустнула и раскрылась грудная клетка. Однако Корбилиан не почувствовал удара: его просто швырнуло вперед, в густой клубившийся мрак, и, перед тем как его сознание погасло, он успел понять, что победил. Врата сомкнулись за ним, и в сводчатом зале сразу стало неправдоподобно тихо, словно кто-то запер тяжелую дверь на улицу, где беснуется вьюга.

Ратиллик стоял перед стеной тьмы. Врата были закрыты, и он знал, что нет такой силы, которая смогла бы вновь их открыть. Знал он и то, что Корбилиану не выжить: даже остатки силы не помогут ему. Не уцелеть и Тернанноку: он будет развеян по ветру, подобно праху. Именно тогда он и почувствовал первый приступ вины. Корбилиан вовсе не пытался освободить Иерархов! Он закрывал Врата. Он сам обманул их, когда решил пожертвовать Тернанноком ради Омары. «Но мне хотелось ему отомстить, — признался себе Ратиллик. — За то, что я был не прав. Его убили моя злоба и зависть».

Он все еще смотрел на темные Врата, когда сверху просыпалась струйка песка, затем еще одна. Только теперь Ратиллик обратил внимание на то, что циклопический свод зала начал понемногу проседать внутрь. Поддерживавшие его некогда колонны рассыпались в прах, и не осталось ни одного человека, который смог бы разобрать то, что было высечено на них многие века назад. С гибелью Корбилиана из мира ушли последние остатки силы Иерархов. Что до могущества Королей-Чародеев, то оно исчерпало себя еще раньше. Наар-Йарнок был последним из них, но и его уже нет. «А я? — подумал Ратиллик. — Какая судьба ждет меня — стать последним из Иерофантов?»

Огромный камень сорвался с терявшегося во мраке свода и раскололся, упав на пол совсем близко от Ратиллика. Не дожидаясь продолжения, тот проворно развернулся и побежал по коридору к выходу из Горы. Все подземное пространство внезапно заполнила тьма. Повсюду слонялись омерзительного вида создания, слуги Горы, однако движения их были бесцельны, словно они в одночасье лишились разума. Некоторые из них пытались, правда, ухватиться за Ратиллика, когда он пробегал мимо, но безуспешно. Наконец он достиг круглой комнаты, где его некогда встречали Дети Горы, и поглядел вверх. Высоко над головой было отверстие, сквозь которое лунный свет лился в пещеру. Не сводя с него глаз, Ратиллик легко оторвался от посыпанного песком пола и начал плавно подниматься.

Высоко в небе, как раз над провалом, кружил Киррикри. Ему было хорошо видно, как внизу языки холодного белого пламени злобно вспыхивают и угасают вновь наподобие отдаленных зарниц. Потом Гора вздрогнула, как смертельно раненное животное, и из ее утробы донесся такой грохот, будто враждующие между собой боги взялись там за оружие. Тем временем на поверхности бой шел уже непосредственно вокруг кратера, открывшегося на вершине Горы, куда призрачная армия изо всех сил старалась столкнуть своего противника. Совы Киррикри, успешно расправившись с кошмарными созданиями, заполонившими небо в какой-то момент битвы, теперь раз за разом пикировали на защитников мертвого города, внося хаос и сумятицу в их и без того нестройные ряды. Наблюдая за кратером, Киррикри вдруг увидел, как из глубины его поднимается одинокая фигура. Сначала он подумал, что это ему привиделось, но мгновение спустя кратер исчез, а на его месте появился Ратиллик.

— Все кончено, — сообщил он Киррикри, как только тот опустился на землю рядом с ним. — Омара спасена.

— А Корбилиан?

Ратиллик покачал головой:

— Он принес в жертву не только силу Иерархов, но и свою собственную жизнь.

— Заклятие Цепи снова действует?

Ратиллик набрал полную грудь воздуха и снова кивнул:

— Лучше. Древних Сил больше нет. Они уничтожены. У нападающих на нас тварей отныне нет хозяина. Крепость, что под нашими ногами, вот-вот рухнет.

Не успел он произнести эти слова, как земля вздрогнула и по ней побежали первые трещины.

— Значит, нужно уводить отсюда людей! — воскликнул Киррикри, взмывая в воздух. — Гора скоро обрушится, я чувствую это! Сила, которая вызвала ее из небытия, исчезла, и Гора готовится вернуться в свое нормальное состояние.

Ратиллик повернулся спиной к тому месту, где еще минуту назад зиял кратер, и пошел прочь. За ним по пятам скользили три тени, которые возникли неожиданно, словно материализовались прямо из ночного мрака.

Тем временем Варгалоу продолжал командовать объединенной армией. Усталость, которую он испытывал, могла сравниться только с его решимостью; он упрямо поднимал своих Избавителей в новые и новые атаки, вселяя отвагу в сердца командиров имперских солдат и воинов Странгарта. Хорошо обученная профессиональная армия намного превосходила врага во владении оружием и тактике ведения боя, но ей противостояла целая орда, подавлявшая одним только числом. Варгалоу давно уже чувствовал содрогания почвы под ногами, как будто сама Гора корчилась в конвульсиях, но, будучи хорошим солдатом, старался не обращать на это внимание, сосредоточившись на выполнении поставленной перед ним задачи: удержать занятую высоту.

Однако вскоре он заметил, что вражеские полчища, обступившие его армию со всех сторон, начали отступать, словно готовясь к новой атаке. В то же время сплошная пелена стремительно мчавшихся облаков закрыла все небо, а земля просто заходила ходуном, как корабельная палуба во время сильной качки. Какие еще силы пробудил Корбилиан им на погибель?

— Они отступают! — прокричал Гайл сражавшемуся рядом солдату, с трудом сумев подавить предательскую дрожь в голосе.

— Держать позицию! — раздался голос Варгалоу, и его слова, подхваченные сражавшимися, тут же начали передаваться по рядам. — Не сходить с места! Если мы начнем преследование, то они перебьют нас поодиночке. Стоять!

В этот момент на поле боя появился Ратиллик.

— Нужно уходить с Горы как можно быстрее, — задыхаясь от быстрой ходьбы, начал он. — Она вот-вот рухнет. Посмотри, ряды нападающих уже смешались.

