Между друзьями

— Боже мой! — воскликнула Паломена, уставившись на него. — Я действительно думала, что это сработает!

От сатира за стойкой администратора, возможно, исходил очень слабый намёк на веселье.

Зеро, который тоже считал свой план продуманным, хотя и без особых нюансов, мрачно спросил кентавриду:

— Ты это имела в виду, когда сказала, что он перезапускает время?

— Ну, мы раньше не пытались выбросить его в окно, но да. Раньше он никогда не мешал нам уходить.

— Когда это впервые началось? — спросила Паломена. Её глаза пробежали по тексту, который проносился по экрану компьютера, но она читала его не так, как это сделал бы человек, и у Зеро сложилось впечатление, что она читала его, не понимая.

— Несколько месяцев назад, — сказала кентаврида. — Я помню, это было в среду — мы только что получили наши еженедельные рабочие пакеты через консоли, и внезапно их стало два. Потом снова остался только один, но пакеты, которые у нас были, были копиями. Мы так и не нашли, куда делись оригиналы.

— Затем, — сказала Дорис, и ее каменный носик чуть не задрожал, — на прошлой неделе эта мерзкая тварь начала час за часом присылать сообщения о наших действиях. И сообщения были неверными.

— Мы не можем доказать, что это был компьютер, — сказал кентавр. — Это могла быть чья-то шутка.

Сатир, к которому было обращено это весьма язвительное замечание, ухмыльнулся и вернулся к своему журналу.

— Мне платят недостаточно, чтобы я мог отправлять отчёты по часам, — сказал он. — Они не стали бы их читать, даже если бы я их отправил. Им просто нравится собирать отчёты.

— Они думают, что кто-то их читает, — сказала Паломена. — Вот почему мы здесь.

— Любой, кто готов сесть и прочитать ежечасный отчёт о том, чем занимается Дорис, заслуживает того, что он получит, — сказал сатир, переворачивая страницу. Он взял лежавший на столе скребок для спины с серебряными когтями и энергично провёл им по спине своей рубашки. — Такого рода информация не приведёт к разрушению мира За. Она даже не разрушила бы офис, если бы кто-нибудь не умер от скуки, читая его, и не классифицировал бы его как «дружественный огонь».

— Я посыпала его чесоточным порошком, — сказала Дорис с деланным ехидством.

Он уставился на неё.

— Нет, ты не могла.

— Увидим, — сказала она, и кожа у её носа сморщилась от удовольствия. — Просто подожди. Это происходит медленно.

Сатир опустил копыта со стола и выпрямился. У Зеро сложилось впечатление, что он старается не двигать плечами, которые только что чесал. Он постарался не вздохнуть раздражённо: вся ситуация начинала казаться ему всё более и более знакомой. Он не любил работать с неряшливыми людьми, а в этом офисе определённо царил беспорядок. Он не мог точно определить, кто был главным, и именно отсюда, очевидно, проистекало большинство их проблем, и все офисные работники, очевидно, недолюбливали друг друга.

Отсутствие руководства и указаний привело к неаккуратному управлению офисом или подразделением. Без сомнения, именно так компьютер делал то, что делал. Хотя он понятия не имел, каким образом за последние несколько месяцев офис стал одним из самых эффективных. Это было то, что было включено в краткий инструктаж, который он получил от Паломены по дороге в офис: в предыдущие месяцы в этом конкретном офисе сменилось несколько менеджеров, первый ушёл сразу после установки человеческого компьютера, сославшись на дискомфорт из-за того, что элементы, созданные человеком, были встроены в офис За, и никто из остальных не задерживался там дольше, чем на неделю или две.

Зеро не особенно винил их: ему было бы трудно смириться с явным неподчинением и уровнем препирательств, но он бы справился с этим, а не уходил.

Обращаясь к миниатюрной кентавриде, которая казалась самой разумной из всех, он спросил:

— Они послали кого-нибудь ещё посмотреть на компьютер?

— Каждый раз, когда они пытаются прислать нового босса или один из боссов спускается, чтобы посмотреть на нас, кого бы ни прислали бегло осматривает его. Впрочем, они довольно быстро уходят.

— И как часто это происходит?

Ответил сатир, одно плечо у него было чуть выше другого, и он старался не дёргаться.

