Меч-птица

ДЛЯ ВСЕХ, КТО ЛЮБИТ МИР И СВОБОДУ

Тьма питает силу.

ИЗ СТАРОГО ПИСАНИЯ.

Пролог. Тени

Лучи света падали между деревьев, создавая тени, покрывавшие густой и влажный подлесок. В этих тенях пряталась крепость, которая все еще строилась. Многие лесные птицы были пойманы и привязаны к ней, они работали молча, день за днем несли камни, глину и палки. Обычно среди них можно было встретить угольно-черную ворону, расхаживающую с важным видом. Всякий раз, когда это было возможно, она набрасывалась на ничего не подозревающую жертву с оскорблениями, криками и драками. Это был Жукоглаз, который погонял птиц-рабов. Он имел при себе черный кожаный кнут цвета его перьев. Одним золотым хитрым глазом бурый ястреб наблюдал за строительством своей крепости. Он носил темный халат. Его звали Турнатт. Большой для своего вида, он был выше по званию капитана и солдат. У него были острые, боевые когти, громкий, командующий голос, зловонное дыхание, из-за чего его все боялись. У него была противная привычка носить повязку на левом глазу, но свирепый взгляд правого глаза заставлял птиц дрожать. Турнатт набегал на бесчисленные гнезда, лагеря и дома, захватывал лесных птиц в качестве рабов и приводил их в этот таинственный, мрачный уголок. Наконец пришло время: строительство Мрачной Крепости продолжалось. Сидя на троне, ястреб отгонял мысли дурного удовольствия. Пока Турнатт смотрел на тощих, беспомощных птиц-рабов он так беспорядочно вгрызался в обжаренную рыбу, что с его клюва стекал ее сок. Слизеклюв, упитанный ворон и капитан Турнатта прыгал вокруг, глядя на деревья, граничащие с почти достроенной крепостью. Он боялся Турнатта, ведь он беспокоился, что его сделают козлом отпущения. Недовольно опустив клюв, Турнатт уставился на нервного капитана, своим ярким глазом он мог прожечь отверстие, смотря на надоедливую воронью морду.

— Не смей играть мне на нервах, Слизеклюв, иначе я понижу тебя в должности! Прекрати прыгать! — сказал Турнатт, из клюва которого свисал кусок рыбьей чешуи. Слизеклюв содрогнулся, как осиновый лист, наполовину из-за страха, а наполовину из-за плохого дыхания ястреба.

— Д-да, милорд. Но три дня прошло с того момента, как Блохоскрип и его солдаты пошли смотреть на новых рабов. — сказал Слизеклюв. — Но они так и не вернулись! Ястреб захохотал. Рыбий хвост выпал из его клюва и исчез, соскользнув с воротника халата.

— Глупец, кто же когда-либо слышал о том, как маленькие лесные птицы убили ворону? Если ты не прекратишь говорить ерунду, я сделаю тебя рабом! А теперь иди и проверь, как строится моя крепость. А потом вернись и расскажи мне все! Турнатт махнул длинным, вышитым рукавом своего халата.

Слизеклюв почувствовал себя счастливым, потому что ястреб был в хорошем настроении. Но зная о том, что Турнатт был изменчивым, Слизеклюв ринулся прочь. Увидев, как ворон унесся, чувствуя головокружение и неловкость, Турнатт удовлетворенно похлопал себя по закрытому повязкой глазу. Он усмехнулся, его блестящие перья затряслись. Его свирепый желтый глаз лукаво сузился, превратившись в узкую щель. Лорд Турнатт был злым, убийцей, завоевателем и тираном грядущего Мрака. Он хотел растерзать лесных птиц, убить всех, кто попадется у него на пути. Ни одна птица, совершенно ни одна птица не могла остановить могучего Турнатта. Все будет так, как он мечтал в течение многих сезонов. Он может завоевать лес полностью и иметь миллионы птиц-рабов, готовых поклоняться перед ним. Турнатт откинул голову назад и издал леденящий кровь визг, который эхом разнесся по всему лесу. Слизеклюв и солдаты последовали его примеру, их громкие песнопения заглушали все остальные звуки:

— Да здравствует лорд Турнатт, да здравствует Тиран Мрачной Крепости, да здравствует лорд!

Несмотря на крики, солнце поднялось над верхушками деревьев.

Лес, расколотый надвое, не может устоять.

ИЗ СТАРОГО ПИСАНИЯ.

Глава 1. Красный и Синий

Прямо на севере Леса Камнебега, военный отряд кардиналов скользил в тени и выходил из нее, когда свет рассвета медленно скользил по небу. Они двигались быстро и низко, каждый мрачно держал меч в одной лапе. Их лидер, Огнеспин, крепкий кардинал, отличающийся своими большими и мощными крыльями, пересмотрел их план атаки.

— Обведите кругом лагерь, ждите моего приказа, атакуйте. Все очень просто. Все птицы поняли меня?

Хохлатые головы кивнули в ответ. Мысль о жестокости напугала молодого кардинала, он обхватил когтем рукоять меча.

— Огнеспин, а голубые сойки проснулись? Если да, то нам конец! А я не хочу умирать!

Огнеспин посмотрел на туманную землю с далекого расстояния и, взмахивая своими сильными крыльями несколько раз, попробовал убедить в этом свой отряд.

— Голубые сойки не просыпаются так рано, поэтому ни одна птица не должна погибнуть. Слышите? Мы их напугаем, а потом атакуем. И даже не поранимся. Сделав паузу, Огнеспин более спокойным тоном добавил:

— И нам надо найти наши яйца. Мы не можем позволить никакой птице, никакой птице совершенно, похитить наше еще не высиженное чадо.

Эти слова успокоили отряд, в особенности юношу, чей вопль стих в обнюхивание и рыдание. Кардиналы были погружены в свои мысли. Все они знали, что Огнеспин был прав. Не было слышно никаких звуков, кроме их крыльев, свистящих и шелестящих на ветру, когда они летели — красные фигуры на фоне голубого неба. Они взлетели над холмами Эпплби-Хиллз и пересекли Серебряный ручей. Капли росы дрожали на тонкой траве; одуванчики и маргаритки выглядывали сквозь свои листья, чтобы приветствовать солнце. Около грани леса буковые деревья стояли неподвижно, и только утренний бриз их беспокоил. Эти деревья были древними, покрытыми мхом и лозой, наклоняясь, чтобы коснуться ветвей друг с другом. Маленькие ручьи мягко журчали, когда они струились под мглой, покрывающей землю. Но у кардиналов не было настроения, чтобы наслаждаться такими вещами. У них была миссия. Военный отряд сделал крутой оборот вдоль валуна и пролетел над Линией, границей между территориями голубых соек и кардиналов. Но когда они пересекали границу, у каждого кардинала по спине пробежала дрожь беспокойства. Они зашли на незнакомую территорию. Но примерно месяц назад ее не было. Месяц назад красные кардиналы и голубые сойки были лучшими друзьями. Их птенцы играли друг с другом; они вместе ловили креветок и кузнечиков. Но теперь все стало другим. Быстрым взмахом крыльев Огнеспин повел своих кардиналов через поворот в просвет между переплетенными деревьями.

— Живее, ребята. Вы все знаете, зачем мы пришли сюда, так что приготовьтесь. Быстрохвост, отделяйся с третью частью наших сил и обходи слева. Остальные идут за мной. Быстрые, тихие, ловкие, низкие, друзья.

В мгновение ока кардиналы разделились на три группы и отошли в тень. После пролета сквозь призрачный туман, кардиналы увидели свою цель. Их глаза заблестели, а сердцебиение ускорилось. Вместе с несколькими приглушенными словами, кардиналы резво встали в позиции, окружая лагерь голубых соек. Ни одно перышко не шелестело. Они сидели так тихо и смирно, будто статуи. Они ждали приказа Огнеспина, чтобы атаковать. Целью кардиналов были десять распускающихся дубов, скрытых за высокой, толстой стеной сосен. На небольшом лугу росли дубы, заросшие ранними весенними цветами и искрящимся росой клевером. Граница между соснами была такой плотной, что если пролететь между ними, то можно даже не увидеть дубов. Они были действительно хитро спрятаны. Эти деревья были домом племени Голубокрылых. Здесь было очень тихо. Периодически шелест крыльев и звуки дыхания нарушали тишину. Странное дерево с длинными ветвями выступало из центра рощи. На ветвях дерева происходили приглушенные разговоры. Старая голубая сойка, Гленаг, поерзала на своем насесте. Его тонкие, поседевшие плечи сгорбились. Всматриваясь через листья дуба, он увидел тусклый луч света, взбирающийся по вековым горам.

— Как долго мы можем сражаться с нашими бывшими друзьями? — старая голубая сойка округлил глаза. Он резко повернулся к лицу своего напарника, Небесного Льва.

— И как ты собираешься продолжать эту «войну»? — спросил Гленаг.

— Когда ты станешь лидером Голубокрылых, мы будем постоянно сражаться с кардиналами. Старая голубая сойка вздохнул. Его перья поникли.

— Ты принимаешь решения быстрее, чем падающий желудь ударяется об землю.

Небесный Лев пристально посмотрел на Гленага.

— Они были нашими друзьями, даже почти семьей. — сказал он. Младшая сойка в недоумении налила чашку желудевого чая для старой птицы.

Грустно покачав поседевшей головкой, Гленаг взял чай потрепанным когтем. Сойка смотрела на свое мрачное отражение в чашке.

— Помните Быстрохвоста? Того самого кардинала-тихоню? На прошлой неделе я видел его в отряде захватчиков, он кричал и орал как все остальные.

— Что ж, — хриплым голосом ответил Небесный Лев. — Мы должны относиться к кардиналам как к врагам. Воровство и грабеж — вот чем они сейчас занимаются.

Листья зашуршали, когда сменилось направление ветра.

— Правильно, кардиналы ограбили нас ценой наших перьев, но и мы тоже выполнили свою долю. Гленаг снова глянул на свет.

— Мешок сосновых семян, изюм, пучки кореньев, яблоки… Мы вернули больше, чем было украдено у нас. Невозможно сказать, что мы не воры.

Небесный Лев посмешно отклонил эту идею.

— Да, но они украли нашу голубику, наши грецкие орехи и мед! Они украли ежевику, грибы и еще много чего!

Лидер голубых соек утверждал:

— Мы вернули пищу только потому, что она нужна для того, чтобы выжить. Но сейчас весна и почти нет еды, которую мы смогли бы собрать снаружи. А что сказать о наших яйцах? Наше потомство. Следующее поколение. Есть ли этому объяснение?

— Жить в мире важнее, Небесный Лев. Гленаг встряхнул своей головой и сделал глоток чая. — Ты прав насчет наших яиц, но кардиналы утверждают, что именно мы украли их яйца и они не крали наши. Я не могу поверить, что из такой долговременной дружбы мы вдруг стали врагами. А может быть они и правда не похищали наши яйца; это могла сделать другая птица. Мы должны пойти поговорить с ними об этом.

— Нет, Гленаг. Мы просто потратим время! Мы пробовали поговорить раньше, но они лишь обвинили нас в воровстве. Ты знаешь, что это ложь! — вспыхнул Небесный Лев.

— Но Небесный Лев, ты не-

Небесный Лев наклонился вперед.

— Гленаг, ты можешь быть спокойным и сторониться, когда наши яйца похитили прямо из-под наших клювов? Конечно нет. Мы будем сражаться, чтобы вернуть их!

Гленаг спокойно посмотрел на лидера, пар от чая касался его лица. Он молчал некоторое время и довольно медленным голосом спросил:

— Сможет ли битва решить проблему?

Небесный Лев глубоко вздохнул и перевел взгляд на стену, где красовалась картина белой птицы, держащей меч. Хотя картина была истерта и цвета поблекли, она все еще была великолепной как всегда. Небесному Льву показалось, что птица ему улыбается. Ему почти казалось, что она хочет что-то сказать.

— Я бы хотел, чтобы Меч-птица могла прийти сюда, чтобы решить эту проблему. — прошептал Небесный Лев.

— Ах, Меч-птица… — произнес это имя Гленаг, и его лицо осветила улыбка. — Мистичная белая птица, сын Великого Духа… Это миф, но я чувствую, что он существует. Я чувствую своими костями. Вы помните Старое Писание, в котором говорилось о том, что стаю птиц атаковал удав? И тогда они достали свой самоцвет Листодрева и провели ритуал для того, чтобы призвать Меч-птицу. Она сразу же вошла в ореол света, и одним взмахом своих прекрасных крыльев заставила удава раствориться в воздухе. Гленаг сделал паузу. — Конечно — сказал он, для того чтобы призвать Меч-птицу, нам нужен камень Листодрева, но у нас его нет. У нас даже нет представления, где его можно найти. Так что важно то, что есть в нас с тобой. Гленаг опустошил свою чашку, смакуя последние капли. Небесный Лев открыл клюв, чтобы ответить, но был прерван неистовым шорохом листьев. Юная голубая сойка высунула голову и высоким, нервным голосом передала сообщение:

— Там кардиналы! На нас напали! На нас напали!

Птицы рождаются, чтобы иметь крылья;

Крылья это символы свободы.

ИЗ СТАРОГО ПИСАНИЯ.

Глава 2. План Рабов

Банда Турнатта полетела из теплого юго-западного региона до Камнебега с около сорока птиц-рабов. Из-за того, что пересечение Белых гор было трудным и предательским и продовольствия не хватало на весь путь, лишь тридцать восемь рабов выжило.

Месяц назад рабы жили свободно среди своих соплеменников. Сейчас они обитают в дырявом, полусгнившем рабском поселении с прикованными к каменной стене ногами. Стены крепости представляли собой деревянные брусья, от которых сыпались отвратительные щепки, и казалось, что стены вот-вот рухнут. Чуть выше, гниющее сено и бревна были связаны вместе для крыши, с дырами здесь и там, чтобы было видно небо; внизу была голая земля, всегда некомфортно влажная. Когда наступающая весна принесла ливни и влажные ветры, внутри поселения было разрешено развести костер. Птицы почти ничего не носили, кроме тряпок, покрывающих их запачканные грязью перья, поэтому когда они сгрудились вокруг костра, птиц пробрала дрожь. Тилосс, престарелый воробей, не утративший чувства юмора, начал разговор.

— Прошло несколько недель с тех пор, как нас поймали и привели в это грязное место. Дамы и господа, у нас нет другого выбора: если мы хотим вернуться в наши дома к семье, мы должны бежать! — Тилосс сделал паузу, чтобы сделать свою речь более драматической. — Побег может быть не такой легкий, как доставка праздничного ужина, однако, мы все еще можем найти способ, если будем работать над этим. Этот Турнатт может быть опасен, но иногда он такой же беспечный, как муха. Фу! Не знаю почему, но его имя звучит как Турнепс! Рабов охватил искренний смех. — Мы все знаем, что нам нужно как-то сбежать, а не оставаться здесь гнить. Вопрос в том, как?