Проследив за его взглядом, Варгалоу убедился, что некогда плотная стена призраков, окружавшая его армию, распалась и теперь враги лавиной катились вниз по склонам Горы обратно в город, словно чувствуя, что земля готова в любой момент разверзнуться и поглотить их. Видимо, власть повелевавшей ими силы подошла к концу.

Варгалоу вновь взглянул на Ратиллика и только теперь заметил его перевязанные руки и глубокую усталость, сквозившую в каждом жесте:

— Наша сила, которой хотел воспользоваться Корбилиан… — начал было он, ко тот лишь покачал головой:

— Он обманывался, Варгалоу. Иерархи использовали его. Но в конце концов он перехитрил их. Омаре ничто больше не угрожает, и это немного странно, потому что Иерархи хотели принести всех, кто пришел на Гору, в жертву, чтобы надежнее скрепить Заклятие Цепи. Наша кровь должна была стать залогом успеха.

Теперь настала очередь Варгалоу задохнуться — на этот раз от изумления.

— Так, значит, возвращение крови в землю…

— Корбилиан принес в жертву всю силу Иерархов и собственную кровь, чтобы уничтожить зло.

— Выходит, наше присутствие было бесполезным.

— Не думаю. Но давай поговорим об этом позже, когда мы все будем в безопасности. Варгалоу кивнул:

— Надо предотвратить панику. В город нужно входить строем. Пойду собирать людей.

С этими словами он развернулся и пошел к солдатам, на ходу выкрикивая приказы.

Не успел он уйти, как к Ратиллику приблизились Брэнног и Сайсифер.

— Что случилось? — были их первые слова.

Ратиллик бросил взгляд на девушку, неумело скрывая свой страх за нее. Он хорошо запомнил видение, которое Корбилиану удалось вырвать из памяти Иерархов, и знал, что она носит в себе собственную смерть. «Быть может, если она не станет матерью, ей удастся уцелеть», — мелькнула у него мысль. Но сейчас было не время об этом думать.

— Он мертв, — произнесла между тем она.

— По-моему, он знал, что его гибель неизбежна, — солгал Ратиллик. — Но зато Омаре ничто не угрожает.

Он поймал себя на мысли, что эти слова стали для него привычными, как заклинание. «Как будто безопасность Омары отменяет мой собственный грех», подумал он.

Тут земля вновь содрогнулась, и ее поверхность расколола еще одна трещина. Несколько солдат, только что стоявших неподалеку, исчезли в ее разверстой пасти.

— Быстрее! — закричал, надрывая горло, Ратиллик. Мгновение спустя вся армия пришла в движение, но никакой паники, никакого неупорядоченного бегства не было — еще одно неоспоримое свидетельство командирских способностей Варгалоу. Держась как можно плотнее друг к другу, но не нарушая строя, солдаты спустились в город, в котором незадолго до этого растворились полчища призраков.

ГЛАВА 25 Бегство

— Скольких мы потеряли? — спросил у Варгалоу Брэнног.

— Треть. — Приподнявшись на стременах, он внимательно оглядел ряды своего войска, высматривая отставших. Ратиллик всю дорогу молчал. Когда они подъехали к первому ряду домов, Варгалоу задал вопрос: — Ты говоришь, что Корбилиана обманули и нашего присутствия вовсе не требовалось для победы над злом. Значит ли это, что в нас нет никакой силы?

Ратиллик напрягся:

— Нет, не значит. Быть может, ваша сила еще и понадобится.

— Но Древних Сил больше нет? — снова спросил воин, оглянувшись на вершину Горы. Она уже заметно покосилась, глубокие трещины, похожие на любопытных змей, поползли по ее склонам в разные стороны.

— Да, Древние Силы уничтожены. Когда Корбилиан узнал, что Иерархи собирались его использовать, то нашел способ перехитрить их, пожертвовав для этого всей их силой, но и своей собственной жизнью тоже.

— Так, значит, Иерархи вовсе не погибли? — изумленно переспросил Брэнног.

— Думаю, нет, — солгал Ратиллик.

Гайл подъехал поближе. Вид у него был еще более потрепанный, чем у Иерофанта, глаза горели, словно у безумного.

— Как это жестоко, что ему пришлось умереть за нас.

Ратиллик кивнул:

— Я его недооценивал. Мне казалось, что ради своего дела он готов пожертвовать всем и вся, кроме себя самого. Я ошибался. («А теперь его смерть на моей совести, — подумал он. — Я не могу открыть им правду! Пусть лучше не знают, что ради спасения их мира он сгубил Тернаннок. Это знание не принесет ничего, кроме лишней печали, а у этих людей и без того будет много поводов для грусти, когда они начнут подсчитывать своих потери».) Вы сделали свое дело, — продолжал он. — Корбилиан нуждался в надежном прикрытии, чтобы полностью сосредоточиться на своей задаче. Вы пришли сюда не напрасно.

— Омару-то мы, может, и спасли, — кисло заметил Варгалоу. — Только кто теперь нас спасать будет? Глядите. — И он сделал широкий жест рукой в направлении домов. С первого взгляда на них всем стало понятно, что без боя через Ксаниддум не прорваться: содрогания глубинных пластов земли, вызванные разрушением Горы, выгнали на поверхность всех слуг зла до единого.

— Их предводители мертвы, — возразил Ратиллик. — Они сейчас как обезумевшие животные. Даже если нападут, мы с легкостью отобьемся.

Варгалоу с сомнением покачал головой:

— Может, и так, но я не хочу рисковать. — И, развернув лошадь, он поехал по рядам, чтобы поговорить со своими людьми и посоветоваться с теми, под чьим командованием находилась теперь армия Элберона.

Несколько минут спустя войско приготовилось к новому сражению. Земляные Люди насторожились, все их внимание было устремлено вперед, на городские улицы, к тому, что ждало их там. Они слышали, как вздыхает, оседая, вершина Горы, как сбегают по ее склонам ручейки земли и камней, как новые и новые трещины, разверзаясь, поглощают развалины домов и всевозможный хлам. Облака пыли, поднявшиеся в воздух, когда обрушилась вершина, докатились до подножия Горы и закрыли собой армию.

