Марш Обреченных. Финал

Часть первая

"Эльсдар. Границы Северного Королевства Людей" Том ///. Часть //. Глава V. "Эльсдарская Сеча"

Написанный трактат мейдринским историком и философом

Алькиром Черствым, состоящим на службе Сермена Коршуна

в цитадели Серой Башни на должности хрониста и летописца.

"История должна хранить не только секреты, но и точные характеристики великих и удачных операций северного народа".

Сермен Коршун, начальник Тайной службы.

"Пускай пишут писаки, главное, чтобы под ногами не валандались, работу спецотрядам не мешали выполнять!"

Более красноречиво добавил, утирая губы и усы после выпитого

вина, тот же Тайный сыщик, когда герцогские прихвостни из

канцелярии попросили подробностей…

"А подробности сие были такие…"

(Далее описание тех самых характеристик из уст и записей очевидцев, изложенных в трактате Алькира Черствого, побывавшего лично на Эльсдарской войне):

"Восток — пепел"

"…на крайнее удивление затухающий день выдался теплым и не по-осеннему приветлив. Наша рота, разделенная на спецотряды, состояла в основном из подчиненных и рекрутов господина моего, милостивого графа Сермена Коршуна. В роте насчитывалось около ста человек, капитан наш, Эрих Радонский, без роду и племени, сущий демон, даже полушепотом умудрялся вопить и браниться. Изрыгал такие проклятия на своих солдат, что мало не приходилось никому. В дальнейшем, именно вследствие его упорства и чрезмерной жестокости к подчиненным, нашей роте удалось устоять и остаться в живых. Итак, солнце не успевшее затеряться за кронами лесных верхушек, палило нещадно, мы в кольчугах и панцирях потели и матерились. Свербело немилосердно и в паху и в жо…Чесаться запрещалось по одной и той же причине, что дурные железяки и петли кольчуг лязгали и терлись друг об друга, распространяя раздражающий и устойчивый шум по чащобам Эльсдара. А капитан Радонский при каждом таком шорохе, выпячивал бесовские глазенки и обещал зарезать, как жирную свинью. Судя, по красноречивым жестам сержантов взводов его обещания обещали быть исполнены, еще досрочно. Десять спецотрядов вышколенных и от дрессированных вояк прошли серьезную школу обучений Тайной службы. Ротный капитан готовился к встрече с эльфийскими выродками, словно с кровными врагами. По рассказам сослуживцев, ротный офицер, издавна имел зуб на остроухих, многие пытались найти тому феномену точное объяснение, но Эрих Радонский был чудовищно скрытен и не многословен, его прошлая жизнь, вне стен казарм Серой Башни, навеки осталась тайной, так же, как и его успешная работа в Тайной службе. Полковник сир Густ Корхеллий, всегда являющийся олицетворением мудрости и логики к военной службе придерживался закономерной позиции в среде канцелярских писак, поэтому с вопросами о биографии капитана Радонского, обратились сперва к нему, но к глубочайшему изумлению любопытствующих, сир Корхеллий оказался абсолютно глух и нем к дознаниям дознатчиков, остался предельно вежлив и уклончив, сославшись на то, что милсдарь советник Богдаш, строжайше держит в секрете подробности жизненного резюме своих высокопоставленных служащих. Вы спросите, чем закончились нападки крючкотворцев герцогской канцелярии? Да, ни чем! Заткнулись падлюки! Притихли в кабинетах, заложив любопытные носы в щели, а языки — в те самые жо…

А тем временем спецподразделения Тайной службы под предводительством нашего бравого капитана Эриха муравьями, нога в ногу ступали по заросшим ялинами и плющами дебрям приграничных лесов Эльсдара. Наши отряды только вступили в непролазные хащи, перешагнули невидимую полосу, черту территорий людей и гнездовье лесных выкормышей, как ротные магики организовано затрубили тревогу: "Восток — пепел! Враг рядом! Впереди!!" Что и говорить, нюх у наших следопытов еще тот! Любого недруга учуют не за одну версту. Так и тогда получилось в те короткие осенние деньки, на операцию поставлено было всё — целостность государственного суверенитета; наглых остроухих, Королевство Людей мечтало выкорчевать еще не одну сотню лет назад, а случай представился только сейчас. В середине осени! Василиск сожрал бы их печенки! Как только чародеи возвестили о возможных ловушках и засадах, Эрих мигом выслал наперед роту латников со щитоносцами. Наплевав на бряцанье и гам, наш сорвиголова выставил в средней линии фронта арбалетчиков и лучников, за ними шествовали рубаки и каратели, магики маршировали между отрядными группами, так удобнее было нейтрализовать стремительные атаки эльфаров и высокородных стрелков, молниеносно выставить защитные щиты и тут же переходить в скоротечную контратаку. Даже не ведаю, откуда в голове у нашего милсдаря капитана набралось столько полезных и умных стратегических схем, но готов поспорить на кошель с золотом, что если бы не его тактические расстановки, умирать нам в Эльсдаре довелось бы быстро и мучительно.

Остроухие не спали! Остроухие выложили дорогу в чащах меж ялинами колдовскими секретами, как потом рассказывали штатные магики, для того абы вскорости привести "заготовки" в действия, как тока первая полоса наших отрядов переступит невидимую, бля…черту! Меня спасло одно, что плелся я за тыловыми рядами, а не шел в авангарде, а не то — смерть скосила бы меня удушливыми петлями лиан… элементаля. Элементаль! Эти мерзавцы сотворили элементаля! Чудо природы! Лесного покровителя фей и эльфов! Чудище, сплетенное из десятков ялинов, сросшиеся под действиями страшнейшей и могущественной магии, возродившей древнее детище из Матушки земли Зоргана! Сердечник древа-чуда исходил из недр ядра самой планеты, а корни рассекали землю-плоть, уходя в ее жилы. Ветви-руки на окончаниях, превращались в длиннющие лианоподобные хлысты — гибкие и ужасно смертельные. Туловище-ствол элементаля уходило из земли на добрые пять десятков метров вверх и угрожающе поднималось и поднималось вверх… Казалось тому росту не будет конца, так рукотворное чудище эльфаров стремилось к солнечному диску. Ноги-корни только начинали формироваться, когда его ручища-лианы стали хватать свои первые жертвы.

Крики, вопли, солдатская ругань и стоны, обрывались после каждого рева капитана Радонского, а также перебранки взводных сержантов. Такого ужаса за свои долгие годы я еще не видывал, но видимо Аллон соизволил испробовать мою волю на прочность и в этот раз, я молил пощады так же, как и рядом стоявшие со мной солдаты, столпившиеся в зарослях. Тварюга душила и разрывала тела. Молотила ими об землю. Умерщвляла солдат сотнями способов, лишь бы добиваясь ужасного результата — смерти ненавистных захватчиков. Что и говорить, эльфы подготовились!

Словно чувствовали надвигающуюся лавину опасностей? Они нас ждали!

Эрих скомандовал полный назад, выступить вперед магикам и… понеслась магическая схватка!

Тем ни менее запах смерти отчетливо распространился по чащам Эльсдара — невыносимой вонью крови и внутренностей. Я был к такому готов, ибо доводилось повидать за свою грешную жизнь немало человеческих и нечеловеческих глупостей, разрешающихся именно такими вот варварскими способами, как войной. Повальные гибели и неисчислимые смерти я встретил вполне твердо, чего не скажешь в отместку моих бравых и храбрых на язык первогодок, солдат. Бледные и перепуганные лица. Квадратные от ужаса и страха глаза. Немые крики и судорожные дергания. Застывшие в параличе позы. Все! Все, что способна дать нам жизнь, мы тратим в войне против себе подобных! Пускай грехи наши будут вечны! И пускай те, кто прячется за спинами этих молокососов и немногих ветеранов, за своими высокими стенами замков и дворцов, пылают в вечном огне отмщения и кары! Так как они всегда в публичных речах будут чувствовать себя невиновными, а отвечать за ихние амбициозные аппетиты к власти и наживе, приходится простолюдинам с мечами в руках!

Ротные маги обрушили на полуживое существо всю мощь человеческой магии. Элементаль на седьмой минуте боя содрогнулся, из недр его древа-туловища раздался предсмертный вопль-плач. Горе-стон! Эльфары обрекли бедное создание на роковую смерть, обрекли на не равный, воистину отвлекающий маневр, чтобы боем предопределить разметку перемещений наших ударных войск. В схватке с монстром природы погибло больше половины роты, я видел разорванные и растерзанные на части тела пареньков на ветках и кронах деревьев, гроздями висящих на лиственных покровах, удерживаемые на собственных кишках. Аллон всевышний, неужели матеря, рожали их для того, чтобы они вот так чудовищно помирали? Я плакал, даже не стыдясь своих слез, с содроганием вспоминая, те ужасающие минуты. Эльсдар окропился кровью! Человеческой кровью! Деревья местами пылали, лес чадил и дымил от взрывов магии. Горели и пылали яростью глаза солдат, сержантов, офицеров и ротного капитана, теперь они желали мести, теперь они горели боем! Аллон вразуми их грешные и непокорные сердца!

Я, Алькир Черствый, тогда же дал себе слово, если живым вернусь из Эльсдара, приложу максимум усилий, навеки объединить два народа в союз мира и покоя!

Хотя, именно тогда, мы едва столкнулись с бедою, даже не подозревая о страшных трудностях впереди…

Капитан Эрих Радонский дождался капитана сира Балломана, сурового и въедливого офицера, сына вельможных кровей и приемника обширных земель на юге Королевского леса, безудержная жажда размежевать территорию Восточных земель эльфов, то есть Эльсдар, в корне значилась на собрании тамошних баронов и графов. Род Балломанов имел графский титул и дополнительные привилегии в ходе успешного окончания кампании с остроухими, они претендовали на смачный кусок эльсдарских чащ, как ни кто другой. Конечно же, если высокородные падут, оставив за собой пустые дома. Восточный край перейдет в услужение Северному Королевству Людей. Все это я излагаю милостивому читателю по одной простой причине, чтобы он, читая, увековечивал и не забывал себе напоминать, что держит и изучает не приключенческий роман самозваных писак, умостивших свои разжиревшие задницы при герцогском дворе, а научный и правдоподобный трактат о жизненных перипетиях и баталиях совершившихся в осеннюю пору во время Эльсдарской Сечи. Вот так мой высокоуважаемый умник!..

Сира Балломана мы дождались в самый разгар, он подтянул наши ряды свежими силами и головами, конечно вид смерти притушил лихость и бравады, но ажиотаж сменился жаждой отмщения. Люди захотели банальной драки. Стычки! Глаз за глаз!

Наши спецотряды оставшиеся в живых, хотя достаточно поредевшие, смешались со спецподразделением Балломана. Круговерть и суета. Сплошная мешанина со стороны для неопытного в военных делах гражданского человека, но я же матерый вояка, сразу усек, по негласному приказу, мы переходили в распоряжение капитана сира Балломана, так как наш офицер на пол головы был ниже господина вельможи. Тут уж места для пререканий и разногласий не нашлось, да и паскуды эльфы зря времени не теряли, медленно, да сгруппировано, схоронясь, надвигались на наши растревоженные силы, незримой туманной завесой. Что эльфам не откажешь, так это в мастерстве маскироваться. Гады такое умеют выделывать, враз позавидуешь! К примеру, смотришь — молодое, неброское деревцо перед тобою растет, ни одна веточка не качнется, только прошел, как бац! — сзади ручонка, нежная, тонюсенькая с узким стилетом, хвать! — и по горлу! Или так же, низкорослый, ниже пояса кустарник дикой ягоды или просто бурьян чертополоха, ступил в него, сделал другой шаг и — получил, хват стали, тонкой и мерзко острой в пах, иль в животину — и всех делов! Скулишь и подыхаешь!

Снова наши группы проморгали засевшие засады. Нарвались на ловушки и рогатки, будто малые дети. Спецподразделения, тьфу ты!! Дармоеды! Один наш капитан, да парочка сержантов с вояками-ветеранами умело успели рассредоточиться и не сшибить перед вражиной, а так… И не ведаю, как умудрился спастись сир Балломан? Резня, простыми словами! Стыдно и страшно вспоминать, меня потом долго таскали за письменный труд, намекали, мол, много в нем "компрометирующего и дезорганизационного материала" порочащего доблесть и умения наших славных войск. Подымаю на смех герцогскую Королевскую армию, а также силовые структуры спецподразделений Тайной службы. Серая Башня ревностно обещала привлечь в ответ за цензуру, "подчистить" трактат в его рукотворном виде. Под всем этим я понял одно — высшие инстанции планировали серьезно переговорить с господином летописцем Алькиром Черствым по душам, то есть со мной, за его откровенные писульки. А я столь красочно и похабно им объясняю, что история пишется исходя из жизненных будней и судеб героев, а не за прохлаждающими чаепитиями на террасах и мансардах дворцов и дач, кратко говоря, попросил их поцеловать меня в жо… и оставить в покое. И что вы думаете, на то мне ответили? С герцогской канцелярии тут же жалобу в крепость Судейской Главы накатали к милсдарю барону Сериону Вольдрену, а я — в легкий испуг! Потом, правда, одумался, плюнул на всех! Сермен Коршун, начальник моей Серой Башни, конкретно расхохотался, тем самым, успокоив и меня. А когда я подал прошение записаться в очередной поход, не раздумывая, подписался и провалил прочь…

Арбалетчики и лучники устроили заградительный обстрел по кустам, зарослям, ельникам, чащам вербняка и ялиновым посадкам. Безмолвные стычки и смерти с замаскированными воинами. Мы далеко не знали тогда, что столкнулись со смертниками, так же как не знали, что и сами являлись отпетыми самоубийцами. Явственно обреченных на гибель. Латники довершали работу, проделанную лучниками, а пехота, шедшая в шаг с нами, дорезала раненых и покалеченных. За тот день я увидел и понял, что обыденная работа солдата и наемника не для всех, хорошим солдатом надо родиться. А то, что довелось нам пережить у самых стен Эльсдара, могли вытерпеть и выдержать либо големы, либо отъявленные маньяки. Лиловая стена Эльсдара замаячила, как стена неприступного форта. Ряды спецотрядов Серой Башни подтянулись, и их командиры отдали, вразумительные приказы — вперед и огонь!!

Люди понеслись на эльфийские укрепления, а эльфары спустили с цепей не готовые и еще слабые сотни лабораторных тварей. Тупых и безразличных к гибели. Ужасных и смрадных монстров. Клыки и когти. Даже воздух ощетинился зубами и когтями. Взялся за оружие и я, чтобы уберечь свою никчемную, жалкую душонку. Я готовился умереть, а кто-то рядом трясся и вопил от бессильного страха… Эльфы бросили в последний раунд все существующие силы Барьерной защиты, организовывая кульминационную встречу с людьми уже в стенах Эльсдара. Поставили в строй даже молодняк и женщин, детям вручили в руки луки, тем самым, обрекши самих себя на поражение…

…Тихий Вечный лес замер.

Замер, будто не живой.

Боясь пошевелить кронами и зашелестеть листьями на ветру. Сама природа затаилась, сжалась в комке предчувствий или… приготовилась ответить загнанным и разгневанным зверем.

Полковник Эльрион спрятался перед лиловой завесой барьера. В обеих руках по палашу. Лезвия сокрыты тенью раскидистого ялина. В каждом таком тайнике — лучник или солдат. Под каждым укрытием — боец. Эльфы ждали неприятеля. Разведка слишком поздно сообщила о передвижениях врага. Дайкины умело, и изворотливо рассчитали коварную атаку. Ни малейшего времени не оставив остроухим шанса избежать стычки. Эльрион всеми фибрами обоняния ощущал, как злое предчувствие опасности накрывает его, сжимается ошейником на горле защитников Эльсдара. Час вековой сечи неумолимо приближался.

Птицы в кронах ялинов забились в гнездах, чувствуя растущую тревогу в сердцах хозяев. Барьер по приказу эльфаров Магического Круга полностью изолировал Общину эльфов от внешнего мира. Долгожители, не раздумывая, отгородились от всего живого, а также — внешних агрессоров, надеясь отстраниться глупых и дерзких проблем, что за собою несли вероломные дайкины. Эльфов интересовали только их заботы и трудности, а чужие аппетиты — это бюрократическая тупость человеческого племени. Поэтому, получив донесения разведчиков о скорой дислокации карательных отрядов дайкинов, Совет, сначала пришел в неописуемое недоумение, а затем, как один, впал в неистовую ярость. Высокородные эльфы не могли поверить, что животная раса, какими всегда для лесного народа являлись люди, способна отважиться пойти в наступление на обитель тысячелетней династии?! Отважиться посягнуть на Эльсдар! На отчизну фамилии Эльсдинов! Проклятые дайкины! Животные!

Ноздри полковника Эльриона затрепетали, он подавил удушающее чувство бешенства — нет! Нет! И еще раз — нет! Он не позволит дайкинам вывести себя из равновесия, из состояния полной боевой готовности.

За его спиной — первая линия обороны Эльсдара. Полоса, состоящая из отчаянных рубак, нет не ветеранов битв и сражений, а тех, немногих тысяч воинов, которые, услыхав о пакостных маневрах дайкин, вызвались в безумную сечу с головой — в авантюру защитного кольца, растянувшегося по всей границе обители эльфов, сразу же за внутренней чертой барьера. Воины стали плечом к плечу, чтобы всеми силами остановить самые кардинальные выпады противника и позволить второй и третьей линиям обороны сгруппироваться для контратак. Так просто перед штабными картами, рассчитать и укрепить баррикады живой обороны, но насколько тяжело организовать твердый фронт на поле боя. Однако Эльрион понимал, что его полк должен сделать максимально возможное на своем участке земли. Уберечь фланг! Генерал Карольт Римз четко показал и утвердил их действия, полковник Эльрион в ответе перед ним, перед королем, королевой и Общиной эльфов. Устоять!

Удивительно тихо? — Эльрион повел головой, пытаясь вслушаться в невесомую тишину, вряд ли он услышит хоть малейший шум из-за черты лилового барьера. Впрочем, как и у всякого продукта магического характера, у защитной завесы тоже были свои недостатки!

Легкий мелодичный трезвон — это капитаны отдают последние рекомендации и приказы взводным офицерам, сержанты их дублируют, солдаты тут же занимают позиции — все на взводе! Ожидают врага. Где же он? Неужели дайкины захлебнулись в предлесных чащах Эльсдара? Неужели их остановили твари Магического Круга или смертники-эльфы? Смертники-эльфы?! Смешно сказать, они такие же самоубийцы здесь в первой линии обороны, как те несчастные, что сдерживали своих жертв в зоне околобарьерной полосы Эльсдара!

Смерть затаилась.

Приготовилась для решающего броска. Кто способен изменить будущее? — Эльрион до хруста костей сжал рукояти смертоносных палашей, — он свято верил, что напитает траву дома дайкинской кровью — алой и густой… разбавленной болотной жижей и свиным говном. Ведь только слепые свиньи осмелились и удумали организовать безмозглую авантюру — поход на эльсдарские земли!

На Совете Магического Круга генерал Карольт Римз во всю глотку насмехался и презрительно разорялся в сторону властей Северного Королевства Людей, поносил их хроническую глупость и тупость, граничащую с безрассудностью. Изливал грязь на герцога Альвинского и его канцелярию. Руководство Королевской армии. Судейство Мейдрина. Эльфы, в том числе, Совет и Верховенство Эльсдарской армии открыто обвиняли дайкинов в пагубности и сумасшествии наступательной акции. Обдумав и рассчитав возможные сюжеты нападения северян на обитель эльфов, большинство Совета единомышленно заключили, что действия человеческих военачальников абсурдны и попросту обречены на провал. Римз четко и громогласно заявил — дайкинская армия "захлебнётся" еще в предлесной полосе Эльсдара, а карательные отряды Тайной службы истратят весь свой потенциал с уверенностью, в схватках с монстрами Магического Круга. Советники Жальен Вормат и Ромулл Вирдан согласились с его мнением, а Урф Сульян подытожил вердикт перед всеми членами Круга, военачальниками и двором Эльсдина. Тогда открыто не отважился возразить никто, даже Берхат Альрин — Главный Министр Внешних Порядков, в душе постоянно бунтующий, но промолчавший в столь роковой момент судьбы для Общины эльфов; как окажется в дальнейшем, его бездействие трагически отразится на жизненном пути династии Эльсдинов, а возможно, уже тогда, молодой чиновник бросал первые зерна роста своего независимого дома? Все остальные пять министров Залы Порядка Эльсдара, поступили скептически, без жестких высказываний и контраргументов. Никто!.. Повторяю, никто не подумал, что Северная армия Королевства Людей будет способна сломить оборону Магического Круга, а затем — в щент разбить все линии защиты армии остроухих! Никто…

Как обычно за ошибки чиновников довелось расплачиваться простым эльфам. Рядовым солдатам…

Эльрион сначала не поверил, потом нервно дернул плечами и повел головой, грива длинных волос, заплетенных в косу, выбилась из ритуальной прически. Сегодня он готов встретить жаркий бой. Сегодня он, как никогда, приготовился убивать мерзких дайкинов, умереть за Общину! Умереть за Эльсдар! Лиловый барьер резко исказился, едва заметно, неприступная занавесь, словно подернулась мутной волной, рябью на отдельных участках защиты. Полковник застыл, вглядываясь в неимоверное чудо рукотворного барьера, вжимаясь в тени молодых ялинов.

"Эльр-рион… Эльр-ри… Эльрррии…"

Мысленный контакт?!

Штаб изо всех сил старался выйти с ним на контакт.

Мозг буравила ментальная волна.

Он открыл натянутое, как струна сознание на прием мысли-речи.

"Эльрион дайкины прорвали обооороон… Даййкииины настуупаююююю…"

Поздние вести. Абсолютно бесполезные. Такие же бескорыстные, как работа высшего Совета и военачальников. Полковник Эльрион уже собственными глазами узрел врага, а вместе с ним и весь полк его обороны. Его фланг ощетинился и отдавал беглые, скорые команды, сосредоточился на появляющихся, будто из ниоткуда мишенях.

Одна. Две. Три… Пять… Одиннадцать… Семнадцать… Двадцать четыре… Сорок два…

Очень быстро Эльрион сбился со счета.

Пора действовать!

— Эльссдаарр вперед!! Эльссдаарр вперед!!! — Загорланил он во всю мощь своих легких, призывая бойцов к битве.

Запели тетивы луков. Понеслись быстротечные приказы командиров взводов. Воздух раскалился от магических сил, буйство магии вступало в полноправные права.

Нет, пока рано идти в рукопашный бой! Еще следует обождать, позволить придурошным дайкинам подступить на расстояние верного удара, сократить дистанцию до стремительных бросков и тогда…

Он мгновенно почувствовал набат предупреждающих колокольчиков. Ощутил, а не услышал, трезвон, словно мелодичная речь эльфов. Что это?! Что?! Давящее и гнетущее чувство арбалетным наконечником засело в грудях. Что же это такое?! Опасность? Опасность, кравшаяся древесным питоном? Оскалившимся и приготовившимся к прыжку оборотнем? Боль нарастала и усиливалась. Эльрион вгляделся в медленно надвигающиеся фигуры.

Дьен всех раздери, призраки?! Мороки?!

— Назад! Отставить бой! Назад! Всем назад!! — Душераздирающе заорал он. Глаза безумно горят. Зубы скрипят от злости. Как же так? На них нападали не живые воины, а лишь призрачные силуэты — мороки?

Действительно на укрепления эльфов медленным валом наседала шеренга теней, жалких копий человеческих солдат, вооруженных, казавшихся грозными противниками, но при пристальном изучении, полностью безобидных. Полковника шокировал иной факт — почему на Эльсдар нападают мороки, а не безжалостные каратели? Догадка тут же ворвалась в его напряженный мозг — дайкинские маги проводили отвлекающий маневр!

— Магов! Эльфаров на первую линию! Быстрее!! — Ревом отдал приказ Эльрион.

Дайкины, твари, решили схитрить!

Побежал перезвон дублирующей команды по рядам обороны, отряды защитников попридержали своих безумцев от необдуманных атак, их вожак и предводитель, полковник Эльрион во время углядел обманку, ложный выпад со стороны человеческих колдунов.

Призраки едва дотянули до первых рядов укреплений эльфийского полка, сразу зашатались, заклубились мутными разводами, подернулись рябью, как поверхность лилового барьера и мгновенно исчезли, друг за другом, словно истаивая в открываемые из ниоткуда порталы. Игры дайкинов. Эльрион скривился от возмущенного негодования. Неужто выродки будут играться с ними, с долгожителями в шутейские спектакли? Строить и корчить комичные сцены?

Пора прекращать столь наглое убожище и раздавать заслуженные оплеухи.

По рядам полка прокатилась чуть заметная тактическая рокировка сил — на передовую шеренгу выступили штабные магики-эльфы — эльфары. Полковник сдержано кивнул господам чародеям и ответил на приветственный мысленный приказ.

К его не малому удивлению, ведущий эльфар, Рильт Сойез уважительно и почтительно приблизился к Эльриону и проинструктировал его:

— Мы получили в штабе четкие данные из Внешнего Эльсдара, доклад шел от смертников, а также отдельных групп разведчиков, они сообщают, что карательные войска дайкин прорезали оборонительные заслоны Магического Круга и пытаются пробиться через барьер. В войсках людей слишком много магов и Круг вместе с руководством армии побаиваются, что северянам удастся сломить нашу защиту и прорваться в Эльсдар. На этом участке, я, — эльфар конкретно выделил себя, — Рильт Сойез, буду совместно с командой и вашим полком сдерживать агрессоров.

"Еще бы одумались!"

— Как вам будет угодно, господин Сойез! Только большая просьба к вам, постарайтесь особо не мешать мне и моим людям, когда дайкины полезут на наш фланг, хорошо?

Рильт запнулся, лицо заострилось от возмущения, но он старательно избавил себя от лишних эмоций.

— Естественно…

— Делайте свою работу и… немедленно уходите за спины моего полка! — в голос скомандовал Эльрион, ему было ровным счетом наплевать, что о нем думал Сойез и его сподвижники, чувство опасности необратимо возвращалось.

Жалкие плебеи! Жалкие мурахи!

Какими еще словами можно было назвать человеческое племя, осмелившееся напасть исподтишка? Предательски, коварно и в тот же момент — злосчастно.

К чему были готовы эльфары, Эльрион не знал, он, верно, отвечал только своим внутренним чувствам и рефлексам. Когда ощущаешь опасность и действуешь интуитивно.

Так и произошло и сейчас.

Наверное, дайкинские магики, наконец, пробили брешь в одном месте лилового барьера и теперь нацеливали туда основной удар магии.

Громкий таран на ментальной частоте настолько резанул сознание, что практически все бойцы полка, растянувшиеся вдоль всего фланга, покатились с ног, сбитые на землю, словно перезревшие груши с деревьев. Многие катались в траве, рвали корни и мелодично орали от боли, а Эльрион и немногие, закаленные воины уже стояли на еще ватных ногах, с готовым к бою оружием в руках. Эльрион пару раз рассек для уверенности палашами воздух, чтобы возвратить пошатнувшуюся ярость. Завеса барьера на глазах сильнее исказилась, потускнела, затем неожиданно свернулась, приобрела противный цвет. А что больше всего удивило — стала видимым фоном. За этой страшной картиной последовала более страшная: красные язвы принялись вспухать на поверхности пелены, разрастаться и набухать. Больше того Эльриона поразило то, что такие раны, почему-то появлялись на уровне человеческих фигур, так чтобы в них мог спокойно пройти дайкинский солдат.

Эта мысль молниеносно насторожила и отрезвила практически всех эльфов.

Полковник Эльрион, не тратя драгоценного времени, провел очередную команду:

— Поднять щиты и выставить лучников вперед! Живо!! Эльфар Сойез?!

Эльрион поискал мага глазами и… обомлел.

Эльфар лежал в жидкой траве в скрученной позе, его тело свело в предсмертной судороге, даже пальцы рук и те, вывернуты в неестественных сочленениях. На почерневшем лице жуткая и безобразная гримаса, волосы всклокочены, поддеты инеем или сединой, Эльрион панически, внутренне содрогнулся, в рильтовых очах читалась бездонная мука.

Как же он страшно ошибся, если впервые моменты магической атаки уверил себя в том, будто дайкинские магики обрушили удар на их защитный фронт. Чудовищно нет! Основная атака, как, оказалось, теперь была направлена на всеми уважаемых эльфаров, вот только зачем?..

Эльрион пространно, парализовано обернулся на барьер и всем телом почувствовал, как длинные волосы в жмуте трещат, а уши еще больше заостряются…

В рукотворные раны со стороны Внешнего Эльсдара полетели дайкинские стрелы…

— Что это было?! Что?!

Гробовое молчание в ответ.

Король Эльсдара Эльрих Эльсдин тревожно-мрачным взором обвел присутствующий Совет Магического Круга, бледные физиономии ведущих магиков, уставшие и обозленные на самих себя. Ходом текущих событий недоволен был абсолютно никто, а виной всему в первую очередь естественно оказались магики, снова министры и королевский двор всенепременно обвинят эльфаров в халатности и безалаберности, в бездействии, и что наиболее пагубно, в некомпетентности занимаемых позиций при дворе, а также банальной глупости. Урф Сульян практически каждый день выслушивал в свой адрес обвинительные замечания, а как только дайкины умудрятся выкинуть очередной героический подвиг — большая часть вельможной знати навсегда отвернется от Магического Круга, и перебежит дорогу Совету, чтобы поддержать, к примеру, Берхата Альрина. Как только можно терпеть того выскочку? Для Сульяна оставалось загадкой.

Правда тот вопрос остался далеко в стороне, всех заинтересовала следующая странность…

— Дьен побери, Сульян, ответь те, что же это было?

Советник ровно отдышался и позволил высказать предположение монарху:

— Судя по всему дайкины, осуществили магический удар по… — Урф призадумался: — на стены барьера…

— На стены барьера?! — округлил глаза король.

В рядах придворной знати поднялась паника, эльфы перестали сдерживать свои эмоции — в голос переговаривались между собой, род Вирдана бесконтрольно перешел на крик.

Эльсдин оказался вынужден подвестись на ноги и громогласно воззвать к тишине, чтобы как-то успокоить зал. Тревожные и перепуганные лица мелькали в сбитых группах вельмож, боялись не только за свои жизни, но также и за господствующие места в Общине эльфов, за место под "куполом".

— Советник Сульян следует ли понимать, что дайкинские войска прошли Внешний Эльсдар и теперь прорываются к… моему дворцу?

Урф затравлено откашлялся. Отступать уже некуда!

— Из донесений магов, полученных примерно полчаса назад, известно — отряды северян прорвали оборонительные заслоны Круга и при поддержке собственных магиков, заняли всю территорию у границы барьера. Из этого следует…

— Из этого следует — тот ментальный удар был лишь предвестником наступления на последние наши линии обороны, так?! — твердо заметил генерал Карольт Римз, он вбежал в Почетный зал аудиенций, сбивая на ходу королевскую охрану на дверях.

Взгляды незамедлительно обратились к нему.

— Неизвестно сколько еще продержатся мои солдаты, господа, но времени очень-очень мало… Я предлагаю его не терять, уважаемые эльфы, а воспользоваться мудро и рационально!

Тягучая тяжесть молчания обрушилась на высокородных, возможно даже многие уже предчувствовали горечь поражения, догадывались о чем конкретно хотел сказать главнокомандующий эльфийской армии, но слепо боялись в то поверить.

— Твой вердикт Римз? — чуть слышно вопросил Эльрих Эльсдин, на его лице читалась мука.

— Первая линия защиты всецело столкнулась с отрядами Королевства Людей! Дайкины переступили сквозь черту барьера! Дайкины в центре Эльсдара!

Слова хлыстами резанули элиту Общины, отрезвили ярче ледяной воды.

Королевская зала взорвалась бурей негодований и возмущений, гнева и… страха, смешанного с ужасом. Невиданное лихо — вторжение в святая святых! Вторжение в мир долгожителей! Эльфы немилосердно потрясали кулаками воздух, кричали и плевались. Эльфийки наоборот, с опасениями отнеслись к вердикту генерала, и только немногие отваживались на показательный бунт. Мало кто еще понимал, что пришествие людей, способно переломить ход истории династии Эльсдинов.

Король приблизился к окаменевшему и едва живому от шока Совету.

— Я сегодня услышу от вас вразумительного совета… Совет???

— М-мой коро-оль… — Желин Харуш не вытерпел очередной взбучки. — Генерал Римз прав, ваше величество, королевскому двору немедленно надлежит покинуть Эльсдар. Уходить из дворца. Спасать себя и корону…

— Требуется!! — Разъярился Эльрих Эльсдин. — Куда вы прикажите нам бежать, советник Харуш?

Желин сжавшись и побледневши, попытался выдавить из себя хоть слово, но его опередил советник Вормат:

— Равнины Свит. Черный лес…

— Черный лес?! — ярость перекосила вновь лицо монарха.

И снова ему не дали опомниться, речь взял отошедший от перепалки Урф Сульян.

— Порталы. Мы откроем порталы и перебросим сначала двор, а потом семьи и… уже тогда — оставшихся в живых эльфов.

— Естественно, но, сколько погибнет моих поданных?!

— Ваше величество, главное, чтобы спаслись вы и королевский двор!

Король отшатнулся от них, как от зачумленных.

— Ужжаас! — Монарх тяжело опустился на трон, не замечая паники и криков. — Ужжжааасс!

С изумлением обвел вмиг опустевший зал отсутствующим взором.

— Где мои вассалы? Где…

— Наши силы не вечны, ваше величество, необходимо торопиться!

— О, Дьен!!!

— Целься! Огооонь!!

— Целься! Огооонь!!

— Вторая шеренга — цельсяяя! Огооонь!! Целься! Огооонь!!

— Эльфары щииит!!

Уже более трех часов полк полковника Эльриона сдерживал свой фланг. Держался, сцепив зубы, сомкнув ряды и наплевав на быстрорастущие потери. Чаще всего дайкинам удавалось накрывать укрепления молодого полководца магическими арканами, все заградительные акции спецотрядов северян, остроухие умело и надежно от себя отбивали. Ротные маги дайкинского войска работали с отчаянной выучкой, постоянно находили в шеренгах эльфийских лучников слабые звенья и словно из сплошной цепи, выдергивали очередное звено. Эльрион едва поспевал обновлять фронт, вряд ли со стороны казарм, можно было дождаться, свежей поддержки, генерал Карольт Римз во главе со штабом наверняка сузили кольцо обороны и теперь планируют полномасштабную защиту дворца.

С тем же, как и раньше, звонким треском, магия эльфов столкнулась с волшбой северян, Эльрион на секунду зажмурился от ярчайшей и ослепительной вспышки удара. Удара, способного поглотить и распылить в обугленные хлопья все живое — сжечь в прах!

Полковник в следующий миг выставил верные палаши к бою и… не прогадал!

Ненавистные дайкины воспользовались передышкой эльфаров и лучников, в момент убийственного зарева, прорвались через провал барьера и на эльфийской земле вновь показались смутные тени беспощадного и презренного врага.

Эльрион жадно впитал раскаленный воздух сквозь плотно сжатые зубы:

— Эльфы мечи к бою! За Эльсдар! За корону Эльсдина!!

— К боою! За Эльссдиинна!! — вторили ему командиры по рядам.

Презрев опасность и смерть, полковник Эльрион рванул с места, перепрыгнул через обгорелые корни, срубленных боем ялинов, и понеся на противника. Обманными рывками и стремительными бросками, ускользая от жадных стрел, росчерков молний и смертоносных разрядов. Палаши в руках закружили мельницы. Призрачные тени дайкинов вздрогнули, но сзади уже наседали спешащие шеренги бойцов, теснившие первых в объятия неминуемой гибели. Только на какое-то короткое время человеческие агрессоры потеряли уверенность и самоконтроль, Эльрион не преминул этим воспользоваться. С режущим слух хрустом, он врезался в пятерку захватчиков, его силуэт растаял в мутной пелене барьера. Чаще удавалось угадать отблески его палашей, чем фигуру скользкого и верткого владельца.

Эльрион сеял смерть хладнокровно, полностью игнорируя окружающую его реальность — предсмертные крики, хрипи и мольбы.

Их никто не звал! Их никто не просил приходить на прародину Общины эльфов!

За спиной раздается громогласный и звонкий боевой клич — это его поредевший полк вламывается в гущу недруга, заводит первую линию защиты в наступательную контратаку, в рукопашную. Эльфы жестко и молниеносно разделываются с наглецами и безумцами людского племени. Схватка, как и началась, так же быстро и закончилась. Эльрион с наслаждением огляделся — восторженные физиономии победителей и перекошенные смертью гримасы врага. Каждый получил свое! Поделом им! Нечего соваться в чужие земли!

Эльрион перевел взор на барьерную пелену…

Задолго до колдовского удара… какие-то доли секунды, он снова почувствовал резкое и настырное чувство опасности, сравнительное с первым случаем!

— Наааззааа… — только и успел заорать.

Рана в барьере перед ним всколыхнулась, налилась огненной кляксой. Удар!!

Выпад дайкинских магиков! Выродки!!

Отчаянным прыжком Эльрион метнул свое разгоряченное боем тело в спасительный полет, еще напоследок услыхав за спиной дикие и ужасающие, мелодичные вопли.

Обжигающее спину пламя пронеслось по спине, опалило волосы и плечи, Эльрион зашипел от срывающей нервы боли. Выродки!!!

Неужто они опять угодили в ловушку?! Снова подались искушению боя?!

Он попытался подвестись, но руки утонули в вязкой жиже, эльф удивлено расплющил глаза и подавился ужасом. Там, где прошлась убийственная волна — остались лежать бесформенные и расплывшиеся сгустки, остатки тел, подверженные не столько сожжению, а, сколько даже магическому разложению. Огонь — разлагающий тела! В жидкий и бесформенный кисель! Пока мозг пытался осознать увиденное, все сущее его "я" вопило от панического страха. Его попытки подвестись на ноги окончились внезапным и болезненным спазмом. О Дьен, во что же превратились мои спина и плечи?..

"Первая клятва эльфов династии Эльсдинов:

Поклоняться святому роду, ибо династия Эльсдинов освящена самим Дьеном!"

"Вторая клятва эльфов династии Эльсдинов:

Верно, служить короне и хранить величие святого рода! В династии Эльсдинов заложено семя благополучия Общины эльфов".

"Третья клятва эльфов династии Эльсдинов:

Главное для эльфа — его кровь! Для чистокровного эльфа — репутация и величие клана, заложенного в чистых генах его предков и последующих потомков!"

"Четвертая клятва эльфов династии Эльсдинов:

Каждый эльф должен вечно помнить венец могущества Общины эльфов. Он храниться, в умении управлять внутренней силой. Магия! Эльфы полноправно являются хозяевами лесной магии!"

"Пятая клятва эльфов династии Эльсдинов:

Источник магии для всех эльфов сконцентрирован в Магическом Круге, и только Совет может пробудить способности каждого ученика, впоследствии, ставшего эльфаром. Эльфары — стражи и умельцы магической силы".

Книжка в руках читавшего дрогнула. Дрогнула не от логического и святого писания эльфийских "кровных" законов, а от звонкого воя, прокатившегося по залам королевского дворца, в боковых окнах, расписанных пейзажными гравюрами по стеклу — зашелестел звон разлетающихся осколков. Атаки дайкинов все чаще стали доставать цитадель Вечного леса. Эльрих Эльсдин поморщился — "животные" подбираются к его резиденции с упорством песчаных василисков. Твари!

Монарх вновь вернулся к чтению:

"Шестая клятва эльфов династии Эльсдинов:

Высокорожденный эльф, в первую очередь, воин, а любой воин — обязан умереть на поле боя во имя короля и рода династии Эльсдинов!"

"Что сейчас и происходит!"

"Седьмая клятва эльфов династии Эльсдинов:

Умереть, спасая честь! Умереть, спасая чистую кровь!"

Эльрих проглотил комок в пересохшем горле.

"Интересно сколько сегодня эльфов погибнут за их глупость и ротозейство? Сколько эльфаров не доживут до рассвета? А ведь все… все! — до единого — его поданные! Брошенные Советом и военачальниками в смертоносную мясорубку!"

Древний фолиант законов вечности "Крови Эльсдинов" лихорадочно задрожал в его старческих руках. Какой ужас! Мы провалили оборону! Мы обрушили фундамент Эльсдара к ногам врага!

Многие в Совете Магического Круга считали, что истоки мудростей, написанные в анналах "Крови" еще диктовались самим богом Дьеном, а записывали писание далекие предки начинателей рода Эльсдинов. Те, исторические события стараются описать в любом хронологическом трактате, и притом, каждый философ и летописец. Сия знаменательная традиция вошла в обычай всех мыслителей и ученых эльфийского народа. Пару строк из сюжета легендарного, исторического события можно было прочитать почти в каждом ученом труде.

Теперь же, король Эльрих Эльсдин остро чувствовал, как тысячелетние устои и вершины рушатся, сминаются в щент и разлетаются страшнейшим камнепадом в пропасть…

Порыв ветра и шелест открываемых дверей вырвал монарха из мрачнейших раздумий.

— Ваше величество, Круг создал семнадцать порталов — мощных и устойчивых. Придворная свита покидает дворец. Остальные готовятся…

— А гражданские? Мои верные поданные, Сульян, вы позаботились о них? Вы позаботились о моем народе?

— Так точно, ваше величество! — с оттенком негодования отрезал советник. — Из семнадцати порталов — десять, Круг любезно предоставил городской страже и те…

— Десять?! — взъелся король. — Почему десять, советник Сульян?!

— Ваше величество, очень много… — Сульян запнулся: — вещей Магического Круга и ваш личный адъютант затребовал три…

— Мы отбываем в последнюю очередь, господин советник! Мой личный приказ — Круг и Министерство отбывают последними! Разрешаю вместе с гражданскими покинуть Эльсдар королевским семьям и их родственникам! Все остальные — чиновники, советники, адъютанты и служащие королевского аппарата — уходят за стариками и детьми! Под прикрытием солдат! Надеюсь всем понятно? — Король Эльсдин прошелся взглядом по помрачневшим и побелевшим от шока лицам, вряд ли кому-то из присутствующих понравилось сие известие? Хотя другого обращения к себе им и не следовало ожидать.

Для кардинальных поступков времени в прошлом было предостаточно, тогда еще, когда дайкины только начали проявлять наступательные шаги в их земли, сейчас настал миг для подвигов во имя короны и династии.

Советники Вирдан, Вормат и Харуш застыли с окаменевшими минами, остальные не менее пораженные действительностью, держатся на одном дыхании. Эльсдин хоть сейчас с тяжелым камнем на сердце, но ликовал. Поражение Эльсдара — роковая ошибка Сульяна и Римза, это им требуется понять во всей своей полноте, подхалимы лишь марионетки.

— Господа, действуйте!

Эльрих не стал больше никого щадить, возможно, в начале, когда спецотряды Тайной службы ломились через лес, следовало покарать нескольких чиновников, чтобы растормошить остальных лежебок и тугодумов при дворе? Но он, к сожалению, так не поступил, дал шансы на устранения ошибок и вот он результат!

Дайкины уже под стенами дворца!

Советники исчезали из зала один за другим, задержались Главный Министр Внешних Порядков Берхат Альрин и министры, Эльрих мог только догадываться, зачем они остались? Почему не покинули тронный зал вместе с Советом? Имеют настолько здравомыслящие и перспективные планы, что их решения заставили последних уединиться с королем?

Тем хуже для вероломного Круга, будет лишняя пища для размышлений Сульяну и его лизоблюдам!

— Я вас внимательно слушаю, господин Берхат?

— С вашего позволения, ваше величество, должен напомнить, что кроме эльфийских душ, требуется побеспокоиться о Главном архиве и библиотеке, а также не забыть артефактную…

— Бросьте Альрин, об артефактах пускай побеспокоится Совет, ему виднее, что сломя голову выгоднее спасать? Магические орудия убийств или собственные никчемные жизни? — вспылил монарх.

Как и Берхат, все оставшиеся министры не отважились прокомментировать столь откровенное замечание.

— В библиотеке сотни книг, ваше величество, они дороги…

— Берхат, скажите-ка, неужели вас так особенно волнуют исписанные лжецами страницы?

Глава Внешних Порядков потупил взор, не решаясь смотреть монарху прямо в старческие, мудрые очи. Затянулась неловкая пауза.

— Дьен с вами Берхат, идите! Спасайте! Спасайте инкунабулы и фолианты — это все, что способно, остаться навеки от наших жизней, ведь самое ценное, подаренное природой, мы умудрились практически растерять! Позорно растерять! Прочь!! Все прочь!!!

Эльриха Эльсдина крупно трясло, он медленно вышел на середину тронной залы, с полным бешенства взглядом, провожая удаляющиеся и ускользающие фигуры некогда верных вассалов. Дьен подскажи, хоть когда-нибудь они смогут завоевать его доверие? Когда-нибудь? Если останутся, конечно, в живых.

На ватных, шатающихся ногах король Эльсдин возвратился к королевскому трону, опустился в царственное кресло и уронил голову в ладони.

Едва ощутимые шаги, крадущиеся! О Дьен, дайкины пробрались сквозь дворцовую стражу? Сквозь заслоны защиты солдат и эльфаров?

— Ваше величество!! Ваше вели… — тихий шёпот.

Эльрих в изумлении приподымает очи и поражено взирает на… советника Желина Харуша, за его спиной мелькает высокая, статная фигура.

— Харуш?

— Ваше величество, простите меня, я пришел с благими намерениями…

— Чего ты хочешь, Харуш? Оставьте меня в покое! Круг… — гнев сильно душил короля.

— Я пришел не от Круга.

— Тогда?.. — монарх недоуменно сощурился.

— Я привел Себастьяна. Себастьяна… — на короткий момент советник запнулся, но тут же с той же уверенностью закончил. — Себастьяна Харуша, эльфара Магического Круга на помощь.

Эльрих сдвинул брови от негодования. Эльфар Себастьян Харуш, так он же??

Фигура выступила из-за спины своего отчима и скинула с головы капюшон боевой мантии, острые признаки полукровства налицо, лишь только островерхие ухи и глаза, выдавали в нем причастность к эльфийскому роду.

— Я знаю твоего приемыша, Харуш, — несколько грубо засвидетельствовал король, — но в чем может он помочь в данную минуту? Погибнуть ради чистой крови? Отомстить за смерти чистокровных своим… родственникам?

Желваки заходили на скулах полуэльфа, но он твердо молчал.

Советник поспешно поправил короля:

— Осмелюсь доверить ему гораздо ответственную миссию — серьезную и справедливую, мой король!

— И какую же?

— Охранять вашу жизнь и жизнь королевы Мелисы!

В недоумении король Эльрих Эльсдин откинулся на спинку кресла.

Столь дерзкое поручение?! И столь наглое предложение! Правда, не без тени героизма и отчаяния.

Эльрих долгие секунды буравил верноподданных эльфов пристальным взором, пока не решился…

— Хорошо! Пусть будет так, но…

— Я вас слушаю, мой король!

— Ответственный за мою охрану Хавьен Моратп, а за жизни королевы Мелисы и фрейлин — Вирканн, начальник отряда мечников, личный телохранитель моей супруги. Я даю согласие на ваше… предложение, но будь добрый, Харуш, оповести Вирканна заранее о назначении Себастьяна, дабы тот сгоряча, в пылу битвы, не прикончил твоего отпрыска.

— Ручаюсь, мой король.

— Я вызову тебя. Ступай! Позаботься о Мелисе.

Уважительные поклоны.

Грохот и удар…

Снова звон битого стекла.

На пол сорвались две картины. Две любимые его композиции. Твари!

Почему бездействуют эльфары? Почему вынуждают идти на компромиссы?

Дьен, сохрани, он осмелился довериться полукровке, полуэльфу?! "Животному"!..

Эльр-рии-ионнн…

Эльррриииоооннн…

Эльррриииоооннн…

Чвак… чвак… чвак…

Грубый удар в бок. Затем, еще такой же.

Полковник Эльрион подавился болью, попытался разомкнуть слипшиеся от крови губы и закричать, но те сжались в плотную линию, словно промазанные кленовым клеем. Дьен, как же больно!

Ужасающе грубые толчки в ребра, чересчур грубая речь: лающая и ломкая над его головой.

Эльрион постарался расплющить глаза, куда там! Ресницы пострадали еще хуже — резь в глазных яблоках нарастала.

Лающий поток зарядил над самим ухом.

Эльрион пошевелил пальцами левой руки, ему даже показалось, что не все фаланги ответили на нервный импульс или просто не все пальцы на руке были способны к действию?

Снова заныли спина и плечи.

В правый бок вцепились чужие руки, грубо, но настойчиво подтянули все его тело и перевернули на… спину или то, что он нее осталось, а осталось — если бы Эльрион мог видеть, то увидел бы совсем ничего. Сплошная разлагающаяся кровавая масса вместо кожи, мяса и мышц.

Линия удара зацепила полковника в полете, когда он старался спасти свою жизнь от погибели, и оставила неизгладимый отпечаток навеки.

От удушающего спазма, эльф вновь потерял сознание, впав в безотказное, спасительное ничто.

Армейский сапог наступил на рукоять палаша и вдавил оружие эльфа в разрыхленную и дымящуюся землю Эльсдара, капитан Эрих Радонский сощурив взор, прошелся глазами по развороченным ударами магов фруктовым посадкам — баррикадам первой защитной линии и остаткам оборонительного полка.

Устрашающая сердце картина — в кочках, ложбинах и на пустых, травяных клаптях, расплющенные и осклизлые кляксы, развороченных волной тел. Под действием магической атаки, неприятеля смяло и вместо того, чтобы затопить в пылающем огне — растопило в жаре, как масло на солнцепеке. Жутко и страшно!

Эрих, сплюнул под ноги и в который раз обратил внимание на палаши, затем осмотрел распластанное тело, лежащее неподалеку и еще живое.

— Медика сюда, живо!

Приказ продублировали по рядам.

Рота, состоящая из чудом уцелевших бойцов, укреплялась на удачном месте, чтобы, дождавшись основных сил, опять атаковать оборону эльфов.

Топот за спиной, Радонский скривился, сколько же шума!

— Господин капи…

— Рот прикрой, солдат, ты на территории врага, а не в борделе! Эльфа видишь? Еще живого?.. — Эрих указал на скорченную массу.

Боец-врачеватель трусливо кивнул.

— В-вижу…

— Осмотри его. Шансы есть?

Лекарь не успел даже притронуться к Эльриону, сплошная рана, по рядам роты прошло волнение.

— Что стряслось, сержант? — чуть не криком воззвал капитан.

— Господин капитан, адъютант капитана сэра Балломана докладывает, что эльфы снова наступают…

— Сомкнуть ряды, живо!! Засранцы, живее!!!

— Господин капитан?

— Чего тебе?! — Эрих озлоблено перевел внимание на медика.

— Что делать с эльфом? — столько недоумения в вопросе.

Эрих молча, вплотную подошел к лекарю и смертельно раненому эльфу, уловил момент, когда рота поравнялась с их застывшими фигурами, уверено извлек меч из ножен и на половину, опытным ударом, всадил сталь в грудь павшему противнику.

— Врага следует добивать! Ясно?

Трепетная дикость и паника в глазах бойцов.

— Вперед сопляки! Вперед!!

И только Алькир Черствый стоял над телом бесстрашного Эльриона. Только Алькир. Летописец и мудрец, сумевший через годы дословно описать ужасно-трагические сцены…

— Грузите все в ящики! Все!!! — Берхат осмотрел заставленные книгами стены и купольный потолок старой библиотеки. — В ковры — самое ценное! Сворачивайте штандарты. Прячьте флаги. Без разницы, главное — все вынести из залов! Из кабинетов. Ни чего не оставлять, ясно?

Согласие и послушание. Солдаты Министерства вместе со стражниками работали беспрекословно и слаженно, не стоило и понукать.

— Родльен, остаешься за старшего, присмотришь за погрузкой, оповестишь меня, когда библиотеку сложите возле ворот портала, я постараюсь не задерживаться, вернуться во время. Следи за книгами!

Заместитель почтительно кивнул.

Берхат напоследок оценил скорую суету: бережное перекладывание древних работ мастеров письма в дощатые ящики, предварительно обернутые в ткань, и только потом развернулся к выходу. Эльфы старались унести до последней страницы, не оставляя ни чего на милость атаковавшим Эльсдар дайкинам. Спешка скорей выглядела как грабеж родного дома, чем бегство ради будущего спасения.

Берхат с тоской на сердце выскочил из хранилища, бросился на лестничное крыло, слыша громыхающие шаги, бряцанье оружия, он призвал магию. На подвальных этажах практически нигде не горел свет, Альрин ощетинился внутренней силой.

Всполохи энергии высветили из полумрака худощавые и старческие силуэты, за их спинами охранники.

— Главный Министр Берхат Альрин, вы приступили к эвакуации? — с оттенком надменности в голосе обратились к нему.

— А это вы, советник Сульян? — с тем же тоном в ответ.

— Решил дождаться вас. Пока вы, господин главмин, сделаете первые шаги!

— Чего ждать. Зря тратите время, Сульян. Мои люди сразу же после приказа короля приступили к сборам, чего и вам желаю! Не стесняйтесь, Сульян, ради Дьена, не ждите пинков от дайкинов! — вспылил Берхат.

