Мечи конных кланов

2

— Я видел, как он упал в воду, милорд, — сказал капитан Май. — Но в тот момент все, что я мог сделать, это остаться в живых. Нас оставалось восемнадцать или двадцать против трехсот пли четырехсот, и всего двенадцать были еще живы до сегодняшней ночи.

Высокий мрачный человек, сидящий напротив него за походным столом, успокаивающе поднял руку.

— Никто не обвиняет тебя, Хербут, и менее всего я. Деметриус — дурак. Я не могу понять, что ударило ему в голову: вести кампанию с такими несбалансированными и плохо снабжен-ными войсками, какие он собрал! Это только благодаря тебе вы с Тушем сумели взять то, что у вас под рукой, и всыпали Зеносу. Никто из вас не будет забыт. Обещаю.

— И я тоже, — послышался голос у входа в палатку. — Я только надеюсь, что эта извращенная свинья мертва. Как ты думаешь, Милон, он мертв?

Май поднялся так стремительно, что опрокинул табурет. Его темноволосый друг повернулся на своем стуле.

— Привет, Альдора. Что тебя задержало?

Вошедшая, поразительно красивая женщина, была такая же темноволосая, как и Милон. Когда она сняла свой шлем и бросила его на походную койку Мая, стало видно, что ее угольно-черные волосы заплетены в косы и, по обычаям конных кланов, уложены вокруг маленькой головы на манер подшлемника. Черты ее обветренного коричневого лица были тонкими и правильными. Черные глаза блестели при свете лампы. Несмотря на тяжелые, доходящие до бедер сапоги, она грациозно подошла к столу и взяла мозолистую руку Хербута в свои.

— Как давно это было, дорогой Хсрбут?

Капитан Май густо покраснел, упершись взглядом в носки сапог.

— Десять… нет, одиннадцать лет, миледи.

Милон Морай видывал, как она играла с другими бывшими любовниками. Он нетерпеливо отрезал:

— При всем, что ты знаешь, Альдора, твой муж лежит на дне реки Лумбу, обеспечивает угощение счастливым рыбкам. Ты можешь ненавидеть его, но он все-таки мой соправитель и единственный наследник на правление Кенуриос Элас. Кроме того, он — один из нашего вида.

Альдора фыркнула.

— Надеюсь, что рыбы извлекут из него больше пользы, чем я. Ты знаешь, как мы жили все эти тридцать два года нашего брака. Эмоционально говоря, Деметриус был… (молюсь за это, Ветер), — ребенком, ужасным истерическим ребенком. Черт побери, он вы глядел таким мужественным, но даже, если он проживет столько, сколько ты, он никогда не созреет до настоящего мужчины. Он может принять все грандиозные титулы, какие только сумеет вы думать, облачиться в самые красивые одежды и доспехи, которые сумеет достать, и тогда он будет не больше, чем позолоченное коровье дерьмо.

— Альдора, — напомнил Милон. — Мы не одни.

Она вызывающе тряхнула головой.

— Ну и что из этого? Хербут был моим любовником в течение четырех лет, он уже слышал все, что я сказала здесь. И много больше. Мой муж, Верховный Владыка — Гомосек Кенуриос Элас, так же полезен для своей женщины, как мерин для кобылы! И я молю Солнце и Ветер, чтобы он сдох. О, Ветер! Даруй мне наконец свободу от него!

Внезапно она подняла обе руки вверх, откинула назад голову и начала молиться:

— Ветер, о Ветер! Ветер Севера, Ветер Запада, Ветер Юга, Ветер Востока! О, Ветер океанов, Ветер гор, Ветер равнин, Ветер доброты, Ветер силы! О, Ветер, услышь свою дочь, истинную Альдору из Линзи, приди ко мне и услышь мою молитву. Приди ко мне, Ветер. Скажи твоей дочери, твоей рабе, твоей невесте! Приди, о Ветер! Приди, приди, приди! ПРИДИ!!!

