Маугли 1. Конец отпуска.

Глава 19

Он посмотрел на часы, потом взял стул, поставил его перед нами на расстоянии полутора метров, будто собирается сесть напротив, но вместо этого ещё раз посмотрел на часы и что-то начал в них нажимать, после чего снял и положил на сиденье стула циферблатом наверх.

Через несколько секунд появилось изображение. Оно висело над стулом на уровне наших глаз и было не призрачным, а абсолютно реальным, будто перед нами открылось небольшое окно с видом на другую планету. Изображение имело глубину и яркие цвета, аналогия с окном была очень точной. Правда, звука не было. Это «окно» располагалось на высоте примерно ста метров от земли и показывало совершенно неземную картину. Фиолетовое небо, фиолетовый, но другого оттенка песок, который медленно оседает на землю. Поднимают же в воздух этот песок разного рода механизмы, неспешно передвигающиеся в направлении строений на горизонте. Величину строений трудно определить, так как не очень понятно, каково расстояние до них. А привычных рядов окон нет. Просто вытянутые вверх эллипсы разного цвета, все бликующие металлической поверхностью. «Окно» двигается со скоростью транспортов. Дороги нет. Все механизмы движутся по равнине. Большинство на гусеницах, часть на колёсах с независимой подвеской и одна непонятная большая каракатица размером с пару железнодорожных вагонов двигалась на большом количестве опор, больше всего напоминая многоножку.

Неожиданно передние механизмы начинают тормозить, и вскоре вся армада останавливается. Теперь можно увидеть принципиальные сходства и различия в машинах. Некоторые кажутся совершенно безобидными, некоторые имеют что-то похожее на оружие, но торчащих труб, как ствол танка я не вижу нигде. Просто некоторые транспорты кажутся более хищными и манёвренными, чем другие. Окно начинает смещаться немного назад и влево, нашем взгляду предстаёт ещё больше механизмов, застывших на песчаной равнине. Окно перестаёт двигаться как и все остальные машины. Я вижу возможную причину остановки этой механической толпы. Человеческая фигура. Стоит на расстоянии примерно двухсот метров от переднего края машин. Какое-то время ничего не происходит, потом в сторону фигуры выдвигаются два относительно небольших транспортных средства. Плавные формы и большие колеса, окон или дверей не заметно, всё тот же материал с металлическим блеском. Машины останавливаются метрах в десяти от человеческой фигуры. Человек не двигается. Две минуты ничего не происходит, а потом происходит сразу много всего. Одна машина лопается будто воздушный шарик, накачанный мощным насосом. Вторая наоборот складывается внутрь, будто тот же самый насос откачал из неё весь воздух. Это служит сигналом для всех остальных механизмов. Все они начинают преобразовываться или меняться. Суть всех изменений понятна: атака или защита. Многоножка, поджимает свои опоры и практически вжимается в песок, где-то выдвигаются щиты, где-то наоборот поднимаются перегородки и появляются стволы орудий или орудия без стволов, все изменения происходят очень быстро, но человеческую фигуру тоже нельзя назвать медленной. Огромными прыжками она приближается к переднему краю машин.

Первые выстрелы поднимают в воздух тонны медленно оседающего песка. Человек исчезает в этом хаосе, но буквально через несколько секунд вылетает из облака пыли невредимым и атакует ближайший к нему здоровенный транспорт. Мне он почему-то показался похожим на цистерну с топливом. Догадка оказалась верной. Волна огня накрыла неровный круг радиусом метров пятьдесят, все механизмы на этом пятачке утонули в огне. А человек тем временем уже сместился к другим машинам, совершая снова и снова разнообразные акты вандализма над всем, до чего дотронется он сам или его меч. Сейчас, когда человек ближе, можно рассмотреть, что он орудует мечом. Прямой меч с относительно узким обоюдоострым лезвием и двуручной рукоятью. Сам человек одет во что-то типа комбинезона красного цвета. Голову скрывает шлем с чёрным забралом. Судя по фигуре, это женщина, хотя кто их, этих инопланетян, разберёт. Инопланетянин с сиськами – так назовём этого персонажа. Человек активно махал мечом, практически не касаясь окружающих механизмов, но эффект был и без всякого касания.

