Механическое Диво

Глава 22. День Аркадия Хлебоеда

Вот, если честно, с детства не любил праздники. Вот те самые, на которые народ дружно стекался в одно место, чтобы «полюбоваться» на какую-нибудь дебильную ерунду вроде жиденького салюта или выступления местного народного танцевального коллектива с названием а-ля «Хорохористая лебедушка». Ну вот что люди там забыли, вот реально? Дома тепло, в холодильнике есть вкусняшки, а из окна прекрасно видно салют и совсем не видно никаких народных ансамблей (если только окна вашего дома не выходят на проклятые заведения вроде филармонии, дома культуры или музыкальной школы).

Вообще, городские праздники в современном мире стали прямо-таки квинтэссенцией унылого паскудства. Может быть некогда давно на заре цивилизации народ, поддаваясь стихийному душевному порыву, в памятные даты стекался на площади для веселых оргий и алкогольных возлияний до посинения. Фиг знает… Законы и моральные принципы сегодня этого делать не позволяют, но люди как будто все равно по старой генетической памяти от предков припираются на эти самые площади, а потом грустно смотрят друг на друга, задаваясь про себя вопросом: «Ну и с фига мне дома не сиделось то?». Нет, конечно есть и такие, кто вспоминают традиции древних праздников, и не стесняясь начинают грубо нарушать общественные нормы морали, но их быстро забирает полиция. Фиг знает… Может, в этом есть какой-то масонский заговор? Рептилоиды не хотят, чтобы мы вспомнили свои исторические корни, и все, что с ними связано. Кто знает, в чем причина… кто знает…

День Аркадия Хлебоеда на моей памяти стал единственным днем именно праздничного выходного в нашем тренировочном лагере. До этого никаких выходных у нас не объявлялось — война, все пахали на тренировках на износ. Потом, конечно, после налета Ктулхиата на лагерь график тренировок вынужденно сбился, но это совсем не значит, что это были выходные дни. Нет. Народ занимался восстановлением казарм, ремонтом. Все работали. Мы вот — лекари в смысле — капец как заняты были эти дни. У нас, наоборот, хлопот даже прибавилось.

Теперь же все было несколько по-другому. Встать мне пришлось очень рано, чтобы совершить все запланированные мной приготовления. Сделать это было не сложно — в лагере с утра был хаос и этакая предвкушающая ленность.

Вообще, невооруженным глазом было видно, что Дети Спасителя не умеют отдыхать. Не в плане, они прям все такие суперработящие. Нет. Наоборот. Уверен, что между альтернативами «копать окоп сейчас» и «копать окоп завтра» истинный солдат Византии выберет: «Ну его нафиг этот окоп! Можно я побегу в атаку?». Когда я говорю, что Дети Спасителя не умеют отдыхать, я имею ввиду другое. Ну вот что придет в голову адекватному человеку, когда он услышит, что у него сегодня выходной? Даже нет… Не выходной — а праздник. Правильно… Выспаться, может быть. Заняться любимым делом, которое давно откладывал. Может, накрыть стол и позвать в гости хороших людей…

В Византии все оказалось по-другому, и я, если честно, даже несколько выпадал от тех картин, которые мне удалось увидеть в утреннем тренировочном лагере. Дети Спасителя, прознав, что у них выходной, вставали пораньше, чтобы ненавидеть. Ненавидеть искренне, со всей душой и сердечным пылом, на который они были способны. Именно этим, видимо, у них и заполнялись все праздники, выходные, да и просто свободные минутки, которые иногда выпадали посреди тяжелого дня.

У солдат оказался огромный творческий потенциал в плане составления матерных ругательных частушек по отношению к врагам. В этих «милых» частушках солдаты Византии всегда обрисовывались как сильные, смелые и загорелые, а вот враги — ущербные и все из себя духовно загнивающие. Вот я в реале вроде бы взрослый дядя, и давно уже не в том возрасте, когда искренне восхищаются забористыми многоэтажными матюками… А тут ишь ты… Вот как оно вышло. Проходя мимо поющих частушки солдат, не раз поймал себя на мысли: «А вот этот перл надо запомнить»…

Удивленный всем происходящим я, даже, впервые за долгое время обратился с вопросом к сознанию Томаса внутри меня. Фиг знает. В этом плане я не рассчитывал на ответ, все-таки Томас болтал со мной только тогда, когда ему самому этого хотелось. Подсказок он мне также, как я понял, особых давать не мог, но и вопрос мой был не по игровой механике: «Томас, что это вообще за праздник такой — День Аркадия Хлебоеда? На него принято заковыристо ругаться матом, или чего?».