Из лагеря вокруг них послышались тревожные возгласы, вместе с шумом со сторожевых постов, фырканье и ржанье испуганных лошадей. Затем засвистел ветер, становясь все громче по мере приближения. Он закрутился вокруг палатки, и внезапно передние пологи вогнулись вовнутрь, а тяжелые лампы повисли на растяжках, раскачиваясь туда и обратно, как корабли в штормовом море.

Ледяной воздух хлестнул по коже Милона и он не смог подавить дрожь. Таланты Альдоры продолжали изумлять его. Стараясь говорить как можно спокойнее, он сделал ей замечание:

— Этого больше чем достаточно, Альдора. Может быть, солдатам в лагере придется сражаться завтра, они нуждаются в отдыхе, еде, сне. И их кони тоже.

После того как потрясенный Хербут Май вышел из палатки присмотреть за своими людьми и переговорить с остальными капитанами, которые встретились с королем Зеносом в бою, у Милона нашлись иные слова для Альдоры.

Отстегнув ее нагрудник, он строго сказал:

— Ты называешь Деметриуса ребенком, а затем тут же сама выкидываешь ребяческие трюки. На кого ты пытаешься произвести впечатление, девочка? На меня? На Хербута Мая?

Она обернулась к нему с крайне усталым видом, половинки кирасы свободно болтались на ней.

— Это был не трюк, Милон. Призывать Ветер одна из тайн, которыми слепой Гарри научил владеть меня перед отходом в иной мир.

— Если ты знаешь это давно, то почему я раньше не видел, как ты это делаешь? — удивился Милон.

— Потому что я не часто это делаю, Милой, потому что меня это утомляет, потому что это отнимает у меня слишком много сил.

Женщина протянула дрожащие руки, чтобы Милон стянул доспехи. Снимая с нее доспехи, Милон сердито бросил:

— Никогда не делай этого в морс, Альдора. Существует очень мало способов убить нас, но утопление — один из них.

Четыре капитана: Хербут Май, командир улан — Туш Хеллун, командир тяжелой пехоты — Престун Маклауд, командир конных лучников — Габрос Зараминос вошли и отдали честь сначала Ми-лону, затем Альдорс.

— Милорд, — обратился к Милон у Май. — Я приказал установить павильон лорда Деметриуса на том невысоком холме, между лагерем и рекой. Правда, это открытая позиция, но она будет хорошо охраняться.

Кроме того, король Зенос производит на меня впечатление человека слова. Я не думаю, что он начнет атаку без формального разрешения и извещения нас о прекращении перемирия.

— Вы поступили мудро, капитан, — улыбнулся Милон, — Честно говоря, я не думал о своих вещах, а единственный багаж, который мы привезли с собой, спокойно уместится на двух вьючных мулах: большая же часть наших вещей осталась с основной армией. Как вы думаете, господа? Будет ли нам нужна армия? Будет ли Зснос продолжать сражение?

Тут Хеллун проговорил:

— Он храбрый человек, лорд Милон, решительный, и я нисколько не сомневаюсь, что, если бы зависело только от него, он сопротивлялся бы до последней капли крови. Но не меньше шестидесяти процентов своей сбродной армии он потерял позавчера убитыми или ранеными. Я думаю, что он побережет то, что осталось у него, чтобы собрать вокруг себя новую армию.

— Тогда я поставлю еще один вопрос, господа, — Милон откинулся в своем кресле, постукивая пальцами по столу. — Капитан Май рассказал мне в общих чертах о наших трех засадах, стычке на мосту и полномасштабном сражении после нее. За все эти схватки какие у вас потери? Капитан Хеллун, сколько у вас убитых и раненых?

Хеллун прошипел сквозь зубы:

— Слишком много, милорд. В Квибале будет много красных глаз, и не зря. Сто шестнадцать убито и двести тридцать ранено. Это, конечно, до сегодняшнего захода Солнца. И многие из раненых наверняка умрут.

— Капитан Зараминос?

Темноволосый эллин с могучей грудью проворчал:

— Я не собираюсь оправдываться, лорд Милон, но армия слишком сильно устала, чтобы хорошо сражаться, — и люди и кони.