Меч в руках этого человека был подобен палочке дирижёра, только дирижёр управляет музыкантами и их инструментами, а этот боец дирижировал мощными разрушительными силами. Взмах – и на расстоянии двадцати метров машина раскалывается пополам. Взмах – крыша вминается внутрь. Удар – ровный разрез с оплавленными краями. В общем, было совершенно очевидно, что у всех этих огромных механизмов нет никаких шансов перед этой небольшой, но смертоносной фигуркой.

– Это и есть Чёрный Ранг? – спросила Крапива.

– Смотри дальше, – не стал отвечать тренер.

А дальше мы наблюдали планомерное уничтожение техники. Причём, мне показалось, что большая часть всё-таки имела не боевое назначение. Не зная заранее, кто тут прав, а кто виноват, я особо не испытывал эмоций по поводу увиденного. Чёрный Ранг, конечно, впечатлял. Но запись уже не вызывала такого интереса, так как человек не делал ничего нового. Он быстро смещался, прыгая или перебегая, к очередной группе механизмов, взмахами меча сминал или разрезал их корпуса, перемещался дальше. «Окно», через которое мы наблюдали это побоище, отдалилось от происходящего, и мы могли оценить масштаб разрушений. Но тем не менее машин оставалось ещё много, и те, кто ими управлял, поняли, что никакие щиты на спасут от ударов этого разрушителя, поэтому стали разворачиваться или давать задний ход. Эти попытки спастись были настолько беспорядочными, что какое-то количество машин повредилось в результате столкновений друг с другом. Запись не была постановочной хотя бы потому, что никакой режиссёр не будет настолько затягивать однообразный сюжет. Пусть масштабно и разрушительно, но ничего нового не происходило. Стало скучно.

– Мы уже всё поняли, тренер, – прокомментировал я. – Чёрный Ранг – это круто.

– Смотрите.

– Ладно, смотрим.

Ещё пару минут наблюдая в «окно» за происходящим мы не увидели ничего нового. Количество покорёженной техники уже превышало количество уцелевшей, но тут неожиданно человек с мечом остановился и застыл, будто к чему-то прислушиваясь. Потом всё произошло настолько быстро, что я не успел толком ничего заметить. Вместо одной человеческой фигуры их внезапно стало две, причём человек с мечом лишился сразу двух важных вещей: меча и головы. А рядом с лежащим обезглавленным телом стоял высокий стройный мужчина в чёрных штанах, заправленных в невысокие сапоги и сером свитере или водолазке, в руке он сжимал трофейный меч. Весь поединок между эти двумя, если это можно так назвать, занял доли секунды. Прибывший мужик посмотрел по сторонам, нашёл взглядом «окно», после чего небрежно махнул клинком в нашу сторону. Изображение тут же исчезло, трансляция прекратилась без всяких титров. Мы сидели поражённые.

– Вот это Чёрный Ранг, – нарушил тишину тренер. – А та разрушительница горнодобывающего оборудования была Золотой.

– Впечатляет, – я не лукавил. – Тренер, а я тоже так умел?

– Наверное. Про тебя никакой информации нет.

– Иван Викторович, а зачем вам нас кому-то отдавать? Что плохого будет, если мы останемся жить своей жизнью? Можем пообещать, что не будем ловить предметы с закрытыми глазами, – чем-то предложение Крапивы напоминало предложение Череватовых оставить их в живых. Я был уверен, что тренер на компромисс не пойдёт. Так и вышло.

– Нет, Крапивка, нельзя это так оставить. Ты пойми, ты здесь в ссылке, вечной ссылке. Никому не надо, чтобы ты тут восстанавливала способности или даже совершенствовала их. Никому не надо, чтобы у тебя даже тень способностей осталась. Тюрьмы строят не для реабилитации. Даже ваши земные, не говоря уже о наших имперских. Да и что с тобой будет плохого, если тебе память сотрут? Будешь жить обычной жизнью. Детей родишь, может, даже от Маугли, хотя вряд ли – вместе вам никак нельзя, на этот счёт жёсткие инструкции есть. Отдашь их ко мне на гимнастику, работать будешь на хорошей работе. Что плохого?

– Всё изменилось, Иван Викторович. Всё изменилось. Я не хочу себя терять. Не хочу терять память.

