Международная Академия ЗВЕЗДЕЦ 5. Каникулы в Кристане

Тьеррина

Зима в Кристане оказалась красивая. Конечно, в Алузии тоже шел снег, тоже устраивали ярмарки и красиво оформляли город и Академию, но все это не шло ни в какое сравнение с тем, когда ты оказываешься посреди зимы буквально. Во-первых, снег здесь лег и не таял, дополняя атмосферу готовящегося праздника. Во-вторых, в Кристане зимние праздники были особенно яркими, и все вокруг создавали собой, своими счастливыми лицами, настроением общую картину предстоящего. И настоящего.

Фабиан научил меня греться за счет внутреннего ресурса драконицы, и это действительно было волшебно! Я перестала мерзнуть. Конечно, ходить в летнем платье не смогла бы, на такой обогрев ушло бы бесчисленное множество сил, но в целом мне нравились новые ощущения, новые эмоции — драконица во мне все воспринимала остро, ярко, гораздо сильнее, чем человек. С одной стороны это было хорошо, с другой…

— Почему скисла моя будущая королева? — поинтересовался Фабиан, когда я собралась снимать коньки. — Подожди-ка.

Прежде чем я успела опомниться, коньки мне уже расшнуровывал он. И он же осторожно надел теплые зимние, но весьма изящные ботиночки, которые у меня появились уже здесь, в Кристане. Пока меня обеспечивали всем необходимым, но завтра нам с Сирианом предстояли магические тесты на кровь и магию Нодарских, а послезавтра (если все будет хорошо) мы должны были лететь в родовые земли, смотреть замок и вступать в наследство. А там уже и зимний бал… и помолвка.

— Не шути так, — фыркнула я, стараясь скрыть горечь за фасадом веселья. — А то еще в самом деле поженимся.

— Я настолько плохой вариант? — Фабиан обиженно-оскорбленно приложил руку к груди и поднялся.

Я снова фыркнула.

— Ты лучший. Даже жаль, что я не твоя пара.

Проблема заключалась как раз в этом. Фабиан мне объяснил, что встретить пару для дракона — это раз и навсегда. И это всегда однозначно чувствуешь. Такое случалось довольно редко, считалось высшим благословением, но у нас с принцем такое точно не получилось бы. По всем признакам меня, то есть мою драконицу, тянуло совершенно к другому дракону.

Пэ — проблема. Потому что я родилась драконицей, но до определенного момента сила во мне спала. Я росла человеком, я всегда была человеком, и для меня важны были именно чувства, а не какая-то там звериная парность, которая за счет притяжения делает вас неразлучными. Мне важно было, чтобы любили меня, Тьеррину, а не герцогиню Нодарскую, которая драконица. Но мне, Тьеррине, предложили короткую интрижку, и дело было в том, что если бы я не стала герцогиней, ничего другого мне бы не предложили.

Никогда.

— А были случаи, когда пара не создавала союз? — спросила я у Фабиана, который после моих слов задумался, глядя куда-то вдаль.

— Были, — он повернулся ко мне. — Чего только не было. Королевские семьи не всегда создавались с учетом парности, я бы сказал, когда такое случалось, их напротив старались развести. Потому что очень редко случались политически выгодные совпадения — это первое. И пара… она всегда делает тебя слабым, ты всегда будешь ее или его защищать, даже если это поставит под угрозу мирное соглашение, жизнь или всю страну.

— И что тогда случалось?

— Ничего. Просто политический брак, каких большинство. Вот только если дракон-король успел встретить свою пару, это оборачивалось бесконечной тоской до конца жизни. Это как жить без крыльев. Или без сердца.

Прозвучало жутковато.

— Но ко всему можно привыкнуть, — подвел итог Фабиан, — некоторые не встречают пару и прекрасно живут.

Я скисла еще больше. Насколько я поняла, одно дело — не встретить и просто жить, другое — встретить, почувствовать, понять, каково это может быть…

Да что там говорить, я уже скучала по Артуану. Даже по своим секретарским обязанностям скучала, потому что они делали меня ближе к нему. Вот только секретарские обязанности мне, увы, больше не грозили. У меня теперь другие. Герцогинческие.

— Знаешь верный способ от тоски? — спросил меня принц, словно почувствовав мое настроение.

— М-м-м?

— Полетать. Спалить пару елок.

— Я не хочу палить елки, они живые.

— Тогда просто полетать. Подышать огнем в воздухе.

— Что, правда работает? — усомнилась я.

— Проверим? — усмехнулся принц и кивнул. — Бросай коньки, пойдем оборачиваться.

Мы оставили сумки на скамейке рядом с катком и отошли на открытую площадку для оборотов. Принц обернулся первым, и я залюбовалась его мощным, сильным драконом: белоснежным, с иссиня-голубой чешуей, который был раз в пять больше того, во что превращалась я. Хотя с того самого оборота на сцене я немного подросла, все равно.

«Полетели!» — мысленно скомандовал мне Фабиан, и мы одновременно взмыли ввысь. Каток, домики со сладостями и сувенирами, пирогами и горячими супами, украшенные ели и даже дворец начали отдаляться, становясь маленькими, словно игрушечными. Такими же маленькими становились и мои человеческие чувства, драконочка во мне вопила от восторга, когда мы с Фабианом пронеслись над лесом, устремились к горам, потом снова развернулись и пошли ввысь.

Восторг был непередаваемый: как катиться с горки, только в десять… нет, в сто раз сильнее! Я летела, расправив крылья, и ветер совершенно не мог мне навредить! Ни ветер, не снег, иногда взлетающий ввысь, когда я слишком снижалась или крылом задевала елку — мне пока еще было тяжело управлять своим телом, но с каждым оборотом должно становиться легче. Так говорил Фабиан… и я захлопала крыльями, позволяя драконице разогнаться, и она разогналась, окончательно затолкав меня поглубже в сознание.

Я утратила связь с реальностью, а в себя пришла уже на том, что развернулась и лечу прочь от Фабиана. Все быстрее, быстрее и быстрее… куда?! Масштаб катастрофы я оценила уже когда плюхнулась на балкон дворца, толкнула носом дверь и вломилась в ректорские покои. Благо, балконные двери были широкие, а я еще не настолько выросла, чтобы снести все к гоблинам.

Ректор там, к несчастью был, и, к еще большему несчастью, голый. После душа! Но драконочке было все равно, она рванула к нему с такой скоростью, что я даже не успела ничего сделать. До того, как моя вторая суть издала громкое:

— Ур-р-р-р! — и сделала ректору широкий лизь шершавым языком прямо по всей поверхности груди.