Меч Господа нашего – 4. Тьма под солнцем. Продолжение серии романов «Третья мировая война»

Неконтролируемая территория. Порт Харадере. 26 июля 2015 года

Майор раздобыл небольшой пикап, японский, не китайский, хоть и старый. Непонятно как – то ли заплатил, то ли угнал – да никого это и не интересовало. Погрузив в него весь немудреный скарб, распределив дежурства – дежурный вынужден был стоять в кузове и глотать всю пыль местных дорог – они тронулись на юг…

Территория местная была не пустыней, но и не нормальной землей – глина, чертова африканская глина, кое-где с проблесками песка, но в основном глина, песок будет южнее. Гор здесь не было – холмы, чахлая, без листьев растительность и дорога. Точнее – несколько дорог, здесь никогда никто не ездил по одной той же дороге, опасаясь накликать беду – четверть века войны вытравили из душ людей все человеческое, тонкий слой цивилизованности сполз как обожженная пламенем кожа – и под ним проявилось все то, что составляло суть человека многие тысячи лет до Рождества Христова. Убей или будешь убит. Если тебя ограбили это плохо, если ты ограбил – это хорошо. Если тебе попался кусок – вцепись в него и грызи, никому не отдавай. Если навстречу идет человек и у него есть что-то ценное – присмотрись к немую Если он сильнее тебя – убегай, если равен силой – дерись, если слабее – сделай его своим рабом. Нормальная крестьянская африканская общинность здесь была успешно разрушена сначала итальянцами, потом местными – и тот строй, который был здесь сейчас представляя собой ту же общину, но в новом, кошмарном варианте. Полностью девальвировалось понятие труда, зато появилось рабство – теперь черные держали черных же рабов. Никто не хотел работать на земле – молодые люди из таких вот деревенек, сбившись в бригады по несколько человек, примерно одного и того же возраста, знающие друг друга с детства – уезжали от родных домов и подряжались либо пиратским главарям, либо исламским фанатикам, либо миротворцам – но те платили меньше всех и были мягкотелыми – не могли просто так убивать – потому на миротворцев работали те, кому не повезло в других местах. Кто-то подряжался на простую работу – кто по каким то причинам не мог убивать с автоматом в руках. Работали на примитивных фабриках (это в основном женщины, многие – рабыни) – разгружали в порту сухогрузы с гуманитаркой, мешки на которых написано «не для продажи» тут же везли на рынок. Понятие справедливости девальвировалось начисто, а единого общества, сомалийцев как общности – не было уже давно. Разбившись на большие и мелкие стаи – люди остервенело грызли всех, кто попадается – стараясь выжить.

В деревнях – нищих, убогих, с утоптанными тысячами человеческих ног дорогами – тропинками, с хижинами, сделанными из всего из чего придется – были и приметы цивилизации: антенны, значит – где то было радио, а где-то телевизор и возможно – даже интернет. Они видели это издалека, с высоких холмов, не решаясь подойти ближе. Везде – их поражало огромное количество детей: чем беднее была страна тем больше она производила детей. Дети игрались с палками и ждали – пока подрастут и пойдут по пути взрослых…

Везде, на всем – была печать убогости и беспросветной нищеты. То и дело они натыкались на какие-то развалины – возможно, еще римского периода. Развалины напоминали о том, что здесь когда-то был благодатный край, одна из житниц Рима.

Они старались не показываться на дорогах, но иногда выходили и к ним. На дорогах – было движение: внедорожники, пикапы, старые тяжелые грузовики с высокими бортами и людьми, сидящими поверх груза: автобусов не было, а водители – таким образом подрабатывали лично себе. Иногда встречались остовы горелой бронетехники, один раз они наткнулись на совсем свежий танк Т55, подбитый ракетой. Скорее всего, ракетой с беспилотника: ЦРУ не дремлет и следит, чтобы происходящее здесь не выходило за определенные рамки. Танков у местных банд – не должно было быть.

Они ехали по выжженной, превращенной гражданской войной в пустыню стране – и настроения им это не добавляло…

* * *

На их глазах – рушилась концепция «золотого миллиарда». Придуманная какими-то мудрецами, она предусматривала, что миллиард человек будет жить и пользоваться всеми благами цивилизации, а оставшиеся люди, сколько бы их не было – будет обслуживать первый миллиард и сами жить в нищете. Сейчас— эта концепция, завладевшая умами западной элиты – трещала по швам, но никто не хотел это сказать и признать. Все понимали, что король то – голый – но упорно продолжали идти вперед, осыпаемые насмешками, камнями, а кое-где – уже и пулями.

Все изменил Интернет. И доступное телевидение. В мире семидесятых, когда эта концепция продумывалась – она реально могла сработать. Но сейчас, когда Интернет в корне изменил мир, когда информация из любого уголка мира стала доступной – она не могла сработать. Ни при каких обстоятельствах.

Примерно в пятидесятых шестидесятых годах на Востоке, в Африке, в Сомали тоже жили люди. Жили бедно, не просто бедно – а в беспросветной нищете. Что может быть у рыбака, каждый день выходящего на промысел – ведь если даже ему повезет и встретившаяся в море яхта или траулер купит его улов – куда он потратит эти деньги в своем захолустье? На что – если нет ни одного магазина. Эти люди выживали – и из-за недоступности информации они просто не знали, что есть места где живут по другому. Рождаясь и умирая в своей деревеньке, они думали, что весь мир живет так.

Исследование, предпринятое совсем недавно, показало, что в те времена – лишь два процента людей в таких местах хоть раз в жизни смотрели телевизор, лишь десять процентов – были в крупных городах более одного раза, немногим больше – регулярно прослушивали радиопередачи. А что теперь?

