Механическая птица

Память

Глава 9 Творец амулетов

Говоря откровенно, это был не такой уж грандиозный поцелуй. Ее губы были твердыми, иссушенными солнцем пустыни, а моя челюсть, раздувшаяся от удара локтем в лицо, почти не ощущала прикосновений. Как следствие – я едва мог шевелить губами. И, возможно, пустил слюни.

Обычно, когда кто-то использует магию шелка, обманывая твой разум, это делается, чтобы сломить твой дух видениями невообразимых ужасов. Или же – чтобы соблазнить тебя с помощью… ну, других ощущений. Ни то ни другое не подходило к нынешней ситуации.

– Нифения? – спросил я, подавшись назад.

– Разумеется, это я, Келлен. – Она улыбнулась, видя мою растерянность.

Хотя «улыбнулась» – неподходящее слово. На ее губах появилась ухмылка – дикая, разудалая гримаса, совсем не подходящая робкой девушке, которую я когда-то знал.

– Кто еще станет гнаться за тобой через полконтинента, просто чтобы спасти тебе жизнь?

– Спасти жизнь? – пробурчал Рейчис. – Вообще-то, это мы…

Гиена оскалила зубы и попыталась подняться на ноги, хотя выглядела еще более израненной и взъерошенной, чем Рейчис.

– Давай, шавка! – подстегнул белкокот. Его шерсть мало-помалу становилась черной, с темно-красными полосами. – Я весь день не ел.

Зверь припал к земле, готовясь напасть, но передняя лапа подломилась, едва лишь гиена попыталась на нее опереться.

– Айшек! – крикнула Нифения. – Ты же себя покалечишь!

– Айшек? – переспросил Рейчис. – Она дала имя гиене? Что дальше? Будем даровать титулы кучкам навоза? Пусти меня, Келлен! Мы сделаем из этой шкурки запасное одеяло.

Зверь пытался вырваться из хватки Нифении, рыча на нас обоих, хотя лично я ничего плохого ему не сделал. Нифения, однако, смерила меня обвиняющим взглядом.

– Что этот белкокот сейчас сказал?

– Он… приветствует твой талисман.

Гиена издала странный повизгивающий звук, который для меня ничего не значил, но, очевидно, был понятен Нифении.

– Он говорит, что ты врешь. И что белкокот угрожал сделать из него коврик.

– Вообще-то, одеяло. Но не воспринимай угрозы из уст Рейчиса слишком серьезно – он здоровается так со всеми. Ты привыкнешь.

Гиена зафыркала, и это, казалось, немного успокоило Нифению.

– Ладно. Передай, что я буду здороваться с ним так же, если он не…

– Прежде чем вы сцепитесь, – устало сказала Фериус, – примите во внимание, что у меня мало лекарств. Поэтому вам придется самим позаботиться о своих дурацких ранах.

Я обернулся и увидел, что Фериус опустилась на колени возле лежащего без сознания берабеска, втирая в его ожоги мазь из олеус регии. А надо заметить, что эта самая олеус регия ценится на вес золота.

– Ты же понимаешь, что мы все тоже ранены, да? – спросил я.

– Я обработаю ваши царапины, как только вы четверо согласитесь не добавлять к ним новые.

Нифения залилась краской.

– Простите нашу грубость, леди Фериус. Мы не хотели…

– Просто Фериус, деточка, – перебила аргоси. – У нас тут нет никаких леди.

– Ну отлично, – проворчал Рейчис. – Снова здоро́во.

Гиена фыркнула. А потом открыла пасть пошире и издала странные звуки, в которых – хоть и неразборчиво – угадывались те же слова: «Ну отлично. Снова здорово».

– Демон! – воскликнул Рейчис, медленно пятясь назад.

– Айшек, прекрати! – оборвала Нифения гиену. Мне она сказала: – Эти животные умеют копировать звуки, как пересмешники. Они не понимают чужой язык, но могут воспроизводить то, что слышат.

Словно подтверждая это, гиена повернула голову к Рейчису и пролаяла:

– Демон!

Это производило сильное впечатление, особенно учитывая, что белкокот не столько разговаривает, сколько порыкивает и ворчит. И лишь благодаря связи между нами я могу переводить слова Рейчиса на человеческий язык.

– Убей шавку, Келлен! – заорал Рейчис. – Убей их обоих! Они оба демоны!

– Они не демоны, – возразил я. Кажется, прозвучало не слишком-то убедительно.

Я имею в виду: давайте взглянем на факты. Мир очень велик. И какова вероятность, что здесь, посреди пустыни, я встречу девушку, в которую был влюблен большую часть жизни? Крайне мала, не так ли?

– Как ты нас нашла? – спросил я.

– В основном с помощью поисковых заклятий. – Она провела пальцем по серебряным иероглифам на моей шляпе. – Между прочим, эти штуковины сильно усложнили мне задачу. Всякий раз, когда я пыталась тебя разыскать, дело кончалось жуткой мигренью.

– Мигренью?! Эти охранные символы должны сбивать со следа всех тех магов-ищеек, которые за мной охотятся. И не позволяют им выследить меня. Вообще!

Нифения снова одарила меня своей ушлой ухмылкой. Как же не похожа была она на девушку, которую я помнил!

– Тогда, думаю, тебе не стоит ни с кем из них целоваться. Ведь именно эту нашу связь я использовала, чтобы пробиться через охранные знаки.

Ладно, похоже на правду. Хотя, возможно, все же вранье, и я вот-вот стану жертвой мага шелка с идиотским чувством юмора.

– Так или иначе пару недель назад я потеряла твой след. Рядом был город берабесков, и я расспрашивала людей обо всех метких магах джен-теп, бывавших там. Вот тогда и узнала, что посланник лорд-магов предложил берабескам щедрую награду в обмен на поимку и казнь Келлена из дома Ке.

Я снова вспомнил о человеке в красном, которого видел на вершине дюны.

– Хочешь сказать, кто-то из нашего клана нанял правоверных, чтобы меня убить?

– Ты нажил много врагов, Келлен.

Да. Моим врагом становился примерно каждый первый, кого я встречал на пути. Похоже, я не сумел скрыть охватившее меня отчаяние: Нифения ободряюще положила ладонь на мою руку.

– Что произошло с пальцами? – спросил я.

– Несчастный случай.

Очень странно для мага. Мы чрезвычайно осторожны с теми частями тела, которые нужны для сотворения заклинаний. Я взял ее за второе запястье.

– На обеих руках?

Нифения проигнорировала вопрос.

– Как я и сказала, отряд правоверных отправился на охоту за тобой.

Она подтянула вверх платок, прикрывая нижнюю часть лица. Вообще, человек в таком вот длинном плаще и с полузакрытым лицом мог оказаться почти кем угодно…

– Тогда я назвалась твоим именем, надеясь, что смогу направить их по ложному пути, а потом запутать следы с помощью амулетов.

– Связываться с правоверными было плохой идеей, – заметила Фериус. У нее был очень усталый голос, даже вялый.

– Ты в порядке? – спросил я.

– Да. Сейчас вот добавлю в лекарство для этих ребят немного снотворной травы. Пусть хорошенько отдохнут, прежде чем бросятся в погоню за нами.

Ну, просто отлично. Еще один повод для беспокойства.

– Правоверные – очень и очень хорошие охотники, – сказала Нифения. – Я испробовала все, чтобы их запутать, но они шли за мной по пятам.

– И ты привела их к нам? – спросил я.

– Они выяснили бы, что я – очевидно не ты, Келлен. Оставалась единственная надежда: добраться до вас первой. Тогда мы смогли бы сражаться с ними все вместе.

Нифения снова обняла гиену, нежно поглаживая шерсть зверя.

– Бедный Айшек едва не погиб, защищая меня.

– Дивная история, – сказал Рейчис. – Только вот они с шавкой удрали, едва завидев нас.

– Что он сказал? – спросила Нифения.

Я перевел, и снова увидел на ее лице лишь досаду.

– Когда я вас нашла, уже не было времени ничего объяснять. Я не хотела рисковать вами.

Нифения достала из-под плаща крохотную железную коробочку с ржавыми обугленными стенками.

– Это защитило бы меня от молний. Но не вас. И вы могли пострадать заодно с берабесками. – Она бросила использованный и уже мертвый амулет на песок. – Ладно, может, и не лучший мой план…

На самом деле план не такой уж плохой. «Плененная» магом буря бывает очень опасна, а правоверные преследовали Нифению по пятам. Остановись она хоть на секунду, они бы поймали ее… Конечно, именно такую историю и рассказал бы маг шелка, желавший меня обмануть.

– Келлен?… – сказала она, пристально глядя на меня.

Я не знал, чему верить. Я устал, я был ранен, и вдобавок ко всем прочим бедам левый глаз начал болеть. Черные отметины горели, словно их облили кислотой.

В моем народе верят, что Черная Тень – это трещина, через которую демон мало-помалу захватывает тело мага… Только вот в последнее время изменялся вовсе не я. Зато все вокруг постоянно оказываются не теми, за кого себя выдают.

