Менталист. Эмансипация

Глава 2

На следующий день за завтраком мы были не одни.

Спустившись к отцу, я увидел сидящих за столом Наталью, Андрея и Дарью. Все чинно негромко переговаривались и стучали посудой. Я замер в дверях, но затем, переборов нахлынувшее раздражение, сел на своё место.

– Фёдор, что за истерику ты учинил Наташе? – сразу начал отец.

– И тебе доброе утро. – Я кивнул, намазывая арахисовой пастой тост. – Какие-то жалобы?

– Мне доложил Генри.

– Значит, Генри… – посмотрел я на Наталью Алексеевну. Она рассказала, или всё-таки наш управляющий?

– Ничего серьёзного, мы пришли к решению, – как можно беззаботнее сказал я.

– Зная тебя, я не уверен.

– Как хочешь.

– Ты не забываешь, что это и мой дом тоже? – тон отца не предвещал ничего хорошего. – А ты, как младший в роде, вообще должен быть тише воды, ниже травы!

– Угу-м. – Рот был полон, я прожевал, а затем отодвинул столовые приборы. – И прожить остаток дней грёбаным рабом?

– Наследником! Достойным человеком. Разве это рабство?

– Рабство. Если ты ничего не получаешь взамен, – горько выплюнул я.

– Многие не имеют того, чем пользуешься ты. Вот я о чём, сын. Да любой из нижних кварталов отдаст жизнь лишь за право умереть, нося нашу фамилию. – Отца понесло, а новые домочадцы задумчиво переглядывались, видимо, не зная, чью сторону занять. – Мне надоели твои выходки. Ты за неделю тратишь больше коинов, чем получает вся наша обслуга за месяц.

– Считай это неотбившимися инвестициями. Мертвецам деньги не нужны.

– Да бес с этими деньгами. Ты используешь своё влияние, власть, статус, средства, чтобы унять своё горе. Но не думаешь о других. Да даже обо мне, ты хоть раз думал, как мне тяжело смотреть на тебя?!

– Думал, – честно признался я. Решение в голове оформилось в единую мысль. – Поэтому ты меня в этом доме больше не увидишь. Я перееду к бабушке.

– Решил меня наказать? – хмыкнул отец.

– Нет, я тебя спасаю.

– А знаешь, – он махнул рукой, его лицо расплылось в улыбке. – Не буду тебя отговаривать, делай что хочешь.

Разговор снова кончился ссорой.

Отец будто не хотел видеть того, что я уже давно не жилец. Взялся обзаводиться семьёй, читать мне мораль. С моего пятнадцатилетия мы не ругались так много. Князь позволял мне практически всё что угодно. Мои траты – смешной повод для ссоры. Род зарабатывает огромные деньги, пара тысяч коинов – это капля в море.

Я приказал Генри собрать чемодан, самое необходимое.

Уже через полчаса вызванное такси катило в сторону города. А я очередной раз удивился тому, как меняется местность по всему маршруту. Вот только что меня окружали кованые заборы родовых имений, ровно стриженные лужайки и неяркие, гармоничные вывески разнообразных бутиков. А вот мы уже минуем стену, и в глаза сразу же бросается неопрятная обстановка основного города.

Начинают встречаться выщербленные стены, на косо стриженных полосках газона лежат окурки сигарет, на углах трутся странные личности в тёмных хламидах. Наверное, церковники снова собирают свою паству.

Город делился на три секции: коммерческий центр, основная часть, большая земля. Комцентр, как часто называли территории родов, был самым развитым участком, там сосредотачивались большие деньги, постоянно дежурила вышколенная стража, а цены в магазинах исчислялись коинами.

Основной город или кратко «огород» – это средоточие ремесленников и купцов, тут теснились представительства гильдий, оружейные магазины, торговые ряды, школы и больницы. Новая Москва насчитывала около двух миллионов населения, это было второе по величине княжество в России.

