Мечты объединения

МЕЧТЫ ОБЪЕДИНЕНИЯ

Ник Кайм

Наблюдая за боем внизу, я знал, что Кабэ рано или поздно погибнет. И я был абсолютно бессилен, не имея никакой возможности что-либо изменить.

Он никогда бы не сдался. Воин взревел, сломанная нижняя челюсть исказила его неудержимый вопль неповиновения. Человек, что пытался его убить, оставался неустрашим. Даже когда Кабэ сплюнул кровь на позолоченную пластину, одетого в золотую броню воина, тот не дрогнул.

Вместо этого, он выпрямил свое копье, Кабэ приподнял свой фальшион. Лезвие меча теперь больше походило на старую изломанную пилу, надрезанную множественными малоэффективными ударами о непревзойдённую броню противника. Кабэ не умел проигрывать. Ни разу в жизни он не отступал. Даже когда олигархи Киевской Руси запускали атомные боеголовки из черной цитадели, заливая Сибирскую равнину смертельным радиоактивным огнем, Кабэ продолжал сражаться. Он без отдыха воевал во время осады Абиссны и маршем преодолел всю Альбию, чтобы заставить пасть кланы Хота Грендала в коленопреклонении.

- К Единству! – взревел Кабэ, его сломанный клинок отсалютовал в воздухе.

Он сделал быстрый выпад, но окровавленная левая нога подвела его, и он оступился. Тело воина едва ли обладало упорством его ума.

Кабэ остановился, когда копье, совершенно беспрепятственно преодолев броню, вонзилось в его грудь. Древко пронзило его живот, часть лезвия выходила прямо через спину с другой стороны, чуть левее позвоночника. Некоторое время он болтался на нем, молча моргая, до тех пор, пока одетый в золото воин не отбросил его ногой. Тишина нависла в воздухе, разбавляемая шоком и недоумением.

Затем толпа громко и яростно взревела. Свет наводнил арену, холодное и резкое свечение, что отбросило мрачные тени с глубокой бойцовской ямы, полнящейся песком и треснувшими костями.

Кровь ручьями стекала по телу Кабэ. Он все еще дрожал, и несмотря на полученные ранения, все еще был жив, удивленно открыв рот в тщетной попытке поймать воздух, подобно выброшенной во время прилива на берег рыбе.

- Черт возьми, - пробормотал Тарригата. – Значит, всё кончено.

Старик, стоявший рядом со мной, внезапно показался мне слабым и хрупким. Быть может, его тяготила мысль о деньгах, которые он потерял, поставив на Кабэ, или, возможно, факт того, что его лудус только что потерял еще одного бойца. Его некогда прекрасные одежды в последнее время выглядели немного потертыми и изношенными. Я взглянул на него краем глаза, прислоняясь поясницей к краю барьера, игнорируя упивающуюся жестокостью зрелища толпу людей вокруг нас. Я увидел достаточно скорби на его лице, чтобы понять, что его временная хрупкость проистекает из чего-то гораздо более глубокого, нежели очередной удар по его постоянно сокращающимся доходам. Все меньше и меньше зрителей приходило на бои в последние дни. У них были другие заботы, связанные с разрушительной войной, убийствами и преследующими их массовыми беспорядками.

Золотой воин продвинулся вперед, кружа вокруг копья, словно изголодавшийся по убийству хищник, собираясь нанести последний удар по Кабэ.

Толпа разбушевалась в предвкушении крови и убийства.

- Херук, это конец? – спросил Тарригата, и я почувствовал, как его худощавые пальцы касаются моего плеча. – Я все еще слышу, как они бьются. Все кончено? Почему этот Хроно-Гладиатор еще не убил его?

- Оставайся здесь, - отрезал я, ощутив, как пальцы Тарригаты соскальзывают с плеча, когда я вскочил на плиточный барьер и быстро спрыгнул на арену. Песок под ногами рассеялся при тяжелом приземлении.

Пара зевак, едва завидев меня, начали громко скандировать. Я услышал свое почти забытое многими имя и почувствовал холод давнишней славы, пришедшей вместе с ним. Это была славная битва на горе Арарат, когда Арик Таранис поднял Молниеносное знамя, провозглашая Единство. Это было прекрасно. Великий момент славы и триумфа. В том, чем он занимался сейчас не было и малой толики того величия.

Копье золотого воина пришло в движение, прежде чем он понял, что на арене появился еще один боец. Кабэ взвыл, когда лезвие застряло у него в бедре. Второй удар пронзил его плечо и выдавил еще один крик.

- Если ты собираешься убить его, так сделай это! – зарычал я, бросая гневный взгляд в спину неповоротливого воина.

Мы все достаточно настрадались. Это было излишним.

Толпа закричала громче, теперь их лица не были скрыты темнотой, но я все же не мог разглядеть их, будучи ослепленным бликами натриевых огней, расставленных по периметру арены.

Мои глаза все еще были лучше, чем у Тарригаты, хотя и утратили былую зоркость. Я дважды моргнул, пытаясь избавиться от слепящих пятен. Воин развернулся. Хроно-Гладиатор, массивный убийца, напичканный наркотическими стимуляторами и облаченный в золотую броню. Увидев жалкую пародию на Адептус Кустодес, в разбухшем от постоянных химических реакций в своей крови бойце передо мной, я не смог сдержаться от снисходительной улыбки. Здесь, глубоко под землей, мы были далеки от согревающего света Трона, но все еще находили место для юмора, несмотря на все наши страдания.

Смертельный хронограф на лбу бойца высчитывал время. Его владелец, Радик Клев, стоял с ключом неподалеку. Победа Хроно сдвинет таймер самоуничтожения на еще один цикл. Продление жизни из раза в раз. Вот, как работал Хроно.

Копье повернулось, смена хвата была излишне сложной, острие уставилось в мою сторону. Глаза Хроно были залиты кровью, капилляры пронизывали склеру, выражая всепоглощающее безумие. По мере того, как стрелки хронографа опускались, его удары становились все громче. Как сердцебиение. Он изо всех сил рванулся ко мне, больше похожий на разъярённого зверя, чем на человека. Крик существа был низким и вокс-смодулированным, делая его максимально бесчеловечным. Однако я и сам был не совсем человеком.

С диким рычанием я обнажил свои зубы, разжигая в себе некий первобытный инстинкт, попутно обнажая широкий зубчатый меч. Мой палец активировал энергетическое поле оружия. Смертоносная энергия помелькала несколько раз, прежде, чем привязаться к определенной последовательности. Жар и озон заполонили мои ноздри. В воздухе витала вонь масла и крови сопровождающая приближающегося Хроно. И запах Кабэ, медленно истекающего кровью. Я видел его, беспомощно тянувшегося за своим сломанным фальшионом.

- Надо было просто убить его, - прокричал я противнику.

Хроно ринулся в атаку.

Я перекатился, во время движения, делая широкий взмах лезвием позади. Я слышал, как ахнула толпа, когда копье прошло всего в нескольких дюймах от моей головы. Вскочив на ноги, я развернулся и увидел острие копья прежде, чем то задело меня. Мне повезло, и грубо выполненное в спешке парирование отвело его в сторону. Но я был медлителен.