А теперь эти люди, воспитанные в традиционалистском обществе – благодаря дешевому и мгновенному доступу к качественной информации, благодаря на несколько порядков упростившимся коммуникациям – прекрасно знают, что скрывается за окружающими их деревеньку холмами. Они прекрасно знают, что есть богатство и что может предложить богатому человеку современный мир. Они смотрят на то, как по улицам северных городов идут полуголые размалеванные мужчины (парад гордости, твою мать!) – и делаю вывод, нормальный для любого традиционного общества: «мужчина, надевший женскую юбку – это не воин, не защитник, это добыча». Они знают о том, что у нас нет детей – и понимают, что мы вымираем, а они – вполне могут унаследовать все, оставшееся от нас. Они узнают о том, что если они доберутся до северных стран и скажут нечто такое, что разжалобит идиотов с белой кожей – то им дадут жилье и будут просто так платить намного больше, чем они зарабатывают тут тяжким трудом. Наконец, от бородатого мужчины, видео с которым переписывают из телефона в телефон, они узнают, что если они верят в Аллаха – они – избранные и могут отнять у белых неверных все, что они пожелают, а самих неверных – угнать в рабство. И у них нет никаких оснований к тому, чтобы не попытаться сделать это.

В этом – проблема. В этом – первооснова всех войн последнего времени. Те, кто остался за пределами Золотого миллиарда – знают об этом. Они не хотят той судьбы, которая уготована им, они не хотят, чтобы жизнь проносилась мимо во всем своем блеске и величии – а они оставались умирать в маленьких деревушках, из которых видны только холмы, море и проходящие вдалеке танкеры. Им нечего терять – но они могут многое приобрести, напав на нас. Они не умеют жить в нашем мире, их никто ничему не учил – они знают только то, чему научились сами и тому, чему их научил бородатый мужчина на экране маленькой пластиковой коробочки. Они не понимают наш мир, особенно такой, каким он стал сейчас – с трусостью, злобой, воровством и голыми людьми на главной улице города. И они хотят уничтожить наш мир. Полностью, до основания. Разрушить его, не оставив и следа. Если наш мир «Золотого миллиарда» не предусматривает места для них – они уничтожат его. Опрокинут мир в бездну, как варвары опрокинули Рим. И наступят – черные года безвременья…

Если мы не начнем что-то менять, если мы не откажемся от прогнившей насквозь концепции этого мира – морлоки вырвутся из подземелий и гнев их будет ужасен.

Их мир – мир тупой, нерассуждающей злобы. Знахарей и многократного повторения первой суры Корана вместо медицинской помощи. Вшей, грязи, хижин с земляным полом, вони от ослиной мочи. Паранджи, скрывающей прекрасные черты, убожества, скрываемого маской традиционализма, завывания муллы с минарета и перерезанного горла. Ханжества, скрывающего невообразимое скотство: сношений с ослами, с маленькими мальчиками, с маленькими девочками, друг с другом.

Вот что они несут нам. Теперь – мы должны воевать не за то, чтобы нести свет туда, где раньше была только тьма – мы должны воевать теперь за то, чтобы наш свет – не поглотила их тьма. Но сколько – воюет? Сколько – стоит у них на пути? И сколько – бьет защитникам в спину, сажая их в тюрьмы, приглашая гастарбайтеров, признавая все больше и больше этих – беженцами. К чему – это приведет? К чему – мы идем?

Что касается «Золотого миллиарда» и его морального гниения, отчего тем кто на юге мы кажемся не более чем почти готовой к употреблению добычей – мне вряд ли удастся лучше сказать, чем сказал Олег Верещагин

«Человек спустил штаны.

Сознательно, хотя и по неизвестным нам причинам.

И вот теперь он живёт со спущенными штанами. Он в них ходит. Сидит. Даже бегать пытается. Со спущенными штанами жить неудобно. Он делает какие-то приспособления для повышения удобства жизни со спущенными штанами. Сочувствующие ему создают общественную организацию. Другие начинают доказывать, что жить со спущенными штанами – это креатифф и к этому мы шли миллион лет. Возникают диссертации за и против спущенных штанов. Выясняется, что ПРИ ГИТЛЕРЕ все ходили В ШТАНАХ, и федеральное правительство готовит закон о введении спущенных штанов повсеместно и для всех, потому что иначе получается фашизм…

Человек по-прежнему живёт со спущенными штанами. Ему все сочувствуют. Он всем жалуется. Он плохо спит. Он не ест. Он ходит к психологам и принимает таблетки. Он снимается в телепередаче о своей проблеме.

На этой передаче в разгар дебатов, кликушества, плача, стонов и лозунгов из рядов зрителей встаёт седой, как лунь, прямой, как палка, строгий старик и хорошо поставленным сильным голосом говорит: «Надень штаны, собака свинская!»

МИР СПУЩЕННЫХ ШТАНОВ РЕШАЕТ ПРОБЛЕМУ С ПОЛНЕЙШЕЙ ОТДАЧЕЙ. НЕ РАССМАТРИВАЕТСЯ ТОЛЬКО ОДИН ВЫХОД – НАДЕНЬТЕ ШТАНЫ! Как говорил убивший несколько тысяч человек Роланд Дискейн: «Во имя лиц ваших отцов!» – НАДЕНЬТЕ ШТАНЫ, недоделки!!!»

* * *

* * *

К Харадере, один из главных пиратских портов региона – они подъехали уже под вечер следующего дня…

Харадере, бывший маленький и ничем не примечательный рыбацкий городок – со времен активного начала пиратского промысла разросся наверное, раза в три, если не больше. Вся молодежь страны – а в Сомали в семье было нормой иметь шесть – семь детей – стекалась сюда в надежде наняться в какую-нибудь пиратскую артель или еще куда, где можно заработать. Старый, ржавый автомат Калашникова, несколько лодок – все это осталось в прошлом. Тайные плавучие базы в океане, скоростные лодки Зодиак, в последних случаях – даже бесшумные снайперские винтовки – вот современный лик пиратства. Уже были захваты в двух, в двух с половиной, даже в трех тысячах морских миль от побережья Сомали – а сюда корабли вели только на отстой на то время, когда будут вестись переговоры. За последнее время – технология захвата, отстоя, переговоров, получения выкупа – была отработана до мельчайших деталей и каждому в ней – было свое место.