Глаза девушки сузились, превратившись в темные щелки. А ее ухмылка становилась все шире и шире – казалось, Нифения вот-вот вывихнет себе челюсть. Она смеялась надо мной – над тем, как легко я поверил в ее обман. И впрямь: с какой стати Нифении быть здесь – за много сотен миль от нашего дома? Более вероятно, что какой-то охотник за головами из джен-теп случайно попал в плен к религиозным фанатикам, а теперь разыгрывал перед нами спектакль, ожидая подходящей возможности меня убить…

Несколько вещей произошли одновременно. Гиена встала, несмотря на раненную лапу, и зарычала на меня. Рейчис тоже подскочил, готовый кинуться на гиену; его шерсть окрасилась в темно-красный цвет. Нифения смотрела на мои руки.

Я опустил взгляд и увидел, что сунул руки в мешочки на поясе, сам того не заметив.

– Келлен, что ты делаешь? Это я, Нифения.

– Неверный ответ, – сердито сказал я. – Теперь ее зовут Нифарья.

Я вытащил по щепотке порошков – красного и черного – и сжал их в пальцах.

– Итак, кто ты на самом деле?

Глава 10 Воссоединение

– Келлен! – крикнула девушка. Она сощурила глаза, а голос ее сделался резким. – Я больше не ношу имя Нифарья. Я Нифения. Совет клана отнял имя мага в тот день, когда изгнал меня.

Да неужели? Несколько месяцев назад моя сестра Шелла рассказала, что Ниф обручилась с Панэратом и обрела покровительство его дома. Я знал Пана. Он никому не позволил бы изгнать ее.

– Убери эти порошки, Келлен. Твоя татуировка начинает светиться.

И точно. Узоры на моем предплечье окружил слабый серебристо-голубой свет. Нифения – или тот маг, что прикидывался ею, – сунула руку под плащ. У творца амулетов может быть припрятано много зубодробительных штуковин. Впрочем, я был уверен, что среагирую быстрее. Только с такого расстояния я ее скорее всего убью.

Белкокот и гиена рычали все громче. Кровь шумела в ушах. Левую глазницу жгло все сильнее и сильнее, и перед мысленным взором плыли видения – огонь и смерть, гибель магов, которые приходили за мной прежде и наверняка придут снова. Сасуцеи в правом глазу, в свою очередь, обожгла меня холодом, призывая остановиться. Я не знал, какому инстинкту верить, но мне до смерти надоели люди, пытавшиеся меня одурачить, обмануть или убить. Не в этот раз. Хватит!

– Келлен, не вынуждай меня…

Пять блестящих стальных пластинок просвистели в воздухе и вонзились в землю у наших ног. Фериус стояла в нескольких футах от нас. Солнце светило ей в спину, и тень от ее фигуры падала на нас. В руке Фериус держала колоду стальных карт.

– Я думала, что вы разобрались между собой, но, похоже, ошибалась. – Аргоси вытащила еще одну карту. – Слушайте-ка сюда. Если меткий маг, творец амулетов, белкокот или гиена двинется с места, получит вот этим прямо промеж глаз. Я очень устала, меня избили, и здравый смысл подсказывает, что пора положить конец этой белиберде.

Мне стоило больших усилий не ответить какой-нибудь резкостью, но я заставил себя сделать несколько медленных глубоких вдохов-выдохов. Наконец видения померкли, а назойливые голоса в голове притихли. Притихли – но не умолкли совсем.

– Откуда нам знать, что она не самозванка?

Аргоси, прихрамывая, приблизилась к нам.

– Покажи ему, кто ты есть, детка.

– Он уже знает, кто я, – ответила Нифения. – И буду благодарна, если вы перестанете называть меня «детка».

– Он знает, кем ты была. Покажи ему, кто ты сейчас.

Девушка сдернула шляпу, демонстрируя шрамы, которые покрывали ее голову и лицо. Глядя на нее теперь, я понял, почему сперва не узнал Нифению. Кожа на лице была сухой и сильно загорела от долгого путешествия по пустыне. Очертания скул стали резче. Нифения всегда была худощавой, но теперь выглядела просто тощей… Будучи посвященным, я долго учился запоминать картинки до мельчайших деталей – того требовала эзотерическая геометрия некоторых заклинаний. Потому-то, даже спустя многие месяцы, проведенные в изгнании, я мог описать длинные блестящие волосы Нифении прядь за прядью. Теперь эти волосы были коротко обрезаны; темные клочья торчали во все стороны, напоминая больше шерсть гиены, чем прическу девушки, которую я помнил.

Я едва не сказал ей об этом, но сумел сдержать эмоции.

– Ты обрезала волосы, – проговорил я вместо этого. Вроде ничего обидного. Но я тут же все испортил, прибавив: – Мне больше нравились длинные.

«О, предки. Почему я не могу держать рот на замке хотя бы время от времени?»

Нифения поджала губы, явно давая понять, что моя реплика не стоит ответа. Гиена раскрыла пасть и насмешливо передразнила:

– Мне больше нравились длииииинные.

– Ну как, малыш, – спросила Фериус, – ты разобрался, что к чему?

Пожалуй, да. Хотя это был странный способ убедить меня, что Нифения – и правда Нифения. Она выглядела, разговаривала и вела себя не так, как девушка, знакомая мне с детства.

Видимо, в этом и был смысл.

– Маг шелка, притворившийся Нифенией, постарался бы изобразить ее более привычной для меня, да?

Фериус спрятала карты и достала курительную соломинку. Сонно взглянула на нее.

– Малыш наконец-то научился слушать глазами. Закончим урок.

Она сделала неуловимое движение рукой, и в пальцах появилась спичка. Глубоко затянувшись, Фериус сказала:

– Могу поспорить, однажды вы, джен-теп, поубиваете… поубиваете…

Она замолкла и начала шататься из стороны в сторону, точно пьяная. Лишь теперь я заметил, как она бледна. Она смотрела на меня, но казалось – не могла толком сфокусировать взгляд. На ее губах появилась привычная ухмылка, но в следующий миг она пошатнулась и рухнула лицом вниз. Я потянулся за сумкой с медикаментами, и только тут увидел жуткие раны на спине Фериус. Меч барабеска навредил ей гораздо сильнее, чем она желала показать. Одежда была изрезана, и длинные кровавые полосы тянулись через всю спину, к боку. А золотистый песок под ее телом окрашивался алым.

Глава 11 Черное небо

Едва лишь я сделал первый шаг к Фериус, как понял: что-то не так.

Ослепительно-яркое полуденное солнце превратилось в черный диск, и тьма накрыла пустыню. Песок – еще недавно золотой – теперь состоял из мириад крупинок черного оникса. Нигде не было ни единого источника света, и все же я отлично видел. Глаза словно бы научились различать тысячи оттенков черного, из которых был соткан мир вокруг меня.

Где я?

Чей-то голос окликнул меня:

– Келлен?

Нифения! Но голос ее звучал так, словно она находилась во многих милях отсюда. Он будто бы отдавался эхом от стен огромного каньона.

Я огляделся, пытаясь сориентироваться. Через тридцать ярдов пустыня заканчивалась пляжем, которого здесь не могло быть. Черный океан гнал к берегу огромные волны. У кромки воды стояла спиной ко мне одинокая фигура. Это была Фериус. Она, казалось, разговаривала сама с собой.

– Было бы чудесно снова пересечь океан… Хотя бы еще один раз.

Я кинулся к ней, топча ониксовый песок. Но странное дело: сколько бы я ни бежал, я не приблизился к аргоси ни на шаг.

– Фериус, это я! Кажется, я попал в какую-то ловушку! Скажи, что мне делать?

– …И хорошо бы еще разок повидать их. Поговорить о том, что осталось недосказанным. Хотя, могу поспорить, путь Странствующего Чертополоха – не для тех, кто оглядывается назад.

Путь Странствующего Чертополоха? Аргоси часто придумывают названия вроде этого. Фериус шла путем Полевой Ромашки. А Рози – единственная аргоси, кроме Фериус, которую я знал, – путем Шипов и Роз. Но о пути Странствующего Чертополоха я слышал впервые.

Нифения по-прежнему звала меня, но ее голос становился все тише.

– Келлен, почему ты стоишь столбом? Я не знаю, как помочь леди Фериус. Она истекает кровью. Повязка не помогает!

– Нифения! Где ты?

Внезапно ее голос раздался совсем близко – прямо у меня за спиной.

– Я не могу больше быть ею, – тихо сказала она.

Я обернулся. Нифения стояла в нескольких шагах, бездумно глядя на восток. Вместо плаща и походных штанов на ней было серебристо-голубое платье посвященной джен-теп, а волосы снова стали длинными, до пояса. Одной рукой придерживая пряди, Нифения срезала их черными ножницами, но волосы почему-то не становились короче.

– Теперь я стану кем-то другим, новым, – бормотала она. – Ею я больше не буду. Никогда.

Нас разделяло всего несколько футов, но, когда я потянулся к девушке, пальцы схватили лишь пустоту.

– Нифения? Что ты делаешь? Кем ты не можешь быть?

