Меч Эдриджуна

Долгий весенний день

Волчьи клыки клацнули перед самым носом, вроде даже как задев лицо, увлажнив горячей слюной, и Битали отпрянул, торопливо сунул руки к боевому амулету, за клинками. Но там ничего не было – ни бемгишей, ни амулета, ни даже волшебной палочки. Только густая плотная шерсть. И ладоней тоже не было – были широкие когтистые лапы, густо поросшие синеватой с проседью щетиной. И все, что он мог сейчас сделать, – это попытаться зарыться, спрятать беззащитную спину под толщей земли.

Однако звери знали про эту барсучью хитрость и не давали ему выкопать под собой укрытие, нападали с разных сторон, выскальзывая между деревьями, вынуждали крутиться, отмахиваться когтями, клацать зубами, пятиться от полувырытой ямы на открытое место. Волков было четверо: матерых, широкогрудых, сильных и быстрых, а он – один. И острый предсмертный ужас стремительно наполнял его душу…

«Я барсук?» – удивился во сне Битали Кро, однако захлестнувший душу ужас быстро выдернул из памяти давнишнюю, еще осеннюю встречу в лесу с упитанным короткоухим красавцем, черно-белую морду, внимательный взгляд и то чувство единения, что пробило юного чародея до самого сердца, одновременно позволив ощутить сердце барсука.

Тотемник!!!

Похоже, это был его тотемник, попавший в беду где-то там, в темной чащобе, и вот-вот рискующий погибнуть, убив одновременно и спрятанную внутри живого хранилища маленькую частицу его самого…

Зверь крутанулся, клацнул челюстями, отпугивая хищника, что попытался укусить за копчик, тут же метнулся в другую сторону, резанув когтями воздух, но так и не дотянувшись до близкого серого, ощутил резкую боль в спине чуть выше задних лап, опять попытался развернуться – однако повисшая сзади тяжесть сковывала движение, остальные волки кинулись вперед одновременно сразу со всех сторон…

Все, это была смерть. И не столько надеясь на чудо, сколько в приступе отчаяния, Битали вскинул руку с раскрытой ладонью:

– Вэк!!!

И тут нежданно вцепившийся сзади в шкуру серый хищник, словно получив пинок от невидимого великана, взметнулся в воздух, пару раз перевернулся в полете и с треском улетел в зеленеющие в полусотне шагов кусты.

– Трунио! – торопливо вскинул палец в сторону другого зверя Битали, и тот споткнулся, жалобно заскулил, неуклюже потрусил в сторону на трех лапах.

После столь неожиданного и жестокого отпора оставшиеся волки отскочили, попятились, оскалив зубы и злобно рыча. Однако барсука рычанием не проймешь. Спешно работая всеми ногами, он быстро раскидывал в стороны землю прямо из-под себя, углубляясь в чуть влажную глину, потом стал скрести задними ногами, выпихивая рыхлую землю вперед, и вскоре ушел толстым задом в сырую полунору, оставив снаружи только морду и передние лапы.

Длинные когти, крепкие клыки, способные порвать не то что волка, но даже кабана, охраняли подступы спереди, земля надежно закрывала спину. В таком укреплении его было уже не взять – сам кого хочешь задерет! Волки же и без того в схватку больше не рвались, рычали издалека.

Барсук начал потихоньку успокаиваться, страх ослаб, и вместе с ним растворились запахи, сырость, прохлада. Битали уже не чувствовал, а просто видел зверя и лес вокруг, однако и это видение вскоре дрогнуло, поплыло… И он проснулся, в последний миг дернув руками и ногами, словно продолжая рыть нору, и тем сбросив с себя одеяло.

Рывком сел в постели. Неуверенно потрогал голову, лицо.

Короткая стрижка, чуть приплюснутый нос, уши по бокам. Может, чуток и лопоухие, но точно не барсучьи. Да и лицо человеческое. И когти на пальцах не растут. Просто сон, хотя и невероятно яркий, до полной натуральности. Или все же не сон?..

В комнате еще царил слабый предрассветный полумрак, однако глаз уже хорошо различал привычную обстановку вокруг. Два шкафа, два стола, две постели. Стены, сложенные из огромных грубых валунов, деревянные пол и потолок, очаг в центре и несколько идущих по кругу застекленных окон.

Все как всегда… Разве только спящий напротив, за очагом, Надодух тоже сбросил с себя одеяло и часто-часто дергал ногой, словно от кого-то убегал.

Впрочем, недоморфу одеяло все едино было ни к чему – у него своя шерсть была любому тигру на зависть, вдвое длиннее, гуще и жестче, нежели у барсука. Древнее родовое проклятье, изводящее клан чатий Сенусертов, сделало последнего, седьмого потомка истребившего целую страну мага странным существом – ни оборотнем, ни человеком. Руки, ноги, голова – как у людей; шерсть на теле и лице, слух и нюх – как у зверя. И пах Надодух собачатиной, особенно если намокал.

Проклятье почти победило род Сенусертов, но… Но в самый последний момент в его судьбу вмешались Битали Кро и братство Башни, сперва отбив замок Надодуха у его соседей, положивших глаз на почти бесхозное и уже беззащитное имущество, а затем неожиданно для всех на искреннюю страсть недоморфа откликнулась красивая умница Анита Горамник, вполне прагматично решив, что на седьмом колене проклятье закончится, и потому за детей можно не опасаться. Что до внешности – для мужчины это не главное из достоинств. Главное, чтобы любил искренне и защитить умел. Остальное – мелочи.

Так что мысли об отшельничестве где-нибудь в Трансильванских чащобах родовитого чатию Надодуха Сенусерта ныне окончательно покинули…

– Счастливчик… – зевнул Битали. – Все свое будущее наперед уже знает.

Всего полгода назад Кро был примерно так же уверен в своей судьбе: образование, наемничество вместе с отцом, любовь, женитьба и, может статься, вступление в один из знатных кланов… Или нет – в жизни вольного воина тоже есть немало преимуществ.

И тут внезапно Битали Кро узнал, что является живым воплощением всеми проклинаемого Темного Лорда и его янтарные глаза у всех и каждого пробуждают желание убить чудовище. Жив же потомок кровавого врага свободного мира остается лишь потому, что тайна сия известна всего лишь нескольким посвященным…

В общем, хорошая жизненная перспектива. У барсука среди волков шансы на долгую счастливую судьбу куда как выше.

За толстым оконным стеклом, выходящим в замковый парк, все собирался и собирался, но никак не начинался рассвет. Однако сон уже окончательно выветрился из головы пятнадцатилетнего юноши. Посему Битали, облачившись в парусиновую ученическую форму, прихватил полотенце и решительно ударил волшебной палочкой по подоконнику, тут же оказавшись в полутемном коридоре между лап оскалившегося сфинкса. Отмерил несколько шагов, повернулся к стене, уколол ее волшебной палочкой:

– Онберик! – прошел сквозь кладку, оказавшись на лестнице, и побежал по ней вниз, в душевую.

Замок, достроенный маркизом де Гуяком многие сотни лет назад, перед самой Большой Войной, оказался слишком тесен для расположившегося в нем колледжа; профессор Бронте берег каждый дюйм, и потому лестницы здесь были большой редкостью, сохранившись от смертных только в нескольких местах. Дверей же, почитай, и вовсе не встречалось. Зачем они потомственным чародеям? Ходить через стены должны уметь даже первокурсники!

– Доброе утро, хозяин… Доброе утро…

Домовые таились даже от него, и потому приветствия доносились как бы из пустоты: от кучек с мусором или полупротертых окон.

– Вам хорошего дня, добрые помощники! Не хозяин я вам, просто друг. Не забудьте прийти сегодня за угощением!

– Благодарствуем, хозяин! Спасибо за заботу! Рады служить, Лорд!

Убеждать трудолюбивых низших духов в том, что он не хозяин, а друг, было бесполезно. К тому же они чуяли в нем кровь Темного Лорда, которому, по слухам, по сей день втайне поклонялись.

В гулкой и холодной душевой Битали в гордом одиночестве помылся, а хлопотливые домовые тем временем утащили ношеное белье, заменив на чистое и глаженое, согрели воздух вокруг него и пол у скамьи, приготовили расческу.

– Надо к обычному угощению еще что-нибудь добавить, – одеваясь, вслух подумал юный маг и внезапно поймал себя на том, что начинает мыслить как низшие существа: пытается обеспечить справедливость. Хорошо награждать за хороший труд. В то время как уроки порабощения низших духов учат вызывать в домовых и эльфах чувство вины и тем понуждать трудиться вовсе без награды, превращая их стремление к справедливости в подобие кандалов.

– Какие вы молодцы! – в нарушение всех правил похвалил домовых Битали. – Теперь я ваш должник. На молоко парное приглашаю.

Вернувшись в башню Кролика, он в задумчивости постоял над приятелем, но будить не стал – сходил на завтрак один, застав столовую почти пустой. Вернулся, зевнул над все еще спящим приятелем.

За окном уже рассвело, но времени до первого урока все равно оставалось еще изрядно, развлечений поутру никаких не предвиделось. Побродив в своей комнате от стены к стене, Битали прилег на постель…

– Вставай, Кро!!! Дальномирие проспишь! Завтрак ты уже продрых, засоня!

