Маяк на Сариссе

2.

Четыре шага в длину, два вбок – в амбаре было просторнее, но в узилище кормили лучше.

По пути в город из перебранки кавалеров Зенобия поняла: ее стук в дверь и крики, чтобы ей позволили вылить помойное ведро, услышал слуга депеш-кавалера, приведший вьюка на перековку. Никого в кузне не застав, вернулся в трактир, а его господин в это время опрашивал трактирщика и прислугу: не видел ли кто одинокую девицу? Одна из служанок сказала, что какая-то бродяжка вроде интересовалась седобородым постояльцем. Хозяин вспомнил, что старик пил с кузнецом, с ним же и ушел. Тут слуга сказал: мол, какая-то девка кричала в амбаре, что рядом с кузней. Кавалер сразу же послал в местную казарму за стражей. Кузнец и старьевщик исчезли, а во время обыска не в меру ретивый кавалер уронил лампу в бочку с земляным маслом, дом и амбар сгорели, стены обрушились.

Когда дверь распахнулась, Зенобия зажмурила глаза от яркого света. Открыв, увидала, что в амбаре полно стражников и кавалеров. Быстро связали руки и ноги, уложили на повозку и повезли в город. Мысль, что ее могут убить, не пугала. Видения выжгли из нее страх.

Она проснулась от сильной боли, словно в голове маленькие молотобойцы в такт стучат по наковальням. Постепенно боль исчезла, сменившись блаженным покоем. Зенобия снова заснула и вдруг оказалась во тьме. Потом возникли яркие точки, появился большой зелено-голубой круг.

Зенобия уверена, что проснется, когда захочет. Но вот из-за круга выплывает другой, огненный, она хочет открыть глаза и понимает, что глаза открыты, но это не ее глаза. Тихий шелест в голове превращается в голос, он говорит на непонятном наречии, словно мяукает и щебечет одновременно.

Проснулась в страхе, уверенная, что слышала голос Небесного Врага, а значит – погибла. Пальцы ее растопырены, она с трудом сжала их в кулак. Хотела произнести наговор, отгоняющий Врага и его приспешников, но зубы стучали так сильно, что чуть не прикусила язык. Еле видные потолочные балки амбара казались сводами склепа, она боялась закрыть глаза, чтобы снова не оказаться невесть где в окружении кругов – огненного и холодного.

Так она лежит, дожидаясь рассвета, и вдруг снова оказывается во мраке. «Сила земного огня одолеет Врага…» – Зенобия произносит первую строчку наговора, но замолкает, потому что не слышит себя. Она раздвоилась: одна часть трясется от страха в амбаре, другая – парит, в странном месте и смотрит на светящийся круг. Круг медленно вращается, и она понимает, что это шар. Ей хочется разглядеть его поближе. Возникают тонкие светящиеся нити, похожие на сеть с крупными ячейками, мелькают непонятные знаки, и шар вдруг увеличивается в размерах. И вот уже перед ней темная поверхность воды, и сквозь редкие полосы облаков проглядывает суша. Очертания напоминают вытянутый наконечник копья. Похоже на карту Сариссы, но только это не карта.

От страха так свело живот, что Зенобия еле успела добраться до ведра. В тот день не кормили, и воды не принесли. В кузне было тихо. Зенобия сидела, сложив руки на коленях, и гадала: сожжет ее огонь или постигнет иная кара? Ближе к вечеру допила остатки воды и задумалась. Если добродетель привела в этот амбар, то, может, Враг выведет отсюда? Терять все равно нечего. Вспомнила изображение Сариссы – и снова оказалась над ней, разглядывая, словно в огромную подзорную трубу, океан и земли внизу, приближая и отдаляя их по желанию.

В узилище Зенобия выспалась. Здесь не было видений. Опускала веки, пытаясь увидеть шар, темноту и звезды, но обращение к Врагу отзывалось слабым покалыванием в висках. Потом за ней пришли и повели наверх, но не на Черный двор, где голова преступника отделяется от тела, а в канцелярию при кавалергардии – на допрос.