Самые главные во все этой истории – команды захвата. Обычно это команды от пятнадцати до тридцати человек, чаще всего из одной племенной группы, из одного города и деревни. Молодые парни – никого старше тридцати на такой работе нет… да и во всем Сомали сложно найти человека старше тридцати лет, а старше сорока – уже считаются глубокими стариками. Гражданская война здесь не прекращалась уже двадцать пять лет…

Прошли те времена, когда такие вот артели пиратов – выходили на промысел на старых рыбацких доу, которые остались от артелей рыболовов… смешно, но первые пиратские нападения были зафиксированы именно на корабли – сейнеры, ведущие незаконный промысел в сомалийских территориальных водах, и оправдывали это тем, что иностранцы грабят сомалийские воды. Теперь – на промысел выходили не на доу – а на кораблях-матках. Иногда это были просто списанные корабли, купленные по дешевке пиратскими агентами в африканских и арабских портах, иногда – спешно переделанные и перекрашенные ранее захваченные суда, за которые отказались платить выкуп. Корабли – матки маскировали под небольшие сухогрузы или сейнеры, лодки и оружие прятали под палубу. Поскольку – корабли ВМФ сил НАТО и других стран установили постоянное дежурство в сомалийских территориальных водах, создав своего рода завесу – пиратские артели обычно легально въезжали в соседние страны, легально «вербовались в матросы» на корабль-матку и легально выходили в море «на промысел», таким образом, обходя завесу и выходя в открытое море. А когда корабль уже захвачен – как то реагировать поздно, за редким исключением штурмовать захваченные корабли не решались.

Прошли и те времена – когда пираты нападали на первое попавшееся на глаза судно. С этим были связаны неприятные истории. Иногда попадались суда, владельцы которых, чаще всего из стран бывшего СССР – не страховали суда, при возникновении проблем просто их бросали на произвол судьбы вместе с экипажем. Один раз – попался странный иранский танкер, все пираты, которые захватили его и потом попробовали посмотреть, что там за груз – умерли от лучевой болезни. Еще один раз – пираты захватили саудовский танкер с нефтью. Но выкуп получить за него не удалось – боевики Аль-Шабаб, связанной с Аль-Каидой16 исламской террористической организацией напали на город, откуда были родом захватчики и всех, кто попал в их руки – принесли Аллаху, после чего танкер был освобожден с надлежащими извинениями17. Захватывать корабли становилось все сложнее, каждый выход на промысел обходился все дороже – и поэтому бить надо было в яблочко. Нужны были суда, надлежащим образом застрахованные (тогда владелец не сопротивляется и можно сразу точно назвать сумму выкупа), принадлежащие владельцам западных стран (члены экипажа могут потом вчинить огромный иск, и они заинтересованы в максимально быстром освобождении), везущие какой-нибудь дорогой, но не скоропортящийся груз. Избегали кораблей, на которых есть серьезная охрана – русские, например, сразу открывали огонь и с ними старались не связываться. В подборе таких кораблей пиратам помогали, по-видимому, сотрудники западных страховых компаний: ведь они знают и сумму страховки и все данные о судне: их сообщает владелец при оформлении страхового полиса. Суммы выкупа составляли от полумиллиона до пяти миллионов долларов в зависимости от размера судна и ценности груза. Доля наводчика составляла от пяти до десяти процентов. Пираты обычно имели сородичей в западных странах, которые переехали туда и получили статус беженцев: некоторые присматривались в портах, старались устроиться в порт-конторы, некоторые вербовали сотрудников страховых компаний и компаний – судовладельцев. Вот представьте себе сотрудника Ллойда – крупнейшего в мире страховщика судов. Офисный клерк лет сорока, обремененный семьей, возможно и разорительным разводом. Экономический кризис, банк требует внести дополнительное покрытие под ипотечный кредит за дом, в любой момент можно лишиться работы. А тут подсаживается в баре чернокожий господин и говорит: уважаемый, не желаете ли вы получить разом пару сотен тысяч долларов. За что? Да за мелочь – просто меня интересуют оформленные вами страховые полисы на суда, идущие в арабские или африканские порты или оттуда. Нет-нет, не извольте беспокоиться, никто не узнает, деньги только наличными. Согласны? Вот и хорошо. На всех судах в последнее время были маячки GPS – владельцы хотели постоянно знать, где находится их судно, их груз. Данные с маячков сообщали всем грузовладельцам, в том числе и если груз был сборным. Суда-матки, с которых действовали пираты, были оснащены по последнему слову техники – спутниковые телефоны, приемники GPS – так что нужное судно в море они находили безошибочно.

Дальше – обычно ночью – с судна-матки спускали скоростные Зодиаки, и в действие вступала команда захвата.

Обычно – Зодиаков было три, два основных и резервный. Основные – на каждом находилась штурмовая группа в восемь – десять человек – вставали на пути судна, связанные между собой стальным тросом. Обреченное к захвату судно захватывало этот трос носом и тащило за собой, течением лодки прибивало к бортам, скорость автоматически уравнивалась. Все это происходило совершенно бесшумно – ни звука моторов, ни следов на воде – две низко сидящие в воде черные лодки с вооруженными автоматами чернокожими. Даже если и были выставлены наблюдатели – шансов вовремя заметить нападение, особенно в безлунную ночь – почти не было. Эту технику проникновения на судно – впервые применили бойцы US NAVY SEAL и откуда о ней узнали пираты – Богу весь. Но узнали…

Суда, в последнее время даже те, которые не заходили в сомалийские воды или Красное море – переоборудовались так, чтобы повысить их устойчивость к захвату. Все трапы, все уязвимые места на борту – блокировались, чтобы невозможно было подняться на борт с воды. Борта – опутывали колючей проволокой. На палубе, у бортов – разливали специальный, очень скользкий гель. Ставили брандспойты и водяные пушки – чтобы отпугивать пиратов, если нападение уже произошло. Оборудовали места как минимум для двух впередсмотрящих – у них были специальные водяные ручные пушки или акустические пушки, относящиеся к менее смертельному оружию. Иногда – выдавали пейнтбольные автоматы, в которых вместо обычной краски были шарики с дурнопахнущим или раздражающим веществом. В самом судне – оборудовали камеру выживания для экипажа из броневой стали. Обычные рыбаки никогда не смогли захватить бы такое судно – но теперь на промысел выходили совсем не обычные рыбаки.