Второй выпад почти вырвал меч из моих рук, сила удара была достаточной, чтобы заставить меня пошатнуться. Я снова перекатился, старые кости и утомленные мышцы медленно и неохотно включались в работу. Но в этот раз мои движения были стремительнее, я ловко уходил от выпадов его копья, разрубив его локтевой сгиб. Это было хорошее попадание, броня едва покрывала этот участок, а мой клинок впился глубоко в механизмы гладиатора. Хроно взвыл, хватка на его копье заметно ослабла. Нелегко было удерживать нечто столь длинное и тяжелое, когда твои сухожилия разорваны и вынуты наружу.

Он накрест взмахнул древком. Несмотря на то, что я готовился нанеси ответный удар, ему все же удалось попасть по мне. Удар был столь молниеносным, что я, словно бы, оказался под влиянием мощной взрывной волны, вскоре повалившись на землю.

Толпа неустанно извергала радостные овации. Я не обращал на них никакого внимания.

Мой взгляд сосредоточился на размытом очертании врага.

Обильно истекающий кровью и маслом, Хроно медленно зашагал навстречу мне. Он держал копьё близко к телу, и использовал вторую руку, чтобы опираться на него. Это сильно замедлит убийцу. Он был в шести футах от меня, когда я метнул в него свой клинок. Массивное оружие завращалось в воздухе, слегка изогнутое лезвие и утяжеленное навершие способствовали скорости броска. Клинок пронзил Хроно, проломив золотой нагрудник, превратив в аморфное месиво всё, что находилось под ним.

Он ошеломленно уставился на меня, копье все еще балансировало в воздухе, будто записанное на пикт-ленту движение резко поставили на паузу, пока Хроно наконец не упал на колени, выронив его из рук. Подобрав фальшион Кабэ, я сблизился и без промедления обезглавил поверженного врага. Смертельный хронограф отобразил ноль, предвещая мгновенный сердечный импульс, что уничтожил бы Хроно на месте, не будь тот обезглавлен.

Вынув из него клинок, я присел у Кабэ, пытаясь привести его в чувство. Толпа сходила с ума от увиденного зрелища, безумно крича и выплевывая неистовую ярость.

Я посмотрел вниз, на лужу крови, и увидел в ней своё собственное отражение. Высокий, обладающий развитой мускулатурой и облаченный в кожаный доспех, я был прирожденным воином. Лицевые шрамы и коротко выбритые светлые волосы говорили о военном прошлом. На теле отсутствовали маркировки, за исключением, разве что, татуировки молнии на левом плече. Мои голубые глаза пылали древней силой, так часто наполняющей их в былые времена. Мне не раз говорили, что по общепринятым стандартам, я был довольно красив. Тщеславие никогда не было моим проклятием. Но я видел, как оно сказывается на других, союзниках и врагах. Это не помогло им, они все погибли. Страшной смертью. Он не делал скидок на внешний вид.

- Брат… - тихо сказал я, аккуратно помещая фальшион в руку Кабэ. Казалось, это успокоило его, хотя его губы все еще двигались, представляя бесполезную пародию на нормальную речь. – В твоих легких кровь, Кабэ. Не пытайся говорить. Погоди. Скоро все кончится, друг.

Он посмотрел на меня, и страх в его глазах исчез, уступая место чему-то похожему на умиротворение.

Я поместил наконечник своего меча на его грудь, прямо напротив сердца. Другой рукой я прикоснулся к выцветающей татуировке молнии на его плече.

- Почетная смерть… - тихо прошептал я. Кабэ сделал едва заметный кивок. Я надавил, все было кончено.

Тарригата встретил меня на другой стороне арены. Он казался тощим на фоне яркого света арены, как будто его плоть была полупрозрачной. Старик обнюхивал воздух, пока я взбирался обратно к смотровым платформам, его голова наклонилась в мою сторону.

- Это Кабэ? От него смердит. Смертью.

Поморщившись, я наклонился ближе. Вместе с безжизненным телом Кабэ, свисающим с моего плеча.

- Прояви уважение к Громовому легиону, - прошипел я сквозь стиснутые зубы.

Несмотря на мое огромное преимущество в росте и весе, Тарригата, кажется, оставался невозмутим.

- Тьфу! Теперь ты гладиатор, Херук.

- Старик, клянусь я… - начал было я, но Тарриагата не дал мне закончить.

- Сегодня было меньше зрителей, - заметил он, обходя мою глухую угрозу, словно бы это была назойливая муха, упавшая на его воротник, чтобы быть отброшенной. – И они были более сдержанны.

- Меньше, чем когда-либо, - ответил я. – Даже великий Громовой легион больше не привлекает толпу, а?

- Больше некого привлекать, - сказал Тарригата. – Кроме того, - продолжил старик, с жесткой улыбкой на лице, - Вы не Легион. Вы перестали быть им со времен сражения за Арарат.

- Он прав, Херук. Теперь мы ничто. Просто бойцы очередной безымянной арены, а Тарригата – наш доминус.

- Мы нечто большее, Вез, - сказал я, глядя в глаза бородатого гиганта, только что подошедшего ко мне.

Везула Вульт нес больше шрамов, чем любой другой воин, которого я когда-либо знал или убил. И он носил их с гордостью. Как бы высок не был я, он был наголову выше, его туловище и плечи, были похожи на перевернутый треугольник.

- Мы, Дах?

Я бросил на него сердитый взгляд.

- По крайней мере, мы выжили. Вот здесь, - я осторожно опустил тело Кабэ, - помоги мне с ним.

Несколько толп ненадолго задержались на арене, чтобы хоть мельком увидеть павшего гладиатора, но большинство из них уже начали разбредаться, возвращаясь обратно на поверхность, навстречу своим собственным несчастьям.

- Такая утрата, - сплюнул Тарригата, загремев своим кошельком, который он носил на петле опоясывающей его талию. Он тряхнул его три раза, прислушиваясь к звону.

- Это свет, - сказал я.

- Не рассказывай мне об этом! – огрызнулся он, обернувшись ко мне. Он ткнул пальцем в свои пустые глазницы. – Может я и потерял глаза, но я все еще вижу достаточно. Я дотронулся до Него, я видел – сказал он, указывая на толстый слой смога, окутавший небеса над нами. Я последовал за его рукой и увидел, смутные очертания статуй, величественных, подобно богам.

- Твои глаза были сожжены, когда ты становился астропатом, Тарригата, - ответил я.

- Вот почему ты должен слушать то, что я говорю. Темные вещи происходят даже здесь. Я видел их… извне.

- На тебя охотятся также, как и на всех остальных, - уточнил я.

Уродливая ухмылка старика обнажила его пожелтевшие зубы.

- Да, но ты все еще служишь, не так ли?

- Легион всегда несет службу, - ответил Везула. Его голос звучал иначе, когда он потянулся к топору, небрежно привязанному к его талии.

Я схватил его за руку.

- Постой, брат, - твердо сказал я. – Война окончена.

Он смотрел на меня также, как и в день последней битвы, его глаза были омрачены и совсем не моргали.

- Калаганн собрал войско на пустоши… - он пытался высвободиться из моей хватки, но я лишь усилил захват. Старое кольцо легиона на моем пальце впилось в его кожу, словно голодающее кровососущее насекомое.

- Орды Урша падут в этот день!

Несколько зевак среди толпы обернулись, чтобы понаблюдать за тем, что происходит позади.

- Сибирские мясники уступят Императору!

- Они уже давно это сделали. Давным-давно, - сказал я, пытаясь его успокоить. – Возьми себя в руки, Вез. Посмотри на меня. Посмотри на меня.

Он обернулся, моргнул и отпустил рукоять топора. Я ослабил хватку.