– Придётся, Крапивка. Раз ты здесь, значит не всё в твоей жизни шло, как ты хотела. Какую ты память не хочешь терять? Может, я тебе тут сказок нарассказал? Может, я издеваюсь над вами, показывая цветные картинки? Ты и так ничего не помнишь! Подумаешь, потеряешь ты всего месяц памяти. Не всю же. До сегодняшнего дня ты вообще верила в самую стрёмную идею, какая только может быть, и ничего, жила спокойно.

– Во что такое бредовое я верила?

– Что ты родилась двадцать три года назад. Представляешь? Взяла и родилась! Из ниоткуда! – тренера, очевидно, забавляли вещи, которые, если честно, до сих пор никаких сомнений не вызывали. – Или тебя бог создал? Ты же веришь, что жить начала двадцать три года назад! И вот эта потерянная память о том, что было раньше, чем двадцать три года назад, тебя не смущает, хотя там приличный срок, а месяц – это уже трагедия! Ничего страшного, переживёшь. Даже Маугли будешь помнить, правда, как страшного засранца.

Крапива не ответила, просто отвернулась. Я это её выражение лица знаю. Если оно у неё появилось, значит, она не согласна и точно сделает по-своему. Пока у неё всегда получалось. Я тоже решил высказаться.

– Ты, тренер, надеюсь, понимаешь, что после всего, что ты рассказал и показал, мы твоим советам вряд ли будем следовать. Ты же, скорее всего, организуешь, чтобы мы в разных городах жили. Чтобы мы не встретились никогда до тридцати лет. Не скажу, что этот месяц мне очень дорог в плане воспоминаний, но это мои воспоминания, и я понял одну важную для себя вещь. Мне очень не нравится, когда мне в голову засовывают что-то кроме пельменей. У меня голова, чтобы в неё есть, а не чтобы каждый умник или придурок туда всякую дрянь, указывающую, как мне жить и кем быть, закладывал. Я не знаю, как, тренер, но я этому помешаю. И найду способ, тренер, и твой, как ты говоришь, носитель подпортить и ещё на сущности твоей отыграюсь.

– Маугли решил показать зубки, – тренер уже не выглядел ни добрым, ни спокойным. – Ну, порычи, поугрожай. Ты заслужил всё, что с тобой произойдёт. Скажи спасибо, что я сегодня был с тобой достаточно откровенным. Но это всего-навсего моя прихоть. Надоедает, знаешь ли, притворяться. Выходной у меня сегодня. Сегодня я говорю правду. А завтра снова Иван Викторович выйдет на работу. Ты же получишь полный пакет новой памяти. Вернёшься и будешь жить жизнью обычного смертного. «Умрёшь – начнёшь опять сначала…» Потом ты будешь неинтересен. На тебя уже нашлась управа, раз ты здесь и при этом ничего не помнишь и ничего не можешь.

– Посмотрим, – спорить, когда ты привязан к стулу и ничего не можешь с этим сделать, казалось странным. Тем более разговор перешёл в непродуктивную стадию «ты пожалеешь – ты сам пожалеешь». Но я был бы не до конца я, если бы не попытался что-то высказать в ответ. – Ты допустил ошибку, тренер.

– Да неужели? Ну, намекни хотя бы, чтобы я на будущее учёл, – злыми и холодными глазами смотрел на меня человек, которого я ценил и уважал всю жизнь.

– Не скажу, – я сам понятия не имел, какую он допустил ошибку, но пусть ищет там, где ничего нет. Может, и правда допустит ошибку.

– Да и пожалуйста, – он посмотрел на часы, – через четыре-пять часов я больше ваши стрёмные рожи не увижу. У меня и другие дела есть. Хоть недельку без вас поживу – это же праздник просто.

Больше говорить было не о чём. Так-то, конечно, можно было задавать вопросы, попробовать разговорить, но эмоционально не хотелось никак общаться с этим человеком. Понятно, что он делал свою работу. Но сейчас это тоже враг, как Степанов, как Анатолий Фёдорович, как Николай и другие. Даже не просто враг, а предатель. Я попробовал расшевелить верёвки – ничего не получалось ни просто усилием мышц, ни под Восприятием. Скорость реакции и способность воспринимать без глаз тут помогли мало. Ну, узнал я, где узлы на верёвках, – помогало это не сильно.