По ту сторону костра заговорила исполинская мухоловка по имени Скользун.

— Если только один из нас сбежит, у нас будет больше шансов. Местные лесные птицы могут нам помочь, если мы сможем передать им послание. Послышался ропот согласия.

— Ну, — сказал поползень, — Лесные птицы помогли бы нам, но как мы можем связаться с ними? Охранников неимоверно много, а этот надсмотрщик рабов, Жукоглаз, кажется, одновременно находится в нескольких местах. Это воистину небезопасно. Как любая птица может покинуть крепость для контакта с лесными птицами?

Бойкая щегол выпалила:

— Я знаю как! Обмануть капитана. Ты заставишь его думать, что помогаешь ему. Убедишь позволить каждый день собирать дрова за пределами крепости. Капитан будет доверять тебе через несколько дней. А за это время мы найдем лесную птицу, которая поможет!

— Хорошая идея! — сказал Тилосс.

Скользун покачал головой:

— Скорее всего, ни одна птица не разрешит выходить кому-то в одиночку. — заявил он. — Успех маловероятен, даже со всеми рисками и преградами. — Но все еще есть возможность, пусть и небольшая, так что мы должны попробовать, — пробормотал кто-то в толпе.

— Какая птица будет рисковать? — сказал Тилосс.

— Птица, которая мудра, убедительна и безвинна. Это правильные качества, — подхватила щегол, склонив голову набок.

Вокруг костра наступила гробовая тишина. Лишь ветка тихо потрескивала в огне. Кто сделает это? Ну кто же?

Этот вопрос завис в мыслях птиц.

— Я буду! — из толпы рабов донесся голос молодой малиновки. Головы повернулись, чтобы увидеть говорившего.

Хотя все птицы знали имя этой малиновки, другой информации о нем не было. Потому что он был тих, редко общался с сородичами.

На первый взгляд он казался довольно слабым для своего вида, но когда рабы внимательно присмотрелись к нему, они заметили, что его проворные ноги и поджарое телосложение выглядели сильными, способными выдержать опасное испытание. У него было красное пятнышко среди черных перьев на шее. Несмотря на его растрепанный, худощавый и грязный вид, в его больших сияющих глазах было что-то такое, что согревало сердца зрителей.

— Милтин?

Малиновка кивнула, и уголки его клюва изогнулись в улыбке. Он выглядел настолько убежденно, что все поняли, что именно его надо выбрать.

Скользун взглянул на малиновку и ухмыльнулся. — Милтин, у меня такое чувство, что тебе придется отправиться в настоящее путешествие.

Снаружи свистел ветер.

Тиран получает удовольствие от того,

как мучает других.

ИЗ КНИГИ БЕЗУМИЯ.

Глава 3. Крик, Крик, Крик

Турнатт сидел бок о бок со своим капитаном Слизеклювом, пил каштановое пиво и вино и разговаривал в недавно построенной комнате Мрачной Крепости. Великолепные клинки и древнее оружие блестели на стенах, мягкие подушки украшали стулья из красного кедра, а шелковые занавески занавешивали окна.

Лорд ястребов пристально посмотрел на капитана через край серебряного кубка.

— Лучше всего закончить постройку крепости за девять недель. — он пригрозил, — Или я сдеру с тебя перья и сделаю из них тряпку для пыли!

Слизеклюв съежился.

— Я… я боюсь, что закончить почти невозможно, милорд.

— Что? Пламя гнева, вырвавшееся из глаз Турнатта, казалось достаточно горячим, чтобы сжечь Слизеклюва дотла. — Ты помнишь, когда мы впервые пришли сюда, мы с тобой сели и поговорили? И ты тут же, хлопая клювом, как старым башмаком, сказал, что все будет закончено ранней весной. Ну что ж! Близится лето, а ты все еще ворчишь, что мне нужно больше времени. Что в мире полоумных капитанов является твоей причиной?

— Ну… у нас сейчас не хватает крыльев, милорд. Большинство рабов з-заболели. — голос Слизеклюва дрожал от страха, когда он заговорил. Вследствие того, что Турнатт знал, что это было правдой, его гнев немного утих. Он все еще слегка рычал, когда говорил.

— Блохоскрип скоро вернет еще рабов. Неподалеку находятся кардиналы и сойки. Из них получатся хорошие работники. Убей больных птиц, как только у нас появятся новые, — скомандовал он, поставив свой кубок. Серебро, из которого он был сделан, отразило свет восходящего солнца и стало кроваво-красным. — И скажи скауту, Призраку, чтобы он пришел.

— Да, милорд, да, милорд. Слизеклюв вышел пружинистыми, неловкими прыжками. Крылья капитана были неуклюже наклонены, когда он шел, и едкий запах спирта окружал его, как плотный туман.

Как только его шаги затихли, в здание скользнул Призрак. Он был поразительным вороном с янтарными глазами вместо черных. Турнатт рассказал ему о голубых сойках и кардиналах.

— Несколько кардиналов и соек, Ваше Высочество? Призрак уважительно склонил голову и закрыл свой янтарный глаз. Он, казалось, растаял во тьме, когда причудливо закрутил край своей черной мантии тонким костлявым когтем.

— Конечно, сэр, они к северу от нас, до них крылом подать. Мы своровали немного пищи из их жалких лагерей. Теперь каждый из них думает, что воры это другие. Скаут вновь открыл свой глаз и взглянул на ястреба. Турнатт одобрительно прорычал. Призрак засиял от счастья, когда ему предложили кружку пива, и он принял ее с большим чутьем, чем Слизеклюв. Тихо попивая, он ответил словами, которые могут быть приятными для Турнатта.

— Я буду проверять их сегодня еще раз и принесу немного белого винограда, чтобы приготовить прекрасное вино для вас, Ваше Высочество. Вы слишком достойны для такого напитка, как пиво, Ваше Высочество.

— Да, да, — настаивал Турнатт. Действие спиртного начинало клонить лорда ястреба в сон.

— Создай еще больше беспорядков и неразберихи для кардиналов и голубых соек. Чем больше, тем лучше! Тогда они будут слабее, когда мы нападем! Глаза ястреба слегка закрылись.

— Теперь иди, Призрак.

Ворон-скаут опустил хвост в знак прощания и ушел, его янтарные глаза светились от нетерпения. Перед уходом он произнес лестную речь:

— Вы могущественный захватчик, Ваше Высочество. Прощайте.

Как только скаут растворился в тени холла, Турнатт представил себе множество кардиналов и голубых соек в его власти. Да, он бы сам выпорол некоторых из них.

Может, он вырвет перья у голубой сойки чтобы сделать из них опахало или будет пытать огнем кардинала, смотря, как горят его перья… Все птицы будут под его контролем! Будут его рабами! Крик, крик, крик. И птицы будут молить о пощаде.

Турнатт громко захохотал.

«Крик, крик, крик…»

Он размышлял, разговаривая с самим собой. «Да, они этого заслуживают». С книжной полки, находящейся рядом он достал фолиант под названием Книга безумия и начал с любовью гладить обложку.

За дверью подслушивал Тилосс, он был поваром Турнатта и носил фартук. Он прижал чашку чая и ухо к двери.

«О, да», — сказал Тилосс с мягким смешком. «Это то, что скажет Турнатт, когда узнает, что рабы сбежали. Крик, крик, крик».

Что приносит битва?

Страх, ненависть, страдания и смерть.

ИЗ СТАРОГО ПИСАНИЯ.

Глава 4. Битва При Холмах Эпплби

Не говоря ни слова, Небесный Лев выбежал из кабинета Гленага, чтобы организовать своих солдат. Крики кардиналов были уже совсем близко.

«Семь для охраны продовольственного склада, десять для защиты яиц и слабых птиц! Остальные, быстро, постройтесь в три ряда и выходите на улицу спиной к деревьям! Быстро!» — выкрикнул он. Бесшумные холлы внезапно ожили с переговорами и шумом. Голубые сойки взлетели со своих ветвей и быстрым строем полетели к назначенным им постам.

Небесный Лев выхватил свой меч и вырвался из тени листьев на дневной свет.

«Атакуем! Голубокрылые навечно!»

Их приветствовали сверкание мечей кардиналов и громкие крики.

«Сила солнца! Восход, в атаку!»

Тихое утро мгновенно наполнилось лязгом металла. Кардиналы осторожно кружили, выискивая слабые позиции соек. Голубые сойки тоже были осторожны, и всякий раз, когда они чувствовали, что кардиналы целятся в определенное место, они посылали туда больше птиц, чтобы сразиться.

Поначалу казалось, что голубые сойки хорошо защищены. Но затем худощавому кардиналу удалось проскользнуть в продовольственный склад и вернуться обратно, незамеченным другими. В лапе у него был мешок. Украденная еда! Небесный Лев заметил его. С ревом он бросился на кардинала, и кардинал в ответ взмахнул мечом. Они парировали удары друг друга, их фигуры почти терялись в вихре серебра их клинков. Наконец, Небесный Лев перерезал веревку вокруг горловины мешка, и мешок упал в траву внизу. Освободившись от своей тяжелой ноши так внезапно, кардинал потерял равновесие. На мгновение его защита ослабла, и его шея была обнажена. Небесный Лев инстинктивно достал свой меч. И все же что-то в нем шевельнулось… Шумы вокруг него растворились в тишине. «Жить в мире важнее, Небесный Лев». — голос Гленага преследовал его, и он почти видел, как старейшина неодобрительно качает головой. Лидер голубых соек чувствовал себя хилым и неуверенным. Он не мог — просто не мог обрушить свой меч на молодого кардинала. Кардинал закрыл глаза и напряг шею, ожидая удара голубой сойки… Звуки битвы вернулись. Небесный Лев быстро изменил угол своего удара так, что плоская часть меча ударилась о плечо кардинала.

Кардинал открыл глаза и на секунду встретился взглядом с Небесным Львом. В его глазах было удивление и, возможно, даже благодарность. Затем он исчез, скрывшись за другими сражающимися птицами. Голубые сойки упрямо держались. Бойцы с обеих сторон стали уставать. Сойки отличались легким и подвижным телосложением, в то время как многие кардиналы были тяжелыми, упитанными и мускулистыми. Медленно, очень медленно голубые сойки оттеснили кардиналов обратно к Линии. Там красные птицы решили стоять на своем и больше не отступать. Исход битвы должен был решиться на самом высоком холме Эпплби. Одну минуту казалось, что сойки выигрывают, но потом кардиналы получили преимущество. Красные смешались с синими, сражаясь, избивая и крича друг на друга.

Призрак, скаут Турнатта, спрятался на высоком дереве и безжалостно улыбался, смотря на то, как сражаются голубые сойки и кардиналы. «Это даже лучше, чем я думал!» — прохрипел он. — «Жду не дождусь, когда Его Высочество узнает об этом!»

Эска тихо покинула лагерь Голубокрылых тем утром, когда напали кардиналы. Это была привлекательная голубая сойка, с блестящими перьями, нежным голосом, грациозной фигурой, и карими глазами, которые были похожи на глубокие бассейны горького шоколада. Она вздохнула. Все это было слишком запутанно для нее, чтобы понять и принять. Бои и сражения. Как кардиналы вообще стали нашими врагами? Мы были хорошими друзьями месяц назад. Но почему не сейчас? Она соскучилась по своим лучшим друзьям-кардиналам. Она скучала по играм на холмах Эпплби, где ярко светило солнце, а одуванчики покрывали землю ковром, делая холмы золотыми, насколько хватало глаз. Теперь это была территория кардиналов, и голубые сойки держались в стороне. Она скучала по вкусу фирменных малиновых пирогов кардиналов с золотистой, покрытой медом корочкой и сладкой, липкой начинкой. Чем больше Эска думала об этом, тем сильнее у нее кружилась голова. Сидение отдельно от остальных на тихой ветке не помогло. Неподалеку мирно журчал небольшой ручей, и аромат ранних весенних цветов донесся до ее ноздрей. Эта сцена могла бы сделать Эску радостнее, но не сейчас.

Голубая сойка, уловив подъем, неуверенно поднялась в воздух. Мысли кружились в ее голове, пока она летела в направлении, которое, как она думала, было к дому. Она на секунду закрыла глаза, чтобы привести в порядок мысли. Когда она открыла их, то обнаружила, что смотрит на тени, которые плавали в воздухе. Тени двинулись к ней.

Блохоскрип разочарованно ворчал. Он не был сыт уже 4 дня. Его и пятерых солдат послали ловить лесных птиц, но они ничего не нашли. Он знал, что будет наказан, если вернется с полуголодными солдатами. Жизнь на жидком желудевом супе и корнях одуванчика была не той жизнью, о которой мечтал Блохоскрип. В отчаянии он пнул мшистую землю. Комок мха случайно попал другой вороне в клюв, заглушив ее удивленное бульканье. Блохоскрип сердито уставился на солдата, и солдат уставился на него в ответ, каждый думая о своем собственном несчастье. Раздумья Блохоскрипа были прерваны взволнованным шепотом: «Сэр, недалеко отсюда летает голубая сойка, которую можно легко окружить и захватить в плен!» Через несколько секунд вороны полетели к летающему голубому пятнышку. Она не узнала, что это за тени, пока не стало слишком поздно.

«Помогите!» — прокричала Эска, когда осознала, что происходит. Бросаясь то в одну, то в другую сторону, она описывала сложные узоры, а затем умчалась прочь, не обращая внимания на направление. Вороны попытались окружить ее. Она знала, что они больше и тяжелее ее, поэтому летела как можно быстрее сквозь густые, похожие на лабиринт рощи и кустарники. Грохот и крики боли сказали ей, что ее план сработал. Но вороны продолжали погоню. Подпитываемая страхом, она полетела еще быстрее. Позади нее было по крайней мере три птицы, а может быть, даже пять. Эска содрогнулась при этой мысли. Она знала, что густые заросли не будут длиться вечно. Они заканчивались всего в десяти футах от нее. Когда она вырвалась на открытый воздух, другая ворона попыталась преградить ей путь. Она вскрикнула от неожиданности и, не видя другого способа избежать столкновения, пронеслась под птицей. Ошарашенный ворон закричал от ярости. «Ах ты, хитрая голубая сойка!» Эска услышала крик вороны. «Солдаты!» — прокричал он, перекрывая громкий свист их крыльев. — «Гоните эту голубую сойку на юг, к Мрачной Крепости! Мы загоняем ее в угол!». Эска пролетела над странными и сумрачными территориями, где не было ни голубых соек, ни кардиналов. Она огляделась в поисках хорошего места, где можно было бы спрятаться. Ее крылья начали болеть от полета. «О, кто-нибудь, помогите мне!» — думала она, не обращая внимания на дождь, который стучал по ее плечам и намочил перья.

