Меч Зари

1. ЖЕНАК-ТЕНГ

Ничего хорошего не ожидая от приближающегося странного шара, Дориан Хокмун и Хьюлам д'Аверк медленно вытащили свои мечи.

Их одежда превратилась в лохмотья, тела были покрыты коркой запекшейся крови, а в сердцах почти не осталось надежды…

— Ах, как бы мне сейчас пригодилась волшебная сила Красного Амулета! — вздохнул Хокмун, по совету Рыцаря оставивший этот талисман в замке.

Д'Аверк криво усмехнулся:

— Как мне сейчас пригодилась бы обычная сила простого смертного… И тем не менее, герцог Дориан, мы должны сделать все, что в наших силах.

Он расправил плечи.

Громыхая и подпрыгивая, шар приближался. Он переливался всеми цветами радуги и был такой огромный, что стало ясно: мечи против него бесполезны.

Шар издал глухой рокочущий звук и, нависнув над ними, остановился.

Донеслось жужжание, на поверхности странного аппарата появилась щель и расширялась до тех пор, пока шар не раскололся надвое. Потянулся белый дымок и облачком поплыл над землей.

Когда дым рассеялся, из шара показался высокий, бронзовокожий, хорошо сложенный человек с длинными волосами, удерживаемыми серебряным обручем. Он был наг, если не считать короткой темно-коричневой юбки с разрезом, и, как видно, безоружен.

Хокмун неприязненно посмотрел ему в глаза и спросил:

— Ну, чего тебе надо?

Незнакомец улыбнулся.

— Тоже самое я хотел спросить у вас, — сказал он со странным акцентом. — Я вижу, вы сражались, и один из вас мертв. Хм, он слишком стар, чтобы быть воином… Чудно.

— Кто ты? — поинтересовался Хокмун.

— Ты очень напорист, воин. Я — Женак-Тенг из рода Тенг. Так с кем вы здесь сражались? С шарки?

— Это слово ничего не говорит нам, — вставил д'Аверк. — Мы путешественники. Наши враги теперь далеко. Спасаясь от них, мы и попали сюда…

— А раны ваши выглядят свежими… Вы не составите мне компанию до Тенг-Камппа?

— Это ваш город?

— У нас нет городов. Поехали, мы поможем вам — перевяжем раны, и, надеюсь, оживим вашего друга.

— Это невозможно. Он же мертв!

— Иногда нам удается оживить мертвых, иногда нет, — спокойно произнес человек и сделал приглашающий жест. — Так вы едете со мной?

Хокмун пожал плечами.

— Почему бы и нет?

Бережно подняв тело Майгана, герцог и д'Аверк направились к сфере. Женак-Тенг шел впереди.

Внутри шара находилась кабина, в которой с удобством могли разместиться несколько человек. Очевидно, этот вид транспорта был распространен здесь, поскольку хозяин даже не указал, куда надо садиться.

Женак-Тенг расположился у панели управления, трещина начала затягиваться, пока совсем не исчезла. Сфера плавно покатилась вперед и набрала такую скорость, что пейзаж превратился в туманные полосы.

Равнина простиралась без конца и края: ни деревьев, ни гор, ни холмов, ни рек… «Может быть, это — дело рук человеческих, — подумал Хокмун, — или какая-то сила в далеком прошлом сравняла все возвышенности…»

Склонившись над пультом, Женак-Тенг не сводил глаз с прибора, по которому он, очевидно, следил за курсом. Его руки лежали на большом колесе с рукояткой, которое он время от времени поворачивал, управляя своим удивительным аппаратом.

Один раз вдалеке промелькнули несколько движущихся предметов, разглядеть которые друзья не успели. Хокмун спросил, что это.

— Шарки, — ответил Женак-Тенг. — К счастью, они далеко, не нападут.

Шарки были серого, как камень, цвета, со множеством ног и извивающихся щупалец. Хокмун так и не понял, живые это существа, механизмы или что-то вообще им неведомое.

Прошло около часа, и наконец сфера замедлила ход.

— Мы приближаемся к Тенг-Камппу, — сказал Женак-Тенг.

Вскоре шар остановился. Бронзоволицый человек откинулся на спинку кресла и облегченно вздохнул.

— Ну вот, — сказал он. — Я выяснил то, что хотел. Стая шарки движется на юго-запад и оставит Тенг-Кампп в стороне.

— Кто такие шарки? — спросил д'Аверк, попытался встать и застонал малейшее движение причиняло ему боль.

— Шарки — наши враги, созданные специально для того, чтобы убивать людей, — ответил Женак-Тенг. — Они нападают из-под земли, проникают в подземные Камппы нашего народа…

Он коснулся рукоятки, и сфера толчками стала опускаться под землю.

Почва словно заглотила аппарат и сомкнулась над ним, шар погружался все глубже, и, наконец, остановился. Вспыхнул яркий свет и они увидели, что находятся в маленькой подземной камере, где едва хватало места для сферы.

— Тенг-Кампп, — кратко произнес Женак-Тенг, нажимая кнопку на панели управления.

Шар раскрылся.

Они осторожно вынесли Майгана из экипажа, пригнулись, чтобы пройти под низкой аркой и попали в другую камеру. Люди, одетые также, как Женак-Тенг, поспешили к шару.

— Сюда, — Женак-Тенг провел их в квадратную камеру, которая начала медленно вращаться. Хокмун и д'Аверк машинально прислонились к стене, испытывая головокружение, но наконец камера остановилась, и Женак-Тенг показал им хорошо обставленную комнату. Мебель была проста и удобна на вид.

— Мои апартаменты, — сказал он. — Сейчас я приведу врачей, которые, наверное, смогут помочь вашему другу. Прошу прощения. — Он вышел, но вскоре вернулся, улыбаясь.

— Мои братья будут с минуты на минуту.

— Надеюсь, — сварливо заметил д'Аверк. — Мне никогда не нравилось общество трупов…

— Потерпите еще немного. А пока предлагаю вам перекусить.

Оставив тело Майгана в комнате, они перешли в соседнюю, где подносы с едой и напитками безо всякой опоры парили в воздухе над разложенными прямо на полу подушками.

Следуя примеру Женак-Тенга Хокмун и д'Аверк расселись на этих подушках и основательно подкрепились. Пища была восхитительной, они поглощали ее огромными порциями, пока не почувствовали, что их животы вот-вот лопнут.

Незадолго до конца трапезы появились два человека, удивительно похожие на Женак-Тенга.

— Слишком поздно, — сказал один из них. — Мне очень жаль, брат, но мы не сумели оживить старика. Раны тяжелые, да и время упущено…

Женак-Тенг виновато посмотрел на своих гостей.

— Боюсь, вы навсегда потеряли вашего друга.

— Что ж, — ответил д'Аверк, едва сдерживая вздох облегчения, — тогда хоть похороните его, как следует.

— Конечно, мы сделаем все, что полагается в таких случаях.

Братья Женак-Тенга удалились и вернулись через полчаса — Хокмун и д'Аверк как раз закончили трапезу. Они представились как Бралан-Тенг и Полад-Тенг; потом осмотрели и перевязали раны беглецов. Очень скоро друзья почувствовали себя лучше.

— Ну, а теперь поведайте нам, как вы попали в страну Камппов, попросил Женак-Тенг. — Из-за проклятых шарки здесь редко появляются путешественники. Расскажите, что творится в других частях света…

— Как мы попали сюда… Не думаю, что наш ответ будет понятен, — с сомнением произнес Хокмун. — И вряд ли мы знаем, что происходит в других странах вашего мира.

И он объяснил, как мог, кто они, откуда, и каким образом очутились здесь.

Женак-Тенг внимательно слушал.

— Да, — протянул он, когда Хокмун закончил. — Вы были правы. Я понял очень немногое из вашего рассказа. Никогда прежде мне не доводилось слышать ни про «Европу», ни про «Гранбретанию», и это устройство, перенесшее вас сюда, нашей науке неизвестно. Но я вам верю. Иначе как бы вы умудрились появиться незамеченными на равнине Камппов?

— А что такое — Камппы? — спросил д'Аверк. — Вы говорили, что это не города…

— Так оно и есть. Камппы — родовые дома кланов. Этот подземный дом принадлежит роду Тенгов. По соседству находятся дома Онов, Секов и Ненгов. Много лет назад домов было больше, гораздо больше… Шарки нашли их и… теперь их нет…

— Да кто ж такие шарки? — вставил Хокмун.

— Наши давние враги, созданные тем, кто когда-то пытался уничтожить дома под землей. Создатель погиб, экспериментируя со взрывчатыми веществами, но его творения — шарки — уцелели. Единственное назначение этих существ — убивать нас, высасывая жизненную силу… — Женак-Тенг содрогнулся.

— Они питаются вашей жизненной силой? — нахмурился д'Аверк. — Что вы имеете в виду?

— То, что поддерживает в нас жизнь, то, что является самой жизнью они отбирают это, опустошают наши тела и бросают, неспособных даже пошевелиться, на медленную смерть…

Хокмун открыл было рот, чтобы задать следующий вопрос, но передумал. Очевидно, этот разговор хозяину был неприятен. Герцог переменил тему:

— Что представляет собой эта равнина? По-моему, она не естественного происхождения.

— Верно. В свое время здесь находились плодородные поля; это была могущественная страна — страна Ста Родов… пока не пришел тот кто создал шарки. Ему были нужны наши знания, наши источники энергии. Врага звали Шенатар-ворн-Кенсай, он и привел шарки откуда-то с востока. Их назначением было уничтожение Родов. И шарки уничтожили все Рода, за исключением немногих… Но пройдет совсем немного времени, несколько веков, и они доберутся до остальных…

— Похоже, вы опустили руки, — хмуро проговорил д'Аверк.

— Просто мы реально смотрим на жизнь, — пожал плечами Женак-Тенг.

— Мы бы хотели завтра отправиться в путь, — сказал Хокмун. — Нет ли у вас карты, или чего-нибудь, что поможет нам добраться до Нарлина?

— Карта есть, правда неточная. Когда-то Нарлин был оживленным торговым городом в устье реки. Много веков назад… Не знаю, что с ним сталось.

Женак-Тенг поднялся.

— Идемте, я покажу приготовленную для вас комнату. Ночь проведете здесь, а утром продолжите ваше путешествие.

2. ШАРКИ

Хокмуна разбудил шум сражения.

На мгновение ему показалось, что все происшедшее — лишь сон, что он по-прежнему в пещере, а д'Аверк бьется с бароном Мелиадусом. Хокмун вскочил с постели и бросился к своему мечу, лежащему на стуле рядом с изорванной одеждой. Он был в комнате Женак-Тенга… На соседней кровати испуганно озирался проснувшийся д'Аверк.

Пока Хокмун судорожно натягивал одежду, из-за стены послышались крики, бряцание мечей, непонятный свист и стоны. Одевшись, он неслышно подошел к двери, немного приоткрыл ее…

И замер в изумлении. Бронзоволицые дружелюбные обитатели Тенг-Камппа были поглощены взаимным уничтожением. И вовсе не мечи издавали клацающие звуки, а ножи для мяса, железные прутья, всевозможная кухонная утварь и приборы — все это они использовали в качестве оружия. Рычащие, озверевшие, с искаженными лицами, с пеной на губах и безумными глазами, люди сражались друг с другом, словно разум их помутился в одночасье!

По коридору плыл синий, дурно пахнущий дымок; слышался звук разбиваемого стекла и лязг металла.

— Д'Аверк, клянусь Рунным Посохом! — выдохнул Хокмун. — Они просто сошли с ума!

Несколько дерущихся ввалились в комнату, и Хокмун неожиданно оказался в самой гуще свалки. Он быстро вытолкал их за дверь и отпрыгнул в сторону, готовый защищаться. Но никто и не собирался нападать на него. Обитатели Тенг-Камппа были так заняты друг другом, что на невольных зрителей даже не обращали внимания.

— Пойдем-ка отсюда, — предложил Хокмун и первым вышел из комнаты, держа меч наготове. Кашляя и щурясь от едкого синего дыма, он огляделся. Повсюду царил хаос, на полу валялось множество трупов.

Они с трудом добрались до комнаты Женак-Тенга. Дверь оказалась заперта, и Хокмун неистово заколотил по ней рукояткой меча.

— Женак-Тенг, это Хокмун и д'Аверк! Ты здесь?

Изнутри донесся шорох, дверь приоткрылась, Женак-Тенг с расширенными от ужаса глазами втащил их внутрь и быстро запер дверь.

— Шарки, — простонал он. — Значит, поблизости рыскала еще одна стая. Я ничего не мог поделать, нападение было таким внезапным… Мы погибли!..

— Но я не видел никаких чудовищ, — возразил д'Аверк. — Люди твоего клана убивают друг друга.

— Да. Именно так шарки нас и уничтожают. Они испускают какие-то волны, воздействующие на мозг. Эти волны сводят нас с ума, заставляют брата убивать брата, друга убивать друга… А пока мы деремся, они захватывают Кампп. Вот и сейчас они должны уже быть рядом…

— А синий дым откуда? — спросил д'Аверк.

— Нет, шарки тут ни причем. Это дымятся разбитые генераторы. Теперь у нас не будет энергии, даже если мы включим их на полную мощность…

Откуда-то сверху раздались скрежет и глухие удары, сотрясающие всю комнату.

— Шарки, — прошептал Женак-Тенг. — Их лучи вот-вот достигнут и меня… и меня…

— Почему же излучение не поразило тебя раньше? — поинтересовался Хокмун.

— Некоторые из нас могут долгое время сопротивляться ему. Вы, очевидно, вовсе не подвержены его влиянию. Другие сдаются очень быстро.

— Разве мы не можем бежать? — Хокмун оглядел комнату. — Тот шар, в котором мы прибыли сюда…

— Поздно, слишком поздно…

Д'Аверк потряс Женак-Тенга за плечо:

— Ну же, будь мужчиной, мы убежим, если поторопимся! Только ты можешь управлять шаром!

— Я умру вместе с моим родом — родом, который я сам помог уничтожить…

Перемена, происшедшая с Женак-Тенгом, была разительной. Вместо доброжелательного, уверенного в себе человека, с которым они разговаривали только вчера, перед друзьями стояло трясущееся, сломленное существо с остекленевшими глазами… Хокмун подумал, что еще немного и Женак-Тенг совсем покорится таинственной силе неведомых «шарки».

Быстро взвесив все «за» и «против», он перехватил свой меч и рукояткой ударил человека в основание черепа. Женак-Тенг потерял сознание.

— Ну, д'Аверк, — хмуро проговорил Хокмун, — отнесем его в сферу. Скорее!

Кашляя от становившегося все более густым дыма, они выскочили из комнаты. Хокмун помнил, где находился чудесный шар, и указывал дорогу.

Весь коридор сотрясался так, что в конце концов им пришлось остановиться. А потом…

— Стена! Она рушится! — заорал д'Аверк, отшатываясь. — Быстрее, Хокмун, другой дорогой!

— Мы должны попасть в сферу! — прокричал в ответ Хокмун. — Надо идти вперед!

Посыпались куски штукатурки, по стене побежали трещины и из пролома выползло серое омерзительное существо, вытягивая в их сторону щупальце с присоской, будто собираясь поцеловать их.

Хокмун вздрогнул от ужаса и нанес удар мечом. Щупальце тут же отпрянуло в явном замешательстве, но затем, словно желая им показать, что такой пустяк не изменит его намерений подружиться с людьми, вновь придвинулось.

Хокмун рубанул по щупальцу. В ответ раздались недовольное ворчание и свист. Создание, казалось, было удивлено тем, что кто-то оказывает ему сопротивление. Взвалив Женак-Тенга на плечо, Хокмун напоследок еще раз ударил по щупальцу, перепрыгнул через него и побежал по трясущемуся коридору.

— Быстрее, д'Аверк! К шару!

Д'Аверк перескочил через раненое щупальце и последовал за другом. Стена рухнула, и они увидели множество беспорядочно двигающихся рук, аморфную студенистую голову и скривившуюся в идиотской улыбке физиономию, представляющую собой пародию на человеческое лицо.

— Оно хочет, чтобы мы его приласкали! — мрачно засмеялся д'Аверк, уклоняясь от щупалец. — Хокмун, неужели ты оскорбишь его в лучших чувствах?

Хокмун возился с замком двери, ведущей в камеру со сферой. Женак-Тенг, которого он опустил на пол, застонал и приподнял голову.

Наконец Хокмун открыл дверь, вновь взвалил Женак-Тенга на плечо и быстро вошел внутрь.

Щель была достаточно широкой, чтобы они сумели попасть в кабину, но двигатели этого странного аппарата не работали. Хокмун забрался по лестнице и усадил Женак-Тенга на кресло водителя. Д'Аверк не отставал от них ни на шаг.