— У нас не было менеджера с тех пор, как последний уволился месяц назад, поэтому боссы приходят проверять нас каждую неделю.

Миниатюрная кентаврида нервно хихикнула.

— Не думаю, что компьютеру нравятся вышестоящие, — сказала она. — Мне всегда кажется, что после их визита становится ещё хуже.

— Если бы они оставили всё как есть, у нас не было бы проблем, — сказал сатир. — Если бы мы все занимались своими делами, мы могли бы закончить свою работу и пойти домой в конце дня, как обычно. Он нас не беспокоит, когда мы не беспокоим его.

— Он беспокоит меня, — пробормотала Дорис себе под нос. — Мне не нравятся человеческие вещи в приличной офисной жизни, и я не люблю обедать дважды.

Зеро, раздражённый обилием бесполезной информации, когда он задал очень простой вопрос, проигнорировал Дорис и сказал:

— Очевидно, что компьютер влияет на работу всего офиса, поэтому мы постараемся отделить его от офиса. Как только это прекратится, дверь должна вернуться на место, а остальная часть офиса должна вернуться к нормальной работе. Я удивлён, что никто из менеджеров, которые приходили посмотреть на него, не пробовал ничего подобного.

— Вы хотите попробовать защитное поле? — спросила Паломена, обдумывая это предложение. — Я думаю, нас достаточно.

Сатир подошёл, чтобы взять свою чесалку спины, остановился и, взглянув на Дорис, сказал:

— Я не хочу вмешиваться в работу компьютера. Менеджеры всегда вмешиваются в него, и это всегда плохо кончается.

— Я не спрашиваю тебя, что ты хочешь делать, — холодно сказал Зеро. — Я говорю тебе, что мы собираемся сделать, чтобы решить проблему.

— Насколько мы можем судить, проблемы возникли из-за тебя, — заметил сатир. — Ты тот, кто выбросил его из окна. Раньше он всегда нас выпускал.

Зеро бросил на него холодный взгляд. Хамство взрослого сатира не должно было раздражать так сильно, как его племянницы, которая была моложе и менее умудренной опытом, но почему-то так оно и было. На самом деле, оно раздражало ещё больше. Возможно, это было связано с ухмылкой сатира. Пэт не ухмылялась.

Он сказал горгулье:

— Дорис, займи сторону, противоположную окну, с двумя леди-ивами; кентавры — слева от комнаты, а все двуногие — справа. Мы с моим лейтенантом займём сторону окна.

Дорис вскочила, чтобы сделать, как ей было сказано, и её каменные крылья застучали, как камешки, но кентаврида остановилась и неохотно сказала:

— Я не думаю, что это лучшая идея, сэр.

— Она даже не имеет смысла, — сказал сатир. Он тоже двинулся, чтобы сделать то, что ему было сказано, но сделал это беспорядочно и неспешно, что наводило на мысль, что Зеро повезло, что он это сделал. — Дорис сидит вон за той стеной, где её маленькое каменное сердечко может раздражать наравне со всем этим мрамором, а тушка пони ставит свою миниатюру сзади, там, где трава выше всего, чтобы каждые несколько минут перекусывать.

— Не имеет значения, где они обычно сидят, — коротко ответил Зеро. — Мы здесь не для того, чтобы работать. Мы делаем это для того, чтобы компьютер оставался в рабочем состоянии достаточно долго, чтобы вы могли выйти из офиса, чтобы кто-то, кто знает, что делает, мог прийти и починить компьютер.

— Компьютер не нуждается в ремонте, если вы, ребята, не приходите сюда и не пытаетесь в него вмешиваться, — заметил сатир.

— Замолчи и займи своё место! — рявкнул Зеро. Он увидел, что сатир открыл рот — без сомнения, чтобы заметить, что он уже занял своё место, — и спросил кентавриду с напускным терпением: — Ты готова?

— На месте, сэр. Но я действительно думаю, что мы только разозлим его.

— Это компьютер, — сказал Зеро, теряя терпение. — У него нет чувств. Начинаем. Сейчас.

Со всех сторон комнаты мгновенно хлынул поток магии, сходящийся к компьютеру и окружающий его в виде квадрата стеклянистой, движущейся силы. Это продолжалось добрых тридцать секунд, прежде чем оно ненадолго затрепетало, втянулось в себя со всех сторон и ушло в компьютер.