– А-а?! – поднял голову Битали и понял, что башня густо залита ярким светом.

– Вставай, побежали! – опять тряхнул его полностью одетый недоморф. – Опоздаем!

Промчавшись через замок, они влетели в просторное помещение со сводчатым потолком, бухнулись за стол, запыхавшиеся и растрепанные, и почти в тот же миг сквозь стену прошел безупречно опрятный, чопорный и сухопарый профессор Омар ибн Аби Рабиа, по́ходя поставивший на стол тонкую восковую свечу и рывком повернувшийся к классу:

– Сила! О ней, дорогие мои, вы слышите с самого первого курса нашей школы. Сила есть суть и смысл нашего мира и все в нем определяется ее наличием или нехваткой. Чем больше в предмете силы, тем он горячее и ярче. Чем больше силы способен он воспринять, тем тяжелее и плотнее он кажется, чем больше ее накопит материальная структура, тем прочнее становится, и наоборот: теряя силу, вещь ослабевает и истончается и даже может исчезнуть полностью, оставив о себе лишь слабое пятнышко. Мсье Батиас, вы можете привести пример подобного преобразования?

– А-а-а… – вскочил из-за парты у окна коротко стриженный паренек из землячества троллей, растерянно закрутил зрачками, увидел свечу и радостно указал на нее пальцем: – Вот! Когда она горит, дает жар и свет, растрачивая на них свою силу, и вместе с тем исчезает, пока не рассеивается полностью. Или лед. Теряя силу, он из прочного камня обращается в воду, а она в пар, пока не рассеивается полностью.

– Мне нравится ход ваших мыслей, – чуть вздернул левую бровь Рабиа. – Однако почему вы выделили лед?

– Я не выделил, я сравнил, – спохватился юноша. – Разумеется, любой камень, теряя силу, точно так же способен растаять, а затем испариться.

– Добавляю вам два балла в аттестат, мсье, садитесь, – кивнул профессор и двинулся по аудитории. – Сила определяет все! Пустота – это всего лишь место, где совершенно нет силы. Воздух, газы – это более высокая плотность силы. Жидкость – это еще более высокая плотность, а твердые предметы – это уже ее настоящий концентрат… Как вы полагаете, мадемуазель Горамник?

– А живые существа – это место преобразования сил! – вскочила со своего места отличница. – Их неустойчивое состояние определяет изменчивость живых организмов и легкость, с которой сила перетекает от одного из них к другому, – девушка чуть запнулась и уточнила: – При пищеварении.

– Три балла в аттестат, – оценил ее добавление профессор Омар и двинулся дальше: – А чем люди отличаются от животных, мсье Дожар?

Наследник графского титула Дожаров, такой же ухоженный, как араб, даже парусиновая форма которого отдавала каким-то неуловимым лоском, металлическим отливом, поблескивающий сразу тремя перстнями, с тонкими чертами лица и влажными, зачесанными назад волосами, отчеканил так же твердо и уверенно, как и отличница:

– Люди способны впитывать природную силу не только при пищеварении, но и напрямую – из окружающего мира – постоянно либо при проведении обряда кроссовинга.

– Три балла, – кивнул профессор. – Итак, дорогие друзья, мы знаем, что в нашем мире всем правит сила. А также то, что люди способны управлять ею напрямую. Какой из этого следует вывод? – Араб сделал выжидательную паузу, ожидая ответа, но не дождался и с сожалением вздохнул: – Из этого следует тот факт, что мы способны сознательно изменять окружающий мир.

– Там мы его и так меняем! С помощью заклинаний! – не выдержав, высказалась узколицая Генриетта Вантенуа.

– Мы меняем мир, даже просто пнув камушек на дороге, – чуть склонив голову, ответил ей Аби Рабиа. – Однако, согласитесь, между откатыванием булыжника в сторону и строительством из валунов неприступного замка есть некоторая разница. Впрочем, в вашем утверждении имеется свой весомый резон. Мы меняем мир с помощью заклинаний. С помощью заклинаний, несущих в себе нашу силу. Сегодня мы впервые попытаемся воспользоваться этой человеческой способностью напрямую. Донести свою силу до объекта в чистом виде. Этому помогает двухопорное заклинание «имберлик». Произносится на конце вдоха и переходе на выдох с концентрацией внимания на кончике палочки и на втором слоге сбрасывается с него на избранную вами цель, унося к ней частицу вашей силы.

Профессор двумя пальцами извлек из нагрудного кармана палочку, вытянул чуть перед собой, поднимая кончик на уровень глаза, выдохнул, вскинул подбородок:

– И-имбер! – палочка чуть дрогнула, словно с ее кончика что-то стряхнули, и стоящая на столе свеча распалась пополам.

– Только и всего? – хмыкнул себе под нос Надодух. – «Мартилло» куда надежнее будет.

– Вы так полагаете, мсье Сенусерт? – расслышал преподаватель близкий шепот. – Может статься, вы сможете повторить увиденное с помощью своего заклинания на оставшемся на столе кусочке?

– Запросто! – поднялся недоморф, достал свою палочку и, сжав ее в кулаке, резко направил на далекий стол: – Маррртилло!

Свеча смачно чавкнула и разлетелась в мелкие брызги.

– Эффектно, мсье Сенусерт, – одобрительно кивнул профессор. – Однако разве вы не заметили, что я не уничтожал свечу, а разрезал ее пополам? Как мне теперь пользоваться тем, что осталось после вашего опыта? – По комнате прокатился смешок, а пристыженный недоморф, нахмурившись, сел обратно за стол. Однако просто насмешки Омару ибн Аби Рабиа показалось мало, и он наставительно продолжил: – Нет универсальных заклинаний, мсье Сенусерт, и даже самое лучшее из них может оказаться вредным, примененное не вовремя и не к месту. Вот, допустим, вы охотитесь и увидели кролика. После «мартило» от зверька останутся только мелкие кровавые брызги, а вот… Имбер! «Имберлик» позволит вам точечно и аккуратно запечь его мозг или остановить сердце. Имберлик! И вы, мой юный друг, не останетесь голодным.

Каждый раз, произнося заклинание, преподаватель выстреливал им в сторону стола, и уцелевшая половинка свечи сперва мгновенно расплавилась, а потом так же быстро затвердела.

– И резать, и запекать, и останавливать… Все это одним заклинанием? – удивилась темноволосая Эджена из землячества троллей.

– Именно, мадемуазель! – рывком повернулся к ней профессор. – Вы заканчиваете пятый курс и настала пора переходить от ученических заклинаний к серьезным, взрослым чарам. Пять лет все вы учились концентрировать свое внимание, следить за мыслями, дисциплинировать свой ум. Система силовых заклинаний базируется именно на этом вашем навыке. Пользуясь заклинанием «имберлик», вы посылаете к объекту воздействия частицу своей силы, задав ей ту форму воздействия, которую сами желаете. Согреть, смять, поднять, протолкнуть сквозь препятствие, поджечь, преобразовать. Концентрируете мысль на кончике своей палочки и вместе с частицей силы сбрасываете на цель, оказывая необходимое воздействие. Имбер! Имбер! – палочка преподавателя дважды дрогнула, и свеча полыхнула пламенем, чтобы тут же потухнуть в луже воды.

– Вы говорили, что заклинание двухопорное, профессор, – напомнила Анита Горамник.

– О, простите, мадемуазель! Меня немного отвлекли, – развел руками араб и стрельнул взглядом в Надодуха. – На самом деле данное заклинание может быть как обычным, так и двухопорным по желанию мага. Вы можете либо послать свою силу, либо вытянуть силу из объекта воздействия. Для этого вы создаете из своей силы мысленную петлю, бросаете ее первыми опорными слогами «имбер», а затем тут же отдергиваете слогом «лик». Прошу всех посмотреть за окно. Видите ветку ясеня у верхней фрамуги? Имберлик!

Листья на качающейся за стеклом ветке мгновенно обвисли, словно из-за долгой засухи.

– Может, это и надежнее «мартилло» будет… – задумчиво решил недоморф.

– Рад, что смог вам угодить, мсье Сенусерт, – склонил голову Омар Рабиа и стремительно направился к столу. – Поскольку все здесь являют собой уже хорошо обученных магов, тратить время на одноопорный вариант не будем. – Профессор извлек из ящика и поставил на стол еще одну свечу. – Задание таково: направляем в свечу толику силы, дабы оплавить кончик, и тут же эту силу отдергиваем, забираем, дабы воск снова затвердел. Первому, кто справится, десять баллов в аттестат. Второму пять, третьему один.

Ученики тут же взялись за палочки – и буквально сразу свеча разлетелась в брызги, затвердевшие на лету.

– Прекрасно, мсье Дожар, – вскинул брови профессор. – Десять баллов вы заслужили, однако впредь старайтесь соотносить сбрасываемую силу с поставленной целью.

Омар Рабиа прошел к столу, поставил на него новую свечу, отступил в сторону, начертав перед собой палочкой защитную руну.

– Имберлик, имберлик!!! – загомонил класс. Прошло несколько мгновений – свеча опять обратилась в брызги.

– Первая часть у вас получилась, мсье Ларак, однако обратное движение не сработало, – профессор выставил на столешницу новую мишень.

Несколько попыток – и у нее вдруг оплавилась макушка, тут же застыв небольшой шапкой.