– А кого мы ждём, Иван Викторович? – после затянувшейся паузы, которую тренер заполнял тем, что мыл кофейник и засыпал в него новую порцию кофе, спросила Крапива.

– Бригаду, которая отвезёт вас на базу, где с вами проделают все необходимые процедуры.

– А расскажите, что за база и сколько вас вообще на Земле? – продолжала вопросы девушка.

– Этого тебе знать не обязательно.

– А не боитесь, что мы в дороге сбежим?

– У них есть способы убеждения. Как, вы думаете, я вас усыпил? Есть оборудование, которое на ваши био-тела влияет особым образом. И как вы можете оценить, на ваших Рангах оно тоже прекрасно работает. Так что проблем с вами не будет. Но я всё равно посоветую вас транспортировать связанными.

– А покажите хоть, что это и как работает, раз уж вы нам тут тайны мироздания взялись открывать.

Я не очень понимал план Крапивы, но вероятно он у неё был. Ну, даже если я смогу не подчиняться на сто процентов этому влиянию, то всё равно оно меня превращает в марионетку. Не самую послушную, но марионетку. Снова это испытывать мне не хотелось. Но Крапива не раз доказала, что голова у неё работает не хуже моей, а то и лучше. Поэтому я никакого протеста не высказывал, наоборот, постарался нарисовать на своей физиономии тщательно скрываемый интерес.

Викторович повёлся. Хотя я по-прежнему не понимал, какая нам с этого польза.

– Сейчас, кофе себе налью и покажу, – тренер снова наполнил кружку, сделал небольшой глоток, после чего обошёл нас, чтобы взять со стола такой же «фонарик», который использовали люди в сером, или как там правильно? Агенты, сука, Империи. Ох не нравится мне, что сейчас будет. Тренер же тем временем встал перед нами, включил «фонарик» и направил на нас фиолетовый свет.

– Крапивка, повернись к Маугли и скажи, что тебе с ним не понравилось. Скажи, что ты другому отдана и будешь век ему верна.

Крапива повернулась ко мне и с энтузиазмом заявила:

– Маугли, мне с тобой не понравилось! Я другому отдана и буду век ему верна! – после чего, оставив меня в удивлённом состоянии, повернулась обратно к тренеру. Удивление же вызвали не её слова и не интонация, это как раз было ожидаемо, а правый глаз, которым она моргнула, когда повернулась ко мне, не моргнув при этом левым. Когда человек моргает одним глазом, а другим не моргает, это называется подмигивание. А подмигивание означает, что человек на что-то намекает. А намекают люди, когда не хотят говорить какую-то мысль вслух при третьих лицах или просто не хотят говорить вслух. Значит, Крапива на что-то намекает, моргая мне тем глазом, который тренер в момент её моргания не видит. Ох, что-то мысли плетутся в голове совсем не быстро. Больше всего хочется сейчас помочь человеку с «фонариком». Или не больше всего? Не знаю. А на что был намёк? А зачем ему помогать, если он нас связал? Мысли текли медленно, но текли, и при этом подвергались анализу.

– Маугли, скажи девушке: «Ну и дура!» – дал задачу уже мне тренер.

Это легко! Я могу это сказать, но Крапива не дура. Как я могу ей сказать и то и другое? Я повернулся к девушке и сказал, постаравшись максимально скопировать интонацию тренера:

– Ну и дура! – при этом подмигнув ей левым глазом, который тренер из-за поворота моей головы не видел. Она должна понять, что не дура, но при этом я выполнил поручение.

Тренер выключил фонарик и молчал. Мы сидели и молчали. Тренер пил кофе и смотрел на нас. Мы с готовностью смотрели на него. Тренер спокойно допил кофе, потом достал из кармана наши телефоны и положил их рядом со своим сканером и стал что-то рассматривать на экране, потом удовлетворённо кивнув отнёс наши телефоны на стол, а сам стал залипать в своём айфоне, судя по моторике работы пальцев – в инстаграме. Прошло примерно полчаса. Нас отпустило.

Крапива наклонила голову и часто дышала. Я тоже только что почувствовал, что всё это время сердце будто из груди выпрыгивало.