Прикрывая глаза руками и откашливаясь, солдаты напряженно ждали нападения. И оно началось. Тысячи обитателей города хлынули, как приливная волна на пологий берег, чтобы столкнуть людей в бездонный провал, открывшийся у них за спинами. Вновь зазвенели клинки, дикие вопли наполнили воздух. Едва вступив в бой, Варгалоу почувствовал, что это отнюдь не та бессмысленная агрессия, о которой говорил Ратиллик: нападение явно было хорошо продумано и организовано. Своей стальной рукой он косил врагов, как траву, пока наконец не столкнулся вплотную со странным существом, с ног до головы закутанным в белое. Глаза его горели яростным огнем, лицо выражало несгибаемую решимость. В руках неведомого существа был посох, которым оно пользовалось как оружием, и, когда Варгалоу нанес по нему удар своим лезвием, искры полетели во все стороны.

— Так, значит, кто-то из Детей все же уцелел, — заметил не отстававший от него ни на шаг Ратиллик.

— Некому будет рассказать об этой победе! — зарычала белая тварь. Пусть рухнула Гора, погребя под собой множество своих Детей, но нас осталось достаточно для того, чтобы повести армию Ксаниддума через моря и континенты. Как только расправимся с вами, мы сразу пересечем пустыню и двинемся дальше на запад.

Варгалоу отшвырнул напиравшую тварь и приготовился к новой атаке.

— Теперь нас никому не удержать, — хохотало между тем существо. Отныне мы сами себе хозяева и будем делать что захотим.

Но не успел Варгалоу занести клинок, как вперед с быстротой молнии метнулись три серые тени. Через мгновение на земле лежала безжизненная кучка жалких белых лохмотьев — все, что осталось от слуги Горы, — а над ней стояли волки Ратиллика. Однако бой тут же закипел вокруг Варгалоу с новой силой: место поверженного противника заняла дюжина других, а плечом к плечу с воином Башни рубился теперь Брэнног, чей топор неустанно поднимался и опускался, взимая с врага кровавую дань.

— Мы обязаны выжить, — крикнул ему вожак Избавителей. — У нынешней орды есть предводители. Они жаждут вырваться из этого черного города и отправиться на завоевание Омары. Люди не выдержат их натиска, если не будут к нему готовы.

— Улицы просто забиты этой нечистью, — отозвался Брэнног. — А люди едва не падают от усталости. Если не дать им отдохнуть, то наша гибель вопрос времени.

И все же они продолжали сражаться. Черное ночное небо давно уже порозовело, предвещая скорый восход солнца, а битва все длилась, пока наконец горы трупов с той и другой стороны не сделались так велики, что негде стало взмахнуть мечом. Однако армия не сдавалась, шаг за шагом продвигаясь все дальше по улицам города. Пришел день, и враги отступили. В сердцах людей затеплилась новая надежда.

Пока солдаты восстанавливали силы, доедая последние припасы, командиры отрядов собрались на совет. Гайл, проявивший неожиданную горячность в бою, то и дело притрагивался к кровоточившему шраму на лбу.

— Бодритесь! — со смехом обратился он к остальным. — Видение Сайсифер придает мне мужества!

Брэнног мрачно взглянул на него, словно призывая к молчанию.

— Пятеро из десяти, — самозабвенно продолжал Гайл, нимало не заботясь, что подумает о нем Брэнног или кто-либо другой. — А пятерых мы уже потеряли.

Лицо Варгалоу исказилось от гнева.

— Пятерых? Ты говоришь, пятерых? Да ты что, ослеп? Не видишь, сколько мертвых вокруг?

Гайл склонил голову:

— Конечно вижу. И не хочу показаться непочтительным по отношению к их памяти. Но если пятеро предводителей выйдут из этой переделки живыми, то же самое ждет и сотни их подчиненных, разве не так?

Варгалоу еще некоторое время внимательно вглядывался в его странно возбужденное лицо, но затем, ничего не сказав, отвернулся.

Зато в спор вступил Ратиллик:

— Ты толкуешь видение Сайсифер как тебе заблагорассудится. До сих пор погибли лишь четверо.

— Корбилиан… — начал было Гайл, но Иерофант перебил его:

— По-моему, мы с самого начала решили считать, что он — это тело, а не руки.

— Прекратите! — воскликнула Сайсифер. — Нельзя строить планы, полагаясь на то, что я видела. Я и сама не понимаю, что означало это видение.

— Но ведь ты можешь предсказывать будущее, — возразил Гайл. Воспользуйся же своим даром и укажи нам путь к спасению.

Гневное пламя зажглось в ее глазах.

— Моим даром! Скажи уж лучше, проклятием! Я была обречена с самого начала, так же как и Корбилиан. Мое предназначение состояло в том, чтобы разбудить Наар-Йарнока, и я его выполнила. А эта жалкая забава, ясновидение, не более чем прикрытие для главного. Я никогда больше не буду им пользоваться.

Огронд, который стал предводителем Земляных Людей с тех пор, как погиб Игромм, устремил на девушку печальный взгляд.

— Ты обладаешь даром чувствовать других живых существ, госпожа, мягко напомнил он. — А это не проклятие.

Тронутая до глубины души его сочувственным тоном и правотой его слов, она, не в силах ответить, лишь прикоснулась рукой к его плечу.

Волна жалости пополам с печалью захлестнула Ратиллика. Он знал, что девушка и в самом деле проклята, и если еще кому-то из них и суждено было погибнуть, то это вполне могла быть она. «Оставайся бездетной, — подумал он. — В этом твоя единственная надежда». Глухое рокотание донеслось из-под земли, но он отогнал от себя всякую мысль о грозившей им опасности. Настало время позаботиться о тех, кто жил за многие сотни миль от этого места.

Морщины озабоченности покрывали лицо Огронда. К нему подошел один из его соплеменников. Обменявшись с ним несколькими словами, предводитель Земляных Людей вновь обратился к остальным. Варгалоу слушал, не сводя глаз с лица маленького человечка, но видел Игромма.

— Плохие новости, — сообщил Огронд. — Мои люди попытались отыскать подземный путь. После того как Гора рухнула, в почве образовались новые пустоты. Но оказалось, что в них обитают такие твари, что и вообразить нельзя! Да и сама земля источает зло, способное запросто отравить все живое. Это плохое место. Мы правильно поступили, что избавили его от прежних хозяев, но много поколений сменится, прежде чем здесь возникнет какая-нибудь жизнь. Да и есть ли такая сила, которая смогла бы очистить эту землю?

— Поначалу Молчаливые Пески будут сдерживать зло, — ответил Варгалоу. — А когда мы вернемся домой, то позаботимся о том, чтобы за пустыней велось постоянное наблюдение. Корбилиан говорил, что наша армия это лишь наконечник копья. Война только начинается. Мы должны будем построить целую цепь сторожевых башен на границе Молчаливых Песков и оттуда следить за всем, что будет происходить в пустыне и здесь.

