Между друзьями

Вэнди Джинджелл

Между друзьями

Переведено специально для группы

˜"*°†Мир фэнтез膕°*"˜ http://Wfbooks.ru

Оригинальное название: Between Kings

Автор: W.R. Gingell / Вэнди Джинджелл

Серии: The City Between #11 / Город Между #11

Перевод: LadyTiara / Редактор: LadyTiara

Рассказ № 5 — Переводчики: Алексей Хохуля, Kiss Gun; Редакторы: Kiss Gun, Lucie_Bouchmina

Для Пэт, Джин Ёна, Зеро и Атиласа

Спасибо за воспоминания и скрытую психотерапию.

1. Тренировка Пэт

(Эта история происходит где-то в рамках третьей книги)

* * *

В доме царил бардак. В целом, в нём царил некоторый беспорядок; однако на этот раз беспорядок имел все явные признаки влияния Питомца. Питомец, по сути, устроила травлю вампира, и в результате Джин Ён укусил это за руку.

— Почему ты не можешь это тренировать? — пожаловался — или что-то типа того Джин Ён на корейском. Джин Ён отказывался говорить по-английски, и Зеро понимал его только потому, что Джин Ён, как правило, излагал то, что хотел понять, обильными намёками, делающими их понятными для Зеро.

— Думала, ты хотел закусок с кровью, — сказал Питомец. — Смотри, у меня снова отвисла рука. Я не могу готовить с отвисшей рукой.

— Джин Ён, прекрати кусать Питомца — сказал Зеро. Он не улыбался, и это было больше, чем он надеялся.

Джин Ён сказал в оправдание:

— Да, но Хайион, она такая падкая до укуса.

— По крайней мере, я не такая, блин, бесячая! — сказал Питомец.

Зеро увидел, как Джин Ён быстро проглотил ответ. Надув губы, вампир сказал:

— Пэт. Хорошая Пэт. Дай мне закусок с кровью.

— А вот фигушки, — сказал Питомец. — Сказала же: моя рука отвисла. Как я могу там прибраться с такой вялой рукой?

Джин Ён издал раздражённый звук и прошествовал на кухню, по пути дважды закатав манжеты. Зеро услышал звук убираемой посуды, и его Питомец радостно осклабился, оглядывая комнату.

— Я также хотел бы выступить за дальнейшее обучение, — сказал Атилас, четвёртый обитатель дома, хотя вид у него был скорее удивлённый, чем неодобряющий.

Зеро заметил, что он не сидел в своём обычном, любимом кресле. Этим утром Питомец переставил чай и печенье для Атиласа на другое место; теперь оно сидело, скрестив ноги, в любимом кресле самого Атиласа.

— Не знаю, — сказал Зеро очень осторожно. — Как по мне, уже достигнут более чем успешный уровень подготовки.

2. Пэт против вампира

(Эта история также происходит где-то в рамках третьей книги)

* * *

Вампир был голоден. Или раздражён? Он не был уверен.

Не, он чувствовал себя подавленным; нежное, витиеватое чувство угнетения, которое окутывало его и незримо давило на плечи.

На самом деле всю последнюю неделю он чувствовал себя подавленным.

Он с подозрением посмотрел на Питомца, потому что, когда в доме что-то шло не так или кто-то шалил, обычно виноват был Питомец. Его взгляд не помог: Питомец спал, наморщив лоб и бормоча «Нет, нет, нет!» всё более отчаянным голосом.

Вампир неторопливо пересёк комнату и пнул диван Питомца, когда проходил мимо по пути в свою спальню. Питомец перестал хныкать, тихонько фыркнув, и снова заснул, а вампир тихо поднялся по лестнице.

Чувство дискомфорта было сильнее всего в его спальне, и он хотел разобраться в этом до того, как Питомец проснётся и будет наблюдать за ним с молчаливым сарказмом.

Вампир вошёл в свою комнату, и вот оно появилось снова. Это неосязаемое чувство подавленности.

Что же это?

Вампир наморщил нос, и в этот момент его осенило внезапное осознание.

В воздухе его спальни витал какой-то чужой запах — или, по крайней мере, запах, который сам по себе не был чужим, но которого не должно было быть там, где он был. Возможно, именно из-за того, что он казался знакомым, ему потребовалось так много времени, чтобы понять.

На своём родном языке он крикнул:

— Пэт! Пэт! Иди сюда! — и применил магию, чтобы Питомец проснулся.

Через мгновение Питомец был уже там, глядя на него большими глазами с неубедительной невинностью.

— Ты чтоль стукнулся, чегось так орёшь, — сказало оно по-английски. Затем ухмыльнулось ему. — Нашёл что-то странное, не?

— Почему его запах в моей комнате? — холодно спросил вампир.

Он спросил это на своём родном языке, как делал всегда. Он знал, что Питомец понимает его; в его глазах плясали огоньки. Без сомнения, оно пролило каплю лосьона после бритья слуги где-то в его комнате — в гардеробе, судя по запаху.

Несмотря на это, Питомец спросил:

— Что? Ни фига не понимаю. Говори на английском.

— Приберись тут.

Чуть громче, словно обращаясь к глухому, Питомец спросил:

— Чегось? Нифига. Не. Понимаю. Тебя!

Вампир указал на шкаф, предупреждая Питомца едва слышным рычанием.

— Оу, кто-то пролил лосьон после бритья Атиласа на твой шкаф? — сочувственно спросил Питомец. — Какая жалость. Должно быть, это так долго тебя раздражало.

Вампир ухмыльнулся. Каким бы саркастичным ни был Питомец, оно всё равно приберёт за собой бардак.

К его удивлению, Питомец улыбнулся ему в ответ.

— Лады, честный коп, — сказало оно. — Но, если я буду убирать здесь с мылом и водой сверхурочно, ваш ужин будет поздно.

Глаза вампира сузились. Он перевёл взгляд с Питомца на часы, затем снова на Питомца. До ужина оставалось всего полчаса, и он был не единственным обитателем дома.

Он поджал губы, но щёлкнул пальцами по надушенному пятну. Стойкий запах лосьона после бритья поднялся от ковра и медленно рассеялся.

— Спасибки! — сказал Питомец, и его глаза заблестели. — Увидимся за ужином.

Оно сбежало вниз по лестнице, и вампир слишком поздно вспомнил — очень уж поздно, — что сегодня вечер еды навынос.

Он открыл рот, чтобы позвать Питомца обратно, но тот уже давно исчез, а вслед за ним по лестнице донеслись взрывы смеха, и вампир обнаружил, что улыбается.

Он с трудом заставил себя снова поджать губы. В воздухе всё ещё витал лёгкий аромат лосьона после бритья, но он больше не чувствовал себя подавленным.

— В следующий раз, Пэт, — сказал вампир.

3. Движение против солнца и движение по солнцу

(Ага, снова третья книга. Если вы посмотрите внимательно, то точно поймете, где…)

* * *

— Ой.

Детектив Туату на мгновение закрыл глаза и снова открыл их. Он узнал этот голос. Телефонный звонок от девушки по имени Пэт обычно приносил неприятности.

— Что? — настороженно спросил он. У него уже было растение, которое, казалось, следило за ним, где бы он ни находился, благодаря Пэт, и он не хотел, чтобы на него ещё что-то перекладывали. — новых растений не надо, и мне уже лучше.

— Знаешь что-нибудь о движении против солнца?

— Что?

— Ну движение против солнца, ну.

— Бабушка говорила, никогда против солнца не ходить.

— Ой. Упс.

— Что упс? — детектив Туату невольно встал. С Пэт были проблемы, но она также была человеком, в отличие от большинства его новых знакомых, и он проявлял к ней определённую братскую заботу. — Ты где?

— Кажись застряла между этажей, — скакала она. — Расслабься, я в порядке. Что ещё говорила бабуля об этом?

— Никогда против солнца не ходить!

— Ты повторяешься.

— Как можно быстрее возвращайся.

— А ещё?

Детектив Туату обнаружил, что слишком сильно сжимает телефон, и ослабил хватку побелевшими пальцами.

— Пэт, ты где?

— Говорю же, где-то между этажами. Но не в Между. По крайней мере пока что. А рассказывала ли бабуля, как выбраться из места, если пойти против солнца?

Он лихорадочно соображал, пытаясь вспомнить те давно минувшие дни на солнечном острове, когда его бабушка казалась скорее сумасшедшей, чем нормальной, но ему было всё равно, потому что он был ребёнком, и она любила его.

Ничего.

Он уставился на растение в горшке, а растение в горшке смотрело на него в ответ; затем, вынырнув из самых глубоких глубин его памяти, на поверхность всплыло слово.

— По солнцу! — сказал он. — Она говорила, что чтобы выбраться, нужно идти по солнцу. Ищи солнце.

— Это вряд ли, — сказала она. — Я не на улице.

Детектив Туату уже собирался спросить ещё раз, и гораздо настойчивее, где именно она была, когда ему пришло в голову спросить вместо этого:

— А может имеется в виду не только настоящее солнце?

— О-о-о! — сказала Пет своим низким голоском, весёлым и довольным. — Чувак, во придумали! Спасибо! До встречи!

Она действительно повесила трубку.

Детектив Туату перезвонил ей, тыкая пальцем в круглые цифры на сенсорной панели своего телефона, и когда она подняла трубку, он сказал:

— Пэт…

— Не надо звонить, — послышался голос Пэт. — Я тут шпионю. С меня подарочек.

— Не надо мне подарочков! — сказал детектив, но было слишком поздно. Она уже повесила трубку. Он обвиняюще сказал растению в горшке: «Теперь посмотри, что ты наделала».

4. Игра с нулевой суммой

(Действие происходит между — ха! — третьей и четвертой книгами)

* * *

Атилас потягивал свой чай.

— Ты мне должен, — сказала Питомец. — Ты ж блин, убил меня!

— И всё же, — сказал Атилас, — ты тут.

— Вовсе не означает, что ты не убил меня.

Атилас слабо улыбнулся. Питомец во многом походила на терьера.

— Я не нарушал никаких соглашений, убивая тебя, — сказал он ей.

— Отстой, — сказала мрачно Питомец. Она не стала спорить, но это было правдой; Питомец простила его за то, что он убил её, и она не стала бы выходить за рамки этого прощения, даже ради ответов, которых так отчаянно хотела. — Мог бы, по крайней мере, ответить на несколько вопросов.

Она знала, что он не ответит — он ясно дал ей понять, что ничего не даёт бесплатно.

— Три вопроса, — сказал он, быстро проведя пальцем по краю своей чашки. — Ничего не должен, ничего не дал.

— Думала, ты говорил, что это так не работает, — сказала Питомец, бросив на него неожиданно проницательный взгляд. — Думала, ты сказал, что это должен быть равноценный обмен.

— Считай этот случай исключением.

— А я могу их сохранить?

— Прошу прощения?

— Могу я их сохранить? Ну, спросить в другой раз.

— Нет.

— Оу. Какая жалость.

— У тебя нет вопросов? — спросил Атилас. Как необычно.

— Неа. Появилось несколько вопросов о Зеро.

Атилас подавил вздох. Он должен был догадаться. Ему следует быть осторожным в ответах на вопросы о своём господине.

— Почему Зеро на самом деле держит меня здесь? И не говори мне, что из-за моей готовки — тебе веры нет. Уверена, что вы могли бы нанять слугу-фейри, который готовит лучше.

— Полагаю, Зеро считает, что в тебе есть скрытые глубины, — задумчиво произнёс Атилас, поскольку сам он мог только догадываться. У него были свои причины побудить своего господина оставить Питомца, но он был совершенно уверен, что эти причины не совпадали с причинами Зеро оставить её, хотя, возможно, они частично совпадали. — Для человека ты, безусловно, странноватая.

— Как получилось, что ты подарил мне три вопроса?

Атилас тихо рассмеялся.

— Это один из твоих вопросов?

— Неа, — ответил Питомец, и её личико стало острым и сияющим. — Просто проверяю кое-что.

— Что именно проверяешь? — спросил я.

— Ой, чьи это вопросы, мои или твои?

— Отвечаешь вопросом на вопрос, Пэт?

— У меня неплохо получается, не? — сказала она с тихим, глубоким смешком.

— Полагаю, это вопрос перспективы. Ну?

— Ты сказал не влюбляться в Зеро, потому что фейри не могут любить людей.

— Совершенно верно, но это не вопрос.

— Ага, но ты тоже фейри.

— Тоже правильно — тоже не вопрос.

— Ну, а что ты делаешь, когда обнаруживаешь, что ты влюбляешься в кого-то?

— Я не, — сказал Атилас, потягивая чай, — влюбляюсь в людей.

— Лады, — сказала Питомец. — Хочешь ещё чашечку чая?

Атилас, в кои-то веки вздрогнувший и поставивший свою чашку на стол, спросил:

— Ты не собираешься задать свой последний вопрос?

— Неа, — сказал Питомец, усаживаясь на подлокотник кресла. — Думаю, я всё равно знаю ответ на этот вопрос. Возьми печеньку.

«Пэт» — подумал Атилас, теперь его мозг работал очень быстро — «вела себя так, будто получила нужную информацию». Это было опасно, потому что, несмотря на то, что он сказал Пэт, игра всегда оставалась одной и той же.

В этой игре всё, что получала Питомец, в равной мере терялось Атиласом. А Атилас не мог позволить себе ничего потерять.

5. Облачно с вероятностью выпадения медведей

(Эта история прочно занимает центральное место в пятой и шестой книгах, грозя кулаком остальной части серии)

* * *

Говорят, в За пределами опасно, а в Между с тобой может случиться всё что угодно. Мол, только человеческий мир с его слепыми, беспечными жителями — лучшее прибежище для честных людей. Вот только я не то чтобы из таких. А уж если в Австралии не так же опасно, как и в самых жутких частях За, я свою деревянную ногу съем.

По сути, существует Австралия За и Австралия Между. Но если подумать, то За и Между одинаково, в какой бы точке они ни соприкасались с человеческим миром. Иди в любую часть За и встретишь одних и тех же существ: феи, вампиры, шелки и другие. Ну парочку нас, лепреконов, тоже увидите. В человеческом мире о существовании За не подозревают. Да и Между от него так-то не особо отличается. Просто там всё выглядит в зависимости от того, умеете ли вы правильно смотреть, если понимаете о чём я.

