Меч для Кащея, или Три дороги к Поклон-горе

Синякин Сергей Николаевич

Меч для Кащея или три дороги к Поклон-горе

Фанто-фольклорная повесть

I. ЗАЩИТНИКИ

От опавшего яблоневого цвета казалось, что земля в саду покрыта снегом.

У белокаменной стены прогуливался уныло напевающий стражник. Стражник маялся от жары, вольно распустил кафтан и все пытался найти какую-либо тень.

В резной беседке кидали кости богатыри. Могучий чернобородый богатырь зажал кости для броска в широкой ладони. Другой полулежал на скамье, оглаживая окладистую русую бороду. Светлые волосы его были перевязаны кожаным ремешком. Глаза третьего - юного и стройного, одетого в роскошный кафтан и щегольские штаны, заправленные в красные сафьяновые сапоги, горели нетерпеливым азартом.

- Однако опять у меня семерка выпала!-сказал могучий богатырь, разглядывая выпавшие кости. - Плакала твоя гривна, Алешка!

- А мы другую поставим! - тряхнул волосами юный богатырь и полез в сумку с серебряными расшитиями по коже.

На стене залязгали чем-то железным. Русый богатырь глянул из-под руки и сказал:

- Стража на смену пошла! Кончать надо игру!

- Ты, Добрыня, не торопи! - возразил юный богатырь. - Еще не сумрачно и кости отлично видать!

- Зато казна твоя изрядно опустела, - насмешливо и вместе с тем добро сказал русый богатырь.

- А ты казну мою не считай! - запальчиво отрезал юный богатырь. Кидай, Илья!

Илья сгреб кости, но бросить не успел. У белокаменных княжеских палат заголосили и помчались от княжеского дома дворовые девки, а на резное крыльцо выскочила красноносая заплаканная княгиня и заревела в голос.

Добрыня приподнялся, глянул в кулак:

- Что за суматоха?

На крыльце появилась дородная.старшая кормилица в красном сарафане и кокошнике расшитом бисером. На руках у нее был розовощекий голосящий ребенок.

- Никак князь Владимир опять молодильных яблок объелся? - уверенно определил Илья и бросил кости. Он добродушно захохотал, запуская руку в бороду.

- Опять у меня семерка! - сообщил он. - Плакала, Алешка, твоя гривна!

- А мы другую поставим, - упрямо отозвался Алеша Попович и потянулся к сумке.

- Хватит забавами забавляться, - сказал Добрыня. - Воевода идет, службу загадывать будет!

А над городом сгущались сумерки, застучали сторожа в деревянные колотушки, и рыжий тать с перебитым носом крался вдоль крепостной стены с мешком, в котором что-то или кто-то сдавленно хрюкало. Над городом вставал молочный двурогий месяц, мычала вдали недоенная корова, а в воздухе пахло парным молоком, сохнущим сеном, яблоневым цветом, да горячим саманом.

А еще пахло славой ратной, пылью дорожной да богатырской кровью; а воевода сел рядом с богатырями и вздохнул горестно:

- Беда пришла, братцы, беда!

- Не о князе ль горюешь? - усмехнулся Илья. - Так то дело привычное оглянуться не успеешь, как подрастет. Не в первый раз.

- Не о том я кручинюсь, - снова вздохнул воевода. То не беда, настоящая беда приближается. Опять рраждуры повсюду набеги делают, лазутчиков своих засылают. Идет Кащей походом на Русь!

Замолчал воевода и услышали богатыри как далеко в полях воют волки, предвещая холода, голод, мор и войну.

И не знали еще богатыри, что уже собираются в гигантские стаи и навеки покидают леса птицы, что мчатся ночами по проезжим трактам испуганные олени и поселяются в опустелых лесах мохнатые пауки, оплетающие деревья липкой своей паутиной. Не знали богатыри, что колокола опустевших церквей вызванивают по ночам набат и встает уже по утрам на горизонте призрачное черное марево.

Если бы богатыри вслушались в зыбкую вечернюю тишину, то услышали бы они, как скрипят на дорогах возы беженцев, кричат грудные дети и заплаканные женщины торопят мрачных мужей.

2. ВОЛХВ

Сквозь клубящийся туман проглядывала свинцово-спокойная поверхность реки. Где-то неподалеку угрюмо гукал филин. Тишина заполнялась звуками просыпающегося дня: залаяла собака, заскрипел колодезный журавель, замычала в далеком хлеву проснувшаяся корова.

Женщина подняла руку и богатыри покорно остановились.

Женщина поднесла руки ко рту и эхо долго перекатывало над водой ее певучий крик.

Добрыня кашлянул в кулак. Женщина негодующе повернулась к богатырям и Муромец жестко ткнул товарища в бок.

Крик повторился.

Туман заколебался, расступился, пропуская человеческую фигуру в белой рубахе, словно сотканной из этого же тумана.

Появившийся был стар и сед. Он молча смотрел на богатырей.

Порывистый Попович шагнул было вперед, но Муромец рассудительно удержал его.

- Здравия тебе, Волхв! - сказал Муромец. - Пришли мы к тебе за советом да помощью.

- Знаю, - сказал старец из тумана. - Знаю какого совета вы ждете от меня, о какой беде печалитесь. Черные всадники Кащеевы снова сеют смерть на Руси. Пауки поселяются в лесах и змеи селятся в оставленных людьми избах...

- Скажи ты нам, как гада поганого в землю втоптать навеки, чтобы не поганил он Русь? - нетерпеливо выкрикнул Попович.

Где-то совсем рядом страшно завыл бродячий пес. Старый Волхв заколебался, готовый раствориться в тумане.

- Ответь же, старец! - визгливо крикнула проводница.

Фигура Волхва вновь стала ясной.

- Слушайте, - прозвучал над рекой мощный голос и эхо не повторяло его. - Слушайте и запоминайте. Чтобы победить Кащея и воинство его, должен найтись мужественный и сильный, что доберется до далекой Поклон-горы. Охраняют ту гору огненный беспощадный змей и три великана, у которых на троих один глаз. Кто победит огненного змея и великанов, найдет под Поклон-горой чудный меч-кладенец, лезвие которого выковано из слепящего пламени. Владеющий этим мечом непобедим. Разгонит он рати вражеские, одолеет и самого Кащея, а на Русь принесет спокойствие вечное и мир. Трудна дорога к Поклон-горе. Много врагов ожидает путников по дороге к заветному кладу, но кто преодолеет все препятстви- тот станет спасителем своего народа.

С этими словами фигура Волхва заколебалась и медлени растаяла в тумане.

Муромец оглядел товарищей. Попович был бледен и задумчи Добрыня встретил взгляд товарища ответным прямым взглядом и замысловато выругался.

- Что делать будем, други верные? - спросил Илья.

- А чего тут думать? - отозвался Добрыня. - В путь собираться надо. Только вот где ее искать, эту Поклон-гору?

Все трое и женщина глянули туда, где стоял Волхв. Берег был пуст. Туман рассеялся и стали видны круги играющей на заре рыбы и коричневые шишечки камыша.

- Найдем!-тряхнув волосами, уверенно пообещал Попович. - Обязательно найдем, коли надо!

Богатыри попрощались со своей проводницей и пошли к ожидавшим их на крутом берегу коням. В глубине леса снова гулко и зловеще захохотал филин. Если бы богатыри обернулись, они бы увидели, что на том месте, где стоял Волхв, гримасничает, скалится, показывая язык, жуткая маска. Но богатыри не обернулись и маску снова затянул сгустившийся странно туман.

3. КАМЕНЬ

Казалось, что степи не будет конца.

Легкий ветер волновал серебристый ковыль и оттого казалось, что земля дышит. В воздухе стоял горьковатый запах полыни, а над степью в бездонной синеве плыли облака.

У плоской гранитной глыбы дорога расходилась на три пыльш рукава. По глыбе шла надпись, сделанная кривыми неровными буквами. На камне сидел громадный черный ворон и саркастически смотрел на богатырей.

- Ну-ка, Алеша, - сказал Муромец, вглядываясь в на пись, - у тебя глаз молодой, острый. Погляди, что там написано?

Лукавил Илья. Не в остром взгляде было дело - и сам Иль неплохо видел. А дело было в том, что читать он не умел. За ратньми подвигами недосуг было грамоты в руки взять. А многолетнее карачаровское сидение хоть к учению и располагало, да к образованию не привело.

Попович свесился с седла и прочитал вслух надпись на камне:

- Путник, - гласила надпись. - Перед тобою три дороги. Направо поедешь - коня потеряешь, налево поедешь - назад не вернешься. Прямо поедешь - самому живому не быть.

- Да, - протянул задумчиво Муромец. - Куда не кинь, везде клин. Назад не вернуться - зачем тогда в путь отправляться? Коней терять - тоже не резон. Что за богатырь без коня?

- Прямо надо, Илья! - решительно сказал Добрыня.

- Так же жизни лишишься! - нервно возразил Попович.

- А это мы поглядим, кто жизни лишится! - отозвался Добрыня и многозначительно поиграл кистенем.

Ворон, сидевший на камне, хрипло каркнул и растопырил крылья.

-Видали мы таких за триста лет! - сказал ворон. - Были до вас. Вон их в чистом поле сколько побито!

- Кыш! - суеверно сказал Добрыня. - Кыш, тварь пернатая, пока голову набок не свернул!

- Видали мы таких! - вступил в перепалку с Добрыней ворон.

- Голову он мне, видите ли, свернет! А кто тогда за живой и мертвой водой полетит? Ты что ли, толстый?

- Не годится прямо ехать, - покачал головой Муромец.

- Струсил, Илья Иваныч? - Добрыня сплюнул. - Вот не ожидал от тебя!

- Мы что - в игрушки играем? - Илья нахмурился. - Мы что - шутки шутим? Понапрасну рисковать - что с чертом спорить, Добрыня, зря рисковать нельзя. Кто тогда меч-кладенец добудет? Кто родимую землю от супостата оборонит?

- Правильно говоришь, Илья! - горячо поддержал Муромца Алеша Попович. Направо надо. Коня потерять - не голову.

- Ишь ты! - снова оживился ворон. - Коня ему не жалко. А ты коня спросил? Может конь по-другому думает?

- Голову сверну! - цыкнул на ворона вспыльчивый молодой богатырь.

Ворон втянул голову в туловище, прикрыл глаза и замолчал.

- Коня терять тоже не резон, - рассуждал вслух Муромец. - Богатырь без коня, что князь без государства. Направо нам тоже ехать негоже.

- Эх! - воскликнул Добрыня. - Вы, как хотите, а я прямо поеду. Посмотрим чей меч, а чья голова с плеч!

-Давай, давай! - снова ожил ворон. - В чистом поле только твоей дурьей башки и не хватает!

Добрыня метко швырнул в ворона гривной. Ворон свалился с камня, негодующе закаркал и не полетел, а побежал в поле, покуриному перебирая ногами.

- Мудрец! - презрительно сказал Добрыня.- Триста лет он, видите ли, живет, триста лет на мир смотрит! Как хотите, а я прямо поеду. Есть у меня кистень верный, меч острый, да стрелы каленые. Мне ли бояться неведомо чего?

- А я поеду направо, - сказал Попович. - Коня потеряю, зато себя уберегу. Тем и послужу родимой земле. А коня я себе раздобуду!

- А ты чего решил? - обернулся Добрыня к товарищу.

Илья грузно навалился на холку жеребца и, трудно шевеля губами, вглядывался в надпись на камне.

- Налево поедешь - назад не вернешься, - задумчиво повторил он. - А почему это не вернусь? Раз живой буду, то назад обязательно вернусь. Кто мне помешает? Налево надо, налево!

- Налево, - вздохнул Попович. - Тебе, Илья, хорошо. Ты на белом свете Один, как перст. А меня жена с детишками ждет. Когда назад не вернусь, детишки при живом отце сиротами будут. Нет, Илья, мне налево нельзя. Поздно мне налево, о детях думать надо!

Некоторое время богатыри рядились, да так и разъехались: Илья поехал налево, Попович тронул недовольного коня вправо, а Добрыня Никитич с кистенем наготове прямо подался, неведомую опасность презирая.

А над степью жужжали трудолюбивые пчелы да шмели, и у горизонта дрались коршуны над грудой белых человеческих черепов.

Старый ворон, убедившись, что богатыри отъехали, надменно взгромоздился на камень, поискал у себя в перьях длинным клювом, встряхнулся и замер, вслушиваясь в удаляющийся стук подков и звяканье богатырских кольчуг.

4. АЛЕША ПОПОВИЧ

Пошел снег.

Снежная пыль, взвихренная неумолкающим ветром, неслась к горизонту, над которцм повисло красным яблоком заходящее солнце.

Попович с досадой огрел коня плетью: давай, пошевеливайся, не ночевать же в дороге. Конь встал, укоризненно косясь на всадника. Алеша прикрикнул на него было, но привстал ня стременах и увидел большой черный камень.

Опять! Алеша Попович сплюнул.

На камне было выбито четыре коротких строчки. "Жаждешь битвы-езжай прямо!" - гласила первая.

"Какая к черту битва! - зло подумал молодой богатырь.- Промерз до костей, живот от голода поднянуло, конь едва на ногах держится!", "Налево поедешь - себя познаешь!" - гласила вторая надпись.

Попович сморщился.

"Не поеду,- решил он вслух.- Знаем мы эти самопознания! На железах спать, камни жевать и духом сосредотачиваться. Лет через тридцать вернешься домой лысым и будешь в нирвану впадать, когда все добрые люди оброк собирают!" -"Направо поедешь - что будет узнаешь" - гласила третья надпись. "А надо ли? - хмыкнул про себя Попович.- Что будет, той и будет. От судьбы разве уйдешь?" Холод не располагал к философским раздумьям и Попович обратился к последней надписи.

"Хочешь покоя - возвращайся назад!" - гласила она.

"Ну нет! - возмутился богатырь.- Не для того из дома уезжал, чтобы бесславно назад возвращаться. Куда же ехать? Ежели по-доброму, то прямо ехать надо. Битва не страшна, а русское "авось" никогда еще не подводило. Но вот задача: конь устал, не выдержит конь дороги. А может направо поехать. Ну, узнаю судьбу. Что в том плохого?" Морозец поторапливал с решением и Попович решительно поворотил коня направо. Жеребец поворотил морду, оскалил в усмешке крепкие белые зубы:

- Не пожалеешь?

- Ну, ты, волчья сыть, травяной мешок! - привычно крикнул Попович на коня. Тот пошел резвой иноходью и вскоре выбрался к черному зеву пещеры. Смеркалось.

- Вот и ночлег,- сказал себе Попович, спешиваясь у пещеры и заглядывая во тьму ее зева. В пещере было пусто и тихо. Богатырь завел в пещеру коня, навесил ему торбу с овсом, зажег факел и огляделся. Сучьев у входа в пещеру валялось достаточг и вскоре замерцал во тьме теплый живительный огонек. По кaменным стенам пещеры заметались причудливые тени. Богатыр присел, протягивая руки к огню.

- Не дворец,- тоскливо сказал он.- Но жить можно.

