Мертвецы сходят на берег

Глава 5 ЭКСПЕРИМЕНТ СО СТАРЫМ КОМОДОМ

— А ведь я хотел завтра уехать в Осло, — проговорил Арне после того, как мы осмотрели мертвого пса. — Послезавтра я рассчитывал уже заняться делами… Нет, Пауль, видно, придется мне задержаться, не могу я все бросить на тебя. Пока все не выяснится, я не уеду.

Йерн торжествующе усмехнулся. Как тут не вспомнить отвергнутых пророков, которые злорадствовали видя, как сбываются их ужасные предсказания! Впрочем, он не стал упрекать нас в неверии, а мягко спросил:

— Ну, что думаешь? Давайте попытаемся спокойно разобраться. Войти сюда никто не мог. Входную дверь ты сам запирал перед отъездом. Значит, оставалась только кухонная дверь. Но там постоянно находилась Мари…

— Она могла на минутку выйти! — вмешался я. — В подвал, в комнату, еще куда-то… Вполне достаточно, чтобы забраться в дом.

— Тогда пес заметил бы это.

— Он и заметил!

— Правильно, — возразил Йерн. — Но когда он забеспокоился? Помнишь? Только чуть позже, когда неизвестный уже находился здесь, на втором этаже, в желтой комнате. Не странно ли? Кстати, собаки, как и другие животные, прекрасно чувствуют такие вещи, о которых люди и не подозревают.

Арне вымученно усмехнулся:

— Ты стало быть, полагаешь что этот, назовем его «собакоубийца», возник тут чудом? Материализовался? Прошел сквозь стену?

— Именно так, — сказал Йерн и с важным видом уселся на стул в стиле ампир.

— И ты еще называешь себя автором детективов? А я-то думал, грешным делом, что твое ремесло предполагает умение анализировать ситуации. Хотя бы столь несложные! Неужто, в самом деле, так трудно понять? В доме есть окна! В любое окошко можно залезть. Да, наконец, можно взять отмычку, или там фомку, и войти через запертую дверь. Тоже мне, ребус!

— Но что за нужда убивать бедную собаку?.. — спросила Моника. Я не заметил, когда она поднялась к нам. Губы ее дрожали, в глазах стояли слезы. Еле слышно она прошептала:

— Кому это нужно?..

Арне ответил, как мне показалось, с нарочитой деловитостью:

— Видимо, это нужно тому, кто что-то ищет здесь, в доме. Собака помешала ему. И могла помешать в дальнейшем. Поэтому первым делом он убрал с дороги собаку. Если предположить, что это тот самый человек, который «являлся» сюда раньше, то наиболее вероятно, что он проникает в дом через окно, которое ведет в какое-то помещение, где мы не бываем. Дом очень большой. И ничего удивительного, если тут есть какие-то уголки, которых я попросту не заметил. В таком случае не исключено, что кто-то может, торчать тут подолгу, оставаясь незамеченным. Он может даже тут ночевать. И время от времени предпринимать свои вылазки. Что он ищет, я не знаю. Но я не исключаю, что он и сейчас находится тут, в доме. Так что я предлагаю: давайте внимательно обыщем весь дом. Так, чтобы не оставалось никаких сомнений!

Пожалуй, это действительно было самым разумным в нашем положении. Мы вооружились фонариками и обследовали весь дом — от огромного пыльного чердака и до холодных подземелий большого подвала. Повсюду, где не успели побывать мы сами или слуги Арне, лежал толстый слой пыли и вид был такой заброшенный, будто туда сотню лет не ступала нога человека. Мы набрели на комнату, которую Арне забыл показать накануне. Наши фонарики осветили стол, стулья, разную мебель — девственный пыльный покров в палец толщиной свидетельствовал о том, что и этой комнатой вряд ли в недавние времена пользовались существа из плоти и крови. Двери были заперты, окна закрыты изнутри.

— Ну что ж, может быть, это просто опытный взломщик, — сказал Арне. — Он мог сделать копию ключа от входной двери, спокойно войти и запереть за собой дверь. А потом, когда Мари убежала, он мог уйти. Как угодно — хоть через распахнутую дверь кухни. Если так, то он уже был в желтой комнате, когда его вдруг почуял пес. Для него собака явилась полной неожиданностью, и ему пришлось убить ее. Впрочем, отнюдь не исключено, что пса, в самом деле, задрала большая черная кошка, которую наш взломщик таскает за собой.

