Механический Орфей

Глава двадцать вторая

Кореана мчалась за морассаром, который следовал по пятам за уродливой Суусен. Прислужница геншей запыхалась и начала спотыкаться — видимо, для нее подобная скорость передвижения была непривычна. Но предводительница пиратской шайки не чувствовала усталости, и пристегнутый к руке огнемет казался ей не тяжелее смертоносного перышка.

Она окликнула Суусен:

— Поднажми, уродина. Если мы упустим Руиза Ава, я заберу тебя отсюда наверх. Там ты будешь одна во всей холодной вселенной и до самой смерти и запаха генша не услышишь, дура.

Служанка бросила через плечо испуганный взгляд, и Кореана громко расхохоталась.

Руиз Ав шел по кровавому следу, с каждым шагом нагоняя тварь, которую ранил. Теперь он время от времени различал впереди тоненькую фигурку женщины, которая, прихрамывая, ковыляла по извилистому туннелю. С каждой минутой усилия ее делались все отчаянней, а лицо — все более испуганным. Издали она выглядела обычным человеком, но когда преследователь подобрался ближе, он увидел, что спину ее сверху донизу украшают складки слизистой ткани, влажно поблескивающие в красноватом свете. Она напоминала какое-то странное ракообразное, с плотью, пульсирующей в створках лопнувшего человеческого тела.

Её рана кровоточила все меньше, хотя нога явно онемела и перестала сгибаться. Она уже не просто хромала, а приволакивала раненую конечность. Разведчик уже перекинул огнемет за спину и готов был схватить женщину, но задумался: расскажет ли она добровольно, где находится Орфей, или придется пытками выбивать из нее эти сведения?

Руизу стало тошно. Он не был уверен, что справится с подобной задачей. Несмотря на герметичность бронекостюма, он вдруг снова ощутил знакомый страшный запах крови. Черные воспоминания о бойне на Родериго заполонили сознание.

До преследуемой оставалось десять метров, когда из бокового прохода, загородив дорогу, выступил генш.

— Пожалуйста, остановись, — произнес он, и Руиз замер от изумления, едва не поскользнувшись на влажном полу коридора.

Огнемет, словно живой, прыгнул ему в руки, однако генш не делал ни одного агрессивного движения. Передышка придала жертве Руиза сил. Она прибавила шагу и исчезла за очередным поворотом. Человек хотел было обойти генша. Принципиально иная физиология и психология, по слухам, делали этих существ абсолютно нечувствительными к обычным пыткам. Но как проверишь подобные утверждения? Тут генш заговорил снова:

— Постой, Руиз Ав. Мне есть, что сообщить тебе, и эти сведения тебе пригодятся. Пусть служанка уходит. В своем теперешнем истерическом состоянии она все равно не могла бы тебе помочь.

Бывшего агента так поразила эта в высшей степени примечательная речь, что он напрочь забыл об улепетывающей жертве.

— Откуда ты меня знаешь?

— А ты меня не помнишь? Хотя неудивительно. Я тот самый молодой генш, которого ты избавил от Публия, создателя чудовищ. Мне представилась возможность восстановить равновесие в наших отношениях и ответить добром за добро.

От удивления Руиз на миг опустил ствол огнемета, но тут же вздернул его обратно.

— Как это? Вернее, почему? Благодарность — человеческое чувство.

— Не важно. Есть и другие причины. Я проведу тебя к этой штуке, которую вы, живущие наверху, называете Механическим Орфеем. Нам придется идти как можно быстрее: человек по имени Кореана и ее страшный телохранитель почти наступают нам на пятки. С ними еще двое убийц-людей. — Глаза генша уехали на заднюю часть черепа.

Руиз колебался, уставившись в темную глубину туннеля.

— Докажи, что тебе можно верить. — Ему не по-хорошему вспомнилась лекция, которую он сам некогда прочел молодому геншу относительно того, как тесно связаны способность мозга к самосовершенствованию и предательство.

По мешковатому телу чужака прошла дрожь.

— Там, наверху, все сражаются за право обладать Орфеем, верно?

— Да.

— И они не остановятся ни перед чем, лишь бы заполучить его? Даже если им придется до основания спалить небоскреб со всеми его обитателями?

— Правильно, — признал Руиз.

— Тогда для нас это не сокровище, а проклятие.

