Маска призрака (ЛП)

редактор и корректор Valerie Pilgrim

Глава 1

«Я — Призрак Башни».

Это была неприятная мысль, которую Коул обдумывал снова и снова. Говорили, что призраков не существует, что умершие на самом деле не ходят среди живых, но некоторые все же верили в них. Они верили, что умершие могут потеряться на своем пути к Создателю, вечно блуждая в стране теней.

Коул не был мертв. Но в то же время он и не существовал, хотя ходил среди живых.

Как-то раз он услышал, как двое магов разговаривали о нем, хотя они и не знали об этом. Он обнаружил их поздно ночью в одном из темных коридоров Белой Башни. В огромной Башне было много таких укромных уголков, мест, в которых маги могли спрятаться от недоверчивых глаз наблюдающих за ними храмовников, и Коул знал все эти места.

О самих магах Коул знал намного меньше. Однако он знал, что они сильно рискуют, тайком выходя из своих комнат. Немногие храмовники в Башне были доброжелательны, и большинство верили, что маги постоянно сговариваются, чтобы творить неописуемые ужасы… хотя правда была намного реальнее. Большинство их разговоров состояли из сплетен. Маги шептались о разных секретах, иногда праздно беседовали о превратностях любви, а иногда о более серьезных вещах, правдивых, но которые нельзя было обсуждать открыто. Впрочем, бывало, он натыкался на магов, пришедших на свидание. Они тайно прижимались друг к другу, плоть к плоти — отчаянный акт близости между людьми, которые могли только украдкой наслаждаться этими мимолетными мгновеньями.

Он обнаружил говоривших о нем магов случайно, нечаянно подслушав их приглушенный шепот. Одна была простой женщиной с длинными волосами цвета соломы, а другой долговязым юношей-эльфом. Обоих он знал, но только в лицо. Они были учениками уже довольно долго, это были одни из тех, кто немного владел магией, и кто уже провел немало времени, готовясь к неизбежному. Вскоре их позовет один из храмовников для последнего испытания, и Коул их больше не увидит… или увидит блуждающими по коридорам безэмоциональными Усмиренными, лишенными своих способностей и обреченными провести остаток дней в пассивном услужении своим мучителям.

Коул помнил страх в их глазах. У женщины на щеке красовался синяк, глубокий фиолетовый цвет которого уже начинал бледнеть. Парочка осторожно следила из своего укрытия, не приближаются ли стражники, вздрагивая от малейшего шума. Даже звуки пробегающий мимо крысы заставил их чуть ли не подпрыгнуть, хотя они и не сдвинулись с места.

Несмотря на всю свою осторожность, они совсем не заметили приближения Коула. Не то, чтобы он ожидал другого… Он подошел и остановился прямо позади них, приблизившись вплотную, чтобы послушать разговор.

— Говорю тебе, я его видела! — настаивала женщина с трепетом в голосе. — Я шла по нижнему этажу, чтобы взять книгу у Чародея Гарлена, и он был там.

— Призрак, — эльф даже не пытался скрыть своего скептицизма.

— О, драконы могут существовать, а призраки нет? — в её голосе прозвучало возмущение. — Церковь не знает всего! В тени есть вещи, о которых они даже не могут…

— Это мог быть демон.

Она остановилась, побледнев от страха.

— Но… он не пытался со мной разговаривать. Я думаю, он вообще не видел меня. Я думала, может это посетитель, который потерялся, но когда я повернула за ним за угол, он исчез.

Эльф нахмурился, опустив свой голос до такого шепота, что даже Коул едва смог услышать.

— Ты же знаешь, чему нас учат. Когда демон приходит, вначале он не кажется опасным. Сначала он постарается тебя заинтересовать, а потом начнет разлагать.

Она отвела взгляд, сжав губы в тонкую линию от волнения. Она посмотрела прямо сквозь Коула, но у него промелькнула только одна мысль: «Она действительно видела меня?»

Эльф вздохнул и крепко обнял ее, шепча слова утешения о том, что он не имел в виду ничего такого своим предупреждением. Может, она была права. Женщина беспомощно кивнула, борясь со слезами.

— Как он выглядел? — наконец спросил юноша.