Земля – городские окраины, ничего сказать про них не могу, ни разу там не был. Я в огород-то второй раз выехал, моё основное место дислокации – это комцентр, а точнее, его увеселительные заведения. Когда-то я был мал для посещения большой земли, а потом необходимость в этом пропала, у меня инициировали дар, оказавшийся по факту пустышкой.

Стенки дара рассыпались под влиянием моей воли, даже я понимал, что тут необходимо постоянно контролировать обстановку, если не хочу попасть в неприятности.

Бабушка, Мария Захаровна Алфёрова, была матерью моей мамы и работала в городской больнице заведующей хирургическим отделением. В молодости она практиковала, а сейчас занималась с новой порослью да изредка брала в руки скальпель, в самых сложных случаях.

Мы остановились у небольшого кирпичного домика в два этажа, когда уже практически проехали весь огород насквозь. Рядом располагался парк, крохотный прудик, который могла пешком перейти утка, и несколько беседок на берегу.

– Ай, ай, ай, – покачала головой стоящая возле небольшой калитки бабуля, увидев меня. Водитель пыхтел позади, таща парочку увесистых чемоданов. – Ну привет, внучок.

– Привет, бабуль, а ты чего не в отделении?

– Да вот, решила сама тебя встретить, чтобы сразу расставить все точки. – Седовласая старушка с пучком белых волос распрямилась, выказывая чуть захиревшую стать. Была она высокой и стройной, но старость сгибала её, сейчас Мария Захаровна упёрла руки в бока и начала говорить: – Первое, отец заблокировал твой счёт в банке.

– Не очень-то и нужно, – раздосадовано буркнул я, стараясь скрыть истинные эмоции.

– Второе. Я твои гулянки спонсировать не намерена, буду выделять минимальный прожиточный минимум, больше не жди.

– Ну, ба-а-а-а! – вот тут-то моя злость сменилась ужасом.

– Не мычи! – отрезала бабуля. – Хотел свободы, получай! Чем ты так отца-то раззадорил?

– Ничем, не хотел оставаться в доме с его новой пассией, – злорадно сказал я, отслеживая реакцию. – Они там жениться решили, я в этом предательстве я не буду участвовать.

– Стоило оно того? Поперёк отца встал, как последний дурак. Ему жить и жить ещё, он любит тебя, а ты такое устраиваешь! – бабушка была зла, я отступил, не ожидая такой ждал. – Ну, что стоишь? Иди в дом.

– Ба, ты чего? – обескураженно выдохнул я.

– А чего ты ожидал? Что я тебя поддержу? – чуть остыла бабуля. – Нет твоей матери давно, привыкнуть пора!

– Да что с вами всеми такое?! – воскликнул я. Обида за маму душила изнутри, искреннее непонимание разжигало горнило злобы.

Бегом взбежав по лестнице на второй этаж, я упал в кровать, перед этим громко хлопнув дверью. Слёзы сами лились из глаз, подушка в миг стала мокрой, было жарко, я и не заметил, как уснул.

Мне снилась мама…

Мы сидели в нашей уютной столовой вместе с отцом, пили чай и смеялись. Я устроился рядом, привалившись к её боку, а она, ласково глядя, теребила мои волосы. Происходящее казалось таким реальным, что я спросил:

– Мам, почему ты меня оставила? Мам, ну почему? – Она так и смотрела на меня, молча, тепло, словно солнышко. – Не бойся, мам, мы скоро встретимся…

– Прости меня, милый, прости, пожалуйста, – неожиданно заговорила мама, я вздрогнул. Она погладила меня по плечу, шепча: – Прости дуру, не хотела я.

Затем я проснулся, рывком вырываясь из объятий сна.

Рядом сидела бабуля, поглаживая меня по плечу, она шептала:

– Прости…

– И ты меня прости, ба, – я накрыл её руку ладонью, не поворачиваясь, лёжа на животе. – Я просто по ней скучаю.

– Я тоже, милый, я тоже… – всё, что я услышал перед тем, как снова погрузиться в сон.