В каждой штурмовой команде роли были заранее отработаны, пираты тренировались на захваченных кораблях в пиратских портах, это показывали съемки со спутников и барражирующих в районе беспилотников. Это были уже не простые парни-искатели счастья, а тренированные и опытные профессионалы, на счету некоторых из которых были уже по двадцать – тридцать пиратских нападений. В лодке – команда выстраивается одной шеренгой, до самого момента штурма – пираты стоят на коленях, держа оружие наготове. Впереди – линеметчик, у него специальный карабин или автомат со специальной насадкой, его цель – забросить на борт веревочную лестницу или линь, за которым последует толстый трос с узлами. Карабин – обычно используется русский КС-23 или китайский. Вторым в цепи – если есть информация о том, что на судне вооруженная охрана – находится снайпер, он обычно вооружен СВД с ночным прицелом и глушителем, хотя встречаются югославские Заставы и все чаще и чаще – китайские снайперские винтовки. Его задача – прикрыть высадку и подавить вооруженное сопротивление. Снайперы есть не у всех групп, это высококлассные и дорогостоящие специалисты и они не всегда находятся в штурмовых лодках, иногда они держат судно под прицелом с резервной. В резервной же лодке находится еще одна группа ценных специалистов – запасной экипаж. После того, как моряки стали все чаще и чаще успевать запираться в комнатах безопасности, многие пиратские группы стали брать на дело подменный экипаж – несколько самых нужных специалистов, в том числе и капитан судна, которые могут хоть как-то – но довести судно в порт. В сменный экипаж обычно входят сородичи, которые сумели где-то наняться и поработать на судах, чтобы понять, как все работает. Сменные экипажи берегут и в дело они идут только если экипаж успел спрятаться или категорически отказывается повиноваться. Если захват проел чисто – лодка с ними поворачивает обратно к судну – матке и предъявить им, по сути, нечего…

Остальные, кто есть в лодке – это штурмовики. Раньше они были простыми рыбаками или простыми разбойниками с большой дороги, коих в стране, четверть века находящейся в состоянии гражданской войны пруд пруди – теперь они солидные джентльмены удачи. Их доля выкупа за один пиратский набег составляет от тридцати до двухсот тысяч долларов США, иногда и больше. Практически все из них имеют новенький японский внедорожник, которые ввозят в разоренное Сомали из Саудовской Аравии, их благосклонности добиваются самые красивые женщины в стране: быть замужем за пиратом почетно и престижно. Нельзя считать их тупыми дикарями – это профессионалы, тренирующиеся с оружием, тренирующиеся в захватах судов на рейдах пиратских портов, многие настолько умны, что вкладывают деньги в недвижимость: в Найроби, например, столице соседней Кении цены на недвижимость за десять лет увеличились в четыре раза и не в связи с инфляцией. Шальные пиратские деньги идут сюда, многие после нескольких удачных нападений и вовсе отходят от дел, покупают дом, небольшую торговлю и начинают жить нормальной, законопослушной жизнью. Их нельзя сравнивать с исламскими экстремистами: те ищут шахады, эти – нормальной жизни. Путь к которой они прокладывают насилием, но иного пути наверх в Сомали уже давно нет. В этой стране почти не осталось тех, кто помнит как это – жить в нормальном государстве, без гражданской войны…

После того, как лестницы заброшены и закреплены – пираты лезут на палубу. Если раньше они лезли на нее полуголыми – то в последнее время все чаще и чаще они надевают пятимиллиметровые гидрокостюмы, чтобы уберечься от порезов колючей проволокой и прочих неприятностей. Именно в этот момент – когда кошки на палубе – обычно на судне обнаруживают, что начался захват и предпринимают маневры уклонения. Обычно, это резкое маневрирование. Раньше, этого часто хватало для того, чтобы узкие, скоростные, но не остойчивые на воде доу перевернулись и попытка захвата провалилась. Но сейчас – Зодиаки гораздо более остойчивы, а позаимствованная у спецназа техника, применяемая при захвате – делает подобное опрокидывание почти невозможным. К тому же – у многих пиратов часто есть свои, индивидуальные кошки, которыми они цепляются за палубу и лезут по ним. К тому же – с резервной лодки, видя сопротивление, обычно дают пару автоматных очередей трассерами над палубой – после начала стрельбы должностная инструкция предписывает матросам спасаться, что они с облегчением и делают…

Поднявшись на палубу – пираты бросаются на штурм. Главные их цели – мостик, машинное отделение, безопасная комната для экипажа. Люки на многих судах в последнее время стали делать бронированным с усиленными запорами – но для подготовленных пиратов это не препятствие, это не военный корабль с переборками и задраиваемыми наглухо люками. У пиратов есть гранатометы, ручные гранаты – и если пираты сумели подняться на палубу – то шансов избежать захвата остается меньше десяти процентов. Бывает, конечно, всякое… так, как то раз нарвались на северокорейский траулер, рыбаки которого голыми руками отвалтузили вооруженных пиратов так, что один от полученных травм скончался. Но это – редкость, исключение из правил.

