Мехасфера: Сирены Пустоши

Он оставил тучелист бармену на сохранение, взял свой бессменный рюкзак и винтовку, закадычного друга скорпиона и отправился в путь. Пятьдесят километров до Пита на своих двоих, потом возня в городе со всеми его бандитами, виртоманами, Сынами Пророка и прочим отребьем, но это еще цветочки. Следопыт по крайней мере знал все эти проблемы, что называется, в лицо. Цветочки ожидали потом – фронтовая зона между Питом и Хелем была нашпигована боевыми орудиями и минами. Никто точно не знал, какая по счету война идет между этими городами, но, если доктор Каспер не врал, она могла стать последней в истории. Это пугало. Но и вдохновляло на свершения, на использование шанса оказаться в первых рядах вершителей судьбы мира. Стать его спасителем, если удастся. Амдэ смутно понимал, как можно перейти линию фронта, но как проникнуть в цифровую крепость – Хель – не имел никакого представления. Впрочем, до Хеля надо было еще дожить. Время в полной адских опасностей Пустоши по ощущениям летело раз в сто быстрее старого человеческого, так что лучше не загадывать дальше, чем на сто километров вперед.

«Цок-цок».

– А, спасибо, дружок, – выплыл из раздумий Амдэ. Его правая нога замерла в нескольких сантиметрах над противопехотной миной – подарком Пустоши рассеянному путнику.

Следопыт помотал головой, чтобы вытрясти из мыслей все лишнее, и окончательно пришел в себя. С этого момента и до следующего погружения в рефлексию его никто не сможет застать врасплох. Удел всех гениев – неуязвимость на коротком отрезке пути ценой душевных и мыслительных провалов все остальное время. К счастью, Амдэ не был таким уж гением, чтобы внезапно для себя забыться и пришагать прямо в пасть мегамутанта или утонуть в нефтяной жиже. Он был почти нормальным.

– И мину я эту видел, – проворчал он. – Просто тебя проверял. Сколько мы уже идем?

«Цок-цок-цок-цок-цок-цок».

– Шесть часов. Отдохнем немного. – Следопыт смерил взглядом солнце и красную землю вокруг.

Местность к югу от Пита лишь частично была покрыта руинами зданий. Как бы старое человечество ни пыталось застроить каждый клочок земли, кое-где оставалась нетронутая поверхность, глиняные комья которой размокали из-за газировки с ближайших заводов и липли к сапогам.

– Чудо, если мы к ночи пройдем десять километров, – прикинул Амдэ, примостившись на сухом пятачке земли в окружении нескольких ржавых холодильников, служивших ему «естественной» защитой. – А дальше будет еще сложнее. Чем ближе к Питу, тем больше заводов, а значит, рейдеров.

«Цок-цок».

– Знаю, что ты это знаешь. Так, просто, напомнить решил.

Чудо свершилось, и к ночи они преодолели десять километров на север. До цели оставалось чуть меньше двухсот.

Первый день – радостный и безмятежный. Еще действует обезболивающее, дорога свободная, проблем никаких. Ни тебе пыльных и радиационных бурь, ни набегов мутантов, ни даже налета постылых рейдеров. Все равно что титульная страница приключенческого романа – чистенькая, опрятная, без лишних картинок, без лишнего текста. Сплошная девственная белизна да короткое название посередине, место которого занял привал.

Со второго дня, как водится, пошел основной текст, а значит, и события – ожидаемые и не очень.

– Впереди кладбище поездов, – объявил следопыт на пятнадцатом километре пути.

Будучи заложником своего низкого роста, скорпион не мог смотреть далеко вперед, его обзор ограничивался ближайшей корягой, торчащим из земли куском пластика или просто руинами здания. Поэтому Денди посмотрел на хозяина и поднял вверх клешни, словно ребенок, просящийся к папе на руки.

– Давай покажу.

Амдэ поднял питомца на плечи, и перед тем раскинулся чарующий вид на тысячи темных вагонов и локомотивов. Лежащие в ложбине заводы продолжали выпускать эшелоны, превращая всю область вокруг себя в центр черной дыры. Горизонтом событий вокруг кладбища металлолома была четкая граница между рыжей глиной и обсидиановой чернотой. Утомленные ярким солнцем глаза не могли нарадоваться. А сердце, наоборот, сжималось в горошину нейтронной звезды, недалеко ушедшей от этой черной дыры, ведь в вагонах обитали любители радиации – гули и каннибалы. Черный металл не отражал почти никаких лучей, впитывал все возможное излучение, которое дарила любящая мачеха Земли – звезда по имени Солнце.