— И все-таки, — сказал я, — непонятно, каковы же мотивы? Ради чего этот тип со своей кошкой является в дом? Что он тут ищет? Сокровища старого пирата? Клад? Если это нормальный грабитель, как он не видит, что сокровища — на каждой стене? Бери любую картину — и ты богат, как Крез. Почему он не зарится на картины?

— Откуда мне знать?! — огрызнулся Арне. — Может, он сумасшедший! Только нам от этого не легче.

Мы покончили с обыском и стояли внизу, в прихожей. Фонарики погасили, чтобы не сели батарейки. В кухню идти не хотелось, чтобы не говорить при Мари. Я достал сигарету и чиркнул спичкой. Огонек осветил лицо Йерна, он насмешливо улыбался.

— Карстен, что ты скажешь? — спросила Моника.

— Моя теория еще полностью не оформилась, — изрек Йерн. — Но я вынужден напомнить: еще зимой, когда Арне сообщил о покупке «пиратского гнезда», я предупреждал, что в этом доме действуют определенные силы… Помнишь, Арне, как ты тогда смеялся? Особенно тебя забавляла возможность мести со стороны мертвого пирата, Йонаса Корпа. Пока эта месть постигла только несчастного пса. Но никто не знает, что случится дальше. На твоем месте, Арне, я бы сейчас, немедленно, отказался от всяких попыток переоборудовать этот дом.

— Но это же чистое безумие!

Арне ходил взад-вперед, засунув руки в карманы. Потом он встал перед Йерном и, вызывающе глядя ему в лицо, сказал:

— Может быть, ты боишься, что «месть» падет и на твою голову? Может, ты полагаешь теперь, что и тебе самому лучше держаться от этого дома подальше?

— Нет, отчего же? Наоборот! Если, конечно, меня тут желают видеть. Как писатель и как человек, которому все это далеко не безразлично, я не хотел бы упустить шанс. Такая возможность выпадает нечасто. И кроме того, я уверен: лично я — вне опасности. Полностью вне опасности. Опасаться надо тебе, Арне. Я еще раз предупреждаю тебя.

Кроме Карстена Йерна, как выяснилось, был и еще один человек, относившийся к мести Йонаса Корпа с глубочайшей серьезностью. Наша милая Мари больше и слышать не хотела о том, чтоб остаться в доме, где творятся такие дела. Явившись на кухню, мы нашли ее полностью одетой, среди сумок и чемоданов. На все наши просьбы и уговоры она категорически отвечала одно: «Не то что ночь ни одной минуты больше в этом доме!» Мы должны были позаботиться о том, чтобы немедленно увезти ее. Она жила в шести километрах.

К нашей радости, Йерн предложил свои услуги в качестве возницы. Снова запрягли лошадь, распрощались с Мари Миккельсен и пожелали ей доброго пути. Мари укатила в сопровождении Йерна в ночную тьму. Моника пошла осмотреться на кухне, а мы с Арне взяли лопаты и похоронили собаку под кустами за домом.

Арне сказал:

— Я попросил Мари пока не рассказывать Эйвинду Доруму про собаку. Хотя конечно… С тем же успехом можно просить дождь перестать лить. Завтра вся округа переполошится. А здешний пастор соберет своих прихожан в молельный дом и еще нагонит на них страху. А этот Дорум… Знаешь, если бы это была не его собака, а, скажем, моя, я бы подумал, что именно он бродит тут вокруг дома. Он совсем ненормальный. Недаром он потомок капитана.

Думаю, я не сообщу ничего неожиданного, если скажу, что вторая ночь в «пиратском гнезде» оказалась значительно более неприятной, чем первая. Невелика мудрость — спокойно заснуть в доме, где бродит какая-то черная кошка, тем более, если любишь животных. И совсем другое дело — ночевать при незапертой двери, зная, что по ночам, возможно, в дом пробирается сумасшедший.

Я снова достал Джерома и углубился в уже упомянутое исполненное прелести путешествие в лодке с собакой. Добравшись до главы, где Харрис поет куплеты, я наконец заснул. Но то был не легкий безмятежный сон, освежающий и благотворный. Разумеется, меня мучили кошмары.