Захватив судно – пираты начинают диктовать условия. Если раньше – к членам экипажа часто применялось неспровоцированное и хаотичное насилие, то сейчас такого все меньше и меньше: чем крупнее приз, тем профессиональнее команда, которая ее берет и тем меньше насилия. Даже запершись в безопасной каюте, экипаж обычно оставляет на свободе несколько человек, не бросает корабль на произвол судьбы. При необходимости – к ним присоединяются специалисты подменного экипажа – и корабль берет курс на один из пиратских портов. На палубе обычно остаются два – три человека с РРПГ-7, этого достаточно, чтобы спецназ не попытался высадиться с вертолетов на палубу. Но он и не почти никогда не пытается – военные моряки относятся к пиратству поразительно мягко и если судно захвачено – количество попыток силового освобождения можно пересчитать по пальцам, почти все они – предприняты французским ВМФ, единственным флотом, который реально борется с пиратами. Ах, да, еще русский флот. Остальные – просто посылают ближайший корабль или вертолет для эскортирования. Пираты не против.

После того, как судно встает на якорь в пиратском порту – начинаются переговоры и одновременно – грабеж экипажа. Грабеж происходит по-разному: если раньше могли отобрать даже обувь, то сейчас некоторые пиратские команды брезгуют даже современной радиоэлектроникой. Забирают обычно краску, если попадется подходящий дизель-генератор – обязательно заберут и его, потому что в Сомали других источников освещения нет. Все остальное – обычно оставляют и даже – доставляют припасы, чтобы кормить заложников, если припасов на борту недостаточно. Заложникам дают позвонить родным и связаться с прессой – чем больше морального давления на судовладельца и страховую компанию, тем лучше. Обращение с заложниками бывает всяким: молодые пираты, первый раз вышедшие на промысел обычно нервничают и от этого немотивированно агрессивны к заложникам. Опытные пираты, для которых это не первый, а для некоторых и не десятый набег – уже знают, что к чему и применяют ровно столько насилия, сколько необходимо. Был случай, когда пираты поставили на палубе ворота и стали играть с заложниками в футбол.

Тем временем – начинаются переговоры. Переговорщики обычно расположены в Кении, довольно цивилизованной стране по соседству с Сомали, цивилизованной настолько, насколько может быть цивилизованным африканское государство. Часть переговорщиков расположена в Джибути, там есть американская военная база, еще часть – в никем не признанном Пунтленде, отколовшемся от страны северном Сомали. Переговорщики за почти двадцать лет пиратства тоже стали профессионалами. У лучших из них – в записной книжке сотни, если не тысячи номеров сотовых и спутниковых телефонов пиратов, судовладельцев, агентов страховых компаний, летчиков и прочего полезного в такой ситуации люда. Обычно – они узнают о захвате еще до того, как захваченное судно пришвартуется в порту, а некоторые – знают о предстоящей работе еще до того, как команда пиратов вышла в море. Знают – но никому не скажут, потому что в выкупе есть и их доля. Обычно, еще до прихода в порт они начинают названивать главарю пиратов и предлагать свои услуги в области переговоров, проверке и передаче выкупа. Некоторые банды пиратов работают строго со своим, хорошо знакомым переговорщиком, некоторые – долго и нудно как старухи на базаре торгуются, чтобы сбавить цену на услуги переговорщика. Обычно это от двух до пяти процентов в зависимости от сложности переговоров.

Переговоры – в последнее время происходят все успешнее. Если раньше – пираты могли держать захваченные суда месяцами и даже годами, то сейчас – они стали понимать, что время – это тоже актив: пока ты занимаешься одним судном, у тебя нет времени, чтобы заняться каким-то другим. Хорошие переговорщики укладываются в срок меньше месяца, тем более что пираты чаще всего отлично знают, сколько стоит груз, само судно, на какую сумму оно застраховано и какую они могут реально получить. Цена крупного судна сейчас объявляется двадцать миллионов долларов, среднего десять – двенадцать, мелкого семь – восемь. Объявляя цену, пираты знают, что она снизится в два-три раза – белым тоже нужно дать возможности спасти лицо и почувствовать, что они победили. Пираты берут выкуп только в долларах США – очень популярная валюта со времен американской оккупации Сомали, евро же здесь считается несерьезными деньгами и у пиратов не в ходу: в евро ведут расчеты пираты, орудующие в Средиземном море с ливийского берега, а так же албанские дилеры. К слову сказать: не так давно произошла очень неприятная история. Взяли рыболовный траулер, идущий из Карачи под либерийским флагом, вместе с рыбой обнаружили подозрительные мешки. Проверить, что там не успели: на переговорщиков вышли албанские дилеры и попросили без шума и пыли выгрузить мешки и передать их им на берегу: после освобождения возможен был досмотр судна военными. В случае отказа – они обещали устроить в Европе геноцид сомалийских беженцев – и не было никаких сомнений в том, что угроза была реальной. Пираты были вынуждены исполнить требования албанцев, и получили всего миллион долларов – как выразились албанцы «на чай». После чего – многие пиратские командиры, уже отправившие в Европу своих родственников как беженцев – вытерли холодный пот и зареклись больше захватывать идущие из Карачи подозрительные траулеры.

После того, как соглашение о выкупе достигнуто, деньги доставляют переговорщику. Обычно наличкой, хотя иногда переговорщик берется сам обналичить деньги за дополнительную плату. Он проверяет их – деньги не должны быть новыми, крупными купюрами, одной серии и помеченными. После чего – он нанимает летчика. Летчик – или доставляет деньги пиратам посадочным способом или – сбрасывает мешки в воду у берега, выходя на поставленный пиратами маяк. Пираты – делят деньги и освобождают судно. На этом этапе раньше не редкостью были конфликты между пиратами и даже перестрелки – но в последнее время и это – редкость. Из разбоя – пиратство с сомалийских берегов превращается в специфический вид бизнеса, в котором каждый знает, что кому причитается…

После удачного захвата – пираты обычно устраивают себе каникулы, которые длятся от нескольких дней до нескольких месяцев. На берегу их ждут автомобильные дилеры: японский внедорожник есть у каждого уважающего себя пирата, лучшие в Сомали женщины и даже подпольные банковские дома, организованные сетью Хавалы. Некоторые пираты связывают себя узами брака: свадебный караван пирата может составлять больше ста машин. Некоторые покупают недвижимость или уезжают в Кению отдохнуть. Некоторые раздают долги.