В человеческом мире всё совсем иначе. Бывал я в цивилизованных его частях, таких как Англия и Канада, и они ни в какое сравнение не идут с раскалённым до красна адом, населённым смертоносными животными, который называют Австралией. Вообще, тебя из За не выпустят в Австралию пока ты не сдашь экзамен на выживание и физическую подготовку — это уже само по себе кое о чём должно вам сказать.

Я этот экзамен не сдавал. Да и вообще не собирался. С радостью оставшуюся жизнь просидел бы на своём рабочем месте, в безопасности, позади человеческого мира. И всё же, сейчас я висел на дереве на человеческой стороне Австралии. Зад припекало солнце, а поблизости с деревьев гулко спрыгивали медведи.

Давайте объясню. Ни в какую Австралию в тот день, да и в любой другой, я не собирался. Я лепрекон. Чтобы вам, людям, было понятно — практически живой калькулятор, и до этого злополучного утра я с радостью щёлкал цифры, сидя в своём кьюбикле. А для нас, да будет вам известно, это практически рай, если конечно у тебя нет собственного запаса золотых монет, которые ты добросовестно пересчитываешь каждый день. Именно для этого и нужен кьюбикл и цифры, чтобы трудолюбивый лепрекон однажды получил своё обещанное золотишко.

Впереди был важный день. Когда я проснулся, деревянная нога ныла вовсю, что всегда означает, что сегодня либо найду, либо потеряю кучу денег. И если собираетесь возразить, мол деревянная нога болеть не может, смело идите своей дорогой, потому что моя ой какая чувствительная к большим денежкам, вот. Правда было не понятно, что впереди: находка или потеря. И да, мне без разницы, найдутся они или потеряются — главное понять, куда эти суммы делись. Будь это мои кровные, я бы, конечно, заботился больше, но они не мои, так что и переживать не о чем.

Ну так вот. Сел на своё место, в душе чуть ли не бабочки порхали, даже разносчику кофе ухмыльнулся. Он так ошалел, что кофе на поднос расплескал и пошёл наливать новый. И поделом тебе, бездельник, прощелыга ты долговязый. Мне же стало ну совсем весело. Подключился к рабочему порталу и потёр руки в предвкушении первого задания.

— Смотри, и ведь опять не обманула! — я довольно похлопал деревянную ногу. На портале появился кейс, над которым я с переменным успехом работал последние несколько месяцев. Некая конторка под названием Allied Traders. Эдакая посредническая организация, которая через Между покупала у людей кофе и другие вещи, в которых они преуспели больше, чем жители За. И на бумаге всё выглядело так кошерно. Почти.

А потом смотришь глубже и не находишь того, что обычно скрывается за публичным фасадом. Персонал, например. У Allied Traders были склады на этой и той стороне Между, где должны находиться покупаемые у людей товары, — но их в отведённом складе не было. Более того, когда проберёшься через магическую защиту, а мы, лепреконы, это делаем на раз, то оказываешься в пустом помещении — если не считать крайне заспанного охранника-фейри.

Вот о чём я думал, ухмыляясь порталу. Как раз только вчера у них был, а вечером проинформировал начальника. Если буду хорошо работать в следующие лет двадцать или больше, может меня ещё и повысят за это расследование.

Сходил за кофе, пока разносчик возился. Не терпелось вцепиться в документы о покупке несуществующих товаров. Поставил напиток на стол и только уселся, как ногу резко обожгло в месте, где был карман с моей идентификационной картой Запределья. Взревел и вынул злосчастную карточку. Магия в За что надо, но ничто не плавится так быстро, как идентификационная карточка: магическая или самая обычная пластиковая. Кажется дело в том, что магия не очень хорошо взаимодействует с более современными человеческими материалами.

При ближайшем рассмотрении пластик оказался чернее, чем должен быть. Ну, точнее местами, а сама карта всё ещё жгла пальцы. Зато в кармане ничего не горит.

Прищурился. Как назло, очков на шее не оказалось — да чтоб тебя. Потянулся к столу, где они должны были лежать.

Никакого стола не было. Да и офиса, если на то пошло. И протез слегка проваливался в мягкую поверхность — ого, самая настоящая трава, а не волшебный заменитель, которым устилают полы в Запредельных конторах.

Молодцы. Контору перенесли, а мне не сказали. Ну ничего, накатаю знатную жалобу, только найду где теперь сидят балбесы из Отдела локализации. Я, как и положено лепрекону, конечно бдителен, но быть не может, чтобы нас так быстро нашли после последнего переезда.

Опять посмотрел на идентификационную карту. Пластик немного покраснел в середине. А если правильно прищуриться, то на этом самом красном месте можно было разобрать слова.

«Убей ребёнка и вернёшься»

Сухо гоготнул. Вот сейчас кто-то веселится. Только шутка дурацкая. Словом «ребёнок» называли только человеческих отпрысков, а где я должен ребёнка в За найти? Изо всех сил уставился на карточку и ощутил липкий ветерок — вроде тёплый, а по спине мурашки. А ведь это не просто слова на красном фоне. Это Красный. Если это чья-то шуточка, то почему моя идентификационная карта отмечена красным, как обычно маркируют карты депортируемых? Такая отметина означала: «Признан виновным и осуждён на высылку». Без возможности возврата в За.

Ерунда какая. Это шутка, а я всё ещё в За, так? Но в какой части? Ошалело огляделся: тёмно-зелёные листья, детская площадка, домик на дереве — стоп. Феи не делают детских площадок. И откуда такая адская жара? Где в За могла быть такая влажная-превлажная жара? У нас такого нет: слишком много магов погоды.

— Нет, — одеревеневшими губами произнёс я, а по лбу покатился пот, — так значит, что…. значит я в человеческом мире.

Красный — знак депортации — я в человеческом мире.

— Да что я сделал? — полным паники высоким голосом спросил у домика на дереве. — Платил налоги. Находил чужие. Да я ради фей ногу в Третьей войне оставил.

Сел на траву и закрыл лицо руками. Как же плохо. Прямо хуже некуда. Мне в человеческом мире не выжить. У меня нет необходимой подготовки. Я не готов. Да у меня даже работы нет! Да и кому я вообще, во имя золота, без работы нужен? А люди… как с ними общаться? Можно ли с ними вообще хоть как-то взаимодействовать? Помню как трудно взаимодействовать с молочными коровами, которых переносили из человеческого мира, когда наши дохли.

Что-то кольнуло в ногу под штаниной: если воздух вокруг был влажно-горячий, то это был обжигающий огонь. С воплем вскочил на ноги, шлёпнул по тому месту и выволок из-под штанины существо, которое меня цапнуло. Муравей. Крошечный, подыхающий муравей, дрыгающий сломанными ножками. Благодаря своему Зрению я видел яд на его жевалах, хотя обычное зрение у меня не очень, и сами жевала я разглядеть не мог. С ужасом глянул на ногу и увидел, как тот же самый яд уже растекался по венам от точки укуса.

Но… но ведь он такой маленький. Почему он настолько смертоносный?

Отбросил муравья и принялся выжимать рукой яд из раны в том же направлении, в котором и тварюгу вынул. Жидкость выходила нехотя, намного медленнее, чем её уносило кровью по телу. Уж не знаю, ослабели ли ноги из-за яда или из-за того, что не достаточно быстро принялся очищать рану. Да что это за место такое? Почему оно кишит такими крошечными, смертоносными существами?

И почему, во имя золота, так чертовски жарко?

Больше на землю решил не садиться. Дома трава была зелёной, прохладной, густой, и в ней не было ни одного насекомого-убийцы, а ещё она отлично подходила для подзарядки. Но в этой растительности, прямо перед моими глазами, вовсю копошилась жизнь. Золоту ведомо, какие ещё кровожадные ядовитые твари дожидались, чтобы я опять сел на землю. Зато на металлическом игровом приспособлении было солнечное местечко. Штуковина была жёлтой и оранжевой, поэтому может быть не всё потеряно.

Облегчённо выдохнул, надеясь впитать немножко солнечной энергии, и опустился на металлический квадрат.

Меня обожгло.

Во второй раз за какие-то пять минут я вскочил, потирая зад. Серебро? Кому взбрело в голову использовать серебро для детских городков? Но по телу не расходилась мертвенная немота, меня не тошнило. Просто тупое, постепенно проходящее ощущение горячего металла. Значит пока никуда садиться не буду.

Просто раскалившаяся на солнце железяка. О, золото, какая же горячая.

Несколько раз шмыгнул носом. Вдруг стало плевать, куда меня забросило: просто хотелось домой. Выбрал местечко в тени, а не на бурой выжженной траве, и медленно, очень осторожно сел на деревянную штуку в форме утки. Она слегка покачнулась, но обошлось без эксцессов. Обожжённый зад немного успокоился, но никаких потоков живительной энергии в траве под ногами не ощущалось.

Закрыл лицо руками и простонал:

— Где здесь вообще подзарядиться можно?

— Атилас предпочитает водопад в Снаг, — сказал голос, — Зеро больше любит море. Но если нужно что-то поблизости, то река Хьюон.

Резко огляделся. Ребёнок. Прямо передо мной, руки в карманах. Не знаю правда, мужского или женского пола — с людьми не разберёшь. Они как один некрасивые, а ещё никак не пахнут. С жителями За куда проще — женские особи отличаются по запаху от мужских. И как долго оно тут стояло?

И вот сидел я и пялился на это существо, а по виску прямо за шиворот стекала колючая капелька пота.

«Убей ребёнка и сможешь вернуться». Так было на моей карточке написано. Ну, других детей тут нет вроде. Длинноногое, длинноволосое, с оптимистическим что ли лицом. Существо всё равно некрасивое, но что-то приятное в нём было. Ну, будто его можно по голове погладить и оно не укусит. Не то чтобы я дотянулся, но всё же.

— Ты из ниоткуда появился, — сказало оно. Голос был задумчивым, но не удивлённым. — Не знаю, какого ты вида.

Я зыркнул в ответ. Не многовато ли для человека оно знает? Или просто запуталось? Наконец ответил:

— Вида? В смысле?

— Ну знаешь… Запредельные, — оно наклонило голову, — ты не достаточно высокий, чтобы быть фейри, а для вампира не слишком надутый. Может тролль?

— Это ты кого троллем называешь, а? — от возмущения даже прямее сел. Деревянная утка подо мной накренилась, грозя сбросить меня на выжженную хрустящую траву.

— Ой, извини, — ответило существо, — не хотела обидеть. Просто знаю одну троллиху — она очень милая.

— Это потому, что они из кожи вылезут, чтобы угодить первому встречному-поперечному! — прорычал я, хватаясь за деревянные ручки проклятой шатающейся утки. — Им бы лучше смириться с тем, что они выглядят мерзко и никто их не любит.

— Оу, — ответил ребёнок. Больше ничего оно не говорило: просто сидело, будто ожидая, что я что-то замечу.

Я не обращал на него внимания.

— Красная метка высылки, — буркнул я себе под нос, — у кого есть такое влияние и кто это сделал? Кто я по их мнению? Всего лишь маленький бюджетник, живущий от зарплаты до зарплаты. И какой обиженный жизнью балбес выслал меня с красной меткой, да ещё и без суда?

— Ну тут не знаю, — сказал ребёнок, — но по-моему мы не совсем в человеческом мире.

— Конечно в человеческом, — отозвался я, — где ещё? Ты человек. А место это тоже людское — знобит аж до судорог.

— Дааа, — смутился ребёнок, — но…

— И я лепрекон. Не смей меня троллем называть.

Ребёнок отвлёкся:

— Оу. В За лепреконы живут? Как тебя зовут?

— Пять-Четыре-Один.

Ребёнок хихикнул:

— Серьёзно?

Я даже прикрикнул:

— Это номер моего жетона. Как иначе? Прекрати щериться.

— Извини, — ответил ребёнок, всё ещё ухмыляясь, — но есть тут у нас выражение: «Уж лучше носить номер, чем такое имя», а у тебя и так имя из цифр, так что…!

А может этот экземпляр не такой уж и умный, как показалось вначале. Но по крайней мере мозгов у него явно больше, чем у людских коров.

Но существо оказалось достаточно благоразумным, чтобы заметить мой сердитый вид и хотя бы попытаться прибрать улыбочку.

— Так а ты здесь почему?

— Любопытно, а? — кисло бросил я и украдкой глянул на чёрную карточку. Всё так же на красном фоне было написано: «Убей ребёнка и сможешь вернуться». Это конечно всё ладненько, только вот с какой стати? Кто такой этот загадочный похититель, чтобы приказывать мне кого-то убивать? Даже человеческого ребёнка. Никогда не одобрял такие вот вещи.

Но если откажусь, как вернусь домой? Мне нужно золото. Место для подзарядки. И без первого и без второго я окочурюсь быстрее, чем даже обычный человек в этой части мира.

Размышляя, глянул на ребёнка, от чего оно, видимо, забеспокоилось:

— Чего?

— Ты, — сказал я, — ты что здесь делаешь?

— То же, что и ты, — слегка повеселело оно.

— Чего? — неужели у него тоже есть карточка? Вообще-то бои насмерть в За запрещены. Хотя власти порой несколько иначе применяли законы За к Запредельным на территории людей.

— Просто появилась тут, как ты, — ответил ребёнок, — по крайней мере так думаю. И ведь как раз ужин готовила. Ох и взбесятся же они, особенно Джин Ён. Вечно что-то происходит, когда готовлю еду по его выбору.

— Готовка? Да что, во имя всевечного золота, ты несёшь? Да всем плевать, приготовили обед или нет.

— Ага, но в этом-то и дело, — возразил ребёнок, — Джин Ёну не всё равно, так что кукситься он будет знатно, когда меня найдёт.

— Да плевать мне, что Джин Ён будет кукситься знатно! — не выдержал я. Честно говоря, понятия не имел, что это — «кукситься знатно», что это за место и почему меня сюда приволокло? Какого чёрта нужно было мне красную метку высылки лепить!

Ребёнок возмутился:

— Да ни при чём я, говорю же! Была на кухне, а потом бац — и тут. Кажется знаю, где это место, но только сколько не пытаюсь уйти, ничего не выходит.

— Уйти?

— Ага. Странная штука. ОБычно без проблем вхожу и выхожу из Между, но сколько ни проходила мимо столика для пикников, чтобы вернуться домой, каждый раз вдруг шла в обратном направлении к домику на дереве.