Призрак не обернулся, казалось, вовсе не заметил меня. Где-то далеко другая Нифения отчаянно звала:

– Келлен, прошу, не уходи! Ты что, не понимаешь? Она умирает, Келлен! Фериус умирает!

– Нифения! Я тебя не вижу! Я не понимаю, куда попал.

Ответом были лишь ее рыдания. В отчаянии она снова и снова звала меня по имени, умоляла помочь. Я пытался найти путь назад, но эта черная пустыня казалась бесконечной.

Мелькнула маленькая тень. Пушистый зверек пробежал мимо меня по ониксовому пляжу. Я тут же узнал его. Это был Рейчис – или его призрак. Он приостановился, рыча на невидимых врагов, но я не понимал, что он говорит.

– Рейчис, – крикнул я, – помоги Нифении! Покажи ей серебряную банку с олеус регией. И скажи, что сперва ее надо растереть в руках, иначе не будет толку.

Белкокот неожиданно исчез, преследуя добычу, которую я не мог увидеть.

– Рейчис! Рейчис, послушай меня!

Он не обратил внимания и поспешил своей дорогой, скаля зубы и рыча на кого-то в темноте. Я побежал за ним, пытаясь его схватить. Я мог бы поклясться, что догоняю белкокота, но всякий раз он оказывался слишком далеко от меня.

Как бы я ни старался, я не мог приблизиться ни к кому из них. На берегу тень Фериус вошла в глубокий черный океан. Я окликнул ее, но знал, что она не услышит.

Сумрак окружал меня. Единственной ниточкой к реальному миру были крики Нифении; она звала, умоляя помочь, прося спасти мою наставницу. И тут наконец-то я понял, что происходит.

Я увидел следующую стадию Черной Тени. Отчаявшись напугать меня картинами ужаса и отчаяния, она поглотила меня целиком. Я заблудился. Застрял среди теней.

А Фериус Перфекс умирала.

Глава 12 Оковы

Очнувшись, я понял, что лежу в мягкой постели. А еще – что я прикован к кровати цепями.

Я понятия не имел, сколько здесь пробыл, но раны, полученные в драке с берабеском, теперь отдавались лишь несильной тупой болью. Видимо, кто-то обо мне позаботился.

Сознание возвращалось медленно, но кое-что я осмыслил. Во-первых, я не в тюрьме. Более всего это походило на комнату в скромной гостинице, обставленную немудреной мебелью. Видимо, комната находилась на втором этаже, поскольку снизу доносились голоса. Разговоры, крики, смех, звон стаканов и время от времени – скрип дверных петель.

Таверна или трактир… По комнате гулял сквозняк. Я приподнялся на подушках и увидел окно в левой стене. Дневной свет, проходивший сквозь него, был мягким и неярким. Видимо, вторая половина дня.

Свежий воздух, ничуть не похожий на сухой раскаленный воздух пустыни, в котором постоянно вилась пыль. На полу под окном лежала стопка штор. Кто-то не просто открыл их, а вообще снял, чтобы в комнату попадало как можно больше света. Масляная лампа на прикроватном столике была уже зажжена, и я ощутил странное облегчение. Я смутно помнил о ловушке тени и о том, как кричал во всю силу легких, умоляя вытащить меня оттуда.

Тот, кто доставил меня сюда и приковал к кровати, позаботился, чтобы я не проснулся в темноте и не ударился в панику. Фериус могла бы так сделать. Жива ли она еще?…

Я попытался вскочить, на миг забыв про цепи. Они натянулись и загремели.

– Эй! – крикнул я. На миг показалось, что я в ловушке. – Снимите с меня это!

За дверью заскрипел стул. Послышались шаги. Миг спустя в комнату вошла Нифения. Ее гиена бесшумно вышагивала рядом с ней.

Нифения смерила меня изучающим взглядом. Не знаю, что она надеялась увидеть, но, так или иначе, она вошла и закрыла за собой дверь.

– Ну, теперь ты похож на себя. Это уже кое-что.

«Она подобрала странные слова, – подумалось мне, – если принять во внимание, что она-то сама отнюдь на себя не похожа». Здесь, в сравнительно нормальной обстановке, вдалеке от гротескных пейзажей пустыни, контраст между нынешней Нифенией и прежней стал еще более разительным.

«Не зацикливайся на ее внешности, болван. Лучше подумай, почему это произошло».

– Фериус… Она…

Нифения подошла и села в ногах кровати.

– Она в порядке. Фериус жива. Но раны очень серьезные. Она едва не… Ладно, в любом случае теперь она выздоравливает.

«Спасибо вам, предки! И еще раз: большое спасибо!»

Я поднял руки, потянув за собой цепи.

– Не могла бы ты снять это с меня?

В голосе Нифении появились металлические нотки.

– Не знаю. Ты не собираешься снова меня бросить? Ну, как ты это сделал в пустыне, когда твои друзья истекали кровью, а я пыталась им помочь?… – Она осеклась. – Прости, Келлен. Мне не следовало этого говорить.

Нифения подошла и присела справа от кровати, сунув ключ в железный браслет на запястье. Потом освободила вторую руку.

– Ну вот. Ты свободен. Постарайся больше не убегать и… Прости. Кажется, я не могу остановиться.

Она села на пол, привалившись спиной к стене. Гиена устроилась рядом с Нифенией, положив голову ей на колени.

– Два месяца, как я покинула наш дом, Келлен. Меня дважды ограбили. Трижды я едва не погибла. Как-то съела фрукт, не зная, что он испортился у меня в сумке, и отравилась. Я не могла двигаться. Умерла бы от обезвоживания, если бы Айшек не пробежал пятьдесят миль до ближайшего города и не украл для меня фляжку воды.

– А почему тебя…

Я замолчал. Мне хотелось спросить, почему ее изгнали. Но, кажется, сейчас был неподходящий момент. Хотя, возможно, подходящий момент никогда не настанет.

– Рад, что ты цела, – сказал я.

Она погладила гиену. Потом, подняв голову, взглянула на меня.

– Сколько прошло времени, прежде чем ты перестал бояться, Келлен?

– Перестал? Ты шутишь? Я постоянно чего-то боялся. Черт, даже сейчас боюсь.

Она рассмеялась.

– Чего? Меня?

Гиена что-то проворчала. Ниф похлопала ее по голове.

– Ну, конечно, мой отважный маленький дружок, тебя все боятся.

В ответ Айшек фыркнул и лизнул ее руку. Если бы я попытался похлопать Рейчиса по голове и назвать его «мой маленький дружок», он бы укусил меня за язык и заорал: «Только посмей назвать меня так снова, голокожий! Назови меня дружком еще раз, только попробуй!»

– Ладно, – сказала Нифения, аккуратно отстраняя гиену и поднимаясь на ноги. – Ты, наверное, голоден.

– Сколько я тут пробыл? И как вообще мы выбрались из пустыни?

– С большим трудом, – ответила она. – Если вкратце: пришлось истратить все лекарства Фериус. И два моих лучших заклятия зова – чтобы вернуть ваших лошадей. А потом я три дня шла рядом с лошадью Фериус, следя, чтобы она не свалилась. И чтобы ты не…

– Что? – спросил я. Под взглядом Нифении я вдруг ощутил укол стыда.

– Ну, просто… Там, в пустыне, когда ты наконец перестал бродить туда-сюда, как сомнамбула, я не узнала тебя.

Отлично.

– Слушай, мне жаль. Я…

– Нет, я не о том. В буквальном смысле: несколько секунд я не могла тебя узнать. Словно передо мной стоял незнакомец. – Нифения покачала головой. – Ладно, наверное, померещилось. Я сама была хороша: устала, мучилась от жажды, едва спаслась от кучки религиозных фанатиков, которые чуть меня не убили.

Она протянула мне руку.

– Пойдем. Это место меня бесит.

Я откинул одеяло и поднялся на ноги. В голове еще стоял туман и было немного холодно, но ничего страшного.

– Отведи меня к Фериус.

Нифения приподняла бровь.

– Серьезно? А ты ничего не забыл?

Вот толстокожий идиот! Я забыл поблагодарить ее! Нифения прошла через ад, чтобы спасти мою наставницу, чтобы разыскать меня и привести из пустыни в безопасное место! А я вел себя как неблагодарная скотина.

– Спасибо, Нифения. Правда: спасибо. Если я могу что-то для тебя сделать…

Она улыбнулась. И тут же улыбка превратилась в ехидную усмешку. Нифения указала на противоположную стену. Я проследил за ее жестом и увидел, что на стене висит зеркало. Увидел свое отражение.

Я был совершенно голым.

– Просто надень что-нибудь – и этого будет вполне достаточно.

Покраснев, слыша над ухом хохот Нифении и ее гиены, я поспешно достал из дорожной сумки запасную одежду и влез в нее.

Впрочем, смущение исчезло, стоило мне глянуть в зеркало второй раз. Черные изогнутые линии вокруг левой глазницы увеличились в размерах. Так происходило, когда я использовал магию джен-теп – но медленно, почти незаметно. Теперь же, после того как я побывал среди теней, положение сильно ухудшилось.

Я схватил банку с тональным кремом, которым маскировал отметины. Его приходилось использовать всякий раз, когда мы приезжали в какой-нибудь город. И он был чертовски мерзким.