«Ты, ничтожная сойка! Я тебя догоню, я и моя армия!». Голоса, преследовавшие Эску, становились все громче по мере того, как вороны приближались. Нырнув под куст и услышав, как вороны врезаются в него, Эска увидела поразительную сцену: наполовину построенную крепость, возвышающуюся над большим участком молодых берез и кедров, высотой с типичную старую сосну. Когда ее взгляд скользнул вниз, она увидела каменные блоки, сваленные в кучу на земле, ожидающие, чтобы их использовали для строительства еще одной стены. Сквозь пелену дождя она смогла разглядеть небольшой участок высокой травы прямо за ними. Собрав все свои силы, птица бросилась между стеблями травы, тяжело дыша. Она услышала громкий свист, когда ее преследователи пронеслись мимо, продолжая кричать и выть. Перья Эски были влажными, слишком влажными, чтобы она могла без труда поднять крылья и взлететь. Ее дыхание стало прерывистым. Дождь ритмично стучал по листьям у нее над головой и траве. Что ей теперь делать?

Путь к успеху полон терний.

ИЗ СТАРОГО ПИСАНИЯ.

Глава 5. Лесная Птица В Траве

Как раз в тот момент, когда Эска столкнулась с Блохоскрипом и его солдатами, птицам-рабам дали небольшой отпуск, потому что грозил начаться дождь. Ни один солдат не хотел промокнуть, стоя на страже, пока рабы работали. Тилосс просунул голову сквозь деревянные прутья рабского поселения и взглянул на серое небо. Быстро пригнувшись от холодного ветра, старый воробей вздохнул. Помешает ли дождь Милтину осуществить свой план? Тилосс быстро поднял глаза, кивком подзывая Милтина. Старый воробей рассказал малиновке все, что он услышал, подслушивая разговоры Турнатта с Слизеклювом и их скаутом Призраком.

«Они хотят убить нас, когда достроят крепость». — прошептал Милтин сам себе. Он поблагодарил Тилосса за то, что тот рассказал новости, и замолчал, полностью погрузившись в мысли.

Рабы с тревогой ждали, ведя мелкие и бессмысленные разговоры. Дождь барабанил по деревянной крыше рабского поселения, создавая унылый ритм, а также множество надоедливых капель, которые создавали мокрые пятна на грязном полу. Плих, плюх, плих, плюх. Мокрые пятна превратились в грязные лужи и, наконец, в маленькие лужицы коричневой воды. Птицы не обращали на это внимания. Насыщенный запах земли и потертого дерева наполнил воздух. Милтин сидел, съежившись, в углу с тряпками вместо одежды. Он опустил взгляд и внимательно изучил лужу воды. Лужа покрывалась рябью каждый раз, когда в нее падала капля воды. «Скоро большинство из нас будет убито», — подумал он. Многие лесные птицы будут захвачены жестоким Турнаттом, точно так же, как большая грязевая лужа поглощает мелкие капли воды с крыши. Нет! Мы не можем пассивно ждать, пока нас убьют; мы не можем позволить пытать и привязывать новых птиц… Лесных птиц нельзя поймать! Они — наш единственный шанс!» Он вскочил.

— Сейчас я собираюсь попросить у Слизеклюва разрешения собрать дрова, — сказал он спокойным голосом. Он осмотрел всех птиц в толпе. Скользун приподнял ему крыло. Тилосс кивнул. Остальные птицы смотрели на него. Как можно более невозмутимо Милтин развернулся и вышел из лагеря рабов. — Вау, я не знаю, как он это сделает, но он идет на некоторый риск, — прокомментировал раб. — Если его поймают за разговором с местной лесной птицей… Тилосс тоже был встревожен. Он с озабоченной улыбкой пожелал малиновке удачи.

Дождь лил сильнее, чем когда-либо, создавая похожую на туман завесу, которая скрывала почти все. Турнатт недовольно заворчал, уставившись в окно, а потом бросив взгляд на дверь. Из-за дождя работы над крепостью были приостановлены. Это делало все сырым и заброшенным. Турнатт откусил кусочек жареного лосося, который остыл за считанные минуты. Он запил неаппетитную рыбу белым виноградным вином. Скорей бы закончился этот дождь! Гнев вскипел в повелителе ястребов. Он с отвращением огляделся и крепче сжал тушу лосося. Ястреб снова зарычал. Он бросил рыбу в дверь как раз в тот момент, когда она со скрипом открылась. Лосось промахнулся мимо цели и с громким шлепком попал Слизеклюву прямо в клюв, заставив его споткнуться. Турнатт резко повернул голову, его глаза сверкали. Слизеклюв понял, очищая лицо от рыбы, что сейчас неподходящий момент для разговора с лордом ястребов. Но когда он стряхнул липкую чешую со своих перьев, понял, что не может просто уйти. Он был в ловушке. Турнатт издал оглушительный вопль ярости. Все его перья встали дыбом, отчего он выглядел больше и устрашающе. Слизеклюв слегка вздрогнул. Он начал протискиваться обратно в дверь.

— Какое тебе здесь дело, ты, мерзавец, а не ворон? — прогремел Турнатт. — Создавать проблемы, да? Я отправлю тебя, никчемное создание, на дыбу для пыток еще до заката. Это научит тебя, кто здесь главный! Простое упоминание о дыбе охладило кровь Слизеклюва. Он беспомощно уставился в землю.

— Ч-ч-что я сделал не так, милорд? — пропищал капитан воронов, нервно вертя в крыльях кусок лосося, запутавшийся в перьях на шее. — Я сказал Жукоглазу перевести рабов на половинный рацион и двойную работу, заставил солдат бегать по пять кругов каждое утро и заставил их отдать дань уважения вам, как вы мне сказали, милорд. Я убедился, что старый раб, дежуривший на кухне, ничего не замышлял, и я… Турнатт нахмурился. — Молчать, ворона! — взорвался он. Все вокруг содрогнулось от пронзительного голоса, и капитан ворон перестал ковырять рыбу, только чтобы испуганно заскулить. Его маленькие глаза нервно бегали по сторонам. Турнатт продолжил: — Я слышал, что вы и ваши птицы слишком много расслаблялись. Солдаты слишком ленивые и тупые! А теперь ты планируешь выпустить раба на улицу, чтобы он собрал дрова для костра. Ты заказал солдата в качестве надзирателя?

— Н-нет, милорд… Но он должен п-посоветоваться со мной, прежде чем он у-уйдет, милорд…

— Ах ты, ворона! У тебя что, совсем мозгов нет?

— Милорд! Даже если он сбежит, это всего лишь одна птица-рабыня!

— Нет, нет. Я не думаю, что у тебя вообще есть мозги! Что, если раб найдет местных лесных птиц? Мои планы будут разрушены. Разрушены! Подумать только, что ты капитан! Да ты, жирный ворон, даже в солдаты не годишься. Найди этого раба! Выйди под дождь и будь его надзирателем! Еще одно неверное движение, и ты почувствуешь последствия таких действий, никчемная ворона! Этих слов было достаточно, чтобы заставить Слизеклюва упасть в обморок, но он был слишком напуган, чтобы падать.

Лорд Турнатт уставился на капитана-ворона. Его глаз сузился в сияющую золотую щель, которая загипнотизировала ворона.

— Ну? — приказал ястреб — Убирайся! Внезапно Слизеклюв снова почувствовал свои ноги. С неожиданным приливом энергии ворон бросился прочь на дрожащих ногах, дважды споткнувшись, а голос ястреба все еще звенел у него в ушах: «Иди и найди это раба, ты, ворона!»

Слизеклюв бросился в рабское поселение, чтобы найти Милтина. Испуганные птицы внутри быстро встали по стойке смирно, когда нервный капитан ходил от одной деревянной стены к другой, ища лицо малиновки-раба, который попросил его о работе по заготовке дров. Нет, этого не может быть! Птицу нигде не было видно. «На что ты уставился? Возвращайся к тому, что ты делал!» — крикнул Слизеклюв, бросаясь прочь. Спотыкаясь и вопя, он направился к воротам крепости. Милтин быстро поскакал к воротам. Он отваживался преодолевать быстрые потоки грязной дождевой воды, скользил по гладким камням и перепрыгивал через большие, покрытые мхом палки так быстро, как только мог. Милтин, прищурившись, смотрел на ворота крепости перед собой, а дождь стекал по его шее, плечам и на хвост. Дважды он поскользнулся и упал, но это только ускорило его шаг. Он добрался до самого дальнего места, которое позволяли ему его цепи, когда Слизеклюв почти врезался в него. Капитан сверкнул глазами.

— Ты что, играл со мной в прятки? Я разрешил тебе собирать дрова, а не бродить туда-сюда. И почему ты хочешь пойти за дровами в такую погоду?

— Сэр! Капитан, сэр! У нас кончились дрова, сэр, и если я не соберу больше, мы умрем от холода и лихорадки и не сможем работать, сэр! — ответил Милтин. Слизеклюв проворчал:

— Хорошо, хорошо, до тех пор, пока ты сам не подхватишь лихорадку и не передашь ее другим. Капитан отсоединил цепь Милтина от стены и прикрепил ее к своему когтю. Он открыл ворота ключом и вытолкнул птицу-раба наружу. — Теперь иди! Принеси дров!

Милтин послушно вышел под дождь, а Слизеклюв тащился за ним, бормоча бранные слова про плохую погоду.

Милтин и Слизеклюв постепенно достигли опушки леса и тени под высокими соснами. Милтин почувствовал себя немного обеспокоенным. Как может какая-нибудь птица-раб оказаться под дождем? И даже если я найду их, с этим капитаном прямо за моей спиной… Он оглянулся на усталое, кислое лицо Слизеклюва. Я должен попытаться.

С осторожным видом малиновка использовала свои когти и клюв, чтобы связать самую сухую древесину, которую он смог найти, со стеблями травы. Он притворился, что глубоко погружен в свою задачу. Его голова опустилась, глаза были прикованы к дереву. Поднялся его хвост, подергиваясь, когда он решал, какой сук самый сухой. Время от времени он оглядывался по сторонам и начал очень медленно уходить все дальше и дальше от Слизеклюва. Милтин запечатлел в своей памяти каждую деталь и ориентир. Все дальше, все дальше… Малиновка прокладывала себе путь к небольшому ручью, окаймленному зарослями высокой травы… Дальше, дальше…

«Раб-малиновка! Куда, по-твоему, ты направляешься?» — раздался сердитый скрежет.

Милтин соображал быстро.

— Ой! Мне кажется, я слышал охотничий клич сокола! Помогите! — закричал он.

— Что? Где?

Милтин устроил шоу с неистовыми прыжками и жестами.

— Вот! Вот! Это ближе! Разве ты не слышишь этого?

Когда сбитый с толку капитан обернулся, Милтин нырнул в высокую траву и бесшумно прополз из виду. Его намерением было что-то исследовать — что-то голубое, едва видимое между стеблями.

— Эй! Эй, раб! Где ты прячешься? Пытаешься сбежать? — крик Слизеклюва был слаб на расстоянии.

Шорох был неожиданным. Эска огляделась. «Ч-ч-кто там?» — спросила она дрожащим голосом. Она увидела длинную острую палку, лежащую на влажной земле внизу, быстро схватила ее и указала в направлении шума. «Кто ты такой и что ты здесь делаешь?» — потребовала она ответа. Шум прекратился. «Шшшшш!» — из тени появилась малиновка. Судя по выражению его лица, Эска поняла, что птица была почти так же удивлена, как и она. В его глазах не было ни жадности, ни зла, и он не носил оружия. Он определенно не имел никакого сходства с птицами, которые преследовали ее. Она решила, что эта птица дружелюбна. Милтин понизил голос:

— Меня зовут Милтин, я раб Мрачной Крепости. Я полагаю, Вы местная?

— Да.

— Значит, ты та птица, которая мне нужна.

— Почему?

— Нам, птицам-рабам, срочно нужна помощь местных птиц, чтобы уничтожить ястреба Турнатта. Тиран переехал сюда месяц назад и также хочет, чтобы ваши племена были его рабами. Он приказал своим солдатам создавать проблемы, воруя яйца и еду у вас и кардиналов.

— Раб, собиратель дров, выходи! — вдалеке послышался голос Слизеклюва.

— У Турнатта более сотни солдат. Пожалуйста, попросите свое племя помочь нам, ради нас и вашего собственного блага. Помни, что я сказал. Как тебя зовут?

— Эска, из племени Голубокрылых. В какой стороне север?

Милтин быстро кивнул и указал нужное направление. Эска метнулась прочь в мгновение ока, почти не создавая шума. Милтин услышал слабый звук «до свидания», это было все, что последовало от голубой сойки.

Милтин больше не боялся капитана, который размахивал кнутом или тирана, чей вопль казался громом. Он сделал то, что планировал сделать. Быстро собрав куски дерева и связав их вместе стеблями травы, он вышел наружу.

— Хорошо — сказал Слизеклюв. — Что ты делал? Здесь нет сокола, от которого нужно прятаться, поэтому, почему тебя так долго не было?

— Сэр, я думал, что сокол приземлился и испугался, сэр.

— Ох! Не важно. Сейчас же возвращайся в рабское поселение! — велел капитан.

— Да, сэр!

Слизеклюв последовал за птицей-рабом со вздохом облегчения.

Когда мы находимся в темноте,

крик может заставить нас насторожиться.

ИЗ СТАРОГО ПИСАНИЯ.

Глава 6. Слова Эски

Дождь промочил красных и синих. Несмотря на это, они все еще сражались, крыло против крыла, коготь против когтя, меч против меча. Они смешались, а затем разделились. Все они боролись за одно: остановить воровство. Они боролись, крича; они боролись, плача. Они были в отчаянии.

Эска перешла Линию. Она видела, как бойцы ее племени и кардиналы сражаются друг с другом. Она закрыла глаза и тяжело вздохнула, когда чувства гнева, отчаяния, печали и нетерпения вырвались из ее сердца. «Я должна остановить их и сообщить им правду!» — подумала она, крепко сжав когти. Дождевая вода хлынула вниз, сильно и быстро. Эска не возражала. Она откинула голову назад, позволив словам вырваться из ее горла. «Почему вы деретесь? Стоп! Мы были одурачены безжалостным ястребом, который не так давно вошел в Камнебег. Это ястреб, который украл наши яйца и пищу. Его крепость недалеко; осознайте опасность. Мы не должны ссориться, будем друзьями. Пусть мир и дружба снова воцарятся среди нас. Остановитесь!». Возглас Эски эхом разнесся по лесу. В ответ заревел дождь, завыл ветер, и деревья затряслись.

Птицы остановили бой. Эска тяжело дышала, переводя взгляд с племени на племя. Ее глаза умоляли их поверить ей.

— Думаете, она говорит правду?

