Медный обряд. Легенды Черного озера

Глава 7

Когда я проснулась, за окном серебрился вечер. Мелкий дождик барабанил по стеклу, улица выглядела унылой, заплаканной. У меня затекла правая рука, которой я прижимала к себе мамин дневник. Листая его, не заметила, как погрузилась в сон.

Мне ничего больше не снится. Как ни тяжело это признать, моим родом заправляют медные силы, и в детстве я стала их заложницей. Кто такой дед Стефаний? Я никогда не слышала о нем за все годы. Надо бы показать заметки Борису Глебовичу, есть вероятность, что он знаком лично с ювелирным мастером.

Я открыла в ноутбуке текстовый редактор. Нельзя носить с собой дневник. Если он попадет в руки, которые охотятся за часами, быть беде.

Пальцы забегали по клавиатуре, но остановились в тот момент, когда взгляд зацепился за тонкий слой серой пыли на столешнице. Я провела рукой по крышке ноутбука. На ладони остались грязные крошки. Я принюхалась. От стола пахло гарью. Ставки неизвестной медной ведьмы повышались, ее игра становилась более впечатляющей. Грани между реальностью и сном стирались. Почему часы перестали защищать меня?

Я подняла с пола амулет, подаренный Марком, и сунула его в боковой карман, а потом вышла на кухню и пролистала ещё раз все страницы дневника. Поиски были тщетны, мама не упоминала в заметках о медном обряде или черных часах.

Я вздрогнула от вспышки со стороны стены, будто зажглась и тут же потухла неяркая лампочка. Я завертела головой по сторонам, но не обнаружила ничего необычного. Кроме одного… С ладони исчезли следы пепла, а я помню, что не смывала их.

В животе разливалось тепло. Я коснулась рукой кармана и нащупала камень, который заметно нагрелся. Серые пятна в моей комнате тоже испарились. Ну, дела…

– Любопытно, – сказал профессор, вернув мне заметки. – Материал о ведьмах проливает свет на ситуацию, несмотря на то, что все рассказы не имеют под собой никаких научных обоснований. Тем не менее, факт остается фактом: вы стали зависимы от медной энергии после того, как взяли часы из мастерской.

Я кивнула.

– У меня есть мысли по этому поводу, – продолжил Борис Глебович. – Если вы смогли с такой легкостью украсть часы, значит, они были не заперты. Понимаете, о чем я?

– Мастеру была на руку эта пропажа? – промелькнула догадка. – Кто же тогда убедил маму, чтобы она сделала подарок отцу непременно у деда Стефания?

– Если дело в ведьмах, я сомневаюсь, что они пользуются убеждениями. В ход идет магия. Мастер тоже мог попасть под влияние чар и действовать неосознанно. Надо попытаться найти деда Стефания или его родственников. Вы помните место, где он жил?

– Я… Ничего не помню. Даже, как украла часы. Я была уверена, что они мамины.

– Хорошо, найти человека не составит труда. Скажите, Нелли, вы чем-то еще потрясены? Или мне кажется?

Я в очередной раз помассировала веки, после вчерашних слез в глаза будто насыпали песка. Камень на груди вновь потеплел. Я сняла амулет и положила его на стол.

– Да, есть кое-что. Вчера после чтения дневника я уснула, а вечером обнаружила пепел на столе. Но плохая новость не в том, что я испугалась. Марк не поверил мне. Он передал через Марину этот амулет. После того, как я взяла его в руки, пепел исчез, а камень стал теплым. Как это объяснить?

Борис Глебович наклонился над камнем, изучая его карманной лупой. Потом передал ее мне и пододвинул амулет.

– Обратите внимание.

Я осмотрела блестящую грань камня, указанную ногтем профессора, через увеличительное стекло и разглядела крошечную молнию. Невооруженным глазом она едва была заметна.

– Такая же молния есть на часах! – воскликнула я. – Вы были правы, когда сказали о родовой символике.

– Надо бы провести экспертизу на ваших часах, чтобы узнать, когда они созданы. Жаль, что времени остается мало. Ну, ничего, займемся этим вопросом после практики. Что касается амулета, он, без сомнений, сделан недавно.

– Значит, Марк продолжает поколение часовых мастеров? – спросила я, поддавшись нечаянному озарению.

– Вполне возможно, – согласился Борис Глебович, – но есть вероятность совпадения или подражания. Рунами пользуются многие люди, увлекающиеся мистикой. Пока продолжайте делать вид, что ничего не заподозрили. Так будет безопаснее. Про Марка я тоже наведу справки. Сдается мне, что он неспроста зацепился за вас. Забыл спросить, вы приняли решение о базе практики? Скоро первая группа отбывает в Херсонес.