— Заставь эту штуку двигаться, — сказал он Женак-Тенгу, — или нас сожрут твои шарки… о, они уже здесь! — И он указал мечом на гигантскую тварь, протискивающуюся в дверь камеры.

Несколько щупалец потянулось к сфере, одно коснулось плеча Женак-Тенга; тот застонал. Хокмун выругался и отрубил извивающуюся конечность. Но теперь и другие щупальца проникли в сферу, зазмеились вокруг бронзовокожего человека. Женак-Тенг принимал прикосновения существа совершенно безучастно. Хокмун и д'Аверк сражаясь с десятками вьющихся конечностей, кричали, чтобы он привел аппарат в движение…

Отбиваясь от «рук» шарки, Хокмун приподнял голову Женак-Тенга и заорал ему в самое ухо:

— Закрой сферу, Женак-Тенг! Закрой сферу!

Женак-Тенг непроизвольно повиновался и нажал на какую-то кнопку. Шар зажужжал, засверкал всеми цветами радуги, и половинки аппарата начали смыкаться.

Щупальца старались не дать сфере закрыться; три из них, избежав яростных ударов меча д'Аверка, присосались к телу Женак-Тенга. Бронзоволицый человек застонал и обмяк в кресле. И вновь Хокмун пустил в ход свой клинок; сфера наконец закрылась и начала подниматься.

Одно за другим щупальца исчезли, Хокмун с облегчением вздохнул и обратился к Женак-Тенгу:

— Мы свободны!

Но тот сидел неподвижно, безвольно опустив руки и устремив в пространство равнодушный взгляд.

— Все кончено… — запинаясь, прошептал он. — Шарки высосал мою жизнь…

Хокмун наклонился и, положив руку ему на грудь, попытался услышать стук сердца.

— Д'Аверк, он холодный — невероятно холодный! — Хокмун вздрогнул.

— Но он жив? — спросил француз.

Хокмун покачал головой:

— Мертв…

Сфера быстро поднималась, и Хокмун повернулся к пульту, в отчаянии пытаясь понять назначение кнопок и не решаясь дотронуться до рычагов, чтобы, не дай Бог, снова не провалиться вниз, туда, где шарки уничтожали жителей Тенг-Камппа.

Внезапно шар оказался на поверхности равнины и покатился. Хокмун сел в кресло и взялся за ручку управления, лихорадочно вспоминая, как это делал Женак-Тенг, когда они направлялись в Тенг-Кампп. Осторожно передвинув ее в одну сторону, он с удовлетворением отметил, что сфера повернула именно в этом направлении.

— Думаю, я сумею управлять этой машиной, — сказал он своему другу. Но как ее остановить и открыть!..

— Пока мы удаляемся от чудовищ, я спокоен, — с улыбкой ответил д'Аверк. — Поворачивай на юг, Хокмун. По крайней мере, будем двигаться в нужном направлении…

Долгое время они катились по пустынной равнине, пока на горизонте не показался лес.

— Интересно, — заметил д'Аверк, когда Хокмун указал ему на деревья, как поведет себя сфера, когда мы въедем в чащу. Наверно, этот аппарат не предназначен для леса.

3. РЕКА САЙО

Шар врезался в дерево с грохотом, в котором слились треск ствола и скрежет металла.

Д'Аверк и Хокмун отлетели в дальний угол кабины и столкнулись там с неприятно холодным трупом Женак-Тенга.

Их бросило вверх, потом — вбок, и, не будь стены покрыты мягким материалом, они наверняка переломали бы себе все кости.

Наконец сфера остановилась — несколько секунд ее сотрясала дрожь, — и внезапно развалилась на две половины. Хокмун и д'Аверк полетели на землю.

Д'Аверк простонал:

— Ну вот и выяснили, как поведет себя эта штуковина… Совершенно ненужный эксперимент для такого больного человека, как я.

Хокмун облегченно улыбнулся.

— Что ж, — сказал он, — мы отделались легче, чем я думал. Поднимайся, д'Аверк, надо идти дальше — на юг!

— А я считаю, что самое время немного отдохнуть, — возразил д'Аверк, растягиваясь на траве и устремив взор в сплетение ветвей.

Сквозь листву пробивался солнечный свет, окрашивая лес в изумрудный и золотой цвета. Пахло хвоей и березой, на ветке ближайшего дерева сидела белка и хитро поглядывала на людей черными бусинками глаз. Обломки сферы лежали среди выкорчеванных пеньков и поломанных сучьев. Сила удара вырвала тонкие деревца с корнем, те, что потолще — согнула до земли… Хокмун понял, что им и в самом деле здорово повезло. Реакция на все происшедшее наступила только сейчас, начался сильный озноб, и до него, наконец, дошел смысл шутки д'Аверка. Отведя взгляд от покореженной машины и трупа, оставшегося среди обломков, он сел на поросшую травой кочку.

Д'Аверк перевернулся на спину и достал из кармана своего превратившегося в лохмотья камзола туго скатанный свиток пергамента карту, которую Женак-Тенг дал им вчера вечером.

Развернув пергамент, он углубился в его изучение. На карте достаточно подробно была изображена равнина, отмечены Камппы и предполагаемые охотничьи тропы шарки. Большинство подземных городов оказались перечеркнуты крест-накрест — это, видимо, означало, что они уничтожены.

— Здесь, — д'Аверк ткнул пальцем. — Вот лес, а к северу от него река Сайо. Эта стрелка указывает на юг, в сторону Нарлина. Насколько я понимаю, к городу мы сможем добраться по реке.

Хокмун кивнул.

— Отдохнем и отправимся на поиски реки. Чем скорее мы попадем в Нарлин, тем лучше — там, по крайней мере, мы сможем выяснить, куда нас занесло… Плохо, что шарки напали именно сегодня — расспроси мы Женак-Тенга подробнее, глядишь, и уже знали бы, где находимся…

Час-полтора они мирно проспали в лесу, потом встали, кое-как привели в порядок свою изорванную одежду, подтянули перевязи и отправились на север, к реке.

С каждой милей подлесок становился гуще, деревья толще, а склоны холмов круче, так что к вечеру они вконец измотались, были раздражены и едва разговаривали друг с другом.

Хокмун заглянул в кошель у себя на поясе и достал богато украшенную трутницу. Через полчаса они вышли к устью ручья, впадающего в озеро, с трех сторон окруженное высокими берегами. За озером друзья обнаружили небольшую полянку, и Хокмун решительно заявил:

— Переночуем здесь, д'Аверк. Я валюсь с ног от усталости.

Кивнув, д'Аверк присел около озера и сделал несколько больших глотков воды.

— Похоже, тут глубоко, — сказал он, поднимаясь и вытирая губы.

Хокмун в это время разводил огонь и ничего не ответил.

Вскоре костер разгорелся на славу.

— Наверное, нам стоит немного поразмяться и найти какую-нибудь дичь, — лениво произнес д'Аверк. — Я проголодался. Хокмун, ты знаешь что-нибудь о лесных обитателях?

— Так, кое-что, — ответил Хокмун. — Но я не голоден, д'Аверк, — с этими словами он лег и уснул.

Ночь выдалась холодной, но Хокмун так устал, что даже не заметил этого. Его разбудил леденящий душу вопль своего друга.

Хокмун тут же вскочил, и, выхватив меч, посмотрел туда, куда указывал ему д'Аверк. Зрелище было настолько ужасным, что он вскрикнул.

Из озера поднималась кошмарная исполинская рептилия с блестящими черными глазами и черной как смоль чешуей; вода скатывалась с ее лоснящихся боков. И только в широко разинутой пасти сверкали два ряда ослепительно белых зубов. С громким сопением тварь приближалась.

Хокмун попятился, чувствуя себя карликом рядом с этим чудовищем. Голова рептилии рванулась вниз, и огромные зубы лязгнули в дюйме от его лица. От зловонного дыхания он едва не потерял сознание.

— Назад, Хокмун, беги! — закричал д'Аверк, и они припустили к деревьям.

Но тварь уже выбралась из воды и лес огласил ужасный квакающий рев: охота началась. Взявшись за руки, чтобы не потеряться, почти вслепую продирались друзья через заросли.

Вновь раздался квакающий рык, и длинный, гибкий язык, свистнув в воздухе, как хлыст, обвился вокруг талии д'Аверка.

Француз взвизгнул и полоснул мечом по языку. Завопив, Хокмун изо всех сил дернул друга за руку, уперся ногами в землю, пытаясь вырвать его из смертельных объятий, но тщетно: язык неумолимо тащил их к разинутой пасти. Хокмун отпустил руку и, прыгнув в сторону, рубанул по языку мечом. Потом, взяв оружие двумя руками, он поднял его над головой и со всего маху вонзил в черный, влажный отросток.

Чудовище опять заквакало — так громко, что задрожала земля, его язык лопнул, хлынул поток вонючей крови. Затем раздался оглушительный рев, и тварь завертелась на месте, ломая деревья и кустарник. Хокмун рывком поставил д'Аверка на ноги и, освободив его от кровоточащего обрубка, потащил прочь от этого места.

— Благодарю… — сказал д'Аверк, часто дыша на бегу. — Хокмун, мне начинает не нравиться эта страна!.. В ней, как видно, еще больше опасностей, чем в нашей!

Пыхтя, квакая, иногда пронзительно ревя в тупой ярости, земноводная продолжала их преследовать.

— Она настигает! — закричал Хокмун. — Нам не убежать!

Они обернулись, пристально всматриваясь в темноту, и разглядели лишь два горящих глаза. Хокмун перехватил меч, чуть не потеряв равновесие.

— Остается только одно, — воскликнул он и метнул меч прямо в налитый злобой глаз.

Раздался еще один квакающий вопль, глаза исчезли и оглушительный треск деревьев возвестил о том, что чудовище возвращается к озеру, проламываясь сквозь перелесок.

Хокмун облегченно вздохнул.

— Я не убил ее, но, несомненно, она решила, что мы не такая уж легкая добыча, как ей казалось. Идем, д'Аверк, надо скорее выйти к реке. Я не хочу оставаться в этом лесу.

— А с чего ты взял, что река безопаснее? — ухмыльнувшись, поинтересовался д'Аверк, когда они вновь двинулись на север, ориентируясь по мху на деревьях.

Двумя днями позже они поднялись на пологий холм, где лес кончался, открывая вид на долину, по которой величаво катила свои воды река несомненно, Сайо.

Единственным оружием Хокмуна был кинжал. Д'Аверк давно выбросил превратившийся в жалкое рубище камзол… Грязные, давно не брившиеся, в изодранной в клочья одежде, друзья помчались вниз по склону холма, перепрыгивая через корни деревьев, не обращая внимания на хлещущие по лицу ветви, думая лишь об одном — добраться до реки. И не важно, в какие земли она приведет их, главное — поскорее выбраться из леса с его кошмарными обитателями, которых они видели издалека и чьи следы встречались на каждом шагу.

Они с разбега прыгнули в воду и, смеясь во весь голос, принялись смывать грязь со своих тел.

— Ах, благословенная вода! — воскликнул д'Аверк. — Ты помчишь нас к городам и селам — к цивилизации. И не важно, что даст нам цивилизация вряд ли там будет хуже, чем в этом ужасном дремучем лесу!..

Хокмун улыбнулся сентиментальности д'Аверка, хотя и прекрасно понимал его чувства.

— Нам повезло, что река течет на юг, — сказал он. — Остается построить плот и довериться течению — делов-то!..

— Ты, Хокмун, будешь ловить рыбу и готовить лакомые блюда… Бр-р, как мне надоели эти ягоды и коренья!

— Я и тебя, д'Аверк, рыбачить научу — пригодится, если попадешь когда-нибудь в такую заварушку! — и рассмеявшись, Хокмун похлопал друга по спине.

4. ВАЛЬОН СТАРВЕЛЬСКИЙ

Четыре дня плот нес их вниз по широкой реке. Леса, растущие вдоль берегов, сменились холмами, поросшими дикой пшеницей.

Хокмун и д'Аверк питались жирной рыбой, выловленной в реке, зерном и фруктами, которые они собирали на берегу во время коротких стоянок. Друзья уже не выглядели такими измученными и отчаявшимися, в глазах погас голодный огонек. Рваная одежда и густая многодневная щетина делали их похожими на потерпевших кораблекрушение моряков.

К полудню четвертого дня они увидели корабль и, вскочив на ноги, отчаянно замахали руками, в надежде привлечь внимание его команды.

— Быть может, это судно из Нарлина! — закричал Хокмун. — И нас подбросят до города!

Деревянное судно, нечто среднее между двухмачтовой шхуной и баркасом, было выкрашено в красный цвет с золотыми, желтыми и синими полосами по бортам. Сотня разноцветных вымпелов развевалась над ним, по палубам сновали матросы в пестрых одеждах.

На судне подняли весла, и оно заскользило вперед по инерции. Над фальшбортом показалось широкое бородатое лицо.

— Кто такие?

— Путешественники из далекой страны. Вы не могли бы подбросить нас до Нарлина? Мы отработаем! — сказал д'Аверк.

Бородач рассмеялся.

— Отчего ж, это мы можем… Поднимайтесь на борт, господа!

По сброшенной веревочной лестнице Хокмун и д'Аверк поднялись на корабль.

— Это «Речной ястреб», — сказал бородач. — Слышали о таком?

— Мы чужеземцы, — повторил Хокмун.

— А, да… Ее владелец — Вальон Старвельский, уж о нем-то вы наверняка слыхали.

— Не-а, — ответил д'Аверк. — Но мы благодарны ему за то, что ради нас он изменил курс, — он улыбнулся. — А теперь, мой друг, скажи, чем мы можем отплатить за проезд до Нарлина?

— Ну, если у вас нет денег…

— Ни гроша.

— Спросим у Вальона, что он собирается с вами делать.

Бородач провел их на корму, где стоял худощавый человек, так глубоко погруженный в какие-то невеселые мысли, что даже не взглянул в их сторону.

— Лорд Вальон, — позвал бородач.

— Чего тебе, Ганак?

— Те двое, которых мы взяли на борт… У них нет денег — говорят, что хотели бы отработать свое путешествие.

— Желание гостя для нас закон, Ганак, — криво усмехнулся Вальон. Пусть поработают.

Он так и не посмотрел на Хокмуна и д'Аверка, и его печальный взгляд по-прежнему был устремлен на реку. Взмахом руки Вальон отпустил их.

Хокмун ощутил легкое беспокойство. Вся команда молча разглядывала их, на лицах матросов блуждали слабые улыбки.

— Что за шутки? — спросил он, хотя и видел, что ничего веселого не происходит.

— Шутки? — удивился Ганак. — Никаких шуток… Ну, господа, не соблаговолите ли сесть на весла, чтобы добраться до Нарлина?

— Если это поможет нам туда попасть… — с некоторым сомнением пробормотал д'Аверк.

— Похоже, эта работенка не из легких, — сказал Хокмун. — Но если верить карте, до Нарлина рукой подать… Где наши места, Ганак?

Ганак повел их вдоль ряда банок — к пустующим местам между гребцами. Хокмун встал, как вкопанный, пораженный тем, что гребцы были грязными и тощими — вероятно, от голода.

— Я не понимаю… — начал он.

Ганак рассмеялся:

— Ничего, скоро поймешь.

— Кто эти гребцы? — в испуге спросил д'Аверк.

— Это рабы — как теперь и вы, господа. Никто не поднимается на борт «Речного ястреба» без выгоды для команды. А поскольку денег у вас нет, а на выкуп рассчитывать не приходится, мы сделаем вас гребцами на этом судне. Садитесь здесь!

Д'Аверк выхватил меч, Хокмун достал свой кинжал и Ганак отскочил назад, призывно махая своей команде.

— Эй, ребята, проучите-ка их хорошенько — как видно, они не понимают, что должны делать рабы!

Сзади них, вдоль борта, приближалась толпа матросов с блестящими ножами в руках; другой отряд наступал спереди.

Д'Аверк и Хокмун приготовились умереть, убив как можно больше врагов, но тут на салинге показался какой-то человек, опустил вниз деревянный брус на веревке и — раз, а потом другой — ударил по их головам этой импровизированной дубинкой. Оглушенные друзья свалились вниз — туда, где находились гребцы.

Человек ухмыльнулся и соскочил на палубу, убирая свою дубинку. Ганак рассмеялся и похлопал его по плечу.

— Хорошая работа, Ориндо. Этот фокус всегда срабатывает, а главное без лишней крови.

Матросы спрыгнули вниз, обезоружили оглушенных пленников и привязали их к веслам.