— Кто она такая?

— Откуда мы знаем?

Птицы перешептывались между собой. Небесный Лев и Огнеспин подали сигнал своим воинам. Они отступили. Бойцы из обоих племен все еще крепко сжимали свое оружие на случай, если сигнал к атаке поступит снова. Каждый настороженно смотрел на другую сторону.

«Отнесите раненых обратно в наш лагерь», — внезапно сказал Небесный Лев. — «Тогда мы послушаем, что скажет Эска».

Увидев, что голубые сойки отступают от Линии, кардиналы сделали то же самое. Здоровые птицы помогали своим раненым товарищам летать. Дождь усилился. Вода и кровь — земля на Линии была пропитана ими. Над головой пролетел ворон: ворон с янтарными глазами. Он недовольно каркнул, проходя мимо, и исчез вдали.

— О, Небесный Лев! — воскликнул Гленаг, когда услышал, что произошло на Линии. Он печально покачал головой и замолчал. Небесный Лев глубоко вздохнул.

— Я знаю. Но в тот момент это просто казалось таким… ну, правильным поступком. Мне не следовало этого делать. Тогда все было бы по-другому… Лидер голубых соек расправил свое голубое крыло. Он поднял глаза. «О, это просто…». Он снова посмотрел вниз.

— Вот. Возьми пирог к чаю, Небесный Лев. Сожаление о том, что уже произошло, не помогает. Каждая птица совершает ошибки. Хотя это большая проблема, я думаю, ты сделал то, что считал правильным и хорошим для своего племени, а это действительно важно. Ты заботился о своем племени. Небесный Лев принял выпечку.

— Эска сказала нам, что это ястреб вызвал разлад между кардиналами и нами. Теперь ястреб хочет поймать нас как рабов, чтобы построить свою крепость.

— Итак, объединение с кардиналами теперь стоит на первом месте в нашем списке, спасибо Меч-птице, — сказал Гленаг немного бодрее и налил себе чашку чая. Небесный Лев кивнул.

— Если они поверят нам, — сказал он. — Если они готовы простить то, что мы сделали. Гленаг сделал глоток из своей чашки, прежде чем ответить.

— Я уверен, что так или иначе они это сделают. Надеюсь, я еще увижу Огнеспина, и Быстрохвоста. Умные птицы, знаете ли. Он сделал небольшую паузу. — Может, поговорим с Эской, Небесный Лев? Я бы очень хотел услышать ее полную историю.

Быстрохвост проверил свое поврежденное крыло. Оно болело совсем немного, но летать он по-прежнему не мог. Он поднял голову от мягкой травяной подстилки, на которой лежал.

— Огнеспин, это не твоя вина, ты же знаешь.

Кардинал-лидер пребывал в мрачном расположении духа.

— О, Быстрохвост, ты только что сказал это в миллионный раз, чтобы заставить меня почувствовать себя лучше. Но это так! Все дело в том, что! Я начал воровать у голубых соек после того, как увидел, что они забирают нашу еду и улетают. Быстрохвост покачал головой. Его глаза блестели.

— Знаешь, если Эска сказала правду, то это были вовсе не голубые сойки. Откусывая кусочек сухофрукта, Огнеспин размышлял о том, что сказал его друг.

— Возможно, ты прав. Я бы хотел, чтобы все было как в прошлом. Но откуда нам знать, что Эска говорила правду? Он сделал паузу. — Я хочу спросить, не для того чтобы сменить тему, но с другими ранеными все в порядке? Быстрохвост усмехнулся.

— Конечно, они чувствуют себя лучше, чем я. Они быстро выздоровели. Теперь все они могут летать, кроме меня… Бедный я, знаешь ли, меня потому и прозвали Быстрохвостом, что я летал быстро. Огнеспин сумел улыбнуться.

— Но твои раны скоро заживут, мой друг, и тогда, возможно… возможно, наступит мир.

Позже той же ночью Огнеспин примостился на своей ветке отдыха, размышляя. «Может быть, Эска говорила правду; может быть, она говорила неправду. Как он мог быть уверен? Что ему делать?» Огнеспин вздохнул и спрятал голову под крыло. Он заснул в смятенном состоянии духа. Во сне кардинал-лидер увидел огромную крепость — с рабами, солдатами и всем прочим. Большой коричневато-красный ястреб расхаживал вокруг, выкрикивая приказы. Внезапно Огнеспин оказался в воздухе, возвышаясь над недостроенным зданием. К его большому удивлению, это место находилось недалеко от его дома.

— Крепость в Камнебеге?

— Да, — сказал голос. Крепость прямо в лесу Камнебега, недалеко от вашего лагеря и лагеря голубых соек. Сердце Огнеспина упало. — Да, Эска говорила правду, повторял громкий, великолепный голос.

— Ч-кто вы? — дрожащим голосом спросил лидер кардиналов. Облака мерцали серебристым сиянием, заставляя кардинала щуриться. Внутри Огнеспина можно было разглядеть очертания внушающей благоговейный трепет белой птицы. Размах его крыльев был во много раз больше, чем у кардинального лидера, и простирался на несколько ярдов. Великолепная птица заговорила.

— Аааа, Огнеспин… мое настоящее имя — Ветроглас. Птица улыбнулась.

— Меч-птица! — тяжело задышал лидер кардиналов. Он немедля склонил свою голову.

— Не нужно, красный. Огнеспин поднял голову. Теперь он мог видеть, как сверкает меч птицы, а драгоценный камень Листодрева отражает лучи света. Он слегка покачал хохлатой головой.

— Меч-птица, если Эска говорила правду, то что мне делать?

— Мир, — сказал голос. — Теперь возвращайся в свое жилище, Огнеспин. Я показал тебе то, что другой бы не показал. Следующее, что понял Огнеспин, он вернулся домой.

— Странный сон мне приснился, — подумал он. Но мне кажется, что это была явь…

«Вы правы, это так. Помни, Огнеспин, мир.» — великолепный голос эхом отдавался в голове кардинала. Огнеспин слабо улыбнулся. «Спасибо, Меч-птица», — прошептал он, зарывая голову в перья.

Голубые сойки, расположившись по кругу, слушали историю Эски.

— И я думаю, именно поэтому мы поссорились. Это кажется вполне логичным, — со вздохом сказала Эска.

— Это возмутительно, — закипел от гнева Коди, один из воинов голубых соек. — Крепость, управляемая злобным ястребом прямо здесь, в лесу Камнебега, а мы об этом не знаем? Эска кивнула.

— Он заставил нас объявить войну кардиналам, но мы понятия не имели.

— Эска сказала, что у Турнатта около сотни солдат, — сказал Небесный Лев. — У нас их намного меньше. Мы не смогли бы выгнать их отсюда, даже если бы каждый из нас был храбр и искусен в бою. Голубые сойки временно замолчали.

— Мы должны быть готовы в случае, если Турнатт захочет атаковать и захватить нас в плен. — сказал Гленаг. — Кажется, что у нас есть возможность объединиться с кардиналами.

— И снова подружиться с ними, — добавил Бронте, другой воин. Коди напрягся.

— Но что, если они подумают, что мы нападаем на них? Они могут не доверять нам после всего, что произошло… В толпе послышался ропот, каждая птица высказывала свое собственное мнение.

— Мы будем рисковать, — сказала Эска с решительным тоном в голосе. — Мы должны. Другие птицы согласились.

— Стоит попробовать, — промолвил Небесный Лев.

На следующий день группа голубых соек, не имея при себе оружия, с легким сердцем полетела к Линии фронта. Все они надеялись, что скоро этой Линии больше не будет. Воспоминания о прошлом наполнили их. Счастливые впервые за несколько недель, они свернули на территорию кардиналов. Даже солнце, казалось, светило ярче. Они парили в воздухе над Серебряным ручьем и холмами Эпплби. Но они все равно немного нервничали, когда увидели лагерь кардиналов. Там они сидели на разных деревьях, но не окружали лагерь.

— Огнеспин, друг! — сказал Небесный Лев голосом, который был полон доброты, голосом, которым он пользовался до конфликта между двумя племенами. — Это я, Небесный Лев, и Голубокрылые. Вскоре показался Огнеспин, он был спокойным и серьезным. Небольшая искра удивления промелькнула в глазах лидера кардиналов.

— Небесный Лев? — сказал он — Небесный Лев? После этих слов он сделал длинную паузу. Потом появилась вся армия Восходящих. У них не было оружия. Два племени просто стояли, тихо смотря друг на друга.

— Входите, друзья мои, — прошептал Огнеспин. — Входите.

— Театр? Что такое театр? Я чувствовал себя глупо, задавая такой

вопрос. Старая птица весело подмигнула мне.

— О… восхитительный набор музыки и веселья,

завернутый во всевозможные цвета, если вы понимаете, что я имею в виду. К сожалению, меня там не было.

ИЗ ДНЕВНИКА КРЫЛАТОГО В СТАРОМ ПИСАНИИ.

Глава 7. Летающий Театр Ивового Листа

Мы — летающий театр Ивового листа. Мы приходим сентябрь и май когда.

Каждый из нас воды, воздуха ас;

Мы танцуем, поем каждый день для вас.

Мы можем заставить тебя забыть и печали и заставить тебя плакать от счастья,

Или смеяться и улыбаться.

Легко, как пирогом наедаться…

Беззаботная песня звенела в болотах реки Перидот вместе со смехом и шелковистыми нотами губной гармошки. Театральные птицы Ивового листа сидели в корзине своего воздушного шара, пели и играли изо всех сил.

— Ну, вот мы и снова в Камнебеге, — сказала Кастин, хохлатая синица, когда последние ноты затихли в болотах и лесах внизу.

Паррале, лесная утка, медленно кивнула, открывая карту.

— Интересно, что задумали сойки и кардиналы в этом году. У них всегда есть сюрпризы.

— Где мы будем выступать в этом году? Мне нравятся холмы Эпплби. Нет ничего лучше, чем они! — воскликнула Мэйфлауэр, юнко. Она выглянула из-за корзины и неловко посмотрела в сторону Камнебега. Змееподобная река Перидот вела к месту назначения летающего театра.

— Не забудьте о еде — рагу из каштанов и кресс-салата, пирожки с грибами и луком, обжаренные с корицей, салаты из жуков, пироги с малиной, клубничное печенье, свежий мед на мягком ореховом хлебе… О… И напитки всех видов, все очень вкусные! — радостно добавил полный баклан Лорпил, его глаза, похожие на пуговицы, сверкали от этой мысли. Паррале бросила на него взгляд. Дилби, гагара, захихикал и покачал головой.

— Еда — это все, о чем ты думаешь, — поддразнивала гагара. Он добавил еще угля в горелку. Воздушный шар поднялся выше в небо. — Лично мне нравится, с каким нетерпением они хотят услышать истории о Меч-птице. Им нравятся наши пьесы о том, как он появился и помог отчаявшимся, о его мужественных битвах за мир и о его мече с драгоценным камнем в виде Листодрева. Ты знаешь, на земле есть только семь других драгоценных камней Листодрева. Лорпил попытался подавить зевок, опираясь на край корзины.

— Мм-хм… История, история, история… Очень интересно. Мэйфлауэр достала из кармана маленькую фотографию Меч-птицы. — Лорпил! Как ты смеешь! Истории Меч-птицы тоже мои любимые.

— Ну, я достаточно хорошо знаю свою роль в нашей пьесе «Меч-птица», — сказал Лорпил. — Так что я немного забегаю вперед. Он оторвался от края корзины, которая накренилась и опасно закачалась. Паррале выглядела сердитой.

— Во имя Меч-птицы, Лорпил! В двадцатый раз повторяю: будь осторожен при взлете!

— Что за псих этот баклан, — сказала Кастин. Александра, колибри, согласилась.

— Он сводит меня с ума, как банан, — пожаловался Дилби.

— Банан? Какая-то птица сказала «банан»? Прибереги один для меня. Я люблю их, особенно нарезанные, обжаренные в оливковом масле, но и обычные тоже вкусные… Паррале вздохнула.

— Ну ладно. Давай порепетируем еще. Лорпил осмотрел небо, пытаясь найти подходящее место для отдыха, ванны и еды. Из-за своей страсти к актерскому мастерству он покинул свое любимое побережье, чтобы присоединиться к театру Осинового Листа. Почти при каждом удобном случае он летел к хорошему, спокойному ручью или бассейну, чтобы отдохнуть, поплавать, съесть немного водной зелени и найти речных улиток. Скользя по восходящему потоку, он следовал течению реки Перидот. После второго поворота он обнаружил это: красивый песчаный берег, затененный плакучими ивами. Лорпил приветствовал это зрелище довольным криком баклана. Теперь он летал меньшими кругами и нырнул вниз с небольшим всплеском. Перекусив различными видами водных растений и оторвав несколько мидий от камней, баклан вышел на берег и отдохнул на солнце. Послышался шорох крыльев, задевающих листья.

— Призрак… потише… лесные птицы все еще не знают… что…

— Прекрати, тыквоголовый… Разве ты не видишь… голубые сойки… кардиналы… птицы-рабыни… хорошая идея, а?

Лорпил развернулся, его глаза метались из стороны в сторону, перья встали дыбом, крылья были готовы к взлету. Там не было ничего, кроме нескольких темных теней, исчезнувших почти без шума. Лорпил удивленно моргнул. Что не так? Почему эти птицы были такими скрытными и говорили о таких вещах, как «птицы-рабыни» и «все еще не знают»? Лорпил пытался во всем разобраться, но вскоре сдался и снова принялся за мидии. Было так много вещей, которых баклан не понимал; он не потрудился обдумать их все. И все же он был рад, что его перья сливались с белым песком, так что его никто не видел. Он взлетел как можно тише, направляясь к бело-зеленому воздушному шару.

О радость в день Фестиваля Яркой Луны!

Святой день рождения Меч-птицы,

день, когда птицы поют и танцуют,

и когда круглая,

яркая луна освещает землю.

ИЗ СТАРОГО ПИСАНИЯ.

Глава 8. Фестиваль Яркой Луны

Фестиваль Яркой Луны, который проводился в первое весеннее полнолуние, был днем празднования рождения Меч-птицы. Красные и синие всегда отмечали это событие на самой высокой горе Эпплби-Хиллз, потому что оттуда открывался лучший вид на Луну. Ни одно облако не осмеливалось задержаться над ним в эту благословенную ночь. Труппа театра Ивового листа прибыла как раз в тот момент, когда небо потемнело. Их встретили бурными аплодисментами и возбужденными криками. Вскоре сцена была готова, реквизит на месте, и представление началось.

«Леди и джентльмены, представляем вашему вниманию летающий театр Ивового листа!» — Дилби широко улыбнулся. — «Во-первых, шоу акробатического жонглирования. Чем больше обручей, тем лучше, и больше проблем, если обручи упадут!» Дилби ушел со сцены. Занавески раздвинулись с пронзительным скрипом.

