Между-Мир

Глава 5

Чтобы установить хорошо защищенную куполом станцию, пришлось выжечь многие километры леса. Станция была похожа на гигантский сероватый пузырь воздуха в безбрежном океане зелени, который оставил огромный прыгун в воду, давно исчезнувший.

Станция располагалась на трек стволах пиллоровых деревьев. Их аккуратно обработанные ветки формировали сложную систему подпорок и скоб. Она не уступала по прочности любым искусственным материалам, которые могли использовать строители. Обрезанные гигантские деревья, естественно, засохнут и упадут вниз, но к тому времени эта станция будет не нужна. По плану станция гораздо большего размера будет построена где-то в другом месте.

Вокруг станции расчистили открытое пространство, чтобы предотвратить возможную гибель людей от местных клыкастых, когтистых и зубастых чудовищ, которые убили трех или четырех строителей станции, пока основная защита еще не была установлена. Конструкторы обнаружили, что ни одно из живых существ леса не осмелится выйти на территорию, где прямо над ними будет открытое небо. Поэтому было решено выжечь лесной массив вокруг станции.

Как-то двое обитателей станции беспечно прогуливались вокруг и были унесены небесными хищниками. Опять укрепления были усовершенствованы, пока, наконец, станция не стала напоминать маленький форт. Вокруг нее были установлены лазеры и дальнобойное оружие. Менее мощное оружие было также установлено.

Воздвигнутое непреодолимое препятствие, состоявшее из грозных орудий, защищало несколько лабораторий, расположенных внутри здания.

Ведь главной целью экспедиции было изучение планеты.

Вооруженные до зубов отряды были посланы в скаммерах, чтобы изучать покрытые тайной леса. Они сообщали невероятные сведения: лес оказался неисчерпаемым источником сюрпризов. Каждая экспедиция привозила обратно какие-нибудь полезные материалы, которые перерабатывались в лабораториях для коммерческих целей. Находки предназначались для других людей, которые в свою очередь передавали информацию космическому оператору, который при помощи сложнейших операций — поскольку станция находилась на планете нелегально, она не была ни официально зарегистрирована, ни инспектирована — передавал ее в далекий мир. Там один человек перерабатывал послания и зашифровывал их цифрами, потом передавал их второму человеку, который отдавал их третьему. Тот в свою очередь обрабатывал бумаги с информацией для человека, слабого телом, но с сильным интеллектом. И этот человек изучал цифры. Он часто улыбался и кивал во время их изучения, а потом отдавал приказания, которые передавались по той же сложной цепочке на секретную космическую станцию. Там эти команды будут распределены между членами экспедиции.

Месторасположение этого Безымянного Мира было так засекречено, что едва ли даже несколько человек, работающих на станции, знали, где они находятся. И ни один пилот не посылался сюда дважды. Пилот передавал информацию непосредственно своему преемнику, поскольку координаты не могли доверить даже компьютерному банку данных. Это было опасно, поскольку координаты могли быть потеряны навсегда, но преимущество абсолютной секретности оправдывало риск. Поскольку никто не знал месторасположения планеты, никто не мог передать информацию агентам Республики или Церкви. Любой, кого могут подвергнуть допросу, будет с чистой совестью ссылаться на то, что он ничего не знает.

Работа экспедиции и все связанное с ней было организовано очень профессионально.

В самой большой лаборатории работал наиболее опытный и толковый специалист. Он изучал яйцеобразный кусок темного дерева. Кусок был разрезан. Ценность этого куска дерева оправдывала все затраты на секретность и труд экспедиции. Ву Цинг-Ан начал работать над ним давно, еще когда станция не была полностью построена.

Цинг-Ан был маленького роста с утонченными чертами лица. Его черные волосы кое-где подернулись белизной. Внутренние мучения, которые он испытывал и которые были написаны на его лице, не снижали его работоспособность и не влияли на аналитические способности. Как и все остальные члены экспедиции, он знал, что их работа на планете шла вразрез с законами Республики и Предписаниями Церкви. Все пошли на это ради денег.