До границы света и тьмы оставалось еще несколько километров. С такого расстояния никто из предполагаемых обитателей тлеющего погоста не мог разглядеть Амдэ, поэтому он шел спокойно, даже не пригибаясь. Во время каждого своего путешествия он пользовался возможностью полюбоваться тысячами вагонов, сброшенных в одну огромную кучу. Если долго смотреть на нее, видно, как куча чуть расширяется, как из чрева заводов выходят товарняки. Сила конвейеров была настолько велика, что выталкивала их, чтобы произвести новый. Все это чудо работало благодаря действующей железной дороге между сталелитейным и вагоностроительным заводами. Из-за своей специфики эти предприятия умели разгребать хлам на путях и, если придется, отстраивать новые, поэтому артерия между ними не перекрывалась. Хуже обстояли дела с моторным заводом, который располагался в Пите и по понятным причинам перестал в автоматическом режиме поставлять двигатели, поэтому все эти локомотивы появлялись мертворожденными, как младенец без мозга. А завод, как пыхтящая свиноматка, производил еще и еще, в надежде родить хоть кого-то живого, кто оценит все величие тысяч и тысяч вагонов. Живущие в них мутанты и гули это не ценили, зато ценил следопыт.

– Необычно, – смаковал он зрелище.

В километре от кладбища поездов по спине Амдэ начали свою резвую беготню мурашки, ему стало не по себе. Он перестал приближаться к вагонам, не рискуя лезть на рожон. Когда-то давно, лет восемь назад, он на спор с Леей-2 пересек это кладбище. Оно оказалось настолько огромным и вязким, что юному следопыту пришлось провести ночь чуть ли не в обнимку со смердящими гулями и разлагающимися скелетами. Самая жуткая ночь в его жизни, если не считать занятие любовью с Леей-2. Были же времена… Заходить второй раз в эту реку ему не хотелось. Переночевать на кладбище поездов – может быть, но точно не спать с Леей-2.

«Цок-цок-цок».

– Да, там много полезных вещей, – подтвердил Амдэ. – Гулям плевать на киловатты, поэтому тысячи батарей почивших путников валяются на месте их смерти. Как маленькие надгробные плиты. В память о людях. Не зря это место зовется кладбищем.

«Цок-цок».

– Нет, конечно. Я лучше вывешу портки на Шпиле Пророка, чем пойду к этим вагонам собирать батареи. Меняем курс.

Следопыт пошел западнее, ближе к Горящему морю. Идти на восток он не хотел. Еще были живы воспоминания об отчаянном бегстве от мегамутантов в восточных лесах. Почти все участники тех событий погибли, растворился в пучине Пустоши, а память о затерянных в вечности жутких днях все еще жила своей чертовой жизнью и не хотела никуда деваться. Поэтому на запад, только на запад. Хотя и там есть свои опасности.

Когда чернеющее кладбище поездов оказалось за спиной, перед Амдэ и его питомцем раскинулась терракотовая земля с вкраплениями одиноких лачуг, почти такими же руинами, но только с признаками цивилизации тридцать первого века – камнями вместо обрушенных стен, пластиковыми панелями вместо окон и всяким неопознанным хламом вместо крыш. Тут и там, как грибы после ядерного дождя, выросли эти домики. Точнее, они остались какими были, поддерживаемые своими жителями, а все остальное вокруг них разрушилось, развалилось, опало, и получилось, что эти редкие здания как бы возвысились над опустившимся вокруг них городским пейзажем. За долгие пятьсот лет Пустошь повидала многое. Местные жители умирали или попадали в рабство, и теперь большинство этих домиков опустело и спокойно доживало свой век.

За хлипкими стенами еще можно было укрыться, и следопыт с Денди перебирались от одного такого грибочка к другому, стараясь не оставаться подолгу на открытом пространстве.

– Скоро покажется тракт между Питом и Талом. – Амдэ смотрел в бинокль. – Вижу пыль от мотоциклов. Туда соваться нельзя.

«Цок-цок-цок».

– Вокруг Пита много тоннелей метро. Добраться до города лучше по ним.

«Цок-цок».