Очнувшись, Хокмун обнаружил, что сидит бок о бок с д'Аверком на деревянной скамье, а Ориндо, парнишка лет шестнадцати, устроившись на верхней палубе, болтает ногами в воздухе и нахально улыбается.

— Очнулись, — сообщил он кому-то позади себя. — Можем идти к Нарлину, — и он подмигнул Хокмуну и д'Аверку. — Приступайте, господа. Будьте настолько любезны, начинайте грести. — Казалось, Ориндо передразнивает чей-то голос. — Вам повезло, — добавил он. — Мы поворачиваем вниз по течению. Ваша первая работа будет легкой.

Хокмун отвесил шутовской поклон.

— Спасибо, юноша, мы ценим твою заботу.

— По доброте душевной я буду время от времени давать вам советы.

Ориндо встал, надел красно-голубую курточку и исчез из поля зрения.

Следующим показался Ганак. Он ткнул Хокмуна в плечо острым багром.

— Гребите хорошо, друзья мои, или я посчитаю ваши ребра этой штучкой.

И Ганак тоже исчез. Остальные гребцы взялись за весла. Хокмуну и д'Аверку волей-неволей пришлось присоединиться к ним.

Они гребли весь день, и их пот смешивался с потом других рабов. В полдень им дали миску отрубей. От тяжелой работы невыносимо болела спина, и они с ужасом думали, каково же это — грести против течения, поскольку остальные рабы с благодарностью бормотали о том, как им легко.

Ночью они бросили весла и легли здесь же, на скамье, даже не притронувшись ко второй миске тошнотворного месива, которое было еще хуже первого.

Хокмун и д'Аверк слишком устали, чтобы разговаривать, но попытались избавиться от пут. Бесполезно — веревки были крепкими, узлы — надежными, а у них почти не осталось сил.

На следующее утро их разбудил голос Ганака:

— Всем начать грести! Пошевеливайтесь, вы, подонки! Я к вам обращаюсь, господа! Гребите, гребите. Добыча на горизонте, если мы ее упустим, вы узнаете на себе ярость Вальона!

Рабы из последних сил налегли на весла, и Хокмуну с д'Аверком пришлось поднажать, чтобы грести в общем ритме, разворачивая неповоротливую шхуну против течения.

Сверху донеслись звуки какой-то возни — матросы поспешно готовили корабль к сражению. Голос Ганака ревел с кормы, направо и налево раздавая команды от имени своего хозяина, лорда Вальона.

Хокмун думал, что умрет от напряжения. Его сердце разрывалось, а мускулы были готовы вот-вот лопнуть. Он мог справиться с тяжелой работой, но здесь основная нагрузка приходилась на те мышцы, которые раньше никогда не подвергались такому напряжению. Пот градом катил с него, волосы прилипали к лицу, он жадно ловил воздух широко открытым ртом.

— Ох, Хокмун… — простонал д'Аверк, едва дыша, — похоже… в этой жизни… мне была уготована… другая роль…

Из-за боли в груди и руках Хокмун ничего не ответил.

Раздался короткий треск, когда их судно врезалось в другое, и Ганак закричал:

— Суши весла!

Все гребцы беспрекословно повиновались и распростерлись без сил на скамьях. Сверху донеслись звуки битвы: звон мечей, хриплые вопли людей убивающих и убиваемых, но для Хокмуна все это было далеким сном. Он чувствовал, что умрет, если будет и дальше «работать» на галере Вальона.

Внезапно над его головой раздался пронзительный крик и на него рухнуло чье-то грузное тело. Человек барахтался, пытался встать, но потом затих и свалился рядом с Хокмуном. Это был матрос со свирепым лицом, все его тело поросло густыми рыжими волосами. Из живота торчал большой абордажный крюк. Матрос судорожно вздохнул, задрожал и, выронив нож, умер.

Некоторое время Хокмун тупо смотрел на оружие, затем мысли его прояснились. Он вытянул ногу и увидел, что может его коснуться. Очень осторожно, то и дело останавливаясь, Хокмун подтягивал к себе нож, пока тот не оказался под скамьей. И с бешено колотящимся сердцем он вновь облокотился на свое весло.

Тем временем битва смолкала, и к действительности Хокмуна вернул запах гари. Он в панике огляделся и наконец сообразил в чем дело.

— Это другое судно горит, — сказал д'Аверк. — Мы на борту пиратской шхуны, Хокмун, пиратской шхуны… — Он вдруг невесело ухмыльнулся. — Что за вредная работа — а у меня такое слабое здоровье…

Хокмун ощутил укол задетого самолюбия: д'Аверк, похоже, лучше приспособился к ситуации, в которой они оказались.

Он глубоко вздохнул и, насколько смог, расправил плечи.

— У меня есть нож… — начал он шепотом. Д'Аверк быстро кивнул

— Знаю. Видел. Ты неплохо соображаешь, Хокмун. И вообще не так уж плох, как мне показалось!

Хокмун сказал:

— Ночь переждем. На рассвете — бежим.

— Договорились, — ответил д'Аверк. — Надо поберечь силы… Мужайся, Хокмун, скоро мы снова станем свободными людьми!

Весь день они гребли вниз по реке, сделав перерыв в полдень, чтобы съесть очередную порцию помоев. Один раз Ганак присел на корточки на верхней палубе и ткнул Хокмуна в плечо багром:

— Неплохо, друзья, еще день пути — и ваше желание сбудется. Утром мы пришвартуемся в Старвеле.

— Старвель — это город? — прохрипел Хокмун.

Ганак удивленно воззрился на него.

— Из каких же краев вы прибыли, раз ничего не знаете о Старвеле? Это — район Нарлина, самый богатый из районов этого города. Окруженные стеной дворцы, где проживают великие принцы реки. А величайшим из них является лорд Вальон.

— И они все — пираты? — спросил д'Аверк.

— Поосторожнее, чужестранец, — нахмурился Ганак. — У нас есть право собственности на все, что плавает по реке. Река принадлежит лорду Вальону и его пэрам.

Он выпрямился и ушел. Они же продолжали грести пока не опустилась ночь, и только тогда Ганак позволил гребцам отдохнуть. В этот день работа пошла у Хокмуна легче — тело и мускулы начали привыкать к ней, но все равно он вымотался до предела.

— Будем спать по очереди, — шепнул он д'Аверку, когда настало время вечерней похлебки. — Сначала ты, потом я.

Д'Аверк кивнул и тут же уснул, уронив голову на весло.

Становилось все холоднее, и Хокмун неоднократно ловил себя на том, что начинает клевать носом. Один раз пробили склянки, потом второй… Когда настало время, он с облегчением растолкал своего друга.

Д'Аверк недовольно заворчал, но Хокмун уже погружался в сон, вспоминая слова француза. К рассвету, если повезет, они будут свободны. Самое трудное — незамеченными покинуть корабль…

Он проснулся, чувствуя странную легкость во всем теле и с радостью увидел, что веревка, связывающая его руки, перерезана. Должно быть, д'Аверк поработал ночью. Небо на востоке посерело.

Хокмун повернулся к своему товарищу по несчастью, и они улыбнулись друг другу.

— Готов? — прошептал д'Аверк.

— Готов, — кивнул Хокмун, с завистью посмотрев на длинный нож в руке д'Аверка.

— Будь нож у меня, — сказал он, — я отплатил бы Ганаку за оскорбления…

— Не время, — возразил д'Аверк. — Мы должны двигаться как можно тише.

Они осторожно встали с банки и заглянули на верхнюю палубу. В дальнем ее конце нес вахту матрос, а на юте, в той же скучающей и отрешенной позе стоял лорд Вальон, обратив свое бледное лицо к укутанной темнотою реке.

И матрос, и Вальон стояли к ним спиной, и, похоже, оборачиваться не собирались. Беглецы осторожно взобрались на верхнюю палубу.

В этот миг Вальон обернулся, и над судном раздался его замогильный голос:

— Вот как? Двое рабов пытаются бежать?

Хокмун вздрогнул. У этого человека просто дьявольский инстинкт! Он же не видел их, разве что мог уловить еле слышный шорох! Голос Вальона, глубокий и спокойный, разнесся по всему кораблю. Вахтенный матрос повернулся и закричал. Лорд Вальон холодно смотрел на них; в предрассветных сумерках его лицо казалось мертвенно-бледным.

С нижних палуб появилось несколько матросов, отрезая беглецам путь к борту. Пираты окружали их, и Хокмун побежал на корму — к Вальону. Один из матросов выхватил саблю и кинулся на него, но Хокмун был настороже. Он нырнул под руку нападающего, схватил его за талию и повалил. Сабля тут же перешла к Хокмуну, и он, уставший от длительного бездействия, одним махом отрубил голову матросу. Затем выпрямился и посмотрел прямо в глаза Вальону.

Предводитель пиратов, казалось, был ничуть не обеспокоен тем, что опасность так близко, и продолжал бесстрастно разглядывать Хокмуна.

— Глупец, — медленно проговорил он. — Ведь я — лорд Вальон.

— А я — Дориан Хокмун, герцог фон Кельн! Я сражался и победил властелинов Темной Империи Гранбретании, устоял против самого сильного их волшебства, о чем говорит этот камень у меня во лбу. Я не боюсь тебя, лорд пиратов!

— Тогда бойся вон тех, — прошептал Вальон, костлявым пальцем указывая за спину Хокмуна.

Хокмун тут же обернулся и увидел надвигающуюся на него и на д'Аверка толпу матросов. А д'Аверк был вооружен только длинным ножом…

Хокмун отдал другу саблю.

— Задержи их, д'Аверк, а я разберусь с вожаком!

Перевалившись через леера, он оказался на мостике. Вальон испуганно отступил шага на два.

Хокмун бросился к нему, вытянув руки. Из складок своей свободной одежды Вальон извлек тонкий меч, но не делал никаких попыток атаковать.

— Раб… — пробормотал лорд Вальон, и его лицо исказилось. — Раб!

— Я не раб, и ты уже знаешь это, — Хокмун нырнул под вытянутый меч и попытался схватить странного капитана пиратской шхуны. Вальон медленно отступал, по-прежнему держа меч перед собой.

По-видимому, еще никогда он не попадал в такое положение, и теперь не знал, что делать. Хокмун казался ему лишь дурным сном.

Вновь Хокмун нырнул под длинный меч, и вновь Вальон отступил.

Д'Аверк, повернувшись спиной к корме и едва сдерживая своей саблей натиск матросов, запрудивших узкую верхнюю палубу, крикнул:

— Поспеши, дружище Хокмун, иначе у меня будет целая дюжина сабель!

Хокмун ударил Вальона кулаком в лицо и почувствовал, какая у того сухая, холодная кожа. Кожа мумии. Голова предводителя пиратов дернулась, меч выпал из его рук, и Вальон без чувств рухнул на палубу. Хокмун подобрал оружие, с удовлетворением отметив прекрасную балансировку, поставил Вальона на ноги и коснулся острием меча его солнечного сплетения.

— Назад, негодяи, или ваш хозяин умрет! — прокричал он. — Назад!

Матросы в смятении отступили, оставив три трупа у ног д'Аверка. Невесть откуда взявшийся Ганак, увидев Хокмуна, замер на месте и разинул рот. На нем была надета только юбка; в руке он держал саблю.

— Ну, д'Аверк, пожалуй, теперь ты можешь присоединиться ко мне, весело крикнул Хокмун.

Д'Аверк взобрался на мостик и усмехнулся:

— Неплохо, мой друг!

— Мы будем ждать до восхода солнца! — холодно сказал Хокмун Ганаку. Затем ваши матросы направят корабль к берегу. Когда это будет исполнено, и мы окажемся на свободе, я отпущу вашего хозяина.

Ганак бросил на них свирепый взгляд:

— Дурак, как смеешь ты так обращаться с Повелителем Вальоном?! Разве тебе не известно, что это самый могущественный речной принц в Старвеле?

— Я ничего не знаю про ваш Старвель, дружище, но я смотрел в лицо опасностям Гранбретании; я проник в самое сердце Темной Империи, и сомневаюсь, что ты сможешь запугать меня. Страх — это чувство, которое я испытываю крайне редко, Ганак… Но заруби себе на носу: дни твои сочтены. Я отомщу.

Ганак рассмеялся:

— Раб, хмель первой победы ударил тебе в голову. Мстить будет лорд Вальон!

Хокмун пропустил насмешку мимо ушей. Рассвет уже позолотил горизонт.

Но, казалось, прошло столетье, прежде чем взошло солнце и окрасило розовым верхушки деревьев вдоль реки. Они находились у левого берега, в полумиле от небольшой заводи.

— Приказывай грести, Ганак! — крикнул Хокмун. — Правь к левому берегу!

Ганак бросил на него свирепый взгляд, но даже не пошевелился.

Хокмун схватил Вальона за горло (тот закатил глаза) и провел мечом по его животу.

— Ганак! Я ведь не сразу убью Вальона! Он будет умирать медленно!

Тут из горла предводителя пиратов вырвался смешок.

— Умирать медленно…. - пробормотал Вальон. — Умирать медленно…

Хокмун недоуменно воззрился на него.

— Да, я знаю, куда надо ударить, чтобы ты умирал как можно дольше и мучительнее. Больше Вальон не издал ни звука и стоял совершенно спокойно, хотя рука Хокмуна по-прежнему сжимала его горло.

— Ну, Ганак! Приказывай! — прокричал д'Аверк.

Ганак глубоко вздохнул.

— Гребцы!.. — заорал он и начал отдавать распоряжения.

Заскрипели весла, спины напряглись и судно медленно направилось к левому берегу широкой реки Сайо.

Хокмун пристально следил за Ганаком, опасаясь, что тот попытается что-нибудь предпринять, но Ганак не двигался, изредка бросая на них испепеляющие взоры.

Берег становился все ближе и ближе, и Хокмун позволил себе расслабиться. Они почти были на свободе. На суше они отразят любую атаку пиратов, но вряд ли матросы осмелятся покинуть судно.

Тут он услышал вопль д'Аверка и быстро поднял голову. Какой-то человек спускался вниз по веревке.

Это был мальчик Ориндо с неизменной дубинкой.

Хокмун отпустил Вальона и, защищаясь, поднял руку, начисто забыв о том, что у него есть меч. Дубинка так двинула его в плечо, что Хокмун попятился. Д'Аверк рванулся вперед и схватил Ориндо за талию, прижав его руки к бокам.

Внезапно Вальон, о котором все забыли, вырвался и стремглав кинулся к трапу, оглашая воздух нечеловеческим криком.

Д'Аверк с проклятьями толкнул Ориндо вслед.

— Дважды попасться на эту удочку, Хокмун! Убить нас мало!

Рычащие матросы во главе с Ганаком уже взбирались по трапу. Хокмун бросился на бородача, но тот парировал удар и, взмахнув саблей, едва не подрубил герцогу ноги. Хокмун вынужден был отскочить; тогда Ганак залез на мостик и, глумливо усмехаясь, встал перед ним.

— Ну, раб, посмотрим, чего ты стоишь по сравнению с настоящим мужчиной!

— Я не вижу здесь мужчины, — ответил Хокмун. — Одно зверье….

И он засмеялся, легко парируя выпады пирата великолепно сбалансированным мечом Вальона.

Они кружили по мостику, в то время как д'Аверк умудрялся сдерживать натиск остальных разбойников. Ганак фехтовал мастерски, но его сабля не шла ни в какое сравнение с сияющим мечом вожака пиратов.

Быстрым выпадом Хокмун насквозь проткнул плечо бородача, тут же отступил, поднял меч, отбивая удар сабли… Оружие чуть не вылетело из его рук, но он собрался с силами и ранил Ганака в левую руку.

Взвыв, бородач с яростью возобновил атаку.

Хокмун нанес еще один удар, на этот раз поразив Ганака в правое предплечье. Теперь кровь стекала по обеим рукам пирата, его противник же был без царапины. В панике Ганак вновь бросился на Хокмуна.

Но Хокмун избавил Ганака от страданий, следующим ударом пронзив его сердце. Лезвие меча вошло в плоть, царапнуло по ребрам, и жизнь покинула пирата.

Д'Аверку приходилось туго — матросы теснили его, заходя с тыла… Француз яростно размахивал саблей. Хокмун переступил через труп Ганака и поспешил на помощь, одному пирату вонзив меч в горло, другому — под ребра, и разбойники только теперь заметили, что д'Аверку пришло подкрепление.

Спиной к спине Хокмун и д'Аверк отражали удары напирающих матросов, но тех становилось все больше, и было ясно, что долго друзьям не продержаться.