— Это не Между, — очень медленно и громко проговорил я, — а человеческий мир. — Во имя золота! Оно же человек! Как можно настолько плохо знать собственный мир?

Ребёнок изо всех сил старался не щериться.

— Ага. Сам попробуй выйти, а потом говори.

Уф, ну и ухмылочка же у этого существа — и впрямь теперь точно придётся проверять. Потопал в сторону столика для пикников и с удивлением обнаружил, что возвращаюсь к домику на дереве.

— Ну странно ведь? — прямо таки по-дружески изрёк ребёнок. — Как думаешь, что это?

Я уставился на ребёнка. Оно тупое или просто соображает туговато? Ни одно здравомыслящее существо не будет вести себя так непринуждённо, оказавшись в замкнутом круге, и так доверчиво общаться с незнакомцем, которому, например, могли приказать его убить.

— А может попробуем перелезть, — предложил ребёнок, — подозреваю, это магия фей, а они не так тщательно продумывают обходные пути, как я думала раньше. Ну по крайней мере, когда дело о людях заходит. Видать думают, что мы тупые как коровы, поэтому не особо для нас заморачиваются.

Я кашлянул и топнул деревянной ногой:

— Да ну?

Ребёнок опять ощерился.

— Ага. Ой. Если подсобишь, думаю смогу перелезть через их заклинание.

— Подсобишь? — это шутка что-ли?

— Ну или если хочешь, я тебя подсажу, но думаю я полегче.

А, хочет, чтобы я его подсадил.

— Могу помочь тебе зацепиться за первую ветку вон того дерева, — сказал я. Деревья окружали детскую площадку с трёх сторон, а с четвёртой была гравийная дорога. По меньшей мере одна ветка деревьев должна была попасть в один пузырь с нами.

А если ребёнок прав — да чего уж там? Конечно прав. Не сыскать существа, более зазнавшегося и самоуверенного, чем премудрый фейри. А уж умным считает себя каждый из них.

— Мне встать на твои плечи или…?

— Нет!

— Оу. Но как тогда я…

— Повернись в другууууууууу, — рявкнул я, шлёпнув по удерживающему заклинанию, чтобы определить его точные границы. Собственно, всё. Мощный импульс отшвырнул меня назад, как только я коснулся магии фей. Я врезался в домик на дереве, хотя может это домик на дереве врезался в меня, а потом пыль, трава, небо.

Ко мне бежали. послышался голос:

— Пять, Пять ты в порядке?

Хотелось проскулить в ответ, но ведь ребёнок услышит.

— Нет, не в порядке!

— Ну да, — на секунду надо мной зависло лицо ребёнка, а затем жилистые руки потянули меня, и я сел. — Так. Эм. Встать можешь?

— Нет, — прорычал я и, пошатываясь, встал. На самом деле, я только отдышаться никак не мог, но ни за что в этом не признаюсь, особенно после шумихи, которую тут уже навёл, — если я что-то сломал…!

Ребёнок опять ощерился. Кажется, в травмах оно разбирается больше, чем я думал.

— Взбодрись, — сказало существо, — зато деревянная нога цела.

— Да уж, под таким адским солнцем, прости золото, иначе никак, — буркнул я.

— Угу, — бодро ответил ребёнок, — мы прямо под дырой в озоновом слое. Попробуем ещё?

— Нет! Да! — после небольшой паузы неохотно ответил я. — Но сначала надо облегчиться. Ещё одна такая встреча с твёрдым предметом — и здешняя травка решит, что в это, прости золото, гиблое местечко пришли дожди.

Ребёнок сдавленно гоготнул, но сказал:

— На твоём месте, я б так не делала.

— Чего? Почему это нельзя по-маленькому?

— Не то, чтобы нельзя, — пояснил ребёнок, — просто вчера на стульчаке в туалете вдову видела, а потом он куда-то делся.

— Что за вдова ещё?

— Паук. Бывает смертоносным.

— Или смертоносный или нет. Какие тут ещё варианты?

Ребёнок немного подумал.

— Ну тогда, думаю, зависит от того, насколько быстро доберёшься до больницы и есть ли у них нужные лекарства.

— Мне садиться не нужно.

— Так никто и не говорит, что он под стульчаком живёт. Просто видела его там. Но я быстренько свалила, так что куда паук делся — не знаю. К тому же, по-моему, его коснулось Между, так что он может быть больше обычного.

— Неужели тут всё пытается меня убить?

— Ну не всё, — ответил ребёнок. Его глаза, до этого с удивлением смотревшие куда-то в сторону, округлились, — а вот они могут попытаться.

Кругом было столько деревьев, тёмно-зелёных и побуревших от зноя, что я бы и не увидел паршивцев, если бы не ребёнок. Четыре или пять здоровенных медведей окружали детскую площадку со всех сторон. Их сероватый мех сливался с ветками, за которые они цеплялись длинными острыми когтищами. Чёрные глазищи поблёскивали на фоне листвы. Каждый размером со вполне себе взрослого полярного медведя, а деревья, по мере их приближения, гнулись будто от сильного ветра.

— Это кто? Это что!? — голос сорвался. Не горжусь, но что было, то было.

— Кажется падающие медведи, — задумчиво проговорил ребёнок, — странное дело. Они и существовать-то не должны.

— Падающие медведи? — едва пролепетал я. — Что ещё за падающие медведи?

Чем бы они ни были, это точно существа из Между: создания, сотканные из возможностей, магии и злого умысла.

— Ну вроде очень больших, очень злых коал, — теперь ребёнок наблюдал за приближающимися тварюгами не столько с любопытством, сколько с настороженностью. — Падают с деревьев и разрывают тебя на маленькие кусочки. Их не… в смысле, они не существуют. Их вообще для рекламы придумали. И из Между они сами по себе не выходят.

Крепко зажмурился и изо всех сил пожелал, чтобы когда открою глаза, падающие медведи исчезли. Но нет.

Сказал:

— Ну теперь существуют.

Но стоп. Мы не в Между, а в надёжном человеческом мире. Каким образом, позеленей твоя деревяшка, волшебные существа, обитающие в Между, ломятся к нам из мира людей?

— Как? — выдохнул я, стирая пот со лба. Удивительно, откуда в моём теле столько пота. — Мы в мире людей! Их тут быть не должно!

— Ага, — ответил ребёнок, — тоже так думала, поэтому и сказала, что мы в Между, хотя и не похоже. Зеро тут нет, поэтому сначала решила посмотреть, что будет, а затем появился ты, так что наверное теперь придётся что-то делать.

— Они там всё время были?

— В основном. Но приближаться начали только после того, как ты летать повсюду стал.

— Не летал я! Я страдал от отдачи от твоего дурацкого…

— Не думаю, что меня в этом стоит винить, — серьёзно ответил ребёнок, — это была оградительная штуковина. А я не магическая и вообще не что-нибудь.

— «Не какая-нибудь». Правильно говорить «не какая-нибудь».

— Да. Так что ты не можешь винить в этом меня, не так ли?

— Ну, идея-то твоя была! — едко отпарировал я, — я вообще-то к невесть чьим заградительным заклинаниям без причины не подхожу. Поди думаешь, что я ещё и веселья ради полетал!

— А как по мне, весело было, — пробормотал ребёнок, но когда я прорычал «Что?» существо прокашлялось и изобразило невинную мину. — Ничего.

— Вот погоди, доберутся до нас падающие медведи, посмотрим, как хохотать будешь, — ответил я.

— Погоди-ка, — неуверенно проговорил ребёнок, — а ведь заклинание и их, по идее, должно остановить, не?

— Не рассчитывал бы, — кисло отозвался я. Так тебя туда-сюда! Пережил третью войну, хотя и остался без правой ноги, но теперь меня прикончат падающие медведи. И да, если что, они всё ещё были на деревьях и приближались. А чтобы представить, будто у них хватит мозгов, чтобы перелезть через заклинание, и воображения много не надо.

Зверюги так и не спустились на землю. Перебирались себе с ветки на ветку и вот уже миновали злосчастное дерево, на которое мы пытались друг-дружку подсаживать.

— Оу, — послышалось со стороны ребёнка, — кажется, они тоже разобрались с заклинанием.

— Ну.

— Нужно попробовать ещё раз выбраться, — сказал ребёнок.

На стороне площадки, примыкавшей к дороге, растительности было поменьше, так что двинули туда. Там было всего одно дерево, но не успели мы добраться до ствола, как заклинание незаметно повернуло нас назад к домику на дереве.

— Похоже домик на дереве — центр заклинания, — запыхавшись проговорил ребёнок, когда мы опять пошли назад, — но вон на ту ветку взобраться можно. Готов попробовать?

Я не был готов, но всё равно ответил:

— Ага, — а что ещё оставалось-то?

— Может в этот раз я тебя попробую подсадить, — предложил ребёнок.

— Ага, — сам бы не предложил, ведь не трус, но раз существо вызвалось… — должно сработать.

И сработало ведь. Да ещё как. Идея была в том, чтобы слегка меня приподнять и перехитрить магию, которую, золото его побери, какой-то Запредельный наложил на внутреннюю сторону заклинания.

Меня подсадили. Понять точные границы магии, не прикасаясь к ней, мы не могли, зато она, зараза такая, точно знала, где мы. Ребёнок подсадил, я коснулся магии, и энергия заклинания запустила меня в воздух ещё хлеще, чем в первый раз. Снизу и по сторонам замелькали зелёно-бурые пятна, а затем на мгновение появился здоровенный бурый силуэт, и до меня дошло, что на этот раз в домик я влечу уже головой вперёд. И вот застрял как пробка в бутылке.

Ну что ж, где-то в Австралии, на человеческой стороне, я торчал из домика на дереве, задницей наружу, а вокруг шумно приближались падающие медведи.

— Советую покрутиться! — крикнул ребёнок. — Они внутри!

И я закрутился. Крутился старательней, чем когда вылупился на свет. По ноге, которой давно не было, ходили мурашки, предупреждая, что скоро и вторую оттяпают. Замер от царапающих звуков в нижней части домика: было не ясно, где безопасней — внутри или снаружи, но через секунду из маленькой дырки в полу вылез ребёнок и ухватил меня за руки.

На мгновение опять ощутил себя пробкой в бутылке, а потом влетел внутрь. Ребёнок вскрикнул, когда я врезался головой ему в живот, но помог подняться и не ударил в ответ.

— Не смогла наружнюю дверь закрыть, — выдохнуло существо, — но она для них всё равно маленькая. А на домик бы слишком не расчитывала: он долго не продержится, если они действительно захотят нас слопать.

Высунул голову из круглого окошка, чтобы глянуть на медведей.

— А они именно этого и хотят, — сказал я. Вся пятёрка обнюхивала корни и землю вокруг дерева. Впечатление очень умных животных они не производили, но как раз ум им-то и не понадобится, чтобы до нас добраться.

— Ловушка, по-моему, — сказал ребёнок, — они ошивались поблизости, но не нападали, пока не появился ты.

— Не ловушка, — отозвался я, — страховка.

— Страховка от чего?

— Не лезь не в свои дела.

— Ещё как мои! Меня сожрать хотят! Хотя, пожалуй, они тебя слопать хотят, но на тебе вряд ли остановятся.

— Нет, им ты нужна, — не думая сказал я.

— Не хочу грубой показаться, — сказал ребёнок, — но как-то не сходится. Они не пытались войти, пока ты не появился.

— Вряд ли за мной охотятся, — отпарировал я, — мне дали задание, а мёртвым выполнить его не смогу.

— Так а я тут тогда зачем?

— Чтобы умереть, — сказал я. В общем-то правда.

— Интересно, знают ли Зеро и Атилас? — проговорил ребёнок.

Для существа, которое вот-вот сожрут падающие медведи, ребёнок вёл себя уж чересчур расслабленно. Неужто ожидает каких-то действий от меня или до сих пор упорно ждёт этого Зеро, о котором всё время болтает? Да уж, одной доверчивостью тут не обойдёшься.

— Мы уже приходили сюда пару дней назад, потому что местные жаловались на странные звуки и огни по ночам, ну и всякое такое.

— Значит я тут не первый, — вслух произносить я этого не собирался, но в доверчивом лице ребёнка было что-то такое, отчего я с лёгкостью говорил больше, чем собирался, — тут и другие Запредельные появлялись.

— Ага, тоже так думаю. А ещё люди пропадали.

— Люди пропадали?

Ребёнок кивнул.

— Угу. И немало. Местные, туристы, сезонные работники — все подряд в общем. Думаю, их падающие медведи убивали, но почему они вообще здесь?

Исчезающие в одном и том же месте люди? Это уже знакомая схема, в которую падающие медведи не входят. Падающие медведи — явно часть чего-то другого, но это место — источник человеческих ресурсов. Только не созданных человеком, наподобие кофе. Ресурс людей. Источник пополнения запасов людей.

Значит Allied Traders — человекозаготовительная база.

Я ухмыльнулся:

— Ага, вон как! — не то чтобы человекозаготовительные базы незаконны. Просто существуют очень конкретно прописанные правила касаемо того, как людей можно использовать: получение обязательного согласия, а также чёткие правила безопасной утилизации после завершения контракта. За хочет и дальше оставаться неизвестным.

— Что? — резко и возмущённо спросил ребёнок. — Что ты только что понял?

— Я знаю, почему твои люди пропадали, — сколько стоит сказать, чтобы оно не догадалось, что меня послали его убить? — Кто-то в За пределами ворует людей для продажи.

— Это мы ещё посмотрим! — сверкнул глазами ребёнок, — Вот расскажу обо всём Зеро! Кто-то сильно пожалеет!

— Никто не пожалеет, — рявкнул я, — кроме нас! Они не понесут никакого наказания, потому что мы умрём. Медведи снаружи, а мы всё ещё тут. Они могут просто дерево сломать или немного подождать.

Ребёнок хмыкнул, мол посмотрим, что выбешивало, потому что в такой ситуации как наша, такие звуки не к месту.

— А теперь мы уже по-настоящему в Между, — ребёнок как-то хищно и криво улыбнулся, что не клеилось с обычно доверчивым выражением его лица, — падающие медведи его с собой принесли. Разве не чувствуешь?

Я нахмурился, потому что после слов существа тоже ощутил перемену.

— Да какая тебе разница, в Между мы, в За или человеческом мире?

— А вот, — оно всё ещё улыбалось. — Между меня любит.

— Любит… Между людей не любит.

— А, ну я тут могу всякое вытворять.