— Ты издеваешься надо мной.

— Нет, я хочу знать. Может, это был храмовник?

— Ты думаешь, что я до сих пор не знаю всех их до единого? Некоторых даже лучше, чем хотелось бы, — она притронулась к синяку на щеке, и эльф нахмурился, но ничего не сказал.

— Нет, он не носил робы или доспехов. Просто мужчина, не на много старше тебя. Лохматые волосы, может быть блондин. Одежда из кожи, которая, судя по виду, нуждается в стирке. Были и другие, которые его тоже видели, и их описания совпадают с тем, что я видела.

— Может это рабочий из туннелей.

— Когда в последний раз тут внизу кто-то работал?

Он растерялся и пожал плечами.

— Я знаю, просто…

— Я подошла достаточно близко, чтобы увидеть его глаза, — женщина нахмурилась, вспоминая увиденное.

— Он выглядел таким грустным, как будто бы он потерялся здесь внизу. Представляешь?

Она вздрогнула, и эльф ободряюще улыбнулся.

— Так это тот самый Призрак Башни. Вот другие обзавидуются!

Она слабо улыбнулась в ответ.

— Может нам не стоит ничего говорить.

— Может быть.

Они постояли там ещё немного, и Коул ждал. Он надеялся, что они поговорят ещё немного о том, что увидела женщина, но этого не произошло. Они держались за руки в темноте и слушали приглушенные звуки проповеди, которая доносилась с часовни Башни, расположенной намного выше. Когда полуночная служба закончилась, воцарилась тишина, и парочка нехотя разошлась по комнатам.

Коул не последовал за ними. Вместо этого он сел туда, где сидели они, позволяя тишине поглотить его. Он знал, что он не демон. Он никогда не видел демонов и не говорил с ними, по крайней мере, так, чтобы знать об этом, и это было просто невозможным, за исключением, конечно, того, что можно было быть демоном и не иметь об этом никакого представления. Но призрак? В этом он не был так уверен.

Он помнил, как впервые прибыл в Башню. Как и любые другие маги до него, он страшно боялся, когда попал сюда, когда грубые руки храмовника волочили его по коридору. Он понятия не имел об этом странном месте и о том, сколько времени у них ушло, чтобы добраться сюда. Большую часть путешествия он был без сознания, его глаза были завязаны, а безжалостные люди, захватившие его, отказывались с ним разговаривать. Насколько он тогда знал, они собирались убить его.

Он помнил, как его толкнули в темный коридор, почти пустой, в котором было несколько учеников, которые спешили убраться с их дороги. Большинство из них отводили свои глаза, и это только усиливало страх Коула. Его вели в темницу, черную яму, из которой он не сможет выбраться, за его преступление — за то, что он родился магом. Так лаконично и неприятно обращались к нему храмовники, когда появлялась такая необходимость. Маг. До того дня Коул не ассоциировал себя с этим словом. Он слышал его только из уст жриц — словом, которым называли тех, кого проклял Создатель.

Вот каким он был теперь. Проклятым.

Они бросили его в темницу. Он лежал там, на сыром каменном полу, и плакал. Он ожидал побоев, но никто не пришел. Вместо этого дверь темницы громко захлопнулась; сначала Коул мигом почувствовал облегчение, но когда те люди ушли, чувство облегчения исчезло. Они оставили его одного, в темноте, где единственной его компанией были крысы. Невидимые в темноте существа бегали вокруг него, кусая острыми как лезвие зубами. Он пытался отползти от них, но ему было некуда ползти, он не мог ничего сделать, кроме как свернуться в клубок и молиться.

Там, в холоде и пустоте, он просил о смерти. Что угодно было лучше, чем ожидание возвращения храмовников и пыток, которые они для него приготовили. Жрецы говорили, что маги привлекают демонов, которые превращают их в ужасных одержимых — но Коул не мог представить себе ничего страшнее самих храмовников. Как бы крепко он не закрывал глаза, он не мог стереть из памяти их безразличный взгляд.

Он не хотел быть магом. Он не хотел знать, как становятся магом, и не видел в магии ничего изумительного и чудесного. Он отчаянно снова и снова молил Создателя о спасении. Он молился, пока его голос не охрип, молился о том, чтоб храмовники забыли о самом его существовании.