Генш выпустил изо рта щупальце и извлек откуда-то из складок тела карманный ноутбук, видимо, некогда попавший в болото вместе с прежним хозяином.

— Ты действительно собираешься поступить так, как обещал в своем выступлении? Ты вправду уничтожишь машину?

— Попробую, — ответил бывший агент, уже перестав удивляться чему бы то ни было.

— Тогда ради спасения собственной жизни я обязан помочь тебе, так же, как и тогда. Хотя должен тебя предупредить: Орфей обладает прекрасным даром убеждения и станет яростно бороться за свое существование. Так что твоя решимость может поколебаться.

— А кто-нибудь из твоих соплеменников разделяет подобный образ мыслей?

Генш шевельнулся, по телу его пробежала дрожь, означающая примерно то же, что пожатие плечами у людей.

— Не все конечно, даже не большая часть. Все внимание Древних поглощено тем, чтобы подготовиться к Переходу. Они, естественно, не верят в то, что могут умереть. Им кажется, что они будут жить вечно, словно боги. Они слишком долго прятались здесь от захлестнувшего вселенную людского потопа и потому забыли о той опасности, которую представляет ваша раса для нашей. Вот почему они в последние годы подумывали о том, чтобы дать людям возможность использовать Орфея в обмен на владычество геншей. — Существо сделало паузу, слышалось только его слабое дыхание. — Я слишком долго был рабом Публия. Все эти глупые мечты не про меня, мне никогда не достичь просветления. Для такого развращенного существа вполне достаточно шанса выжить. И некоторые находят, что мои ограниченные притязания вполне нормальны. Давай скорее: у Кореаны проводник с радарной настройкой на машину.

Руиз снова включил ближнюю связь.

— Малыш, где ты? — спросил он, чувствуя, что голос начинает дрожать. Никто не ответил. Он выждал еще несколько мгновений и решился. — Идем.

Генш зашаркал вперед своей странной перетекающей походкой. При первом же ответвлении он свернул в сторону, противоположную той, куда уходил кровавый след. Чужак двигался гораздо быстрее, чем можно было предположить по его неказистому виду, и человеку пришлось увеличить подачу кислорода, чтобы не отстать от своего проводника.

Низа плелась, поддерживаемая Дольмаэро, который сумел каким-то образом восстановить силы, невзирая на то что они находились в самом настоящем аду. По обе стороны прохода валялись трупы почти полностью утративших человеческий облик существ, которые пытались помешать им вернуться к платформе.

Руиз и остальные ушли вперед, чтобы расчистить путь, оставив одного солдата охранять фараонцев. Через несколько минут наемник и дельтанец по имени Крун вернулись, но одни. Дельтанец хромал, а броня предводителя была забрызгана кровью. Возлюбленный по-прежнему держался до странности отчужденно, и это пугало Низу. «Это все наваждения, галлюцинации. Из-за них он кажется не таким, как всегда», — уговаривала она себя.

В конце концов они очутились на дне основной шахты и без приключений обогнули болото. Руиз вел себя все более странно, бросая тревожные взгляды через плечо. «Это нечто большее, чем обычная осторожность», — подумала девушка.

— Что такое? — спросила она.

Но мужчина промолчал, а по лицу, скрытому за темным забралом шлема, ничего нельзя было прочесть.

Они забрались в вагонетку, и Низой овладело одно желание — как можно скорее оказаться подальше от этого места. Она осознала, что губы ее широко, до боли растянулись в улыбке. Но вместе с предвкушением свободы в груди ее зародилось какое-то смутное нехорошее предчувствие. Она повернулась и увидела, что Руиз Ав не сел на платформу. Внимание его было обращено на светящиеся красным светом входы в пещеры геншей.

— Что такое? — снова спросила она.

Он обернулся, как ей показалось, нехотя. Потом откинул забрало и открыл лицо. Его красота — животная, звериная — опять поразила ее. Таким она всегда и помнила его — наркотик, уже заполнивший все кровеносные сосуды, только обострил восприятие, сделав эту красоту еще более хищной и яркой. Мужчина улыбнулся ей печально и нежно. И все же черные глаза стали чуть холоднее, чуть жестче, чем она помнила. Может быть, это влияние дурмана, подумала она.

— Ты знаешь, как ты всегда была мне дорога? — спросил он так тихо, что она едва расслышала.