«Нужно снова смазать маслом эти занавески», — пробормотала Паррале себе под нос. — «И подумать только, я смазала их только на прошлой неделе!» Колибри Александра выскочила на сцену. Появился Дилби, игриво вертя в руках три красных, желтых и синих обруча.

Колибри описывала ритмичные круги, пролетая через обручи с удивительной грацией и скоростью.

«Быстрее, быстрее, быстрее мы летим!» — подбадривал Дилби. Вскоре веселье заставило всех птиц скандировать: «Быстрее, быстрее, быстрее мы летим!» Сойки и кардиналы в толпе качали головами в такт, в то время как Дилби бормотал: «О нет… о нет… Я собираюсь их уронить», — и жонглировал разноцветными обручами, не сбиваясь с ритма. Александра не отставала от обручей, делая сальто, вертясь и летая вверх тормашками.

Занавески со скрипом закрылись с последней нотой музыки. Последовали оглушительные аплодисменты, сопровождаемые криками «Браво!» «Вперед, Али!» и «Великолепное жонглирование, Дилби!»

Дилби вернулся на сцену во второй раз. Его перья были влажными от пота, а дыхание было немного тяжелым.

«Далее, играем Меч-птицу, в честь нашего хранителя мира!» Он поклонился и попятился.

Паррале медленно подошла к сцене, подстраиваясь под грустную музыку. Когда лесная утка достигла центра, она остановилась и медленно повернулась к зрителям.

Печально она пела глубоким голосом:

Солнца лучи землю сушили;

Каждые капли воды убили.

Пыль везде и смерть теперь.

Сильно потемнел рассвет!

Кастин и Мэйфлауэр подошли справа, тихо напевая хором: «Пыль и смерть, разрушение и гибель, сейчас время тьмы…» Они склонили головы, и зрители прислушались к печальной мелодии на заднем плане.

Внезапно раздался высокий, приятный голос. «И все же есть Меч-птица, есть Меч-птица. Он поможет нам всем». И Александра появилась слева.

За кулисами скрипач играл обнадеживающую мелодию. Все четыре птицы оживились и запели в гармонии:

Меч-птица! Меч-птица!

Взмахни мечом, дай воды напиться!

Меч-птица! Меч-птица! Сделай так,

Чтоб каждый день весело было нам!

Дилби отложил скрипку. «Пора, Лорпил», — сказал он. Они оба пристегнули ремни (которые были соединены с гигантским воздушным змеем) вокруг талии и через плечи.

«Готов?» Лорпил надел рюкзак и взял длинный деревянный шест, который был сделан в виде большого меча.

Дилби внимательно прислушивался к сигнальным нотам. «Иди!»

Эти двое взлетели, вырвавшись из-за кулис и оказавшись на виду у зрителей. Они летели высоко, сильно хлопая крыльями. Когда они набрали скорость, белый воздушный змей развернулся над ними, превратившись в гигантскую белую птицу. Две птицы стали когтями Меч-птицы, а шест Лорпила стал его мечом.

Красные и синие ахнули и зааплодировали.

«Меч-птица!» Паррале, Мэйфлауэр, Кастин и Александра — все закричали.

«Меч-птица!» — эхом отозвались зрители. Лорпил и Дилби парили над сценой.

«Это моя любимая часть», — сказал Лорпил, ухмыляясь и подмигивая Дилби. Он крикнул ночному небу: «Приди, дождь!» — и взмахнул мечом. Дилби разорвал свой рюкзак. Серебристый дождь крошечных предметов выпал из сумки на сцену и зрителей внизу.

«Наконец-то дождь! Наконец-то пошел дождь! Слава Меч-птице, наконец-то пошел дождь!» — кричали актеры, поднимая с земли засахаренные фрукты и орехи в фольгированных обертках и подбрасывая их вверх.

Кардиналы и голубые сойки смеялись, собирая угощение, и присоединились к крикам. «Дождь! Дождь!» Спектакль закончился тем, что все птицы, как актеры, так и зрители, съели засахаренные фрукты и орехи.

Дилби снова поднялся на сцену. «Сейчас тот момент, которого ждет каждая птица: хорошая еда между актами и перерыв для наших уставших актеров, а?» Смех эхом разнесся над Эпплби-Хиллз. Вскоре столы гудели от веселых разговоров и были уставлены всевозможной едой, последней из зимних запасов. Их было не так много, как в другие годы; Украденная у Турнатта еда была отличной. Тем не менее, каждая птица находила любимое лакомство где-нибудь на длинных деревянных столах.

— Дайте крем, пожалуйста.

— Ммм… Попробуй этот малиновый пирог, Бронте. Это здорово! Я скучал по этому; у нас не было достаточно ягод, чтобы приготовить что-нибудь после воровства ястреба. Хорошо поступило твое племя!

— Эй, малявки, не хотите попробовать тушенку Камнебега?

— Но сначала мне нужно доесть жареных гусениц!

— Эй! Кто съел весь картофельный салат?

— Не жадничай, Лорпил!

— Лучшие жуки, которых я пробовал за последнее время… хрустящие и вкусные! Птицы лежали с круглыми от переедания животами.

Прошло много рассветов и закатов с тех пор, как смех красных и синих звенел сладко и ясно в лесу Камнебега. Теперь деревья, казалось, спокойно слушали птиц и радовались вместе с ними.

Вернувшись в Мрачную Крепость, Турнатт решил, что пришло время атаковать кардиналов и голубых соек. Нынешние рабы были подобны листьям, трепещущим на ветру поздней осени, настолько слабым, что работа над его великолепной крепостью продвигалась медленнее, чем улитка. Ему нужны новые рабы, и быстро, думал он, сидя в одиночестве в своей комнате, сжимая Книгу Безумия.

Когда-то Турнатт был обычным бурым ястребом-вампиром, не более грозным, чем большинство ему подобных. Он фыркнул от отвращения, вспомнив об этом. В те дни он жил в самодельных норах и не имел никаких амбиций, кроме следующей добычи, которую ему удавалось поймать и полакомиться ее кровью. Весь этот ужас изменился в один прекрасный день, когда он укрылся от ливня в пещере, трещине в скале. Там, в нише в стене, он нашел старую книгу в кожаном переплете, Книгу Безумия. С первой страницы, с первого предложения, Турнатт был околдован. Он думал об этом днем, мечтал об этом ночью и даже спал, положив голову на заплесневелые, древние страницы темного тома. В частности, был один отрывок, к которому он возвращался снова и снова. Там было написано, что если птица будет есть яйцо лесной птицы каждый день, она будет жить долгие годы — возможно, вечно!

Турнатт начал совершать набеги на гнезда лесных птиц, но это была тяжелая работа; маленькие птички яростно сражались, не давали в обиду своих детенышей, поэтому каждое яйцо было украдено со шрамами и синяками. Турнатт не хотел тратить время на битву с лесными птицами. Он нашел себе стаю ворон и воронов и приказал им совершить для него набег на гнездо. Затем ему понадобились слуги, чтобы заботиться о его армии, и место, где они могли бы жить. Именно тогда он решил поймать лесных птиц в качестве рабов и заставить их построить ему роскошную крепость.

Книга Безумия была его верным спутником на протяжении всего этого. Это превратило его из обычной птицы в лохмотьях, которая жила хуже бродяг, в хитрого тирана в шелках, который жил лучше королей! Турнатт нежно погладил кожаную обложку когтем. Он послал толстяка Слизеклюва вернуть кардиналов и голубых соек. Они были бы сильными, выносливыми работниками. Скоро его крепость будет завершена. И все, что обещала ему Книга Безумия, сбудется!

Не забывайте о неожиданных

опасностях в мирное время.

ИЗ СТАРОГО ПИСАНИЯ.

Глава 9. Угроза

Слизеклюв полетел к лагерям кардиналов и соек, чувствуя себя довольно надутым и могущественным. Он, капитан Мрачной Крепости, возглавлял крупную атаку. Он следовал указаниям, которые дал ему Призрак, и уверенно вел свою группу из пятидесяти или около того ворон. По словам Призрака, он должен направиться к Эпплби-Хиллз, возвышенности в центре между лагерями красных и синих. Слизеклюв был очень доволен собой, когда мельком увидел холмы вдалеке и замедлил свой полет. На одном из холмов стояли палатка, сцена и размытая стая порхающих птиц.

— Эй, солдат, это кардиналы и голубые сойки вон там? Слизеклюв ткнул ворона когтем.

— Да, капитан, сэр! Похоже, у них какая-то вечеринка, сэр!

— Хм… Но как и почему? Призрак заверил меня, что они сходили с ума друг от друга. В голову капитана пришла идея. — План должен измениться. Давайте действительно удивим их. Встанем по лесным массивам, на востоке и севере. Давайте не подведем лорда Турнатта! Похожие на тени птицы повиновались.

Во время праздника Паррале и несколько других птиц отправились за блестящим черным пианино из корзины воздушного шара. Хотя это было миниатюрное пианино, сделанное специально для птиц, оно все равно было довольно тяжелым. Многие помогали его перемещать. Дергая и толкая, они вытащили его наружу. Наконец, после больших усилий, пианино оказалось на своем месте. Паррале, вспотевшая и пыхтящая, сказала с улыбкой:

— Да, это тот момент, которого ждала каждая птица: песни и танцы! Кардиналы и сойки в толпе проглотили свои последние кусочки. Они разразились криками одобрения. — Вы выбираете песню, танец, певца и танцовщиц, — объявила Паррале. Кивнув, Кастин и Мэйфлауэр одним взмахом крыльев взлетели на свои места за пианино, Кастин на высоких клавишах, Мэйфлауэр на низких. Они ждали. В толпе Бронте толкнул Коди локтем.

— Давай, Коди! Поднимайся и пой! У тебя самый лучший голос на многие мили вокруг! Это привлекло внимание птиц поблизости, которые поддержали Бронте.

— Послушай своего друга!

— Не стесняйся!

— Давайте не будем откладывать программу! Коди добродушно проворчал.

— До тех пор, пока я могу избавиться от всех этих болтунов. Если я собьюсь с ритма, это будет не моя вина. Когда Коди поднялся на сцену, Огнеспин вышел из зала и похлопал голубую сойку по плечу.

— Я скучал по твоим веселым мелодиям, Коди. Пой для Голубокрылых. И для нас. Затем лидер кардиналов скользнул обратно в толпу, исчезнув за другими птицами.

— У нас есть певец! — крикнул Лорпил. Затем он обратил свое внимание на Коди. — Просто подлети к крышке пианино, а?

Коди запрыгнул на крышку пианино и оглядел толпу внизу. Многие наблюдали, и большинство молчало.

— Тсссссс! Кастин взгромоздилась на клавишу пианино.

— Выбери песню, Коди.

— Как насчет «Все и Камнебег»?

— Хороший выбор. Три кардинала и Эска взлетели вместе с двумя другими голубыми сойками.

— Можно танцевать? — спросила Эска. — Это наша любимая песня. Мэйфлауэр кивнула. Шесть танцоров заняли свои позиции: три красные птицы с одной стороны, три синие с другой.

— Готовы? Пойте в До мажоре, после того как мы сыграем вступление. Кастин и Мэйфлауэр начали летать вокруг, играя ноты своими когтями. Мелодия звучала как вода, гладкая и журчащая.

Мэйфлауэр кивнула Коди, когда прозвенели последние несколько нот. Голубая сойка сделала глубокий вдох и выпятила грудь, и До мажор задрожал в воздухе.

В долине, где солнце светит,

В лесах Камнебега этих,

Журчит река Перидот,

И Серебряный ручей течет.

Отличное место для всех птиц.

Я живу в нем, я один из них,

Голубокрылых или Восходящих.

Мы все из Камнебега.

Навсегда вместе.

Коди спел первый куплет таким трогательным, богатым и сильным голосом, что некоторые птицы в зале заплакали. Каждый из танцоров был одет в шелковый шарф с традиционным знаком Камнебега — сосной, на которой поют три птицы. Грациозные как в воздухе, так и на земле, они летали в узорах, ритмично кружили и опускали крылья или покачивали головами в такт музыке. Пианисты Кастин и Мэйфлауэр ускорили темп и сыграли отрывок, в котором не было пения. Если птица внимательно прислушается, она может услышать в музыке плеск дождя или журчание ручьев, или она может «увидеть» солнце, медленно восходящее утром в лесу Камнебега. Зрители были настолько увлечены танцем и песней, что не обращали внимания ни на что другое. В окрестностях Слизеклюв и солдаты приготовились к атаке.

Скрытная тактика —

всегда лучший выход.

ИЗ ИСТОКОВ БЕЗУМИЯ.

Глава 10. Атака С Сюрпризом

Слизеклюв обвел взглядом местность, где кардиналы и сойки наблюдали за каким-то представлением. Он не мог не почувствовать некоторого интереса к этому шоу. Но внезапное видение сердитого лица лорда Турнатта напомнило ему о его работе. Он взглянул на красных и синих, бормоча вычисления.

Он нахмурился и сплюнул.

— Чтоб мои перья! Мы не можем превзойти их числом. Что ж, похоже, это проверит наши навыки. Черные птицы молча кивнули. — Каждая птица, подкрадывайтесь и нападайте на них врасплох. Сейчас.

Небо начало темнеть, и вдалеке ухнула сова.

Кардиналы и голубые сойки раскачивались в такт музыке. Коди, взгромоздившись на самую высокую точку пианино, сосредоточился на тени, которая помогала ему сохранять равновесие. Она внезапно пошевелилась, а затем появилось несколько черных перьев. Пораженный Коди подумал, что его разум сыграл с ним злую шутку. «Хорошо, что я не на середине куплета», — подумал Коди. — Как это было бы неловко! Переключив свое внимание на танцоров, он наблюдал за Эской и ее друзьями которые ждали, когда снова начнется До мажор. Узнав это, Коди разразился песней.

Когда в лагерь зайдешь, увидишь ты,

Дружелюбных птиц, как я они,

Кардиналы и сойки друзья навсегда! Да…

Эпплби-Хиллз со цветами так сладки.

Каждый год собираемся на фестивале,

Как друзья, друзья, друзья…

Вместе с-

Коди так и не смог закончить оставшуюся часть куплета, потому что заметил приближающуюся армию птиц угольного цвета. Они направляли смертоносные, острые стрелы на ничего не подозревающих танцоров.