— Остановитесь! — резко сказал Зеро, и все присутствующие вздохнули с облегчением, когда каждый из офисных работников отключил свой источник энергии и увидел, как он исчезает в ещё более блестящем компьютере.

Послышался прерывистый звук обработки, затем компьютер произнёс:

— Ням-ням. Время сброса: два часа.

Все в ужасе уставились друг на друга, а одна из женщин-ив издала негромкий раздражённый вопль.

— Очень мило, — сказал сатир. — Теперь мы пробудем здесь ещё два часа. Я бы сказал «очень успешно».

— Сделайте перерыв, — сказал Зеро им всем, игнорируя сатира. — Нам понадобится больше сил для этого. Съешьте что-нибудь, если хотите, и мы повторим попытку через полчаса.

* * *

Они повторили попытку через полчаса. Они также повторили попытку через час, в то время как Зеро изо всех сил старался говорить ровным голосом, напоминая офисным работникам, что они должны работать с той же скоростью и с той же отдачей, что и их коллеги, и они с некоторым возмущением ответили ему, что делают всё возможное.

Затем они повторяли попытки каждые полчаса в течение следующих двух часов, но с тем же успехом, что и в первый раз. Компьютер, что бы они ни делали и как бы они это ни делали, просто уничтожал защитное поле и радостно объявлял комнате, что время возобновилось.

Наконец, дико раздражённый и на пределе своего терпения, Зеро сказал им гораздо резче, чем раньше, что они все могут ещё раз отдохнуть.

— Некоторые из вас устают легче, чем другие, — добавил он. — Мы снова объединимся, когда все отдохнут.

Он произнёс это как колкость, и было очевидно, что они восприняли это именно так — многие из них выглядели обиженными, даже если делали это за перегородками кабинок и отвернувшись. Зеро огляделся в поисках Паломены и обнаружил, что она в последнем усилии пошла помочь самой слабой стороне зала, не поставив его в известность.

Он и так был раздражён, так что это разозлило его больше, чем обычно. Формально, он доверял Паломене делать то, что лучше всего, практически в любой ситуации без его непосредственного руководства: сегодня он был достаточно взвинчен от общения с офисными работниками — которые, по крайней мере, к этому времени перестали отвечать и пытаться разговаривать — и находил это явно раздражающим.

Когда он подошёл к ней, его снова охватило раздражение от того, что Паломена тоже выглядела несколько раздражённой; хотя у неё были все основания быть раздражённой, он не думал, что ей следует обращать свой взгляд на него.

— Сэр, — сказала она, когда он подошёл достаточно близко, — возможно, было бы неплохо собрать персонал и обсудить это с ними, вместо того чтобы просто указывать им, что делать. Кажется, по всему заведению идёт какой-то разговор вполголоса, и…

— У меня нет времени принимать во внимание каждое мнение! — Зеро сказал это так тихо, как только мог, сквозь зубы. — Я не могу торчать здесь весь день. Я жду новостей с минуты на минуту — учитывая, в каком состоянии Пэт…

— Тогда могу я предложить, — сказала Паломена таким же тихим голосом, в котором слышалась некоторая язвительность, — чтобы вы послушали людей, которые работают в этом офисе и которые, по-видимому, знают, о чём говорят, когда речь заходит об офисе, в котором они живут, и о движимом имуществе, с которым у них, очевидно, есть некоторый опыт?

В конце слов снова повисло молчание — молчание, означающее, что чего-то не хватает, или, может быть, что-то лишнее. Зеро потребовалось несколько секунд, пока он смотрел на неё сверху вниз, чтобы осознать, что левая рука Паломены схватила его за правую руку чуть выше локтя. Это не было командирское или мягкое пожатие: это была хватка, которая вернула его в настоящее и избавила от разочарования, а также позволила ему ещё раз всё обдумать с более ясным умом.

Это была не его лейтенант Паломена. Это была та Паломена, которая не называла его «сэр» и беспокоилась о нём — о нём! — и которая, не колеблясь, давала отпор, когда ей казалось, что он делает что-то, чего делать не следует.

Если подумать, именно эта черта характера Паломены делала её хорошим лейтенантом.