— Да, — ответила девушка.

— А ты заметила, каким я был глупцом? — теперь он широко улыбался. Она поняла намек, который был в его словах, и не обиделась.

— Время от времени замечала, — ответила она серьезно.

Он посмотрел на нее так внимательно, словно хотел навеки впечатать ее образ в потаенную галерею памяти.

— Я всегда буду благодарен тебе за то время, что мы провели вместе. Не важно, что будет дальше, — произнес он, ужаснув ее этими словами, и попросил: — Поцелуй меня, пожалуйста, нежно и сладко, от всего сердца.

— Хорошо, — ответила Низа.

Руиз и его проводник торопились. Время от времени они проходили мимо человекоподобных существ. Твари поспешно отскакивали в сторону и, разинув рты, смотрели им вслед. Куда-то вбок уходили похожие на улицы проходы и лазы. Там, в глубине и темноте, Руиз смутно различал жилые кварталы, где уродливые существа устроили себе жалкие гнездышки. В этих жилищах полосы биолюма излучали свет более яркий, чем обычное здесь красное мерцание, и бывший агент разглядел жалкое подобие мебели, сколоченной, по всей видимости, из попадавшего в болото мусора. Стены украшали грубые росписи красной и белой краской: фигуры с тремя руками или ногами, но человеческой головой. Руизу вдруг бросились в глаза изображенные дети, причем самые маленькие еще не совсем утратили человеческие пропорции. Их мордочки с широко раскрытыми глазами могли бы принадлежать любому ребенку на любой планете пангалактического мира. Он запретил себе думать, на что могут быть похожи их жизни тут, в химическом безумии анклава.

Неожиданно генш свернул куда-то в боковой проход. Руиз скользнул за ним и увидел, как существо скорчилось за самой высокой кучей мусора.

— Что случилось? — прошипел Руиз, оглядываясь через плечо.

Чужак вздрогнул.

— Твой враг первым добрался до Орфея.

— Откуда ты знаешь?

Зрительные сенсоры уставились на Руиза. Это походило на удивление.

— Информация разносится через феромонную сеть по всему анклаву. Как я могу не знать?

— А почему тогда остальные генши не знают, что ты мне помогаешь? — Руиз почувствовал, как в душе нарастает паника.

— Они знают, — ответил молодой генш. — Но что они могут сделать? Наш род совсем не так легко принимает решения и тем более начинает действовать. Только отщепенцы вроде меня способны принять какое-то самостоятельное решение и начать его выполнять. Но теперь я не знаю, что делать. Мой план был основан на том, что ты сможешь уничтожить Орфея до того, как твой враг появится и убьет тебя.

— Понятно, — неуверенно проговорил Руиз. — Стало быть, ты должен быть в курсе, что случилось с моим напарником?

— Да, конечно, — ответил генш. — Мы на некоторое время потеряли его из виду. Потом он каким-то образом догнал одного из прислужников и заставил его прийти к тому месту, где Кореана оставила пленников и часть своего войска. Он застрелил двух охранников, а потом заключил договор с остальными. Они забрали пленников и отвели их к платформе, убив по дороге много наших слуг, которые пытались помешать им убежать.

— Пленники? — У Руиза мелькнуло дикое и страшное подозрение.

— Женщина и двое мужчин, связанные в цепочку за шею.

Низа. Кто же еще мог там быть? Малыш действовал безжалостно, руководствуясь обычными для прежнего Руиза Ава соображениями личной выгоды. Разведчик ощутил разочарование и внезапное отвращение к самому себе. Почему ему не пришло в голову сделать то же самое? Видимо, он бесповоротно и окончательно переменился.

— Они уехали?

Генш вяло пожал плечами, хотя это больше походило на пробегающую по телу дрожь.

— Мне кажется, нет, но я не вполне уверен. Сеть на открытом воздухе слабеет, а встречные потоки разбивают информацию на кусочки.

Руизу невыносимо хотелось прекратить эту идиотскую прогулку и помчаться обратно в слабой надежде, что они еще не уехали, что клону не удалось забрать с собой Низу. Он поймал себя на том, что судорожно глотает воздух, дрожа от гнева и горя. «Нет! — сказал он себе. — Слишком поздно». Двойник наверняка, как только загрузил вагончик, отправился вверх по стене. Вскоре он доберется до подлодки и сможет уйти. С Низой.