— Правильно, — кивнул Ратиллик. — А Киррикри и его народ будут… Тут он вдруг вспомнил, что большой совы давно уже не видно, и, оглядевшись по сторонам, обратился к девушке: — Сайсифер?

— Ты ищешь Киррикри? Его птицы разлетелись кто куда, напуганные падением Горы. Думаю, сейчас он пытается снова собрать их. Но сам он вернется.

Варгалоу вглядывался в небо у них над головами.

— Здесь еще могут быть силы, но не те, с которыми можно сразиться на поле боя. Мы должны предупредить людей Омары.

— Если сами выберемся отсюда, — заметил Гайл.

Тут опять раздался вражеский рев, и люди, поняв, что передышка окончена, снова вскочили на ноги и приготовились отразить следующую волну. Они уже успели занять боевые позиции, но атака все не начиналась. Зато далеко в городе, там, откуда доносились вопли и шум, к небу стали подниматься столбы густой коричневой пыли. Над ними повсюду порхали розовые грибы, и наблюдателям вскоре стало ясно, что именно они и были источниками пылевых облаков. Через некоторое время над головами людей на бреющем полете пронесся Киррикри, который и сообщил Сайсифер о том, что споры огромного растения, обитавшего на склонах плато, предприняли массированную атаку на город. Он показал им дорогу, и теперь они целыми десятками кружили над рядами противника, осыпая его ядовитой пылью, которая удушала выкормышей Горы и заставляла их забиваться обратно под землю.

Солдатам повезло: они стояли с наветренной стороны, а легкий бриз разносил ядовитую пыль по городу, равномерно покрывая ею дома и улицы. Наконец в середине дня Сайсифер сообщила, что можно двигаться. С легким сердцем воины вошли в город, а в небе, как воздушный патруль, по-прежнему парили розовые споры, охраняя их в пути. Ратиллик знал, что многие из них слишком рано снялись с места и потому не смогут дать потомство, но Киррикри рассказал им, какую цель преследуют люди, и они охотно согласились пожертвовать собой ради ее достижения.

К ночи солдаты достигли красных идолов, которые охраняли ворота. Никто на них так и не напал. Последние из розовых грибов улетели за город, глубоко в джунгли, где и скрылись из виду. Ратиллик боялся, что они отправились прямо навстречу смерти. Киррикри опустился на землю рядом с ним.

«Город пробуждается, — заговорил он. — Через час здесь будет врагов вдвое больше прежнего. Из-под земли поднимаются твари, один вид которых может свести людей с ума».

«Послушай меня, Киррикри, — обратился Иерофант к сове. — Возьми всех птиц, что еще остались с тобой, и улетай вместе с ними из Ксаниддума. Этот город еще живет, и мы против него бессильны, во всяком случае — сегодня. Боюсь, что мы обречены. Но другие люди должны прийти сюда, чтобы закончить нашу работу. А для этого их надо предупредить. Ты должен сделать так, чтобы вся Омара узнала о том, что произошло здесь. Придумай как. В землях Омары есть люди, владеющие силой, даже если они сами не знают об этом. Ты слышал слова сайренского камня. Ты должен завершить то, что начал Корбилиан. Он отдал свою жизнь за этот мир…»

«Я понимаю, — шепнул Киррикри. — И догадываюсь, чем еще он пожертвовал».

Ратиллик почувствовал, как его прошибает холодный пот. Птица не сводила с него удивленного взгляда широко раскрытых глаз.

«Так ты знаешь?»

«Он поступил правильно. На его месте я сделал бы то же самое».

«Тогда ты должен знать и то, что я убил его».

Киррикри раскинул крылья.

«Мне известно, что он умер, исчерпав силу Иерархов до дна». — С этими словами он взмыл в воздух, словно ничего особенного сказано не было. — «Мне не хочется оставлять вас здесь, но то, что ты сообщил мне, крайне важно. Я сейчас же соберу всех птиц».

Мысли Сайсифер проникли в сознание большой совы. Девушка чувствовала, что он говорил о чем-то с Ратилликом, но не могла понять ни слова. Ее крайне удивила такая скрытность. Однако теперь разум Киррикри был открыт для нее, и она сразу поняла, что он собирается делать.

«До свидания», — сказала она ему.

«Держись, — отозвался он. — Ради меня, Сайсифер, держись». — И улетел. На этот раз девушке показалось, что пустота в ее сознании, которую раньше заполнял голос совы, сделалась вечной. Зашелестели крылья, и птицы легким облачком устремились вслед за Киррикри на запад, в пустыню. Вскоре ночная тьма поглотила их.

Желтая луна скалилась с небес, с нетерпением ожидая продолжения кровавого спектакля. Варгалоу и другие командиры совещались.

— Думаю, лучше начать спускаться прямо сейчас и занять более надежную позицию внизу, на дороге, — предложил Варгалоу.

Остальные согласились с ним.

— Сражаться лучше где угодно, но не на лестнице.

Не успела армия начать спуск, как показались первые отряды противника. На этот раз призраки гнали перед собой странного вида тварей, которые обитали, по-видимому, глубоко под городом. Брэнногу некоторые из них показались знакомыми: они напоминали убитого им некогда червя-трупоеда, но были гораздо больше и проворнее. Извиваясь, как перерубленные пополам дождевые черви, эти твари на удивление быстро двигались вперед. И вот уже арьергард армии прекратил спуск и встретил врага лицом к лицу. Люди сразу же почувствовали, что защитниками Ксаниддума владеет неистовая, безумная жажда уничтожения. Не прошло и минуты, как две армии сошлись врукопашную. Теснота стояла такая, что негде было взмахнуть мечом, не говоря уж о копье, и потому в ход пошли короткие кинжалы, кулаки, зубы, когти. Выкуренные из подземных убежищ, мерзкие твари совершенно потеряли рассудок и с одинаковой яростью набрасывались и на людей, и на собственных союзников. Каждый их бросок пробивал в рядах сражавшихся огромную брешь, через которую уходили десятки солдат отступавшей армии. В то время как последние ряды обороняли верхнюю площадку лестницы, Варгалоу уводил остальных вниз. Ратиллик внимательно вглядывался в расстилавшиеся у подножия лестницы ядовитые джунгли в поисках хоть каких-то признаков жизни, но Корбилиан и Наар-Йарнок так славно поработали здесь по пути наверх, что в заколдованном лесу до сих пор не двигался ни один листик.