– Пять баллов, мадемуазель Горамник, – кивнул араб.

– Я могу задать вопрос, профессор? – вскинула руку отличница.

– Да, мадемуазель.

– Скажите, если наличие силы в предмете делает его тверже, а отсутствие разжижает и развоплощает, то почему мой импульс плавит свечу, а не делает ее тверже?

– Вы коснулись темы, по поводу которой научное сообщество еще не пришло к твердому мнению, – перехватив палочку двумя руками, ответил ей преподаватель. – Признаю, есть школы, которые считают, что предметы разрушаются от избытка попадающей в него силы, и, что интересно, смертные в большинстве придерживаются того же мнения. Однако большая часть мыслителей уверена, что при попадании в некий объект силы, каковую он не готов воспринять, он начинает разрушаться и при этом теряет накопленную силу, разогревается, разрушается дальше, выделяет больше силы, отчего опять же разрушается… И так до полного исчезновения. Ярким, во всех смыслах этого слова, примером подобного нарастающего саморазрушения являются, в частности, звезды. Огромные, очень массивные объекты, проходящие стадию разогрева-разрушения, излучая при этом практически бесконечное количество света и тепла. Из более простых и близких примеров можно привести попытку расплющить, скажем, гвоздь. Нанесите несколько ударов, потрогайте. Он нагреется. Вы его разрушаете, он нагревается. Если продолжать этот процесс долго, он тоже сперва расплавится, а потом обратится в газ, – профессор взмахнул руками, оставив палочку висеть в воздухе. – В науке есть еще целый ряд вопросов, на которые не способна ответить школа «накопителей силы», но это может увести нас довольно далеко от темы урока. Скажу лишь, что в любом случае формулы, описывающие процессы перетока сил, у обеих школ совершенно идентичны, дают одинаково подтверждаемые результаты и отличаются только толкованиями процесса.

– Благодарю, профессор.

– Вижу по вашему взгляду, мадемуазель, вы уже запланировали поход в библиотеку. Рекомендую ознакомиться с работами Анри Эристана и Эдма Марриотта. Однако не ожидайте слишком многого. Ибо умение управлять и преобразовывать предметы состоит в навыках концентрации и умении правильно мыслить, – Омар ибн Аби Рабиа постучал пальцем себя по виску, – а вовсе не в гадании о том, втекает теплород в изменяемую вещь или вытекает из нее.

– Спасибо, профессор Рабиа, – кивнула Анита Горамник. – Меня всего лишь заинтересовали упомянутые вами парадоксы.

– Прекрасно! Если вопросов больше нет…

– Есть, профессор, – на этот раз поднялся Битали Кро. – Скажите, а можно успешно пользоваться заклинаниями, не имея палочки?

– Интересная тема… – вскинув брови, подошел ближе араб. – Даже не знаю, что ответить… Вот скажите, мсье Кро, можно ли есть, не пользуясь ложками и вилками?

– Если нет другого выхода, то, конечно, можно, – пожал плечами Битали. – Но с вилкой куда удобнее.

– Вот вы и ответили на свой вопрос, молодой человек. Палочка у вас в руках помогает концентрации. Это точка, на которой можно сосредоточить внимание. Палочка изготавливается из материалов, хорошо впитывающих силу и благодаря тому может очень значительно увеличивать воздействие ваших заклинаний, дополняя ваши импульсы своими запасами. Однако в конечном счете все начинается здесь! – Преподаватель опять постучал пальцем по виску. – В вашем умении направлять свою волю и ставить четкие цели. Имбер…! – Араб, даже не поворачивая головы, вытянул руку, и на оплавившейся свече вспыхнул огонек. – …Лик!

Огонек погас.

Ученики зашевелились, пытаясь повторить чародейство за учителем и…

– Проклятье!!! – Профессор, вскрикнув, врезался в ближний стол, захлопал ладонью по дымящемуся локтю. По рукаву пиджака быстро расползалась обширная подпалина. Да и сорочка, просвечивающая через возникшую дыру, тоже явно оказалась прожжена: – Мсье Цивик, чтоб вас с вашими кривыми руками! Уйдите с глаз моих и чтобы я вас больше не видел!

Рыжий большеглазый мальчишка, сидевший аккурат перед Битали, стремительно сгреб конспекты, качнулся к стене и натурально исчез. Отводить взгляд невезучий бедолага умел не хуже домовых.

– Хватит, урок окончен! – сквозь зубы процедил араб, осматривая пострадавший рукав. – Тренируйтесь самостоятельно.

– Позвольте, затяну вам прореху? – предложила Анита.

– Не позволю! – вскинулся профессор, но тут же спохватился, понизив тон: – Вы должны понимать, мадемуазель Горамник, что заклинание «трунио» способно растянуть ткань, но не восстановит ни плетения, ни теплоты, ни шелковистости натурального кашемира. Простите за грубость… Невезение Цивика когда-нибудь погубит нашу школу. Не проходит и месяца, чтобы он чего-нибудь не испортил!

– Можно сделать заплаты, – подтянулся недоморф. – Кожаные, я видел. Их как раз на локти ставят, чтобы меньше протирались.

– Теперь, наверное, придется, – вздохнул араб. – Но для начала я просто пойду переоденусь. Следующим занятием у нас идет естествознание? Битали Кро, вам десять баллов в аттестат, можете этих занятий не посещать.

– Ничего себе, гусар в любимчики выбился! – привстав, громко фыркнул прилизанный Арно Дожар. – Без уроков и с оценками! А чего бы его сразу в выпускники не зачислить?!

– Не забывайтесь, мсье Дожар! – неожиданно зло холодным голосом ответил Омар Рабиа. – В своем стремлении унизить мсье Кро вы ставите под сомнение мою беспристрастность! За такое оскорбление можно разом лишиться всех баллов, что вы заслужили в этом году!

– Простите, профессор, – моментально побелел графский отпрыск. – Я не имел в виду…

– А дабы у всех остальных не возникло столь же червивых мыслей, – араб обвел класс суровым взглядом, – напомню, что после трагической гибели профессора Налоби директор колледжа возложил обязанности смотрителя за домовыми на Битали Кро. И поскольку в замке царит порядок, ваш соученик с данными обязанностями неплохо справляется, вполне успешно применяя на практике все те навыки, которые вам еще только предстоит изучать. Посему вам придется изучать теорию, а ему закреплять практические навыки. Мадемуазель Горамник и Вантенуа, мсье Сенусерт, Ларак и Дубус, вам пять баллов в аттестат, вы также свободны от урока. Насколько мне известно, вы тоже принимаете участие в этих хлопотах.

– Спасибо, профессор! Спасибо, спасибо! – Ученики из братства Башни, повеселев, быстро собрались и вышли из аудитории.

– Вот здорово! – в сумрачном зябком коридоре Ирри Ларак повернулся навстречу остальным. – Если мы покормим домовых сейчас, то не нужно будет заниматься этим вечером, и у нас останется огромная куча времени! Может быть, опять устроим вечеринку на поляне Надодуха?

– У меня не получится, – покачала головой Генриетта. – Раз появилось время, хочу в библиотеку сбегать.

– Да ладно тебе! Спросишь потом у преподавателей, и все.

– Смысла нет, – пожала плечами отличница. – Они то ли не знают половины тем, то ли не хотят время на нас тратить. Всегда все сводят к тому, что для заклинаний надобно полагаться на опыт свой, концентрацию и глазомер. А знание теории преобразований совершенно ни к чему. Странно еще, что нам математику преподают! Если все по глазомеру определять, то зачем точно считать?

– Это потому, что математика логическое мышление развивает и основами своими к эпохе Второго пророчества относится, – прозвучал из пустоты мальчишеский голос. – Это наша наука, наука магов. А в более поздних теориях смертные зело преуспели, ничем людям не уступают. Признавать же сего никто не хочет.

– Цивик, явись передо мной, как лист перед травой! – усмехнулся Битали.

Послышался шелест, и возле стены, на фоне гобелена с марширующими воинами, несущими тускло светящиеся факелы, проявился рыжий большеглазый растрепа.

– Тот же Марриотт – это, между прочим, смертный, – продолжал паренек. – И все равно на него все наши ученые ссылаться вынуждены. Омар сильно разозлился, да?

– Не то слово, дружище! – хлопнул его по плечам могучий Дубус. – Убить был готов! Ты ему костюм из натурального кашемира испортил. Теперь только на выброс. А наш профессор Рабиа – личность утонченная, абы что не носит. Наверняка лет двести костюмчику, и происхождение от каких-нибудь шейхов ведет.

– Костюм в двести лет – это уже обноски, – покачала головой Анита. – Однако хороший кашемир редкость. Так что, Цивик, до каникул ты Омару и правда глаза лучше не мозоль. Как тебя только угораздило?

– Хотел свечу зажечь. Но едва только заклинание метнул, профессор повернулся и локоть под него подставил…

– Баронесса!!! – внезапно вскрикнул Дубус и отпихнул Цивика. Ученики поспешно выстроились вдоль стены, почтительно склонили головы:

– Хорошего вам дня, мадам! Вы прекрасно выглядите, мадам! Спасибо за гостеприимство, хозяйка!