– Не опаснее, чем здесь, на виду у рейдеров всех мастей. Под землей угрозу встречаешь только лицом к лицу, по-джентльменски, а здесь можно в любой момент получить шальную пулю и умереть, даже не узнав, кто тебя подстрелил. Нет, только вниз.

Следопыт и его питомец поднялись на небольшой железобетонный холм, оставшийся от древнего городского района. С самой высшей точки все окрестности лежали как на ладони – отсветы Горящего моря на северо-западе, кладбище поездов на востоке, антенны плантистов Тала на западе и, конечно же, шпиль дома Пророка в Пите на севере. Виднелся даже окружающий Пит бастион. Удивительно. До него ведь тридцать километров.

– А, блин, мираж, – махнул рукой Амдэ. – Видишь? Стены Пита как бы парят над землей? Это из-за жары и состава воздуха. Если в этих углекислых выбросах, конечно, остался воздух. На самом деле до города далеко.

Следопыт еще несколько минут изучал Пустошь в бинокль. С юга накатывала радиационная буря, а на севере черные точки – рейдеры – ползали, как муравьи по научному стенду, который собрал ученик, тонули в клубах пыли их мотоциклы, летящие по незаметному издалека тракту. Тракт не виден, но он точно там, где курсирует транспорт. Небольшая прожженная байками и тракторами дорога между двумя городами, протоптанная за многие столетия тысячами скитальцев. Только там можно увидеть ровный, стелящийся до горизонта, тракт. И только там можно схватить пулю или попасть в рабство за считанные секунды.

– Рейдеры приближаются, – помрачнел следопыт. – Будут тут через час. Давай вниз.

Амдэ спрятал бинокль, чтобы не отбрасывал солнечные блики, и спустился с железобетонного холма. Скорпион не отставал ни на шаг, его раскраска идеально сливалась с коричневой землей и серой пылью руин. Идеальный цвет хаки, такой же, как у плаща следопыта. Порой казалось, что эти два путника были созданы специально для Пустоши. А остальные обитатели бренного мира просто шли к ним в нагрузку. Создавали глубину композиции и ворох разных проблем, чтобы этим двоим жизнь не казалась раем.

– Ох, черт, голова, – проскрипел Амдэ.

В ушах у него раздался тонкий, протяжный звон. Первой реакцией был страх потери сознания, но ничего не происходило. Появившийся из ниоткуда звук очень медленно нарастал, не неся с собой ничего фатального. На всякий случай следопыт окопался за ржавой железной бочкой и оценил обстановку. Вокруг было спокойно. Внутри – тревожно.

– От руки, что ли… Обезболивающее больше не действует.

«Цок-цок-цок». Скорпион выразил нечто среднее между озадаченностью и испугом.

– Таблеток бы… Ладно, вроде ничего, жить можно.

Амдэ оперся о бочку и заметил вдалеке человека. Застыл, укрывшись плащом. Увидев это, скорпион тоже замер.

Одинокий бродяга не походил на рейдера или сборщика хлама. У сборщиков так много рюкзаков, что под ними полностью теряется сам человек, а этот был всего с одной плечевой сумкой для самого необходимого. Такой же следопыт, как Амдэ, только менее опрятный – с длинными грязными волосами, с месячной бородой, в нестираной одежде. Хотя… Амдэ провел рукой по лицу – на щеках щетина, вокруг рта густая растительность, и волосы, понятное дело, жирные.

– Неужели я выгляжу так же? – скривился он.

Скорпион деликатно промолчал.

На незнакомце висел растянутый армейский балахон цвета хаки. Точнее, балахоном это стало теперь, после многих лет каждодневной носки, а изначально это был прочный бронекостюм, которые носили военные в те времена, когда армия еще не слиняла на Марс. Время беспощадно даже к композитному волокну. Никакой прочности в нем не осталось, одна только светлая память. Даже кимоно сидело бы на незнакомце плотнее.

– Что он ищет? – отвлекся от своей внешности следопыт. – Тут нет никаких заводов, только вход в подземные коммуникации…

Незнакомец продолжал копошиться метрах в ста впереди.

– Не он ли обронил этот перстень? – задумался Амдэ и покрутил в пальцах кольцо с печаткой, похожей на букву Y. – Да нет. Тот был настоящий профи, а этот торчит на открытой местности, даже не пригибаясь.