— Почту за совет, Берхат. Надеюсь, вы это сказали в серьез, как компаньону по службе? — процедил Урф.

— В полной мере, господа! Прошу не медлить! — жест великодушия.

Сульян осклабился.

— Так значит, вы готовы к переброскам? С вашего позволения, господин Альрин, мы займемся тем же!

Процессия чиновников растворилась в освещенной части книгохранилища, Берхат отступил в тень, чтобы незаметно понаблюдать за советниками и их охраной. Раз за разом до их слуха долетали отголоски боя, затянувшегося уже вблизи дворцовых стен — дайкины прорывали одно укрепление за другим. Их ничто не в состоянии приостановить!

— Ба, да они тут без нас вполне управились! — долетела до Альрина удивленная речь Вормата.

— Я и без вас, это вижу! — вспылил разъяренный, увиденным Сульян. Его гордость в очередной раз была задета. За последние часы и дни Совет претерпел лавину моральных подначек.

Подчиненные Альрина застыли на рабочих местах, стесненные присутствием уполномоченных господ, один Родльен нервно топтался среди навалов и гор книг.

Сульян впился в него колючими глазками:

— Продолжайте! Чего стали? Быстрее!!

Родльен сковано закивал, как никак перед ним главы Магического Круга.

— Господин Берхат лично руководит эвакуацией книгохранилища, а кто тогда занимается Министерством? Его адъютанты? — Сульян все-таки нашел слабое звено в цепи и тут же ударил. — Где милорд Альрин? Книгами должны заниматься библиотекари и писари, а Главный Министр — своими подданы…

Альрин перестал подслушивать — сейчас или никогда!

Он вжался в темноту. Вслушался…

Вроде нет? Нет?! Ни кто его не ищет. Не зовет мыслеречью. Да и кто бы посмел преследовать Берхата Альрина?

Он оттолкнулся от стены, добрался до лестницы и кинулся вниз, в пропасть навязчивого и бездушного зова. Настойчивого и непрекращающегося!

Беглый и ускоренный спуск. Спуск в коридоры, расположенные под тюремными казематами, а самые нижние — Советом Магического Круга для лабораторий. Большая часть арсеналов хранила некогда армады живой мощи Совета, пущенной в скоротечный и бесполезный бой, но многие другие бункера, держали в себе не доработанный штат боевой твари, далеко не готовой к открытым сражениям. Хотя и их, полдня назад, Совет отважился прикрыть жидкие фланги.

Столь никчемные теперь проблемы донимали Альрина вскользь, основная его мысль — это зов. Все иное — лишь грубая статистика!

ЗОВ! ЗОВ! ЗО…

Он сбавил шаг. Снова прислушался. За спиной тишина. Услыхал шепот в голове. В самих мозгах.

"Берхааат… Берхааат… Берхааааат… Берхаааааааат… Бееерррхххааааа-ааа…"

До изнеможения! До истощения!

Он провалился в нужный, с затхлым воздухом коридор, на ощупь определил дверь, открыл ее и вгляделся в размытые очертания — вот! Стол, заваленный бумагами, свалил их на пол. Полез в ящики. Открывал их один за другим, пока, наконец, не нашел то, что так отчаянно искал.

Надежно спрятанный, хотя постоянно находящийся у всех на виду, тем ни менее всегда, будто под прочной защитой.

Как только руки Берхата схватили пожелтевший пергамент, эльф словно утонул, провалился в пучину ментальной атаки…

"Берхат!"

"Берхат, ты пришел?"

" Я рад, что ты откликнулся на мой призыв…"

Боль…

Липкие объятия сжали его мозг.

Снова боль…

"Открой мне дорогу в свой мир!"

Мозг продолжали сжимать стальными тисками, Берхат Альрин сначала пытался сопротивляться, но чужеродная сила давила, скручивала сознание в крепкий узел.

"Дай мне путь и получишь всё! Всё, что пожелаешь!"

Внезапно боль резко опустила.

"Я дам тебе власть!"

Берхат не решался заговорить.

"Я столько лет ждал тебя, что не остановлюсь ни перед чем, открой мне дорогу! И получишь все что захочешь!"

— Кто ты? — затравлено спросил Главный Министр Внешних Порядков.

"Разве это имеет значение? Соглашайся и будет всё!"

— Все?..

"Всё что захочешь!"

— Я буду править миром?..

— Ваше высочество, они прорвались через третью линию обороны и вплотную подошли к внешним террасам, если пробьют баррикады королевской стражи — за пару минут окажутся у стен дворца. Его величество очень сильно переживает и озабочен тем, что вы не послушались и остались…

— Скажете королю, что пока во дворце находятся мои поданные, я Дворец Эльсдина не покину! Ясно, лейтенант? Так и передайте его величеству!

Офицер побледнел, смущено поклонился, зашаркал по полу и задкуя, скрылся в дверях служебных коридоров.

Как только закрылась за ним дверь, сразу же по залам цитадели разнесся оглушительный грохот, затем завибрировали стены, полетели картины, штандарты и гобелены на пол. Испуганные крики раздались по роскошным комнатам, фрейлины и фаворитки королевы запаниковали, забившись в глухих углах королевской резиденции. Кто держал себя в руках, так это Себастьян Харуш, сударыня Рейлан Эльта, госпожа Сирэлла Вирдан, да молодые еще и юные графини, замыкала компанию сама королева Мелиса, часто успокаивающая и ругающая бесхарактерных особ. За несколько часов Себастьян пришел к открытому заключению, что более тяжкого и нервного задания он еще не выполнял за последние свои годы, правда, в прошлые времена эльфийские земли к счастью никто не атаковал. Сегодняшняя картина кардинально переменила его точку восприятия реальной жизни в Общине эльфов…

— Господин эльфар, не будете вы любезны, узнать у Совета, когда они соизволят побеспокоиться о наших жизнях и предоставят отдельный портал? Или нам дожидаться пока дайкины ворвутся во дворец? — госпожа Сирэлла Вирдан внешне собой являла само очарование, но Себастьян всегда предпочитал любоваться ею издалека, так как хорошо знал крутой нрав графини, особенно к "недоэльфам".

— Я полностью настроен на связь с Советом и как только получу от Круга сообщение — мы покинем апартаменты дворца, воспользуемся порталом и перейдем в более безопасное место… — начал отвечать полукровка.

— Побыстрее уже б, а то вспомнят о нас в самую последнюю минуту, не хочется встречаться с этими вонючими… дайкинами, — сморщив носик, возмутилась эльфийка, косо поглядывая на полуэльфа.

В такой момент даже нашлись те, кто с иронией и веселостью разделил шутку и намек, Себастьян решил просто проигнорировать столь откровенное замечание и оставить его без ответа.

Из соседней залы донеслись громкие женские крики, Себастьян молниеносно бросился к дверям.

Ему навстречу неслась королевская свита, во главе которой была сама королева Мелиса. Себастьян столкнулся с царской особой, даже не успев сойти с дороги и увернуться с ее пути.

Мелиса тихо вскрикнула, отшатнулась, когда полукровка поймал ее и слегка прижал за плечи, дверной проем не позволил им разминуться. Их взгляды встретились, перехлестнулись. Неожиданно для себя полуэльф почувствовал что-то в глубоких и приятных омутах, он уходил с головой в их пучину.

Холодная сталь коснулась его горла, слабо, едва ощутимо, так же как он в свою очередь сжал нежные плечи королевы эльфов. Острый клинок надавил на гортань.

— Отойди! — чуть слышный, но достаточно грозный приказ.

Себастьян побоялся сглотнуть вставший поперек горла комок, и лишь глаза буравили спокойное и открытое лицо королевы. Эльфар прирос и окаменел, не отваживаясь повернуть голову и посмотреть на Вирканна, начальника отряда мечников, личной охраны Мелисы. Возможно, в его взоре Себастьян бы прочел сиюминутный приговор?

Лезвие вдавилось в кожу, оставляя едва заметный порез, кровь выступает.

— Ото-ойди!! — более настойчиво.

Себастьян, будто привороженный стоял на месте, держа в объятиях королеву Эльсдара.

Мелиса первой пришла в движение, отошла от эльфара, сбросив легкие оковы себастьяновых рук, упорхнула, словно бабочка вглубь залы, где ее ждали госпожа Вирдан и сударыня Эльта. Служанки не поднимая глаз на полукровку, следовали за своей госпожой по пятам.

Незаметно для себя, Себастьян избавился от роковой участи, Вирканн как появился за спиной мага, так и исчез, с внезапной поспешностью для полукровки, оставляя тому жизнь, хотя наверняка в другом случае, Себастьян лишился бы головы, даже не успев испугаться.

Себастьян жадно проглотил горькую слюну, почувствовал катившуюся по груди жаркую нитку влаги. Машинально провел по шее рукой и с изумлением увидел на пальцах собственную кровь. Обнимка с королевой стоила ему крови! А лишние движения — пореза!

…Сокрушительный удар снес фасадную часть стены с оконными рамами, швырнув полуэльфа на противоположную стену, припечатав в антикварный шкаф и сбив на твердый, мозаичный, мраморный пол. До его слуха опять донеслись далекие крики, и всхлипы придворных дам, быстрые приказы королевы и короткие команды Вирканна, отдававшего распоряжения своим подчиненным солдатам. Концентрированный удар дайкинских магов, на время выбросил из головы эльфиек столь пикантную ситуацию в королевских апартаментах, правда, уповать на их забывчивость абсолютно не стоило.

С ног до головы искупавшись в пыли, Себастьян с трудом поднялся на ноги, осмотрелся и поискал "объекты миссии" глазами. Его вмиг удивил результат, причиненный выпадом людских магов, сумевших прорубить в стене Дворца Эльсдина брешь с размером груженой повозки. Края пробоины дымили, а местами угадывались потеки, новое оружие северян работало безотказно.

К тому моменту дым развеялся и эльфар лучше смог оглядеться в разрушенной зале.

Один! Он остался один в королевских апартаментах!

Крадущийся и стремительный бег…

Мурашки пробежались по спине Себастьяна, он отчетливо почуял опасность, потянулся к магии и клинку.

Неразборчивая и лающая речь — дайкинская речь, агрессоры окружали вековую обитель эльфов.

Эльфар сгруппировался, метнулся к единственно существующей двери ведущей к спасительным коридорам, выходу из лабиринта резиденции и королевских покоев. Чувство обреченности и опасности выбили наиболее устойчивое чувство — это ответственность. Ответственности возложенной Кругом и королем на его плечи, ведь монарх отдал ему четкий указ — прикрывать королевских особ — королеву и короля, а также придворную свиту от надвигающей агрессии со стороны дайкин. При личной встрече с его величеством Эльрихом Эльсдином, Себастьян и Желин Харуш получили серьезное распоряжение — прикрывать жизни Мелисы и ее фрейлин. В итоге получалось, что с задачей Себастьян не справлялся, тем более опасность неумолимо подступала к нему с прытью волкодава.

Замелькали тени между ялиновых стволов, в малиновых кустах показались солдаты северян, дальше — мантии магиков, Себастьян больше не стал испытывать судьбу, бросился в бегство.

Уже в дверях до его слуха донеслись откровенные окрики — скорее всего дайкины заметили его фигуру.

Раскат искусственного грома и магический удар приходится в дверную коробку за спиной полукровки, он чувствует жар пламени, обжигающий и тянущийся к нему.

Бежать! Бежать! Бежа…

Себастьян Харуш летел коридорами, залами, анфиладами, спасая жизнь, искал помощи, но находил пустоту и тишину. Дворец обезлюдел, потерял суету, эльфы умудрились в очень короткое время покинуть цитадель вековечной Общины и уйти в неизведанном направлении.

Топот сапог ускорил бег, мотивировал полукровку к бешеному темпу, стены палаца все чаще и чаще содрогались от взрывов, словно пробуждающийся ото сна вулкан. Звон и дребезг стекла, гул рушащихся на мраморный пол стен — в комнаты резиденции Эльсдина врывались обнаглевшие спецотряды дайкинов.

Неужто они бросили меня? Как он мог отстать от королевской свиты? Или они ушли в наскоро возведенный портал, который успели закрыть перед самым его носом господа эльфары Магического Круга? Почему они не дождались его? Не помогли выбраться из завала?

Ответ так очевиден — он полукровка! Полуэльф! Неровня им!

В зал Совета Магического Круга он ворвался ураганом, споткнулся о широкий церемониальный стол, оглядел, пустую залу и опять сорвался в бег. Преследователи успешно наседали. Мчались по пятам. Себастьян слышал их свирепые возгласы и брань. Команды.

Эльфар вырвался в коридор, затем пробежал два поворота и выскочил на лестничный марш… резко попав в руки мечнику Вирканну!

— Ты успел полуэльф, еще секунда и я ушел бы в портал! Помни это, полукровка, ты обязан мне услугой за свою никчемную жизнь!

Прищуренный взгляд и откровенное презрение.

Они вскочили в серебристо-малиновую рябь пространственной дыры, шагнули в открытый портал. Себастьян захлебнулся от морозного холода, как обычно прыжок обморозил ему лицо и легкие…

Дайкины взяли дворец короля Эльриха Эльсдина!

…в дальнейшем мы пытались их нагнать, согнать в кольцо и истребить до последнего выродка, но эльфары опередили нас, открыли порталы и спасли вельможную знать от стремительной смерти. Наши капитаны горели бешенством, срывались в ярость при каждой оплошности солдат. Спецотряды Тайной службы потеряли слишком много людских жизней. Сермен Коршун обещал своим военачальникам злостную взбучку. Транжиры человеческих душ! Не сдавался только наш капитан Эрих Радонский, это именно он настоял на том, чтобы преследовать эльфийских вылупков по всему Зоргану. Легко сказать — преследовать. А выполнить практически невозможно. И тут наши магики! Порталы стали готовить вслед, а за ним — выходы за беглецами. Мы опять взялись за оружие. Те, кто шли по пятам беглецов вернулись ни с чем — эльфы умело ускользали и оборонялись. Умело скрывали следы бегства. Их основную группу удалось прижать уже возле равнины Свит, скоротечный бой разбил эльфов на два лагеря, одни ушли Черный лес, другие — за Василисковы холмы…

Частично план Мейдрина осуществился, герцог Альвинский мог быть доволен, но…"

"Восток — пепел!"

Пролог

В этих краях редко выпадал снег, более того, в период зимы по пустынным и горным перекатам начинали бушевать сухие и продолжительные муссоны. Настырный и пронизывающий ветер. Ближе к государству Хамшир, львиная доля которого расположилась на барханах песка — превратилась в территорию непроходимых песчаных бурь, длившихся более трех месяцев. Затем бури как обычно прекращались, песок опадал на бесчисленные холмы и над южными краями, принималось властвовать солнце. Знойное и нестерпимое. Палящее и жаркое. Государство Хамшир соседствующее с Южным Губернаторством Лафим отделилось от всего живого мира Зорган, невидимой границей пустыни. Даже кочевые племена пустынников в пик знойных седьмиц или муссонских ветров не решались отправляться в походы, пережидали капризы природы в горных хребтах или временных поселках. Кто отваживался на опасные переходы, рисковал всем, здоровьем и жизнью, за полновесное золото, да и то — в периоды затишья, те самые кочевники — странники-пустынники.

Пустыня всегда властвовала над человеком и животным, даже над нелюдями. Существовал один закон — путешественник должен уметь "договариваться" с пустыней; на свой страх и риск иметь сноровку, обмануть природу в ее повседневном аппетите к живому. Общаться с богами на равных! Во-вторых, постоянно помнить, что сильнейшие сего мира, капризны и переменчивы — сегодня они тебе благоволят, а завтра — ты в их немилости. В-третьих, самое, наверное, главное, путешественник всегда, повторяю — всегда! — должен полагаться на свои силы, магические способности и внутреннее чутьё! Без последнего, особого и надежного качества в пустыне, как и в горах так и в море, страннику делать нечего. Страннику! Их так и называли в Лафиме и Хамшире — странниками! Полулюдьми. Полузверями. Песчаными волками. Готовыми за еду и деньги пойти на любые авантюры. Сорваться группой в поход в сезоны муссонов или палящее солнце. Сорвиголовы! Одним словом — нелюди! Для них непогода лишь очередное испытание мужества и выносливости. Группы странников не брали с собой в поход ни кого из чужестранцев, ни чего кроме продовольствия и оружия. Врагов по пути среди пустынных барханов встречалось, видимо, не видимо, а до ближайших оазисов случалось не одна неделя пути, оставалось надеяться на милость ветров и знойного солнца.

Пустынная гладь, переливающаяся песками, словно морскими волнами — бескрайними и первобытными. Сколько бы не существовали пустынники в родных землях, а природа постоянно заставляла их быть настороже, с почтением относиться к южным "морям", и с таким же благовением вкушать радости зеленых и красочных зеленых островков, — островков жизни и отдыха. Отдыха после не щадящего солнца и хищников песков.

Семир Аршит Ийлют — вожак каравана странников приостановил взмахом руки свою группу и, понукая вперед верхового гипаа, взобрался на высоченный бархан. Навалы золотистого на солнце песка, снежным валом скатывались с вершин, в другой раз он бы осторожничал, как никак на пути заставы Южных Губерний Лафим, но долг велел поторапливаться, очень много времени было упущено еще в начале дороги, а наверстывать, к сожалению, некогда. Аршит сквозь защитную маску оглядел "пустынное" море, бескрайнее и довольно капризное. Хоть череда муссонов прошла, сменившись жаркими днями, ветер в рваные периоды дня налетал, превращаясь в полудневные бури, что терзали каждого ездока и заставляли их вожака, сворачивать с намеченного пути, искать среди холмов приюта и пережидать круговерть по одному, а то и по два дню.

Семир Аршит зло скривился, абы не маска, то сплюнул в ноги гипаа, нервного и рвущего поводья. Странник хлопнул скакуна по длинным ушам, животное захрапело и заревело. Ийлют смачно выругался на родном языке. Еще на границе Хамшира он почуял неладное, погонщик скакунов продал ему въедливого самца, хотя и обещал покладистого зверя, что ж от людей добра не ждут, в следующий раз он обязательно проучит мерзавца.

Люди! Дайкины, как их называют остроухие выродки. К последним странники — степной народ, относились с тем же презрением, что и к лживому племени северного континента. Да только выбирать не приходится. Двести монет золотом! Хамширским золотом! Это не игра с песчаными мантикорами в прятки или ловля спарга по норам. Это серьезное дело, за которое платят очень большие деньги. И Аршит не устоял, сдался без уговоров и убеждений, правда, ни кто в особенности не настаивал, ему предлагали, давали свободу выбора и он согласился, тем более заказчик мог за считанные минуты найти другого путевого вожака, но Аршит остановил приказчика, попросил дать детальную информацию о заказе, оценил степень риска и в течение часа согласился на подписание договора. Подписание контракта! Для племени пустынников, существовал суровый закон — заказ скрепляется кровью и в течение выполнения заказа вожак обязуется строго выполнять волю нанимателя до тех пор, пока предмет договора не будет выполнен или доставлен в место назначения. Что происходило с тем "субъектом", который не выполняет контракт лучше не спрашивать? В Хамшире и Лафиме организована целая гильдия некромантов, работающих с Торговыми Ассоциациями и каждый уважающий себя торгаш, имел приличные связи с колдунами. Как только выяснялось, что груз или товар по каким-то причинам не дошел до адресата — в "бой" идут некроманты! В живых странники редко остаются после невыполнения клятвы нанимателя — это строгий, а главное точный закон!

От несчастных случаев никто не был застрахован и семир Аршит Ийлют об этом прекрасно знал, знали об этом и его компаньоны, вот только легче от очевидного факта не становилось. Идти на компромиссы ой как тяжело, а делалось все ради денег!

Больших денег!

За двести монет племя семира Ийлюта могло прожить безбедно не один год, даже не кочуя по жаркой пустыни. Семир хорошенько все взвесил, оценил и определил, золота хватало на еду, воду, новых верховых гипаа, а также обновленный арсенал оружия. Возможно, в придачу, удастся переманить заштатного мага для сугубо секретных миссий, как эта. Но знакомый такой специалист имелся в конкурирующем племени семира Химата Флаунга Улюна, который ни за что на свете, ни за какие деньги не захочет с ним расставаться, поэтому уговаривать господина магика придется тайно и скрытно. Ийлюту в таком деле было не привыкать, за свой не короткий век он уже имел немало такого агентурного опыта. Бояться придется последствий такой сделки, когда взбешенный Улюн докопается до истины. Но это случится уже потом, а сейчас…

Аршит Ийлют в десятый раз за палящие минуты, успокоил неугомонного гипаа. Зверь артачился и норовил укусить владельца. Удары по ушам лишь раздражали животное. Семир развернул верхового с гребня бархана к застывшим в ожидании сородичам. Полдень встретил их немилосердным солнцем и едва уловимым сухим ветерком. Что ж сезоны буранов окончились, пришло время засухи и солнечных бань.

Гипаа покрикивая и скуля, стал спускаться по изжаренным пескам, Аршит еще с верхушки заметил, как от его группы отделился один скакун с наездником, осторожно направившийся к своему вожаку.

Когда до встречного оставались метра три, Аршит осадил зверя, перегнулся через седло и недружелюбно обратился к соплеменнику, "ветровому" Гилаю Саулу, с резким гневом в голосе, не обещающим ничего хорошего. Не хотелось, конечно, орать на всю пустыню на помощника, сейчас опасаться недругов или пустынных тварей не следовало, вся живность выползала ближе к ночи, основная нагрузка шла разве что на расшатанные дорогой нервы.

— Ты чего покинул группу?

— Семир у меня недоброе предчувствие…

— Предчувствие?! — чуть ли не плюясь в маску, оскалился Аршит. Вот бездна варханов влипли! Неужели его жадность к деньгам их погубит? — И как давно тебя осенило то самое предчувствие?

— В то самое время, когда вы Семир поднялись на вершину бархана, так и сразу! — выпалил "ветровой" не стесняясь эмоций.

Хорошенькое дело получается — впереди граница Лафима, пустыня должна вот-вот оборваться оазисом и они по маршруту карты выезжают к точке встречи с получателем товара, а этот… червивый бурдюк почувствовал недоброе предчувствие. Кретин!

— И что ты мне предлагаешь делать, Саул, поворачивать назад? Ты же знаешь, мы преодолели больше половины пути, впереди заказчик и деньги! Наши деньги! Двести золотых! Договор скреплен печатью некроманта, ты понимаешь, что с нами будет, если мы не выполним контракт? Что будет, в конце концов, со мной?

Аршит знал — не хорошо давить на "ветрового", но, ничего с собой поделать не мог. Дорога, вредный гипаа, буря и, конечно же, сам Гилай — вывели его из равновесия, из состояния полной уверенности.

— Задержаться на месте, возможно будущее изменится…

— Задержаться на месте?! — Разъярено выцедил сквозь зубы вожак. Его терпение на пределе, рука так и тянулась к ножнам кинжала. Сморчок не на шутку его разгневал! — Задержаться в песках?! Ты представляешь, что говоришь? Ерунду плетешь!

— Семир Ийлют, всадник! — Оборвал их перепалку строгий окрик верхового Ирзана, отвлекшего весь отряд от яростной сцены.

Достаточно проворно для своих немолодых лет Семир обернулся в седле, гипаа насторожено зарычал, тоже почуяв наверняка непрошеных гостей.

Справа на самой верхушке савана застыл всадник на боевом гипаа, откормленном, упитанном и что наиболее характерно — обвешанного латными, костяными панцирями. Наездник-дозорный. В любом случае Аршит проморгал появление неизвестного, когда просматривал панорамный край пустыни. Да и попробуй-ка их выследи, если в дороге успел измотаться и изжариться до самих костей. А лафимские воины-дозорные на редкость юркие и практически "невидимы" в открытых песках. Воин-пустынник казалось, окаменел в седле, спокойно изучал сначала семира и "ветрового", а затем чуть заметно повернув голову в маске, всю группу Ийлюта. Минуты текли одна за другой. Солнце перевалило через зенит и теперь опускалось к горизонту. Ночь обещала быть паркой и ель-ель прохладной. "Ветровой" заерзал в седле, его гипаа заурчал на собрата вожака. Аршит в который раз хлопнул занервничавшего скакуна по ушам, благо тянуться далеко не стоило, Гилай заерзал в седле, когда зверь затоптал на месте.

Быстрые хлопки по песку — это дозорный спускался к их позиции.

Едва заметно Аршит потянулся к рукояти кинжала, если пришелец и принадлежал к племени странников, то это еще ничего не значило, дружелюбие и расположение к себе еще следовало заслужить.

Воин осадил зверя в пяти метрах от караванщиков, из-под маски блеснули нечеловеческие глазища, предположения Аршита оправдались, дозорный являлся родственником их многовекового племени, осталось удостовериться в его гостеприимстве.

Зверь волком зарычал на верховых гипаа, скакуны Аршита и его группы поднялись на дыбы во весь рост от испуга. Такая картина развеселила бойца. Семир Ийлют заметил надменный блеск в глазных щелях маски. Что ж хоть какое-то утешение — сам воин, а также его невидимые пока соплеменники не настроены против них с агрессией!

— В Лафим путь держите, харзы? — испросил наемник, гарцуя на одном месте.

"Харзы" — так странников величают другие народы, и что самое интересное, так они стали называть друг друга между собой, встречаясь в океанах пустыни.

— В Лафим, — правда, сперва следовало заглянуть в Рульш.

— Заказ везете? — снова прямой вопрос.

— Заказ, — семир не решался полностью откровенничать.

— В оазис Рульш?

Все мышцы тела Аршита взвелись как натянутая струна, он понимал, что и Гилай с остальными на взводе.

— В Рульш, — полушепотом.

Секунды три потянул боевой всадник.

— Следуйте за мной семир Аршит Ийлют, вас уже заждались! — приказным тоном распорядился странник.

Семир подавил противоестественный возглас изумления, еще никогда его так не встречали с заказом, не отправляли на встречу боевого странника! Почему же на его глазах происходят удивительные исключения? Выходит заказ настолько дорог нанимателю? Значит, он сильно продешевил, и стоило хотя бы поторговаться, а не нестись вперед сломя голову! Теперь прошлого, увы, не воротишь! Тем более, лучше грака за крыло поймать, чем за тобою будет гнаться грифон!

Как только воин отдал распоряжение, он и его скакун сорвались в бег. Всадник держал уверенный и размеренный темп. Скакун смело брал саваны песка и крутогоры барханов.

Семиру и его группе приходилось несладко, постоянно они отставали от ведомого, глотали стоявшую столбом пыль. Аршит понукал не столько своего зверя, но также всех остальных напарников каравана. Злиться на бегуна дозорного не оставалось даже времени.

Бархан за барханом они преодолевали горы песка, Аршит бросил всякую попытку разглядеть маршрут скачки, поставленного воином, ускоряющийся каждые минуты бег выбивал силы у измотанного гипаа, высасывал жизненные последние соки из караванщиков. Казалось что "ведомый" прекрасно понимал сложность ситуации, но игнорировал тот факт, или наоборот, всячески пытался использовать недостатки сородичей в своих целях.

А это как ни банально в первую очередь — беспрекословное повиновение!

Когда спуск с песчаной горы ушел круто и откосо вниз, а гипаа акробатически наклонив шею, устремился в полет-падение, Аршит ругаясь и щурясь от устойчивой пыли, сначала попытался обернуться назад, чтобы для себя оценить успехи соплеменников, и не отстал ли кто из их эскорта, а потом уже с огромным удовольствием и любопытством отметил, что путешествие ихнее все-таки подходит к концу. Крутой спуск вился в обнесенную со всех сторон песками долину, оазисом, выступавшую на раскаленной земле. Граница Южных Губерний Лафим лежала прямо перед ними. Наверное, можно было вздохнуть с премногим облегчением, большая часть контракта выполнена! Впереди остались излишние формальности.

Облако пыли под дуновением чуть заметного ветерка потянулось на северо-запад, а путь караванщиков и дозорного извернулся дугой в противоположную сторону, с такого неблизкого расстояния Аршит не смог конкретно определить, насколько безопасен подъезд к оазису Рульш и какие оборонительные укрепления он имеет? Правда ходила молва, будто этот внешний форт-пост охраняем взводом хорошо обученных чародеев, которые не в пример некромантам находились на службе у высших чиновников Лафима. Столь дерзкие слухи Ийлюту еще не приходилось до сей поры проверять, но идеальная возможность могла выпасть уже сегодня, и хочется ему или нет, но доведется воочию узнать и закрепить информацию.

Семир Аршит и Гилай вырвались далеко вперед, когда спуск прекратился и дорога, наконец, выровнялся, всадник-воин, понукая своего зверя с чудовищной силой, совсем не осмысленной с взгляда семира, погнал гипаа в галоп. Гилай все-таки сдал позицию, и его тут же обогнали два спутника. "Ветровой" никогда не отличался выносливостью, которая присуща была самому вожаку и его партнерам. Семир из-за песчаных клубов пыли не мог толком рассмотреть, кто же напирал ему на "хвост"? Все что удавалось видеть — это смутные и размазанные силуэты. Выяснить путное в итоге не удалось и не осталось времени, потому что черта границы Рульша неожиданно поглотила их группу с жадной неожиданностью.

Гипаа воина-всадника затормозил и семир Ийлют незамедлительно осадил скакуна у самой черты, Аршит заблаговременно снизил скорость зверя, так чтобы обождать отстающих, а также, конечно, не идти на непредсказуемые риски. Гилай последним догнал вожака и весь караван, поравнялся и уже на расстоянии вытянутой руки они смогли перекинуться парой нужных слов.

Воин-странник не мешкая, на ходу зацепил группу взглядом, затем направился к сторожевому барьеру Рульша, возле островка деревьев и травы.

Аршит с придирчивой осторожностью повел отряд к охранным постам, вот только проблемы начались сразу же на его подступах. Семир остро почувствовал магию, остро и жестко! В последнее мгновение остановил скакуна, его примеру едва успели воспользоваться соплеменники. Гилай с Урчином едва не свалились со своих верховых. К сожалению, у семира Ийлюта не хватило времени врезать обоим по оплеухе, стражники выступили из осевших клуб пыли, словно призраки из мрака Призрачного мира.

Аршит осадил гипаа и соскочил с седла. Животное заартачилось и встало во весь рост на задние лапы, пришлось опять огреть зверя по морде жесткой перчаткой. Соратники спешивались за ним и толпились за его спиною.

Трое стражников с копьями и кривыми саблями наперевес перегородили им дорогу.

— Надвое суток оазис Рульш закрыт для всех посторонних… — страж-человек едва не вымолвил "нелюдей", но вовремя поправился: — лиц!

Аршит невольно растерялся — а как же провожатый? Воин-странник исчез в рощах оазиса, не ждать же его на границе природного рая?

— Чего стали?! Проваливайте! — Зло бросил сержант охраны.

Семир скрежеща зубами от злости, отступил, с людьми вовсе не хотелось ругаться, особенно с караульными Рульша, в другой раз и на порог не пустят! Странное дело, почему закрыт вход странникам в оазис, когда в иное время, милости прошу, заходи? Удивляться, да только!

— Живее убирайтесь прочь!..

— Эй, сержант, поостынь! Пропусти их, они по приказу королевского двора! Впусти их! Не задерживай! — Воин-странник вырос, словно из ниоткуда, как и в первый раз на гребне бархана, так и теперь — из пустоты!

Королевский двор?! В оазисе Рульш находится кто-то из королевской семьи? Или ему просто послышалось? Вот только от услышанного оказался удивленным не один Ийлют с Гилаем! Значит, в роскошный рай не пускают из-за присутствия царских особ!

Стража поспешно отступила. Отступила перед нелюдями и воином-странником тоже, очень редкий случай, обычно люди отдают приказы недочеловекам, а не наоборот. Необычайно странный случай!

— Ступайте за мною, харзы! — теперь уже ими командовал воин.

И опять резкий разворот и боец, никого особо не дожидаясь, уходит вглубь оазиса, даже не побеспокоившись насчет караванщиков. Правда ни у кого из них не возникает желания медлить или оспаривать ход событий, судьба жизней находилась на волоске прихоти случая.

Аршит позабыл спросить, куда они направляются и как быть с уставшими скакунами и соплеменниками? В животах урчало, а жажда мучила еще с минуты последней разведки и встречи.

Рульш обосновался в крайней точке границы Лафима, на рубеже бесконечных дюн, вырастая сладостным и чудотворным атоллом из бескрайних песков, напиравших на каменные, изъеденные ветрами крепостные стены Южных Губерний. Остров-оазис был открыт еще пять веков назад и первые двести лет служил прибежищем песчаных кочевников, затем на него обратили внимание чиновники Лафима, с интересом и выгодой. Отбили плодородный атолл из лап местных аборигенов и приобщили клапоть земли в своих целях. Сначала захотели организовать центр торговых путей между Лафимом и Хамширом, но постоянные набеги песчаников и междоусобицы странников вскоре отбросили напрочь заманчивую идею, переросшую в стратегически-целевое направление — оазис Рульш объединил в себе караванный форт-пост, в котором встречались десятки, а порой и сотни разъездов харзов и почтовых групп. В южных краях не прижилась крылатая система дальнокрылов, эти воздушные создания просто-напросто не выносили критическую жару, и потому в тропиках до сей поры, прибегали к почтовым курьерам или магии.

Заросший пальмами, разлапистыми руаллами и финиками Рульш, манил и притягивал магнитом практически любой караван, а главное в его недрах — самое бесценное и жизненно нужное — это вода! Вода в пустыне была на вес золота. И не пускать странников или даже людей в Рульш считалось серьезным нарушением, но только до тех пор, пока конечно, Ийлют не узнал ключевых причин столь наглого поведения охраны. Теперь поступки стражи казались ему вполне осмысленными и оправданными.

"Облысевшая" часть Рульша, а это — северо-восточная сторона, использовалась форт-постом как оазисом для гипаа, там зверей поили и кормили, естественно за умеренную плату. Ийлют скользнул по навесу и стойлам, скептическим взглядом, и снова, воин-странник словно читал его мысли.

— Оставь одного харза, пускай отведет все гипаа к загонщику и присмотрит за зверями, возможно, очень скоро вам придется выехать в пустыню. Действуй!

Аршит кивнул, соглашаясь, но отправил обходить скакунов двоих — Урчина и Лиайза. Лиайз как никто другой разбирался в беговых гипаа, в этом деле с ним равных не было.

Впереди потянулись шатры и палатки, в пустыне, вернее в оазисах, редко когда строили дома из камня, потому что странники не часто уживались на одном месте, больше предпочитая кочевую жизнь, на манер кочевникам. Тень от тропических деревьев упала на караванщиков, и путешественники, наконец, смогли насладиться прохладой. Замелькали караулы охранников форт-поста и редких караванщиков, для которых вход в пустынный атолл Рульш оказался, не закрыт, а наоборот встретивший их с распростертыми объятиями. Вглядываясь в лица и одежды встречных господ, Аршит моментально заключил, что райский уголок обжили далеко не заурядные, а очень уважаемые как в Лафиме, так и в Хамшире купцы, чиновники и прочие деловые личности. Жизнь не стояла на месте, и на смену старым знакомым, пришли новые хозяева. Ийлют замечал достаточное количество наемников и внутренней охраны караванов, что лишь лишний раз подтверждало его догадку — в Рульш прибыли "сливки" общества двух государств. Если где и встречались убогие палатки, то только стражников, остальная львиная территория была заселена богатыми и роскошными шатрами. Каждый господин, которой пытался переплюнуть изяществом и величием своего оппонента. Да уж чудесный случай увидеть "гонку" за престиж и верховенство своими глазами, так сказать, запечатлеть воочию.

Обогнув рощу райских фиников, а за ними сладостных и ярко-спелых апельсин, странники вступили в царские уголки Рульша, на территорию вечно находящуюся под охраной бдительных и неусыпных воинов-телохранителей. Пристальное и тщательное внимание, а также скрупулезный досмотр, буквально на каждом пройденном посту. Куда не глянешь — всюду притаившийся боец. Наемник. Аршит твердо заключил, что в Рульше гостюют очень-очень уважаемые гости. Догадки штурмовали мозг, теснили разбегающиеся во все стороны мысли.

За апельсинами потянулись аккуратно выложенные из гравия и обожженного кирпича дорожки, расходящиеся и ведущие в разные направления вглубь оазиса, семир прекрасно понимал — все дороги вели к величественным бунгало и уютным шатрам. Уют и прохладу создавали и разросшиеся на десятки метров ввысь пальмы. Было свежо и приятно вдыхать наполненный цветочным ароматом воздух. Клумбы цветов пестрели от умопомрачающего разнообразия. Всевышний Шиарр, наконец, услыхал молитвы странников и сжалился над их здоровьем, даровав часы упокоения и отдыха. За спасение разума и тела от жаркого солнца, семир готов был окунуться даже в омуты полнейшей опасности, правда Гилай молчал, наверняка уже смирившись с непредсказуемым будущим, хотя звоночек тревоги устал о себе напоминать, и "штатный" пророк Ийлюта попросту притомился предупреждать своего господина, бросив все на самотек. Как бы оно не было, но молодой странник помалкивал, молча, топая в ногу.

В одном из многочисленных поворотов они свернули вправо и теперь с ускоренным шагом проходили через высокие цветники, семир присмотрелся к растущим багрово-красным кустарникам с мясистыми бутонами, ужаснулся, шагавшие рядом соплеменники также занервничали. Готшу — растения-хищники. Растущие с корнями мясоеды! Охотники за добычей! Охотятся на любое теплокровное и не теплокровное существо. Чует добычу за многие мили, распускает лианы и подстерегает жертву, затем… игра инстинктов и ужасающе-быстрые рефлексы! Бездействие готши сейчас и полное равнодушие к мирно шагавшей "пище" — контролированное магами волшебство. Растения-хищники спокойно спали. Но даже после таких встреч и доводов семиру с его соратниками было ой как нехорошо! Безразличием пылал один лишь проводник, шустро находивший путь в живых лабиринтах оазиса.

Когда они вышли к царским шатрам, Аршит не успел и заметить, все его мысли были сосредоточены на готшу, от впечатлений забыл даже о дороге.

Кольцо стражников в полном вооружении из племени странников, встретило их с невозмутимым спокойствием и обыденной хладнокровностью. Вперед выступил низкорослый, но сбитый харз с защитной маской на лице. Значит в шатре люди, иначе странники ходили бы без масок! — для себя заметил Аршит. В ту же секунду он услыхал от командующего сотника приказ:

— Кто такие, Берзих? Кого ты привел? Не иначе пустынных гипаа? — сострил начальничек стражи.

Воин-странник, их же проводник, с иронией ответил в ответ:

— Семир Аршит Ийлют и его… команда, — едва не ляпнув обидное, объяснил Берзих. — Они прибыли по приказу лафимского магистрата, их уже ожидают в королевском шатре.

— Вот как?! — удивился сотник, пристально осматривая прибывших и сразу же на месте оценивая. — Тогда милости прошу в шатер адъютанта его святейшества!

Семир почувствовал нервную панику, ему показалось, что происходящее вокруг завязано не с ним и не с его группой, а совсем с другими персонами, а они только стали невольными свидетелями сцен, по каким-то непредсказуемым ошибкам, очутившимся среди бурной суеты.

Как по мановению руки перед путниками раскрывались позолоченные и расшитые жемчужными нитями створы шатра, слуги расступались и учтиво, слегка почтительно кланялись, Аршит глупо мотал головой в ответ, отмечая полное изумление своих "ребят".

— Сдайте оружие, господа! — человек-слуга появился перед ними не без волшебства, вырос из пустоты.

Аршит и его сотоварищи понимали людскую речь и потому со скупой поспешностью потянулись к имевшимся на плечах и поясах арсеналам. Разоружились по привычке нехотя, но Ийлют многозначительно дал понять — приказы следует выполнять беспрекословно.

Дикое и цветастое пение итхи доносилось из смежных комнат, если кто-то и находился по соседству, то Аршит их не слышал. Правда, о магии и щитах тоже можно не забывать. Бряцанье холодного оружия прекратилось, ничуть не удивленный слуга унес, гору остро-отточенной стали.

Легкое колебание ветра и, отодвинув тканевую завесу, перед караванщиками предстал сам адъютант, семир Ийлют это определил по военной форме и различиям на погонах. Человек оказался среднего роста, худощавым, с легким загаром на лице, черными усиками над губой, волевым подбородком и угольными, пронзительными глазами из-под кустистых, пышных бровей. Типичный лафимец. Сын своего народа. Аршит знал их породу с навязчивой религией и этническими взглядами. Такому человеку трудно что доказать и объяснить, всегда необходимо чрезмерное терпение и время.

Адъютант буквально через мгновение приступил к делу.

— Семир Аршит Ийлют? — получив утвердительный кивок, продолжил: — следуйте за мной. Остальные путники подождут вас здесь. Их накормят и напоят. Ступайте!

Снова пришлось повиноваться и идти в покорную неизвестность. Аршит даже не оглянулся, хорошо понимая, что верные харзы выполнят адъютантское требование.

Дорогие ковры. Почтительные и кланяющиеся слуги. Благоухающие кальяны. Вина, разлитые по белым пиалам. Почетные гости за чаепитием и вином. Аршита вели, будто через вереницу дворцовых покоев, он только поспевал награждать важных господ своим почтением и любопытством. Краски и роскошь бросались в глаза.

Наверное, адъютант привел его в свою резиденцию, пустую и никем не занятую, убранную коврами и походной мебелью. Певучая и прыткая итха в декоративной клетке игралась и надрывалась звонким голосом. Семир остановил свой взор на подневольной птице.

— Послание! — адъютант протянул к нему руку.

Семир на миг опешил, секунду недоуменно взирал на человека, наконец, здравомыслие вернулось к страннику, с проклятиями Аршит запустил руку в нагрудный карман куртки и высвободил на свет, переплетенный узлами бечевки сверток бумаг, сжатых в пакет, скрепленных со всех сторон государственными печатями. Не колеблясь больше, Ийлют передал послание человеку, избавляя тем самым себя и группу от возложенной заказчиком миссии. В ту минуту он даже нисколечко не сомневался, что письма дошли до нужного адресата. Внутреннее чувство не подвело. Магический узел между его группой, им и нанимателем оборвался, даровав семиру покой и избавление. Теперь гнева со стороны заказчика и некромантов можно было не опасаться, их дороги разошлись миролюбиво, остались чистые формальности и… деньги. Расплата. Самая сладкая часть контракта.

Адъютант бегло осмотрел сверток бумаг, едва заметно кивнул и скрылся за ширмой полога.

— Жди результата! Я вернусь, — долетел короткий приказ до слуха странника. Человек скрылся в лабиринтах царских комнат, Ийлют сковано осмотрелся, заметив подушки, сначала робко и осторожно решил разместиться на краешке перин, лежащих на дорогущих коврах. Не стоило, конечно, злить своим бестактным поведением хозяев в минуты ожидания и оплаты, но усталость валила семира прямо с ног.

В этот раз он абсолютно прозевал введенное в моду Рульша появление служанки, которая беззвучно вошла в апартаменты господина адъютанта.

— Дорогой гость, вам принести еды и питья?

Аршит застыл с раскрытым от шока ртом, благо маска закрывала его пасть, манеры, и порядок оазиса обвораживали и шокировали. В придачу у женщины людского племени оказался удивительно приятный на слух голос, не то, что у харзов. Хриплым скрипом семир ответил:

— Если это… вас не затру-уднит…

Легкая тень полуулыбки и стандартный полупоклон. Женщина исчезла. Аршит глубоко вздохнул, теперь логичнее всего расположиться на перинах, вряд ли его кто-то осудит…

— Нет Ньеманн, это же полнейший абсурд! Ты ведь сам все прекрасно понимаешь. Не мне тебе рассказывать ситуацию пограничных дел, сколько повторять? Странники не перебегут на сторону Хамшира, им не свойственна манера, взбиваться в кучу! В единое племя и слушаться одного вожака, они с давних веков росли и размножались мелкими стадами, как пустынники-варханы. Объединяются в стаю только тогда, когда надо пожрать и потрахаться!..

— Довольно, магистр Ешкан! Вашему бесстыдству и безобразию ни конца и края! — разлился по апартаментам негодующий женский крик.

— Вы мне льстите, сударыня! В том и дело, что вся проблема в их дурном нраве и платонических инстинктах…

— Хватит!! — на этот раз не выдержал старший магистр Лафима Юржан Невольч, сверкавший злым взором из-под кустистых бровей. — Твое идиотское нахальство не имеет здравых границ! Попридержи язык! Не в своих же палатах выгонку хлещешь и баб тискаешь!

— Ба, что я слышу, дорогой Невольч, вы не только знаток царских дисциплин, но, а также уличных попоек! — весело, между словами заметил молодой еще для своего сана Ешкан.

Хмурые тучи бровей старшего магистра взлетели на лоб — вот неслыханные дерзости!

Ну почему, когда необходимо поговорить о чем-то толковом и серьезном их начинает брать? Они принимаются всласть дурачиться, паясничать и позорить друг друга?

Илена Альвинская давно от такого спектакля устала. Устала до глубины души, так жить и править Южным Губернаторством. Ни законов. Ни порядка. Сплошная ложь и самоуправство. Возможно еще при ее отце, короле Риште Лафимском и существовала какая-то гармония во дворце, но сейчас от былого величия — бледное и жалкое подобие.

Слово опять взял взъерошенный и растрепанный Ньеманн, младший чиновник в Лафимском магистрате и именно ему постоянно приходилось расхлебывать будничные проблемы в Губернаторстве, чем занимались остальные чиновники, следовало лишь догадываться.

— Хорошо, магистр Ешкан, смысл ваших слов я уловил…

Резкое фырканье со стороны молодчика.

Илена отвела глаза, чтобы не стать свидетельницей столь частых конфликтов. Пьянство и разгул, разбавленное весельем и куртизанками!

— Вы утверждаете, что странники не опасны? Вывод за вами, я отдам распоряжения не усиливать стражу на границах, а также не буду удваивать число разъездов дозорных отрядов по торговым путям. Обойдемся тем, что имеем и закроем этот вопрос раз и навсегда.

Илена ожидала — поспешное и резкое отступление Ньеманна собьет с Ешкана былую спесь и остудит его ветряную голову, но нет же, тот остался абсолютно глух к вековой теме. А ведь есть о чем задуматься!

— За триста с лишним лет странники ни разу не огрызнулись и не укусили нас за жо… руку! А вы, милостивые господа, ноете! Границы закрывать! Дозоры усиленные выставлять! Разъезды гнать по караванным путям! А следует ли вообще будить зверя, когда он тихо и мирно спит? — Ешкан тактично выдал вопросительную паузу, ожидая достойного отпора.

Молчал Ньеманн, кусающий до крови губы. Молчал Невольч, потерявший всякое терпение и интерес к беседе. Наверное, он утратил бдительность еще вначале разговора, а возможно, с минуты приезда в Рульш? Ведь правда не была слухом, он патологически недолюбливал и не переваривал выскочку Ешкана — молодого и самоуверенного чиновника, пробившегося в магистрат далеко не знанием и опытом дела в политике, а блистательными в светской жизни выходками при дворе и помощи отца. Почему они терпели его и держали в магистрате, Илене Альвинской оставалось загадкой и по сей день?

Не получив ответа, Ешкан продолжил дискутировать:

— Так вот, господа, мой вывод — оставьте племя харзов в покое, и оно не будет огрызаться и лаять!

Ньеманн пристыжено молчал.

Зато старший магистр чуть ли не подскочил на своих подушках.

— Донесения, которые поступили из разведки, не шуточны, более тридцати племен харзов сплотилось на северо-востоке пустыни, там, где пересекаются горные Хребты Нольда! Хочешь верь, Ешкан, хочешь нет, но сей факт, засвидетельствован впервые за всю историю бытия Южных Губерний…

— Осмелюсь прервать, старшего магистра, но не оставить проблему исключительно на рассмотрение губернатора того края? Вы сказали Хребет Нольда? Значит это территория губернатора Ложича, вот пускай, уважаемый муж того края и обеспечит границу обороной и защитой!

Создалось точное впечатление, будто на любое замечание и существующий факт у милорда Ешкана всегда припасен и заготовлен хорошо обдуманный контраргумент. Несколько странный и очень интригующий душу момент. Илена впитывала очевидный феномен с глубокомысленым пониманием. Все возможно! Наверняка этому есть логическое объяснение, стоит лишь докопаться до истины, а она в руках умельцев из разведки и заплечных дел мастеров. Одна сложность — на такие действия нужны веские причины, а она владела — бледными и призрачными догадками.

— На Ложича полагаться бессмысленно, с таким успехом можно спать с широко распахнутыми настежь воротами. Открывай и впускай! — плевался от ярости Юржан Невольч.

— А если поставить перед Ложичем ультиматум?

Илена впервые увидела на лице Юржана настолько тупоумное выражение полной растерянности, Ньеманн хотя бы сдерживал весь поток негативных эмоций, ради приличия.

— Какой еще, варханы тебя сожри, ультиматум?!

Ешкан немедля парировал, пропустив браное высказывание высшего чиновника мимо ушей:

— Логичное и осмысленное. Скажем, уговорим Ложича сдерживать свои стены по возможности сил до прихода наших войск, а если же он не справится с ситуацией, то…

— То?

— То голова с плеч!

— Тьфу ты! Ешкан, ты дуралей, да он первым бросит свои земли и побежит к моим или твоим ногам! Под стены наших крепостей, прежде чем странники ринутся в атаку! Ты же его знаешь, трус трусом!

— Ну, что поделаешь, это у него в крови! В роду написано, — сболтнул Ешкан.

Илене эта болтовня успела порядком надоесть, элита Лафима вела себя, ну прям, как базарные торгаши, помалкивал в стороне один Ньеманн, вытирающий облысевший затылок от пота.

Справа колыхнулась ширма, показался адъютант с бумагами в руках. Наконец-то! Хоть какой-то повод перевести вспять это гнусное словоблудие!

— Господа магистры! Госпожа…

Резкая тишина.

— Входи Рерих!

— Ваша милость, вот… — доверенный офицер протянул послание хамширского чиновника.

— Прибыл посланник из Королевства Хамшир?

— Так точно, ваша милость.

— Давай письма и ступай.

Былые разговоры прекратились сами собой, все внимание переключилось на пакет с множеством печатями. В важности и тайности послания никто и не сомневался.

Картинно медленно и не спеша Илена Альвинская, развернула первую пожелтевшую от солнца и дороги страницу. Она могла честно поклясться, что при этом магистр Ньеманн все время молчавший в конце беседы, нервно облизнулся в предвкушении государственной важности последующих тем. Нечасто в его присутствии вершились столь характеризующие своим секретным содержанием дела.

— Осмелюсь спросить, ваша милость, вы переписываетесь с двором Хамшира? — не удержался от вопроса Ешкан.

Естественно болван, не на твои же сплетни и болтовню мне рассчитывать!

Но ответила она по-другому:

— С прошлого месяца секретариат короля Ималлая попросил разрешения на тайную связь наших государств в особо трудные минуты…

Ей опять даже не дали закончить!

— Мы так боимся странников?

Какой же придурок, ты Ешкан!

— Странники — пыль в пустыне! — Ха, ей удалось-таки их удивить и даже более того!

Мужланы! Выскочки!

Она, наконец, развернула первые письма и рассмотрела их содержание. Мда, как интересно! Два коротеньких письма и… пять, сложенных вшестеро подробных карт. Теперь разведка Хамшира не поскупилась на точные подробности и информацию. Она вчиталась в послания секретариата. Впечатления произвели неизгладимые, характер темы ясный и точный, со всей детальностью, вот как должны работать мужи юга Зоргана, что ж наверняка к их аргументам следовало довериться и прислушаться.

— Кто привез бумаги, Рерих?

Адъютант тут же выглянул из-за ширмы.

— Странники, ваша милость.

Илена широко улыбнулась. Очередное изумление магистров.

— Вы с ними расплатились, Рерих?

— Еще нет, ваша милость.

— Тогда… — она призадумалась. — Позовите-ка мессира Лоа в наши апартаменты. Сколько мы им должны?

— Двести золотых. Хамширских золотых.

— Мессира Лоа к нам в течение пяти минут, Рерих.

— Слушаюсь, госпожа.

Любопытные взгляды светились в ее сторону.

Может позабавиться над ними? Нет, думаю, не стоит? Они вряд ли расположены сейчас к шуткам.

— Хамшир нанял для заказа странников? Неосмотрительно и вульгарно с ихней стороны!

— Сегодня вы можете первыми напасть на племя харзов, господин Ешкан, не думаю, что вам кто-то помешает?

— А мессир Лоа? Зачем вы его позвали?

— Увидите, магистр, увидите.

— Карты, ваша милость? Я вижу карты, сударыня Альвинская! Хамшир собирается напасть на харзов? — вельможа поддался вперед.

Илена все так же всем невозмутимо улыбнулась.