Осталось совершить последний честный поступок — сохранить верность Сомниру и данному обещанию. И можно здорово насолить Родериго и всем прочим чудовищам на Сууке, которые мечтали захватить адскую машину в свои руки. Это, в конце концов, будет немалой победой. Руиз криво улыбнулся.

Он заставил себя сосредоточиться на той единственной и главной цели, которая теперь стояла перед ним.

— Ну что ж, еще не все потеряно. Сумеешь привести меня к какому-нибудь потайному месту, откуда я смогу вести наблюдение, но так, чтобы меня самого видно не было?

Генш подумал несколько минут.

— Есть место, откуда не видно самого Орфея, но зато просматриваются подходы к нему. Пойдем древними путями.

— Древние пути? — пробормотал бывший агент, глядя на застарелый мусор под ногами. — А эти дороги что, можно назвать новыми?

Действительно, всякая грязь и отбросы наполовину заблокировали туннель. Разведчик проверил уровень кислорода: его оставалось на пятнадцать минут. Неужели прошло столько времени? Он перекрыл подачу, чтобы было чем прочистить мозги, если наваждения окончательно заморочат его. На это кислорода должно было бы хватить. Человек последний раз вдохнул чистый воздух, а потом открыл вентиляционные клапаны.

Вонь стояла такая сильная, что Руиз даже не смог описать, на что это похоже: она не вписывалась в рамки обычных скверных запахов. Еще чуть-чуть, и его бы стошнило. Потом картина перед глазами поплыла в сторону, искаженная ментальным пламенем. Наступил момент невероятного напряжения. Потом реальность разлетелась на тысячу мелких кусочков и схлынула… И перед ним открылось новое лицо вселенной.

Мрачные красные стены туннелей мерцали тончайшими переливами. Они были прекрасны, как опал на свету. Темнота боковых туннелей казалась бархатной, полной скрытых тайн и возможностей — добрых и злых. Но равно увлекательных. Разведчик посмотрел на свои руки, обтянутые броней, и поразился красоте мертвого металла. Огоньки боеготовности оружия посверкивали, словно маленькие драгоценности. Очаровательный голубой свет играл на дуле огнемета. Только генш как будто совсем не переменился. Его отвратительная приземистая фигура была самым уродливым элементом во внезапном великолепии, заполнившем туннель. Даже в фактуре мусора и отбросов проступила загадочность и значительность форм и цвета — и все это переливалось необычайным богатством красок.

— Ты в состоянии идти дальше? — спросил генш, и Руиз очнулся с ощущением, что время неотвратимо бежит.

— Да, конечно, — ответил он и настроил канал связи на клона Низы.

— Ты здесь? — спросил он.

— Я здесь, — немедленно ответила она. Голос ее, всегда такой милый, теперь казался несказанно сладкой музыкой, какой ему и не приходилось слышать. Он почувствовал, как глаза застилают слезы.

Разведчик покачал головой, зажмурился и заставил свой мозг работать в заданном направлении.

— Слушай. Я открыл вентиляторы. Теперь я полностью завишу от твоих глаз. Ты должна говорить мне, что правда, а что нет. Если ты увидишь, что я веду себя неправильно или неадекватно, скажи мне, что показывает тебе камера, поскольку я, скорее всего, буду видеть что-то, чего в действительности не существует. Может быть, материализуются мои страхи и кошмары. Может, мне будут показаны такие вещи, которые генши считают истинными. Может, они спроецируют мне в мозг их собственное — принципиально иное — видение себя и своих слуг. Может, мне покажут события, которые когда-то произошли в этих коридорах, некоторые — очень давно. Понимаешь?

— Да.

— Хорошо. Записывай все на пленку, но ничего не передавай наружу, пока я тебе не скажу.

Наступила пауза, и Руиз представил себе, как она советуется с техниками «Глубокого сердца», дабы убедиться, что его просьба выполнима.

— Хорошо, я сделаю, как ты сказал, — раздался ее голос.

Руиз хотел было глубоко вздохнуть, но не стал поддаваться искушению и последовал дальше за геншем. Тот вел его прочь от населенных туннелей, по извилистым проходам, полным древностей и странных вещей. Красная биолюминесценция в этих туннелях как будто закончилась, погасла, словно организмы, которые давали свет, питаясь вонью отбросов, умерли с голоду. В некоторых местах генш шел менее уверенно, как будто феромонная сеть была нарушена. Человек время от времени вдыхал чистый воздух, и голова чуть прояснялась.