Ответ оказался красивым и логичным, как и весь окружающий мир вокруг меня: «Аркадий Хлебоед — это день начала сбора урожая. По легенде, когда Спаситель шел по Византии, разыскивая свои сандалии, его встретил нищий Аркадий. Нищий попросил у Спасителя еды. Говорил, что у него и крошки хлеба во рту давно не было. Спаситель, выслушав это, махнул рукой и во рту Аркадия заколосилась спелая пшеница. Корни пшеницы разорвали Аркадию горло и впились в мозг, он умер, но перед смертью поел. С той поры в этот день в Святой Византии принято досыта кормить Аркадиев и совсем не принято ни о чем просить незнакомцев».

«Ясно. Понятно…» — про себя ответил я, поставив в голове галочку, мол, когда выйду из этого игрового мира в реал, обязательно спрошу у сценаристов, а что они, собственно, курили, когда придумывали местные праздники?

В госпитале с утра работы оказалось не много. Нужно было покормить и похилить бодро идущих на поправку раненных. Их, кстати, особым приказом Старшего Инквизитора должны будут отнести на носилках на этот «всеобщий молебен». Кто бы сомневался, как говорится… Явка должна была быть сто процентной, иначе весь спектакль будет зря. Вдруг «коварный» менталист или одержимый затесался среди раненных? Непорядок… Раз Его Магуйшество здесь — проверяем всех.

Обед. Вот не зря говорится, что в тревожном ожидании время может тянуться, как резина. Я осознавал на все сто, что план мой был слишком смутный и рискованный. Но в такой ситуации меня могла спасти только наглость. Томас, когда я ему в двух словах рассказал о том, что планирую сделать, в начале перепуган был до жути. Потом, когда я ему все разъяснил, кажется, взял себя в руки и согласился со мной, попросив меня только об единственном: «Ты это, чертяка, только не сдавайся до конца, ладно? Я молодой совсем, помирать не хочу. Жить хочу… Эх… Хоть одним глазком посмотреть на кошкодевочек…».

Я, как мог, успокоил Томаса, пообещав ему, ежели чего, само собой буду бежать только меня и видели. Если подумать — квест «Дезертиры» может и не так уж и плох. Целых двести баллов, если я сумею смыться и после этого выжить. Я тоже в этом плане не мазохист, и теплый костерок в мои планы вообще не входит. Другое дело — куда бежать? Я ничего толком не знаю ни про Гонконг, ни про Ктулхиат, ни про Новую Персию. С чего я вообще взял, что там трава будет зеленее? Этот игровой мир был создан каким-то сумрачным сумасшедшим гением для изучения механизмов лжи. Скорее всего, это значит, что островка спокойствия тут не предусмотрено вообще. С чего я взял, что где-то там будет легче и лучше играть? Блин… Тот же Адам, когда рвал отсюда когти, как я понял из косвенных разговоров на том совещании, прихватил не только кольцо-артефакт, но и списки всех новобранцев, где скорее всего перечислялась их магия. Своего рода это военный шпионаж. Не знаю, планировал ли он это изначально, или его кто-то надоумил и подкупил — в любом случае, он точно знал, что делать. А я? Я знаю, что буду делать потом?

Ответ отрицательный. Можно, конечно, рискнуть отправиться искать этот мифический город одержимых, благо и шестеренка у меня есть.

Смущает пока одно «но». Для поиска города нужно знать пять из пяти важных нюансов, я же пока знаю четыре. Вроде и все просто — хватай шестеренку, смотри в терминале расписание и иди в нужное место… Мда… Вот моя чуйка мне подсказывает, что как раз этот пятый нюанс, которого я пока не знаю, окажется каким-то таким, переворачивающим все с ног на голову. А как же еще может быть в мире, где изучаются механизмы лжи?