— Эска! Все вы, танцоры, пригнитесь! крикнул он с ноткой отчаяния в голосе. — Уклоняйся! Стрела полетела в Эску, и Коди прыгнул и повалил удивленную танцовщицу на землю. Стрела, к счастью, не причинила серьезных повреждений. Она просто ушибла плечо Коди. В толпе поднялся шум и замешательство. Некоторые пытались убежать, другие развернулись, чтобы сразиться с незваными гостями. Некоторые решили не драться и не убегать, а показывать фокусы; это были птицы из театра Ивового листа. В это время Дилби все еще находился за кулисами, готовясь к своему следующему выступлению, жонглируя зажженными факелами. Гагара внимательно измерила расстояние и бросила свои факелы в сторону густых скоплений воронов и ворон. Он усмехнулся, когда услышал крики. Когда посыпались стрелы, Лорпил, конечно же, поедал несколько пирогов за обеденным столом. Мгновенно ему в голову пришла идея.

— Киньте пирог в их вонючее рыло! — завопил он другим птицам.

— Чт-что?

— Киньте в них пирог! Лорпил изо всех сил швырнул в одного из воронов большим малиновым пирогом. Выпечка с сочным хлюпаньем попала солдату в лицо, забрызгав его и нескольких ближайших солдат липким джемом. Александра нашла ложки на одном из столов. Она быстро научила девять птиц метать орехи во врагов. Солдаты взвыли и завизжали от удивления, когда орехи попали в них.

Кастин и Мэйфлауэр посмотрели на гигантский контейнер с горячим супом и медленно обменялись озорными взглядами. У них тоже была идея.

— Вот способ помочь кардиналам и сойкам, а, Кэсс?

— Меня это устраивает, Мэй. Давайте выльем на них гороховый суп!

Юнко и синица бросились к дымящемуся котелку. Каждый из них ухватился за ручку и взлетел, напрягаясь, чтобы поднять тяжелый контейнер на ветку ближайшего дерева. Когда под ним пролетела толпа ворон и воронов, они опрокинули горячую жидкость на ничего не подозревающих черных птиц. Теперь, покрытые липким гороховым супом, они резко упали и разбились о землю. Несмотря на усилия театра Ивового листа, Слизеклюв и его солдаты продолжали наступать, сражаясь с любыми голубыми сойками и кардиналами на пути. И вскоре появилась новая угроза: огненные стрелы. Каждые несколько секунд в воздух внезапно проносился залп пылающих стрел, похожих на разъяренных змей, скользящих по угольно-черному небу. Некоторые стрелы попали в деревянные панели сцены. Несколько попали в воздушный шар театра летающего Ивового листа. Третьи из этих смертоносных стрел испортили не только красивые скатерти на столах с едой, но и торты, пироги и пудинги. В воздухе пахло горелыми фруктами, тканью и перьями. Красные и синие сражались бок о бок, помогая друг другу и пытаясь остановить незваных гостей. Слизеклюв взвизгнул, когда меч вонзился ему в плечо. Капитан резко обернулся. Нападавший был кардиналом с очень большими крыльями. Капитан взревел от ярости, почти забыв о своем раненом плече. Не успел он прекратить свой рев, как завязалась жестокая драка. Слизеклюв обнаружил, что изо всех сил размахивает мечом, защищая свою жизнь. Он получил порезы и синяки от кардинала и головокружительные удары крыльями по голове и ушам. Нырнув за спину другой вороны, Слизеклюв уклонился от удара меча своего противника. Поскольку кардиналу пришлось столкнуться с новым врагом, Слизеклюв воспользовался возможностью осмотреться.

— Помогите, капитан! — закричала ближайшая ворона, когда он упал, раздавленный решительной голубой сойкой.

Многие другие птицы Мрачной Крепости страдали. Слизеклюв решил проверить солдат на другой стороне сцены. Но когда он спускался на посадку, то поскользнулся в липком горячем месиве, которое пахло… горохом? Дюжина его солдат бросилась ему на помощь и тоже плюхнулась в гороховый суп. Липкая жидкость покрыла их перья и прочно приклеила крылья к бокам. Теперь они не могли летать.

«Оуу!» Слизеклюв резко вскрикнул, когда зазубренный кусок жареного ореха пекан ударил его в зад, за чем последовал ужасный набор желудей, кедровых орешков, каштанов и буковых орешков, бомбардирующих его лицо и крылья. Морщась и пританцовывая от боли, капитан проскользнул между двумя сражающимися птицами, спасаясь от безжалостных орехов, которые осыпали его тело. Как только он ускользнул, на него напал другой ужас: большой факел, летящий и вращающийся, как мстительный дух. Убравшись с дороги, Слизеклюв, бобовая слизь и все остальные отбежали на безопасное расстояние и наблюдали. Факел попал в незадачливого солдата-ворона, который взвизгнул и тут же погиб, когда вонь горящих перьев достигла ноздрей Слизеклюва. Пытаясь выбросить из головы леденящий кровь образ, капитан с головой погрузился в малиновый пирог с медом и джемом, что ослепило его на секунду. Отшатнувшись назад, капитан получил сильный удар от разъяренной голубой сойки, от которого его неудержимо закружило.

— Да! Пошел вон! Камнебег не может быть побежден! — закричала голубая сойка. Испуганный капитан потерял рассудок. Он оттолкнул всех птиц со своего пути и обернулся.

— Аааа!

— Капитан Слизеклюв! Помоги!

— Ох! Ох! Я умираю!

— Верните меня обратно в Мрачную Крепость!

Крики его солдат звенели в наполненных малиновым вареньем ушах капитана. Бегая так быстро, как только мог, он тащил за собой малиновое варенье, суп и кусочки орехов. Он натыкался на других солдат, таких же неряшливых, как и он сам, но ничто не удерживало его от того, чтобы броситься в более безопасное место. Слизеклюв вскрикнул, когда кусочки хрустящей корочки посыпались с его лица прямо в клюв.

— Отступаем! Бойцы, назад в Мрачную Крепость!

Яйцо лесной птицы в день защитит от смерти.

ИЗ ИСТОКОВ БЕЗУМИЯ.

Глава 11. Идеи

В тот вечер, когда Слизеклюв повел треть армии Турнатта сражаться с красными и синими, рабы в Мрачной Крепости обсуждали это событие. Это было скорее раннее вечернее собрание, чем обычная дискуссия у костра. В последнее время пухлый старый воробей Тилосс подслушивал не только за Турнаттом, но и за солдатами за ужином и за поваром, Костоправом. Старая птица-рабыня собрала много информации, достаточной, чтобы дать рабам новую идею для побега.

— С чего начнем, мои дорогие друзья? — взволнованно начал Тилосс. — Побег сейчас может стать реальностью! Согласно тому, что я узнал от Турнепс- нет, повара Турнатта, Костоправа и еще нескольких пустоголовых солдат из армии, я думаю, что сегодня, да, сегодня, у нас будет идеальный шанс сбежать. Мы больше не можем ждать, когда местные лесные птицы придут и помогут нам; время на исходе. Так что подумайте об этом: треть армии ушла, Слизеклюв с ними. Что может быть лучше? Рабы перешептывались между собой, одни соглашались, другие сомневались. — В дополнение к этому, Турнатт немного простудился, а Жукоглаз повредил правый коготь. Меч-птица сделала так, что это произошло сегодня совершенно случайно!

Одна из птиц-рабынь терпеливо ждала, пока шепот утихнет. Она задала вопрос, который был на уме у каждой птицы:

— Тилосс, каков твой план?

Старый воробей захохотал, его толстый живот слегка затрясся, а глаза заблестели. — Конечно, это, наверное, лучшее, что могла придумать птица. Его лицо стало суровым. — Слушай внимательно. Около полуночи охранники в нашем комплексе меняются сменами. Скользун ближе всех к двери, поэтому, когда придет новый охранник, убейте его! Воробей протянул мухоловке несколько маленьких заостренных дротиков, сделанных из палочек, которые они тайно собрали и заточили о камни. — Затем мы отпилим наши цепи этим ножом, который я украл с кухни. Как только мы освободимся, мы на цыпочках обойдем территорию и заползем за эти кучи камней и грязи. В конце скал есть старая изогнутая ива. Мы взлетим на крышу хижины, где Костоправ хранит еду. Это безопасное место, так как хижина находится в тени пары деревьев. После этого Милтин, Скользун и два воробьинообразных брата займутся охраной ворот, чтобы они не смогли помешать нашему побегу. Остальную часть моего плана вы, вероятно, можете догадаться: как только ворота откроются, мы соскользнем с крыши и покинем Мрачную Крепость.

— Это немного-слишком рискованно, не так ли, Тилосс? Что, если стражники у ворот поднимут тревогу? — спросил свиристель. Тилосс улыбнулся.

— По счастливой случайности, сегодняшними охранниками будут Кривоплечий и, как там зовут другого, о да, Большая Кепка. Какая удача! Веки Кривоплечего всегда закрываются во время его смены, а Большая Кепка надевает кепку на глаза. Это одно из наших преимуществ.

— Добавьте к этому, что Милтин во время своей миссии по сбору древесины узнал, что лесные птицы живут к северу от нас.

— Но что, если они узнают, что на нашей территории нет птиц? Тогда что мы будем делать? Милтин хитро улыбнулся, его большие глаза сияли.

— Ах. Я как раз собирался подойти к этому моменту. Пара пучков травы здесь, кусок дерева там, и манекены сделают всю работу.

— Я почти вижу лицо старого Жукоглаза, когда он найдет манекены. — рассмеялся Тилосс. Затем он стал серьезным. — Так что, если все пойдет хорошо, мы сбежим. Утром солдатам будет слишком поздно нас искать.

— Итак, — заключил Скользун, — будем надеяться, что все пройдет гладко, как крем.

В самой верхней комнате Мрачной Крепости Турнатт, как обычно, восседал на своем троне. За последние несколько дней он простудился. Это было несерьезно, но это ограничило его вспышки гнева. Головокружение в голове ястреба сделало его мечтательным и медлительным в размышлениях. Но временами он все еще мог огрызнуться на своего капитана и солдат, чтобы пресечь любые мысли или планы против него.

Костоправ, повар, вбежал в комнату, неся яйцо голубой сойки и кардинала на серебряном подносе. Яйца, украденные у красных и синих, были тщательно отсортированы самим Турнаттом, который осторожно постукивал по ним ложкой, чтобы проверить их качество. Турнатт устало осмотрел одно яйцо, затем другое. Он выбрал яйцо голубой сойки и жестом подозвал Костоправа. Накануне он съел яйцо кардинала и захотел попробовать его по-другому. Повар выступил вперед, держа в руке длинный, острый, как игла, нож. Турнатт хмыкнул, указывая на место. Нож вошел с небольшим треском. После того, как Костоправ вытащил свой инструмент, появилось отверстие приличных размеров, аккуратное и чистое, из которого вытекло совсем немного яичного белка. Повар, порывшись в пакете с ингредиентами, добавил в яйцо лимонный сок, луковый порошок, петрушку и немного перца. Он осторожно вставил маленькую ложечку в отверстие, медленно помешивая, не потревожив яичную скорлупу. Турнатт сонно наблюдал за происходящим. Костоправ, поклонившись в последний раз, попятился из комнаты повелителя ястребов. Спустя долгое время Турнатт, наконец, просунул клюв в отверстие яйца и медленно-медленно отхлебнул, полузакрыв глаз. Лорда ястребов начинало клонить в сон. Он осушил яйцо последним глотком, неторопливо облизывая клюв. Турнатту хотелось, чтобы его простуда прошла. Мало-помалу он задремал, прислонившись головой к пустой яичной скорлупе. Ему снилось прошлое.

ЭТО БЫЛО НЕ ТАК ДАВНО, когда он впервые задумал построить крепость, место для размещения своей армии и хранения украденных яиц. Он знал, что ему понадобится много новых рабов.

Достав свернутые карты со своих книжных полок и разложив их, он принялся искать племя, которое должно было стать его следующей целью. Повсюду на картах, которые он искал. Наконец он нашел идеальное племя, Островодных, недалеко от реки Рокуэлл. Там были малиновки! Из них, несомненно, получились бы хорошие, выносливые работники. В ту ночь Турнатт начал планировать свою атаку.

На следующее утро он отправился к реке Рокуэлл с пятьюдесятью воронами, летящими за его левым крылом, и пятьюдесятью воронами за правым. В полумиле от места назначения они разделились на две группы. Некоторые птицы нападали непосредственно в качестве приманки, чтобы выманить воинов племени. Остальная часть его орды затем захватит деревья племени, забрав оставшихся птиц в качестве рабов. Сначала все работало по плану Турнатта. К радости Турнатта, в племени Островодных было много здоровых птиц. Он сам возглавил налет на лагерь, в то время как другая половина его армии вступила в бой с воинами. Краем глаза Турнатт заметил несколько птиц, взлетевших на вершину самого высокого дерева. Один держал в клюве маленький блестящий предмет. Турнатт не обратил на это внимания. Его солдаты поймали дюжину птиц, в основном молодых птиц и гнездящихся самок, и были заняты тем, что надевали на их ноги кандалы и отбивались от тех немногих, кто пытался сопротивляться.

К большому удивлению Турнатта, несколько птиц начали петь песню. Остальные, хотя и были в меньшинстве, все еще храбро сражались с солдатами Турнатта. И снова сияющий предмет привлек внимание ястреба. На этот раз оно было еще ярче, посылая лучи света прямо сквозь облака. Что это был за дурацкий трюк? Внезапно вспышка, яркая, как молния, пронеслась по лесу. Турнатт огляделся. Дождевых облаков не было. Вместо этого в небе парила исполинская птица. Он был чисто-белым, как снег, как облака, как пена морских волн. В когтях у него был длинный меч. К удивлению Турнатта, птица была намного крупнее его.

— Освободите малиновок Островодного племени, — сказала птица гулким голосом.

Что? Отказаться от с трудом заработанных рабов только потому, что так сказала какая-то птица? Никто не мог сказать Турнатту, что он должен делать.

Турнатт впился взглядом в птицу.

— Кем ты себя возомнил, разговаривая так со мной? — проревел он. Белая птица не пошевелилась.

— Освободите малиновок, — повторил он тем же спокойным голосом.

Турнатту это совсем не понравилось. Он был лордом, тираном! Птица должна преклоняться перед ним, а не командовать!

— Нет! Уходи! Турнатт рассмеялся и одним взмахом когтя отбросил в сторону малиновку, которая бросилась на него.

— Нет? — спросила белая птица, растягивая слог.

Турнатт не ответил. Следующее, что он помнил, это то, что птица полностью расправила свои большие белые крылья, подняла свой меч и направила на него. Снова появилась полоска света. Турнатт завизжал от боли. На мгновение ему показалось, что его левый глаз горит как огонь, который никогда не угаснет. Турнатт знал, что сильно недооценил белую птицу. Он едва мог видеть, чтобы сражаться. Что, если птица ослепит его оставшийся глаз? Повернувшись назад, он убежал со своими воронами и стервятниками.