И потом все начинается снова…

* * *

Вот в такой город – под вечер въехала группа майора Ральфа Хогарта – по сути, бывшие хозяева этой земли, потому что раньше существовала колония под названием «Британское Сомали». Пиратства, кстати сказать, там не было…

Харадере выглядел примерно так, как выглядел бы ковбойский городок в двадцать первом веке – за исключением того, что здесь на улицах были не ковбои с кольтами Миротворец – а чернокожие с автоматами Калашникова. Автоматы Калашникова были у всех – самые разные, ржавые и совсем новенькие, с отрезанными прикладами, а то и мушками – мушку впереди срезают, чтобы не цеплялась за одежду. Дорога была не мощеной и никак не выровненной, ухабистой. С течением времени город разрастался как раковая опухоль, просто на окраине из чего придется, строили новые дома, обычно – на окраинах селилась всякая нищета, захватывая ничейную землю, устраивая самодельные установки для выпаривания морской воды и маленькие огородики, чтобы пропитаться. Майор знал, что в центре есть каменные, хорошие дома и даже виллы – ими владели удачливые командиры пиратских эскадр, у некоторых из которых в море было до десяти бригад одновременно.

На окраинах же, дома в основном были построены из непонятно откуда взявшихся листов ржавого железа, досок, кусков старых контейнеров. Все это – было покрашено в самые разные цвета – сомалийцы любили яркие цвета, большой популярностью пользовались банки с краской с захваченных судов, предназначенные для подкраски судна. Везде было полно детей, детей было столько, что было даже не по себе. В свете заходящего солнца дети играли в грязи с какими-то палками, прыгали – можно было догадаться, что играют они в пиратов. Любой, у кого была голова на плечах, мог понять, что еще одно, максимум два поколения – и эта орда обрушится на вымирающий север войной и не будет силы, чтобы ее остановить.

Было немало машин. Домашних животных здесь почти не было за исключением тощих как скелеты злобных шавок, не было и тягловой скотины типа ослов, мулов или лошадей – а вот машины были. Самые разные. Молодежь рассекала на мотоциклах, иногда дешевых китайских, иногда даже и дорогих, возможно угнанных в Европе. Кто-то подсказал им, что увеличить мощность мотоцикла можно срезав глушитель и приварив простую трубу – и теперь от какофонии гоняемых на оборотах двухтактников раскалывалась голова, такой звуковой фон мог скрыть стрельбу из Диско, не говоря уж об АК. Много встречалось моторикш – китайские и корейские мотоциклы с большой грузовой телегой сзади. Встречались небольшие, в основном китайские грузовики и много внедорожников, японских и китайских. Все они принадлежали либо пиратам, либо тем, кто работает на пиратов, либо тем, кто кормит всю эту братию, привозя из Могадишо поступающую сюда гуманитарную помощь – сорго, рис – и продавая ее. В Сомали были и свои миллионеры, в Могадишо жил торговец гуманитарной помощью, чье состояние оценивалось в сто пятьдесят миллионов долларов США. Его супруга возглавляла местное отделение крупного американского благотворительного агентства.

Они прикрылись шемахами – но это не имело особого значения, их бы и так тут не тронули. Остальная территория Сомали была опасна для туристов и крайне опасна для белых туристов – но только не города, находящиеся под контролем пиратов. Белые – могли здесь появиться либо с деньгами для выкупа либо для проведения переговоров, итогом которых станут те же деньги. Если их убить – денег не будет. Поэтому – жизнь белого здесь была табу и кто осмелился бы на них напасть – скорее всего, не дожил бы до следующего восхода солнца…

Никто и не думал останавливаться где-то, искать место в гостинице – могло случиться всякое и они – были в большей безопасности в простреливаемой на километр в любую сторону пустыне. Но нужно было установить контакт – и от этого контакта зависело все. Предварительно, человек дал согласие на контакт – но здесь, в Харадере могло измениться всякое. Он мог быть не в городе, мог перевестись отсюда, наконец – его могли просто убить.

Они остановили машину на окраине города – уже стемнело и пока – до них никому не было никакого дела. Майор Хогарт – достал сотовый телефон, набрал номер…

Раздался щелчок соединения, но ответивший не спешил говорить.

– Кандагар. Девятый год – сказал майор

– Помню – после небольшой заминки отозвался их контакт – ты где?

– Ближе чем ты думаешь.

– Проблемы?

– Никаких. Просто надо встретиться.

– Где?

– Назначай сам.

– Центр города. Медина. Знаешь, где это?

– Лучше не в городе, брат.

– Тогда на окраине. Я буду в белом внедорожнике. Ниссан Патруль.

– Север.

– Понял.

– Опознание?

– Три один.

– Все, отбой…

Контактер отключился…

– Джо, сдай назад отсюда. Примерно четверть мили от города… вон те кустарники кажутся мне неплохими. Стю, собирай винтовку. Я хочу, чтобы ты прикрыл нас.

– Вы не верите своему контактеру, сэр?

– Я никому не верю…

* * *

Стю со своей чудовищной винтовкой, которая один раз уже выручила их – засел в развалинах какого-то здания классического вида – когда здесь присутствовали итальянцы, по берегам было выстроено немало вилл, в том числе и до неприличия роскошных. Сейчас – эти виллы были разграблены, многие растащено по кирпичику местными жителями, их руины в темноте белели как призраки. Призраки другой эпохи, когда белый европеец был здесь хозяином, и никто и не думал о двадцати пяти годах непрерывной войны…

Их контактер – капитан знал его под именем Тома Марковича, хотя сейчас он мог зваться как угодно – появился довольно скоро, они едва успели занять позиции. Массивный белый крейсер Ниссан Патруль в варианте для плохих дорог с двухсотсильным дизелем, пожирающим любую солярку и способном при должном уходе выдержать пробег в полмиллиона миль. Здесь были в ходу только дизельные машины – потому что большая часть топлива сливалась с захваченных судов, а все суда оснащены если не турбиной – то мощным дизелем. Машина хорошо была заметна в темноте из-за своего белого цвета, включив фары на ближний, она передвигалась вальяжно и почти бесшумно как кучевое облако.