– Хватит прихорашиваться, – сказала Нифения. – Поверь мне: для этого места ты выглядишь вполне нормально. Даже мило.

Я отставил банку с кремом и взял свою шляпу.

– А где это мы, вообще говоря?

Она открыла дверь.

– Знаешь, я надеялась, что ты мне скажешь.

Мы вышли в коридор с полудюжиной одинаковых дверей, похожих на мою. Я подумал, что Фериус лежит в одной из комнат, но Нифения миновала их все, направившись к лестнице.

– Кажется, ты сказала, что Фериус выздоравливает?

– Да. Но, очевидно, аргоси понимают «выздоровление» не так, как обычные люди.

Мы спустились по лестнице и оказались в большом общем зале. С десяток мужчин и женщин в неброской одежде сидели на скамьях – выпивали и переговаривались. Сонный бармен, взгромоздившийся на высокий табурет, протирал кружки. Фериус нигде не было видно.

– Мы должны были встретиться с ней здесь, – сказала Нефения, оглядывая зал.

Я увидел расхлябанную дверь, ведущую наружу.

– Что это за город?

– Это не город, – отозвалась Нифения. – Здесь вокруг вообще ничего нет. Трактир стоит на перекрестке дорог неподалеку от границы Гитабрии.

– И как же ты нашла это место?

Нифения фыркнула.

– Его нашла леди Фериус. Она была едва жива. Мне пришлось привязать ее к седлу, чтобы она не свалилась с лошади. И все-таки каждые пару часов она поднимала голову и указывала мне, куда идти. Налево. Направо. Через вон то пыльное поле… Мы миновали три городка. В любом из них я могла бы найти ей нормального врача. Но нет. Она стояла на своем. Ей требовалась какая-то «абсолютная константа цивилизации».

– О! – сказал я, наконец-то сообразив, где мы оказались.

Фериус склонна придумывать местам всяческие громкие названия, но на проверку оказывается, что все это – пшик.

– Мы в трактире скитальцев.

– И чем он отличается от обычного трактира?

Я провел Нифению мимо барной стойки, к другому концу зала.

– Если верить аргоси – всем. Трактиры скитальцев – это такие секретные места для отдыха на длинных дорогах. Они существуют по всему континенту, хотя зовутся по-разному. В приграничье их называют «дома бродяг». Я никогда не слыхал о таких местах в наших землях, но Фериус говорит, что там они тоже есть и называются «приютами странников». Они встречаются даже здесь, на территории берабесков, и именуются «убежищами пилигримов».

Нифения оглядела людей, заполонявших зал.

– Не очень-то они похожи на пилигримов.

– Ну, формально мы пока не в трактире скитальцев. Пойдем.

Я открыл неприметную дверь, украшенную изображением трех звезд над маленькой спиралью.

Трактирщик заметил нас.

– Туда никто не заходит, – проговорил он.

– Поэтому никто оттуда и не выходит, – ответил я.

Тут же потеряв к нам интерес, трактирщик вернулся к своему занятию.

– Что это было? – спросила Нифения, когда мы вошли в дверь и оказались в темноте. – Какой-то пароль?

– Точно не знаю, но трактирщики всегда так говорят, а Фериус – отвечает.

Я нащупал стену и шел, держась за нее рукой, пока не добрался до лестницы, ведущей под землю.

– Спускайся аккуратнее. Думаю, тут должно быть семьдесят семь ступенек, но я всегда забываю посчитать.

– И что внизу, Келлен?

– Если пользоваться терминологией Фериус – абсолютная константа цивилизации.

Глава 13 Абсолютная константа

Широко распахнутыми глазами Нифения смотрела на огромную комнату, вырезанную в толще скалы под трактиром. Она была в два, а то и в три раза больше, чем здание на поверхности.

Я всегда задавался вопросом: может быть, эти места изначально предназначались для беженцев, спасавшихся от постоянных войн, которые когда-то то и дело сотрясали наш континент? Впрочем, с тем же успехом это могли быть убежища для контрабандистов и воров, скрывающихся от местных властей.

В таких подземельях можно жить довольно долго. Здесь никогда не бывает слишком жарко или слишком холодно. А лабиринт туннелей, уводящих в разные стороны, предоставляет прекрасные возможности для побега. Однако всякий раз, когда я спрашивал Фериус о назначении этих трактиров скитальцев, она давала один и тот же ответ. И те же слова она прокричала в тот миг, когда мы с Нифенией входили в пещеру.

– Азартные игры, друзья мои!

Она подняла большую кружку, наполненную до краев. И вряд ли это было лекарство.

– Это ли не прекраснейшая форма поэзии, придуманная цивилизованными людьми?

– Абсолютная константа! – с энтузиазмом подхватили тост остальные посетители.

В противоположных концах пещеры были устроены два отдельных бара – видимо, чтобы гостям не приходилось далеко ходить за своей выпивкой. За столами разнообразных форм и размеров играли в карты, в кости и еще какие-то игры, которых я не знал.

– Келлен! – жизнерадостно провозгласила Фериус из-за своего стола, где она резалась в карты с тремя другими путниками. – И девочка, имя-которой-я-позабыла!

– Снова напоминаю вам, леди Фериус, меня зовут Нифения.

– Перестань называть меня «леди», детка. Я должна повторять в сотый раз?

Нифения изогнула бровь.

– Видимо, я тоже позабыла.

Айшек побежал вперед и глухим ворчанием приветствовал Рейчиса. Белкокот восседал на плече у Фериус, взгляд его маленьких глазок был прикован к столу, где шла игра. Он ненадолго отвлекся, посмотрев на меня, но и не подумал поздороваться. Оскалил зубы на Айшека, а потом снова вернулся к картам.

– Давай, аргоси! Разнесем этих сосунков в пух и прах! Вперед!

– Ты учишь белкокота играть в карты? – спросил я.

Фериус ухмыльнулась и кинула на деревянный поднос горсть монет. Монеты, как я заметил, были по меньшей мере из трех разных стран.

– Наш мелкий приятель проявляет в этом деле завидную сноровку.

– Но как вы общаетесь? Ты же не понимаешь его язык.

– О, он находит способы донести до меня свои мысли.

– Вот эту карту клади, вот эту! – возбужденно протрещал Рейчис. Он спустился по руке Фериус, вцепился в карту обеими лапами и рявкнул на аргоси, видя, что она колеблется.

– Скорее, а то не успеешь!

– Ладно, ладно, – сказала она, выкладывая карту на стол. Это была тройка щитов – масть, символизирующая дароменскую империю.

«Весьма любопытно», – подумал я, хотя и не знал правил этой игры.

– Вот мерзавец! – рявкнула женщина, одетая в дароменский костюм для верховой езды. Она бросила свои карты на стол. Ее сосед справа – огромный берабеск в просторном балахоне – тоже спасовал.

– Не нравится мне эта зверушка. Из-за нее мне не везет.

– Зато мне везет, неудачник! – весело сказал Рейчис.

Он прыгнул на стол и принялся одну за другой перекладывать монеты с подноса, куда клали ставки, в кучку рядом с Фериус. Управившись с этим, белкокот посмотрел на меня.

– Ты в курсе, что испортил нам все удовольствие?

– Эй, малыш, как дела? Все в порядке? – спросила Фериус, в свою очередь глянув на меня. – Ты как будто малость не в духе.

Не в духе? Кожа Фериус была такой бледной, что, закрой она глаза, ее можно было бы принять за труп. Не знаю, сколько времени аргоси просидела за картами, но, судя по всем этим разнокалиберным монеткам на столе, едва ли она долго отдыхала. Фериус снова подняла свою кружку с пойлом, и я увидел, как дрожит ее рука. Это стало последней каплей.

– Я не в своей тарелке?! На себя посмотри! Ты ж едва можешь усидеть на стуле. Ты чуть не умерла, Фериус! Я потерялся в Тенях, а ты истекала кровью, и я ничего не мог поделать. Ничего! Ты не понимаешь, да?

Партнеры Фериус смотрели на меня. Некоторые игроки за другими столами – тоже. Видимо, я орал слишком громко. Фериус перехватила несколько сочувствующих взглядов и небрежно отмахнулась.

– Все ведь кончилось счастливо, Келлен. А теперь поди, сядь вон на тот диванчик и дождись какую-нибудь прекрасную жрицу любви. Она поможет тебе расслабиться.

– Жрица любви? – переспросила Нифения.

– Женщина легкого поведения, – объяснил я, хотя знал, что это разозлит Фериус. Она видела какую-то разницу между этими двумя профессиями. От меня разница ускользала.

– Сразу видно: юноша никогда не проводил ночь с настоящей жрицей любви, – бросила Фериус. Со всех сторон послышались смешки. Я почувствовал, как ногти впиваются в ладони. Нифения попыталась оттащить меня назад, но я сбросил ее руку.

– Ты все готова превратить в шутку, да? Самовлюбленная, эгоистичная идио…

Я понял, что зашел слишком далеко, даже не успев увидеть лица окружающих меня людей. И никто из них не знал, что Фериус то и дело спасала мне жизнь. Я же ничего не сделал, когда она умирала…

Фериус отшвырнула карты.