Ахиллес обещал, что праздник начнется к обеду, только все вышло не совсем так. Праздники, они в этом плане такие… По моим расчетам уже где-то в десять из храма к казармам выволокли алтарный камень, и стали его украшать всем, что попадалось под руку — от полевых цветов и зеленых веток деревьев до каких-то храмовых приблуд вроде цветастых старых полотенец с бахромой.

Самих инквизиторов на месте действа пока видно не было — скорее всего, они готовились, выбирали наряды, красовались перед зеркалами где-то в закоулках казарм (а может, и хитрый план по поимке менталиста готовили — я в этом плане предпочитал думать, что они перед зеркалами красуются).

На площадке стал появляться военный оркестр, и, путаясь в бородах, смысле жизни и нотах, музыканты стали тихонько наигрывать какую-то тихую мелодию. К ним потянулись другие праздно шатающиеся по лагерю солдаты, которые уже устали орать матерные частушки про врагов. Народ просто рассаживался на траве, тихонько болтал о чем-то. Кто-то с ленивым видом слушал музыкантов, подперев голову рукой.

Я все это наблюдал уже издалека из госпиталя, не спеша присоединиться к народу. Ну его… Слишком нервно. Ребята, кстати, тоже нервничали. Это было заметно. Соня, Иуда, Матфей — все были дерганные, но тут фиг знает. Делать выводы, мол, они все игроки было бы глупо. Соня, кстати, озвучила причину своих волнений вполне ясно:

— Вот и обязательно было волочь раненных на этот праздник! — буркнула она сама себе утром, выделяя для пациентов на сегодня гору каких-то зелий и пилюль.

— Да все с ними в порядке будет, — поспешил успокоить девушку Иуда. — Они все уже идут на поправку.

— Так-то да… — глубокомысленно отвечала Соня, добавляя потом извечное философское… — Просто тревожно за них. Слишком долго мы с ними возились. Пусть только попробует кто-нибудь помереть…

За раненными ближе к обеду подойти должны будут солдаты с носилками.

Само собой, мы также до этого времени должны были присматривать за госпиталем. Соня вызвалась готовить обед, чтобы по возвращении было чем перекусить. Усевшись рядом с ней у котелка, я по обыкновению рассматривал все происходящее в лагере, прокручивал в голове свой дурацкий план. Получиться или нет? Может не рисковать? А что тогда делать, когда моя тайна раскроется Старшему Инквизитору?..

Когда издали показалась группка солдат, явно идущая к нашему госпиталю, я, кажется, уже успел окончательно успокоиться и принять решение. Обед.

Вот-вот все начнется. Пора.

Пространство в центре тренировочного лагеря также явно начало полнится народом. Кажись, где-то вдалеке даже уже мелькали инквизиторские одежды. Значит, вот-вот должно показаться главное действующее лицо — Старший Инквизитор вместе со своим призрачным дружком из алтарного камня.

Явка должна быть стопроцентной. Ну что ж… Не будем опаздывать.

Гуськом вместе с ребятами и Соней пристроился за шеренгой солдат, которые несли на носилках наших раненных. На месте их, кстати, народ встретил бодрым улюлюканьем. Кто-то сразу кинулся приветствовать своих знакомых.

Соня устало пробурчала:

— Они что, со времени налета Ктулхиата впервые друг друга видят? Как-будто мы их в госпиталь не пускали навещать друг друга…

— Да ладно тебе, Соня, — улыбаясь, ответил Матфей, — вдруг у них не было времени… Ну или они стеснялись…

Я, оставив болтающих о ерунде ребят вместе с ранеными, постарался слиться с толпой. Итак, вот-вот должно начаться основное действо.

Да. Я не ошибся. Дверь казармы, где раньше был храм, внезапно торжественно распахнулась и оттуда в четком порядке повалила шеренга инквизиторов в одинаковых кожаных прикидах. Старший Инквизитор шел в конце шеренги. Опять в солдатской форме без знаков отличия. Рисуется, хитрюга, все с ним ясно.

Толпа, как только показались наши аниматоры, встретила их дружным одобрительным ревом. Инквизитор, подняв театральным жестом руку, заставил всех резко замолчать:

— Дети Спасителя, солдаты Византии… — послышался его глухой раскатистый голос над толпой, — Над нашей чудесной родиной сгущаются тучи. Против нас все! Все сговорились за нашей спиной, потому что завидуют нам! Мы лучше их во всем! Бороды наших предков длиннее и шелковистее бород их предков! С нами наша древняя история, наш Спаситель… Мы докажем всем, что над нами зря смеялись! Магия Спасителя не лжет! Сейчас все маски будут сброшены.

