Маугли 2. В поисках выхода

Глава 17

Следующие полтора часа пилот рассказывал про устройство и принципы работы Службы Охраны планеты Земля. Себя они незатейливо называли тюремщиками или тюремными войсками. В этой структуре никаких запредельно элитных бойцов не было, но тем не менее присутствовали более-менее опытные воины, а также были те, кто решил притащить сюда своё апгрейднутое тело или имел невысокий Ранг. Среди них тоже встречались серьёзные бойцы. Дама с кнутом и мужик в доспехах относились к этой категории. Я бы сказал — серьёзные бойцы ближнего боя. Если снайпер начинает поражать цель с расстояния чуть ли не в километр, а также существует огромное количество мощного стрелкового оружия, то акцент на ближнем бою — это как-то странно. Да тот же кнут. Смысл в нём какой? Если у противника мощное тело, так возьми мощный калибр — всё просто. Кнут — это либо понты, либо нелетальное оружие. Непонятно. Но я решил расспросить пилота об этих странностях позже. А может всё просто: эта дамочка и этот мужик просто не были способны на что-то большее и поэтому прокачивали что имеют.

Не удержался и задал один вопрос, который нельзя сказать, что был совсем неактуален, но и не самый важный точно.

— Сколько лететь до Империи? И можно ли летать со скоростью выше скорости света?

— Лететь недолго. Всю Империю можно пролететь из конца в конец за два месяца на скоростном корабле. До ближайшей населённой планеты около трёх дней на транспортнике. Только органика плохо такие скорости переносит. Все био-тела перевозят в кристаллизованном виде при низкой температуре.

— А как же постулаты, что ничего нет быстрее света?

— Внушение. Это как задача, к которой тебе заранее дают ответ, и теперь нужно придумать решение, которое к этому ответу приводит. Ответ вам внушён и звучит так: «Скорость света — самая быстрая скорость во вселенной», и к этому ответу ваши учёные должны найти стройную теорию. Как ты знаешь, они справились. Практически никто на планете не проверял расчёты Эйнштейна, но все ему верят. «Жизнь зародилась на Земле», «люди эволюционировали из обезьян», «до ближайших планет лететь много лет», «человек живёт лишь раз» плюс множество религиозных данных, которые вообще не дружат с логикой в плане физики и истории, но содержат так много рабочих социальных схем взаимодействия, что люди не могут ими не пользоваться. Во всё правильное на этой планете обязательно добавлена запутывающая ложь. Всё это создаёт очень необычный мир. Даже такое явление как ребёнок — это нонсенс. Тонгер не может родиться. Он ровесник этой вселенной или даже старше. Но тут несколько миллиардов бессмертных тонгеров верят, что человек появляется вместе с био-носителем. Что поголовная амнезия творит, да?

Пилот расслабился и уже не дрожал от страха, говорил более уверенно и даже рассуждал. Это было нам только на руку. Голова легко укладывала в себя огромное количество новой информации, но именно что укладывала, принять это всё я пока не мог. Как это нет детей? Не, ну я могу согласиться, что где-то их нет, но принять тот факт, что любой ребёнок — это очень древнее существо без памяти, это было странно. Да я сам десять лет назад… Хотя если под таким углом посмотреть… Я не умнел в плане того, что становился умнее, я набирался опыта. А сама способность оперировать данными она в детстве была не хуже, чем сейчас. Просто детская глупость — это огромный вакуум данных. Ох, да и хрен с ним с детством. О родных надо думать. Хотя, получается, какие они мне родные? Но тут я себя одёрнул. Родные — это родные. Мама, папа, сестра — это мои родные до тех пор, пока я считаю их таковыми. И новые данные не меняют принципиально моего к ним отношения. По задумчивому виду Крапивы я видел, что она тоже не быстро переваривает всю новую информацию.

Так, надо собраться. Нам тут воевать скоро, а я на философские темы отвлекаюсь.

— Ладно, не будем отвлекаться. Чего вы, имперцы, боитесь?