Где-то

– Здравствуй, Костенька! – в богато обставленный кабинет вошла статная женщина преклонных лет, голову её венчал пучок белоснежных волос, а на носу сидели очки в старой роговой оправе, очень подходящие владелице.

– Здравствуй, Мария Захаровна, – глубоким сильным голосом поприветствовал сидящий за столом широкоплечий мужчина с коротким ёжиком не менее седых волос.

– А ты не молодеешь, – хмыкнула женщина, садясь в кресло напротив.

– Почитай, восьмой десяток идёт, – изогнул бровь мужчина, его холодный тон изменился, будто застуженную зимней ночью печь наконец-то разожгли. – А ты всё такая же. Больше двадцати пяти и не дашь.

– И не надо, – махнула рукой гостья. – Ты мне вот что скажи, Костенька, почему сына своего в ссылку отправил?

– Никуда я его не отправлял. Так, решил немного проучить наглеца. Совсем от рук отбился.

– Так в праве он, вот и отрывается напоследок.

– Вот его приключения за последний месяц, – князь протянул папку. – Глянь, что кровиночка наша делала.

Женщина взяла папку, откинулась в уютном кресле и чуть отвернулась от окна, так, чтобы свет с улицы падал на страницы отчётов личной службы безопасности рода Фонвизиных. Глаза её забегали, брови сошлись на переносице.

Время от времени Мария Захаровна громко хмыкала, хихикала, словно девчонка, но к концу документа посерьёзнела.

– Выкупил клуб! Представляешь?! – добродушно громыхнул сидящий за столом хозяин. – Его попытались оттуда вышвырнуть, а он его купил. Подарил подруге из «Алых Апартаментов» свой спорткар. Кормит-поит этих его щенков из первой сотни, Залуцкий там вообще хорошо пристроился. Расстрелял обойму в наследника Ананьевых, когда тот Светлану, его наречённую, вывел в свет. Не знал ревнивец, что они двоюродные брат с сестрой. А эта егоза тоже хороша, стравила баранов, а сама не при делах.

– Но отсылать перед Испытанием…

– Пусть одумается. – Хозяин кабинета достал из ящика в столе сигару, на его ладони загорелся огонёк. Князь поднял руку и аккуратно, словно хрупкую птичку, держа язычок пламени в своей огромной лапище, прикурил, пуская клубы дыма в потолок и откидываясь в жалобно скрипнувшем кресле. – Мне надоели вечные отчёты от городовых, сам констебль у меня чуть ли не живёт уже. То ночные гонки, то наркотики, а как-то мы зашли в пиццерию на набережной, так он вовсе отказался есть, говорит, еда для бедных. Ты, Мария, видела его ещё совсем маленьким, сейчас поймёшь всю разницу.

– Он грустит по ней, совсем изводит себя, боюсь, не выдержу его Испытания. Что же он такого сделал, что так тебя расстроил?

– Постоянно мне Катерину поминает, говорит, предаю её. – Князь горько хмыкнул, смотря в сторону. – Не знает, как все было.

– И не узнает. – Плечи Марии Захаровны опустились.

В кабинете повисла тишина. Затем гостья встала, собираясь уходить.

– Прости её, Костя, прости и отпусти.

– А я что сделал? Простил. Отпустил.

Женщина вышла, покидая поместье. Князь долго смотрел в окно, пока сигара совсем не истлела. Выдвинув последний ящик своего рабочего стола, он посмотрел на большой портрет, что лежал на дне. На нём была изображена красивейшая женщина, сидящая за столом. Её улыбка сияла, она держала в руках чашку с чаем, рядом привалился довольный мальчик, вся картина была пропитана семейным теплом.

С минуту посмотрев на изображение, князь закрыл ящик, возвращаясь к работе.

***

Проснулся я рано утром, спать уже не хотелось. Полежал в полной тишине, похлопал в ладоши, но не дождался привычно вспыхнувшего света. Чертыхнувшись, дошёл до включателя, пол оказался холодным, весна только-только начинала вступать в силу, окно в комнату было открыто, снаружи доносились трели сверчков.