Стражник усадил Зенобию на скамью. За столом немолодой господин в черном камзоле перебирал бумаги. Поднял голову и угрюмо посмотрел на Зенобию.

– Ты ведь ни в чем не повинна? – спросил он.

– Не повинна, – ответила она. И заплакала.

Кавалер велел успокоиться, ибо она не в заточении, а под защитой. Чтобы изменники и предатели до нее не добрались, иначе снова похитят.

– Кстати, – спросил он, протягивая платок, – запомнила ли ты лица тех, кто запер тебя в кузнице?

Зенобия готова была говорить о чем угодно, только не о видениях. Слово за слово рассказала, как добралась до городка у реки, как пряталась от кавалеров на дороге, как испугалась теткиной смерти.

Услышав о посещениях лавки мореходных дел, господин в черном прищурился, велел повторить еще раз, потом щелкнул пальцами. В комнате возник кавалер и отсалютовал шпагой.

– Вызови двух, нет, трех самых надежных.

Кавалер исчез. Зенобия догадалась, что ее допрашивал сам наставник кавалерской охраны Фалин, чьи глаза и уши были повсюду, и сейчас станет ясно, не лишится ли она своих глаз и ушей вместе с головой.

Наставник Фалин аккуратно собрал бумаги со стола, свернул в трубку, обвязал шнурком и опустил в карман камзола. Кавалер снова появился.

– Отведи ее в мои покои, что рядом с приемной. К двери приставь двух кавалеров, за которых поручишься головой. И накормить, – добавил он, глядя на впалые щеки Зенобии. – Еду из кавалерской кухни, пробовать самим.

Исполнилось желание почтенной Нафалины пристроить ее в замок. Еда неплоха, слабое кисловатое вино утоляет жажду. Когда Зенобия попросила отхожее ведро, кавалер молча показал на дверцу в стене спальни. За дверцей – закуток с дыркой в полу, на полке стояли кувшин и стопка салфеток из тонкой ткани. Круглое оконце под потолком – мутное, сквозь зеленое стекло можно только догадаться, ночь или день за стеной. Зенобия опасливо глянула в темную дыру и подивилась господским причудам.

В спальне не было окон, светильники горели все время, даже ночью. Зенобия боялась лежать на кровати под тяжелым балдахином и пристраивалась на диванчике, обитом кожей. Вернулись видения.

С каждым разом все легче управлялась с картинками. Надо просто захотеть – и суша становится ближе, да так, что можно разглядеть дороги, и повозки на дорогах, и головы сидящих в повозках или бредущих по дороге. Если же смотреть на край Сариссы, то видны и фигурки людей, но тогда мешают холмы, деревья или стены.

Зенобии хотелось проникнуть взглядом в дома, узнать, чем занимаются их обитатели, услышать их речи. Но не получалось. Значит, могущество Врага имеет пределы. Стало досадно: не продешевила ли? А разве кто-то торговался? – пришла другая мысль.

Разглядывая водную поверхность Гарсанка, она наблюдала, как крохотные суденышки прижимаются к берегу. Приблизив картинку, видела, как отчаянно сражаются мореходы с ветром и волнами. Вдруг среди них и Цимбелин, пропавший в море жених? Его могли подобрать лихие торговцы с восточной половины, и теперь он отрабатывает спасение. Но столько лет в неволе держать нельзя по законам любой земли справа и слева от горного хребта, разделяющего Сариссу почти на равные половины. Рассматривая Неопалесту, замок и дворец, она пыталась угадать, где находятся покои наставника Фалина.

Однажды пожелала сдвинуться в сторону, чтобы лучше видеть замок. Вспыхнула зеленая сетка, но теперь из двойных нитей, а вместо знаков слева и справа появились кружочки, числом пять с каждой стороны, полудужьями. После видения пальцы снова растопырились в судороге, и она решила больше не дерзать.

