Меч для дракона

Глава 19

Портеус Глэйвс нервничал. Сегодня ночью он поставит на карту свою судьбу.

Другого пути Глэйвс не видел.

Решение созрело в нем в тот миг, когда генерал Гектор, отклонив его прошение о возвращении в Марнери в связи с полученным в бою тяжелым ранением, резко приказал Портеусу Глэйвсу вернуться в свой полк.

Глэйвс ходил с забинтованной головой, скрывая под широкой повязкой неглубокий, зашитый лекарем порез. Лекарь достаточно повидал подобных ран и в присутствии Глэйвса сказал генералу Гектору, что в подобных случаях солдаты обычно продолжают сражаться. После такой раны они, мол, не валяются на поле боя в ожидании, пока сражение закончится. Гектор приказал Глэйвсу вернуться в полк.

Тогда-то Глэйвс и решил действовать.

Тем более что в порту Квэ как раз стоял парусник из Талиона, направляющийся прямиком в Аргонат.

Глэйвс вздохнул и налил себе еще стакан урдхского вина. Внезапно он расхохотался. Никто и никогда не узнает правды. Об этом уж он позаботится.

В углу шатра стояло то, что вызвало такое неожиданное веселье Портеуса Глэйвса. Знамя, захваченное в бою под Селпелнугмом. Глэйвс велел Дэндрексу принести его из шатра этого мальчишки-драконира и теперь намеревался отправить в Марнери. К знамени будет приложено подробное сообщение о том, как некий Портеус Глэйвс, командир Восьмого полка, лично захватил этот вражеский штандарт в ходе героической атаки, когда, увлекая за собой солдат, он прорвал вражеские ряды и тем самым решил исход битвы.

А сообщение доставит капитан торгового судна, находящегося сейчас в Квэ.

Через неделю и знамя, и сопровождающий его пакет будут уже в Марнери.

Глэйвс налил себе еще вина. Смакуя, сделал глоток. Хороши были местные вина, ароматные, с богатым, сложным вкусом. Интересно, как генералу Гектору понравится вино, которое ему подадут на обеде, устроенном майором Бризом?

Глэйвс ухмыльнулся. Скоро, очень скоро все это останется позади. Еще несколько дней, и сам Портеус Глэйвс отправится в путь, в Марнери. А уж там его будут встречать как героя.

В шатер заглянул Дэндрекс:

– Хозяин, к вам посетитель. Это был капитан Стрин, узколицый моряк из Вуска.

– Офицер, для вас я готов зайти в Марнери. Мы отплываем сегодня ночью.

Выйдем из залива Урдха и с попутным ветром полетим домой.

– Я очень вам благодарен, капитан. Так же благодарны будут вам и жители Марнери, когда вы доставите им этот небольшой трофей. Можете не сомневаться, он прекрасно поддержит дух наших граждан.

– А я, если не ошибаюсь, стану на золотой богаче?

– Ну разумеется, капитан. Сразу же по прибытии в Марнери отправляйтесь к господину Рувату и вручите ему это письмо. Он заплатит вам сполна.

– Это замечательно, командир, но я предпочитаю получить деньги вперед. Это мой принцип, кроме, разумеется, случаев, когда я работаю с хорошо знакомыми мне отправителями.

– Капитан Стрин! Вы что, мне не доверяете? Можете не сомневаться, я не стану красть у вас вашу монету. Кроме того, все это ради победы над врагом!

Ради нашего общего дела!

– Конечно, конечно, и я могу только гордиться вашим бескорыстным служением нашему делу. Но если бы ради этого самого дела я каждый раз брал риеры, то очень скоро лишился бы корабля. Мы должны получать прибыль, а для этого я должен доставить груз в Талион как можно быстрее.

– Капитан, я буквально шокирован вашим столь непатриотичным отношением.

Видимо, во всем виноваты долгие месяцы, проводимые вами в море. Знаете что, я дам вам половину, пять серебряных монет, а вторую половину вы получите у Рувата.

Внеся необходимые изменения в письмо Рувату, Глэйвс распрощался с капитаном.

Потом налил себе еще немного вина. Молча поднял тост за свое блестящее будущее. Всего несколько дней, и он поднимется на борт плывущего домой судна.

Портеус Глэйвс осушил стакан и весело засмеялся.

У ворот амфитеатра Релкин и Миренсва отпустили рикш, заплатив им две медные монетки. По просьбе юноши часовые связались с офицером штаба генерала Гектора, капитаном Кесептоном.

Капитан появился буквально через пару минут. Он выглядел запыхавшимся.

– В чем дело? Мне не до шуток.

Релкин быстро объяснил ситуацию. Выслушав, Кесептон распорядился отвести девушку к погодной ведьме, а Релкину велел вернуться в свой полк.

– Ты и все остальные будете наказаны. Но сейчас у нас есть более серьезные проблемы.

– Все остальные? – спросил Релкин, делая вид, будто ничего не знает.

– Свейн и компания. У них хватило ума спутать жреца Эуроса с сутенером. В общем, жреца оскорбило, что какие-то там нахальные сопливые чужеземцы ищут проституток именно в его районе. Вот он и организовал для них хорошую трепку.

Их вывалили из телеги, в которой возят навоз, прямо у самых наших ворот.

Релкин даже присвистнул. Значит, он оказался прав. В некотором роде.

А в лагере царила странная суматоха.

– Что случилось?