Теперь всё стало ясно: ребёнок был того, умом слабоват. Люди не могли входить в Между и тем более не могли с ним взаимодействовать.

— Не веришь?

— Неа, — ответил я и опять выглянул в окошко. Один из медведей с размаху вдарил лапой по дереву. Нас с домиком изрядно тряхнуло.

— Ну ладно, — ответил ребёнок и достал из воздуха меч, похожий на зонт. Нет, зонт, похожий на меч. А вот снова меч.

Я заморгал. И правда меч, только он не всегда им был — здесь, в мире людей, он раньше был потрёпаным зонтиком, который кто-то оставил в домике на дереве. В За он всегда был мечом. А вот в Между, в зависимости от того, как смотреть, это был или зонт или меч.

У меня что-то явно с глазами.

— Золото тебя побери! — прорычал я. — Кто тебя научил?

— Джин Ён, — ответил ребёнок, восхищённо разглядывая клинок. Существо было явно довольно собой, что вполне понятно: считалось, что человек не в состоянии достать что-либо из Между, а уж вытянуть меч и для жителя За задачка не из простых, но Зеро научил его правильно видеть.

— Я много тренировалась. Удачно, да же?

— Ага, — аж в горле пересохло.

— Хочешь тоже что-нибудь?

— Ага.

Ребёнок скептически огляделся. Выбирать в домике на дереве было особенно не из чего: смятые маленькие канистры будто бы из тонкого металла, обрывки шерстяной нитки, какой-то гибкий прут — наверное подпорка для растений — да какие-то маленькие острые штуки, состоящие из металла, стекла и дерева.

Но ребёнок и не думал нервничать.

— Подержи-ка, — сказало существо и всучило мне клинок.

«Убей ребёнка» — всплыли в голове проклятые слова — «и сможешь вернуться».

— Не нужен он мне! — прикрикнул я. — Золото тебя побери, разве не видно, что у меня руки коротковаты?

— А ещё нога твоя, — пролепетал ребёнок. Не знаю почему, он порозовел немного. — Не подумала, извини. Как у тебя со стрельбой из лука?

— Неплохо, — я повёл плечами, — и буду благодарен, если запомнишь, что я и с деревянной ногой ещё кой-на что гожусь!

— О, отлично! — ребёнок поднял прут и самый длинный кусок верёвки. Когда на них упал свет из окошка, это уже не были просто прут и верёвка, а маленький, аккуратный рекурсивный лук и тетива. — Натянуть можешь? Мне никогда силёнок не хватало, чтобы как надо лук согнуть.

За пару секунд натянул лук. Может и старался доказать свои слова, но что плохого-то. Через секунду хлипкий домик содрогнулся. Ребёнок, высунувшийся из окошка за засохшими ветками, чуть не выпал. Схватил существо за ремень — и зачем? Ведь не надо было — и изрядно поизвивавшись, ребёнок влез внутрь и сунул мне шесть стрел.

— Хватит?

— Наверное, — ответил я. При нормальных условиях одной стрелы чтобы пристреляться хватило бы, но мы влипли нехило. Да и если на то пошло, на войне нормально не бывает, а однажды я уже это проходил — Только не в случае если они сюда заберутся.

— Ага, тоже так подумала, — сказал ребёнок. — Один справишься?

— Чего?

— Ну меч же не просто так достала.

— Пользоваться-то хоть умеешь?

— Чутка, — ответил ребёнок, — как бы. Зеро меня ещё не до конца натренировал, да и обычно у меня два клинка поменьше, а не один большой.

— Если не можешь лук натянуть, то и покрошить зверюг мечом не сможешь, — сказал я. В деле не был уже давно, но это знал точно.

— Ну значит будешь их отсюда расстреливать, пойдёт?

— Чего?

— Перестреляй их, чтобы мне не слишком много работы осталось, — на этот раз ребёнок, кажется, пытался казаться бодрым, — кто-то же должен увести их от дерева. Вряд ли с такого угла ты в медведей попадёшь. Да ещё может скоро и Зеро придёт. Вряд ли он меня тут оставит.

— Нечего надеяться на того, кого тут нет, — сказал я, — пока не убьём медведей и не перелезем через заклинание, мы сами по себе.

— Если уведу их от корней, попасть сможешь?

— Уведи их от ствола дерева и я всех этих сынов золота перестреляю, — хмуро ответил я. Ребёнок прав: близкая дистанция хорошо, но уж слишком острый угол.

— Договор, — и ребёнок полез наружу.

— Твою ж зелень золотую! — выругался я. Не ожидал, что существо так шустро спустится. Ни тебе сомнений, ни хныканья, ни даже пары слезинок.

Высунул голову как раз в тот момент, когда ребёнок вылетел из входа и промчался прямо между двух медведей. Существо вопило во всю глотку, так что падающие зверюги несколько секунд просто ошарашенно пялились на него, прежде чем броситься в погоню.

Ребёнок оказался очень проворным. Существо даже не пыталось отбиваться, а просто бегало, орало и размахивало мечом. От зрелища я даже заулыбался, но потом очнулся и постарался придать физиономии суровый вид. Падающие медведи грузно неслись следом и постепенно выходили на линию выстрела. Я высунул в окно сперва лук — теперь не нужно опасаться, что его выбьет из рук одна из зверюг — и по пояс вылез сам.

И опять вовремя. Теперь они уже были на расстоянии выстрела, да и угол удачный. Поднял лук, но на мгновение замешкался. «Убей ребёнка и вернёшься». Существо всё ещё бегало кругами, но на таком солнцепёке оно долго не протянет. Вообще, и убивать-то не надо: просто подождать, а работу сделают падающие медведи. Вряд ли ребёнок добежит до домика на дереве.

Медлил я всего долю секунды, но в это мгновение ребёнок не успел увернуться, и ближайший медведь прижал его к земле. Ступор тут же рассеялся, я поднял лук и дважды выстрелил в нависшего над существом зверя, потом в следующего, в другого и третьего… Ребёнок, окровавленный, чуть пошатываясь встал и помахал мне.

Наложил на тетиву последнюю стрелу и заорал:

— Ложись!

Ребёнок, не сходя с места, хлопнулся ничком — и кто его этому научил? Я же натянул тетиву. Но движение получилось слишком резким и размашистым, локоть ударился о раму оконца, и последняя стрела пролетела мимо. Ребёнок поморщился, всё так же лёжа на животе глянул на валявшийся в стороне меч, затем на медведя. До оружия существу вовремя точно не добраться.

Что кинуть? Чем запустить в зверюгу? Ребёнок умрёт, я вернусь домой, но что кинуть?

Торопливо открутил деревянную ногу и бросил её ребёнку. Глупое маленькое доверчивое существо всё ещё смотрело на меня. Ребёнок поймал деревяшку правой рукой и одним движением запустил ею в морду животины. Протез моргнул, увеличился в размерах, снова уменьшился, вдарил медведя в лоб и упал на землю. Не успела деревянная нога коснуться земли, как человеческое существо уже неслось к домику.

Что, позеленей твоё золото, ребёнок сделал с моей ногой? И почему деревяшка не удержала форму?

— Подвинься! — послышался голос ребёнка.

Подвинулся. Запыхавшееся существо влезло через дырку в полу и помахало перед моим носом гнутой веткой.

— Ещё одну нашла!

— Думаешь ею хоть во что-то попасть можно? — буркнул я. Как ни странно, стрела из кривой палки получилась такой же. — Лицо вытри.

Ребёнок вытер под носом, размазав кровь.

— Нос не сломан, — радостно объявило существо, — зато вот ноге твоей крышка. Извини. Пыталась превратить её во что-нибудь увесистое, но уж очень она хотела быть протезом.

— Хорошая была нога, — мрачно буркнул я. Снаружи падающий медведь, зверюга тупая, вовсю её грыз. — У тебя синяк под глазом.

— Знаю. Прямо чувствую, как фингал набухает. Что с последним делать будем? Сможешь из окна подстрелить?

— Помоги спуститься к двери, — сказал я. Если промахнусь, нам крышка, зато снаружи могут найтись ветки, более подходящие для стрел. — Из окна не хочу стрелять.

— Угу, — ребёнок первым пролез в дырку в полу, забрал у меня стрелу и лук, а затем подхватил мою здоровую ногу и помог спуститься. Немного тренировки и из существа выйдет сносный оруженосец. — Нужно сделать всё, чтобы у тебя получилось.

— Получилось, куда уж там, — буркнул я, опёршись культёй на согнутую ногу ребёнка. — Приготовься бежать за новой стрелой, чтобы падающий медведь до нас не добрался.

Как следует прицелился, на секунду зафиксировал локоть и отпустил тетиву.

И естественно промазал. Стрела-то, прости золото, кривая! Зато она врезалась в заградительное заклинание, и если бы прямая стрела просто отлетела в сторону, эта скользнула по невидимой поверхности, после чего заклинание запулило её обратно, придав чудовищную скорость.

Стрела прошла сквозь череп медведя так быстро, что животина, скорее всего, даже и боли не почувствовала. Что-то влажно шлёпнулось о стену домика, а зверюга осела на землю, истекая кровью.

— Офигеть блин! — сказал ребёнок.

Несколько минут мы просто молча смотрели на дохлого падающего медведя. Я размышлял о том, что случись четвёртая война, ни за что не повторю такой выстрел.

Ребёнок же, видимо, думал о чём-то другом, потому что неожиданно воскликнул:

— Ой. А что с твоими штанами?

Схватился за задницу.

— В смысле, что со штанами?

— Не там, — отозвалось существо, — карман.

Хлопнул по месту, где должен быть карман. На ладони оказался чёрный как смоль прямоугольник, а на землю посыпались обугленные остатки ткани.

Моя карточка. Чёрная как смерть. Это уже не просто «депортация,» а «при обнаружении пристрелить на месте».

Мы с ребёнком вместе уставились на неё.

— Что это значит? — поинтересовалось существо, — Выглядит не очень.

— Ничего, — я бросил прямоугольник. Мгновение обугленная карточка планировала на землю, но потом осыпалась пеплом на заваленную трупами детскую площадку. Бесполезная штука, вот и всё.

— Погоди, — ребёнок наморщил лоб, — чёрный… Атилас что-то говорил о чёрных карточках Запредельных… Погоди! Так тебя убьют теперь?

— Пусть попробуют, — буркнул я, — одна-то нога у меня ещё осталась.

— Ты всё говорил о том, что тебя сюда не просто так послали, — вдруг сказал ребёнок, — ну поручение — ты же меня должен был убить, да?

— Чего?

— Ты же меня убить должен был, да?

— Как… откуда знаешь?

— Логично в принципе, — ребёнок пожал плечами, подошёл к последнему убитому зверю и ткнул его ногой, — помнишь говорила, что в Тасмании тут и там люди исчезали?

— Помню, — ответил, не глядя на ребёнка. По какой-то странной причине было стыдно. Может потому, что часто действительно размышлял, не убить ли существо.

— Угу, ну так вот, некоторые вернулись. Мёртвыми. Из них никто не пропадал в этом месте, зато все трупы забрасывали сюда. А потом меня сюда затянули, а потом ты объявился, а ещё медведи… Так что, тебя всегда на такие дела отправляют?

— Что? Нет, не посылают! Я вообще работаю в налоговой и выслеживаю недобросовестных плательщиков! А с последней войны лук не держал двадцать лет!

— Оу, — ребёнок, похоже, поверил, что меня взбесило. Ну почему это существо настолько доверчиво? — Тогда отстрелялся ты офигенно.

— Перестань так быстро всем верить! — рявкнул я. — Так обычно и умирают!

— У меня отличное чутьё на других, — беззаботно отозвалось существо. — Так карта почернела потому, что ты меня не убил?

Я пожал плечами:

— Так и не научился делать, как велено. Нашёл кое-что, что не должен был, вот меня и выбросили сюда, чтобы не мозолил глаза со своими находками.

— Оу, — проговорил ребёнок, а затем внезапно спросил, — хочешь вернуть ногу? Её пожевали слегка, но работать будет.

Существо махнуло бедной деревянной ногой — и когда только поднять успело — и на выжженную землю хлопнулась смачная капля слюны падающего медведя.

Меня захлестнула волна нежности. Ведь хорошая нога-то. Верой и правдой прослужила вторую половину войны и пережила нападение падающих медведей. Отполировать до блеска следы зубов и будет как новенькая.

— Давай, не тяни, — ответил я.

Существо радостно попыталось прикрутить ногу — а чего бы не радоваться? У него только синяк под глазом да чуть разбитый нос, никто его при обнаружении на месте не прихлопнет — и толкнуло меня на землю.

Я ощерился и попытался встать, но на меня обрушился чей-то мощнейший удар, и я, кувыркаясь, отлетел назад. Когда же в голове чуть прояснилось, а земля и небо вернулись на свои места, между мной и ребёнком стояли три силуэта. Наконец встав, я понял кто они, и подумал, что лежать на земле было куда лучше.

Я узнал их.

Огромный, будто бы отлитый из серебра, наполненный ледяной яростью, в середине стоял Лорд Сэро, унаследовавший половину За. «Зеро». Ребёнок называл его «Зеро». А если так, то тот… тот Атилас, о котором упоминало существо…

Дальше мне поплохело ещё сильнее. По левую руку от Лорда Сэро стоял Атилас, слуга Лорда Сэро: он олицетворял собой добродушие, светскость, на его губах играла вежливая улыбка. Разумеется, если вы поведётесь на этот образ, надеяться вам больше не на что. По правую руку от лорда Сэро стоял тот самый вампир. Не все о нём знают, но видать, такой уж я везунчик. Хотя лично я с ним не встречался — мне попадались только его следы — не очень-то я рад был его видеть и сейчас. Он разглядывал меня так, будто мысленно прикидывал, насколько быстрее можно досуха обескровить существо моего размера по сравнению с существом среднего роста.

Все трое. Все трое вместе взятые.

Мне крышка.

Чудно. Дважды в один день. Если бы был выбор между смертью от руки Лорда Сэро или клыков падающих медведей, без раздумья выбрал бы последних. Зверюги, по крайней мере, были тупы и даже на деревяшку набросились.

И моргнуть не успел, как Лорд Сэро уже схватил меня за горло. Я только открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыбёшка. Слов не было. Да и что я такого натворил-то? Если он злился за то, что я спас ребёнка, то почему стоял между мной и существом? Если он защищал существо, то почему напал на меня?