- Я снова дрейфовал? – спросил он

Я кивнул.

- Где на этот раз?

- Урш, ледяные равнины Сибири.

Везула посмотрел вниз, как будто пытаясь понять, что означало это внезапно нахлынувшее воспоминание для его здравого смысла.

- Ты вернулся, брат? – спросил я. – Ты сейчас здесь?

- Я…я

Я почувствовал, как Тарригата успокаивается позади меня, и услышал едва заметный шорох пистолета, который он всегда носил под одеждой. Старик никогда не стрелял из него, и я задумался над тем, какое количество радиации от энергетической катушки оружия впитало тощее тело астропата. Последние люди разочарованно двинулись к выходу.

Неподалеку от арены пролегал небольшой городок. Известный, как «Свот», он растянулся на мили в районах Внешнего Дворца, агломерация разбитых кораблей, грузовых контейнеров промышленного класса, бронепластин, и всего остального, что могло упасть на землю с покрытого чёрным смогом неба. Хаб Тарригаты был самым большим в округе и наверняка создавался с целью произвести должное впечатление о владельце. Как и человек, который владел им, хаб переживал далеко не самые лучшие времена. Он был королем нищих, стремительно возвращаясь к простому нищему.

- Поднимите его, - сказал Тарригата, указывая на тело Кабэ, - возьмите то, что сможете использовать и сожгите все остальное. Я не хочу, чтобы здесь шлялись всякие падальщики.

Он повернулся, снова начиная прислушиваться и обнюхивать воздух.

- И где, черт побери, Гайрок? Я уже давно должен был почуять его приближение по сильному запаху перегара.

Под горбатым гранитным тентом снаружи располагалась тяжелая деревянная панель. Древесина встречалась весьма редко, особенно здесь в Своте. Тарригата использовал помещение в качестве морга. Дерево впитывало кровь. Плиты, подобно пестрому шпону, покрывали темные пятна.

Мы с Везулой расположили тело Кабэ на них.

- Следующий бой начнётся через несколько часов, - сказал я, доставая пилы и другие хирургические инструменты из клетчатой стойки, установленной рядом с морговым блоком. Я вручил одну Везу, он принялся резать. – Он придет.

- Лучше бы ему быть здесь, - ответил Тарригата. - Смерть и поражение… Я буду разорен!

- Каждый из нас когда-нибудь попадет сюда. Так какая разница? - пробормотал я, наблюдая за тем, как Тарригата быстро поднимается в свой хаб-блок.

Везула работал. Он уже срезал броню Кабэ, его атрибуты, и теперь занимался сбором органов. Мы были в некотором роде вурдалаками, по крайне мере те из нас, что все еще были живы. Наше дальнейшее существование зависело от смертей и успешного присвоения частей наших павших братьев по оружию.

И наш доминус, Тарригата, обладал средствами и оборудованием для трансплантации этих частей. В этом плане, мы зависели друг от друга.

Остановившись на понятии того, кем мы все стали, я посмотрел сквозь узкую щель в тенте. Желтое облако отбрасывало грязную завесу, но под ней я увидел следы винтовых нитей «Мау». Если Мау был огромным спуском, ведущим вниз, то Свот являлся миазмой знаменующей его окончание.

Факторумы и нефтеперерабатывающие заводы цеплялись за кольца Мау, подобно мерзким паразитам, отринувшим иной способ существования, к пищеводу огромного глубоководного левиафана. Иногда, одна из этих конструкций опускалась, сбрасывая вниз громадные тонны отходов и мусора, из которого местные медленно возводили свои неприметливые лачуги, колонизируя близлежащие территории, словно раковая опухоль.

Терра выглядела совсем иначе.

- Я все еще мечтаю о славе, Дах, - сказал мне Везула. Его голос заставил меня вернуться к настоящему. Я боялся, что он снова соскользнет, погрузится в старые воспоминания, но его глаза были ясны, когда он разделывал тело Кабэ. Инструменты и поблескивающие от крови органы располагались среди бесполезных отходов. Работа, даже столь грязная и кровавая, помогала сосредоточить ум.

Он остановился, с лезвия хирургической пилы капала кровь, его руки были покрыты ей вплоть до локтя.

- Иногда мне сложно отличить видения от реальности. Понять, где вымысел, а где действительность.

- Я понимаю, - тихо ответил я. – Все слишком правдоподобно.

В глубине души я действительно его понимал. В моем мозге, в моем сердце охваченном раковой опухолью, я понимал его.

- Старые времена давно ушли, я это знаю, - продолжил Везула. – Дни Грома, Единства. Дни наших войн и завоеваний. Империи преклоняли колени перед Ним, они преклоняли колени перед нами… - он сделал паузу, его костяшки побелели, когда он сжал ручку пилы. – Я скучаю по ним.

- Как и я, Вез. Но мы больше не те, кем были раньше. Мы прожили слишком долго. Просто некоторые из нас слишком упрямы, чтобы умереть.

Я взял части механизмов, старую Кибернетику Кабэ и стал промывать ее при помощи старого ручного насоса. Жидкость в нем была непригодна для питья и более того, раздражала кожу, однако она прекрасно смывала кровь. Органы были помещены в большие апотекарские колбы и будут хранится там в вязком, разъедающим слизистую носа при нескольких вдохах, растворе формальдегида, глутарового альдегида и метанола. Этому меня научил Тарригата.

- Возьми их, - сказал Везула. – А я займусь сжиганием.

В задней части владений Тарригаты располагалась специальная печь. Окончательный покой Кабэ.

Поднимая колбы с органами, я спросил:

- Ты сам, брат?

- Я сам.

- А если и ты когда-нибудь?

Везула встретил мой взгляд. Его глаза, полные смирения, выглядели невероятно спокойными.

- Тогда окажи мне почетную смерть.

- Почетная смерть, - проговорил я, и направился к хабу Тарригаты.

Внутри помещения было темно, понадобилось немного времени на то, чтобы глаза привыкли к практически полному отсутствию света. Было тесно, а потолок был настолько низким, что мне приходилось пробираться нагнувшись. Тарригата был скопидом. Полки с ящиками полнились кучами кибернетических частей старых гладиаторов, и банками с соленой жидкостью в которых находились медленно атрофирующиеся органы. Он хранил абсолютно все, независимо от того, собирался ли использовать это в будущем. Я застал его сидящим на потрепанном стуле, согнувшим спину и хмуро смотрящим на свое счетное устройство.

- Радик Клев потребует компенсации за свою потерю, - сказал он мне, прежде чем откинуться назад для того, чтобы взять свою кисеру. Шлейф серого дыма вырвался из старой длинношеей трубки, табак в чаше ярко вспыхивал, когда Тарригата вдыхал его. – В свою очередь этот долг ляжет на тебя.

- Мне жаль, доминус, - ответил я, пытаясь найти свободное место для установки колб.

- Ты убил его бойца, так что, - добавил Тарригата, - а также незаконно прервал схватку Кабэ. За это тоже нужно заплатить.

- И снова, я сожалею.

- Сожаление не выплатит чёртовы долги! – огрызнулся он, и хриплый кашель, исходящий из самих бронх, охватил его несчастное тело.

Я хотел помочь, но Тарригата остановил меня дрожащей рукой. Когда припадок кончился, он вытер свой рот рукавом и сделал еще одну длинную затяжку.

- Я заглажу вину, - ответил я.

Тарригата медленно кивнул.