— Вы не угадали, милорд. Хамшир хочет объединиться с Лафимом, чтобы ударить по Северному Королевству Людей. Мой муж потерял власть над Мейдрином. Герцог Альвинский упустил север из своих рук…

В библиотеке было сыро и холодно…

Длинные тени прятали высоченные стеллажи с книгами и инкунабулами. Эта часть Серой Башни содержала в себе полное собрание отчетов офицеров разведки и донесений "спецотрядников". Граф Сермен Коршун скрупулезно относился к порядку и дисциплине, в особенности его твердое отношение сваливалось на плечи офицерского состава, который ежедневно заваливал личный секретариат и бухгалтерию Башни горами рапортов и отчетов. Малейший шаг работы Коршун требовал засвидетельствовать на бумаге.

"Слова и мысли — это ветер! Они сильны только в ничтожно-краткую минуту… секунду! Затем следует извечное забвение!"

В каком-то смысле граф Коршун был прав — мысль ускользает стрелою, улетает в неизведанную даль безвозвратно и неотвратимо, вряд ли хоть еще раз вернувшись в своем первозданном виде!

Наверное, поэтому Коршун требовал от своих подчиненных такого трепетного послушания и самоотдачи. И труд его редко оставался без ответа. Единственное неудобство и растраты — это соответствующий архиву книг, штат писарей и летописцев. Тогда же пришлось принять решение и взять на службу парочку грамотных ученых, среди них и оказался мессир Алькир Черствый, собственной персоной. Уставший не от рутинной работы, сколько от редких, но предельно метких военных кампаний, в которых ряд за рядом участвовала Тайная служба господина графа Коршуна. Именно из тех продолжительных боевых будней Алькир Черствый черпал творческую "пищу" для своих трудовых трактатов, основанных естественно исключительно на реальных событиях. Что неоднократно подтверждалось негативными высказываниями герцогской канцелярии и Верховного Совета Мейдрина.

Вот уже два с половиной года, как летописец Алькир Черствый угомонился, осел в стенах Серой Башни и вовсе перестал будоражить столичную публику ярко-выраженной тематикой военных действий, оставив события Эльсдарской Сечи истории и забвению, переписывая ранние труды противостояния Северного Королевства Людей с древними недругами. Скандальные подробности разожгли лесной пожар, но городские власти мигом взяли ситуацию под свой контроль, затушив пламя, словно влажный мох. Мелкие очаги истлели, прогорев до невесомого на ветру пепла.

Вот так всегда, только успеваешь акцентировать на чем-то внимание, как сразу обязательно в дело влезет неуемное правительство, со своим наглым и длинным носом.

В подтверждение его мысленных слов, внизу, на первых этажах западного крыла Башни, грохнула входная дверь и мгновенно, потянуло морозным сквозняком. Алькир смачно выругался и тщедушно попытался поймать улепетывающие по ветру листы исписанных им бумаг, он только сегодня закончил целый раздел хроники Эльсдарской Сечи, до этого прорабатывал рапорты и доклады спецподразделений Тайной службы. Серая Башня исправно заваливала его работой, некогда даже было передохнуть.

"Кого, Аллон побери, притащила нелегкая в мой кабинет? Я же предупреждал…"

Алькир ясно дал понять прислуге и обслуживающему персоналу, не дергать его по всяким пустякам. Только в крайнем случае. Безобразие! Остолопы! Кругом одни бездари!

Спешные шаги по длинной винтовой лестнице в каменном кармане.

Он расположился на третьем этаже главного архива, выше, до самой смотровой вышки — галереи книгохранилища и секретных документов.

Приглушенные голоса раздались на втором пролете, гул продолжался, скорее всего, гости направлялись к нему. Странно! Обычно он встречал делегатов с внешнего мира в официальной приемной Серой Башни, но сегодня, как показывает практика, придется сделать исключение. Интересно для кого?

Гул превратился в более отчетливое эхо в каменных стенах и Алькир четче услыхал прибывших с визитом, точнее сказать, говорил один человек, служащий библиотеки, распорядитель литературы, следивший в галереях за порядком, в западном секторе Башни. Голос у Мариса был заискивающий и взвинченный, будто у нашкодившего кота:

— Милостивые господа еще раз прошу извинить за неудобства… если бы я заранее знал о вашем прибытии я…

К сожалению, его никто не слышал и, тем более, даже не удосуживались отвечать, молча и скупо, гости следовали в апартаменты летописца.

Черствый почувствовал легкий мандраж. Редко Мариса можно было довести до такого состояния — отдрессированной собачки. Значит, прибыли серьезные и важные люди! Снова критики его трудов?

Алькир бегло собрал писанину в стопку и попытался запихнуть в верхний ящик стола, к сожалению, это ему сделать не удалось, ворох листов собрался довольно приличный и не желал лезть на свободную полку.

— Летописец Алькир Черствый весь день работает…

— Прекрасно, мы его долго не задержим. Разговор будет исключительно по делу.

Исключительно знакомый баритон! — Алькир машинально призадумался, да времени, увы, не осталось, гости стояли уже перед самой дверью в его рабочий кабинет.

— Прошу…

Можно подумать визитеры не зашли, если б Марис им вежливо не предложил? Ошибочная глупость. Такие гости войдут в любые двери столицы Королевства Людей! — подумалось Алькиру с холодком в душе.

Дверь скрипнула и Марис, виновато скривился, жиром он завесы до сей поры, и не смазал, а стоило.

В кабинет летописца, скандального и встревоженного сейчас, вошли Верховный канцлер Мейдрина — сир Томаш Иртвин, а также, буквально следом за ним, Верховный судья Судейской Главы барон Серион Вольдрен. В теплых дорожных плащах, замотанных с головы до пят. Без тени возмущения на суровых лицах, но предельно серьезные и сосредоточенные. Уже по одному ихнему виду можно было заключить, что господа прибыли не ради забав и увеселительной прогулочки. Алькир опасался дисциплинарной критики, на которую были хватки писаки герцогской канцелярии, но вовремя вспомнил, что именно от лидеров государственных служб ему пока еще не доводилось слышать и слова упрека, такие люди не позволяли себе опускаться до такого низкого кощунства, значит, вывод другой — случилось что-то экстренно важное и неординарное.

— Я же говорил… — начал Марис.

— Пшел вон! — еле слышно процедил сквозь зубы Вольдрен.

Распорядитель мигом осекся, развернулся и сиганул на лестничный пролет. Донеслось приглушенное и скорое шарканье его ног. Алькир потревожился, чтобы тот случаем не свернул себе голову на крутых и скользких от наледи ступенях.

— Значит, так живет летописец Алькир Черствый? Просто и без вкуса, но зато… с книгами, — сир Иртвин подошел к многочисленным стеллажам, рассматривая подписанные корявым почерком корешки книг. — Значит, здесь хранятся скандальные произведения современного публициста и летописца?

— Осмелюсь узнать, уважаемые господа, вы прибыли ко мне с инспекцией? — затаив дыхание, спросил Черствый.

На этот раз ответил Верховный судья, все время стоявший посреди комнаты:

— Для таких целей, Черствый, мы к тебе прислали бы почетный эскорт стражи, и они быстренько собрали тебя и все твое… — Серион пропустил слово "барахло": — имущество в мешки. Бо-о-ольшущие мешки. И пригласили, достаточно вежливо, пригласили! Приехать ко мне в крепость Судейской Главы для милой беседы со мной или с моим заместителем… палачом. Ты со мной согласен?

— Вполне, — нечетко, хрипло, ответил Алькир пересохшим от волнения голоском, сдавленным будто тисками. Колючий взор Вольдрена неустанно его буравил.

— Над чем сейчас работаешь, Черствый? — шагая между рядами полок, спросил Томаш.

Беда надвигалась!

— Над рукописью…

— Х-хе, — барон повел плечами. — Естественно над рукописью, наверняка не вирши пишешь расфуфыренным дамам и проституткам? Или пока граф Сермен Коршун отсутствует проверять твою работу некому? Кто тут у вас за старшего?

Точно с проверкой приперлись!

— Майор Эрих Радонский.

— Ого! — воскликнул барон Вольдрен. — Уже майор?

— Еще с прошлого года, — между прочим отзначил сир Иртвин, возвращаясь к столу.

— Я слышал, граф Коршун забрал с собою в поход и своего верного помощника, советника Богдаша?

Алькир едва заметно кивнул. Им ли не знать очевидных фактов?

— А скажи-ка, Алькир, — как бы, между прочим, надвинувшись на летописца, обратился Верховный судья, — а ведомы ли тебе последние новости столичной жизни?

Алькир лихорадочно думал. И чего они пристали к нему? К старику?

— У тебя есть, на чем присесть? Или мы так и будем стоять по центру твоего кабинета? — довольно сердито выпалил Верховный канцлер.

Разбитый и ошарашенный Алькир заметался у стола, чуть не перекинув за спиною стул, на котором сидел, спохватился и освободил соседний от кипы бумаг и дорожных книг с картами. Сгрудил все на пол и поставил расшатанный экспонат перед Вольдреном, а затем, свой — сиру Иртвину, оставшись стоять перед уважаемыми господами на ногах.

Верховный канцлер широко ухмыльнулся.

— За сегодня не насиделся? Постоишь немного, полезно для ног, тем более в нашем присутствии можно и постоять. Невелика радость, зато почет вельможным и должностным лицам. Так вот, летописец Алькир Черствый, мы не расслышали? Известно ли тебе последние новости, приключившиеся в нашем государстве?

К немалому своему огорчению Алькир бедно передернул плечами — мол, нет.

— Засиделся ты в своей берлоге, голубчик. Совсем одичал.

— На прогулку хоть когда-нибудь выходишь? По бабам? А, тьфу ты, я ж забыл, ты в последней сече с эльфами малость ранен был! — Серион с Томишом покатились со смеху.

Густо покрасневший Алькир отвел глаза, конечно, все враки, ничего такого особенного и не случилось, парочка полевых легких ранений и все! И не надо клеветать и наговаривать!

Но Черствый краснел и отворачивался от стыда.

— Да ладно тебе. Ладно. Пошутили мы. Боец ты хороший Алькир, и что самое важное — надежный. В нашем деле обязан помочь! — резко перешел к сути дела барон.

Тут же само собой летописец подобрался.

— Случилось непоправимое, Черствый, врагами ранен наш владыка, сразу же по приезду в Мейдрин после визита к барону Хорвуту. Получил в своей резиденции, среди бела дня, арбалетного болта в бок. Ранение оказалось, слава Аллону, не смертельным, но вредным. Лежать в постели еще не один месяц, поэтому государство сейчас без правящей руки, держится на честном слове. Как просечет вельможная знать Верховного Совета, что Королевство без руля, паника расточится неимоверная, не нам тебе рассказывать, сам все прекрасно понимаешь. Пока герцог в палатах лежит, мы тайно от его имени указы и распоряжения подписываем, страной управляем, верно, иль нет, Аллон нам судья, но вопрос к другому идет…

— Канцелярия получила из Ордена Северных Магов любопытнейшее письмецо. В нем говорится, что с послания архимага Бартольда Ордену надлежало немедленно принять к сведению — их группа регулярно подвергается нападению со стороны князя Лестора, и что самое чудовищное, — эскорт зажали в клещи на проплешине между Молочных Пик и Кроличьих лесов овражные гномы. Из этого факта мы предполагаем, Алькир, Лестор со своей бандой готовится к нападению на крепость магов…

Почти с раскрытым ртом от изумления летописец внимал информацию к своему сведению.

Герцог ранен?! На отряд Бартольда совершаются теракты! Орден паникует и…

— Теперь тебе ясно, почему от графа Коршуна нет так долго вестей! Очень даже возможно, что мы и не получим от их писем.

— Это почему же, господин…

— Лестор умен. Коварен. И слишком безжалостен к кровным врагам. Ведь ему есть, за что ненавидеть Орден и архимагов, так ведь, Алькир?

Черствый протяжно сглотнул, потерять доброго, а главное, порядочного хозяина, в лице Сермена Коршуна, тяжело и крайне неприятно.

— Правда, остаются, конечно, шансы, но…

— Пустое! Мы пришли к тебе не сплетничать и сопереживать, а по делу… В письме Орден подчеркнул точность произведенных ими расследований поведения князя Лестора, его действиям и планам. И вот к какому заключению магики пришли — оказывается, Лестиан Торман шел к целям не сам, а рука об руку с союзниками. И знаешь, Черствый, кто ему все время помогал? — Серион выдержал паузу, тонкую и нужную.

Алькир слушал, затаив дыхание.

Холодный ветер шлепал оконными ставнями с внешней стороны рам, снежная пурга била по заиндевевшим стеклам.

— Эльфы! Я еще раньше доказывал сей факт Совету, а они не желали меня даже слушать! Тупицы!

— Эльфы действовали руками Лестора. Тайно и методично.

— Но это еще не все, Алькир, ягодки впереди! Крючкотворцы одного из наших департаментов накопали по архивам интереснейшую историческую персону. Знаешь какую?..

Черствый бросил всякие попытки и ждал ответ.

— Баркл. Тебе что-то говорит это имя?

Алькир мог дать голову на отсечение, что после услышанного имени по спине прокатилась судорожная дрожь.

Баркл? Баркл?!

— Знакомое, но неузнаваемое?!

— Именно, Алькир, неузнаваемое! Мы изрыли весь архив крепости и канцелярии — и ни чего! Пустота, но я уверен, имя мне и тебе знакомо. Словно в один момент взяли, и все о нем забыли! Не находишь, странное обстоятельство?

Алькир думал.

— Наше к тебе дело — разведай, кто или что, скрывается за этим "Барклом". Пронюхай ситуацию, ты это умеешь.

— С чего начать? — только и смог вымолвить летописец.

Серион потянулся к нагрудному карману плаща и вытащил на скудный свет письмо. Истертое и обмусоленное непогодой, как успел догадаться Черствый.

— Магики сообщают о старом форте на рубеже со Свергиллем, будто там должны сохраниться древние пророчества и письмена двухтысячной давности, способные пролить свет на столь загадочную и редкостную тайну. Необходимо направиться туда и достать максимум информации…

Дерлин хон Тольенн ураганом несся залами Черного Дворца. Разгневанный дракон, не замечающий никого и ничего, даже не соизволяя снизойти до вежливости и этикета. Окружающая бурная суета придворной жизни, ровным счетом не беспокоила, а веселье и пляски эльфов в некоторой степени, раздражали. Разве сейчас время праздников? Идиотизм и полнейший абсурд! Уже вторую седмицу Магическую Арку донимают невеселыми вестями с северной границы Черного леса. Северо-западная окраина гнезда рода Альринов будоражила необъяснимая и тотальная сила. Первозданная по своей мощи и неконтролируемая за характером неизученной природы. Именно на Рунический Отдел Арки, то есть господина Дерлина хон Тольенна выпала нелегкая работа — исследовать и анализировать Пустошь Ракона и долину Грэг. Хорошо сказать исследовать и проанализировать, но насколько трудное и опасное это дело, хон Тольенн уже разобрался на месте. Попробовал, говоря простыми словами, на графской шкуре!

Его марш побоялся даже остановить главный камердинер, скользнувший поспешно с дороги прочь, вжимаясь спиною в расшитые серебром и золотом портьеры. Тяжелый взор главы одного из могущественных отделов Магической Арки заставит любого задрожать и убраться вон.

— Его величество у себя?

— Уже два часа принимают ванную…

— Сам?

— Сам, господин хон Тольенн. Ему донести о вас? Вы подождете в приемной зале?

Светло-зеленые глаза Дерлина впились в старческое лицо дворецкого.

— Нет необходимости, милейший, я по неотложному делу. Его величество чрезмерно будет рад встретить меня в… ванной комнате. Успеет сделать два дела сразу: вымыться и выслушать меня…

— Но, господин хон Тольенн, его величество в приемной дожидаются гости!

— Д-да? — несказанно удивился Дерлин. — И кто же, осмелюсь спросить?

Тем временем веселье за их спинами докатилось до почетного крыла рода Альринов, хон Тольенн услышал звонкий хохот фрейлин и здравницы молодых кавалеров. Интересно, по какому случаю такой бурный праздник? Дерлин напряг память, но совершено не мог вспомнить достойной моменту даты.

— Прибыли милорды хон Вельфорны, а также — госпожа рин Заллья со своими дочерьми…

Дерлин подскочил на каблуках, словно ошпаренный кипятком.

— О Дьен, всемогущий! — не сдержался от слов он, камердинер неловко сконфузился. Еще бы! Госпожа Заллья и ее дочери хороши, красивы и капризны, долгие годы, искавшие себе мужей похлеще големов-ищеек. По их извечным поискам можно слагать героически баллады: поход за образцовыми и богатенькими женихами. С отменными приданными и землями обязательно! Но в любой сказке есть горькая правда — это лживые, вульгарные и скандальные подробности из светской жизни мадам и ее дочурок. Распутных и жадных к плотским утехам. Бедные хон Вельфорны, их наверняка замучили до смерти?

— Нет! Веди меня через Колонные залы и Галереи Предков, не хватало еще попасть в их руки! — хон Тольенн мигом оценил возникшую ситуацию.

Дворецкий успел слабо кивнуть головой, а эльфар уже уверено тянул его к смежным дверям, ведущим к Колонным залам.

Веселая волна придворной знати докатилась до приемной его величества, но Дерлин с камердинером шустро и благополучно проскользнули на новый утвержденный маршрут.

Хон Тольенн мимо ушей пропустил громкие крики и возгласы, сейчас как раз не время развлекать упившуюся молодым вином эльфийскую молодежь, с них еще станется.

Череда Колонных залов к немалому ихнему удивлению одиноко встретила мечущие в спешке фигуры, тени падали на мраморные, мозаичные полы, изредка попадались чиновники из министерства, а еще реже — магики Арки. Создалось обманчивое на первый взгляд представление, будто Черный Дворец обезлюдел, а его жители эльфы, покинули приютившие их не так давно стены навек. Хон Тольенн мрачно приветствовал знакомых и скромно с вежливостью обменивался поклонами с дальними родственниками семей. Его торопливость и срочность замечали, потому не старались отвлечь в будничные и бестолковые разговоры, перерастающих в банальную пустую болтовню. По лицу Тольенна каждый читал — сейчас его лучше не трогать, не беспокоить глупыми сплетнями и сказками.

Центральная часть Колонного зала пребывала в стадии достройки, над нею работали сотни умельцев и мастеров, производственный цикл проходил в основном ночью. Ночью Магическая Арка трудилась над возведением громадного Небесного Купола и пятнадцатиметровых колонн, украшенных барельефами и всевозможным декором. Потолок и стены теперь затейливо отделаны архаичной мозаикой, но Дерлин не торопился, сто процентов знал, что когда в рукотворный шедевр подключится тот же штат эльфаров Жемчужной Вязи, от фрагментарных набросок не останется и следа — вся картина сплетется в единую гамму и превратится в целостную красоту. В изюминку веков! В незабываемый исторический эпизод из жизни эльфийского народа. Воссоздать кусочек эпохального боя — равнина Свит, дайкинские войска настигают бегущий через порталы эльфийский двор и дают скоротечный, но ощутимый бой, разрушающий Общину на два лагеря — дом Эльсдинов и дом Альринов. Первые бегут в Эльфран за Василисковы холмы, а вторые — в Черный лес, чтобы основать новый и сумбурный по крови род Альринов. Род Берхата Альрина!

Дерлин скользнул по куполу глазами, отмечая мастерство рукотворцев, день к завершению приближался, а целостность картины напитывалась жизнью и правдоподобностью. Красота! Красотища!

Со скоростью спущенной стрелы из лука, они миновали два оставшихся впереди зала, в Галереи Предков влетели ураганом, чуть не сбивая с ног зазевавшихся вельмож.

— Хон Тольенн, какая встреча?! Вы так редко бываете во дворце, что ваш приход надо отмечать праздником и весельем, не находите? — с иронией восклицает советник Галан Сольд.

— Вполне, правда, для такого случая, я не располагаю временем, уж извините господа, если гулять, то как-нибудь в другой раз, согласны?

— Поймал вас на слове Дерлин! — подметил генерал Карнусс Флай.

Остальные дворяне помоложе и победнее смущено молчали и только лыбились, хон Тольенн спокойно проигнорировал намеки светских "волков". Веселиться с молодежью ему всегда было скучно, их развлечения и игры давно стали для него чужды и не интересны.

Дерлин потащил камердинера прямо через широкие галереи, минуя статуи и мемориалы полководцам и политическим деятелям. Бурная жизнь эльфийского народа не стояла на месте, она с жадностью развивалась и горной рекою устремлялась вперед, в неизведанную даль веков, редко меняя свои традиции и привычки.

— Сюда господин!

Хон Тольенн и сам знал куда идти, во всяком случае, превосходно помнил дорогу, правда, без официального приглашения личного камердинера Альрина, в покои, и тем более в ванные комнаты, к его величеству, строго настрого воспрещено. Воспрещалось даже главе Рунического отдела Арки.

Стража!

Ассасины-воины! Личные телохранители его величества короля Берхата Альрина.

Присутствие дворецкого послужило лучше всякого пропуска и верительной грамоты с печатью, перед ними открывались парадные двери в покои, а их было ой как много! Черный Дворец ни чем не уступал своему собрату в Эль-Фароне, разве что был пока не достроен.

Личный лакей безобразный полуэльф-полугоблин Боо с подчеркнутой подозрительностью сверкнул на них разноцветными, прищуренными зрачками, заковылял на встречу, шаркая покалеченными ногами. Когти царапали дорогущий кафель.

Дерлин пряча брезгливую гримасу, отвернулся к зеркальным стенам резиденции — два тонких стана и бесформенная туша на пути. Воистину Дьен по-извращался над бедным существом! А Дьен ли?

— Ччеееггооо нннааддооо?

Ого, столько бесфамильярности и бесцеремонности? — Дерлин с особым трудом подавил жгучее желание бешенства и злости, рука потянулась к гарде королевской сабли.

Кровь вскипела!

Ну что ж будет возможность, он проучит ничтожного и жалкого выродка.

— Боо, мы к господину, его величество должен принять нас. Доложи о нас!

Боо замешкался, было видно, что полукровка раздумывал, не прогнать ли дворецкого и гостя взашей из личных апартаментов владыки Черного леса? Но уверенность камердинера и надменность вельможи озадачивали, вводили в замешательство своей непреклонностью и несгибаемостью.

— Ссеейчааассс… — прошипело существо, медленно поворачиваясь к тяжелым дверям и, сгорблено пятясь к покоям Берхата Альрина.

Не успела лапа Боо схватить дверную ручку и потянуть на себя массивную створу, как из глубины комнаты долетел властный голос:

— Заходи Дерлин, не стой в дверях! Для тебя мои двери всегда открыты.

Хон Тольенн подавил, кислую полуухмылку — господин постоянно удивлял его своею осведомленностью и дальновидностью, не иначе как без магии дело не происходило? Но что поделаешь, не станешь же ты прощупывать его величество, названого короля Черного леса рода Альринов Берхата Альрина, магическим щупом? Конечно же, нет. Столь бестактные и правомерные поступки без вопросов карались смертной карой — обезглавливанием, благо перед этим над тобою не поработает весь штаб эльфаров Магической Арки. А им только дай повод — постоянно и регулярно снятся заговоры, бунты и интриги. Уровень способностей к магии Берхата Альрина удивительным образом возрос, с тех пор, как дом Эльсдина распался на две Общины, бывший Главный Министр Внешних Порядков словно окунулся с головой в бескрайнем чане с источником магической энергии. Род Альринов чудотворно рос и развивался, скрепляясь необъятным фундаментом внутренней силы и военной мощи. За два года Альрин не только умудрился построить в недрах Черного леса дворец, но также мобилизовать десятитысячное войско, состоящее из пехоты и диверсионных групп. Маневры Альрина изумляли и поражали, угадывалось в его действиях амбициозность и полководческие стратегии к захвату доступных вокруг Черного леса земель.

Пустошь Ракона! Долина Грэг!

Реалии сегодняшнего дня вернули хон Тольенна к невеселой действительности.

Оставляя за спиною кланяющегося дворецкого и недовольного полугоблина Боо, Дерлин входит в святая святых Черного Дворца, в резиденцию его величества новоиспеченного короля Берхата Альрина.

— Ты чем-то взволнован Дерлин, неужели у тебя дурные новости? — голос владыки эхом играл в обширной комнате, доносился отовсюду.

За спиною хлопнула дверь, он остался один на один с молодым монархом. Невольное чувство робости затопило сердце.

— В разгар лета я не слышал такого веселья, как слышу сегодня, мой личный слуга доложил о том, что во дворец пожаловали все знатные дворяне, они ждут от меня распоряжений — с вечера открытие праздничной недели в честь рода Альринов и возложения Черного Дворца. Нашим вельможам одно только на уме — пьянство и бабы! Сплошная глупость! Один лишь ты, чем-то озабочен? Чем же?

Дерлин осмелел, ступал по молочно-белому кафелю туалетной комнаты, роскошных апартаментов, обставленных декоративной мебелью из ялина. Каждый предмет из гарнитура являл собой шедевр искусства. Стул — в виде ставшего на задние лапы пегаса, ножки туалетного столика — лапки когтистых граков, а само зеркало — огромнейший лист ялинового дерева. И вся обстановка насыщена роскошью и богатством. Каждая вещь — инкрустирована золотом, бирюзой, бриллиантом, жемчугом, сапфиром и топазом. Алмазы игрались в лучах магических светильников.

Интуиция вела Дерлина в распахнутые ставни дверей, там он надеялся найти короля, принимающего ванну, дремавшего в пене и теплой воде.

— Не столь хлопотные проблемы, но довольно… пространные, — решился подать голос эльфар.

Хлюпанье и плеск воды, неужто государь Черного леса собрался покинуть блаженное водное ложе? Еще не хватало пялиться на голого монарха!

— Пространные?! Напомни, какое я давал тебе поручение в прошлый раз? — в тоне Берхата послышалось легкое напряжение.

— Проверка дозоров в лесном форте на границе Ракона и Грэг.

— Ракона и Грэг, — повторил чуть слышно Альрин, сопровождая слова всплеском мыльной воды.

Робко и осторожно хон Тольенн перешагнул порог королевской ванны, выточенной, будто из цельного золотого самородка. Отдельные предметы интерьера были созданы из горного малахита. Тут вряд ли не обошлось без работы гномьих мастеров, только вильфстарговские коротыши умели так обрабатывать скальную породу, выделывая из нее приятные и изумительные глазу вещи.

— И что удивительного заметил ты и… твои напарники за время дежурств в далеком крае? — несколько изменившимся тоном вопросил Альрин.

Напрягся Дерлин, перекрестный допрос монарха ему сразу же не понравился.

— Абсолютно единственный и устойчивый феномен, ваше величество…

— Объясни!

— Та часть Пустоши Ракона, что прилегает к Долине Грэг, полностью обхвачена непроницаемым темно-багровым туманом. Густым и постоянным. В любые часы суток и погоду, он не рассеивается. Мы издалека, инкогнито пытались провести магическое зондирование, но…

— Что "но", хон Тольенн? — официальности было не занимать, Берхат Альрин находился на пределе эмоций.

— Полная глобальная и локальная защиты на всех участках материи. Я по несколько раз отправлял группы рунических специалистов — они возвращались ни с чем, пустые теории и гипотезы. Все сводится к единому предположению, ваше величество! — Дерлин, наконец, вышел на середину ванной "галереи", иначе по-другому ее назвать было никак нельзя, и увидел короля, владыку Черного леса Берхата Альрина.

Молодой государь, погрузившись в нежную мыльную пену, отдыхал с закрытыми глазами, отдавшись полностью мыслям и раздумью, пребывание хон Тольенна его не волновало. С тех пор, как он стал правителем отколовшегося от рода Эльсдинов дома, Берхат многому преуспел — приучил придворную знать к новому порядку — доверять и слушаться только его.

Дерлин на пороге ванной с наслаждением вдохнул ароматы лаванды и сока ялиновых побегов, до жути захотелось окунуться в столь чудодейственный нектар! Но дела, государственные проблемы и заботы.

Голова монарха лежала на краю широкой ванны, под затылок был бережно и предусмотрительно подложен валик нежного и тончайшего полотенца.

— Предположение, другого мы себе в данный момент не позволили.

— Надеюсь правдивое? Без тени бурных фантазий? — веселость вновь вернулась королю.

— Как посмотреть.

— Думаю, в ближайшее время я буду очень занят, разбирайтесь с этим… явлением уж как-то сами, хорошо?

— Постараюсь, ваше величество.

Небольшая пауза.

— Так что там с вашей гипотезой?

Дерлин постарался придать голосу твердость и важность:

— Туман появился полгода назад…

— Откуда известно?

— Скорее всего, его эпицентр — Долина Грэг.

— О, уже что-то.

— Разрастался опухолью четыре с половиной месяца, затем остановился и напитался темно-багрового цветом…

— А до этого он, каким был?

— Призрачно-багровым.

— Хм.

— Четко обозначились его границы. Зафиксировались. Попыток к росту на данный момент не возобновлялись, все сводится к заключению, что период взращивания прошел и теперь…

— Что теперь?

— Мы ожидаем проявления внутренней активности тумана на окружающую среду.

— Вот как! В каком характере?

— В нашей гипотезе мы утвердили, что аномалия имеет четко выраженную природу и сходство к… потустороннему миру.

Вкрадчивым шагом Дерлин вплотную подошел к ванной, обошел с левой стороны и предстал перед своим монархом. Берхат Альрин не спеша, подвел на него очи:

— То есть, как я понимаю, туман не из нашего мира? Не из Зоргана?

Владыка оставался, спокоен и нисколечко не удивлен, словно давным-давно обо всем был осведомлен. Столь очевидный факт поражал и сбивал с толку.

— Да, ваше величество.

— Вы уже выяснили, откуда он? — их взоры скрестились шпагами.

— Да. Призрачный мир.

Левая щека Берхата Альрина на долю секунды дернулась, но взгляд оставался безразличным и холодным.

— Подождите меня в гостевой приемной Дерлин. Скажите Боо, пускай принесет вам поесть и нальет вина, я не утомлю вас ожиданием, явлюсь через десять минут. — Владыка Черного леса искренне улыбнулся. — Нам есть, о чем поговорить!

Дерлин хон Тольенн уважительно кланяется и пятится к дверям.

Берхат медленно закрывает глаза, вечная боль накатывает на его сознание…

Император Баркл Призрачного мира просит новых доверенных личностей. Новых жертв!..

1. Улья Грез. Эльфран. Молочные Пики. Мейдрин. Лафим. Черный лес. Королевский лес. Откосые горы. Вельможный лес.

Их выплюнуло на влажные кочки…

Выплюнуло, как из глотки переевшего левиафана — хозяина морей и океанов.

Утроба дистанционного портала мочалила ихние тела без материнской ласки и отцовской заботы, словно рыбацкий баркас по Льдистому океану — в ладье горных троллей. Единственная радость — нет холода и колючего снега. Великомученики и отверженцы гармонии и царских удобств. Без прихоти и огорчения.

Удалось смолчать лишь одному Себастьяну Харушу, остальных понесло на вопли и ветвистые маты, а некоторые даже и вовсе, умудрились наглотаться воды из подземных рек и отчаянно с усердием выблевывали теперь ее назад.

Себастьян осоловело, завертел головой, определяя место прибытия. Беглый осмотр подтвердил скользкие предположения — магический портал выкинул их за полосой Эльфрана к юго-востоку от Эль-Фарона. В целом полукровка на это и надеялся, хоть в чем-то не произошло сбоев и проколов. В остальном везение смазывалось с реальной и оттого мрачноватой действительностью, — скорее всего при создании пространственного броска, он не рассчитал досконально волшебной энергии храмовников и своей собственной. По исходу чего получилось, что выход с портала открылся в нескольких километрах дальше, нежели планировал полукровка, короче говоря, они угодили прямо в крайнюю зону болот Улей Грез, мерзких и донельзя отвратительных.

Улья Грез!

Два года назад здесь были живописные и заповедные места природы. Массивы красоты и очарования. Практически ровный ландшафт, усеянный частыми болотами и устьями двух рек.

Эльфы не успели придумать им названий, обстоятельства и жизнь повернули по-своему, — превратив более трехсот миль равнины с водными участками, в полигон оборонительной цепи на пути наступательных и карательных рейдов дайкинских войск. Эльфары Магического Круга засучив рукава, принялись за работу. Сначала наводнив топи выращенной в бестиариях подводной тварью, затем окутав и нашпиговав сам воздух равнин магическими и эфирными заклятиями-стражами. Ловушками. Щитами. Арканами. И когда после этого, дайкины не успокоились, три башни Круга соединились и создали Улья Грез, навеки отрезав некогда ослепительный край природы от материнской земли, от Зоргана, утопив заповедный клочок в самые недра потустороннего мира. В Совете Круга заточилась словесная борьба. Многие утверждали, что полевые магики слишком далеко зашли, открыли в Зорган дорогу нечисти Призрачному миру, что на Зорган хлынула мразь из проклятого континента, но большинство советников угомонили двор и собеседников, пообещав, — периметр Улей Грез надежно запечатан защитной магией и через колдовские щиты невозможно пробиться ни одной нечисти!

Нечисть!

Эльфар Себастьян Харуш четко помнил, — живое существо способно войти за периметр Улей, выйти также, если конечно, то, что скрывалось за чертой легкого тумана, потом выпустит их обратно. За свою практику работы в Круге полукровка не смог вспомнить, чтобы из смертоносной зоны кто-то выходил, но самое интересное другое, он за свою короткую карьеру не встречал случая, чтобы в Улья Грез хоть ступала нога живого существа, таких смелых и безрассудных за два года, увы, или к счастью не нашлось!

— Ирвин! Ирвин! Ирвин! — Шост тормошил девчонку без жалости и с паникой в глазах.

Дочь герцога наглоталась холодной, ледяной воды, а эльфийская магия бесцеремонно прошлась по молодому телу, оставляя чуть заметные прикасания на руках и ногах. Ожоги и ссадины, словно от робких поцелуев.

— Ирвииннн!

Мальчуган перевернул напарницу на живот и надавил на спину, девчонка зашлась кашлем, Шост с облегчением передохнул.

Оливия с осторожностью расселась на кочке и с интересом озиралась по сторонам, видимо открывшийся перед ее глазами пейзаж абсолютно не устраивал, но судьба всякий раз относилась к ним с переменчивой благосклонностью, потому можно было уже к чему-то привыкнуть или хотя бы поблагодарить за то, что еще живы и здоровы.

Ирвин нещадно рвало и, Шост помогал аристократке всем, чем мог. Да уж, не царские каникулы выпали на их долю! А все началось с Лисьего луга!

К ее немалому удивлению полукровка, их неожиданный спаситель, застыл изваянием, став перед лесной полосой Эльфрана, призвав на помощь чуждую и капризную людскому пониманию магию. Стена ялинов стояла непроходимым частоколом, ощетинившись листвой и высоченными, долгожителями-стволами. По-предположению Оливии Хорвут погони ждать следовало в любую минуту, но, вернув внимание на склизкую полосу, вырастающую прямо перед носом в сотне шагов, Оливия моментально забыла об остроухих, переключившись полностью на рукотворном чуде, которым являлись болота Улья Грез.

Туманные испарения над болотными гладями перемещались и кружились, серыми облаками пара, живя своей жизнью. Оливия выпучив глазища, таращилась на эфемерные полеты воздушных облаков, пока слова полуэльфа не вывели ее и остальных храмовников из транса:

— Пора уходить! Быстро! Прочь!

Она с испугом обернулась на крик и увидела нависшую высоченную фигуру Себастьяна прямо над собой, полукровка выжидающе наблюдал за нею и приходящими в себя спутниками.

— Уходить, но куда??

Себастьян бегло огляделся — сперва на Эльфран, потом — на Улья.

— Пойдем прямо! Между болотами и лесами. К лесу приближаться нельзя, к болотам… также. Так что путь держим посередке… можно ближе к Ульям, — помедлил, но, поняв, что Оливия его не совсем понимает, добавил, кивая на туманные разводы: — Улья Грез! Если успеем, то проскочим мимо поисковых отрядов, если нет… — лицо полукровки посуровело: — придется углубиться в топи, но это — крайне нежелательно! Крайне!!

— А портал?

Себастьян резко повел головой, Шост, задавший альтернативный вопрос, уже стоял на ногах, придерживал за плечи, шатавшуюся по сторонам Ирвин Альвинскую. Взор герцогской дочери блуждал, видно она еще не совсем пришла в себя, после акробатических полетов.

— На портал нечего рассчитывать, у меня не хватит сил сплести главные руны заклинаний, потребуется время для восстановления.

— Сколько?

Они изучающе смотрели друг другу в глаза.

— Дня три-четыре, чем больше, тем лучше.

Молодой храмовник задумался.

— И это еще не все! — воскликнул, как бы, между прочим, полукровка.

Дайкины пялились на него с недовольством.

— Стоит только применить магию, эльфары тут же ее засекут. Возьмут след и натравят на нас ищеек со следопытами, а от них… очень-очень трудно оторваться.

Шост тяжело сглотнул.

— Что ты предлагаешь?

— Идти без магии. Минимум контакта. Они не сразу засекут точку выхода из портала, у нас сейчас достаточно времени отдалится от ихних передовых групп вперед.

— И куда мы побежим?

— В Василисковы холмы.

Тишина, если бы не клекот жаворонка и стрекот, проснувшихся поутру сверчков, над равниной пролегла таинственная и звенящая природой благодать. Не считая конечно мрачноватой картины Улей Грез.

— Опять холмы? — сдавленным шепотом воскликнул Шост, он прекрасно помнил травлю и истошный бег.

— Оттуда ближе к вашему храму…

— Но там твари!..

— Твари — там!! — палец Себастьяна уперся в болота. — А в холмах — ручные зверушки! — открытая ухмылка.

Шоста от нее всего изнутри передернуло.

Оливия и Ирвин сжались в комки, в который раз за время бурных происшествий.

— Хватит! Нет времени на пустые разговоры, надо уходить! Поговорим в дороге, ясно?

— Д-да…

— В путь.

Поправив дорожную сумку на плечах и отряхнув мокрую одежду, Себастьян тронулся в путь, в разрез Эльфрану и Ульям Грез, не особо заботясь о том, следуют ли за ним храмовники или наоборот, посовещавшись, поплелись в обратную сторону. Их жизни в их же руках!

— Почему ты нам помогаешь?

Вопрос застал его врасплох. Что же ему ответить? Поверит ли малец в то, что ему до смерти опротивели кровные родственнички? Что от его рук пали эльфы и теперь он государственный преступник? Дорога назад для него, увы, закрыта, а впереди — одна сплошная неизвестность. Жизнь в руках злодейки фортуны! Дьен его знает, что его ждет завтра?

— Я дал клятву отцу.

По его следам чуть позади понуро тащилось подмастерье, Шост впереди, а девчонки на полшага позади, нервно оглядывались, вслушиваясь в серьезный разговор. В унылом эльфийском краю пели редкие птицы, летала и скакала одинокая, прижившаяся в трудном месте насекомая живность, безразличная к путникам, живущая своей, непостижимым человеческим разумом жизнью.

В какой-то момент Себастьян взял путь немного левее, едва углубляясь в болотистую местность Грез, за десяток шагов температура резко упала, на три-пять градусов вниз. Ощутимо похолодало. Повеяло замогильным, студеным ветром. Сквозняк заиграл промокшей до ниток одеждой. Девчонки закашляли, а Шост поежился, опасливо озираясь по сторонам.

— Аллон побери, холодно-то как!

Ехидный смешок Себастьяна в ответ.

— Холодно в центре болот, всего несколько градусов тепла, причем ни каких признаков снега и льда… Магия! Тем ни менее всякой нечисти там хоть отбавляй! Знаете, что самое страшное?

Шост побоялся проявлять излишнее любопытство. Девчонки внимали, разинув рот.

— Пиявки!

— Пия-явки?! — остолбенело, переспросил Шост, выкатив глазища.

— Да пиявки, представь себе! Не больше указательного пальца. Черные. Шершавые на ощупь и… противно-опасные! Присасываются сотнями к телу, высасывают кровь, плоть, жизненную силу, даже магию. Все твои магические способности. Остаются от тебя — кожа да кости, представляешь? Из-за низких температур останки не гниют, не тлеют и потому сухие участки топей, завалены множеством костей и кож погибших воинов. Когда схватились два войска на берегах болот, эльфары Круга взялись за работу махнув на своих и чужих. За седмицу превратили заповедник в оборонительную полосу, переломав людей и эльфов, — Себастьян остановился на полушаге, замер на месте, изо рта шел пар. Он говорил будто в пустоту, вперед себя, но Шост с девчонками впитывали каждое слово. — Я слышал нечеловеческие крики остроухих и дайкинов. Остроухих! И дайкинов! Кругу ровным счетом было наплевать на число жертв, для них главное — результат работы! Выполнить задачу! Эльфары колдовством полуоткрыли врата в Призрачный мир… всего лишь на жалкие полусекунды и вот что вы видите, ворвалось на Зорган, за те короткие, жалкие удары времени! Нежити предостаточно, она живет и размножается законами потустороннего гадкого мира. Единственное оправдание деяний рук Магического Круга — это полное прекращение нападений Королевства Людей на Эльфран, в остальном, они такие же преступники, как и любой другой полководец дайкинской армии. Идемте! Погоня не за горами.

Под впечатлением храмовники молчали. Молчание для них стало привычным делом, ведь сплошь и рядом опасность чуждой формы и жизни.

Переступив и шагнув поближе к границе Улей Грез, подмастерье окунулось в царство смерти и нечисти. В царство Призрачного мира! В нем не было ни чего живого! В нем не существовало радости к жизни и огорчению к смерти, ибо в мире холода и мрака, обитала сама нежить. Питающаяся крохами жизненной энергии, пробивающейся сквозь прочный и плотный барьер Зоргана.

Шост вспоминал рассказы мастеров и старейшин. Изучение гипотез и легенд входило в обучающий курс молодого храмовника, правда только естественная реальность всегда открывалась ужасной действительностью, резающей ум и восприятие. Шост боялся ее всеми чувствами сознания. Девчонки искали поддержки, но от кого? Если все перепуганы, а тот единственный, кто способен ее обеспечить, закрыт непреступной стеной расового понимания. Как можно просить помощи у эльфа? Нет! У полуэльфа?

Он для них и так совершил предостаточно подвигов, чтобы на каждом шагу пути утирать им слезы и сопли.

— Спасибо.

Себастьяну сперва послышалось или даже показалось, что послышалось, он вновь замедлил ровный, осторожный шаг.

— За что?

Мальчуган глядел под ноги, в кочки и пожухлую траву.

— За то, что спас нас от камер и смерти.

Полуэльф вслушивался в свои внутренние чувства, в новые и неизведанные, отчего-то на душе было тепло и приятно. Благодарность дайкинского паренька бальзамом радовала сердце, он редко получал похвалу и подарки, чаще всего — наказания и оплеухи, но теперь совсем незнакомое и великое чувство просыпалось в нем. Чувство, что он не одинок в этом сумасшедшем и бушующем мире. Ему есть к кому податься, кто его примет и возлюбит. Неужели это дайки… люди? Люди?!

— Пожа-алуйста!

Не так давно его нога ступала по этим коридорам.

С тех пор прошло всего каких-то полтора-два года. Дайкинских даже года. Что для эльфа столь ничтожное время? Секунда? Секунда в многовековом водопаде жизни.

С тяжелой тоской Желин Харуш спускался низкими лестничными маршами в сокровенные и потаенные коридоры Магического Круга. В недра совершеннейшей и могущественной клановой династии, которую представлял род Сульяна. Вероломный и амбициозный соперник подмял под себя весь Совет, а также большинство чиновников, в придачу государственный аппарат Королевской армии. Его методичная работа к приходу власти удивляла, изумляла, даже настораживала. За год, нет еще меньше, Урфу Сульяну удалось сблизить и заинтересовать своими взглядами, а также идеями больше половины королевской знати династии Эльсдинов. Направить против оппозиционеров самых отъявленных и рьяных личностей своего рода, вершить панику в рядах противников и лоббировать ихние неугодные Сульяну интересы. Машина, какую гномьи мастера воздвигали б годами, а может и веками, пришла в действие в руках советника за каких-то не полных два года. Харуш еще помнил мелкие и дряблые стычки с дайкинами в Серой Плеши и болотах Грез, потом отчаянную акцию Круга на Ульях, после чего Мейдрин и его силы утратили весь свой наступательный запал, отказались от маневров и, сдав позиции, отошли далеко на север и северо-восток. Ад болот Улей Грез навеки отбил желание у дайкинов совать нос в Эльфран и донимать остроухих, так сказать, своими гнусными атаками. Наконец, Община эльфов зажила в покое и радости. Но, только не утратив былых страстей к интригам и сговорам! В крови эльфов продолжал бурлить древний и пылкий адреналин.

Как показала практика и жизнь королевского двора, Урф Сульян далеко не бездействовал. Тихонько ждал и копил силы. Силы для тонких и коварных дел. Желин часто ловил себя на странной, довольно отчаянной мысли — а может быть такое, что советника Сульяна вела сильная и расчетливая цель? Некая всемогущая, тайная и неизведанная ни одному эльфу сила? Сокрушительная и прямолинейная? Желин в душе, в немом недоумении пожимал плечами, горько и разочаровано.

Поэтому спуск для него был опасным и не посильным. Страшно и одиноко было отважиться на первый шаг в подземные лаборатории Круга, даже после того факта, что когда-то ты возглавлял целые операции по внедрению в бой легионы живой и агрессивной плоти, выращенной в инкубаторах и плодородных отсеках. Там, где пасовала природа, за дело бралась магия. У эльфов она пылала изощренностью и изобретательностью. Многовековые корни Общины давали богатейший опыт эльфарам и их главному руководству — советникам. Желин Харуш иногда поражался, как дайкинам удалось выбить и выжить лесной народ из Эльсдара? Ведь человеческая раса по жизненным показателям уступала эльфам во всем, тем более в искусстве магии. Их мастера — архимаги, далеко отстали в развитии и казались абсолютными невеждами в работе с внутренней силой. Другое дело обстояло с Орденом Северных Магов и храмом Хизельмаш — два ордена славились своей утонченной и боеспособной школами, но только открыто против целого народа, скажем, эльфов, они, никогда не вздумали б выступить, если, и действовали когда-нибудь против, то инкогнито, из-за чужой спины.

Советник Харуш не знал, как действовать ему. Открыто бить или в лучших традициях высокородных — исподтишка? Правда, такой случай безвозвратно ускользнул, осталось идти напрямик, говоря просто — напролом.

Темные лестничные марши изредка освещались, после нарушения безопасности и побега големов из ангаров лабораторий, Круг потерял контроль над бесчисленной ветвью подземных коридоров. Эльфары разбились на группы и прочесывали каждый закоулок, каждый кабинет и лабораторный зал в поисках сбежавших тварей, но первые же часы операции показали, големы, то есть большая их часть, разбрелась по нижним ярусам бестиария. Магический Круг, посовещавшись, решил возглавить основные отряды патруля надежной охраной из числа младшим советников, а также дворцовой стражи. И так они приступили к монотонному отлову "живого материала".

Ярко-серые всполохи на секунду остановили Желина Харуша на каменных ступенях, но сразу же, после мгновенного сканирования, советник почувствовал присутствие группы эльфаров. Здесь на первых спусках в подземные ярусы лабораторий, Харуш пожалел, что не воспользовался услугами дворцовой стражи и рекомендациями капитана Хавьена Моратпа, тогда возможно ему не пришлось бы сейчас жаться в темноте от перенапряжения и призывать к бою внутреннюю силу.

Череда зарниц и тут же — беспросветная мгла…

Снова сполохи на нижних маршах и темнота, разбавленная звенящей тишиной…

Приемный отец Себастьяна не выдержал, зашептал слова боевого плетения, приготовился немедленно вступить в смертельную схватку.

Его крадущаяся поступь слилась с шорохом мелких роллх, бегущих от эльфа по норам в стенах. Прячущихся от света и вибраций воздуха под действием магии.

На кончиках пальцев Харуша зажглись искры аркана, запульсировала энергия, готовая вот-вот сорваться в полет. Советник насторожился, едва сдерживаясь, чтобы не атаковать невидимых противников.

По мере приближения к источникам магической активности, Желин в полной мере ощутил присутствие эльфаров, но где же затаились эльфы? Почему не подают о себе знать? Отчего скрываются от него, советника Харуша?

Спуск лестниц оборвался настолько внезапно, что в темноте Желин не сразу сообразил куда попал, ступеньки упирались в черный провал широкой галереи, с которой, по памяти советника, начинались анфилады многочисленных лабораторий и исследовательских ангаров. Именно на входе в обитель Круга Харуш заметил магию эльфаров, правда сейчас вокруг царила безмолвная тишина, на крайнее удивление рискованная и напряженная. Советник застыл на последних ступенях лестницы, аркан ярким ореолом заиграл на левой руке, магия готова была устремиться в бой, но Харуш не видел цели, не видел наглого и крадущегося во мраке врага.

Не издавая ни малейшего звука, со стороны мрачных коридоров на него кинулись призрачные, размытые тени, советник отшатнулся назад, чуть не оступившись на ступенях. Все-таки враг решился! Бросился в атаку! Кто же он?

Нечеловеческие, быстрые и стремительные движения. Стальной блеск оточенного оружия, Желин хладнокровного оценил подготовку противника и его инстинктивные движения боя. Големы! На него напали големы! Значит, Круг не всех обезвредил тварей?

Плетение сорвалось с его руки и устремилось на первое бросившееся, на него существо. Тут же Харуш уже готовил следующее заклинание, за первым чудовищем, неслись еще две тени.

Сталь зазвенела, рассекая воздух, Желин увернулся от клинков искусственного бойца, полетел на каменные ступени, травмируя руки и ребра. Заклинание достает голема в полете. Ослепительная вспышка разрезает ночные коридоры. Желин успевает заметить звериные, неестественные морды, перекошенные яростными оскалами. Мускулистые руки и узлы мышц, разрывающие пластины лат. Двухметровые чудовища группировались для мгновенной атаки, обходя подраненного соратника. Заклятье Харуша отбросило первого монстра. Выжгло в нагрудных латах брешь и добралось до покрытого редкой шерстью тела. Големы практически были не чувствительны к боли, но это не спасало их от смерти, если магический удар поражал смертельно-важные органы. Желин знал куда бить, поэтому плетение моментально уничтожило искусственного зверя.

Чудовище агонически дергалось, а два его товарища уже зависли над распростертым на полу советником, Харуш запоздало подумал о несправедливой судьбе, о приемном сыне и возможно, что многое не довел до логического ума. Клинки заблестели над головой. Холодные лучи ярко-серых плетений ослепили глаза Желина Харуша, он поморщился от рези и закрылся рукой, будто такое жалкое противостояние, способно устоять против сильных чар.

Убийственная магия рвала воздух и тела големов, атмосфера пропиталась обгорелой плотью и устойчивым запахом эльфийской магии. Воздух напитался ялином и папоротником. Букет вековых деревьев и трав. Разрушающий и исцеляющих.

Желин уже догадывался, кто пришел ему на помощь и спас от смерти. Легкий укол неприязни разлился в груди — неужто его использовали как приманку? Советника Магического Круга обработали, словно заурядного смертника штрафного батальона.

Харуш пытался подавить приступ бешенства и негодования, но эмоции гнали чувства через верх.

Торопливые шаги. Десяток натренированных воинов.

Желин с хрипом подводится на ноги.

— Господин Харуш, вы целы?

Желин видит спасителя, еще молодого эльфара в боевой мантии, за ним более подготовленные и серьезные бойцы Круга, лишенные эмоций и предрассудков, ну прям, точь-в-точь похожие на погибших от его рук големов! Даже не скажешь, что в их юношеских головах, могут зреть столь надменные идеи!

— Благодарю! Вы подоспели вовремя…

— Господин Харуш?! Вот так встреча?! Вы одни? А где же охрана? Разве вы не знали, что с ангаров сбежали боевые големы? И мы их уже всю ночь и утро вылавливаем!

Звонкий голос раздался слева, искусственный свет полусферой осветил бесчувственные лица, к советнику Харушу подходил ухмыляющийся вельможа в шикарном, парадном камзоле, с саблей на поясе, Желин с мрачным видом подметил, что Грилл Сульян, сын советника Урфа Сульяна, редко брал участия в такого рода операциях, ведь столь "грязные" дела не соответствовали его сану и амбициям. Проще говоря: отпрыск Сульяна больше времени уделял светским забавам и вечеринкам, что заставило сегодня сделать исключение юному эльфу, очень слишком настораживало и изумляло.

— Премного благодарен за спасение, господин…

— Да бросьте, советник Харуш, я как вижу, вы, и сами неплохо справлялись? Вот посмотрите — насколько чудесно разделались с големом! — Юноша указал на дымящиеся останки существа, первым кинувшегося на Желина.

Советник слегка повел плечами, прекрасно понимая, что за ними пристально наблюдают.

— Думаю, вы и с остальными тварями смогли б справиться.

— Стар я уже для таких дел…

— Х-ха! И наперекор всему самостоятельно спустились в лаборатории?

Из-за темноты и тусклого освещения, Желин плохо видел выражения лица собеседника, хотя мог по интонациям голоса догадаться, сыночек своего отца рос с тем же непревзойденным характером.

— Обстоятельства вынуждают…

— У вас что-то стряслось?

Желин снова подавил приступ злости, молодой выскочка не давал ему договорить.

— Я ищу твоего отца.