Зенобия сравнивала материк с картами и обнаружила, что расстояния только на рисунках кажутся малыми. А стоит приблизиться – нитки рек превращаются в широкие ленты. Горы, особенно те, что прямо под ней, не очень видны, зато ущелья расползаются черными пятнами, похожими на многоногих обитателей моря.

Увидела и заставу на перевале. Небольшая крепость перекрывала проход между владениями герцога Звево и восточной стороной, где правил граф Пандухт. Вблизи обнаружилось, что снега на дороге почти нет, а есть несколько караванов. Потом взгляд скользнул вниз по склону, она уменьшила картинку, чтобы быстрее оказаться на восточной стороне. Ей нравилось рассматривать земли Пандухта – в отличие от каменистых пустошей западной стороны, глаз отдыхал на пестром ковре зеленых долин и разноцветных крыш селений, утопающих в садах.

В одной из долин увидела много мелких, но одинаковых строений. Приблизив взгляд, Зенобия поняла, что это ряды больших шатров, между ними снуют похожие на красных букашек люди, в загородках теснятся вьюки, вдоль дороги стоят вереницы повозок, а рядом с ними лежат отесанные бревна. Одни люди в красных одеждах сидят у костров, другие толпятся у шатров.

Видение исчезло, когда в дверь постучали и принесли еду. Днем явился наставник и показал запись ее рассказа о мастере мореходных дел. Она подтвердила, что ничего не прибавлено и не убавлено.

После ужина, прежде чем заснуть, снова вызвала картинку. Пройдя взглядом по торговому тракту, обнаружила, что долина, где утром располагались шатры и люди, пуста. На западной стороне еще светло, а на востоке быстро темнело. Но вдруг словно звезды опустились вниз: одна за другой замерцали красные и желтые точки, стали ярче, и вот несколько сотен костров в правильном порядке показали, куда переместилось это скопище людей.

А утром она обнаружила, что и эта долина опустела, а люди, шатры и повозки оказались недалеко от предгорий. Зенобии стало интересно, куда они все направляются, но после того как она поела и привела себя в порядок, за ней пришли.

Зенобия уже видела эти красивые гобелены, расшитые золотыми нитями. Но сейчас ее вел сам наставник Фалин. Она снова оказалась в тронном зале, но оттуда ее отвели не вниз, в кухню, а наверх. Перед дверью, которую охраняли стражники, Фалин приказал ждать, исчез за ней, вскоре появился и поманил Зенобию пальцем.

Стены комнаты украшали картины в красивых рамках и карты. Невысокий грузный мужчина в ночном халате и домашних тапочках разглядывал огромную карту Сариссы.

Повернувшись на скрип петель, мужчина сердито уставился на Фалина.

– Причина, по которой меня подняли в такую рань, должна быть очень важной! – сердито буркнул он.

– Причина важна, высокородный, – Фалин согнулся в полупоклоне.

Зенобия вытаращила глаза. Когда она видела герцога верхом на вьюке, он показался ей высоким широкоплечим красавцем. Герцог действительно был могуч в плечах, но рост не соответствовал ширине. Рыхлая кожа и набрякшие веки говорили о возрасте больше, чем генеалогические таблицы.

– Настоятельно прошу отменить завтрашнюю охоту. Новые сведения по заговору отравителей…

– Ты же говорил, что заговор пресечен в зародыше, а злодеи наказаны, – герцог подошел к Фалину и взял его за пуговицу камзола.

– Заговор пресечен, но корни оказались глубже. Вернее, выше. Герцог прищурился.

– Опять подбираешься к моему верному Гаэтано? Будь острожен, он не только маршал, но и сводный брат моего покойного дяди.

– От родни одно беспокойство, – ухмыльнувшись, ответил Фалин.

Расхохотавшись, герцог хлопнул наставника по плечу.

– Дай тебе волю, всех на Черный двор отправишь. Что у тебя? Опять, как прошлый раз, свидетель внезапно помер от несварения желудка?

Тут он словно впервые увидел Зенобию и удостоил ее короткого взгляда. Она стояла неподвижно, глядя на стену с большой картой.