Мне приснилось, будто я снова сижу на козлах в повозке Арне, в руках у меня вожжи, в повозку запряжена та же лошадь. Все было как днем, когда мы ехали на обед к Пале. Но только в повозке я будто бы находился один, и лошадь бежала не по дороге, под тенью деревьев, а прямо здесь, в доме, по темному коридору. Коридор казался очень длинным и тянулся по всему верхнему этажу.

Точно, как днем, лошадь вдруг останавливается и замирает, а я безуспешно пытаюсь заставить ее сдвинуться с места. И вот мне передается весь ужас дрожащей под кнутом лошади, меня охватывает гнетущее чувство надвигающейся неизбежной опасности. Что-то страшное ждет меня. Вдруг дверь желтой комнаты открывается, в конце коридора появляется человек. Медленно-медленно он подходит ко мне. И я вижу: это тот самый человек, который встретился нам в аллее, перед домом Пале и которого Пале называл рыбаком Рейном. Когда он подходит ближе, я вижу, что он совершенно мокрый, с его брезентовой робы стекает вода, и я знаю: это морская вода.

И вот, он стоит уже рядом с повозкой. Я не вижу его, я смотрю прямо вперед, на уши лошади, странно прижатые к голове, но я знаю: он тут, рядом. Ужас накрывает меня ледяной волной, я хочу бежать прочь, слезть с повозки, но не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Я чувствую, что должен сейчас повернуться к этому жуткому человеку, увидеть его лицо и взглянуть в его огромные глаза, серые, словно зимнее море, глаза без зрачков…

Слава Богу, мне удалось проснуться! Обливаясь холодным потом, я пришел в себя, зажег свечу и схватил спасительную книгу.

На следующий день была восхитительная погода. Солнце жарило, словно в июле, небо было безоблачным, и легкий бриз выгонял на пляжную гальку ласковые, веселые волны. Во всей природе воцарилось сияющее, игривое настроение, придающее особое обаяние тонкой грани между летом и осенью. Я смотрел из окна на море и пляж и теперь только понял, что со стороны Арне вовсе неглупо было замыслить превращение «пиратского гнезда» в летний курорт.

Перемена погоды и изысканный завтрак, появившийся на столе благодаря несколько неожиданному для меня искусству Моники, позволили отвлечься от впечатлений вчерашнего дня. Хотелось радоваться, наслаждаться жизнью, прелестью дня сегодняшнего. В голове вертелись строки из Омара Хайяма, дословно я не помнил, но кажется, там было так:

«На завтра планы?.. Лучше допивай Стакан вина. А завтра снова в путь. Немало (трам-там-та-та) поколений Прошло чрез этот караван-сарай».

Мы помогли Монике вымыть посуду, выкурили по сигарете и отправились на пляж.

Выкупавшись в бодрящей холодной воде, мы валялись на солнце и читали книжки. Моника взяла с собой «Унесенных ветром» Маргарет Митчел, Арне изучал какую-то нудную книгу по технологии нефтяных разработок, а я перечитывал Киплинга. Моника вдруг сняла темные очки, заложила ими книгу и села.

— Моторка! — объявила она.

Я тоже уселся, и Арне, оторвавшись от нефтяных вышек, посмотрел на море. Весело подпрыгивая на прозрачных волнах, к нам приближалась моторная лодка. Вот стало видно, что в ней сидят трое, вот, приветственно взметнулись загорелые руки, и через минуту на берег высаживался Танкред Каппелен-Йенсен в панаме и подвернутых штанах, выгружая элегантные чемоданы и спортивно-элегантную супругу. После серии рукопожатий, объятий, поцелуев и возгласов «Как вы отлично придумали, явиться сюда!», Эбба сообщила, что они с мужем приехали помочь нам и вывести «пиратское гнездо» на чистую воду. А Танкред поблагодарил Арне за приглашение.

