Место для неугодных

Глава 1

— Отец, прошу, не надо! Это глупо, посмотри, как меняется мир!

— Мир может и меняется, но пока это мой дом, и моя дочь не будет учиться вместе с мужчинами. К тому же зачем тебе знания, если ты уже достигла брачного возраста?

— Отец, — по моим щекам потекли слезы, — пожалуйста, я очень хочу учиться. У нас многих отпустили. Девочки говорят, что там все прилично. А замуж мне рано, — я умоляющее сложила руки в надежде, что родитель услышит голос разума.

— Вот еще глупости, — мужчина заходил по кабинету, — где это видано, что девушка тратит свои лучшие годы на книги? Нет! Тебя ждет жених!

Эти воспоминания особенно часто приходят ко мне в последнее время. Я снова закрыла глаза, чувствуя, что из-под ресниц собираются скатиться слезы. Нет плакать нельзя, особенно здесь.

Фургон немилосердно раскачивался, вызывая тошноту, но это лучше, чем идти пешком. В первые дни мне не давали сесть ни в один из следовавших друг за другом фургонов, и я сбила ноги в кровь. Чемодан с вещами, которые мне позволили забрать из дома оттягивал руки, и вскоре, посмотрев, как другие женщины привязывают к чемоданам лямки и вешают за спину, я тоже последовала этому примеру. Стало полегче и поудобнее.

Среди ссыльных меня не любили. Поначалу пытались ткнуть побольнее, но мне было все равно. У меня было теплое платье и плащ, чемодан со сменой белья и еще одним платьем, ботинки, как я думала удобные, ровно до длительной пешей прогулки, и жизнь. У моих родных не осталось и этого. Какие же мужчины глупцы! А еще под корсажем спрятаны документы, что были для меня дороже всех вещей — королевское помилование и документы на кусок земли, которым когда-то владела моя прабабка по материнской линии.

— Эй, дворянка, твое время вышло, — в фургон заглянул рябой стражник, — на выход.

Я прошла через людей, сидящих по обеим сторонам фургона, стараясь не упасть на вещи, сваленные в центре, и спрыгнула на ходу. За неделю пути научилась и этому, после пары падений под общий хохот ссыльных.

Теперь я такая же дворянка, как и любой из этих идущих на север людей. Не знаю, каким богам мне теперь нужно молиться, но иначе как везением это не назвать. Я была поражена в правах, титул, капиталы и все земли семьи Лиарас отошли короне за измену, подстрекательство к бунту и организацию революционного движения. Чудо, что я все эти годы с момента замужества жила в дальнем имении и мужа видела пару раз в год, а отца и того реже. Все родственники, причастность которых была доказана в попытке переворота, были казнены так же, как мой отец и муж. Глупцы! Какие же они идиоты!

Идти было тяжело. Ноги болели, неудобный чемодан и лямки, сделанные из поясных ремней, оттягивали плечи и натерли спину. Солнце еще припекало, но к вечеру станет холоднее и плащ лучше не снимать. Местность потихоньку менялась, мы двигались на север страны. Самую большую часть пути мы прошли в первые несколько дней, используя большие стационарные порталы, расположенные в крупных городах страны. Но по мере удаления от сердца королевства, порталов становилось все меньше. И вот уже неделю я иду вместе с ссыльными пешком, пробираясь от одной стоянки до другой.

Ссыльные шли вдоль неспешно двигавшихся фургонов. Хорошо, что нас не гнали. Скорость была комфортной, хотя эту дорогу легкой не назвал бы никто. Но это лучше, чем смерть. Помыться бы, но о такой роскоши лучше забыть. Хорошо, что разрешают на ночлеге обтереться над тазом с еле теплой водой.

Я огляделась, многие лица уже узнавала, но люди держались от меня в стороне. Хотя чего им уже бояться? Это я опасалась, как бы последние вещи не стянули или, чего хуже, сунули нож под ребра. Жить хотелось, не смотря на все обстоятельства. Людям не нравились такие, как я, вроде и дворянка по происхождению, но лишенная всех прав. Не ссыльная, но была под следствием и путешествует с разрешения дознавателей вместе с этапом. Но мне было все равно. Лучше уж на северных границах, чем за решеткой или на плахе. К тому же у меня будет своя земля и дом.

Да, теперь женщине позволялось владеть собственной землей. Я даже могла получить не наследный титул. Могла бы иметь счет в банке, посещать в одиночку театр, магазин или кафе. А самое главное могла бы учиться. И теперь мне вовсе не обязателен родственник мужчина, чтобы все это иметь. И против этого выступали мой отец и муж, пошли против короля и реформы, которая давала свободы женщинам и ограничивала власть дворян? Чего они добивались? Не хотели терять власть? Деньги? Боялись конкуренции среди женщин? Или просто хотели оставить все, как есть, не менять застарелые устои? Я не знала ответы на эти вопросы, хотя за время следствия и пути задавала их себе сотни раз. А с отцом ругалась из-за этого и того раньше.