- Да, так и будет. Иди в Свот. Найди Гайрока. Приведи его сюда или поставки органов иссякнут.

На такие вещи мы шли ради выживания.

- Даю Вам слово, доминус, - сказал я, поклонившись, направляясь к выходу.

- Мне плевать на твое слово или твою честь, Херук. Просто приведи его. И сделай это, как можно скорее.

Судно зависло чуть выше желтеющих слоев смога. Его гладкие контуры сияли золотом в свете подулья. Грав-транспорт Коронус. Он прибыл из башни Гегемона для выполнения специального задания, порученного ему самим Вальдором.

Один воин находился в мрачном трюме, наедине со своими мыслями. Он держал золотой шлем в руках.

- С тех пор, как мы сражались в Нассау, - сказал голос через вокс-бусину воина, это было первым, что он услышал за последние несколько часов.

Он поднял взгляд, его зеленые глаза были яркими, как изумруд. Штурмовые рампы распахнулись, являя свет и атмосферу.

- Ты знаешь, что нужно сделать? – спросил голос.

Воин одобрительно кивнул.

- Я исполню свой долг.

- Найди их, Тагиомальчян

Он надел шлем, и шквал систем, активируясь, замелькал на его тактических дисплеях.

Он поднялся, закрепляя свой клинок часового и грозовой щит. Затем он закрепил мономолекулярный трос на своей броне. Несложная конструкция из длинной катушки и магнитного замка с резким щелком закрепилась на его аурамитовых доспехах. Трос разматывался по мере того, как кустодианец продвигался вперед. Окончив приготовления, Тагиомальчян приблизился к выходу. Он стоял у самого края, вглядываясь в очертания под плотной пеленой смога, его плащ взбивался на ветру. Зелёные глаза сузились за линзами его шлема.

- Я найду их, - прошипел он, прежде чем уйти в небытие.

Абиссна пылала. Я не мог видеть этого, дым затмевал все вокруг, но я мог чувствовать запах, мог слышать. Горящая плоть солдат, трещины полуразрушенных стен, запеченных в преисподней и увядающие крики. Единство пришло на эту землю.

Густые слои пепла разбредались по полям сражений за пределами величественной крепости, ныне павшей со смертью своего правителя. Их вылазка не смогла сломить наши ряды и добраться до осадных орудий. Артиллеристы имперской армии, также пропавшие у меня из виду, продолжали вести беспощадный обстрел. Такая жестокая музыка. Мое сердце билось в такт с этой громовой мелодией. Я изнемогал от высокой температуры в своём тяжелом доспехе, и жар от моей кожи начал туманить визор. Везула находился неподалеку, призывающий начать наступление, взывая обрушить на защитников еще большую ярость Громового легиона.

Мы побежали, оставив наши грав-корабли позади, мы прорывались вперед с разящими болтерами в руках, нагревшимися из-за продолжительного использования.

Выстрел поразил мою броню, проникая внутрь неё и разя мою плоть. Я зарычал, используя гнев для притупления боли. Я обратил взор к Молниеносному знамени. Это было единственное, что я мог видеть сквозь столпы едкого сгустившегося дыма, окутавшего все вокруг.

Где-то здесь, в окрестностях, сражался и сам Император. Его присутствие, пусть даже столь отдаленное и невидимое, ослепило меня. В течение нескольких секунд густой дым поредел, и я смог уловить золотистый проблеск сквозь серую пелену.

- Ну вот, - раздался голос Гайрока позади меня, и я почувствовал, как его перчатка направляет меня. – Куcтодианцы… Львы в обличии людей.

- Так многие говорят.

- Покажем им, как сражается Громовой легион, а? – спросил он, и я повернулся наблюдая его зубастую ухмылку.

У меня не было времени восхищаться их высочайшим мастерством кровопролития, вскоре слои дыма вновь поглотили их сверкающие фигуры.

- Да, брат! – с неимоверной гордостью ответил я.

Гайрок засмеялся, громко и смело, игнорируя убийственные снаряды, вырывающиеся из дымовой завесы. Он указал на всепоглощающую серость вокруг.

- Тогда вот твой шанс!

Низкий, громкий треск объявил о падении северной башни.

- Опустим клинки прямо на тощее горло принца-кретина, да?!

Затем мы побежали, вся наша когорта, Везула выкрикнул еще один клич.

- Ты хоть знаешь его имя, Гайрок? – спросил я.

Он покачал головой.

- Вокруг столько мелких баронов, олигархов и разношерстных военачальников, какое это имеет значение? Все они встанут на колени и примут Единство, или умрут. И мы покажем им, как это сделать.

Северная башня падала медленно, с неумолимой грацией. Она врезалась в дым, подобно острому двуручному мечу, рассыпаясь и разваливаясь на мелкие части с каждой секундой падения. Когда же громадина наконец повалилась на землю, удар потряс все поле битвы, словно огромной мощи землетрясение, рассеивая обширные столпы дыма, раскрывая расположение нашего врага.

Бледнолицые и запотевшие в своем сером обмундировании под латунными нагрудными плитами и шипованными шлемами, они выглядели решительными, но напуганными. Они оценивали обстановку и осмотрительно прицеливались.

Прерывистый огонь вырвался из широкого пролома в стене Абиссны. В большинстве своем это были обыкновенные карабины и причудливые энергетические пушки. Мы подняли щиты, наша когорта двинулась вперед.

- Да начнется жатва! – прорычал Гайрок, и я почувствовал, как его слова разожгли во мне пыл битвы.

Я проскочил сквозь пробоину в стене, перепрыгивая через куски щебня, и раненных под ними, выбирая тех, кто еще мог сражаться.

С громогласным ревом, я отсек голову ближайшему стрелку. Я посмотрел на Гайрока, что закричал:

- Африканское солнце обжигает, да, Дах?

Его лезвие было самым красным. Нашей задачей было расправится с защитниками. Их ряды согнулись, и наконец сломались.

Я услышал радостные крики Везулы. Завывания триумфальных горнов. Победа приближалась, но это был далеко не конец. Одним ударом, я сразил двух мужчин, но их тела замедлили меня и я поймал скользящий удар по голове. Я почувствовал трещину на моем шлеме. Он спас мне жизнь, но головокружение всё же повалило меня на колени. Я плевался кровью, сдерживая боль и тошноту. Я поднял глаза…

Я находился в бункере, а надо мной возвышался массивный полубронированный воин. Палящее Африканское солнце исчезло, его место занимал один из непримечательных баров Свота. Человек обладал скудными и неприметными чертами лица, с лысым, покрытым разветвляющимися грубыми шрамами скальпом, он размахивал металлическим крюком. Это было похоже на самодельное оружие.

Исчезла и силовая броня, которую он когда-то с гордостью носил, шипованная кожаная кольчуга теперь служила вместо неё.

- Гайрок… - невнятно промолвил я его имя, пытаясь собрать воедино фрагменты того, что произошло между моим уходом от Тарриагаты и нынешним положением.

Вместо удара, Гайрок протянул мне руку. Его кожа сияла красным в мерцающем свете люменов.

- Вставай, брат, - сказал он. Кровь забрызгала его лицо. Артерии на шее вздулись, он дышал с лихорадочной интенсивностью. Улыбка, разразившаяся белым полумесяцем на его алом лице, выглядела натянутой. Причиняющей боль.