У Цинг-Ана заметно тряслись руки и подергивались брови. Это был побочный результат от употребления большого количества наркотика, который приносил ему огромное удовольствие. Сейчас наркотик был ему очень нужен. Организм Цинг-Ана требовал его регулярно и в больших дозах. Пристрастие к наркотику породило пренебрежение моральными нормами. К тому же работа была трудной, и Цинг-Ану было приятно заниматься ею. Наркотик играл роль эмоциональной отдушины.

Неожиданно постучали в дверь. Цинг-Ан ответил, и в комнату вошел человек большого роста. Он еле заметно прихрамывал. Каждый его бицепс был больше в обхвате, чем бедра биохимика. При нем было оружие, которое было заметно из-под одежды.

— Привет, Нирчауз.

— Привет, Поки, — ответил большой человек. Он прошел в глубь комнаты и, кинув на разрезанный на куски фрагмент дерева, спросил:

— Уже обнаружил, что заставляет его тикать?

— Я пока не хочу рисковать и испытывать его — мягко ответил Ву. — Полное расслоение на элементы может разрушить кусок.

Цинг-Ан подошел к столу и дотронулся до лежащего на нем дерева.

Нирчауз с интересом изучал дерево.

— Как ты думаешь, сколько будет стоить дерево такой величины, Поки?

Цинг-Ан пожал плечами.

— Сколько стоит вдвое продленная жизнь человека, Нирчауз? — Он поглядел на дерево с выражением, означающим нечто большее, чем научный интерес. — Думаю, из куска такой величины можно получить достаточно экстракта, чтобы продлить вдвое жизни двухсот или трехсот человек, уже не говоря о том, что он положительно будет влиять на общее состояние здоровья. На такой наркотик еще не установлена цена, поскольку он экспортировался только в маленьких экспериментальных дозах. Протеины обнаружили удивительные свойства, в которые с трудом верится. О синтетическом производстве не может быть и речи. Расслоение может дать ключи к дальнейшим направлениям в исследовании. — Он взглянул на стоявшего рядом Нирчауза. — Что бы ты заплатил за него, Нирчауз?

— Кто, я? — начальник охраны широко улыбнулся, показав металлические зубы, заменявшие выбитые настоящие. — Я умру, когда придет время, док. Человек, как я… Я не могу позволить себе купить это. Конечно же, я бы отдал все, если бы знал, что потом смогу беспрепятственно смыться с этим.

Цинг-Ан кивнул.

— Любой другой здоровый человек поступил бы точно так же, — он усмехнулся. — Может быть, я стащу пузырек для себя из следующей партии. Как ты относишься к такой идее, Нирчауз?

Дружелюбное выражение на лице охранника исчезло. Он важно и серьезно посмотрел на своего друга, которого мог переломить одной рукой.

— Не шути так со мной, Поки. Это не смешно. Жить в добром здравии на протяжении нескольких столетий или развалиться уже к годам семидесяти, ну, может восьмидесяти… Не шути со мной так.

— Извини, Ник. Это моя защитная реакция. Ты знаешь, у меня собственные проблемы. Они, конечно, маленькие, но для меня весьма значительные и я пытаюсь решить их вот таким образом.

Нирчауз кивнул. Он, конечно же, знал о пагубной привычке биохимика.

Все члены экспедиции знали о ней. Талантливый исследователь Цинг-Ан был болен, его тело было несовершенным, хотя он не был калекой или инвалидом. Нирчауз, напротив, отличался физической силой и здоровьем, но ум его не имел необходимой для аналитической деятельности гибкости.

Каждый на станции осознавал свое превосходство над другими в определенной сфере. И поэтому дружба между работниками была очень крепкой, это была дружба между равными.

— У меня сейчас патрулирование прилегающей территории, — сообщил Нирчауз, повернувшись к двери. — Мне было просто любопытно узнать, как продвигается дело.