Все время, пока продолжался спуск, Сайсифер держалась как можно ближе к отцу. Лестница была такой крутой, а отступление столь поспешным, что несколько раз они буквально чудом смогли удержать равновесие. Шум боя преследовал их по пятам. Угрызения совести не переставали мучить девушку: ей было стыдно оттого, что такое количество солдат жертвует собой ради ее спасения. Брэнног знал, о чем она думает, и по мере сил старался ее утешить.

— Кто-то же должен вернуться, — повторял он. — Варгалоу, Гайл, Ратиллик. И мы с тобой. Потом сюда придут другие. Нужно, чтобы их кто-нибудь привел.

— Но сколько же людей погибнет?

— Не думай об этом.

Если спуск по лестнице можно было назвать очень поспешным, то, оказавшись на ровной дороге, люди понеслись вперед сломя голову. Те, у кого были лошади, немедленно поскакали прочь, и большая часть армии вскоре осталась далеко позади. Немного погодя всадники приостановились и обернулись назад посмотреть, что там происходит.

— Неужели мы их вот так бросим? — воспротивился Гайл. — Моррик был прав. Я не могу пожертвовать своими солдатами, если сам не готов сражаться.

— Сейчас не время разводить сантименты! — оборвал его Варгалоу. — Там, наверху, погибают и мои люди. Но мы обязаны спастись. С этими словами он вскинул свою стальную руку и ткнул ею в Избавителя, который скакал рядом с ним: — Ты! Объясни остальным, что произошло. Прикройте нам спину. Будем прорываться в пустыню.

Тот немедленно повиновался.

— Вперед! — скомандовал Варгалоу и пришпорил коня. Не прошло и минуты, а остальные уже во весь опор скакали за ним. Их было всего полсотни: Варгалоу, несколько его Избавителей, Гайл с кучкой своих солдат, остатки отряда Странгарта и Земляных Людей. Никто из них не произнес ни слова; все знали, какая судьба ожидает армию. Ратиллик поравнялся с Варгалоу.

— Будь осторожен! — окликнул он его. — Под нами могут быть такие же твари!

Варгалоу кивнул, давая понять, что слышал, но скорости не сбавил. Ксаниддум и ведшая к нему лестница уже скрылись за горизонтом, всадники не слышали ничего, кроме топота лошадиных копыт. Дорога уходила все глубже в каньон, так что вскоре его склоны отгородили беглецов от остального мира. Даже луна исчезла из виду.

Вдруг сзади раздался крик, сразу заставивший всех затормозить и обернуться. Лошадь одного из всадников пала, сам он кубарем покатился по земле. Гайл подъехал к упавшему и, несмотря на протесты окружающих, посадил его в седло рядом с собой. Его люди, пораженные таким безрассудством своего повелителя, собрались вокруг.

— Давай забирайся, — командовал Гайл. — Я и так потерял достаточно людей сегодня.

Отряд, не дожидаясь, чем кончится дело, уже устремился вперед.

— Мой повелитель, я не могу ехать с тобой на одной лошади. Это слишком опасно.

— Чепуха! Держись крепче.

Гайл изо всех сил пришпорил свою лошадь и заставил ее нестись таким головокружительным галопом, что его люди испугались, как бы она тоже не пала. Однако, как ни гнал Гайл своего коня, с передовым отрядом ему удалось поравняться лишь тогда, когда тот затормозил у самого края плато. Варгалоу внимательно вглядывался в раскинувшуюся перед ними пустыню. Услышав стук копыт, он обернулся.

— Погоня? — прозвучал его вопрос.

— Пока нет, — задыхаясь от быстрой скачки, ответил Гайл.

— Внизу тоже пусто, — сообщил Ратиллик.

— А грибы? — спросила Сайсифер. Иерофант печально покачал головой:

— Ни одного не осталось.

— Думаю, Варгалоу прав, — подал голос Брэнног. — Мы просто обязаны переправиться через пустыню живыми. Нельзя допустить, чтобы столько людей полегло понапрасну.

— Господин, — окликнул его один из солдат, — лошадям нужна вода. Все запасы кончились.

Быстро осмотрев свои фляжки и седельные сумки, беглецы обнаружили, что на всех наберется едва ли кружка воды.

— Корбилиан говорил, что здешние источники можно очистить, — вспомнил Ратиллик. — Но без его силы…

— Без воды нам до Сайрена не добраться, — подтвердил Варгалоу. Неужели здесь совсем ничего нет?

Сайсифер потянула Иерофанта за рукав:

— Ратиллик, но ведь грибы как-то жили. Не может быть, чтобы они обходились совершенно без воды.

— Да, но они устроены совсем не так, как мы.

— И Наар-Йарнок тоже выжил, — упорствовала девушка.

— Не знаю, — ответил тот сокрушенно.

Осторожно начали они спускаться в ложбинку, некогда сплошь заполненную розовыми куполообразными растениями. Склон, впрочем, был довольно пологим. Беглецы то и дело бросали тревожные взгляды назад, опасаясь появления погони. Пока все было тихо, но никто не сомневался, что спокойствие это обманчиво.

— А ты уверен, что мы не сможем доехать до Сайрена без воды? — спросил Брэнног у Ратиллика.

— Если бы мы двигались только по ночам, то, может, и смогли бы, отвечал тот. — Но у нас нет времени. Орды Ксаниддума будут преследовать нас день и ночь, им смерть не страшна.

Тут они поравнялись с тем местом, где когда-то росла гигантская грибница. Аккуратные круглые ямки покрывали землю вокруг. Поблизости было небольшое озерцо, поверхность которого мирно серебрилась в лунном свете. Ратиллик несколько минут вглядывался в его воды и наконец выдохнул:

— Опасно. — И вдруг он вспомнил, как пытался оттащить Корбилиана от Врат в другие миры. Одно прикосновение к гиганту опалило ему руки так, словно он сунул их в костер, но все же он коснулся его. — Посмотрю, что можно сделать.

Он наклонился вперед и, прежде чем кто-либо успел произнести хоть слово, зачерпнул немного пахнувшей болотом воды, которую залпом выпил. После этого он выпрямился, закрыл глаза и долго стоял, вслушиваясь, как инородная субстанция растекается по его внутренностям.