– Стю…

Майор поднял руку – и увидел на тыльной стороне ладони красный зайчик лазерного прицела. Снайпер был здесь и готов был действовать.

– Джек.

– Позицию занял, прикрываю.

Майор отсигналил фонариком положенный сигнал: три коротких и один длинный. Машина направилась к нему, остановилась, как это требовали правила вежливости – метрах в двадцати. Луч фары – искателя осветил майора, стоящего с поднятыми руками и погас.

Захлопали двери. Двое остались на месте. Один пошел вперед.

– Два объекта у машины – в маленьком наушнике раздался голос Стю – вооружены АК, держат их в руках. Один идет к тебе, вооружен АК, за спиной на ремне. Водитель остался в машине, двигатель не заглушил. Держу твоего.

Человек выступил из тьмы – черный силуэт на фоне последних тлеющих углей до конца прогоревшего дня…

– Том Маркович? – спросил майор

В ответ послышался смешок

– Верно, меня когда-то звали так. А где?

– Афганистан. Кандагар.

– Верно. Где мы встретились впервые?

– Кэмп Бастион, зал для брифингов.

– Два – ноль. Сколько человек нас тогда было?

– Трое, если не считать меня.

– Три ноль и вы срываете джек-пот – собственную задницу без лишней дырки в ней. Рад тебя видеть, англичанин.

В сумрачном мире спецслужб, где каждый рискует своей жизнью – долги чести значили очень многое. Если какой-то парень вытащил тебя из задницы – ты ему должен. Рано или поздно он придет за долгом, и ты обязан сделать для него все, что сможешь. Не было никаких красивых слов, никаких клятв – но все знали правила. Кто предал – становился отверженным для все, для своих и для чужих. Иначе – выжить в параноидальном, жестоком, наполненном фанатичными безумцами мире, искалеченном четырнадцатью годами GWOT18 – было невозможно.

Англичанин ответил на рукопожатие, хотя и без особого энтузиазма. Он помнил – какого рода дела этот ублюдок и другие такие же делали в Кандагаре.

– Как насчет твоей задницы. Том? Можно, я буду тебя так называть?

– Да пожалуйста, мне без разницы. У каждого человека должно быть имя и это – ничуть не хуже и не лучше других. Называй, как хочешь.

– Я говорю, обязательно, чтобы твои парни стояли у машины с автоматами в руках? Это нервирует моих людей.

– Ка фугу19! – обернувшись, прокричал негр и, снова повернувшись к майору, пояснил – они не будут стрелять…

– Это хорошо. Мне нужна помощь.

– Какая?

– Я ищу одного человека. Мне сказали, что он здесь. Нужно встретиться с ним.

– Кого именно?

– Парень по имени Шакур. Знаешь его?

ЦРУшник присвистнул

– Еще бы… Его многие знают. Ты уверен, что тебе нужно именно к нему?

– Уверен.

– А ты вообще знаешь, кто он такой? Ты работаешь на государство или сам по себе?

– Том, а ты не слишком много задаешь вопросов?

ЦРУшник хмыкнул

– Не слишком. Я делаю это для блага твоей же задницы и задниц тех, кто пришел с тобой. Потому что здесь – настоящий Додж-Сити20. Только унести ноги не получится, потому что вся эта гребаная страна – один большой Додж-Сити. Итак?

– Я работаю только на себя. И я уверен, что этот парень именно тот, кто нужен мне. Он что, скрывается?

– Да нет… с какой стати ему скрываться. Когда он здесь – он и его люди обычно зависают в Медине. Я и тебя туда приглашал.

– Что такое Медина? – поинтересовался майор

– Гостиница. И бар с выпивкой, дискотекой и красивыми девочками в центре города – ответил ЦРУшник – и он тут такой не один. Здесь больше жизни, чем ты думаешь…

– И Шакур любит жизнь?

– Чертовски, парень. От него многое зависит. Очень многое.

– В таком случае – он именно тот парень, который мне нужен. Его нет в городе?

– Нет. Уехал по делам. Так ты все-таки представляешь, кто он такой?

– Пират. Главарь шайки.

ЦРушник искренне расхохотался

– Сколько ты взял со своего работодателя?

– Тебе не кажется, что об этом не место разговаривать здесь?

– Почему, очень даже место. Здесь есть места намного хуже и не дай тебе Аллах там очутиться. Фарах Шакур – крупнейший пиратский главарь за всю историю сомалийского пиратства, у него доля, по меньшей мере, в половине сейчас стоящих на рейде судов и в море – никогда не бывает меньше десяти бригад одновременно. Если надо – он поставит под ружье пять тысяч человек в течение двадцати четырех часов. И не рыбаков и малолеток – а отморозков, каких свет не видывал. Ублюдок недавно закупил ПЗРК – и теперь в городе установлено дежурство на случай, если кого-то хватит ума силой отбить корабль. И он же поставил крупнокалиберные пулеметы в порту и на подходах. Так что если ты держишь путь в порт – лучше тебе отказаться от этой дурной затеи, пока не поздно…

– Я и близко не хочу подходить к порту. Я просто хочу передать кое-что этому парню…

Из осторожности – капитан и не подумал говорить о своей настоящей миссии. Предать может любой и не за понюх табака

– В городе у него есть что-то вроде бухгалтера. Можешь передать ему.

– Мне надо поговорить с ним. Мой босс не хочет каждый раз платить – страховые компании, компании по обеспечению безопасности и прочая хрень. Мой босс хочет договориться о постоянных и регулярных выплатах. Но ему нужна договоренность с самым главным здесь, чтобы деньги не ушли впустую.

