Мастеровой

5

С дорнами Федор разобрался быстро, для чего привлек к делу других мастеровых – с позволения Рогова, конечно. Самому точить инструменты постоянно было скучно – «влом», как сказал Друг. Да и Рогов захотел, чтобы мастеровые знали, как изготовить дорн. Федор объяснил рабочим, что это такое, заточил нужные резцы, и дело пошло. Свою сотню инструментов низенький офицер – его фамилия была Куликов – получил скоро. А затем попросил Федора посмотреть свежим взглядом на производственный процесс в цехе – с разрешения Рогова, естественно. Федор посмотрел. После чего долго слушал ругань Друга.

– Это ж мрак! – возмущался подселенец. – Фасонные детали до ума доводят напильниками. Сплошной ручной труд! Удивительно еще, что наганы стреляют.

– Мы можем им помочь? – спросил Федор.

– Займемся, – буркнул Друг.

И они занялись. Для начала внедрили обработку заготовок фасонных деталей по копиру. Пришлось усовершенствовать фрезерный (пардон, шарошечный) станок. Труда это не составило: Федор, он же Друг, набросал на бумаге чертеж приспособления, его быстро изготовили в мастерской. Испытали, получили результат, сделали еще десяток. Выработка резко возросла – более того, теперь к станкам можно было ставить низкоквалифицированных рабочих. Разобравшись с этим, Федор изменил (Друг сказал «модернизировал») финишную обработку. Шлифовальная шкурка здесь имелась, но ее почему-то не догадались использовать для доводки деталей. Федор сделал шлифовальные круги. Сразу не пошло, пришлось показать, а потом стоять за спиной рабочих. Со временем получилось, напильники сложили в ящики. Усовершенствовали и другие процессы. Выпуск револьверов вырос почти вдвое. Более того, сократился брак, а качество оружия улучшилось. Это отметили испытатели и военная приемка.

Куликов улыбался, как кот, нашедший забытую на столе колбасу. К Федору он обращался по имени-отчеству, не гнушался пожать руку. Наладились отношения с Роговым. Тот был построже, но Федора хвалил. Ну, так было за что. Руководство завода оценило работу мастерской и поощрило начальника. Перепало и мастеровым по составленному Роговым списку. Премию получил и Куликов, что имело неожиданные для Федора последствия. Но об этом позже.

Поначалу в мастерской на Федора смотрели косо. Появился, понимаешь ли, пришлый и пытается стариков учить. А они ему в отцы годятся. С этим Федор разобрался легко. В первое же воскресенье пригласил мастеровых в трактир. Стол накрыл богатый – с выпивкой и закуской. Обратившись к приглашенным, заявил, что безмерно рад работать с такими мастерами. Что давно мечтал попасть на оружейный завод, потому что здесь есть, у кого поучиться. Речь ему составил Друг. Мастеровые выслушали благожелательно, выпили, сытно поели и пришли к выводу, что Федор хоть и молодой, но к старшим уважительный – угостил на славу. Не стесняется спросить совета, а, получив его, благодарит. Знает много, но не заносится. Свой человек, рабочий. Двое мастеровых, выпив, сообщили Федору, что имеют на выданье дочерей. Девки добрые, работящие. Они будут рады видеть его в гостях. Федор поблагодарил и пообещал подумать.

Припахала его и хозяйка. Неосторожно сказанные слова, что в доме он сможет починить все, она не забыла. Для начала попросила разобраться с подтекающими кранами. Друг сказал, что ему это интересно, Федор купил в лавке инструмент и занялся. Справился быстро. Следом попросили менять электрические лампочки. Оказалось, этим занимается монтер, которого нужно звать и, естественно, платить. Друг очень удивился, но, поразмыслив, заявил:

– И у нас такое было. Вырастили поколение ЕГЭ. У меня в школе труд преподавали, каждый парень мог держать в руках молоток. А уж лампочку сменить… Нынешние, если что не так, лезут в интернет. Ролик «Как вскипятить воду» набирает миллионы просмотров. Дебилы… Здесь хоть понятно: электричество для них, как для папуасов телевизор.

Федор ничего не понял, но лампочки менял. Нравилось. Обретя Друга, мастеровой ощутил тягу к знаниям. Освещение в доме было смешанным. Под потолками висели лампочки, дававшие тусклый, желтый свет. «Ватт 40–60», – оценил Друг. На столах стояли лампы керосиновые. Светили хорошо, но коптили и воняли. Жильцы, впрочем, не жаловались – привыкли. Некоторые использовали свечи. Все это Федор разглядел, приходя в квартиры. Замена лампочек проходила так. Швейцар нес лестницу-стремянку, Федор следом – лампочку, выданную хозяйкой. При этом та вздыхала: лампочки стоили дорого – потому как импортные, а служили недолго. В России лампочек не производили. В квартире швейцар ставил лестницу, Федор забирался наверх, где и производил процесс. Если жильцы были дома, они приходили смотреть. Наблюдали, широко открыв глаза. Друг при этом смеялся.

– Что тут хитрого? – веселился. – Обычный винтовой цоколь: одну выкрутил, другую завернул. Проще некуда.