Вскоре палуба оказалась завалена трупами, однако Хокмун с д'Аверком, истекая кровью, сочащейся из дюжины неглубоких ран, продолжали сражаться. Хокмун поймал взгляд лорда Вальона, стоящего около фок-мачты. Капитан не спускал с него своих глубоко посаженных глаз, словно желая запомнить его лицо на всю жизнь…

Хокмун содрогнулся всем телом, но все же нашел в себе силы, чтобы вернуться к схватке. Внезапно, сабля плашмя ударила его по голове. Он тяжело навалился на д'Аверка, и вместе они повалились на палубу, все еще отбивая выпады и пытаясь встать. Одному из нападавших Хокмун вспорол живот, другого ударил кулаком, разбив ему в кровь лицо, и поднялся на колени.

Внезапно матросы отступили, как один устремив взоры на реку. Хокмун вскочил, д'Аверк вслед за ним.

Из заводи вышло другое судно и направилось прямиком к пиратской шхуне. Свежий южный ветер надувал белые паруса, черные с темно-синим бока блестели в лучах утреннего солнца. По обеим бортам судна выстроились вооруженные люди.

— Еще одна банда речных пиратов, — проворчал д'Аверк и заколол ближайшего матроса, воспользовавшись тем, что все внимание команды было приковано к приближающемуся судну, и бросился к грот-мачте. Хокмун не отставал от него ни на шаг. Прижавшись спинами к мачте, они продолжали сражаться, хотя половина матросов поспешила к Вальону за новыми распоряжениями.

С другого корабля что-то прокричали, но было еще слишком далеко, чтобы расслышать, что именно.

Вальон произнес только одно слово, и в его голосе, обычно таком холодном, словно не от мира сего, проскользнула нотка отвращения.

— Бьючард, — сказал Вальон.

Матросы вновь кинулись на них, сабля одного из них кольнула Хокмуна прямо в лицо; он повернулся, вонзил острие меча в рот наглецу и нажал. Лезвие проткнуло небо и вонзилось в мозг нападавшего. Матрос издал протяжный предсмертный вопль.

Не чувствуя жалости, Хокмун выдернул меч и поразил другого врага в сердце.

Они сражались, а шхуна цвета ночи подходила все ближе и ближе.

Хокмун на секунду отвлекся, подумав — друг это или враг? Но времени на раздумья не было, поскольку горящие жаждой мести матросы напирали, размахивая тяжелыми саблями.

5. ПАЛ БЬЮЧАРД

Когда черное с синим судно с треском ударилось о борт пиратской шхуны, Хокмун услышал голос Вальона:

— Забудьте про рабов… Бросьте их! Готовьтесь к схватке с псами Бьючарда!

Матросы попятились от тяжело дышащих Хокмуна и д'Аверка. Хокмун сделал выпад, что заставило их отступать быстрее, но для контратаки у него уже не было сил.

Лезущие на борт «Речного ястреба» люди были одеты в одинаковые камзолы такого же цвета, как и их судно, и вооружены тяжелыми боевыми топорами и саблями. Они сражались согласованно и четко, чего нельзя сказать о пиратах, хотя те из кожи вон лезли, чтобы, навалившись всем вместе, отразить атаку.

Хокмун поискал глазами капитана, но Вальон исчез — наверное, спрятался в трюме.

Он обернулся к д'Аверку.

— Ну что ж, мой друг, мы внесли свой вклад в кровавую летопись этого дня. Как ты посмотришь на то, чтобы освободить этих бедолаг на веслах? По крайней мере, не надо пускать кому бы то ни было кровь!

Он перелез через леера, спрыгнул с верхней палубы и оказался среди гребцов.

Рабы с изумлением взирали на то, как Хокмун и д'Аверк освобождают их от оков, словно не понимая, что те делают.

— Вы свободны, — сказал Хокмун.

— Свободны, — повторил д'Аверк. — Послушайте нашего совета и бегите с корабля, пока не поздно. Никто не знает, чем кончится эта битва.

Рабы стояли, растирая затекшие члены, а затем один за другим попрыгали за борт.

Д'Аверк с усмешкой следил за ними.

— Как жаль, что мы не можем помочь гребцам на другой стороне судна.

— Отчего же, — Хокмун указал на люк в палубе. — Если не ошибаюсь, он ведет в трюм, и с другого борта должен быть выход.

Привалившись спиной к фальшборту он дернул за крышку. Раз, другой люк открылся. Они спустились и в кромешной темноте двинулись вдоль борта. Звуки битвы раздавались над ними.

Неожиданно д'Аверк остановился и, влекомый любопытством, поддел крышку сундука своей затупившейся, с множеством зазубрин саблей. Сундук оказался битком набит драгоценностями.

— Их добыча! — сказал д'Аверк.

— У нас нет на это времени, — предупредил Хокмун.

— Я и не собирался тащить это с собой, — усмехнулся д'Аверк. — Но меня аж зло берет, как подумаю о том, что все это так и будет принадлежать Вальону, если он выиграет сражение. Смотри сюда… — Он указал на большой круглый люк кингстона. — Если я не ошибаюсь, мой друг, при помощи этой штуковины можно впустить внутрь реку!

Хокмун кивнул.

— Давай. А я пока освобожу рабов.

Оставив д'Аверка заниматься своими делами, он пошел в дальний конец трюма — к люку — и выдернул крепежные клинья.

С треском люк распахнулся и появились двое сражающихся друг с другом мужчин. Один из них был пиратом, другой носил форму атаковавшего «Речного ястреба» судна. Пирата Хокмун убил стремительным выпадом. Незнакомец с удивлением воззрился на неожиданного союзника.

— Вы один из тех, что дрался на мостике!

Хокмун кивнул:

— Что это за корабль?

— Судно принадлежит Бьючарду, — ответил человек, вытирая пот со лба. Он произнес это с таким видом, как будто одно имя все объясняло.

— А кто такой Бьючард?

Человек в форме рассмеялся.

— Заклятый враг Вальона, если вы это хотите знать. Он видел, как вы сражались, и был поражен вашим искусством.

— Ничего удивительного, — усмехнулся Хокмун, — сегодня я дрался, как никогда в жизни… Еще бы, ведь я дрался за свою жизнь!

— Да, в таких случаях все мы становимся превосходными бойцами, согласился человек. — Я — Кулард и твой друг, если ты — враг Вальона.

— Тогда предупреди своих товарищей, — сказал Хокмун. — Мы топим судно… Взгляни-ка! — он указал в трюм, где д'Аверк открывал кингстон.

Кулард кивнул и пошел к нижней палубе.

— Увидимся, когда все будет сделано, дружище, — сказал он напоследок. — Если останемся в живых!

Хокмун последовал за ним, чтобы перерезать путы рабов.

Люди Бьючарда, очевидно, теснили пиратов Вальона. Хокмун почувствовал, как палуба внезапно качнулась под его ногами, увидел д'Аверка, поспешно вылезающего из люка.

— Думаю, нам лучше править к берегу, — сказал француз и с улыбкой ткнул большим пальцем в сторону рабов, прыгающих за борт. — Последуем примеру наших друзей.

Хокмун кивнул.

— Я предупредил человека Бьючарда о том, что происходит. Полагаю, Вальон получил сполна. — Он коснулся меча вожака пиратов. — Постараюсь не потерять этот клинок — лучшего оружия мне еще не приходилось держать в руках. Такой меч кого хочешь сделает непобедимым бойцом!

Он поднялся на верхнюю палубу и убедился, что люди Бьючарда в самом деле побеждают. Они согнали пиратов к борту, однако теперь быстро покидали судно.

Кулард, как видно, уже сообщил им новости.

Вода подступала к самому люку — кораблю недолго осталось быть на плаву. Если они спрыгнут с этого борта, то им грозит опасность быть раздавленными между двух судов. Поэтому лучше было бы перейти на корабль Бьючарда.

Хокмун предложил это д'Аверку, тот кивнул. Друзья перепрыгнули через фальшборт и оказались на палубе другого корабля.

Банки у весел пустовали. Хокмун решил, что гребцы Бьючарда свободные люди, члены команды. Это, без сомнения, было менее убыточно, нежели содержание рабов. Подумав так, он на секунду остановился и услышал голос с борта «Речного ястреба»:

— Эй, приятель! Да, вы, с черным камнем во лбу! Уж не собираетесь ли вы потопить и мой корабль?

Хокмун обернулся и увидел молодого человека приятной внешности, одетого в черный кожаный костюм со стоячим воротничком и синий запятнанный кровью плащ, ниспадающий до пят. В одной руке человек сжимал меч, в другой — боевой топор. Мечом он указывал с борта обреченной шхуны на Хокмуна.

— Мы идем своей дорогой, — ответил Хокмун. — И вреда вашему судну не причиним…

— Погодите минутку! — человек в черном вспрыгнул на фальшборт «Речного ястреба» и покачнулся, удерживая равновесие. — Я хочу отблагодарить вас за то, что вы сделали добрую половину нашей работы.

Нехотя Хокмун дождался, пока человек вернется на свой корабль.

— Я — Пал Бьючард, владелец этого судна, — сказал он, подходя к ним. — Много недель мы поджидали удобного момента, чтобы напасть на «Речной ястреб», и, возможно, так никогда и не дождались бы, не отвлеки вы на себя внимание большей части команды и не дай нам время выйти из заводи…

— Ладно, — ответил Хокмун. — Хорошо. Но больше я не желаю участвовать в распрях между пиратами…

— Сэр, вы оскорбляете меня, — спокойно возразил Бьючард. — Между прочим, я поклялся очистить реку от лордов-пиратов Старвеля. Я — их заклятый враг.

Люди Бьючарда вновь собрались на своем корабле и перерубили абордажные канаты. Потерявший управление «Речной ястреб» закрутился на стремнине; его корма скрылась под водой. Некоторые пираты кинулись в воду, но Вальона среди них не было.

— Куда же делся атаман? — спросил д'Аверк, внимательно изучая тонущее судно.

— Вальон, как крыса, — ответил Бьючард. — Он, несомненно, ускользнул, как только понял, что сегодняшний день закончится для него поражением. Вы оказали мне неоценимую помощь, господа, ибо Вальон — самый опасный из пиратов. Я вам очень признателен.

Д'Аверк, всегда старавшийся любезно прийти на помощь тому, чье самолюбие, по его мнению, было задето, ответил:

— А мы, в свою очередь, признательны вам, капитан Бьючард, за то, что вы прибыли в самое время — как раз тогда, когда нам стало казаться, что дело табак. — Он благодарно улыбнулся.

Бьючард поклонился.

— Спасибо. Однако, позвольте заметить, что вам необходима помощь. Вы оба изранены, ваша одежда… э-э… несколько не в том состоянии, в каком полагается быть платью таких достойных джентльменов… Короче, я сочту за честь, если вы любезно согласитесь погостить на моем корабле, пока мы идем в город, и погостить в моем доме, когда мы пристанем к берегу.

Хокмун в нерешительности нахмурился. Молодой капитан ему положительно нравился.

— Сэр, а где вы намерены пристать к берегу?

— В Нарлине, — ответил Бьючард. — В моем родном городе.

— Мы туда и направлялись, пока не повстречали Вальона, — заметил Хокмун.

— Тогда тем более вы должны отправиться с нами! И если я могу быть чем-нибудь полезен…

— Благодарю, капитан Бьючард, — сказал Хокмун. — Пожалуй, мы воспользуемся вашим предложением. И, может быть, по пути вы дадите нам кое-какие интересующие нас сведения.

— С удовольствием. — Бьючард махнул рукой в сторону юта. — Прошу вас в мою каюту, господа.

6. НАРЛИН

В иллюминаторах каюты капитана Бьючарда был виден пенный след, остающийся в кильватере за кораблем, на всех парусах идущем вниз по реке.

— Если встретятся пираты, — сказал Бьючард, — то у нас почти не будет шансов одолеть их. Вот почему мы идем с такой скоростью.

Кок уставил стол изысканными яствами — несколько мясных блюд, рыба с овощами, фрукты и вино. Хокмун старался не налегать на еду, но был не в силах отказаться от того, чтобы все-таки не попробовать хотя бы по кусочку от каждого блюда, он хорошо знал, тем не менее, что теперь его желудок может не осилить такой роскошный обед.

— Это праздничная трапеза, — весело сообщил Бьючард. — Ибо долгие месяцы я охотился за Вальоном.

— Очень странный человек, этот Вальон, — заметил Хокмун, отправляя в рот очередной кусок. — Кто он?

— Пиратов я себе представлял совсем иначе, — вставил д'Аверк.

— Он пират в силу традиций, — сказал Бьючард. — Все его предки были пиратами — веками грабили речные суда. Долгое время купцы платили огромную дань лордам Старвеля, а несколько лет тому назад начали роптать и сопротивляться. Вальон стал мстить им за это. В ответ несколько единомышленников — и я в том числе — решили построить военные корабли, чтобы противостоять пиратским набегам. Я командую одним из этих кораблей… Я — мирный купец, но не оставлю оружия до тех пор, пока Вальон и его сподвижники не оставят Нарлин в покое.

— Ну и как ваши дела? — спросил Хокмун.

— Трудно сказать. Вальон и его пэры по-прежнему неуязвимы за высокими стенами. Старвель — город в городе, город в Нарлине, и до сего времени мы могли лишь противостоять их пиратским вылазкам. А помериться силами в настоящем бою пока не удавалось.

— Так вы говорили, что Вальон — пират по происхождению, — напомнил д'Аверк.

— Да. Его предки пришли в Нарлин много веков назад. Они были сильными, опытными воинами, мы же до той поры ни с кем не сражались. Легенда рассказывает, что предок Вальона, Батах Герандиун, знал волшебство, и это еще более укрепило могущество пиратов. Они захватили один из районов города, Старвель, возвели вокруг него стены, и с тех пор обитают там.

— А как Вальон смотрит, на то, что вы нападаете на его суда? — Хокмун сделал большой глоток вина.

— Он мстит нам, как только возможно, но мы заставили пиратов бояться нас — они уже с опаской выходят на разбой… Впрочем, еще многое предстоит сделать. Я обязательно убью Вальона, как только представится случай — это наверняка внесет разлад в их шайку… но пока ему всегда удавалось ускользнуть. У этого типа какой-то нюх на опасность — он исчезает сразу, как только почувствует, что дело плохо.

— Желаю вам удачи… — ответил Хокмун. — А теперь скажите, капитан Бьючард, известно ли вам что-нибудь о клинке, который называют Меч Зари? Нам говорили, что мы найдем его в Нарлине.

— Да, я слышал о нем, — удивленно произнес Бьючард. — Это связано с легендой, которую я начал рассказывать, — о предке Вальона, Батахе Герандиуне. Ходят слухи, что вся колдовская сила Батаха заключена в этом клинке. Батах якобы стал богом — по крайней мере, пираты обожествили его и теперь поклоняются ему в своем храме, который так и называется: Храм Батаха Герандиуна… Суеверные люди, эти пираты. Мне, простому торгашу, зачастую не понятны их дела и помыслы.

— А где сейчас этот клинок? — спросил д'Аверк.

— Ну, я слышал, что именно ему и поклоняются разбойники в Храме — для них меч олицетворяет силу и могущество Батаха. Вы хотите выкрасть этот клинок, господа?

— Я не… — начал Хокмун, но д'Аверк мягко перебил его.

— Да, капитан. У нас на севере есть родственник — очень мудрый человек, который слышал о клинке и хотел бы исследовать его. Он и послал нас сюда, чтобы мы попытались раздобыть этот меч…

Бьючард рассмеялся.

— О, вы можете раздобыть его, друзья — ценой крови полумиллиона фанатиков. Пираты будут защищать Меч Зари до последнего вздоха — для них во всем мире нет ничего превыше этой святыни.

Хокмун опечалился. Неужели Майган послал их на невыполнимое дело?..

— Что ж, ладно, — д'Аверк меланхолично пожал плечами. — Тогда будем надеяться, что вы все-таки одолеете Вальона и его сторонников, а их имущество пустите с молотка.

Бьючард улыбнулся:

— Много лет пройдет, прежде чем Вальон будет окончательно разбит. Не думаю, что увижу это собственными глазами. — Он встал из-за стола. — Прошу извинить, меня ждут дела, я вернусь через несколько минут.

И он вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Хокмун нахмурился.

— Ну, д'Аверк, что будем делать? Мы недалеко от места назначения, но без гроша в кармане и не имея возможности взять то, что нам нужно. — Он вынул из кошеля кольца Майгана и подбросил их на ладони. Теперь их было одиннадцать, поскольку он и д'Аверк сняли свои. — Хоть кольца у нас… Может, стоит переместиться в другое измерение и искать дорогу в Камарг?

Д'Аверк фыркнул.

— Мы запросто можем оказаться при дворе Короля Хуона. Или, чего доброго, в лапах какого-нибудь омерзительного чудовища… Нет, я думаю, надо добраться до Нарлина и покрутиться там несколько дней. Прощупаем почву, так ли трудно раздобыть пиратский меч. — Он извлек что-то из своего кошеля. — Я и забыл совсем, что у меня есть эта милая вещица.