– Нет, Келлен, я думаю, ты прав. Это не шутка.

Она кинула пару монет берабеску, тасовавшему колоду.

– Сыграйте несколько раундов без меня, Хедрисс. Надо немного размять ноги.

Она поднялась из-за стола и направилась к выходу из пещеры.

– Пошли, малыш. Поговорим.

Следом за Фериус я вышел наружу, стараясь сохранять невозмутимый вид. Но на самом деле чувствовал себя нашкодившим щенком, ожидающим трепки.

Солнце начинало клониться к западу. На востоке темнеющие облака висели над грядой холмов, которые на картах означали границу Гитабрии. Мы явно были далеко за пределами пустыни. Неподалеку от трактира виднелся живописный ручей с перекинутым через него небольшим деревянным мостиком. Ручей убегал в лес – под своды серебристых деревьев, покрытых нежными оранжево-розовыми цветами.

– Красиво, верно? – спросила Фериус.

По сравнению с теми местами, где мы побывали за последние несколько месяцев?…

Казалось, я видел перед собой одну из тех дивных мирных картин, что украшали стены святилищ лорд-магов.

– Думаю, тут очень мило.

Фериус ухмыльнулась и сунула руку в карман – разумеется, за своей курительной соломинкой. Впрочем, так и не вытащила ее.

– Бывают места… и моменты, которые пьянят, как летнее вино, малыш. Но ты не почувствуешь их вкус, если отравлен страхом и гневом.

– Но ведь…

Она перебила меня:

– Ты все твердишь, что я едва не умерла, Келлен. Так не умерла же! Радуйся же этому, вместо того чтобы думать о плохом. Хватит оглядываться на вчерашний день. Это лишь помешает тебе вкушать сегодняшний.

Фериус была в чем-то права, разумеется, и мне отчаянно хотелось принять ее образ мыслей. Но я не мог.

– Я думаю только о том, что ты почти умерла…

Вместе с последним словом из моего горла вырвались рыдания. Это было унизительно. Всякий раз, когда на нас нападают, я потом плачу. Вот и сейчас… Выходя из трактира, я пообещал себе: что бы ни сказала Фериус, я не стану хныкать, словно потерявшийся ребенок. Как и многие другие обещания, это я тоже нарушил.

– И я виноват, Фериус. Я всегда виноват! Ты истекала кровью, а я не мог помочь из-за дурацкой Черной Тени. Если бы мы были там только вдвоем, ты бы…

Я осекся. Потому что Фериус сделала нечто необычное.

Обняла меня.

Ощущение было очень странным. Непривычным и неестественным. Для меня. Хотя кто-то другой, наверное, принял бы это как должное. Но в моем народе не принято выражать чувства таким образом. Я попытался оттолкнуть Фериус, но она лишь крепче прижала меня к себе и не отпустила.

– Вот видишь. Это-то меня и восхищает в тебе, малыш.

– То, что я постоянно чего-то боюсь?

– То, что ты не боишься ничего. Кроме одной-единственной вещи – потерять своих друзей.

Глава 14 Игра

Мы вернулись в пещеру под трактиром, и Фериус снова уселась за карточный стол. Рейчис время от времени клянчил у нее карты, а Нифения и Айшек наблюдали за игрой. Временами гиена рявкала или повизгивала; для меня эти звуки ничего не значили, но Рейчис тут же принимался многословно объяснять правила. Белкокот уже считал себя экспертом в тактике и стратегии карточных игр.

Путешественники приходили и уходили. Некоторые носили одежду, привычную мне, другие – совершенно незнакомую. Большинство гостей выпивали или играли в азартные игры. Некоторые маленькими группками собирались в темных углах и тихо переговаривались между собой. Отдельные люди стояли в одиночестве и явно кого-то ждали, а дождавшись – радостно бросались в объятия друзей.

Ближе к ночи пришли трое музыкантов, они играли на инструментах, каких я никогда не видел прежде, и пели незнакомые мне песни. Несколько человек встали и пошли танцевать – в парах или тройках. Другие же предпочитали отдыхать на диванчиках у дальней стены пещеры, куда не достигал свет фонарей и звуки музыки.

В зале появились юноши и девушки – слишком хорошо одетые и ухоженные, чтобы быть путешественниками. Они подходили к диванчикам и вели с гостями тихие беседы. Некоторые пары после этого удалялись рука об руку.

Парень с золотисто-каштановыми волосами до плеч приблизился к Нифении. Он прошептал ей что-то на ухо, и она рассмеялась. Через минуту они уже танцевали вместе.

– Тебя что-то беспокоит, малыш? – спросила Фериус.

– Нет. Все отлично.

Рейчис вспрыгнул ко мне на плечо и понюхал шею.

– Ревность. Пахнет примерно так же, как сожаление, только с горьковатым оттенком.

Я отпихнул его морду.

– Я не…

– Ты не – что? – уточнила Фериус.

– Ничего. Вообще ничего. Просто оставьте меня в покое.

Женщина, на пару лет старше меня (или, может, на пару десятилетий – трудно было разобрать под ее макияжем) вальяжной походкой подошла к нам и заворковала над Рейчисом.

– Только взгляните! Вот это красавчик! Просто милашка!

Она говорила это белкокоту, но тем временем положила руку мне на грудь. Ее пальцы скользили по пуговицам моей рубашки. Рейчис же вовсе не обратил на женщину внимания: он вытянул шею, чтобы лучше видеть карты Фериус.

– Убери отсюда двуногую, Келлен. Она меня раздражает.

Не подозревая о недовольстве Рейчиса, женщина наклонилась к белкокоту, едва не касаясь его носа своим. Ее дыхание при этом щекотало мою шею…

– Готова поспорить: женщины то и дело спрашивают, можно ли погладить его по шерстке.

Белкокот фыркнул.

– Келлен, скажи ей, что она пахнет тремя разными мужчинами и по меньшей мере двумя женщинами. И что ей, вообще-то, следовало бы принять ванну, прежде чем…

– Может, ты заткнешься? – спросил я.

Глаза жрицы любви расширились, и она влепила мне пощечину.

Я остолбенел. Был потрясен и недоумевал, но все же, несмотря на собственные переживания, я успел увидеть боль в ее глазах – пусть это и длилось какой-то миг.

И да – девушка действительно была не сильно старше меня. Отчего-то мне вдруг стало нестерпимо стыдно.

– Я говорил с белкокотом, – сказал я как можно убедительнее.

– Не обижайся, милая, – сказала Фериус. – Этот парень становится капризным, если не выспался. А вот я останусь тут надолго. Не сходишь ли за выпивкой? Притащи нам самый большой поднос, который найдешь. А через часик-другой можем встретиться в моей комнате. Идет?

Она кинула жрице любви монету. Ее диск сиял чистым золотом, а в центр был вправлен мерцающий изумруд. Девушка поймала монету и сжала в кулаке. На ее губах снова заиграла улыбка. Она глянула на Фериус с удивлением и восхищением.

– Звучит недурно, – ответила жрица любви, и в ее голосе внезапно послышался акцент, присущий аргоси.

Отчего-то я почувствовал раздражение. Создавалось впечатление, будто эти двое издеваются надо мной.

Дождавшись, когда девушка уйдет, я спросил Фериус:

– И зачем ты пригласила ее к себе в комнату?

– А что? Женщина не может приятно провести время в хорошей компании? И потом: у меня ломит плечи, а эта братия творит истинные чудеса в плане массажа.

– Она же… Это предосудительно.

Да, я знал, что Фериус мои слова не понравятся. В свою защиту могу сказать, что, у джен-теп проституция запрещена.

Впрочем, меткие маги у нас тоже не в чести.

Фериус пронзила меня взглядом.

– Эта девушка не сделала тебе ничего плохого. И я тоже, если уж на то пошло. Позволяй иногда другим людям жить так, как им нравится, даже если это не нравится тебе. Все равно ты ничего не можешь им дать – и тебе нечего у них взять.

«Путь аргоси – это Путь Воды», – напомнил я себе. Фериус не первый раз преподавала мне этот урок. И вроде бы ничего тут сложного нет. Но усвоить его было не легче, чем удержать между пальцами дождевые капли.

– Ты права, – сказал я, сгоняя Рейчиса и поднимаясь со стула. – Надо бы пойти и извиниться перед ней.

Фериус поймала меня за руку.

– Эта девушка сейчас улыбается. У нее в кулачке больше денег, чем она зарабатывает за месяц. Оставь ее в покое.

– Но она думает, что я…

– Грубиян с дурным характером, самовлюбленный простачок, не стоящий ее внимания. В данный момент это не так уж далеко от истины. Думаешь, твои извинения пойдут ей на пользу? Или, может, на самом деле они нужны тебе самому, чтобы успокоить совесть?

Я хотел возразить, но, прежде чем успел раскрыть рот, Фериус достала карту. Она была старая и потрепанная, нарисованная в черно-красных тонах. Карта из колоды долгов, которую Фериус всегда носила с собой.

– На этом закончим урок.