Физиономия Грилла Сульяна скривилась, словно придворный проглотил кусок кислого яблока.

— Он в лабораториях. Мы отлавливаем материал и загоняем обратно…

— Я понял. Отведи меня к нему. У меня к твоему отцу есть разговор.

Некоторое замешательство присутствовало во взгляде юного эльфара, затем он, как понял Харуш, дошел в уме к верному Желину решению. Согласный кивок советнику и короткий приказ подчиненным:

— Уничтожьте останки!

Желин почувствовал ментальные команды, командиры двух групп распоряжались солдатами. Эльфары готовили заклятья-разложения — клюфы. Желин с Грилллом поспешили убраться в глубину коридора, прочь от места стычки и боя.

— Мы согнали большую часть разбежавшегося материала обратно в камеры, но некоторые группы големов добрались до тюремных казематов. Глай Скальз просил о помощи…

— У него нет в штате магиков? Круг присылал ему работников! — возмутился Харуш.

— Мы, то есть мой отец, отослал их назад в армейский гарнизон, — запнулся вельможа, теперь было несладко ему под перекрестным допросом советника.

— Зачем?! Тем более в армейский гарнизон?

К немалому интересу Желина, Грилл не ответил.

— Спросите у отца.

Желин понял — надо молчать, толку от молокососа никакого.

Их сопровождали трое эльфаров, призраками ступавших по пятам. Они скорее охраняли сынка Сульяна, чем переживали за жизнь Желина Харуша.

Коридор, а точнее главный зал, тянулся далеко вперед, магический свет утопал в черных разводах, лишь мельком показывая контуры боковых стен, а также более тонких ветвей смежных тоннелей, обшитых камнем и мраморными плитами. На голых стенах чередовались условные магические знаки, отдельные схемы и фрагменты маршрутов, информацию относительно выращенного материала в запечатанных ангарах и клетках. Вольеры находились в другой части лабораторий, под самым Эльфраном, но как слышал Желин Харуш от туда к счастью, ни кто не убегал. Или ему не доложили полной информации?

— Почему нет света?

— Мы пытались восстановить магическую цепь, но на каком-то участке произошел сбой в плетениях, эльфары устраняют неполадки. — Оправдывался Грилл, сейчас он чувствовал себя словно мышь в клетке, Желин вертел им как мог.

— Откуда сбежали големы?

— Сто двадцать пятый и шестой уровни.

— Уровни?! Ты хочешь сказать, что открылись все замки двух участков?

— Д-да…

— Хм.

Молчание.

Желин переваривал, сей необычный факт.

— Странный феномен…

— Мы прощупали остатки чужой магии…

— Чужой магии?! — Желин застыл на полушаге, эльфары за спиной чуть не врезались в ихние спины.

— Дайкинская магия.

Харуш помрачнел: неужели подмастерье все-таки сбежало? Неужели они опоздали, и Себастьян зря опять рискует? Что же делать? Нет! Сперва надо все хорошенько разузнать.

— Господин Харуш, в этот коридор и вниз…

В тоне Грилла Сульяна не было и намека на былую надменность.

— Мой отец обосновал временный штаб в исследовательских лабораториях на пятидесятом уровне…

— Это медицинский сектор? Лаборатории с питательными растворами?

— Да, господин…

— Он один?

— Нет, когда я его видел в последний раз, он беседовал с советником Жальеном Ворматом.

Два сапога пара! Интриганы! Один другого лучше.

С огромнейшим трудом Желин смолчал.

— Сюда… сюда… господин…

За следующим поворотом они наткнулись на дворцовую стражу и десятка два эльфаров. Стража напряжено застыла у стен коридора, магики чертили на стенах новые заклинания. Руны светились в полутьме. Появление Грилла и Харуша оживило эльфов, магики забегали в присутствие вельмож. Сульян немедленно провел Желина к своему отцу.

Наверняка Харуш хорошо помнил обстановку одной из центральных "кузней" живой плоти. Сотни десятков резервуаров и рабочих столов. Шкафы и полки, заставленные магическими ингредиентами, соседствующие с рукописями и книгами лаборантов и магиков. Старая и приевшаяся с годами картина обыденности каждого эльфара.

За столом восседал советник Урф Сульян, собственной персоной, словно покойный король Эльрих Эльсдин на царственном троне, за спиной слугами, грамотеи из высшего дивизиона эльфарского штаба Круга — Гальят Рутт, Рольеф Хим, Салам Ульш. Паразитами присосались на шее советника Сульяна, и всяко ему лебезили, абы только остаться на постах и получать отменное жалованье.

Желина от одного взора той картины перекрутило — штат Сульяна рос не по дням, а по часам, будто на дрожжах. И откуда столько обаяния и целенаправленности у Сульяна? Его империя и власть росла гигантскими шагами!

— Харуш? Нежданная встреча!

Яблочко от яблони не далеко падает!

Чиновник проигнорировал сына — не соизволил на него и взглянуть.

Грилл отступил в тень лаборатории, замер возле высоченных колб с маслянистой светло-зеленой жижей. Стража топталась в дверях, ожидая дальнейших распоряжений, эльфары, которые эскортировали молодого Сульяна и Харуша, присоединились к работающей группе в основном коридоре. Очень часто эльфы доказывали — они могут прекрасно и слаженно работать в команде, грех — природная жадность к лидерству и власти, делало их соперниками между собой.

— С чем пожаловал?..

— Ты подписал приказ о домашней охране моего сына? — в лоб пошел в атаку Желин с обвинениями.

Лицо Сульяна окаменело, он откинулся на спинку стула, положив руки на разложенные карты и схемы лабораторий Круга.

— Да, я.

— На каком основании?

Пальцы Урфа сплелись в замок.

Физиономии высших эльфаров вытянулись.

— Оставьте нас одних! Быстрее!! — Холодно прикрикнул чиновник. Эта игра для сильных эльфийской Общины!

— И ты сын — тоже!

Если Гальят Рутт, Рольеф Хим и Салам Ульш скользнули в дверь с почтительной отрешенностью, то на лице Грилла Сульяна читалось полное недовольство. Он уже не младенец, чтобы им понукали, словно каким-нибудь заурядным простоэльфом! Расталкивая стражу и эльфаров, Грилл выскочил в коридор. Тут же дверь запечатало мощное защитное плетение.

— Я не доверяю твоему сыну…

— О каком доверии идет речь, Сульян?

— Покойный Эльрих приказал заточить полуэльфа в камеру, я же освободил его и отправил в твой дом!

— Это сделала Мелиса!

— Королева не распоряжается и не опровергает приказы истинного короля, она пока не приняла трон и Жезл Покорности. Ты хорошо осведомлен о том, что король погиб от рук дайкинов. А Себастьян — полукровка. В нем человеческих генов столько же, сколько у любого дайкинского выродка. Или ты уже забыл, чего нам стоило остановить их ублюдочные армии?

— Неужели ты думаешь, Себастьян способен на предательство? Он всецело предан короне и…

— Он ослушался приказов Круга и короля! Он не выполнил задания! Подверг Общину эльфов на неоправданный риск! Если Мейдрин прознает о похищении подмастерья и что за все этим стоит Эль-Фарон — вся армия Королевства Людей снова обрушится на наши земли. Дайкины нападут на Эльфран! Устремятся, как я сказал, прямо сюда! Тем более не стоит забывать о храме Хизельмаш. Старейшины не простят удара в спину. Отплатят нам тем же…

— Вполне возможно! Может, ты опоздал с выводами, старейшины готовят сейчас удар по нам! Акт возмездия! И само от рук мастеровых погиб наш король Эльрих Эльсдин!

— Это твое предположение, не более! Мы не нашли доказательств и следов. Но даже если все случилось, так как ты говоришь, то суть дело не меняет — его величество пал от рук мерзких дайкинов!

— Зачем тогда во всем винить Себастьяна? Или он всего лишь пешка в твоей игре?

— Не преувеличивай, Харуш. Я не настолько дальновиден и утончен в делах. Себастьян оказался вовлечен в действия не совсем пассивным участником, а полноценным игроком, он сам виноват в своих несчастьях…

— Почему Марьян и его люди?

— Хм. Они давно недолюбливают друг друга, пускай расставят все приоритеты между собой раз и навсегда, ты ведь не против?

Желин сжал губы в тонкую линию.

— Оставь моего сына в покое!

— Пускай он покинет Общину эльфов навсегда! Уберет прочь с Эль-Фарона гнилое тело и не позорит своим присутствием двор! Если хочет жить с эльфами, пусть живем в Эльфране! С брашами!

— Ч-что?? Кто дает тебе право решать, кому жить в Общине, а кому…

— Меня избрали премьер-советником, и я возглавил Совет!

— К-как?! Я ни за что не проголосовал бы…

Злая ухмылка исказила гримасой физиономию Сульяна.

— Я предугадал твое поведение, Харуш. Поэтому заблаговременно сделал нужные шаги…

— Что ты вздумал?

— Я подписал распоряжения об исключении тебя из Совета, ты больше не советник, Харуш, убирайся вон из Магического Круга! Марьян разберется с твоим гаденышем, а Круг вычеркнет навеки твое имя из списка должностных лиц, ты подписал себе смертный приговор, Желин Харуш! Вон из дворца!

Сумасшедший гнев затопил сердце и душу Желина, он на время перестал контролировать свои действия. Наверное, он совершил ошибку, когда покинул Себастьяна одного в доме, оставил один на один с головорезами Урфа Сульяна. Что ж в его руках исправить роковую ошибку!

Воздух разрезало магическое плетение — стремительное и призрачное. Желин Харуш для своих не молодых уже лет, бил решительно и хладнокровно. Правая рука выбросилась навстречу негоднику. Искристо-карминовая молния сорвалась с пальцев советника, рванув к столу и противнику. К глубочайшему изумлению Харуша, Сульян будто предсказал поведение отступника, слетел со стула и, растянувшись на мраморном полу, сначала выкрикнул грязное ругательство, а затем — ответил тем же. Заклинание Желина врезалось в шкаф, разметав полки и исписанные эльфарами бумаги. Вход в лабораторию уже таранили силовыми заклятьями, пытаясь ворваться внутрь помещения, за жизнь премьер-советника беспокоились как никогда.

Желин увернулся от встречной молнии, спрятался за железным кольцом прозрачной колбы. Ответный выпад Сульяна вдребезги разгромил соседний резервуар, теперь маслянистая жижа растекалась по гладкому полу, а мясистые куски взращенной искусственно плоти, разбросало на два метра, они дымились и источали удушающую вонь.

Желин лихорадочно выбирал разные варианты действий, вряд ли поставленный Сульяном блок надолго задержит разъяренных эльфаров и стражу, жополизы рано или поздно ворвутся в помещение и тогда казни не миновать. У него остались считанные секунды на свершение мести. На свершение справедливости и возмездия! Желин полностью был уверен, что во всех бедах виновен Урф Сульян. Во всех!

— Круг разработал тактику нападения на Северное Королевство Людей… на Мейдрин! Дайкинов ждет расплата! Я поведу Общину к стенам мерзкой столицы животных, возьму реванш за Эльсдар. Животные ответят за гибель эльфов! За поражения! За…

Желин не стерпел, метнул паутину режущих молний на звук голоса. Загремело бьющееся и разрывающееся на многочисленные осколки стекло, бульканье вспенившейся жижи, шлепки по полу эмбрионной плоти…

И снова — издевательский хохот в ответ.

Откуда у Сульяна столько прыти и сил? Откуда?!

Рев и свист контрудара застал его почти врасплох. Сильнейшая ударная волна подхватила Харуша, раскрутила и, смешав со светло-зеленой субстанцией, швырнула на голую стену. Желин припечатался правой стороной в монолитную преграду, благо не задев стеллажи и шкаф, с хрустом переломав ушибленные ранее ребра, соскользнул на пол, закряхтел и застонал от боли. Как он уже говорил, он слишком стар для рукопашного, магического боя.

— Ты осмелился противиться моей воли? А ведь у тебя, было, столько времени на обдумывание. Я не спешил с приказом, надеялся, что ты образумишься, поумнеешь. Выберешь верную сторону. Сильную! Могущественную! — шаги эхом отдавались по лаборатории. Слепо и панически Харуш еще пытался призвать на помощь внутреннюю силу, но нет…

— Неужели ты мог подумать, что тебе кто-то поможет? Спасет твою никчемную душонку? Выберет твою слабую сторону? Избирают и идут только за сильнейшими, за теми, кто может дать побольше денег и власти! Кому как не тебе это знать, Харуш. Ты проиграл досрочно и прими поражение достойно — ты будешь умирать вечно!

При этих словах заклинание Сульяна точно настигло Желина, пронзило сотнями игл и вывернуло наизнанку саму душу.

Смех Урфа сотряс меркнувшее в забытье сознание советника, неимоверная сила подняла его дряблое тело, протащила по полу, отбила мышцы и кости о многочисленные резервуары и снова бросила на мраморный пол…

Когда, наконец, защита уступила таранам и в лабораторию ворвался первым, растрепанный с саблею в руках Грилл, Сульян с тем же безразличием, что и в прошлый раз, даже не соизволил на него взглянуть. Грилл же оступился на скользкой жиже, проехался пузом по раствору и с матами вписался в ошметки пульсирующей плоти. Следом ворвались наготове и во всеоружии стража и эльфары. Ошарашенные взоры и перешептывания.

— Грилл, останешься за старшего, приведешь помещение в порядок! А его… — Сульян кивнул на скрюченное предсмертной судорогой тело Харуша: — в резервуар. Над ним еще предстоит поработать!..

Вечный сад!

Вечное лето!

Сегодня собралась вся Община эльфийского народа…

Сегодня у каждого эльфа — пожилого и юного торжественный день. Королева Мелиса Эльсдин принимает с рук Совета Магического Круга Жезл Покорности. Придворная знать и самые богатейшие кланы Общины принесут священное клятвослужение. Для Мелисы этот день должен был стать финалом ее жизни, ведь один из могущественных родов, род Эльсдинов, после вручения Жезла Покорности склонится перед нею на колени, в милости и покорности, а вслед — вся Община Эль-Фарона. Великий и судьбоносный день!

Родом Эльсдинов за два с половиною тысячелетия овладела эльфийка. Корона возложится на голову юной и молодой, по жизненному пути Общины эльфов, королевской особе, а именно — женщине, эльфийского народа. Смерть Эльриха Эльсдина и вечная память о бедствии Эльсдара не смогли омрачить столь пышную и торжественную церемонию, эльфы ликовали и радовались, за последние годы они успели разучиться улыбаться и смеяться, военные и судные будни научили лесной народ реально смотреть судьбе в глаза и постоянно быть готовым к непредвиденным обстоятельствам.

"Сегодняшний праздник вернет эльфам былую веселость и праздность".

"Я заставлю их забыть горечь и печаль".

"Вечный сад расцветет и займется сочными плодами".

— Королева Мелиса! Королева Мели-иса! Мели-иса-ааа!

— Вечный сад! Вечны-ый сааад!

— Королева Мелис-са!

— Мелисссааа!

Крики заглушали величественный оркестр.

Народ взывал к короне. Народ хотел видеть на троне эльфийку-королеву.

Титул, что она унаследовала с узами бракосочетания с королем Эльрихом Эльсдином лишь подчеркивал ее статус, но сегодня, когда помазанники Дьена, пасынки Совета Круга и главы, богатейших кланов склонят перед нею свои головы и проведут священную церемонию — Мелиса перед лицом Общины и Вечным садом, предками долгожителями, примет престолонаследие и власть в свои нежные и хрупкие руки. Правда есть одно "но"!..

Этот фактор снедал ее душу и разум.

Об этом четко дал понять Совет Круга в своем личном письме.

На это неоднократно намекал господин советник Урф Сульян — Магический Круг сплел вокруг нее плотную и вязкую паутину, в какую хочешь, не хочешь, но умудряешься угодить.

Совет вручит ей Жезл Покорности в том случае, если она обручится с одним из их лидеров или нет, даже не так, скорее суть дела в другом! Вряд ли такой амбициозный эльф, как Урф Сульян будет плясать под дудочку советников, в Совете давным-давно заправляет ни кто-нибудь другой, а сам — Урф Сульян, собственной персоной. Поэтому не стоило даже задумываться, старый узурпатор затягивал очередную нить расставленной умело им паутины, если и удастся из нее ей выпутаться, то далеко не сразу. Мелиса терпела лицемерные и отвратные выходки ради благополучия трона и эльфийского народа. Еще давно в ее юные годы, она поклялась вести Общину эльфов к гармонии и процветанию. Да только судьба, как всегда распоряжалась по-своему, а всемогущий Дьен, в который раз отворачивал от своих верноподданных священное лико.

Купол Эль-Фарона расцвел радужными тонами, Магический Круг не поскупился на пышный фейерверк. На какой-то момент весь Эль-Фарон в краткое мгновение увидел светлое, облачное небо Зоргана, до этого момента им могли любоваться только дозоры Королевской армии. Ничтожный миг — и снова лиловая завеса и утомляющий, искусственный свет. Возможно, ей показалось, но она услыхала в задних рядах жителей города вздохи огорчения.

Трон, на котором восседала королева Мелиса, был размещен в центре Вечного сада, среди молодых и пышных фруктовых деревьев. Террасы, заполненные жителями Эльфрана, затеснили узкие дорожки и аллейки, высматривая придворную знать и членов Совета. Стража дворца и солдаты Королевской армии оцепили ряды простоэльфов. Вирканн — командир отряда мечников с подчиненными окружили царственное ложе плотным и неприступным кольцом. К королеве Мелисе не разрешалось подходить даже советникам до начала священного действа. Только после вручения Жезла Покорности, царская особа становилась достоянием общественности, сейчас же она находилась под защитой доверенных лиц и самого святого Дьена.

Флейты затянули финальные ноты, наконец-то эльфийский народ дождался кульминации торжественной церемонии.

Магический Круг в составе всех советников и главных эльфаров в официальных нарядах, выступил с правой стороны королевского трона. С левой — обосновались Королевская армия в лице генерала Карольта Римза и штаба. С правой, сразу же за Кругом, министерство с секретариатом. С левой, за армейским аппаратом — разведка и карательная службы.

Да, собрались все прохиндеи и лицемеры! — Мелиса обвела толпу эльфов безразличным взором. — Дьен надели ее силой и разумом, а главное — терпением!

Гул и гам за спиной подсказывал, что бы она ни в коем случае не забывала, — за ее спиной столпилась вся придворная знать Эль-Фарона, ведь стольким лодырям и дармоедам не нашлось места занять передовые ряды в шеренгах с Советом и армией, оттого выпендрежников пришлось разместиться за ее плечами, на нервы Вирканну и его команды.

Вперед выступил Совет Круга, как ни странно главенство взял советник Жильт Шоркк, едва передвигающий ногами и с трудом говоривший внятные слова пенсионер, и вправду, Урф Сульян имел влияние лишь в кулуарных играх, не в пример сегодняшних событий и почета. Все же какое-то здравомыслие и логика в голове Сульяна оставалась, если он доверил бразды церемонии старшим по годам особам. За Шоркком зашаркали советник Римт Армьет и неожиданно Жальен Вормат, ну конечно, нигде нельзя сыграть без коррупции! Всюду и везде нужно всунуть своего эльфа!

Сей очевидный факт, несколько разозлил Мелису, но она смолчала и не подала виду.

На шаг вперед выступил все тот же Жильт Шоркк, хотя и этот подвиг дался для него чудом.

Старческий скрежет, который являлся его голосом, отфильтрованный и усиленный магией эльфаров, раздался над Вечным садом и Эль-Фароном:

— Вечный сад! Эль-Фарон! Жители Вечного Эльсдара!

Присутствующие сорвались в единый рев — громогласный и звонкий.

Мелиса побеспокоилась, как бы они не сорвали крышу купола, но поняла такое беспокойство ничтожное и даже глупое с ее стороны.

— Сегодня мы собрались в Вечном саду для векового торжества. Мы долго этого ждали, и все же дождались! Во славу Дьена! Во славу Вечного Эльриха Эльсдина!

Мелиса напряглась — вот и началось!

— Совет Круга празднует сегодня два события…

Шоркк сделал тактическую паузу, создавая атмосферу жаркого внимания.

Безразличное единственное существо — это Мелиса. Ей абсолютно наплевать на пакостные игры Совета Круга, тем более такого негодяя, как советник Урф Сульян. Премьер-советник Урф Сульян, как успели ей донести секретари Магического Круга. Канат над пропастью власти зашатался под ней, и королева Эль-Фарона придворные новости теперь узнает в самый последний момент, когда вынести протесты и судебные иски не только поздно, но и невозможно. А Круг полноправно перешел в руки гнусному старику, который вертит Советом в свое удовольствие и усмотрение. Ужас! До чего мерзостно звучит — премьер-советник Урф Сульян.

— За законами Общины эльфов, во имя святого Дьена, королева Мелиса перед лицом эльфийского народа и предками Вечного сада выберет в этот величественный день нового короля. Супруга, с которым разделит королевский трон и священную власть.

Снова короткая пауза.

Тишина обрушилась на Вечный сад. В словах Шоркка вслушивался каждый гражданин Эль-Фарона. Каждый живущий в Эльфране эльф.

Мелиса чувствовала, как многотонная тяжесть сдавливает ей грудь, сковывает движения… разум.

— Совет Круга решающее слово и выбор остановил на единственной кандидатуре. На эльфе, который никогда не порочил Вечный сад и королевский двор. На эльфе, который…

Визг Жильта слился в монотонный гул, она потеряла суть порочащего ее слух лепета, смысл жизни… потерпела поражение!

Наверное, ощущение устойчивости и ясное сознание на миг покинули ее, ибо тело королевы поддалось сперва вперед, а глаза, стеклянные и расширенные от горестной безвыходности застыли на одной точке — колыхающих на легком ветру кронах деревьев. Бессознательно Мелиса теряла сознание…

Сильная рука схватила ее предельно незаметно для публики, мужественно поддержала со стороны.

— Ваше высочество, — шепот Вирканна вернул ее в реальный мир.

Ее руки схватили подлокотники трона, до хруста костяшек пальцев.

О Дьен, что же она наделала, а если кто увидит ее в таком жалком состоянии? Что подумают о ней эльфы?

Рядом с Шоркком, Армьетом и Ворматом объявился Урф Сульян, сказочно разодетый, в пышной мантии и шароварах, с ликующей гримасой на лице. Глаза горят торжеством и победой.

Не рановато ли для празднования? Его голову пока не украшала корона, а в руках не достает Жезла Покорности. Тем ни менее Сульян не сомневался в своем господстве, в своей безграничной власти. Он слишком многое сделал для сегодняшнего дня, очень многое!

Эльрих! Эльрих!

Спаси меня, Эльрих! Спаси!!

Себастьян! Милый Себастьян! Где же ты?

Хавьен?! Хавьен!

Все бросили ее в чудовищную минуту жизни! ВСЕ!!!

Но разве Себастьяну и Хавьену дали бы пробиться к ней? Предоставили возможность спасти ее из рук мерзкого Сульяна и продажного Круга? Естественно нет! Она цепко застряла в паутине гадкой и подлой игры. Стала марионеткой в ловких чужих руках. Кто может стоять за всем этим? КТО?!

— …спокон веков Совет Магического Круга лелеял и берег нашу кровь. Нашу чистую кровь эльфа! Исходя из вечных законов "Крови Эльсдина". Дьен восславляет наш выбор! Дьен сохраняет наш род! Да пускай же он продлится! Нашим королем станет…

— …премьер-советник Урф Сульян! Король Урф Сульян! Да здравствует новый король! Королева Мелиса! Слово королеве Мелисе!

Гул и истошный рев.

Толпа фанатиков и слепцов.

Неужели они не видят, что происходит? Неужели не читают в глазах Сульяна, будущего короля Урфа Сульяна, собственную ложь и гибель? За считанные мгновения произойдет неминуемое. Возврат, с которого уже будет невозможен.

Слепцы и невежи!

Эльфийский народ досрочно окунает Общину в грязь и грядущее по пятам бедствие.

Дороги назад нет!

Дороги назад нет!!

Дороги назад неееет…

Неизвестная и чуждая магия сковала ее тело, она словно сомнамбул подвелась на ватные ноги, парализованная и оглушенная чарами.

Слова вылетали мимо ее воли, она не понимала что, говорила, то ли она эти слова говорила вообще? Все происходило против ее воли.

— Я, перед лицом Общины эльфов и предками Вечного сада… перед Советом Магического Круга и королевским двором… верными поданными святого Дьена, беру Урфа Сульяна в свои мужья… преклоняю перед супругом колени и…

В какой-то момент, на долю секунды, благоразумие вернулось к бледному сознанию, но с той же хладнокровностью, неимоверная и чужеродная сила, снова оккупировала ее мозг.

Застывшие каменными изваяниями мечники не пошевелили и пальцем. Ни чего дурного даже не заподозрил командир Вирканн. Будто время в раз для всех остановилось!

А тем временем, Мелиса монотонно, через силу продолжала излагать толпе, жаждущей действий:

— …принимаю от Совета Магического Круга священный Жезл Покорности, а также клятвослужение королевского двора…

Руки Мелисы мелко дрожали. Глаза смотрели поверх голов эльфов. Любовались цветущим Вечным садом, искали усыпальницу Эльриха Эльсдина среди множества могил.

— …верой и правдой обязуюсь служить Общине…

По рядам Совета Круга пронеслось волнение, в руки Урфа Сульяна возложили гладкий, изукрашенный и инкрустированный золотом с алмазами Жезл Покорности. За свою жизнь Мелиса видела его трижды, сегодня она лично возьмет царственный венец власти в свои руки, до этого им управлялся только покойный Эльрих Эльсдин. Как же так случилось, что среди рода Эльсдинов не нашлось претендентов на трон? Ведь род богат на сыновей и братьев? Почему они остались в стороне? Не выступили против решения Совета и Урфа Сульяна, в конце концов? Или их также обманули и охмурили чуждой магией?

— …с этого дня я и король Урф Сульян становимся единым целым! Королевской семьей! Во имя Дьена и Общины эльфов!

Фейерверки разорвали купол Эль-Фарона ослепительными красками.

Эльфы Эльфрана подняли восторженные крики, казалось бы, на весь Зорган.

Совет Круга праздновал победу.

За спиной трона придворная знать ликовала и будоражила слух здравницами.

Веселье и радость!

Что ей еще нужно?

Ведь она в тайне в душе к этому стремилась, — окунуть эльфов в мир праздников и торжества.

Сульян и Совет в какой-то мере свершили ее потаенную мечту. Вот только что будет дальше? К примеру, уже завтра?

С полной радости гримасой на лице Сульян взобрался на престол, преклонил колени и на вытянутых ладонях протянул Жезл Покорности своей супруге, королеве Мелисе. Она с натянутой улыбкой приняла правящий символ с его рук. Чуть тяжелый, но придающий внутреннюю силу. Сульян взял ее за правую руку, стал рядом с нею, они подняли в монументальном жесте обе руки. Теперь дело за Советом — чиновники сейчас произнесут клятвенную молитву, и Жезл навеки скрепит ихние узы.

Последний шаг в бездну!

И он… неминуемо произошел!

Никто и ничто ее не спасло…

Не произошло чуда. Не ворвался на пьедестал трона с оружием в руках Себастьян и Хавьен Моратп. Нет! Магия Жезла скрепила сердца Мелисы и Сульяна в единое целое. В неразрывный венец!

Сквозь покорную улыбку Мелиса подавила горькие слезы. Магия Покорности теснила вражеские чары, но в то же время, требовала повиновения отданных клятв. Роковое кольцо! Она обречена на повиновение!

Король Сульян не заставил себя долго ждать, обратился к толпе верноподданных с важной речью:

— Дорогие эльфы, мы на пороге великих перемен, сегодня в Общине эльфов исторический момент, сегодня мы обрели надежду на новое будущее. Как всякое дело его надо заслужить. Добиться цели и победить! Мы очень долго терпели поражения. Очень долго шли в пустоту, словно слепые котята. Я покажу вам дорогу к прекрасному и вечному счастью! Мы возродим нашу Общину и вернем былое могущество!

В интонациях Сульяна послышались стальные нотки.

— Я верну то время, когда Община эльфов правила Зорганом, а недоэльфы и животные — дайкины пресмыкались перед нами в покорности и страхе!

По спине Мелисы прошелся рой мурашек.

Она ощутила всем телом, что не за горами пресмыкаться в покорности и страхе будут она и вся Община эльфов в ногах короля Урфа Сульяна.

— Завтра же подпишется акт о дислокации Королевской армии в Серую Плешь! Мы ударим по Северным Королевствам выродков неожиданно и молниеносно!

Она готова была поклясться, что толпа орала и буйствовала гораздо громче и активнее. Животные — это эльфы! В своем ничтожном стремлении к мести и мародерству. Фанатики и лицемеры! Нацисты и захватчики!

— Сегодня мы празднуем и радуемся счастью! Великой свершенной мечте…

Она хотела одного — убраться прочь!

— …мы долго и тяжко шли к ней. За Эльс-сдар! За Эльсссдааарр!

Затянул король Сульян.

Рев ему вторил.

Фанатичные маньяки!

— Сегодня мы пьем и гуляем! Пьем и веселимся!

Мелису едва не вырвало на красно-зеленый мундир командира Вирканна…

— Я их чувствую Сульян! Я их чувствую!..

Гробовая тишина.

— Сульян?!!

Тот же ответ — тишина.

— Вот остроухий выкормыш! Сульян, сучий сын! Отвечай, кому говорю!

Далекий гул, затем…

— Гос-сподии… Госпо-о…

— О, ба, да ты, дружище, успел надраться? Х-хе! Ладно, с кем не бывает! Говорю, я их чувствую!

— К-кого?! — с неподдельным изумлением вопрос.

— Вылупка с короной на голове! Ты на радостях в бочке с вином искупался или тебе корона мозги отшибла? Когда к делу вернешься? Не забывай, король Сульян, у нас мало времени, подмастерье с Себастьяном на границе Улей Грез шастает, а ты с Советом вино хлещешь. Ты все сделал, как я просил?

— Вы же знаете…

— Конечно, знаю, придурок, но спрос всегда нужен! Отвечай, как надо!

— Акт подготовлен. Теперь готовлю внутренние бумаги и бюджет…

— Отправь Марьяна и его охламонов по следу беглецов, пускай зажмут их между Василисковыми холмами и Эльфраном, не дадут выйти с Грез, там я их встречу, мои… верные поданные с ними разберутся…

Баркл с шипением произнес последние слова, Сульян почувствовал, как хмель отступает в пятки, а на место алкоголя приходит суеверный страх и боль. Только куда бежать? В никуда! Зов берет его душу изнутри! Когда-то он совершил неосторожный шаг, теперь приходится с горечью в сердце расплачиваться.

— Действуй! Не тяни!

— Слушаюсь.

— Веселись, только не забывай о деле, ясно?

— Ясно.

— Давай, король Сульян, верши судьбу своего народа!..

— Мы долго еще будем торчать в этой берлоге?

— Не знаю.

— Может позвать их как-то? Время не ждет! Стража в любой момент хватится, докопается до истины, нашу магию учуять раз плюнуть! Тем более для эльфаров…

— Не суетись, Лайк, обождем немного, призраки дали слово!

Нервный смешок вывел Матеуса из раздумий.

— Ты чего?

— Ты хоть слышал бы себя со стороны — призраки дали слово! В том-то и дело, Матеус, следует ли в наше время верить привидениям, а если стоит, то насколько?

— Ну, знаешь! Пока наши союзнички нас не подвели, может они, и замышляют что-то против нас, но до сих пор, ни чего не предприняли.

Лайк отвернулся, смолчал. На душе кошки скреблись, столько проваляться в беспамятстве и где, в медицинских отсеках остроухих? В гадких лабораториях долгожителей? Словно подопытный материал. Тьфу! Разве тут не окрысишься и не обозлишься на весь белый свет?

— Что тогда будем делать?

— Ждать. Ждать, как сказал предводитель призраков.

Лайк только дернул щекой от недовольства. Старший сказал: ждать, значит, будем ждать. Ему виднее.

Их нынешняя лежка ничем не отличалась от схрона, в котором отлеживался бесчувственный Лайк. Разница была в том, что берлога, даже землянка, располагалась в густых зарослях папоротника, вперемешку с крапивой и дикой малиной. Матеус безразлично скользнул в непроходимые хащи, когда предводитель брашей без лишних объяснений указал на стену непролазных зарослей, Лайк же тоже нырнул следом, но сразу же пустился в грубую брань, возмущаясь и плюясь. Матеусу не с первого раза удалось успокоить начальника Откосых гор и заставить прикрыть рот на замок.

Напоследок браш строго настрого порекомендовал, не приказал, как потом доказывал в последствие Матеус Лайку, а именно порекомендовал — не высовываться, не подымать лишнего шума и Дьен упаси, не применять магию! Сказано было настолько вразумительно и толково, что ни Матеус, ни даже постоянно подозрительный ко всему Лайк, не осмелились ослушаться столь четких рекомендаций.

— А если они не вернутся? — тем временем продолжал паниковать храмовник.

— Вернутся.

— Да не сами. С подкреплением. Не забывай, Матеус, они подчиненные ихнего славного Магического Круга, эльфаров.

— Какой ты образованный Лайк, сиди, жди, говорю тебе! — не сдержался все же Матеус и прикрикнул на подчиненного.

По лесным кронам Эльфрана прошелестела ветряная волна, словно в кронах поднялся сильный и настырный сквозняк. Великан, отворивший тяжеленную, дубовую дверь, и потом на мгновение забыл ее прикрыть. Ялиновые стволы замотало и задергало по сторонам. Храмовники вжались в дно берлоги, выкопанной гигантской пятерней. Стало невыносимо страшно и моторошно. Опасность подкрадалась с любой стороны и вряд ли кто-нибудь из мастеровых к ней был готов.

Ветрюган неожиданно угомонился, не успев толком и налететь, могучие ялины вновь застыли исполинскими истуканами не пропуская с внешнего мира не то что посторонних живых звуков, но даже крылатую живность — неугомонных лесных птах. За весь маршрут ни Матеус, ни Лайк не увидели шустрой птицы или мелких зверушек, обитающих в привычных глазу лесах. В том-то и дело, что Эльфран далеко был необычным и не настоящим человеческому пониманию лесом, а обработанным и пронизанным вдоль и поперек магией жилищем эльфов.

Думать и гадать не осталось времени, с земляной насыпи, основания берлоги, послышались шорох и шелест листвы. Через папоротники и крапиву, кто-то или что-то кралось? И что самое гадкое — со стороны Матеуса, прямо оттуда, откуда они давали деру вместе с группой привидений-бунтарей. Их настигли? — самое первое, что пришло на ум старшему мастеру и Лайку. — Аллон, спаси и сохрани ихние души!

Ни меча, ни кинжала — как хочешь, так и отбивайся!

К нескромному ужасу, шорхот послышался и со спины, то есть со стороны Лайка. Два храмовника мигом заняли оборонительные позиции, став, спина к спине, и неотвратно наблюдая за перемещениями невидимых и непрошеных гостей.

Глаза Лайка лихорадочно бегали по земляным валам.

Матеус вел себя более собрано. Странно! Призрак сказал, что лежка достаточно надежная и про нее эльфы, их хозяева, ничего не знали. Или к их берлоге подкрадываются далеко не эльфы, а лесные твари? Похлеще брашей? Но что может быть ужасней призраков Эльфрана? Големы? Големы, вырвавшиеся по их вине на волю?

— Я их не вижу? А ты?

— Крадутся, — коротко бросил напарнику Матеус.

— Они рядом? Притаились?

— Не паникуй…

— Я открываю огонь, сразу, как только…

Лайк не успел договорить, сверху, с верхнего шара утрамбованной и поросшей мелкой, сорной травой наката, посыпалась им на головы — пыль и земляная крошка. Кто-то и вправду, тайно подполз к ихнему тайнику?

В глубине души Матеус тоже изготовился обрушить стену и выпустить внутреннюю силу на волю. В бой. Отчего-то он был полностью уверен, что Лайк напрасно паникует и бросается в атаку.

— Эй, храмооовнииичкии, а нуу, перестаааньтеее!..

Тьфу ты, Аллон, твою душу, призрак явился, не запылился!

— Этоо мыы прииишлии, вашшии соююзнииичкии…

Хороши на помине!

— Чего скребетесь? Лезьте, давайте! — выдавил из себя Матеус.

— Вреемеении неет. Даваайтее, выы к наам! Ухоодиить надо!

Матеус невольно напрягся, не ловушка ли там, поджидает их наверху? Старший мастер саданул легонько Лайка в бок, и глазами дал намек, мол, подстрахуй! Начальник Откосых гор не сплоховал, стоял наизготовку.

Матеус полез наверх, обрушивая вниз, под ноги и на самого Лайка пласты песка и земли.

— Быыыстреее, чеегоо таак долгооо? — снова спросило существо, негодующе шипя. Увидев одного только старшего мастера, привидение опять недовольно зашипело: — почееемуу саам? Гдее твооой друужооок? Лааайк гдеее?

— Лезет за мною, успокойся! Чего верещишь на весь лес?

В ту же секунду чудище подобралось и метнулось через заросли сор-травы на остолбеневшего храмовника, зависло в нескольких дюймах от лица, едва сдерживаясь, чтобы не вцепиться в горло человеку, длинными и кривыми когтями. На Матеуса дохнуло замогильным холодом и жалящим душу льдом. О Аллон, тварь еще секунду и разорвала бы его на части! Наверное, не стоило выводить ее из себя?

— Человееек, ты играешь с судьбооой! Еще парочка лиишнииих слов и вы останееетесь в Эльфрааанее надолго!

Матеус затравлено потупил взор, оступился назад и вписался спиной в вылезающего из ямы Лайка. Начальник Откосых гор чуть не слетел обратно в лежку, не вывихнув при этом себе руки и ноги.

— Эльфыыы напааали на слеееед. Каждууую минуутуу могут появиться здесь или обложить Эльфффрааан стражееей…

— Вы же обещали, что беспрепятственно выведете нас из леса?

— Мы и не отказыывааемся от своих обеещаааниий, человееек. Идите за нааами и останееетесь в жииивввых. Впееерееед!

И лишь краем глаза Матеус уловил стремительные тени провожатых, тени справа и слева, вслед устремившегося в чащу предводителя. Как не хотели храмовники, но им вновь пришлось довериться защитникам Эльфрана и набрать должного темпа, чтобы не потерять из виду призраков.

В который раз, Матеус и Лайк влетели в хащи колючих зарослей, продрались сквозь гибкие и плетущиеся ветви лиан, тонули во влажных и проваливающихся пластах вечнозеленого моха. Нечисть! Мелкая. Крупная. Скользкая и мохнатая. Матеусу и Лайку некогда было удивляться и шарахаться, они неслись очертя головы. Картины однотонного пейзажа — лесных чащ, уже не отвлекали ихнее внимание от вырвавшихся вперед брашей. Постоянно все время норовивших исчезнуть с поля зрения.

— Наам не угна-аться за ни… ними, — дыхание Лайка сбилось в хрип. Время, проведенное в питательном растворе, нещадно обошлось с его здоровьем. Раньше он мог дольше и устойчивее продержаться в беге, сейчас же, после ранения граков и реабилитации в лабораториях эльфов, Лайк стал необычайно нервным и вялым. Может это побочный эффект медицины остроухих, а может?.. Времени для анализа и исследований абсолютно не было, и потому Матеусу приходилось собирать факты на ходу.

Браши тенями следовали по бокам бегущих храмовников, черная фигура предводителя маячила среди толстых стволов ялинов. Среди чуть колыхающих на его пути кустарников боярышника и рябины. Матеус стрелою влетел в стену ветвей, больно ободрав руки и щеки. Лайк скупо плюясь и ругаясь, последовал за ним.

С таким же живым упорством, с каким они вломились в хащи зарослей, храмовники выскочили с другой стороны, на темную, прячущуюся в тенях гигантских ялинов, прогалину, сплошь окруженную лысым частоколом эльфийских пород. От брашей и след простыл, даже легкого намека на присутствие призраков, будто и не было призрачного и зловещего сопровождения. Аномалия сплошная, одним словом!

Матеус и Лайк застыли на месте, как вкопанные по пояс во влажный и мокрый в постоянной тени мох. После двадцати ударов сердца Матеус решился-таки переступить с ноги на ногу и осмотреться. Под ногами чавкала накопившаяся за длительные годы, а может даже века, влага. Впереди, чуть справа, что-то зашуршало, внизу над самым ковром мха-лишайника. Матеус мигом определил, что неизвестная живность ползучая и наверняка очень опасная. И вновь, как сорок или пятьдесят минут назад, довелось положиться наудачу и везение, и только уже потом — довериться внутренней силе.

Скрежет коготков по древесным корням и опавшим ялиновым листьям.

До Матеуса донеслось сдавленное и нервное дыхание Лайка, напряженного, словно натянутый тролличий барабан. Магия! Неужели им все-таки придется применить магию? И куда же Аллон их побери, подевались призраки?

Писк и клекот жвал…

Тварюга принюхивалась и готовилась к атаке!

Упреждающий писк!

Желто-сине-зеленое свечение. Слепящее до рези в глазах. Матеус чудом устоял на ногах, Лайк же даже не понял, когда оказался на жопе, с перекошенным от ужаса выражением на лице.

Предводитель брашей вынырнул из завесы, темноты, будто морской монстр из пучины океана. На когтях еще алели языки магического пламени, вся его призрачная фигура светилась бледным зеленоватым светом. Чужеродным и нереальным со стороны. На какую-то секунду храмовники различили в жутком свечении неестественно деформированный магией скелет, постоянно изгибающийся и растворяющийся во мраке, чудовищно обезображенные черты лица-морды, некогда принадлежавшие живому человекоподобному существу, а теперь, искаженного до невозможности, под действиями страшных заклинаний. И глаза! Безликие и пустые провалы, в которых не было и намека на белки и зрачки. Чудовищно-тошнотворная картина свела судорогой тела храмовников, ни Матеус, ни Лайк не могли справиться с потрясением, застряли в ступоре, в полном мраке Эльфрана. Тогда что же осмелилось на них напасть, гибкое, противное и когтистое? Предводитель брашей оставил вопрос без малейшего ответа. А Матеус не захотел лишний раз вдаваться в подробности, жалея свои и лайковы нервы.

— Эльффыы уссилиилии патрууулиии! Ведууут наблюююдеенииия на всееех троопаах, буудеет очееень тяяжеелооо прооойтиии незамееечееныыыми, но мыы дуумаааю, спрааавииимсяя? Тооолькоо не отстаавааать! Впееерееед!!

Когда закончится этот бег? Когда?!

Матеус хотел узнать одного — когда из темноты выступит просвет, означающий границу леса?

Лайк задыхался, но бежал. Держался из последних сил. Самое противное то, что они и не догадывались, когда замаячит впереди свет, солнечный свет? Спасительный и долгожданный.

— Ссстооойтеее!!

Внезапно и ошеломляюще.

Матеус затормозил, Лайк налетел на него, тяжело дыша и сопя. Ну, прям, как деревенский увалень! Им вдвоем с трудом удалось устоять на гудящих от переутомления ногах.

— Эльфффы! Развеееддчииикиии!

Браши и храмовники затаились.

Тишина.

Накатывающая на нервы тишина, затем…

Тиль-тиль-тиль…

Тиль-тиль-тиль-тиль…

Тиль-тиль!

Пауза. Тишина.

Тиль-тиль-тиль…

Тиль!

Тиль-тиль!

Тиль!

Остроухие возбуждено переговаривались. Совсем рядом. Наверное, в трех-четырех шагах от них?

Тиль-тиль…

Тиль!

Ти…

Жухг-г!!

Жухг-г!!!

Громогласное эхо раскатилось по лесу. По кронам опять прошелся тот же, незнакомый и бушующий ветерок-сквозняк, но теперь он едва не свалил Матеуса и Лайка с ног.

Тиль!

Тиль!!

И удаляющиеся от беглецов — тиль-тиль-тиль!

Эльфы-разведчики перешли на бег и скрылись в стороне источника гула.

Лайк мотнул головой, возвращая ясность в мозгах, Матеус уже стоял во весь рост.

— Поорттааалыыы. Эльфффааарыы оттткррыыываааююютт пооррттааллыы…

Порталы?!

Интересно зачем?

Нутром Матеус чувствовал растущую в глубине души тревогу. Порталы? Что удумали остроухие? Неужели созрели для агрессии? Тогда…

— Мы должны разузнать…

— Уссспооокооййся чееелооовееек, еееслии чттоо-тооо уззннаааеешь, то тоолькоо в Ваасиилисковых холмааах или Сеероой Плеешшии. Там удобные позицииии для стартооовыхх площааадок.

— Тогда на выход…

— Он перед тобою!

— Выход?..

— Прямо перед тобоююю! — Настойчиво сказало существо.

Не веря в удачу, Матеус и Лайк направились в указанное направление, навстречу обещанной свободе.

— Услуга за услугу, челоооввееек.

Нехотя Матеус обернулся, Лайк замер в полуобороте.

— Подмастерье сбееежало из Эльфрана. Эльфы упустили малышню, но не радуйтесь раньше времени, на пути Улллья Грееез, а это место очень-очень опасное. Избегайте его по возможности. И еще однннно — эльфы готовяяят нападение на Королевство Людей, имейте, сей факт в виду! Ухооодииитеее! Скоооорееее!!!

Разжевывая услышанное на ходу, Матеус и Лайк рванули через глубину чащ ялинов, сквозь плетущиеся стебли и корни. Перепрыгивая и увертываясь от них. Эльфран как будто не желал их отпускать. Если бы конечно не браши.

Матеус в короткий миг успел крикнуть:

— Благодарим.

Но в ответ получил режущее слух:

— Уххооодиитее! Сспеешииитеее!

Решающие шаги — самые тяжелые.

Вязкие и утопающие…

Темнота не спешила отступать.

И уже на последнем издыхании они увидели — серый проблеск в листве.

Стремительный рывок!

И их выбрасывает в серое утро. Утро Василисковых холмов!

Матеус и Лайк, наконец-то, вырвались из Эльфрана, живыми и здоровыми!..

— Сульян! Су-ульян! Суллля-янн, мать твою!

Знакомый до раздражения нарастающий шум.

— Куда ты подевался, выродок?

— Господин! Госпо…

— Заткни свою пасть, ничтожество, и слушай!

— Слушаюсь, мой господин!

Грозное молчание.

Король Урф Сульян подавился словами.

— Почему браши не уничтожили храмовников?

Молчаливое недоумение со стороны новоиспеченного монарха.

— Себастья…

— Причем тут твой Себастьян? Я имею в виду — Матеуса и его дружка! Я же приказывал: ликвидировать обеих, после выполнения задачи. Так дело было, король Сульян?

— Да, мой господин. Я оставил все на произвол судьбы, то есть — Матеуса и Лайка на расправу брашам…

— На расправу?! Тогда узнай у брашей, почему они постоянно прикрывали дайкинов? И по какому такому праву выпустили мастеровых из Эльфрана, хотя должны были высушить их души на месте?

— Но браши не могли ослушаться моего приказа…

— Могли! Так же, как ослушался его ты, Сульян! Выполняй!!

— Сию минуту, мой господин…

— Войска подготовлены?

— Вполне…

— Я спрашиваю: войска подготовлены?

— Да, мой господин!

Задумчивое молчание.

— Хорошо, жди дальнейших указаний.

— Да, господин.

— И еще, Сульян…

Король Эль-Фарона насторожился.

— Прими наказание за свое несносное поведение!..

Аааааааааааааааааааааааа! — крик короля Урфа Сульяна эхом утонул в личных апартаментах, одинокая прислуга, вышколенная и отмуштрованная, бросилась прочь к выставленной на дверях страже, — все они прекрасно знали, что когда его величество придет в себя, то будет не в пример агрессивным и жестоким…

— Леесстиииааанн… Лееессстиииаааннн… Лееессстиииааанннн…

Сон стал для него единственным спасением. Беспробудный и глубокий сон. Без кошмаров и болезненных воспоминаний. Он отрешился от реальности монолитною стеной. Прочь с головой ушел в омут бессознательного царства. Найдя упокоение во мраке и пустоте. Наверное, для его пострадавшего и воспаленного мозга была невыносима правдивость реальной жизни и потому, узник впал в беспробудный и бессознательный покой.

Лестиан Торман, известный всему миру, как князь Лестор, владыка Клыков Колдунов, спрятался от живой действительности в океане сновидений и грез. Без веского желания пробуждаться и возвращаться на суматошную поверхность жизни. Вот только кто так настырно пытался достучаться до его израненного горем сознания?

И снова!..

— Леесстиииааанн… Лееессстиииаааннн… Лееессстиииааанннн…

Более настойчиво и дотошно.

Его веки дрогнули. Мышцы рук и ног свела легкая судорога.

— Лестиан… Лестиан… Лестиан!

С агрессией и напористостью.

Тяжелая голова Лестора покачнулась, глаза чуть приоткрылись.

Князь Клыков Колдунов выдавил из себя слабый стон.

— Лестиан! Лестиан! Наконец-то! Я уже подумал, было, что ты умер?

Князь молчал, щурил глаза, пытаясь разглядеть окружающую его обстановку. Ни чего! Пустота. Кромешная тьма.

Лестиан Торман попробовал сказать хоть слово, но получился жалкий полустон-полухрип. Создалось впечатление, что он просто-напросто разучился говорить или…

Магия!

Конечно же, магия!

Она самая сковывает ему руки, ноги и лишает способности связно говорить, а только по-детски, нелепо мычать и стонать.

Кромешная темнота?

Где он?!

— Ты в подземельях крепости Ордена Северных Магов. Помнишь?

Он едва не заскрежетал зубами от безудержной и слепой ярости. Как можно не помнить свое поражение? Или невидимый собеседник экзекутор магиков и приступил к пыткам?

— Успокойся. Я пришел тебе помочь.

В ответ Лестиан опять замычал бессвязно и гадко.

— Не надрывайся! Говори мысленно. Не бойся, ты еще не спятил, покуда Орден тебя не обработал, как следует, вот тогда я тебе точно ничем не помог бы и так сил едва хватает на скользкий контакт.

— Ккто… ты?

— Почему я постоянно слышу от вас идиотские и банальные вопросы? Какая тебе разница? Главное — я хочу тебе помочь! Естественно не бесплатно…

— Я не вожусь, с кем попало…

— Что?! Ты сумасшедший? С кем попало? Ты гризолоидов видел в деле? И чем ты еще, бесстыжая морда, недоволен?

— Они… они бросили нас в самый ответственный момент… твои…

— Уймись. Сперва разберись, а уже потом предъявляй претензии, ясно? Ты поручил их контроль кому?..

Лестор обижено и злостно молчал.

— Кому?? — агрессивно настаивал внутренний собеседник.

— Грэте…

— А почему они вышли из подчинения?

— Не знаю…

— А я знаю — колдун твой мертв!

Аллон всевышний!

— Ты потерял весь свой командный состав Лестор и висишь на волоске от пропасти смерти…

— Что же мне делать?

— Ждать помощи!

— Ждать?! Помощи?! Но маги возьмутся за меня в серьез!..

— Вытерпишь. Наберись терпения. Помощь придет. У меня всегда есть решающий все план…

— …по нашим данным и четкому анализу событий — князь Лестор потерял контроль над чудовищами, которые в столь решающий момент бросили его группу, и ушли в Кроличьи леса. Мы перестали следить за ними за стомильной чертой пребывания, когда твари обосновались на короткий привал…

— Архимаг Герн Курт, подождите! Вы говорите, что нечисть разбила лагерь в Кроличьих лесах?

— Не знаю, уместно ли такое выражение, мессир Риверт Зорк к животным — разбили лагерь? Насколько я понимаю, монстры полуразумны и вряд ли природа полноценно их наделила интеллектом, скорее всего — они руководствуются в экстремальные минуты выбора — звериными инстинктами и рефлексами.

Полушепот прошелся по рядам архимагов Верховенства Ордена, комиссии Контроля Сил и младших представителей Ложи Бессмертных.

Дискуссия и дебаты разгорелись в Закрытой зале. В амфитеатре Ордена Северных Магов. Три сотни кресел были полностью заняты ведущими магиками ордена. Собралась вся крепость. Решалась судьба длительного конфликта между князем Лестором и Орденом Северных Магов. Личной борьбы господина мессира Ореста Бартольда и бывшего орденца Лестиана Тормана. Правда, Верховный маг многое упустил из-за своего тяжелого ранения и не стабильности внутренних сил. Поправка давалась ему с трудом, но начальник ордена шел на выздоровление, медленно, словно карабкался на отвесную скалу Молочных Пик.

— Хорошо было бы засвидетельствовать и установить точную диаграмму мышления зверей…

— Архимаг Зорк, оставьте науку на потом! Сегодня нам надо досконально разобраться с событиями прошедших дней. Продолжайте, Курт!

Герну вновь дали возможность говорить и то только после вмешательства заместителя Верховного мага мессира Родлена Сордина, не терпящего тягомотины и требующего всегда быстрых действий, как сейчас.