— Заходи, Ник, когда хочешь.

Нирчауз вышел. Как только за ним закрылась дверь, Цинг-Ан начал готовить инструменты для первого полного расслоения на элементы бесценного нароста на дереве. Откладывать эксперимент больше было нельзя, несмотря на то, что такой нарост был в единственном экземпляре. Но Цинг-Ан был уверен, что разведчики обнаружат и другие.

Это был вопрос времени.

Когда экстракт был выделен и введен в подопытное животное, результат оказался поразительным, превосходящим всякие ожидания.

Суперактивное млекопитающее прожило около недели, вместо того, чтобы умереть на третий день. Цинг-Ан повторил эксперимент дважды, не веря полученным результатам. Когда результаты были подтверждены и в третий раз, биохимик сообщил об этом открытии Хансену, директору станции.

Реакция того на сообщение не была неожиданной: он распорядился найти новые подобные куски. Но экспедиции на скаммерах были неудобны для поиска. Поэтому были посланы десантные отряды.

Но Хансен был вынужден прекратить поиски, несмотря на приказания сверху. Слишком много отрядов не возвращалось.

Цинг-Ан до сих пор удивлялся факту, что болезненный отросток на дереве может оказаться гораздо полезнее, чем само дерево. Неожиданно ему вспомнились древние обитатели земли: киты и серые амбры. Ему не терпелось скорее изучить внутреннюю структуру нароста. Согласно первым пробам, у него была мягкая сердцевина, в отличие от обыкновенных наростов из твердой древесины. Было и еще одно уникальное свидетельство этого нароста.

Ву Цинг-Ан работал над расчленением на протяжении нескольких дней.

Вдруг, по истечении этого срока, страшный крик нарушил тишину на станции. Мгновенно все обитатели станции сорвались со своих мест и побежали к лаборатории Цинг-Ана.

Нирчауз оказался там первым. Не спрашивая разрешения войти, он с разбегу ворвался в комнату, сломав защелку на двери. К большому удивлению Нирчауза, Цинг-Ан спокойно стоял посреди комнаты и невозмутимо смотрел на него. Одна рука немного дрожала и подергивались брови, но в этом не было ничего необычного.

За спиной Нирчауза собралась толпа. Он повернулся к ней с просьбой разойтись.

— Здесь ничего не произошло. Все в порядке. Приснился плохой сон, вот и все.

— Ты уверен, Ник? — спросил кто-то недоверчиво.

— Конечно, уверен, Мария. Я сам разберусь.

Люди, переговариваясь, расходились по своим рабочим местам, и Нирчауз закрыл сломанную дверь.

— В чем дело, Ник? Почему ты так вломился ко мне?

Охранник повернулся и внимательно посмотрел на ученого. Он часто не понимал этого человека, но безгранично уважал его.

— Это ведь ты кричал, Поки! — Это был не вопрос, а скорее утверждение.

Цинг-Ан кивнул.

— Да, это я, Ник. — Он отвернулся. — Я принял свою утреннюю дозу, и… мне показалось, я что-то увидел. Я не так силен, как ты, Ник, и боюсь, что просто на какое-то мгновение поддался видению. Извини, если это всем помешало.

— Да, конечно, — наконец ответил Ник. — Я беспокоился о тебе, вот и все. Мы все беспокоимся, ты знаешь.

— Да, конечно, — сухо ответил Цинг-Ан.

Нирчауз беспокойно поежился и посмотрел на стол, где ученый проводил эксперимент.

— Как продвигается работа?

Цинг-Ан рассеянно ответил, явно занятый другой мыслью:

— Хорошо, лучше, чем можно было ожидать. Да, очень хорошо. Через пару дней я объявлю о некоторых результатах, полученных мною.

— Здорово, док. — Нирчауз повернулся, чтобы уйти, потом остановился и произнес:

— Послушай, Ву, если тебе что-нибудь потребуется, то что ты бы хотел получить, минуя обычные каналы…

Цинг-Ан слабо улыбнулся.