– Я решила ехать в Казань. Можете включать меня в список.

Что ж, отлично, – обрадовался профессор. – Благодаря тетради, мы сделаем точный запрос в Вологодский архив. Постараемся поднять дело о расстреле семьи в Медном камне.

Я поднялась и сделала шаг в сторону двери, как вдруг в памяти всплыл один вопрос, которого мы так и не коснулись в беседе.

– Борис Глебович, почему видения продолжились? В часах иссякла энергия? Или Марк хотел меня напугать, доказывая, что лишь он способен помочь?

– Нам многое предстоит обсудить, Нелли. Без дополнительной информации о людях мы так и будем топтаться на месте. Собирайтесь в поездку.

Когда я вышла от профессора, в моей голове отчетливо прозвучал голос отца, и я споткнулась на пороге. Зачем я вспомнила ту фразу? Папа столкнулся, как и друг профессора, с видениями. «Когда темнеет, я слышу плеск волн… Мама зовет меня…». Черт, все тело искололи мурашки. Мой отец слышал голоса черных вод. Медь, спрятанная в шкафу, годами накапливала мою обиду и злость и, в конце концов, стала ядовитой, как часы из коллекции Олега. Я, сама того не зная, погубила родного человека.

– Нель, признайся, ты обиделась на меня? – пыталась выяснить Маринка причину моей необоснованной смены базы практики. – Так и скажи: «да, я на тебя зла и поэтому несу свою обиженную задницу на другой край страны». Должен же быть весомый повод, чтобы ты променяла море на эту проклятую Казань!

– Марин, дело не в тебе. Я сменила базу по личным причинам. Пойми, так было нужно.

– Что-то случилось? – опешила подруга. – Расскажи, я не могу уехать, не будучи уверенной, что ты в порядке!

Я схватилась за голову. Ну почему мне приходится постоянно сочинять небылицы, чтобы не выдать свою тайну! С одной стороны я доверяла Маринке, но с другой переживала, что Марк прознает о помощи профессора.

– Хорошо, только присядь, – я многозначительно помолчала, выкраивая время для правдоподобной импровизации. – Мне удалось выяснить, что моя мама перед исчезновением уехала в город, находящийся в тридцати километрах от Казани. Я хочу пообщаться с ее знакомой, к которой она спешила на встречу. Вероятно, что она последняя, кто видел маму. В тот день, когда меня отвлек Борис Глебович, я как раз обсуждала с ним смену базы. Он обещал отпустить меня.

– А с той женщиной из магазина ты встречалась? – спросила Маринка. Cердце екнуло. Я не говорила подруге, какие разочарование и боль мне пришлось пережить, не говорила об убийстве. И сейчас я тоже предпочла промолчать.

– Я приехала к назначенному часу, но никого не оказалась дома, подождала полчаса и поехала назад. На зачет опоздала… А про знакомую, что живет недалеко от Казани, я узнала из маминой записной книжки. Номер не смогла разобрать, он почти стерся, зато есть адрес.

– Ты прямо Шерлок! – восхитилась Маринка. – Твоей крутости нет предела. Думаю, ты все делаешь правильно. Хорошо, что поделилась со мной. Значит, за нашу дружбу можно не переживать?

– Конечно, – рассмеялась я.

Через два дня я провожала Маринку до вокзала, и, признаться, немного завидовала ей. Неделю назад я тоже представляла себя на южных берегах. За девятнадцать лет мне не удалось побывать на море, я лишь грезила о нем, слушая рассказы счастливых одноклассниц. Папа знал о моей мечте и каждый год клялся, что бросит пить, накопит денег, и мы полетим в Анапу. В десятом классе я взяла подработку и купила фотообои. Отец зашел в мою комнату и расплакался. Во мне впервые заиграл подростковый эгоизм или, быть может, усталость, но я смотрела на его слезы и молчала. Я не хотела слышать очередных клятв.

День словно чувствовал мою грусть. С утра моросило, и колючий прохладный ветер то и дело норовил обжечь шею сквозь тонкую ткань куртки. Мы бродили по перрону, ожидая прихода состава, чтобы немного согреться. Однако нудный голос диктора не спешил сообщать о начале посадки.

– А Марк разве не придет сегодня? – спохватилась я, оглянувшись на двери вокзала.

– Нет, – опустила глаза Маринка. – Он звонил пару минут назад, объяснил, что занят. Артем одного из специалистов не прошел на комиссии. Марк повез его к своему знакомому, справку подписывать.

– Артем должен быть в вашей группе. Разве не так? – удивилась я.

– Предполагалось, что так. Но ему не подписали справку. Если сегодня все получится, то Артема отправят с вами.

– Устраивают волокиту из-за одной бумажки, – проворчала я.