— Мы мало, что знаем об этих существах. Ничтожный контакт показал: мы абсолютно не готовы к встрече с монстрами. Это доводит ряд обоснованных и заключительных фактов. Первое! Нам неизвестна их природа, либо создания умело скрывают от нас свою прародину. Второе! Чрезмерно неприятное! Монстры очень-очень не чувствительны к магии или практически адаптированы к локальным источникам внутренней силы. Сей номер, показал нам, что бороться с тварями посредством магической атаки — напрасное и гибельное дело. Я снова и снова подчеркиваю и утверждаю: передовой отряд погиб от когтей этих нечистей!

И опять гул, и гам по рядам.

Спокойно и затаено в третьем ряду сидел лишь Сермен Коршун, внимал каждому слову и впитывал информацию морской губкой. Большинство магов и архимагов привыкли к его присутствию и не стеснялись обсуждать между собой Герна Курта.

Когда угомонился зал, Герн Курт продолжил.

— Справедливо заметить, что Лестор делал ставку на исход скоротечного боя, фаворитами которого должны были выступить ужасные бестии, но разрыв телепатического контакта оборвал тонкую связь…

— Господин Курт, повторите, пожалуйста, вы сказали: телепатическую связь?

Да порядком некоторым в рядах архимагов следовало обратиться к врачевателям! Уже приходится повторять мессиру Арчину Лартону, что за глупость?

— Именно — телепатическую связь!

— Хм. На таких расстояниях?

— На сегодняшний день — это самое вразумительное предположение, вполне обоснованное и реальное.

— Реальное оно или нет — решать не вам, архимаг Курт, а Верховенству Ордена. Не без выводов, конечно же, Контроля Сил! — Грозно вставил заместитель Верховного мага Родлен Сордин.

— Мы резюмируем и констатируем факт на исследованиях…

— И анализах! — перебил въедливо тот же Сордин. — Спасибо, мессир Курт, можете присесть на место! Кто хочет выступить с выводами о высказанной речи архимага Герна Курта?

Мессир Сордин тяжелым взором прошелся по рядам Верховенства слева направо в поисках смелых и умных.

— Слово возьму я!

Три сотни глаз устремились на голос.

На ноги подвелся архимаг Фельт Галаш — начальник Контроля Сил. Многие в Закрытой зале помимо воли подобрались и занервничали, у Галаша был скверный характер, а шутки шутить с ним редко кто отваживался. Да и умел мессир архимаг достаточно многое.

— Доклад господина Герна Курта я желаю видеть в письменном виде со всеми вытекающими подробностями. Не жалейте чернил и бумаги, уважаемый Курт, опишите все в точности и правдивости. Если посчитаете нужным приведите имеющиеся в запасе предположения и гипотезы. Можете опросить всех членов поискового отряда. Да и еще…

Глубокие и пронзительные глаза Галаша стрельнули в глубину зала, скользя по лицам магиков, отыскивая нужную кандидатуру. К потрясению Сермена его выбор пал именно на нем.

Уважительным кивком архимаг заставил Коршуна подвестись на ноги.

Маги атаковали его заинтересованными взглядами, будто впервые замечая его персону в Закрытой зале.

Глава Тайной службы Королевства Людей чувствовал себя неловко и неуютно. Столько внимания к своей личности он не собирал со времен светских балов в Мейдрине. А это по памяти было ой как давно!

— Господин граф, вы стали невольным свидетелем и участником чрезвычайно важных событий, ваш мозг и ваша память содержат много полезной информации для комиссии Контроля Сил…

Прошелестели чуть слышные смешки.

— Мы б попросили вас дать показания нашим лаборантам, но вы, граф, уполномоченный гость, и занимаете должностной пост, посему любезно попрошу — с архимагом Герном Куртом и представителем Ложи Бессмертных дать показания в Чертоге Бессмертных, ибо судьба Верховного мага Ореста Бартольда зависит от правдивости и ясности произошедших событий у подножия Молочных Пик.

Показания в Чертоге Бессмертных? Что это значит? И почему замолк весь зал?

Вытянутые и мрачные лица. Герн Курт стоял сам не свой.

Что означали слова Фельта Галаша — это приговор или подопытное испытание? Они не посмеют проводить на нем следствие! Не посмеют ставить на нем свои научные эксперименты!

— Не бойтесь, граф Коршун, Ложа Бессмертных не опасна для вас! Вы гость в крепости ордена, а с гостями мы всегда честны и справедливы, — успокоил Сермена архимаг Родлен Сордин.

Почему-то Сермену не хотелось верить никому и ни за что на свете? Верльвы тоже безобидные и надежные игрушки, если конечно ими управляешь умело и на почтительном расстоянии.

Перешептывания волной обхватили Закрытую залу, множество разделенных своими мнениями и идеями господ, спорили и обсуждали между собой накопившиеся за последние недели вопросы. На Сермена Коршуна никто не обращал ровным счетом внимания, и посему немало удивленных физиономий он встретил глазами, когда осмелился прямо обратиться к мессиру Родлену Сордину:

— С вашего позволения, господин архимаг, я хотел бы сказать слово…

Зал постепенно затих.

— Прошу вас, дорогой граф!

— У меня один единственный вопрос…

Сермен замолчал, набираясь духу и смелости.

— Мы вас слушаем, — подбодрил, слегка улыбаясь, заместитель Верховного мага.

Голос Сермена раздался под сводами купола, усиленный магическими заклинаниями.

— Почему верльвы напали на нас?

Неужели он решился? Задал столь важный для себя вопрос?

Накалившаяся тишина.

На этот вопрос казалось, ожидали ответ буквально все!

— Потому что над ними был утрачен контроль!

И все?!

И ВСЕ?!!

— Погибло… — начал, было, Коршун, чувствуя, что закипает внутри.

— Господин граф! — речь взял Фельт Галаш. — Мы понимаем вашу горечь, погибли люди. Маги! Наши маги! А ваш человек ранен и с трудом приходит в себя…

— Он стал калекой! — Выпалил со злостью Сермен.

Зал вжался в сидушки кресел.

Глаза Галаша сузились до узких щелей, нос затрепетал от гнева.

— Повторяю, мы делаем все от нас возможное, что бы Богдаш выжил и ходил! Все возможное!

Коршуна мелко трясло от ярости.

— Уймитесь граф! Отдохните. Мы постараемся во всем разобраться и помочь. Сядьте!

Начальник Тайной службы покорно опустился на свое место. В Мейдрине, в Северном Королевстве Людей, провинившийся военачальник уже висел бы на петле. Разве? А тогда, во время Эльсдарской Сечи Мейдрин бросил в бой тысячи солдат, а погибало в секунду сотни. А в штабе, в кабинетах звучало лишь одно оправдание — это война!

Полушепот слетел с его губ.

— Кто виновник гибели?..

Он задал вопрос скорее самому себе, но магия подхватила фразу и донесла до ушей начальника Контроля Сил.

Спокойно с присущим только ему хладнокровием Фельт Галаш ответил, перекрикивая возмущенные реплики магов:

— Верховный маг. Виновник Орест Бартольд!

Они прижились к холоду так же, как и к жаре…

Устойчивый организм к внешним капризам природы только распалял их агрессивные инстинкты. Окружающий мир затаился, когда пришедшие с чужих краев существа решали, где его сделать остановку, облюбовать берлогу или уютное место для ночлега? Как и любым живым тварям, им также необходим был сон и отдых. Все присущие зверю потребности. И естественно же — еда. Пришельцы, проголодавшись, немедленно отправлялись на охоту, искали и находили след добычи, пускались вдогонку и травили бедное животное до удобного для нападения случая.

К законам Зоргана звери привыкали с неохотой. С неохотой внимали предупреждениям былых хозяев лесов и отвечали с буйной озлобленностью на все идущие в их сторону претензии. Будучи полуразумными тварями, звери умудрялись внезапно и тонко атаковать, стаей наброситься на приглянувшуюся жертву, разодрать и уйти прочь, к стоянке, не нарываясь на отчаянную ярость давешних господ лесов, оставленных их поведением в дураках.

Возможно, Барс инстинктивно так поступал? А возможно напротив, руководствовался полуразумным сознанием, извлекая из врожденного природой и магией ума, не свойственным животным хитрости и уловки? Тем паче, когда время настало для охоты, он, долго не сговариваясь с остальными собратьями стаи, поднял четырехлапых монстров в дорогу и направил осерженных гризолоидов в темноту снежной ночи. В скальной пещере среди девственного леса, остались Лентяй и Злой. Два неудачника и недотепы. С ними у Барса постоянно происходили проблемы в походе, поэтому, сегодня вожак не стерпел, устроил, двоим сперва серьезную выволочку, а уже потом оставил в норе, зализывать бока и обижаться…

Снег шел непроходимым валом, забрасывая Кроличьи леса белым сарафаном. Лапы тонули и быстро мерзли. Барсу и его сородичам приходилось прибегать к уникальным свойствам организма. Сознание включало иммунную систему, настолько развитую и отработанную к экстремальным условиям внешней среды, что гризолоиды переносили с одинаковым хладнокровием, как и леденящие кровь, морозы, так и испепеляющую тело жару. Без разницы. Метаболизм. Регенерация клеток и повышенный иммунитет — делали гризолоидов на Зоргане практически бессмертными и непобедимыми воинами. Единственный изъян, он же плюс — это магия. Гризолоиды абсолютно устойчивы к магии, если нападавшие не бьют объединенным, сплоченным кольцом. Почему так получалось, нашелся прямой и толковый ответ — монстры являлись порождением магических экспериментов и потому, как и всякий другой, заурядный продукт волшебной инженерии, гризолоиды не могут всецело быть адаптированы к мощнейшему отпору магиков. Пределы должны быть у любого организма, этим исключением даже не стали гризолоиды, к великому недовольству их работодателей…

Полтора часа они искали пищу, Недомерок уже начал поскуливать, как дайкинская псина, цепная собака. Барс развернулся, неспешно подскочил и огрел мямлю железной лапищей. Нытик надолго скрылся в арьергарде, изредка доносился скулеж. Давно уже следовало его проучить!

Рысь ощетинился, показал заостренные вглубь пасти клыки, Барс недовольно глянул на него, мол, чего подонок, обознался? Но нет, Рысь как оказалось, в последствие вел себя вполне адекватно, его взор устремлялся далеко, поверх спины вожака, в сторону соседнего пригорка и лесной полосы. Сородич и вправду что-то заметил? Или кого-то? Может людей? Магов?

Барс мгновенно обернулся, стрельнул зоркими глазищами.

Нет! Добыча! Молодой лось! Лосенок!

На генетическом уровне Барс научился с первого раза различать лесную живность. Распознавать по категориям явную опасность. И, исходя из точных данных, принимать единственно правильные решения. Как и теперь.

Полурык-полурев с его глотки…

Стая бросила дурачиться и устремилась вслед за вожаком.

Барс потянул воздух, падающий снег мешал четко рассмотреть в ночи цель, но гризолоид уже отметил, упускать жертву не стоит.

До нюха Барса докатился отчетливый запах страха. Лосенок до ужаса перепуган и изможден.

Странно! Выходит, животное отбилось от стаи? Заблудилось и не может найти родителей?

Барс сладостно повел рельефами мышц — охота будет не долгой, а пища — сладкой и нежной. Ведь добыча еще молода и не опытна. Вряд ли самец лося в таком юном возрасте долго продержится и устоит перед их клыками и когтями? Вряд ли?..

Барс спокойно отдал мысленный приказ — идти за ним вереницей, не разбегаться поодиночке, добыча не успеет даже толком испугаться, как очутится в их лапах.

Поднялся легкий морозный ветерок.

Может для обессиленного блужданиями по лесу лосенка, он показался ветрюганом, но для гризолоидов, это был неощутимый сквозняк. Их шкуры способны выдержать и не такие выпендрежи стихии.

Снег закружился в танце неисчислимых и бесконечных искорок, в свете одинокой луны, полной и безоблачной — в такую пору пробуждаются нечистые силы, — наверное, существование столь устрашающих тварей, как гризолоиды, яркое и показательное явление.

Ум и интеллект монстров различал колебательные изменения природы, но даже Барс не в состоянии улавливать огромный и мощнейший поток принципиальной стихии, не то, что его собратьям, редко пользующимся серым веществом в черепных коробках, а больше отдающим предпочтение, — тем же рефлексам и инстинктам.

И теперь создания шли за Барсом, инстинктивно, не отставая от широкой фигуры руководителя.

За сотню метров от жертвы один Барс приостановил крадущийся бег, истинный следопыт своей поредевшей стаи, его навострил и озадачил все тот же разлитый по воздуху запах. Запах, источаемый лосенком всеми фибрами естества. Запах удивлял и настораживал. Озадачивал и удивлял. В другой раз Барс, долго не раздумывая, уже напал бы, но сейчас, когда нюх учуял потусторонний и чужой запах, гризолоид опешил и застыл, зарывшись в снежный сугроб по самое брюхо. К чрезмерному удивлению в сознании завис жадный и любознательный вопрос — откуда объявился посторонний запах? Где его источник? И насколько он проявляет собой опасность для их стаи?

Лосенок, еще юный и несмышленый, не догадывающийся, что за ним открыта охота, едва передвигал лапами, утопая в снежных навалах. Из его глотки редко вырывался пронзительный рык, вперемешку с грубым вытьем, на которое вряд ли уже кто-то мог ответить, и тем более предоставить помощь. Самец упорно боялся углубляться в чащу леса и следовал вдоль лесной предполосы, очертя голову и просто отдавшись чувству самосохранения. Жизнь гнала его вперед — слепо и неотвратимо. Именно она выгнала бедное и страждущее животное под нос охотящейся стаи гризолоидов, правда с какой целью? Чтобы расставить случай по четкому, эволюционному праву: побеждает сильнейший? Или совсем с иной целью?

Если бы мог, Барс поразмыслил над этим вопросом, но очередное обстоятельство насторожило его и всю стаю сильнее прежнего.

Лосенок оказался раненным и что самое характерное, не человеком, это мгновенно учуяли Барс и Рик, — не ударов магии, не колющих и режущих ранений — нет! Самец был располосован, правый бок, а кровь даже в мороз и холод успела поверхностно спектись и покрыться буро-карминовой коркой. Голод чуть не заглушил сознание зверя, но вожак вовремя очухался. Замаячила пасть Недомерка, клацающая и чуть не скулящая, на этот раз остолопа приструнил Рысь, скинув паршивца в неглубокую балку, заполненную снегом и тонкой ледяной коркой, снова дружок успокоился и притих.

Барс тем временем обследовал обстановку и остался весьма недовольным, а причины были вполне весомыми, — лосенка кто-то или что-то преследовало, и притом настырно и беспощадно, так иногда позволяли себе люди, увлеченные азартом охоты и огромной ставки на результат. Сейчас же все сходилось к банальной травле и потехе, Барса одолело жгучее чувство любопытства и злобы. Он нередко осуждал сородичей за столь наглые и бесчувственные выходки, больше свойственные недозверям и призрачным тварям, чем разумным животным, но после эксплуатирования человеком, Барс слепо помалкивал и часто обрывал мысленный контакт. Любопытство, его снова одолело любопытство, как много веков назад!

Плетущийся след лосенка и запах неуемного страха, источаемый бедным животным…

Барс отдал на его рассмотрение чересчур короткий, недвусмысленный приказ…

Мелкая стая гризолоидов потянулась параллельно жертве: в двухстах метрах от загнанного зверя.

Кто же преследует малыша?

Кто?!

Его стая и он двигались за лосенком добрых полчаса, за это время подранок успел полностью притомиться, измотаться в сугробах и потерять крови. Недомерок постоянно норовил отколоться от группы, зайти вслед лосенку и наесться приправленного кармином — кровью, снега. То ли Рысь, то ли сам изредка Барс приструнивали недоумка, но животные инстинкты всякий раз брали над сородичем верх и придурок так и этак ускользал в сторону, Барс контрольно тихо рычал, но сознание непременно твердило — Недомерок полная генетическая ошибка экспериментов лесторских магов. Откуда взялась в его голове такая информация, вожак абсолютно не ведал, так же как и то, откуда брались те самые "разумные мысли"? Рик, как обычно, в таких ситуациях, держался стороной, никуда не вмешиваясь и никого не осуждая. Типичный тихоня, но Барс с Рысем прекрасно знали и понимали — до поры, до времени, пока не проявится роковой случай выступить и показать свое истинное "я".

Впереди замелькала лесная коса, аппендикс на не широкой проплешине, выжженной летним солнцем равнине, окруженной с двух стороной рядами массивов Кроличьих лесов. Такие проплешины, после тщательных исследований гризолоидами являлись редкостным феноменом в этих краях, и, распустив утонченный нюх, Барс, ощутил редкий и резкий привкус на клыках — магии. Тошнотворно противной и донельзя опасной. Разум выдал очередную трактовку: пологая равнина — дело рук древних магиков, столкнувшихся между собой очень и очень давно, не поделивших боги знает чего? К людям и их повадкам Барс питал особое чувство неприязни, но об этом он успеет подумать потом, а сейчас…

Клин леса возник на пути лосенка, бедняга даже не нашел в себе сил обойти его стороной. Его тело трясло и мотало, больше от слабости, чем от мороза. Кровавый след тянулся за ним с четверть мили.

Барс всмотрелся в редкие, заиндевевшие, раскачивающиеся на ветру ветви елей и сосен, одиноко рядом притулился ясень. Голый исполин — негде даже врагу спрятаться! Ан нет!!

Из глотки лосенка вырвался надрывный и плачущий клекот, малец дернулся в сторону, шарахнулся от острого клина леса, словно от притаившегося хищника. Чувство опасности спасло подранку жизнь…

Черная и размытая тень кинулась на звереныша из глубины елей, промахнулась на никчемные сантиметры и погрузилась с головой в снежный бархан. Во все стороны, разбросав тучи пушистого снега.

В другой ситуации Барс своим полуразумным сознанием даже залюбовался бы природной картиной обстоятельства, но не теперь, когда нечто незнакомое и чересчур наглое атаковало их намеченную жертву, в их условленной силой и порядком территории.

В таких ситуациях Барс и его сородичи действовали жестко и сплочено, как одна боевая команда, без излишних колебаний и выдумок, — достаточно хладнокровно. Даже успокаивается и берет себя в руки вечный вредитель Недомерок.

Навстречу неизвестному охотнику уже летела призрачная смерть, ощерившаяся стальными клыками и когтями…

Подранок не успел толком перепугаться и обгадится, а перед самым носом мигом завязалась нешуточная борьба. Борьба непобедимых!

Перед мордочкой бедного животного проносились когти и горящие яростью глаза, пасти с рядами кривых клыков.

После перепасовки мощных ударов и укусов, два монстра разделились, стали друг перед другом, чудовищно рыча и скалясь.

От таких свирепых и страшных рыков лосенок лихорадочно забился, заблеял как дикая коза, тормоша воздух тупыми, еще молоденькими рожками, загарцевал в снежных навалах, пробираясь к темной полосе противоположных чащ Кроличьи лесов, туда откуда пришли гризолоиды, — в надежде найти спасение хоть там.

Блеснула в лунном свете стальная шерсть, над подранком застыл Недомерок — голодный и облизующийся, с жадно горящими при взгляде на кровь глазищами. Наконец-то еда!

Малец замычал на всю округу, чувствуя подступающую смерть, его крик смешался с ревом разгневанных чудищ. Вжавшаяся в туловище голова и дергающиеся уши — лосенок не мог уже подвестись на продрогшие от страха и холода ноги.

Недомерок прыгнул. Зверенок едва успел жалобно запричитать…

Гризолоид настиг в полете второго недруга, перехватив того еще в воздухе. Два монстра сцепились волчком, кубарем катаясь в рыхлом и утопающем снегу.

Лосенок с перепугу расплющил глазища: еще жив?! Чудеса!

Необъятная сила природы подстегнула его в путь — беги!

Малек дал деру.

Барс, тут же осклабившись, приметил: жертва уходит, на ту сторону леса…

Пускай!

Внимание снова обратилось на противника, он уже хорошенько рассмотрел врага, и немало при этом удивился — хотя немедленно открылись многие объяснения возникших в сознание вопросов. К примеру, враги, а их было не меньше десятка, — принадлежали к семье волчих или когда-то были ими, пока нечто или некто не сотворил с них тех, кем они предстали на свет Зоргана сейчас, проще говоря, — оборотнями. Перевертышами!

Если у Барса и у его сородичей проявлялся тридцати процентный уровень интеллекта, то у явившихся перед ними тварей, он отсутствовал напрочь. Это аргументировалось их поведением: шкалой агрессии и полным деспотом рефлексов над примитивным, свойственным животным разумом. Враг, что набросился на их добычу хоть и преследуемую теми же оборотнями, как выяснилось Барсом, с самого начала и до конца, не проявлял ни интеллектуального малейшего всплеска. Поэтому с такими особями у вожака гризолоидов всегда конкретный разговор, а именно — давить силой!

Всклокоченная серо-рыжая пятнистая шерсть, сгорбленная спина — эффект резкого метаболизма и мутагенных реакций организма. Кривые, опорные задние лапы с сабельными когтями и передние длинные, выдерживающие громадный вес мутанта конечности. На удивление антипод изяществу гризолоида. Над внешним видом оборотней поиздевалась как природа, так и наука, хотя первая оставила слишком много второй.

Маги! Откровенная и злостная работа магов!

Довершало картину: вытянутая головешка с оттопыренными ушами, ставшими торчком. И клыкастая, как у него Барса, пасть, отмеченная заостренным рылом. Да только оборотни облажались, первыми их приметили гризолоиды!

Всю "красоту" Барс приметил рефлекторно, без особого промедления вступив в контратаку на зазнавшегося наглеца. Правда, если посудить зазнайками оказались в этом случае они, посягнувшие на чужую добычу. Оборотни лишь игрались, подводили дичь к "столу" и завершали дело сладостной забавой. Может из-за эгоизма или еще чего, Барс отдал стае жесткий приказ: искать виновников бесчинства на их территории, чтобы показательно, на страх хищникам Кроличьих лесов показать демонстративное наказание объявившимся невесть откуда выскочкам?

Сказал — сделал. Клыки и когти замелькали с молниеносной быстротой.

Вожак оборотней попытался дотянуться к брюху Барса, но гризолоид извернулся, полоснул по левому боку мутанта, добавил лапой по вышколенной морде, оставив глубокую борозду, затем задними саданул недоволка в поджарую грудину — отбрасывая недруга на добрых три метра. Теперь пускай очухивается и скулит!

Барс огляделся: Рысь связался сразу с двумя "горбатыми", остальные твари рычали с лесной гряды, блестя в лунном свете размытыми маяками. Вожак-гризолоид насчитал четыре пары глаз, злобных и презрительных.

Ха, они еще не знают, с кем связались, наволочь! Перевертыши!

Кстати, а где это наш дуралей? Недомерок? — Барс поискал остолопа, нашел драчуна за обыденным делом: Недомерок жадно поглощал убиенного им врага. Сперва Барс рассердился, неужели отрыжка Призрачного мира ослушался его приказов? Но, приглядевшись, поостыл, Недомерок грыз брюхо мертвого оборотня, Барс с отвращением передернул мощной спиной, как можно питаться недозверем? Нечистью? Тварью? С брезгливостью гризолоид рыкнул на Недомерка, тот только заскулил в ответ. Вот уж остолоп!

Рик отогнал еще двоих, не осмелившихся броситься в отчаянную атаку, ну что же, наверное, в их пустых черепках нашлось, побольше места для серого вещества, чем у их предводителя, тем лучше для их здоровья.

У Рыся оказались настойчивые и назойливые оппоненты и Барсу ничего не осталось, как лишь заступиться за соратника хотя прекрасно знал, что Рысь будет этим поступком очень недоволен и в последующие дни поэтому поводу возмущаться.

Рычал я на его чувства!

С диким ревом Барс вступил в схватку, отпорол одному спину, а второй не преминул тут же дать стрекача в ночь еловых хащ. Рысь возмущенный, как всегда рычал, ну и пускай! Барс ожидал последующих действий с боку недоволков, но твари пугливо отошли в лес на почтительное расстояние.

Оглядевши, наконец, поле боя вожак гризолоидов приметил, что предводитель тварья умудрился убраться прочь, поджав подертый бок и хвост. Это обстоятельство существенно разочаровало и до того мрачное настроение Барса.

Недомерок обожрался, и вяло покусывал мясную лопатку монстра, предварительно обкатав в снегу. Вот придурок!

Рик важно подошел к главарю, Рысь продолжал возмущаться и при этом визжать. Барс понял, что пора уходить в чащу леса.

Сперва растормошили балласт стаи — Недомерка.

Барс, посоветовавшись с Рысем и Риком, пришли к очевидному выводу, что на их территории объявился хоть и не слишком сильный, но зловредный враг, с которым что-то следовало делать, только что? Внутреннее чувство подсказывало, в следующий раз оборотни так просто не сдадутся, не уйдут. Придут сотней, а может и тысячей — задавят их числом? Откуда они взялись гризолоиды не знали, поэтому требовалось досконально все разузнать, но у кого?

Догадка тронула его разум!..

Малек! Лосенок! Где он?

Вожак гризолоидов направил мысленный приказ — в путь!

А еда? — со всех сторон.

Барс злобно ощетинился: такое он не позволит, есть никому!

А как же Недомерок? Он же жрал?

Недомерок — это недоразумение стаи. Ему все можно. Вам нет! Поохотимся на той стороне, в наших лесах.

Ни кто не отважился противоречить, все кроме Недомерка, поняли вожака.

И снова бег. И снова быстрый темп.

Барс взял четкий след — зигзагообразный и еле-еле ощутимый, но четкий.

Лосенок на последнем издыхании!..

Он не почувствовал когда гризолоиды к нему подошли…

Он не смог удивиться. Перепугаться и испустить дух.

Матерый вожак приближался, а остальные — спокойно и алчно наблюдали.

Сначала подранок ощутил запах оборотней, но быстро понял, что ошибся, недоволков рядом не было, в воздухе витал запах их крови и вонь внутренностей, исходящие от Недомерка. Сама суть шокировала лосенка, монстры перед ним играючи разделались с оборотнями! Страх вновь обрушился на плечи бедного животного, он затрепетал, еще хорошо помня, как стая голодных перевертышей разделалась с его мамой и папой, с остальными сородичами табуна. Что же теперь будет с ним?

Он сощурил глазки и ожидал покорно смерти…

"Не бойся, мы тебя не тронем! Кто ты?"

Даже если животное и поняло Барса, то не смогло ответить. Уровень осознания и разума не позволял.

"Недоволки напали на тебя? Где твои родители?" — посылал мысле-речь в голову мальца Барс.

По искаженной страхом мордочке лосенка гризолоид понял: с его семьей произошло что-то ужасное. Картина восприятия расставила недостающие фрагменты — Барс все догадался и сам.

"Откуда взялись эти твари?"

Бегло при этом сообразив — а кто в таком случае они?

Зверек опять не смог ответить на мысле-вопрос.

"Ты покажешь край, откуда они пришли?"

И о чудо! Лосенок замотал согласно головой.

Отлично!

"Рик!"

"Да, Барс?"

"Возьми его на плечи".

"Я жрать хочу!"

Барс, вдруг подумал, что не вытерпел Недомерок, но нет, тот шатался в хвосте стаи, икая и плюясь. Потом увидел грозное выражение на морде Рыся.

"Я знаю, где прячутся вепри, помогу тебе поймать самого большого".

Рысь остывал, в глазах затухал бунт. Отлично!

"Вепрятииииинаа!" — Недомерка вырвало в снег, прямо под лапы.

Во гадость, тьфуууу!..

Серебряная ложечка тихонько постукивала по фарфоровой стенке чашечки, плавно скользя в пальцах расторопного слуги. Горячий травяной чай был слегка приправлен жасмином и медом, придавая отвару устойчивый аромат весеннего луга. Запах быстренько разлился по опочивальни, взбадривая своей свежестью господина покоев. Еще с раннего утра герцог Альвинский приказал Жаму распахнуть настежь внутренние окна резиденции, игнорируя ворчания лекарей и мага, впустить в комнаты прохладный и морозный зимний ветерок. Жам смолчал и тайно поддержал владыку Мейдрина, вытолкав в спину целителей из канцелярии и с тем же послушанием, предварительно закутав его милость в ватные одеяла. За что Важич остался ему премного благодарным, особенно после череды мрачных событий и известий, свалившихся на седую голову герцога. Гибель офицерского и казарменного состава повергла правителя в шок. Продажность главмейстера Конрада Гаджа оглушила. Катастрофическое состояние Лукаса. Арвин Робс…

Словно снег на голову.

И все за один день!

Под конец, добили морально письма. Одно из храма Хизельмаш, а второе — тайная инструкция гаденышу Гаджу от милой и любимой супруги, Илены Альвинской. С какой такой причины его жена затеяла раздел центральных земель Зоргана — Важич не знал? Но больше всего шокировал тот факт, почему Илена решилась на столь гнусный поступок? Почему подкупила Конрада и поставила на его точность и умелость такие высокие обязательства? Или здесь еще замешаны совсем другие люди? Илену могли тонко подставить. Стравить нас друг с другом? Сплошная мистика! Но следовало разобраться. Притом как можно скорей.

Для таких целей он мог попросить прибыть в резиденцию на тайное совещание господина графа Сермена Коршуна — главу Тайной службы, но уважаемого чиновника не было в Королевстве, его миссия в Молочных Пиках до сих пор не завершилась. И по последним данным Серой Башни, неизвестно когда и закончится? Почему-то Важич достаточно серьезно переживал за судьбу доверенного помощника, не в пример Арвину Робсу и Гаджу, Сермену Альвинский всецело доверял, словно собственному сыну. Так герцог мог довериться только… собственной дочери. Удушливая тяжесть в который раз сдавила грудную клетку герцога Альвинского, лишнее напоминание о неизвестной судьбе дочери, Ирвин, бесследно пропавшей на юге Зоргана и попавшей по нерасторопности храмовников в руки эльфам. На прикрытые от горя глаза набежали слезы, за какой-то месяц Важич постарел на десяток лет, а ведь возвращался в тот злополучный день живым и здоровым. Бодрым и веселым. Долгое и утомительное путешествие в Вельможный лес нисколько его не утомило, он то и дело слышал вкрадчивые возмущения солдат эскорта, истоптавших в седлах задницы и бока, а ему — хоть бы что. Словно и не стукнуло в этом году шестьдесят лет! Так нет же, судьба нашла способ укусить и ударить с жадным азартом в самое больное место: опутала главмейстера Гаджа, заставила пойти наповоду интриганки и вероломной… ведьмы! Превратила в алчного лиходея! Убийцу! Палачом по найму. Кому теперь можно после этого верить?..

Шквал мыслей и переживаний!

Важич тяжело приоткрыл, будто налитые свинцом веки, чтобы понаблюдать за размеренными движениями верного Жама. Верного Жама? В свое время Конрад Гадж тоже был верным человеком, также как и Арвин Робс, да и мейстер Лукас. Таких доверенных людей шатается по резиденции немыслимое количество.

За спиною Жама суета…

Гм!

А это еще кто?

— Ваша милость позволит?

Важич чуть не вздрогнул, за месяц он совсем отвык от громких звуков. Правда, сразу узнал явившегося гостя — Верховный канцлер Мейдрина сир Томаш Иртвин. Именно на нем, то есть на его кандидатуре в отсутствие графа Коршуна Альвинский остановил свой придирчивый выбор. Именно канцлеру, спустя неделю раздумий, Важич решил посвятить в ряд скрупулезно осмысленных планов и идей.

— А сир Иртвин, входите-входите, не задерживайтесь! В комнате приоткрыто окно и порядком дует, но я осмелился ослушаться медоков и взяться за собственное лечение старыми проверенными методами, — герцог широко улыбнулся, наверное, в первый раз за весь месячный карантин, поэтому улыбка вышла у него вялая и беглая. — Воздух. Регулярное питание. Травяные отвары и минимум магии.

Томаш взаимно лыбился, присаживаясь в массивное кресло напротив. Действительно Альвинский выглядел неважно, серый оттенок лица и бледность на щеках, под глазами тяжелые мешки, веки налиты свинцом, губы — мертвенно-красные. Если бы государь Королевства не двигался и не говорил, канцлер мигом бы подумал, что владыка умер, покинул грешный мир Зоргана навеки. Но Важич держался. Медленно и постепенно крепчал и выздоравливал. День ото дня. В герцогской канцелярии считали и гадали, когда же господин, наконец-то, станет на ноги?

— Жам, хватит колотить чашку, оставь! Принеси лучше сиру Иртвину тоже чаю! Не травяного, а черного, крепкого, правильно Томаш?

Сир Иртвин вежливо кивнул, сегодня, в таком состоянии герцогу можно было простить все, даже простоту и некоторую бестактность в разговоре.

— Ты прости старика, что потревожил тебя, у тебя, наверное, и без меня дел по горло? А тут я еще лезу со своими проблемами. Не обижайся, Томаш!

Верховный канцлер сдавлено кашлянул, прочищая горло, отгоняя неловкость и ошарашеность, он давно не помнил случая, чтобы владыка Королевства Людей вот так просто и без официоза вел с ним беседу? Благо с комнаты успел убраться Жам, да и на магическую защиту от прослушивания вполне можно понадеяться. Значит, сейчас предстоит весьма откровенный и щекотливый разговор? Высшая степень важности!

— Ну что вы, ваша милость, зачем вы так? Вы когда-то говорили, что наши два государственных аппарата — единое целое звено. Как только я получил весть о вашем выздоровлении и желании свидится, тут же бросил дела и примчался. Мы и не надеялись, что вы так быстро окрепнете. Станете на ноги…

— Да куда там! Еле сижу, а ты уже — на ноги вставай! Еще недели две валяться в постели.

— Дай Аллон вам силы!

Сир Иртвин стал переживать, а не слишком Важич перегибает палку со своей немощью, может, точно окреп и втихаря играется? Следит с высока, да присматривается, шпионов и отступников разоблачает?

Вернулся Жам с пустой пузатой чашкой с расписными боками и позолоченной вязью.

Томаш махнул на него рукой — мол, я сам справлюсь, иди!

Канцлер придвинул прибор к сахарнице и всыпал в душистый заваренный чай три ложки сахара, спокойно, отрепетировано расколотил, едва касаясь серебром стенок посуды. Движения, оточенные не годами, а аристократичной кровью, фамильным воспитанием.

Все-то время Важич полусонно наблюдал из полуприкрытых век, анализируя и взвешивая предстоящие темы для разговора.

— Не буду тебя мучить и морить, перейду сразу к делу…

Ага, любезности, наконец, закончились!

— То, что я перед тобой в таком жалком состоянии — результат спланированной акции…

Сир Иртвин приготовился слушать.

— Илена Альвинская охмурила взятками главмейстера Конрада Гаджа, который, долго не думая, пошел у нее наповоду, подстрелил меня, когда я парился в ванной. Чухал яйца и не о чем дурном даже и не думал! — Важич сделал паузу, слова давались ему не просто, с трудом, но говорить нужно до конца.

Томаш тактично молчал.

— Арвин Робс и Лукас быстренько прибрали это дело, и замели следы. Лукас вытащил меня с того света, а Робс, при всем хорошем умудрился связать сплетни в узел и не дать им расползтись по столице и всему Королевству. В трудные минуты у него башка бывает, работает, но дальше!.. Дальше, он натворил, Аллон знает что?!

Томаш продолжал внимательно слушать.

— Ему вздумалось засудить прибывших в резиденцию храмовников…

— Ваша милость, я не ослышался, в Мейдрин прибыли посланники храма Хизельмаш? — Вступился, не удержавшись, Верховный канцлер.

— Именно, сир Иртвин, посланники! Я тогда уже был в здравом уме и Робс должен был сперва оповестить меня, а уже потом принимать какие-либо решения. Но в отличие от первого случая, во втором, он проявил себя полным идиотом! Безмозглым интриганом! Офицеру якобы померещились заговоры и бунты!

— Но почему, ваша милость?

— Вот! Это послание старейшин Хизельмаша! — Герцог вяло достал из вороха одеял, скомканный клочок бумаги, протянул его озадаченному канцлеру. — Читайте!

И сир Томаш Иртвин принялся читать, сначала не совсем понимая, что читает, но постепенно, вникая в смысл строк, он мрачнел, а лицо каменело от нарастающих эмоций, недовольства и того самого бунта. Его реакция в первый момент ничем не отличалась от поведения того же Робсса.

— Неслыханная глупость, мой господин! Неслыханная дерзость и расхлябанность! И они еще после этого называют себя мастерами! Великими мастерами! О чем можно думать, совершая такие непоправимые ошибки? Три храмовника в страже опекают вашу дочь и Оливию Хорвут! Разве это не преступление? Да Робссу памятник посмертно надо ставить! Он подвиг совершал, когда хотел проучить этих выскочек!

— Значит, вы обо всем знаете, сир Иртвин?

— Ну-у… смотря что! О судьбе вашей дочери узнаю впервые, о предательстве Гаджа, небось, и в вашей резиденции не обо всем осведомлены? Правда его отсутствие уже насторожило майора Радонского, и Серая Башня вот-вот намеревалась прислать официальный запрос. О гибели солдат и офицеров в канцелярию сие известие ворвалось стихийным бедствием, но опять же, обо всех подробностях, ни слуху, ни духу! Во всяком случае, ваш секретариат работает на ура! Даже комар носа не подточит!

— Спасибо хоть и на этом Томаш, — успокоился владыка. — Но почему ты во всем обвиняешь храмовников?

У канцлера едва не заскрежетали от злости зубы. Ну почему Альвинский такой упертый?

— Они поставили судьбу Королевства на чашу весов, если эльфы не дураки, а они ни когда ими не были, то незамедлительно воспользуются подвернувшимся случаем, и с лихвой будут терроризировать Мейдрин до последнего часа. Голова вашей дочери взамен Эльсдара! Или чего лучше? Может, осмелятся покуситься даже на Королевский лес? Мейдрин, в конце концов! Робсса наградами при жизни не помешало бы осыпать…

— Он не доложил мне о визите посланников!

— Парламентеры — это ваша милость, а не посланники! — Кривясь, поправил канцлер. — Они не смели приезжать. Или, во всяком случае, должны были сначала исправиться, а уже потом заявляться сюда.

— Ты продолжаешь их осуждать?

— Их стоило незамедлительно карать! А следом — и весь их наглый храм! Давно ходили слухи, что старейшины тянут из знати лишнее золото, а взамен — слабые конвульсии былого мастерства. С годами все меняется, ваша милость.

— Перестань Томаш, а то я начинаю думать, что в Королевстве мне некому уже довериться? У всех надерганные и злодейские замашки. Сразу что — и в драку! А кто разбираться будет? Сперва разобраться надо!..

— А так здесь еще разбираться надо?

— Конечно, ты же всего не знаешь!

Гм!

Сир Иртвин поелозил в кресле драгоценной жопой, в таком разговоре постоянно всплывали непредвиденные коррективы.

— Существует железные аргументы, о которых я снова не знаю?

— Халатность, Томаш. Халатность и банальное ротозейство.

— В смысле, ваша милость? — удивился вельможа.

— Илена настояла, чтобы старейшины не отправляли усиленный эскорт с девчонками, а снарядили легкую карету с незаметным для глазу сопровождением, все было хорошо, но на обратном пути с юга, они заехали в Лисий луг, на постоялый двор. И там, ночью, на них напали эльфийские каратели, Томаш, понимаешь, Илена настояла, а я — подписался! Не подумал своей пустой головой. Виновник я, а не — храм! Они трижды давали запрос через дальнокрыла, а я трижды, по увещанию жены отказывал им в подготовленном экипаже. Почему-то Илена была уверена, что эскорт проскочит туда и назад ни кем незамеченный, ан нет! Эльфы, гаденыши, прознали! Виновник, повторяю, я, а не храм!

Молчаливая пауза заполнила покои герцога.

Томаш наплевав на устав и порядок, растебнул воротник пиджака и распахнул полы дорожного плаща, горячий чай успел остыть, но канцлеру, как, никогда было жарко. Жарко и неуютно. Дилемма. Вот так дилемма, Аллон побери! С этого ракурса вина храма, дескать, и сглаживалась. Но чистенькими из дерьма им не выкарабкаться, изгадиться храмовники умудрились, будь здоров!

— На что вы намекаете, ваша милость? — опасливо спросил чиновник, боясь посмотреть государю прямо в глаза.

— На то же, что с первого раза и говорил. Двойная акция, Томаш. Илена, по-моему, подозрению пошла на открытую диверсию против Северного Королевства Людей. Она могла подставить храм Хизельмаш и столкнуть Мейдрин с Эль-Фароном в новую войну.

Задумчивым взором сир Иртвин высматривал в прикрытом окне караулы солдат, расхаживающих по усиленному периметру. Снег перестал заваливать двор и плац кучугурами, за то опять подул препаскудный ветер, обещающий на ночь превратиться во вьюгу. Толку с того, Верховный канцлер все одно не чувствовал холода, согревали невеселые и жесткие известия, смешанные с правдой, полуправдой, домыслами и бурными фантазиями, очень сильно захотелось вернуться в канцелярию, дождаться вечера, отужинать по дороге домой в харчевне и на боковую. Никаких борделей и девочек! Хватит!

Да не тут-то было, сир Иртвин чувствовал после месячного затишья разгоралась буря.

— Смелые предположения, ваша милость, хотя согласен, с вашей точки зрения храм снимает со своих плеч половину вины…

— Половину? Почему это только половину?

— Посудите сами, государь, они сколько живут? Целыми веками. Эльфам впору. А ведут себя, словно малые дети… слушаются наставлений и беспрекословно им подчиняются, ну прям, смешно говорить? А если Лестор постучится в ворота храма и попросит отдать весь арсенал из артефактной, они что же пойдут и отдадут ему все боевые орудия? Даже не задумаются? Или князь Лестор наймет сотню мастеров для войны с Орденом Северных Магов, они тоже расщедрятся?

— Ну не перегибай палку, дорогой Томаш, не перегибай! Подумай вот о чем: Лестор воюет с Орденом, так?

— Так.

— Эльфы точат зуб на нас?

Сир Иртвин качнул глазами, точь-в-точь как маятник.

— Хорвут сцепился с графами за земли, так?

Снова кивок.

— И что получается? Орден нам не в чем не поможет, правильно? Да. Бароны и графы — спорный вопрос. За два года они отъелись, разжирели и кусают друг друга разве что за сраки из-за жалких клочков земли. Илена одурманила весь юг и неизвестно как поведет себя дальше? Ты улавливаешь мою мысль?

— Думаю, да.

— Вооот! — Указательный палец правой руки Важича потянулся к потолку. — Вооот!

До Томаша истинно доходила суть дела.

— Политика — это редкая дрянь, Томаш. Если ты посмотришь на карту Центрального Зоргана, то четко увидишь — мы остались одни, одни-одинехоньки на континенте. Островком в Льдистом океане. С голыми стенами и безнадежными надеждами.

Сир Иртвин хитро улыбался.

— Вы забыли еще об одном беспомощном острове, господин!

— Нет, Томаш, не забыл. Я их не забыл. А ты их хотел утопить в крови и огне. Бессердечный эгоист!

Канцлер притворно качнул плечами.

— Храмовники — единственные наши союзники.

Томаш глубокомысленно откинулся на спинку кресла.

— И я попрошу тебя и твою канцелярию, подготовить вот какой им ответ. Ибо наши враги не дремлют, думают за какой бок нас укусить. А храм вовек будет нам должен… и всецело обязан.

— А ваша дочь?

Герцог угрюмо прикрыл глаза, борясь с нахлынувшими чувствами.

— Готовь дальнокрыла, Томаш!..

Родж никогда бы не смог предположить, что в такой дыре, даже яме, можно временно залечь и зализывать свои раны? Можно согнувшись в три погибели жаться под дырявыми и вонючими одеялами, греться возле глиняной печки и вздрагивать почти от каждого шороха. Крысы. Кроллы. Снежные блохи. Голодные полуодичалые собаки. И в довершение к чудесному ансамблю — настырные и наглые бездомные, так же как Эвелин, и такие же, как в одночасье стал подмастер Родж. От былой хваленой наглости не осталось и следа. Редко снился храм, а если снился, то в наполненных кошмарами сюжетах, от которых не то, что проспаться, очухаться наяву не сразу получалось. Родж со временем перестал беспокоиться о постоянных патрулях, рыскающих по Мейдрину, а так как за продуктами и всякой мелочью в основном выбиралась Эвелин, то автоматически глазами и ушами стала столичная "девка". Как ни пытался Родж выбить из ее головы дурные привычки, так и ничего не получилось. Имея запас небольших денег, и распределяя его сугубо на продукты, девчонка умудрялась глупить, тащить в "берлогу" разный хлам, найденный на помойках и свалках.

За неделю отлежки Родж кое-как справился с ранами. Минимум магии и максимум отдыха, дали о себе знать — мальчишка спокойно уже мог держаться на ногах, двигать руками, приседать, давать небольшие нагрузки на спину и поясницу. В стычке спина серьезно пострадала, когда храмовник перебирался через высокую ограду в парке резиденции герцога и тогда же удар магика достал его на полпути. Он позволял Эвелин перевязывать себя, замазывать купленной шлюхой у знакомого аптекаря мазью, порезы и ссадины. Рассечены на спине оказались, глубокими, и девчонка впервые дни с ужасом и тревогой едва выносила страшное зрелище, увечья лишь благодаря своевременному лечению не загноились, не дали воспаление и не привели к катастрофе. День задержки и Родж спокойно мог схлопотать заражение крови. Благо у Эвелин нашлось достаточно знакомств на рынках, в незнакомой для Роджа среде, позволивших укрыться от гвардейских налетов.

Безграничными знакомствами, как представилось в дальнейшем, Эвелин не владела, что тут же сказалось на их временном паскудном пребывании, частенько терроризировала местная шпана, заинтересовавшаяся странными подробностями гибели Валета и его бандюков. Новые слухи всплывали над старыми, невероятней и страшней первых: Валет и его дружки не только были бродягами и попрошайками, но отъявленными головорезами, решающими особо грязные и "тяжелые" заказы в мире городских трущоб. Такими заказами брезговала даже Гильдия Ножовщиков и Гильдия Воров, да что там говорить! — незаконные колдуны и некроманты и те, сторонились испачкаться в таких делах. "Убойные" ребята, если не считать того феноменального факта, что их ненароком завалил паренек-мечник. Горевать по такому случаю, вряд ли кто спешил, если бы конечно не один скверный момент — в ту ночь на мусорке копалась не вся ватага лихачей, а только половина группировки, остальные молодчики промышляли в старых кварталах столицы и слухом не ведали о злоключениях с их ребятами и ватажком. В результате развязки на утро всполошился весь бандитский свет Мейдрина, зачинщиков расправы искали вокруг, где только могли, об этом взахлеб поведала Эвелин Роджу, вернувшись с рынка со свертками в руках. В долгие дни и ночи они сидели в "дыре" не высовываясь, боясь, лишний раз показать носа из лежки. К довершению общей картины неприятностей — число патрулей усилилось, теперь их искали кто кому не лень: бандиты и гвардейцы.

Родж чувствовал, что рано или поздно везение оборвется, как обрывается сладкий и прекрасный сон — мрачно-обыденной явью. Его опасения не остались беспочвенными, такой день наступил…

Их нора находилась среди одно и двухэтажных лачуг, граничащих с задним двором убогого торгового рынка. По обыкновению, в самый разгар дня, со стороны палаток и высокого каменного забора до подмастера долетали зазывные крики торгашей и спекулянтов. Выспаться по утрам редко кто давал, но отлежавшись пару недель на драных одеялах, Родж затосковался по физическим нагрузкам и храмовой муштре. Хранить инкогнитость и постоянно прятаться — не в его характере. И воин днями напролет обремененный бездействием стал ощущать закипающую в груди ярость… не дело такому бойцу как он прятаться от городской швали и тем более от недоучек — гвардейцев! Что ж! Очень скоро судьба преподнесла подмастеру прекрасную возможность, в который раз показать, на что он способен…

Серые убитые постройки тридцатилетней давности стонали и скрипели при каждых порывах холодного и морозного ветра. Ночью завывания неоднократно будили своих жильцов, заставляли вскакивать и сжиматься в страхе, думая, что их атакуют разбушевавшиеся призраки. Куда там! Единственные призраки Мейдрина — это воры, бандиты, убийцы и ищейки гвардейцев. Посему каждый себе сам выбирал, кого больше бояться, кого называть "мессиями порядка" или "карателями ночи"?..

Родж иногда не понимал, почему в такой стране, в огромном государстве, самой цивилизованной столице континента — нельзя за столько веков навести порядок? На что Эвелин лишь горько и ехидно ухмылялась, иногда беспорядки на руку государственной элите, чем прозрачная дисциплина правосудия. Родж хмуро и удивлено пожимал плечами, продолжая и дальше разбираться в сути государственных дел…

А тем временем их берлогу сжимали в тиски, в цепкие и хваткие клещи!

— Куда маршируешь красавица?

Эвелин как-то по привычке собралась огрызнуться через плечо, чтобы от нее отстали раз и навсегда, но, скользнув рассеянным взором по материализовавшимся из подворотни теням, осеклась, и мгновенно оказалась в этом права. Перед носом застыла не ободранная шантрапа в обносках, а серьезные типы.

— Так куда путь держишь, барышня? — говоривший сделал ударение на слове "барышня", явно имея совсем обратное в виду.

— Д-домой…

— А где живешь?

— Сама живешь? — вмешался второй типок.

Ей, возможно, показалось или в тени подворотни прятался третий спутник незнакомой кампании, нереально смазанный силуэт и нечеловеческий? Эвелин вдруг стало страшно.

— Жи-иву здесь… неда-алеко. Сам…

— Точно сама? Не врешь?

— Н-нее…

Неожиданно второй сделал шаг вперед, чуть ли не наступая на носки растоптанных сапожек. Резкий запах дешевого одеколона — для Эвелин они превратились в волну отвращения, в ауру беспокойства и напряжения. От субъектов веяло угрозой.

— Если соврала — голову оторвем, ясно?

— Не кипятись. Успокойся. — Бросил первый второму. — А ты веди нас к себе, чаем угостишь. У тебя есть дома заварка или по дороге купим?

— Ес-сть… — перепугано ответила Эвелин, вспоминая о вчерашних покупках на рынке.

— Вот и хорошо. Тебе ведь не впервой приводить домой посторонних людей?

Она не ответила. Вопрос профессиональной этики.

— Далеко живешь?

Почему-то она догадывалась, вопрос исходил из уст незнакомца чисто формально, они все уже давно пронюхали!

— В тех пристройках, — не смогла соврать она.

— В тех? В каких таких тех? Где ж там можно жить? Голые стены… окна не застекленные. Забора нет. Да даже чердака нет? В подвале? Так там нет никакого подвала?

— Говорю тебе, врет она все! В подворотню ее… — собеседник горячился.

Эвелин обдало морозом, не холодом и ветром, а изнутри, дробящим нервы и мышцы. Ей в край не хотелось попадать в темный переулок. Что-то в нем скрывалось неестественное, до ужаса странное и страшное!

На поспешность и горячность напарника первый незнакомец лишь морщился от недовольства, но умалчивал с ответом.

— Ты нам врешь?

Просто спросил главный, но по спине шлюхи пробежал рой мурах.

— Не вру. За сараем невысокая пристройка…

— За этой развалюхой стена? — и вдруг дознатчик замолчал. — Ага, возможно, там внутренний двор?

— Нет, эти пристройки упираются в стену, а мы… я… — Эвелин запаниковала. О Аллон, она проболталась!

Второй — нервный и наглый изготовился вцепиться в нее сильными ручищами, но напарник шустро перехватил дружка за плащ, ненароком обнажая вооруженный арсенал глазам девчонки. Эвелин сжалась от ужаса и страха — ее очам предстали клинки и парочка метательных ножей. Сейчас убьют!

— Вы живете вдвоем? Говори только "да" или "нет", ясно?

Она беспомощно кивнула.

— Вдвоем?

— Да.

— Он ранен. Уже окреп? Ходит?

— Ходит.

Дознатчик противно улыбнулся.

— Запасной выход есть?

— Нет.

— Как попасть в берлогу?

— Там тайный вход.

— Большая берлога?

— Две стены — стена сарая и стена, выходящая на дорогу возле рынка. Летом со стороны сарая углы залепили кирпичными кладками, а я на осень завешала крышу брезентом и смастерила сеть от кроллов. Попасть в убежище можно через вырытую из-под низу нору. Так и жила…

Первый улыбался вовсю ширь щек.

— Пойди, подготовь Химана и Грукка, нехай плетутся потихоньку позади, возможно понадобиться их помощь? Бегом!

Нервный не спеша, убрался в переулок. Последовала возня. Эвелин было страшно смотреть в ту сторону. Во мраке угадывались еле весомые и призрачные фигуры ищеек. Именно ищеек! Другого объяснения Эвелин не находила, на них вышли серьезные и очень опасные личности криминального мира Мейдрина. Возможно из Гильдии Ножовщиков?

Тяжелая рука ищейки легла на ее плечо, девчонка тонко вскрикнула, шпионским приемом наемник привлек жертву к себе, заставляя отойти от расчищенной от снега дороги, поближе к ветхим постройкам. Подальше от обзора.

— Не подымай шума, стерва, а то прирежу! Твой дружок давно тебя ждет?

— Я обещала вернуться через полчаса, ходила на рынок за…

— Скажешь пареньку, что мы твои старые дружки, поняла?