– Так вот как это работает? – наконец сказала Крапива.

– Да. Я могу приказать тебе сделать всё, что захочу, и ты будешь стараться это сделать как можно более тщательно. К сожалению, эффект временный и спустя полчаса-час спадает. Также нельзя больше часа воздействовать. Возникают необратимые изменения в работе нервной и эндокринной систем. Но для рабочих задач более чем достаточно. В другом режиме можно просто погрузить человека в сон.

– А ты не боишься нам это рассказывать? – немного хриплым голосом спросил я.

– Опасаюсь, Маугли. Но именно поэтому я это и делаю! Ты знаешь, я это делаю далеко не в первый раз. Это немного щекочет мне нервы. Мне скучно. Вокруг очень простые люди, которые знают о себе так мало, что это делает их очень неинтересными собеседниками. Очень, знаешь ли, удручает, когда в разговоре с тобой человек с умным видом чуть ли не полностью цитирует прописанный в его голове сценарий, который я и так знаю наизусть. Я живу в сумасшедшем доме размером с планету. И только в такие моменты, как сегодня с вами, я могу спокойно поговорить, всё рассказать как есть. Ответить на ваши вопросы, ну и немножко позлорадствовать над вашей неспособностью что-то изменить. Всё-таки я значительную часть жизни работаю добрым персонажем. А я совсем недобрый, – это да, тренер сейчас выглядел каким угодно, но точно не добрым.

– Ну в любом случае спасибо, что ответил на вопросы.

– Тренер, – Крапива впервые назвала так тренера, обычно она его величала только по имени-отчеству, – а как нам восстанавливать способности. Если уж щекотать себе нервы, то давай всерьёз. Расскажи нам, как было бы максимально правильно действовать, чтобы как можно быстрее вернуть свои способности. Ты нам тут сказки рассказал и даже показал, но мы ничего такого не умеем, по факту только жонглёрами можем подрабатывать. Не тянем мы ни на какие реальные Ранги, которых ты так сильно боишься, извини, опасаешься. Давай, научи нас, как стать суперменами.

– Да, без проблем, отвечу. Только этого никто толком не знает. Мы можем только тушить Ранги. В Империи не приветствуется большое количество мощных граждан. Возможно, есть методики по быстрому восстановлению способностей, но их скрывают. Что я знаю, так это то, что если потенциал есть, то его можно реализовать только тренировками. И ими же поддерживать. Вот я видел, как Маугли уклонялся на видео от двух бодрых парнишек. Тренировкой было бы в следующий раз уклоняться от трёх, одновременно уворачиваясь от летящих камней. Увеличивать интенсивность и продолжительность времени «под нагрузкой». Мониторить результаты, периодически делать тесты на скорость реакции и прочие параметры. Не делать акцент на теле, а тренировать именно способности. Брать тело под больший контроль, менять его, но не с помощью упражнений – в этом случае именно упражнения меняют тело, а с помощью способностей. Доходить до пиковых нагрузок и оценивать время восстановления. Обычные спортивные принципы, – на короткое время перед нами предстал тот мудрый наставник, которого мы любили и уважали.

– Спасибо, тренер, – вполне искренне поблагодарила девушка.

– Не за что, – фыркнул тренер и отвёл глаза. Да ладно, неужели совесть?!

Совесть или нет, а мне показалось, что тренер просто искусно нас заговаривал. Тянул время. Все эти интересные истории могли быть правдой, но тренер достиг цели. Мы по-настоящему и не пытались освободиться. Честно говоря, он перестраховывался. Даже если бы и пытались, то что? Наши способности даже близко не похожи на то, что я видел в записи. Крапива, конечно, молодец – протестировала свою способность противостоять воздействию «фонарика», но что это нам даёт? Пока непонятно. Невеликий козырь, но хоть что-то.

– Тренер, а что будет, если тебя убить? Вот потеряешь ты своё био-тело, как ты говоришь. А потом что? Ты сразу вселишься в чужое тело? Или как это вообще работает, – я не был уверен, что тренер подробно всё расскажет, но вдруг.