В отличие от Амдэ, незнакомец не прятался за бочками или обломками. Он не провел предварительную разведку местности и не осознавал всей опасности своего положения. Амдэ признал в нем дилетанта. Первое впечатление – самое важное, от него потом сложно отделаться. Следопыт и не пытался.

– Он даже не подозревает, что минут через двадцать здесь покажется банда рейдеров. Но это было бы еще не так плохо, как идущая с юга рад-буря.

«Цок-цок-цок».

– Ладно, надо найти тоннель и не попасться этому скауту-дилетанту на глаза.

Следопыт метнулся к другой бочке, плотнее укрылся плащом и стал вспоминать приметы подземного входа. Ага, точно: две ржавые бочки и кузов машины образуют собой треугольник, в центре которого пластиковой панелью прикрыт незаметный вход. Амдэ огляделся – вокруг сплошь бочки и кузова.

– Оригинальный я взял ориентир, ничего не скажешь, – выдохнул он.

«Цок-цок».

– Ладно, нестрашно. Тут ведь старые коллекторы. Значит, тоннелей должно быть много.

Он принялся ползать на четвереньках, разгребая утрамбованный пластик в поисках спуска вниз. Радиационная буря и отряд рейдеров заставляли нервничать. С каждой минутой безуспешных поисков увеличивалась опасность поджариться в пыли либо стать добычей безумцев. И неизвестно еще, что было хуже. Успокаивало одно, не более чем через четверть часа эти две опасности столкнутся и расшибут друг другу лбы – стихия со временем утихнет, а отряд рейдеров канет в пучину радиационного безмолвия, откуда еще никто не возвращался.

Самые успешные люди, они и самые везучие. Просто по факту, по определению. Амдэ повезло найти спуск под землю, который он никогда прежде не видел.

– Странный люк, – удивился он. – Не уверен, что ведет в систему метро, но времени больше нет.

Он попытался открыть крышку, но та не поддавалась, сидела как влитая. После нескольких неудачных попыток ее открыть следопыт заметил знак в виде буквы Y и крохотную выемку под перстень.

– Так вот оно что. Это ключ! – шепотом вскрикнул Амдэ и полез в карман за кольцом.

Вдалеке уже слышалось завывание ветра. Следопыт так спешил, что, перехватывая кольцо, случайно уронил его на коварную землю Пустоши, состоящую из многих метров железобетонных и пластиковых пород, собранных в мешанину разных слоев. Человек был достаточно крупным, чтобы не проваливаться в крохотные полости и спокойно перемещаться по такой поверхности, но вот перстень… Он с тихим звоном – в унисон звону в ушах Амдэ – отскочил от железного люка и угодил в одну из миллионов трещин, испещривших пластиковый грунт.

– Твою душу! – уже не пытаясь быть скрытным, зарычал следопыт.

Он понял, что привлек этим возгласом шарахающегося поблизости незнакомца. Тот, кстати, уже нашел спуск под землю и аккуратно просовывал туда свой рюкзак, но в последний момент поднял голову и осмотрелся.

– Сможешь достать перстень? – спросил Амдэ у Денди.

«Цок», – обиделся скорпион. Конечно, сможет. Он может пролезть под землей.

– Как достанешь, ищи меня? Я пойду спасаться от бури… за тем скаутом.

Не успел следопыт договорить, как его питомец уже зарылся в землю, оставив только крохотную нору, как на плантациях Хеля, где водятся кроты-сороконожки.

– Кто здесь? – послышался голос скаута.

– Спокойно, свои, – откликнулся следопыт. – Ищу вход в тоннель.

Амдэ вышел к незнакомцу, держа руки ладонями вперед в знак доброго расположения.

– Ты не из рейдеров? – спросил скаут.

– Просто путешественник. Тут рейдеры на подходе. А еще буря. Надо убираться под землю.

– Я нашел вход, – задумчиво протянул незнакомец.

Минуту назад он думал, что может сколько угодно спокойно возиться вокруг входа в тоннель, но оказалось, что все это время ходил по лезвию бриты. Хорошо, что бог солнца Рад послал ему следопыта, чтобы спасти бедолагу от смерти или, чего хуже, от рабства.

– Скорее спускайся, – подтолкнул его Амдэ. – Я за тобой.

Вдалеке показался силуэт рейдера – разведчик оценивал местность перед приходом основных сил. Он увидел путников, оскалил все четыре зуба, поднял автомат на изготовку, передернул затвор и уже приготовился прочертить на земле линию из окровавленного свинца, как его накрыл радиационный песок пустыни.