В какой-то степени, несмотря на все невзгоды, я чувствовала одухотворение. Впервые за двадцать шесть лет моя жизнь теперь принадлежала только мне. И пусть я иду со ссыльными, и на меня косятся простые мужики и бабы, которые тоже в чем-то провинились перед королевством, но я знала, что для меня начинается новый этап жизни. Королевское помилование дарило мне жизнь и шанс на свободу.

Дорога вилась среди полей, с которых только сошел снег. Была уже середина весны. Но солнце не баловало, все еще было холодно и ветряно. Но это даже хорошо, что на север страны мы отправились весной. Зимой пережить без денег, имущества и необходимых вещей в неизвестно в каком состоянии старом доме было бы просто невозможно. А так есть шанс успеть до холодов привести дом в порядок. Как я это буду делать пока не представляла, но нельзя сейчас думать о плохом. У меня есть жизнь и какие-никакие дом и земля. Пусть и на севере страны, где гораздо холоднее и сложнее из-за пограничной полосы с воинственными артанцами. Но это лучше, чем смерть.

На обед остановились на привал. Фургоны с дороги сдвинули к краю обочины, люди сошли с утоптанной колеи вниз к еще нераспаханному полю. Военные, что вели ссыльных к месту ссылки, в дальний северный гарнизон, где половина из них станет ополчением, а другая займется добычей под охраной орты, организовали три костра для приготовления простой похлебки из крупы и куска мяса для запаха. Не скажу, что военные были прекрасными людьми, обращались они с нами, как с людьми низшего сорта, хотя, по сути, большая часть такими и была. Но откровенно не издевались, давали есть, пить и отдыхать, не гнали и никого не били. Я думала, что с ссыльными обращались куда хуже.

В ссылку попадали за преступления против королевской власти, но по большей части не такими уж и страшными. Долги, мелкое воровство, мошенничество, дебош и драки без смертоубийства, и многие другие проступки. Я здесь была не одна дворянка, были еще несколько сосланных за доказанные преступления, вроде мошенничества, но я была единственной, кто выжил из организаторов переворота. Да и остальные по слухам, были откровенными мелкими преступниками. Ссылка в северные земли, это не только наказание, но еще и возможность трудом и службой исполнить свой долг перед королевством.

Через тридцать минут была готова походная похлебка. Не самое вкусное, что я ела в своей жизни. Но придираться не стану, нужно привыкать к простому, как раньше больше не будет. Хотя как было раньше? Да практически так же. Муж выделял на содержание имения весьма скромные деньги. Мы с ним сразу не сошлись характерами, поэтому на мое содержание выделялось еще меньше, чем давал отец. С отцом мы поругались в день свадьбы и больше не общались. Тогда я его умоляла не делать так, в нашей стране уже несколько лет, как стало не принято проводить договорные браки. В последние годы позиция женщины в современном обществе стала куда как крепче и самостоятельнее. И я росла, почему-то уверенная, что и отец позволит мне учиться, самой вести дела и выбрать мужа. Но как же я ошибалась. Когда я вернулась из пансиона, куда отец меня отправил после смерти матери, он и слышать не захотел о дальнейшей учебе в университете. Как он кричал тогда, аж покраснел весь. Потом сколько бы я не заводила этот разговор, ответ был один: «Нет!»

Сейчас оглядываясь назад, я понимаю, что уже тогда мне следовало понять, чем все может закончиться. Возможно, мне следовало бежать, как и собиралась. Но тогда я была юна и боязлива. Побоялась, что отец найдет. Может и нашел бы, но стоило попробовать.

Отец выдал меня замуж за маркиза Дарена Лиаран через полтора месяца. Мой будущий муж мне не понравился с первого раза, да и все последующие разы он мне был искренне противен. Обрюзгший, хотя был старше меня всего на пару лет, водянистые голубые глаза, широкий рот и взгляд, как будто я его собственность. По тому брачному договору, который они заключили, по факту так и было. Тот договор я читала, он был сделан по образцу еще столетней давности, нынче такие вообще не используют, но юридическую силу все равно имеет. Вот поэтому у меня ничего и нет сейчас. Если бы не тот договор, то я могла бы оставить за собой хотя бы приданое, но осталось только то, что мне подарила прабабка и то, только потому, что отец или забыл про эти земли и дом, или не счел их хоть сколько то выгодными.