Я неохотно взял карту. В черно-красной колоде были иные масти, нежели во всех остальных. В данном случае картинка изображала пару вьющихся растений с острыми блестящими шипами. Подпись внизу гласила: «Двойка тернов».

– Что она значит? – спросил я.

– Она значит: не груби незнакомцам, – отозвалась Фериус. А потом снова вернулась к игре.

Нифения закончила танцевать, подошла к нам и сказала, что они с Айшеком уходят – раздобыть что-нибудь поесть. Я чуть не спросил, не собирается ли жрец любви присоединиться к их компании, но вспомнил о карте в руке и промолчал. Маленькая победа над собой.

Рейчис с Айшеком немного поворчали друг на друга, а потом белкокот объявил, что ему надо побродить по пещере и изучить другие игры. Я подозревал, что на самом деле Рейчис просто ищет возможность стянуть монетку-другую у зазевавшихся картежников. Может, карты и заинтересовали его, но более всего на свете белкокоты любят воровать.

У Фериус, должно быть, возникла та же мысль. Усмехнувшись, она сказала мне:

– Этот типчик нигде не пропадет…

Она бросила взгляд мне за спину, и улыбка исчезла с ее лица. Я обернулся. Руки уже тянулись к мешочкам на поясе.

«Хватит! – подумал я, ощущая под пальцами крупинки порошков. – Я больше не допущу, чтобы Фериус пострадала из-за меня».

Их было двое. Они шли к нам неторопливой походкой. Никто не обращал на них внимания – может, потому что и смотреть-то было особо не на что. Мужчина в простой дорожной одежде. Застиранная рубашка когда-то имела цвет спелой пшеницы, но он давно выцвел и поблек. Темные поношенные штаны. Коротко остриженные седые волосы, давно не знавшие гребня… Женщина выглядела немногим лучше, хотя ее костюм претендовал на некоторую элегантность.

– Не возражаете, если мы присядем на несколько партий? – спросила она.

Мужчина плюхнулся на стул, не дожидаясь ответа.

Я посмотрел на Фериус. Она снова улыбалась.

– Пара лишних ставок никогда не помешает.

Я высыпал порошки обратно в мешочки, однако продолжал пристально наблюдать за стариками. Не исключено, что они – аргоси, так что я смотрел внимательно. И все же миновал почти час, прежде чем я понял, что за нашим столом идут две разные карточные игры. Одна шла между всеми игроками, а другая – между Фериус и стариком.

Как я догадался? Ну, недаром я целый год провел рядом с Фериус Перфекс, глядя, как она управляется с картами. Я видел, как она играет. Как она использует карты вместо оружия. Или просто задумчиво вертит их в руках с отрешенным видом, словно медитируя. Но вот чего я не видел никогда – так это чтобы она потрудилась заглянуть в собственные карты во время игры. Однако в этот раз Фериус смотрела на них неотрывно и долго раздумывала, прежде чем сделать ход.

Другие игроки не придали этому особого значения, только кто-то отпустил шуточку: дескать, похоже, удача покинула ее.

– Ну так как, разыграешь карты? – спросил старик. – Или думаешь, если будешь долго пялиться на них, они превратятся во что-нибудь получше?

Я следил за игрой, забывая даже моргать. Потому-то и заметил, что произошло. Фериус наконец-то бросила на стол карту, но она была, казалось, немного толще остальных. Старик положил поверх одну из своих, но, когда он убрал руку, нижняя карта Фериус исчезла. Затем некоторое время игра шла как обычно. Потом Фериус подняла свою кружку, сделав глоток пойла, и я заметил краешек карты, выглядывающий из-под манжеты ее рубашки. Старик не отстал. Он похлопал по столу ладонью, показывая раздатчику, что ему нужна новая карта. А попутно вытащил карту из стопки сброса и спокойно рассмотрел ее – так, что никто ничего не заметил. Мимоходом он шлепнул свою спутницу по коленке – и карта исчезла. Наверняка осталась у женщины, чтобы та тоже могла ее рассмотреть. Увидев, что я наблюдаю за его манипуляциями, старикан подмигнул мне.

«Определенно, аргоси», – подумал я. Все то время, пока остальные играли в какую-то разновидность покера, Фериус и престарелая пара неприметно общались на языке карт, говоря друг другу то, что не могли сказать слова.

Затем – столь же неожиданно, как они и пришли, – старики забрали свои оставшиеся монеты и без единого слова прощания направились к выходу. К моему удивлению, Фериус окликнула их:

– Не хотите выпить? Тут подают дароменский виски. Говорят, даже мертвые поднимаются из могил, чтобы его попробовать.

Приглашение было довольно невинным, но для моих ушей оно прозвучало странно… каким-то диссонансом. Видно, так показалось и старикам. Мужчина приостановился и, не оборачиваясь, ответил:

– Уже поздно. Ветер дует. И в мире полно того, что можно выпить.

– Как угодно, – сказала Фериус и вернулась к игре. Она мурлыкала в такт музыке и с улыбкой кидала карты на стол. Казалось, это самая счастливая ночь в ее жизни.

Но никогда еще я не видел ее такой грустной.

Глава 15 Следопыт

Я понятия не имел, что произошло между Фериус и двумя аргоси, и это не давало мне покоя. Не дожидаясь, пока Фериус меня остановит, я выскочил из зала и ринулся вверх по лестнице.

На улице пришлось помедлить несколько секунд, пока глаза не привыкли к темноте. А потом я опустился на колени, пытаясь найти следы пожилой пары. Отпечатков ног вокруг было несчетное количество, но я приглядывался не столько к форме, сколько к узору.

«Вот вы где!» – подумал я.

Две цепочки следов, уходящих в одном направлении. Я пошел по пыльной дороге, двигаясь медленно и тихо – как порой делает Фериус. «Не шагай, – сказал я себе, – а танцуй. Скользи по земле, как аргоси».

Ну, со стороны я выглядел, наверное, не очень. Как человек, пьяный в стельку, который шатается из стороны в сторону, чувствуя себя гарцующим пони. Думаю, я преодолел футов пятьдесят – а потом ноги подкосились, и я рухнул на дорогу.

– Я всегда говорил: сперва надо обучать проницательности, а потом уж отваге, – изрек старик, глядя на меня сверху вниз.

Я попытался встать, но ноги подгибались и не держали меня. Что-то кольнуло меня в затылок. Я с трудом поднял руку и нашарил там что-то. Мир вокруг меня был мутным и нечетким, но, когда я поднес штуковину к глазам, она оказалась чем-то вроде небольшого шипа. Я поднял взгляд на старика.

– Ты меня отравил!

– Ну-ну, не надо плакать и звать свою джен-тепскую мамочку. Все пройдет через пару минут.

Женщина ткнула спутника кулаком под ребра.

– Остановить его было правильным решением. Дразнить – нет.

– Я вот сейчас покажу тебе дразнилку, – сказал я.

Ну, прошамкал по крайней мере.

Сапог мужчины уперся мне в поясницу.

– Лежи смирно. Почему ты вообще решил нас выследить? Да еще так хреново владея арта туко?

Фериус редко использовала правильные термины, но я припоминал, что арта туко – это талант аргоси к проницательности. Что ж, моя проницательность, очевидно, оставляла желать лучшего.

– Я хотел узнать, кто вы.

– Для тебя – никто. Ветерок, пролетевший мимо тихим вечерком.

– Тогда кто вы для Фериус?

– Даже меньше, чем никто, если она скрывается. И нечто гораздо худшее – если нет.

Мужчина вдруг пошатнулся, и давление на мою поясницу исчезло.

– Ну хватит этой белиберды, – сказала женщина и посмотрела на меня. – Мы уходим, юноша. И не будет пользы ни тебе, ни Полевой Ромашке, если ты снова попытаешься нас разыскать.

Она увлекла мужчину дальше по дороге, но чуть приостановилась и кинула через плечо что-то маленькое и блестящее. Оно упало в дюйме от моего носа и закружилось вокруг своей оси. Монетка. Черная с одной стороны, серебряная с другой. Очень мило. Хотя монета могла мне просто привидеться. Мало ли – вдруг этот яд из шипа вызывает галлюцинации?

Я рассматривал чеканку монеты. На одной стороне был изображен ключ, на противоположной – замок.

– Что это?

– Ты всего лишь хотел помочь своему другу, – отозвалась женщина, – а мы в ответ причинили тебе боль. Мы не можем искренне попросить прощения, потому что сделаем так снова, если ты продолжишь преследовать нас. Пусть монета будет небольшим прощальным подарком.

Престарелая пара снова зашагала по дороге. А мне вдруг вспомнились слова Фериус, сказанные у черного океана, когда я заблудился среди Теней.

– И кто из вас идет путем Странствующего Чертополоха?

Я услышал, как женщина рассмеялась.

– Видишь? Она говорила, что мальчик умен.

– Не настолько уж, – ответил мужчина и крикнул мне: – Мы оба идиоты.

К тому времени, когда я вернулся в свою комнату на втором этаже трактира, даже мое чувство любопытства притупилось от усталости. Рейчис уже лежал на кровати, свернувшись клубочком.

– Ты ушел без меня, – сердито проворчал белкокот.