Милон кивнул.

— Не будет никаких упреков, господа. Учитывая все условия, вы и ваши люди совершили чудо. Но вернемся к вашим потерям, капитан Зараминос.

Рослый офицер с острой бородкой резко кивнул.

— Я вышел из Кенуриос Элас с четырьмя тысячами солдат, к сегодняшнему дню у меня три тысячи двадцать два человека в строю, шестьсот сорок девять раненых и триста двадцать девять убитых.

Май отрапортовал, что потерял примерно пятую часть, своего эскадрона. Маклауд, который из-за рыжих волос, жилистого тела и хитрого лица имел кличку «Лисица», отдал честь на манер конных кланов и сказал:

— Бог — Милон, дай нам, людям конных кланов, сталmyst доспехи и этих больших коней, и нас будет чертовски трудно убить! Я потерял девяносто человек из шести кланов, все ушли к Ветру, ни одного раненого, который не мог бы сидеть и сражаться. Милон усмехнулся:

— Кто получит награду из твоего уха, Лисица?

Остальные капитаны заржали, Альдора сумела устало улыбнуться. Маклауд дотронулся до повязки на том, что осталось от его левого уха.

— Я даже не знал, что оно пропало, до самого конца большого сражения. Это, должно быть, случилось на мосту. Мой шлем принял удар, предназначенный для этого старого громыхалы, — сказал он, тыкая острым локтем в бок Зараминоса. — И меч ублюдка застрял. Я не мог допустить, чтобы Маклауд из рода Маклаудов скакал по Каролиносу с мечом на голове, поэтому покинул их строй на достаточно долгое время, чтобы выкинуть их обоих — и меч и шлем, но перед большим сражением я добыл себе другой шлем у умирающего офицера Зеноса.

Милон подался вперед:

— Вы что, все четверо участвовали в схватке на мосту?! Ответом ему было четыре кивка.

Милон хлопнул себя большим кулаком по бедру.

— Черт побери этого осла! Он мог потерять всех старших офицеров своей так называемой армии. Тридцать шесть лет сражений так ничему и не научили моего уважаемого соправителя.

Альдора покорно вздохнула.

— Я не могла бы сказать это тебе, Милон. Демстриус никогда не усваивает ничего, что он не хочет усваивать. Видит Солнце, я надеюсь, что он мертв!

Милон, Альдора, их телохранители и четыре капитана сидели на глинистом северном берегу реки Лумбу. В нескольких шагах сзади спутанные кони довольно щипали траву в тени огромных деревьев. На реке несколько плотов были привязаны к опорам моста, и с них ныряльщики обыскивали илистое дно реки. Никто не знал, где именно Деметриус упал с моста, так как значительная часть перил моста была разрушена позже уже в бою, и много всадников с лошадьми свалилось в реку. Поэтому ныряльщики искали от центра к южному берегу реки.

В то время как капитаны разговаривали, их телохранители играли в кости, а Альдора мрачно смотрела в воду. Милон же размышлял. Следует ли ему дать команду главной армии выступать, несмотря на опасность с запада? Если этот непрочный союз горных племен нападет, тогда основная армия будет в четырнадцати днях пути, хммм… будет плохо. Но с другой стороны, следует ли позволить юному Зеносу собрать новую армию и усилить, может быть, вступив в союз с Морским лордом и сто пиратами? Возможно, самое лучшее, — это обезвредить этого Зеноса сейчас, пока есть возможность. И это было бы не так уж трудно сделать после той взбучки, которую он получил недавно.

Размышляя с закрытыми глазами, Милон не увидел приближения Полукровки до тех пор, пока подбородок кота не оказался на его защищенном доспехами бедре. Кот потерся мохнатыми ушами и издал глубокий вздох удовольствия. Хоть он и был праправнуком конеубийцы, кота-вождя, который привел свое племя на эту землю, он, который был пойман еще котенком и приручен Альдорой, был всего лишь две трети от размеров взрослого кота прерий. Будучи около семи футов в длину, Полукровка был стройным и жилистым, его клыки были немного длиннее, чем у матери, но и близко не достигали размеров массивных клыков диких котов прерий. Его светло-коричневая шерсть была короткой. Из-за сходства со своими дикими сородичами Полукровка был очень полезным разведчиком.