Зеро сделал глубокий вдох, выдохнул и изо всех сил подавил свою гордость. Затем он кивнул и пересёк комнату, направляясь к столу, за которым почти незаметно собрались все офисные работники, тихо переговаривающиеся между собой.

Они с беспокойством наблюдали за ним, но, когда он обратился к миниатюрной кентавриде:

— Что ты предлагаешь нам сделать вместо того, что мы делали раньше?

— Ну, сэр… Нет, заткнитесь, Терренс!

Сатир закрыл рот и на этот раз передёрнул плечами, не пытаясь скрыть, что он это делает.

— Ну, сэр, — начала миниатюрная кентаврида, — мы заметили, что компьютер работает с наименьшими проблемами, когда мы приходим и выполняем свою работу как обычно, без суеты и беспокойства. Кажется, что он начинает вмешиваться только тогда, когда кто-то начинает его раздражать своей излишней придирчивостью или микроуправлением — ему не нравится, когда время тратится на лишние… дела.

— Понятно, — сказал Зеро в наступившей тяжёлой тишине. — Никто из вас не собирался упоминать об этом?

— Вы были твёрдо настроены на то, что, по вашему мнению, необходимо было сделать, сэр, — отметила кентаврида. — И, по нашему опыту, большинству менеджеров не нравится, когда им говорят расслабиться и позволить нам продолжать работу, потому что они обучены… ну, управлять. Они, похоже, забывают, что нас тоже учили делать то, что мы делаем. Компьютер, похоже, действительно не любит непосед и микроменеджеров.

— Вот почему он так часто дразнит Дорис, — сказал сатир. — Любит подшучивать над ней.

Дорис снова пробормотала что-то о человеческих изобретениях, но сказала чуть громче:

— Если все остальные этим довольны, я далека от того, чтобы поднимать шум!

— Однако, похоже, ему действительно нравится иметь менеджера, — добавила кентаврида. — Мы только что говорили об этом, и Терренс упомянул, что он также съедает энергию, которую мы тратим на работу, — просто ему не очень нравится, когда участвуют определённые менеджеры.

— Понятно, — снова сказал Зеро. — Тогда, похоже, я сильно усложнил тебе этот день.

— Я имею в виду, вы были очень полезны, сэр! Ваше присутствие здесь действительно помогло мне понять, что работает, а что нет. Мы бы не поняли, что он отнимает энергию, если бы вы не заставили нас всё это делать — или что он не переносит такого рода энергию.

Она пыталась подбодрить его, и от этого у Зеро внутри всё сжалось от дискомфорта.

— Кто-нибудь из вас собирался рассказать мне и об этом?

— Мы бы попытались, — сказал сатир. — В конце концов. Обычно менеджерам требуется немного больше времени, чтобы успокоиться, прежде чем компьютер перестанет работать. Вы первый, кто прекращает разглагольствовать.

— Я не… — Зеро прикусил язык, чтобы не возразить, что он не разглагольствовал, и вместо этого спросил: — Что вы предлагаете?

— Мы думаем, что нам следует продолжить нашу дневную работу, — сказала одна из женщин-ив. — Мы и так уже опаздываем из-за того, что произошло, когда вы пришли сюда, так что это, вероятно, займёт у нас пару часов.

— Очень хорошо, — сказал Зеро. — Тогда давайте начнём.

Было почти впечатляюще видеть, как эффективно и без колебаний все вернулись на свои места и занялись своей работой. Если бы Зеро действительно был менеджером, он, вероятно, был бы очень доволен увиденным. Возможно, он также чувствовал себя в какой-то степени бесполезным.

Поскольку Зеро всё равно чувствовал себя довольно бесполезным, он присоединился к Паломене в центре комнаты и прислонился к компьютерному столу, изучая офис, в то время как вокруг них начал нарастать постоянный деловой гул, ожидая появления первых признаков чего-то полезного.

Сила — огромная сила, — которая также витала в воздухе вместе со звуками, наполнявшими офис. Для него это было бесформенным и бесполезным, плавающим по комнате облаками, которые скрывали офисных работников, которые не обращали на это никакого внимания, как будто они настолько привыкли к этому, что это было просто частью жизни.

Зеро начал:

— Я… — и оборвал себя на полуслове. Он не был уверен, что от него требуется. — Должен ли я направить вас к вашим задачам? На самом деле это не работает.