Все пойманные им птицы-рабы пропали, кроме одной, которую вывезли контрабандой, — худой малиновки с блестящими глазами и длинными, тощими ногами. Его звали Милтин. И все же он стоил дорого. Жизни восьмидесяти четырех из солдат Турнатта, не говоря уже о левом глазу лорда ястребов, которого он лишился в обмен на одну маленькую птичку-рабыню.

Лорд ястребов вздрогнул и проснулся; старый сон снова преследовал его. Взбешенный, он разбил пустую яичную скорлупу перед собой. Рабы! Они были причиной всех его бед. Как только Слизеклюв возвращался, Турнатт отправлял его проверить территорию рабов и убедиться, что они ничего не замышляют. В конце концов, ты не мог быть слишком осторожен.

Победа сладка, но нужно помнить

о жертвах, которые ее принесли.

ИЗ СТАРОГО ПИСАНИЯ.

Глава 12. Остатки

В Эпплби-Хиллз была кромешная тьма, но все, что могли видеть красные и синие, — это яркость. Они выиграли бой с небольшими потерями.

— Ну, — проворчала Паррале, оценивая повреждения бело-зеленого воздушного шара, — даже крошечная дырка в нашем воздушном шаре может задержать нас на несколько дней, не говоря уже об этих дырах. Он не полетит по крайней мере неделю. Возле стола с едой Лорпил шмыгнул носом и высморкался в носовой платок.

— О, вся прекрасная, вкусная еда исчезла! Чуть поодаль, бок о бок сидя на скамейке, разговаривали два лидера, Огнеспин и Небесный Лев.

— Знаешь что, мой друг? — сказал Огнеспин.

— Что?

— Это будет не последний наш бой. Эти вороны вернутся. Нам нужно работать вместе, если мы хотим защитить Камнебег.

Лидер голубых соек ласково похлопал кардинала по плечу.

— Мы делаем, — просто сказал он. — И мы это сделаем.

По всему полю боя землю устилали несколько окровавленных тел воронов. Среди них несколько отважных бойцов красных и синих отправились в Небесную Страну и оставили там свои тела. Конечно, был также гороховый суп, разбрызганный по траве, всевозможные начинки для пирогов, приклеенные к деревьям и стульям, а также орехи тут и там в самых неожиданных местах. Несколько групп кардиналов и голубых соек были на поле с носилками. Фонари всегда были поблизости, как звезды, направляющие спасательные группы обратно сквозь темноту. За исключением небольших фрагментов тихих разговоров, все это место — самый высокий холм на Эпплби-Хиллз — было наполнено стрекотом сверчков, спрятанных по всему полю боя. Не было никакой модной музыки, чтобы отпраздновать победу. Пели только сверчки, но и этого было достаточно.

Гленаг вошел в свой кабинет, подавив зевок, и закрыл дверь отделения. То, что произошло той ночью, было у него на уме: не нападение, а что-то другое.

«Птицы в пьесе звали Меч-птицу, и он прилетел,» — размышляла старая голубая сойка. — «Эти вороны вернутся; мои кости говорят мне об этом. И в следующий раз нам может не так повезти. Как мы можем найти правильный способ вызвать Меч-птицу тоже?» Он потянулся за книгой на одной из своих полок: Старое Писание, Том 2. Страницы затрещали, когда он перелистнул к началу, дневнику Крылатого.

ПОЗДНЯЯ ЗИМА, «ДЕНЬ СНЕЖИНОК»

В тот день, когда вокруг начали кружиться снежинки, мы начали наш поход.

Я Крылатый, дятел, сын Антуана Верна и Примроуз. Поскольку большинство птиц называют меня Крыло, нет ничего странного в том, что я придерживаюсь этого прозвища и думаю о нем как о своем единственном имени. Это мне хорошо подходит из-за моей любви к полетам. Каждая птица, которую я встречаю, говорит, что я низкорослый и костлявый дятел, но у меня необычайно большие крылья. Я думаю, они правы. Я всегда чувствовал, что мои большие крылья были рождены для большого применения, поэтому, когда я услышал о великом квесте Ветрогласа, я присоединился к нему без колебаний.

НАЧАЛО ВЕСНЫ, «ДЕНЬ ЗИМНИХ ЖАСМИНОВ»

Ветроглас говорит, что в каждом задании есть бутон, цветок и плод. Наш квест до сих пор идет хорошо, поэтому Ветроглас говорит, что цветок расцвел, чудесный цветок. Наше задание состоит в том, чтобы попытаться найти и оживить все семь драгоценных камней Листодрева по всему миру и найти меч с восьмым Листодревом на рукояти. Ветроглас, лидер нашей маленькой группы, ищет меч, потому что его мать сказала ему сделать это. Хотя Ветроглас никогда не видел птицу, которая произвела его на свет, его мать сказала ему, что его отец всегда присматривал за ним. Итак, мы отправились, всего трое, на поиски меча.

НАЧАЛО ВЕСНЫ, «ДЕНЬ ГЕРОЕВ»

Что делает птицу героем? Храбрость, сила, способности и стремление к справедливости.

Ветроглас говорит, что он хочет защитить невинных птиц от зла, быть героем. На самом деле он не хвастается; он действительно выглядит как герой: сильный и худощавый, со сверкающими глазами. Он похож на голубя, но он сильнее и могущественнее любого голубя, который когда-либо летал. У него тоже есть навыки, чтобы быть героем. Он не только хорош в фехтовании, но и умен, быстро усваивает новое и заботится о других. Вороны съеживаются, когда видят его; даже интенсивность дождя, кажется, уменьшается в его присутствии. И это именно то, что заставило меня осознать: если Ветроглас сможет найти меч Листодрева, во всех лесах будет больше счастья, больше мира.

Будучи усталым, я не могу больше писать. Ветроглас, наш герой, пусть у тебя все получится!

Гленагу не хотелось закрывать книгу. Его интерес был глубоко вызван тем, что автором дневника был Крылатый, компаньон Ветрогласа. Спустя сезоны Ветроглас стал настоящим героем — Меч-птицей. Меч-птица… это слово звенело в голове старой голубой сойки. Что-то шевельнулось в его сознании, и Гленаг вспомнил, что сказал ему Небесный Лев: Меч-птица может разрешить этот конфликт.

Старая голубая сойка думала об этом, зарывшись головой в перья своего левого крыла. Где-то в Старом Писании должна быть песня, призывающая Меч-птицу. И ему нужно найти ее. Тогда, если бы они когда-нибудь смогли найти драгоценный камень Листодрева, они могли бы позвать на помощь. И Меч-птица наверняка прилетела бы.

Снимите цепи с наших крыльев; мы хотим летать.

Пусть тускла наша надежда, мы хотим попробовать.

Скоро перестанем мы быть рабами в крепости.

Радостными будем мы, и вечно свободными.

Идем мы в страхе и во тьме,

И звезды не помогают вообще,

Но знаем, свобода близка.

Левый коготь, правый коготь, еще ночь одна, вскоре забрезжил рассвет.

Наконец-то мы свободны, наконец-то мы свободны…

Радуйся весь белый свет.

ПЕСНЯ ИЗ СТАРОГО ПИСАНИЯ.

Глава 13. Бегство

Полночь наступила быстро. Охранник первой смены вернулся в свою постель; охранник второй смены теперь был мертв с дротиками в горле. «Хороший выстрел!» — Милтин поздравил Скользуна. Рабы перешагнули через тело и покинули территорию лагеря. Тилосс использовал нож, чтобы освободить свои ноги.

Скользун подошел к началу шеренги птиц, чтобы возглавить их. Посмотрев на небо, он заметил, что оно затянулось тучами. Да, это хорошо. Луна достаточно яркая, чтобы мы могли путешествовать, но не настолько яркая, чтобы охрана могла это заметить. Он оглянулся и увидел, как Милтин приподнял ему крыло. Это означало, что малиновка разместила манекены птиц, и все было хорошо в задней части группы птиц-рабов. Он ответил на сигнал и начал ползти быстрее. Птицы-рабы не издавали ни звука, несмотря на болезненные зазубренные камни. Вскоре Скользун достиг хижины. Сначала он с Милтином помогли старым и слабым птицам взлететь на крышу хижины. После того, как каждая птица была в безопасности, они убедились, что на земле не осталось никаких следов. Мухоловка и малиновка взлетели последними.

— Время пришло, — сказал Скользун Тилоссу приглушенным тоном. Он, вместе с Милтином и воробьинообразными братьями, подкрался к краю крыши и бесшумно спрыгнул на землю. Они подкрадывались на цыпочках все ближе и ближе к воротам. Там было два охранника. Один из них наполовину дремал, другой прикрыл глаза кепкой. Милтин махнул когтем влево и вправо: «Скользун, атакуй Кривоплечего со мной. Вы двое можете пойти на Большую Кепку. Помните, бесшумные, как тени, и задушите их тряпками!» Остальные трое кивнули и разошлись по своим местам, ожидая подходящего момента. Милтин вырвался из темноты и навалился всем весом на Кривоплечего. Из ворона вышибло дух, так что он издал не более чем вздох. Скользун подошел вплотную сзади и засунул ему в глотку вонючую старую тряпку как раз в тот момент, когда Милтин дал ему пинка, от которого тот похолодел. Тем временем один из воробьинообразных братьев поскользнулся и ударил Большую Кепку в лицо, за чем последовал удар в живот от другого брата. Охранник беззвучно рухнул на землю.

Четверо подали знак остальным птицам-рабам следовать за ними. Остальные как можно тише соскользнули с крыши и по двое и по трое перелетели через ворота.

Вскоре рабы оказались за пределами Мрачной Крепости.

Птицы-рабы отправились на север, оставаясь в тени. Никто даже ни разу не оглянулся на погруженную во мрак кошмарную крепость.

Кровь стучала в ушах Милтина. «Свобода близка,» — подумал он с приливом возбуждения.

Слабый лунный свет падал на птиц-рабов, любезно направляя их. Тени были друзьями, приветствовали и прятали их.

Через некоторое время несколько птиц набрались смелости заговорить.

— Как далеко мы от крепости? — спросил Скользун Милтина.

— Не очень далеко, я полагаю, — последовал приглушенный ответ. Мечтательный запах плодородной земли, смешанный с сосновыми иголками, коснулся ноздрей птиц, когда мягко подул полуночный ветерок.

Где-то вдалеке тихо пели сверчки. «Свобода, свобода, свобода…» — казалось, щебетали они. Сердцебиения рабов стучали в такт крикам сверчков.

«Свобода, свобода, свободно…»

— Остановись! — внезапно Милтин зашипел на остальных рабов позади него. Они, спотыкаясь, остановились. — Какая-то птица летит сюда!

Все рабы застыли в испуге. Двигались только их глаза. Да, вдалеке слышались звуки крыльев, бьющихся о ветер, и хруст когтей по листьям. Они подошли ближе.

— Не двигайся. Это, должно быть, Слизеклюв и его солдаты! — прошептал Скользун. Птицы-рабы притаились как вкопанные, все надеялись, что кусты и тени были достаточно густыми, чтобы скрыть их. Никто не осмеливался сделать вдох, и все боялись, что вороны могут услышать дикий стук их сердец.

Все ближе подлетали вороны. Вспышки света указывали на факелы, которые держали некоторые солдаты. Рабы почти могли видеть злобные глаза мерзкой шайки, сверкающие в темноте. Первые несколько ворон пронеслись мимо, за ними еще одна, и еще. Еще больше пролетело над головами. Почти у каждого из них было острое копье. От них исходил запах гороха, смешанный с вонью крови и горелых перьев. Хотя там было около тридцати ворон, птицам-рабам казалось, что очередь нескончаема. Казалось, прошла вечность, прежде чем последний из полка — костлявый, злобного вида ворон с ножом в когтях — прошел мимо. Милтин с облегчением вздохнул. Опасность миновала.

Тилосс прокашлялся и быстро прижал клюв к перьям на груди, чтобы заглушить звук. Но было слишком поздно. Тощий ворон развернулся, метнув свой нож на шум. Длинное лезвие вращалось, рассекая воздух, на нем поблескивал лунный свет. Он ударился о кору дерева, на которое опирался Тилосс, всего в дюйме от горла старой птицы. Ни одна птица-рабыня не шелохнулась. Прищурив глаза, вглядываясь в темноту, ворон тихо подошел к Тилоссу. Его шаги были единственными звуками в ночи. Он остановился прямо перед кустом, который скрывал Скользуна. Скользун пригнулся пониже и прижал голову к земле. Другие рабы были поражены ужасом. И все же они ничего не могли поделать. Ворон посмотрел направо и налево. Милтин прятался в тени вяза всего в нескольких шагах от него. Он бесшумно поднял круглый камень и очень осторожно встал. Все было тихо и неподвижно. Внезапно он бросил камень так далеко, как только мог, а затем пригнулся. Стук камня по хрустящим листьям привлек внимание ворона. Он резко повернулся и бросился к камню, который находился на безопасном расстоянии от рабов. Разумеется, он ничего не нашел.

Ворон зарычал про себя, бросив последний взгляд на деревья и тени, где прятались птицы-рабы. Затем он побежал трусцой, чтобы догнать остальную часть полка Слизеклюва. Вскоре его фигура превратилась в крошечное пятнышко вдалеке.

Слизеклюв и его потрепанные войска наконец прибыли к воротам Мрачной Крепости. Зрелище было не из приятных: половина солдат прыгала, ходила или бегала, а другая половина летала. Капитан знал, что у него будут большие неприятности. Когда он отправился в бой, всего у него было около пятидесяти солдат. Когда он отступил, их было всего печальное число — тридцать или около того. Обычно Слизеклюв перелетал через высокие ворота, но из-за того, что его крылья были липкими от горохового супа, ему пришлось позвать стражников с другой стороны ворот. «Ты, там! Открывай!» — позвал Слизеклюв. Нет ответа. — «Стража! Никакого сна. Ты слышишь?»

Почувствовав, что что-то не так, капитан послал ворона проверить охранников. Мгновение спустя ворон прокаркал:

«Охранники связаны и без сознания.»

— «Они — рабы!» — слова застряли у капитана в горле. Он бросился прочь, чтобы проверить помещение для рабов.

Слизеклюв ворвался в затхлое, вонючее место и споткнулся обо что-то мягкое у входа. Это было тело охранника комплекса. В ужасе он встал и огляделся. Казалось, там были комочки и тени в форме птиц, но что-то было не совсем правильно. Было тихо. Слишком тихо. «Давайте, сони! Вставайте и следуйте за мной!» — ответов не было, только эхо. Слизеклюв сорвал простыню с кровати птицы-рабыни, обнажив сделанный из тростника манекен. Он взвыл от ярости. Жукоглаза, погонщика рабов, нигде поблизости не было.

— Солдаты! — приказал Слизеклюв. — Используйте свой опыт и найдите этих рабов! Если вы их не поймаете, я сделаю из вас сапоги! Быстро! Ищите их! Вы, ничтожные куски пернатых шаров!