В переметных сумах нашлась заветная фляжечка, да завалялся вялки кусок с парою ржаных сухарей. Настроение Поповичa улучшилось. Подкладывая в огонь сучья, задумался о товарищах. Где они, други верные? В каких они краях маются, задыхаются ли от жары? Дорого бы дал Алеша, чтобы были они нынче рядом. Не близок путь до Поклон-горы, всякое в пути может случиться. Доведется ли им встретиться?

Думал Попович и о доме родимом. Как там жена с близнятами управляется? Не напал ли в его, Алеши, отсутствие на город ворог злобный?

Вздохнул богатырь, глотнул из фляжечки полным глотком, глянул тоскливо на красные языки костра и принялся на ночь устраиваться.

- Погреться не пустишь, соколик? - спросили из-за спины и богатырь очнулся от своих невеселых дум.

Голос был старческим.

- У костра места много,- отозвался Попович.- Присаживайся, бабушка.

Послышались шаги и богатыря обдало ледянящим холодом.

Из мрака выступило белое пятно и медленно опустилось по другую сторону костра. Попович подбросил сучьев в огонь и пламя костра взвилось выше. При свете костра увидел Алеша худую костлявую старуху в белом рубище. От взгляда на нее богатырю стало еще холоднее Он глотнул из фляжечки, но теплее от браги пенной не стало.

- Что ж ты, мать, бродишь по такой стуже в худой одеже? - спросил Попович.

Встал он, подошел к коню, а конь хрипит, скалится и прочь пятится.

- Тпррру, ты, волчья сыть, травяной мешок! - достал Попович из сумы полушубок дубленый, вернулся к костру, развернул полушубок, бросил его на колени старухе.

- Накинь, старая, обогрейся!

Старуха завозилась по ту сторону костра, засмеялась странным лязгающим смехом - словно клинок о клинок ударился.

- Спасибо, соколик, пожалел старую!

- Зовут-то тебя как? Из краев каких будешь, далеко ли путь свой держишь? - продолжал Попович расспросы. Не то, чтобы интерес особый был,вежливость требовала. Коли сидишь у ночного костра с человеком, не худо бы имя его знать.

За языками пламени опять лязгающе засмеялись и от смеха этого холодок пробежал по богатырской спине.

- Худо не станет? - спросила ночная гостья.

Попович пожал плечами.

- Куда уж хуже! - сказал он в сердцах.- С друзьями расстался. Замерз так, что зуб на зуб не попадает. Дома уж сколько не был...

- Знаю,- сказала старуха, вытягивая над огнем костлявые пальцы.- Ну, коли страха нет, так давай знакомиться, Попович.. Смерть я.

- Кто? - Попович сначала не понял сказанного старухой, а когда понял, прошиб богатыря липкий трусливый пот.

- Смерть? Это чья же смерть?

- А ничья,- отозвалась спокойно старуха.- Просто Смерть. Та самая, что всех уравнивает. Бедный ли, богатый ли, сильный лн, - слабый - все мне едины.

- За мной пришла, значит? - с ужасом догадался Алеша.

- Пришла,- отозвались из-за костра.

- Время пришло? - спросил богатырь, голоса своего не узнавая.

- А это мне неподвластно,- сказала старуха.- Гляди, молодец.

Пещера открылась в глубину и Попович увидел в необозримых рядах тысячи и тысячи свечей: и большие, и маленькие, и наполовину сгоревшие, и совсем уже малые чадящие огарочки.

- Видишь, как горят жизни человеческие? - глухо вопросила смерть.Большие свечи принадлежат детям, наполовину сгоревшие- людям средних лет, малые же принадлежат старикам да больным. Но бывает, что случай наделяет детей с рождения малыми свечами.

- А моя свеча где? - богатырь не мог отвести взгляда от горящих свечей.

- Не испугаешься? - прищурилась Смерть.

- Чему быть, того не миновать,- сказал Попович с горьким волнением в груди.

- Хорошо сказал,- согласилась Смерть и повела рукой.

Исчезли все свечи кроме одной, крохотной - почти догоревшей.

- Вот, значит, как? - вскипевшее на миг отчаяние уступило место холодному спокойствию.

Смерть усмехнулась.

- Люб ты мне,- сказала Смерть.- Уж так люб, что и расставаться с тобой неохота. Проси чего хочешь, Алешка?

Попович лишь, глаза прищурил.

- Известно, пожить бы хотел,- сказал он.- Друзей повидать, детей потетешкать, с женою слюбиться.

- Раз в столетие дается мне такое право,- сказала смерть.- Твой это день. Возьми новую свечу, да постать на нее огарочек, что бы когда догорел новая свеча занялась. Да гляди, не урони рочек-то!

Попович поднялся, подошел к чадящему огарку, наклонился, ставя новую свечу. От движения воздуха маленький язычок пламени затрепетал, зачадил гаснуще, и богатырь застыл, завороженно глядя на мечущееся пламя. Огонек удержался.

Богатырь укрепил новую свечу и твердой рукой поставил на нее свой догорающий огарочек.

Переставил и вернулся к костру.

- Крепок ты, Алеша! - одобрительно сказала Смерть.- Такому не жалко еще одну жизнь дать. Многое сумеешь, молодец, коли таким, как я тебя вижу, останешься.

- А чего мне меняться?

- Не только беда да лишения испытывают человека. Сытость его на прочность тоже проверяет. Редко кому я вторую жизнь дарую. Гляди, богатырь, не сломайся.

Смерть поднялась и от костлявого ее тела в белом саване вновь повеяло леденящим холодом.

- До свидания, Алеша! - попрощалась с богатырем Смерть.

- Прощай,- отозвался Попович.

Смерть засмеялась беззлобно.

- Чего уж, прощай! - сказала она.- До свидания!

- А так хотелось, чтобы - прощай!

- За полушубок спасибо,- сказала страшная старуха. - Отдам, когда снова свидеться придется.

Белая костлявая тень ее растаяла во тьме пещеры.

Попович долго сидел у огня, завороженный страшной ночной беседой. Постепенно тепло костра взяло свое и богатырь уснул, закутавшись в походную кошму.

А разбудил его пронзительный утренний холод.

5. ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ

Добрыня слез с коня, тронул скрипучую дверь и вошел в избушку. Видно было, что в избушке давно никто не живет - по полу серел пыльный налет, утварь была разбросана в беспорядке, а посреди избушки лежала рассохшаяся от времени дубовая бадья. Но для путника и брошенная изба - место для ночлега.

Сбросил Добрыня пояс с мечом, вышел и привязал коня, корма ему дал, вернулся в избу, стянул опостылевшую кольчугу, раскинул на столе скатерть-гамобоанку, подкрепился и лег переждать непогоду в отдыхе. Шум дождя убаюкивал и Добрыня совсем уж было задремал, но тут послышался скрип двери. Богатырь поднял голову. На пороге никого не было и в раскрытую дверь видны были тугие струи дождя. Дверь снова заскрипела, закрываясь. Добрыня сел и потянул к себе свой меч. Знал он такие штучки - наденет кто-то шапку невидимку, подкрадется тайком - вспоминай, как звали тебя, богатырь: У порога послышался шепот.

- А говорил, что сам себе хозяин!

- Говорил! отозвался спрашивающему тонкий раздраженный голосок, -Что он мне - указчик? Я и вижу-то его в первый аз! Понять не могу, каким ветром его в мою избу занесло!

- Надо же! В родной дом носа показать не смеешь. Что делать-то будем?

- Вестимо что - изгонять!

-Кого изгонять-то собрался?

-Должен? - взбеленился невидимый собеседник.- В кои-то времена хоромами обзавелся не для того, чтобы человека обиходить!

Добрыня Никитич слушал разговор с недоумением и совсем уж было собрался позвать хозяина в избу, да сообразил вовремя, что лешие это безобразничают.

Рассказывали ему, что в больших лесах по три, а тo и по четыре леших колобродят. Днем они по лесу блуждают, покачиваются, да над заблудившимся в лесу потешаются. Любят лешие народ попугать на спор. Однажды Добрыня сам видел в Шaфaнавинских дремучих лесах, как проигравшийся леший стадо белок перегонял.

Знающий да умелый может тайным заклинанием позвать себе лешего на помощь и тогда леший пригоняет волков в капканы, белок да зайцев в западни, птицу лесную в сети. А на ночь леший любит расположиться в брошенной избе.

Если человек нежданный избу займет, то леший старается его выжить и тут уж безобразничает, пока своего не добьется.

Товнорыв ветра пронесся над избой. За стенами загромыхало и рядом с избушкой кто-то завизжал, захохотал, заулюлюкал на разные голоса.

Дрогнула соломенная крыша избушки, покачнулась и замерла. Рука Добрыни сама к мечу потянулась. Да какой защитой может быть меч от нечистой силы? Сел Добрыня, по сторонам тревожно озирается, а из избушки не выходит. Заманивает треклятый леший в чащобу, чтоб в лесу запутать или, что еще хуже, в болото. Захочет, чтобы человек в лесу заплутал, так дорожные знаки переставит или сам обратится в примету дорожную и станет в стороне от настоящей дороги.

Сверху на Добрыню посыпалась соломенная труха, за стенами завыли, подражая ветру, но не непогода то была, леший Добрыню испытывал, зазывал в лес статью молодецкой да удалью богатырской похвастаться. Загукало, зашумело, послышались у входа тяжелые шаги и натужно со злобой заревел медведь. Любят лешие косолапого! Сами охотники до вина, а вина не выпьют без того, чтобы не попотчевать зауряд и медведя. Никого кроме мишки леший не берет к себе в услужение! Испуганно заржал конь. Добрыня усмехнулся и придвинул к себе меч. С медведем бороться полегче, чем с его хозяином. Но рев прекратился и вновь стал слышен раздраженный шепот:

- Кто ж его ждал, гостя незванного?

- Сначала в доме порядок наведи, а уж потом и зови домового!

- Куда ждать-то было,- объяснялся хозяин.- Сам знаешь, свадьба у меня завтра!

- .Эй, леший! - не выдержал богатырь.- Не волнуйся, утром уеду и сели свою лешачиху!

За стеной затихли. Некоторое время царила тишина, потом у избы царапающе завозились.

- Может коня угоним? - предложил домовой.- Я могу. Бывало в деревне...

Добрыня опять не выдержал.

- Не тронь коня,- сказал он в темноту.- Я за коня из тебя варежку сделаю. На правую руку,- подумав добавил он.

Снаружи снова затихли.

- Права такого нет,- тоскливо сказал домовому леший.- В нашей стороне он коня не теряет. Жизнь потерять может, а коня - нет.

- А кто узнает-то? - рассудительно спросил домовой. - Коня лишим, а с жизнью пусть сам прощается. Вон намедни в соседнем лесу Горыныча видели. Авось Горыныч с пешим быстрее справится.

- Не нами судьба на камне выбита, не нам и менять предназначенное,печально вздохнул леший.- Да ну его! Видно, что странник. Утром уберется и вселимся, а?

- Что ж нам до утра под дождем мокнуть? - не унимался домовой.- Сам же кричал, что гнать его надо!

- Надо,- леший снова вздохнул.- Да видишь какой несговорчивый попался! А мокнуть мы с тобой, сват, не будем. Забьемся в соломку, тепло там, вот и будет ночлег до утра... А я тебе сказочку, хочешь?

Нечистая сила невнятно зашепталась, потом в соломенной крыше кто-то завозился, посыпая богатыря трухой, и прямо над головой Добрыни кто-то громко с оттяжечкой зевнул.

Леший тоненько начал сказку.

- Как пришел Белун в тридесятое царство, видит - по небу птицы железные летят, по железам змеи огнедышащие носятся. Свет над царством стоит неземной, разноцветный, а по улицам каменным коробки железные носятся... Смрад над царством стоит неописуемый и воздухом ядовитым дышать невозможно...

Леший завозился, потом затих и спросил домового:

- Спишь что ли?

Ответом на его вопрос был мощный раскат храпа. Леший снова завозился, пробормотал облегченно:

- Вот и славненько... Вот и баиньки...

Он помолчал и стыдливым шепотом окликнул Добрыню:

- Слышь, богатырь, ты уж не подведи, а? Свадьба у меня завтра. А в доме нетоплено, неприбрано... Слышь?

- Я своему слову хозяин,- сказал Добрыня в потолок. - Но и ты без подлостей. В лесу не путлять, в топь не заманивать, ясно?

- Это уж как водится,- хитро отозвался леший.- Не нам природу ломать. Лешачиха от меня откажется, когда узнает, что я тебя из лесу без обмана выпустил.

- Избу спалю,- пообещал Добрыня.

Леший затих.

- Слушай, богатырь,- сказал он через некоторое время. - А может договоримся? Я тебя для вида попутляю. И тебе спокойно будет со сговором-то, и лешачихе моей приятно. А я же тебя и выведу. Окажи услугу, богатырь? Я уж тебе отслужу. А? Договорились?

- Только без обману,- сдался Добрыня.

Леший обрадовался.

- А я уж тебе отслужу...- бормотал он.- Доволен останешься. Эх, богатырь ты мой! Хочешь я тебе колыбельную спою?

Не дожидаясь ответа, леший тоненьким голосом затянул что-то грустное и протяжное, отчего богатыря неудержимо повлекло в сон. Добрыня засыпал под колыбельную лешего и мощный храп разоспавшегося домового, и глазам его представало зеленое чистое поле, синее небо и бегущая по полю женщина с русыми волосами и в белом до пят сарафане. А тоненький голосок лешего выводил печально: "Сон идет по сеням, дрема на терему; Сон говорит: Усыплю да усыплю! Дрема-то говорит: Удремлю, да удремлю!"и слышался нежный шелест дождя, медленно стекающего с широких дубовых листьев на пока еще тайные грибницы...

6. ИЛЬЯ МУРОМЕЦ

Муромец проехал по Калинову мосту, перебрался на другую сторону реки и увидел Соловья Разбойника. Соловей Одихмантьевич сидел в своем гнезде и выглядел крайне предосудительно.

Узкоглазое лицо его заплыло от ушиба, рука была на свежей перевязи. Весь вид Соловья Разбойника говорил о том, что накануне его не только потузил кто-то дерзкий, но и еще волок его по земле за тройкой лошадей не менее двух верст. На голове Соловья Одихмантьевича белела повязка, сквозь которую проступала кровь.

- Что с тобой, Соловушка? - участливо спросил Илья, останавливая коня у дерева.

Соловей Разбойник замер и на лице его появилось выражение обреченной покорности.

- Все нормально, Илья Иваныч... Все хорошо.

- Кто ж тебя так? - продолжал свои расспросы богатырь.

Разбойник глянул на богатыря здоровым глазом и махнул здоровой рукой.

- Все нормально, Илья Иваныч. Ерунда это все...

- Ты смотри! - строго сказал Муромец.- Если кто тебя обижать станет, мы мне лишь свистни. Я ему, твоему обидчику, все ребра пересчитаю!

Он проехал мимо.

Соловей Разбойник долго смотрел ему вслед с бессильной злобой и восхищением, а когда Илья Муромец отъехал так далеко, что не мог его услышать, Соловей горько посетовал:

- Трезвый ведь золотой человек! А как выпьет - ничего не помнит!