Буря спускалась на землю сверху вниз, и оказавшиеся у тоннеля люди имели гандикап в несколько секунд, коим быстро и воспользовались. Испугавшийся до смерти скаут сиганул в темноту. Не посчитался с возможными травмами и следопыт – просто доверившись гравитации, полетел вниз солдатиком. В следующее мгновение небо над тоннелем закрыла песчаная буря, несущая радиацию из богом забытых южных пустынь.

– Закрывай люк, скорее! – сообразил Амдэ.

Вдвоем они спешно закрыли вход и отошли в темноту подземелья, к любой возможной опасности катакомб, лишь бы оказаться подальше от лучевой смерти. Узкий желоб входной трубы растворился в темноте. С двух сторон давили стены, и еще с двух – пол и потолок. Не давила только устремленная в даль пустота неведомого прохода, но страх неизвестного был даже хуже клаустрофобии. Следопыт много раз ходил по таким тоннелям, но каждый раз оказывался в новом для себя подземелье. И каждый раз на него кто-нибудь нападал.

– Надо быть осторожными, – сказал он, доставая револьвер с подствольным фонариком.

Незнакомец кивнул и надел на голову заранее приготовленный шахтерский фонарь. Тоннель худо-бедно осветился. Обычный тоннель с рельсами, будь он неладен.

– Меня, кстати, Пмэф зовут, – сказал незнакомец.

– Амдэ.

Они хотели было пожать руки, но передумали – всюду, куда не светили их фонари, стояла кромешная темнота, в которой сложно синхронизировать рукопожатие. Они просто кивнули.

– Что ж, Пмэф, откуда ты? – спросил следопыт, а сам медленно побрел по тоннелю.

– Из Пита. Там есть комплекс руин древнего бога, в честь его меня и назвали.

– Слышал, – кивнул Амдэ, но быстро понял, что движения его головы не видны и бросил это дело. – Пмэф – покровитель торговли.

– Да, он самый, – подтвердил Пмэф, аккуратно ступая за следопытом и подсвечивая фонариком рельсы, чтобы не споткнуться.

– На торговца ты не похож.

– Я не торгую. Иду на одну мисси… по делам. В Пит.

– Понятно.

– А ты случайно не из могильщиков? – спросил Пмэф.

Следопыт замедлил шаг. Звон в ушах не ослабевал, но сквозь него начало пробиваться какое-то шуршание вдалеке.

– Я из восточных племен, – сказал Амдэ. – Моя кожа такая же красная, как у тебя.

– Да, я знаю, что могильщики белые, потому что они живут под землей и никогда не выходят на солнечный свет. На всякий случай спросил. О них столько баек ходит.

Следопыт удивился.

– Живешь в Пите, но слышал о могильщиках только из баек? Они же прямо под городом. Туда каждый второй ребенок лазит.

«Странный скаут, – подумал Амдэ. – Явно врет. Но зачем? И где этот Денди, когда он так нужен?»

– А ты сам куда идешь? – попытался сменить тему Пмэф.

– Пока в Пит. А там как судьба решит, – пробубнил следопыт.

– Лучше двигаться вместе. Со спутником оно как-то веселее. И безопаснее.

– Прости. Я как-то один привык. Соло, – фыркнул Амдэ.

Скаут тоже услышал подозрительное шуршание, и теперь его абстрактный страх неизвестного превратился во вполне обоснованный страх чего-то конкретного. Он рванул к уходящему от него следопыту, громко шлепая ботинками по засевшей между рельсами воде.

– Но это вопрос здравого смысла, – протестовал он. – Представь, как мы попортим друг другу нервы, если будем шарахаться по соседним тоннелям, слышать звуки шагов и гадать – один ли это из нас или кто-то еще?

Со здравым смыслом трудно было спорить.

– Ладно, только не путайся под ногами, – согласился Амдэ.

– Сначала выберем главного, – предложил Пмэф.

Следопыт посмотрел на него таким решительно озлобленным взглядом, заметным даже сквозь пелену темноты, что желание проводить выборы отпало само собой.

– Да я шучу. – Пмэф издал нервный смешок. – Так, просто, разговор поддержать.

Но следопыту было не до разговоров. Он медленно остановился.

– Тише. Слышишь?