Они пришли к тому месту, где потолок уходил вверх, а туннель расширялся, превращаясь в огромный зал. Бывший агент понял, что видит перед собой ряды темного и мрачного амфитеатра. Скамьи были обращены к его дальней стороне. Руиз прищурил глаза, пытаясь разглядеть угадывающийся в глубине огромный зловещий силуэт.

Неожиданно он заметил, что с обеих сторон что-то происходит: движение, шорохи и мягкие шаги, вздохи людей, которые пытаются затаить дыхание, но оно все равно слышно — ведь не могут же они совсем не дышать. Бросив взгляд на уходящие вверх ряды скамей, разведчик увидел, что и там движутся сотни силуэтов и теней. Он остановился и присел, взяв оружие наизготовку.

— Кто они? — Голос его дрогнул.

Генш остановился, его зрительные пятна слились в один большой глаз, который уставился на человека.

— Тут никого нет, Руиз Ав.

— Я тоже никого не вижу, — заметила копия Низы.

Бывший агент медленно выпрямился… Но иллюзия того, что в пещере вместе с ним присутствует огромная толпа, не оставляла его.

— Что это за место? — спросил он генша.

— Это место, где родился Механический Орфей, — ответил тот.

Руиз сделал шаг вперед. В дальнем конце пещеры зеленый свет как будто собирался в слизистые комки, в которых постепенно проступали очертания какого-то массивного предмета.

Машина была высокой, как если бы четыре человека встали друг на друга, и примерно десять метров в ширину. Черты нарисованного на передней панели огромного и страшного лица жили независимой жизнью, пульсируя отдельно друг от друга, как будто между ними не было согласия. Сперва Руиз не понял, что происходит. Но на какое-то мгновение движение замерло, и он осознал выражение этого лица — хитрое и коварное безумие.

Придвинувшись ближе, разведчик увидел, откуда исходит движение. Передняя панель Орфея представляла собой мешанину ног, рук и торсов, все они были соединены вместе и образовывали жуткие черты. Тут и там под омерзительной коркой плоти проглядывал блестящий металл.

То, что Руиз сперва принял за морщины, оказалось просто просветами между частями тел. В узоре, который они образовывали, присутствовала своеобразная система. В нем не было ничего случайного и уродливого, что так отличало прислужников геншей. По мере приближения к машине человек начинал понимать логику этого узора. Скулы состояли из узловатых сплетений рук, мышцы которых нервно подергивались. Лоб — из гладких тонких линий женских ног. Глаза, собранные из тысяч настоящих глаз, напоминали рисунок пуантилиста: светло-голубые составляли белок, а черные — зрачок. Каждый из них жил отдельной жизнью, от чего мутилось в голове. Безгубый рот, зубами в котором служили покачивающиеся в каком-то противоестественном экстазе белокурые детские головки, зиял отвратительной ухмылкой: Там и сям гигантское лицо украшали заплаты из кожи геншей, с торчащими сенсорными пучками.

Руиз почувствовал себя невероятно скверно, будто сраженный неизвестной болезнью. При виде Механического Орфея возникало одно желание — немедленно его уничтожить. Каким образом он прожил столько столетий? Непостижимо. Кто мог создать такое?

Наверное, человек заговорил вслух, потому что генш ответил своим похожим на шелест голосом:

— Религиозный порыв — тот аспект человеческого поведения, который я не могу и даже не пытаюсь понять. Когда мы впервые осознали, что Суук становится миром людей, мы забрали с поверхности несколько человеческих существ, чтобы превратить их в своих слуг. Но несчастные сделались жертвами всяческих маний. В своей религиозной попытке создать бога — киборга, который сочетал бы в себе одновременно черты и генша, и человека, они, надо сказать, до какой-то степени преуспели. Сотворить кумира! Мы анализировали это событие и пришли к выводу, что им не дано было осознать невозможность синтеза человека и генша. Поэтому у них и получилось. Здесь они создали Орфея, здесь начали ему поклоняться.

Руки Руиза сжались на прикладе огнемета. Он вновь и вновь твердил себе, что кошмар перед его глазами — это фантом, мираж. То, что уже давно умерло.