— Ну что, пить можно? — прервал молчание Варгалоу.

Ратиллик почувствовал, как все его тело сводит судорогой, и согнулся пополам. Однако почти сразу выпрямился, превозмогая острую боль, и ответил:

— Нет. Пока нет. Но принесите какую-нибудь посудину. Может быть, мне удастся очистить воду.

— Ты отравился? — озабоченно спросила Сайсифер.

Он помотал головой:

— Нет, для меня эта вода безвредна, она просто очистится у меня внутри. Дайте же что-нибудь.

Один из солдат принес большой водяной мех, и Ратиллик разрезал его пополам, превратив в некое подобие блюда. Наполнив его водой, он закатал рукава своего одеяния. Руки его до самых локтей покрывали страшные ожоги.

— Следите за дорогой, — предупредил он своих спутников, и Варгалоу немедленно распорядился выставить часовых. На плато по-прежнему не было ни души. Ратиллик погрузил руки в воду, закрыл глаза и начал произносить заклинания. Закончив, он перелил воду в целый мех и снова наполнил блюдо. Так повторялось трижды.

— А теперь можно пить? — снова поинтересовался Варгалоу.

— Да, — кивнул Иерофант. — Только не увлекайтесь. — И он вновь наполнил стоявшее перед ним блюдо и погрузил в него руки. Но не успели его ладони коснуться воды, как он весь изогнулся, точно растянутый на дыбе. Призрачная сила Корбилиана была исчерпана. На этот раз он не сумел скрыть своих мучений.

— Ратиллик! — закричала Сайсифер. — Остановите же его! Нам хватит этой воды.

Брэнног вцепился в Ратиллика, пытаясь оттащить его от воды, но не смог. Тогда он сделал шаг назад и поднял ногу, намереваясь одним ударом перевернуть чашу.

— Подожди! — завопил Ратиллик не своим голосом. — Уже готово. — И он отошел в сторону и принялся снова перебинтовывать свои руки.

Сайсифер заметила, что они сплошь были покрыты свежими волдырями и ожогами.

— Теперь вам должно хватить до самого Сайрена, — сказал он и повалился ничком.

Брэнног успел поймать его и теперь держал на руках, удивляясь, как мало тот весит, словно вся плоть на его костях ссохлась и превратилась в ничто.

— Ратиллик! — Сайсифер склонилась над ним. Куда девалось отвращение, которое она испытывала к нему прежде. — Что ты сделал?

— Пятый палец Гайла, — ответил тот. На его лице застыла гримаса боли. — Но вода безопасна.

— Дуррак! — зарычал на него Брэнног.

— Уезжайте! — оскалился в ответ Ратиллик. — Мне это дорого далось. Вы обязаны пересечь пустыню. Варгалоу, уведи этого недоумка отсюда.

— Оставь его, — сказал воин Башни, положив левую руку на плечо Брэннога.

Брэнног резко повернулся к нему. Его душил гнев. Бессильная ярость, которую он испытывал, видя, как сотнями гибли люди, свои и чужие, вдруг снова захлестнула его. Он выругался и протянул руку за своим боевым топором.

Сайсифер успела угадать намерение отца и бросилась между ним и Варгалоу.

— Отец, нет! Все потеряно, если мы сейчас начнем ссориться друг с другом. Нам надо ехать. Посади Ратиллика на свою лошадь.

Брэнног невидящим взглядом уставился в лицо дочери. Через минуту он хмыкнул и ворчливо произнес:

— В этом проклятом месте у человека черная желчь разливается.

Варгалоу кивнул, но ничего не ответил.

Вместе собрали они мехи с драгоценной жидкостью и посадили потерявшего сознание Ратиллика в седло. Когда маленький отряд выбрался из отрогов скал и копыта коней ступили на песчаное дно пересохшего моря, позади них раздался страшный рев. На дороге виднелись огни, но кто двигался там остатки армии или орды ужасных тварей Ксаниддума, — понять было невозможно. Всадники заставили лошадей прибавить шагу, и вскоре пустыня поглотила их.

Они скакали всю ночь, останавливаясь лишь для того, чтобы взобраться на очередной песчаный холм и поглядеть, нет ли за ними погони. Когда рассвело, они увидели позади облако пыли и поняли, что их преследуют, но кто именно, разглядеть не смогли. Несмотря на убийственную жару, они не стали делать привал, а продолжали упорно двигаться вперед, хотя и не так быстро, как раньше. Еще несколько лошадей пали, и солдатам пришлось ехать по двое, что опять-таки замедляло езду. Но Варгалоу был неумолим и не давал им ни одной передышки. Брэнног так и не мог решить, испытывает ли он к их нынешнему командиру ненависть или верит, что его несгибаемая воля к победе все-таки вытащит их из этой передряги. А Варгалоу между тем поговорил с каждым членом маленького отряда, будь то Избавитель или нет, и объяснил всем, что любой, кто не сможет держать шаг, должен будет остаться позади. Никто не отстал.

Брэнног ехал в одном седле с Ратилликом и давно уже знал, что тому скоро потребуется серьезная помощь. Он ничего не говорил остальным, поскольку люди и так держались на пределе своих возможностей, но был уверен, что Сайсифер чувствует, как угасает Иерофант. Ни у кого не было сил говорить, всадники лишь смутно осознавали, что самое главное для них — не сбиться с пути, ибо, если они проедут мимо Сайрена, жить им останется считанные часы.

Все, что происходило в тот день, наступившую затем ночь и еще один день, слилось в один кошмарный сон, словно навеянный лихорадкой. Умирали люди, лошади гибли одна за другой, отряд неумолимо уменьшался. Воды оставалось мало, и они растягивали последние капли. Разведчики, посланные назад, докладывали, что пылевое облако у них в арьергарде медленно, но верно приближается и назавтра скорее всего настигнет их.

Когда взгляду Брэннога наконец открылась долина Сайрена, он подумал, что это, должно быть, мираж. Измученные люди поднялись на вершину окаймлявшего долину хребта и, не веря своим глазам, смотрели вниз. Они все-таки дошли до города шепотов. Но, подъезжая к воротам, они услышали топот копыт и уже через минуту поняли, что окружены. Слабеющей рукой Брэнног стал вынимать из-за пояса топор. Взгляд его уперся в чье-то лицо, но понять, кто перед ним, он не мог. Однако в крике, который он услышал, явно звучала радость, а не ненависть.