— Это потому, что вы не выполняете свою работу, сэр, — сказала кентаврида, выглядывая из-за угла её кабинета. Несколько офисных работников пробормотали что-то в знак согласия, и Зеро увидел, как тёмные глаза Паломены просветлели от внезапного понимания. У него не было такого понимания, поэтому он почувствовал облегчение, когда она добавила: — Именно вам приходится собирать всё это и загружать в компьютер; так или иначе, это всегда проходит через менеджера. Я думаю, именно поэтому компьютер так придирчив к менеджерам.

— Так что я просто… сижу здесь и позволяю этому проходить через меня. Я не должен указывать вам, что делать, и я не должен вкладывать в это свою силу?

— Вам не нужно указывать нам, что делать, — сказала Дорис неуверенным голосом. Зеро понимал эту неуверенность: Дорис, по крайней мере, нравилось, когда ей говорили, что делать, и она чувствовала себя более комфортно, когда её инструктировали. Возможно, именно это заставило его прислушаться к ней. — Мы всё знаем, что должны делать. Мы тоже знаем, как это делать. Вы получите от нас всю силу, всё, что вам нужно сделать, — это направить её в нужное русло.

От него не ускользнул слегка встревоженный взгляд, который Паломена бросила на него, и он очень старался не выдать раздражения в своём голосе, когда говорил:

— Тебе не нужно выглядеть такой обеспокоенной, я слушаю. Мне не нужно подключать питание, мне просто нужно ввести ваши данные в компьютер.

— Вы — интерфейс, — сказала Паломена. Она повернулась к кентавриде. — Это верно, не так ли? Он заменяет вашего обычного менеджера, то есть является интерфейсом к компьютеру: он забирает всю вашу энергию по мере того, как вы её расходуете, и направляет её в компьютер, чтобы реализовать сценарий завершения рабочего дня. Как только вы все сделаете свою дневную работу и она будет обработана им и компьютером, у компьютера не будет причин держать дверь запертой.

— Я тоже так думаю, — подтвердила кентаврида. Она обменялась взглядом с сатиром и добавила: — Это то, что мы думаем.

— Он не передавал информацию, которую копировал, он её поглощал, — сказал Зеро, осознав это.

— Я же говорил тебе, — сказал сатир Дорис. — Никто не захочет знать о твоих двухчасовых обедах.

— По ощущениям, это не так уж и много, — заметил Зеро. Он чувствовал, как сила окутывает его, как слегка более густой дым, и он впитывал всё это, подбирая разные оттенки и разновидности, пока не достиг единой крепости и консистенции.

Ему не нравилась идея делать так мало — так мало командовать или вносить так мало вклада в работу группы, когда предполагалось, что он будет там в качестве помощника.

— Поверь мне, — сказала кентаврида, кладя руку на компьютер, чтобы начать передачу энергии. — На самом деле это очень утомительно. Вам понадобятся все ваши силы только для того, чтобы собрать всю нашу разнообразную рабочую энергию и снова превратить её в простой поток информации для компьютера. Менеджеры всегда смертельно устают, когда уходят, и в этот момент они не понимают, что делают.

Зеро подумал, что она пытается снова поднять ему настроение, но как только энергия, которую он преобразовал, покинула его руку и перешла в компьютер, он почувствовал истощение. Компьютер был готов и ждал, он вобрал в себя всё, что он уже приготовил, и высосал из его души ещё больше.

Внешний мир и офис вокруг него стали тусклыми и расплывчатыми, когда он сосредоточился на мириадах источников энергии и преобразовал их в единый поток полезной энергии от компьютера, который, казалось, никогда не был удовлетворён и, казалось, никогда не переставал есть.

Зеро смутно понимал, что если бы он не был тем, кем был, то сегодня всё могло бы быть совсем по-другому. Он усугубил ситуацию, выбросив компьютер из окна, а затем волей-неволей подключив к нему электричество, и, если бы у него не было доступа к тому виду энергии и мощности, к которым у него был доступ, он мог бы закончить день в гораздо худшем состоянии, чем в итоге закончил его.