Пришло осознание, где я, что происходило вчера. Будто было не со мной, на короткий миг даже пришла мысль вернуться в поместье, но быстро пропала, стоило представить лица отца, Натальи, Андрея, Даши.

Обслугу ждать не стоило.

Пошёл на кухню поискать себе еды, но понял, что не умею ничего готовить, кроме, пожалуй, яичницы.

Потрепал прямоугольный браслет сеферона на руке, зашёл на страничку службы доставки, заказал себе завтрак. На балансе сиротливо лежала трёхзначная сумма коинов, пожалуй, стоит поумерить свои аппетиты, доступа к казне нет, переходим на подножный корм.

Отец сотню раз пытался загнать меня в школу, но я не желал терять там время, до пятнадцати лет был отличником, а затем просто пропал. Людей, что знали о моём недуге, было очень мало, но таковые имелись, а поэтому в узких кругах я приобрёл репутацию человека-невидимки, и даже деньги не давали преимущества.

Помощи ждать особо не от кого.

Приняв от зевающего курьера на раздолбанном мопеде заказанную еду, позавтракал прямо на кровати в своей комнате. Помещение, кстати, имело интересную конусовидную форму потолка, по сути, это был чердак, именно тут мне нравилось больше всего.

Собрался и вышел из дома, окунувшись в прохладу. Утро раннее, поэтому планировал застать своих друзей в «Альтамеде». Прошло не так много времени, мой депозит ещё не кончился, поэтому глупо было искать Залуцкого и Аликова где-то ещё. Эти гуляки не выйдут из клуба, пока не употребят всю выпивку, что там есть.

Такси домчало меня до дверей «Альтамеды» за считанные минуты. Движения на улицах города практически не было. Мы проехали пост, разделяющий территории кланов и основного города, а затем дороги и вовсе опустели, встречались лишь редкие патрули городовых.

Когда потрёпанное такси из основного города подъехало к входу для вип-персон, охранники удивлённо переглянулись. Стоило мне выйти из машины, картина мира для клубных громил обрела привычные очертания.

Огорчила одна мелочь, в дверях надо покупать проходку. Мои и без того крохотные сбережения, а точнее, их остатки, уменьшились на пару десятков коинов. Трата незначительная для меня в прежние времена, но сейчас это было смерти подобно.

Приятели нашлись за зарезервированным день назад столиком, как я и полагал, депозит ещё не выкачали.

Аликов что-то рассказывал парочке девиц, светленькой и тёмненькой, заглядывая в их декольте. Залуцкого не было, наверное, уединился с какой-нибудь эскортницей.

– Развлекаешься? – бросил я Аликову, падая в объятия дивана. Знакомая официантка правильно истолковала мой жест, принеся коктейль.

– Федя, ты ли это?! – удивлённо пробормотал приятель, мне не понравилось, как он побледнел. – А ты чего тут?

– Да так, проблемы кое-какие появились, решил с вами обсудить. А где Стас?

– Да. Он… Отошёл, в общем, – промямлил Аликов. Парень не отличался робостью, но сейчас весь извертелся. – А какие проблемы?

– Да отец поставил в позу. – Я посмаковал коктейль. – Отрубил счёт, я уехал к бабушке.

– Значит, правду Стас говорил… – пробормотал Руслан.

– Откуда он-то прознал?

– Приходил к тебе, князь сам вышел, растолковал всё.

– Что он сказал?

– Говорит, отдельно ты теперь, до самого совершеннолетия. Без его поддержки, жизни, мол, учишься.

– Вот как, – задумчиво протянул я. – Интересно. Жизни, значит, учусь.

– Ну, ты не унывай, – похлопал меня по плечу Руслан. – Какие планы?

– Хотел у вас со Стасом одолжить денег, потом заскочу к Наталине, а что дальше, ещё не придумал.

– Тут такая проблема. – Аликов снова стушевался.