Это был запал для ружей, которыми в незапамятные времена пользовались в городе Халапандуре.

— Какой от него толк, д'Аверк? — спросил Хокмун.

— Я ведь говорил, что он может нам пригодиться.

— Без ружья?

— Без ружья, — кивнул д'Аверк.

Пока он засовывал его обратно в кошель, вернулся Бьючард. Капитан улыбался.

— Меньше чем через час, друзья мои, мы бросим якорь в Нарлине, сказал он. — Надеюсь, город вам понравится… По крайней мере, те районы, где нет лордов-пиратов, — добавил он с усмешкой.

Стоя на палубе, Хокмун и д'Аверк наблюдали за медленно приближающейся гаванью. В чистом небе жарко пылало солнце, и весь город сверкал в его лучах. Здания были невысокими — почти все не больше четырех этажей — но богато украшенные лепкой в стиле рококо, выглядевшей очень старой. Краски казались приглушенными, выцветшими, но по-прежнему ясными и чистыми. Для построек в основном использовалась древесина — колонны, резные балконы и фасады были сделаны из дерева, — но в некоторых сооружениях встречались покрашенные металлические опоры и даже металлические двери.

Десятки торговых судов — либо отправляющихся в плавание, либо только что доставивших в Нарлин товары — запрудили гавань. Грузчики, раздетые до пояса и мокрые от пота, при помощи лебедок переносили тюки к докам и причалам, стаскивали их по сходням. Повсюду царили шум и суета, и Бьючард, похоже, был рад вернуться наконец домой.

На причале собралась толпа встречающих; капитан в сопровождении Хокмуна и д'Аверка спустился по трапу.

Его приветствовали со всех сторон.

— Как дела, капитан?

— Нашли Вальона?

— Много потеряли людей?

Бьючард остановился и добродушно рассмеялся.

— Ладно, жители Нарлина! — прокричал он. — Вижу, что я должен все вам рассказать, иначе вы не дадите нам пройти. Да, мы потопили судно Вальона…

Над толпой пронесся вздох и воцарилось молчание. Бьючард влез на стоящий рядом ящик и поднял руки.

— Мы потопили «Речной ястреб»… Но вряд ли нам удалось бы это сделать, не будь рядом двух моих друзей.

Д'Аверк с наигранным смущением поглядел на Хокмуна. Удивленные горожане уставились на них, словно не веря, что капитан говорит об этих оборванцах, более похожих на беглых рабов.

— Вот ваши герои, а не я, — продолжал Бьючард. — Вдвоем они сражались против всей команды пиратов, убили Ганака — старшего помощника Вальона — и дали нам возможность захватить судно. Они же потопили «Речной ястреб».

Теперь по толпе пронеслась волна ликования.

— Знайте их имена, жители Нарлина! Помните, что они друзья нашего народа, и ни в чем им не отказывайте. Это Дориан Хокмун, владелец Черного Камня и Хьюлам д'Аверк! Никогда еще вам не приходилось видеть таких смельчаков и таких искусных бойцов!

Эти речи заставили Хокмуна смутиться. Он нахмурился и показал Бьючарду, чтобы тот заканчивал апологию.

— А что сталось с Вальоном? — выкрикнул кто-то из толпы. — Он мертв?

— Нет, он ускользнул от нас, — с сожалением ответил Бьючард. Сбежал, как крыса… Но рано или поздно мы покончим с ним!

— Или он с тобой, Бьючард! — Человек в богатом наряде протиснулся сквозь толпу. — Ты всего лишь причинил ему кое-какие убытки!.. Годами я платил пошлину людям Вальона, и они разрешали мне ходить по всей реке. А теперь ты и тебе подобные говорят: «Не платите!» Ладно, я перестал платить, так что же? Ни днем, ни ночью мне нет покоя, уснуть не могу от страха, как подумаю о том, на что способен Вальон… А Вальон мстителен! И он может отомстить не только тебе! Ты подумал о всех остальных — тех, кто хочет мира, а не воинской славы? Ты всех нас подвергаешь опасности!

Бьючард рассмеялся.

— Если я не ошибаюсь, ведь именно ты, Верониг, первым стал жаловаться на пиратов — дескать, тебе не по карману их грабительские поборы! Ведь именно ты, поддержал нас, когда мы объединились, чтобы дать отпор Вальону! Ну так вот, Верониг, мы даем ему отпор. Это трудно, но мы победим, не сомневайся!

Толпа одобрительно загудела, но ликования было меньше. Некоторые начали расходиться.

— Вальон отомстит, Бьючард, — повторил Верониг. — Дни твои сочтены. Поговаривают, что лорды-пираты собирают все свои силы, что до сих пор они просто играли с нами, как кошка с мышкой. Стоит им захотеть, и Нарлин окажется в руинах!

— Окажется в руинах источник их существования! Это будет глупо с их стороны! — Бьючард пожал плечами, как бы говоря, что спорить тут не о чем.

— Не глупее того, что делаешь ты, — проворчал Верониг. — Но заставь их ненавидеть нас еще сильнее, и ненависть заставит забыть, что мы их кормим!

Бьючард улыбнулся и покачал головой.

— Тебе пора на покой, Верониг. Превратности купеческой жизни тебе не по плечу.

Почти все уже разошлись. На лицах горожан, которые только что с ликованием приветствовали героев, теперь появилось выражение тревоги.

Бьючард спрыгнул с ящика и обнял своих спутников за плечи.

— Идемте, друзья, нечего слушать брюзгу Веронига. Он не испортит наш праздник своими причитаниями. Отправимся ко мне домой и поищем наряды, более подходящие для таких господ, как вы. А утром пройдемся по лавкам и купим вам новое снаряжение!

Он повел их петляющими улочками Нарлина, изгибающимися под самым неожиданным углом, узкими, пропитанными миллионом всевозможных запахов; улочками, запруженными моряками, солдатами, купцами, портовыми рабочими, старухами, хорошенькими девушками, лоточниками, всадниками, пробирающимися сквозь толпы пеших… За сапожными лавками улица пошла в гору, и вскоре Бьючард вывел их на площадь, с одной стороны которой зданий не было. Там было море.

Бьючард замедлил шаг, засмотревшись на сверкающую в лучах солнца водную гладь.

Д'Аверк указал в сторону горизонта и спросил:

— Вы торгуете с заморскими жителями?

Сняв свой тяжелый плащ, Бьючард перекинул его через локоть, расстегнул воротник рубашки и, улыбаясь, потер шею.

— Никто не знает, что там, за морем — может быть, вообще ничего нет… Нет, мы торгуем только вдоль побережья, миль на двести-триста в обе стороны. Здесь много богатых городов, не очень сильно пострадавших в Страшное Тысячелетие.

— Ясно. А как вы называете свой континент? Полагаю, Азиакоммуниста, да?

Бьючард нахмурился.

— Не припомню, чтобы его так называли… впрочем, я не ученый. Я слышал разные наименования: Яршай, Амарик, Ништай… — Он пожал плечами. Я даже не знаю, где находятся другие континенты, если они вообще существуют…

— Амарик! — воскликнул Хокмун. — А я всегда считал, что здесь обитают сверхъестественные существа.

— А я думал, что Рунный Посох находится в Азиакоммунисте, рассмеялся д'Аверк. — Никогда не доверяй легендам, дружище Хокмун! Вполне может статься, что Рунного Посоха вообще не существует!

Хокмун кивнул.

— Все может быть.

— Рунный Посох… легенды, — нахмурился Бьючард. — О чем это вы, господа?

— Э-э, об этом говорил тот ученый, помните — наш родственник, поспешно пояснил д'Аверк. — Долго рассказывать. И скучно.

Бьючард пожал плечами.

— Не терплю скуки, друзья, — признался он и повел их дальше.

Некоторое время спустя они вышли за пределы торговых кварталов города и поднялись на холм, где дома были богаче и не лепились друг к другу. Над высокими стенами виднелись макушки цветущих в садах деревьев, искрились фонтаны.

Перед входом в один из таких окруженных стеной домов Бьючард остановился.

— Добро пожаловать, мои дорогие друзья, — сказал он, постучав в ворота.

Отворилось решетчатое окошко, и глаза привратника пристально оглядели их. Затем ворота раскрылись настежь и слуга поклонился Бьючарду.

— С возвращением, господин. Успешно ли было ваше путешествие? Сестра ждет вас.

— Весьма успешным, Пер! А, вот и Джелиана пришла приветствовать нас… Друзья, рекомендую вам: моя сестра!

7. ПЛАМЯ

Джелиана была красивой молодой девушкой с черными как смоль волосами, живой и веселой, что совершенно покорило ветреного Д'Аверка. За обедом этим же вечером он отчаянно флиртовал с ней и радовался как ребенок, когда она отвечала ему тем же.

Бьючард наблюдал за ними с легкой улыбкой, на сердце же у Хокмуна скребли кошки: образ Иссольды то и дело вставал перед его глазами. Иссольды, которая ждет своего мужа за тысячи миль отсюда и, возможно, за сотни лет. (Хокмун не знал, только ли сквозь пространство перенесли его волшебные хрустальные кольца, или сквозь время тоже.)

Бьючард, как видно, заметил поволоку грусти в глазах Хокмуна и попытался развеселить его смешными историями о менее опасных и даже в чем-то забавных стычках со старвельскими пиратами.

Хокмун слушал внимательно, смеялся в нужные моменты, но никак не мог избавиться от тягостных размышлений о судьбе своей возлюбленной, дочери графа Брасса.

Сумел ли Тарагорм построить машину для путешествий во времени? Нашел ли Мелиадус другой способ добраться до замка Брасс?

И чем больше темнело за окном, тем труднее становилось Хокмуну поддерживать светскую беседу. Наконец он встал и вежливо поклонился:

— Извините, капитан Бьючард, — пробормотал он, — но я очень устал. Рабство, сегодняшнее сражение…

Джелиана Бьючард, и Хьюлам д'Аверк, поглощенные друг другом, даже не обратили на него внимания.

Капитан Бьючард быстро поднялся и с пониманием сказал:

— Конечно, прошу прощения, господин Хокмун, за то, что я был столь невнимателен…

Хокмун улыбнулся в ответ.

— Отнюдь, капитан. Ваше гостеприимство выше всяческих похвал. Однако…

Рука Бьючарда потянулась к звонку, но прежде чем он успел позвонить слуге, раздался стук в дверь.

— Войдите! — резко сказал Бьючард.

Появился запыхавшийся привратник.

— Капитан Бьючард! На пристани пожар… горит судно!

— Судно? Чье судно?

— Ваше судно, капитан… то, на котором вы сегодня прибыли.

Бьючард поспешил к выходу. Хокмун, д'Аверк и Джелиана последовали за ним.

— Коляску, Пер, — на ходу приказал хозяин. — Скорее коляску!

Через несколько минут крытый экипаж, запряженный четверкой лошадей, стоял у подъезда, и Бьючард уже залезал в него, нетерпеливо подгоняя Хокмуна и д'Аверка. Джелиана тоже высказала желание сесть в коляску, но брат покачал головой.

— Нет, Джелиана, жди нас здесь. Мы не знаем, что происходит в гавани.

И кони понесли их во весь опор к порту. Коляска подпрыгивала на булыжной мостовой.

Узкие улочки были освещены факелами, укрепленными в специальных подставках на стенах домов. Проносящийся с грохотом и треском экипаж отбрасывал зловещие черные тени.

Наконец они выехали на набережную, освещенную куда лучше, чем просто факелами: у причала горела шхуна. Повсюду царила суматоха — владельцы соседних судов загоняли свои команды на борт, чтобы те отвели суда подальше — не ровен час, огонь перекинется на другие корабли.

Бьючард выпрыгнул из коляски, Хокмун и д'Аверк не отставали. Капитан побежал к пристани, продираясь сквозь толпу зевак, но у самой воды остановился, понурившись.

— Безнадежно, — прошептал он. — Судно погибло… Как пить дать работа Вальона!..

Верониг с лицом, лоснящимся от пота и пунцовым в отсвете пожара, прокричал из толпы:

— Ну, Бьючард, убедился? Вальон мстит! Я предупреждал!

Раздался стук копыт. Они обернулись — к ним приближался всадник на взмыленном скакуне, одетый в причудливый наряд. В левой руке наездник держал свиток.

— Бьючард! — кричал он на скаку. — Пал Бьючард, осмелившийся потопить «Речной ястреб»!

— Ну, я — Бьючард. А ты кто такой?

— Посланник Вальона! — Он бросил свиток к ногам Бьючарда, но тот даже не пошевелился, чтобы поднять его.

— Что это? — процедил капитан сквозь зубы.

— Это счет, Бьючард. Чек за пятьдесят воинов и сорок рабов, за судно и всю его оснастку плюс двадцать пять тысяч за утерянные драгоценности. Вальон тоже может играть в ваши купеческие игрушки!

Бьючард внимательно посмотрел на посланника. Колеблющийся отсвет бросал на его лицо причудливые тени. Ногой он сбросил свиток в грязную речную воду.

— Ты, как видно, решил напугать меня этой мелодрамой! — твердо ответил он. — Что ж, передай своему хозяину Вальону, что я не испугался и не намерен платить по его счету. Скажи ему так: если он хочет «играть в купеческие игрушки», то пусть зарубит себе на носу, что он и его ненасытные предки задолжали Нарлину сумму, много большую, нежели написанная в этой бумажке, а я буду и впредь гасить этот долг!

Всадник открыл было рот, но отвечать раздумал, сплюнул на мостовую и умчался во тьму.

— Теперь он убьет тебя, Бьючард! — сказал Верониг почти с торжеством. — Он убьет тебя. Я надеюсь, Вальон понимает, что не все такие дурни, как ты!

— А я надеюсь, что не все такие дурни как ты, Верониг, — презрительно ответил Бьючард. — Если Вальон угрожает мне, значит, я добился успеха хотя бы частичного — и вывел его из себя!

Он вернулся к экипажу, галантно пропустил вперед Хокмуна и д'Аверка, сел сам, захлопнул дверцу и постучал по крыше рукоятью меча, показывая вознице, что можно трогать.

— А вы уверены, что Вальон так слаб, как вы предполагаете? — с сомнением спросил Хокмун.

Бьючард мрачно улыбнулся.

— Уверен, что он сильнее, чем я предполагаю — даже сильнее, чем полагает Верониг. Мне кажется, Вальон так и не пришел в себя от изумления, — после того, как мы осмелились сегодня напасть на его судно… О, он еще себя покажет! Но разве стоило говорить об этом Веронигу? А, друзья?

Хокмун в восхищении посмотрел на Бьючарда.

— Капитан, вы полны отваги.

— Скорее отчаяние переполняет меня, дружище Хокмун.

Хокмун кивнул.

— Я понимаю, что вы хотите сказать.

Всю остальную дорогу они молчали.

Ворота дома были распахнуты, коляска въехала прямо во двор. У парадной двери их поджидала побледневшая Джелиана.

— С тобой все в порядке, Пал? — спросила она, как только он вышел из экипажа.

— Конечно, — ответил Бьючард. — Ты не на шутку испугана, Джелиана. Успокойся, ничего ужасного не произошло.

Она повернулась и пошла в дом — в столовую, где на столе остывал недоеденный ужин.

— Это не из-за пожара, — сказала она и, дрожа всем телом, посмотрела на брата, затем на д'Аверка и наконец перевела взгляд на Хокмуна. Ее глаза были широко раскрыты. — Пока вас не было, сюда приходил один человек.

— Человек? Кто? — Бьючард обнял ее за плечи.

— Он… он приходил один… — начала она.

— И что же замечательного в посетителе, который приходит один? Где он сейчас?

— Это был Вальон, Пал. Вальон Старвельский собственной персоной. Он… — она закрыла лицо руками. — Он потрепал меня по щеке… он смотрел на меня своими холодными… нечеловеческими глазами, он… говорил этим ужасным голосом…

— И что же он сказал? — мрачно вставил Хокмун. — Что он сказал, леди Джелиана?

Ее взгляд заметался между ними и вновь остановился на Хокмуне.

— Что он пока просто играет с Палом. Что он слишком горд, чтобы тратить на него время и силы, но если завтра утром на городской площади Пал не объявит во всеуслышанье, что больше не будет досаждать лордам-пиратам своими… своими глупыми выходками… то ему, Палу, заплатят по заслугам… Сказал, что этого заявления он ждет только до полудня…

Бьючард нахмурился.