– Не хотел мешать тебе воровать чужие вещи.

Он пронзил меня взглядом глазок-бусинок.

– У тебя рубашка вся в пыли. Это те двое аргоси, верно?

Интересно, как Рейчис узнал, что они аргоси? Может, по запаху.

– Ничего. Я в порядке.

– Хочешь, я убью этих двух голокожих? Только скажи, Келлен.

Рейчис постоянно говорит что-нибудь в таком роде. Но сейчас он, казалось, был серьезен.

– Что это на тебя нашло?

Он отвернул морду.

– Ничего. Не бери в голову. В следующий раз можешь дать себя убить, на здоровье. Мне плевать.

Я слишком устал, чтобы с ним препираться, а потому просто запер дверь и на всякий случай подсунул под дверную ручку спинку стула.

Масляная лампа возле оказалась снова полна до краев. Я закрыл окно и повесил на место шторы. До рассвета оставалось не так долго, и пусть я боялся снова потеряться в Тенях, но яркий свет дня будет мешать мне спать.

На дороге послышались шаги. Я глянул за окно и увидел две фигуры. Они шли, держась за руки. Нифения. И один из парней, с которыми она танцевала. В голову полезли недобрые мысли, но я снова вовремя вспомнил о двойке тернов в кармане.

И потом: Нифения ничего мне не должна. Мы не давали друг другу никаких обещаний. Когда я узнал, что она обручилась с Панакси – или Панэратом, как он звался теперь, – я понял почему. Ниф шла вперед, как и я сам. Вскоре после этого я встретил Сенейру и ненадолго поверил, что между нами может что-то быть. Глупо. Я – изгой. Черные линии проклятия окружают мой левый глаз, а за мою голову назначена награда. Никому не нужны лишние проблемы.

– Фу! – Рейчис понюхал воздух и зарылся носом в подушку.

– Что не так?

– Жалость к себе воняет еще хуже, чем ревность.

Я снял штаны и забрался под одеяло.

– А знаешь, что пахнет даже хуже жалости к себе? Белкокоты!

Рейчис свернулся возле меня, отжав себе большую часть кровати.

– Когда ты уснешь, я нагажу тебе под одеяло.

Я бы счел это подколкой, если б не знал, что порой Рейчис может угрожать всерьез. Чтобы разрешить ситуацию, требовалась острота ума лорд-мага и хитрость аргоси. Ну, или можно просто взять Рейчиса «на слабо́».

– Конечно нагадишь, – ответил я. – Не удержишься. Все знают, что у белкокотов слабый мочевой пузырь.

Он тут же вскинул голову. Глазки-бусинки гневно смотрели на меня.

– Возьми свои слова назад! У меня отличный мочевой пузырь. Все под контролем!

Я пожал плечами.

– Ну, если ты так говоришь…

Рейчис спрятал нос в шерсти на груди и немного повозился, устраиваясь поудобнее. Я уже уплывал в сон, когда услышал, что он снова заговорил.

– Она приходила сюда и заново наполнила лампу маслом.

– А? Кто?

– Нифения. Это она сняла шторы и принесла лампу, чтобы ты не проснулся в темноте. Я чую на лампе ее запах. А потом она снова наполнила ее. Она заботилась о тебе с тех пор, как мы покинули пустыню.

– Она говорила, что вы делали это по очереди.

– Мы все были изранены, а от этих дурацких лекарств из сумки Фериус только еще больше спать хотелось. Какая уж тут помощь… Это я должен был тебя охранять, Келлен. Я твой деловой партнер. Но я не мог. Я был слишком слаб. Нифения присматривала за тобой. Каждую ночь.

Я не знал, что сказать. Рейчис казался сейчас каким-то… очень уязвимым. В конце концов я ответил:

– Думаю, ты задолжал мне пару свежих кроликов.

Он коротко фыркнул.

– Одного. Так и быть: одного кролика.

Я чувствовал, как его маленькое тело, прижавшееся к моей груди, мало-помалу расслабляется.

– Спокойной ночи, голокожий.

– Спокойной ночи, Рейчис.

Глава 16 Ни прямо, ни ровно

Вряд ли я проспал более нескольких часов, а проснулся от того, что кто-то звал меня по имени. Да еще хвост белкокота щекотал мне нос.

Я отпихнул Рейчиса и увидел Фериус. Она стояла возле кровати, держа набитые седельные сумки.

– Мы куда-то едем?

Фериус села на стул – тот самый, которым я заклинил ручку двери, чтобы в комнату никто не вошел…

– Пора двигаться, малыш. Ты очухался после происшествия с Черной Тенью, белкокот и гиена почти здоровы, а это место гораздо дороже, чем кажется. Надо седлать лошадей и идти, куда нас приведет дорога.

Я приподнялся на локте.

– А что насчет Нифении? Она едет?

– Не знаю. Не спрашивала.

То, как Фериус сказала это – безразлично и почти презрительно, вызвало во мне чувство протеста. Впрочем, я тут же вспомнил, что чаще всего, когда Фериус злит меня, она просто не хочет, чтобы я задавал правильные вопросы.

– Что за аргоси были здесь прошлой ночью?

– Аргоси? – Фериус демонстративно оглядела комнату. – Кто-то впустил сюда аргоси? Куда катится мир?

– Я видел, как вы с ними менялись картами. Что ты узнала?

Она заложила руки за голову и облокотилась на спинку стула, прикрыв глаза.

– Да всякая ерунда в основном. Тут – торговый конфликт. Там – новый дароменский правитель… О, и какой-то клан джен-теп решил устроить войну с соседями.

– Что? Какой клан?

– Не твой. Хотя, если вдуматься, я не знаю, о каком клане шла речь. Карты не всегда дают точную информацию.

– Тогда зачем вообще их использовать? Почему нельзя просто…

– Потому что это не путь аргоси.

Так она отвечала почти всегда. Особенно если, как сейчас, заходил разговор об ее драгоценных картах. Подобные диспуты заканчивались одинаково – Фериус говорила мне: слова позволяют только описать вещи, но не раскрывают их глубинную суть. Каким-то образом с помощью карт аргоси говорят о том, что они поняли, и о том, чего не поняли. На самом деле они обмениваются не только картами или последовательностями карт; сами способы, которыми аргоси передают карты друг другу, дают представление о важных особенностях значимых событий и людей.

Да, я тоже до сих пор не понял, о чем это вообще.

– Последняя карта, – сказал я. – Та, которую они дали тебе перед самым уходом. Ты никак не могла успеть ее вернуть. Что там?

Фериус ухмыльнулась.

– Это заметил бы один из тысячи, да и то не всякий. Кажется, от тебя ничего не ускользает.

На самом деле от меня ускользает буквально все, но комплимент был приятен. Я покраснел. Я постоянно злюсь на себя за то, что мне так нравятся ее похвалы. Потому, наверное, стоит радоваться, что это происходит крайне редко. Да и то в большинстве случаев она просто пытается меня отвлечь.

– Хватит уже ходить вокруг да около. Покажи карту.

Фериус вынула руки из-за головы и сделала несколько странных пассов.

– Властью огня и железа, песка и шелка, крови и дыхания, пусть откроется правда!

Она соединила руки. Ничего не произошло.

– Ты издеваешься, что ли?

– Глянь вниз, малыш.

На одеяле передо мной рубашкой вверх лежала карта.

– Какой-то закон аргоси предписывает вам постоянно потешаться над нашей магией?

– На длинных дорогах не так уж много потех, малыш. Развлекаемся как можем.

Ну да. Надираетесь, режетесь в карты и проводите время со жрецами любви.

Я взял карту и рассмотрел ее повнимательнее. Рубашка была неприметной, узор не слишком отличался от ему подобных на других виденных мной колодах аргоси.

А картинка?

У меня перехватило дыхание. Она была прекрасна. Вычурная – и одновременно изящная. Фериус – искусная художница, но тут стиль был совсем иным. Богатые цвета – множество оттенков красного, синего и зеленого. Черный, серый и коричневый перетекали друг в друга так плавно, что едва можно было уловить. Мазки кисти были четкими, линии – тонкими и плавными, словно художник просто позволил кисти двигаться, куда она сама пожелает.

Сперва мне показалось, что картина изображает птицу, слетающую с пышного дерева, где листья цвета золота и меди росли на серебристых ветвях. Однако вскоре я понял, что художник изобразил не живые листья. Это были искусно обрезанные кусочки металла. То же касалось ствола и веток. Вглядевшись, я увидел, что и сама птица сделана из металла. Крылья, ноги, перья – все было изумительно тонкой работой искусного мастера.

– Механическая птица? – спросил я.

Фериус кивнула.

– Похоже на то.

Стиль рисунка показался мне знакомым. Он напоминал изображения на коврах и фарфоровых тарелках, которые торговцы иногда привозили в наш город. Это-то и позволило мне определить регион.

– Она гитабрианская, да?

– Я тоже так думаю.

Именно в Гитабрию мы и направлялись, когда попали в переделку с правоверными берабесками. У нас был блокнот, отобранный у Дексана Видериса, где он отмечал всех людей, зараженных обсидиановым червем. Имя последней жертвы не было указано, зато упоминалось место – Казаран. Столица Гитабрии.