Наставник Фалин рассказал о связях отравительницы с мастером мореходных дел, родной брат которого, как известно, состоял в браке с сестрой маршала. И, несмотря на то что она давно умерла во время родов, а брат погиб в прошлой кампании на востоке, Гаэтано покровительствует мастеру Керопу. И хотя мастер скрылся буквально за день до того, как заговор был раскрыт, вот свидетельница сношений злокозненной Нафалины с ним посредством записок и снадобий.

– Кто такая? – спросил герцог. – Почему здесь, а не…

– На случай предъявить свидетеля, раз моему слову не верят.

– Ладно, ладно, славный Фалин, – добродушно сказал герцог. – Верю каждому твоему слову, только не надо поднимать меня с ложа так рано.

– Тогда прошу отменить выезд на охоту.

– Вот еще! – удивился герцог. – Подозреваешь маршала, так поговори с ним. Только без увечий, понял. Но охота…

– Эту особу, – кивок в сторону Зенобии, – прятали двое, один из них заведомо соглядатай с востока.

– Вот ты куда повернул, – герцог надолго замолчал. – Гаэтано слишком ласков с наследником. Хочет стать регентом при молодом герцоге. Понимаю, хоть и не одобряю. Но если нити заговора тянутся к Пандухту!..

– Несчастный случай на охоте, – подняв палец, сказал Фалин, – тоже дело обычное для смены правителя.

Зенобия прислушивалась к их разговору, догадываясь, в какие жернова угодила. Но ничего не оставалось, как разглядывать карту. Не сравнить, конечно, с видениями, но тут не надо гадать, во что упирается взор. Рядом с каждым городом, крепостью или мостом находилась виньетка с мелкими четкими буквами. Если запомнить, то во время видений можно будет сверяться с ней, подумала она.

После долгого молчания герцог сказал Фалину:

– Пандухт мог рассчитывать на слабость моего сыночка. Пока надеется меня убить чужими руками, войны не начнет. Но мы станем готовиться уже сейчас, и когда он решится, встретим его на берегу Рисы. Или же сами перейдем через горы.

– Да, у нас есть еще время, – согласился Фалин.

– Нет, – сказала неожиданно для себя Зенобия. – Шатры, повозки и воины в красном уже подошли к перевалу.

Она долго гадала, что толкнуло связать видение, карту и слова герцога, а главное – вмешаться в разговор высоких особ. Наверное, Враг опекает ее и подсказывает нужные слова.

Герцог и наставник одновременно повернулись к ней.

– Она могла что-то услышать о замыслах Пандухта от похитителей, – задумался наставник.

– Граф вряд ли станет делиться планами с лазутчиками, – недоверчиво сказал герцог.

– Простым лазутчикам не доверят покушение на высокородного.

– Почему же мои разведчики не сообщили о движении войск?

– То мне неведомо, – Фалин поджал губы и добавил: – Я занимаюсь лишь сыском, а все, что касается военных дел, в ведении маршала.

– Гаэтано до сих пор был верен мне, – нахмурился герцог. -С ним пока торопиться не будем, но глаз не спускай. А эту…

Зенобия поняла, что услышала слишком много, чтобы жить долго. Терять нечего. Подошла к карте и обвела пальцем место, где находились войска.

– Вот здесь они сейчас, – сказала она. – Вчера были здесь, – палец скользнул по линии, которая, как она надеялась, обозначала дорогу.

Герцог и наставник переглянулись.

– Кто показывал карту? – спросил наставник. – Кузнец или старик?

– Вещий сон, – пробормотала Зенобия.

– Что? Говори громче! – рявкнул герцог так страшно, что Зенобия даже присела от испуга.

– У меня был вещий сон. Две ночи подряд.

– Что скажешь? – обратился герцог к наставнику.

– Ее могли обмануть. Или подкупить. Но зачем нас дразнить?

Лицо герцога налилось кровью.