— Тут мы недалеко от вас ушли. Боимся нищеты, амнезии, испортить репутацию, проиграть. Боимся исчезнуть навсегда. Боимся оказаться в месте, где нет тел. Палачей боимся. Тут мы больше всего на ваших детей похожи, которые боятся темноты. Только дети боятся чудовища в темноте, а мы вечной темноты и отсутствия ощущений.

— А что вы цените или любите?

— Также как и здесь, у всех по-разному: тела, ощущения, скорость, победы над врагом, секс, еду, творчество, насилие, доброту, развлечения, справедливость, подлость. Как и у вас — все разные. Только ничтожно малый процент жителей Империи развивает свои тонгерские способности. Мы толком не знаем, как повышать Ранги. Знаем, как понижать. Но даже тонгеры, имеющие Ранг, живут обычной жизнью. Просто им больше можно, но не всегда. Рулит большинство, а оно в Империи безранговое.

— Ты был в переноске? Как это ощущается, когда ты без тела?

— Был, конечно. Плохо ощущается. Беспомощность, невозможность что-либо сделать, отсутствие восприятий. Чувствуешь только что-то типа напряжения, которое тебя фиксирует, но и всё. Через какое-то время привыкаешь и можешь с этим напряжением справиться и выйти, но страшно оказаться вне переноски.

— А как тонгер попадает в переноску? Его туда засасывает? Или он сам туда залезает.

— Переноски в пассивном режиме испускают что-то типа сияния и притяжения, чтобы даже слепой и глухой тонгер мог чувствовать направление на источник. Приблизившись, ты оказываешься рядом с источником, потом через пару секунд, твоё присутствие фиксируется, переноска перестаёт светиться для других тонгеров и работает только на удержание. Излучение переноски, кстати, скопировано с обычного био-тела. Новорождённое тело излучает именно так. И тонгер с плохими восприятиями может не отличить переноску от тела. Некоторые не могут видеть без глаз и слышать без ушей. Мне в этом плане повезло, я без тела вижу и могу немного перемещаться.

— Ладно, тут дело ясное, что дело тёмное… Расскажи, что за фигня творится на Луне. Что это за мегамозгопромывочная машина такая?

— Я на Луне не был. Знаю, что там пара баз с обслуживающим персоналом и сама установка. Она огромная. Ни схемы её работы, ни точного расположения я не знаю.

— А что будет, если её разрушить? — снова вмешалась Крапива.

— Ну, огромное количество тонгеров офигеет от того, что теперь они сами решают куда податься после смерти. И будут втягиваться в ближайшие тела без потери памяти. Правда, многие так часто прошли обработку на Луне, что к ним память не вернётся ещё очень долго даже в новом теле. Я так думаю, что если Луну притормозить, то лет десять минимум, а скорее намного больше должно пройти, чтобы начались серьёзные изменения на планете. И не факт, что они будут к лучшему. Хаос начнётся. Люди с восстановившейся памятью и люди без памяти будут считать друг друга сумасшедшими. При этом с памятью будут дети.

— Мне всё равно кажется это правильным. Если у тебя есть память о прошлой жизни — у тебя есть бессмертие, — Крапива, недавно восстановившаяся после промывки мозгов, очень хорошо понимала, что за зло эти процедуры по созданию искусственной амнезии.

— Спорить не буду. Такие планеты, как Земля, считаются самым страшным, что может произойти с тонгером. После казни палачом, конечно же.

— А много таких планет? — поинтересовался я.

— На территории Империи четыре.

— Слушай, а ведь население планеты растёт, откуда новые тонгеры берутся?

— Много сосланных тонгеров хранится на Луне в чём-то типа огромных переносок. До двадцати миллиардов тонгеров можно на планете в бионосителях разместить. Так что Земля ещё далеко не переполнена. На Луну ссыльных завозят на транспортнике, а оттуда их обработанными уже спускают на Землю.

— Том, какая у нас с Маугли есть возможность дать отпор Империи? Если мы враги Империи, что нам делать? — снова включилась в разговор Крапива.