Солдаты бросились в разные стороны, исследуя тени и прислушиваясь к шорохам.

Слизеклюв быстро почистил и высушил свои крылья. Затем он возглавил отряд и пролетел некоторое расстояние, прежде чем приземлиться и провести расследование. Одна из его ворон, прищурившись, заметила какие-то движущиеся фигуры невдалеке.

— Что это? — спросил другой солдат, держа в когтях фонарь. Увидев быстро удаляющиеся фигуры, Слизеклюв бросился на них. — Быстро! Поймайте сбежавших рабов!

Когда Скользун услышал грохот и крики преследующих его солдат, он быстро принял решение.

— Я буду арьергардом, — сказал Скользун Милтину. — Ты ведешь. Никаких «если» и «но». Иди! Прятаться теперь ничего не значит!

Птицы-рабы летели так быстро, как только могли. Стрелы просвистели у них над ушами. Несколько несчастных птиц были сбиты и упали на землю.

Слизеклюв крикнул своим птицам:

— Солдаты! Летите на другой конец и окружите рабов! Убедитесь, что никто не сбежит, или я спущу с вас шкуры и отправлю вас всех в Небесную Страну!

Солдаты быстро подчинились, заполнив небо. В мгновение ока воздух пронзили крики, когда рабы были пойманы.

Милтин почувствовал острую боль в плече и рухнул на землю. Он поморщился. Из него торчало древко стрелы. Через шок от ранения, при тусклом свете луны малиновка заметила заросли густых, высоких кустов. Он посмотрел направо и налево. Никто не обращал на него внимания. Бесшумный, как тень, он исчез за кустами и притаился там, выжидая. Он прижал окровавленный коготь к ране, слегка задыхаясь. Позади себя Милтин слышал навязчивые крики других рабов. Он на мгновение закрыл глаза, делая большие вдохи. Хотя Милтин жаждал сражаться бок о бок с другими рабами, его инстинкты подсказывали ему оставаться на месте, поскольку он знал, что может спасти их, только найдя племя Эски. Постепенно крики и шумы стихли; только тогда Милтин открыл глаза. Ночь теперь была безмолвной; сверчки больше не пели. Тишину нарушало только затрудненное дыхание Милтина. Он ощупал свою кровавую рану. Я не могу здесь оставаться, это небезопасно! Милтин обхватил стрелу когтем и вытащил ее. Он глубоко вздохнул и попытался взлететь еще раз. Но раненое плечо подвело его, и он снова упал. Боль усилилась. Он заставил себя встать и, пошатываясь, побрел на север. Кровь текла по его боку густыми струйками, поэтому он схватил клювом лист щавеля и прижал его к плечу. Он не знал, как долго спотыкался, и боль усиливалась с каждым шагом. Кровь пульсировала в его голове, почти разрывая мозг на куски. Мысли вихрем проносились внутри. Скользун и Тилосс… Эска и ее племя… Мрачная Крепость… мир… свобода…

Внезапно Милтин споткнулся о камень и упал лицом вниз. Он не потрудился встать, просто лежал в грязи с закрытыми глазами. О, он устал. О, его раненое плечо болело. Хотя его ноги все еще бешено дрыгались, как будто он бежал, его усилия были напрасны. Кровь покрывала его правое плечо и часть правого крыла и теперь засохла слоями. Несмотря на усталость, он снова попытался подняться. Боль была слишком сильной; слезы брызнули из его глаз, когда он попытался. Тяжело дыша, он немного приподнял голову. Вдалеке он мог разглядеть что-то вроде лагеря. Он устал. Так устал. Тьма начала завладевать разумом Милтина. «Свобода!» — это было последнее слово, которое он хотел выкрикнуть, как раз перед тем, как потерять сознание.

Мы отправляемся на вершину горы,

Того, что ждет нас впереди, мы не боимся.

Никакие препятствия не заставят нас остановиться,

пока мы не достигнем столь дорогой нам земли.

Пусть ветер под нашими крыльями

Будет спокоен и справедлив в этом путешествии!

ИЗ ДНЕВНИКА КРЫЛАТОГО В СТАРОМ ПИСАНИИ.

Глава 14. Камень Листодрева

Милтин со слабым стоном открыл глаза. Он услышал голос: «Милтин!» Он слабо улыбнулся, узнав чье-то лицо. — Эска, — сумел прошептать он. Его вопросительный взгляд подтолкнул ее к объяснению.

Она указала на далекое место сквозь ветви.

— Мое племя нашло тебя недалеко от северо-западного берега Серебряного ручья, без сознания. Нам удалось доставить вас сюда и вызвать целительницу. Я ожидаю, что он прибудет с минуты на минуту. Хм… раз уж ты сбежал, без сомнения, от этого ястреба снова будут неприятности.

Милтин позволил информации проникнуть в его мозг. Он немедленно сел, несмотря на раненое плечо.

— Я должен идти немедля! — заявил он. Целительница и Гленаг пришли как раз в этот момент. Они странно посмотрели на малиновку.

— Куда тебе нужно пойти? — спросила Эска, думая, что Милтин слегка сошел с ума. Милтин несколько раз моргнул, протер глаза и вздохнул.

— Домой, к Островодным, конечно же. Я обязан! Красный камень…

— Какой камень? Зачем? Милтин ссутулился, но его глаза сияли ярче, чем когда-либо. Казалось, они ничего не видели, но в то же время видели все.

— Я обязан… мои друзья-рабы — им нужен он… но знает ли ваше племя… Я должен! Красный Листодрев! Позволь мне отвести тебя за драгоценным камнем и позвать Меч-птицу! Милтин сделал паузу и тяжело дышал, с трудом произнося слова. Его голос понизился до шепота. — Позови его! Пусть Меч-птица прилетит! С этими словами малиновка в изнеможении рухнула обратно в свою постель. Эска на мгновение замолчала, а затем в замешательстве повернулась к старшему, Гленагу. Старая голубая сойка впала в духовный транс. Его глаза заблестели, когда он пробормотал:

— Драгоценный камень Листодрев! Ценная жемчужина Великого Духа! Он на мгновение поднял глаза к небу, и его лицо озарилось радостью. Птица-целительница, которая осматривала раны Милтина, была удивлена действиями старейшины.

— Ты напугал меня на секунду, старина Гленаг. Она достала из своей сумки бинт. — Что это за история с камнем Листодрева и Меч-птицей? Эска тоже выглядела озадаченной.

— О, дорогой друг, разве ты не видишь? Чтобы заставить Меч-птицу прилететь, нам нужно выучить песню, а также нам нужен драгоценный камень Листодрева. Однако легенды гласят, что на земле всего семь драгоценных камней и еще один на мече Меч-птицы! Эска ахнула. — Ты имеешь в виду, что у семьи Милтина, племени Островодных, есть Листодрев!

Целительница остановилась, когда он поднял глаза. Он встретил взволнованный взгляд Гленага.

— Проблема Турнатта решена!

Гленаг широко улыбнулся.

— Пока нет, мой друг, но скоро! Он приложил кончик крыла к плечу малиновки. — Спасибо тебе, Милтин! — прошептал он, выходя из комнаты. — Как птицы на собрании обрадуются этой информации!

Собрание началось недалеко от комнаты Милтина, на ветке, которая изогнулась в идеальный овал. На нем сидело много важных птиц. Веточки поменьше вытягивались в овал, закрывая отверстие посередине и образуя подходящий стол после того, как сверху была накинута скатерть. Красные и синие спорили и обсуждали, когда пришел Гленаг.

— У меня есть решение, дамы и господа! — объявил он, расправляя крылья. Шумные разговоры немедленно прекратились. Все взгляды обратились к Гленагу. — Наш единственный шанс отбиться от ястреба и выжить — это призвать Меч-птицу. Огнеспин, лидер кардиналов, говорил настойчиво.

— Совершенно верно. У нас нет другого выбора, поскольку большинство из нас считает, что Турнатт предпримет вторую атаку. Мы должны попытаться помешать ему нанести дальнейший ущерб нашему Камнебегу. Для этого нам нужно выучить песню и найти драгоценный камень Листодрева.

— Я перевожу песню, — сказал Гленаг.

— Но Листодрев! Кардинал-лидер продолжал: «Как, во имя Меч-птицы, мы собираемся найти такой редкий драгоценный камень?» Улыбка Гленага стала очень широкой.

— Ах, вот в чем дело. Наш друг Милтин, малиновка, знает, где его можно найти.

— Где? — хором спросили участники собрания.

— Его семья, племя Островодных, которое живет около Белых гор, имеет Листодрев. Красные и синие замолчали. Снаружи шелестели листья, когда ветер усилился.

— Мы должны выбрать нескольких птиц, которые полетят на задание, чтобы украсть Листодрев, — торжественно провозгласил Небесный Лев. — Это будет нелегко. Горы высокие и пустынные, и эти маньяки Склар бродят по перевалам. Мы должны выбрать птиц, которые могут противостоять всем опасностям, чтобы защитить Листодрев, птиц, которые могут сохранять хорошее здоровье даже без пищи и воды в течение нескольких дней.

— Да, это точно, — пробормотали участники собрания.

— Я пойду, — серьезно сказал Коди. — Я хотел бы сделать все, что в моих силах, для Камнебега.

— И я пойду с ним, — добавил Бронте. — Двое лучше, чем один.

— Они оба добросердечные ребята, — шептались между собой птицы.

— Да, это так. В этот момент воздух пронзил голос.

— Нет, я пойду! — заплакала Эска. Ее глаза сияли решимостью и храбростью. Она переступила порог и посмотрела на молчащую толпу. Гленаг удивленно обернулся.

— И почему это, юная леди? Он медленно покачал головой, оглядывая голубую сойку с ног до головы. — Сможешь ли ты пережить опасности Белых гор? Сможешь ли ты выдержать голод и жажду, если запасы кончатся? Сможешь ли ты пробиться сквозь все препятствия? Эска склонила голову.

— Я могу, — прошептала она.

Прошла всего секунда, прежде чем она внезапно выпрямилась, и ее глаза открылись, наполненные любовью к родине. Ее голос становился громче и сильнее с каждым словом. — Я могу! То, что я девушка, не значит, что я не могу вынести эти трудности. Я должна быть тем, кто пойдет. Почему, здесь два сильных, трудоспособных воина готовы, но они не должны идти. Они нужны здесь. Кто будет защищать старых, молодых, больных и инвалидов, когда они уйдут? Кто остановит Турнатта, если он планирует вторую атаку и пытается уничтожить Камнебег раз и навсегда? Они — наши защитники. Они не должны уходить ради такой задачи. Я могу достать Листодрев. Кроме того, Милтин пойдет со мной; он знает дорогу. Закончив свою речь, она тяжело вздохнула и перевела взгляд с одной птицы на другую. Участники собрания на секунду замолчали. Затем небольшая волна хлопков постепенно превратилась в бурные аплодисменты. В глазах некоторых птиц стояли слезы, настолько они были тронуты этой речью.

— Хорошо сказано, девочка. Хорошо сказано, — заявил Небесный Лев. Коди и Бронте согласились.

— Давайте пойдем завтра! — новый голос послышался в воздухе. Милтин, пошатываясь, вошел в комнату, шокировав всех и заставив замолчать. Эска вопросительно посмотрела на Небесного Льва. Последовала пауза.

— Да, вы можете, Эска и Милтин. Я с удовольствием даю вам это разрешение, — сказал Небесный Лев. — Но не завтра. Милтину нужно по крайней мере день или два, чтобы восстановить силы.

Эска почувствовала, как ее сердце воспарило в небеса. «Я могу это сделать!» — подумала она.

Я никогда не видел таких гор, как Белые горы. Они называются так

потому, что их вершины покрыты туманом, туманом настолько густым, что издали вы не можете разглядеть

вершины. Хотя хвойные леса покрывают видимую часть гор, вершины бесплодны. Что

обитает в горах, я не могу сказать.

— Монстры, — был

ответ птицы, живущей рядом с ними, когда я спросил его.

ИЗ ДНЕВНИКА КРЫЛАТОГО В СТАРОМ ПИСАНИИ.

Глава 15. Пересечение Белых Гор

Вершина Белых гор была жутким местом. Деревья были разбросаны по туманному ландшафту, как призраки. Эска и Милтин были уверены в себе, когда утром начали подниматься по склонам, но теперь они не были так уверены.

— О, отсюда почти ничего не видно. Эска прищурилась на тень вдалеке. — Что это? Может быть, дерево или валун? Или что-то… еще? Милтин пожал плечами.

— Кто знает? Давай избежим этого. И две птицы повернули вокруг тени. Они никогда раньше не видели такого густого тумана; все вокруг них, казалось, было покрыто молочно-белой пеленой. Они вдвоем парили в абсолютной тишине. Милтин летел ровным, размеренным шагом, отказываясь отдавать предпочтение своему ноющему крылу, но его сердце бешено колотилось. Эска не осмеливалась заговорить; она сосредоточилась на полете так быстро и обдуманно, как только могла. Последовал отрезок времени, и хотя прошло всего несколько минут, казалось, прошли часы, прежде чем Милтин заговорил.

— Я… я думаю, что наш разум сыграл с нами злую шутку. Я нигде ничего не вижу. Его слова были наполовину правдой. Конечно, они не видели ничего подозрительного, но как они могли что-то ясно разглядеть в тумане?

Эска нервно улыбнулась.

— Я надеюсь, что ты прав, Милтин. Мне совсем не нравится это место. Помнишь, что сказал нам Небесный Лев? Маньяки Склар могут красться прямо за…

— Остановись! Стоп! Давайте не будем усложнять ситуацию еще больше, чем она уже есть. Они снова замолчали. Время от времени вдалеке появлялась пугающая тень, но только для того, чтобы оказаться искривленным мертвым деревом или неровной глыбой камня, нанесенной давным-давно лавинами.

На самых вершинах гор не дул ветер, и ни одно дерево не шелестело своей листвой. По правде говоря, здесь не было листьев, которыми можно было бы шелестеть, потому что единственными деревьями были жесткие хвойные и мертвые, такие же сухие и старые, как сами горы. Трава не росла, только толстые ковры мха покрывали каменистую землю. Влажный воздух ласкал землю своими ледяными пальцами, оставляя после себя капли воды. В земле были заболоченные углубления, некоторые размером с тарелку, а некоторые — с таз, которые были похожи на бесчисленные неподвижные зеркала, отражающие туман. Ни одна рябь никогда не поднималась на их поверхность; никто не тревожил их. Шли минуты, и Эска и Милтин взлетели над оврагом — зрелище одновременно ужасающее и захватывающее дух. Хотя туман не позволял им видеть пропасть целиком, краев и ощущения пустоты было достаточно. Эска внезапно напряглась. Милтин быстро огляделся по сторонам. Что это?