Утвердительный кивок.

— Будешь идти рядом с нами. Давай! Вперед!

Хруст снега за спиной, вернулся из подворотни второй тип.

— Они готовы.

Слова заставили Эвелин похолодеть и содрогнуться как никогда.

Вот мразь, выследили!

— Шевели ногами! И не делай глупостей, сучка!

Эвелин едва не закричала от паники и нарастающего в глубине души бессилия.

— Топа-ай!

Зарычал уже первый.

Второй с трудом себя сдерживал, чтобы не пырнуть ей в спину острое железо.

И она пошла. Совершила первый, самый трудный шаг, неимоверный шаг и поспешила к своему убежищу. К тайнику, столько сокрытому от чужих глаз, раскрытому профессиональной слежкой. Вряд ли теперь стоило переживать. Когда-нибудь это должно было произойти — и произошло сегодня.

— Не спеши, дура, помедленнее! Мы ведь твои товарищи, а не конвоиры. Не лети!

Она повиновалась, сбавила прыть, затаив дыхание.

Ищейки уверено топали по пятам, утопая в снегу и прокладывая в снежных сугробах новые тропы. Подмога из подворотни хранила полное молчание, и это обстоятельство очень беспокоило девчонку. Может, крадутся с противоположной стороны? Со стороны дороги? Но там стена? У них есть лестница — значит, подготовлены заранее ко всему!

— Чего дергаешься? Иди спокойно, не нервничай! Не вздумай подавать сигнал — прибьем на месте! Не глупи! — Тихо, но точно наставлял первый. Второй упорно молчал, но Эвелин хорошенько уяснила за свою тяжкую жизнь — хладнокровные убийцы редко бывают говорливыми, обычно действуют, молча и эффективно, в этом их профессионализм.

Они подошли к сараю. Ветер обдувал голые стены, а снег засыпал через подранную во многих местах крышу, прихожую и главное помещение постройки, такое убежище побрезговали присвоить не то, что крысы, но и кроллы.

Схватив в проеме дверей Эвелин за пояс, главный ищейка привлек девчонку к себе и с брезгливостью в голосе заметил:

— И как вы тут ютитесь? Небось, всю ночь трахаетесь, чтобы согреться?

Эвелин в страхе не осмелилась возразить.

— На пороге окликнешь его, скажешь, что с друзьями, пускай фокусы не выбрасывает, а не то…

Наемник не договорил, сзади подошел напарник и зашептал:

— Химан и Грукк готовы. Можем начинать!

— Можем, значит, начинаем! Вперед! Ни чего не забывай!

Она на ватных, шатающихся ногах пересекла заваленную хламом комнату и, обходя побитую и погнившую мебель, не уверено приблизилась к тайнику. Сквозняк гулял по драной крыше, трепал валяющиеся под ногами и в старом хламе кусками штор и одеял, Эвелин никогда раньше не присматривалась к таким обыденным мелочам, но сейчас, когда рука смерти тянулась к ее горлу — заурядные вещи приобрели осмысленное и железное значение, важность в будущей кульминации жизни. Встретит она сегодня вечер живой или ее заколют прямо здесь, а еще хуже отдадут останки на съедение кроллам. Только хоть сейчас не паниковать!

Родж! Милый Родж! Миленький Родж!

— Чего ты там скулишь? А ну быстро заткнулась! Где вход в берлогу?

— Зде-есь… — она указала на ворох тряпья, обычно этим рваньем, старым и убитым она маскировала вход в лежку.

— Действуй, не стой!

— Может сами, а ее…

— Не мельтеши, успеем!

Второй зло сплюнул, у него чесались руки кого-нибудь прирезать.

— Долго ты еще?

— Уже-е…

Ее от нетерпения отпихнули в сторону, второй наемник проворно нырнул в тайник, оглядел с подозрением нору и сразу вынырнул обратно, переглянувшись с главным.

— Порядок.

Старший с улыбкой обернулся к шлюхе.

— Молодец, не соврала. Все идет по плану, возможно, мы оставим тебя в живых. Возможно… — он кивнул на вход: — лезь!

Она подобострастно повиновалась.

Как никогда яма обдала ее холодом и мерзким морозом, словно дуновение Призрачного мира. Поцелуй потустороннего края. Эвелин вжалась в стенки замкнутого тоннеля, отчаянно заработала руками и коленями. Быстро, с беспредельной самоотдачей. Ползти пришлось два с половиной метра, нащупала ворох тряпья и вытолкала его вовнутрь убежища, прочищая себе и ищейкам путь в крохотный тайник. Вот она и дома!

Она задержалась на краю тоннеля, опасливо оглядываясь, боясь увидеть встревоженного и недовольного вечно Роджа, но в ответ — ни кого! Сильный тычок в зад, выбросил ее на пол берлоги, заставил во весь рост распластаться на земле. Мужские руки тут же подняли ее на ноги, отряхнули, она с диким трепетом поняла, что полностью во власти головорезов.

— Ну-у!

Главарь украдкой, больно саданул ее по ребрам.

— Родж! Родж!! Ро-одж!?

Эвелин и ищейки с неподдельным изумлением огляделись: основные стены трущобы действительно были обложены кирпичами, а вот боковые, что шли поперек убежища являлись стенами. Задняя — стеной сарая. Передняя — стеной, выходящей на противоположную дорогу к рынку. Дела! Крыша, как и говорила шлюха, латаная-перелатанная, накрыта сеткой и брезентом. Ну и нора! Хуже не придумаешь!

Наемники машинально скривились, в их руках резво заблестели короткие мечи и ножи, Эвелин задрожала и боялась обмороком свалиться к ногам бандюгам, а может, то был шанс умереть бессознательно? Кто его знает?

— Ро-одж? — без прежней уверенности в голосе позвала храмовника девица.

— Где твой шалопай? — Главарь терял терпение, второй с настороженностью осматривался вокруг.

— Может, отлить пошел? Зови громче!

— Роооджжж! Роооджж… — ее крик утонул в резком свисте стали и…

Началось!

Комом живой плоти на голову…

Дикий вереск Эвелин утонул в треске разрываемого брезента и сетки. Ей крупно повезло, что первый ищейка отшвырнул ее на пол, к противоположной стене, иначе она утопилась бы в водовороте стали и… убийственной магии.

— А-а-а-а… твою мать!!

— Мразь! А-а-а…

— Химан! Хи…

— Тва…

Тайник смешался в картину агонии и боли.

Дикий вой Эвелин вторил убийственной сцене…

Родж и сам тогда не понял, когда заподозрил что-то неладное, припал сначала к выходу из норы, втянул ноздрями морозный сквозняк и четко заключил — к убежищу приближается опасность.

Головорезов и Эвелин Родж приметил издалека, до того, как и увидел ищеек воочию, негативная энергия от убийц растекалась по всей округе широкими волнами.

Быстро, обдумав, ход действий он решил лезть на ветхую крышу, в помещении не разойдешься — места мало, мечом не намахаешься. Юрко залез на каменные перекрытия, приподнялся над стеной и глянул во двор. Типы погоняли девчонку к норе, действовали не хитро, но отменно. Здесь же Родж решил идти напролом — брать внезапностью и стремительностью. Даже уже изготовился, когда увидел арьергард ищеек — размытые, скользкие тени над снегом, не оставляющие за собой следов и каких-либо шансов.

Аллон спаси и помоги — ищейский дух и маг-накопитель! Дух и его маг-источник!

Тактику пришлось менять на ходу, но нечисть, к сожалению, не дала привести ее в исполнение — дух взлетел над сараем, на миг завис, а потом, высмотрев на крыше Роджа, ринулся в атаку.

На такую прыть не успел отреагировать и магик, а невесомое колдовством существо резко материализовалось в крылатого ящера, накинулось на храмовника, даже не оповестив о своем маневре хозяев.

Родж в стремительном прыжке отскочил с места засады и, извернувшись в воздухе, с полуоборота налетел на разъяренную, шипящую тварь. Пасть оказалась молниеносно на уровне его глаз, язык тянулся к лицу, клыки клацали в опасной близости, а с нижней губы монстра лилась едкая дрянь — ядовитая слюна. Роджа обдало невыносимым смрадом. Он от омерзения содрогнулся.

Клац-клац-клац-клац-клац-клац…

Хватала воздух жадная пасть…

Да хватит же!

Меч Роджа по рукоять вонзился в хитиновый покров и мясо.

Нечисть заливисто завизжала и зашипела.

Задние конечности тварюги подогнулись и два тела рухнули на сетку и брезент, которые, не выдержав их веса, треснули по швам, обрушив какофонию смерти на головы гостям…

Меч храмовника неимоверно точно продолжает наносить удары ящеру, тварь вопит и изрыгает из пасти отраву.

Вопит и верещит, не переставая Эвелин.

Первый ищейка подводится, припадая на правую ногу, туша ящера при падении зацепила его голень. Меч наемника сверкает, проворно пытается достать паренька.

Родж отбивает выпад и махом отгоняет недруга к стене.

Эвелин верещит сильнее прежнего, зажимает глаза ладонями.

Сталь звенит в ушах, рассекает воздух.

Второй тоже подводится, зажимая продырявленный, окровавленный бок, идет в наступление — нож летит в Роджа стремительно и прицельно, но подмастер умудряется уйти от поражения за короткие секунды, сталь чертит глубокий порез на плече. Родж лишь шипит, подражая ящеру.

Дух-ящер вырывается и скидывает из себя храмовника, Родж летит, ломает спиною дряхлую мебель, плюется и матерится.

Первый подскакивает для завершающего и точного удара.

Храмовник прыгает, наплевав на боль и треск поломанных костей, уходит вправо. Клинок проходит выше его головы, подмастер ныряет под руку и вгоняет в живот убийцы меч.

В немом крике главарь таращится стеклянными глазищами перед собой, смерть упоительно тянется к своей жертве.

— Хррр! — Рычит зверем второй. — Ублюдок! Стервец! Затрахан…

Много лишних слов и ненависти. Злость и ярость притупляют умение и мастерство — этому учат на первых тренировках в храме Хизельмаш, но, никак не в подворотнях и улицах столицы.

Бешеные взмахи клинка Родж пропускает в сантиметрах от себя, ускользает умело, как учил Сарм, Матеус, Войчек и показывал воевода Хесам; уловил нужный момент — ответил.

Рубящий удар с полуоборота по ногам — наемник тонко и громко ревет на все убежище, конвульсируя на обрубках по земле, Родж убивает непрошеного гостя с методичностью хладнокровного дровосека. В грудь всаживает больше половины закаленной в гномьих горнах сталь. Безжизненная маска смерти застывает на грубом лице — такова расправа за наглые мысли и поступки.

Ящер не дает Роджу, и опомниться, перевести дух, нападает в лучших традициях скользкой твари, раззявив вовсю ширь пасть и растопырив когтистые передние лапы. Те отростки, что представлялись на его спине крыльями, вряд ли могли поднять такую тушу в воздух, значит, гад летал при помощи мага, который превращал его в духа.

Уворачиваясь от мрази, храмовник приземлился возле орущей Эвелин, долго не думая, подхватывает ее и кричит в самое ухо:

— Лезь на стену! Забирайся на крышу! Это единственный шанс спастись! Давай, живее!

Ее крупно трясло. Руки. Ноги. Разве в таком состоянии можно хоть что-нибудь сделать?

— Они окружают наше жилище! Маг позвал подмогу! Ну же!..

В ее бездонных глазах он прочитал первобытный ужас.

Меч опять запел в его руках. Он резким оборотом встретил неугомонную тварь. В полете клинок расчленяет надвое верхнюю челюсть и черепную коробку монстру. Ящер захлебывается кровью и слизью. Развоплощается и исходит в ничто.

Мерзкая тишина, нарушаемая лишь всхлипами шлюхи. Дуновением ветра и барабанящими каплями крови первого выродка, стекающими на землю с дырявого ведра, мотающегося на все четыре стороны от ветра, притороченного и подвешенного на гвоздь к высокой жерди.

Выставив перед собою меч, Родж ждал следующего нападения, но к их облегчению и удивлению на них напирала вязкая и оглушающая слух тишина.

— Бежим! Бежим! Бежи-им!

Он толкал ее в бок, в зад, что бы она пошевеливала своим одеревеневшим от пережитого шока телом.

Уже на верхней балке, он жестом руки остановил ее, заставил замереть и вслушался в вой ледяного ветра.

До слуха долетали только завывания ветрюгана и капель карминовой влаги. Может, ему показалось? Может…

Да нет же, так и есть — облава! Скоротечная облава! Роджу захотелось завыть от бешенства. Когда же их оставят в покое?

— Лезь! Скорее лезь! Быстрее!

Она торопилась, как могла, не часто приходилось в жизни проделывать столь акробатические упражнения — лазать по стенам и взбираться на обледенелые от мороза перекрытия.

Наконец, пальцы ее уцепились за края шершавой стены, за нею — высокий отвесный спуск к дороге и рынку, но спуск в три, а, то и в четыре с половиной метра над землей, словно с небольшой заснеженной горки, вряд ли так просто им удастся спуститься, ведь наемники не станут спокойно ждать, а нападут сразу.

Ветер обдал ее свирепым порывом, сшибая с головы капюшон и перехватывая дух. О Аллон, насколько все опасно и безжалостно трудно!

— Придется прыгать вниз…

— Ч-что?? — Недоуменно и перепугано переспрашивает она, решив, будто не расслышала своего спасителя, но в душе понимая — испытания продолжаются. — Ты спятил!

Родж не ответил, не захотел или не успел объяснить популярно, магики Гильдии решились-таки на стремительный контрудар.

Эвелин ощутила позади себя, затылком, как молниеносно, со скоростью урагана, раскаляется морозный ветер, и температура достигает критической жары. Раскат грома. Молния смертоносной энергии. Их убежище взрывается тысячами каменных осколков, едкого дыма и всепожирающего на своем пути огня. Тот, кто изначально руководил летающим духом-ящером, скоординировал удар подоспевших на выручку магов. Компаньоны вложились отменно, с первой же атаки от берлоги беглецов не осталось камня на камне — искусственный огонь пожрал все!..

С диким, нескончаемым криком Эвелин летела с высоты стены, летела боком, так как ее в воздухе настигла ударная волна магического потока. Кто успел сгруппироваться и выставить навстречу твердой земли ноги, так это подмастер Родж, боевые навыки сделали свое, храмовник при приземлении перекатился кубарем, нахватавшись за шиворот снега, скатился с пригорка и влетел головой в сугроб, прислушиваясь к отдаленному шуму. Ему страстно хотелось знать — с этой стороны ихнего убежища, не ждет ли облава? Неужели шпики действовали наобум? Лоб в лоб?

Родж перевернулся на спину, разглядел черные клубы дыма, поднимающиеся над стеной, отметку, с которой ему довелось прыгать с Эвелин, Родж разглядел краем глаза. Эвелин?! Эвелин?!

Подмастер с трудом привстал, поискал подругу взором и нашел ее неподвижное тело в пятнадцати метрах справа от себя, так же в снегу, на краю дороги.

Крики всполошили его слух, он подвелся на ноги и осмотрелся. Так и есть, они привлекли нежелательное внимание к себе.

Такой грохот, небось, услыхал весь рынок, необязательно, что первые палатки и павильоны расположены в ста пятидесяти метрах от стены.

Бежать! Бежать! Пока не позвали стражу. Администрацию рынка. Пока не подоспели магики и ищейки. Пока не всполошился весь Мейдрин.

Родж подбегает к бесчувственному телу шлюхи, переворачивает на спину, призывает внутреннюю силу — жизнь теплится в девчонке, но она остается в бессознательном состоянии.

Как же быть? Как?!

Родж пытается ее растормошить. Привести в чувство. Может, она сломала ногу или руку при падении, а может чего хуже — позвоночник? Нет времени на медицинский анализ. Нет! Одно точно — мозг выключил ее сознание в момент болевого шока. Спасительная реакция организма…

— Вон он! Держи его! Вон…

Подмастер разочаровано скрипит зубами и бросает злобный взор в сторону крика: бегут ищейки из-за поворота стены, отрезающие отступление в район трущоб через главную улицу, бегут стражники рынка на крики горожан. Сейчас его будут брать в кольцо. В плен. Нет! Только не в плен к столичным прихвостням.

Родж моментально принимает решение, но не в пользу несчастной Эвелин, он не виноват! Он не виноват! — засела в его голове оправдательная мысль его скоротечным поступкам. Был ли выход в стремительном беге? Наверное, нет?

Бег. Опять головокружительный бег. Бег в никуда…

Он врывается в гущу рыночной толпы, обминает лотки и стеллажи с товарами, перескакивает и перепрыгивает через корзины и клунки. Огибает нерасторопных и осмелившихся стать на пути торгашей.

Суматоха. Гвалт. Крики. Вопли. Ругань.

Под ноги попадаются какие-то мешки, Родж их опрокидывает… горох с просом летит под ноги стражам правопорядка. На обледенелой дороге, брусчатке становится скользко, как на катке. Визг и брань.

Кто-то пытается успокоить коня…

Кто-то не успевает уйти с дороги мчащихся вовсю прыть гвардейцев: отменные удары и тычки — жертва летит в товары хозяйственного павильона…

Магики тоже не церемонятся: убирают прочь зазевавшихся прохожих, одаривая самих вредных и языкатых паралитическими заклятьями…

Маршрут бегства Роджа волей неволей прокладывается через весь рынок, храмовник наделал бед мирным жителям Мейдрина, но иногда спасение одной жизни требовало неимоверных жертв.

Его вынесло к Решетчатому кварталу, соседствующему с Триумфальной площадью и Зайцевыми улочками — отпетыми местами воровских притонов, разве Родж знал, что все свое время, он провел у Аллона за пазухой, а ягодки его ждали еще впереди!..

Сквозь мутные полотна мрака ее вывели смачной оплеухой, но даже на нее она не сразу смогла отреагировать и прийти в себя, в сознание…

Снова звонкий удар, но теперь по щекам…

Правая щека горела, будто раскаленная до красна сковородка.

Хлысь! Хлысь!

Ее вывернуло прямо на выдранные дегтем до черна сапоги градоначальника Вижана Топщика, остатками бледного завтрака и желчью.

Вижан гадостно выругался, отшатнулся и заехал Эвелин носком сапога в живот, стараясь тем самым как-то привести беглянку к памяти, а также расставить все приоритеты в их будущем разговоре.

Перехватив дух и зашипев от боли, девчонка скатилась к ступеням служебной кареты, перегородившей дорогу к бегству и повозкам торгашей. Любознательные и любопытные поспешно отворачивались и торопились скрыться с глаз долой. Группа солдат и ищеек окружали место инцидента.

— Поднимите ее на ноги, свяжите и в карету! В казематы!

— Господин Топщик!

Градоначальник возмущено обернулся — ну что еще?

— Вы обещали поймать храмовника…

— А вы обещали усиленной облавой и без жертв, а что же вышло на деле?

Чиновник герцогской канцелярии растеряно передернул плечами.

— То-то, ловите мальчугана сами, если сможете, конечно…

— Но зачем вам девчонка?

— Как зачем? Для допроса. Она приведет нас к беглецу быстрее, чем вы оцепите весь город. Идите, ловите, Сторич, не стойте без дела!

— В карету! — Градоначальник отдал приказ своим подчиненным.

Вижан Топщик еле-еле уместился в карете, большая ее часть занимала стальная клетка, предназначенная для особо опасных преступников, например, таких как сегодня стала шлюха Эвелин. Не зачем знать простофиле Сторичу из канцелярии, что он, Вижан Топщик, выполняет личный приказ, горевшего не столько страстью к беглянке, сколько жаждой расплаты за свой позор. Но об этом лучше не думать! Мейстер Лукас не всегда бывает добрым к неугодникам!

Карета гнала по брусчатке, отбивая ритм четверки коней, казематы городской тюрьмы ждали свою новую жертву…

А Родж бежал, бежал без отдыха и усталости!

Ей абсолютно не хотелось возвращаться в столицу…

Возвращаться в Лафим…

Встречаться с этими напыщенными ослами.

Разговаривать, тратить свое драгоценное время, вводить сановников в курс дела, излагать планы, стратегические и тактические действия и маневры будущей кампании. Хотелось враз и навсегда наплевать на установившийся в магистрате бюрократизм, осмеять неуков, лодырей и лентяев, сбросить тем самым оковы самоуправных законов и отнестись к задаче с максимальной точностью и самоотдачей…

Для общего плана и сокрушительных ударов миссии достаточно всего лишь собрать военачальников Железного Щита и штаб Скорпионских легионеров. Только кто ей наивной позволит это сделать? На данном этапе сути дела в губернаторстве — никто!

Она много себя раз спрашивала, почему ее действия и приказы намерено пересматриваются магистратом? Почему чиновники и политики суют нос в вопросы территориальной целостности? Корректировали и продолжают вносить сумасбродные поправки в военные планы лафимской армии?

А ведь задумавшись немного можно найти, достаточно простой ответ: когда умер король Южных губерний Лафим Риште Лафимский, ее отец, его единственную дочь от брака царственных особ юга, еще в юные годы в двенадцать лет отправили учиться на север в столицу Северного Королевства Людей. Поступок межгосударственного характера, чистый и открытый ход. Естественно за таким поворотом событий скрывались очевидные мотивы — а именно объединить два народа в мир и дружбу. И неважно, что со временем между герцогом Альвинским и принцессой Иленой разгорелась бурная, хоть и временная страсть. Юные девы, даже королевских кровей нередко влюбляются в старших за возрастом мужей. Не обошлось и без кривотолков: поговаривали как на севере, так и на юге, что южная земля окрутила герцогство с намерением в дальнейшем прибрать к рукам и север, и юг и даже центральные земли Зоргана. Но ведомство Серой Башни Сермена Коршуна быстренько искоренило ростки бунта в лживых устах. Жизнь сыграла с браком Альвинских злую шутку — страсть и пламя любви растаяли с той же внезапностью, как и разгорелись, в дальнейшем их брак носил фиктивный смысл перед двумя могущественными родами, был тонким марьяжем, который и продержался то не долго, всего три года и распался сразу после кончины короля Лафимского. Случилось так, что пока правил и жил Риште союз держался на честном слове. Юг терпел север, а север — не обращал жадных взоров на юг. Три года продлился покой, но былое не вечно, спокойствие в горячих сердцах южан и северян тоже. После рождения Ирвин, единственной дочери, Илена практически, мысленно рассчиталась с "мейдринским якорем", как в шутку называли в народе их акт примирения и брака в магистрате, оборвала контакт с северной столицей и очень быстро вернулась в Лафим. Три года оказали подавляюще мрачную картину на ситуацию в губерниях, особенно в магистрате. Ее союз с Альвинским запятнал Илену навеки в глазах сановников, магистров и аристократов, которые хитроумно воспользовались ее отсутствием и с помощью давления на избирательные комиссии, совершили в государстве "невидимый" народу переворот в свою пользу. Ряд вынесенных после смерти короля и в ее отсутствия законов позволил магистрам мгновенно расширить собственные полномочия и влияние, обложиться неприкосновенным иммунитетом, а в довершении — набрать большинства голосов в избирательных советах. Говоря прямо, Илена даже имея открытое право на трон, занимала лишь поверхностные и теоретические бразды правления Южными губерниями, всеми остальными "коньками" власти припаслись осмелевшие и наглючие коррумпированные магистры. Ей связали руки по локти. Она мигом превратилась в достояние для насмешек и шуток. После смерти отца ей пристыжено остались — неопределенность, глумливое осуждение, недоверие страны и народа, наигранное уважение и лицемерие. И только верные на все сто: мейстер Лоа и адъютант Рерих. Беспрекословно повиновавшиеся ей во всем.

В столице Северного Королевства Людей Илена отчаянно ждала момента скинуть оковы брака, а, свершив, сей ритуальный подвиг, очертя голову провалилась в худшее из зол — железное непонимание и презрение. Зло ковалось у нее за спиной, и плели эту паутину… впрочем, ей казалось, что истина ответа для нее совсем не важна! Худшего сценария она не придумала б и сама.

Магистрат жил своей жизнью, крутил подозрительные аферы, богатея за счет государственной казны, а она молчала и беспомощно, словно немощный младенец наблюдала за их горячими перепалками на пресс-конференциях со стороны. Куплено и договорено! Жуть, во что превратился Лафим! Жуть, во что превратили государство мародеры из магистрата после вечного ухода короля.

Она боялась помыслить какого мнения о ней Иллам и его верховенство? Халифат смеется и тычет в нее пальцем. Позор! Да только магистрату Лафима по этому поводу не горячо не холодно. Прохиндеи!

Ешкан!

Юржан Невольч!

Биат Рамир!

Рамус Форт!

Ригерт Хоруз!

Лойф Жонак!

Розария Эстальн! Та еще стерва!

Лив Гарстед и Колиция Ноуш — ее незабвенные подружки! Мегеры!

Лужан Жильвич!

Роджек Тальн!

И плюс двенадцать губернаторов с губернаторствами, которые всячески им попирают и потакают. Неимоверно огромное количество прохиндеев, делающих все и вся для набивания собственных карманов и бездонных сейфов. Лафим разоряется и банкротствует на глазах! Илена с тревогой боялась представить целостную картину расхитительства и следующего за этим процесса упадка страны. Некому сделать даже страшные подсчеты, а сама она вряд ли осилит науку. Довериться на подчиненных, кроме Лоа и Рериха — абсурдная глупость, за ее выходкой последует стремительный доклад в верха, а дальше…

Стоит ли самой себе объяснять?

Последуют лживые и театральные комиссии и расследования из магистрата — конечно же, официальные. Естественно ничего не найдут. Паутина подкупа и шантажа. Интересно существует ли в одном каком-нибудь государстве Зоргана кристально-чистое правительство и управление страной? Трудно и сказать так сразу — наверное, нет!

Ладно, хватит, пора вернуться к обыденности, к напыщенному и гнусному зрелищу, может, что и получится, развлечься хоть чем-нибудь?!

Арена! Хваленая магистратом кормушка Торговой палаты. Амфитеатр зрелища и бесконтрольного отмывания денег, трудно толком и представить, так же как и с бюджетом страны, реальные обороты сего предприятия в один день, праздничный день. Какие денежные массы крутятся в разгар представлений? Все что ей показывают в полугодовых отчетах — это смехотворное издевательство и кощунство. Публичные и азартные дома Лозанского квартала тихо и мирно отдыхают, глотая жадные слюни. Верх совершенства алчности магистрата и агония Торговой палаты в ответ.

Высокие ставки… Нет! Баснословно высокие ставки! Дешевый откуп на окровавленное мясо и судороги бедной жертвы.

Сегодня, как никогда, умопомрачительное зрелище…

Сегодня празднуется день Фодарской Воли. Воли бога Фодар!

Праздник всего юга, а главное — Щита и Скорпиона. Армия сегодня пьет и гуляет. Буйствует и лиходеет. Сегодня веселится не магистрат, а простые солдаты, наемники и их военачальники. В душе Илена праздновала вместе с ними, ведь на короткий час в стране властвует грубая сила, а не чиновничьи интересы.

Но и здесь не обошлось без унизительной оплеухи…

Постройка арены и административных зданий завершилась в прошлом году и тогда же, уникумы в аппарате строительства возложили церемонию открытия на плечи магистрам. Выскочки Невольч и Рамир провозгласили площадь и амфитеатр в честь знаменательного торжества и в насмешку назвали конструкцию Фодарской ареной, а огромнейшую площадь — Фодарской.

И теперь эта церемония укрепилась за магистратом, что привело к единственному результату — чиновники еще наживались и на священном празднике. Для них нет ничего святого.

Фодарская арена бушевала и гудела, как растревоженный улей. Громогласные вопли и шум толпы. Ряды лож и сектора мест заполнены до предела, Илена глазами обхватила живую волну любителей острых ощущений и зрелищ. Собрался весь Лафим, а кто не успел купить билета — кусал локти от огорчения. Единственное развлечения для всеобщих слоев общества Южного царства Лафим — это бои без правил в Фодарской арене. Место, где можно получить массу впечатлений, да придачу еще разбогатеть. В последнем пункте Илене верилось с трудом. Кто же отпустит удачу грести золото лопатой? Правильно — никто! Коррупция в амфитеатре не только существовала, но в гигантских масштабах процветала.

Бесчисленное множество зазывал, ставочников, брокеров, букмекеров и просто… жуликов.

Тотализатор раскручен на полную катушку.

С ложи магистрата и царственных особ Илена с прищуром наблюдала, как администрация арены прибирается после ослепительного торжества — открытия дня Фодарской Воли.

Служащих сменил маг Торговой палаты, остановившийся в центре арены, над стадионом прокатилась едва ощутимая волна магии — чародей готовился провозгласить официальную речь начала праздника.

— Жители Лафима мы приветствуем святой день Фодара!

Громогласный гром аплодисментов и приветствий.

— Жители Лафима мы приветствуем сударыню Илену Альвинскую!

С его уст, наверное, ругательство слетело более уместней, чем эта фраза.

— Жители Лафима мы приветствуем магистрат!

Отчаянные вопли и вереск.

Интересно, а гостей с Хамшира нет? Они не почтили своим визитом столь напыщенное торжество?

Как оказалось, дальше нет, магик продолжил свой выход заключительной речью:

— День Фодарской Воли! День Щита и Скорпиона! Жители Лафима встречайте первых претендентов на бой! От Железного Щита на Скорпион, оба претендента — друг против друга… Вперед!! — Загорланил вовсю глотку маг.

Бешеные крики восторга и улюлюканья.

Можно не сомневаться Фодарская арена разделилась на два лагеря — сторона Щитов и сторона Скорпионов. Самый ответственный бой перед многотысячной публикой, воин Щита против воина Скорпионов. Иногда такая схватка возбуждала кровопролитие среди болельщиков и тогда в дело вступала охрана торговцев. На радость Фодару! На радость опьяненной безумием толпы. На радость кошелькам Торговой палаты и, конечно же, магистрату.

Лафимцы заревели стадом одичавших слонов, сбившихся в табун и готовившихся напасть на хозяйские посевы фермеров.

Неугомонный и нарастающий рев…

И ему словно в ответ дико и неистово — ры-ы-ы-ы-ыхх-х-х-г-гг-г-г…

Протяжно и пронзительно с нелюдской мощью и силой, настолько громоподобно и яростно, что Илена с первобытным страхом вжалась в сидушку мягкого кресла. Такой вой и рев не могла издать человеческая глотка?! Только не человек! Но кто же тогда?

Широко распахнув глаза, она ждала ответа.

Магистрат и Торговая палата воистину подготовили для народа Лафима первоклассный сюрприз!

И тут же через короткое мгновение:

Хры-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-г-г-гггх-х-хх-х-н-н-н-г!

Рев с жадностью оборвавшийся металлическим скрежетом — ударом хитина о каменные плиты тоннеля.

Два непобедимых существа, а в том, что на арену рвутся не люди, а именно существа, Илена была полностью уверена, зацарапали и ломали решетки ворот и срывались столкнуться в ужасающий бой. Магики подсластили характеры претендентов на схватку особо жалящими и стимулирующими заклятьями, чтобы у сражающихся не возникло сомнений в целесообразности поединка.

— Щит выставил грифона, в этот раз они снова хотят приручить это чудище отстаивать их права на первенство в Военном ведомстве. И почему-то постоянно терпят поражение! Ха! — Илена прекрасно знала, кому принадлежал этот слащавый голос — магистру Ешкану. Любое видовище не может пройти без помпезного выскочки! Она не переваривала его душой и разумом.

— В мудрости Скорпионов я надеюсь, не стоит сомневаться? — попытался пошутить Рамус Форт, еще один молоденький магистр и такой же выскочка, как и его дружок.

— Ничуть — мантикора!

— Хо-хо!

Оба дружно загоготали.

Нет приличия и нет этикета — ни чего страшного, что рядом сидит царская особа? Начхать? Старые обычаи и устои растаяли вместе с мечтами и планами короля Риште Лафимского, быстрее снега северной столицы посреди южной пустыни. От былого величия — смутные воспоминания и история, вскорости готовая кануть в лета.

Илена тайно и скрытно от любопытствующих глаз осмотрела присутствующих в почетной ложе господ. В первую очередь магистры, на пальцах одной руки можно пересчитать, кого здесь не было, вся "элита" позанимала своими отъеденными задами шелковые подушки. Директорат и президиум Торговой палаты — они действительно обязаны присутствовать на столь знаменательном торжестве, да и только. Ниже в ложах поскромней: генеральные штабы Щитов и Скорпионов. По обе стороны царской ложи оккупантами засела придворная знать, жадно ловя и высматривая любую подачку со стороны таких, как Ешкан и Форт. Высшая иерархия пирует, остальные — ловят объедки! И так живут сейчас Южные Губернии Лафим! Не жизнь, а истощение!..

Первой на арене Илена узрела мантикору! Чудище Скорпионов. Безобразное и отвратительное. Жуткая пародия природы, вместившая в себе скользкий образ человека, льва и скорпиона. С сумасшедшим началом и более сумасшедшим концом. Такое создание способен создать напрочь обезумевший колдун, потерявший всякие границы вседозволенности и страха. Выброс генной инженерии, ярко разбавленной магией. Скрестить льва и скорпиона да наделить это детище человекообразной головой с искаженными до безумия чертами лица. При виде такого ужаса Илену едва не вырвало на сидевших впереди магистров, благо они ни чего не заметили, а то — лишний повод для очередных скандалов и насмешек.

— Скорпиииоонныыы!

— Скорпиииоонныыы!

— Скорпиииоонныыы!

Скандировала толпа азартников и фанатов.

И не менее красочно им отвечали вельможи, на краткое время опустившиеся до первоначальных начал — теми, кем были их прародители: обычными лавочниками, торгашами и спекулянтами. Ширма, которая на короткое мгновение приподнялась под градом чувств и эмоций! Животные!

Стадо зверей! Диких зверей!

Власть Лафима перекочевала в руки дикарей! Тупых и алчных к разврату и насилию извергов! Всесильный Фодар спаси и сохрани!

— Щииит! Щииит! Щииит! Щииит! Щииит!

Яростный клекот сотряс стены арены в ответ на рев мантикоры, и вот явился грифон, размахивая крыльями и мощным клювом, спешно приближаясь к извечному противнику — Скорпионам. Щиты не изменяли традициям: молили святого Фодара подарить им удачу и расположение святого отца, — в настырности и прагматизме им было не занимать.

— Щииит! Щииит! Щииит!

— Скорпиииоонныыы! Скорпиииоонныыы! Скорпиииоонныыы!

Два боевых клича слились в один — монотонный и оглушительный крик. В бушующий вал нестерпимой волны гула. Илена с нетерпением ожидала того момента, когда закончится весь этот ужас, что, царил перед ее глазами и она, наконец, изолируется от сумбурного и идиотского мира, в котором ей не только приходится существовать, но и править, или лучше сказать, создавать иллюзию правления. Илена вновь обратила взор на веселящихся магистров: вот древний и ссохшийся, как тростник старший магистр Юржан Невольч, рядом с ним сидит Биат Рамир и Ригерт Хоруз. Левее — все те же: Ешкан и Рамус Форт, Лойф Жонак. Сплетницы: Розария Эстальн, Лив Гарстед и Колиция Ноуш. Отшельниками: Лужан Жильвич и Роджек Тальн. Интересно, а где Ньеманн? Или таким как он в ложе элиты делать нечего? Примостил свой зад среди низковельмож? Небось, получил моральную пощечину за свои слова в дискуссиях в оазисе Рульш, наверняка не без этого? Бедняга!

Илена поймала себя на мысли, что ненависть к узурпаторскому капитализму, возродившемуся после смерти покойного Риште Лафимского, принимает опасную и серьезную грань, грань, четко отображающую все негативные чувства, что скопились за время ее пребывания в Лафим, после возвращения на родину с Северного Королевства Людей. Разящая и маниакальная ярость к пиявкам государственного аппарата. Она даже подумать боялась, что б ждало преступников-сановников, если у нее вдруг возникла возможность засадить весь вертеп в холодные казематы? Разве этим лихачам можно дарить мгновенную смерть? Нет не сразу! Поочередная длительная расплата!..

Когти мантикоры рассекают воздух…

Грифон отвечает ударом страшного клюва и выпадом передних лап…

Стремительный скорпионий хвост с жалом целится в бок птицы-льва…

Крылатая тварь не успевает уйти от смертоносного жала…

Проливается первая кровь!

Грифон разъярено кричит. Клекот срывает гром аплодисментов и восхищенных визгов.

Масса "скорпионских" болельщиков орет в экстазе, предчувствуя скорую победу, она приближается с каждой секундой, но…

Рывок птицы-льва и острый бросок клюва…

Кровь сочится из груди мантикоры. С ее глотки слетает душераздирающий вопль-полувизг.

Илена от переживаний зажимает уши руками — только не слышать этих агонических криков!

Быстрые оглядывания — магистры наблюдают ее отчаяние и недовольство, слабость, скрытно насмехаются и шутят. До ее слуха долетают обрывки фраз с уст Ешкана и Форта:

— Сейчас расплачется…

— А говорили, удалась в отца! Может, ошиблись?..

Откровенный хохот.

Хватает здравомыслия держать язык за зубами Жонаку, ехидно отворачивающему голову в сторону.

Мантикора и грифон рвут друг друга когтями, птице-льву удается сблизиться в атаке, теперь клюв чудовища вонзался в плоть врага без остановки. У Щитов неожиданно появляется реальный шанс на победу. Шанс! А кто даст такой же шанс ей?

Она нервно отворачивается и ищет помощи…

У кого?

Взор мимолетно падает на вход: входные портьеры, скользкая тень, ее глаза останавливаются на верном адъютанте. Рерих? Рерих?! Рерих?!

В его взгляде читается непоколебимая решительность и стальная уверенность!

Миг! Поражающий воображение — короткий миг. И его уже нет! Он растворяется за портьерой в полумраке длинного коридора.

Хлопанье крыльев — чудовища схватились в стальной клубок мышц, свалились в горячий песок арены, нанося, друг другу ужасные удары, тараня бронированные бока. Жало и клюв. Жало и клюв…

На красный песок льется кровь и летит мясо.

Толпа фанатиков буйствует и ликует — теперь уже неважно кто побеждал, они получили изрядную порцию адреналина.

Два недруга уничтожают себя с остервенелым азартом… До гибели первого не устоявшего флагмана в бушующей баталии. Кто? Кто возьмет верх в этом году? Щиты или Скорпионы?

Для Илены такой выбор невыносим, ей отвратительно смотреть на утопическую агонию двух чудовищных сердец, и плевать, что на арене сражаются нелюди. Твари, созданные магическим путем, но все же живые, чувствительные к боли и желающие жить дальше. Невинные существа, оказавшиеся по прихоти человека в бессовестных руках создателя, в бесчувственных объятиях чужой воли, желающих одного — денег и развлечений.

Удушливый спазм скрутил грудную клетку, добрался до горла…

Прочь! Прочь, подальше от глаз позора и насилия!

Илена незаметно для всех, даже для самой себя, выскользнула с задушливой ложи к выходу, не обращая внимания на изумленные взгляды охраны и телохранителей. Последние беспрекословно последовали за ней, мимо расставленных в коридорах стражников, мимо снующего и кланяющегося в подчинении персонала. Прочь!

Она сорвалась в бег…

Спасительный бег, загнанной в тупик души. Прочь из свиты плебеев и лицемеров. Бежать куда глаза глядят. Бежать подальше от арены, крови и боли.

Роскошные апартаменты и гостевые комнаты — она спускалась широкой винтовой лестницей во двор Фодарской арены к королевскому паланкину, ожидавшему государыню. Ее увидят служащие эскорта магистров, ассистенты директоров Торговой палаты, лица сопровождения придворной знати — все равно. Ей абсолютно безразлично кто что подумает. Пускай думают, что хотят, легче от этого ей не станет.

Спуск — лихорадочный и бешеный. Он измотал все ее силы. Сбил дыхание. Она остановилась на пролете, опустила усталый взор вниз, в вереницу лестничных "петель", казалось, бесконечных и не заканчивающихся. Сверху уже доносился стремительный гул преследователей — это администрация арены подняла на ноги стражу и вслед ей и телохранителям погнала мечников. Спасать? Спасать ее? От кого? Разве то существование, в котором она барахталась можно назвать жизнью? Спасением?!

Горечь и обида клокотали внутри, готовые выплеснуться наружу воспламеняющимися эмоциями. Она почувствовала себя разбитой и опустошенной. Куда бежать? Зачем? Смысл в бегстве? Может вернуться, пока еще не поздно?

Топот ног, быстрых и шустрых…

Стража?

Но почему один?

Любопытство пересилило над паникой, она метнулась к парапету. Тень в форме, невозможно за ней и уследить!..

Знакомая фигура, скользившая вниз по лестнице и она с отчаянием, наконец, узнала беглеца — Рерих! Адъютант Рерих!! Верный и доверенный слуга, на которого она всегда могла положиться и опереться, но почему он бежит, торопится и скрывается с ее глаз?

— Рерих? Рери-их?? — С отчаянием взывает правительница Лафим.

И напрасно…

Адъютант не откликается, мало того, он продолжает быстро спускаться вниз, во двор амфитеатра.

Илена в страхе содрогается, что происходит: он свято и верно обязан служить ей, подчиняться беспрекословно и неукоснительно, что происходит? Вокруг обман?! Он бросил ее? Продался магистрату? Крупная дрожь забила ее тело. Что же делать?

Нет, она догонит отступника и отчитает! Он дорого заплатит за ложь и лицемерство. Но Рерих, верный Рерих!

Горькая обида скрутила сердце, неужели она была с ним не справедлива? Слишком сурово вела? Почему же он предал ее? ПОЧЕМУ???

ОНА ДОЛЖНА УЗНАТЬ ПРАВДУ! ПРАВДУ С ЕГО УСТ! НЕМЕДЛЕННО! ВСЕНЕПРЕМЕННО!

Она поспешила вдогонку, сбивая каблуки и набивая пятки.

Рерих!

На тои пятки наступали телохранители. Бежали по коридору стражники с мечами и копьями наперевес. Торговая палата стягивала кольцо вокруг расшалившейся принцессы. Скандала не миновать!

— Ваша милость!

— Ваша милость!

— Ваша мило…

Прочь от нее плебеи! Прочь от нее негодяи!

Илена бросилась за призраком-Рерихом. Его форма мелькала на маршевых спусках, то, появляясь, то, снова пропадая из виду. Куда это его понесло?

— Рерих! Рерих! Рерих, постой! — Она пыталась докричаться, но бесполезно, адъютант, словно ее не слышал, спешил вниз на всех парах.

Он явно что-то задумал?

Последний марш и выход во двор, там даже сейчас многолюдно, она кого-то окликнет и прикажет перехватить подчиненного стражникам или солдатам.

Гулкий, нарастающий рев с арены — это сигнал о том, что на поле выяснился полноправный победитель сегодняшнего торжества. Правда Илене безразлично кого судьба одарила хваленым жребием — мантикору или грифона, — все одно от этого выигрыша богатеет всемогущий магистрат.

Она, запыхавшись, схватилась за вылитые из бронзы перила, свесилась с края парапета и с недоумением встретилась с глазами Рериха, серьезного, подчеркнуто важного и несгибаемого в себе человека, таким, каким практически всегда она видела его во дворце… краткий миг — и на его лице: отстранено-надменное выражение, откровенный вызов своей госпоже, вызов: совершить госпоже неизвестный, глобально решающий шаг в альтернативное будущее. Шаг в перемену!

— Рерих? Рерих, что с тобой? — Она говорила мягко, тихо, но с тревогой переживая за него.

Кривая и глубокомысленая усмешка в ответ.

— Разве проблема во мне, госпожа? Разве я страдаю каждодневным одиночеством и бессилием?

— Что ты говоришь? О чем ты?

Продолжение жиденькой улыбочки, в которой читалась бездонная печаль.

— Вы бежали за мной с самой ложи, госпожа, а хватит у вас сил совершить прыжок в неизвестность?.. Ответственный и самый трудный поступок… поймите правильно, возврата назад не будет!

Растерянность и жалящее любопытство перехватили ей дух. Что он плетет? Рерих сошел с ума? Он сумасшедший!

— Ваша милость, вы здоровы?

— Ваша милость, что с вами?

Телохранители обступили ее. Сильные и мужественные воины с потрясением в глазах, ее выходка стала для них испытанием нервов и проблемой с руководством.

Стража арены двойным и тройным кольцом обложила ее фигуру и спины телохранителей. Сейчас придут управляющие и чиновники, представители магистрата, остальные светлые мужи сперва долицезреют представление, а уж потом вспомнят о принцессе.

Начальник стражи пробился к ней — вежливый, огорченный и не скрывающий своего раздражения.

— Вам стало плохо, ваша милость, может, вы хотите отдохнуть? Праздник пагубно повлиял на ваше здоровье?

— Нет, что вы! Я спешила за Рерихом, он…

— За адъютантом?! — Неожиданно смело и сильно изумился страж порядка. — Но как я знаю, он не внесен в списки гостей, пожелал остаться во дворце! Может, вы что-то путаете, ваша милость?

На лицах присутствующих воинов читалась явная тревога: у государыни душевный недуг! Видения? Нервное расстройство?

— Но… Рерих… — она потянулась к перилам, бросила спасительный взор вниз: пустота, одинокие каменные марши, ступени, обитые зеленым мрамором стены, причудливые статуи и уходящий в сторону коридор. Рериха и след простыл. Или его там никогда и не было? А ей все привиделось? Галлюцинации на почве кошмарного зрелища?

Ужас! Ужас, как недопустимо тяжко оказаться в глупейшей ситуации, а Илена замаралась, хуже, чем в истории Лафима могла себе позволить другая королевская особа.

— Вас проводить в паланкин? Вы отправитесь во дворец?

Строго предложил-намекнул офицер, всем видом разрешая затянувшийся вопрос.

Нет!

— Да!

Она не сумасшедшая! Она видела Рериха! Разговаривала с ним. Хватит считать ее дурой!

Обида. Отчаяние. Бессилие…

Череда очередных неудач. Очередных курьезов и оплошностей. Беда!

— Проводите госпожу к паланкину!

Официальные поклоны и не более. Праздник магистрату и Торговой палате даже очень удался: над Иленой Альвинской будет хохотать весь королевский двор. Она снова замкнется в себе, ей не дадут, не оправдаться, не объясниться.

Под сопровождением десятка трех воинов ее провели в прохладный дворик. Со стороны арены не прекращался победоносный рев, чья из сторон ликовала и бушевала — осталось загадкой. Бессмыслицей. Хаосом в ее голове. Какая разница, кто победил, главное — что завтра скажут о ней люди? Какую небылицу о ней раздует магистрат? Любителей сплетен и анекдотов предостаточно в столице — гудеть будет весь город.

При виде госпожи и стражи носильщики попятились, согнув спины в поклонах, пока ее милость опускалась на мягкие подушки, телохранители окружали паланкин со всех сторон. Мечники отвечали за жизнь Илены перед магистратом головой. Сегодняшняя выходка государыни могла стоить им жизни, в случае, если каприз принцессы закончился бы летальным исходом. Взводу бойцов не поздоровилось — голова с плеч, и никто бы не выслушивал ихних объяснений. Она об этом даже не подумала…

Неужели она сходит с ума?

Теряет самоконтроль?

Опускается в бездну внутренних страхов?

Что с нею творится?

И почему погонщики не везут ее во дворец?

Как это почему — ведь она до сих пор не отдала на то свое распоряжение! Они ждут приказа. Личного приказа своей госпожи!

Фодар, ее носит в глубоких омутах смуты, она погибает от неуравновешенности и безрассудства!

Рерих! Во всем виноват ее адъютант! С каким доверием после этого к нему относится? Можно ли вообще ему доверять? Что значат его слова? Или он обвиняет ее в бездеятельности? В немочи помочь своему народу? Вывести лафимцев из кризиса, вовлеченном советом магистрата! Вопросы… вопросы… вопросы…

Носильщики все ждали. Ждали телохранители. Скучала неподалеку стража. Гулял тщеславный народ, играясь подачкой магистрата и Торговой палаты.

Нервничала только Илена. Беспокоилась лишь дочь покойного короля Лафимского. Может это ее судьба: сопереживать и теряться в бессилии? Наверное, Рерих прав, она…

Ее взгляд внезапно замечает перстень, лежащий на складках смятых подушек, она проглотила вставший поперек горла комок — это послание. Драгоценность точно не принадлежала ей: серебряное колечко в золотом ободочке с неестественным узором на оправе в виде распущенного цветка. Бутона. Знакомый цветок! Готша! Миниатюрная копия хищника. В кольцо был, втиснут клочок пергамента, с предельной осторожностью Илена потянулась к находке, позабыв об опасности и магических ловушках. Развернула бумагу. Короткое послание. Знакомый почерк:

"Так вы решитесь на последний шаг или нет?"

Чуть ниже:

"Кольцо растворится через десять секунд".

Еще ниже подпись:

"Рерих".

Рерих! Значит, ей ни чего не привиделось? Она не сумасшедшая! Десять секунд! О Фодар!

Илена с той же уверенностью, с какой вел себя Рерих, исполнила пожелание верного адъютанта, мгновенно почувствовав действие магии — Илену окутало магическое покрывало невидимости. Кольцо оказалось на ее пальце. Правительница Лафима нерешительно, осторожно выскочила из паланкина, огляделась и несказанно удивилась — время, как будто остановилось для всех, размылась окружающая обстановка: люди, птицы, журчащая вода до этого в фонтане; воздух и тот уплотнился, отяжелел, Илена с удивлением изучала медленно пролетающих насекомых. Брызги льющейся в фонтане воды, стекали настолько медленно, что Илена зачаровано, остановилась понаблюдать за таинственным действом, причудливым и странным…

— Илееенннааа… Илееенннааа…

Она всполошилась, кто-то звал ее? Кто?

Мелькнула неясная тень — размытая и ускользающая.

Ей почудилось, что она увидела мейстера Лоа, шагнувшего в темноту коридоров.

И снова страх. И снова нарастающие опасения.

Она пересилила себя, погружаясь в плотный мрак. Идти пришлось на ощупь, на интуицию, лавируя на краю неизвестности и всякого понимания.

— Илееенннааа…

Она пошла на голос.

Застывшие истуканами фигуры стражников, провалившиеся в беспробудный сон.

— Илееенннааа…

Коридор вниз в главном здании амфитеатра. Лестничный спуск в подземелье. Боковая стена уходит неожиданно быстро в каменную нишу, открывая проход в узкий и холодный полумрак. Ее приглашали ступить в потайные застенки Фодарской Арены. Отчего-то у Илены сложилось неопровержимое мнение, что об этих ходах вряд ли кому-то известно в Торговой палате и тем более в магистрате. Кто же проложил эти старые, мрачные, тайные тоннели? Или они еще возложены со времен короля Риште Лафимского, ее отца? Много тайн в себе хранил древний Лафим, чересчур много!

Чем ниже она спускалась, тем холодней, становилось ей на душе. Что может ждать ее впереди? Верный до сегодняшнего дня адъютант Рерих мог лихо подстроить на нее покушение по секретному распоряжению того ж магистрата, такими методами политики устраняли на своем пути одну из обостренных преград — ее милость Илену Альвинскую.

Страх вернулся в ее сердце, сжимая стальной хваткой. О Фодар, дай ей силу и укрепи дух!

Факелы тлели и чадили, медленно стекало масло прямо на каменный пол, она вышла в ровный и прямой коридор, появились боковые разветвления, карманы и узкие, практически непролазные переходы. Потайные хода! Интересно, куда каждый из них вел? Может в королевском дворце существует такая же ветвь тоннелей? Вполне может…

— Магистрат ошибался в вас, госпожа Илена, заблуждался в вашей силе духа и воли, я рад этому и приношу святую покорность!

Голос Рериха — близкий и гордый. Очень довольный.

Она вышла в широкую галерею, затопленную непроницаемым мраком по бокам стен, Рерих стоял посреди помещения, в самом его центре, перегораживая дорогу. Илена остановилась, готовая взорваться от переполнявших ее эмоций, готовая наброситься на него с кулачками. Зачем столько тайн? Зачем такая секретность? Или ему все же поручено, ее убить? Ликвидировать по приказу чужих интересов?

— Вы дочь своего короля и имеете полное право на трон. Имеете полное право полноценно управлять государством. Губернии должны беспрекословно повиноваться вам, а не напыщенному магистрату. Вам! И только вам, госпожа!

Фодар всемилостивый, она не ослышалась?

— Ваш отец правил Лафим железной рукой и ему подчинялись не столько по доброй воле, а, сколько в силу весомых обстоятельств…

Она с жадностью впитывала слова.

— Под фразой "весомые обстоятельства" я имею в виду — приказы и жесткий контроль чиновников и генерального штаба армии. Государственный аппарат работал на монарха, а не наоборот. Вы меня хорошо понимаете, госпожа Илена?

Она едва заметно кивнула.