Пилот какое-то время думал, пристально уставившись в приборную панель, потом ответил:

— Вам не надо давать отпор Империи, вам просто надо исчезнуть. Империя не единственное обитаемое место в Галактике. Есть отдельные независимые планеты, где нет никакой власти извне, есть другие политические образования.

— Мы слышали, что был такой Золотой Ранг Китобой, который сбежал и ещё при этом громко хлопнул дверью, — вспомнил я.

— Да, про него все знают. Вот, пожалуйста, наглядный пример. Только, конечно, нужны средства и связи.

— Хорошо. Это понятно. А что нам делать сейчас с тюремными войсками? Какие есть у нас возможности, чтобы выкрутиться? — я не постеснялся спросить совета у пленного. Ну а что? Вдруг, что-то умное скажет. Судя по тому, что я наблюдаю, никаким боевым братством тут и не пахнет. Том — тот ещё предатель. А раз так, то есть вероятность получить полезную информацию.

— Я бы затаился и развивал способности до максимума.

— Так они же наших друзей и родных пытать будут!

— А что вы с этим сделаете? Как вы им помешаете?

Понятно. Тут нам трус-пилот не помощник.

«Придётся драться, я не смогу тренироваться, зная, что моих родных мучают и мозги им промывают. Меня ими можно шантажировать, это факт», — поделился я с Крапивой.

«Ну, да. Тут мы не отсидимся. Придётся воевать».

«Чтобы воевать, нужно оружие».

«Логично».

— Том, а среди этих законсервированных кораблей, что сейчас на планете, боевые есть?

— Да, два есть, — всё также беспечно слил информацию Том. Ему, по ходу, было вообще пофиг.

— А что нужно, чтобы их расконсервировать?

— Допуск иметь соответствующий.

— Том, давай всё подробно рассказывай. Я так из тебя ещё год информацию тянуть буду.

— Есть два боевых корабля. Истребители. Для их расконсервации нужен соответствующий допуск. Что тут ещё сказать?

— Всего два истребителя? На всю планету? — я реально удивился.

Том же, наоборот, удивился моим словам и даже отвлёкся от управления, внимательно посмотрев на меня.

— А что такого есть на этой планете, с чем хотя бы один истребитель не справится?

Тут я понял, что смысл слова «истребитель» у нас разный. Я представил обычный самолёт, обвешанный оружием, с одним пилотом в кабине, но по реакции Тома понял, что не факт, что правильно всё понял.

— Так, расскажи подробнее, что такое эти истребители. Я себе чуть больше Комара аппарат представил только с вооружением, а по факту там что?

Том хихикнул на мои слова, чем подтвердил, что я ошибся.

— По факту там корабль, который один сильнее всех военно-воздушных сил этой планеты. Сорок тысяч тонн мощи, смерти и разрушения. Защитные и атакующие системы, с которыми ничего не смогут сделать все армии вашей планеты вместе взятые. Очень серьёзная штука. Любой президент любой страны с этим кораблём мог бы смело назвать себя Императором Земли, и никто бы ему и слова не сказал.

— Не, ну пару слов бы точно сказали, а то и больше.

— Второй раз бы уже не сказали. А сделать бы ничего не смогли в любом случае.

«Захватываем корабль и мочим уродов!» — поделился я с Крапивой своим планом, в котором, как обычно, было всего два пункта.

«Всего делов-то. Хотя, если уж искать оружие, то только что-то типа этого. А что? Пилот у нас есть. Трус и предатель, но пилот».

— И где эти корабли, Том?

— Я понимаю, куда вы клоните, но лучше всего вам где-то посидеть и набраться сил. Постараться вернуть способности и память. Истребителей же два не зря. Как только расконсервация начинается на одном, она тут же начинается на другом. Это достаточно автоматизированный процесс. Второй истребитель здесь для сдерживания первого, а первый для сдерживания второго. Нет никакого толку атаковать только одну из баз, так как никакого преимущества это не даст.