— Брэнног! — раздался голос. Лицо наконец перестало расплываться, и, вглядевшись в него еще пристальнее, он понял, что перед ним не кто иной, как Руан, да еще в сопровождении свежего отряда. Брэнног протянул руку, чтобы похлопать его по плечу, но пустыня вдруг встала на дыбы и наотмашь ударила его по лицу.

Сознание вернулось к нему в комнате, голые каменные стены и потолок которой источали прохладу. Брэнног понял, что его перенесли в город. Что-то влажное и холодное коснулось его разгоряченного лба. Он поднял глаза и увидел Сайсифер, которая с улыбкой склонилась над ним. Попытавшись встать, он обнаружил, что силы совершенно оставили его.

— Лежи тихо, — сказала ему дочь.

— А остальные?

— Все в безопасности. Ратиллик без сознания.

— Погоня?

— Приближается. Но Руан готов.

И Брэнног снова провалился в сон. Варгалоу между тем уже восстановил силы и отправился на поиски Руана, который командовал сайренским гарнизоном. Пока объединенная армия сражалась с Детьми Горы, он пересек пустыню и привел еще тысячу воинов, находившихся теперь целиком в его подчинении. Молодой офицер проявил себя хорошим командиром и явно гордился этим. Когда его люди обнаружили измученных беглецов, он распорядился устроить для них лазарет, позаботиться о пище и воде для каждого, а сам принялся немедленно готовить город к обороне. До сих пор у него не было времени на разговоры, однако вопрос, что же произошло в Ксаниддуме, волновал его чрезвычайно. Поэтому он обрадовался, увидев приближавшегося Избавителя.

— Элберон погиб, сражаясь, — начал Варгалоу, зная, что молодого командира заботит прежде всего судьба его Главнокомандующего. — В бою он один стоил целой дюжины, но ты и представить себе не можешь, через что нам пришлось пройти. — И он рассказал о том, какая участь постигла других военачальников и их людей.

— Так ты хочешь сказать, что твой отряд — это все, кто выжил? — переспросил Руан с ужасом. Во время разговора он не отрываясь смотрел на облако пыли, которое катилось с востока.

Варгалоу кивнул:

— Если, конечно, это не остатки нашей армии идут сюда. Но мне думается, что это не они.

— А как себя чувствует Оттемар?

— Жить будет, — ответил Варгалоу. — Значит, он все-таки станет вашим Императором?

— Сначала необходимо восстановить армию. Нечего и надеяться завоевать Золотые Острова с тем, что у нас осталось. А теперь, когда Элберона не стало, не знаю даже, что будет. Он незаменим.

— Его место должен занять ты, — ответил на это Варгалоу и повернулся к Руану спиной, оставив молодого воина наедине с его тревожными мыслями. Взгляд Избавителя обратился к пустыне. Через некоторое время он подозвал стоявших неподалеку людей и спросил: — Посмотрите вон туда, на север, и туда, на юг. Там и впрямь что-то движется или мои глаза меня обманывают?

Руан немедленно бросился на его голос.

— Это же дюны! Движущиеся песчаные холмы. Но без Корбилиана…

Огронд и люди его племени тоже наблюдали странную картину. Они-то и поспешили успокоить остальных:

— Нам ничто не грозит, пока мы в Сайрене, господин. Дюны не смогут проникнуть в город. Существа, что обитают внутри них, до сих пор боятся и избегают его. К тому же сейчас в пустыне и без того найдется чем утолить их аппетит. Те, кто гонится за нами, похоже, не боятся, что их услышат.

Час спустя дюны ощутимо увеличились в размерах, неумолимо двигаясь навстречу друг другу. Наконец, задолго до того как пылевое облако, предвещавшее приближение погони, достигло городских стен, песчаные холмы сомкнулись вокруг чашеобразной долины и взяли Сайрен в плотное кольцо. Наступила ночь. Никто не спал. Солдаты наблюдали за пустыней, готовые при первом признаке опасности ринуться в бой, но из песчаного моря не доносилось ни звука. Когда взошло солнце, люди увидели, что облако пыли исчезло. От дюн также не осталось и следа.

— Дело сделано, — невозмутимо прокомментировал случившееся Огронд.

— Значит ли это, что можно смело пускаться в путь? — переспросил Варгалоу.

— Да, — торжественно отвечал человечек. — Пойду собирать людей. Мы как раз нашли заброшенные подземные выработки неподалеку, так что у нас много дел.

Не сказав больше ни слова, он повернулся к Избавителю спиной и засеменил к своим — приготовить остатки некогда большого войска Земляных Людей к походу обратно.

Варгалоу вошел в комнату, где Сайсифер и Брэнног тихо переговаривались у постели Ратиллика. Двое мужчин смерили друг друга взглядом, и девушка испугалась, что их вражда вот-вот вспыхнет вновь.

— Похоже, мы прорвались, — сообщил Варгалоу.

— Но какой ценой, — добавил Брэнног.

Казалось, Варгалоу хочет сказать что-то еще, но не может найти слов и мучится от этого. Некоторое время он глядел на Ратиллика, который по-прежнему лежал без сознания, потом снова заговорил:

— Много крови было пролито. Я помню твою деревню, Брэнног. Если я причинил твоим людям зло, то мне очень жаль, поверь. Надо изменить порядки Избавителей. Грендак повинен во многом, но я и другие, кто следил за соблюдением Охранного Слова, также виноваты. — Тут он вытянул вперед свою стальную руку. Солнечные лучи заиграли на ее полированной поверхности. — Я причинил зло и тебе. Меня использовали, как и Корбилиана. — И он положил руку поперек широкого деревянного стола, который стоял вплотную к кровати Ратиллика.

— Что ты делаешь? — изумился Брэнног.

— Возьми свой топор. Освободи меня от этого зла.

Брэнног от удивления не мог закрыть рот. Рука Сайсифер поползла к губам.

— Отец, ты не сделаешь этого…

— Молчи, девушка! — прикрикнул на нее Варгалоу. Лицо его побелело как мел. — Давай же, Брэнног. Ты имеешь право. Это рука убийцы.

Но тот медленно покачал головой.

— Нет.

Избавитель глядел на него, пораженный.

— Почему?