А потом его желание сбылось. В точности, как он и просил. Они забыли о нем.

Возможно, он умер там, в темноте, забытый всеми. Наверное, так и возникают призраки: ими становились те, кто умер, но отказывался это принимать. И они оставались, влача существование в жизни, которой они больше не были нужны.

Он крепко закрыл глаза. «Создатель милосердный, — подумал он, — если я мертв, дай мне знак. Неужели мое место не подле тебя, как говорили нам жрецы? Не оставляй меня здесь». Но ответа не было. Его никогда не было.

Если он был мертв, то почему он спал? Почему испытывал голод, дышал и потел? Мертвые не должны так делать. Как бы его не называли, он не был ни демоном, ни призраком.

Но это не означало, что он был настоящим.

Там, наверху, Белая Башня кишела людьми. В Башне было много этажей, и они были наполнены солнечным светом и пространством. Коул редко поднимался туда. Ему было гораздо удобнее внизу, среди вещей, о которых храмовники забыли, или о которых они хотели, чтоб забыли. Недра Башни уходили глубоко под землю, и они были его домом.

Первые уровни нижней части Башни были довольно безобидными. Здесь находились кухонные запасы, оружие и доспехи, огромные комнаты, наполненные таким количеством снаряжения, что его хватило бы на армию храмовников. Ниже располагались архивы — комнаты, наполненные книгами, которые не хранились на верхних этажах.

Здесь были книги о магии, музыке, философии, книги на забытых языках, и даже запрещенные книги, которые хранились под замком. Обычно архивы пустовали, но иногда Коул встречал того или другого мага, проводящего долгие часы за чтением при свете свеч. Он никак не мог понять, что такого интересного было в словах и рисунках. Ему все книги казались обычными старыми бумагами.

Намного более интересными были этажи, которые располагались под архивами. Старейшая часть Башни называлась «Ямой», и кроме Коула лишь несколько человек спускались в её глубины. Там внизу располагались затопленные проходы, которые были запечатаны кирпичной кладкой, для того только чтобы много позже стать запущенными и начать крошиться. Неустойчивые лестничные колодцы вели к древним складским комнатам, некоторые из которых были заполнены пылью, а другие — странными реликвиями. Здесь же располагался огромный мавзолей — молчаливое напоминание о храмовниках, умерших много веков назад, где поблекшие статуи забытых героев возвышались над мраморными гробами. Он нашел места, где прятали сокровища, владельцы которых давным-давно умерли. Он исследовал темные туннели, которые кружили по Башне, обрушились или вели в городскую канализацию. Знал ли об этих местах кто-нибудь наверху?

Он знал каждый клочок Ямы, кроме той её части, что находилась в центре. Там располагались подземелья, сотни и сотни темниц на многочисленных этажах. Намного больше, чем храмовники могли пожелать, и намного больше, чем они использовали. В самых старых клетках хранилось то, что осталось от пытаемых пленников — чуть больше чем немое эхо, оставленное как несмываемый след на камнях. От этого бежали мурашки по коже. Коул избегал подземелий, идя туда, только когда ему это было абсолютно необходимо.

Как сейчас.

Факелы в этих подземельях не использовались. Вместо этого в стеклянные лампы помещали светящиеся камни, сияние которых дрожало так же как пламя факелов, но было голубым и холодным. Он знал, что это было магией, потому что чувствовал её шепот, ласкающий его кожу, когда он проходил мимо. Но и таких светильников было немного. Света от камней хватало ровно для того, чтобы стражники видели, куда наступают.

Здесь был только один вход — пугающий длинный коридор со сводчатым потолком и сложными железными воротами, которые могли захлопнуться в одно мгновение. Любой, кто оказался бы заперт внутри, был бы пронзен шипами, вылетающими из темных дыр в стенах. Коул содрогнулся, когда проходил мимо. Это была не единственная смертельная ловушка в этих подземельях. Храмовники предпочитали, чтобы их пленники умирали, а не выбирались на свободу, и старые следы огня на стенах рассказывали о тех, кто предпринимал попытку сбежать.