По коридору медленно двигался бесплотный дух, полупрозрачное белесое существо, имеющее облик женщины в длинном платье из плотной материи, в остроконечной высокой шляпке, с которой ниспадала вуаль, скрадывающая черты лица. Проще говоря – призрак, причем не самый сильный, и потому Битали не понял столь старательного пиетета перед ним своих друзей.

– Кто ты такой? – неожиданно остановился перед ним призрак. Но не успел Битали открыть рта, как вперед торопливо выступила Генриетта Вантенуа, поклонилась:

– Это ваш гость, баронесса, мсье Битали Кро.

– Мои гости обучены хорошим манерам, дитя. А этот грубиян не способен даже поздороваться. Скажу маркизу, чтобы сегодня же выставил его прочь! – И призрак величаво двинулся дальше.

– Ты чего, Битали?! – тут же дернул однокурсника за плечо Надодух. – Хочешь, чтобы тебя из школы выгнали? Это же баронесса Бажо! Почему не кланяешься?

– Баронесса Бажо? – все еще не понимал юноша.

– Вдова барона, упавшего с нашей башни! Разве тебя не предупреждали? При поступлении о ней говорят в первую очередь!

– Вдова барона? – наконец-то начал припоминать юноша. – Та самая, что попросила покровительства маркиза де Гуяка в обмен на безопасность и дожила до двухсот семи лет? Вот проклятье! Я ведь ее за весь учебный год ни разу не встретил. Вот и забыл…

– Если директор узнает, будет плохо, – почесала острый нос Генриетта. – Выгнать, может, и не выгонит, но половину баллов точно снимет.

– Ну, по счастью, она обещала пожаловаться не директору, а маркизу, – пожал плечами Битали.

– Бедняжка… Она думает, что де Гуяк все еще жив, – вздохнула Анита и неожиданно прижалась к Надодуху, который тут же обнял девушку за плечо.

– А ты думаешь, он мертв? – повернул к ней голову Кро.

– Все так говорят… – неуверенно ответила отличница. – Устал от жизни, ушел…

– Про Темного Лорда говорили, что он побежден, разгромлен… А оказалось, просто исчез. Про маркиза де Гуяка говорили, что умер, а оказалось, что исчез. Про цепного Гроссера наверняка тоже говорили, что «он устал, он ушел». А оказался замурованным под замком. – Битали Кро задумчиво потер подбородок. – Вокруг Темного Лорда творится что-то странное и непонятное… Я понимаю, побежденный директором Чохара. Вот свидетели, вот череп, вот место и дата смерти. Я понимаю, профессор Налоби. Размазан ровным слоем по пещере вместе с тотемником. Есть свидетели, место смерти, дата. Но как так вышло, что Темный Лорд и его ближайшие соратники, сильнейшие маги мира, просто исчезли? Непонятно как и невесть куда?

– Да какая разница? – пожал плечами Ларак. – Главное, что их больше нет!

– Вообще-то сейчас я Темный Лорд, – перевел на него взгляд Битали. – А вы мои ближайшие соратники. Хочешь бесследно исчезнуть?

– А-а-а… Ну, если так… – зачесал в затылке паренек. – И чего тогда делать?

– Отнесите учебники по комнатам, а потом с Дубусом и Цивиком отправляйтесь на огороды, проверьте, все ли в порядке у тамошних гномов, – распорядился Битали. – А мы займемся молоком.

В кабинете профессора Налоби, ныне перешедшего в распоряжение Битали, все было в порядке: чистая посуда в шкафах, низенькие столы вдоль стен, сверкающие в отраженных солнечных лучах стекла окна.

– Трунио! – Взмахом палочки Кро увеличил одну из скамей до размеров высокого табурета, поднялся на него, снял с верхней полки крапивную веревку, зацепил петлей за крюк на потолке, спрыгнул к недоморфу, вытаскивающему фляги: – Готово!

– Почти, – расстегнула ворот Анита.

– Тогда мы пошли… – Битали прихватил за руку Генриетту и потянул за собой сквозь стену, привычно ткнув в нее палочкой: – Онберик!

– Спасибо, хозяин, – кивнула девушка, оказавшись в коридоре.

Битали знал, что заклинания у Вантенуа получались не очень хорошо, и когда девушка протискивалась через препятствия сама, испытывала болезненные ощущения.

– Не называй меня так, Генриетта, – попросил Кро. – Почему все норовят называть меня «хозяином»? От этого я начинаю чувствовать себя упырем, сгоняющим в амбар захваченную добычу!

– Я дала тебе клятву верности… Темный Лорд.

– Это была случайность, Генриетта, стечение обстоятельств. Без этого было не обойтись. Но я не собираюсь пользоваться своей властью. Мы просто друзья.

– А если я не хочу быть просто другом? Что тогда? – поджарая, как гепард, девушка приблизилась к нему.

– Тогда я все равно не воспользуюсь своей властью, – покачал головой юноша. – Это бесчестно.

– Ты забыл Хартию Свободных. «Сильному – слава, слабым – смирение». Если ты глава братства, тебе можно все. Никто и никогда не посмеет осудить тебя, мешать или перечить.

– Похоже, я заразился предрассудками низших духов, – пожал плечами Кро. – «Справедливость превыше всего».

– Это все из-за нее? – отступила Генриетта. – Думаешь о том, чем они с Надодухом занимаются в комнате?

– Они просто выдаивают молоко…

– Однако Горамник, как колдунья, делает это обнаженной. А Надодух там, с ней. Я же помню, как ты ревновал, когда она предпочла тебе воняющего собачатиной недоморфа!

– Это была не ревность, – покачал головой Битали. – Просто жадность. Обида на то, что игрушка ушла к другому. Жадность – плохое чувство, оно всегда все портит. Сейчас Надодух на седьмом небе, что Анита с ним, Горамник тоже светится от счастья. Их радость льется через край, заливая все вокруг. И меня тоже, неизменно повышая настроение. А представь себе, что я бы уперся и захапал ее себе? Все бы ходили злые и унылые…

– А от этого удовольствия ты себя упырем не ощущаешь? – хмыкнула девушка. – Насыщаешься чужим счастьем! Это ведь только упыри-вампиры чужими силами и эмоциями питаются. И ты туда же. Остался один и радуешься. Какой из тебя после этого Темный Лорд?

– Ну, мешать искренней любви я точно не стану.

– А ты знаешь, какая она, настоящая любовь? – Девушка снова шагнула к Битали, обожгла лицо горячим дыханием.

– Надодуха спроси, – тихо ответил Кро. – Он это лучше всех объясняет.

Тут послышался легкий треск, что-то промелькнуло, а еще через мгновение выскочил рычащий, как дикий зверь, Надодух:

– Где он?! Где этот мелкий гаденыш?! Подглядывать удумал! А ну покажись! Убью!!!

– Найдешь ты его теперь, как же! – рассмеялась Генриетта.

– Ты же коловертыш, Надодух! – схватил друга за руку Битали. – Ты не должен оставлять ведьму одну! Быстро назад к Аните!

Недоморф рыкнул еще раз и ушел обратно в стену.

– Цивик? – спросил в коридор Кро.

– Я хотел сказать, что Дубус с Ларак скамью подправляют и задержатся… – виновато ответила пустота. – Я же не знал, что они там… Думал, давно все закончилось.

– Сходи в столовую, попытайся набрать какой-нибудь сдобы, – ни на миг не усомнился в честности невезучего товарища Битали. – Хочу побаловать маленьких хозяев. Но до конца обеда все же не показывайся, Надодух быстро не отойдет.

На развешанных по стенам гобеленах дрогнул свет – где померкла полная луна, где закачалось пламя в костре охотников, где взметнулись в воздух зажженные стрелы лучников. Это стало единственным знаком того, что Цивик услышал Кро и отправился выполнять поручение.

Вскоре Битали и Генриетта услышали свист – заговоренный отличницей собачий свисток пробивался через любые стены и расстояния, оставаясь при том неслышимым ни для кого, кроме участников братства. Молодые люди одновременно вскинули палочки и вошли в кабинет, где посреди пола стояла полная фляга молока, а раскрасневшаяся, возбужденная Горамник оправляла жакет, утягивая его вниз, словно пытаясь опустить на уровень юбки.

Впрочем, это было нормально. Обряд выкрадывания молока невероятно пьянил и горячил любую ведьму, и если коловертыш вовремя ее не останавливал – колдунья вполне могла выдоить из коровы не только молоко, но и кровь, замучив ее до смерти.

– Чего смотришь? – кокетливо поправила рыжую прядь Анита. – Делом давай заниматься!

– Да, – Битали достал из шкафа ножи. – А где хлеб?

– Думаю, Дубус и Ларак уже несут, – буркнул Надодух, и Битали хорошо понял причину его недовольства:

– Перестань, приятель! Ты же знаешь Цивика, вся его жизнь – это попадание из одной неприятности в другую. Вспомни, сам рассказывал мне о его невезении. Он ничего плохого не замышлял. Просто опять оказался в неудачном месте в неудачный миг. Взбучку, думаю, он уже получил?

– Я его только пнуть успел! – с явным недовольством ответил недоморф. – И он тут же смылся.

– У Цивика хорошая реакция, – хмыкнула Анита, зашла Надодуху за спину, запустила пятерню в шерсть на его загривке. – Даже странно для хронического неудачника.