— Том, давай я тебя сразу немного в наши планы посвящу. Я не смогу сидеть и развивать способности, если мои близкие будут страдать. Я всё понимаю, логику и разумность этого плана, но нет. Мне проще сдаться и отдать себя на опыты, предварительно застрелив Крапиву, чтобы не мучилась.

— Да, Том, мы не будем ждать и готовиться. Во-первых, мы не очень-то знаем, как готовиться и к чему, а во-вторых, нам способности нужны для помощи друзьям и для их защиты. Смысл их улучшать, если мы никого не защитим, так как будет поздно. Придётся решать ситуацию с тем, что есть. И истребитель нам бы очень помог, так как быть пристреленной Маугли — не самый красивый выход из ситуации.

— Истребитель бы кому угодно помог, — пробормотал Том больше даже себе, чем нам. Какое-то время мы летели в тишине, но потом Том, видимо, что-то для себя решив, сказал, — Да недалеко тут истребитель. Но его расконсервация займёт неделю минимум. И это при условии, что им будет заниматься полноценная команда техников. А у вас нет этой недели. Истребитель хранится на специальной базе возле Байкала, там только гарнизон охраны и команда техников. Самая скучная работа в мире. Никаких исследований, никакой работы с заключёнными, только охрана самой базы и только поддержание оборудования в рабочем состоянии.

— Это что ж за боевое состояние такое, что готовить неделю надо? — поинтересовался я. — Как-то нелогично получается. Если что-то случится, то придётся неделю ждать расконсервации. За неделю много всего может случиться.

— Ну, так решили. Истребитель — это очень мощное и опасное оружие. Как только он начинает расконсервацию, сразу посылается сигнал на Луну, оттуда уже в управление Флота Империи. Если есть вероятность, что расконсервацию начал враг, то меньше чем за неделю сюда подтянутся самые быстрые боевые корабли и угнать корабль в любом случае не получится.

— Сколько солдат охраняет Истребитель? Какое количество имперцев там находится?

— Тридцать человек охраны и восемнадцать техников.

— Как-то немного.

— Нормально. У охраны в подчинении боевые дроны, у техников тоже дроны, но рабочие. На этой планете только недавно перестали луками и арбалетами воевать. Ваш уровень вооружений ещё не готов конкурировать с нашим. Один оператор боевого дрона может армию сдерживать. Ракеты до него не долетят в силу того, что это относительно небыстрое оружие и очень зависимое от электроники, а в ней наши технологии на порядки выше. Скорее, ракеты будут разворачиваться и лететь обратно. Снаряды тоже относительно легко засечь. Дрон-разведчик не определяется никакими вашими средствами обнаружения, а сам может всего лишь волновым импульсом вызвать детонацию любого взрывного устройства. И на что сгодится ваша армия, когда взорвутся все боеприпасы? Вернётесь к старым добрым арбалетам? Чтобы уничтожить оператора и его дрон, надо создать огромную плотность огня на большой территории, а как это сделать, если вам останутся доступными только арбалеты и топоры?

— Ладно, ладно! Убедил. Я в военном деле неспециалист. Мне примерные расклады надо знать. Тридцать бойцов с кучей боевой техники и техническое обслуживание. Кстати, вопрос: а ты этим истребителем управлять умеешь?

Опять Том завис на несколько секунд, после чего с видимой неохотой ответил:

— Умею.

— Просто управлять? Или ещё стрелять и вообще воевать тоже умеешь?

Том вздохнул и признался.

— Я всё могу. Я умею управлять любым гражданским и боевым судном в Империи. А истребитель имеет мощный ИИ, который большую часть работы сам делает, ему только указания давать надо. Не самый сложный тип судна для меня. Я универсальный профессиональный пилот.

— О как… Повезло нам с тобой.

— Это да, — неожиданно Том улыбнулся, — вам действительно со мной повезло.

Мне пришла в голову мысль, и я решил поинтересоваться у Тома, что он по этому поводу думает.

— Скажи, Том, а все имперцы так боятся палача, как ты? Насколько вообще в Империи боятся палачей?