Несмотря на свой талант и природную жизнестойкость, Зеро вспотел и слегка дрожал, когда компьютер дружелюбным голосом сообщил:

— Рабочий день завершён. Достигнута оптимальная производительность. Все получили по золотой звезде.

Офисные работники устало зааплодировали, но сатир фыркнул и направился к двери.

— Куда ты направляешься? — спросил Зеро, вытирая пот со лба и пытаясь взять себя в руки, прежде чем выпрямиться и оттолкнуться от стола.

Паломена, которая всё это время слегка колебалась, попятилась, увидев, что он стоит, не пошатываясь, и Зеро смутно почувствовал, что предпочёл бы, чтобы кто-нибудь снова взял его за руку.

— Рабочий день окончен, — сказал сатир в ответ. — Я ухожу.

И, к полному изумлению Зеро, дверь открылась под рукой сатира. Сатир ухмыльнулся ему и сказал:

— Я же вам говорил. Просто эта штука не очень-то любит микроуправление.

У двери возникла небольшая давка, возглавляемая горгульей Дорис, которая пыхтела и отдувалась, пока не оказалась в коридоре. Они толпились вокруг и спускались по лестнице, пока все Запредельные не оказались на улице в камуфляже и одежде разного покроя, некоторые из них всё ещё натягивали свои джемперы и кардиганы.

Ещё не совсем наступил вечер, но вокруг явно сгущались сумерки. Зеро, который больше всего на свете хотел вернуться в свои владения и узнать последние новости о своей племяннице, заставил себя довести начатое до конца.

— Никто из вас не должен возвращаться в офис, пока что-нибудь не будет сделано с компьютером, — сказал он им, сделав глубокий вдох, а вместе с ним и прилив сил. — Упомяните моё имя в своём заявлении о болезни, и вам возместят расходы, пока они не избавятся от него.

— Мы не собираемся от него избавляться, — откровенно признался сатир. — Вы хоть представляете, сколько бумажной волокиты и времени эта штука нам уже сэкономила? Не говоря уже о душевном спокойствии!

— Я не хочу обедать дважды в день, — сказала Дорис. — И это всегда сводит на нет наши шансы заполучить босса.

— Да, именно так, — сказал сатир. — Идеальный результат.

Дорис сердито посмотрела на него, но миниатюрная кентаврида сказала:

— Ты стала лучше справляться с работой с тех пор, как тебе пришлось принимать решения самостоятельно, не так ли? Ты уже знаешь, что делать; тебе просто нравится, когда кто-то говорит тебе это делать. И ты могла бы сказать, что обеденный перерыв был сброшен из-за того, что ты продолжаешь работать во время обеда, а у компьютера нет для этого кода.

— Я бы смогла дожевать свой обед, если бы захотела, — сказала горгулья тихим, раздражённым, скрипучим голосом.

— Да, но ты любишь рассказывать нам об этом и заставлять нас чувствовать себя виноватыми за то, что мы не работаем во время обедов, когда все заняты, — сказала одна из женщин-ив с прямотой, противоречащей её мягкому внешнему виду.

Дорис посерела ещё больше и сказала:

— Хорошо. Я не буду этого делать.

— Остальным из нас он нравится, — сказала женщина-ива Зеро с не меньшей прямотой. — Мы бы предпочли, чтобы вы оставили его. В любом случае, для нас это хороший опыт — работать с человеческими вещами. Когда рабочий день проходит гладко, мы даже можем использовать его как обычный компьютер — просто в нём есть несколько дополнительных функций.

Послышался одобрительный шёпот, и кентаврида сказала:

— Мы действительно предпочли бы оставить его, сэр.

Зеро оглядел все эти лица, полные робкой надежды, и неожиданно для себя почувствовал, что тронут. Группа людей, с которыми он встретился в то утро, никогда бы не доверила ему свои желания — так же, как и он, их с детства приучали подчиняться начальству и беспрекословно выполнять свои обязанности. Они не осмелились бы высказать своё мнение в любом другом офисе Запредельных.

Ему казалось, что он почти осязаемо ощущает тяжесть этой уверенности.

— Я посмотрю, что можно сделать, — сказал он.

* * *

— Что мы собираемся изложить в нашем отчёте, сэр?

Брови Зеро поползли вверх, прежде чем он смог сдержаться. Он взглянул на Паломену.

— Я вижу, ты снова называешь меня «сэр».