Скаут перестал шлепать по воде, и в окутавшей их тишине послышался шорох.

– В тоннеле кто-то есть, – шепнул Пмэф.

В этот момент что-то попало ему в нос, и он со всей силы чихнул.

«Апчхи» разлетелось эхом, отскакивая от стен, как шарик в пинболе, и устремилось в бесконечность подземных коммуникаций.

– Тссс! – Амдэ схватил его за грудки и придавил к стене.

Шуршание нарастало. После раскатистого эха послышались мелкие шажочки. Что-то приближалось. Очень быстро. Амдэ посветил в тоннель подствольным фонариком, готовый в любую секунду выпустить во врага пулю. В крохотном пятачке света перед ним показалось несколько розовых грызунов – голых землекопов. Они пробежали по рельсам, стараясь не касаться земли и луж.

Амдэ и Пмэф медленно выдохнули.

– Мелкие твари, – рассмеялся скаут.

– Погоди. Это не они так шуршали. – Следопыт задумался и попытался вслушаться в темноту. – Впереди завод.

– Производство? Какое?

– Черт его знает, – скривился Амдэ. – Эта сеть тоннелей такая разветвленная, что я за всю жизнь ни разу не проходил дважды по одному и тому же месту.

– Не заблудиться бы, – трусил Пмэф.

– Не бойся. Я всегда из них выходил. Никогда дольше полугода тут не оставался.

Подразумевалось, что эта фраза успокоит нового друга, но вышло наоборот. Договаривая ее, следопыт уже понимал, что звучит она не очень обнадеживающе. Он не стал уточнять, что полгода не просто блуждал в темноте, а еще и спасался от кротоножек.

– Не шлепай по воде. Иди как эти землекопы – по рельсам, – сказал Амдэ и тихо присвистнул.

На первый раз могло показаться, что он просто так неуклюже выдохнул, но следопыт свистнул еще раз. Ему было не по себе без своего верного друга-питомца, и он всячески пытался его позвать.

– Ты что делаешь? – спросил Пмэф. – Сам же просил потише.

– Не обращай внимания, – ответил Амдэ и снова свистнул. Снова безрезультатно. Куда же запропастился Денди?

Скаут остановился, что-то возмущенно пробубнил себе под нос и пошел дальше.

Шум нарастал. Тихий шорох скоро превратился в механический треск, отчетливый, словно источник звука находился за ближайшим поворотом.

– Слышал я одну байку, – попытался отвлечься следопыт. – Про военный завод в тоннелях. Где-то в пятнадцати километрах к югу от Пита.

Скаут полез в рюкзак и достал оттуда блокнот с привязанным к нему карандашом. Зашуршал страницами.

– Это как раз возле нас, – сказал он с видом ученого, рассчитавшего точные размеры Млечного Пути.

– Там производились манекены для армейских испытаний, – продолжил Амдэ.

– Так в Пустоши всюду работающие заводы, – не понял Пмэф. – В чем смысл байки? Что именно говорят?

– Да хрень говорят. Не бери в голову. Если повезет – сами увидим. Ну или если не повезет…

Скаут неуклюже следовал за Амдэ, постоянно промахиваясь ногами мимо рельс и громко шлепая ботинками по лужам. В такие моменты луч его налобного фонаря неудержимо прыгал по стенам и потолку, выхватывая из тьмы бетонные своды и прогнившие почти насквозь арки.

– Я тоже знаю байку про эти места. – Скаут догнал собеседника. – Про поезд-призрак, который вот уже пятьсот лет мчится по кольцевой в поисках успокоения.

– Правда? – удивился Амдэ. – Я видел только мертвые поезда. Там, снаружи.

– А этот живой… ну то есть действующий. Любой, кто попадется ему на пути, – погибнет. В этих тоннелях некуда спрятаться от несущейся на тебя тысячетонной махины.

– Тогда как разнеслась весть? Если все свидетели погибали, откуда ты о нем знаешь?

– А поди разбери, – ничуть не смутился Пмэф. – Байки, они такие. Стоит случиться чему-то странному, слух обязательно разлетится по Пустоши. Уж не знаю, как это происходит.

– Я знаю, – с иронией сказал следопыт. – Их придумывают. Поезд-призрак, ну как же. Городские легенды, не более.