– Войска недавно вернулись с учений. Вести их в поход и не встретить врага – сеять недовольство. Ты не советуешь на охоту выезжать? Что проще засады на марше или шальной стрелы?.. Ну-ка, расскажи о снах!

Зенобия знала, что поведай она о видениях, ее отдадут благочестивым братьям, и лучше оставить голову на Черном дворе, чем подвергнуться огненному изгнанию Врага из тела.

– Во сне со мной говорил дух-покровитель города и велел предупредить высокородного герцога.

– Как выглядел дух-покровитель? – спросил наставник. – Показывал карту или ты видела войска, словно птица, парящая над ними?

– То был голос, и я словно сразу узнала о том, что надлежит сказать.

– Отчего же молчала до сих пор?

– Робела, господин. Но увидела карту, и дух воспрянул во мне.

– Воспрянул, значит?.. Что он еще поведал?

Герцог и наставник выслушали рассказ о шатрах и повозках, закидали вопросами: десятки там их или сотни, какого цвета мундиры, что за снасти на подводах? Обменялись взглядами.

– Были случаи таких снов, – сказал герцог. – Моему прадеду дух повелел сместить тогдашнего правителя. Это в хрониках записано. Но записано также; что еще два стоднева перевал непроходим.

– Дорога открыта, высокородный господин. Снег вымело ветрами.

Герцог нахмурился, подошел к карте.

– Сейчас посоветоваться бы с маршалом, – сказал он. – Но, Фалин, ты вызвал сомнения. Поднимем третью и четвертую гвардии и пойдем налегке двойными переходами, тогда успеем встретить их у моста через Рису. Это плохо. Но если они перейдут реку, то будет хуже.

– Фуража не хватит, – покачал головой Фалин.

– Ничего, фуражиров вдогонку пошлем.

– Тогда объявим войску, что это учение.

– Выход к реке Пандухт может счесть объявлением войны.

– Да и Враг на его голову! – вскричал герцог. – Пусть думает, что хочет, все равно воевать. Пойдем на восток. Будет знать, как на меня покушаться!

– Прошу передать командование другому, а собой не рисковать.

– Верный друг, – растроганно сказал герцог. – Без меня войско начнет роптать. А со мной пойдет куда угодно. Не встретим противника, перейдем через горы, закрепимся на той стороне, а там посмотрим. Эту сновидицу держи у себя под крепкой охраной. Пусть с ней поговорит брат Навассар, но чтоб без рвения. Вдруг… Об этом позже. На время похода назначаешься моими голосом и рукой. Маршалу предоставляется отдых по причине… сам придумай причину. Если не вернусь, станешь регентом при наследнике.

Обратно Зенобию вели, плотно обступив, чтобы телами защитить от нападения. В комнате она прямо в башмаках упала на широкую кровать и, улыбаясь, долго смотрела на цветастый полог. «Что-то должно измениться», – шептала она.

Кавалеры внесли ширму, установили перед диванчиком и попросили не выходить, пока здесь приберутся. Один из них обнажил шпагу и встал перед ширмой. Сквозь щель в створках Зенобия увидела, как слуги внесли большую медную лохань, потом появилась бадья, от которой поднимался пар, затем в комнату вошли две служанки под присмотром кавалеров, одна наполнила лохань водой, другая разложила на кровати платья, стопку простыней и полотенец. Кавалер деликатно кашлянул и вышел из комнаты. Скинув лохмотья, Зенобия осторожно погрузилась в теплую воду и закрыла глаза. Жизнь действительно меняется, подумала она, даже если ее осталось немного.

Брат Навассар явился вечером того же дня. О нем в городе судачили едва ли не с большей опаской, чем о Фалине. Брат Навассар был личным хранителем герцога от происков Врага. Зенобия представляла его высоким хмурым мужчиной, который насквозь видит сущность человека и куда направится эта сущность после смерти: вверх – в огонь и муки, или вниз – в прохладу и покой.

Он оказался невысоким, гладко выбритым, с улыбкой, не сходящей с круглого лица.