Машина между тем продолжала улыбаться все шире и шире и в конце концов спросила, не двигая губами:

— Разве я мертва?

Голос звучал глубоко, пронизывая все вокруг. Он был негромок, но Руиз почувствовал, как он отдается в костях и в крови. Этот звук вызвал в нем такую бурю омерзения, что человек затрясся от гнева и дрожащими руками приподнял и нацелил огнемет.

— Нет! — остановил его генш. — Сопротивляйся иллюзиям! Призраки Орфея сделают все, чтобы смутить тебя. Если ты потеряешь контроль над собой, то тем самым откроешь свое местопребывание солдатам, которые расставлены в засаде у входа в святилище. А от стрельбы всего-навсего обрушится потолок. Слуги отказываются расчищать эти переходы, ведь на них тоже влияют призраки.

— Хорошо, — сдался Руиз и опустил огнемет.

Он двинулся к страшной физиономии, и с каждым шагом ему открывались все новые грани ее мерзости и чудовищности. Когда он был уже совсем близко, рот машины распахнулся в беззвучном злорадном вопле, и детские головки, все как одна, повернулись и уставились на него. Они пялились с бессмысленной злобой, ударяясь друг о друга в каком-то неровном ритме, как будто щелкали в бессильной ярости настоящие зубы.

— Это уже чересчур, — произнес Руиз.

Он продул шлем чистым кислородом, закрыл вентиляторы и несколько раз глубоко вдохнул, чтобы прочистить сознание от ментального пламени.

Лицо машины медленно побледнело. Сделавшись прозрачным, неподвижно-плоским, оно едва мерцало и уже не казалось таким угрожающим.

Вспомнив о том, что говорил ему генш, Руиз включил фонарик на шлеме. Над дверным проемом высветились прогнувшиеся, оплавленные балки. Их поддерживали лишь две насквозь проржавевшие центральные колонны.

— Пойдем, — сказал человек и направился прямо сквозь призрак, который разлетелся вокруг него радужными брызгами.

Генш провел его под аркой в дальнем конце пещеры и дальше, по узкой лестнице. Руиз обратил внимание, что кислорода осталось на девять минут, покачал головой и снова открыл клапаны в шлеме. Голова немедленно закружилась, но никакие новые кошмары не напали на него в иллюзорном тумане.

Он шел не оглядываясь, хотя всей кожей чувствовал позади себя то место, где только что был Орфей. На верхней площадке лестницы генш указал на ряд темных альковов, расположенных вдоль узкой галереи.

— Смотри, но осторожно, — прошептал он.

Руиз, двигаясь очень аккуратно, проник в ближайший. В конце короткого коридора светилось какое-то отверстие, примерно в метр шириной. Он подкрался к нему и выглянул.

Огромная пещера представляла собой сплошной лабиринт. Свет здесь был желтый и гораздо ярче, чем в туннелях. Толстые перегородки из плавленого камня, каждая чуть выше человеческого роста, делили пещеру на сегменты и шли от центрального строения к стенам. Проходы извивались и петляли, но сверху было видно, что от трех арок в разных концах пещеры к центру вели три коридора. На примыкающих к двум из выходов перегородках залегли тяжеловооруженные воины. Солдаты держали оружие наизготовку, сосредоточив все свое внимание на арках. Одурманенному сознанию Руиза вся картина представилась некоей квинтэссенцией засады. Однако из своего укрытия ему хотелось посмеяться над их уязвимостью.

Рядом зашептал генш:

— Огромное страшное насекомое поджидает в третьем коридоре лабиринта.

С минуту бывший агент размышлял.

— На нас не нападут орды кровожадных геншей? Или их слуг?

— Нет, — ответил генш. — Мы не относимся к расам, которые выясняют отношения при помощи физического насилия, а все слуги разбежались и скрываются в самых дальних уголках анклава. Они не могут понять, что за конфликт разыгрался между их богами.

— Понятно, — ответил Руиз.

Он забыл, где находится, и глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Однако это непродуманное действие затуманило сознание: вооруженные люди начали двоиться и троиться, и весь лабиринт заполнился врагами.

Разведчик сосредоточился и снова включил подачу кислорода. Он покопался в подсумках и постепенно вытащил один за другим элементы тяжелого игольчатого лазера — точно такого же, какой выбрал себе его двойник в качестве основного оружия. «Орудие убийцы», — подумал Руиз с неожиданным презрением.