Пару-тройку секунд я просто хлопал ртом, пока он, чётко произнося каждое слово, не спросил:

— Что. Ты. Творишь. С моим. Питомцем?

В ответ я извлёк звуки, похожие на «Что?»

— Ah, baegopa! — выдохнул вампир. Языка я не узнал, но явно было одно: если меня не задушит Лорд Сэро, то вампир с радостью выпьет всю мою кровь.

— Алё! — заорал голос. Возможно, он кричал уже какое-то время, но извините за то, что моё внимание было полностью направлено на вампира и фейри, — А ну отпусти!

Хищно ухмыляющийся одним клыком вампир и Лорд Сэро повернулись, а так как рука могучего фейри всё ещё держала меня за горло, я тоже. Мы уставились на ребёнка, а он на нас. По лицу дерзкого существа была размазана запёкшаяся кровь, оно было готово умереть. Какое же слабое, беззащитное…

Неужели это крохотное человеческое существо только что повысило голос на Лорда Сэро?

— А ну отпусти его! — снова потребовало создание и на этот раз пнуло фейри по голени.

Я поморщился и, как мог, постарался пригнуть голову, но Лорд Сэро только моргнул. Сверху вниз глянул на ребёнка и, будто пробуя слова на вкус, произнёс:

— Плохая Пэт!

— Он мне жизнь спас! — проорало существо. — За что ты с ним так?

Атилас, которого происходящее, похоже, забавляло, сказал:

— Вероятно мы поторопились. Зеро, быть может отпустим нашего доброго друга лепрекона подзарядиться. Он, кажется, встревожен.

— Ajig baegopa, — произнёс вампир, лениво отошёл назад и засунул руки в карманы, будто так и собирался сделать.

— Найдём тебе другую еду, — обратился Атилас к вампиру, а Лорд Сэро очень осторожно поставил меня на землю. — Питомец закончит готовку, как вернёмся домой.

— И святой водички тебе подолью, — буркнул ребёнок.

Вампир встрепенулся:

— Ya! Petteu — noh—

— Освящённая вода его не убьёт, — отметил Лорд Сэро.

— Нет, но от неё он чихает знатно, — мстительно ответил ребёнок.

— Прошу прощения, — подал голос я, — раз вы решили меня не убивать, может я как-нибудь тихонечко отползу…

— А карта твоя? — спросил ребёнок. — Тебе же в За нельзя.

— Ну что-нибудь придумаю, — протараторил я, — не стоит обо мне беспокоиться.

Атилас удивлённо повёл бровью:

— А что с его картой?

— Её отметили чёрным, — ответил ребёнок, — думаю потому, что он меня не убил.

Глаза вампира опять потемнели, и он шагнул ко мне. Лорд Сэро не шелохнулся, но ледяным голосом спросил:

— Значит тебя послали убить Пэт?

— Ну вот, опять его напугал! — пристыдил ребёнок. — Смотри, вон даже деревянная нога землю роет!

Я зажмурился и умоляюще попросил ребёнка:

— Пожалуйста, перестань мне помогать! — каждый раз, когда существо вмешивалось, дела мои чуточку ухудшались.

— Кто-то переправляет людей сквозь Между, — сказал ребёнок. Вот же удивительно: у существа оба уха на месте, а слушать не умеет вообще. — Ну, по крайней мере мне так кажется. Так и сделали с Пять Четыре Один. Мы тут решили, что они используют обычных Запредельных, чтобы убивать людей. Выпинывают их без предупреждения, приказывают кого-то убить, а если Запредельный отказывается, его карточку делают чёрной и назад он больше вернуться не может. Но он меня не убил. Думаю медведи для этого и нужны, чтобы в случае чего выполнить работу.

— Кто тебя послал? — спросил лорд Сэро. Я и так уже заледенел до кончиков пальцев, но от этого вопроса стало ещё холоднее.

— Не могу знать, ваша милость, — сковано ответил я. Профессиональные привычки пересилили инстинкт самосохранения. Видать, совсем чокнулся.

— Ya, — ласково проговорил вампир, — Chugolae?

Теперь заволновался даже ребёнок:

— Он хочет тебя убить. Точно не знаешь?

Я прокашлялся:

— Может дело в нескольких странностях в денежном следе одной компании, за которой я следил последние месяцы.

— Какие странности?

— Эм, — перевёл взгляд с Лорда Сэро на вампира, пытаясь понять, кого следует опасаться больше. — Они называются Allied Traders, торгуют с несколькими фирмами по эту сторону Между.

Ребёнок моргнул:

— Есть люди, знающие о существовании Между и За?

— Чай не только ты, солнышко, — на мгновение я забылся, но потом повернулся к лорду Сэро, — ну, в смысле, ваша милость, эм… По их собственным заявлениям, они торгуют органическими ресурсами, но склады у них лишь для виду.

— Ни на одном из них товаров нет?

— Ничегошеньки. Не хитри они с налогами, я бы и внимания на них не обратил. Вчера вечером рассказал об этом начальнику, чтобы о расследовании узнали повыше.

— А сегодня утром ты внезапно оказываешься в человеческом мире с приказом убить определённого человека, а в противном случае путь в За тебе закрыт, — Атилас улыбался. — Какой решительный поступок.

— В яблочко, — немного кисло ответил я. Веселиться тут было особо не от чего, но и в мыслях не было даже попытаться заставить улыбаться его. — А пустые склады…

— Аххх ты, — ребёнок опять разозлился, — они их… люди и есть товар? Ты говорил, что их продавали, но…

— Любопытно, — опять подал голос Атилас. Кто бы сомневался, что ему это покажется занятным. — Двойной бизнес. В За — человекозаготовительная база…

— А в человеческом мире — наёмные убийцы, — кивнул я. — Скорее всего на эти деньги и покупают людей. На что спорим, для убийств привлекают самых рядовых Запредельных? Если я окажусь слишком добреньким, то ни за что не вернусь и никому не расскажу. Если стану убийцей — вернусь в За, но замараюсь в крови не меньше их.

— Munjae dukae issoh, — проворковал вампир.

— Откуда две? — спросил ребёнок. — Нужно всего лишь найти тех, кто засылает Запредельных для убийств и не дать им красть людей и дальше. Это так-то одна проблема.

— Нет, проблемы две, — согласился лорд Сэро.

— Может даже три, — пробормотал Атилас, а я впервые за этот долгий разговор как следует улыбнулся.

Лорд Сэро окинул его ледяным взглядом.

— Полагаю, мы просто обязаны посетить офис Allied Traders на человеческой стороне, — сказал Атилас, не обратив внимания ни на ледяной взгляд лорда Сэро, ни на нахмуренного ребёнка, который точно увидел, но не понял того, что происходило между двумя фейри.

Я ухмыльнулся, размышляя о том, кто же из них расскажет питомцу, что вторая проблема заключалась в поиске того, кто заказал убийцу их питомца посредством Allied Traders; или о том, что третья проблема — понять, откуда этот кто-то знал, что питомец достаточно важен для владельцев, и его смерть возымеет некое действие.

— Ты, — бросил мне лорд Сэро, — ты тоже идёшь.

Я тут же перестал лыбиться — наверное, отчасти это и была цель его слов:

— Ваша милость, если я туда пойду, меня прикончат!

— Они убьют тебя, если поймают здесь, — невозмутимо сказал Атилас.

— Спасибочки, — ответил я, — это я и сам знаю.

Корпоративные здания в За излучают некое спокойствие. Отчасти это обусловленно тем, что они окружены зеленью и вписаны в ландшафт, чтобы работающие там феи и множество других существ были довольны и полны сил. Другая же причина в том, что феи и те самые другие существа — редкостные хитрецы, обожающие выискивать мудрёные способы ведения дел.

В человеческих офисах Allied Traders царила похожая атмосфера, но другого толка — тут ощущалось эдакое самоуверенное спокойствие. Заходишь и прямо кожей чувствуешь посыл: нам никто не указ, а попытаетесь наехать — сильно пожалеете.

Приятно было нарушить этот покой. Вошёл в небольшое, ничем не примечательное здание из обычного бетона и оказался в белоснежном ультрасовременном помещении. Сразу же ощутил присутствие Между — тут явно не ждали лепрекона и точно мне не обрадовались. Все три секретарши с нижнего этажа шли за мной и блеяли как овцы, пока я продвигался к лифту.

Одна из них, видимо, предупредила второй этаж, потому что когда звякнул звоночек и двери лифта открылись, меня уже ждали. Перед лифтом стоял парень в костюме. Ещё было несколько аккуратненьких кьюбиклов, в которых сидели опрятненькие люди и прикидывались, что работают, время от времени поглядывая на меня. Но как только до них дошло, что к ним пожаловал лепрекон, половина людей вскочила и стала бессовестно пялиться.

— Добрый вечер, дамы и господа, — объявил я, — пожалуйста, оставайтесь на местах. В вашей компании проводится проверка.

— Кто вас уполномочил? — спросил тот, что в костюме. — Никто никуда не уходит, сейчас разберусь. Так, не знаю, кто вы, но…

— Вы тут начальник, да?

— Я глава правления, — костюм выпрямился, — а кто вы и кого представляете?

— Я из ЗТА, — ответил я.

Существо расплылось в самодовольной ухмылке, что раздражало:

— Тогда присядьте и подождите, а я позвоню вашему начальнику. Думаю, вы скоро увидите, что ваши полномочия никого тут не волнуют.

— Как же чудесно, что я не представляю ЗТА, да ведь? — мерзотная ухмылочка тут же исчезла с лица существа в костюме, а я от удовольствия даже пару раз победоносно деревянной ногой притопнул.

— Но вы сказали…

— Но ведь и речи не было, что я здесь по поручению ЗТА, а? — напомнил я.

— Тогда кто вас уполномочил?

— Вот он, — я показал большим пальцем за себя, лифт вновь звякнул и открылись двери. Я отошёл в сторону, пропуская лорда Сэро, занимающего весь проём. Человечек в костюме отшатнулся, а лорд Сэро в сопровождении Вампира и Атиласа вышел из лифта. Позади них шёл ребёнок, с любопытством разглядывая обстановку.

— Ты глава правления? — рёв лорда Сэро, думаю, потряс здание до самого фундамента. Хотя, может это только меня пробрало до костей.

— Да, — а вот голос костюмчика точно дрожал. Похоже он точно знал, кто перед ним. — А зачем вам это знать?

— Хочу узнать, с кем ты работаешь в За, кто дал разрешение на открытие человекозаготовительной фабрики, а так же мне нужно имя того, кто заказал убийство нашего питомца.

— Вашего…. вашего питомца?

Ребёнок коснулся пальцем брови:

— Приветик.

— Я не обладаю полномочиями разглашать подобную информацию.

Вампир Джин Ён рассмеялся и что-то тихо сказал.

— Он говорит, — перевёл ребёнок, — что получить информацию так всё равно веселее.

— Пэт, — сказал Атилас, — отведи главу правления в его кабинет.

Ребёнок повёл плечом и открыл дверь в кабинет. Костюмчик вошёл внутрь — лицо его было практически того же цвета, что и кожа лорда Сэро. Ребёнок закрыл за ним дверь, подошёл ко мне и прошептал:

— А разве он не свяжется с офисами в За, если оставить его без присмотра?

Атилас слегка улыбнулся.

Я тихонько ответил:

— На то и рассчёт.

— Ерунда какая, как по мне, — сказала ребёнок, — ой, тут кое-кто, кажется, сбежать пытается.

Потенциальный беглец был в юбке, так что, наверное, он был женского пола. Женщина пятилась, пытаясь незаметно улизнуть, но когда натолкнулась спиной на невесть откуда взявшегося Джин Ёна, быстро села.

Один из людей в брюках спросил из своего кьюбикла:

— Может мы пойдём? Наш босс уже у вас.

— Ты, — ответил лорд Сэро, — останешься, как и все остальные.

— Что мы такого сделали? — заревела женщина. — Мы всего лишь работники! Мы не отвечаем за то, что делает компания!

— Работники? — гоготнул я. Не просто же так три последних недели изучал каждый дюйм Allied Traders. — Все вы члены правления.

Женщина подняла голову.

— Ну ладно, предположим и так. Но то, чем мы занимаемся, законно, к тому же мы осуществляем не имеющую аналогов связь людей и Других.

— Вы меня убить пытались! — возмутился ребёнок. — Тут это незаконно!

— Мы не человеческая компания, — ответила женщина, — мы были образованы в За, а значит подчиняемся только законам За.

— Благодаря нашим действиям, взаимосвязь двух миров лишь усиливалось, — встрял ещё один член правления, — так что по закону ничего вы нам не сделаете.

— Ничего, согласно законам людей, — лорд Сэро улыбнулся белоснежной улыбкой, в которой не было ни доли веселья, — но и мы действуем не в соответствии с человеческими законами.

— Но и законы За мы никоим образом не нарушали!

— Если бы нужно было выбирать, — сказал я, глядя в глаза всем этим зазнавшимся, до одури напуганным людишкам, — между вами и падающими медведями, я бы без раздумий выбрал зверюг. Они-то хотели нас просто сожрать и уж точно не стали бы лгать о том, что наша смерть поможет окружающей среде.

— Остаются такие мелочи, как принуждение к убийству и манипуляции с идентификационными картами, — напомнил Атилас.

— Не докажете! — выкрикнул ещё один в костюме.

Вампир снова рассмеялся.

— Какое же странное представление вы имеете о нашей работе, — ответил Атилас, — мы же, с другой стороны, отлично знаем, чем занимаетесь вы.

— Да, — ощерился ребёнок, — и нам это ой как не нравится.

— А теперь тебе стоит спуститься вниз, Пэт, — добродушно сказал Атилас.

— Что? Да они меня убить пытались! Никуда я не пойду!

— Уведи её, — бросил мне лорд Сэро.

Её? Так это она?

— Существо, — напомнил Атилас.

Ребёнок бросил ему возмущённое «Эй!»

— Да, существо! — огрызнулся лорд Сэро. — Уведи его!

Сделал как велели. Ребёнок возмущался, пока мы спускались в лифте, но я отлично знал, что будет происходить на втором этаже, поэтому не обращал внимания на вой. Разъярённый взгляд лорда Сэро мне был знаком: не раз видел такой на войне. Самовлюблённые, заигравшиеся, уверенные в своей невиновности члены правления смотрели смерти в глаза.