Посмотрев поверхностно мысли Милона, кот телепатически спросил его:

— Если ты думаешь сражаться, Бог-Милон, не следует ли Полукровке посмотреть на эллинойскую армию?

Милон вздохнул:

— Желал бы, чтобы ты мог это сделать, брат-кот. Но эта река — естественная линия обороны. Она широка и глубока, и нет ни одного брода на много миль. Этот мост — единственный путь через реку, и ты никогда не сможешь его пересечь незамеченным… во всяком случае днем. Может быть, возможно ночью, если не будет луны или грозы. Но жди моего сигнала.

Показался один из офицеров Мая, скакавший по мосту: железные подковы его коня высекали искры. Не успел конь остановиться, как всадник соскочил с седла и отдал честь своему капитану.

— Сэр, герольд из лагеря короля Зеноса на середине моста. Он просит свидания с Верховным Владыкой Милоном и Верховной Владычицей Альдорой. Он один и вооружен только мечом и кинжалом. Кроме того, я не думаю, что он очень опасен, — он ранен.

Когда вскоре офицер вернулся, он скакал стремя в стремя с веснушчатым молодым человеком в форме телохранителя Зеноса. С копья был удален наконечник, и вместо него на конце ясеневого древка развевался квадрат кремового шелка. Волос его не было видно, так как начиная с бровей его голова была забинтована, но его широкие усы и заостренная борода были кирпично-красного цвета. Его левая забинтованная рука, похоже, остерегалась лишних движений. Тем не менее он умело управлял поводьями и сидел на своей большой серой лошади с ловкостью прирожденного наездника.

Милон попытался быстро просканировать поверхностные мысли герольда, найдя их такими же дружелюбными и открытыми, как веселые зеленые глаза.

Но там были и другие мысли, появившиеся, когда веснушчатый юноша впервые заметил Альдору. Один быстрый взгляд на нее дал понять Милону, что и она также прочитала эти мысли. След улыбки растянул уголки ее рта.

Герольд воткнул тупой конец копья в чернозем, ловко спешился и шагнул к Милону. Он поклонился, а затем тщательно отдал честь. Вблизи Милон разглядел обильный пот, стекающий по его лицу, стиснутые зубы и сжатые челюсти.

— Ему больно, — быстро мысленно сказала Альдора. — Очень больно. Но он скорее умрет, чем выдаст себя. Милон, он прекрасный юноша, достойный и гордый.

Милон улыбнулся.

— Теперь, когда с формальностями покончено, юный сэр, не присядете ли вы с нами выпить вина?

Томос Гонсалос пил вино, несмотря на явную жажду, аккуратно, маленькими глотками. Посмаковав, он учтиво похвалил вино и серебряную чашу, в которой оно было подано, сделал комплимент хозяину и хозяйке, подобно истинному джентльмену.

Он привез приглашение от короля Зеноса, который просил Верховного Владыку Милона, Верховную Владычицу Альдору и их четырех капитанов разделить с ним вечернюю трапезу. Король Зенос считал, что поскольку некоторые из его предков имели стойкую репутацию вероломных людей, он разрешает своим гостям приехать с любым количеством телохранителей, какое они сочтут необходимым. Он подчеркивал, что его намерения честны, но он желает, чтобы его гости чувствовали себя в безопасности.

После часового легкого разговора и еще одной пинты вина Томосу было сказано, что он может возвращаться и объявить о том, что приглашение короля Зеноса принято. Однако, не успев встать, Томос покачнулся и, не сделав и двух шагов к коню, безжизненно свалился на траву.