— Думаю, он пришел сюда, в мой дом, выразить свое презрение. Поджог судна — это просто показуха, а так же повод, чтобы выманить меня из дома. И разговор с тобой, Джелиана, должен означать, что он сможет добраться до самых близких и дорогих мне людей… — Бьючард помолчал. — Теперь уже не остается сомнений, что Вальон угрожает не только моей жизни… Я должен был ждать такого подвоха, в глубине души я и ждал его, но… — Он бросил на Хокмуна усталый взгляд. — Боюсь, Верониг был прав, и в конце концов, в дураках остался я, господин Хокмун. Я не могу добраться до Вальона, пока он прячется за стенами Старвеля, не могу сражаться его же оружием!..

— Я не имею права советовать вам, — тихо проговорил Хокмун. — Но вы можете распоряжаться мной и д'Аверком… если собираетесь бороться и дальше.

Бьючард посмотрел прямо в глаза Хокмуну и рассмеялся так, что плечи его затряслись.

— Вы не советуете мне, Дориан Хокмун, владелец Черного Камня, но ясно даете понять, что я должен думать о себе, если откажусь от помощи двух таких искусных фехтовальщиков! Да. Я буду бороться дальше. А завтра отдохну, наплевав на предупреждение Вальона. Тебя, Джелиана, будут охранять. Я пошлю за отцом и попрошу его прийти сюда вместе со своими стражниками, чтобы они охраняли вас обоих. Хокмун, д'Аверк и я… э-э… мы отправимся за покупками. — Он указал на изношенные платья своих гостей. — Я обещаю вам новые костюмы и хорошие ножны для вашего меча, господин Хокмун, — меча, когда-то принадлежавшего Вальону. Так что завтра у нас много дел. Мы покажем пиратам и (это более важно) горожанам, что мы не боимся угроз Вальона.

Д'Аверк спокойно кивнул.

— Думаю, это единственный способ поддержать боевой дух жителей города. Тогда даже если вы, капитан, умрете, то умрете героем, и вдохновите на борьбу своих единомышленников.

— Ну, надеюсь, я не умру, — улыбнулся Бьючард. — Ведь я так люблю жизнь!.. Что ж, посмотрим, друзья. Посмотрим.

8. СТЕНЫ СТАРВЕЛЯ

Следующий день выдался таким же жарким, как и предыдущий. Пал Бьючард с друзьями вышел на прогулку.

Двигаясь по улицам Нарлина, они ловили на себе косые взгляды — было ясно, что многие уже знают об ультиматуме Вальона и ждут, что предпримет Бьючард.

Бьючард не предпринимал ничего. Сопровождая Хокмуна и д'Аверка к центру, где, по его словам, находились самые богатые лавки, он улыбался каждому встречному, поцеловал ручки нескольким дамам, раскланивался со множеством знакомых.

Центр города лежал неподалеку от стен Старвеля, что вполне устраивало Бьючарда.

Все эти лавки посетим днем, — сказал он. Но сначала позавтракаем в таверне, которую я бы рекомендовал вам. Она расположена вблизи центральной площади, и многие знатные жители нашего города посещают ее. Пусть все видят, что мы спокойны и уверены в себе. Будем говорить о разных пустяках, не вспоминая про угрозу Вальона, даже если кто-нибудь попытается навести нас на эту тему.

— В опасные игры вы играете, капитан Бьючард, — заметил д'Аверк.

— Возможно, — пожал плечами Бьючард. — Но я чувствую, что от сегодняшнего дня многое зависит — даже больше, чем сейчас могу себе вообразить. Я иду ва-банк, и этот день станет либо днем моего триумфа, либо днем моего поражения.

Хокмун понимающе кивнул, но ничего не сказал. Он тоже чувствовал какую-то напряженность в воздухе.

Они зашли в таверну, перекусили и выпили вина, стараясь не замечать, что находятся в центре внимания, и ловко уклоняясь от расспросов по поводу того, как они собираются ответить на ультиматум Вальона.

День перевалил за полдень. Бьючард еще часок посидел, поболтал со своими друзьями, затем поднялся и, поставив на стол бокал, произнес:

— Ну, господа, а теперь отправимся к торговым рядам…

На улицах было полно людей, многие пристраивались в хвост безмятежно прогуливающейся троице; в окнах то и дело мелькали любопытные лица. Бьючард ухмыльнулся.

— Сегодня мы единственные актеры на сцене, друзья. И надо хорошо сыграть свою роль.

Наконец Хокмун впервые разглядел стены Старвеля. Они возвышались над крышами, белые, неприступные, таинственные; ворот нигде не было видно.

— Отчего же, есть несколько дверей, — ответил на вопрос Хокмуна Бьючард, — но они редко открываются. Пираты в основном пользуются обширными подземными каналами и доками, ведущими непосредственно к реке.

Бьючард свернул на боковую улицу и указал на здание, находящееся в полуквартале от них.

— Вот мы и пришли, друзья!

Они вошли в лавку, ломящуюся от обилия товаров. Здесь были тюки с одеждой, кипы плащей, камзолов и бриджей, стойки с мечами и кинжалами всевозможной формы и длины; на крючках висели искусно сделанные упряжи и перевязи, прилавки были завалены шлемами, шляпами, сапогами и всем, что может понадобиться мужчине. Хозяин — веселый, подтянутый человек средних лет с красным лицом и белыми волосами — разговаривал с покупателем. Он кивнул Бьючарду, и посетитель обернулся. Это был юноша; увидев, кто пришел, он открыл рот в изумлении, пробормотал что-то невнятное и сделал шаг к выходу.

— Как, вам уже не нужен меч? — удивился хозяин. — Послушайте, милейший, я скину цену на полсмайгара, и ни гроша больше.

— В другой раз, Пайар, в другой раз… — ответил юноша, едва заметно поклонился Бьючарду и выскочил из лавки.

— Кто это был? — улыбнулся Хокмун.

— Сын Веронига, если не изменяет память, — ответил Бьючард и рассмеялся. — Он унаследовал трусость своего отца!

Подошел Пайар.

— Добрый день, капитан Бьючард. Вот уж не ждал, что вы сегодня загляните сюда. Так вы не сделали того заявления?

— Нет, Пайар, не сделал.

Пайар улыбнулся:

— Я почему-то так и думал, капитан. Однако теперь вы в серьезном положении. Вальон ведь должен выполнить свою угрозу, а?

— Попытается, Пайар.

— И очень скоро. Он не любит тянуть кота за хвост. Вы уверены, что стоит — так близко подходить к стенам Старвеля?

— Должен же я показать, что не боюсь Вальона, — ответил Бьючард. Кроме того, мне не пристало ради какого-то пирата менять свои планы. Я обещал друзьям, что они выберут себе одежду у лучшего купца в Нарлине, а я не привык бросать слова на ветер!

Пайар улыбнулся и сделал приглашающий жест:

— Желаю удачи, капитан… Ну-с, господа, я к вашим услугам.

Хокмун в это время рассматривал пурпурный плащ с золотой каймой.

— У вас богатая лавка, господин Пайар. Прямо глаза разбегаются.

Пока Бьючард беседовал с хозяином, Хокмун и д'Аверк медленно обходили прилавки, примеряя там шелковые рубашки, здесь — сапоги. Прошло два часа, прежде чем они, наконец, выбрали все, что им было нужно.

— Не желаете ли пройти в примерочную? — сказал Пайар. — У вас хороший вкус, господа!

Хокмун с д'Аверком скрылись за занавесками. Хокмун выбрал шелковую рубаху бледно-лилового цвета, камзол из мягкой светлой кожи с ворсом, алый шарф и тонкие блестящие шелковые бриджи такого же цвета, как шарф. Шарф он обмотал вокруг шеи, бриджи заправил в светлые кожаные сапоги, камзол оставил расстегнутым, подпоясался широким кожаным ремнем и, наконец, набросил на плечи голубой плащ, застегнув его у горла.

Д'Аверк надел алую рубаху, алые бриджи, камзол из блестящей черной кожи и сапоги, доходящие ему почти до колен. Сверху он накинул плотный шелковый плащ вишневого цвета и начал подыскивать себе подходящую перевязь для меча, когда из лавки внезапно донесся крик.

Хокмун откинул занавески примерочной.

Магазин был захвачен вооруженными людьми, очевидно — пиратами Старвеля. Они окружили Бьючарда, который даже не успел достать меч.

Повернувшись, Хокмун выхватил свое оружие из груды одежды, бросился к вошедшим и столкнулся с падающим Пайаром. Из его горла хлестала кровь.

Пираты скрутили Бьючарда и волокли его к выходу. Капитана даже не было видно под навалившимися телами.

Хокмун поразил одного пирата в сердце, и парировал выпад другого.

— Не лезьте не в свое дело! — прорычал тот. — Нам нужен один Бьючард.

— Только через наши трупы! — воскликнул д'Аверк, присоединяясь к Хокмуну.

— Бьючард должен понести наказание за то, что оскорбил нашего повелителя Вальона, — ответил пират и нанес удар.

Отпрыгнув, д'Аверк сделал почти неуловимое движение мечом, и рукав пирата окрасился кровью. Противник заревел и метнул кинжал, который держал в другой руке. Но д'Аверк отбил его лезвием меча и пронзил пирату горло.

Теперь уже половина пиратов отделилась от толпы и бросилась на Хокмуна и д'Аверка, тесня их в глубь магазина.

— Они уводят Бьючарда! — в отчаянии проговорил Хокмун. — Мы должны спасти его!..

Он яростно накинулся на пиратов, прорубая себе дорогу к дверям, за которыми исчез Бьючард, но тут д'Аверк закричал:

— Еще один отряд — через черный ход!

В тот же момент рукоять меча ударила герцога в основание черепа, и Хокмун ничком повалился на груду рубашек.

Он очнулся от удушья и перевернулся на спину. Внутри лавки было темно и царила странная тишина.

Хокмун вскочил, по-прежнему сжимая меч. Первое, что он увидел — это труп Пайара, лежащий рядом с примерочной.

Второе — тело д'Аверка, распростертое на тюках оранжевой ткани. Лицо его друга покрывала корка запекшейся крови.

Хокмун подошел к нему, сунул руку под камзол и облегченно вздохнул: сердце билось. Очевидно, пираты просто оглушили их обоих — чтобы было кому рассказать жителям Нарлина, что ожидает наглецов, смеющих, подобно Палу Бьючарду, оскорблять лорда Вальона.

Пошатываясь, Хокмун пошел в заднюю комнату и обнаружил там кувшин с водой. Он приложил кувшин к губам д'Аверка, затем оторвал кусок ткани и обтер его лицо. Кровь шла из широкого, но неглубокого пореза на виске.

Д'Аверк заворочался, поднял веки и посмотрел прямо в глаза Хокмуну.

— Бьючард, — сказал он. — Мы должны освободить его.

Хокмун кивнул.

— Да, но сейчас он уже в Старвеле.

— Кроме нас об этом никто не знает, — сказал д'Аверк, с трудом принимая сидячее положение. — Если мы освободим его и расскажем всему городу эту историю, представляешь, как поднимется боевой дух горожан?

— Ладно, — ответил Хокмун. — Мы нанесем визит в Старвель — и молись, чтобы Бьючард был еще жив. — Он вложил меч в ножны. — Надо как-то перелезть через стену, д'Аверк. Понадобится снаряжение.

— В этой лавке мы найдем все необходимое, — сказал д'Аверк. — Пошли, только тихо. Уже темнеет.

Хокмун коснулся Черного Камня во лбу. Его мысли вновь обратились к Иссольде, графу Брассу, Оладану и Богенталю. Как сложится их судьба?.. Всем существом он пытался забыть о Бьючарде, наставлениях Майгана, о мифическом Мече Зари и не менее мифическом Рунном Посохе. Украсть бы какое-нибудь судно в порту и отправиться в плавание по морю, отыскать тех, кого он любит. Но…

Хокмун вздохнул и расправил плечи. Но они не могут бросить Бьючарда на произвол судьбы. Они или спасут его, или погибнут.

Он подумал о стенах Старвеля, которые возвышались совсем рядом. Такие гладкие и, без сомнения, бдительно охраняющиеся. Очевидно, никто не пытался забраться на них. Однако никто и не говорил, что это невозможно. Как бы то ни было, они должны попробовать.

9. ХРАМ БАТАХА ГЕРАНДИУНА

Заткнув за пояса свыше двух десятков кинжалов, Хокмун и Д'Аверк начали подъем на стену Старвеля.

Хокмун лез первым. Он выискивал в стене достаточно глубокую трещину, вставлял в нее клинок и подтягивался, думая лишь о том, чтобы кинжал выдержал его вес, и чтобы сверху их не услышали.

Они медленно взбирались все выше, проверяя, надежно ли закреплен каждый кинжал.

Вдруг Хокмун почувствовал, как клинок под его ногой поддается, схватился за тот, который он секунду назад укрепил над головой, и понял, что и этот сейчас вылетит. Земля была в сотне футов под его ногами. В отчаянии Хокмун выхватил из-за пояса еще один кинжал, лихорадочно нашел трещину в камне, и вставил клинок. Лезвие держало, а «упор», на котором покоилась его нога, выпал — до них донесся тихий звон далеко внизу. Теперь Хокмун висел на одном кинжале, не в силах двинуться ни вниз, ни вверх, пока д'Аверк не вогнал другой клинок для его ноги. Хокмун облегчено вздохнул. Осталось пройти совсем немного — несколько футов. Но что ждет их на гребне стены? Что ждет их за стеною?

Возможно, все усилия напрасны, а Бьючард уже мертв? На сомнения времени не было.

Добравшись до края стены, Хокмун стал двигаться с еще большей осторожностью. Над ним послышались шаги: стража. Хокмун замер. Еще один кинжал — и он наверху. Поглядев вниз, он увидел освещенное лунным светом, невозмутимое лицо д'Аверка. Наконец шаги стихли в отдалении, и Хокмун вставил кинжал в стену.

Когда он уже забрался на верх, шаги послышались вновь — торопливые, будто стражник бежит. Хокмун поднял голову, и нос к носу столкнулся с изумленным пиратом.

В ту же секунду Хокмун, поставив все на карту, забросил свое тело на гребень стены, и пока охранник доставал меч, уцепился за его ноги и что есть сил дернул.

Пират замахал руками, пытаясь сохранить равновесие, и рухнул вниз, не издав ни единого звука.

Тяжело дыша, Хокмун встал на колени и помог залезть д'Аверку. По стене к ним спешили еще два стражника.

Хокмун выпрямился, вынул свой меч из ножен и приготовился к встрече.

Клинки скрестились. Схватка была короткой, поскольку Хокмун и д'Аверк находились в отчаянном положении и не могли терять ни секунды. Они почти одновременно поразили пиратов: те упали, дернулись в агонии, и замерли без движения.

Друзья осмотрелись. Судя по всему, другие охранники их пока не заметили. Хокмун указал на ступени, ведущие вниз, д'Аверк кивнул, и они стали спускаться — быстро и по возможности бесшумно, от всей души надеясь, что никому не придет в голову подниматься по лестнице именно в эту минуту.

Внизу было темно и тихо, словно вымерло все. Далеко, в самом центре Старвеля, мигал маяк, однако город буквально потонул во мраке; лишь сквозь ставни и дверные щели кое-где пробивался тусклый свет.

Подойдя ближе к жилым кварталам, они услышали голоса, доносящиеся из домов: крики, громкий хохот. Одна из дверей распахнулась, открыв на мгновение переполненное пьяными людьми помещение; на улицу, спотыкаясь на каждом шагу, выбрался пират, невнятно ругаясь, и упал ничком на мостовую. Дверь за ним захлопнулась. Пират не шелохнулся.

Здания Старвеля были беднее и проще домов по ту сторону стены — ни богатой отделки, ни лепных украшений, как в Нарлине, и не знай Хокмун правды, он решил бы, что Старвель — город нищих. Но Бьючард рассказал ему, что пираты все свои богатства прячут на кораблях, в подвалах и в таинственном Храме Батаха Герандиуна, где, по слухам, находится Меч Зари.

Друзья крались по улицам, держа оружие наготове. Они даже не знали, жив ли Бьючард, и уж тем более не подозревали, где его искать, в какую темницу его заточили… Но что-то влекло их к маяку в центре города.

И когда они подобрались уже совсем близко к источнику света, ночную тишину внезапно прорезала оглушительная барабанная дробь, эхом перекатываясь по пустым темным переулкам. Затем они услышали звуки шагов и цоканье копыт.

— Что это? — прошептал д'Аверк. Он глянул за угол и тут же отдернул голову.

— Они приближаются, — сказал он. — Назад!

Появился мерцающий свет факелов и на мостовую упали зловещие тени. Отступив в темноту, друзья разглядывали проходящую мимо процессию.