Собственно, их появление не было для меня большой неожиданностью. Вечером накануне отъезда из Осло я встретил Танкреда в Театральном кафе и, конечно же, пересказал в общих чертах новости, услышанные от Арне. Кроме того, я упомянул, что завтра мы с Моникой и Арне едем на место, чтобы во всем разобраться. Многие люди, как известно, имеют своего конька: кто выращивает розы, кто коллекционирует марки — так вот, у супругов Каппелен-Йенсен тоже был свой конек. Танкред коллекционировал, если так можно выразиться, необычные криминальные случаи и в лице Эббы он нашел самого рьяного единомышленника. Эбба готовилась к экзамену на степень магистра психологии и, в частности, интересовалась психологией преступников. Когда они объявили о предстоящей свадьбе, я, помнится, пустил такую невинную шутку: свидетелем на свадьбе будет Эркюль Пуаро, а венчать новобрачных приглашен патер Браун… Впрочем, свидетелем был Карстен Йерн, так что, в известном смысле, я попал в точку Не успел Танкред расплатиться с лодочником, как Эбба уже принялась нас расспрашивать. Мы поведали обо всем, что случилось у нас на глазах, не забыли упомянуть о рассказе инспектора про таинственный мертвый корабль, о нашем визите к Пале и об убитой собаке.

Танкред выслушал нас со скептической миной, при моем рассказе о перепуганной лошади Эбба насмешливо ухмыльнулась, а когда Моника в красках живописала поведение Йерна, оба детектива-любителя иронически закивали.

— А вот вы сами убедитесь, что все это правда! — заявил Арне. Вы у нас люди недоверчивые, не то, что прочие наивные дураки!.. Мне кажется, будет любопытно поставить маленький эксперимент. Мы спровоцируем привидение, и посмотрим, что вы на это скажете.

— И как же ты это устроишь? — ехидно сказала Эбба, прищуривая лукавый серый глаз и сморщив очаровательный носик.

— А очень просто! Мы, моя радость, устроим небольшую перестановку. И наш капитан непременно объявится. Он терпеть не может, когда трогают его мебель.

Арне, Моника и я накинули халаты, и мы отправились в дом вместе с новыми гостями. Супругов определили в большую довольно уютную комнату, после чего Арне провел их по всему дому. Тут уж они проявили свой исследовательский темперамент: мебель, картины и оружие осматривались с такой тщательностью, словно там в глазах рябило от отпечатков пальцев, стены простукивались в поисках тайных ходов и потайных дверей. Наконец они добрались до желтой комнаты. Здесь всевозможным исследованиям и вовсе не было конца, но судя по всему, особыми успехами ни Танкред, ни Эбба похвастать не могли. Надо сказать, что будучи любопытным зрителем я получил массу удовольствия, наблюдая «в деле» медлительного, скрупулезного Танкреда и шуструю, энергичную Эббу.

Когда они кончили, Арне вынул руки из карманов и почти серьезно сказал:

— Вряд ли стоило так надрываться: призраки обычно не оставляют следов… Ну, что? Проведем эксперимент здесь, в желтой комнате. Я предлагаю вот этот комод. Давайте передвинем его в другой угол. Годится?

Мне-то показалось, что его предложение было не более, чем шуткой. Но Арне был настроен воинственно. Глупость, конечно… Видно, его уязвили насмешки друзей, и он, как хороший игрок, вошел в азарт.

Комод был большой и громоздкий, в его ящиках хватило бы места для простыней на целую деревню. Мы приладились, поднажали и, все втроем, отдуваясь и пыхтя, передвинули его в противоположный угол.

— И что теперь будет? — спросил Танкред, отряхиваясь.

— Поживем — увидим… — Арне пожал плечами. — Глубокоуважаемый капитан Корп вполне недвусмысленно распорядился ничего не трогать с места. Значит, сей варварский поступок не останется безнаказанным.

— Закатай рукава! — сказала Эбба, не спускавшая с него любопытных глаз. Боюсь, господин фокусник, вы намерены нас одурачить!

Моника рассмеялась, и нам всем стало весело.

Арне сказал:

— Я предлагаю: мы запираем комнату на ключ, ключ отдаем на хранение Эббе. Второго ключа нет. Проверьте окна! Все окна закрыты. Так. А теперь мы выпьем за ваш приезд и отправимся на пляж, вода сегодня восхитительная — это я гарантирую!