А виновник соловьиного горя уже отправлялся в далекий и опасный путь к неведомо где находящейся Поклон-горе.

Был Илья родом из села Карачарова, что близ Мурома. От рождения был он немощным и по причине болезни тридцать лет просидел дома сиднем. На тридцатом году в один день отец ушел в поле пахать, а Илья дома остался.

Постучали в дом двое нищих калик.

- Аи, Илья, пусти калик в дом!

Он, естественно, им в ответ:

- Для чего издеваетесь? Аи жалости нет? Я тридцать лет сиднем сижу, ни руками, ни ногами не владею. Входите сами!

Калики вошли в дом и опять к Илье с подлыми просьбами:

- Жарко на дворе. Дал бы ты нам, Илья, водицы испить! Стыдно лбу здоровому, тридцатилетнему, калик немощных за водой гонять!

Напрягся Илья от обиды великой и... встал себе на удивление. Подносят ему калики медового питья чашу. Как выпил Илья, калики его спрашивают:

- Чего ты в себе чувствуешь, Илюша?

- Силу в себе великую чувствую. Готов море-окиян вычерпать, гору в небо закинуть.

Дали калики Илье питья горького.

- А теперь что чувствуешь?

- Силу могучую чую. Со всеми врагами, что на Русь зубы точат, сразиться готов!

- Вот теперь силы у тебя в самый раз,- сказали калики. - Будешь ты, Илья, великий богатырь. Выходи теперь в чисто поле, покупай себе первого жеребенка, да корми его три месяца пшеном белоярским, искупай после того в трех росах, а как станет тын перепрыгивать, садись на коня и езжай славу ратную искать, Русь от супостата оборонять...

Илья любовно хлопнул жеребца по холке. Надо же, во всем угадали калики убогие! Одного Илья никак не мог понять: что же те калики зелье могущественное на него потратили, а себя от убогости излечить не сумели? Часто он над этим раздумывал, да ответа найти не мог.

Богатырь огляделся.

Дорога приближалась к лесу. На ветке рыжей сосны стрекотала любознательная сорока. Не было вокруг ни души и некому было Муромцу подсказать, где искать ему дорогу к неведомой Поклонгоре.

Выехал Муромец на опушку и увидел медведя, который что-то деловито ладил из колоды. Увидев всадника, мишка насторожился, бросил топор и приготовился задать стрекоча.

- Свои! - крикнул медведю Илья.

Косолапый взглянул из-под лапы, узнал богатыря и успокоился.

- Здорово, Илья Иваныч. Опять к нам по службе?

Муромец слез с коня, поздоровался с медведем рука об лапу.

- По службе,- признался богатырь.- Ищу вот дорогу к Поклон-горе. Меч-кладенец добывать надо. Кащей войско свое на Русь ведет.

- Славная задача! - одобрительно рыкнул медведь.- А что один? Рядом со товарищами и дорога ближе и невзгоды мельче!

Илья рассказал, как расстался с товарищами.

Медведь почесал загривок.

- Не знаю, что тебе, Муромец, и посоветовать,- задумчиво прорычал он. И тут из-за кустов грянула нестройная песня.

"На море на окияне, На острове на Буяне, Сидит птица Юстрица; Она хвалится-выхваляется, Что все видела, Всего много едала..."

- Что за гулянка? - спросил богатырь.- Лешие колобродят?

- Да нет,- отозвался медведь.- Лешие у нас в лесу спокойные, работящие. Пьянь залетная, рвань болотная гуляет.

- Что за народ?

- Да ты, Илья Иваныч, должен их знать. Трое из ларца, одинаковы с лица,- неохотно сказал медведь.- Ты гляди, как безобразничают!

Муромец поглядел.

Трое из ларца сидели на поляне. По поляне бродил резкий сивушный запах. Красные лица троих были опухшими и оттого абсолютно одинаковыми. Время от времени кто-нибудь из троицы нетвердыми шагами устремлялся к ларцу, извлекал из него пузатый жбан и пиршество продолжалось.

- Давно гуляют? - спросил богатырь.

Кабы недавно! - махнул лапой медведь и по выражению его морды было видно, что зверю стыдно за происходящее на поляне.

- Третий месяц гужбанят!

- А по какому случаю?

- День рождения справляют.

- Это у которого из них день рождения?

Медведь задумчиво оглядел три одинаковых красных морды.

- Вроде у этого,- неуверенно ткнул от лапой.- А может у того?

- Что ж,- решил Илья.- Пойду с народом потолкую.

Трое из ларца настороженно наблюдали за идущим через поляну богатырем. Шел Муромец весело, кистенем играючи, кольчугой позвякивая. Один из гужбанов на всякий случай потянул из ларца шишкастую от сучков, плохо обработанную палицу, присел над ней, укрывая.

- Здоровы будем,- вежливо сказал Илья, присаживаясь на корточки рядом с ларцом.

- Здорово, коли не шутишь,- отвечали ему гужбаны нестройно.

- Сам-то дело пытаешь или от дела лыняешь?

- Дело пытаю,- признался Муромец.- Дорогу на Поклон-гору ищу.

- Ишь ты! - осклабился один из троицы.- А зачем тебе та гора? Сидел бы при бабке на печи. И душе спокойнее, и голове безопаснее!

Илья оскорбился, но виду не подал.

- Враг грозит напасть на Русь. Идет на Русь Кащей со своим бесчисленным войском. Заберет он землю в полон, коли меч-кладенец никто не добудет. Так великий Волхв сказал.

Трое из ларца переглянулись и на опухших лицах появился живой интерес.

- Надо же! - упрекнул один из них товарищей.- Кащей на нас идет, а мы и знать ничего не знаем! А все ты со своим днем рождения!

- Завязывать нужно, братцы,- сказал второй гужбан. - Погуляли малость и будет. Так чего тебе надобно, молодец?

- Поклон-гора ему нужна,- хмуро бросил именинник. - Идет человек и не знает, что охраняет ту гору змей огнедышащий, а при нем в помощниках три злых великана. Нет, братцы, ненадежное это дело - добывать меч-кладенец! Не добыть ему этого меча - только голову напрасно сложит!

- Ты мне дорогу укажи,- сказал Муромец.- Дорогу-то знаешь?

Трое из ларца молчали, бешенно глотая ледяной рассол.

Наконец один из них отбросил пустой жбан, вытер ладонью рот и сказал:

- Дороги туда я не знаю, а вот того, кто может знать, подскажу. Емелю знаешь?

- Щучника что ли?

- Точно. Он, если сам не знает, у щуки спросить может. Дом у него крайний, большой, прямо у озера стоит. Щукой на на совесть срублен.. Вот Емелю ты и спроси. А нам собираться пора.

- Куда заторопились? - с усмешечкой спросил Муромгц.

Ох, напрасно задал он этот вопрос! Трое из ларца повернулись к нему, одинаково недобро щурясь.

- Мы хоть и гулящие, да не пропащие! Не тебе одному за Русь душою болеть! Не тебе одному за нее в чистом поле кровь проливать!

- Добро! - усмехнулся Муромец.- Коли так, будет где на еще встретиться.

Садясь на коня, видел Муромец, как из ларца скалится конская морда. Трое из ларца не шутили, а деловито готовились к походу.

7. КАЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ

- Ваше Бессмертие, а ежели вам на выбор дать серебра мешок или Василису Прекрасную, что бы вы взяли?

- Конечно, мешок серебра! - не раздумывая сказал Кащей.- На что мне она, Василиса Прекрасная? Я с первой женой триста лет разводился и столетье имущество делил не для , того, чтобы новый хомут на шею повесить!

Кащей Бессмертный встал и бесшумно прошелся по залу.

Все вокруг сверкало, желтели лепные золотые украшения, разбрызгивали разноцветные искры драгоценные каменья. Сам Кащей Бессмертный в своем затрапезном черном одеянии, маленький и худой, казался чуждым этому великолепному дворцу. Тем не менее его главный Советник Хныга ловил преданными глазами каждое движение повелителя.

- Хватит о личном,- властно сказал Кащей.- Поговорим о деле. Что у нас с походом на Русь?

- Враждуры готовы, повелитель. Передовые отряды уже хозяйничают на Руси, захватывая в приграничных селах пленных и богатые трофеи. Ваш план выполняется, повелитель!

- А что с Защитниками? - спросил Кащей, разглядывая огромный бриллиант перстня на правой руке.- Что известно о Муромце, Добрыне и Поповиче?

Хныга ухмыльнулся. Эта часть доклада была ему особенно приятна.

- Лазутчику под видом Волхва удалось убедить Защитников, что для победы над вами им обязательно потребуется мечкладенец. Они отправились в путь, но я гарантирую Вашему Бессмертию, что до Поклон-горы они не доберутся. Пока нам удалось разобщить группу Защитников и до Поклон-горы каждый из них добирается самостоятельно. Смею обратить Ваше бессмертное внимание что моими усилиями в союзниках против Защитников мы имеем Моровую Деву, Вия-Истребителя и Лихо Одноглазое. К решению задачи нейтрализации Защитников привлечена ваша незабвенная родственница Баба-Яга. Огненному Змею и великанам охраны переданы приметы каждого из Защитников. Можете не сомневаться, Ваше Бессмертие, они не пройдут!

Кащей глянул на Хныгу острыми злыми глазами.

- Ты считаешь, что я уже сейчас от пограничных набегов могу перейти к открытому вторжению на Русь?

Хныга подобрался. Взгляда повелителя он вынести не мог и торопливо отвел в сторону свой единственный глаз.

- Ясно,- сказал Кащей.- На Русь ты мне идти советуешь, но в окончательной победе сомневаешься. Изменой попахивает, а? Что скажешь, Хныга?

Главный Советник торопливо заглотил воздух.

- Сомнение мое не от измены, а от усердного умствования,-; заторопился он, сгибаясь под тяжелым взглядом повелителя.Войны с Русью еще никому не давались без труда, высочайший! Не поражения опасаюсь - трудностей, что нас в войне ожидают.

- Не блуди,- брюзгливо сказал Кащей. Наклонившись к Советнику, он принялся выворачивать костлявыми пальцами его ухо.- Говори прямо: сомневаешься в нашей победе?

Главный Советник ткнулся в ноги повелителя.

- Заревом славных побед освещена ваша жизнь, повелитель! Я верю единственно в ваш неповторимый полководческий гений. Но смею молить не посылать враждуров в битву, пока не придет весть о гибели Защитников. С их смертью падет последняя- преграда на пути ваших грядущих побед!

Кащей Бессмертный вытер руку о халат Хныги и на лице его появилось слабое подобие улыбки.

- Не спеши, говоришь? - Кащей пожевал синими губами. - Хорошо, я не буду спешить. Я привык ждать, Хныга. Этому меня научили в русских темницах. Я не стану спешить до конца этого месяца, но в конце его ты сообщишь мне, что Защитников больше нет, что дорога на Русь открыта для моих враждуров. Ты понял меня? - Бессмертный пнул Главного Советника носком сапога. - Иначе, как говорят на Руси, мой дорогой Хныга, наш меч - твоя голова с плеч! Действуй - злодействуй и моя благосклонность найдет тебя...- Кащей швырнул Советнику перстень с бриллиантом и тот торопливо поймал перстень, жадно целуя его.

- А не оправдаешь моих надежд...

Кащей подошел к окну дворца, любуясь открывшимся видом.

Он подозвал к себе Главного Советника, приятельственно положил ему на плечо костлявую руку. Хныга съежился под тяжестью руки повелителя, ибо тяжесть царской руки определяется не весом плоти, а полнотой власти и могуществом рукой владеющего.

Свободной рукой Кащей повел вокруг, указывая на черные колы вполукруг стоящие перед дворцовыми окнами. На отдельные колы были насажены человеческие головы. Кащей с улыбка оборотился к своему верному соратнику и спросил его:

- Какой кол тебе больше глянется, верный раб? Клянусь, для тебя я готов освободить даже занятое место!

- Я не тороплюсь, мой повелитель! - задыхаясь от ужас, ответил Главный Советник.- Мне кажется, что вам более пристало любоваться головами своих врагов, нежели верных слу Кащей усмехнулся.

- Эх, Хныга,- негромко и со странной интонацией произнес он.- Что ты знаешь о моих желаниях?

8. АЛЕША ПОПОВИЧ

Поеживаясь от холода, богатырь подошел к жеребцу, потрепал его по холке, заглянул в грустные карие глаза.

- Ну, что, чалый? -спросил Попович.- В путь?

Жеребец покосился на богатыря и неожиданно отозвался, скаля крупные зубы:

- Я тут ночью все раздумывал и решил, что нам следует расстаться.

Попович замер от неожиданности. Даже ночная встреча со Смертью не произвела на него такого впечатления, как внезапно заговоривший конь.

- Что это с тобой, чалый? - недоверчиво спросил богатырь.

- Давай, богатырь, прощаться! - упрямо продолжил жеребец.- Мне своей шкурой рисковать не хочется. Ты себе вторую жизнь отмерял, а мне каково? У нас, лошадей, этой жизни-то всего двадцать пять - тридцать лет. Так на что мне тратить золотые годы - на битвы ваши? Благородная задача, нечего сказать,- конский пот под седлом проливать! Мне с жеребятами повозиться хочется, с кобылой на лугу поиграть, а ты меня в бока острыми шпорами, да до крови! Нет уж, уволь! - жеребец гордо вскинул морду.- Должно же и у нас какое-то достоинство быть. Хватит! Воюйте себе потихоньку, бейтесь на мечах,- ваше дело, коли горсткой такой в мире жить не хотите. Я-то при чем? Мне-то за что все тяготы вашей жизни сносить?

- В конце концов ты обязан...- начал растерянный Попович, но жеребец его прервал: - Чего я обязан? Это ты обязан обо мне заботиться. А ты вместо этого готов мною рискнуть, чтобы самому в живых остаться. Правильно ворон тебе говорил: а ты коня спросил? Конь ему, видите ли, не дорог! Ну, спасибо! Сколько раз я тебя из битв живым выносил, сколько раз тебя выручал, сколько врагов вот этими копытами залягал. Хватит!

Жеребец дернул крупом, сбрасывая с себя вьюки и распущенное на ночь седло. Попович изумленно наблюдал за жеребцом.

- Прощай! - жеребец мотнул мордой, взмахнул хвостом и направился к выходу.

- Куда же ты? - растерянно крикнул вдогонку Попович.

Конь глянул на богатыря, изогнув красивую гибкую шею.

- Прощай, Алеша. Есть тут одна долинка. Голубая вода, изумрудная трава, желтый песок и целое стадо молодых кобылиц. Я, может, всю жизнь об этом мечтал!

Дробный стук копыт затих вдали. Пророчество, начертанное на камне, сбылось самым неожиданным образом. Попович загасил костер, связал воедино дорожные сумы и седло, взвалил скарб на плечи и двинулся по потемневшему снегу туда, где ослепительной полоской скалил зубы далекий перевал.

9. ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ

Змея-Горыныча он увидел издалека. За валунами горбилась перепончатыми зелеными крыльями массивная туша. Слышались взревывания и в небе поднималась сизая гарь.