Возглавлял шествие сам Вальон, восседающий на черном скакуне. Его лицо было холодным и безжалостным, глаза смотрели прямо перед собой. Он направлялся к центру города — туда, где горел сигнальный огонь. Позади него шли барабанщики, отбивая медленный монотонный ритм, дальше — группа вооруженных всадников в богатых нарядах, видимо, повелители Старвеля. Их лица и позы были такими же застывшими, как у Вальона. Но внимание двух друзей привлек тот, кто двигался за лордами-пиратами… Бьючард.

Его руки и ноги были привязаны к каркасу из согнутой китовой кости, установленному на влекомой шестеркой лошадей телеге. Лошадей вели под уздцы пираты в ливреях. Бьючард был бледен, и его нагое тело блестело от пота. Врезающиеся в лодыжки и запястья веревки, очевидно, причиняли ему ужасную боль, но он крепко сжимал зубы и молчал. Странные символы, нанесенные краской, покрывали торс и щеки капитана. Напрягая каждый мускул, он пытался разорвать путы, но тщетно.

Д'Аверк шагнул было из-за угла, однако Хокмун удержал его.

— Нет, — прошептал он. — Пойдем следом. Быть может, нам представится более удобный момент…

Они подождали, пока процессия скроется за поворотом, и незаметно пристроились ей в хвост. Процессия медленно вышла на обширную площадь, освещенную гигантским маяком. Этот сигнальный огонь был укреплен над входом в высокое асимметричное здание, которое казалось и не зданием вовсе, а естественным образованием из стеклообразной вулканической породы. Глядя на него, мороз пробегал по коже.

— Это, несомненно, и есть Храм Батаха Герандиуна, — прошептал Хокмун. — Интересно, зачем Бьючарда сюда привели?

— Давай выясним, — проговорил д'Аверк. Процессия неторопливо исчезала в Храме.

Они метнулись через площадь и спрятались в тени у самой двери. Дверь была приоткрыта и, очевидно, никто ее не охранял. Скорее всего, пираты были уверены, что посторонний и близко не подойдет к Храму.

Убедившись, что за ними никто не наблюдает, Хокмун прокрался к двери и, скользнув внутрь, очутился в темном коридоре. Из-за угла лился красноватый свет и доносились звуки песнопений. Хокмун начал медленно продвигаться по коридору, д'Аверк следовал за ним по пятам.

Не доходя до поворота, Хокмун замер. В нос ударил странный, отвратительный запах, казавшийся одновременно знакомым и незнакомым. Хокмун содрогнулся и сделал шаг назад. Лицо д'Аверка исказилось, он сглотнул, борясь с тошнотой.

— Фу ты… Это что такое?

Хокмун покачал головой.

— Что-то очень знакомое… Возможно, запах крови. Хотя нет, не совсем…

Д'Аверк взглянул на Хокмуна широко раскрытыми глазами. Было видно, что он колеблется — не пойти ли назад, но потом француз расправил плечи и покрепче ухватил свой меч. Он снял шарф, который был повязан вокруг шеи, обмотал им лицо, оставив только щелки для глаз, а свободный конец залихватским жестом, напомнившим Хокмуну прежнего д'Аверка, перекинул через плечо. Хокмун усмехнулся и последовал его примеру.

Они осторожно двинулись вперед и повернули за угол.

Свечение делалось все ярче, его цвет напоминал цвет крови. Оно исходило из двери в дальнем конце коридора, и, казалось, пульсировало в ритме пения, которое становилось все громче и громче, и в котором явственно проступали зловещие нотки. Зловоние тоже усиливалось.

Один раз зал, из которого струился пульсирующий свет, пересекла какая-то темная фигура. Хокмун и д'Аверк застыли, но их по-прежнему никто не замечал. Силуэт исчез, и они вновь пошли вперед.

Тяжелый смрад затруднял дыхание; звуки песнопений терзали слух; розовое свечение почти ослепило их. Казалось, разом отказали все чувства. В происходящем было что-то неестественное; что-то, заставляющее дрожать каждый нерв. Но они шли дальше и дальше, и оказались футах в двух от двери, увидели, что делается за нею. И содрогнулись.

Зал выглядел почти круглым, если бы не его высота: кое-где потолок был низким — всего несколько футов от пола, а кое-где таким высоким, что совершенно исчезал в розовой дымке. Зал повторял очертания самого строения, казавшегося не рукотворным, а скорее природным сооружением, с неправильными и неупорядоченными, как представлялось Хокмуну, формами. Стены из стеклообразного материала отражали розовое сияние, а весь зал был залит ярким кроваво-красным светом.

Свет исходил из точки высоко под крышей. Хокмун поднял голову.

Он сразу понял, что это, сразу узнал эту вещь, которая довлела над залом. Именно за ней и послал Хокмуна умирающий Майган.

— Меч Зари… — прошептал д'Аверк. — Но не может же эта гнусная штука играть такую роль в наших судьбах!

Хокмун нахмурился и пожал плечами.

— Мы ведь пришли не за ней. Нам нужен вон кто… — кивнул он.

Под мечом были полукругом расставлены двенадцать каркасов из китовой кости. И на каждом был распят нагой человек, мужчина или женщина. Некоторые уже умерли, большинство остальных находилось при смерти.

Д'Аверк в ужасе отвернулся, но потом заставил себя смотреть.

— Клянусь Рунным Посохом! — с трудом пробормотал он. — Это… это варварство!

Из перерезанных вен медленно струилась кровь.

Несчастные умирали от потери крови.

Лица живых были искажены страданием, и чем больше ее вытекало, тем слабее становились их потуги освободиться. Кровь лилась в яму, высеченную под ними в скале обсидиана.

И в этой яме сновали какие-то твари, то всплывая, чтобы налакаться свежей крови, то вновь погружаясь. Темные тени, шевелящиеся в кровавом бассейне…

Как глубока эта яма? Сколько тысяч невинных людей было принесено в жертву, чтобы заполнить ее до краев? Какими странными свойствами она обладает, если кровь в ней не свертывается?

Вокруг ямы теснились лорды-пираты Старвеля, распевая и раскачиваясь, их лица были обращены к Мечу Зари. Под Мечом находился прикованный к каркасу Бьючард.

Вальон держал нож, и не оставалось никаких сомнений в том, что он собирается делать. Бьючард с отвращением посмотрел на пирата сверху вниз и что-то сказал, но Хокмун не расслышал. Блестело лезвие ножа, уже запятнанное кровью, пение становилось все громче, и сквозь него доносился холодный голос Вальона.

— Меч Зари, в котором обитает дух нашего бога и нашего предка, Меч Зари, сделавший неуязвимым Батаха Герандиуна и давший нам все, что мы имеем, Меч Зари, который оживляет мертвых и позволяет жить живущим, меч, чьим источником света является кровь, дарующая жизнь человеку, Меч Зари, прими нашу последнюю жертву и знай, что тебе будут поклоняться во все века, пока ты пребываешь в Храме Батаха Герандиуна, и пока это так, Старвель никогда не падет! Прими эту тварь, нашего врага, этого нечестивца, прими Пала Бьючарда из той невежественной касты, которая именует себя купечеством!

Бьючард опять что-то сказал — его губы шевелились, но голос был не слышен за истерическим пением других лордов-пиратов.

Нож медленно приближался к телу Бьючарда, и Хокмун не выдержал. Из уст герцога Кельнского невольно вырывался боевой клич предков, похожий на крик дикой птицы, и размахивая своим сверкающим, смертоносным мечом, во все горло выкрикивая родовой клич: «Хокмун! Хокмун!», Он кинулся на защиту распятых, умирающих и уже умерших людей.

— Хокмун! Хокмун!

Лорды-пираты обернулись и замолкли. Глаза Вальона расширились, он откинул полу плаща и выхватил точно такой же, как у Хокмуна меч. Потом бросил нож в яму и поднял сияющее лезвие.

— Глупец! Разве ты не знаешь, что ни один чужеземец, входящий в Храм Батаха, не покидал его до тех пор, пока тело его не было полностью обескровлено?

— Сегодня обескровлено будет твое тело, Вальон! — закричал Хокмун и кинулся на своего врага. Но внезапно путь ему преградили двадцать человек. Двадцать клинков против одного.

В ярости он бросился на пиратов; из его горла раздавалось звериное рычание; он был почти ослеплен ярким светом, исходящим от Меча. Мельком Хокмун увидел Бьючарда, вырывающегося из своих пут. Он сделал выпад — и один пират упал; нанес рубящий удар — и другой рухнул спиной в яму, чтобы быть растерзанным ее зловещими обитателями; взмахнул мечом — и рука третьего покатилась по полу…

Д'Аверк тоже бился весьма успешно, и пока им удавалось держать пиратов на расстоянии.

Некоторое время можно было даже подумать, что одна их ярость обратит врагов в бегство, и Бьючард окажется на свободе. Хокмун прорубал себе путь в самой гуще противников и, добравшись до края ужасной ямы, попытался перерезать путы Бьючарда, одновременно нанося удары направо и налево. Однако он поскользнулся и по лодыжку погрузился в кровь. В тот же момент его коснулось что-то мягкое и омерзительное… Хокмун стремительно вытащил ногу, но тут на него навалились пираты и обезоружили.

Он повернул голову и закричал:

— Прости меня, Бьючард, я был нетерпелив — но времени не оставалось!

— Зачем ты пошел за мной! — в отчаянии воскликнул тот. — Теперь ты на себе испытаешь мои страдания и станешь пищей для чудищ из ямы! Ох, Хокмун, зачем ты полез за мной!

10. НЕОЖИДАННАЯ ПОМОЩЬ

— Боюсь, друг Бьючард, зря ты был так гостеприимен! — Даже в таком бедственном положении д'Аверк не удержался от шутки.

Он и Хокмун были распяты по обе стороны от Бьючарда, заняв места двух умерших жертв. Под их ногами, в яме с кровью, неутомимо выныривали и вновь погружались в нее темные твари. Свет Меча Зари отбрасывал на стены красные отблески, освещал поднятые кверху лица лордов-пиратов, лицо Вальона с горящими триумфом глазами и их обнаженные тела — подобно телу Бьючарда, размалеванные странными знаками.

Создания в яме издавали отрывистые громкие звуки, несомненно, ожидая, когда же в их бассейн польется свежая, теплая кровь. Хокмун вздрогнул и с трудом удержался от стона. Голова болела, мышцы спины затекли и страшно ныли. Он думал об Иссольде, о своем доме и своих попытках выиграть войну против властелинов Темной Империи. Никогда не увидеть ему своей жены, не дышать воздухом Камарга, не принять участия в разгроме Гранбретании… Если такое вообще произойдет когда-нибудь… Он потерял все в бесплодных попытках спасти чужеземца — человека, которого он едва успел узнать; и что могла значить борьба какого-то Бьючарда по сравнению с борьбой против Темной Империи!

Поздно разбираться в этом, ибо он вот-вот должен умереть. Умереть лютой смертью, истечь кровью, точно свинья на бойне, чувствуя, как силы покидают его с каждым ударом сердца…

Вальон усмехнулся.

— Что же ты не издаешь боевого клича, мой друг, мой раб? Молчишь… Неужели тебе не о чем меня попросить? Ты не хочешь вымолить пощады, чтобы я вновь сделал тебя рабом? Не хочешь принести свои извинения — за то, что потопил мое судно, убил моих людей?.. За то, что оскорбил меня?

Хокмун плюнул ему в лицо, но промахнулся.

Вальон еле заметно пожал плечами.

— Я жду нового ножа. Как только его принесут, я должным образом освящу его и вскрою твои вены здесь и вот здесь, чтобы ты умирал очень медленно, чтобы видел, как твоей кровью питаются эти существа в яме. А ваши обескровленные трупы будут посланы мэру Нарлина — дядюшке Бьючарда, если не ошибаюсь — как свидетельство того, что Старвель не прощает оскорблений.

Вошел пират и, преклонив колени перед Вальоном, подал ему длинный острый нож. Вальон принял его, и пират отступил.

Вальон прошептал над ножом какие-то слова, часто поднимая взор к Мечу Зари, потом взял нож в правую руку и слегка коснулся им паха Хокмуна.

— Что ж, начнем сначала, — сказал он и затянул медленную литанию, которую Хокмун уже слышал.

Ощущая во рту привкус желчи, Хокмун попытался освободиться от веревок. Вальон пел на одной ноте, все громче и громче, пока его жертвам не стало казаться, что он впадает в транс….

— Меч Зари, который оживляет мертвых и позволяет жить живущим…

Кончик ножа царапнул бедро Хокмуна….

— источником чьего света является кровь, дарующая жизнь человеку…

Невольно Хокмун подумал, действительно ли розовый меч каким-то образом берет свой свет из крови. Нож дотронулся до его колена, и он вновь вздрогнул, наблюдая за действиями Вальона и напрягая мышцы, чтобы порвать путы….

— знай, что тебе будут поклоняться во все века…

Внезапно Вальон замолчал и разинул рот, глядя поверх головы Хокмуна. Хокмун поднял глаза и тоже поперхнулся.

Меч Зари опускался! Он опускался медленно, и Хокмун заметил, что чудесный клинок висит на паутине из металлических нитей. И что в этой паутине находится что-то еще… Человек.

Лицо человека полностью закрывал высокий шлем. Доспехи были только двух цветов: черного и золотого, на боку висел огромный меч.

Хокмун не верил своим глазам. Он узнал этого человека… если это был человек.

— Рыцарь в Черном и Золотом! — закричал он.

— К вашим услугам, — раздался из-под шлема иронический голос.

Вальон зарычал и кинул в Рыцаря нож. Нож со звоном ударился о его доспехи и упал в бассейн.

Одной рукой сжимая рукоять Меча Зари, Рыцарь осторожно разрезал кинжалом путы, стягивающие запястья Хокмуна.

— Ты… ты осквернил нашу святыню… — словно не веря в происходящее, выдавил из себя Вальон. — Почему ты не наказан? Наш бог, Батах Герандиун покарает тебя. Это его меч, в нем живет его дух!

— Мне лучше знать, — ответил Рыцарь. — Меч принадлежит Хокмуну. Однажды Рунный Посох счел нужным использовать твоего предка Батаха Герандиуна в своих целях, дав ему власть над этим розовым клинком. Но сейчас ты потерял эту власть, и ее получает Хокмун!

— Я не понимаю тебя, — растерянно проговорил Вальон. — Кто ты? Откуда пришел? Ты… может ли это быть? Ты — Батах Герандиун?

— Возможно, — пробормотал Рыцарь. — Я могу принимать самые различные обличья.

Хокмун молился, чтобы Рыцарь освободил его поскорее. Не вечно же Вальон будет стоять столбом… Как только его запястье освободилось, герцог схватил кинжал, протянутый ему Рыцарем, и стал торопливо обрезать путы на ногах.

Вальон потряс головой.

Невозможно. Я брежу… — Он обернулся к пиратам. — Вы тоже видите его — человека, взявшего наш Меч?

Пираты мрачно кивнули, затем один из них побежал к выходу:

— Я за подмогой. Людей позову…

И тогда Хокмун прыгнул — прямо на ближайшего лорда-пирата — и схватил его за горло. Человек захрипел, вцепился в сжимающиеся, как клешни, руки, но Хокмун так рванул его голову, что сломались шейные позвонки. Он медленно вынул меч из ножен пирата и отпустил тело. Труп осел на пол.

Хокмун стоял, обнаженный, освещаемый великим Мечом, а Рыцарь в Черном и Золотом перерезал веревки, стягивающие его друзей.

Вальон отступил на шаг, глядя на них непонимающим взглядом.

— Этого не может быть! Не может быть…

Д'Аверк встал позади Хокмуна, а вскоре к ним присоединился Бьючард. Оба были наги и без оружия.

Введенные в замешательство нерешительностью своего повелителя пираты не шевелились. Позади трех обнаженных человек Рыцарь в Черном и Золотом дернул за огромный меч, подтягивая его к полу.

Тут Вальон взвизгнул и ухватился за рукоятку розового клинка, вырывая его из металлической паутины.

— Он мой! Мой по праву!

Рыцарь в Черном и Золотом покачал головой:

— Он принадлежит Хокмуну, и принадлежит ему по праву!

Наконец пирату удалось освободить Меч, и с криком:

— Он его не получит! Убейте их! — Вальон отскочил в сторону.

В зал вбегали люди с факелами. Лорды-пираты выхватили мечи и двинулись на четверых людей, стоящих на краю ямы. Рыцарь в Черном и Золотом вытащил свой огромный клинок и взмахнул им перед собой, точно косой, убив сразу нескольких, а остальных заставив поспешно отступить.

— Возьмите мечи, — сказал он д'Аверку и Бьючарду. — Как видно, мы должны сражаться.