– Пока вы играли в карты, ты рассказала тем двум аргоси, чем мы занимались и куда направляемся теперь. Потому они и дали тебе эту карту?

Фериус не потрудилась подтвердить или опровергнуть мою версию, но я был уверен, что прав.

– Итак, аргоси дали тебе еще какое-то поручение в Гитабрии. Значит, они либо пришли оттуда сами, либо получили карту от другого аргоси. Полагаю, нам предстоит выяснить, что она обозначает?

Фериус снова прикрыла глаза.

– Я нужна тебе для этого разговора, парень? Кажется, ты успешно ведешь его сам с собой.

– Но я думал, что дискордансы изображают людей или события, которые могут изменить ход истории. Изменить или даже уничтожить целые цивилизации.

– В теории.

– И как, в теории, нечто подобное может сделать механическая птица?

Фериус, так и не открыв глаза, усмехнулась.

– Это и есть путь аргоси, малыш. Ни прямой, ни ровный.

Я снова посмотрел на карту. Меня раздирали противоречивые чувства. Я был очарован красотой картинки и раздражен этой манерой все запутывать и усложнять. Тем, что и было неотъемлемой частью пути аргоси.

Я вылез из постели, на сей раз вспомнив о штанах, и успел одеться к тому времени, когда в комнату вошли Нифения и Айшек.

– Вы двое до сих пор не готовы? Мы стоим у лошадей уже полтора часа!

– Ты же вроде как не сказала ей, что мы уезжаем? – спросил я Фериус.

– Разумеется, я еду, – сказала Нифения, взяв у меня дискорданс. – Фериус мне все рассказала о нашем задании в Гитабрии. Нужно выяснить все о механической птице. До столицы девять дней пути, и нельзя терять ни один из них, если мы хотим поспеть на Большую Выставку.

– Большое что? – Я обернулся к Фериус. – И что еще ты рассказала Нифении, но не потрудилась поведать мне?

– Девушка права, – отозвалась аргоси. – Нам лучше тронуться в путь.

Я был так зол, что едва не забыл прихватить вещи, выходя из комнаты. Рейчис потрусил следом, держа в зубах свою маленькую сумочку для сокровищ.

– Может, как-нибудь сыграем в покер, Келлен? Ты порой такой олух.

– А? Почему?

Белкокот не ответил. Да этого и не требовалось. Я снова позабыл кое-что важное насчет Фериус Перфекс: если она заставляет тебя злиться – это для того, чтобы ты не задавал правильные вопросы. Сегодня утром она поступила так дважды. Ясное дело, ей не очень-то хотелось, чтобы я расспрашивал о двух аргоси, которые так ее расстроили.

«Отлично, – подумал я, закрывая за собой дверь. – Храни свои тайны, Фериус. Я сам найду ответы».

Глава 17 Восемь мостов

Столица Гитабрии не была похожа ни на один город, который я когда-либо видел. Он был разделен пополам огромным ущельем; на утесах стояли спиралевидные башни, а широкие проспекты Казарана тянулись вдоль самого края пропасти. Вырезанные в толще двухсотфутовых скал и красиво украшенные скульптурами, дома – дворцы, вернее было бы сказать, – смотрели вниз, на гавань и флот торговых кораблей.

Изящно одетые горожане выходили на каменные веранды своих домов и с них переступали на деревянные платформы, подвешенные на канатах с помощью сложной системы блоков и противовесов. Платформы плыли над пропастью и заканчивали свой путь на одном из восьми огромных мостов, переброшенных через ущелье.

– Их называют арками Казарана, – объяснила Фериус. – Иноземные купцы преодолевают тысячи миль, просто чтобы пересечь их. Гитабрианцы любят говорить: дескать, на каждом мосту столько чудес, что можно потратить целый год, рассматривая лишь один из них, и что это приносит душе облегчение. Не знаю, как насчет души, но вот кошелек точно облегчится. Лорды-торговцы гордятся тем, что никто не уходит с моста, не оставив там хотя бы монету.

– А что они продают?

Фериус кивнула на огромный деревянный подвесной мост с высокими, красиво изукрашенными башнями и живыми деревьями, которые странным образом врастали в мост корнями. Здесь раскинулся рынок – десятки и десятки пестрых лотков и прилавков.

– Лесной мост, – сказала Фериус. – Экзотические фрукты и овощи, морские деликатесы и специи, которые стоят золота по своему весу.

Я был так заворожен этим зрелищем, что не мог отвести взгляд. Но Фериус уже указывала на следующий мост. Этот был попроще – более строгий, каменный с мраморными перилами. Мужчины и женщины в просторных белых одеяниях с синей полосой на плече стояли на маленьких постаментах. Каждого окружала толпа.

– Мост Исцеления. Эти милые ребята в балахонах вмиг поставят диагноз и продадут лекарство от любой болезни, которой ты страдаешь. И, может, еще от парочки хворей, которых у тебя нет и не было.

Рейчис дернул меня за штанину. Я опустил взгляд и увидел, что он зачарованно смотрит на третий мост. Он был заполонен богато одетыми купцами, продающими драгоценные камни и ювелирные украшения.

– Эй, Келлен, я тут немного погуляю, лады? А ты найди нам еще одну лошадь. Может, заодно и тележку? Очень большую тележку.

Я встряхнул его.

– Ты не будешь тут воровать, Рейчис.

У Нифении, кажется, были те же проблемы, потому что она крепко держала Айшека за шкирку, не давая ему сбежать. Очевидно, у гиен и белкокотов есть кое-что общее.

– Как насчет остальных мостов? – спросила Нифения у Фериус. Казалось бы, невинный вопрос, но аргоси взглянула на нее с пониманием.

– Думаю, тот, который ты ищешь, – вон там.

Она указала на узкий мост с перилами в виде серебряных столбиков и натянутых между ними канатов в медной оплетке. Здесь было в разы меньше покупателей, зато они выглядели самыми богатыми из всех, кого мы видели.

– Мост Чудес, – сказала Фериус. – Потому ты и увязалась за нами, да?

– А я ничего не скрывала, – ответила Нифения. – Просто никто из вас не потрудился спросить, каковы мои планы.

– Погоди, – сказал я. – Ты уже бывала тут? До того, как встретилась с нами?

Нифения кивнула.

– Гитабрианцы любят брать с собой заколдованные вещи – амулеты, – когда едут торговать за океаном. Замки с сигнализацией, подслушивающие устройства и всякие такие интересные штуки. Они дарят их клиентам, чтобы те охотнее соглашались на сделки. Творец амулетов может тут неплохо устроиться.

Нифения посмотрела мне в глаза и, должно быть, поняла мои чувства, потому что опустила ладонь на мою руку.

– Я не покидаю тебя, Келлен. Нужно время, чтобы найти покровителя и получить разрешение открыть магазин на Мосту Чудес. А до тех пор буду помогать вам с Фериус распутать дело о механической птице.

– Так… А вот тут у нас будут проблемы, – сказала Фериус, ведя лошадей по широкому проспекту.

В дальнем его конце возвышался огромный амфитеатр. Гигантская толпа людей у ворот ожидала разрешения войти.

– Большая Выставка – самое вероятное место, где может быть эта птица. Но нас не пустят внутрь без особой монеты.

– Серьезно? – спросил я, ощущая внезапное раздражение. – Ты выиграла кучу денег в трактире скитальцев. Только не говори, что уже спустила их все.

– Я не сказала: «деньги». Я сказала: «монета». На выставку допускаются только особо приглашенные гости. Лорды-торговцы выдают специальные монеты членам иностранных делегаций или своим друзьям – в знак особого расположения. Попытайся войти без монеты, и тебя схватит тайная полиция Гитабрии. А знаешь, что это за люди? По сравнению с ними правоверные берабески – невинные овечки.

– Так как ты собираешься попасть внутрь? – спросила Нифения.

– Я надеялась, что мы доберемся сюда пораньше и я подцеплю какого-нибудь лорда-торговца на мосту Игральных Костей. Я бы сделала несколько ставок и – как знать, – возможно, заполучила бы монетку. – Фериус печально посмотрела на темнеющее небо. – Но времени уже нет.

Я улыбнулся. Потому что в этот раз – один-единственный раз – оказалось, что именно я, и только я, могу решить нашу проблему.

– Ладно, поглядим, что можно сделать с помощью маленького заклинаньица джен-теп.

Копируя Фериус, я сделал в воздухе несколько нелепых пассов руками.

– Властью песка и шелка, крови и дыхания, железа и огня, пусть правда будет открыта!

– Келлен? С тобой все в порядке? – спросила Нифения, глядя на меня так, словно я был пьян.

Фериус же слегка усмехнулась.

– Неплохо, малыш. Но в следующий раз используй отвлекающий маневр половчее.

Она потянулась к переднему карману плаща и вынула черно-серебряную монету, которую я туда сунул. Рассмотрела символы замка и ключа… И на ее лице отразились совсем не те чувства, которые я ожидал. Казалось, монета не обрадовала Фериус, а встревожила.