– Когда пару раз в день то подзатыльника, то пинка получаешь, быстро уворачиваться научишься, – ответила Генриетта, поигрывая ножом. – Прячется он тоже не хуже призрака.

– Ты ведь на него больше не сердишься? – Горамник обняла своего хмурого избранника, соединив руки у него на груди.

– Ты просто не знаешь, что он натворил!

– Но ведь ты на него больше не сердишься? – Анита тихонько прикусила его за левое ухо.

– Ладно, пусть живет, – со вздохом смирился проклятый потомок рода Сенусертов. – Но если еще раз попадется, то не пинка получит, а шило в пятую точку!

– Правильно! – Девушка звонко чмокнула его в ухо.

Надодух дернулся, но стерпел.

Наверное, если бы Анита захотела его загрызть – от Горамник недоморф стерпел бы даже это.

Битали тряхнул головой, отгоняя странную мысль, и принялся шарить по карманам в поисках своего свистка. Однако звать потерявшихся товарищей не пришлось – один за другим Ирри Ларак и Дубус протиснулись между шкафами, неся в руках по несколько мягких, еще теплых, пахнущих сладковатым дымком буханок.

– Наконец-то! – обрадовался Надодух. – За дело!

Ученики взялись за ножи и быстро порезали хлеб на ломти, разлили молоко во фляги – одну для домовых, другую для гномов.

За хлопотами подошло обеденное время, и всей компанией братство Башни отправилось в столовую, откуда вернулось со сдобными булочками и прощенным Цивиком. Булочки тоже порезали, деля на всех «маленьких хозяев», после чего Битали позвал Батану. Преданный потомку Темного Лорда монсалватский эльф от простых домовых почти не отличался: немногим выше колена, с большущими круглыми глазами, курносый и остроухий, одетый в нечто, похожее на толстое шерстяное пончо грубой вязки, и короткие сапожки с завязками спереди на голенище. За своего низшие духи замка его все равно не принимали, однако слушались. Как не слушаться того, кто всякими вкусностями от имени людей угощает?

– Хорошего тебе дня, мой друг! – кивнул малышу Кро. – Вот примите наше угощение и благодарность. Вы так хорошо трудитесь, наши помощники, что нам захотелось покормить вас повкуснее. Спасибо вам за старания!

Битали поклонился маленькому духу.

– Ты очень добр к нам, Темный Лорд, – явно растрогался Батану. – Я передам твои слова и твой поклон хозяевам дома.

После обеда по расписанию значился урок магического искусства, и полсотни учеников пятого курса колледжа маркиза де Гуяка оказались в сыром и сумрачном сводчатом подвале во власти вечно угрюмого, бледного, как пергамент, длинноволосого, хронически хриплого и неспешного профессора Карла Пепелета, бродящего между партами в своей суконной мантии с бобровым воротником:

– Я слышал, сегодня наш умнейший Омар ибн Аби Рабиа ознакомил вас с первым заклинанием силы, – прохрипел учитель, по очереди вглядываясь то в лицо Дистини Шаркови, то в лицо Родриго Батиаса, то сверля взглядом притихших в первом ряду девушек. – Это новый шаг в мастерстве, который окажется по силам далеко не всем. К счастью для вас, со следующего курса вы сможете выбирать специализацию, и те, кто не пожелает надрывать себя концентрациями и дисциплиной мышления, смогут более не тратить своих сил на постижение дальномирия.

– Точно, так и сделаю, – шепнул соседу Надодух. – Откажусь. Зельеварение и шаманство выберу.

Профессор, как обычно, мало обращал внимание на поведение учеников и продолжал вещать заунывным голосом:

– Вы, конечно, догадываетесь, что заклинанием «имберлик» любой ваш враг способен без труда иссушить и остановить ваше сердце или запечь ваш мозг. Что же вы полагаете делать для спасения от неожиданной напасти? Правильно, правильно и еще раз правильно. Для защиты от подобных заклинаний маги используют амулеты. Каких классов существуют амулеты, мсье Тинтаголь?

– Четырех, профессор, – поднялся высокий, плечистый парень из землячества троллей. – Воздушные, жидкие, твердые и живые. Воздушные – это по большей части дымы с наложенными на них заклинаниями, жидкие делаются в основном на текучую воду, твердые буквально из всего, а живые из зверей, птиц и рыб. Наши тотемники, например, – это живые амулеты.

– Четыре балла в аттестат, мсье, – согласно кивнул профессор. – Амулеты есть суть те же заклинания, но уже произнесенные и запечатленные, и действующие, пока подпитываются силой или остаются в сохранности. Главным преимуществом амулетов является… Что, мсье Цивик?

– Амулеты изготавливаются в спокойной обстановке, – вскочил паренек, звонко и торопливо выплескивая: – При их создании заклинания произносятся более точно, подкрепляются дополнительными возможностями благодаря привлечению сил земли, воздуха, высших и низших духов или иных стихий, поддерживаются рунами с заключенными в них силами, а кроме того, амулеты можно многократно подпитывать силой, благодаря чему их сила способна значительно превысить силу, испускаемую магом в одном заклинании!

– Низшие и высшие существа не являются стихиями, – поправил ученика Карл Пепелет, – но в остальном изложено точно. Три балла. Итак, амулеты в большинстве своем являются более сильными инструментами магов, нежели простые заклинания. И в случае столкновения с боевыми заклинаниями обычно дают эффективную защиту, что привело к созданию иных, боевых амулетов. Боевые мечи, молоты, секиры, копья и даже стрелы с дротиками, применяемые людьми в войнах, являются амулетами, способными разрушать заклинания и проникать сквозь защиту… Так-так-так…

Профессор остановился, задумавшись, оправил мантию на плечах и продолжил:

– Но сегодняшней темой являются боевые защитные амулеты. Они разделяются на амулеты гасящие, отражающие и активные. Первые используются для того, чтобы рассеять направленное на мага опасное воздействие, и наиболее востребованы тогда, когда чародей желает скрыть свое присутствие и способности. Вторые отражают направленные заклинания туда, откуда они пришли, поражая противника с той же силой, с какой он пытался нанести урон. Так же как и первые, отражающие амулеты не способны отличить поддерживающие заклинания от несущих вред и борются со всеми одинаково. И, наконец активные амулеты – самые сложные, но вместе с тем самые эффективные. Они способны отличить благожелательное воздействие от вредоносного, пропустить первое к владельцу и отразить второе. Причем не просто отразить удар, но и усилить его за счет разящих проклятий, заранее вложенных в оберег… Так-так-так…

Карл Пепелет остановился перед Генриеттой Вантенуа, задумчиво ее разглядывая.

– Амулеты нужно изготавливать в зависимости от фаз Луны, расположения звезд и времени дня? – почувствовав себя неуютно, предположила девушка.

– Раскройте конспекты, тема изготовления амулетов, – словно отвечая ей, невозмутимо продолжил профессор. – Для изготовления амулетов желательны пористые органические материалы, хорошо впитывающие силу, либо материалы прозрачные, при правильной огранке способные замкнуть в себе полученное воздействие. Разумеется, это не отменяет возможности использовать для создания амулетов природные камни, благородные металлы или холодное железо, однако нужно понимать, что чем плотнее избранный материал, тем меньше силы он способен впитать, и тем слабее получится оберег…

Битали торопливо записывал, пропуская лишние слова и сокращая термины, но поспевал с трудом, хотя преподаватель в своей нудной и монотонной манере говорил довольно медленно:

– Хорошей альтернативой является совмещение в амулете пористых и твердых материалов. Костяная рукоять у стального инструмента, хорошо ограненный камень в золотой оправе или в глазницах каменной статуи хорошо помогают совместить как прикладную или декоративную функцию амулета, так и его защитные качества.

– Придется перечитывать, – недовольно пробормотал себе под нос Кро. Осмыслять советы Пепелета и одновременно записывать их у него не получалось. Радовало то, что пока профессор объяснял только самые основы: из чего лучше делать, каких материалов избегать, что сочетается хорошо, а что плохо. Может быть, на практических уроках будет проще?

По счастью, последней сегодняшней парой шло гендерное искусство, на каковом Битали по большей части отдыхал. Но в этот раз ему не повезло: тонкоусый и румяный сэр Ричард Уоллес, едва войдя в просторный тренировочный зал под кровлей северного корпуса, щелкнул пальцами и скомандовал:

– Мсье Кро и мсье Дожар, на линию!

Линия разделяла зал надвое, вытягиваясь под длинным зеленым плакатом с девизом «Сильному – слава, слабым – смирение», и обычно служила местом для проведения дуэлей. Хорошо понимая, что сейчас произойдет, Арно Дожар хищно ухмыльнулся и скинул куртку, бросив ее на руки своим прихвостням. Битали лишь расстегнул верхнюю пуговицу и вытянул учебный амулет наверх, чтобы долго не искать.

– Да-да, у меня для вас приятный сюрприз, молодые люди, – пружинящей походкой прошел вдоль заставленной оружием стены преподаватель. – Знаю, вы горите желанием друг друга зарезать. Можете сделать еще одну попытку, разрешаю. Начали!