– Пока ты там спасал свою прекрасную даму, – нахмурился Кесептон, – кто-то отравил генерала Гектора, майора Бриза и нескольких врачей. Яд, насколько мне известно, был в вине, которое им подали на обед.

– Как же так?!

– Мы были слишком доверчивы. Ни о чем не думая, принимали от местных жителей и еду, и питье. Рано или поздно что-то подобное должно было случиться.

У врага но всему Урдху свои люди. А уж подсунуть бутылку мог вообще кто угодно.

Ошеломленный случившимся, Релкин вернулся в свой Стодевятый драконий. Его подопечные крепко спали, но солдатам было не до сна. Хэтлин тут же записал Релкина в наряд на завтрак.

Свейн и другие мальчишки-дракониры сидели у костра, поедая горячий суп. Их украшали повязки и многочисленные синяки.

– Ты был прав, Релкин, – сказал Шим, которому подручные жреца сломали нос.

– Мы пошли не с тем, с кем следовало бы. А что вышло у тебя?

Релкину не хотелось глупо хвастаться. Его друг Моно сидел с заплывшими, почерневшими глазами. На лбу и на щеках его запеклась кровь – похоже, его волочили лицом по камням. Свейн уткнул нос в свою миску с супом. Голова у него была забинтована.

Солли Готиндер, ухаживающий за медношкурым Рол-дом и не принимавший участия в этой злосчастной самоволке, разливал суп.

– И все-таки, – настаивал он, передавая Релкину миску, – как у тебя прошло?

Релкин попробовал суп. Горячий и соленый.

– Не совсем так, как я ожидал, – достаточно правдиво сказал он. Солли хмыкнул:

– По крайней мере, тебя не отбили, словно котлету.

– Ну, кому суждено быть повешенным… А так мы все сами выбираем себе дорогу.

– Это точно. И теперь ты выбрал идти утром в наряд. По-моему, тебе лучше пока не высовываться.

– Слушай, я слышал, что генерала Гектора отравили. В чем там дело?

– Как раз сейчас ищут, кто мог это сделать, – ответил Солли. – Но мы столько напринимали подарков от местных, что вряд ли удастся узнать что-нибудь конкретное. Кроме того, я слышал, будто генерал выпил всего полстакана вина. Он без сознания, но, во всяком случае, еще жив. А вот майор Бриз умер. И один из лекарей тоже.

– Значит, теперь командовать будет старина Пэк?

– Вроде так, только с кадейнцами, как всегда, проблемы. Они хотят генерала Пикила. Релкин даже застонал.

– Пикил полагает, что если кадейнский легион Первый, так его командир и должен сменить Гектора. Да Пэксон генералом уже десять лет, а этого Пикила повысили только в начале этого похода.

– Эти проклятые кадейнцы вечно думают, будто они пуп земли.

Релкин мрачно дохлебал свой суп, а потом завалился спать. Он даже и не заметил, что знамя, захваченное им с Базилом, исчезло.

Тем временем генерал Пэксон лицом к лицу столкнулся с совершенно невыносимой ситуацией. Со всех точек зрения, сменить генерала Гектора должен был именно Пэксон, но выскочка Пикил ничего не желал слушать. Кадейнец считал, что, несмотря на опыт и срок службы, командовать легионами должен именно он.

Это было неслыханно. Это в корне противоречило положениям воинского устава.

Это, наконец, было просто оскорбительно. Да Пэксон воевал, когда Пикил еще под стол пешком ходил.

Но что еще хуже, генерал Пикил не мог даже навести порядок у себя в легионе. Некоторые из кадейнских командиров, настоящих аристократов, отказывались выполнять распоряжения Пикила, считая его ниже себя по роду и социальному положению.

Эти аристократы, вроде Эрра Дэстиора и Винблата, временами выказывали неповиновение самому генералу Гектору. Однажды генералу даже пришлось пригрозить Дэстиору публичной поркой, если тот осмелится еще раз ослушаться приказа.

Пэксон не знал, как ему поступить. Но сдаться он не мог. Он отвечал за десять тысяч человек и несколько сотен драконов, не по своей воле очутившихся посреди бескрайних полей Урдха. Им противостоял страшный враг, хотя и разбитый в одном сражении, но далеко еще не побежденный.

Часовой откинул полог, и в шатер вошел один из лекарей. Он был смертельно бледен.

– Как ты себя чувствуешь?

– Ничего, спасибо. – Лекарь сел. – Некоторая слабость в ногах, но так вроде ничего. Мне прочистили желудок, так что скоро я совсем буду в порядке.

Мне повезло. Я едва пригубил вино.

– А майор?

– Он умер на месте. Он же выпил целый стакан. А лекарь Пэрис даже два.

– Но, как я слышал, Пэрис-то пережил майора.

– Это так. Лекарь Пэрис был крупным мужчиной и привычным к крепкому вину.

Возможно, яд на него подействовал медленнее.

– А как генерал?

– Он в коме.

– В коме?

– Это такое бессознательное состояние, весьма странное и непредсказуемое.

Может, он очнется через час, а может, не проснется никогда. Тут не угадаешь.

Можно только ждать.

– Здесь ждать мы не можем. Нам надо идти дальше.

– Вообще-то двигать генерала Гектора нежелательно. Но если надо идти, значит надо.

Пэксон отправил посыльных к генералу Пикилу и другим старшим офицерам легионов. Он приглашал их утром собраться на завтрак в его шатре. К тому времени, как надеялся Пэксон, он уже будет знать, что делать.