Ребёнок перестал ныть, когда мы вышли на первом этаже — может существо знало, что в какой-то момент его выгонят. Оно село на стол секретарши, скрестило под собой ноги и недовольно проговорило:

— Вечно меня выпинывают. Может, и не очень хотела там быть, но раз я часть команды, то ответственность и на мне лежать должна.

— Ты не часть команды, — грубо ответил я. Нечего ребёнку присутствовать при том, что творится сейчас наверху. — Ты питомец.

— Я же знаю, что они убьют всех членов правления, — к моему удивлению проговорило существо.

Даже не знаю, чему удивился больше: тому, что ребёнок не повёлся на мою грубость, или осведомлённости существа.

— Атилас как-то объяснил суть их работы, — продолжил ребёнок, — они расследуют, выносят приговор и приводят его в исполнение.

— Тебя это не задевает?

— Да, — сказал ребёнок, — нет. Не знаю. Но эти, из правления — они как животные. Да нет — хуже. Считают зверями всех остальных и уверены, что могут делать, что захотят. По эту сторону Между кроме Зеро никто не защитит людей, страдающих от Запредельных. Наши тюрьмы их не удержат, а в За на подобные происшествия закрывают глаза, так что даже обращаться с этими делами в тамошние суды смысла нет. Поэтому, когда такой пофигизм и вседозволенность становятся основой для бизнеса…

— Если это необходимо пресечь на корню, должен быть тот, кто возьмётся за такую работу, — я говорил намного уверенней ребёнка. Может подразделение лорда Сэро и нетипично, но действует оно в рамках законов За. Меня ничуть не смущало то, какими методоми они решали проблему. — Они тоже чудовища. Только другого сорта.

Ребёнок нахмурился.

— Хорошие.

Я призадумался. В конференц-зале на втором этаже три посланника смерти разрывали человеческую плоть, изгоняя зло из этой части человеческого мира. И, если не ошибаюсь, скоро такая же участь ждёт и офис в За. Кровавые чудовища, но очень нужные в мире За пределами.

— Да, — наконец ответил я, — хорошие чудовища.

6. Северный c Туату

(Действие этой истории происходит где-то в непосредственной близости от шестой и седьмой книг. Если вы сможете заставить Северного сидеть неподвижно достаточно долго, чтобы точно определить, где именно, у вас всё получится)

* * *

Детектив Туату скучал по тем дням, когда телефонный звонок вырывал его из спячки и заставлял присутствовать на месте убийства. По тем дням, когда единственным раздражающим зрелищем, с которым ему приходилось сталкиваться на месте преступления, был заросший щетиной хмурый взгляд ассистента криминалиста, который пил кофе.

В те дни, казалось, нормой было, чтобы воплощение Северного Ветра проносилось под его дверью, принимало человеческий облик и, присев на корточки у его кровати, тихонько дуло ему в ухо, пока он не проснётся.

Не то чтобы детектив Туату и так был недостаточно занят. У него было достаточно работы в его собственном отделе — не говоря уже о работе, которую он постоянно получал от одного маленького человеческого подростка, который жил в одной из самых опасных ситуаций, которые когда-либо видел Туату, — и он на самом деле не был заинтересован в том, чтобы завязывать ещё больше новые Странных и Опасных отношений. У него было такое чувство, что он ещё не в последний раз видел ту, с кем всё ещё был связан.

Он застонал и сел, отчего кровать заскрипела.

— Чего ты хочешь?

— Мне нужен полицейский.

— Позвони три-нуля.

— Это не срочный вызов, — сказала она. — Мне просто нужен полицейский.

— Тогда, пожалуйста, не могла бы ты перестать вламываться в мой дом?

— Никакого взлома не было, — быстро ответила Северный, усаживаясь на его кровать. — Я пробралась внутрь по половицам, как те пауки. А теперь, если бы ты назвал мне своё имя…

— Я не скажу тебе своё имя, — сердито сказал ей детектив Туату. Его бабушка была не настолько глупа, чтобы называть по имени Странных и Опасных людей, и она видела, что он тоже знал это лучше. Это знание никогда раньше не казалось ему необходимым или актуальным, пока не наступил новый период в его жизни. Теперь он относился к этому спокойно. — А ты не можешь просто пользоваться телефоном, как все остальные?

— Нет, — просто ответила Северный. — Так будет гораздо быстрее. Кроме того, ты игнорируешь свои звонки.

— Откуда ты знаешь? — спросил детектив, приходя в себя немного быстрее. Он отвечал не на все свои звонки, но это было потому, что он знал, какой головной болью они будут для него, даже не включая в себя ответы на звонки Северному.

— Я прослушивала твой телефон, — объяснила она. — Я знала, что ты не ответишь, если я попытаюсь тебе позвонить.

— В том-то и смысл, что я не отвечаю на звонки! — раздражённо сказал Туату. — Чтобы у меня был выбор, разговаривать с тобой или нет! И что ты имеешь в виду, говоря, что прослушивала мой телефон?

— В любом случае, — сказала Северный, — если бы ты сказал мне своё имя, все было бы намного проще. Я могла бы просто прошептать твоё имя здесь, на ветру.

— Похоже, это как раз то, чего пыталась избежать моя бабушка, когда говорила мне не говорить своё имя странным и опасным людям.

Северный наклонилась вперёд и слишком глубоко вторгаясь в личное пространство Туату, вызвав лёгкий толчок в его сердце, который сильно разозлил его.

— Меня очень интересует твоя бабушка, — сказала она. — Могу я с ней познакомиться?

— Почему ты прослушиваешь мой телефон, Северный?

— Потому что я, конечно, хочу знать, кто тебе звонит! У тебя такой интересный круг знакомых!

— Который с каждым днём становится всё интереснее и интереснее, — сказал он довольно кисло. Он встал, чтобы не сидеть так близко к ней, и добавил: — Мне нужно переодеться.

— Всё в порядке.

— Это значит, что я хочу, чтобы ты вышла из комнаты.

— О, — голос Северного звучал разочарованно, но она сделала, как ей было сказано, и, одевшись, он обнаружил её танцующей с солнечными зайчиками на кухне.

— Вы, люди, так долго одеваетесь! — удивилась она.

— Полагаю, ты одеваешься за три секунды…

— Меньше, — ответила она. — Но это потому, что правила физического мира не всегда применимы ко мне. Только когда я веду себя очень по-человечески. У меня тоже уходило много времени на то, чтобы одеться. Но это было давно.

Она перестала танцевать, и Туату понял, что сожалеет о печали, сквозившей в каждой чёрточке её тела — в лице, в лёгком наклоне плеч, в отрешённом взгляде. Он кое-что знал о кратковременной жизни Северного как настоящего человека и не хотел бередить старые раны.

— Зачем тебе понадобился полицейский? — спросил он.

Лучезарная улыбка тут же вернулась на её лицо, и он увидел, как её крошечные ножки легко переступили с ноги на ногу, раз, другой. Она снова танцевала: Туату заметил, что ей, похоже, в этот день очень нравятся первые и последние лучи солнца.

— Несколько моих друзей попросили меня помочь им, — сказала она.

— Ты уверена, что я смогу чем-то помочь? — с сомнением спросил он. — Ты уверена, что тебе не стоит попросить об этом тех троих?

— Тройку? Нет, я бы не хотела беспокоить их из-за такой мелочи, — сказала она. — Я могла бы сделать это сама, но я, как правило, ломаю людей, если не буду очень осторожна, и…

— У тебя проблемы с людьми? — спросил он, откладывая на потом эту довольно тревожно-случайную информацию.

— Да. Ну, как я уже сказала ранее, это не совсем моя проблема: это проблема моей подруги. Видите ли, ей нужна инвалидная коляска, чтобы передвигаться, но в течение последних нескольких месяцев кто-то парковался на единственной стоянке для инвалидных колясок рядом с кабинетом врача. Остальная часть парковки находится на крутом склоне, так что она не может самостоятельно подъехать к входной двери, и её мать тоже не может довезти её до конца.

— Я не могу запретить людям парковаться на стоянках для инвалидных колясок, если им они нужны и у них есть разрешение, — предупредил её Туату. — Парковки предназначены для всех, а не только для друзей и родственников сотрудников правоохранительных органов.

— Этим они и не нужны, и у них нет разрешения, — сказала Северный, прищурив свои обычно приятные чёрные глаза. — У них нет разрешения, и когда я посмотрела на них в системе…

— Северный, это незаконно…

— Да, да, — нетерпеливо сказала она. — Но это важно. Когда моя подруга спросила о них в приёмной врача, они притворились, что не понимают, о чем она говорит. Водители микроавтобусов не заходят в офис, но моя подруга сказала, что их фургон невозможно не заметить из офиса, даже если они направляются в строящийся по соседству водный центр, а не в кабинет врача. Я могла бы решить эту проблему сама, но…

— Я бы предпочёл, чтобы ты не причиняла вреда людям, — поспешно сказал Туату. — Хорошо, хорошо, я приду. Я их немного попугаю, а если они будут продолжать в том же духе, я также выпишу несколько штрафов. Она уверена, что им не нужно место, разрешение или что-то ещё?

— Она говорит мне, что иногда они вообще не утруждают себя использованием инвалидной коляски; они пользуются ею только в том случае, если видят людей на парковке.

— Хорошо, — повторил он. Отсутствие разрешения — одно, а отсутствие разрешения и очевидное отсутствие необходимости в парковке — совсем другое. — Однако я не собираюсь никого арестовать.

— Этого достаточно, — сказала Северный, и она, казалось, была довольна.

* * *

Они поехали на машине Детектива Туату к врачу, потому что он наотрез отказался, чтобы его куда-то уносила Северный Ветер. Северный немного надулась, но всё равно села в машину, и по дороге она тоже не жаловалась. Когда они подъехали к кабинету врача недалеко от Гленорчи, она указала только на одну из парковок — именно ту, которой воспользовался бы Туату, если бы он был сам по себе. Отсюда открывался прекрасный вид не только на кабинет врача и парковку, но и на вечно закрытый водный центр по соседству. Это заставило его задуматься о том, как часто Северный вела наблюдение и с какой целью.

— Там ничего нет, — сказал Туату, указывая на пустое парковочное место.

— Приёмная ещё не открылась, — ответила Северный. — Просто подожди. Осталось пять минут, они должны прибыть с минуты на минуту.

Пока она всё ещё говорила, Туату увидел в зеркале заднего вида белый фургон, который замедлял ход и мигал индикатором.

— Как раз вовремя, — сказал он. — Похоже, один из врачей тоже прибыл.

Врач была неряшливой, пухленькой, приятной на вид женщиной, которая, прищурившись, как школьница, посмотрела на машину, в которой они находились. Это заставило Туату почувствовать себя немного лучше, потому что, если она заметила, что просто стоящая на парковке машина странная, то, скорее всего, она всё знала о фургоне, и это было что-то вроде разрешения на операционное вмешательство.

Так он думал до тех пор, пока водитель фургона не вышел, спокойно подошёл к задней части фургона, достал своё инвалидное кресло и встал рядом с ним. Туату уже хотел было выйти, но вслед за мужчиной опустился пандус для инвалидных колясок, и на асфальт выкатился мальчик-подросток в ярко-красной инвалидной коляске.

Взгляд доктора даже не дрогнул, когда она пересекала стоянку; он скользнул мимо фургона, мимо мужчины, который теперь совершал короткую пробежку, прежде чем покатиться вниз по склону к водному центру, задом наперёд катая инвалидную коляску, мимо маленького мальчика, который спускался с холма вслед за старшим мужчиной.

— Вот блин! — удивлённо воскликнул Туату. — Она что, их не видела? Что я только что видел? Это просто ребёнок, которому нужно кресло?

Если да, то почему взрослый мужчина пользовался им? И почему он использовал его как выставочный аттракцион?

— О, — сказала Северный. Её голос звучал задумчиво. — Что ж, это немного меняет дело.

— Что это значит? — спросил он, всё ещё наблюдая за двумя мужчинами, которые очень быстро въезжали на пандус для инвалидных колясок в водном центре.

— Следуй за мной, — сказала она и вышла из машины.

— Подожди! — запротестовал Туату, теребя дверную ручку; он был слишком медлителен, чтобы что-то предпринять, кроме как броситься за ней. — Тебе нет необходимости вмешиваться! Я сам поговорю с ними! По крайней мере, одному из них, кажется, нужно кресло.

— Я так не думаю, — решительно возразила Северный. — Сами по себе они, возможно, и не опасны, но их наверняка будет больше.

— Кого больше? Воров парковочных мест?

— И они всегда становятся более опасными, когда их становится больше, — бросила она через плечо.

Её ноги двигались слишком быстро, чтобы он мог их различить; Туату был совершенно уверен, что сейчас она была не совсем человеком.

— Если они более опасны, нам следует составить план, прежде чем мы войдём! — крикнул он ей, но она не замедлила шага.

— Я не склонна к планированию, — сказала она. — Мы приходим и уходим, и сметаем всё перед собой.

— Хорошо, но нет смысла говорить «мы» по-королевски, когда здесь только ты и я, — парировал он, догнав её, наконец, у двери. — Тебе обязательно так быстро бежать?

— Да, — сказала она, и её глаза заблестели. — Ты не позволил мне привести тебя сюда, так что мне нужно было немного разогнаться.

— Ты могла бы опустить стекло, — сказал Туату, прежде чем смог остановить себя. Он почти ожидал, что она сделает именно это.

Северный улыбнулась ему, но в следующую минуту стала серьёзной, такой же переменчивой, как и её имя.

— Тебе лучше держаться позади меня, — сказала она. — На всякий случай.

— На всякий случай, на какой случай? — спросил он, оглядывая автостоянку водного центра, которая была заполнена строительными принадлежностями, и сам пустой центр. — Это были двое мужчин!

— Там, где есть двое, всегда найдётся больше, — торжественно произнесла Северный и юркнула за дверь.

В центре пахло… странно, когда Детектив Туату последовал за ней в центр, пытаясь подавить в себе протест против того, что она должна была остаться позади него, хотя он знал, насколько это нелепо. Это был не запах плесени или хлорки, и не запах пыли. Это было что-то явно подозрительное. Подозрительное и, возможно, немного скользкое — детектив чувствовал, что в любой момент может наступить на что-то неприятно мягкое.