На некоторое время они замолчали. Скорпион никак не появлялся, заставляя Амдэ испытывать искреннюю тревогу за себя. Хорошо бы остановиться и подождать питомца, но этот шум… наводил на жуткие мысли о скрытом в тоннелях заводе. Не самое лучшее место для ожидания. Ноги сами несли следопыта вперед. В любом случае Денди найдет своего хозяина, как делал это уже сотни раз. Лучше бы рано, чем поздно.

А еще этот звон в ушах, отдающий пульсирующей болью при каждом повороте головы. Стоило следопыту обратиться к плетущемуся позади Пмэфу, как звон усиливался. Чертова светящаяся собака со своим ядом, растекающимся по всему телу. Как он подействует дальше? Галлюцинации? Вероятнее всего.

«Стоп. Может, нет никакого скаута? Что это вообще за имя такое – Пмэф? Может, вся эта миссия с модулем мне почудилась? Подозрительно, но деваться некуда. Надо держать ухо востро».

Не от хорошей жизни Амдэ засомневался в собственной адекватности, в адекватности всего мира. Почему именно он? Для чего весь этот спектакль? Темные стены тоннелей давили на него пугающей пустотой, звон в ушах не давал успокоиться, и, наконец, шествовал в этой банде ментальных проказников страх тотальных галлюцинаций.

– Жутко тут. – Пмэф подлил масла в огонь.

– Тсс, – выставил руку Амдэ. – Кажется, за ближайшим поворотом.

Они прошли двадцать метров до разветвления тоннеля и услышали отчетливый шум работающего конвейера слева.

– Значит, нам направо, – трусливо проговорил скаут.

– Сначала посмотрим, с чем имеем дело.

Они повернули налево и медленно дошли до пролома в стене. Даже неуклюжий скаут в эти нервные минуты не сделал ни одного громкого шага, не оступился на тонкой ленточке рельс. Путники выключили фонари и увидели тусклый свет фабрики, проступающий через дыру в стене. В метре от себя – такова была толщина кладки, разделяющей шахту и фабрику – они увидели машинный зал со всякими станками и манипуляторами. По бегущей змеей ленте конвейера проплывали элементы брони для армейских испытательных манекенов. В конце сборочной линии клешни робота надевали изделия на пластиковых болванчиков.

– Раньше так тестировали новые виды брони, – прошептал следопыт. – Различные модификации бронепластин напяливали на манекены и отправляли на испытательный полигон, где их расстреливали из разных видов оружия.

– Теперь отсюда ничего не вывозится, – шепнул Пмэф. – Смотри, как завален выход.

В дальнем конце машинного зала виднелась еще одна шахта, заваленная кучей бронированных болванчиков.

– Поезда их больше не забирают, – констатировал скаут.

– Вижу движение, – сказал следопыт и резко потянул его вниз.

Оба присели, и из дыры в стене остались торчать лишь верхушки их голов с белыми пятнами глаз. Они привыкли к тусклому свету и тут же уловили какое-то шевеление. Оказалось, что все фабрика заполнена голыми землекопами. Малые и большие тушки млекопитающих сливались с таким же, как и они, коричневым оборудованием и только мелкое копошение помогло разглядеть этих обитателей подземелья. Вот откуда в тоннеле взялась испугавшая путников стая.

– Тут целая колония! – Амдэ все еще пытался говорить тише. – От мала до велика. Ты только взгляни!

Некоторые голые землекопы вымахали до размеров человека. Они ползали по всей фабрике, обнюхивали станки и иногда застревали на транспортере между пластмассовых манекенов. Тогда робот-манипулятор захватывал грызунов и надевал на них бронированные пластины с конвейера, облачал животных в доспехи. Он хватал только крупных землекопов, похожих габаритами на человеческий манекен, а мелких просеивал – те просто ползали рядом.

Живя в Пустоши, перестаешь удивляться любым феноменам и явлениям, принимаешь все как есть.

– Голые землекопы размером с человека да еще и в броне, – присвистнул скаут.

– Теперь они уже не голые. Уходим отсюда, – огляделся Амдэ, но привыкшие к свету фабрики глаза ничего в тоннеле не видели. – Мутировавшие землекопы могут быть агрессивными.

Скаут с ним согласился и начал отходить от пролома в стене. Хуже всего было включить в этом месте фонарик и на своей шкуре проверить, агрессивны ли это создания, поэтому отходили наощупь, по памяти. Разумеется, Пмэф споткнулся о рельс и с громким плеском нырнул в лужу у шпал. Амдэ оставалось лишь мысленно выругаться.