— Вы спросите, как добиться таких результатов? Отвечу: нелегко. Очень даже нелегко. Объясню. Давайте сперва представим точную картину создавшейся ситуации в стране с четкостью до подробностей. В Лафиме властвует единая управляющая рука — это магистрат. Все что крутится вокруг их — неукоснительно ему подчиняется. Такая система постепенно обосновалась во дворце сразу же после смерти вашего отца, вы находились слишком далеко, чтобы помешать осуществиться этому перевороту, но, даже будучи в тот момент в Лафиме, вам вряд ли чем удалось приостановить грядущие изменения. Вас просто-напросто уничтожили б так же, как тех бунтарей, которые пытались остановить Тревора Ешкана, Тиберия Форта и Юржана Невольча. Где они сейчас? В лучшем случае: гниют в камерах или доживают свои дни на рудниках. С ними никто не церемонился, душили как котят. Теперь из старых варханов, остался при магистрате только Юржан Невольч, остальные руководят Лафимом со своих вилл, резиденций и замков, дергают за нужные палочки, и тем самым, получают закономерную отдачу — деньги, власть и свободу действий. Итак, запомните фамилии, вы их очень хорошо знаете: Тревор Ешкан, Тиберий Форт и Юржан Невольч! Они сетуют друг на друга, скандалят, высмеивают поочередно на людях, но в целом — разделили Губернии на три равные половины, доят и грабят государство так, как кто может, насколько хватает фантазий. Они победили вашего отца, перехватили власть с его крепких рук, опустили Лафим до грязи и нищеты, выбор за вами, хотя вы его сделали уже давно, когда надели кольцо и, не боясь, ступили в подземелье. Пути назад нет, скорее падение в пропасть!

Рерих замолчал, давая ей право на слово.

А Илену трясло, мелко, но, не переставая, она не верила своим ушам, своим глазам. Рерих! Рерих, всегда спокойный и уравновешенный, вдруг оказался ярым бунтарем!

Волей неволей он расшевелил ее изнутри, дал шанс на возмездие и правосудие.

— В-вы правду ска-азали… при дворе остался Нево-ольч, остальные — попрятались за высокими сте-енами, как до них добраться?

Легкая улыбка на губах.

— Таранить их стены нет смысла, а вот выманить из логова — довольно просто!

— Просто?

— Ум и расчетливость. Надо бороться с ними только умом и хитростью. Силой их вряд ли одолеешь. С гнезда выманить проще, чем раздавить со скорлупой.

Илена не удержалась — чуть улыбнулась в ответ.

— У вас такая уверенность! Есть план?

— Вы не поверите, госпожа Илена, но когда я научил вашего покойного отца плести интриги и бороться с врагами тонкими уловками, строить западни и расставлять сети, словно на песчаных змей, Риште Лафимский очень скоро даже безраздельно удивился, насколько просто и легко можно управлять людьми!..

— Дддаа? — она продолжала не верить своим ушам. Не на шутку изумляться.

Рерих сощурил глаза в щелочки.

— Первое железное правило игры на выживание — точно оценить кто твои главные враги!

Она задумалась.

Правильно, необходимо нейтрализовать самых опасных конкурентов! Но их так много! С кого же первого начать? Мысли невольно обратились к кровавому зрелищу… поединку. Страх! Тогда она испытала кошмарный страх и… насмешки! Ешкан! Начать надо с Ешкана! Потом — Форт. Невольч. Рамир. Хоруз… и другие!

— Вы не можете остановить свой выбор на должной кандидатуре? Вам подсказать, как правильней организовывать жребий?

От полушепота Рериха Илена непроизвольно содрогнулась. Фодар пресвятой, она и помыслить не могла, кем на самом деле являлся адъютант Рерих? Или правильней сказать, палач Рерих?

— Ешкан!

Рерих выразительно впился в нее взором.

— Ешкан!

— Ешкан? — переспросил доверенный слуга.

— Именно он!

— Но Тревор Ешкан обложился стенами и многотысячной охраной, к нему…

— Нет! Его сын — Ламас Ешкан!

Рерих удивлено приподнял брови.

— Правильно ли я вас понимаю, госпожа, вы остановили свой выбор на молодом магистре Ламасе Ешкане?

— Да!

Рерих, молча, качнул головой, давая согласие.

— Хорошо, тогда следует разработать план…

— Вы его уберете сами или это сделает стража?

Холодная гримаса перечеркнула лицо адъютанта.

— Вам. Вам, госпожа Илена, предстоит разработать план устранения кандидата, а нам — вселить ваше желание в реальность! И то, помогая со стороны и на расстоянии!

Она едва не задохнулась от услышанного.

— Поймите правильно, ваша милость, чтобы стать полноправной правительницей, вы должны сначала доказать хитростью и умом ваше право на трон. Доказать себе, а потом заслужить доверие всего народа. И только затем, вам кто-то будет беспрекословно подчиняться, не и иначе.

Новость перехватила ее дух. Ей придется творить злодеяния собственноручно, милосердный Фодар!

— Я не смогу убить человека…

— Вы считаете их людьми? Вам даже в страшном сне не приснилось бы, сколько невинных людей погибает в каменоломнях? Сколько сиротеет семей! Сколько…

— Хватит!! — Ее трясло от возмущений и ненависти.

— Вот! Вот, что вам сможет помочь — ярость! Жгучая ненависть! Они все заслуживают смерти! Утопите гадов в их собственной крови!

— Я не могу… — еле слышно.

— Лоа. Лоа! — Разъярено взывает к темноте Рерих.

Призраком из темноты выступает чародей, застывает изваянием за спиной Илены.

— Покажи нашей госпоже, как ее отец добивался повиновения и власти! Как договаривался с чиновниками и политиканами!

Взмахи чародейских рук и каменную галерею наполняет магический свет, Илена широко распахнув глазища, осматривает инструментарий, установленный и выставленный вдоль стен: железные клети с острогами, пыточные рычаги и виселицы, живодерни, механические клещи, дыбы, растяжки, подвесные мешки, пыточные кресты, мясокрутки и всевозможные наборы хирургических ножей, пилок, крючков и козерожек. Илена сдавлено вскрикнула и задрожала всем телом… душой.

— Поверьте, госпожа, против этих аргументов мало кто не соглашался подписать документ. Расстаться с капиталом. Отказаться от поста. Потерять в одно мгновение все! Навеки!

Она закрыла в ужасе глаза.

Арена с мантикорой и грифоном показалась ей детскими забавами по сравнению с увиденным зрелищем.

— И отец?..

— Не без этого, госпожа! С властью и деньгами редко расстаются по доброй воле, обычно приходится выжимать результат клещами.

Она подошла к станку с подвесными на ржавых цепях крючьями, дотронулась к одному из них. Острый!

— И как он работает?

Рерих довольно ухмыльнулся.

— Увидите!

— Секретарь Ньеманн к вам, госпожа…

— Пускай войдет!

Служанка скрылась за дверью, тут же в дверях объявился немолодой уже чиновник, постоянно отдувавшийся за всех и хлопотавший по всякому поводу от имени великого и всемогущего магистрата.

— Присаживайтесь, Ньеманн, с чем пожаловали?

— Гм, — кашлянул, натянуто госслужащий, опускаясь в кресло.

— Вам подать чаю или…

— Нет, спасибо, госпожа Илена, я к вам прибыл, по вот какому поводу, магистрат устно… через меня, конечно, официально попросил вас прибыть в резиденцию старшего магистра Юржана Невольча для внештатных соглашений и бюджетных планов на следующий квартал.

— Ого! — Искренне удивилась Илена. — Раньше магистры во всем обходились без моих мнений и предложений…

— Понимаете, госпожа, вы в оазисе Рульш обмолвились о ставке в Королевство Людей, то есть атаку на Мейдрин. Сие дело заинтересовало магистрат, и они хотели б расставить все точки…

— Я поняла вас, Ньеманн. Когда надо прибыть к магистру Невольчу?

— Старший магистр ожидает все главенство к вечеру…

— А кто там будет?

— Весь магистрат и генеральный штаб армии.

— Передайте Невольчу, я буду вовремя.

— Спасибо.

Низко кланяясь, чиновник скрылся с ее глаз.

Будет весь магистрат, и, конечно же, магистр Ламас Ешкан.

Ешкан!

Плотоядная ухмылка растянула губы Илены — Ешкан! Ешкан!

Ешкан…

Даже без предсказаний "ветрового" Гилая Саула семир Ийлют и сам прекрасно предчувствовал, что впереди их дожидалась песчаная буря. Что пора было подумать об укромном месте, где можно переждать ненастье, а уже потом, дальше отправиться в родное поселение. Работа сделана, деньги получены. Все довольны. Контракт прошел без сучка и задоринок. Все живы и здоровы, да в придачу немного разбогатели, семир ощущал небывалое за последние полгода приливы энтузиазма и адреналина. Наконец-то его племя обзавелось золотом и прекрасной возможностью безбедно прожить пару лет. Экономно и целесообразно тратить ресурсы и можно не думать о воде, еде и одежде. В Хамшире свободно покупаются любые нужды, главное — иметь достаточно денег. Двести золотых! Хамширских золотых!

Когда лафимец отдавал ему увесистый мешочек, семир чуть не заурчал от трепетного наслаждения, не вырвал из рук дайкина вожделенное богатство. Столько труда стоило сдерживать себя в руках. И все равно, принимая золото из рук в руки, ладони семира отчаянно дрожали, сей факт странник не смог скрыть от внимательных глаз адъютанта, успокоительное утешение — они очень быстро с ним попрощались. Лафимец чуть не взашей выпроводил харзов из оазиса Рульш, велев торопиться в пустыню, успеть до надвигающихся со стороны Хамшира песчаных бурь. Семир опьяненный сокровищами даже не придал тому странному обстоятельству должного внимания, с головой окунувшись в грезы и мечты, а, продемонстрировав деньги сородичам, весь караван впал в ступор, охваченный золотой лихоманкой. Богатство! Полулюди-полузвери — странники мгновенно стали жертвами "рыжего" металла. Богатство!!

Только после трехчасового пути под палящим солнцем до семира стала доходить реальность окружающего мира, до этого, он и его удальцы-компаньоны держались в седлах гипаа на одном добром слове. Дуновение сухого и колючего ветра отрезвили их похлеще ключевой воды, прогнав с очей пелену туманной ярко-желтой дымки. Ненастье набирало силу, готовясь вылиться в приличный, а затем, неприличный по масштабам, ураган.

Напялив на голову, поверх маски капюшон, семир Ийлют погнал брыкающегося и возмущающегося животного на гребень холма, воздух изменился, стал менее горяч, но более сух, прямое предвещение песчаной бури. Аршит зло выругался, они все-таки не успели добраться до низовья Рхут, к временным поселениям странников. Корить требовалось по этому поводу его, ибо в первую очередь необходимо думать о безопасности пути, а не летать в облаках и пересчитывать в уме золотые монеты. Итог — звонкий щелчок по носу от матушки природы и насмешка святого Шиарра!

Секунда и вот он уже на высокой точке.

Паршиво! Крайне паршиво!

Низкое, протяжное ревение, "ветровой" Гилай пристраивал своего скакуна к его следу, взбираясь по его "следам", за ним последовали остальные собратья по каравану.

Чудесно, сейчас они выскажут ему все, что о нем думают, если конечно, осмелятся.

— Буря семир!

— Я и без тебя Гилай вижу, что буря, ночлежку искать будем!

— Рановато для отдыха…

— Если нас застанет буря в седлах, то завтрашнего утра встретят наши трупы, а золото достанется спаргам или мантикорам!

— Голая пустыня, семир, где искать пещеру?

— Я предлагаю укрыться за барханами. Натянуть песчанку и переждать ураган под ней, — вмешался Лиайз.

Рукс и Кришт согласно кивали.

Гилай отвернулся, направив взор на серые вихри, гоняющие песок по барханам. С юга шла плотная желтая пелена, разбавленная бурыми и темными пятнами — это эпицентры воронок смерчей.

Аршит содрогнулся, вряд ли им удастся обойти стихийное лихо, смерчи затянули двухсотмильный массив пустыни, расширяя свой фронт каждые секунды.

Дождались!

— Решено — Лиайз говорит дело, ищем откосые барханы и укрываемся в их низовьях! Вперед!

И так он отдал ключевое распоряжение, осталось — довести его до ума.

— Гилай! Гилай, ты чего?

Ирзан тормошил "ветрового", но тот, словно завороженный всматривался в стену летящей на них пыли.

— Гилай!! — Заорал в самое ухо подчиненному Аршит, ударив гипаа "ветрового" по морде.

Скакун вздыбился, зарычал и загарцевал на вершине. Вниз полетели ручьи выгоревшего на солнце красного песка.

Саул пришел в себя, замахал руками, пытаясь удержаться в седле и успокоить растревоженного зверя.

— Что с тобой? Опомнись?

— Беда, семир! Я чувствую беду!

— Что ты мелешь? Успокойся! Соберись с мозгами и говори толком!..

— Смерть! Я видел сме-ерть! — Пролепетал странник.

Округленные, обезумевшие глаза, семир давно не видел "ветрового" Гилая в таком состоянии, а если быть откровенно точным, то вовсе никогда.

— Смерть…

— Хватит!! Закрой пасть! Немели ерунды, до Рхута рукой подать, два дня перехода и мы дома, слышишь? Дома! Золото в наших карманах…

— Пхе-е, золото, я чувствую, буря — источник опасности! — Завел опять свое Гилай.

Гипаа Аршита едва не наскочил на зверя "ветрового", быстрое движение — и лапа семира хватает Саула за грудки, тянет поближе к лицу. Их глаза встречаются. В одних горит горячая злость, в других — отчаянный страх.

— Золото!? Не юли Гилай, я взял тебя в поход не для того, чтобы ты порол глупость и вел бредовые речи. Мы работаем исключительно ради золота. Ты не забыл, у нас есть семьи и о них нужно заботиться, кормить и одевать? Если я выброшу, мешок с монетами в пустыне, кто прокормит мою семью? Наше племя? Ты??

Глупая тишина.

В глазах Гилая паника и растерянность.

Разве он знает, что делать? Его дело: заблаговременно предвещать вожака о грядущих невзгодах в дороге. Опасности же исходили от надвигающейся на них бури, а также — мешочка с золотом. А почему так, этого феномена Саул объяснить, к сожалению, не в состоянии. Может магия? А может до сих пор действует проклятие некромантов? Кто его знает?..

Размышления и домыслы Гилаю пришлось оставить при себе, он понимал, еще один неосторожный шаг или мимолетное словцо и семир не выдержит, не вытерпит темпераментный Ирзан, а также Кафур, да и в обвинениях Ийлюта сквозила горькая, но верная правда — назад дороги нет. Назад им нельзя, на кону — благополучие семей и всего племени. Двести золотых! Двести хамширских золотых!

Возможно в этом их слабость? Слабость к деньгам. Слабость к богатству и независимости. Свободе…

С третьей попытки Кафуру удалось распалить костер, накипятить в покореженном временем и дорогой чайнике горький отвар, добавить в него щепоть гвоздики и тростникового сахара, получилось малоприятное пойло, если учитывать то, что воду слили с четырех фляг, а весь оставшийся запас, шесть литров, семир категорически запретил трогать, ведь впереди два дня изнурительного пути. Вода перекипела и приобрела безвкусный привкус, благо гвоздика и травы прибрали недостатки. В Рульше им напаковали изрядные торбы припасов, но напряжение и тревоги напрочь отбили аппетит, путники давились вяленым мясом и сыром. Скудно, но такого добра было в изобилии.

В соседней песчанке ютились гипаа, семир разбил группу на смены, и каждые два часа сменялись посты, включая его самого, за зверьми нужен глаз да глаз, иначе чего доброго и не заметишь, как животные вырвутся и сбегут в пустыню.

По ту сторону плотной ткани буйствовала песчаная буря, буйствовала крепко, настырно и презрительно. Презрение стихии странники ощущали всеми нервами тела, вжимали головы в плечи и с лихорадочным блеском в глазах молились о чуде. Непоколебимо молились Шиарру. Ибо только он мог спасти их от гнева природы.

Гилай забился в угол шатра и не показывал носа, не снимал маски и тревожно вздрагивал при каждом порыве ветра-лиходейника. Выходка на бархане и ее заключительное выступление сделали "ветрового" виновником в глазах собратьев, Саул не находил в душе самого себя места, скрипел от негодования зубами и проклинал тот день, когда согласился пойти с семиром Ийлютом в поход. А следовало прислушаться к внутреннему "я", хорошенько все обмозговать и лишь тогда, очертя голову лезть в пустыню. Его никто не тянул за уши, но нудное пребывание в поселке привело его в тупик, к бедствию от скуки, и тогда он отважился на рискованный шаг, собрал вещи и отправился вслед за Аршитом в Хамшир, искать денег и благополучия для племени. Что же происходит сейчас, когда удача уже крутилась в их руках? Что?!.

— Гилай, ползи сюда, жрать готово! — Кришт не церемонился, созывая к столу в своей обычной манере: грубо и коротко.

Саул едва не сорвался на ответную грубость. Ответить хотелось тоже коротко и похабно.

Лиайз и Рукс щерились в смехе, маски свисали на груди и, краем глаза Гилай видел ихние оточенные клыки — кривые и острые.

Семир копошился в седельных мешках, хорошо, что еще в своих, с него станется, лазать по чужим вещам, но Ийлют в последнее время вел себя корректно в отношении соратников, подчиненных. Наверняка прятал поглубже мешок с золотом? Точно!

— Ирзана позовите, пускай поест…

— Нет! Рукс, отнесешь ему остатки чая и еды, ясно? — На приказ Ийлюта послышалось недовольное ворчание. — Ясно?

— Ясно.

— В темпе жрем!

— Особого приглашения не будет, кто не успел, тот…

— Успокойся, Кришт! Дай, мальцу, прийти в себя, а то совсем оплошал. Подозрением набрался до…

— Аршит!!

Голос Гилая звучал дико и отстранено, словно издалека, с бездонной пропасти.

У Аршита шерсть на спине стала дыбом, а руки окаменели с сумкой в руках. В интонациях крика "ветрового" послышалось паническое переживание и истерика. Ну что опять стряслось, Шиарр его раздери? Ийлют собрался вылить на товарища порцию брани, когда за пологом песчанки послышался утробный вой, протяжный и недовольный. Резкий порыв ветра затрепал стенки шатра, норовя сорвать с намета и кольев. Странники с суеверным страхом застыли на местах, боясь пошевелиться и задышать. Пресвятой Шиарр! Они влипли! Здорово влипли!

Через секунду опять — у-у-у-у-у-у-у-у!

Протяжно-утробное ворчание.

Нечто капризное и неживое стенало в порывах буйного ветра, отплясывая вальсы с песчаными буранами, со всех сил врезаясь в стенки материи, теребя ее во все стороны, пытаясь сорвать с места и добраться до побелевших от ужаса и страха харзов.

Аршит, как и положено, первым пришел в себя.

— Ир-рзана… Ирза-ана на…

Его перебил истошный визг, семир голову дал бы на отсечение, что орал в панике воин — их храбрый и несгибаемый Ирзан.

Всемилостивый Шиарр, да что ж такое творится?!

— Бежи-им! Бежим скорее! Прочь!! — Запричитал Рукс.

Кришт дрожащими руками собирал разложенные пожитки, выхватил из-под сидевшего остолбеневшего Ийлюта свою сумку и бросился к выходу, когда опасность, неизведанная и потусторонняя, врывалась в жизнь харзов, они мгновенно превращались в дикое, неуправляемое стадо. Семир только бестолково хлопал глазищами и безвольно раскрывал и закрывал рот.

За Криштом уже следовал опомнившийся от потрясения Кафур, плюнувший на кухню и еду. Спасаться! Спасать свои души! Начхать, что за песчанкой властвует буря, прочь с прокаженного места.

Лиайз, Гилай, семир и Рукс не поспевали за ними, их движения застопорились на половине дел, возможно, это и спасло им жизни, надолго ли?

Кришт первым рванул полог песчанки, нырнул в завесу метели, Кафур следовал по его пятам, семир успел лишь крикнуть вдогонку:

— Стойте, придурки, стой…

Захлебывающий, предсмертный крик оборвался на высокой ноте, когда неимоверная, чудовищная сила подняла первую жертву в воздух и, поглотив без остатка, утопила в песчаном водовороте без малейшего следа. Кафур успел развернуться, раззявить рот в диком вопле, коротко запричитать, ухватиться за край песчанки и полететь над землей, потянув шатер за собой, продолжая тем самым вопить и причитать.

Зрелище на секунду парализовало странников, затем, выхватив саблю из ножен, Рукс бросился на помощь гибнущим товарищам, попавшим в беду.

Треск ткани и полет в неизвестность.

Вой Кафура оборвался на той же ноте, что и Кришта…

Рукс метелил воронки песчаного смерча с упорством голема — без устали и самоотдачей.

Вовнутрь шатра налетело песка, заметав ворохи одежды и разложенные походные сумки, погасив огонь и перекинув содержимое чайника на угли. За короткое время харзы остались без крова и немудреного ужина. Сквозь плотную пелену можно было с трудом распознать нечеткие контуры соседнего шатра, колыхающегося под настырными порывами бури.

Лиайз подскочил к Руксу и потянул обезумевшего собрата на себя, подальше от свирепого ураганища, но чудовищная пасть смерча проскользнула мимо выпада странника, перехватила Рукса в плечах, заглотнула несчастного и в считанные мгновения поглотила вслед остальным жертвам, Лиайз лишь бестолково взмахнул ручищами, пролетел отрезок пути, вывалился из-за шатра и приземлился на брюхо в песок. Воронка смерча тут же схватила его за туловище, раскрутила, вереща Лиайз задел ногами опоры песчанки, сбил их, повалив ткань на головы Гилая и Ийлюта, а затем, подняв очередную жертву на десяток метров, с удовольствием закусила и им.

Агония Лиайза утонула в ушах Аршита с той же точностью, как и прежде…

Песчанка придавила семира к песку, перехватила дух и возможность дышать, Ийлют затаился, боясь, лишний раз даже пошевелиться, кто его знает, кого в очередной раз выберет ненасытная, прожорливая сила, его или Гилая?

В страхе он успел позабыть о долге и золоте, в такие минуты жизни, каждый странник волен себе, пускай опекается о своем здоровье самостоятельно.

Подозрительная тишина? Неужели нечто успело разделаться с Гилаем? Быстро! Значит очередь за ним?

В подтверждение его слов — шорох! Шорох песка по песчанке…

Пот выступил на лице Ийлюта, было страшно, до жути страшно.

Возня справа. Короткая борьба. Вскрик. Ийлют даже распознал голос Гилая Саула, затем шелест ветра и шорох песка по песчанке и… та же тишина. Надоедливая и смертельно-опасная.

Шиарр! Святой Шиарр!

— Вста-аваааай! Вста-аваааай!

Семир запоздало почувствовал, как по штанам потекла горячая, влажная волна. Моча. Он к своему стыду и позору умудрился, обмочился, благо участников этакого зрелища уже не осталось, если не учитывать нечто, призывавшего его к действию, то есть подняться с песка…

— Вста-аваааай! — Коротко с нажимом и угрозой.

Сковано и одеревенело на подгибающихся конечностях, семир подвелся на ноги, попытался сбросить с себя ткань песчанки, но… тут же получил пинок в зад, полетел кубарем на землю под гром раскатного смеха и визга.

Всесильная сила подняла его в воздух, сдернула шатер и швырнула на голый песок.

Ночь наступила на пустыню, к своему ужасу Ийлют не увидел виновника их бед, неизвестный продолжал умело скрываться, кутаясь в плащ смерча. Вокруг замечались обрывки песчанки и ни единых следов. Пропали его сородичи. Пропали стоявшие на привязи в соседнем шатре гипаа. Ужас, он остался один-одинехонек посреди убийственной, голодной к живому существу пустыни. Ужас!

Под присыпанным песком в порванном шатре покоились их пожитки, там же в одном из мешков, лежали золотые монеты, семир сдавлено, разочаровано сглотнул, возможно, Гилай был прав — они слишком увлеклись богатством и прошляпили хитро спланированную ловушку, только кто их подставил заказчик или самолюбивые некроманты? Заказчик? То есть Губернаторство Лафим?

Что он мог им ответить? Ничего! В их власти стереть с лица земли Рхут! И племя странников!

— Ты хочешь жить? — Слова долетели из пасти песчаного смерча.

Семир никогда не был труслив, но перед необъяснимой силой и мощью, перед магическим существом, нечистью…

— Д-да…

— Иди в Рхут! Иди в Хафат! Иди в Илай-бат! Иди в Ширру! Иди туда, где живут странники, собери войско! Собери большое вой-й-йско! Возьми самых отчаянных и горячих бойцов, объедини свой народ в одно целое! Дай своему народу шанс на свободу! На равноправные законы среди людей! Вы должны жить без страха и покорности дайкинам! Вы должны почитать и поклоняться одному богу — Шиарру! Ибо Шиарр властвует над пустыней, а не дайкины и их прихоти. Ибо Шиарр дает вам возможность стать независимыми и вернуть право распоряжаться пустыней. Иди семир Ийлют, бери свое золото, собирай свой народ и веди в хребет Нольда! Запомни, хребет Нольда! Через десять седьмиц я жду тебя на хребте Нольда, выполняй!

Заворожено и поражено Аршит поклонился песчаному смерчу, принявшему облик священного Шиарра. Страх отступил, так же как и переживания за свою грешную жизнь, голос духа наделил его первобытной силой творить исторические дела!

Золото! Теперь он имел весомый аргумент в разговорах с семирами и старейшинами. Теперь его должны услышать.

— Но помни, если ты ослушаешься — я приду в каждое селение харзов и расправлюсь с каждым странником за непослушание, но тебя Ийлют, будет ждать более чудовищное наказание — ты будешь, проклят вовек, если не исполнишь моей воли. Ступай!

В те тяжелые сутки пути, он был как сам не свой, плелся настырливо и без устали, останавливаясь на короткие часы для скорого отдыха и опять в путь. Приключившееся несчастье, а может рок судьбы, кардинально перевернуло его жизнь. Семир уже сейчас чувствовал царивший в его сознании бунт, переворот мироздания, подернувший его интеллект и разум. Ийлют умер в пустыне, переродившись в фанатичное существо — в ангела святого Шиарра.

Его фигура медленно удалялась, влекомая непоколебимыми идеями, а ему вслед смотрела песчаная буря… песчаный джин, вырванный мейстером Лоа из потустороннего мира, довольно улыбающегося и торжествующего.

Адъютант Рерих будет доволен!

Илена Альвинская в дальнейшем тем более!..

— Берхат, надеюсь, ты хоть делом занят? Не пьянствуешь? Не лодырствуешь? У меня закралось препаскудное подозрение, что современное Общество эльфов потеряло врожденную стойкость и жажду к власти. Я снизошел до этого вердикта путем длительного и глубокомысленого анализа. Пойми меня правильно, Берхат, но нация эльфов вырождается, она теряет самую сильнейшую характеристику своих генов — это маниакальную привязанность к управлению. К правлению и владению миром. Ты не представляешь, потомок Альринов, как мне болезненно и горько наблюдать за вашими тупыми и агоническими конвульсиями! В мои годы эльфы были непоколебимыми! Убийственно твердыми с врагами и неприступными относительно наживы и богатству. Взамен я вижу раболепное елозанье и тычки наугад, авось попадем! Это все равно, что гонять кусок мыла по ванне! Берхат позволь узнать?..

От вкрадчивого тона господина Баркла у короля Берхата Альрина по спине протянулись каленые жилы тонких до микрон иголок.

— Ты справился со всеми распоряжениями, что я тебе давал или нет?

Королю Черного леса мучительно остро захотелось промочить горло глотком крепленого вина. Страстно и незамедлительно!

— Д-да…

— Точно?

— Да, мой господин.

— Повтори, что я тебя просил…

— Подготовить группу смертников к походу в долину Грэг…

— Точнее!

— Восьмеро эльфаров…

— Вот именно, Берхат! Эльфаров! Попробуй только прислать малодушных простаков! Крестьянских душ. Мне нужны магики! Магики-эльфы, ясно?

— Весьма, мой господин.

— Кого ты назначил выполнять сие поручение?

— Дерлина хон Тольенна.

— А! Того крепкого эльфара? Да он силен! Согласен. Молодец! Молодец, Берхат, ты единственный, кто сперва думает, а потом уже делает. С Дерлина получится толк, тем более мы уже успели с ним познакомиться. Хороший воин, ты его подаришь мне? Мне нужны отважные эльфы, смелые и преданные!

— А…а… а я?

— Ты? Что ты… ах, Берхат… Берхат! Разве ты не помнишь? Разве ты забыл, как первым открыл дорогу в свой мир? Не побоялся внутреннего страха и переступил черту боязни…

— Вы тогда обещали свободу и силу Общине эльфов…

— И ты еще сомневаешься, что я не выполню своего слова? — Голос Баркла гремел в голове Альрина.

— Н-нет, что вы, госпо-один…

— Ладно, Берхат, время пришло узнать правду, я открою тебе тайну. Великую тайну! Ты готов слушать?

— Г-готов, — промямлил тихо король.

Минутное колебание эфира, затем… очень тихо:

— Я эльф.

Сначала король Берхат Альрин не понял услышанного, но когда смысл фразы достиг до его сознания, эльф задохнулся от новости.

— Вы эльф?!

— Да Альрин, я твой предок.

Эта новость обрушилась на бывшего министра громом в ясную погоду. Им понукает какой-то эльф?! Королем Черного леса манипулирует эльф?? ЭЛЬФ?!!

С предельной осторожностью Альрин приступил к прощупыванию почвы.

— Если вы эльф, то почему скрываетесь от меня? От народа Черного леса? От Общины Эль-Фарона?

Гадкий, далекий смешок.

— Я очень далеко, Берхат. Очень далеко. Живу практически рядом с тобой, но не могу перешагнуть через порог, вернуться на Зорган. Ты даже представить себе не можешь, как я одинок. Одинок среди вечного темно-багрового сумрака… холода… унылого пейзажа и…

Голос Баркла оборвался, ему трудно было говорить, одолеть тысячелетние боли разлуки.

— Но почему вы там?

— Судьба, Берхат. Иногда перед тобою встает выбор и ты должен решиться на отчаянный шаг. В те годы я тоже был молод, тоже любил жизнь… шел к престолу… планировал будущее, но… все перечеркнулось практически в один день. Ха, также, как судьба Эльсдара решилась в один миг…

— Неужели некому было вас спасти?

— Почему же было кому… Отец! Братья! Даже любимая!.. — Берхат мог поклясться что собеседник, невидимый господин с огромным трудом сдерживал слезы. — Все рухнуло, Берхат. Они пытались спасти эльфа, Берхат, а когда соприкоснулись с правдой, рушили передо мною мосты, не пуская меня… домой… в Зорган. Они побоялись того, что увидели. Они побоялись то, во что я превратился…

Берхат проклинал себя, что завел этот разговор, он страшился уже этой правды, также как древние родственники и близкие Баркла отрекались от чудовищной реальности беды приключившейся с одним из их сыновей. Но уже было не удержаться, явное должно стать явным!

— Баркл, вы живете в Призрачном мире?

— Да. Вот уже двадцать тысяч лет я пытаюсь вернуться в Зорган. Вернуться на родину! И ты первый, кто открыл мне дорогу обратно, ты первый, кто не отвернулся от меня! Протянул руку помощи, за столько тысячелетий. Я отплачу тебе тем же — подарю безграничную власть и вечную жизнь!

Двадцать тысяч лет!

Двадцать тысяч лет!!

Кто же ты несчастный эльф?

И словно в ответ на немой вопрос:

— Я — Бремиан Баркл, единственный выживший кардинал Рубинового Круга Эльзорана! Все остальные предки давно вымерли и погребены в веках. Со мной наука и магический опыт цивилизации, умерщвленной далекой войной и катаклизмом. Только представь себе, Берхат, ты можешь стать единственным живущим на Зоргане эльфом, которому откроются тайны Бесконечных Порталов, Власть Природного Огня и Управление Стихией. Планетарный масштаб. И ты это узнаешь! И ты овладеешь этим знанием не хуже меня! Все это рядом, осталось только протянуть руку и охватить…

Глава Берхата горели, он был опьянен открывшимися возможностями. Дьен всесильный, он давно мечтал об этом! Очень давно!

— Схватить?!

— Да, Берхат, всего лишь схватить!

— К-как?

— Просто. Твои смертники во главе с Дерлином откроют путь моему фавориту. Моему доверенному в долине военачальнику… командору Ургуру!

— Командору Ургуру? Военачальнику?! Так это военная операция? Но ведь господин, вы говорили, что единственная задача — это попасть вам на Зорган из Призрачного…

— Непременно Берхат! Но я тебе недоговорил: на Зоргане остались в живых мои давние враги и с ними у меня старые счеты! Я не забываю не только доброту своих друзей, но также — предательство врагов! Запомни это хорошенько на будущее, Берхат! Ну а теперь что надо делать?

— Встретить командора Ургура, мой господин!

— Прекрасно, мой верный Берхат! Будущий рос-кардинал Берхат Альрин!

Тело короля Черного леса затопила волна восхищения и могущества.

А Баркл, как и в прошлый раз, так и в этот и в будущие переговоры — многое чего не договаривал…

Глава Рунического отдела Дерлин хон Тольенн редко, очень редко бывал в таких заведениях, да и вряд ли среди Общины эльфов где-нибудь могли прижиться такого рода специфические места. Молодой род. Молодое королевство. Молодая Община. По молодости и глупости можно сгоряча наделать разных ошибок, того чего никогда не смогла себе позволить ни древние эльфы, ни даже король Эльрих Эльсдин. Как необтесанный гранит — Черный Дворец и его жители приютились в Черном лесу, оккупировали центр чащ, вырубили плацдарм, засеяли ялинами и благодаря способностям эльфаров в очень короткое время возвели рощи гигантских деревьев. Затянули свою твердыню куполом барьера и методично, чуть спеша, принялись возводить Черный Дворец, названый в честь леса, темного и обросшего черными дубами. После раскола Эльсдарской Общины и бегства крупной группы беженцев под предводительством бывшего Главного Министра Внешних Порядков на юг, эльфы утратили в себе гармонию и привязанность, многие и не пришли в себя после сражений с дайкинами. А многие и подавно потеряли эльфийскую стойкость и врожденный интеллект. В Черном лесу Дерлин мог повстречать и нищего и бездомного, бандита и отъявленного головореза — поражение в Эльсдаре и тотальное истребление на равнине Свит сделали свое дело — закоренелая жилка в генах эльфов к честолюбию и властолюбию начала вырождаться, преображаясь и мутируя в животные инстинкты. Если бы Дерлин мог сложить разговор Баркла и Берхата Альрина, он бы не колеблясь, согласился бы с Императором Призрачного мира, что эльфийская нация вырождается, ломается менталитет и, притупляются властные долгожителям рефлексы. Тогда в Эльсдарскую Сечу дайкины здорово выбили у эльфов почву из-под ног. Зашаталась ясность ума и трезвость сознания. Смешался железный характер с кислотой страха. Уже новорожденное поколение эльфов рождалось с патологией. С неизлечимым чувством страха и боязнью потерять родину. Общину! Раньше эльфы не боялись терять, раньше эльфы твердо верили, что не одно живое или мертвое существо, даже природный катаклизм, не способен причинить им вред. Случай с Эльсдаром навеки перечеркнул общественные взгляды. Дайкины, они виновники смещения их расы! Они виновники глобальных и негативных явлений в нации остроухих!

Дерлин со злостью приложился к входной двери таверны, не открывая ее, а, просто вышибая со своего пути, его выходка не осталась без внимания десятка трех любопытных и злых глаз, стрельнувших в него, словно из длинных ялиновых луков, Дерлин спокойно пропустил столь наглое внимание мимо пальцев, уверено направившись к стойке бара.

Главный проход не был заставлен столиками, и хон Тольенну не пришлось тискаться между скучающих эльфов, пьющих, отдыхающих после работы, коротавших досуг и просто искавших на жопу приключений.

Таких молодчиков в последнее время развелось, хоть отбавляй, и ни какая стража с ними ничего не могла поделать. А что она могла сделать в Трех Дубах, если этот район считался одним из самых неуправляемых и проблематичных. Каждую ночь здесь происходил мордобой, кражи и убийства, в лучших традициях дайкинского общества. Эльфы постепенно превращались в таких же грубых и постыдных животных, каким с рождения было человеческое племя. Еще один негативный проступок эльфийской Общины — это приютить недоэльфов! Нет не полуэльфов или получетвертьэльфов, нет! А гоблинов, троллей, гремлинов, гномов и перевертышей. У Рилька — хозяина таверны, в которую Дерлину угораздило заглянуть, вся прислуга, кроме официантов и администратора, состояла из двух лесных троллей, трех гоблинов и десятка трех овражных гномов. Зоопарк! В те короткие минуты своего наблюдения глава Рунического отдела пришел к мысли, что Рильк принципиальный и жадный торгаш, экономивший даже на куске половой тряпки, если согласился приютить и кормить за гроши всю ту разношерстную ватагу. Понятное дело, что овражники существовали и пахали на него за корма. Другое обстоятельство тролли — какая нечистая сила их держала у старика Рилька, известно только одному Дьену? Даже тот факт, что род Альринов экспансировал чащи Черного леса с тем же проворством, что и дайкины Эльсдар, они для местного контингента полуразумной живности оставили снисходительный выбор, а главное — самых вредных и неуступчивых несколько истребили, сколько по их доброй воле не раздумывая, решилось присоединиться к разнорабочему персоналу. Так бывшие хозяева Черного леса влились в Общину эльфов на правах рабочей силы. Дешево, но сердито!

Сердито Дерлина хон Тольенна встретила охранная прислуга таверны "У Рилька", то есть грубо и показательно, как себе только могли позволить тролли, хоть и не представители горного племени, свирепого и бойкого, но все равно, любящего всюду налаживать и демонстрировать свой авторитет. Возможно, кто-нибудь другой из второго общественного слоя осмыслено повременил бы затевать с ними конфликт, но исполины, задевающие своими лохматыми макушками балки потолка, долго не думали, ибо не для того их хозяин держал на дверях заведения, а просто — вышибали подозрительные элементы вон! Да эльфийский граф был одет скромно, не по форме и даже без охраны, предусмотрительно оставленную у моста перед таверной.

Эльфар успел покрутить головой, рассмотреть сидящих по обе стороны зала, бросить короткий взор на пламенеющий редкий костерок в камине, поискать на барной стойке администратора, молодого эльфа, обдумать с чего начать разговор с многоуважаемым Рильком, когда сумасшедшая сила зацепила его сзади, приподняла в воздух, пару раз встряхнула и, держа за шкирки, развернула навстречу дверей. К его немалому удивлению и всеобщему развлечению на Дерлина пялился недовольный тролль, его дружок, такой же громила в грубой накидке, облокотясь на дверной косяк, недружелюбно щерился. Тролли не умели общаться по-эльфийски, даже если и понимали речь, их голосовые связки способны были издавать лишь грубые звуки речи, корявить и ломать слова. Но даже если б и умели говорить на языке долгожителей, то вряд ли успели что-то сказать, глава Рунического отдела не собирался что-либо объяснять, вдалбливать истуканам правила хорошего тона.

Воздух наполнился магическими разрядами, эльфары, что находились в зале таверны, отшатнулись в беспокойстве к стенкам заведения, а особо любопытные, вытаращив глаза и раскрыв от изумления рты, наблюдали, как трехметровая туша взлетает в воздух, дико орет, крутится над потолком зала и с громогласным ревом выбивает дверь и вместе с нею, скрывается в ночи Черного леса. Так как "У Рилька" разместился на нижних ветках ялина, то есть на высоте восьми метров, охранник-тролль вполне мог отделаться ушибами или незначительным переломом, все же остаться в живых.

Дерлину аплодировала тишина, томительная и застывшая, ее разрядили прислуга и сам господин Рильк, худощавый и высохший до костей владелец таверны. С проклятиями и руганью он вбежал в общий зал, увидел растрепанного эльфара-графа, сидящего на заднице в ступоре второго охранника, зиявшую вместо дверного проема дыру, тут же разъярился и закатал истерику.

— Дьен, тебя сожри незнакомец, ты ответишь за беспорядок и дебош, я вызову стражу! Немедленно вызову стражу! Где стража?

— Моя охрана ближе, чем посты городской стражи, тем более здесь произошло мелкое недоразумение, чем планомерная акция, — Дерлин скрытно для публики, тайно представил Рильку печать Магической Арки на запястье, торгаш мигом заткнулся, потеряв дар речи. Такой печатью владели лишь высшие иерархи волшебного штаба. И до старика с очевидной ясностью стало доходить, кто же перед ним на самом деле стоит? Вельможа! Эльфарский чиновник!

— Ну… если так, то конечно же можно спокойно все уладить! Я не думаю, что выбитая дверь и…

— И чуть помятый тролль с легкими ушибами — повод для скандала? — вставил Дерлин, беря Рилька уважительно под руки и увлекая к барной стойке, подальше от глазастой публики.

На шум и гам сбежалась вся прислуга из кухни, высунув из-за дверных щелей любопытные носы. Овражники и те, пялились, гурьбой собравшись у ног куховарки, немолодой эльфки, наверняка прямой родственницы хозяина таверны. Стоило Рильку обратить на столпотворение внимание, как персонал мигом, тут же рассосался, скрывшись строго по рабочим местам, кто на кухню, кто на мойку, а кто и на склад — сортировать по полкам и мешкам припасы и товар. Даже такое скромное заведение для колоритного завсегдатая из числа бандюг, требовал порядка и железной управляющей руки. Тем более Рильк был эльфом старой закалки, почитающим дисциплину и уважение к себе. Столь очевидные детали хон Тольенн увидел с первого знакомства со стариком, но насколько будет стоить ему выходка, Дерлин лишь понял с последующей беседы с торгашом…

— Роди не мог из прихоти напасть на гостя, это не в правилах моего заведения, значит, из сего факта есть вывод — что многоуважаемый господин скомпрометировал моего охранника.

— Ну-у… — граф понимал к чему начал клонить старик. — Кто его знает, милейший, может, ему не понравилось, как я был одет? Вон, посмотрите, второй тоже недружелюбно на меня косится?..

Рильк скосил на замершего в дверях напарника Роди, того Роди еще не было на лестничных мостках, видать бросок Дерлина не прошел для великана с высказанной им легкостью, и охранник до сих пор пребывал в нокауте. В зале, тем ни менее устаканилась спокойная атмосфера, и на парочку беседующих эльфов прекратили озираться, лишь редкие взоры, быстрые и колючие младших эльфаров. Бармен забился в дальнем углу, мрачно посматривая на непрошеного гостя. Рильк всецело общался с Дерлином, слегка улыбаясь ему.

— Рум всегда так на новых гостей смотрит, вряд ли он таким способом выказывает вам свое неуважение, скорее любопытство, чем что-нибудь недоброе.

— Да? Я только вошел, а тот второй сразу на меня набросился!

— Может, господин повел себя вульгарно или своим поведением…

— Стоп! Послушайте, господин…

— Рильк.

— Господин Рильк, я глава Рунического отдела и пришел сюда к вам не для того, чтобы состязаться с вашей охраной, а…

— Понимаю, почтеннейший мессир, премного рад, что вы нашли время для посещения моего заведения, но спешу напомнить, что даже такая скромная таверна, как "У Рилька" имеет право на существование. Что не дает вам того же права превращать ее в…

Дерлина неожиданно перекосило от ярости, неужели над ним смеется старикан?

— Я уплачу за принесенный мной ущерб!

— Вот с этого и следовало начинать наш разговор, а то — не так посмотрел, не то подумал…

— Надеюсь, вы не насмехаетесь надо мною, уважаемый Рильк?

— Что?! — Не на шутку изумился хозяин. — Что вы, любезнейший граф! Выбросьте такие мысли из своей головы, мессир хон Тольенн! Пройдемте!

— Пройти? Куда это?! — Растерялся эльфар.

— Как куда? — В свою очередь опешил Рильк. — В мой кабинет, вы же сюда не для развлечений пришли? Не для разгрома моих входных дверей и жонглирования моей охраной?

— А тролль?

— А что тролль? — Не понял сперва старик, затем махнул рукой. — Дьен с тем троллем, выживет! Надеюсь, вы его не слишком сильно?..

— Нет, смягчил удар.

— Вот и прекрасно, он у меня крепкий, оклемается. Пройдемте, побеседуем в закрытой обстановке, давненько ко мне не заходили такие уважаемые эльфы, как вы, господин хон Тольенн!

— Вы знаете меня?

— Дьен с вами, уважаемый граф, разве вы простой эльф или полукровка? Убойный отдел славится своими героями, и вы в первых рядах!

— Да бросьте, господин Рильк, к делу! К делу!

Дверная ниша за барной стойкой. Винтовая лестница наверх, вбитая в жесткую кору ялина, Рильк и Дерлин медленно поднялись на второй этаж, хон Тольенн увидел небольшой холл с семью-восьмью комнатами, с запертыми дверями, — получается, у старины Рилька в обиходе еще имались гостиничные номера? Наверняка для очень постоянных клиентов. Они поднялись на третий этаж — административные и служебные помещения, скорее всего здесь жил владелец "У Рилька".

Стены выкрашены в светло-желтые тона, обитая для красоты узорчатыми багетами из лакированного дуба. Местами, посреди стен, через равные промежутки Дерлину попадались на глаза одинокие фрески по дереву, с неопределенными и неразборчивыми со стороны картинами. Вельможа бросал на творчество задумчивые взоры, пытаясь найти ясность в представленных композициях. Эльф-владелец заметил его молчаливое созерцание и поспешил объяснить:

— Это старания моего младшего внука, Лерньека, он любитель мастерить по дереву. Фрески — его излюбленное занятие. Он даже мастерил для Черного Дворца. Администрации дворца. Кажись в Колонные залы? Да-да, именно в Колонные залы! Творческая душа… не может жить без… без…

— Без публики и творения, — подсказал, еще более задумавшись граф. — Что он творил? Это какие-то сцены?

— Сцены? — Удивился Рильк, бегло осмотрев ряды прибитых к стене "картин". — Кто его знает? Я никогда у него не спрашивал. А-а-а, вспомнил! С той стороны — Эльсдар!

— Простите? В каком смысле Эльсдар? — Ошарашился хон Тольенн, замирая на месте.

— Эльсдар… Эльсдарская Сеча…

— Точно! — Громогласно подхватил начальник Рунического отдела, возвращаясь к винтовой лестнице, именно оттуда, с маленького холла начинался творческий ряд внука Рилька Лерньека. Трудный и непроходимый. Такой же, какой предстояло преодолеть выжившим эльфам, ведомые опустошенным, но пылающим всеми надеждами бунтовщиком Альрином, в недра южных земель, а дальше — на восток, к самому Черному лесу.

— Эльсда-ар! — Вымолвил шокированный увиденным Дерлин, впиваясь очами в грубые и тонкие деревянные вырезки, в которых были запечатлены в миниатюрах сцены сражений эльфов и дайкинов за прародину эльфийского народа. Вот — дайкины с мечами и копьями в руках преследуют долгожителей, вот — дайкинские магики швыряют в укрепления эльфаров огонь и шквальный ветер, вот — обороняющиеся, размытые тонкие фигуры солдатов-эльфов, лучников и следопытов… Размытые? Эльфы держат оборону за стеною барьера. Защитный щит Эльсдара пока несломлен, пока выдерживает сумасшедший натиск!

А вот — следующая фреска — пылающий огонь, по обе стороны фронта! Две армии сошлись в рукопашной схватке. Скоротечный бой! Бой!! Третья фреска — человеческая лавина, словно стихийная волна океана, бушующая и неукротимая, наседает на ощетинившиеся оружием бастионы эльфов. Четвертая композиция — вымученный акт покорности! Эльф-ваятель творит триумф победителей и панику побежденных, нужно ли говорить, что предстало глазам Дерлина? Боль! Ноющая боль с горечью утраты в самое сердце! Такое зрелище приковало графа хон Тольенна к себе магнитом.

— Господин хон Тольенн? — Попытался вернуть графа к действительности растерявшийся Рильк.

Вельможа весь погруженный в драматизм картины прирос к дереву будто корнями, к недалекому времени событий, ураганных и печальных.

— Граф…

— Ч-что?..

— Вам плохо?

— С чего вы взяли?

— Я-я… я вас звал, но вы…

— Пустое. Прекрасные работы! У вашего внука превосходный талант.

Рильк сконфузился.

— Он не решался администрации дворца показать эти работы…

— Д-да? А что же предложил?

— Вот, — Рильк повернулся к противоположной стене. — Природа. Воспоминания. Быт. Культура. Община…

Дерлин бегло ознакомился с пейзажными работами, культурными общественными набросками, редкими фрагментами быта и… взгляд все равно ненароком вернулся к военной тематики. Нет, Эльсдар уколол его за живое! Заставил прочувствовать каждой клеточкой организма пережитый некогда страх и поражение, сейчас эти работы впитывали в него разряды силы и ярости как никогда — чудесный допинг для беспрерывной работы!

— Вы сказали, что Лерньек, так и не решился предложить эту… стену фресок в служение дворцовой галереи, правильно?

— Так.

— Если вы не против, я заберу эти работы себе?

Их взоры встретились. Рильк подобрался, увидев в глазах графа оживление и интерес, вместо гнева и недовольства.

— Я…

— Я куплю у вас стену! Естественно только фрески, — поспешил добавить, улыбаясь, хон Тольенн.

— А как же цензура и критика…

— Не обращайте на глупости внимания, господин Рильк! Итак, вы согласны? Или может Лерньек окажется против, не согласится?

— Что вы, граф! Что вы! Он подарил мне свои работы, сказал, что в Магической Арке ему некогда за ними смотреть…

— Он работает в Арке? Он эльфар?

— Только учится.

Ага, вот оно что!

Дерево пропитано магией. С этого берут начало грандиозные творения молодого таланта, превосходно! Интересно, с боевыми арканами паренек тоже так работает? Надо отметить его кандидатуру в Рунический отдел, понаблюдать со стороны…

— Я возьму всю композицию Эльсдарской Сечи, господин Рильк! — Твердо распорядился Дерлин. — В отделе есть, кому за ними приглядеть и полюбоваться. Вы не против?

Рильк расплылся в улыбке.

— Конечно, нет. Остались формальности…

— Какие это?

— Цена.

— Бросьте, Рильк, цена вам понравится!

— Сколько?

— Учитывая наше знакомство и встречу, — граф еще раз осмотрел выставленный на показ шедевр, — думаю триста золотых риннэлов!

Глаза старик подскочили к потолку.

— Но, уважаемый хон Тольенн, пострадал мой служащий!

Скряга! Ладно!

— Вы не забыли, Рильк, я к вам пришел по делу? Мне нужна от вас информация?

— Информация? — Облизнулся торгаш, чувствуя возможность еще немного поживиться.

— Которая, я не сомневаюсь, тоже будет стоить денег, — намекнул вельможа. Отдел пользовался бюджетом Магической Арки и мог выпотрошить Казначейство по приказу короля на немалые сумы, куда там до аппетитов жалкого владельца таверны, которому и не снились в сладостных фантазиях такие цифры. Только хон Тольенн не давал и повода на лишнее расточительство, даже себе.

— Вы очень щедры, господин граф…

— Бросьте, господин Рильк, лишь чисто по собственному желанию, в другом случае, вы бы поразились моему скупердяйству! Я не увлекаюсь бесшабашной тратой государственных ресурсов, главное в моем суждении — это справедливая оценка чужого таланта и плата по совести за свои ошибки. Вы со мной согласны?

— Вполне, — скромно ответил хозяин "У Рилька".

— Так, где ваш кабинет? — промежду прочим поинтересовался вельможа.

— Ох, извините, извините, дорогой граф, проходите! — несколько шагов по коридору и они у дверей, господин Рильк услужливо приглашает гостя сделать первый шаг через порог своего офиса. Довольно тонко и умело эльфар призвал на помощь внутреннюю силу — никогда не помешает быть наготове в незнакомой ситуации, особенно в гостях.

— Присаживайтесь, граф, я сейчас…

— Вы далеко?

— Ни в коем случае, скажу прислуге, пускай принесут нам бутылочку хорошего вина! Вы надеюсь, составите мне компанию? Продегустируете со мной мое любимое вино? Я разлил его в бутылки только пару месяцев назад. Держу для таких вот встреч или угощаю особо важных и изысканных клиентов.

Дерлин уважительно улыбнулся. Рильк последние полчаса порядком начал ему нравится, в характере старого торговца присутствовало какое-то очарование, очарование дельца, всегда способного угодить эльфу. Превосходное в нынешнее нелегкое время качество.

— Одну секунду.

— Пожалуйста.

Рильк покинул кабинет, оставив Дерлина один на один с более чем скромной для владельца таверной обстановкой, хон Тольенн подумал, что для успешного бизнеса скромный декор и минимум дорогих интерьерных деталей — это уж очень навязчивая атмосфера, где не хватает показательной дороговизны: золота, драгоценных камней и, конечно же, ялина. Ялиновые деревья плохо приживались в Черном лесу, и Арка постоянно подпитывала долголетние рощи магией, что автоматически привело к подорожанию лесных великанов и сделало предпочтение среднему и простому классу эльфов остановиться на кленах, вербах и дубах, росших в изобилии повсюду. Ялин для клана Альринов стал прихотью богачей и вельмож. Этот фактор не прошел мимо Рилька, заставив старого эльфа поэкономнее отнестись с капиталом и кривясь от негодования, использовать в интерьере "дайкинский" материал. Глаза хон Тольенна медленно обегали полки, вчитываясь в корешки книг, бухгалтерские отчеты и статистику.