— Как думаешь, куда они пошли? — тихо спросил он Северного, когда они проходили через холодный вестибюль. — Я бы не подумал, что они могут заниматься чем-то, связанным с наркотиками, но это место, похоже, было закрыто в течение последнего года, и если дверь для них уже была открыта…

— Это не наркотики, — сказала Северный. — И они будут в бассейне.

Туату хотелось бы спросить её, откуда она так много знает, но как только они вошли в главный бассейн, он понял, что она была совершенно права: мужчины постарше нигде не было видно, но подросток по-прежнему сидел на своём кресле спиной к ним, лицом к глубокому концу бассейна.

— Ага! — торжествующе воскликнула Северный. — Иди сюда, ты, маленькое скользкое ракообразное!

Она схватила подростка сзади за воротник и подняла его с кресла без малейшего усилия, а затем швырнула прямо в бассейн.

— Северный! — возмущённо воскликнул Туату. — Нельзя бросать людей в бассейны! Особенно если они не могут ходить!

С этими словами он двинулся вперёд, готовый броситься на помощь сопротивляющемуся подростку, но крошечная ручка Северного с ошеломляющей силой сжала его локоть.

— Они не люди, — сказала она. — Смотри.

Под недоверчивым взглядом детектива Туату пара ног, барахтавшихся под водой, покрылась рябью, соединилась и превратилась… в хвост. Новоявленный тритон вынырнул на поверхность, ругаясь и обзывая Северного несколькими отборными словами, которые вызвали у Туату новое желание прыгнуть в воду, хотя на этот раз по совсем другим причинам.

— Они русалки, — добавила Северный. — Обычно им не нужны инвалидные коляски — им просто не нравится ходить пешком, когда они находятся в мире над.

— Ты не можешь выдать меня людям! — закричал на неё подросток.

— Вы не можете захватывать бассейны и автостоянки! — возразила Северный. — Где ваш школьный руководитель?

— Не твоё дело, землеройка!

Туату открыл рот, чтобы предупредить подростка, что ему уже предъявлены обвинения в незаконном проникновении на частную территорию и во взломе, но как только он это сделал, в дверях позади них появилась толпа теней. Он заметил пятерых мужчин, ясно и хладнокровно осознавших, что если Северный не так могущественна, как он подозревал, то у них большие неприятности.

— Я здесь, — сказал мужчина с широкой грудью, стоявший впереди группы. Эту грудь было очень легко заметить не только из-за её размера, но и потому, что она была голой и очень, очень белой. — Кто спрашивает?

— Полиция, — коротко сказал Туату, показывая своё удостоверение. — Кто вы и что здесь делаете?

— Теперь это наше место, землеройка, — сказал главарь и вытащил из-за пояса пистолет. — Если владелец послал вас, чтобы доставить нам неприятности, что ж, вы сами нарвётесь на небольшие неприятности.

Туату был совершенно уверен, что это всего лишь пистолет с транквилизатором, но он потянулся назад и схватил Северного за руку, чтобы оттащить её себе за спину, всё равно его удостоверение всё ещё было довольно упрямо выставлено перед ним с нелепой мыслью, что оно может как-то помочь.

Северный, к сожалению, не сдвинулась с места ни на дюйм.

— Не смеши меня, — сказала она широкогрудому лидеру. — Полагаю, ты прекрасно знаешь, кто я.

— Да, — сказал главарь и нажал на курок.

Северный издала тихий удивленный вздох и отступила на шаг, выпустив руку Туату. Дротик, торчавший из её плеча, покачнулся, когда она опустилась на одно колено, и детектив не был уверен, кто из-за отражающих стеклянных стен вокруг бассейна выглядел более удивлённым — он или Северный.

— Северный? — резко спросил он. Он не ожидал, что такая мелочь, как дротик с транквилизатором, сможет усмирить Северный Ветер. — Тебе помочь?

— Нет, — слишком быстро ответила она. — Думаю, будет лучше, если ты не будешь ко мне прикасаться.

— В этом проблема ваших воплощений, — сказал лидер, к ещё большему изумлению Туату. — Вы всегда слишком близко подходите к миру людей.

— О чём он говорит?

— Не о чем беспокоиться, — сказала Северный бодрым, но слабым голосом. — Просто не прикасайся ко мне, и со мной всё будет в порядке. Возможно, не разговаривай со мной несколько минут; я бы предпочла, чтобы в данный момент ты не беспокоился обо мне.

Это ранило детектива Туату в самое сердце, потому что он не понимал, почему Северному должно быть позволено врываться в его дом, дуть ему в ухо, танцевать с солнечными зайчиками на его кухне, а потом говорить ему, чтобы он не беспокоился о ней.

Он вытащил пистолет.

— Не направляй на нас эту глупую человеческую штуку, — сказал предводитель тритонов. — Она нас не остановит, а только разозлит.

— Мне нравится злить, — сказал Туату, бросив быстрый взгляд через плечо на Северного. Она вытащила дротик и снова стояла, но выглядела не совсем уверенно. Если его единственным оружием было просто позлить этих людей, ему нужно было найти другое оружие: он не мог рассчитывать на то, что Северный присмотрит за ними обоими, когда она всё ещё едва держалась на ногах.

Он огляделся по сторонам, насколько это было возможно незаметно, но всё, что он мог разглядеть, — кнопка, с помощью которой открывались пластиковые покрытия бассейнов, а они были бесполезны, если только… если только он не мог очень быстро повернуть её в определённом направлении…

— Тебе это не понравится, когда мы с тобой закончим, — сказал тритон. — Посмотрим, как тебе понравится повеселиться с мальчиками. Ты не можешь нам угрожать.

Детектив Туату встретился взглядом с Северным в зеркальном отражении стены и перевёл взгляд обратно на выключатель. Он увидел, как она посмотрела на свёрнутое покрытие для бассейна и усмехнулась.

— Я вам не угрожал, — сказал он мужчинам. — Во всяком случае, пока. Как раз собираюсь начать.

— Делай, что хочешь, — усмехнулся один из тритонов, стоявших за спиной предводителя. — Вы не можете отнять у нас наш бассейн.

Всё, что ему было нужно, думал Туату, — чтобы они ещё немного продвинулись вперёд. Например, в соответствии с этим покрытие для бассейна раскатывается по воде так, чтобы оно могло легко накрыть их при достаточно сильном ветре.

— Вам пора залезть в воду, — сказал предводитель тритонов. — Если вы сделаете нам одолжение и прыгнете в воду без нас, мы даже позволим вам время от времени выходить подышать.

— Подойди и заставь нас, — сказал Туату, рассчитывая на самонадеянный мужской характер тритона. Он добавил для пущей убедительности: — Рыбья вонючка.

Это было верное решение: тритон с раздражённым рычанием рванулся вперёд, забыв о своём дротиковом оружии, и остальные четверо последовали за ним. Туату позволил им подойти слишком близко, прежде чем нажал на кнопку, и на один ужасный момент ему показалось, что он слишком долго медлил.

Затем раздался рёв ветра и хлестание пластика, рассекаемого воздух на большой скорости. Короткий смерч из ветра и пластика пронёсся вокруг группы из пяти тритонов, в то время как подросток выкрикивал угрозы и оскорбления из бассейна и пытался выбраться обратно, а затем остался только очень громкий комок пластика, барахтающийся на холодных плитках бассейна, и один быстро успокаивающийся подросток, который только что осознал нестабильность положения его ситуации.

— Отличная работа, — сказал Туату, обращаясь к Северному.

Она лучезарно улыбнулась ему.

— Видишь, как хорошо мы работаем вместе! Разве ты не рад, что пошёл со мной? Это было гораздо интереснее, чем я думала: так весело!

— Ой, — раздался знакомый голос с другой стороны бассейна, пока Туату пытался найти способ выразить, как сильно он не согласен с её точкой зрения. — Вы не могли бы подождать нас пять секунд? Мы уже идём.

Водяной-подросток исчез, взмахнув хвостом, и Туату увидел его под водой, пытающегося спрятаться за чистильщиком бассейна. Это было неудивительно: на другой стороне бассейна находилось три существа, похожие на оборотней, и один тощий человечек. Тощим человеком была Пэт, подруга детектива Туату и нынешняя заноза в заднице: она не была смертельно опасной, хотя у него было ощущение, что если бы она оставалась с теми людьми, у которых жила, дольше, то вполне могла бы такой стать.

Однако, что напугало тритона, так это массивный, бледный лорд фейри, стоявший впереди группы — очевидно, Лорд Сэро, хотя детектив Туату знал его как Зеро. Если внушительной внешности Зеро и жёстких, холодных голубых глаз было недостаточно, чтобы кого-то напугать, то слева от лорда фейри находился Атилас; кареглазый, мягко улыбающийся, внушающий тихий ужас слуга фейри, который знал слишком много обо всём вообще и о смерти в частности, чтобы детектив Туату чувствовал себя комфортно. Справа от Зеро находился в великолепном костюме, идеально отутюженном, почти ослепительно красивый корейский мужчина — вампир, о чём Туату был прекрасно осведомлён. Надутые губы вампира и влажные тёмные глаза, казалось, говорили о том, что он пришёл за кровью и ещё не насытился. Туату, который видел, чего именно стоило удовлетворить вампира, прекрасно понимал, почему подросток-тритон не выплывал на поверхность.

Все четверо обогнули бассейн и приблизились: Пэт ухмылялась, Зеро слегка хмурился.

Обращаясь к Северному, которая буквально лопалась от смеха, Туату покорно спросил:

— Это всё была шутка? Вечеринка-сюрприз или что-то в этом роде?

— Нет, — сказала Северный, всё ещё хихикая. — Но моя подруга действительно сказала, что вчера вокруг было много подозрительных людей, и теперь я понимаю почему!

— Злюка! — сказала Пет, но всё ещё улыбалась. — Кто это подозрительный, я чтоль? У меня очень внушающее доверие лицо!

— Вероятно, они говорили о лорде фейри с поясом для ножей и вампире с окровавленным лицом, — предположил Туату.

— Я хотел бы отметить, что в настоящее время у него на лице нет ни кровинки, — мягко заметил Атилас. Несмотря на мягкость его голоса, один его звук заставил группу тритонов погрузиться в гробовое молчание и прекратить борьбу. — Более того, какой зловещий вид я представляю?

— Не знаю, — сказал Туату. — Но знаю, что ты не безобиден.

— Я бы так не подумал! — ещё более мягко сказал Атилас и повернулся, чтобы помочь Зеро, который молча начал распаковывать тритонов.

— Я стараюсь быть очень хорошим, — сказал вампир, опираясь локтем на плечо Пэт. — Но я бы хотел кого-нибудь укусить.

Холодная улыбка, сопровождавшая эту информацию, а также тот факт, что Джин Ён сказал что-то вполне понятное, а не по-корейски, подсказали Туату, что он был тем человеком, которого Джин Ён хотел бы укусить.

Туату откашлялся и отвёл взгляд. Он спросил Пэт:

— Он только что говорил по-английски?

— Не-а, — сказала Пет. — Должно быть, он решил хоть раз в жизни позволить тебе его понять.

— Позволить… Он что, лезет мне в голову, чтобы сделать это?

— Не, он просто пользуется… э-э-э… переводчиком.

Туату прищурился, глядя на неё.

— Я тебе не верю. Кстати, почему ему всё ещё хочется кого-нибудь укусить? Обычно он был очень занят, кусая людей, по дороге ко мне.

— Да, но в том-то и проблема, что его там не было. Эти ребята нападают на Запредельных только тогда, когда те причиняют вред людям. Морской народец, проводящий бар-мицву каждые несколько дней и крадущие автомобили для инвалидов, не причиняют вреда людям, а просто становятся занозами в заднице.

— Я бы хотел, — сказал Джин Ён, на этот раз тише, но не менее упрямо, — быть занозой в заднице.

— Думаю, мне больше нравилось, когда я не мог понять вампира, — сказал Туату. — Это… это то, что происходило? Морской народец захватили центр, чтобы устраивать вечеринки? Они направили оружие на Северного!

— Это был всего лишь пистолет с транквилизатором, — пренебрежительно сказала Северный. — Они, вероятно, думали, что на меня он не подействует: они просто играли.

— Да, — сказал вампир, наклонив голову, чтобы посмотреть на Северного, а затем на Туату. — Оччень интересно. Но если бы они поиграли с тобой, это было бы неприятно.

— Ага, прошлой ночью мы спасли парня от одного из них, — объяснила Пэт. — Они чуть не утопили его, но он выбрался на дорогу. Выяснили, что он родом отсюда, и решили посмотреть, что происходит, когда кто-нибудь приедет в следующий раз.

— Что Зеро им говорит? — спросил детектив Туату, с любопытством глядя на пятерых съёжившихся тритонов и одного подростка, которого Зеро вытащил из воды так же бесцеремонно, как Северный бросила его в воду. Зеро возвышался над ними, даже над тем, у кого была широкая грудь, и его не удивила перемена их отношения. — Почему я не могу понять?

— Он говорит им, что, если они не будут следить за своими делишками, он позволит тебе арестовать их всех, и они увидят, как высохнет их драгоценная чешуя, когда они будут гнить в тюрьме, — ухмыляясь, сказала Пэт. — И ты не можешь их понять, потому что он делает обратное тому, что делает Джин Ён.

Туату едва не ухмыльнулся. Неудивительно, что морской народец последние несколько минут смотрел на него с выражением ужаса и недоверия.

— Он собирается помешать им приходить сюда?

— Не, — ответила Пэт. — Им разрешено пользоваться бассейном, они тоже граждане. Но они должны брать его в аренду так же, как и все остальные, и они должны убрать весь хлам, из-за которого центр выглядит так, будто в нем проводится ремонт. И они должны платить за то, чтобы бассейн чистили каждый раз, когда они используют его для проведения своих вечеринок, чтобы избавиться от грязи.

— Скажи им, что они также должны прекратить пользоваться парковкой для инвалидов по соседству, — сказал детектив, подходя к Зеро. — Если они ещё раз так поступят, я запру их и выброшу ключ.

Светлые брови Зеро поползли вверх: Туату не мог сказать, был ли фейри раздражён или впечатлён, но поскольку было маловероятно, что Туату произведёт на него впечатление, детектив пришёл к выводу, что Зеро был раздражён.

Тем не менее, Зеро спросил тритонов:

— Вы это слышали?

Тритоны быстро и молча кивнули, не поднимая глаз, а Зеро снова поднял брови в сторону детектива Туату.