На другой стороне коридора располагался единственный сторожевой пост — простая небольшая комната с маленьким столом и двумя стульями. На столе стояли открытая бутылка вина и два наполненных наполовину бокала, и тарелки с остывшими остатками вечерней трапезы. На стене висел плащ, а под ним на полу лежали два измазанных грязью шлема. Стражников не было, и внутренние двери были открыты. Должно быть, они были внутри.

Коул осторожно вошел в темницу. Запах страха, старого и нового, резко ударил в ноздри. Эти клетки часто использовались. Сколько пленников могло сейчас находиться в темнице, он понятия не имел, но знал, что, как минимум, один пленник тут был. Он слышал испуганное всхлипывание, которое доносилось с уходящей вниз части коридора. Ещё оттуда доносился смех, и праздная болтовня двух мужчин. Их голоса отдавались эхом.

Коул стал осторожно пробираться внутрь, пока не увидел впереди первые отблески голубого света. Два вооруженных храмовника стояли перед открытой клеткой, один из них держал святящуюся лампу. Ни тот, ни другой не носили шлема, поэтому он узнал их — Коул не знал их имен, ибо знал о них немного, но достаточно, чтобы знать, что эти двое были безжалостными охотниками, храмовниками, которые служили своему Ордену так долго, что любая жалость, на какую они были способны когда-то, обратилась в пыль.

— Осторожно, — предостерег тот, что держал лампу, — Эта умеет вызывать огонь.

Другой, которого Коул называл про себя Большеносый, презрительно хмыкнул.

— Посмотрел бы я, как она это сделает.

Из глубины клетки доносилось всхлипывание. Тот, что держал лампу, округлил глаза и отвернулся.

— Я бы не стал беспокоиться. Она не особо боролась, когда мы её взяли. Сейчас желания драться в ней ещё меньше.

— Хм. Думаешь, она справится?

Они обменялись понятливыми взглядами, когда всхлипывания стали отчаяннее. Большеносый пожал плечами и захлопнул дверь камеры, некоторое время возясь с большим железным кольцом со связкой ключей, пока не нашел нужный. Замок встал на место со зловещим звуком.

Храмовники повернулись и пошли по направлению к Коулу, тихо переговариваясь друг с другом. Шутка, а следом за ней жестокий смешок. Он стоял на месте, нервно задержав дыхание, когда они приблизились. Однако когда они дошли до него, они сделали то же, что и все остальные — обошли его, совершенно ничего не заметив. Такое не было точно предсказуемым, и Коул всегда отчасти ожидал, даже наполовину надеялся, что кто-нибудь его увидит.

Связку с ключами он снял с Большеносого, когда тот проходил мимо.

Потом они ушли, а вместе с ними и светящаяся лампа — единственный источник света в этой тюрьме, которая теперь погрузилась во тьму. Коул медленно выдохнул, ожидая, пока не утихнет звук отдаляющихся шагов. Он все ещё слышал тихое рыдание за дверью камеры. Где-то рядом капала вода, ударяясь о камень с ритмичным «кап-кап-кап». Пищали крысы, вылезая из стен. Но из других камер звуков не доносилось. Если там и были пленники, они либо спали, либо были такими же тихими как спящие.

Пора было идти дальше. Он пытался заставить ноги двигаться, но они замерли. Он почувствовал себя бесплотным, как будто сотканным из того же вещества, что и тени, и первый же шаг навеки растворит его в них. Паника нарастала, и его сердце билось все чаще.

«Нет, — он подумал испуганно, — не сейчас!»

Коул дотронулся до стены. Какая-то его часть боялась, что его рука просто пройдет сквозь нее, что он оступится и упадет… и будет падать и падать. Вниз и вниз, пока один последний вскрик не будет поглощен черным забвением. Но его рука коснулась камня. Блаженно холодного камня. Коул с облегчением вздохнул и прижал лицо к стене, позволяя холодному твердому камню оцарапать его кожу.

Его дыхание замедлилось. Его била дрожь, но он все ещё существовал.

Еще не поздно.

Немного поковырявшись в кармане, он вытащил маленький клочок тряпки. Он медленно размотал его, высвобождая лазурное сияние светящегося камня. Ему нужен был свет, чтобы осуществить задуманное.