— Очень боятся. Тонгера убить не получалось ни у кого, кроме как у палачей. Получается, они могут убить любого, а их не может убить никто. Это действительно страшно. Понятно, что есть психи, которым ничего не страшно, но вообще окончательная смерть — это самое жуткое, что может быть.

— А чего тогда меня другие имперцы не боятся, не пытаются договориться?

— Так ты только сейчас себя как палач проявил. Не уверен, что они даже знают, что ты эти способности восстановил. До этого во всех отчётах ты обозначен, как «бывший Чёрный Ранг, способности развиты только в области контроля тела, начальная стадия способности к сканированию». Ни единого намёка на способности палача до сих пор не было.

— Вот как… Понятно… Ну, а сейчас я могу запугать всех, чтобы от меня отстали?

— Запугать можешь, но не отстанут. Ты против Империи пошёл. Доктор Ри, опять же, огромное влияние имеет, а ты так его по носу щёлкнул, не поддавшись его экспериментам. Он не позволит никому с тобой договориться. Да и просчитали тебя. Ты же сам признал, что стоит начать пытать твоих родственников, как ты на всё согласишься.

— Понятно… — я задумался.

Итак, расклады понятны. После неудачных попыток меня захватить и угона транспортного средства, начнут похищать всех наших знакомых, друзей и родственников. А Лотор, я уверен, записи по нам с Крапивой оставил полные и исчерпывающие. Похитить такую толпу народа при наличии гипнотических излучателей труда не составит.

«Что-то я не очень понимаю, что делать», — пожаловался я Крапиве.

«Я тоже. Тебя боятся все, кроме тех, кто на тебя охотится. А если они узнают, что ты всего лишь вышибаешь тонгера из носителя и в принципе ничего совсем страшного не происходит, то вообще будут не париться. Просто больше переносок с собой возьмут.»

Меня боятся все, кроме тех, кто на меня охотится. У этой идеи был какой-то потенциал развития, но я пока сам не понимал, какой. Но что-то здесь меня не отпускало.

— Так куда летим-то? — отвлёк меня от размышлений Том.

— Ищи уединённый дом и паркуйся рядом с ним. Раз у тебя режим стелс работает, то можно не париться, что со спутника заметят.

— Так если я двигатели вырублю, то и режим пропадёт.

— Том, приземляйся, где-нибудь, где нас не заметят. Не обязательно, чтобы дом был. Просто в незаметном месте. Нам необходимо немного отдохнуть и решить, что делать. Потом дальше полетим.

— Ладно. А куда дальше полетим?

— Пока не знаю! — раздражённо ответил я.

— Хорошо. Место найду сейчас.

Том покружил над горной местностью ещё минут пятнадцать, поколдовал над приборами, после чего приземлился под здоровенный скальный козырёк. Никакого заброшенного дома он не нашёл, да и смысла не было, в Комаре можно было расположиться со всеми удобствами.

Когда гул моторов утих, мы погрузились в абсолютную тишину. Какое-то время сидели абсолютно молча. Крапива откинулась на спинку кресла и закрыла глаза, я сидел рядом и от нечего делать глазел на пилота, который тоже сидел в абсолютной неподвижности.

«Крапива, у меня есть план», — нарушил я мысленную тишину.

«Не сомневалась в тебе! Но в плане почему-то сомневаюсь, ещё даже не зная, в чём он состоит».

«В плане я тоже сомневаюсь, но другого у меня нет».

«Ладно, излагай»

— Том, ты есть хочешь? — перед беседой я решил немного позаботиться о пленном.

— Да. И есть, и спать.

— Ты же спал уже под газом?

— Это отравление было, сном его не назовёшь.

— Тогда ешь и спи. У тебя два часа. Потом мы придумаем, что делать. Будь готов полетать как следует после этого, — я встал и принёс Тому банку тушёнки и кусок хлеба. — Мы пока тоже немного отдохнём.

Снова усевшись в кресло, я откинулся на кресло и закрыл глаза.

«В общем, идея у меня такая…»