Альдора была на коленях возле герольда, прежде, чем кто-либо успел двинуться вперед. Она опытной рукой оттянула веко и затем объявила:

— Он горит в лихорадке. Один из вас пусть скажет, чтобы принесли конные носилки. Кто-нибудь, помогите снять с него кирасу, но осторожнее, помните об этом. У него могут быть другие раны, не столь заметные.

У Томоса была рана с медленно сочащимся гноем и сукровицей. Она была кое-как перевязана, и трение о высокую заднюю луку седла протерло повязку.

Ближайший телохранитель побледнел и коснулся своего солнечного амулета.

— И он прискакал сюда улыбаясь! Как он в седле-то сидел?

— Вся жизнь на самодисциплине, не одно поколение благородных предков и десять лет чистого мужества. Вот тут, солдат, лежит настоящий мужчина! — ответил ему Хербут Май.

Неся копье Томоса Гонсалеса с белым полотнищем, Милон на своем жеребце, не остановленный постами, въезжал в предместье лагеря Зеноса. Лагерь был примерно таким, каким он и ожидал его увидеть: под самодельными укрытиями стонали и бредили раненые, воздух, наполненный мухами, был тяжелым от тошнотворных миазмов смерти и разложения. В одной стороне офицер в иссеченных доспехах, прихрамывая, руководил рытьем длинной массовой могилы, и груда трупов терпеливо ждала ее завершения. На вопрос Милона офицер указал направление к «резиденции» Зеноса.

Рядом с маленьким шатром Милон спешился и направился к входу. Два усталых копейщика преградили ему дорогу и вежливо спросили его имя и звание, а также, по какому делу он пришел.

Когда Милон им ответил, они выпучили глаза, и правый копейщик громко позвал:

— Коллис Гримос. Пожалуйста, милорд, Коллис Гримос…

Знатный офицер, прихрамывая, появился у входа.

Круги у него под глазами были почти такими же черными, как и сами глаза. Избитое, в синяках и ссадинах лицо было все в морщинах от забот и истощения сил.

Хотя Милон никогда не встречал этого горца, он хорошо знал его репутацию как стратега, тактика и воина.

— Я — Милон, Верховный Владыка Кенуриос Элас, лорд Коллис. Я пришел с миром. Пожалуйста доложите обо мне королю Зеносу. Я хотел бы поговорить с ним о крайне неотложных делах.

Милон сразу же почувствовал расположение к своему юному противнику. Зенос стоял перед ним такой же высокий, как и он сам, чуть выше шести футов. Взгляд его карих глаз был честным и открытым.

Густые глянцевитые волосы отливали богатым темно-каштановым цветом, а лицо было гладко выбрито. Исходя из того, что он знал о юном монархе, Милон был готов с уверенностью держать пари, что тот отдыхает гораздо меньше, чем любой из оставшихся у него офицеров. И все же он казался таким свежим, словно только что поднялся после двенадцати часового сна. Пожатие твердой загорелой руки был крепким.

— Рад встрече, лорд Милон, — он указал своему гостю на одно из трех сидений, на обрезки чурбаков со все еще не содранной корой, окружающие покосившийся, слегка обугленный походный стол.

Усевшись, Милон сразу же, без церемоний, перешел к цели своего визита.

— Ваш герольд Томос Гонсалос лежит в моем павильоне. Его раны тяжелые, и за ним ухаживает Верхняя Владычица Альдора, которая обладает определенными знаниями и умениями во врачевании.

— Бедный храбрый, верный Томос, — медленно покачал головой Зенос. — Молю Бога, чтобы он выжил. Ибо слишком мало таких, как он, в моем королевстве. Будь иначе, мне не пришлось посылать его, зная, что он ранен. Н6 не мог же я послать приглашение Вам и Верховной Владычице через простого обыкновенного солдата; Томос — мой двоюродный брат.

— Где же Ваш форион, Ваши латроси? — спросил Милон. — Бойцы, которые храбро сражались, заслуживают профессионального ухода. И что, во имя /Солнца, случилось с вашим лагерем и обозом? Мои капитаны дружно заверяют меня, что грабежей не было.