- Гайрок, - снова сказал я, встав и оглянувшись по сторонам. Обезображенные мертвецы окружали нас, выпотрошенные и разорванные тела, несчастные посетители этого места. Сладкий, немного приторный аромат алкоголя смешивался с железным зловонием пролитой крови. Добрая половина бара была залита ей.

- Ты… ты сделал это, Гайрок? – шокировано спросил я, чувствуя обнадеживающую хватку моего короткого меча, вытаскивая его из ножен.

Гайрок моргнул, раз, два. Его глаза были залиты кровью. Пот покрывал его кожу. Он, казалось, почти блестел, в свете едва освещающих помещение люменов. Его ухмылка стала хмурой. Он стал похож н бешеного зверя, что изо всех сил пытающегося обуздать свой недуг. Как далек я сам был от подобной судьбы? Рука, державшая крюк, пришла в движение, и я почувствовал, как напрягается моё тело.

Он был нужен мне, он всегда отличался проницательным умом и невообразимой целеустремленностью. Я не узнавал человека, стоящего передо мной.

- Где ты, Гайрок? – спросил я, пытаясь игнорировать хаос вокруг.

Я никогда не видел его таким слабым. Гайрок воевал в Абиссне. Сражался на ледяных равнинах Сибири, когда сверху сыпался атомный дождь.

- Африканское солнце обжигает, да, Дах? – пробормотал он, но его рассудок помутнился, и эти слова являлись бледным эхом тех, что он говорил мне много лет назад.

- Это не Абисссна, брат. Гайрок… где ты? Постарайся сосредоточиться.

Он растерянно перестал обыскивать мертвых.

- Сибирь…. Нет…. Хгмхм – он приложил руку к голове, словно пытаясь сохранить свою изодранную вменяемость, пока ее остатки окончательно не вытекли из его головы, пока его слова не вышли за приемлемые рамки понимания.

А потом он приблизился ко мне с крюком в руках, его глаза пылали безумной дикостью, а рот полнился слюной.

- К Единству! – воскликнул он, едва жестикулируя. Этот стон отчаяния имел мало общего с так запомнившимся всем криком триумфа.

Несмотря на чудовищную силу Гайрока, я смог заблокировать удар своим предплечьем. Другой рукой я вытащил свой меч и вонзил его глубоко в грудь своего брата. Сначала он сопротивлялся, безумие придавало ему сил, но я продолжал наносить резкие удары, раз за разом, его внутренности валились на окровавленный пол.

Гайрок обвис, я поймал его тело, чтобы он не упал на землю.

Когда он оказался среди расчлененных безумием тел, я осторожно вынул свой клинок.

На губах Гайрока пузырилась кровь. Это напомнило мне о Кабэ.

Он снова моргнул, и я увидел, как его взгляд ненадолго обрёл потерянную ясность.

- Мы были… не предназначены для… этого.

Последние силы покинули его израненное тело, я держал его, пока все не закончилось. Кровь запятнала его татуировку легиона, я вытер ее, прежде чем опустить его голову.

Я знал Кабэ, я сражался с ним спиной к спине, многие годы, но Гайрок был моим другом. Я оплакивал его смерть, задыхаясь в каком-то грязном душном баре.

- Где же честь для нас самих?! – спросил я тьму, но в ответ последовало лишь молчание.

В этот момент мои собственные слова вернулись ко мне.

Мы прожили слишком долго.

Я поднялся на ноги, ощущая великую ношу скорби, и взвалил безжизненное тело старого друга себе на плечо. Я не оставлю его здесь, только не так. Что-то случилось с нами, и я надеялся, что Тарригата будет знать, что делать.

Тагиомальчян спустился сквозь тёмное облако удушающего смога. Моноволоконный трос придавал ему устойчивости, будучи достаточно тонким, он делал его невидимым для невооруженных глаз, и являлся достаточно прочным для того, чтобы выдержать его собственный вес.

Счетчик высчитывал время до соприкосновения с землей. Достигнув пятидесяти футов, он деактивировал магнитный замок и преодолел оставшееся расстояние до земли. Крошечный грав-импульс, встроенный в его броню, заметно смягчил приземление. Он поднялся и бросил свой взгляд на огромный трущобный город перед ним.

- Я высадился. Остаюсь незамеченным, - уведомил он, его голос погрубел под действием механизмов, встроенных в его шлем.

Голос с Коронуса, который он слышал ранее, ответил незамедлительно. Такой же скрытый. Только Тагиомальчян мог его слышать.

- Местоположение цели установлено, - сообщил он.

Гололитическая схема вспыхнула в линзах кустодия, перекрывая собой рельеф близлежащей территории.

- Запрашиваю статус

- Скрытый

- Продолжительность?

- Как можно дольше. Пока не обнаружено.

- Убить или захватить?

- Нейтрализовать. И уничтожить все следы.

- Подтверждено. Запрос загрузки данных.

Потребовалось несколько секунд прежде, чем маленькая красная метка засветилась на гололите.

- Глубже, чем я думал, - пробормотал Тагиомальчян, не намереваясь быть услышанным, но системы все же передали сигнал слушателю.

- Это нора, Тагиомальчян, и в ней водятся крысы.

- Тогда мне лучше начать копать.

Очистительные комбайны бороздили химическое варево, пролегающее у границ Свота. Их прочные сети и крюки тащили и собирали отходы для дальнейшей утилизации. Из охваченных раком легких, курящих тряпочные палочки людей, вырывался глухой хрипящий кашель. Все они медленно умирали от многократно завышенного количества токсинов в крови, никто из них не обращал внимания на золотого воина бродившего среди них. Они даже не моргнули.

Гайрок был тяжелой ношей, и на путь до арены потребовалось около нескольких часов. Когда я приблизился к окраинам, то увидел следы дыма. Хаб Тарригаты был охвачен огнем. Уложив тело Гайрока, я выхватил меч и бросился туда. Быть может, это дело рук Радика Клева, подумал я, месть за то, что я сделал с его Хроно-Гладиатором. Приближаясь к трущобам я понял, что это не так. Вокруг царил настоящий хаос. Я обнаружил мертвых. Выпотрошенные, обезглавленные и расчлененные, они усеивали это место, разорванные, подобно отходам мясника.

Давление начало скапливаться под моими висками, и я прижал руку к голове, в попытке отвести его. Боль, похожая на мгновенное погружение в бездонный красный океан, валила меня на землю, но я продолжал сопротивляться. Я почувствовал горький запах дыма, из хаба Тарригаты, из Абиссны, и всеми силами пытался понять, что из этого было реальным, а что нет.

Холод обдавал мое лицо, но я прекрасно знал, что воздух в Своте был душным. Я вспомнил Сибирь, ее ледяные равнины, я не осмеливался поднять голову в страхе снова застать падение смертоносных атомных боеголовок. Затем я оказался на горе Арарат, радостно крича вместе с Ариком Таранисом, когда он вознес Молниеносное знамя.

Затем Ги Бразиль и Урш и Альбия.

Мой череп пульсировал в агонии. Видения о Единстве были беспощадны, и я был не в силах контролировать их.

В конце концов я решил сосредоточиться на своем мече, крепко обхватив его руками, я думал о его прочности, его постоянстве, его реальности.

Я вырвался из крепких уз ложных видений, моя кожа горела от жара. Я стоял на коленях, передо мной располагалась небольшая лужа мутной жидкости, что я выплюнул с приступом. Сплюнув ее остатки изо рта, я поспешил к хабу Тарригаты.