Добрыня привязал коня к дереву и начал медленно подходить к чудовищу. Обращению с ними Добрыня научился еще под Киевом. До чего же коварные были твари! Для них главное было - добраться до встречного смертного боя с богатырем, а там хоть все три головы теряй! И ведь не в богатыря метят, в первую очередь коня сожрать норовят!

Выглянув из-за валуна, Добрыня увидел, что со Змеем-Горынычем не все в порядке.

Змей страдал. Он приподнял припухшие веки всех трех голов и мутно глянул на богатыря. Две головы бессильно упали на зеленые когтистые лапы, а средняя голова оборотилась к Добрыне.

На поддерживающей ее шипастой шее задергался кадык и Горыныч хрипло спросил:

- Биться хочешь? Погодил бы с битвой. Пивка бы сейчас для поправления здоровья...

Добрыня усмехнулся, вложил меч в ножны, подошел ближе.

Горыныч страдальчески смотрел на богатыря уже в три пары глаз.

- Уважь старика! Молиться за тебя стану!

- Где ж ты так? - сочувственно спросил Добрыня.

- Сосед треклятый,- горестно пояснила средняя голова. - У меня тут в соседях Зеленый Змий объявился. Приполз, гадениш, давай, говорит, знакомиться...

- Отравитель! - убежденно сказала правая голова.

- Сама виновата.-язвительно отозвалась левая.- Брагу вчера с кувшинами глотала, а сегодня виновных ищешь?

- Ох, замолчите! - Змей обнял среднюю голову перепончатыми крыльями.Обе хороши!

- Добрынюшка! - обратилась средняя голова к богатырю.- Пособил бы лечению! Я уж тебе отслужу!

Добрыня сноровисто раскинул скатерть-самобранку, издавна служившую главной походной принадлежностью каждого витязя. Змей-Горыныч любовно осмотрел скатерть, пройдясь над нею всеми тремя головами.

- Закусь убери! - слабо сказала средняя голова.- С души воротит!

Когтистая лапа схватила кувшинчик с вином и средняя голова осушила кувшинчик в два длинных глотка.

Крайние головы завистливо вздохнули.

- Мучаемся все,- нервно сказала правая голова.- А похмеляется она одна!

Средняя голова опорожнила второй кувшин и увлажнившимися повеселевшими глазами глянула на богатыря.

- Ну, брат ты мой,- сказала голова прочувствованно. - Уважил! Выручил!

Крайние головы переглянулись.

Зеленые лапы схватили по кувшинчику, чокнулись ими, и каждая голова с жадностью припала к своему кувшинчику. Левая голова блаженно зажмурилась: в кувшине оказалась сладкая пенистая брага.

Правая голова сморщилась и долго сплевывала, выдыхая облака черной гари: в ее кувшине оказался чистый уксус.

- Не везет! - горько сказала правая голова.

- Помолчи! - осадила ее средняя и опять повернулась к богатырю.- Ты рассказывай, Добрынюшка, рассказывай. Зачем пожаловал, чего судьбу испытываешь?

- А чего мне ее испытывать? - удивился простодушный Добрыня.

- Меч на боку, кистень в руке, стрелы в колчане, голова на плечах.

- Была бы на плечах! - саркастически молвила обиженная правая голова.Кабы не похмелье, ты бы живым не ушел! Помню я, кто моего брата со змеенышами в прошлом году потоптал.

- Слушай,- сказал Добрыня средней голове,-Ты извини, но мне кажется, что эта голова тебе совсем ни к чему. Лишняя она. Для нормальной жизни и двух голов достаточно.

- Что ты! - средняя голова испуганно закачалась.- Привыкли мы к ней за триста лет! Ты, Добрыня, на ее глупости не обращай внимания. Знаю я, что брат сам виноват был. Да сам знаешь: брат за брата не ответчик. Тут за родную голову боишься. Болтает невесть чего!

- Залебезила! - хмуро и упрямо сказала правая голова. - Как в бой с богатырями кидаться, так мне первой. А разговоры разговаривать, так глупа, значит, необучена. Тебя саму-то спасает, что из трех путников, что столетие назад съели, тебе ученый философ попался, а нам - крестьяне простые!

- Да помолчи ты! - обозлилась средняя голова.- Не то я уши тебе покусаю! Лучше молчаливой на шее торчать, чем говорливой в траве валяться!

Добрыня с интересом наблюдал за перепалкой голов, уже скалящихся друг на друга. Перепалка разгоралась и богатырь понял, что эта ссора может затянуться.

Он вспомнил, как подобная ссора голов Киевского Змея сорвала заключенное было перемирие. Все шло хорошо и Добрыня достал из сумы припасенный заранее договор. Змей сидел у скатерти-самобранки слегка осоловевший и всеми тремя головами выбирал кусочек полакомей. Иногда он вожделенно поглядывал на богатырского коня, но огромный и тяжелый кистень Добрыни смущал чудище, змей печально вздыхал и снова шарил голодными глазами по скатерти.

- Договорились? - спросил богатырь.- Подписываешь наше соглашение?

- Договорились,- согласилась левая голова.- Я на Русь отныне не ходок. Хватит мне и своих краев. Я думаю, Добрыня, что мы с тобой без борозды обойдемся?

- Вы лично как хотите,- внезапно заявила правая голова,а я такой договор подписывать не буду!

- Почему? - в один голос взревели изумленные товарки.

- А меня такой договор унижает. Что мне теперь и прогуляться по Руси нельзя? Я попутешествовать люблю, а меня за прогулку невинную под меч богатырский?

Разгорелась свара. Хорошо, что Добрыня не упустил момент, когда обозленная правая голова скусила благоразумную левую и одуревший от боли Змей кинулся в драку. Пришлось тогда Добрыне поработать мечом! В нынешней же мирной ситуации упускать инициативу богатырю не хотелось.

- Хватит вам,- сказал он и головы, прекратив перепалку уставились на богатыря.- Дело я в ваших краях пытаю. Кто из вас знает дорогу до Поклон-горы?

Змей-Горыныч гулко загоготал в две глотки. Правая голова молчала, смотрела презрительно. Отсмеявшись, средняя голова сказала:

- Вот уж действительно - пойди туда не знаю куда. Как же ты в путь отправлялся, дорогу не выяснив?

- Шутки шутишь? - нахмурился богатырь.- Лучше скажи, знаешь дорогу или не знаешь? Мне с тобой лясы точить некогда, дело ждет!

Горыныч улыбнулся в две головы, а третья пожевала губамии сказала неприязненно и брюзгливо:

- Не знаю. И никто не знает. Тут рядом деревня есть, так ты поезжай и спроси. Может кто и подскажет что-то.

Не знал Добрыня, что именно к правой голове, пока две ее товарки спали, подкатилась с тайным договором лазутчица Кащея Бессмертного. Не знали о предательстве и две другие головы, а потому спокойно наблюдали, как богатырь садится на коня и отправляется в путь навстречу смертельной опасности.

Богатырь скрылся из виду и средняя голова неприязненно спросила правую:

- Что ж ты так? Человек к нам со всей душой... Подлая ты, неприветливая!

- А ну вас всех! - сказала правая голова и сунулась под крыло подремать.- Подумаешь, приятеля нашли!

10. ИЛЬЯ МУРОМЕЦ

Избу он нашел сразу. Добротностью своей выделялась изба Емели среди хибарок, рассыпавшихся по берегу озера.

Илья, пригнувшись, вошел в избу.

На печи лежал большой толстый мужик в красной рубахе и серых в полоску штанах. Закинув ногу на ногу, мужик разглядывал носок сафьянового сапога.

- Емеля здесь живет? - с порога спросил Муромец.

Толстяк, не торопясь, сел на печи, свесил ноги и внимательно оглядел богатыря. Закончив осмотр, мужик хмуро сказал: - Ну я Емеля. Чего тебе?

- Поговорить надо.

- Ты один?-зевая, спросил Емеля.

- Нет, со товарищами,- неизвестно зачем соврал Муромец.

- Вот между собой и поговорите,- заключил Емеля и принялся снова укладываться на печи.

- Ты бы встал, Емелюшка,- ласково посоветовал Муромец.- Не ровен час, придется тебе ночевать на печи, да под открытым небом.

- Это ты мне? - хозяина до того потрясло сказанное, что он снова сел на печи.- Это ты мне?

- Тебе, тебе,- терпеливо сказал Илья Иванович.

Полное лицо Емели от негодования стало красным, щеки затряслись и Муромец затревожился,.чтобы хозяина удар не хватил.

- Шел бы ты по добру по здорову,- неприязненно молвил Емеля.- Хочется ведь здоровым уйти? Здоровьишко-то бережешь?

- А чего мне его беречь? - искренне удивился Муромец.У меня служба такая - не щадить живота своего.

Емеля поскользил по избе подозрительно добрым взглядом, остановил взгляд на прислоненной к стене жерди.

- Что ж,- покладисто согласился он.- Не хочешь добром и не надо.

Он что-то пошептал в кулак и неожиданно громко крикнул:

- А ну, дубинка, обломай ему бока!

В избе засверкали искры, жердь пошевелилась, нерешительно склонилась в сторону Муромца, покачалась и. бессильно упала в угол.

Рядом с упавшей жердью показалсь огромная замшелая щука.

Рыбина укоризненно поворотила острое рыло к Емеле и промолвила, широко разевая белую зубастую пасть:

- Окстись, Емелюшка! Годы мои не те, на богатырей с жердями бросаться. Пожалей старуху, ведь верой и правдой тебе двад, цать лет отслужила!

- Устала, матушка? - участливо спросил Муромец.

Щука поворотила рыло к богатырю.

- Вконец ирод измучал. Как словил меня в проруби, так и кончилась спокойная моя жизнь. То воды ему натаскай, то дров наруби, то сани за тридцать верст свези! - Щука выразительно вздохнула.- Дом построй, добра наноси, гвоздь последний и то мне забивать! Обленился, батюшка, до крайности. Да ты сам на него погляди! Где стать молодецкая? Жиром заплыл, живот ровно мошна у карася. По хозяйству палец о палец не ударит, все я отдуваюсь. И не поймет ирод, что мне на воздухе вредно! Марьюшка, жена его, что царских кровей, и та не выдержала. Лучше, говорит, за тридевять земель одной жить, чем в родимом царстве с ленивым боровом.

Емеля пытался что-то возразить, потом махнул рукой и снова залег на печи.

- Балуешь ты его! - укорил щуку Илья.

- Так ведь слово нами дано,-оправдывалась щука. - Нами дано, да не нам назад забирать. По волшебному укладу данное слово положено честно сполнять!

- Отдыхай, матушка, - ласково разрешил богатырь.- У нас с Емелей разговор один намечается. Ты, Емеля, как - поговорить желаешь или сначала силой помериться думаешь?

Емеля хмуро сплюнул и полез с печи, колыхая ожирелой статью.

- Чего там силой меряться,- встал он перед богатырем. - Давай разговоры разговаривать.

- Дорога к Поклон-горе тебе не знакома?

- Не знакома,- буркнул Емеля и глянул на щуку.- Может она знает?

Щука удобно расположилась в ушате с водой, окунула в студеную воду рыло и снова высунулась:

- Сведу я тебя, батюшка, с хорошим человеком. Слыхал про Симеона и его Летучий Корабль?

- Слыхал,- отозвался Илья.- Да думал, что сказки это.

- Самое что ни на есть самоделишная быль,- уверила щука.- Симеон-то сейчас по ту сторону обретается. Корабль свой летучий чинит. А уж грамотнее и более знающего, чем он, я и не ведаю.

Муромец оглядел избу. Емеля уже снова забрался на печь и трудно засыпал, подперев отвисшую щеку полной рукой.

Богатырь оглянулся на щуку.

- Что ж,-- сказал он.- Веди меня к Симеону.

11. АЛЕША ПОПОВИЧ

Солнце уже скрылось за горизонтом.

На проезжем тракте за темным полем скрипели запоздалые возы.

Цыган Болош вышел из шатра, глянул из-под руки на яркую звезду у горизонта и шагнул к костру, у которого Алеша Попович на разостланной худой овчине перебирал узелки с пожитками. Попович, нанимась в услужение к цыгану, переоделся, спрятал доспехи в дорожные сумы и был сейчас похож на простого селянина.

Под видом батрака нанялся он к цыгану, уговорившись получить от того коня за недельную службу.

- Закипела вода в котле? - спросил Болош.

-Закипает.

- Хорошо,- кратко молвил цыган.- Жди.

Попович проводил цыгана взглядом. Непонятен был ему Болош. Заставил посреди степи в котле пустую воду греть, а зачем? Говорят, цыгане в волшбе сильны, с чертом знаются. В детстве у Алеши зубы болели. Позвали к нему старую цыганку. Лицо у нее было маленьким, сморщенным, а на нем угольями глаза горят. Зашептала, забормотала цыганка заклятия, плюнула в сторону, а у Поповича боль сняло как рукой.

Может и Болош волшебные средства знает?

Очнулся Алеша от раздумий, а цыган уже снова у костра черной тенью стоит, на Поповича внимательно смотрит, точно мысли его прочитал.

Разложил Болош на платке пучки разных трав, что в степи им собраны были. Встал с колен, отряхнул приставшие былинки, заложил пальцы в рот и оглушил степь пронзительным свистом.

Сел у костра и снова травы перебирает узловатыми пальцами.

- Свистел-то зачем?

- Придет время, узнаешь.

А над землей уже месяц повис и черное небо звездами высветилось. Пролился через бездну неба от горизонта к горизонту молочный и извилистый Чумацкий тракт.

Попович прислушался. Показалось ему, что на., степью шорох стоит, словно ветер сухую траву колышит. Нет, тишина... Почудилось, верно.

Огляделся Попович и сердце от страха сжалось, холодок по спине пробежал: прямо к костру со всей степи ползучие гады собираются. Подползет гад к костру, совьется кольцом и глядит на огонь немигающими глазами.

- Змеи,- шепотом сказал Попович.- Слышишь, Болош, змеи кругом.

Усмехнулся цыган в бороду, встал и говорит: - Крышку с котла снимай, парень.

А сам вокруг костра пошел, гадов собирать. Поднимет ядовитую тварь за голову, пошепчет что-то над ней и несет, словно сонную, да в котел с кипящей водой швырет.

Покидал гадов в котел и начал в кипящую воду пучки трав опускать. Каждый пучок поднесет к носу, понюхает, оглядит перед тем, как диковину редкую.

Поплыл над степью дурманный запах.

А Болош раскрыл суму и бросил в воду летучую мышь, птичьи тушки, сушеных лягушек и большую черную усатую голову сома.

Оглядел цыган молочно светящийся месяц и говорит своему батраку:

- Вари похлебку, пока месяц за деревья не зацепится нижним рогом. Да не вздумай попробовать - в страшных муках умрешь!

Сказал и к себе в шатер ушел.

Варит Попович цыганскую похлебку и размышляет.

Ой, крутит цыган! Чего ради похлебку змеиную варит? Неужто самому жить надоело? Яд он и есть яд. На всех одинаково действует. А коли ж так, то нет в цыганских словах ни капельки правды, притворство одно.

Варит Попович похлебку, а Болош в шатре храпит. Да так храпит, что звезды с небес осыпаются.