Стоящий у входа Коллис Гримос глухо заворчал и принялся бурчать литанию, состоящую из проклятий. Зенос хрустнул пальцами.

— Я буду прям, милорд. Под конец битвы некоторые из моих горцев-ополченцев отступили… довольно стремительно. Никакого разгрома не было, Вы понимаете, они все храбрые бойцы, но они преданы только лично мне, а какой-то дурак убедил их, что я убит. Вот они-то и разграбили лагерь, стащили то, что им приглянулось и что смогли унести, остальное сожгли. Они убивали каждого, кто пытался помешать им или становился между ними и приглянувшейся вещью. Они пощадили только мой павильон, но я велел разобрать его и раздать на бинты для перевязок.

— Да, первый долг командира позаботиться о своих бойцах, — согласился Милон. — Примете ли вы услуги тех моих латроси, кого я смогу освободить от забот о наших собственных раненых?

Коллис Гримос, прихрамывая, подошел ближе.

— И какие услуги потребуются взамен? — резко спросил он. Милон поднял глаза, встретившись с холодным взглядом неуклюжего офицера.

— Никаких, — ровным Тоном ответил он, а затем добавил: — Однако, я хотел бы провести серию совещаний с Его Величеством и Его Советом. Позвольте, однако, подчеркнуть, что предложение медицинской помощи не зависит от любых других моих планов. Просто я не люблю видеть, как хорошие бойцы страдают и умирают без необходимости.

Карие глаза Зеноса увлажнились, и, хотя черты лица не дрогнули, голос его слегка задрожал, когда он снова пожал руку Милона.

— Два поколения моего дома умерли, сражаясь с вами, милорд, такой же конец, похоже, ждет и меня, но я никогда не забуду этой неожиданной щедрости. Конечно, я согласен, и я молю Бога благословить Вас.

Что касается встречи со мной и моим Советом, то это будет достаточно легко устроить. От первоначального Совета остались только присутствующий здесь Гримос и Тохикс Сербикос, все прочие пали в бою, как подобает людям их касты. Сербикос и его уланы в настоящее время добывают фураж, но они вернутся задолго до ночи, так что мы трое можем встретиться, когда Вам угодно. Не так ли, Гримос?

Офицер пожал массивными плечами.

— Как пожелает мой король, — и снова вернулся к созерцанию Милона. — Сколько вооруженных людей придет с вашими литроси, мой лорд?

Милон проигнорировал открытую враждебность Гримоса.

— Ни одного, лорд Коллис. Я полагаю, что в вашей армии достаточно здоровых людей, чтобы оказать им ту помощь, которая может понадобиться.

Гримос кивнул.

— Да, это мы можем. Я присоединяюсь к моему королю и благодарю Вас. Я также хочу скорее иметь живых и здоровых солдат, чем трупы и калек. Они понадобятся нам в других битвах с Вашими армиями.

Король Зснос был несколько шокирован открытой угрозой перед лицом непрошенной щедрости, но Милон добродушно усмехнулся.

— Вы безусловно прямой и честный человек, лорд Гримос. Теперь я не удивляюсь, что Хсрбут Май такого высокого мнения о Вас.

В поведении Гримоса почувствовалась едва уловимая оттепель.

— Джентльмен-капитан — хороший командир. Он справедлив и честен в своих поступках, и условия, поставленные им для перемирия, могли бы быть гораздо более суровыми. Он стоящий противник, мой лорд!

Первая встреча произошла в павильоне Милона. Король Зенос прибыл, сопровождаемый Гримосом и веснушчатым седовласым офицером, похожим на постаревшего Томоса Гонсалоса.