Пылкий жар набросился на меня, когда я выбил входную дверь. Я не видел Везулу во время своего отчаянного хождения по лачуге, и надеялся на то, что не застану старого товарища охваченным безумием, как Гайрока.

Несколько полок повалились на пол, либо от жара, либо от борьбы, которая предшествовала этому беспорядку. Я разгребал обломки до тех пор, пока не нашел Тарригату в дальней части хаба, задыхающегося от вдыхания густого едкого дыма.

Он повернул голову в мою сторону, услышав приближение. Гримаса неподдельного ужаса исказила его лицо. Он вскрикнул, когда я подбежал к нему и схватил его хрупкое тело, жалкий, жалобный звук. Тонкие пальцы царапали мою кожу, как иголки. Он боролся, но с силой ослабленного ребенка.

- Успокойся, - предупредил его я, - или мы оба погибнем в этой дыре.

Его тщетные попытки высвободиться утихли, сложно было определить случилось ли это от моего предупреждения или из-за того, что он попросту израсходовал все свои силы. В любом случае, пламя распространялось, расползаясь по стенам и потолку. Оно надвигалось, словно оползень, жадно поглощая все, к чему прикасалось. Я услышал треск разбившегося стекла и понял, что колбы медленно нагреваются. Химические смеси внутри них сработают в роли катализатора.

Взвалив Тарригату на свое плечо, я сломя голову бросился через дальнюю часть хаба, ударом выбивая заднюю дверь, чтобы выбраться наружу. Едва мы отдалились на шесть футов, как старая хижина и печь в ней, взорвались, одаривая ближайшую территорию тоннами мусора и дыма. Толпа любопытных зевак не собиралась вокруг. Все были либо мертвы, либо прятались.

Я посадил Тарригату на его старый потрепанный стул. У него не было рук и пятна синтетической кожи уступили место заплесневелым наростам под ней. Его дыхание было неровным, а кожа настолько бледной, что я без труда мог понять, как недолго ему осталось.

- Где Везула? – твердо спросил я.

Голова старика начала опускаться в сторону, и я осторожно схватил его за подбородок, повернув лицом к себе.

- Тарригата, ты умираешь. Прости меня. Но я должен знать.

Внезапно он нашел в себе силы и попятился ко мне, его губы задвигались, но слова давались ему очень тяжело. Я наклонился к нему, чтобы услышать его правду.

- Он…. он идет.

Затем Тарригата откинулся назад, свисая, как сдутое легкое, больше он не шевелился.

- Не он. Вез ушел.

Я осмотрел его и увидел, как он кладет свой пистолет в мои руки. Я не знал, хочет ли он использовать его на себе или Везуле, но я взял его и поместил в пустую кобуру у себя на поясе.

Я вырвал полоску ткани из-под своих доспехов, чтобы обернуть ее вокруг пустых глазниц Тарригаты. Закрепив повязку, я глубоко вздохнул и положил руку ему на лоб.

- Старый идиот, ты пытался остановить его, не так ли?

Стоя над ним, я посмотрел вниз на сморщенное тело Тарригаты. Смерть еще больше ослабила его.

Теперь это мое бремя. Я остановлю его. Пора положить этому конец.

Тагиомальчян проносился по узким переулкам и тоннелям Свота, оставаясь абсолютно незамеченным. Он двигался быстро, маяк-локатор мигал на тактическом дисплее, с каждой секундой становясь все ближе. Вдалеке черный дым врезался в безжизненное небо, бросая погребальную завесу.

Первые следы своей добычи он нашел в баре, который ныне был превращен в настоящий склеп. Пьянящий смрад низкосортного зернового алкоголя и разбросанных внутренностей, словно незваный гость, вторгся в его ноздри. Он позволил себе один вдох. Его обучали находить доказательства. Он уловил запах трансчеловеческой крови, а затем поспешно открыл внутренний канал вокса.

- Возможно это, Легион, - сказал он, - те, кто смог избежать чистки.

- Соблюдай осторожность.

Тагиомальчян кивнул, хотя обладатель другого голоса и не смог бы увидеть этот жест. Он присел на колени, чтобы осмотреть одно из разорванных тел. Его глаза потянулись к прорезям за оптическими линзами.

- Интересно, - это выглядело, как ожог, принявший форму…

Призрачное ощущение неправильности заставило его резко обернуться. Он едва успел добраться до рукояти своего меча, когда мощная фигура сбила его с ног.

Я шёл по следам, оставленным Везулой. Это было нетрудно, и я подумал о том, что какая-то часть его затуманенного кошмарными видениями разума, хотела, чтобы я нашел его. Чтобы покончил с этим. И я надеялся, что смогу отсрочить безумие, которое поглотило Гайрока и Везулу.

Я думал о Тарригате, старике, который задыхался при смерти, несмотря на то, что бежал всю свою жизнь. Я не мог смириться с тем, что Везула несет за это ответственность. Даже впадая в видения о прошлом, он никогда не поднимал руку на старика. Но, быть может, он не знал. Эти грезы, я чувствовал их. Такие красочные и убедительные. Неудержимое стремление к давно ушедшей славе, затмевало глаза.

Я бежал по уродливым улицам Свота, ловя полные страха и недоверия взгляды его жителей. Эти несчастные застряли здесь, внизу, и все чего они хотели, так это остаться в одиночестве и придаться отчаянию и страданиям. Некоторые держали в руках оружие, готовые защищать свои жалкие жизни, но это были пустые угрозы. Другие прятались в своих лачугах, сидели на корточках и закрывали глаза, в надежде переждать шторм.

В древней части района я нашел символ Легиона, вырезанный на каменной лестнице. Старая молния повела меня вниз, в катакомбы. Я знал это место. Оно называлось Потопом, самый глубокий участок в Своте. Ветхие колонны, когда-то давно украшенные яркими росписями, а теперь испещренные толстыми слоями грязи, поднимались к изогнутому сводчатому потолку. Некогда это место было прекрасно, но, как и многие другие вещи, время украло ее былую красоту. Некоторые секции Потопа обрушились, не выдержав суммарный вес верхних уровней. Я карабкался по огромной куче мусора и обломков, вставшей на моем пути, словно громоздкий набухший мешок, разошелся по швам и изверг все своё содержимое на дорогу. Я редко спускался сюда. У меня не было причин этого делать, но я подумал, что они могли быть у Везулы.

- Это наша последняя битва, брат? – спросил я тьму, и был удивлен, когда она ответила.

- Я уже сразился в своей последней битве, Дах.

Я обнаружил его прислонившимся к изогнутой катакомбной стене, его рука держалась за живот. Что-то сырое и темное блестело меж его подрагивающих пальцев. Его разломленный топор лежал рядом с ним, как и всегда. Лезвие было сожжено кислотой.

- Вез…- я опустился на колени, рядом с старым другом. Он плохо выглядел в мерцающем свете верхних люменов.

- Ты вооружен? – растерянно спросил он.

Я нахмурился, собираясь было жестом указать на мой меч и широкое лезвие, закреплённое на спине, но вдруг понял, что Везула был слеп. Молочный блеск покрывал его глаза, кожа вокруг гнезд и на лице была покрыта следами ожогов.

- Кислота…, - ответил он, понимая причину моего молчания. – Забыл, что они могут так делать. – Засмеялся он, но это усилие дорого ему обошлось. – Он дал им все дары, не так ли. А нас оставил гнить и разлагаться. – Он протянул руку и схватил меня за плечо, шаря по сторонам своими незрячими глазами, - мы не должны были прожить так долго.