– Держись, гусар! – в руках Арно сверкнул длинный узкий меч. Графский отпрыск несколько раз взмахнул клинком справа и слева и, закрывшись двойным сверкающим кругом, ринулся вперед. Битали выждал, пока враг приблизится на несколько шагов, вскинул руки к амулету, сжал его и выдернул бемгиши, тут же выставив один короткий стальной полумесяц вперед. Клинки со звоном столкнулись, сверкающие круги погасли – и вторым египетским ножом Кро попытался обрубить Дожару запястье. Тот, понятно, отдернул руку вместе с оружием, и Битали, пользуясь заминкой, сделал два шага вперед, скрестил полумесяцы перед собой, поймал на перекрестье выпад врага, попытавшегося пронзить его грудь, вскинул вверх, нырнул под оружие, сближаясь. Дожар отскочил, подтягивая клинок и пытаясь резануть его вдоль локтя, – но Кро был готов к такому приему, с поворотом отбил меч вправо, в широком шаге проворачиваясь вдоль руки юного графа, оказываясь совсем рядом и…

– Стоп, разойтись! – хлопнул в ладони преподаватель. – Разойтись!

– Но почему?! – хором возмутились оба бойца. – Я его даже не поцарапал!

– Потому что здесь урок, а не дуэль! – Сэр Ричард Уоллес, прищурившись, оглядел ряды учеников и резко распорядился: – Мсье Уловер, Батиас, Шаркови, Юсуфов, возьмите копья!

Вызванные молодые люди направились к стойке с оружием. Учитель мужского ремесла, как было видно, выбрал самых рослых и крепких учеников.

– Готовы? Убейте мсье Кро!

– Х-ха! – радостно воскликнул блеклоглазый Карл Уловер и первым ринулся вперед, пытаясь насадить Битали на пику. Кро, метнувшись навстречу, принял ее на изгиб правого бемгиша, отвел, провернулся вдоль древка, вторым клинком рубанул противника по плечу, повернулся к остальным. Оставшиеся противники, плотно сбившись, наставили наконечники ему в грудь. Битали, не снижая шага, повернул клинки горизонтально и резко вскинул вверх, подбивая наконечники, а сам присел, подкатываясь под длинные древки, к беззащитным животам…

– Стоп! Разойтись! – хлопнул в ладони сэр Ричард Уоллес. – Теперь обсудим поведение мсье Кро. Что вы в нем увидели, мсье Уловер?

– Хорошо дерется, гад! – рассматривая дырку на рукаве, ответил юноша.

Защитные заклинания надежно оберегали учеников от серьезных ран, наносимых обычным, не заговоренным и не посеребренным оружием. Однако это не спасало одежду от порезов. Да и кровоточащие царапины редкостью тоже не были.

– Поверхностно, – усмехнулся преподаватель. – А вы что скажете, мсье Юсуфов?

– А чего тут скажешь? – развел руками плечистый татарин с эмблемой «ордена грифов» на лацкане. – Он лучший боец в колледже, не справиться.

– Ваше копье! – потребовал сэр Ричард Уоллес, принял оружие, взвесил в руке. – Мсье Кро, нападайте!

Битали хмыкнул, скрестил бемгиши, медленно развел, шелестя одним клинком о другой и приглядываясь к преподавателю.

Тот держал оружие без хитростей, обычным пехотным хватом: правой рукой за самый комель, левой на полразмаха выше. Не самая лучшая стойка для маневренного боя.

Юноша резко выдохнул, пошел на него. Сэр Ричард Уоллес по всем правилам попытался уколоть его в грудь. Битали так же по правилам отвел наконечник в сторону, крутанулся вдоль него и… И взвыл от болезненного удара в бок!

Отскочив, он перевел дух, снова ринулся вперед, повторил маневр со всей возможной скоростью – и опять получил удар острием копья, но теперь в живот, и в самом конце поворота.

– Проклятье! – Битали чиркнул клинком о клинок, подбил копье вверх, поднырнул под него и…

И от сильнейшего удара в голову у него посыпались искры из глаз. На миг потомок Темного Лорда даже, верно, потерял сознание и очнулся уже растянувшимся на полу. По залу прокатилось довольное хихиканье: позорное поражение лучшего фехтовальщика колледжа доставило немалое удовольствие менее способным завистникам.

– Достаточно! – Сэр Ричард Уоллес кинул копье татарину. – Слушайте меня внимательно! В этой жизни вам никогда не удастся встретить врага, имеющего точно такое же оружие, как у вас. Подобного везения не бывает! Либо ваш клинок будет слишком коротким, либо слишком длинным. И вы должны уметь выжить в любой ситуации! Наш отличник мсье Кро только что наглядно вам доказал, что у копейщика или мечника почти нет шансов против бойца с ножами. А я доказал, что с ножами нападать на копейщика совершенно бесполезно. Повторю свой вопрос еще раз: кто и что увидел в манере боя Битали Кро?

– Он постоянно атакует… – неуверенно ответил Цивик и втянул голову в плечи, словно сказал глупость.

– Неправильно! – сурово отрезал преподаватель. – Мсье Кро стремится к сближению! Его оружие позволяет бой только на короткой дистанции. В его исполнении вы наблюдали технику сближения проворотом, когда длиннодревковое оружие пропускается вдоль тела, и тактику подныривания, когда острие отводится вверх. Надеюсь, вы смотрели достаточно хорошо, чтобы повторить данный прием самостоятельно. Я же продемонстрировал вам наиболее надежную контртактику: легкое отступление и поражение противника в момент броска, когда он слеп и беззащитен. Теперь самостоятельная работа! Разбейтесь на пары: один боец берет копье, другой акинак. Начинаем отрабатывать оба приема друг на друге! Мсье Уловер, Батиас, Шаркови, Юсуфов, приказа убить мсье Кро никто не отменял, по одному баллу в аттестат за каждое поражение!

– Вот проклятье! – сглотнул Битали. – А я?

– А вы лучший фехтовальщик, к вам совсем другие требования, – холодно отрезал сэр Ричард Уоллес. – Получите три балла, если за весь урок никто так и не сможет вас зацепить. Надеюсь, ваши противники не забудут о своем численном преимуществе и о возможности зайти вам за спину.

– Да что б его… – Битали оглянулся и поспешил попятиться к стене. Копейщики, восторженно взвыв, ринулись в атаку, пытаясь охватить юношу с двух сторон…

Разумеется, против четырех противников Кро устоять не смог. Как ни крутился, как ни бегал, нырял и уворачивался, за полтора часа получил с десяток порезов и несколько синяков. И вымотался вдобавок до предела.

Вернувшись в башню, Битали не стал даже чинить одежду, оставив заращивание дырок на потом, упал на постель и примерно с полчаса просто отлеживался.

– Не хочешь прогуляться? – предложил Надодух. Но как-то неуверенно, словно надеясь на отказ.

– Нет, только не сегодня… – простонал Битали.

– Если что, я в библиотеке, – обрадовался недоморф, стукнул палочкой по подоконнику и исчез.

– Удачи с Анитой, – пробормотал ему вслед Битали и закрыл глаза. – А меня до утра не кантовать.

Юноша полагал, что не сможет встать до самого утра – однако через несколько минут уже отдышался, а еще через десять валяться впустую ему стало надоедать. Поднявшись, Кро скинул одежду на стул, обернулся полотенцем и отправился в душ – смыть пот и пыль. Потом переоделся в свежую сорочку и брюки, накинул на плечи замшевую куртку и в нерешительности остановился перед шкафом. Взялся за дверцу, прикусил губу.

Учение Омара ибн Аби Рабиа по дисциплине мышления при использовании зеркал предполагало долгие тренировки, концентрацию, сосредоточение. Но когда речь шла о Франсуазе – все эти хитрости молодому человеку не требовались. Битали еще не успел ничего подумать, а воображение уже вытянуло из памяти и подробно нарисовало взъерошенную девчонку с миндалевидными ярко-карими глазами, тонким ртом и острым носом, украшенным на переносице двумя черными точками. Сердце часто застучало, и когда Битали отворил створку – зеркало отразило вовсе не юного чародея, а показало ее, Франсуазу: сосредоточенную, с плотно сжатыми губами и плотно собранными на затылке волосами. Смертная что-то выжидала, а за спиной девушки тянулись небольшие деревянные ящички.

Магазин! Франсуаза находилась в магазине.

Битали достал из шкафа покрывало перемещений, отошел к кровати, запахнулся в него – и оказался в низкой темной норе. Сбросив лежащее здесь парное покрывало, Кро достал волшебную палочку, направил на стену, над которой светилась небольшая норка:

– Трунио!

Глиняный завал уменьшился, позволяя молодому человеку выбраться под ведущий к дебаркадеру помост. Кро обернулся, коротким заклинанием вернул стену на прежнее место, выскользнул из-под помоста и быстрым шагом стал подниматься по улицам тихого приречного городка.

Ла-Фраманс был городком древним, но совсем небольшим – размером с поместье, что раскинулось вокруг колледжа маркиза Клода де Гуяка. Десяток улиц, три квартала и два моста через реку, в долине которой, между двумя отрогами, когда-то поселились предки нынешних жителей. Магазинчик, в котором подрабатывала девушка, стоял почти в центре – Битали добежал до него минут за десять и остановился, наблюдая, как кареглазая Франсуаза, в плотно облегающем свитере и черных брюках, собирает на прилавке разноцветные катушки ниток в вытянутый фанерный ящик.