Молитва к Нему поможет нам… Давайте же вместе вознесем Ему хвалу…

После слов про эту самую «хвалу» стоящие рядом инквизиторы хором затянули какую-то песню на непонятном языке. Я, как завороженный, следил затем, что будет делать Главный Аниматор Всея Византии. Да… Я не ошибся.

Рука Старшего Инквизитора медленно коснулась алтарного камня. Надо же… Кое-кому даже специальные посохи не нужны, чтобы разбудить зверушку в алтарном камне.

Свет. Ладонь Старшего Инквизитора стала подсвечиваться мне тем самым голубоватым светом, которым некогда светилось заветное колечко на шее у Адама. Цвет ментальной магии. Значит, вижу его только я.

Мда…

«Алтарный камень сущности активирован. До режима кормления 10…, 9…, 8…»

Ну что ж… Отсчет пошел. Ход за мной. Вот-вот в небо над тренировочным лагерем взметнутся призрачные щупальца в поисках еды, в поисках новых жертв. Интересно, а ментальному паразиту реально «вкуснее» эмоции живых людей, а не неписей? Эмоции тех, кто видит его, видит и осознает, что происходит вокруг…

На самом деле я про этот игровой мир понял не так уж и много. Да блин…

Это даже мягко сказано. Ни фига толком я не понял про этот мир.

Но на своем опыте я усвоил одно. Здесь нельзя одновременно кастовать фаербол и, к примеру, хилить себя. Либо одно, либо другое, будь ты хоть Старший Инквизитор или мальчик-пастух. Не важно. Либо одно, либо другое…

Хочешь творить новое заклинание — тебе придется остановить старое…

Пока Старший Инквизитор занят ментальным паразитом, я могу делать все, что захочу.

Вот уже громче зазвучали слова незнакомой молитвы. Вот уже в небо, как стрелы, полетели щупальца показавшегося паразита.

Вашу ж ять! Какие огромные! Как их много! Как тварюга сумела вырасти так за ночь? Эти два монстра — один в камне, другой рядом с ним, — что-ли, как-то усиливают друг друга? Дай угадаю — Старший Инквизитор, небось, всю ночь провозился с алтарем, усиливая в несколько раз паразита?

Крик… Чей-то крик в толпе. Не хочу оглядываться. Не важно. Среди новобранцев в любом случае были одержимые. Кто-то из них сейчас держится из последних сил, считая секунды до конца этого трындеца. Фигушки… Этот уродец из камня сильнее в разы тех, что я до этого видел! Ну, а раз сильнее, значит и «кормление» его затянется.

Где-то за спиной опять послышался чей-то крик. Опять… Опять… С разных концов толпы за спиной показывали свое «истинное лицо» одержимые. Кто-то из неписей, явно не понимая, что происходит, крикнул: «Чудо! Чудо! Магия Спасителя работает! Хватайте одержимых!»…

Сам Старший Инквизитор шарил глазами по толпе, явно выискивая того «счастливчика», которому вообще не досталось щупальца. Вот-вот он меня увидит… Ну что ж… Погнали…

Мысленно открыл вкладку своей магии.

Активация магии. Хамелеон. Сохраненная Левитация (действие 10 минут).

Внимание! Уровень развития вашего персонажа для данного заклинания слишком низкий. Вашей маны для его активации не достаточно. Заклинание может сработать некорректно. Ожидаемое действие заклинания при перерасчете на ваше количество маны — Левитация (34 секунды). Принять или отклонить?

Ну, конечно, «принять»! Какие тут могут быть вопросы? Пол минуты мне хватит с головой.

Вот меня оторвало от земли над толпой. Вот я уже взмыл на пару метров. Ну что ж… Актерский опыт мне в помощь. Отсчет пошел.

Набрав воздуха в грудь, заорал, что есть мочи:

— Спаситель! Спаситель избрал меня! Я слышу его голос! Он говорит отпустить всех одержимых!

Даже Инквизиторы, приметив, как я взмываю в воздух, прекратили петь. Толпа, словно завороженная мной, ахнула.