Милон взял с собой Хсрбута Мая, поскольку тот оказался единственным, кто мог рассчитывать на благосклонность мрачного Гримоса и Туша Хеллуна. Он немедленно исключил из делегации Альдору, поскольку уже видел, как она сорвала не одну мирную конференцию: сочетание ее язвительного языка с драчливостью Гримоса вполне могло ускорить новую битву в знакомой местности — то, чего хотели избежать как Милон, так и Зенос. Остальные два его капитана были в тот день соответственно командующими лагеря и периметра. Он приказал вызвать для выполнения особой задачи капитана врачей Абдуллу. После угощения вином и соблюдения формальностей Милон начал говорить:

— Король Зснос! Капитан Абдулла и его штат хотели бы основную массу ваших больных перенести в мой лагерь для дальнейшего лече-ния. Хотя бы потому, что мой лагерь находится на более возвышенной и соответственно более здоровой местности, и еще потому, что такое перемещение очень облегчит работу латроси, которые сейчас сильно устают, так как много времени тратят на хождение из одного лагеря в другой. Кроме того, наш лагерь лучше снабжается.

— Только потому, — отрезал Гримос, — что у нас сейчас нет сил перерезать ваши линии снабжения, но какой статус будет у этих наших раненых в вашем лагере? Пленные? Заложники?

— Выздоравливающие солдаты, — быстро сказал Милон. — Они могут свободно вернуться, когда смогут и пожелают. Они будут расквартированы в тех же палатках, что и наши раненые, и все получат одинаковую помощь и обслуживание. Их могут навещать друзья, а вы и ваши офицеры проверять, когда захотят.

— Кто захочет? — осведомился Гримос. — Вы или мы?

Вначале было оговорено, что все могут говорить свободно, невзирая на чины, и старый Туш Хеллун сейчас воспользовался этой привилегией. Стоя и наклонившись через стол, он проворчал:

— А как ты думаешь, ты, благородный осел? Предполагается, что это — мирная встреча, но ты пытаешься превратить ее в со стязание по взаимному взыскиванию изъянов. Если ты думаешь о драке и больше ни о чем, то давай выйдем отсюда, возьмем парочку учебных пик, и я покажу тебе, как мы поступаем в Радбурке с переросшими безмозглыми болванами!

Большие руки Гримоса потянулись к рукоятке меча и кинжала, которые Милон предложил оставить всем на сундуке у входа.

Поднялся третий человек. Абдулла был такой же здоровый, как Гримос, а его белое одеяние усиливало это впечатление. Глухой, но мягкий голос гудел из его бочкообразной груди. Его американский язык был с акцентом, так как он был уроженцем Черных Королевств, где говорили на других языках.

— Благородные господа! Прежде чем вы обеспечите меня большим объемом работы, помогите мне, пожалуйста, залечить некоторые из уже нанесенных вам ран. Ваше Величество…

— Закрой рот, ты, низкорожденная черная обезьяна, — прорычал Гримос, уже не владеющий собой. Еще одно слово, когда говорят высокоблагородные господа, и…

— Стратигос Коллис Гримос, — официально начал Хербут Май, — за исключением Вашего короля и лорда Милона, ни один из присутствующих здесь не ровня капитану Абдулле. Несмотря на его скромность, его отец никто иной, как халиф Абу из Зартога.

— Фы! — фыркнул Гримос. — Что значит для северянина, черный или белый? Вы все плодитесь как кролики.

Туш Хеллун решил вновь вмешаться в потасовку, и крайне ожесточенно.

— Да, у нас большие семьи, эллинойский ты ублюдок, но это потому, что мы посвящаем свои любовные упражнения исключительно женщинам, тогда как вы, гомики, извращенцы, тратите свое семя на мальчиков и козлов!

И в таком духе это продолжалось около четырех часов.

В общем и целом Милон не был недоволен исходом этой первой конференции.

Многие в лагере получили некоторое развлечение, посмотрев на дуэль на учебных пиках между Гримосом и Хеллуном, которая не нанесла ни одному из них серьезных повреждений и заставила обоих с уважением отнестись друг к другу. Было решено, что все раненые будут сосредоточены в лагере Милона, а Абдулла даже сумел убедить короля Зеноса перенести свой лагерь на более возвышенное здоровое место.

Следующая встреча должна была состояться через неделю. Но она состоялась намного раньше.