Д'Аверк и Бьючард подняли клинки только что убитых Рыцарем пиратов и вслед за ним двинулись к выходу.

Но не тут-то было: казалось, тысяча человек ворвалась в зал. Их взгляды горели жаждой крови; их мечи скрестились с мечами четырех воинов.

— Хокмун, ты должен отнять Меч у Вальона! — прокричал Рыцарь сквозь грохот сражения. — Забери его, или мы все погибнем!

И вновь их оттеснили к краю ямы, откуда вдруг раздались квакающие звуки. Краем глаза Хокмун посмотрел на кровавую жижу и в ужасе закричал:

— Они ползут сюда!

Твари подплыли к краю, и только теперь Хокмун увидел, что они похожи на чешуйчатое чудовище, которое он повстречал в лесу; но эти были гораздо меньших размеров. Они явно относились к одному виду, много веков назад завезенному сюда предками Вальона, но как сильно изменились эти существа обитая не в воде, а в человеческой крови!

Он почувствовал прикосновение щупальца к своей обнаженной коже и вздрогнул от омерзения. Притаившаяся за спиной опасность придала ему новые силы, и он бросился в гущу пиратов, пробиваясь к Вальону, стоящему в стороне и сжимающему Меч Зари, который освещал все розовым сиянием…

Увидев своего врага, Вальон взял Меч обеими руками, позвал кого-то и застыл в ожидании. Но ничего не произошло, и ошарашенный предводитель пиратов бросился навстречу Хокмуну, занеся Меч над головой.

Хокмун отступил в сторону, парировал удар и покачнулся, полуослепленный светом. Вальон взвизгнул и вновь поднял розовый меч. Хокмун нырнул под него, доставая свое оружие, и ранил Вальона в плечо. Крича от растерянности и испуга, Вальон продолжал наступать, но вновь и вновь его удары были отбиты герцогом.

Вальон на минуту остановился, с ужасом и удивлением вглядываясь в лицо Хокмуну.

— Как же так? — шептал он. — Как же это может быть?..

Хокмун рассмеялся.

— Не спрашивай, Вальон, ибо для меня это такая же загадка, как для тебя. Но мне было велено забрать твой Меч, и я это сделаю!

И с этими словами он нанес своему врагу еще один удар, который лорд Старвеля едва отразил вялым движением Меча Зари.

Теперь уже Вальон стоял спиной к яме, и Хокмун видел, как твари выбираются из нее — с их покрытых чешуей боков стекали кровавые струи. Хокмун теснил лорда-пирата все ближе и ближе к ужасным тварям. Вытянулся длинный язык и обхватил ногу Вальона. Закричав, тот попытался отрубить гибкий отросток…

Хокмун сделал шаг вперед, нанес сокрушительный удар кулаком в лицо Вальону и вырвал Меч из его ослабевших рук.

А потом он просто стоял и смотрел, как тварь неторопливо тащит его врага к яме.

Вальон тянул к Хокмуну руки:

— Спаси меня! Пожалуйста, Хокмун, спаси меня!..

Но в глазах Хокмуна был лед, он даже не пошевелился. Он стоял, положив локти на рукоять Меча Зари и смотрел, как Вальон все ближе и ближе сползает к яме.

Вальон больше не кричал, не молил, а, закрыв лицо руками, молча ждал исхода. Вот одна, а затем и вторая его нога исчезла в кровавом омуте.

Затем раздался долгий, отчаянный крик, перешедший в бульканье, и Вальон с головой погрузился в кровь… Только тогда Хокмун отвернулся и взвесил на руке огромный Меч, поражаясь излучаемому им свету. Он взял его обеими руками и посмотрел, как обстоят дела у его друзей. Они стояли спиной к спине, едва сдерживая натиск врагов, однако было ясно: это им удается только из-за того, что с тыла их подстерегают вылезающие из кровавых глубин мерзкие твари.

Рыцарь увидел, что Мечом Зари завладел Хокмун, и крикнул что-то, но герцог не расслышал. Он поднял розовый клинок, защищаясь от выпадов врагов, расшвырял стоявших рядом пиратов и начал прокладывать путь к Рыцарю, д'Аверку и Бьючарду, нанося смертельные удары.

Тварей становилось все больше, и Хокмун понял, что положение его и его друзей безнадежно: они попали меж двух огней. С одной стороны наседали вооруженные до зубов пираты, с другой — тянули свои извивающиеся языки отвратительные создания.

И вновь Рыцарь в Черном и Золотом что-то крикнул, и вновь Хокмун его не услышал. Он продолжал сражаться, отчаянно пробираясь поближе к своему таинственному союзнику, снося по пути головы, отрубая конечности.

Снова раздался голос Рыцаря, и только на этот раз Хокмун сумел разобрать слова:

— Взови к ним! — гремел он. — Взови к Легиону Зари, Хокмун, или мы пропали!

Хокмун нахмурился.

— Что ты говоришь?

— Ты можешь командовать Легионом. Вызови его, именем Рунного Посоха, Хокмун, вызови его!

Хокмун парировал удар и разрубил нападавшего на него человека от шеи до пояса. Свет Меча Зари померк, возможно, от множества факелов, принесенных в зал.

— Позови своих людей, Хокмун! — в отчаянии закричал Рыцарь в Черном и Золотом.

Хокмун пожал плечами и, чувствуя себя ужасно глупо, сказал:

— Призываю Легион Зари!

И ничего не случилось. Он и не ждал ничего. Как уже говорилось, он не верил в легенды.

Но потом он вдруг заметил, что пираты кричат по-другому — от страха и боли, и что на поле боя невесть откуда появились новые воины, яростно бьющиеся и повергающие пиратов, — странные воины, сияющие ровным розовым светом.

Хокмун глубоко вздохнул и с любопытством оглядел их.

Пришельцы были одеты в дорогие доспехи, выглядевшие несколько старомодными. Вооружены они были пиками с пучками окрашенных волос у наконечника, и огромными шипастыми дубинками, покрытыми искусным орнаментом. Воины Легиона выли, кричали и убивали с нечеловеческой жестокостью, в считанные мгновения очистив зал от большинства пиратов.

Коричневая кожа, раскрашенные лица, черные горящие глаза… Из глоток сражающихся воинов Зари доносился то ли стон, то ли погребальная песнь.

Пираты сопротивлялись отчаянно и убили многих Воинов Легиона Зари. Но тело мертвого воина исчезало, и откуда-то возникал другой. Хокмун решил проследить, как они появляются в зале, но ничего не вышло — стоило ему на мгновение отвлечься, как на том месте, куда он только что смотрел, уже стоял новый солдат.

Тяжко вздохнув, Хокмун присоединился к своим друзьям. На обнаженных телах д'Аверка и Бьючарда виднелись многочисленные, но неопасные раны. Они стояли и наблюдали, как Легион Зари расправлялся с пиратами.

— Эти солдаты служат Мечу, — сказал Рыцарь в Черном и Золотом. — С их помощью, когда это было необходимо Рунному Посоху, предок Вальона сумел внушить страх всему Нарлину и его окрестностям. Но теперь Меч обратился против людей Вальона, отнимая у них то, что дал когда-то!

Хокмун почувствовал, как что-то коснулось его лодыжки, обернулся и в ужасе закричал:

— Твари из ямы! Я забыл о них!

Он полоснул по туше Мечом и отскочил.

В мгновение ока между ним и чудовищами оказалась дюжина сияющих воинов. Украшенные пучками волос пики поднимались и опускались, дубинки били без промаха, и чудовища начали отступать. Но Солдаты Зари не позволили им уйти безнаказанными. Окружив тварей, они били, резали и кололи до тех пор, пока от чудовищ не осталось ничего кроме бесформенного черного пятна на полу.

— Все… — не веря сам себе, прошептал Бьючард. — Мы победили. Наконец-то Старвель повержен! — Он поднял факел. — Идем же, дружище Хокмун. Давай поведем твоих чудесных воинов по улицам этого гнусного города и будем убивать каждого, кто встретится на пути. Давайте жечь дома.

— Да… — начал было Хокмун, но Рыцарь в Черном и Золотом покачал головой.

— Нет, Хокмун, Легион подчиняется тебе не для того, чтобы уничтожать пиратов. Он стал твоим, чтобы ты мог служить делу Рунного Посоха.

Хокмун заколебался.

Рыцарь положил руку на плечо Бьючарда.

— Теперь, когда большинство лордов-пиратов мертвы, когда Вальон погиб, ничто не мешает тебе и твоим единомышленникам прийти в Старвель и завершить работу, начатую нами сегодня. А Хокмун и его Меч нужны для более важных дел. Скоро вы расстанетесь.

Хокмун почувствовал тупое раздражение.

— Я крайне признателен тебе за помощь, Рыцарь в Черном и Золотом… Но позволь напомнить, что меня вообще не было бы здесь, если б не твои хитрости и не выкрутасы Майгана из Пландара. Короче, я должен вернуться домой, в замок Брасс, к моей возлюбленной. Я сам себе хозяин, Рыцарь, сам себе хозяин! И сам буду решать свою судьбу!

Рыцарь в Черном и Золотом рассмеялся.

— Ты все так же наивен, Дориан Хокмун. Поверь мне, твой хозяин Рунный Посох. Ты полагаешь, что пришел в этот Храм, дабы помочь своему другу… Но именно так и вершит свои дела Рунный Посох! Ты ни за что не сунулся бы в самое логово лордов-пиратов, если бы шел сюда просто за Мечом Зари, в легенды о котором, кстати, ты не верил. Но ради спасения Бьючарда ты, не моргнув глазом, сражался с целым войском… Рунный Посох строит странные узоры… Люди никогда не разбираются в причинах, побуждающих их действовать так, а не иначе, если во всем этом замешан Рунный Посох. Теперь ты должен выполнить вторую часть своей миссии в Амарике. Иди на север — можешь двигаться вдоль побережья, поскольку я уверен, что Бьючард одолжит тебе корабль — и отыщи Днарк, город Великих Добродетельных Людей, которому нужна твоя помощь. Там ты найдешь подтверждение тому, что Рунный Посох существует.

— Меня не интересуют тайны, Рыцарь. Я хочу знать, что стало с моей женой и моими друзьями. Скажи мне — мы находимся в одном времени с ними?

— Да, — ответил Рыцарь. — Европа, которую ты покинул, лежит в этом же потоке времени. Но ты же знаешь, что замок Брасс находится в каком-то другом…

— Знаю… — Хокмун в нерешительности нахмурился. — Хорошо, Рыцарь, быть может, я соглашусь одолжить судно у Бьючарда и отправлюсь в Днарк. Быть может…

Рыцарь кивнул.

— Идем, — сказал он. — Покинем это гнусное место и вернемся в Нарлин. Там и поговорим с Бьючардом о корабле.

Бьючард улыбнулся.

— Все, что у меня есть, Хокмун, — твое. Ты ведь так много сделал для меня и для моего города. Спас мне жизнь и помог уничтожить страшных врагов Нарлина… если нужно, бери и два десятка кораблей.

Хокмун глубоко задумался. У него возникла мысль обмануть Рыцаря в Черном и Золотом.

11. ПРОЩАНИЕ

На следующий день Бьючард проводил их на пристань. Город праздновал победу. Солдаты Нарлина заняли Старвель и вышвырнули из него последнего пирата.

Бьючард положил руку на плечо Хокмуна.

— Я бы хотел чтобы ты остался, герцог Хокмун. Мы будем праздновать целую неделю, и как бы это было здорово, если б ты и твой друг погостили у нас еще! Мне будет грустно пировать без вас — ведь вы настоящие герои Нарлина, а не я!

— Всем нам повезло, капитан Бьючард. Счастливый случай соединил наши судьбы. Ты избавился от злейших врагов, а мы получили, что хотели. Хокмун улыбнулся. — И настало время прощаться.

Бьючард кивнул.

— Раз надо, значит, надо… — Он посмотрел на Хокмуна с благодарностью и вдруг усмехнулся. — Надеюсь, ты уже не считаешь, что я целиком и полностью поверил в сказки о родственнике-чародее, интересующемся тем самым мечом, что сейчас у тебя в ножнах?

Хокмун рассмеялся.

— Нет… Но, капитан, с другой стороны, я ничего не могу предложить взамен. Понятия не имею, на кой мне сдался этот меч… — Он коснулся ножен, в которых лежал Меч Зари. — Рыцарь в Черном и Золотом сказал, что это — часть всеобщей судьбы. А я не хочу быть рабом Судьбы. Мне нужно только немного любви, немного покоя и… и отомстить тем, кто разорил мою родину. И тем не менее, я нахожусь здесь — за много миль от того места, куда всем сердцем хочу вернуться. И должен искать еще одну мифическую вещь. Думаешь, с охотой? Отнюдь…

Бьючард серьезно посмотрел на него.

— Я думаю, Хокмун, что ты служишь великой цели. Я думаю, что твоя судьба — благородная судьба.

Хокмун рассмеялся.

— Да не нужна мне благородная судьба! Я хочу, чтобы она была безопасной.

— Возможно, — сказал Бьючард. — Возможно… Ну что ж, мой друг, лучшее судно готово, и камбуз ломится от провизии. Опытнейшие моряки Нарлина выразили желание отправиться в плаванье вместе с тобой, они уже на борту. Удачи тебе, Хокмун… и тебе тоже, д'Аверк.

Д'Аверк кашлянул в кулак.

— Если Хокмун является безвольным слугой своей, так сказать, «благородной судьбы», то что же движет мной? Неизлечимая тупость, быть может? Я слаб, я болен, у меня отнюдь не богатырское телосложение, однако все-таки и я втянут в историю с этим подозрительным Рунным Посохом!.. Ну, во всяком случае, это помогает убивать время.

Улыбнувшись, Хокмун повернулся и почти взбежал по трапу судна. Рыцарь в Черном и Золотом сделал нетерпеливое движение рукой.

— Запомни, Хокмун: Днарк, — сказал он. — В Днарке ты должен отыскать Рунный Посох.

— Да, — ответил Хокмун. — Я помню, помню…

— Меч Зари в Днарке пригодится, — продолжал Рыцарь в Черном и Золотом, — и ты должен беречь его.

— Я все сделаю так, как ты хочешь, Рыцарь, — заверил его Хокмун. — Ты поплывешь с нами?

— У меня есть другие дела.

— Конечно, мы еще встретимся,

— Несомненно.

Д'Аверк кашлянул и поднял руку.

— Что ж, прощай, Рыцарь. Спасибо за помощь.

— За вашу помощь тоже спасибо, — загадочно проговорил Рыцарь.

Хокмун приказал отдать швартовы и снять весла.

Вскоре судно покинуло бухту и направилось в открытое море. Хокмун посмотрел, как фигуры Бьючарда и Рыцаря становятся все меньше и меньше, а потом с улыбкой повернулся к д'Аверку.

— Ну, д'Аверк, так ты знаешь, куда мы направляемся?

— Думаю, что в Днарк? — невинно ответил д'Аверк.

— В Европу, д'Аверк. Мне дела нет до какой-то там судьбы, в которую меня постоянно тычут носом. Я хочу увидеть свою жену. Мы переплывем море и окажемся в Европе. Там воспользуемся нашими кольцами и вернемся в замок Брасс. И я вновь увижу Иссольду.

Д'Аверк ничего не ответил, он только поднял голову, и посмотрел в небо. Белые паруса наполнились ветром, корабль набирал скорость.

— Что ты на это скажешь, д'Аверк? — с усмешкой спросил Хокмун, похлопывая друга по спине.

Д'Аверк пожал плечами.

— Скажу, что неплохо бы некоторое время отдохнуть в замке Брасс.

— У тебя такой тон, приятель… Уж не смеешься ли ты часом надо мной? — Хокмун нахмурился. — В чем дело?

Д'Аверк бросил на него косой взгляд, который вполне соответствовал его странному тону.

— Да-да, быть может, я просто не уверен, Хокмун, что это судно найдет дорогу в Европу. Быть может, я больше верю в Рунный Посох.

— Ты веришь в такую чушь?! Как же так? Ведь мы думали, что Амарик населен полубогами. А что оказалось, а?

— Мне кажется, ты слишком много говоришь о том, что Рунного Посоха не существует. Кажется, твое желание увидеть Иссольду слишком сильно на тебя повлияло.

— Возможно.

— Ладно, Хокмун, — сказал д'Аверк, глядя на горизонт. — Время покажет, насколько силен Рунный Посох.

Хокмун недоуменно посмотрел на него и, пожав плечами, начал спускаться к каютам.

Д'Аверк улыбнулся и покачал головой, наблюдая за своим другом.

Затем он перевел взгляд на моряков, гадая про себя, увидит ли он когда-нибудь замок Брасс…