А летняя ночь коротка. Просвистели во тьме летучие мыши, возвращаясь на свой дневной ночлег. Прокричал где-то заунывно и хмуро невыспавшийся козодой, летящий домой из деревенских хлевов. И месяц низко спустился, почти уже касаясь нижним рогом темных деревьев. Лег Попович, руки за голову заложил, на звезды смотрит.

Не может быть, чтобы цыган котел споганил лишь для того, чтобы утром над батраком посмеяться. Цыгане народ практичный, золото на возах возят, а детей в тряпье одевают, милостыню просят да за жен дорого дают. И загадал Попович про себя: упадёт сейчас звезда - пробовать ему цыганскую похлебку, не упадет - так и судьбу ни к чему испытывать. И только Попович загадал это, как большая звезда лучисто прокатилась по всему небу к чернеющему лесу.

А месяч как раз нижним рогом деревьев коснулся. Вот-вот Болош в шатре проснется.

Откинул Попович крышку, зачерпнул из котла жуткое варево, да едва не выплеснул назад от отвратности. Но не в силах русская душа от принятого однажды решения отказаться! Прости своего сына, мама! Спаси его Смерть! Припал Алеша губами к ковшу.

И ничего не случилось. Только по жилам огонь разлился.

Вытер Попович ковш насухо, прикрыл котел и пошел будить цыгана. Цыган из шатра вышел и первым делом на месяц уставился.

- Добро! - сказал Болош батраку.- В самый раз поднял!

Подошел к костру, заглянул в котел, принюхался, жутко двигая смолистой бородой.

- Подай-ка мне ковш, слуга мой разлюбезный!

Оглядел ковш внимательно, уставился на батрака злыми глазами.

- Признавайся, вражий сын, отведал похлебку?

- Была охота гадов глотать! - отозвался Попович.- Жри его сам, свое варево!

Засмеялся цыган, зачерпнул ковшом из котла, выцедил медленно варево, а котел опрокинул. Вспыхнула земля адским пламенем, высвечивая степь и черную кряжистую фигуру колдуна.

Где-то в далекой деревне проголосил в первый раз петух.

Цыган вздрогнул.

- Ладно,- сказал он.- Ты свою службу справил и я обещание выполню.Выбирай себе любого коня. Вон они в степи пасутся.

Пошел Попович коня себе выбирать.

Идет и слышит тоненький голосок: - Смотри, Алеша, берегись колдуна!

Оглянулся богатырь - нет никого! А колдун-тут как тут.

- Чего остановился? Услышал что?

- Никак возы по шляху едут?

Цыган прислушался, наклонился, выдернул из земли малую травинку и сказал с облегчением:

- Показалось тебе!

Пошел Алеша дальше и слышит:

- Берегись колдуна, Алеша!

Оглянулся Попович - нет никого! А цыган снова рядом. Кустик из земли вырвал, глядит подозрительно.

- Опять чего померещилось?

- Никак журавли полетели?

Глянул Болош в небо, вздохнул с облегчением.

- Не журавли то, а утки летят.

Пошел Попович дальше.

Пришел он к пасущимся коням, взял одного за шелковистую гриву и слышит:

- За наградой пришел? Хорошо, что меня выбрал. Уж я-то не оплошаю, быстро с тобой разделаюсь!

Оставил Попович коня, других ищет. А цыган опять рядом:

- Чего смотришь, высматриваешь? Конь не по нраву?

- Хромает он вроде.

Подошел Алеша к другому коню и слышит:

- Садись, холоп! Покажу я хозяину, как со всяким сбродом расправляться умею!

Шагнул Попович мимо, а цыган тут как тут.

- И этот конь не приглянулся?

- Запален он вроде, дышит с хрипом.

Подошел Алеша к третьему коню и услышал:

- Молодец, что меня выбрал! Я тебя от колдуна вмиг умчу и сам от него избавлюсь.

Взял Попович повод коня, а колдун уже рядом, скулы желваками ходят:

- Раздумал я коня тебе давать. Лучше выкуп за него возьми.

Оседлал Попович коня, перекинул через конский круп переметные сумы и говорит цыгану:

- Уговор дороже денег, Болош! А что до выкупа, то возьми ты золото себе, мне конь дороже золота.

Колдун зубами заскрипел:

- Постой! Скажи правду: отведал похлебки?

Сел Попович в седло и засмеялся в лицо колдуну. А над землей уже улыбался розовый рассвет, бежали в леса черные тени, прятались в дуплах ночные страхи и ужасы, таяла в нарождающейся небесной синеве звездная тьма.

И в это время в третий раз прокричал далекий петух, возвещая, что кончилось время творить черное зло.

12. ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ

Мрачна и безлюдна была деревня.

- Что у вас так тоскливо? - спросил Добрыня, усаживаясь на скамью в горнице.

Хозяин не успел ответить богатырю. У избы, что стояла рядом с домом старосты, в крик завопили бабы. Добрыня шагнул к окну. Из дома выносили покойника угрюмые мужики.

- Моровая Дева у нас объявилась,- сказал подошедший староста.- Одно горе теперь у нас. Езжал бы ты, молодец, чтобы несчастье на себя не накликать.

- Не затем мне меч вручали, чтобы бегал я от девки беспутной,- сурово сказал Добрыня.

- Слушай, отчаянная голова,- старец горько усмехнулся. - Объявилась она у нас месяц назад. Ликом Дева страшная и жуткая. Бродит она по улицам, обходит дома. Перед каким и остановится. Просунет руку в дверь или окно, махнет красным платком и в доме зараза смертельная селится. Полдеревни уже вымерло, а живые ставни и двери наглухо затворили и выходят лишь когда Дева на отдых удаляется.

- Как же вы погань такую терпите? - гневно изогнул бровь богатырь.- Иль смелых в деревне не осталось?

- Жить-то каждому хочется,- вздохнул староста.

- Выгоню я эту гадину,- твердо пообещал Добрыня.

- Дева эта племянницей самой Смерти доводится,- пожевал синие губы старец.

- А хоть черту! - раздраженно сказал Добрыня.- Что теперь - ждать пока она всю деревню насмерть уходит?

В это время за окном раздались крики. Добрыня снова бросился к окну. Люди на улице разбегались по хатам и улица пустела на глазах.

Староста тронул богатыря за плечо.

- Дай, богатырь, ставень прикрою!

- Погоди,- сказал Добрыня.- Ты в горницу иди, пока я с ней тут потолкую.

Странная процессия двигалась по улице. Впереди шла уродливая женщина в красном сарафане. Лицо ее заросло рыжими волосами. В руках женщина держала красный платок. За нею двигались кошмарные создания. Вид их был столь ужасен, что от одного взгляда на них сердце останавливалось.

Добрыня сел у окна, распахнув его настежь, меч на колени положил в ожидании.

Тяжелые шаги приблизились.

- Эй, старец! - воющим голосом произнесла Моровая Дева.- Вот я и поймала тебя, старец. Где же твоя осторожность?

Добрыня молчал.

- Видать, свеча твоя догорает у тетушки,- удовлетворенно провыла Моровая Дева.- Время твое пришло! Знаешь, старец, почему тебе умереть надо? - продолжала жуткая воительница.- Нельзя тебе с Добрыней из Киева встречаться. Обещала я Кашею Бессмертному, что сначала тебя, а потом и его к тетке в гости отправлю. Ну, прощай, старец!

В окно просунулась мохнатая рука, сжимающая пальцами красный платок. Добрыня резко вскочил, ударил по руке заготовленным мечом. Кисть, сжимающая платок, упала в горницу, а за окном раздался леденящий душу вопль. Пять отрубленных пальцев метнулись было по комнате серыми крысами, да не миновали тяжелых сапог богатыря. Красный платок зашипел, превращаясь в огромную змею с монашеским клобуком у головы. На капюшоне страшно светились глаза. Снова свистнул богатырский меч и гад, рассеченный разом на семь кусков, разметался по комнате. За окном послышался топот разбегающегося в страхе войска Моровой девы. Добрыня сел, вытирая пот с лица, потом тяжело поднялся, покидал дохлых тварей в окно, поддевая их острием меча.

Моровая Дева за окном страшно завыла: - Добрыня! Отдай мою руку, Добрыня!

- Собирай! - сказал богатырь.- Вон она под окном валяется!

В окно заглянула уродливая жуткая морда.

- Догадалась я, что ты это,- скрипнула зубами Моровая Дева.- Ну ничего! Встретимся еще, Добрыня! Ох, встретимся!

Страшное лицо Моровой Девы исчезло, а в избу шаркающе вошёл староста. Не в горнице староста сидел, в погребе отсиживался. Глянул старец на богатыря и в ужасе отпрянул от него: - Что с тобой?

- Что, - не понял Добрыня.

- У тебя все лицо в крови!

- То не кровь,- сказал богатырь.- То слезы ее злые!

13. ИЛЬЯ МУРОМЕЦ

Муромец ехал вдоль берега, а рядом в воде плыла щука.

- Недалеко теперь уже, батюшка! - слегка задыхаясь говорила богатырю щука.- Повернем во-о-о-н за тот мысок, а там и кораблик Симеона виден будет!

При этом щука не забывала перехватывать больших белобрюхих лягушек, что в изобилии прыгали в воду из-под копыт богатырского коня.

Открылась заводь. На поверхности ее плавали широкие зеленые листы кувшинок. На одном из листов сидела печальная лягушка с маленькой золотой короной на голове. Заметив Муромца, лягушка начала размахивать большой красной стрелой, которую она держала в передней лапе.

Щука вздохнула.

- Царевна-лягушка,- объяснила она богатырю.- Пустил кто-то на прошлой неделе стрелу, вот и дожидается теперь своего суженого!

Заметив, что богатырь проезжает мимо, лягушка поскучнела, сунула стрелу под лист кувшинки и сама спряталась в цветок.

За поворотом открылся широкий плес. Рядом с песчаной косой стоял Летучий Корабль. На мачте болтался под ветром флаг, украшенный большим красным кругом.

Тощий, долговязый и лысый человек смотрел от корабля из-под руки на приближающегося путника.

- Здравствуй, Симеон! - радостро вскричала щука,- С рывалкой не помочь? Я мигом - только сеть расставляй!

- На уху и так хватит,- рассудительно сказал лысый человек.

- Чего зря рыбу переводить? Разве что окуньков бы с десяточек. Или щучку какую, вроде тебя, старая!

- Все бы тебе шутить! - укоризненно сказала щука.- А я к тебе человека по делу привела!

Илья принялся расспрашивать Симеона о дороге к Поклон-горе.

- Поклон-гора...- раздумчиво сказал корабельщик.- И название знакомое, а в списках моих не значится...

Пока богатырь разговаривал с корабельщиком, а щука блаженствовала на мелководье, из зарослей камыша вылез волосатый и бугристый от мышц водяной, спустился к стоящему у отмели кораблю и принялся возиться у его руля, проделывая непонятные манипуляции.

- Да что гадать-то,- сказал Симеон.- Корабль на ходу. Летим, Илья Иванович! И мир посмотришь, и искомое найдешь. Должна по моим рассуждениям Поклон-гора быть приметною. Путников на земле много, подскажет кто-нибудь нам дорогу. Летим? Или ровеешь от родимой земли оторваться?

- Летим! - решительно согласился Муромец.- Русского витязя ничто испугать не может!

- Вот и складненько,- высунула Из воды свое рыло щука. - Богатырям путь неблизкий, а мне к Емеле пора.

- Бросила бы ты его! - с сердцем сказал Муромец.- Ведь ты из него приживальщика вырастила!

- Пропадет он без меня,- сказала щука.- А я уж к нему и привыкла!

Выплыла щука на быстрину и принялась глядеть, как богатырь коня на корабль заводит.

Плавно распустились белые паруса, надулись от ветра, и Летучий Корабль медленно и величаво поднялся в воздух.

- Спаси вас бог, касатики,- прошептала щука и, ударив хвостом ушла на глубину.

Щука не видела, как от уже высоко поднявшегося корабля отделилась и камнем понеслась к воде неуклюжая мохнатая фигурка, ударилась больно о воду и застыла на поверхности волосатым островком.

И на Летучем Корабле никто не заметил случившегося.

14. АЛЕША ПОПОВИЧ

Коротка сказка, да долог путь богатырский.

Расставшись с колдуном, ехал Попович по земле русской среди дубрав зеленых, степей широких да гор высоких. Встречались ему путники да калики прохожие, но никто не мог указать богатырю дороги к Поклон-горе.

В странствиях и узнал Попович, что обрел он дар случайный да благодатный. С глотком похлебки змеиной стал он понимать языки птиц и зверей, и гадов лесных и степных, и трав, и рыб бессловесных. Аи да похлебку сварил колдун!

Вечерами у костра беседовал богатырь со своим четвероногим другом.

Был тот еще жеребенком украден из конюшни далекого степного богатыря и пять лет денно и нощно провел в услужении у злобного колдуна. Подрядился Болош перед Кащеем Бессмертным погубить богатыря русского, да понадеялся на двух своих злых и коварных жеребцов, отпустил Поповича в целости и тайну похлебки змеиной не сохранил. К Кащею же идти боится - у злой силы всем неудачам один ответ - смерть! Вот и рыщет Болош волком лесным по следам богатырским, выжидая удачливый час для нападения. Стрелы простые да меч богатырский ему не страшны.

Опасна ему лишь стрела, изготовленная из ростка терпи-дерева, что пробивается из земли за час до дождя с градом. Знал бы Болош, что Попович такой стрелы не имеет, напал бы давно на витязя. Но знает колдун, что тайна эта коню ведома, боится колдун, что с подсказки коня Попович такой стрелою уже завладел.

Клянет себе Болош, что не распознал в батраке своем богатыря русского, иначе давно закрыл бы Попович свои ясные очи.

Ясным днем, когда солнце уже близилось к победью, выехал Попович в чистое поле. Видит богатырь - у леса близкого деревущка стоит, вокруг поля засеяны, в чистом поле старец стоит, посох в руках держит.

Катится к старцу от горизонта черная точка. Приблизилась - стала всадником на сизом коне. Закричал всадник старцу: - А ну, пропусти!

- Не пущу! - твердо отвечает тот.

Вскрикнул всадник отчаянно, повернул коня и исчез.

Видит Попович - близится от горизонта белая точка. Стала ближе обернулась всадником на белом коне. Закричал всадник звонко и весело:

- Старец, пусти!

Убрал старец посох, обернулся всадник белой тучею и пролился над полем чистым дождем с градом.

Потемнела земля, а у ног коня богатырского зазеленел длинный стебель, вытягиваясь в одночасье к небу.

Топнул богатырский конь, ударил копытом.

- Гляди, Алеша, вот оно - терпи-дерево!

Изладил богатырь из длинного побега стрелу с каленым стальным наконечником, приладил оперение из гусиного пера, покрасил его в красный цвет, чтобы стрела приметней была, и вложил ту стрелу в колчан.

Веселее стал мир после дождя. Въехал Попович в лес, дождем омытый, а на старом высохшем от времени дубе стрекочут двеболтливые сороки:

- Гляди, кума, богатырь!

- Тоже видать на Поклон-гору идет!

- Вот глупый.