Пока Зенобия робко жалась к стене, брат Навассар плеснул вина и пригубил.

– А ты почему стоишь, сестра? Садись, поговори со мной.

Зенобия присела на край стула. Брат Навассар спросил, когда в последний раз она ходила к сокровенной беседе в ближайшее устроение? Слово за слово, он узнал о ее жизни на маяке. О том, как осталась одна, о суетной тетке и о том, как страшно было сидеть в заточении у неведомых злодеев в амбаре, а еще страшнее – в узилище замка. Благочестивый брат сочувственно кивал головой и за весь вечер ни разу не заговорил о духе-покровителе.

После того как он пожелал добрых снов и ушел, Зенобия долго сидела за пустым кубком, собирая разбегающиеся мысли. Брат Навассар оказался нестрашным человеком, решила она. Может, рассказать ему о видениях, о происках Врага?

Утром, открыв глаза, она обнаружила, что Навассар стоит над кроватью и пристально смотрит на нее. Вздрогнув, Зенобия хотела было нырнуть под покрывало, но он строго поднял палец, и она замерла.

– Слышишь пение труб? – грозно спросил Навассар.

Сквозь толстые стены доносились резкие протяжные звуки.

– Это мой высокородный покровитель выступает в поход, – сказал он. – Пока не поздно вернуть его назад. Герцог великодушен, а если ты была введена в обман Врагом, я помогу тебе избежать страшной участи! Понимаешь, что говорю, ничтожная! Покажи руки!

С этими словами он сдернул с нее покрывало, с неудовольствием оглядел ее тело и кинул съежившейся Зенобии платье.

– Прикрой срам и вставай!

Пока она одевалась, он смахнул со стола остатки вчерашнего ужина и принялся медленно извлекать из кожаного баула почерневшие от огня и ржавые от крови инструменты – длинные и короткие, изогнутые и прямые. Среди них были крючья большие и малые, зажимы винтовые и пружинные, воронки кожаные и деревянные, а также ремни с вшитыми в них иглами… Зенобия так и застыла, одну руку успев продеть в рукав, а второй держась за воротник. Наконец, брат достал небольшую книгу в черном переплете, удовлетворенно хмыкнул, принялся убирать свое добро в баул. Извлек из складок одеяния грифель и развалился на стуле.

– Отвечать на вопросы сразу и не раздумывая, – сказал он Зенобии, которая уже пришла в себя и оделась. – Честные ответы и никакого лукавства! Иначе… – он пнул кожаный баул.

Баул глухо брякнул, и Зенобия услышала треск догорающих углей и крики зевак, которым не досталась берцовая кость, приносящая удачу.

Брат Навассар задавал те же вопросы, что и вчера, при этом уставившись на ее пальцы. Приступил с вопросами и о духе-покровителе. Зенобия тупо повторяла одно и то же. Голос во сне предупредил о неприятеле. Странных предметов ей никто не давал. Шатров не видела, голос был мужской, никогда не встречала людей, которые общались с Врагом, два раза дух-покровитель говорил одно и то же…

Навассар вдруг захлопнул книжицу и добродушно сказал:

– Что ж, не вижу в тебе следов Врага. Если, конечно, не владеешь искусством лицедейства. Тело твое чисто воздержанием, а руки свободны от корч и других напастей. Завтра продолжим беседу.

Поднялся, взял баул и ласково кивнул Зенобии. Она присела в полупоклоне, а когда он вышел, ее губы невольно поползли в разные стороны. Брату Навассару наверняка не понравилась бы эта улыбка.

После обеденной трапезы Зенобия прилегла за ширмой. Войско Пандухта нашла быстро – отряды один за другим вползали в ущелье, повозки следовали за ними. Воинство герцога Звево обнаружила с трудом. Заметила его лагерь на опушке леса, и то благодаря дымам от походных костров. Вот если бы карту… На миг пальцы свело судорогой, опять появилась зеленая сетка, а изображение поблекло: сквозь него проступили синие линии, в которых узнала очертания берегов, красные извилистые оказались реками, мелкие черные кружочки – городами и селениями, а еле заметные большие розовые пятна – лесами. Стоило пожелать, и вернулась прежняя картинка.