Закрутив лампочку, Федор протирал колбу чистой тряпицей. «Так прослужит дольше», – говорил Друг. Пару раз ему пытались дать на чай. Федор отказывался и просил отблагодарить швейцара: он ведь лестницу тащил. Раз следить за заменой явилось целое семейство: чиновник в вицмундире, его дородная супруга и две дочки – пухленькие и смешливые. По завершении работы чиновник дал гривенник швейцару, другой протянул монтеру.

– Извините, ваше благородие, – отказался Федор. – Но я это делаю не за деньги.

– А чего ради? – удивился глава семейства.

– Хозяйке помогаю. Она женщина вдовая, одинокая, как откажешь? Да и жалованье у меня приличное.

– И какое же? – поинтересовался чиновник.

– Как у армейского капитана.

– Слышала, дорогая? – обратился чиновник к жене. – Вот за кого дочек нужно выдавать! А то ищем…

Супруга в ответ фыркнула, чиновник захохотал, дочки посмотрели на Федора с интересом.

С отладкой производства Федор провозился до конца лета. Завершив, вздохнул с облегчением – надоело. Пора конструированием заняться. Он как раз набрасывал на листке эскиз, когда прибежал посыльный и передал приказ зайти к Рогову. Федор отложил рисунок и отправился. В кабинете, помимо начальника мастерской, оказался и Куликов. Во взглядах офицеров, устремленных на него, Федор разглядел какое-то странное веселье.

– Садись, Федор Иванович! – предложил Куликов. – Разговор есть.

Кошкин подчинился.

– Для начала добрая весть, – начал Рогов. – Начальник завода утвердил тебе жалованье. Сто двадцать рублей.

– Благодарю, ваше благородие! – сказал Федор.

– Это не все, – подхватил Куликов. – Подписан приказ о награде отличившимся. Тебе – триста рублей.

Федор не успел ответить, как офицер продолжил:

– Нам с Михаилом по тысяче, а еще представление на досрочное производство в чин. Всем этим мы обязаны тебе. Прими искреннюю благодарность. Приглашаем отметить награду в воскресенье, в ресторане.

– А так можно? – спросил Федор.

– Почему нет? – удивился Куликов.

– Вы дворяне, я мастеровой.

– Что я говорил? – повернулся Куликов к Рогову. – Скромен, как истинный талант. Можно, Федор. А насчет дворянства… Я сын мастерового. Окончил реальное училище, поступил в Михайловское артиллерийское, где познакомился с Мишей. Он тоже не потомственный дворянин, из офицерских детей[46]. Вместе получили назначение на Тульский завод.

– Так вы друзья? – догадался Федор.

– С училища, – подтвердил Куликов. – Но на людях не показываем, потому как субординация. Что скажешь?

– Соглашайся! – посоветовал Друг. – В ближний круг зовут. Это дорогого стоит.

– Непременно приду, ваше благородие! – сказал Кошкин.

– Вот славно, – заключил Куликов. – Мы будем с женами, так что можешь взять невесту. Есть такая?

– Не завел еще, – развел руками Федор.

– Если будешь так работать, скоро заведешь, – улыбнулся Куликов. – Маменьки прохода не дадут. Нас вот с Мишей быстро охмурили.

– Коля! – насупился Рогов.

– Шутка, Миша! – поспешил Куликов. – Не подумай, Федор: жены у нас замечательные. Жаждут познакомиться: мы им уши прожужжали про тебя.

– Болтун! – хмыкнул Рогов, впрочем, незлобиво.

В назначенный час принаряженный Федор топтался у ресторана. Чувствовал себя не в своей тарелке. Шею давил накрахмаленный воротничок сорочки, потела голова под котелком, купленным для такого случая. Офицеров с женами все не было. «Передумали, что ли? – тосковал Федор. – Что же делать? Уйти? Вдруг явятся, а меня нет?» Наконец, к ресторану подкатила коляска. Опущенный верх позволял разглядеть в ней Рогова с Куликовым, а еще двух дам. Коляска остановилась, офицеры спрыгнули на тротуар и помогли выйти женам.

– Вот и наш герой, – улыбнулся Федору Куликов. – Добрый вечер. Извини, что опоздали. Пока собрались… Женишься – узнаешь, как бывает.

– Николя! – укорила офицера низенькая, пухленькая дама.

– Молчу, молчу, дорогая! – улыбнулся Куликов. – Алевтина Григорьевна, Полина Александровна, позвольте вам представить Федора Ивановича Кошкина. Золотые руки, светлая голова, гордость Тульского оружейного завода.

Федор снял с головы котелок и поклонился.

– Здравствуйте, ваши благородия.

– Обращайтесь к нам по именам и отчествам, – предложила Полина Александровна – та самая пухленькая дама, удивительно походившая на мужа. Жена Рогова, высокая и худощавая, сморщилась, но кивнула.

– С этой будут проблемы, – оценил Друг.

– Дамы, прошу! – Куликов указал на ресторан. – Нас стерлядка заждалась. И молодая телятина.

Он плотоядно пошевелил усами. Швейцар открыл им дверь, и компания вошла в ресторан. Там офицеры и Федор сдали головные уборы гардеробщику, дамы остались в шляпках. Подскочивший официант отвел их к столику. Тот располагался у сцены, где бренчал на пианино молодой человек с длинными волосами и во фраке. Стол укрывала белая, накрахмаленная скатерть. Поверх стояли фужеры и лежали серебряные приборы.