Когда сознание немного прояснилось, он собрал лазер.

Руиз тщательно целился в первого солдата, пока не поймал пересечение пластин на шее — самом слабом месте дельтанских бронекостюмов. Он подождал, пока охранник переменит положение, затем слегка высунулся и пронзил лучом и броню, и позвоночник жертвы. Человек беззвучно обмяк.

Второго солдата бывший агент прикончил и вовсе без труда. Но каждый раз, когда он совершал насилие, его, словно удар в солнечное сплетение, настигала тошнота. Это была та новая болезнь, которая зародилась в нем во время пребывания на Родериго. Он втянул лазер обратно в амбразуру и хватал воздух широко раскрытым ртом. В сознание медленно пробился сигнал тревоги. Он взглянул на указатель кислорода. Резервуар был пуст. Руиз открыл вентиляторы и впустил ментальное пламя обратно.

— Орфей знает, — сказал генш. — И Кореана знает.

Кореана стояла перед прекрасным и развратным лицом своего бога, внимая его поразительно чудесным речам. Она пила ментальное пламя, которое переполняло храм Орфея, и наслаждалась его силой. Кислород у нее уже давно, кончился, но пока она не чувствовала, чтобы восприятие реальности сильно исказилось.

Служанка Суусен давным-давно в ужасе сбежала, и с тех пор похитительница рабов никого не видела.

Машина вещала звучным голосом:

— Ты создашь армию клонов Руиза Ава и отправишься покорять миры. Кто сможет устоять перед тобой? Кто?

Божество разинуло пасть, и маленькие черепа, которые торчали во рту вместо зубов, тоненьким сопрано в унисон пропели:

— Кто?..

Но потом пасть захлопнулась, и все глаза Орфея вспыхнули инфернальным ужасом, забегали, а тело принялось разворачиваться на всех своих бесчисленных ногах.

— Что такое? — Паника, охватившая Кореану, была такой же острой и сильной, как перед этим наслаждение.

— Что-то здесь. Поблизости, — ответило божество, ковыляя к ближайшей внутренней часовенке, сделанной из пустой капли монолина в центре храма. — Враг. Он ищет твоей крови и моей.

— Где? Разве ты не можешь узнать? — Женщина отпрянула от входа в храм, опасаясь увидеть там упивающегося победой Руиза Ава.

— Нет. Но он убил двух твоих воинов. — Машина бочком пробралась в часовню и присела там. Укрытие напоминало огромную приземистую избу, а Орфей в одурманенном сознании Кореаны превратился теперь в огромное испуганное чудовище, которое по шею зарылось в металлический пол храма. Тысячи его глаз затравленно блестели в темноте, а ей нужно было, чтобы божество поднялось и встало на ее защиту.

— Защити меня! — потребовала она.

— Не могу, — ответил Орфей. — Моя собственная воля — весьма слабая энергия и самое уязвимое место. Увы, я должен слушаться то существо, которое физически ближе всего ко мне. Разве это не абсурдно? Если ты потеряешь меня и уступишь Руизу Аву, он станет моим хозяином. Лучше напусти на него своего жука-воина, и желательно быстрее, прежде чем он сможет до меня добраться.

Зовя на ходу морассара, Кореана бросилась к часовне. Перед укрытием она на миг остановилась в нерешительности, не зная, что делать. Какая-то ее часть, еще остававшаяся человеческой, очень не желала входить. Но внезапно эта ее сущность как-то исчезла, и женщина ворвалась внутрь, чтобы спрятаться в мощных объятиях своего божества. Машина захлопнула защитные двери.

Кореана заглянула в ту часть механизма, куда поступали питательные вещества из болота. Щупальца и сейчас были опущены в эту слизь, дробя кости, перекатывая и переминая жилы и недоразложившуюся плоть. Работорговке почему-то показалось неприличным, что Орфей продолжал насыщаться, даже когда ее преследовал Руиз Ав.

— Прекрати! — прорычала она, и щупальца убрались из слизи.

Странно, но божество при этом хихикнуло.

Потом Кореана увидела, что морассар уже патрулирует пространство перед часовней, стараясь двигаться так, чтобы не попасть под выстрелы.

— Руиз Ав здесь, — прокричала она, — убей его!

И телохранитель исчез.