— Да, сэр. Мне пришло в голову, — сказала она с совершенно невозмутимым видом, — что, учитывая проблему, с которой мы столкнулись, было бы лучше не давать компьютеру больше поводов для того, чтобы сделать вашу позицию неприемлемой, пока мы находимся в пределах досягаемости его влияния.

— Понятно, — сказал Зеро. Он так же хорошо, как и Паломена, знал, что у компьютера не было проблем с должностями; у него были проблемы с тем, как он выполнял обязанности, связанные с этим званием. — Что касается отчёта, то он может подождать до завтра. Я не думаю, что компьютер причинит какой-либо вред офисным работникам, и они, похоже, точно знают, что с ним делают. Потребуется некоторая хитрость, чтобы заставить высшие эшелоны власти точно понять, чего им не следует делать, а сегодня у меня нет на это сил.

— Вы хотите сказать, что считаете нынешнюю обстановку офиса подходящей, сэр? — в голосе Паломены послышались недоверчивые нотки.

— Конечно, нет, — сказал он. — Очевидно, что им нужен менеджер. Однако им также, очевидно, нужен правильный менеджер, тот, кто работает с ними, а не над ними, я полагаю. Тот, кто знает, как правильно использовать энергию и направлять её в нужное русло, если уж на то пошло.

От этой мысли ему всё ещё становилось не по себе, поскольку он привык к жёсткому конформизму своего детства, а затем и к суровости своей жизни в силовиках; но, в конце концов, не то чтобы он сам не избавился от обеих форм жесткости и бездумного повиновения

— В таком случае, как вы думаете, не могли бы мы по дороге домой заглянуть в одну из пекарен? — предлагает Паломена. — Уверена, остальные это оценят, и если мы не торопимся писать отчёт…

Зеро открыл рот, чтобы сказать что-нибудь холодное и отталкивающее, но вместо этого у него вырвался короткий смешок.

— Принеси мне что-нибудь с клубникой, — сказал он, и когда Паломена направилась вниз по тропинке, словно боясь, что он передумает, он положил руку на карман, который начал звенеть.

Зеро в некотором замешательстве достал из кармана телефон и уставился на него. Ему почти никто не звонил. Никто, кроме его племянницы.

Испытывая что-то вроде шока от страха, он нажал внезапно похолодевшим пальцем на кнопку ответа — один раз, а затем и два, когда первое нажатие не сработало. Звонок возобновился, и он поднёс телефон к уху, его дыхание участилось.

— Да. Говори.

— Я подумал, что вам, возможно, будет интересно узнать, сэр, — произнёс голос старого Леонарда.

Когда старина Леонард успел обзавестись телефоном? Когда он успел научиться пользоваться подобными вещами? Неужели племянница Зеро передавала человеческие технологии всем и каждому в доме?

Зеро в замешательстве покачал головой, пытаясь отогнать эти мысли, потому что то, что говорил Старый Леонард, было важнее того, как он узнал об этом способе произнесения слов.

— Сэр? Вы меня слышали?

— Ты подумал, что я хотел бы знать, что именно? — спросил Зеро, пытаясь переварить слишком многое сразу. — Повтори ещё раз.

— Да, я подумал, вам будет интересно узнать, учитывая, в каком вы были настроении весь день из-за этого. Мне только что сообщили, что это маленькая девочка, сэр. Мать здорова, и они ждут вас в больнице — по их словам, в обычной. Они сказали, что пытались дозвониться до вас, но не смогли дозвониться, поэтому оставили мне сообщение.

— Да, хорошо, — сказал Зеро, и облегчение охватило его с такой силой, что он удивился, как вообще может говорить. — Ты сказал, она в здорова? Пэт жива и здорова?

— И она, и малышка совершенно здоровы, сэр! Я сам разговаривал с ней, и её голос звучал почти как обычно, но, возможно, немного устало. Я не удивлюсь, если они ждут, когда вы дадите имя. Сказать им, что вы скоро будете, сэр?

— В этом нет необходимости, — сказал Зеро, вытирая неприятную влагу, выступившую у него на носу, и уловил солоноватый привкус в улыбке, о которой ему, казалось, не нужно было думать, или которую он не мог прогнать. — Я немедленно отправлюсь туда сам.