Сердце на миг екнуло и тут же застучало часто-часто, а где-то в недрах живота появилось острое щемящее чувство, от которого, словно шипучка, побежал по всем жилам колючий холодок. Ощущение то ли болезненное, то ли приятное – но всегда желанное.

Кро уже знал, во что превращает человека это чувство – отошел к узкому газончику у стены, провел над ним рукой. Вслед за ладонью из сухого грунта ярко-красной полосой поднялись и расцвели тюльпаны. Молодой человек, опасливо оглянувшись, вытянул из амулета египетский нож, одним движением срезал растения под корень. Спрятал оружие, положил цветочную охапку на изгиб локтя. Поднялся на ступеньки, остановился за дверью.

Франсуаза, словно почувствовав, повернула голову – и беззвучно охнула, округлив глаза.

Битали улыбнулся, отступил, прислонился спиной к стене в паре шагов в стороне от низкой лесенки.

Вскоре скрипнули петли – девушка выскочила наружу и с разбега прыгнула ему на шею:

– Пришел!!! – и тут же жадно, нетерпеливо прильнула губами к его губам. Отодвинулась, обиженно стукнула кулаками по груди: – Ты куда пропал?! Столько дней тебя не было!

– Я же тебе говорил, прекрасное порождение весны. – Битали провел пальцами по ее щеке, вдоль выбившейся пряди. – Мне не только учиться нужно, приходится учебу еще и отрабатывать. Только сегодня так повезло, на весь вечер вырваться удалось.

– Ой, это мне?! – она наконец-то заметила букет. – Ого! Спасибо, милый… – Франсуаза коротко чмокнула его в губы. – Подожди, я сейчас в воду поставлю! Только не уходи!

Девушка скрылась в магазинчике, но через несколько мгновений выскочила обратно, теперь в джинсовой куртяшке и с матерчатым рюкзачком, опять прыгнула на Битали, страстно поцеловала, потом выдохнула:

– Маргарет отпустила! Так от букета обалдела, что прямо человеком стала, два рабочих часа простила. – Франсуаза поцеловала его еще раз и взяла под руку: – Куда мы пойдем?

– На твой обрыв?

– Да дождь, похоже, будет, – подняла глаза к небу девушка. – Давай лучше в кино? Там сейчас коллекция комедий идет, памяти Луи де Фюнеса. Ты знаешь, что такое кино? Или в вашей школе оно тоже под запретом?

– Ты меня совсем диким не считай, – хмыкнул Кро. – Помимо колледжа есть еще и каникулы.

– Значит, нет, – сделала вывод Франсуаза. – А телевизоры есть?

– Ты еще спроси, есть ли у нас электричество.

– А есть?

– Нет.

– Нет электричества?! – от изумления девушка даже остановилась. – Как же вы живете?!

– Да так и живем… Как в Древнем Египте жили, так и здесь обитаем.

– Да ну тебя, опять шутишь! – сообразив, засмеялась Франсуаза, махнула руками: – Так серьезно говоришь все это, что я даже поверила!

Она опять взяла юношу под локоть двумя руками, крепко прижалась к плечу:

– Смешной ты… Никогда не поймешь, всерьез говоришь или прикалываешься. Ты хоть предупреждай.

– Ты самое прекрасное существо, каких я только видел в этом мире, Франсуаза. Прекраснее цветов и рассветов, прекраснее стремительных горностаев и радужных фей-зелигенок, покровительниц садов, прекраснее весенних лугов и хрустальных горных пиков сказочного Сумера; ты желаннее ключевой воды в жаркий полдень, желаннее костра в промозглый вечер, желаннее солнца после полярной ночи…

– Если ты сейчас опять шутишь, я тебя убью… – сглотнув, пообещала девушка.

– На самом деле… – Битали запнулся. – На самом деле радужных фей-зелигенок я никогда в жизни не видел…

Ему под ребра ударил слабый девичий кулачок… После чего Франсуаза опять прижалась крепче:

– Странный ты. Иногда так говоришь, будто и вправду не из нашего мира.

– Как нужно разговаривать, чтобы стать из вашего?

– Увидишь де Фюнеса, поймешь.

Фильм с веселым лысым коротышкой Битали и правда понравился. Но больше всего понравилось, что можно было сидеть рядом с Франсуазой, держать ее за руку, ощущать ее голову у себя на плече и время от времени целовать, гладя шелковистые волосы.

После сеанса они перебрались в кафе, благо в торгово-развлекательном центре их хватало с избытком, и пили кофе с пирожными, пока у девушки в кармане внезапно не зазвучала музыка. Франсуаза быстро вытянула небольшую глянцевую пластину, вскинула к уху:

– Да, мама… Нет, просто я зашла после работы в кино, скоро вернусь. – Она вернула пластину в карман, пожала плечами: – Прости меня, мне пора. Папа вернулся и нервничает, что меня нет. Страшно боится, что со мной что-нибудь случится.

– Телефон? – уточнил Битали, раньше видевший такие изобретения смертных только издалека.

– Телефон, – согласно кивнула Франсуаза. – И что за гад их только придумал? Всегда в самый неподходящий момент дергают.

Она протянула руки, накрыла ими ладони Битали, крепко сжала. Потом решительно допила свою чашку и доела эклер. Битали поднялся, подал ей руку, помогая встать:

– Выходит, хорошо, что у нас их нет?

– А если ты трубку с собой пронесешь, застукают? – внезапно встрепенулась Франсуаза. – Я хоть как-то с тобой связаться смогу!

– Боюсь, все равно работать не будет, – покачал головой Битали. – Но я попытаюсь что-то придумать.

Взявшись за руки, они вышли из торгового центра, свернули на идущую вниз улицу, а с нее повернули на проулок, уходящий в старый город, с его двухэтажными фахверковыми[1] домами и каменными заборами. Город Ла-Фраманс, уютно устроившийся в речной долине между двумя отрогами, петлял всеми своими улочками, повторяя изгибы русла, а вместе с ним петлял пустынный переулок, полностью закрывая обзор дальше, чем на полсотни шагов. Но сейчас Битали это только радовало – он повернул Франсуазу лицом к себе, взял ладонями за щеки и уже в который раз начал целовать, не в силах насытиться ее губами.

– Вы только посмотрите, кто тут! – вдруг раздался совсем рядом звонкий девичий голос.

Битали, не отпуская девушку, повернул голову, стремительно сунул руку на грудь, к амулету. Но доставать оружие он не спешил. Несмотря на ужасающий внешний вид – черные губы, разноцветные волосы, серьги в носу и на губах и огромные черные пятна вокруг глаз, – тощая, как шип акации, девица в черной кожаной куртке и обтрепанных до колен джинсах, опасности пока не представляла. Равно как и ее спутник – такой же тощий, с длинной рыжей челкой, ниспадающей на выбеленное лицо, одетый в темную рубашку и штаны, заправленные в высокие, до колен, сапоги.

– Это, значит, и есть тот тайный поклонник, в существование которого не верит никто в нашем классе?

– Привет, Франсуаза, – кивнул парень, подходя ближе, и протянул руку: – Гаспар.

– Очень приятно, Битали Кро, – отпустив амулет, юноша пожал его холодную, тоже выбеленную ладонь.

– Ух ты, какой сахарный красавчик, – пошла по кругу, словно голодная акула, страшилище, – прямо леденец, так бы и пососала! Каких краев будешь, милашка?

– Вам пересказать всю биографию, милая леди? – уточнил Битали.

– Вы слышали, он назвал меня леди! – захохотала девица. – Да еще и на «вы»! Ты с Луны свалился или от английской полиции прячешься?

– Оставь его, Юлиана, – попросила Франсуаза. – Он учится в колледже имени какого-то маркиза. У них там воспитывают настоящие хорошие манеры.

– И на кого тебя там учат, сахарный? На банкира или адвоката? – Девица осклабилась и прикусила губу с тремя серебряными сережками.

– На фокусника, – не моргнув глазом, ответил Битали.

Кро обдумал этот ответ уже давно. Ведь скрывать от смертных свое человеческое происхождение до бесконечности он не сможет. Так лучше заранее подготовить знакомых к странностям, дав объяснение, которое не вызовет удивления.

– Ты фокусник?! – в изумлении округлила глаза Франсуаза.

– Ты только отцу моему не проболтайся! – вскинув палец, предупредил Битали. – Он меня убьет.

– Фокусник? – заржала девица. – Тогда покажи чудо, циркач.

– Подними какой-нибудь предмет, – разведя руками, предложил Кро.

Юлиана жадно облизнулась, покрутила головой, увидела под стеной смятую банку из-под пива, подобрала:

– Ну, взяла. И че?

– Держи ее крепче. Как только сможешь, – предложил Битали, достал из-под куртки волшебную палочку, вскинул левую ладонь, широко раскрыл, постучал кончиком палочки под средний палец: – Смотри сюда.

Он на миг замер, сосредотачиваясь… Трехопорное заклинание. Представить предмет и линию движения, откуда и куда должно переместиться. Представить сам предмет и место, захватить, вложить силу, поместить в конечную точку.

– И-и-итребейс! – Битали вздернул палочку и тут же сжал пальцы, ловя банку.

– А-а-а!!! – аж взвыла от изумления Юлиана. – Как ты это сделал?

– Это фокус такой, – пожал плечами Кро. – Немного тренировки, и все.

– Там, наверное, леска приклеена! – предположил Гаспар.