Внизу, на согретых солнцем камнях, даже Танкред и Эбба забыли, что прибыли на Хайландет развенчивать привидения. Вода была холодная и чистая, прозрачней стекла, и так солона, что горела кожа. Рядом с бухтой мы нашли небольшое плато — широкую плоскую верхушку скалы — и расположились на нем принимать солнечные ванны. Было очень приятно расслабиться, всеми порами впитывая свежий воздух и лучи солнца. Мне казалось, цвет моей кожи стал совершенно, как у малайца, если, конечно, малаец не уляжется рядом со мной… Одолевала сонливость и истома, как и бывает у малайцев, и скоро мне уже было лень перелистывать страницы. Разговоры затихли и, кажется, я задремал.

Солнце клонилось к западу, когда обнаружились признаки близкой осени. Воздух уже не ласкал, а студил тело, с моря потянуло свежим ветерком. Мы ринулись домой одеваться и приводить себя в порядок. Дамы накрыли на стол, обед был великолепен, и аппетит не оставлял желать лучшего.

Вечером мы расположились в гостиной, каждый со своим напитком в большом бокале, сплетничая и болтая о всяких пустяках, как и положено после дивного летнего дня, проведенного на воздухе.

За окнами сгустились ночная тьма, серп луны висел над морем, прохладный, порывистый ветер трепал кусты крыжовника и смородины. Никто не напоминал Арне про его нелепый эксперимент. Мы вели оживленный спор о том, как наилучшим образом устроить тут летний курорт. Арне пожаловался, что местные жители слишком уж запуганы и суеверны. Он всерьез опасался всяческих пакостей, в первую очередь, со стороны местной церковной общины под идейным предводительством пастора Флателанда.

— Это все — сексуальные комплексы, — заявила Эбба и, сверкнув зубами, откусила кусок спаржи. — Все население Хайландета надо подвергнуть принудительному лечению у психотерапевта. Иррациональные страхи, предрассудки, зажатости коренятся пониже пупа и повыше колена. А кроме того — в солнечном сплетении…

— В таком случае у Карстена тоже перепугано солнечное сплетение, — бросила Моника.

— Арне, а что, если устроить здесь «антимолитвенный дом», так сказать, с учетом грядущего курорта? — предложил Танкред. — Приглашаешь мадам, магистра психологии, и она проводит среди местного населения курс лекций и занятий по современной сексологии. За год, глядишь, привидения исчезнут сами собой.

— А у меня другое предложение: ты мог бы… Но я не успел закончить фразу. Прямо у нас над головой раздался страшный шум, будто наверху заработала паровая турбина. Адский рев завершился мощным ударом, от которого задрожали стены, и снова стало тихо.

Мы сидели, окаменев. У меня отвисла челюсть. Усилием воли закрыв рот, я осмотрелся, другие тоже имели далеко не самый одухотворенный вид. Волна холодного пота окатила меня, так же, как во сне прошлой ночью. Первым пришел в себя Арне. Он медленно поднялся и взял с камина лампу.

— Ну, постой же! — прорычал он. — Это в желтой комнате! Быстро наверх! У тебя ключ, Эбба!

Да, в этот раз ни о каком внушении не могло быть и речи. Мы все слышали одно и то же.

Пока мы топали вверх по лестнице, целая буря мимолетных отрывистых мыслей бушевала в моей голове. Сейчас — вот сейчас — через пару секунд — мы увидим кого?! Живого человека? Зверя? Или..? Образ жуткого мокрого существа в брезентовой робе, с которой ручьями струится вода, — вот что вставало перед моим мысленным взором. Это он стоит там, в желтой комнате — неподвижно стоит перед дверью и ждет, ждет нас! Если же там был живой человек из плоти и крови, ясно одно: он не мог уйти. Мы схватим его. Мои мускулы непроизвольно напряглись. Тело готовилось к борьбе.

И вот мы у двери. Луч фонаря уперся в замочную скважину.

— Ключ! — резко бросил Арне.

Эбба протянула ему ключ, тот вошел в замок и повернулся. Свет фонаря ощупывал стены, пол, потолок. Но я уже знал, я почувствовал интуитивно, как только ступил за порог комнаты: она была пуста. Однако я не смог удержаться от возгласа — тихого, удивленного «Ох!». В тот миг, когда луч осветил угол комнаты. Реакция, впрочем, вполне понятная…

Комод стоял на прежнем месте.