Вскоре это ей наскучило. Попробовала направить взгляд за линии океана, к торговому архипелагу Кносс, но и в этот раз ничего не получилось. Подзорная труба небесного ока, в которую превращалась ее сущность, словно висела на одном месте и не могла сдвинуться. При мысли о сдвиге появились кружочки, а руки заныли. Будь она здесь телесно, могла бы приложить пальцы к этим кружочкам. От догадки стало немного не по себе, мысль показалась чужой, словно Враг вложил ее в голову. Но ничего плохого не случится, возникла другая мысль, если осмотреться по сторонам.

Все как в первый раз – тьма, острые иглы звезд и какие-то блики высоко над Сариссой. Око повернулось в ту сторону, и Зенобия увидела непонятные предметы, еле заметные в солнечном свете. Приблизив взгляд, поначалу решила, что это бревна, плывущие по морю тьмы. Но по мере приближения они стали подобны башням разрушенного города. Вблизи некоторые обломки можно было принять за колонны, другие – за куски колонн, а рядом с ними на невидимых нитях висели обломки еще мельче, ни на что не похожие. Отдалив око, разглядела сквозь нагромождения небесных руин большое длинное тело, похожее на огромную рыбу с множеством плавников. От рыбы веяло мертвенной безнадежностью, и Зенобия быстро перевела взгляд вниз, порадовавшись, что Сарисса оказалась на своем месте.

Брат Навассар зачастил к ней. Читал предписания из книг благочестивых братьев древности, поясняя, чем отличаются благотворные голоса от прельщающих видений, порой как бы случайно переспрашивал о словах духа-покровителя, пытаясь поймать на лжи.

В середине рассказа об истреблении ереси и еретиков, уверявших в своем безумии, что обитатели Сариссы – суть потомки людей, приведенных в древние времена с небес, вошел наставник Фалин.

– Вижу, ты здесь неплохо обжилась, – кисло сказал он.

– Я возьму на себя хлопоты по препровождению сестры в устроение, что близ площади Доблестных Побед, – сказал брат Навассар.

Фалин прищурился и с вежливой улыбкой отклонил великодушное предложение благочестивого брата. Он пришел узнать о нуждах гостьи, а заодно: не сообщил что-либо о герцоге дух-покровитель?

– Силы земные – это не депеш-кавалеры, – заметил брат Навассар. – А в устроении общению с ними самое место.

– Благочестивый брат, возможно, запамятовал, что сия особа здесь находится по делу о заговоре отравителей, – тихо сказал наставник Фалин. – И с духом-покровителем не все еще ясно.

Навассар резво вскочил и, что-то шепча Фалину, повел его к выходу. У Зенобии пропал аппетит. Судьба опять на переломе. Попробовала вызвать карту и, когда она замерцала разноцветными линиями, быстро нашла изгибающуюся полоску Рисы. Пожелала, чтобы карта исчезла, и, приблизив изображение, двинулась по течению реки. Обнаружила мост – светлая линия пересекала черную водную гладь. «Ближе, еще ближе», – шептала Зенобия. В середине моста – большая прореха, на западном берегу – синие походные шатры герцога Звево, а на восточном берегу пусто. Неужели Враг обманул? Но уменьшив картинку, она заметила, вереница повозок медленно ползет по дороге к горам. Так и есть: войско Пандухта растянулось по тракту. Увидела дымящиеся руины заставы на перевале. В воинском деле она не разбиралась, но поняла, что сражения не было. Нет мертвых тел, и шатры не спалили горящими стрелами. У моста суетились люди. Тащили со стороны леса бревна, копали ямы, возились у больших камней, торчавших из воды.

Зенобия вернулась в комнату. Уставилась немигающим взором в ширму. Вздохнула. До сих пор ее несло, как щепку по мутной воде. Пора прибиваться к берегу.