– Долго рассказывать, да и не вижу смысла в подробностях. Если вкратце, то смерть носителя – это всегда шок. Новое тело не получается взять мгновенно. Да и потом ещё неделю на привыкание. Это если готовый носитель брать. В смысле развитый. Вас же засовывают в недоразвитые био-тела, которые только-только появились, что само по себе укрепляет любую амнезию. Так что ничего критичного в моём случае не произойдёт. Через две недели я буду снова в строю. У меня есть страховка на этот случай. Потеря этого носителя меня не убьёт. Да и убить меня в этом носителе достаточно сложно.

– А где ты возьмёшь так быстро готовый носитель? Чужое тело займёшь?

– Нет, занятое тело уже не занять. Это практически невозможно.

– А как же тогда?

– А вот это не скажу, – тренер ещё раз посмотрел на часы, после чего неприятно усмехнулся, – я немного слукавил. Нам не надо ждать так долго. За вами уже приехали. Так что давайте прощаться, ребята! Особо не переживайте. Жду вас на тренировке. Всего хорошего!

– Ещё кое-что, тренер! – воскликнул я, когда предавший нас человек направился к двери.

– Что такое?

– Ты стрёмный человек, тренер. Я это не забуду. Ты поступил с нами не красиво. И это я тоже не забуду. И это слово «стрёмно» у тебя стрёмное, кстати.

Тренер только хмыкнул на это и вышел из дома, аккуратно притворив дверь. У меня же появилась стойкая неприязнь к этому его «стрёмно», так как я понял, что полжизни мы с Крапивой, оказывается, неосознанно копировали манеры тренера и его слова. Как он всё-таки въелся в нашу жизнь. Но ничего, я это из себя вытравлю.

Я задействовал Восприятие. Тренер пешком уходил от дома. Больше никого поблизости не было. Я начал дёргаться, чтобы попытаться освободиться. Начал трясти стул и раскачиваться. Крапива занялась тем же самым. При этом мы начали кричать во всё горло «помогите!», «зайдите в дом!», «спасите!» и так далее. Я своими раскачиваниями добился только того, что упал на бок и потерял подвижность ещё больше, отзываться на наши крики никто не спешил.

– Ка, падай тоже! Только попробуй рядом со мной. Будем пытаться зубами развязаться.

– Сейчас! – Крапива начала дёргаться на стуле, стараясь сместиться поближе ко мне.

Подпрыгав на тяжёлом стуле поближе, она начала раскачиваться, чтобы упасть рядом со мной.

– Давай под Восприятием, точнее получится, – посоветовал я.

– Ага, – сосредоточенно ответила девушка и шлёпнулась передо мной.

Я начал извиваться, чтобы перед моими зубами оказались её руки, но тут Крапива в сердцах чертыхнулась. Задействовав Восприятие, я увидел, что вызвало её расстройство. К дому подъезжала Тойота Альфард. Тренер, козёл, всё точно рассчитал. Мы никак бы не успели освободиться.

– Уже не успеем, – признал я очевидное. – Они по-любому будут пытаться нам что-то внушать. Чтобы это обойти, мне помогает представить это в уме в виде задачи, где я должен сделать то, что нужно мне, не противореча их приказам. Как трактовать тот или иной приказ, тоже решаешь ты.

– Поняла. Жаль, конечно, что так получилось, я бы не хотела терять память. Мне с тобой дружить нравится больше, чем козни строить, – расстроенно сказала девушка.

– О, а мне с тобой не только дружить нравится. И я этого точно не забуду. Не этим уродам у меня тебя отнять. Ну, если только на время, – всё-таки признал я тот факт, что не контролирую ситуацию. – Пока ещё ничего страшного не случилось. Прорвёмся.

– Прорвёмся, – эхом ответила девушка.

Дверь открылась, вошли три человека в сером. Я бы не удивился, если бы это были те же самые персонажи, которых мы припрятали в речке, но нет. По телосложению похожи – худощавые, относительно лёгкие, но лица другие. Какие-то невзрачные типы. Я извернулся и рассматривал вошедших. Они в свою очередь подошли ближе и уставились на нас. «Фонарики» держали в руках двое из них. У третьего в руках был небольшой странный пистолет. Этот третий подошёл к нам ближе всего и прикоснулся пистолетом к моей шее. Я почувствовал укол. Успел подумать, что это, оказывается, не пистолет, а инъектор, и отключился.