Мелкие голые землекопы не обладали достаточным слухом, чтобы услышать шум и отвлечься от своего естественного уклада жизни, чего нельзя было сказать об их старших собратьях. Огромные неголые землекопы услышали плеск и двинулись к источнику шума.

– Вот черт, они идут к нам! – Следопыт уже не понижал голос.

Он поднял своего незадачливого приятеля и потащил к развилке. Бронированные грызуны уже пролезли через дыру в стене и двигались следом. Их нательная защита и шлемы блестели в лучах подствольного фонарика, которым Амдэ освещал тыл, пока тянул Пмэфа вперед. Скаут тоже пытался бежать, но делал это не так грациозно, как его более опытный товарищ. Вроде и убегал, но подталкивать его все равно приходилось.

– О Рад, почему мы сразу не повернули направо? – звучал в темноте голос Пмэфа.

Он уже включил свой налобный фонарь, и, когда вместе с Амдэ повернул в правый тоннель, в округлом луче света показались сразу три бронированных землекопа с кислыми от расстройства минами – им помешали грызть чьи-то кости. Очень много костей.

– Вот почему, – вздохнул следопыт.

– Давай назад!

– Поздно!

Сзади их уже подпирали оголодавшие грызуны.

– Надо пробиться вперед! – скомандовал Амдэ.

Первым открыл огонь скаут. Автоматная очередь фейерверком разлетелась по шахте, наполнив ее оглушительным грохотом. Каждый выстрел в тоннеле звучал особенно громко, словно работал крупнокалиберный пулемет. Амдэ сразу оглох. Звон в ушах усилился, ведь ему больше не приходилось конкурировать с другими звуками извне. Теперь был звон и ничего больше. Следопыт сделал несколько выстрелов, каждый из которых наносил ему больше ментального урона, чем землекопам физического. Пули просто отскакивали от их брони.

Амдэ перестал тратить патроны и просто оттолкнул ногой вставшего у него на пути мутанта. От неожиданности тот отпрянул назад, предоставив путникам возможность уйти.

– Давай сюда! Между ними!

Скаут и следопыт вырвались из окружения, но противник их не отпускал. Из оставшегося позади тоннеля показалось еще несколько землекопов. Их бронированные туши мелькнули позади спин собратьев в мощном пучке света налобного фонаря. Пмэф продолжал палить по ним очередями, пытаясь попасть в незащищенные панцирем части тел, пока Амдэ обследовал ответвление шахты.

– Впереди чисто! – заорал он, не слыша собственного голоса. – Хорошо, что не остались в тоннеле.

– Что? Не слышу!

Неголые землекопы ощутили жажду крови и наседали на путников. Стоило этим двоим остановить огонь и побежать, как грызуны бежали следом, стоило скауту открыть по ним огонь и медленно пятиться, как скорость землекопов падала.

– Надо от них отбиться! – закричал следопыт и издал тонкий свист.

Он свистел на известной скорпиону тональности, но питомец не появлялся. Может, был еще далеко, а может, не слышал ничего из-за этого грохота.

Амдэ стрелял кучнее и начал попадать в незащищенные места мутантов, но револьвер приходилось постоянно заряжать. Если в этот момент и Пмэф менял магазин в автомате, землекопы подходили к ним максимально близко – дело доходило до рукопашной. На стороне людей была ловкость и навыки контактной борьбы, на стороне грызунов превосходство в физический силе.

– Пять магазинов ушло! – прокричал скаут, и следопыт его расслышал.

– Сколько осталось?

– Не знаю. Остальное в рюкзаке. Не могу дотянуться.

Между словами скаут долбил прикладом в обтянутую розовой кожей морду землекопа, пытаясь выбить ему резцы. У маленькой особи эти два зуба смотрятся очень мило, но у огромного, величиной с человека, зверя они выглядят как запрещенные всеми конвенциями орудия мучительного убийства.

– Забей на автомат! Ты все равно мажешь! Держи их, пока я перезаряжаюсь.

Один землекоп к тому времени уже лежал бездыханной бронированной тушей в глубине темного, забытого богом тоннеля, но оставалось еще штук семь. Может, и больше – в узком пространстве они вынуждены были толпиться в очереди желающих разорвать на куски пару заблудившихся людей.