– Разумное решение – сказал ЦРУшник – ты работаешь на этого парня постоянно?

– Нет. Но если эта миссия пройдет нормально…

ЦРУшник протянул руку и похлопал англичанина по плечу

– Завидую тебе, черт побери. Пока одни ужинают в Париже, другие – поджаривают свою задницу в Харадере. Хотя и тут бывает неплохо – я никогда не видел столько девчонок, готовых за десятку открыть тебе все райские наслаждения.

– И все больны СПИДом.

– Есть, конечно, но не здесь. Здесь самый свежачок. Любая девчонка в этой стране, которая хочет красиво выйти замуж – направляется на побережье. Здесь крутые, чертовски крутые парни – и они не закутают тебя в чалму с головы до ног. Местные, хоть они не говорят, что они не исламисты, предпочитают девственниц. Поэтому – и хороший хирург тут совсем не лишний, тем более что и пиратов надо часто штопать….

– Благодарю, конечно… но я не могу здесь задерживаться. Если он в Могадишо – я, пожалуй, двину именно туда. Не подскажешь, где искать этого короля пиратов и как потом оттуда выбираться, если что?

– Сомали муяд ку хадаша21? – внезапно спросил негр

– Что?

– Не понял?

– Нет.

– Тогда тебе лучше держаться от Могадишо подальше. Это не Харадере, здесь, по крайней мере, работают деловые люди, и они не будут срать в свою тарелку с супом. А в Могадишо – полон город Аш-Шабаба, судов22 и прочей исламистской дряни. Это Дикий Запад, англичанин, только вот шерифа нет…

– И все же я собираюсь рискнуть – сказал англичанин

– Как знаешь, твоя задница, не моя. Карта есть?

Британец достал карту, ламинированную пластиком и небольшой, но устойчивый маркер, которым можно делать пометки. ЦРУшник немного подумал и отметил две точки на карте Могадишо.

– Вот здесь, парень. У самого порта. В порту деловые люди, а вот на севере, северо-востоке города – как раз полно исламистов, встречаться с которыми белому человеку совсем ни к чему, поверь мне. Имей в виду, весь север города и пригороды кишат боевиками, вам там не пройти ни за что, черт возьми, даже мне, черному там ни за что не пройти. Обогни город вот здесь, лучше всего для тебя – заходить вот по этой дороге. Пригород Дайнил, эта дорога ведет из Эфиопии и прямо на Бакараха-маркет. Дорога большая, здесь постоянно вооруженные люди, охраняющие караваны с товаром, боевики сюда не суются, и никому ни до кого нет дела, пока ты не начал стрелять или грабить. Выйдешь на Баккара, а дальше – эта дорога идет прямиком на новый порт и к аэропорту Могадишо. По ней ты выйдешь прямо к нужным тебе точкам.

Теперь конкретно по точкам. Обе эти точки – что-то вроде гостиницы, а вот здесь вот – не только гостиница, но и подпольная биржа. Торгуют золотом, меняют валюту. И там и там есть электричество. Вот здесь спутниковый интернет, можно вложить деньги, даже выйти на биржу, можно оформить документы на статус беженца куда-нибудь в Голландию…

– Я думал, тут только Хавала…

ЦРУшник снова расхохотался и покровительственно хлопнул англичанина по плечу

– Ты отстаешь от жизни, парень. Местные пиратские главари… среди них умнейшие люди попадаются. Дай такому компанию из Fortune 500 – и акционеры на него не намолятся. Они знают, что к чему, понимают ценность времени и знают цену вещам, воспринимают наши ценности, готовы к разумному диалогу…

И убивают людей…

– А если сматываться, то куда?

– Как сказать… Если ты конкретно накосячил – то в порт тебе лучше не соваться. Убьют. Аэродром тоже… не стоит. Раньше в городе стояли миротворцы, теперь и этого нет. Я бы пошел на юг, особенно если у тебя есть транспорт. К Кей-пятьдесят.

– Кей – пятьдесят. Что это?

– Надо делать домашнюю работу – укоризненно сказал ЦРУшник – Кей-пятьдесят, аэропорт в пятидесяти километрах к югу от Могадишо. В настоящее время – единственный нормально работающий аэропорт в этом регионе, находится под контролем кенийцев и миротворческих сил ООН. Там тоже много чего интересного творится – но там тебя, по крайней мере, не зарежут. Оттуда есть рейс в Дубаи, нормальный, не чартер, точно знаю. Только с оружием туда не суйся, избавься от него. Там этого не поймут.

– Премного благодарен…

– Да не за что, братишка. Кстати, я так подумал… если у тебя еще будут такие клиенты… которым не нужны проблемы… мы можем устроить здесь что-то вроде посреднической конторы. Страхование от пиратских нападений… нетрадиционными методами. Я знаю, что к чему, кто будет выполнять обещания, кто нет… могу даже гарантировать выполнение обещаний… ты слышал, что на Мадагаскаре теперь наша точка и база ударных беспилотников? И на Сокотре тоже есть. А ты… знаешь, к кому обращаться, можешь легально принимать деньги с той стороны… отличная идея будет.

Англичанин улыбнулся во тьме, скрывая брезгливость

– Я подумаю.

– Подумай брат. Ипотеку за нас никто не заплатит…

– Это точно. И еще…

– Да?

– Поможешь достать еще одну машину?

– Какую?

– Любую. Чтобы ездила и не бросалась в глаза. Деньги есть.

Почти невидимый в темноте ЦРУшник понимающе кивнул.

– Да без проблем. Тут недавно автомобилевоз разгрузили. Отдают за полцены, если деньги сразу. Без проблем. Утром подгонят сюда же.

* * *

Когда кроваво-красные стоп-сигналы Ниссана – прощально мигнули во тьме – к недвижно стоящему майору подошел Джек, держа на весу пулемет.

– Все в порядке, сэр? – спросил он

– Не уверен…