Кстати, мой отец и будущий муж и познакомились в клубе ретроградов, где собирались все противники современных достижений и веяний. Впоследствии из этого клуба и выросла революционная ячейка, когда члены клуба решили перейти от болтовни к действиям. Не могу сказать, что они были глупцами, точнее они ими были, но действовали умно и, если бы не пара оплошностей, все могло бы получиться.

Но об этом я узнала только постфактум.

После свадьбы муж, который тоже не впечатлился строптивым характером невесты, видимо отец говорил совсем о другом, сплавил меня в дальнее имение и посещал от силы раз в полгода. Я, правда, так и не понимала для чего он это делал. В свою постель я его не пускала, он мог бы попробовать взять меня силой, но живой я бы не сдалась. Да и не могла я представить такого слизняка пытавшегося скрутить меня. В его редкие визиты мы практически не общались. Он мог бросить мне несколько завуалированных оскорблений, после чего удалялся в столицу, где имелись женщины куда сговорчивей меня. Думаю, что Дарен согласился на брак со мной только потому, что у меня было хорошее приданое, а сам он не умел деньгами распоряжаться, поэтому его финансы оставляли желать лучшего. Так я и жила в отдаленном имении, читала книги из небольшой городской библиотеки, общалась с тройкой слуг, которые жили в доме, вот и вся моя жизнь в замужестве.

Нагрянувшие стражники во главе с королевским дознавателем, стали для меня полнейшей неожиданностью. Я вообще не понимала, что происходит, пока стражи порядка обыскивали дом, перевернув все верх дном, а дознаватель устроил мне допрос на добрых три часа, который и потом повторился еще неоднократно. Тогда-то я и поняла, что отец и муж крупно вляпались в ту самую попытку государственного переворота, о котором писали в последние несколько месяцев.

Меня под конвоем, как какую-то преступницу, препроводили в столицу, позволив взять только вот этот чемодан, на котором я теперь сидела и ела остывающую похлебку. В столице все допросы повторились, опрашивали даже немногочисленных слуг, которых, как и меня, привезли в столицу. Тем не менее, как ни старались дознаватели приплести меня к действиям революционеров, ничего у них не вышло. Факты говорили за меня: я никогда не жила с мужем в столице, виделись не чаще раза в несколько месяцев на несколько дней, которые он приезжал в имение, маги подтвердили, что не смотря на десять лет замужества, я по-прежнему невинна, чем шокировала всех мужчин, которые говорили со мной, денег от мужа я получала ровно столько, сколько проходило по банковским документам, все расходы были мною вписаны учетные книги имения. Им просто не к чему было подкопаться. Последним, что решило исход моего дела, стала беседа с королевским менталистом, на которую я дала полнейшее согласие, хоть это было довольно мучительно. После сканирования, я три дня приходила в себя, но меня оправдали. Правда не восставили ни титул баронессы, ни земли отца, о мужниных и говорить нечего. По новым законам за женщиной могло остаться только то имущество, документы на которое оформлены именно на ее имя. Таковыми были только дарственная на дом как раз в северных пределах, куда меня и так собирались отправить с глаз подальше от разъяренного монарха, и клочок земли, где дом и располагался.

Доев похлебку, отправилась сполоснуть тарелку у небольшого ручья, который протекал неподалеку. За ссыльными следили, но я давно уже заметила, что скорее не потому, что боялись побегов, а чтобы зверье не съело. Куда этим людям бежать? На каждом из них стоит метка ссыльного с указанием срока ссылки. А вот на меня внимания не обращали. На мне и метки не было, потому что мне просто предложили удалиться из столицы и не появляться в крупных городах страны, где я могла бы попасть в поле зрение местной аристократии, которая с упоением обсуждала как саму политику короля, так и не случившийся переворот.

Поскольку средств к существованию у меня практически не было, все имущество отошло короне, а я осталась только с тем чемоданом, который взяла из дома, когда меня везли в столицу, и в той же одежде, то путешествовать вместе с ссыльными для меня еще не худший вариант. По крайней мере, здесь кормят и разрешают проехать часть пути.

Спасибо, что королевские дознаватели позволили обратиться в имущественную палату с запросом на наличие имущества в личном пользовании Алисии Норн, у меня была надежда, что отец оставил на мое имя хотя бы счет в банке. Хвала богам, что меня выручила прабабушка, которую я и видела всего то один раз в жизни и то в детстве. Так что теперь я просто следовала вместе с ссыльными, так как денег у меня не было, украшений, серьги и кулон, на дорогу не хватило бы.

Дорога для меня не была легкой, но я старалась думать о будущем. Сотни людей живут даже хуже, чем эти ссыльные или я, так что это тоже опыт, и какое никакое, а приключение. Я улыбнулась собственным мыслям и вернулась в лагерь, отдала плошку и пошла к чемодану, чтобы посидеть впрок, до вечера остановок больше не будет.