- Да не он, кума, глупый, а Кашей хитрый. Обманул проклятый богатырей. На погибель свою одни едут. Даже если меч-кладенец раздобудут, не спасутся тем мечом от Кащея.

- А говорят, что владеющий тем мечом непобедим!

- Простым людом непобедим,- согласилась вторая сорока.А для Кащея Бессмертного, что кладенец, что простой меч. Далеко за морями его смерть запрятана.

- Тише, кума! - упрекнула болтушку собеседница.- Не ровен час Кащей или его прислужники услышат! Хорошо если без хвоста останешься, хуже - жизни лишишься!

- Кто ж меня услышит в дремучем лесу? Соглядатаи Кащеевы лесов стерегутся, богатырей опасаются. Кому охота за чужого дядю жизни лишаться? Ты слушай. Есть на море-окияне остров, прозываемый Буяном. На том острове одинокое дерево растет, наши его дубом называют, но правильно дерево то пальмой прозывается. На дереве том висит сундук, в сундуке - зверь невиданный с четырьмя руками и без ног, в нем утка сидит, в утке той - яйцо, а в яйце том и запрятана кащеева смерть...

Трррр! - испуганно застрекотала сорока и рванулась, оставляя в зубах у подкравшегося волка длинные черные перья. Волк почувствовал взгляд человека, обернулся к богатырю, уставился на него зелеными глазами и лапы поджал для прыжка. Сама оказалась стрела заветная в руках богатырских! Свистнула тетива, запела стрела, опрокинула на спину оборотня. Забился волк со стрелою в боку, все пытался вырвать ее из тела, а потом вытянулся, глаза его остеклянели, и обернулся волк колдуном, Застыл цыган Болош на траве, глядя в небо неподвижными и злыми глазами.

- Славный выстрел,- повернул морду к богатырю конь. - Одним врагом меньше.

Сороки спустились ниже, с интересом разглядывая богатыря.

- А ты говорила, что жизни лишусь! - упрекнула товарку словоохотливая сорока.- Вот они, Защитники! Теперь ему один путь: через горное ущелье да к заколдованному городу. Найдет мудреца - все дороги узнает.

15. ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ

Выбрал дорогу - нечего горевать!

И путь светел - да опасен, и дорога пряма - да злодеи на ней поджидают.

Ближе к ночи выехал Добрыня на малую поляну дремучего темного леса. В чащах огоньки злые горят: то ли звери прячутся, то ли тати лихие поджидают.

Стоит на поляне избушка покосившаяся. Вокруг избушки изгородь из огромных потемневших от времени костей. На иных костях черепа насажены вместо светильников, из их пустых глазниц колдовской огонь горит, голубым дрожащим светом все вокруг освещает.

- Есть кто-нибудь? - крикнул Добрыня.

Только эхо из чащи ему отозвалось.

Слез богатырь с коня, подошел к избушке, а входа найти не может.

- Избушка, избушка! Стань к лесу задом, а ко мне, добру молодцу, передом,- просит богатырь.

Заскрипела изба, пошевелилась. Показалась из-под гнилых досок куриная лапа, загребла землю, и избушка с квохчущим звуком поворотилась.

Вошел Добрыня в избу.

Сидит у окна седая древняя старуха, кудель прядет. Рядом огромный черный кот дремлет лениво. Над головой старухи филин на жердочке нахохлился, глаза прикрыл.

- По добру, по здорову ли, бабушка! - поздоровался Добрыня Фу-фу-фу! - старуха отложила кудель.- Давно я русского духа не слыхала, а нынче русский дух сам в избу лезет!

- Откуда будешь, добрый молодец, куда путь держишь, как зовешься прозываешься?

Сел Добрыня за стол, рассупонился, отвечает старухе:

- Ты бы, прежде чем спрашивать, баньку истопила, накормила бы меня, напоила, а потом и разговоры вела!

Старуха усмехнулась, показав желтый клык.

- И спрашивать нечего. Вижу, что с Руси! Баньку, говоришь? Накормить, напоить? Давай с этим погодим чуток. Было тут на днях Лихо Одноглазое. Спрашивало все - не проезжал ли мимо богатырь русский по прозвищу Добрыня Никитич. Уж не про тебя ли спрашивало?

- Лихо, говоришь? - Добрыня бросил пояс с мечом на стол.- Пусть даже Лихо. А кормить путника тебе, старая, по законам дорожным положено. Давай, бабуся, как говорят,что есть в печи, все на стол мечи!

- Иванушка там у меня,- скучно сказала хозяйка.- Что у Яги в печи? Окромя Иванушек и нет ничего.

Рука Добрыни сама к мечу потянулась.

- Да шучу я! - торопливо сказала Яга.- Откуда в нашей чащобе Иванушки? Что мне и пошутить нельзя? Только вот тебе обед сытный, а мне за то - смерть лютая. Лихо Одноглазое узнает, что приветила я тебя, и избу спалит, и меня на кол посадит.

Добрыня усмехнулся.

- Выходит, что ты Лихо больше, чем меня опасаешься?

- А как мне лиха не бояться? Ты ж с Защитников, а Лихо? Тварь залетная, переметная, с кем стакнется, тому и служит. Ведь и меня шпински зазывало!

Сказала, а сама на костяной ноге ковыляет, горшки из печи носит, и на меч богатырский украдкой косится.

Рассудила себе, что Лихо далеко, а Добрыня-то рядышком.

Не стоит судьбу испытывать; живи, как жизнь повернется.

Поел Добрыня и начал рассказывать Яге про себя, про путь свой неблизкий. Пригорюнилась старуха: привычно ей под властью киевской жить хоть и туго, а дышать-то можно. А ну Кащей воцарится? Знала ведь Яга своего родственничка, ох как знала!

Сам нежитью на земле обретается, и другим спокойствия не дает. Уж лучше на богатырей надеяться, авось победят они и жизнь прежняя потянется. А придет Кащей к царствию, так и жить незачем - все одно его враждуры да соглядатаи замучают, измену выискиваючи!

- Дорога к Поклон-горе и мне неведома,- сказала Яга. - Но скажу тебе так, богатырь, на какой дороге тебя Лихо Одноглазое ждет, та дорога и ведет к Поклон-горе! Ложись, Добрынюшка, спать. Утро вечера всегда мудренее. Отдохнувшему богатырю и путь короче вдвое.

Прилег Добрыня Никитич на жесткой неудобной скамье, а Баба-Яга во двор вышла. Черепа освещали лес синим пламенем, в прорехах черных облаков тускло высвечивала Луна, и Яге показалось, что кто-то наблюдает за ней сверху. Захотелось Яге в избу вернуться, запереться на все засовы. Но коль назвался груздем, надо полезать в кузов!

Выкатила Баба-Яга ступу, уселась в нее, взмахнула метлой, и, повинуясь волшебному знаку, ступа взвилась в черное небо, просыпаясь вниз синими скрами. Мелькнула ступа под облаками и помчалась Яга по неведомому тайному маршруту, оставив в ночи темную квохчущую сонно избушку и спящего в ней богатыря.

Было видно, что торопится Яга обернуться назад затемно; ночь же уже шла к исходу и в деревенских курятниках готовились возвестить наступающий день рыжие петухи.

16. ИЛЬЯ МУРОМЕЦ

Хорошо стоять на палубе обдуваемого ветрами корабля!

Плыли вдоль бортов белые облака, сверху светило солнце, и странно было видеть в черно-фиолетовой бездне немигающие звезды. Среди облаков беззаботно носились громовики, сталкивались с шумом на кулачках, разбрасывали вокруг фонтаны искр, проскакивали, хвастаясь друг перед другом ловкостью, среди мачт Летучего Корабля, дразнили его пассажиров.

Летучий Корабль, повинуясь Симеону, спустился ниже и пробил облако. Внизу лежала земля, похожая на пеструю шкуру волшебного зверя, голубыми венками темнели на ней ручейки, реки да озера, квадратами зеленели луга и засеянные поля, чернели жилами степные дороги, и мягкой серебристой рухлядью стелился вокруг дорог ковыль, сквозь который полыхали голубые звездочки васильков.

- Красиво! - гордо спросил Симеон, словно сам он создал этот чудесный мир.

- Красиво! - искренне подтвердил Муромец, чувствуя легкое головокружение от случившейся перед ним высоты.

-Летим к югу,- сказал Симеон.- Я точно помню, что там есть горы. Мы там были в прошлом году.

По палубе скользнул легкий ветерок.

- И ветер попутный! - обрадовался корабельщик и поторопил рулевого: Ну, что ты там копаешься? Поворачивай к югу!

- Руль не слушается! - натужно отозвался рулевой.

- Долетались! - растерянно сказал Симеон, глянув искоса на богатыря.Мы теперь одному ветру подвластны! Даже на землю опуститься не сможем!

Илья сел на дубовую скамью: вот и случилось!

- Не бойся, Илья,- по-своему понял богатыря корабельщик.- Когда ни то приткнемся к горе, бросим якорь и починимся. Одно хотел бы знать - что за нечисть корабль повредила? И кому эта порча надобна?

А в облаках над Летучим Кораблем развились неугомонные: в стороне от парусника тянул в сторону горнoй ряды перепончатокрылый китайский дрaкoн; промчались в сторону синеющего на горизонте моря две соблазнительно голых ведьмы, и запоздавшая Баба-Яга укоризненно сплюнула при виде ведьм, погрозила хохочущим красоткам костлявым кулаком и медленно спланировала в самую чащу раскинувшегося внизу леса.

Симеон тронул богатыря за плечо.

- Беда бедою,- невесело пошутил он,- а обедать надо. Закусим, чем бог послал, Илья Иванович?

- Ну, что ж,- Муромец встал, оглядел проплывающие под кораблем просторы.- Угощай, корабельщик, воздушными разносолами!

17. АЛЕША ПОПОВИЧ

Город винтообразно поднимался по склону горы к вершине.

По узкой тропе невозможно было проехать на коне и богатырю .пришлось спешиться. Окрестности города заросли сорной волчец-травой и среди травы копошились всяческие гады, похожие на копны сена: одни свистели, другие шипели, третьи испускали студеный холод. Заметив богатыря, все это воинство обратилось в бегство.

Алеша подошел к великому по размерам змею, что лежал вокруг города и спал. Через змея была положена лестница из кипариса и по лестнице той было три надписи на разных языках и на русском гласила: "Вступай смело!" Попович вступил на лестницу и вошел в город, в котором не было жителей. Ворота в церковь трех отроков были открыты.

Богатырь привязал на площади коня, вошел в церковь и она наполнилась благоуханиями и дымами. В глубине церкви кто-то пел заунывно и невесело. Попович, пошел на звуки и вышел в зал. На столе белого бархата лежали гусли, дубинка, ковер диковенный и сапоги с высокими голенищами.

За столом сидел чернец и внимательно разглядывал лежащие перед ним предметы. Вид у монаха был растрепанный и все его поведение свидетельствовало о сильнейшем душевном волнении.

Иначе зачем бы чернецу смеяться и постукивать себя по лбу?

- Безумец! - сказал чернец отсмеявшись.- Хотел я алгеброй гармонию проверить... Проверил. Ну и что? Сапоги-скороходы. Видно, что сапоги. А почему скороходы? Какие свойства обуславливают скороходность данной пары сапог? Фасон обыкновенный, материал тоже, а скорость необычайная. Бред какой-то! Или дубинка-самобой. Из дуба рублена, на земле таких дубинок пруд пруди. Что ее в воздухе держит? Что обеспечивает избирательность и прицельность удара? Глаз-то она не имеет! Что же обеспечивает ее самобойность?

Попович изумленно слушал чернеца. Диковинные слова тот говорил, диковинные дела измысливал.

- Ведь действует все, действует! - чернец вскочил на ковер, взмыл на нем в воздух, описал круг по залу и вернулся на место.А как действует? У птицы крылья есть, они ее в воздух поднимают. А что заставляет летать эту старую тряпицу? И шерсть обычная и краски простые, а - летает!

Чернец уселся за стол, потянул к себе зазвеневшие гусли:

- Самоплясы... Я понимаю, что они играют. Но каким фокусом они народ заставляют плясать?

Он тронул струны и гусли заиграли сами по себе. Попович почувствовал, как непреодолимая сила сгибает одну его ногу, другую, выворачивает неестественным образом руки... и богатырь против воли своей пустился вприсядку вокруг выделывающего коленца чернеца. Буйное веселие завладело Алешей, чернец же, нисколько не удивившись его появлению, с придыханием объяснил Поповичу:

- Жизнь свою положил, чтобы разобраться почему ковер-самолет по небу летает, сапоги-скороходы куда хочешь несут, почему дубинка-самобой по твоему желанию любого оттузит, а гусли-самоплясы людей танцами насмерть замучить могут...

Музыка оборвалась и оба рухнули на скамью, судорожно дыша и переводя дух.

- А ты кто такой? Как попал сюда? - спросил чернец изумленно.

Спустя час оба сидели за Скатертью-самобранкой и чернец, звонко хлопая по кольчужному богатырскому плечу, объяснял Поповичу:

- Убил я на постижение сути волжбы всю свою жизнь сознательную. И что же? Все неясно по-прежнему; гусли играют, дубинка меня однажды чуть насмерть не захлестала, с ковра-самолета едва не упал. Вижу, что все это на деле существует... Но почему? Вот вопрос! До сути хочется проникнуть, до естества самого! - за разговорами чернец не забывал подливать в чаши душистую медовуху и становился с каждой выпитой чашей все косноязычнее и загадочней.

- К примеру, ковер-самолет. Садись и лети. Только думать успевай. А как он дорогу находит? Откуда знает куда нести? А, кто ответит?

- А зачем тебе это? - удивился Попович.- Я полагаю, что чудо оно и должно оставаться чудом. Чудо действует пока его изучать не начинают. Как начнут изучать и раскладывать, тут чудо и кончается!

Он подлил в чаши напитка. Рядом с чашей чернеца лежало кресало. Попович попробовал высечь огонь. Чернец очнулся:

- Положь кресало на место! Полцарства спалишь!

- Моложе меня целые царства завоевывали! - обиделся Алеша.

- Государство завоевать и молокосос сумеет. Все завоевания от незрелости ума и души.

Попович положил кресало на место.

- А ты прав, богатырек,- сказал вдруг чернец.- Получается, что сижу я здесь, а настоящая жизнь стороной проходит. Кто со злодеями сражается, кто злато стяжает, кто любови рад, а у меня вместо жизни видимость одна. Знаний накопил... А что мне с ними делать? Вот ты меч-кладенец ищешь? А знаешь ли ты его историю? Сделан он по повелению царя Навуходоносора в Вавилонграде. Когда царя не стало, стал править страной его сын Василий. И пошли на город походом многие великие цари с полками своими. Прослышали они о смерти царя Навуходоносора и пришли своей поживы искать. Царь Василий приказал своим воеводам биться, но неравными были силы. Пришли тогда воеводы и князья царю челом бить. "Вынь, государь, аспид - меч отца своего и защити нас и царство Вавилонское от нашествия царев иноплеменных." Царь Василий им говорит: "Не помните разве, что заклят меч отцом моим до скончания веков и не повелел отец его вынимать из ножен?" Многими просьбами склонили царя вынуть меч. Снарядился он в доспехи, привязал меч к бедру и выехал из города на помощь войскам своим. И как соединился он с войском, решив биться, в тот же час меч-самосек выскочил из ножен и отсек царю Василию голову, и царей великих посек с войсками их, а с ними и все вавилонское войско, и женщин, и детей, и скот их. Опустел тогда великий город. Пришел тогда мастер, что меч выковал, взял он самосек и зарыл его под Поклон-горою на веки вечные. Наложил он на меч заклятие, что нельзя самосек для злых дел использовать, но в память о безвинно сгинувших жителях вавилонских постановил он, что тот, кто меч достанет для защиты Родины своей или иного правого дела, не пострадает более, а непобедим будет, покудо пользоваться мечом будет в целях праведных; в противном же случае много бед тот меч принести может...

