Между двух миров (СИ)

Глава 24

18 дней до нападения

Кузнец шёл неспешно к деревенским домам и крутил в голове проклятые строчки. Своеобразный ритуал, которому он теперь посвящал по паре мин4ут в день. Загадки он действительно не любил. Не силён в этой ерунде. Не его. Но эту нужно было разгадать. Жизненно. Раз этот прохиндей торговаться решил, значит, уверен в своих силах. Проблема в том, что описывается битва, а не время нападения. Выходит, и предотвратить грядущее никак. Знать бы, когда беда случится. Потому Мирослав упорно прокручивал заветные строчки раз за разом. Вдруг, что-то он всё же пропустил?

На поясе позвякивали последние копейки и новенькие подковы и Мирослав планировал потратить всё, до последнего. Его семья не будет голодать. Кузнец уверенным шагом приближался к дому Федота. У того всегда было что-то на продажу.

Мирослав толкнул массивную дверь и шагнул внутрь. Рядом с прилавком стояла пара: отец и дочь. Вот кого он там точно не ожидал увидеть, так это несостоявшегося тестя с бывшей невестой. Владислава так пристально вглядывалась в его лицо, что Мирослав несколько растерялся.

— О! Не ожидал. Как жизнь семейная складывается?

Митрофан волнений дочери не разделял, был весел как и всегда. Ожидал ли он ответа на заданный вопрос? Нет. Простая вежливость с соседским любопытством, не более. Когда мужчина понял, что отвечать ему не намерены, подвинулся и уступил место у Федота. Мирослав уверенным шагом пошёл навствечу, кивая на ходу Владе.

— Отсыпь-ка мне яблочек своих, четвертину мешка.

Митрофан аж поперхнулся. Если вы, дорогой читатель, так же далеки от сельскохозяйственных работ, как и я, намекну, что уже конец лета, а яблоки созревают осенью и покупка лежалого товара, когда до нового урожая осталось чуть, выглядела крайне странно в глазах местного населения. Они же про будущее нападение не в курсе.

— Подурнел мозгами в семейной жизни, Мирослав. Зачем эти яблоки сморщеные берёшь? Они же прошлогодние, через одно гнилое. Обожди месяц другой и я своих продам.

Тут уж Федот рот от гнева открыл, подался вперёд и навалился крупной фигурой на прилавок. Не то, что сказанное было ложью, но у всех так. Чудо, что эти столько долежали.

— Ты мои яблоки по чём зря не хай. А то весь Менеск про твои дырявые меха шептаться будет.

Ушлый Федот уже намеревался перегнуться через прилавок, когда Мирослав бросил монеты и подковы на деревянную поверхность.

— И картошки с крупой не забудь.

Федот вмиг охладел к ссоре и потянулся за монетами с подковами. Без лишних слов он поудобнее перехватил небольшой мешок и стал сноровисто наполнять его необходимыми продуктами.

— Мало мы за расстроенную свадебку стребовали. Продешевили, Владеслава.

Девушка стояла бледная и напряжённая. Слова отца не трогали её. Мирослав. Вот, кто занимал её мысли. Она не могла остановиться рассматривать его. Вспоминать эти несмелые ухаживания. Смотрела в родное лицо и не могла, не хотела остановить свои мысли о нём. Митрофан уже давно поговорил с дочерью и даже жениха подходящего нашёл. Но всё не то. То, что для отца было решённым вопросом, точкой в споре, для Влады — многоточие. Невозможно просто так выкинуть из сердца два года жизни. Два года желанных ухаживаний. Два года радостного предчувствия свадьбы. Два года, которые закончились ничем из-за каких-то двух недель рядом с пришлой вдовой. Нет. Влада ещё не готова была отпустить свою первую любовь. Она хотела мести.

***

Дома было спокойно и умиротворяюще тихо. Спокойно. Оксана всё так же крутилась у плиты и напевала незатейливый мотивчик. Мирослав подошёл к своей жене и крепко обнял её. Он дома.

— Ммм. Ты сегодня пораньше. Что принёс добытчик?

Мирослав коснулся носом волос и жадно сделал вдох. Его жена пахла домашней едой, жаром печи и сушёным чесноком. От неё веяло уютом, теплой и заботой. Именно такой Мирослав представлял свою жену все эти годы до неё. Оксана стала той девушкой, из-за которой хотелось бежать домой.

— Ячмень, яблоки и картофель.

Она мягко улыбнулась и развернулась в его медвежьих объятьях. Такая счастливая и беззаботная. Мирослав нежно провёл шершавыми пальцами по выступающей скуле. Довольна ли она? Кажется, Оксана немного похудела.

— Не жалеешь, что осталась?

Девушка хитро улыбнулась и коснулась твёрдых губ мимолётным поцелуем.

— Ты же вроде за меня всё решил? Или передумал?

Какое там? Мирослав всего лишь взял её тревоги и волнения на себя. Он никому не признавался, что и сам боится. Сомневается. Каждый раз — идя на очередную бестолковую встречу или подготавливая запасы, проверяя укрепления или латая дыры в стене — Мирослав спрашивал себя, достаточно ли этого. Спрашивал и не находил ответа на свой вопрос.

На самом деле притворялись оба. Спокойствие всё чаще ускользало из их семь. Неминуемость беды висела над городом.