– Такие правила, – развела руками Маринка. – Ольга с Сережей тоже хотели попасть на одну базу, но им отказали. Якобы, как распределили, так и поедете. Вот так-то. А ты? Не жалеешь?

– Есть чуть-чуть, – улыбнулась я. – Ничего, успею в своей жизни подышать морским воздухом.

Вдалеке раздался протяжный гудок.

Марина порывисто обняла меня и, отстранившись, сжала перед собой кулаки.

– Удачи тебе, Нелька!

Вторая группа практикантов, включая меня, отправлялась в дорогу прямо от университета на новеньком туристическом автобусе. Он был большой, на пятьдесят с лишним мест, а нас набралось не более тридцати. Я пробралась по узкому проходу, закинула на полку рюкзак с вещами и с облегчением откинулась на мягкую спинку кресла. С трудом скрывая раздражение, Ольга плюхнулась на сидение рядом со мной. От нее пахло туалетной водой с нотками цитруса и ванили. Она достала из сумочки зеркальце и нахмурилась, осматривая лицо. Затем порылась в косметичке, извлекла тушь и подвела глаза.

– Как думаешь, доедем? – хмыкнула подруга. – Повезло первой группе, у них есть туалет и спальное место. А нам придется весь день трястись в этом корыте. Я ручаюсь, у нас отнимется спина после чудесной поездки.

Я пожала плечами и достала книгу.

– Ты будешь читать? Давай местами поменяемся, я буду в окно смотреть, – предложила Оля.

– Конечно, – улыбнулась я, понимая настоящую причину ее недовольства. Тут моя нога зацепилась за ремень чьей-то сумки, и я потеряла равновесие.

Удар пришелся на колени и ладони, но в голове зазвенело, перед глазами замелькали желтые пятна. Меня подхватили под локти и помогли подняться.

– Как ты? Не слишком ушиблась? Прости, я не успел вещи убрать.

Желтые пятна рассеялись, и я увидела перед собой Артема.

– Не переживай, – отозвалась я, отряхивая руки и джинсы от пыли. – Под ноги надо смотреть.

Я вернулась на место и пристегнула ремень.

– Точно все хорошо? – спросила Оля, положив руку мне на плечо.

– Да, ерунда, – завертела я головой по сторонам. – Еще бы книгу найти.

– Вот твоя книжка, – Артем потянулся и положил ее мне на колени. – Я полистал немного. Нравится классика?

– Не только, – уклонилась я от прямого ответа.

– А из современной прозы что-то читаешь?

– Безусловно, – кивнула я и с мольбой во взгляде посмотрела на Ольгу. Та прыснула в кулак и отвернулась к окну.

– Я коллекционирую книги братьев Стругацких, – не останавливался Артем, – и современных фантастов. Заходи, могу поделиться.

– Нет уж, спасибо. Твой брат не очень-то меня жалует.

– Марк? – удивился Артем. – Да ну, быть не может. У тебя, скорее всего, сложилось неверное впечатление о нем.

– Извини, – я открыла книгу и постаралась сосредоточиться на тексте.

– Да, ничего. Ты не первая, кто так говорит. Но многие меняют свое мнение. Ты с этой книжкой на пикник ездила? Некоторые странички серые от пепла и дымом пахнут.

Мои глаза округлились. Я наклонилась к Артему и сказала:

– Представляешь, я уронила ее в костер, но успела вытащить. Было бы обидно, если б сгорела. Это мамина любимая книга.

– Разве ее не тебе подарили? – почесал затылок Артем. – В надписи указано твое имя.

– В какой еще надписи? – нахмурилась я.

– Да вот же, – Артем ткнул пальцем в пустую область на первой странице.

– Ничего себе! А я и не замечала. Можешь прочитать? У меня немного в глазах рябит.

– Давай позовем профессора? – дернулся Артем. – Вдруг у тебя сотрясение!

– Не нужно, скоро пройдет. Так прочтешь?

– Нелечка, поздравляю тебя с днем рождения. Пускай все задуманное тобой свершается в срок. Целую, обнимаю, бабушка Агата, – озвучил он невидимую надпись. – Ага, есть еще фраза на латыни и рисунок часов.

Я задохнулась от возмущения. Почему Артем видит то, что предназначено для меня? Если ведьмы моего рода открыли надпись и часы, значит ли это, что ему и Марку можно доверять? Всплеск волнения прошел, ко мне вернулось самообладание и трезвое мышление. Ни о каком доверии не может идти речь. Такую надпись способен сочинить любой человек.

Пока я размышляла, Артем достал мобильник, набрал в переводчике латинскую цитату и наморщил лоб. – Странная у тебя бабуля. Эта фраза переводится как «или победить, или умереть».