– У тебя тоже проблема? Что случилось? – Во что ввязался Руслан, пока меня не было?

– Мы со Стасом совсем на мели.

– Чёрт. – Я выругался. – Да где Залуцкий? – огляделся по сторонам. – Он никогда не уходил так далеко от дармовой выпивки.

– Он это… У Наталины, в общем. – Аликов опустил глаза, а я понял причину робости кавказца.

– На мели, говоришь? – иронично выгнул бровь, а внутри всё заледенело. – Наталина недешёвая штучка. А мы договаривались, что вы к ней не суётесь.

– Вот только не начинай, я Стасу говорил, ай. – Кавказец поморщился, когда Руслан волновался, его акцент усиливался. – Он думает, что без тебя больше сюда не попадёт, вот и решил оторваться напоследок. Мы оба дураки, я – что не остановил, он – что пошёл к Наталине. Но ты же знаешь, как Стас по ней облизывается.

– Ты прав в двух вещах, – резюмировал я, залпом допивая коктейль. – Вы дураки, и да, без меня вы сюда не попадёте.

Алкогольный коктейль сделал своё дело, в голове появился небольшой шум, а движения стали плавными. Я глянул на искру дара, неосознанно закутал его в щиты, поэтому выпивка подействовала так быстро.

Подойдя к бару, хотел взять бутылку виски, но счёт депозита был практически на нуле, пришлось остановиться на красном полусладком. Выйдя на парковку, спустился на уровень ниже.

Тут парковались сотрудники. Если верхний этаж был сплошь уставлен дорогими премиальными автомобилями, то тут ютились рабочие лошадки, приусы, универсалы, потёртые мотоциклы.

Взгляд без труда нашёл сверкающий хромом красный спорткар с белыми полосами посередине. Подойдя к автомобилю, хорошенько пнул по колесу. Машина обиженно завизжала, сигнализируя о нарушителе хозяину, точнее, хозяйке.

Я успел ополовинить бутылку и ещё пару раз пнуть авто, пока на меня не обратили внимания. Сидя на капоте, смотрел, как ко мне идет парочка молодчиков во главе с упитанным мужчиной за тридцать. Лицо его блестело от жира, нос напоминал бычий, такой же плоский и широкий. Глаза глубоко посажены, низкий, без шеи, ну вылитый бык.

– Наталина? – пьяно икнул я, сфокусировавшись на делегации. – Ты не Наталина. Поэтому гуляй отсюдава.

– Это мой автомобиль, – фальцетом воскликнул бык, это было так неожиданно, что я чуть не упал.

– У тебя, конечно, милый голос. – Меня разбирал смех. – Но тебе я машину не подарю.

Бык посмотрел на молодчиков, а те, словно получив приказ, двинулись вперёд.

Один из здоровяков схватил меня за шиворот, стаскивая на бетонный пол. Я больно ударился коленями, кажется, получил несколько царапин.

Ноги напавших на меня придурков выбивали из лёгких воздух, удары сыпались, словно падающие яблоки. Я даже не мог застонать от боли, каждый писк прерывался очередным ударом.

– Хватит, – раздался всё тот же голос.

– Вы знаете мою фамилию? – сквозь слёзы начал я.

– А ты?

– Что я? Придурки…

– Ты знаешь, кто я такой? – вкрадчиво начал фальцетоголосый.

– Да мне насрать! – я сплюнул ему под ноги сгусток слюны и крови из разбитой губы.

– Так почему нам должно быть не всё равно?

Меня пнули ещё разок, для проформы, а затем ушли, кинув на прощание.

– Ещё раз притронешься к тачке, увидишь её багажник изнутри.

Я кое-как отполз к стоящей рядом колонне.

Привалившись спиной к холодному бетону, заплакал.

Слёзы лились сплошным потоком. Вопросы появлялись в голове, но тут же исчезали, сменяясь другими. Злость на себя, на придурков, что меня от пинали, на друзей, на отца.