Я повернул его лицо к свету, пытаясь осмотреть его ужасные раны. Он сопротивлялся, как будто, стыдясь своего нынешнего состояния.

- Ранение в живот смертельно, - прошипел он, стиснув зубы от внезапной вспышки боли.

- Кто это сделал? – спросил я, отпуская его голову. Я всматривался во тьму, но не видел нападавших.

- Они были среди нас, Дах, - пошипел он. – Скрывались в Своте. Я сражался с ними. Они побежали и привели меня сюда. Оставили тут умирать. – Он поморщился, и я почувствовал, как смертельная нить Везулы натягивается.

- Кто, брат? Кто скрывался среди нас?

- Метка, красная, сырая, как клеймо, - прошептал он, указывая на левую щеку, его палец покрылся свежей кровью. - Они произнесли его имя. Сказали…

Я схватил его бронированный воротник и приблизил к себе.

- Скажи мне брат! Позволь мне отомстить за тебя.

- Сказали… что он идет.

Он сделал длинный подрагивающий вдох, и все закончилось.

Я был неправ. Не Везула разорил поселение и напал на Тарригату. Но кто тогда?

Голова опустилась, я закрыл глаза и ощутил тяжесть пистолета на моей ноге. Я думал достать его. Мои пальцы обернулись вокруг рукоятки. Один выстрел, если он все еще способен стрелять. Левый висок.

Я открыл глаза и отпустил пистолет.

- За Единство… - пробормотал я, расположив кольцо Легиона на коленях Везулы.

«Враг внутри», Метка, имя. Это все, что сказал Везула. Я слышал истории, в основном от Тарригаты. Идет война. Некоторые говорили, что он уже прибыл, что предатели были среди нас.

Послышался слабый лязг стали, я поднял глаза.

Я встал и побежал по катакомбам, преследуя доносящиеся звуки битвы.

Тагиомальчян, хромая, пробирался через катакомбы, игнорируя боль под его треснувшей аурамитовой броней. Нечто сверхъестественное стояло у него на пути. Маскировка оказалась неэффективной против существа, что воспринимало его неестественными средствами. Его кровь, или то, что исполняло ее функцию, скользнула по краю его клинка. Оружие вздрогнуло в его руках. Также как и щит на его спине, он знал, что существо ранило его. Но он ответил тем же.

- Отметьте мое местоположение, - сказал он в вокс.

- Ты ранен?

- Отметьте его, - повторил он стиснув зубы.

Вслед за короткой паузой последовал еще один запрос, но ответа не последовало. Вместо этого раздался еще один вопрос.

- Вы близки, Тагиомальчян?

- Я…

- Это они?

Немногие знали о вторжении на Тронный мир сил Альфа-Легиона. В конце концов, они были сдержаны, а непосредственная угроза нейтрализована. Но опасность не ушла. Все еще имели место быть «инциденты». В районы просочились слухи. Безумие охватило Терру. Воитель приближался. В народе всё чаще появлялись его сторонники. Культы. Было предпринято провести чистку. Очищающий огонь перед лицом надвигающегося кошмара.

Предвестники этого кошмара стояли перед Тагиомальчяном.

- Это они, - отчитался он, закрывая передачу.

Кустодий появился в мерцающем свете подземного зала. Туннели вывели его сюда. Ледяной холод пробрал его даже сквозь доспехи. Подлинная цель этого помещения была сокрыта возрастом, повлекшим за собой фундаментальные изменения. Возможно, это была старая купальня, здесь всё еще виднелись затененные формы ржавых медных труб, некоторая часть которых до сих пор была нетронута. Пара ручных насосов, расположенных в клювах некогда прекрасных геральдических грифонов, наполняли глубокий бассейн, но и они не избежали неконтролируемой силы распада и разложения. Шелушащаяся филигрань изображала древних мифических зверей, однако теперь эти художественные образы были извращены.

Теперь в этом месте прибывало нечто более древнее и первобытное. Факелы ярко горели в тяжелых железных бра, отбрасывая едкий запах гнилого мяса и кислого молока. Покрывшаяся инеем кровавая накипь, окружала границы бассейна, в котором неизвестной черной субстанцией был начертан символ. Свечи кривились и переплетались, подобно огромным сорнякам. Их восковые стебли наполняли помещение запахом животного жира.

Тагиомальчян поднял меч. Позолоченные завитки и витиеватые узоры на острие разразились ярким сиянием. Энергия с треском побежала вверх по лезвию.

Короткая тропинка шагов привела его сюда, к старой бане. Темные полосы бежали по ветхому камню. Он ждал его здесь. Ждал с тех пор, как впервые испробовал его кровь. Рваный черный плащ окутывал широкие бронированные плечи, накинутый поверх чешуйчатых керамитовых пластин цвета необъятного моря. Странные, органические шипы вырывались из-под поношенной мантии. Ему не нужно было оружие. Его пальцы заканчивались длинными когтями, которые уже испробовали горячую кровь кустодия. Когда-то это был легионер, но теперь нечто иное завладело его смертной плотью, хозяином которой он когда-то был.

- Мерзость, - прошипел Тагиомальчян, продолжая неспешно подниматься по ступенькам, пытаясь сохранять спокойствие. Его взгляд упал на легионера, но он прекрасно знал и о его спутниках. Восемь мужчин и женщин. Все они носили тёмные мантии с капюшонами, скрывающими их взгляд, и возвышались над несколькими телами в бассейне. Наполовину запекшаяся кровь покрывала дренажную решетку, цепляясь за металл, затемняя ржавчину по его краям. Каждый из них носил символ Гидры на щеке, мертвые не были исключением. Все они были нанесены недавно, точно такие же, какие Тагиомальчян видел в баре, прежде чем на него напали.

Ритуальный круг был начерчен черной смолой. Это он должен был стать жертвой. Кровь Императора текла в его венах, могущественная и сверхъестественная. Все это имело определенное значение для этих существ, и тех, кому они служили.

Фигура, стоявшая средь убитых просителей, вышла вперед.

- Он идет, - произнесла женщина, без выражения, словно она просто оглашала факт.

- Луперкаль, - ответили остальные.

«Луперкаль» вскрикнули культисты, как один.

- Луперкаль, - повторил легионер. Он говорил двумя голосами, обладавшими противоположными регистрами. Затем он бросился на Кустодианца.

Я слышал лязг металла, бьющегося о камень, звук закованного в броню тела, сбитого чем-то большим и тяжелым. Подрагивающий факел подводил меня к краю туннеля, давая намек на просторное помещение, что стало мелькать на горизонте.

Я вновь ощутил холодный воздух ледяных равнин, услышал завывания ветра и боролся в попытке держать нахлынувшие воспоминания под контролем. Что бы там ни было, это оно убило Везулу и привело к смерти Тарригаты. Теперь лишь я мог взыскать этот долг и отомстить за павших.

Пистолет Тарригаты бился о мое бедро, когда я бежал. Широкий клинок тяжестью отдавался в моей руке, старые мышцы, протестуя, готовились к последней битве. Я проигнорировал боль и активировал клинок. Он вспыхнул, а затем погас. Я попытался еще раз, все еще бежав на свет в конце лабиринта. Клинок вспыхнул и уловил нужный ритм. Актинический треск, бегущий по лезвию, ужалил меня своей энергией.

Я добрался до источника света и увидел золотого воина, лежащего на спине. Существо рядом с ним, бросало вызов пониманию, оно разило его своими острыми когтями. Я узнал воина, не по имени, конечно. Кустодианец Императора. Я сражался рядом с ними во время Войн Объединения.