Закончив сказ, припал чернец к чаше с брагою, а испив ее, сказал богатырю:

- Наговорился я с тобою, Попович, за шесть молчальных лет! Не надоело тебе меня слушать? Должен был я рассказать тебе историю меча-кладенца. А теперь, когда знаешь ты все, хочу я тебе подарок сделать. Бери богатырь, ковер-самолет, домчит он тебя куда тайно душа возмечтает.- Жестом чернец остановил Поповича.- Знаю, что не хочешь ты друга верного терять, коня богатырского. Дам тебе еще хрусталь горный. В одну сторону через него поглядеть - уменьшится предмет насколько тебе надобно, в другую сторону глянешь - станет он прежним. Человек с умом изворотливым много пользы для себя и для дела праведного поиметь может.

Чернец вяло махнул рукой.

- Прощай, богатырь. Поспать мне надобно, да собираться пора: чую я, что русскому воинству нынче и мудрец - в подмогу.

Послышался странный звук. Заколебалось пламя свечей и где-то у входа тревожно заржал конь.

- Что это? - спросил Попович.

- Змей великий свистнул,- сказал чернец.- Некогда спать. Да и ты, богатырь, торопись - Кашей на Русь двинулся!

18. КАЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ

Редко кто видел его веселым.

Хныге это увидеть довелось.

Кащей даже потрепал одобрительно своего Главного Советника по небритой щеке холодными костлявыми пальцами.

Каждое утро Бессмертный тренировался рвать оковы. Выпьет воды, рванет цепь и обрывки наземь бросит. Недоумевал Хныга - зачем это властелину?

Сегодня Кащей был в хорошем настроении. Примериваясь к оковам, ои добродушно пояснил:

- В детстве меня Кошей прозвали. Такое, понимаешь, противное имя... Я свою первую жену в подземелье заточил за то, что она меня Кащей называла...он поморщился и резким рывком разорвал цепь. Хныга восхищенно захлопал в ладоши.- Думаешь, зачем я это делаю? - усмехнулся Кащей.- Слушай. Было это лет четыреста назад. Влез я в авантюрную войну, попал в плен...- Кащей безнадежно махнул рукой.- Сам понимаешь, как к бессмертному относятся. На цепь и в чулан. Ни капли сам понимаешь, воды. Так и провисел сто лет, пока какой-то дурак в чулан не заглянул. Вот теперь и тренируюсь, чтобы по сто лет в темных чуланах не терять...

Он сел на трон, разглядывая золотые черепа, украшающие подлокотники.

- Месяц прошел,- напомнил он.- Я слушаю тебя, Хныга?

Выслушал Советника и глаза заблестели.

- Муромец у нас в небесах. Отлично! Заготовь, Хныга, именной указ о награждении верного нам водяного. Не скупись! А в скобочках укажи посмертно... Попович... Ну этому из заколдованного города не выбраться. Был я там лет сто назад. Там была надпись: "Вступай смело! Назад не гляди возврата не будет!" А я вторую часть оторвал и оставил только - "Вступай смело!" Хе-хе-хе! Вот он и вступил...- Кашей довольно потер руки.- И остался у нас, Хныга, сильный, но умом недалекий Добрыня. Его мы в расчет не берем, у него на пути Лихо Одноглазое, да в засаде Вий-истребитель стоит. Их Добрыне вовек не пройти. А если и пройдет, то одного богатыря три великана и огненный Змей быстренько охомутают!

Кащей Бессмертный сладостно раздул ноздри. Представились ему горящие бревенчатые хаты и поля в кровавом зареве, вереницы рабов в колодках, покорно бредущие в полон. Увидел Бессмертный горы трофеев и дань неисчислимую, открыл глаза и ненавистно прохрипел:

- Огнем! Железами калеными выжгу! А князя Владимира,Кащей простер костлявую руку.- князя в темницу, на цепь, пусть сгниет без света и синего неба!

- Вели седлать коня, Главный Советник! - приказал он Хныге.

Хотел Советник остеречь повелителя, но глянул в его остекляневшие глаза и понял, что возражать ему сейчас, значит добровольно положить под топор палача свою мудрую голову.

Горделиво стоял Кащей в своем черном одеянии, простер руку перед собой, и тонкие губы, змеино кривясь, возглашали:

- На Русь! На Русь!

19. ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ

Проснулся Добрыня, а стол уже накрыт и подле стола Баба-Яга хлопочет. Не знал богатырь, что все раннее утро просидела над ним Яга, раздумывая и считая, что ей выгодно: убить сонного богатыря или помощь ему оказать? Русь-то Русью, а с Кащеем шутки плохи, пошлет наемников, те предательницу вместе с хатой спалят. И может быть убила богатыря Баба-Яга, да вспомнился ей статный Муромец, представилось ей, что входит богатырь в избушку и вопрошает грозно: "Куда, Яга, друга-товарища дела?" И потому суетилась Яга, что утренние гадкие мысли ей забыть скоре хотелось.

Не знал Добрыня, закусывая, что именно в это время прибило Летучий Корабль к Поклон-горе и бросил ловкий Симеон якорь, зацепившийся сразу за дуб трехсотлетний, и Муромец медленно, чтобы не вырвать огромный дуб из земли, подтягивал за якорную цепь к земле.

И не ведал Добрыня, что в это раннее утро садился на площади заброшенного города на ковер-самолет Алеша Попович, и уже по-походному снаряженный чернец спрашивал богатыря, поигрывая дубинкой-самобоем:

- Куда ты сейчас, Алеша? К Поклон-горе? Ковер, он дорогу знает...

- Нет,- отвечал юный богатырь.- Ты, Чигирь, поспешай побратимам на выручку, а мне еще на остров Буян надобно. Есть у меня тамошное дело!

И совсем уж не ведал Добрыня, что хлынули на Русь с юго-запада черные орды враждуров; горделиво и без опаски шел на Русь Кащей Бессмертный, уверенный в гибели Защитников, и уходило население к Киев-граду, еще не зная, что ничем не может помочь им малолетний князь Владимир, так не вовремя прельстившийся молодильными яблоками.

Вытащила Баба-Яга на середину избы овальное зеркало с затейливым орнаментом, пустила по орнаменту красное яблочкп и подозвала богатыря. Чистое зеркало затуманилось и в нем отразилась земля, видимая с высоты птичьего полета: не зря летала Яга на разведку! - стали видны дороги лесные и степные, а Яга нашептывала богатырю:

- Вот здесь ждет тебя, батюшка, Лихо проклятое! Снарядилось оно самострелами... А свернуть нельзя! Ведет дорога аккурат к Поклон-горе. Но это еще не все! Коли пройдешь Лихо, ожидает тебя за этим вот поворотом страшный Вий-истребитель...

После этих слов Яга сама сомлела от страха. Не ошиблась ли она в выборе, может вернее было бы богатыря в омут темный, а Кащей хоть и ирод, да родственник...

- Коня напоила? - вернул к действительности Ягу голос богатыря.

- Напоила, напоила, касатик! - торопливо запела Яга и мысленно себя успокоила: верно решила, верно! Не может Кащей победить богатырей русских, сколько раз уже пробовал, да безуспешно. Надо бы доглядеть за Добрыней, не ровен час подмога потребуется.

Присели на дорожку.

Помолчали.

Добрыня встал, подхватывая дорожную суму.

- Прощай, бабушка! Вовек не забуду твоего гостеприимства!

Стояла Яга во дворе, слушая удаляющийся перестук копыт богатырского коня, и сомнения вновь шевелились в ее душе: а ну как Кащей победит? Будешь здорова, как же! Соседские ведьмы сказали, что Кащей на Русь двинулся. Не лучше ли было выждать?

-Да, что это я?-спохватилась Яга - Экое дело - дорогу богатырю указала. И не просто указала, а под стрелы Лихо Одноглазого подвела. Чиста я перед Кащеем, если Лихо не оплошает. А ну как оплошает? - у Яги мурашки по костяной ноге забегали.- Разве поверит тогда Кащей в верность и рвение? Ну, а не оплошает Лихо? Илья да этот оглашенный Попович не поверят никогда, что я Добрыне путь указала, а не под гибель умышленно подвела. Ах, ты, господи! - в душевной маяте помянула старуха запретное имя.- Что же делать-то? Одни тебя могут вместе с домом спалить, другие - запросто! - дом вместе с тобой!

Помыкалась Яга по двору и поняла, что не усидеть в избе. Понеслась ступа Яги туда, где может быть уже торжествовало Лихо Одноглазое.

А Лихо Одноглазое и в самом деле торжествовало. Лежал Добрыня на сырой земле, сраженный стрелою предательской.

Привык богатырь встречаться с врагом лицом к лицу и не думал, что настигнет его смерть из-за зеленой ели.

- А говорили, трудная задача! - насмешливо сказало Лихо.- Да мне хоть каждый день по русскому богатырю, а то и по два!

Пнуло Лихо поверженного богатыря ногой, подхватило под руки и отволокло с дороги. Приторочило Лихо к луке своего седла повод богатырского коня и поехало войску кащееву навстречу, оставив Добрыню лежать с открытыми глазами под неподвижным высоким небом.

Тут и подоспела Баба-Яга.

Присела она над павшим и не знает радоваться ей или горевать. И слышит, на дубу придорожном ворон с вороненком разговаривает.

- Тятя,- спрашивает вороненок.- Можно я очи богатырю поклюю?

- И не думай! - взъерошил перья ворон.- Тебе забава, а мне потом лети за тридевять земель в тридесятое царство за живой и мертвой водой!

Услыхала тот разговор Яга и духом воспрянула. Как же она забыла, что лежат у нее в ступе кувшины с живой и мертвой водой? Кинулась она к ступе, нашла кувшины и застыла над ними в недоумении. От долгого хранения и надписи на кувшинах постерлись, и память Ягу подвела: в каком же кувшине вода живая, а в каком мертвая? Волшебное знахарство - штука темная, не пошло бы во вред мертвому богатырю!

Капнула Яга на веточку придорожную из одного кувшина.

Почернела веточка- и съежилась. Капнула Яга из другого кувшина зазеленела веточка молодыми листочками.

Пора бы и за лечение взяться, а старуху опять сомнение одолело. А ну как победит рать Кащеева? Не простит ей родственничек оживления богатыря!

А Защитники победят?

Семь бед - один ответ. Прости меня, Кошенька!

Плеснула Яга на раны мертвой водой. Стянулась рана и следа от нее не осталось! Плеснула Яга водою живой. Зашевелился Добрыня, привстал, глянул недоуменно:

- Что это со мной? Заснул что ли?

- Спал бы ты вечно,- сказала Баба-Яга.- Говорила тебе - остерегись! Не послушался ты меня, вот и вонзило тебе Лихо стрелу под самое сердце!

Поблагодарил Ягу богатырь, выхватил меч из ножен и за убийцей своим в погоню кинулся. Помнил Добрыня, что делает дорога завиток, и если он поспешит напрямки, то догонит мародерствующее Лихо, не спешащее после подлого-убийства.

Вздохнула Яга и коли были все пути к отступлению отрезаны, села в ступу и полетела прямо к Поклон-горе.

А старый ворон обернулся к вороненку, выдрал у него из хвоста перо для острастки прокаркал укоризненно:

- А ты очи собирался клевать, дурачина!

20. ИЛЬЯ МУРОМЕЦ

Легко ли Летучий Корабль из поднебесья на землю опустить, если пользоваться лишь цепью якорной? Испробуй, узнаешь.

Муромец сто потов пролил, ширинка шелковая мокрою стала, пока корабль земли не коснулся.

Сошли все с корабля. Муромец взял в руки кистень, сел на коня и дозором поехал. Видит он, в кустах карлики роются, мешки звенящие и тяжелые зарывают.

- Бог в помощь, ребята!

Карлики схватились за крошечные мечи и копья. Муромец едва не расхохотался, уж больно забавной грозила статься схватка.

- Остыньте! Не охотник я до чужого добра. Хотел узнать я: что это за гора?

- Едешь и сам не знаешь? - недоверчиво спросил один из карликов.Поклон-гора это, богатырь, Поклон-гора!

- Да ну? - обрадовался Муромец.- Сколько времени искал, а ноги сами пришли. А не скажете вы, горные мудрецы, где меч-кладенец искать?

Старший карлик забрался по кусту к лицу богатырскому.

- А со Змеем Огненным ты уже сразился?

- Не довелось еще! - простодушно признался Илья.

- Вот сначала сразись, а потом с расспросами приставай! - отрезал карлик и начал спускаться вниз.

- Я к тому всегда готов,- сказал Муромец.- Только где его искать, вашего Змея?

Карлик приостановил спуск, показал рукой.

- Во-о-о-он его пещера! Иди и бейся!

Глянул Муромец - точно, зияет на склоне горы черным зевом пещера.

- Спасибо, братец! - сказал он карлику, но тот уже спустился вниз и зашептался с братьями. Подхватили карлики заступы да мешки, шмыгнули в кусты и только шорох пошел по склону горы.

Из зева пещеры несло свежей кровью, звериным пометом и потом. Муромец остановил коня, вынул меч из ножен, изготовился к схватке и крикнул:

- Выходи змей! Выходи на смертный бой!

Вж-жик! - разрезало воздух лезвие меча.

Из пещеры не донеслось ни звука.

Трусил поганый, опасался крепкой руки богатырской.

- Выходи, лягушка зеленая! - богатырь снова взмахнул мечом.

Из пещеры не доносилось ни звука.

Муромец бросил в пещеру гривну и слышно было, как зазвенела она по камням.

- Выходи, крокодил летающий! - грубо обозвал Змея богатырь. И не так он его назвал, а еще хлеще, да в сказках бранные слова некстати.

И на этот раз ответом богатырю было молчание.

Муромец разочарованно вздохнул, вложил меч в ножны и тронул коня.

Едва затих стук копыт богатырского коня, из пещеры показались три плоских зеленых головы с притушенно мерцающими глазами. Змей огляделся трусливо и пробормотал в три глотки:

- А говорил, что богатыри не доберутся! Брехун!

Средняя голова, щурясь на свету, посмотрела в сторону, где мелькала в кустарнике статная фигура всадника и пробормотала:

- Лягушка зеленая... Крокодил летучий... Слова-то какие подобрал! Ну и пусть я лягушка, пусть крокодил летучий! Зато живыми, подруги, остались!