— Быть может, на твоей совести немало грехов. Я не могу освободить тебя от них так легко. Пусть твоя рука остается при тебе и напоминает о том, что было.

Лихорадочное напряжение, в котором воин Башни пребывал последние несколько минут, исчезло. Он весь как-то осел, став, кажется, даже меньше ростом.

— Так тому и быть.

В комнате опять повисло молчание. И вновь его нарушил Варгалоу:

— Куда вы теперь пойдете?

— Искать другие племена Земляных Людей, — отвечал Брэнног. — Нужно научить их доверять нам.

Сайсифер склонилась над Ратилликом:

— Он просыпается.

Рука умирающего неожиданно нашла ее ладонь, но пожатие было очень слабым. Руан вошел в комнату и остановился в дверях, наблюдая за происходящим.

— Что нам для тебя сделать? — тихо спросила Сайсифер у Ратиллика.

— Для меня — ничего. Для себя. Ваша сила — в согласии.

Губы его продолжали беззвучно двигаться, глаза не отрывались от лица девушки. Казалось, он пытается сказать что-то именно ей. Однако силы изменили ему, он откинулся на подушки, судорога пробежала по его телу, и он затих. Все было кончено.

Сайсифер выпрямилась и сидела, качая головой, словно была не в силах поверить в его смерть.

Руан подошел ближе и с головой укрыл Ратиллика покрывалом. Остальные молча следили за ним.

— Как странно, что он и Корбилиан, пришельцы из другого мира, отдали жизнь за Омару. Тяжелая ноша досталась нам от них.

— Достойны ли мы ее? — задал вопрос Брэнног.

Варгалоу жестом подозвал молодого офицера к себе. Руан приблизился. Так же молча Избавитель указал на соседнюю комнату. Туда вела лестница в несколько ступеней. Посредине журчал небольшой фонтан, который отыскали и починили Земляные Люди. Рядом с тонкой струйкой воды они обнаружили сидевшего в одиночестве человека. Им оказался Гайл. Взгляд его был устремлен к плавно закруглявшейся вдалеке линии горизонта.

— Ты думаешь, он сможет управлять Империей? — тихо спросил Варгалоу.

Руан и Избавитель удалились так же тихо, как пришли.

— Больше людей, чем ты думаешь, возлагают на него свои надежды, ответил молодой воин. — Но он сам должен принять решение. Нам еще много предстоит сделать после смерти Элберона, так что время на размышления есть.

Варгалоу позволил себе понимающе усмехнуться:

— Ты справишься, я уверен. И помни, теперь у тебя есть союзники. Корбилиан погиб не напрасно, — по крайней мере, он научил нас доверять друг другу.

Сайсифер тоже захотелось побыть одной. Нежный лепет водяной струи привлек ее внимание, и она вошла в ту же комнату, где незадолго перед тем побывали два воина. Девушка не замечала Гайла до тех самых пор, пока чуть не наткнулась на него. Увидев его наконец, она сделала движение, чтобы уйти.

— Подожди! — окликнул он ее.

Девушка замерла, но по-прежнему избегала смотреть в его сторону. Ему очень хотелось поговорить с ней, однако он не мог найти нужных слов.

— Ты никогда не простишь мне смерть мальчика, — выдавил он наконец.

На мгновение ему показалось, что девушка готова вновь облить его презрением, как уже сделала однажды, но она лишь глубоко вздохнула:

— Что случилось, того не воротишь. Ксаниддум наполнил нас всех злобой, едва не натравив друг на друга.

— Боюсь, что его темная сила лишь пробудила то зло, что дремало в душе каждого из нас, — возразил Гайл. — Во всяком случае, со мной именно так и было. Теперь я ясно вижу себя прежнего. Элберон презирал меня за случившееся…

— Я так не думаю, — мягко возразила Сайсифер, впервые почувствовав к нему сострадание. — Никто из нас не безгрешен. Я тоже виновата в смерти Вольгрена.

Он начал было возражать, но она перебила его:

— Нет, послушай, что я скажу. Я хорошо знала, как сильна его любовь ко мне, и это обожание доставляло мне удовольствие. Я даже использовала его иногда. И ни разу ни единым намеком не дала ему понять, что не смогу ответить на его чувство. Ксаниддум был подобен живому существу, которое знало все наши мысли и обращало их против нас. Это оно заставило Вольгрена ввязаться в ту драку, в которой он нашел свой конец. Знай он, что его любовь ко мне напрасна, то, быть может, и не сошел бы с ума от ревности.

— Тогда, возможно, ты сумеешь простить мне его смерть.

Она кивнула и коснулась кончиками пальцев воды:

— Я должна.

— И вот еще что, — нерешительно начал он. — Но за это я не собираюсь просить прощения.

— Нас всех использовали.

— Да, но все же выслушай меня. После смерти мальчика я попытался бросить к твоим ногам Империю. Я сделал это из страха, надеясь польстить тебе. Теперь я понимаю, какое оскорбление нанес тебе тогда.

К его удивлению, девушка улыбнулась и тряхнула головой, отбросив назад черные пряди. Все-таки она была прежде всего женщиной, хотя таинственное могущество, которым она обладала, превращало ее в глазах Гайла почти в богиню.

— Тогда я действительно сильно разозлилась, — сказала она. — Но целая Империя! Не всякая женщина смогла бы отказаться от такого роскошного подарка.

— Я рад, что ты сказала то, что сказала.

— Давай больше не будем говорить об этом, — продолжала девушка серьезно. — Чем ты намереваешься теперь заняться?

Он снова устремил взгляд в пески.

— С чего начать? Не знаю. Империя Золотых Островов больна, и если никто не свергнет с престола Кванара Римуна, то ей придет конец. Но если бы удалось вернуть Империи былое могущество, то миру больше не пришлось бы бояться Ксаниддума. Однако на это нужно время. Моя судьба связана с судьбой моей страны, хотя как я буду обходиться без помощи и поддержки Моррика, страшно даже подумать. — На мгновение он прикрыл глаза.

— Мужайся, — произнесла она, покидая его. — Худшее уже позади.

Когда она нашла своего отца, тот был занят разговором с Варгалоу и Руаном. Сайсифер улыбнулась и, ни слова не говоря, отправилась к волкам, предоставив мужчин самим себе.

— Однажды я наведаюсь в Ксаниддум снова, — услышала она, выходя, слова Избавителя.

— Когда соберешься, не забудь мне сказать, — ответил Брэнног.