У него ушло несколько попыток, прежде чем он нашел ключ, который использовал тот храмовник. Ключ проворачивался очень тихо, пока замок не открылся с резким лязгом. Потом Коул остановился — рыдание внутри камеры резко прекратилось. Не ожидая, когда звук привлечет внимание стражников, он открыл дверь и вошел в камеру.

Свет камня освещал маленькую, покрытую налетом грязи и нечистот, клетку. Она была пустой, если не считать одного ведра и девушку, съежившуюся в углу, одетую в грязные тряпки, забрызганные кровью. Её? Или чьей-то еще? Черные волосы свисали по её плечам как влажные веревки, лицо девушка закрыла руками, защищая его.

Коул долго ничего не предпринимал, переминаясь с ноги на ногу, разглядывая ее. Потом он наклонился, поставив камень на пол. Его мерцание усилилось, и тени Коула начали бешено плясать на стенах камеры. Он чувствовал запах девушки даже сквозь грязь клетки — запах пота и болезни. Она дрожала — без сомнения, он пришел, чтобы сделать ей больно. И он ждал.

Через некоторое время пара покрасневших глаз выглянула из-под скрещенных рук. Она была хорошенькой, или была такой когда-то. Теперь же она была изможденной, истощенной теми испытаниями, которые ей пришлось пережить, пока она не попала сюда.

Свет от камня заставил девушку сощуриться, внутри неё непонимание боролось со страхом. Она смотрела на Коула, а он смотрел на нее.

— Ты меня видишь, — сказал он. Его облегчение было очевидным.

Девушка взвизгнула как от удара, и попятилась назад, так далеко, как смогла. Она зажала себя в угол камеры, как загнанное животное, дыша быстро и тяжело. Её грязные руки хватались за стену так, как будто бы это могло помочь ей пройти сквозь них. Коул ждал, пока её отчаянные попытки не замедлились, и она ещё раз сконцентрировала на нем свой взгляд.

— Ты меня видишь, — повторил он, на этот раз более уверенно.

— Я не хотела ничего сжигать, — прошептала девушка, прерывисто и тяжело дыша, — огонь исходил от моих рук, но я даже не знаю почему. Все произошло так быстро, я пыталась предупредить их…

Девушка закрыла глаза, из которых по грязным щекам потекли слезы. Она вытерла лицо дрожащей рукой, размазывая грязь по лицу.

Коул ждал. В конце концов, её рыдания затихли, и она снова посмотрела на него, на этот раз более настороженно. Он так и не сдвинулся, все ещё сидя на земле по другую сторону от нее, и Коул заметил первые признаки любопытства в её глазах.

— Значит, ты — маг? — спросила девушка. — Они сказали, что придет маг.

— Нет.

— Тогда кто ты?

— Меня зовут Коул.

Вряд ли она ожидала такого ответа. Она посмотрела на него выжидающе, но он ничего не сказал.

— Но, если ты не маг, — наконец спросила девушка, — тогда зачем ты здесь? Чего ты хочешь от меня?

— Я пришел, потому что ты можешь видеть меня.

Он потянулся к кожаному жилету и достал из ножен кинжал. Это был богато украшенный клинок с замысловатой медной рукоятью, вырезанной в форме головы дракона. Он блистал по всей длине при голубом свете камня, и глаза девушки сфокусировались на нем в полном изумлении.

— Я почувствовал, когда тебя привели сюда, — продолжил он. — Я знал, что и ты почувствуешь, ещё до того, как встретил тебя.

Девушка открыли рот, и снова его закрыла. Когда она заговорила, её голос был тихим.

— Ты собираешься убить меня?

— Я думаю, да.

Слабый вдох вырвался из её рта.

— Из-за того, что я — маг?

— Нет, не в этом дело.

— Тогда почему? Что я тебе сделала?

— Мне ты ничего не сделала.

В его душе вскипали эмоции, отчаяние, которые он затолкнул глубоко внутрь, теперь пыталось вырваться. Он начал задыхаться, и на мгновенье он положил голову на колени и начал раскачиваться вперед-назад. Какая-то часть его гадала, воспользуется ли девушка магией, пока у неё есть возможность. Вызовет…