Головы согласно покивали друг другу и исчезли в глубине пещеры.

Муромец же, объехав гору, снова оказался у стоянки Летучего Корабля. На палубе его стоял бледный от ужаса Симеон, а на него свирепо нападали три великана, предлагая Корабельщику немедленно покинуть корабль и вступить с ними в битву. При виде великанов Муромец почувствовал облегчение. Биться не размышлять - работа знакомая, без умствований. Что-то в облике великанов богатыря смущало, но что именно он никак не мог понять. Да и времени для этого не оставалось: великаны уже грозились изломать Летучий Корабль на щепки.

Муромец кольнул одного из великанов острием копья. Великан оглянулся, увидел Илью и изумился:

- Чего тебе здесь, блоха рубашечная? - и вперил в богатыря свое единственное око. Его товарищи в один голос спросили: - С кем это ты, Никодим, разговариваешь? Дай-ка мне око, я гляну на того смельчака!

Вот оно что! Муромец расхохотался. Великаны были слепы.

На троих у них был лишь один глаз. Хорошенькое дело для богатыря - с калеками биться! Великаны по очереди его разглядывали. Третий великан добродушно спросил;

- Заблудился, человечек?

- Я с калеками не бьюсь! - предупредил Муромец.

Великан гулко засмеялся.

- - А чего мне с тобой биться? - искренне удивился он. - Я тебя на одну ладошку посажу, а другой прихлопну. Вот и вся битва!

Остальные великаны нестройным хором выразили согласие с его словами и наощупь принялись ловить Муромца.

В это время в воздухе что-то мелькнуло, послышался пронзительный вой. Рядом с бородатым лицом слепого гиганта повисла ступа, в которой сидела озабоченная Баба-Яга. Старуха резонно рассудила, что надо теперь помогать всем Защитникам.

Муромец не понял, что произошло. Что-то прозрачное на мгновение все многократно увеличивающее мелькнуло перед ним. Великан зашарил вокруг себя руками, что-то выкрикнул на незнакомом языке и его побратимы взревели так, что с вершины горы легким облачком покатилась снежная лавина.

Богатырь огляделся. Великаны потеряли свое единственное око и теперь были совершенно беспомощнми.

Баба Яга выбралась из ступы:

- Вовремя я, касатик!

Великаны стонали в три голоса:

- Отдай око! Отдай, слышишь? Ей-богу-не тронем!

- Не верь,- хладнокровно сказала Яга.- Получат обратно, от тебя места мокрого не останется. Я их породу знаю! У меня деверь из ихних краев.

Муромец поднял великанье око. Было оно размером с тележечье колесо, а чисто и прозрачно настолько, что казалось сродни капле росы. Илья глянул сквозь око и увидел многократно увеличенный мир, в котором каждая травинка казалась стволом векового дуба. Великаны осторожно топтались рядом, боясь ненароком раздавить око.

- Ну что,- спросил Илья.- Биться будем ии в ладоши хлопать?

Великаны покорно замерли.

- Тебя случаем не Поповичем зовут? - спросил один из них.

- А что как Поповичем? - поинтересовался Илья.

- Попались,- сокрушенно сказал.великан.- Говорил же Кащей, что его больше всех опасаться надо за хитрость его! Слышь, Алеша, отдай око! Пальцем тебя никто не тронет.!

- Без клятвы не давай,- предупредила Яга.- Великанам слово нарушить, что тебе утку подстрелить. Но коли клятву дадут, тут уж дело верное. Я их породу знаю. У меня деверь из ихних краев.

- Кабы не глаз, что один на троих,- сокрушенно сказал великан.- Эх, Кащей! Пожалел на глаза-то, а надо бы каждому по оку, жадная твоя душа!

Яга усмехнулась.

- Нашли благодетеля! - сказала она.-Ведь этот ирод сам приказал подстеречь их сонных да глаза повыкалыватъ. А потом облагодетельствовал глаз на троих выделил.

Великаны замолчали, прислушиваясь. Были они как три серых скалы на зеленом склоне.

- Ты ври, да не заговаривайся! - сказал один из них.- Глаза нам витязи русские повыкалывали! Кащей и имя каждого назвал: Илья Муромец, Добрыня Никитич и этот вот... Попович. Он и сейчас нашим оком обманно завладел!

Илья оскорбился от такой несправедливости.

- Ты тоже ври, да не завирайся! - гневно сказал он. - Не Попович я, а тот самый Илья Муромец. Не лишал я вас очей ваших, словом богатырским клянусь, не лишал!

- Ах, Кащей! - в три голоса застонали великаны.- Ах, злодей поганый! Илья, отдай око! Пальцем тебе не тронем, коли ты нам правду сказал!

- Клятву возьми,- снова влезла Яга.

- Стану я калик неверием обижать! - насупился богатырь.

Яга покачала головой.

- А если я зрение каждому возвращу? Что скажешь, Никодим?

Великан пообещал: - В жены возьму! Лелеять тебя буду, как око единственное лелеял!

- Поздно мне замуж,- резонно сказала Яга.- Да и ростом я для тебя не вышла. А поклянись, Никодим, что слушать меня во всем будешь, коли зрение тебе возвращу!

- Скалами северными и фиордами морскими клянусь,заревел великан.Кантеллой Вейнемейнена клянусь, одноглазым Одином и великаном Измиром, клянусь, что слушаться буду тебя всегда и во всем, как мать родную, как советника верного, коли зрение мне возвратишь! - товарищи нестройно вторили ему.

От мертвой воды народились глаза великаньи, от живой воды прозрели они, а Яга заботливо кувшинчики позатыкала: пригодится ей еще вода живая, а мертвая тем более в дело пойдет.

А великаны радовались обретенному зрению, как дети малые.

Разглядывали мир и друг друга, как это может сделать лишь слепой, еще не забывший радостей света.

Муромец раскинул скатерть-самобранку, заказав блюда под великанов-побратимов. Великаны деликатно пили из бочек, закусывая бараньими тушками. Пытали они богатыря, что он в их краях делает. Узнав, что Илья меч-кладенец ищет, великаны значительно переглянулись.

- А ты, Илья, и в самом деле нам тайно очей не колол? - усомнился младший из великанов.

Как все сильные люди был он простодушным и мыслей своих не скрывал.

- Честью богатырской клянусь! - вспыхнул Илья.

Великаны снова переглянулись.

- Что ж,- сказал старший великан.- Пойдем, поглядим меч-кладенец. Ты, Илья, не боишься?

- А чего мне бояться? - спросил богатырь.- У моего пояса такая же игрушечка висит.

- Такая, да не такая! Меч-кладенец осторожного обращения требует. Он города посекал, государства без жителей оставлял. Только тот; кто помыслами чист, может меча того безбоязненно коснуться. Не зря его сам Кащей Бессмертный боится!

- А вот мы и проверим,- сказал младший из великанов.Коли колол он нам очи, меч-кладенец ему первому голову отрубит! Готов ли?

- Готов,- поднялся Муромец в волнении.

Поднялись они на вершину горы. На самой вершине лежала гранитная глыба. Илья вздрогнул от неожиданности. На глыбе был выбит знак уже знакомый ему.

Был такой же знак на крышке гроба, в который улегся, шутя побратим его Святогор. Оказалась крышка заколодованной.

Долго бился в гробу Святогор, призывал Илью на помощь. Рубил Илья дерево мечом своим, да отскакивал меч от дерева.

А голос друга слабел, слабел в хрипе, пока не затих...

- Робеешь, Илья? - неправильно истолковали богатырское промедление великаны.

Илья перекрестился, налег плечом на гранитную глыбу и отвалилась та легко, точно давно ждала богатырского прикосновения.

Под камнем блеснуло лезвие меча-кладенца.

Баба-Яга дышать перестала.

Великаны испуганно прикрыли руками обретенные очи.

Меч-кладенец алел равнодушно и был он волшебное орудие для убийства! Муромец протянул руку к мечу.

- Для того, чтобы меч поднять,- сказала за спиной его Яга,- богатырь обязательно живой воды испить должен.

- Эх, мать! - усмехнулся Илья.- Я ее столько за жизнь испил!

Взмахнул Илья волшебным мечом.

Великаны испуганно попятились.

- Остерегись! - сказал старший.- Заденешь кого ненароком!

Муромец освободил ножны и примерил к ним меч-кладенец.

Ножны мечу впору пришлись. Богатырь оглядел великанов, щербато улыбающуюся Ягу, вспомнил верных друзей и вздохнул:

- Где вы Добрыня с Алешею?

- Здесь я, Илья Иваныч! - послышался знакомый голос.

На двух конях подъезжали к нему всадники. На вороном коне ехал Добрыня Никитич. По левую сторону от него на гнедом жеребце ехал странный старец в белой холщевой рубахе. У старца были длинные, свисающие до пояса тяжелые веки, прикрывающие глаза. За лошадью Добрыни на аркане тащилось хорошо знакомое Муромцу по прошлым набегам Лихо Одноглазое. Выглядело Лихо крайне предосудительно. Крепко оттузил его Добрыня в справедливой обиде своей!

Добрыня спрыгнул с коня, обнялся крест-накрест с Муромцем.

- Кто это с тобой? - спросил Илья.

- На аркане-то? - Добрыня оглянулся.- Да Лихо Одноглазое!

- Сам вижу, что Лихо! С тобой-то кто?

- А этот... Вий это,- Добрыня улыбнулся.- Спас я его. Из самого пожарища вытянул. Аж у самого халат обгорел.

Муромец непонимающе глянул на побратима.

- В засаде он меня ждал,- объяснил Добрыня.- Соглядатаи Кащеевы отлучились на разведку, а ему, понимаешь, скучно стало. Ну и поднял он веки. А там вокруг бурелом. Заполыхало, понимаешь, взялось все сразу. Спасибо я подоспел...

- Обманул меня Кащей,- сказал густым голосом страшный истребитель.Сказал, что северные народы напали, страну в раззор ввести хотят, народ поморозить. Взялся помочь, да сам в беду угодил. Спасибо Добрыне Никитичу, не дал мне лютой смертью пропасть. А с вами кто, Илья Иваныч? Никак, великаны?

- Это побратимы мои,- объяснил Муромец.- Вы, что - закрытыми глазами видите?

- Кожей,- пояснил Вий.- Только плоховато, расплывчато. Исполать вам, побратимы богатырские!

Связанное Лихо Одноглазое жалобно воззвало к Муромцу.

- Дозволь, Илья Иваныч, слово молвить!

- Хватит, наговорилось! - буркнул Добрыня.- Я твой язык поганый вырву!

Подобная перспектива Лихо не прельстила.

Пало Лихо Одноглазое на колени перед богатырями.

- Пощадите, защитнички! Службу вам сослужу великую!

- Замолчи, шкура продажная! - рявкнул медведем Добрыня.- Пользы от тебя никакой, подлость одна!

Муромец положил руку на плечо побратима.

- Пусть скажет, Никитыч!

- Двинул Кащей на Русь войско свое,- торопливо зачастило Лихо.- Думал, что справился с вами. Ликует, что Защитников и стен киевских нет...подумало Лихо и польстило неуклюже: - АН нет, не так легко с богатырями русскими справиться!

- Поговори! - проворчал Добрыня, ощутив боль под лопаткой, куда стрела треклятого Лиха впилась.

- Пощадите меня,- вкрадчиво сказало Лихо,- я вам тайну открою Кащееву.

- Рискнем? - спросил Муромец побратима.

Добрыня отрицательно покачал головой.

- Не верю я Лиху. Оно меня уже раз тайно жизни лишило!

- По глупости! - завопило Лихо.- По недоразумению и жадности своей! Степями клянусь, что такого больше не будет! Добрыня, ты же у меня мешок злата забрал! Выходит, что рисковало я напрасно! Нет сейчас таких: задарма жизнью своей рисковать! Да я, как с тобой ближе познакомилось, Кащея лютой ненавистью ненавижу. Дай меч, я одно против войска его выступлю! Ладно,уступило Лихо.- Торговаться не буду. Хочешь - бей меня, хочешь - милуй. Только меч-кладенец Кащея не возьмет. Не про него он. Ему голову отруби, так новая вырастет. У него их много, это только у меня единственная. Знаю я, где смерть Кащеева спрятана! - и хитрое Лихо замолчало.

- Говори! - приказал Муромец.

- Казнишь или милуешь? - глянуло заплывшим глазом Лихо.

- Милую-милую, не выдержал Добрыня.- Говори, не тяни жилы!

Лихо Одноглазое повеселело насколько это было возможно в его плачевном состоянии. Боясь, что богатыри передумают, Лихо заторопилось.

- Известно мне, что есть на море-окияне остров Буян. На острове том есть дуб, на дубе зверь, арангутангой именуемый, в нем утка сидит, в той утке - яйцо, а в яйце игла хранится. В той игле смерть Кашеева покоится... Только никто не знает, где тот остров, потому-то Кащей Бессмертный и непобедим!

- Был непобедим! - весело сказал сверху молодой голос и рядом с богатырями опустился диковинный ковер, на котором сидел улыбающийся Алеша Попович.- Конец Кащею пришел, потому что смерть его в суме моей дорожной!

Яга заулыбалась. Не прогадала она, правильный выбор сделала. На душе Бабы-Яги стало спокойно- Даже помолодела она, сбросив с души тяжкий груз сомнений.

Великаны переглянулись. Нелегко расстаться с мыслью, что богатырь этот улыбчивый - твой главный враг.

Муромец друзей обнял.

- Вот и снова мы вместе!

И тут, тяжело отдуваясь, подошел к ним чернец, одетый попоходному. При виде его глаза Алеши Поповича заискрились: - Где ж ты так задержался?

Чернец неопределенно махнул рукой.

- Сапоги-скороходы испортились. Полдороги бежать пришлось.

Все засмеялись и в это время Лихо Одноглазое, уже освобожденное Добрыней от пут, нетерпеливо сказало:

- Рано радуетесь! Поспешать надо. Крушит Кащей стены киевские.

Стих смех.

- Лететь надо! - решительно заявил Попович.- Садись, Илья, на ковер-самолет!

- А выдержит ли? - сомнился Муромец.

- А вот я вас всех поуменьшу,- сказал Попович, потянувшись за дареным куском хрусталя.

Сзади кашлянули.

- Погоди уменьшать,- сказал подошедший корабельщик Симеон.- Волшебство, оно всегда ненадежно. Мы тут Летучий Корабль починили. На нем места всем хватит!

21. ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА

Неспокойно было во граде Киеве.

Подступили ко граду черные орды враждуров, заполонили холмы по Днепру. На расстоянии полета стрелы от стен киевских разбил огромный черный шатер Кащей Бессмертный. Глядел он в трубу волшебную на город и слал на приступ воинство свое.

Дважды уже сбрасывали защитники Киева со стен ворвавшихся враждуров. Но враги все прибывали, а защитников города становилось все меньше, и чем мог помочь людям впавший в малолетство от молодильных яблок князь Владимир?

Не было среди защитников ни Ильи Муромца, ни Добрыни Никитича, ни даже молодого да удалого Поповича. Жалел воевода, что послал их на поиски меча-кладенца. И без меча того, верно, справились бы богатыри!