Битали усмехнулся и протянул ему банку. Паренек жадно схватил, начал осматривать.

– Какая леска, Га?! Он же к ней даже не прикасался!

– Заранее приклеил. – Гаспар продолжал крутить банку, осматривая и обнюхивая, чуть не облизывая.

– Он же не знал, что именно я подниму! И что вообще попрошу чего-нибудь показать!

– Да точно леска, – упрямо повторил паренек и сунул банку в карман, сжимая там в кулаке: – А так достанешь?

– Итребейс! – взмахнул палочкой Битали и сжал пальцы, удерживая банку.

– Черт! Как ты это делаешь?!

– Так ведь меня этому в нашей школе учат, с утра до ночи, отключив Интернет, телефон и телевизор, – пожал плечами Битали.

И что самое забавное – он сказал смертным чистую правду!

– О-офигеть! А кошелек ты так из кармана достать можешь?

– Не могу. Это будет воровство.

– Так потом можно отдать!

– Все равно воровство. Нельзя брать чужую вещь без ведома хозяина. Ни под каким предлогом. Ты должен попросить ее, купить или вызвать хозяина на бой и отбить ее в честном поединке. Но воровать нельзя. Это позор.

– А «отбить» – это уже грабеж, – внезапно парировала вполне нормальным голосом Юлиана. – За него, между прочим, тюрьма на втрое больший срок, чем за воровство, полагается!

– Тюрьма? За честный поединок? – не поверил своим ушам Битали.

– Ты еще дуэльный кодекс вспомни! Парень, дуэль – это умышленное убийство. Гильотина без вариантов. Франсуаза, скажи честно, твой парень провалился к нам из Средневековья?

– Давайте я вам еще один фокус покажу, свой любимый, – поняв, что почти выдал себя смертным, Кро полуобнял девушку, отступил с нею к каменному забору, над которым покачивались ветки могучей, старой, как сам забор, яблони. – Отвернитесь, сосчитайте до трех и можете повернуться снова. Только вместе. На раз-два. Р-раз…

Гаспар с Юлианой послушно отвернулись.

– Онберик! – Битали пронзил стену и нырнул в нее, за талию утягивая за собой Франсуазу. Растолкал плечами какой-то кустарник, растущий вплотную к забору, и тут же закрыл рот девушки крепким поцелуем.

– О-охренеть! – послышался за забором восхищенный возглас. – Где они? Ты чего-нибудь видишь? Франсуаза-а-а!!!

Франсуаза гладила Битали по голове, целовала и отвечать не собиралась.

– Как же он это делает? Я всегда думал, что такие фокусы – это телевизионный монтаж! Может, тросы? Подъемный кран…

– Ага, Франсуаза подъемный кран тут спрятала и весь вечер нас с тобой ждала, чтобы пошутить перед сном! Ладно, пошли. Ничуть не удивлюсь, если она уже дома кроватку расстилает. Однако нехилого она себе хахаля отхватила, есть за что держаться. Я поначалу думала, он не от мира сего… А он и вправду с проворотом…

Голоса удалялись и вскоре затихли.

– Теперь я понимаю, почему посаженные тобой цветы никогда не увядают… – прошептала девушка. – Тоже фокус?

– Этот фокус называется «любовь». Они будут цвести вечно, пока я жив и пока люблю тебя, Франсуаза.

– Жизнь бывает длиннее любви, Битали.

– Настоящая любовь бесконечна.

– Какой ты… – неуверенно покачала головой девушка. – Ты словно из легенды. В жизни таких парней не бывает. Может, я сплю?

– Тебя ущипнуть?

– Не нужно, разбудишь! – рассмеялась она. – Скажи лучше, как мы теперь будем отсюда выбираться?

– Закрой глаза! – юный чародей обхватил Франсуазу за талию. – Онберик! Можешь открывать.

– Да ты шутишь! – закрутилась оказавшаяся на улице девушка. – Как мы сюда попали?! Как ты это делаешь?

– Фокус как фокус, – отмахнулся Битали. – Самый простенький. Я умею куда больше. Главное – отцу моему не проболтайся. Он хочет, чтобы я тоже стал военным. Узнает – голову в момент отсечет!

– Я не знаю твоего отца, Битали!

– Это пока. Но ведь я вас познакомлю.

– Надеюсь, – девушка взяла его под локоть. – Кто бы мог подумать: фокусник!

Ее карман снова запел. Франсуаза вздохнула, сунула руку в карман:

– Мама, я уже подхожу… Скажи ему, что я была на работе. Я подрабатываю после школы. Он что, забыл? Я уже подхожу, через две минуты буду дома.

Она убрала телефон в карман, подняла глаза на молодого человека.

– Я побегу, папа беспокоится. Уже поздно.

– Так я провожу!

– Если бежать, это будет уже не так романтично, мой принц.

– Я не принц, я Лорд.

Франсуаза звонко расхохоталась, покачала головой:

– Ты меня постоянно удивляешь. Скажи, это тоже будет длиться бесконечно?

– Да.

Девушка вздохнула, закинула руки ему за шею и вдруг сказала:

– Я люблю тебя, Битали Кро. Надеюсь, моя любовь тоже будет вечной…

Франсуаза быстро поцеловала его, отпрянула и со всех ног помчалась по переулку.

Битали быстрым шагом пошел следом, постепенно отставая. До следующего перекрестка дошел всего на десяток мгновений позже девушки, проводил взглядом, как она бежит к мигающему светофору, повернул следом и уже от светофора увидел, как она влетает в калитку своего двора. Прежде чем исчезнуть, Франсуаза оглянулась и помахала ему рукой.

Спустя четверть часа покрывало, лежащее на полу комнаты в башне Кролика, вдруг поднялось, обретя контур человека, – и тут же опало, соскальзывая с прибывшего молодого человека. Битали подобрал его с пола, аккуратно сложил и отнес в шкаф.

– Нагулялся? – зевнув, спросил с постели недоморф.

– Нет. Но компания разбежалась, – зевнул, раздеваясь, Битали. Он расправил брюки, чтобы повесить на перекладину, и из кармана выскользнули три радужные бумажки: деньги смертных. Совсем мало, всего на пару порций мороженого. Кро задумался, потом спросил: – Надодух, ты не знаешь, где можно взять такие вот фантики для расплаты со смертными?

– Да кому они нужны? – пожал плечами тот. – Тем более здесь, в колледже?

– Здесь не нужны, – согласился Битали, закрывая створку. – Но если прогуляться за пределы…

– Я такие прогулки устраиваю не очень часто, дружище, – красноречиво провел по густой шерсти ладонями полуоборотень. – Так что поищи другого советчика. Только не понимаю, зачем он тебе, мир смертных?

– Любопытно, – раздевшись полностью, вытянулся на своей постели Битали. – У них ведь все иначе, не так, как у нас. Вот ты знаешь, что у них даже честная дуэль считается убийством?

– А ты что, об этом не слышал? – изумился Надодух. – У них и дуэли, и войны, даже драки простые, и то запрещены. За это могут поймать и наказать. У них в школах не учат сражаться, у них нет кланов с армиями, у них… Короче, они просто живут, как придется, ни о чем не беспокоясь, и все. Веселятся, работают, праздники всеобщие устраивают… Безобидные, беззаботные существа. Им повезло, что люди взяли их под свою опеку, оберегают от бед, управляют ими.

– Как это «управляют»? – не понял Битали. – Нам ведь запрещено посвящать смертных в свое существование!

– Примерно так, как моя мама. Она ведь по документам смертных считается владелицей нашего замка и числится руководителем музея. Плюс всегда может напустить порчу или покопаться у смертных в чувствах и памяти, и несколько счетов в банке тоже на ней. Когда сочетаешь и то, и другое и третье, легко заставить смертных всегда делать то, что нужно нам, а не им. Причем они будут считать, что сами так решили. Сейчас, например, они наш замок восстанавливают, бросив все прочие дела. Все благотворительные организации, где мама числилась, это оплачивают, муниципалитет казну открыл, строительные конторы технику и рабочих бесплатно прислали. Все считают, что спасают свою историческую память. И ни у кого из них нет никаких сомнений, что это их собственная тревога и искренние эмоции. Думаю, уже летом мы сможем туда вернуться – никаких следов сражения не останется.

– Как смертные могут восстановить этажи, которые не видят? – не понял Битали. – Которые вы всегда скрываете от них мороком?

– Элементарно, – пожал плечами недоморф. – Сперва построят, потом забудут. Вернем морок на место, и все. Ты прямо как не от мира сего, дружище! Простейших вещей не понимаешь.

– Третий раз сегодня это слышу, – усмехнулся Битали. – Ты не забывай, Сенусерт из рода чатиев, что я воспитан в семье простого наемника и умению править не обучался. В съемных домах и гостиницах это как-то не требовалось. Платить нужно было вовремя, вот и все хитрости.

– Извини, не хотел обидеть, – зевнул родовитый маг Надодух Сенусерт. – Рода людей древние, куда древнее смертных фамилий. Почти везде у нас есть те, кто считается местными наследными богачами, знатью, политиками. Эти знатные маги смертными и управляют, никак своего происхождения не выдавая. Ладно, давай спать. Меня сегодня Анита умучила, аж голова плавится. Завтра много интересного расскажет.