От осознания своей беспомощности просто выворачивало. Рядом не было телохранителей, а меня уже чуть не убили на парковке. А это только первые сутки в качестве обыкновенного человека.

Конечно, если я расскажу о случившемся владельцу клуба, то получу помощь, но это будет выглядеть крайне ничтожно.

На четвереньках я добрался до оброненной, но не разбитой бутылки. Немного жидкости оставалось внутри, негромко поминая «быка» и его свиту, допил содержимое. Вытерев слёзы рукавом пиджака, снова занял своё место у колонны, думая, что же делать дальше.

Привычный мир рассыпался на глазах, и всему виною был я сам.

– Федя? – справа раздался голос Наталины.

Девушка стояла, приспустив солнцезащитные очки, от удивления её ротик приоткрылся. Она быстро взяла себя в руки и опустилась возле меня на корточки.

Наталине было двадцать шесть, она работала в эскорте, сопровождала богатеньких мальчиков. Когда-то я всерьёз думал, что она спит только со мной. Пока в кругу своих сверстников не услышал весьма пикантные подробности.

Меня не стало меньше тянуть к Наталине, наоборот, я сделался её самым частым гостем. Порой выкупал её на сутки, недели. Девчонка имела подтянутое тело, выплавленное в тренажёрном зале, иначе в такой профессии нельзя, конкуренция высока. Несмотря на приличные природные данные, девушка постоянно сетовала на тонконогих девиц-моделей, которые больше нравились парням.

Саму девушку нельзя было назвать тонкой.

Наталина олицетворяла собой исконно русскую девушку: ясные очи, крутые бёдра, русая коса и высокий рост. Я любил её за смешливый характер и вечно хорошее настроение, быстро передающееся окружающим.

– А я тут тебя у машины хотел подождать, но, видимо, перепутал, – фальшиво улыбнувшись, ответил ругающейся под нос девушке.

– Твоя эта машина твоя, – пробормотала Наталина.

– Скорее уж твоя, раз на то пошло.

– Уже не моя, пожертвовала нуждающимся.

– Они нуждаются, это да, в хорошей трёпке. – Я брезгливо поморщился.

– Ну, ты им задал, я вижу, – иронично заметила девушка. – Где твои телохранители?

– Не мои, я теперь сам по себе, – не без гордости прошипел я, припадая на одну ногу. Мне здорово попади по бедру, наверняка останется здоровенный синяк.

– Поехали, расскажешь по пути.

Наталина подняла меня с пола, мы прошли до самого конца парковки, в углу стоял видавший виды универсал, отделанный потемневшими от времени деревянными вставками.

Девушка раза с третьего завела машину, взрыкнувшую не самым тихим мотором. Когда мы выехали на улицы города, солнце уже висело в районе девяти часов, нагревая воздух.

– Куда тебя забросить? – Уже в который раз я пересёк границу комцентра, углубляясь в огород.

– Можно к тебе? Не хочу показываться бабушке на глаза. – Я умоляюще глянул на Наталину.

– Хорошо, но только до вечера.

– Договорились.

Я болезненно растянулся на продавленном автомобильном сиденье. В салоне пахло сигаретами и сыростью. Подумал, что сейчас не самое удобное время для вопросов, поэтому дождался, пока мы приедем.

Тело саднило, отдаваясь болью при каждом неуклюжем повороте или дорожном ухабе.

К моему удивлению, мы насквозь проехали огород, минуя ещё одну заставу. Если прочие посты имели вылизанные укрепления, сверкающие на солнце пулемётные гнёзда и городовых в нарядных формах, тут всё разительно отличалось.

Стены более основательные, местами покрытые мхом. Вояки на воротах стояли как попало, во рту у многих были зубочистки или сигареты, воротники распахнуты, рубашки не заправлены, рукава закатаны, на руках татуировки. Тяжёлые бронебойные винтовки на плечах, рожи суровые, сканируют взглядами с ног до головы, перебирая до молекул.

Когда мы проехали за стену, я буквально остолбенел.