— Вы удовлетворены, Детектив?

— Да, — сказал детектив Туату, отступая в относительную безопасность к Северному, Пэт и вампиру. Северный одобрительно похлопала его по плечу, отчего Туату почувствовал себя гораздо более бодрым, чем он ожидал, и Пэт снова улыбнулась ему.

— Если мы здесь закончили, то могли бы вернуться домой за барби, — сказала она.

Детектив Туату не то чтобы затаил дыхание, но, должно быть, напрягся, потому что обнаружил, что его челюсть сжата, только когда он расслабился. Он кое-что знал о методах этих трёх нелюдей, и их методы обычно включали в себя более… окончательное решение проступка.

— Я ж говорила, — сказала Пэт, внимательно наблюдавшая за ним. — Выговор — всё, что они получат.

— Сегодня никому не нужно умирать, — сказал Зеро, но он сказал это, обращаясь к тритонам, и у Туату осталось ощущение, что это было предупреждение, а не утешение. — Вы можете идти.

Тритоны вышли, волоча за собой промокшего подростка и бормоча что-то вроде «Спасибо, милорд», «Да, милорд» и «Как скажете, милорд».

Зеро наблюдал за ними, пока они не скрылись из виду, повернувшись широкой спиной к остальной группе, неустанно наблюдая за ними.

— Сегодня вы были близки к небольшой катастрофе, госпожа, — прошептал Атилас Северному. — Это может быть такое… очеловечивающее ощущение — общаться с обитателями этого мира.

— Чепуха, — сказала Северный, слегка задрав нос. — Как будто несколько тритонов могут стать проблемой!

— Это, — сказал Зеро, поворачиваясь и пронзая её холодным голубым взглядом, — не то, что имел в виду Атилас. Я уже предупреждал тебя о подобных вещах: если ты хочешь быть в безопасности, тебе не следует привязываться к людям.

— Это хорошо, только если ты хочешь остаться в живых, — сказала Северный с едва скрываемым воодушевлением. — Я хочу жить.

Детектив Туату открыл рот, чтобы спросить, о чём именно они говорили, но Пэт опередила его.

— Давайте, вы все, — сказала она. — У меня на скамейке есть стейк, и, если он испортится, я не пойду в супермаркет за новым.

— Я люблю стейк, — сказала Северный, хватая Детектива Туату за руку. — И ещё больше я не люблю готовить! Если вы очень вежливо попросите, я доставлю вас туда очень быстро…

— Я не скажу тебе своё имя, — сказал детектив.

— Но…

— Нет.

— Тогда позже, — решительно заявила она. — Я навещу тебя завтра утром, чтобы узнать, не передумал ли ты.

— Я не… — начал Туату, но было уже слишком поздно; он разговаривал с ветром. Северный теперь скромно сидела в его машине, как будто всё это время была там.

— Свидимся дома, — сказала Пет, подмигнув; затем она, вампир и двое фейри исчезли.

Туату понял, что его вполне устраивает то, что всё происходит по-человечески. В конце концов, даже если воплощение Северного Ветра ждало его в машине, какое-то время она была достаточно человечна, чтобы принять удар дротика в плечо.

И это было тем, что, по мнению Туату, следовало поощрять.

7. Все различные оттенки синего

(После шестой, но перед седьмой книгой, это мой сценарий в закрытом помещении, посвящённый моему любимому тв шоу — Leverage)

* * *

В мире людей есть какая-то резкость. Резкий порыв ветра, пронзительное ощущение от резких звуков, которые разносятся в опасно лёгком воздухе, острые как кинжал звуки человеческих голосов, сражающиеся в поединке в тесном кафе или ресторане.

Под волнами всё не так. Под волнами — мягкость и покой, и всё оттенки синего, которые вы когда-либо видели, слышали или обоняли. Приятное ощущение тяжести, давящей на каждую клеточку вашего тела, удерживающее вас именно там, где вы должны быть. Под волнами — ах, если бы я мог, я бы прожил там до конца своих дней.

Если бы я мог — и в этом вся загвоздка.

Для тритона-полукровки жизнь в Под не так уж и хороша, особенно для того, кто родился без жабр или без сильных лёгких, необходимых для того, чтобы оставаться под волнами дольше пары минут за раз. Спасибо моей человеческой матери — в равной степени, как и моему отцу-тритону за то, что наградили разрозненными и совершенно бесполезными костями моей нижней половины тела. Ни человеческие, ни русалочьи, эти кости не срастаются настолько, чтобы их можно было использовать для ходьбы, хотя в моём тритоновом обличье из них получается вполне исправный хвост. Достаточный, чтобы выжить, если бы я только мог дышать под волнами. Над волнами дышать я могу, и, возможно, этого тоже было бы достаточно, чтобы выжить; если бы только я мог ходить.

Для Других Видов существует мир За, Между и мир людей. Для нас, русалок, есть Над и Под — воздушная часть мира и реальный мир. Единственные законы, которые действительно имеют для нас значение, — законы Под, даже когда мы находимся в над. Возможно, именно поэтому я стал хакером, когда мои родители бросили меня в мире Над; сочетающим сиротскую тоску и закоренелое пренебрежение к человеческим законам.

Кроме того, моя профессия означает, что мне не нужно выходить на улицу, если я этого не хочу. Не так-то просто передвигаться на инвалидной коляске по старому и ржавому пандусу, который проходит снаружи моего дома. Возможно, я мог бы переехать в другую квартиру, но в Северном Хобарте не так много мест, откуда открывается прекрасный вид и где есть место для водяного бака нужного мне размера — по крайней мере, не в рамках моего бюджета.

Поэтому я мирюсь с трудностями и каждый день выхожу за кофе. За кофе и улыбкой, вот так я о них думаю.

В тот день был Четверг. Многолюдный, как обычно, и я должен был быть осторожен переходя дорогу, потому что зебры поблизости не было. В Северном Хобарте движение транспорта предрасположено к дикости и самоубийствам, и, хотя на дороге есть небольшие пандусы для доступа инвалидных колясок, но есть большая вероятность, что водители не увидят вас за перилами. А если они и увидят, то, скорее всего, всё равно попытаются вас переехать.

Несмотря на это, я благополучно перебрался на другую сторону, благодаря инерции от моего рывка я поднялся по небольшому пандусу и преодолел половину пешеходной дорожки. Я пришёл раньше обычного, по крайней мере, в отличие от прошлой недели. Обычно я пью кофе-с-улыбкой в одиннадцать часов, но, когда я берусь за работу, мне нравится начинать день как можно раньше. Мне следовало бы сообразить, что лучше не браться за задание через дорогу от моего дома, но деньги там платили больше, чем обычно, и работа была нетрудной.

Потенциально незаконная и, безусловно, Другая, но не сложная. Возможно, вы могли бы назвать её деликатной.

Кафе располагалось над клубом в За, который не существовал в человеческом мире — нормальном, тёплом и достаточно популярном. Естественно, у него были владельцы-люди, но, знали они об этом или нет, они платили налог Запредельным под ними. В последнее время они привлекали не так много посетителей, как Запредельные считали удобным для прикрытия, и наняли меня изменить древние защитные заклинания вокруг кафе, чтобы внести в магию что-то немного… дополнительное.

Если бы речь шла только о взломе магии, это всё равно было бы незаконно, по крайней мере, по законам Запределья — по закону, если не на практике, Запредельные не одобряют вмешательства в дела людей. Но по человеческим законам это тоже было незаконно; чтобы запустить программу, мне пришлось бы напрямую взломать внутреннюю сеть кафе и получить доступ к их музыкальным трекам. Клуб под и кафе над, возможно, и связаны друг с другом За, но они определённо не были связаны ни на бумаге, ни официально.

Формально, взлом также можно было бы назвать мошенничеством. Даже если бы это была не музыка, трек, который я бы включил в музыку кафе, он был специально разработан для того, чтобы сделать его посетителей более открытыми, не говоря уже о том, чтобы они были более склонны возвращаться. Клубу под принесли бы пользу не только увеличение дохода, но и невинный фасад, созданный оживлённой кофейней.

Гоблины, похоже, не понимали взаимосвязи между продажей хорошего кофе и оживлённой клиентской базой. Хотя я и не отговаривал себя от работы, но кофе раньше всегда был достаточно хорош, чтобы привлекать постоянных клиентов, пока не сменилось человеческое руководство.

В любом случае, они дали мне атмосферный трек, пропитанный магией, и моей задачей было убедиться, что он будет работать. Естественно, за очень хорошую плату.

Как программа, она, конечно, должна была заразить систему и все компьютеризированные компоненты, но мой настоящий хакерский взлом не ограничивается компьютеризированными системами. На самом деле, большинство взломов, которые я выполняю для клиентов Запредельных, — тот вид взлома, который включает в себя проникновение в магические системы с помощью вредоносной магии или захват их с помощью несущей нагрузку магии. Рутинная работа хакеров-людей не так уж редка, но, когда мой клиент оказывается Запредельным, велика вероятность, что моя работа будет связана с магией.

Я работал над этой конкретной задачей уже почти неделю. И всё же, она не должна была быть сложной. Всё, что мне нужно было сделать, — взломать сеть, а затем взломать защитные нити, которые висели вокруг кофейни, чтобы это позволило мне внести потенциально опасные изменения в магию кафе. Защита, должно быть, исходила от какого-то давно ушедшего владельца или покровителя, потому что предыдущие владельцы управляли кафе столько же, сколько и я покровительствовал этому кафе, и они не были Запредельными. Её было почти невозможно обнаружить; тонкая и хрупкая, она по идее должна была быть слабой, но по какой-то причине она цеплялась за всё, что я пытался сделать, прилипая, как паутина, к моим попыткам прорваться сквозь неё и нарушая все магические приёмы, которые я пробовал. Мне стало любопытно, кто когда-то любил это кафе настолько, что защитил его от магии, которое нуждалась в такой защите, и я был более чем слегка раздражён провалом всех тестовых запусков, которые я пробовал до сих пор.

Работая, я проверил время. Почти одиннадцать: так вот почему моя магия начала ослабевать. Одиннадцать часов — время для кофе-и-улыбки.

Мои пальцы замедлились, пока не перестали печатать. Мне приходилось проверять последние несколько строк текста, которые я вводил; ошибки были неизбежны, и, хотя при наборе текста получались не настоящие строки кода, а нечто гораздо более изменчивое — магические строки. Гораздо менее опасно допускать ошибки в моём компьютеризированном коде, чем в магическом коде.

Я откинулся на мягкую обивку инвалидного кресла, и часовая стрелка моих часов подошла к одиннадцати. Если бы я вот так сложил ладони чашечкой вокруг кофейной кружки, это выглядело бы так, будто я делаю естественный перерыв, спокойно и беззаботно. Как будто я не ждал, что в нижней части окна мелькнут тёмно-синие джинсы и чёрные ботинки, что означало бы…

Что-то мелькнуло голубое, и я тут же отвёл взгляд. Мне не хотелось, чтобы кто-то видел, как я смотрю на неё, когда она подошла к двери. Было достаточно того, что при звоне колокольчика я не смог удержаться и не поднять взгляд…

Колокольчик на двери слегка звякнул.

Я поднял глаза, крепче сжимая в пальцах кофейную кружку, и увидел её в дверях. Длинноногая и тонкая, она была похожа на фавна. Я не был уверен, было ли это из-за её худобы, или из-за того, что она смотрела на окружающий мир с надеждой, почти широко раскрытыми глазами. Губы у неё тоже были тонкие и немного кривоватые, наверное, поэтому я, казалось, не мог удержаться от улыбки, когда она каждый день заходила за кофе.

Глазами Запредельного её могли назвать уродливой — для вечно очаровательных Запредельных, любое другое создание уродливо, и даже среди Запредельных нет никого прекраснее русалок. Даже для человека она не была хорошенькой: нос у неё был слишком большой, губы слишком тонкими, а длинные тёмные волосы были вечно растрёпаны. Но я всё равно не мог сдержать улыбки, когда видел её лицо. Возможно, я слишком долго пробыл в мире людей.

Я сегодня улыбнулся рефлекторно, и она улыбнулась мне в ответ. Не знаю, кто она такая, но она приходит за кофе каждый день, как и я. Она, должно быть, связана с человеческим владельцем, потому что я никогда не видел, чтобы она платила.

Наверное, мне следовало попытаться предупредить её, когда сменился владелец и прибыль сократилась настолько, что заметили те, кто под — гоблины с клиентурой Запредельных — не самое безопасное сочетание для человека. Я не предупредил её, потому что в глубине души я такой же эгоист, как и все остальные; и, если говорить правду, мне нравилась её улыбка.

Сейчас она продолжит идти, улыбка по-прежнему кривовато застынет на её лице, и она купит свой кофе: три больших порции с крышками. Каждый день происходило одно и то же.

Но не сегодня.

Сегодня она не продолжила идти, и я увидел тень её улыбки, на её лице постепенно появилось задумчивое, заинтересованное выражение. Это было странное выражение для такого юного лица.

Она на мгновение оглянулась на дверь, затем окинула кафе быстрым, беглым взглядом по сторонам. Пока я наблюдал, она моргнула и продолжила идти. Говорят, ноги человека указывают в том направлении, в котором ему больше всего хочется идти, но её ноги так и не сдвинулись, несмотря на тот взгляд на дверь. Она, как всегда, прошла мимо моего кресла и направилась к прилавку за кофе. Она брала три чашки кофе на вынос точно так же, как я всегда пил свой кофе в кружке, и я снова улыбался ей, когда она поворачивалась, чтобы закрыть стеклянную дверь. Это стало происходить с тех пор, как она стала приходить в кафе.

Поэтому сказать, что я был удивлён, когда мгновение спустя она скользнула в кабинку, расположенную под прямым углом от меня, значило бы сильно преуменьшить ситуацию.

— Привет, — сказала она. Её руки сжимали кофейную кружку; изящные, умелые руки, но что действительно привлекало внимание, так это её глаза. Я раньше не видел её достаточно близко, чтобы понять, что они такие светлые, светящиеся серым. — Я Пэт.

Я был удивлён теплом, которое разлилось по моей груди. Она не выглядела застенчивой, эта девочка; но она производила впечатление самодостаточного человека, которое, я бы сказал, не соответствует тому характеру, который требуется, чтобы сделать первый шаг к незнакомцу. Или она уже сделала этот шаг?