Он обернулся, завидев мое приближение, ожидая нового врага, бессильный что-либо сделать. Его лицевая панель обладала бесстрашным выражением, однако борьба внутри ее была более, чем очевидной. Зверь, наполовину легионер, наполовину мутант, молотил по кустодию не обращая на меня никакого внимания.

Восемь фигур в кровавых одеяниях повернулись ко мне, сбросив свои мантии, обнажая длинные изогнутые клинки. Культисты.

- Тарригата, старый ублюдок. Ты все-таки был прав.

В приступе безумного воя они кинулись на меня.

Я выпотрошил первого, ударив его наконечником моего меча. Ореол разрушительной энергии разорвал его тело на куски. Кожа, кость, органы, все испарилось в мутной дымке, отскакивающей от лезвия, будто страшась его. Напор остальных не ослабевал. Отрубив руку одному из культистов, я почувствовал, как лезвие вонзается в бой бицепс. Я зарычал, пытаясь сдержать боль, когда оно вошло глубже. Никогда не показывай слабости, этому научила меня арена. Еще один клинок впился в мою спину. Теперь я ревел от ярости. Они окружили меня. Я чувствовал, как грезы о Единстве вторгаются в мой разум. Если я поддамся сейчас, то погибну вместе с кустодианцем. Ослабленный, он изо всех сил пытался дать отпор существу, что атаковало его в тот момент. Зверь набросился на него, как хищник на свою добычу. Еще несколько минут, и все будет кончено.

Я взмахнул рукой, ощутив сильный удар и треснувшую кость, когда один из культистов отлетел, словно разломанное копье, разбившись где-то на горизонте моей видимости. Держа широкое лезвие в одной руке, я схватил свой короткий меч другой, нарисовав кривую дугу в воздухе, поразив еще одного еретика. Несмотря на свое безумие, отброс начал плакать.

Я покончил с поверженным врагом, мой череп с легкостью расколок его голову. Неистовый удар моего силового меча принес смерть другому, режущий удар, заставивший его внутренности повалиться на землю. Картина, на которой я ненадолго задержал свое внимание, прежде чем расправиться с остальными двумя.

Теперь зверь повернулся ко мне, и в его взгляде я уловил нечто непостижимое и злое. Я знал, что в моем понимании, это нельзя было назвать зверем. По крайней мере, не естественного порядка. Все истории, которые я слышал, о тьме, приближающейся к Терре, о пактах, заключенных с существами старше самого Империума, я верил им.

Зло было среди нас, бросало вызов порядку Императора. Но я служил Императору. Всегда служил. И всегда буду служить. Это моя клятва. Это Гром и Молния.

Оно отбросило кустодианца в сторону, откинув его, подобно жесткому мясу, отдавая предпочтение более сладкому убийству. Я взмахнул мечом.

- К Единству! – взревел я.

Мы кинулись друг на друга, человек против зверя.

Он ударил, как танк, свалив меня с ног. Мой меч с трудом оставил борозду в его доспехах, напоминающих панцирь арахнида, только во много раз надежней и крепче.

Я пошатнулся, меч становился все тяжелее, как надгробный камень, череп пульсировал.

«Сибирь», ледяная равнина…

Вздымающиеся столпы дыма в Абиссне…

Отбросив видения, я с трудом парировал рубящий удар. Он обладал чудовищной силой, столкновение чуть не вырвало мне плечо. Однако само его присутствие было… неправильным. Более глубокое недомогание начало сковывать меня, больше, чем обычная физическая боль. Шепот давно умерших, видения битвы, что еще не случилась. Моей бесславной смерти, принесенной в жертву какой-то сущности извне…

Я вскрикнул и осознал, что его когти разорвали мою плоть, вырывая окровавленные куски мяса. Я пошатнулся, с силой отсекая руку или коготь. Отросток рухнул на землю, перевернулся, а затем растворился, подобно паутине в тени.

С такими ужасами я еще не встречался.

Я попятился назад, прекрасно осознавая, что умираю, не из-за опустошения моего разума, а от ран, которые он нанес. Я чувствовал это. Я знал это.

У меня едва хватило сил на то, чтобы поднять свой меч. Второй клинок выпал из моей руки. Он рассеялся в тех же тенях, что и отсеченная конечность.

Я сделал резкий выпад, пытаясь удержать зверя. Он смеялся над моими усилиями, его голос, достаточно нечеловеческий для того, чтобы заставить волосы на моей спине встать дыбом. Я потянулся, инстинктивно, я не был уверен, но почувствовал очертания рад пистолета Тарригаты. Символ Единства врезался в мою ладонь, когда я достал его из кобуры, не зная даже, сможет ли он выстрелить.

Я нажал на курок.

Сфокусированная вспышка интенсивного излучения ударила зверя в область туловища. Смертная оболочка, которую он носил, содрогнулась. Она повисла, ослабла на мгновение. В этот момент, прикладывая каждую частицу оставшейся во мне силы, я взмахнул широким лезвием. Оно прошло через плечо, через туловище, через шею.

Любой на его месте был бы уже мертв, но вместо этого он рыдал и подрагивал, издав столь пронзительный вопль, чтобы заставить мои зубы заскрипеть.

Затем я упал, больше не в силах стоять на ногах, осознавая глубину своей неудачи.

- К Единству, - сплюнул я кровью.

- К Единству, - ответил кустодианец, подходя к зверю. Его прекрасный золотой клинок расколол голову зверя надвое.

Когда второй удар этого совершенного оружия поразил место, где должно было находиться сердце, зверь распластался по земле. Крик вырвался из его вокс решетки, ужасающий, сверхъестественный звук. Смрадный дым вырывался из сочленений в его доспехах, подобно пылающей свече, изголодавшейся по воздуху.

- Он мертв? – спросил я, опустившись на колени, с тяжестью опираясь на меч.

Кустодианец посмотрел на меня, я почувствовал взвешивание решения в его осторожном взгляде. Наконец, он кивнул.

- В некотором смысле, да. Я благодарю тебя…

- Херук, - сказал я, распознав паузу, как приглашение, - Дахрен Херук.

- Громовой легион?

Настала моя очередь кивнуть.

- Я думал, что твой род мертв.

- Мы. Достаточно близко. К этому.

- Тагиомальчян. Я в твоем долгу, Дахрен Херук. Терра в твоем долгу.

- Тогда у меня есть одна просьба к тебе, - сказал я, подняв руку, подозывая к себе рукоять его меча

Он посмотрел на меня, бесстрастная маска, неподвластная прочтению, но потом я уловил едва заметный кивок.

Когда тиски смерти окружили меня, я вновь ощутил видения.

Поначалу лишь запах и вкус, но позже, я начал слышать радостные крики победы, видеть, как Молниеносное знамя вздымается в небо. Я стоял на склонах горы Арарат, а рядом со мной Кабэ и Гайрок и Везула.

Реальность становилось все более мимолетной, хотя я все еще слышал слабый звон доспехов кустодиацна, когда он стоял позади меня, и взмах его лезвия, когда то проносилось в воздухе.

- Предоставь мне почетную смерть, - сказал я, и победные кличи громче взвыли в моей голове.

Единство! Единство! Единство!

Я закрыл глаза, слезы радости побежали по моему лицу, я прошептал:

- К Единству…

И услышал, как лезвие обрушилось вниз.