— Конечно, Ник. Ты будешь первым, к кому я обращусь.

Начальник охраны одобрительно кивнул и вышел из лаборатории, тихо закрыв за собой дверь. Цинг-Ан вернулся к своей работе. Он продолжал спокойно работать, как будто ничего не случилось.

Ничего больше не нарушало спокойствия на станции до вечера. Вечером кто-то из сотрудников проходил по коридору мимо лаборатории и почувствовал необычный запах. А потом увидел, что из щелей двери идет черный дым. Сотрудник закричал: «Пожар» и нажал на ближайшую кнопку тревоги.

На этот раз Нирчауз был далеко от лаборатории и не смог добежать быстрее всех. Когда он прибежал, вокруг лаборатории уже собралась толпа. Огонь к тому времени был потушен, на никто не уходил и Нирчаузу пришлось пробиваться сквозь плотную толпу. Когда он, наконец, достиг дверного проема, то увидел, что вся комната практически сгорела. Огонь был недолгим, но очень сильным. Внутри лаборатории было много легко воспламеняющихся материалов, к тому же Цинг-Ан утилизировал с помощью белого фосфора любые отходы, не поддающиеся горению. Маленький биохимик был также последователен и методичен в разрушении, как и в исследованиях.

Все собрались вокруг обуглившихся деревянных щепок, которые были разбросаны в дальнем углу лаборатории. Это все, что осталось от нароста, стоившего, по словам ученого, миллиарды. Но Нирчауза интересовало другое; он первым обнаружил сползшее под стол скорчившееся тело. Вначале он подумал, что Цинг-Ан задохнулся от дыма, поскольку на теле не было никаких других следов. Нирчауз перевернул тело, и из кармана выскочила белая капсула из-под наркотика. Охранник увидел иглу, все еще зажатую в одной руке Цинг-Ана, увидел маленькие дырочки одинакового размера с обеих сторон руки. Нирчауз знал, для чего нужна такая игла; и знал, что сможет спокойно продеть карандаш через дырку на руке Цинг-Ана.

Глаза ученого были закрыты, и, как показалось Нирчаузу, на лице было написано чувство полного удовлетворения и блаженства.

Нирчауз встал. Очевидно, что жалкий, слабый гений, распростертый на полу, столкнулся с чем-то, что вызвало его смерть. Нирчауз не знал, что это могло быть, да и не очень хотел знать. Совершенных людей нет.

Впервые эту фразу охранник услышал от сержанта в армии. Несмотря на весь свой ум, Цинг-Ан был далек от совершенства.

Несколько записей из тетрадей, страничка из какой-то книги — все, что осталось от исследований Цинг-Ана.

На станции работали еще два научных сотрудника: младший биохимик по имени Цембес и ботаник Читагонг. Они, конечно, не могли заменить Цинг-Ана, но они ценились Хансеном. Их сняли с проекта, над которым они работали, вручили старательно собранные уцелевшие записи и приказали восстановить результаты, полученные Цинг-Аном. Случайно был найден второй подобный нарост, который и дали Читагонгу и Цембесу на изучение. Во время их работы за ними неусыпно следили вновь вставленные мониторы, регистрирующие все процессы в организме ученых: от сердцебиения до урчания в животе. Оба ученых не проявляли особого энтузиазма по поводу своей работы, особенно если принять во внимание несчастную судьбу предшественника. Однако распоряжения приходили из космической дали от взбешенного человека. И они не могли не подчиниться им.

Нирчауз вернулся к своим обязанностям. Он сидел на контрольном посту и размышлял о каком-то простом куске дерева, из-за которого погиб такой разумный человек, как Цинг-Ан. Такое происходит часто, и это не должно его касаться. Однако Ник не мог не думать о печальном конце своего друга.

Он вздохнул и заставил себя перевести свой взгляд и переключить внимание на окружающую станцию лесную стену.

Черт возьми, его уже тошнило от зеленого цвета.