Рильк основное свое время уделял работе, в его годы на развлечение и отдых редко хватало времени — торговец и владелец таверны, и этим все сказано! Интересно, почему он откололся от рода Эльсдина? Воля случая или…

— Господин хон Тольенн заждались?

Незаметно для самого себя граф увлекся созерцанием тесного кабинета, отделанного в лучших привычках военачальников королевского штаба, да и то — в полевых условиях. Строго и непредвзято. Появление Рилька с подносом в руках, обставленного посудой, заставило вельможу в легкий врасплох, но хон Тольенн постарался, чтобы неожиданность не отразилась на его лице. Эльф принес угощения собственноручно, не доверив столь важное событие служащему персоналу, прошел к рабочему столу и поместил ношу на столешнице, смахнув в сторону исписанные бумаги.

Дерлин с незаметной улыбочкой наблюдал за приготовлениями старика, — вот что делают деньги и придворный сан! Вся власть в руках аристократов и политиков!

На тарелках красовался спелый желтый с янтарным отливом виноград, рядом — нарезанные тонко ломтики сыра, тут же — мягкий с хрустящей корочкой сладкий хлеб и, конечно же, вино, огненно-красного цвета с темным оттенком нектар. Дерлин с любопытством и очарованием проследил, как Рильк умело разлил букет по двум хрустальным бокалам. Один взял себе, второй — предложил гостю. Вельможа приветственно поднес посуду к губам и когда хозяин таверны испил вина, тоже промочил горло, тремя глотками. Приятный чуть терпкий аромат и сладко-горький привкус ежевики, незаметный запах гвоздики с корицей. Всего понемногу, но настолько гармонично и увлекательно. Прелесть!

Дерлин довольно хмыкнул.

— Превосходно! Вам удалось дважды удивить меня, господин Рильк, прекрасный маневр, чтобы добиться моего благорасположения. Вы тонкий стратег, действуете умно и продумано.

Старый эльф смущено кивнул, слова главы Рунического отдела естественно ему понравились.

— Вы мне льстите граф, вы сказали, что у вас ко мне дело, я буду очень признателен, если мы перейдем к интересующей вас теме. Как вы уже поняли, весь бизнес на мне, поэтому приходится всецело за ним приглядывать. Не доверишь же руководство на гоблинов и овражников, правильно? А лишних толковых и светлых голов я не содержу, дорого нынче это удовольствие.

На эти слова хон Тольенн обязан был отреагировать, хозяин таверны дал понять, что лишний треп закончился и пора переходить к делу. Он занятой эльф!

Что ж если сразу к делу, то значит, к делу!

Дерлин смачным глотком осушил бокал и поставил на поднос, откинулся на спинку стула и приступил к разговору, к основной его части:

— Мне нужна команда отчаянных парней, готовых за деньги пойти в огонь и воду, не задающих глупых вопросов и не требующих лишних обязательств. Эльфы, способные пойти в разведку и хорошо владеющие оружием и…

Рильк вопросительно поднял бровь.

— И?

— И магией, почтеннейший Рильк.

— Магией?! — напряжено переспросил старый эльф, видимо сие требование, ощутимо меняло характер заказа. — Помилуйте, граф, это очень и очень тяжелый…

— Именно, Рильк! — Глава Рунического отдела подался вперед, навстречу ошарашенному собеседнику. — Мне не зря вас посоветовали, сказали, что вы порекомендуете нужных эльфов для любых сложностей операции, они будут профессионалами и компетентными в своем деле.

— Я не буду спрашивать, кто вам меня посоветовал, но отвечу так, в первую очередь, граф, согласитесь, вам требуются головорезы, проще говоря, отщепенцы общества. Вы привыкли работать с покорными и доверенными особами, эти же кандидаты… они не признают законов. Они отъявленные и закоренелые преступники. Общество их отвергло, поставило крест на их личностях. А тем более вам нужны маги! Эльфары! Я так понимаю?

— Совершенно верно.

— Эльфары, господин граф. Все способные магики давно работают в Магической Арке, не мне вам рассказывать это, мессир…

Ну вот, разговор дошел до главного и особо важного пункта!

— Поэтому мне вас порекомендовал сам… король! Берхат Альрин был неотступно уверен, что вы мне поможете, точно укажете правильное решение столь деликатного вопроса. У меня были свои варианты на этот счет, но вы же понимаете, Рильк, слово короля…

Помимо воли голова старика закачалась в знак согласия с выводами вельможи, аргумент Дерлина оказался весьма и весьма весомым, на который ну никак нельзя было не отреагировать. Оставалось лишь одно…

На лице торговца снова замелькало вопросительное выражение и хон Тольенн не оставил сего факта без внимания.

— Опять деньги? Вас беспокоит оплата?

Рильк засмущался, как младенец.

Любопытно, это все торгаши так застенчивы или только те, кто промышляют в Общине темными делишками в угоду государственной власти?

Поразительный феномен!

— Пожалуйста! — Дерлин спокойно с привычной методичностью извлек из нагрудного кармана сложенный вчетверо лист бумаги, скрепленный государственной печатью, а так же с пояса — кошель с золотыми риннэлами. Четко и точно!

— Вексельная бумага, подписанная самим королем с печатью. Как вы видите, в бумаге говорится, что вы, господин Рильк, оказываете Черному Дворцу незаменимую услугу, за что, наш многоуважаемый король, обещано платит вам… Сколько??

— Две-е т-тыся-ячи рин-нэл-лов!! — Остолбенело, шепчет Рильк, не веря, глядя в бумагу. Разве в такое можно поверить? Две тысячи риннэлов!!!

— Господин Рильк, — тихо позвал Дерлин, но тут же увидел, что старик еще не отошел от эйфории. Золотая лихоманка, Дьен его побери! Но для него, для Дерлина хон Тольенна, время шло и уходило.

— Господин Рильк! — Более настойчиво.

— А-аа-а? Да-да! Извините, дорогой граф!

— Эльфары, — улыбаясь, напомнил Глава Рунического отдела.

"Когда же это закончится?"

"Когда моя драгоценнейшая персона прекратить шастать по таким…"

"Бессова глухомань!"

"Адская дыра!!"

Действительно в такую глухомань он еще не забирался, если не считать Пустоши Ракона и Долины Грэг. Но, то естественно особый случай. Но чтобы под самым носом, под самым боком, находилась такая… яма! Дно оврага. Широкого и глубокого. Заросшего сор-травой и дубами. Даже бледных стволов ялинов нигде нету! В таком отстойнике не прижилась магия остроухих, а благородные деревья не пожелали пускать в загаженную почву свои священные корни. Милосердный Дьен! Кто мог создать это место? Гетто! Действительно гетто! О нем знает Магическая Арка? Королевская армия? Штаб? Разведка короля? И главное — сам король? Дерлин обдумал ряд возникших в голове вопросов и сразу же на месте, понял, насколько глупыми и бестактными они кажутся со стороны. Да уж, он усердно заработался, а на родине взросла чудовищная клоака, гнойная опухоль Черного леса. Черного леса?! Разве тут мало патогенных зон? Хон Тольенну мигом вспомнился визит к Берхату Альрину и раскрывшаяся, правда, Долины Грэг. Правда, темно-багрового тумана. Мурашки заскребли по спине, его всего передернуло. Что поделаешь, молодое королевство, молодые оплошности! Берхат Альрин создавал свою империю отнюдь не одними обещаниями и деньгами, а в большей мере устраняя на своем пути конкурентов, лез по трупам и… неважно! Теперь о таком не стоит даже, и вспоминать — неважно!

— Милорд, вниз? — Столько страха и отчаяния в голосе, и это королевские стражники? А так бодренько вышагивали по улицам Черного королевства, пока не ступили в район Трех Дубов и уже совсем поникли на границе гетто.

Хон Тольенн обернулся к Лальенну и Камьенну — верным псам. Верным телохранителям. Их взоры тяжелели, отрешенные и готовые на все. Лальенн — прирожденный маг. Камьенн — прирожденный убийца, хоть и не имеющий задатков к внутренней силе, столь обширный в нынешнее время генетический брак, компенсировался силой, ловкостью и изворотливостью. Первоклассные бойцы. Доказавшие свою преданность и умение еще во время Эльсдарской Сечи. Эти пойдут за ним хоть на край света!

— Вниз господа и только вниз! Больше смелости и рвения, Община вас не забудет! — Зловредный хохот, Дерлин хон Тольенн стал самим собой, то есть главой Рунического отдела Магической Арки, перед лицом опасности он открыл свое истинное "я".

Звон стали и треск магической энергии — Дерлин, Лальенн и за ними бесстрашный Камьенн, спрыгнули в заросшую репейником и крапивой пропасть, чуть впереди, в тридцати метрах, вырастала стена покрученных природой черных дубов. Четверо стражников молча, переглянулись, но, не осмелившись ослушаться, неуверенно последовали за смельчаками.

Дерлину приходилось бывать в таких аномальных местах, его телохранителям тоже, другое дело стражники — перекошенные и боязливые физиономии, в такой заповедник они попали впервые. Мамины сыночки!

Редкое пение птиц и стрекотание насекомых — действительно природа побрезговала своей щедрой рукой одарить клочок земли благодатью и идиллией, — все негативное и противное сосредоточилось в злополучном овраге. Дьен побери, кто ж облюбовал столь мрачное местечко? Полукровки? Или может?.. Предчувствие затронуло саму душу Дерлина липким и гадостным ощущением. Нет, это не прикосновение Призрачного мира, холодного и колючего, нет, скорее жаркое пламя горечи и бессилия! Словно расплата за необдуманный, безответственный проступок. Неужели?..

С трудом Дерлин отбросил из головы мрачные переживания, в таких делах лучше встретить проблему лицом к лицу.

Он прорубил себе тропу саблей, разметав стебли бурьяна по сторонам. Сзади широко работали клинками всегда молчаливые телохранители. О стражниках Дерлин временно перестал думать, предоставив их судьбы и жизни собственным рукам. В данный момент они не на поле боя, а в родных "стенах", под боком Черного Дворца, чья в том вина, что реальная действительность, дескать, иная, запятнанная непроходимыми чащами и тайной впереди, значит, проморгала бравая стража сей доверенный к порядку объект.

И куда интересно управление городской стражи девает финансы Казначейства, перечисляемые им каждый квартал?

Дерлин зло сплюнул в траву.

"В пропасть".

Смелее говоря, в карманы! Будь, проклят полковник Кльенн Форвальт! Лично ему придется отвечать за бесстыжее безобразие под носом короны.

Каждый шаг и каждая рубка высокой травы.

За сотню метров пути Дерлин оголосил привал, снова смачно выругался и огляделся. За спиной кривой тоннель в частоколе вьющегося на стволы деревьев бурьяна. По бокам — те самые заросли, непроходимые и неприступные. Дерлин перехватил рукоять сабли левой рукой, посмотрел на правую руку — наливались красно-белые мозоли. Тьфу ты! Полчаса работы и все горит! Болит! Спина ноет. Он перевел взор на исполнительных телохранителей, пот выступил и на их лицах. Тонкие и подтянутые фигуры, не то, что сухощавые госслужащие. А кстати, где они?

Справа и слева донеслась ругань, усердный мат, отчаянное полосование армейскими саблями зеленый вал. О, бравые вояки!

— Ребята, давайте сюда, передохнем малость!

Пауза. Тихая рубка и валятся на землю лопухи и стебли крапивы, растрепанные солдаты появляются в коридорах рукотворных тоннелей.

— Эй, храбрецы, а где четвертый боец?

Вопрос застал стражников в полный расплох. Секундное замешательство. Недоуменные гляделки.

— Где стражник? Вы вчетвером шли за нами?

— Д-да, господи-ин… — растеряно и перепугано ему в ответ.

Дерлин перекривился. Во остолопы!

— Искать напарника, живо!

И тут подал голос Лальенн, медленно с Камьенном поднявшиеся на ноги с корточек. В глазах эльфара читалась полная сосредоточенность и напряженность.

— Хозяин, мы не одни!

От его слов хон Тольенна всего передернуло, а о стражниках и говорить не стоило. Их героизм ушел в пятки еще на границе Трех Дубков.

Невольно Дерлину вспомнились последние слова Рилька:

"Ты найдешь нужных эльфов только в Черном овраге… Только там! И негде больше! Только там обитают эльфы, владеющие магией и не признающие законов и морали. Жадные к деньгам и потерявшие навсегда доверие Общины. Преступники и мародеры. Одним словом — отшельники эльфийского народа. Будь осторожен, хон Тольенн, успей сказать им пароль!"

"Пароль?!" — Горячо переспросил Дерлин, внимая каждому слову.

"Да пароль. Флавесс".

"Флавесс?"

"Флавесс".

"Что такое Флавесс?"

"Твой пропуск в ихний мир. Ступай!"

ФЛАВЕСС.

Дерлин попробовал незнакомое слово на вкус. Флавесс. Знакомое и в тоже время нет, что это могло бы быть? Что?..

Предчувствия и догадки с самого утра терзали его душу, а тем временем вечер наступал на Черный лес, обволакивая его в темно-серый сарафан.

— Думаю, нет смысла искать…

— Этьенна, — губами прошептал имя один из тройки солдат.

— Этьенна, — подхватил глава Рунического отдела, магия вовсю играла в его глазах.

Полная боевая готовность!

Его верные воины поняли это без слов, о стражниках, как и до этого, он переживал лишь вскользь, действительно будет неприятность, в первую очередь с полковником Форвальтом, а уж потом с родственниками пропавшего бойца.

— Рассредоточиться! Широко не расходится! Вперед!!

Будь, проклят Черный овраг! Будь, проклят этот некто под паролем: Флавесс! Долго им еще бродить по этим чащам?

А точно, может Флавесс это не просто пароль, а личность, владеющая как господин Рильк таверной, Черным оврагом? Вполне справедливое предположение.

Они вооружились на максимальную катушку — Дерлин ощущал внутренним даром, растекшуюся в воздухе магическую энергию, так и готовую вырваться на свободу. Поразить невидимые цели. Абы еще видеть тех неуловимых хозяев этой берлоги. Гетто! Дьен побери, куда смотрит в конце то концов городская стража? Такой гнойник под самым носом!

— Хозяин!

Тихий зов Лальенна практически на ментальном уровне.

Дерлин приостановился, сжал в руке эфес сабли.

Ну что еще?

— Там впереди!

Хон Тольенн и сам уже различил темные очертания огромного объекта или возможно субъекта, вырисовывающегося на фоне сумерек из зеленого частокола зарослей. О Дьен, что же это? Чудище?

Глава Рунического отдела махнул ладонью — вперед. Медленно. Насторожено. На полную изготовку. Чтобы их не ждало впереди, оно явно затаилось и не двигалось, застыв к нападению зверем.

Камьенн сделал незаметный рывок, прикрывая своим телом отчаянного господина, спешащего в авангарде отряда. Телохранитель давно привык прикрывать вельможу собой и его маневр происходил на уровне подсознательных инстинктов. Другое дело Лальенн, сжатый комок рвущейся наружу волшебной силы, способной испепелить буквально все на своем пути. Втроем они могли многое, и, наверное, Дерлин поспешил, когда взял в поход четверых стражников, как показала практика лишняя обуза и ответственность.

Неторопливые шаги, стена бурьяна — высокого и вьющегося паразита уже редеет, четко даже видны черные провалы объекта без малейшего движения покоящегося посреди зарослей и стволов дубов, редких, но массивных. Дерлин вгляделся в неопознанный предмет на их маршруте — нет точно оно не живое! Ибо живое создание не могло обрасти мохом и жидкими наростами кривых веток. Да это же ствол дуба! Лежащий поперек чащи ствол черного дуба! Успевшего за долгие годы прогнить и обзавестись паразитами и лишайниками по бокам. О Дьен, они перепугались трухлявое дерево! Вот так дела! Стоп! А что в таком случае утащило Этьенна? Не мог же солдат заблудиться? Отстать от группы? Шли ведь медленно, и не спеша, что за напасть?

Они поравнялись с останками древнего исполина, способного посоперничать даже со священными ялинами. Дерлин осмотрел ядовито-серо-зеленую кору дерева, изъеденную птицами и насекомыми, прикинул, как поступить дальше, и понял, что лучшего выхода, чем топать напрямик через хащи, вряд ли представится. Не для того он тащился в этот отстойник, чтобы поворачивать на полпути, тем более у него четкий и конкретный приказ: найти добровольцев в поход к Пустоши Ракона и точка! Найти эльфаров! Эльфов-магиков!

Лальенн и Камьенн точно заведенные пружины дайкинских арбалетов — в любую секунду готовые ринуться в бой, без особой разницы на исход схватки — рвались на зеленые баррикады, спеша поучаствовать в неравном поединке. Другой вопрос стражники, на что способны они? Как показал себя Этьенн — не на многое.

Осторожно не забывая следить по сторонам, Дерлин взобрался на ствол дерева, цепляясь за кору и подтягиваясь на руках, он залез на верхушку, перевернутого на бок исполина, подвелся на ноги и… едва не угодил в прогрызенные зверьем норы, здоровенные, источающие гнилостный смрад. Только вовремя подоспевший Камьенн смог выручить своего господина, Лальенн только-только начал взбираться вслед за передовыми.

— Дьен, забери твою душу, что это?! — вырвалось помимо воли у Дерлина, он балансировал на краях рытвин в коре и древесине черного дуба. Весь лежащий на боку остов был пронизан ранами, прогрызенными какой-то тварью до самой земли, местами хон Тольенн мог лицезреть мелкую траву и почву, в сумерках наступающего вечера громадные норы казались червячными тоннелями в яблоке. Камьенн поддерживал вельможу за плечо сзади, стоя на одних пятках.

— У-у-у-у-уггг… — зашипело с боку, мерзко и противно.

Дерлин попятился и опять замахал руками, падая, Камьенн не удержался на пятках и полетел вниз, в заросли чертополоха, граф же умудрился припасть на корточки и зацепиться за края норы. Его взор немедленно метнулся к источнику полусвиста, но перед этим его слух уловил перепуганные визги стражников и содрогание Лальенна. Полуплетение мага застрявшее на полуслове. И тишина. Страшная и неподдающаяся здравому объяснению.

Наконец его глаза увидели нечто!

Нечто сгорбленное, маленькое и морщинистое, до омерзения безобразное. Дерлин если бы и попытался, то не смог бы четко определить, что за существо предстало перед ним? Карикатура на овражного гнома? Но гораздо большая в росте и внешне страшнее. Дьен милосердный, неужели на свете есть ужаснее овражника? До этой минуты Дерлин ошибался и не имел, выходит точного представления об этом, но теперь его кругозор, к сожалению расширился.

Существо моргнуло, словно кошка, сомкнув зрачки. Нет! Перед ним явно не эльфоподобная тварь, а животное, извращенный природой организм.

— Эльфффыы… Мааагии! — Довольно засвистело нечто. Облизнулось.

Дерлин готов был поспорить, что создание на долю мгновения провело по посиневшим губам бледно-розоватым языком.

— Ммаагии! — Жутко зашипело создание.

И прыгнуло…

Неуверенно. Неуклюже. Царапая при этом страшными кривыми когтями кору дуба, срывая ошметки в траву.

— Ммаггиии… — верещало протяжно оно.

Позабыв о магии, Дерлин отшатнулся, отдался притяжению и рухнул вниз, спасая свою жизнь. Сорвался с дерева и полетел на Камьенна.

Создание к их удивлению прыгало на краю ствола, цепляясь за ветки, готовясь на решающий прыжок и не решаясь.

Лальенн же не зевал, хладнокровия ему было не занимать, выпустил на волю волну силы, не жалея, осыпая чудовище яростными ударами магии.

Сначала первые арканы ложились, смазано в цель, рассекая бледно-голубую кожу монстра, оставляя опаленные участки ожогов, на что тварь гадко верещала, показывая кривые, гнилые икла, вместо зубов. Уши оттопырились, став похожими на эльфийских сородичей. Такое зрелище повергло Дерлина еще в большую панику. Какие руки могли создать ЭТО? Или ЭТО творение Призрачного мира?

Лальенн бил не переставая, осыпая мразь разрядами со всей души, не щадя себя и окружающую их девственную природу.

— Камьенн, заходи гаду с тыла! — Тихо приказал Дерлин, освобождаясь, наконец, от крепких объятий воина.

Скоротечная поступь и телохранитель скрылся в высокой крапиве, обходя массивный ствол дерева сбоку. Удачи ему!

Нечисть щерилась и махала когтистой лапой, изрыгала вонючую слюну и сжималась в клубок, готовясь, напасть на выбранную ей жертву.

Дьен, что же делать?

Камьенн пропал, словно в воду канул, или дуб разлегся на несколько десятков метров?

Чудеса!?

— Р-ру-у-у-у-у-у-у-у-у-ггг! — Завопило на весь овраг создание, задрав к ночному куполу морду.

От столь дикой картины графа нервозно передернуло, он сделал панический шаг назад и натолкнулся на живое и мягкое. Содрогнулся и отчаянно с разворота полоснул, не глядя саблей — клинок прошил воздух, рассекая мутные сумерки и мошкару. Над землей, послышался всхлип, стражник сидел на заднице, вжавшись в траву и землю, редко эльфа можно увидеть в таком плачевном состоянии. О Дьен, что это творится?

— Вставай!!

Отрицательное мотание головой. Легкий шлем съезжает на бок. Глаза квадратные, вытаращенные от ужаса.

— Вставааа…

— Р-ру-у-у-у-у-у…

Аааааарррггггххх!

На весь Черный овраг злобно, утробно и смертоносно!

Дерлин замер и побледнел, словно то дергающееся и вопящее на всю округу существо на дубе, окаменев каменным истуканом. Солдат обхватил голову руками и мелодично завыл. Неужели такое героическое бесстрашие эльфов так быстро ускользает?

— Руууг! Руг! Руг! Руг! — Завизжало и заплясало в экстазе создание, срывая водопад осколков коры из-под когтей.

Лальенн обливался потом, отступая назад, концентрируя оставшиеся в резерве силы.

Куда же запропастился Камьенн?

И куда, Дьен побери, постоянно пропадают стражники? Теперь двое молодцов! Полковник Форвальт его точно сожрет, с потрохами!

Словно легкий ветер, сквозняком прошелестел по чащам непроходимого сорняка и в ответ…

Аааааааарррррргггггггххххх!

Протяжно и мучительно долго.

Дерлину до жути не хотелось и краем глаза видеть, что за тварюга способна создавать вот такие страшные и убийственные звуки? Спасаться! Единственный выход — убираться вон!

Но как же задание? Как быть с приказом?

— Мяяссооо! Жиииввоооее мяяяяяссоооо!

Дерлин вытаращился на горбатое чудище.

— Мяяяяссссоооо…

И не помня себя, шепотом выдал:

— Флавесс…

Монстр неожиданно замер на задних лапах, не мигая, таращась на эльфа, словно впервые заметив его перед собой.

— Флавесс, — громче пробубнил граф.

— Фллаавеессс, — протянуло чуть торжественно нечто, потом задрало к куполу голову и на весь овраг завопило, — Фллаавеессс!

Непослушный и холодный ветер окатил начальника Рунического отдела спасительной прохладой. Жара и вонь отнимали последние силы.

Создание выжидало, но больше не нападало, спокойно наблюдая за пришельцами извне.

— Фллаавеессс, — почтительно протянуло существо, вертя башкой по сторонам.

Стремительный, торопливый топот ног, хруст травы и шорох древесной коры, Дерлин подвел глаза на ствол дуба, горбатого ничтожества и след простыл, так же как исчез в неизвестном направлении Камьенн.

Мелькнула длинная и тощая тень…

Камьенн?!

Но аура размытая и неизвестная. Чужак?

Сначала он спутал объявившееся существо с уличным нищим в ворохе лохмотьев и тряпья, потом, приглядевшись с ужасом, понял, что почтеннейший неизвестный из свиты обитателей Черного оврага просто с ног до головы измотан в грязные и грубые бинты, будто пострадавший после кошмарного колдовского ожога. Прибывший гость рассмотрел из прорезей для глаз сперва Дерлина, затем Лальенна и напоследок скорченного в испуге солдата, выцедил грязное ругательство и бесцеремонно обратился к хон Тольенну, признав по внешности вожака отряда.

— Чего надо от смертников Магической Арке?

Вопрос прозвучал глухо, как из дна бочки.

Смертников?!!

О пресвятой Дьен, так вот оно что?! Смертники!! Эти ужасные создания перед ним, прячущие свою истинную сущность — бывшие смертники.

— Чего ты молчишь эльфар? Говори!

Дерлин совершил короткий шаг вперед, навстречу неизведанной опасности.

— Я пришел за помощью! Мне нужна помощь! — И несколько неуверенно, но твердо: — Мне нужен… Флавесс.

Не мигая и оценивающе, отшельник изучал пришельцев, затем плечи его слегка поникли, будто от горечи и сожаления.

— Если ты пришел к Флавесс, то увидишь его, но помощь… — существо коротко мотнуло головой: — разве мы можем кому-то помочь? Посмотри на нас, ведь ответ очевиден.

Дьен, что происходит, план рушился на глазах? Что делать?

— Я хотел бы…

— Ты его увидишь, как я и сказал. Но?.. — Продолжительное молчание. — Ты пойдешь один.

Лальенн мгновенно выступил вперед — невозмутимый и непоколебимый.

— Один!

Уши эльфара грозно заострились.

Дерлин поспешил успокоить верного воина.

— Останешься здесь! Присмотришь за… — Дерлин ель заметно кивнул на стражника, впавшего в ступор при виде очередного монстра. А в том, что перед ними монстр, Дерлин в этом нисколечко не сомневался. После смертных рейдов в те часы войны, практически никто не возвращался в живых, а если и возвращался кто, то далеко не прежним эльфом, а…

— Идем! У нас мало времени.

— Времени? — не понял вельможа.

— Да. Руг скоро выйдет на ночную охоту, тогда вас уже ничто не спасет.

Хон Тольенн четко ощутил, как возвращается на недолго отступившее вниз живота чувство липкого страха. Он снова взобрался на верхушку ствола, не без помощи верного Лальенна, поискал глазами Камьенна, но темнота наполнила бастионы зарослей непроглядной мглой.

Дерлин хотел справиться о здоровье второго телохранителя, но молчаливый собеседник быстро, как только граф встал на ноги, сорвался в бег, умело, преодолевая глубокие норы в коре. Каким чудом Дерлину удавалось не поломать себе ноги, он поражался. Бег. Бег захватил его целиком. И что самое удивительное — за раскоряченным дубом их ждала прочесанная, пробитая клинком и магией тропа в чаще высокого бурьяна. Значит, в глубине Черного оврага обитали живые существа, существовал поселок, построенный подальше от назойливых и любопытных глаз. Поселок, превращенный Аркой в гетто. В жилище для бывших смертников. Без всякого намека на сострадание и приличие. А ведь приличие у чиновников хоть какое-то да должно быть, как никак эти… "герои" защищали тылы и стены Эльсдара.

Чем закончилась для них оборона Эльсдара, Дерлин навеки запечатлел воочию, но кем в том случае стал Флавесс, еще ждало впереди?

На Дерлина хон Тольенна опять накатывалась волна сумасшедшего страха — не контролированного и не управляемого.

Дьен дай ему силы!

Дьен дай мне веры в себя!

Дьен надели меня могуществом!

Дерлин сбился со счета, сколько они напетляли кругов среди лабиринта непролазных хащ. Уже успело порядком потемнеть, и граф забеспокоился о своих подчиненных.

— А ваш… Руг… не слопает моих ребят?

Ответ — молчание.

— Где мой второй телохранитель? Камьенн?

Та же реакция.

И лишь через пару минут, неожиданно для себя, Дерлин услыхал отрывистый сип:

— Я отдал… распоряжение Ши-иму, чтобы… придержал Руга на несколько… часов…

Несколько часов? Немало ли?

Правда и на том хоть за что-то спасибо. Нежить — одним словом!

— А Камьенн?

Собеседник нервно отмахнулся.

— Флавесс решит…

Опа-а, все решает Флавесс! Возможно стражники в его… "руках"?

Ну, долго еще бежать? Сколько же можно?

Даже будучи в постоянной физической форме Дерлину было очень трудно поспевать за неуловимо шустрым проводником.

В наступившей темноте он потерял всякую ориентацию местности, способность различать окружающую обстановку и определять врагов. Правда, можно положиться на магию, но такой вариант граф берег на крайний случай. Сегодня магия тоже ему ненамного помогла, а обличать на себя лишние хлопоты и проблемы — просто глупо, Община Альрина доказала, что и у молодого королевства есть свои ужасные и горькие тайны, против которых не всегда спасают старые умения и навыки. Вот такой резонанс в Черном лесу. Неприятно, но факт.

Заболело в боку.

Дерлин сплюнул в темноту чащ, особо не заботясь тем фактом, что мог попасть в какую-то безобразную тварь. Дьен их побери, им не привыкать! Хоть лишний раз умоются.

И снова продолжается целую вечность бег.

Нет!

Стоп!!

Проводник, наконец, резко затормозил, при этом отскочив с его пути в сторону, Дерлин умудрился пробежать парочку метров и затем остановиться, тяжело дыша, согнувшись в три погибели.

— За…чем так гна…ть?

— Руг! — словно этим все было сказано, докатилось до слуха вельможи.

И сейчас хон Тольенн не нашел что на этот аргумент ответить и возразить. Для начала неплохо бы увидеть кто такой Руг? Или все-таки не стоит.

Но почему загодя понятно, что что-то мерзкое и донельзя ужасное!

— Вооон! Заросли папоротника перед тобой… смело иди сквозь них.

Сквозь — это в прямом смысле или?..

— Флавесс ждет тебя на месте, давай!

Ошарашено Дерлин кивнул и ступил в дикорастущий сад.

Иначе по-другому это место нельзя было назвать. Ровные ряды деревьев: кленов и ив, перемежающих с березами, разделено росших друг от друга, а между ними — в клумбах, посадки молодого папоротника.

В этом саду Дерлин хорошо ориентировался и видел даже в темноте. И именно здесь как никогда Дерлин запечатлел гармоничную красоту и прелесть девственного леса. Чуткая природа отозвалась с пониманием на чуткие руки любящего мастера. Дерлин удивился, кто мог создать такую дикую и первозданную красоту? Какое существо? Явно не из числа тех монстров?

Земля ушла под уклон. Дерлин ступил в центр Черного оврага. В его святая святых. Овраг изгибался и уходил круто вниз, Дерлин на миг опять был очарован прелестной красотой — среди полукруга берез и кленов, разместилось ртутно-зеркальное озеро, тихое и едва волнующееся. Тот берег и лес терялся в частоколе бурьянов и дубов. Замкнутый круг, сокрытый от чужих глаз в центре гетто. Прекрасно и ужасно — в одно время.

Его путь близился к кульминационной развязке, он это чувствовал душой и телом, как никогда Дерлин понимал важность предстоящего разговора, был готов на любой сюрприз.

На любой ли?

Он замер возле молодых стволов, укрепляющих маленький берег и дающих прикрытие… невинному созданию.

На ней было легкое, почти воздушное, светло-бежевое платьице, она сидела возле берега в пол оборота, спиною к нему, видела она его или чувствовала, этого, к сожалению Дерлин не знал? Но твердо ощущал повышенный магический фон.

Он сделал неосторожный, неловкий шаг, под его мокасинами хрустнула сухая ветка, оказалось вполне достаточно, чтобы превосходная незнакомка, превратилась в безумный кошмар.

Увиденное отбросило Дерлина далеко назад, сбило с ног и припечатало спиною к берегу. Тело красавицы изогнулось, неестественно и неправдоподобно, метнулось в заросли папоротника и исчезло в них с головой. До ушей графа долетели сдавленные всхлипы.

О Дьен, он перепугал невинное…

Кого же он напугал?!

Очень медленно вельможа подвелся на ноги, любопытство пересилило страх.

— Не бойт-тесь… не бойте-есь… пожа-алуйстааа…

Тишина, но всхлип оборвался.

— Я пришел за помощью к вам…

Шорох травы.

— Помогите мне.

Платье мелькнуло среди папоротника.

— Чем я могу вам помочь? Мы сами… — голос на удивление был тверд и далеко немолод, как показалось с первого взгляда, правда, Дерлин тогда толком не смог ее разглядеть: — нуждаемся в помощи.

Дерлин проглотил вставший в горле комок. Отчаяние снова накатывалось на него волной.

— Мне вас посоветовал…

— Кто?! — Чересчур резко перебила его незнакомка.

— Рильк.

— Рильк, — чуть ли не по складам повторила собеседница с лаской и любовью. — Рильк нас никогда не обманывал…

Если бы вокруг не была ночь, а день, то прелестное создание увидело чудо, очень редкое чудо — как редко и густо может краснеть глава Рунического отдела Магической Арки.

— Он всегда был с нами честен. Иногда приходил к нам, но это было полгода назад, я уже успела затосковаться по нему, как он себя чувствует? — полились вопросы.

Вот так дело, сегодня день сюрпризов и притом каких!

— Справляется, думаю ему тяжело, но он уже привык к такой жизни. Тем более, сейчас всем тяжело, — грустно добавил граф.

— Всем тяжело, — тоскливо повторила незнакомка. — А вы кто?

Неожиданно Дерлин почувствовал, что ему очень тяжело признаваться, начинать решающую тему разговора, который завел его в Черный овраг. Гетто! Разве это гетто? Дерлин оглядел озеро, деревья, скользнул по едва видимой из череды папоротника фигуре существа. Наверное, нет! Во всяком случае, не там, где начинается роща древней травы и центр отчужденного места.

— Я граф Дерлин хон Тольенн — глава Рунического отдела Магической Арки! Я пришел…

— Достаточно, господин хон Тольенн! Поворачивайте назад и идите прочь! — Холодно и отстранено, как сама чудовищная суть их существования.

— Но почему?!

— Почему??? — столько горечи и сожаления.

Дерлин готов был отсечь свой болтливый язык саблей. Как он мог? Ведь давно сам мог догадаться, с кем имеет дело. Ведь перед ним смертник! Но!!.

Разве такое возможно? Глядя на то хрупкое, воздушное существо, сказать, что она когда-то была смертником? Чушь!!

— Да потому, что мы когда-то были среди вас, а теперь… здесь!

И вот тут он совершил то, чего никогда не совершал доселе…

— Все обратимо! Арка может пересмотреть свое решение…

— Что?! Вы спятили?! Вы даже не понимаете, что говорите! Даже не представляете, с кем говорите!

— Я знаю только одно — все мы заблуждались! Заблудились в своих поступках и решениях. Должны вместе найти выход из долбанного тупика! Нет безвыходных ситуаций! Нет и все! Я… — он оборвал себя на полуслове.

Рыдания. Едва слышимые рыдания!

Она плачет? Гадостная Арка! Как она могла обидеть такое невинное и одинокое создание?

— Флавесс? — А он уверен был, что перед ним в стене папоротника горевала именно Флавесс.

— Ч-что вы хотите?

— Король Альрин хочет…

— Что ВЫ хотите? — Со стальной ноткой в голосе потребовала Флавесс.

— Чтобы вы отправились со мною в Пустошь Ракона…

— Пустошь Ракона?

— Эмиссары Призрачного мира пробивают дорогу своему господину… Императору Барклу на Зорган, если он ступит…

— Вы в это верите, хон Тольенн?

Он изумлено опешил. Неужели она его раскусила? Раскрыла его вранье и блеф?

— Нет. Но я видел ту жуть, что надвигается на наш мир и мне становится…

Она молчала.

— Страшно.

— Вы думаете, нам есть дело до Зоргана? Нам нет дела даже до эльфов? Они предали нас! Бросили на произвол судьбы!

— Я имею полномочия говорить от лица его величества, короля Берхата Альрина…

— Очередные враки! Сколько он может нам обещать? Гетто! Гетто, Дерлин, граница отсюда и дотуда — и этим все сказано!

Он задохнулся от возмущения. Как она могла говорить такое? О короле?! Хотя…

С ними повелись, ой как сурово!

Она имела все основания на такой ответ, железное право.

— Я все изменю! Я заставлю короля подписать…

— Не ломайте комедию, Дерлин, ступайте с миром.

— Так вы мне не поможете?

Тяжелый вздох.

— Не мучайте меня, граф, я и так измучена своей долгой и никчемной жизнью…

— Сделайте ее ценнее!

— Да хватит же, успокойтесь! Я не настолько благодушна, чтобы терпеть ваши издевательства! Вы еще после всего совершенного находите в себе смелость приходить и мучить нас??

Он остолбенело, молчал, боясь произнести и слова.

— Прочь-прочь-прочь! Или я за себя не ручаюсь!

Ему показалось или в голосе Флавесс послышалось… звериное рычание?

Может, он погорячился с высказываниями насчет природы прелестного создания?

Медленно пятясь, он уходил ни с чем. В корень разбитый и огорченный.

Может, в душе он и давал ей шанс обрести другую жизнь или…

Забыть!!

Забыть этот день и вычеркнуть из памяти!

Он взобрался уже на вершину холма, когда гибкая плеть живого тела схватила его лодыжки, рванула вниз, он отчаянно вцепился в траву, в дерн, попробовал закричать, но неимоверная сила развернула его и впечатала спиною в корни ив. На него смотрели злые и неэльфийские глаза эльфки. Эльфийки. Прижимающей его торс к земле своим гибким телом. Волосы — длинные и растрепанные, спадают ему на лицо и грудь, огненным серпантином.

— Почему ты пришел? Почему ты нарушил наш покой? Зачем разбудил в нас сомнения? Кроме Рилька мы не помнили никого, а теперь… будь проклят, старик!

Лицо приблизилось к самому его подбородку.

— Ты… ты… ты… умрешь…

— Д-дай-те шааансс… — прошипел Дерлин.

Пристальное изучение бездонно-синих глаз.

— Зачем?

— Я не могу умереть…

— Если не сейчас, то все равно потом…

— Я исполню любое твое желание…

— Что?!

— Я исполню любое твое желание! — Громко и четко произнес вельможа.

Откровенная улыбка в ответ.

ЕЕ губы впились в его рот в сладостном поцелуе, Дерлину подумалось мимо воли, что после такого события, он не проснется никогда, но нет, она оторвалась от него.

— Как давно я никого не… целовала…

Она не закончила фразу, резко подвелась, отпрянула гибко и незаметно, в панике Дерлин толком не успел разглядеть ее извивающееся перемещение. Секунда — и ее нету!

— Ухо-ди!

Без слов он развернулся к стене папоротника, она провожала его задумчивым взором.

Уже возле первых зарослей черемухи, граф обернулся и, отчаявшись, спросил:

— Через три дня на границе…

— Ступай! — Грозно из темноты, а затем в спину: — жди! Мы будем!

Его силуэт в темноте не растворился, он видимо еще хотел что-то спросить?

— Как быть с моими подчиненными?

— Руг обработал их…

— А Камьенн? — Насторожено вопросил хон Тольенн.

— Я… успела его остановить.

— Стража?

— Нам редко удается нормально… питаться. Одна магия и лесная… мы… — ей трудно было ему объяснять.

Дерлин молча, обернулся и скрылся с ее глаз.

Она долго еще стояла и смотрела ему вслед, помня, что еще непременно его увидит.

В частоколе папоротника его едва не стошнило.

Поцелуй! Они перебивались, чем попадется. Использовали эльфов в еду!

Бр-рр-р-р!!!

Последствия взрыва были ужасными…

Ущерб — катастрофически невосполним…

Число жертв впервые дни происшествия некогда было и устанавливать…

Сперва пытались бороться с огнем и бушующей, вырвавшейся на свободу магической энергией, потом, оценив тщетность и бесполезность действий, — торопясь, спасали и поднимали из завалов выживших счастливчиков.

Штабные маги, избежавшие гибели, строили одну за другой версии событий, одна страшней другой, но у всех на языке вертелось одно и, то же предположение: теракт. Акция назойливого барона Хорвута. На этот раз он повелся слишком агрессивно, ударил практически в сердце. Мотив ясен — как можно сильнее нанести ущерб противнику, заставить отступить от прямых атак. Деморализовать горячие головы графов еще вначале мстительного похода, не дать собрать полные силы и мужество. Победить на первых же этапах личной войны. Земан понял, схватка приобрела истинную картину: подлость, продажность, алчность и предательство. Корпус разведки пострадал не без перечисленных позиций. Место имело банальное предательство. Кто-то четко спланировал шпионскую диверсию, активизировал в хранилище ряд боевых артефактов, построил взрывное заклятье и дал деру? Искать виновников — это дело времени. Сейчас его слишком мало, следовало приступать к кардинальным мерам.

Все крыло замка, где разместился штаб разведки, и подвал артефактной Королевской армии рассеян в пух и прах. Жалкие обожженные и почерневшие от копоти обломки. Известь, кирпич, каменная кладка, обугленные балки перекрытия, опаленные обрывки вещей и останки обгорелой одежды — вот то немногое, что осталось от трехэтажной пристройки графского имения. Гвардейцы и маги копошились в руинах, как муравьи в разоренном великаном муравейнике. Как заставить Хорвута ответить за причиненное зло? Отомстить за запятнанную честь? Доверенность людей и друзей?

Халоут и уцелевший штаб в первые пару дней пытались успокоить разъяренного и обезумевшего от гнева Земана, потом же, когда эмоции утихли, переродившись в бессильное горе, друг оставил товарища в покое, только пообещав, что посодействует и поможет во всем, за чтобы Земан не хватался, чего бы собрат не предпринимал.

Гости Земана уединились, особенно графиня Ламийская, чувствовавшая себя в создавшейся обстановке лишней, забившись в шатре полевого лагеря и показываясь очень редко на глазах мужчин. Генерал сир Роб Саливан и граф Халоут усердно помогали Земану, чем могли, влились в штат командного состава Королевской армии. Архимаг Кольтан с подопечными пристроились среди магиков, устраняя последствия теракта, а также своими умениями и знания оказывая помощь раненым и пострадавшим.

Суета выбила из привычного ритма всех. Перемешала планы и нарушила четко спланированные стратегии. Граф Земан видел, что не успевает. Не успевает совершить стремительный маневр в стан врага, перебросить подготовленные взводы в Вельможный лес и нанести зазнавшемуся барону губительный удар. Резкий и жесткий марш в логово зверя мог поменять картину развязанной негласной войны, развеять сомнения командиров Королевской армии и укрепить собственные силы. Люди хотели видеть в нем победителя, а взамен…

Пошел противный дождь со снегом, словно в насмешку над "муравьями", безрезультатно копошащихся в склизкой жиже — сырой и вязкой. Один только вид разрушения ломал психику и подрывал нервы. Работали с утра и до ночи. Не переставая, ибо надеялись не только спасти погребенных под обломками солдат, но также, докопаться до источника страшного бедствия — хранилища боевых артефактов. Продвигались вглубь завалов очень медленно, забирались в потаенные коридоры подвала с черепашьей спешностью, выстраивая дорогу через магические арканы и защитные тоннели. Магический фон с каждыми углублениями работ неукротимо рос, так же, как росли самые худшие опасения специалистов-магов…

— Архимага сюда! Быстрее! Жи-ивооо!!

Голос эхом разнесся между каменных блоков.

— Архи-имага!!

— Архимага Кольтана!

— Архимааа…

Цепью команда передавалась от одного бойца до другого. На каждом участке вала Земан и генерал сир Сольчик распорядились расставить по гвардейцу, чтобы раскопки велись без препятствий и предельной в данной ситуации скоростью.

— Мессир, вас просят вниз!

Кольтан молча, кивнул своему ассистенту.

Что поделаешь, внизу самая опасная работа! Если его лично звали вниз, значит, группа работников добралась до подвальных этажей.

— С вашего позволения, граф…

— Ступайте, Кольтан, да прибудет с вами Аллон! — Дружественно Земан опустил на плечо архимагу крепкую руку, Кольтан ответил легкой улыбкой. Кивнул.

Холодные капли дождя с подтаявшим снегом, превращались в "кашу", превращали Хартову долину в сплошное болото. Граф Земан постарался отыскать глазами Халоута, но тот покинул место конфликта еще пару часов назад, сославшись на усталость и приготовления к походу. Земан скривился, как они могли идти в бой с голыми руками? Он очень надеялся на помощь магов, но артефактная в руинах, степень разрушения страшная, и вряд ли хоть что-то уцелело и подлежит эксплуатации? Поражение без боя!

Кулаки графа бессильно сжались до хруста костей.

Архимаг Кольтан исчез в провале замковых руин, Земан видел спины двоих гвардейцев, освещавшим магику масляными лампами путь вниз. Маги впервые же минуты раскопок побеспокоились, чтобы работы велись с минимальным контактом внутренней силы, а не то, возможно, повторение цепной реакции с неактивными при первом взрыве артефактами. И что тогда? Новые жертвы?

Каждый его мимолетный взгляд на черный провал обрезанной взрывом стены замка, приводил его в смятение и бешенство, Земан понимал, слепая ярость без мотива — это тупая эмоциональная ошибка. Его враги все просчитали. Подвели к такому состоянию. Если действительно эту акцию спланировал барон Хорвут, то значит, он его, графа, боится. Боится его сильнее, чем вельможе казалось до этого дня. Если бы противник не опасался соперника, он бы никогда не пошел на террористический акт. Напротив, всяко игнорировал оппонента.

По лицу графа невольно скользнула злая ухмылочка, первый раз со дня катастрофы и пиршества. В тот день они проснулись не только с головной болью и похмельем, всю округу и караулы разбудил ужасающий грохот и сотрясение почвы, казалось сама земная кора, ушла из-под ног, готовая вот-вот развертись пропастью. Ужаса в тот день хлебнули, кажется, все и генералы, и рядовые солдаты. За полчаса медчасть набилась кричащим и вопящим от боли и страха народом. Штаб и Земана с друзьями спасло то, что компания празднующих гуляк ночевала в шатрах, в полевых, скажем, условиях, иначе…

— Вверх!! Вверх тащи! Осторожнее, кретины! Вверх давай!

— Он еще живой! Осторожнее!

— В медчасть…

— Вверх!..

— Аккуратней!..

Крики привлекли внимание вельможи, он поддался вперед, вместе с караульными солдатами и врачевателями к застывшим в согбенной позе гвардейцам на краю ямы с лопатами в руках. Дождь прибил сажу и затушил самые яркие очаги пожаров, локализованного магиками. Расталкивая военных граф, добрался до огромного провала в главной постройке, переступая через куски оплавленного камня и останки фундамента, Земан таки дошел до пункта помощи спасательных работ. Гвардейцы по цепочке передавали изувеченное тело пострадавшего на носилках, поднимая на свет из черного подвала. Земан с надеждой всмотрелся в перекошенные до неузнаваемости черты лица.

— Кто это?

— Ромаз, ваша милость, нашли на нижнем ярусе, его срезало с караульного поста ударной волной и затащило под крайние обломки. Группа еле-еле докопалась до той части. Именно там надеялись найти живых, в карауле, — гвардеец сбавил до шепота голос, — все мертвы. В кабинетах и залах складов — тоже. Ближе к артефактным хранилищам — повышенный фон.

— Ясно, спасибо, — кисло и подавлено ответил граф.

Значит, рассчитывать на прояснение ситуации…

— Аааааа… — едва уловимый хрип, Земан даже не понял, откуда он долетел до его слуха. Может, послышалось?

И снова:

— Ааааххх…

Глаза гвардейца выкатились из орбит, врачеватели мигом забегали над телом очнувшегося пострадавшего.

— Ваша милость, он жив!

— Ромаз! Ромаз! — Склонился над стонущим человеком граф.

Струи дождя со снегом отмыли лицо несчастного, придав раненому человеческий вид.

— Ромаз! Ромаз! Вы меня слышите?

Глаза затрепетали и открылись с трудом, губы чуть приоткрылись, выдавливая полусиплые слова:

— Ббрее-ехт. Брееееххт. Чуууйзссс. Чуууййзсс…

— Что он говорит? — недоуменно посмотрел на гвардейцев и медиков граф Земан.

— Он в бреду. Бредит. — Едино заключил один из врачевателей.

— Нет! Постойте! — Капитан ударных сил Майк Беренг в сопровождении младших офицеров вовремя подошли к носилкам, иначе шепот Ромаза точно оставили за бред и не придали откровению должного внимания. Майк склонился перед пострадавшим седовласым магиком на колени, страшно изуродованным магическим огнем. Приник, чуть ли не к опаленным губам ухом и прислушался. Несчастный продолжал, не переставая шептать: "Брехт" и "Чуйз", наконец, разобрав короткие слова, Беренг с опаской за жизнь Ромаза, спросил:

— Это были лейтенант Брехт и маг Чуйз?

— Д-да-а…

— Они спускались в артефактную?

— Д-да-а…

— После них никого не было в хранилище, ты уверен?

— Я-я-я… яяяя-я… ходил заа ни-ими… встре… встре-етил в кори-идореее… не-е за… запо-одозри-и-и-ил… а… а на-адо был-лл-лооо…

Земан слушал, не веря своим ушам — Брехт? Брехт?! О Чуйзе он толком ничего не знал, но чтобы Брехт?

О Аллон!! Что за времечко наступило? Никому нельзя верить!

Ромаз впал в беспамятный сон, медики сразу же забрали его.

— В медчасть! Он умирает! Быстроооо!!

Гвардейцы схватили носилки и, Ромаз исчез в нарастающей на Хартову долину темноте. Какой ужас?! Лейтенант Брехт продался барону Хорвуту!

Других мотивов для теракта Земан не видел. Личных разногласий между ними никогда не было. Неприязни тоже. Тогда причина такого поведения… В чем состояла измена столь доверенного помощника? Чуть ли не правой руки его именного управления? Он доверял Брехту как никому! Наверное, за это и поплатился? Хотя, разве его впервые предают близкие ему люди?..

— Фон! Фооон!! Фоон!!! — Орали снизу, немилосердно и душераздирающе.

— Фон зашкалил!! Фон повысился!!

— Сейчас рубанет!!

Земан побледнел и опешил. Поднялся магический фон?

— Прочь от руин!

Руин?! Ах, так теперь называется его именной замок!

— Прооочь…

Он успел увидеть бегущие и карабкающиеся из провала в ночь фигуры гвардейцев и магиков. Быстрого среди них Кольтана, рванувшего решительно на вельможу. Который вовремя побеспокоился и отдал приказ перенести оставшиеся в целости с этажей вещи в полевые шатры. Очень даже вовремя…

Руки Кольтана обхватили графа поперек груди, развернули и потащили вслед за собой, прочь, подальше, как кричали вокруг, подальше от эпицентра несчастий…

Эпицентра второго магического взрыва!

Гагаххх!!

Карканье ворон…

Гагаххх!! — Тише и с протяжным воем.

Вокруг разлетались осколки и обломки, накрывая площадь едким дымом.

Вовремя Кольтан распорядился покинуть… замок или то, что от него теперь уже осталось…

— Вы не ошибаетесь, мистер Корнелий, уверены точно?

Маг вытянул губы трубочкой, бросил во влажную, чуть покрытую слоем снега траву пытливый взор. Уверен ли он в своих соображениях наверняка? Как сказать?..

— Я бы еще проверил вон тот подлесок, господин граф, и если вы говорите, что за ним начинается ровная местность — то ее тоже.

Халоут развернулся в седле, глядя в указанном магом направлении: да действительно за тем подлеском заканчиваются владения Королевского леса и графа Земана, начинается площадь отрывистых неглубоких холмов, а дальше… а дальше — уже равнина Мильф. До нее около тридцати миль галопа, если позволит грязь и пересеченная местность. Затем обширная низина с огромными перекатами, тянущихся до южно-западных границ эльфийских территорий. Занимательное дельце, если учитывать тот факт, что ровная местность тянется на пятьсот миль, аж до Серой Плеши. Голая и пологая, лишь местами равномерные впадины в однотонном ландшафте. Негде даже зайцу спрятаться, не то, что человеку? Но разве в наше время стоит только бояться людей? От остроухих наверняка можно ожидать любых сюрпризов.

— Не хотелось бы так, господин маг, удалятся от лагеря, тем более сейчас…

— Есть опасность, что, мое следствие имеем веские причины.

— И какие это? — вмешался майор Вольжин.

— Вполне серьезные.

— Не говорите загадками, Корнелий! Среди нас все свои, сейчас не время скрываться и играть в прятки. Что вас беспокоит, Аллон побери? — Сорвался на крик Вольжин.

Ох уж эти вояки! — маг украдкой зыркнул на графа. — Действительно происшествие в Хартовой долине вывело людей Земана из хладнокровного состояния, превратив в нервных молокососов.

Кто держался еще с надменной уверенностью, так это они — маги господина Халоута, подчиненные мессира Кольтана. Зря конечно, архимаг остался в имении Земана, следовало оказать услугу разведке и вместе с ними прочесать близлежащую округу, как показала практика, территория западных владений графа Земана неоднократно прочесывалась одиночными и мелкими группами неизвестных следопытов. Умело прикрывающих свои следы магией и защитными арканами. Корнелий чувствовал блокирующие заклятия, дотягивался до магических паутин и нитей сетей. Неоднократно пытался добраться до связывающих арканы центральных жил творимого вокруг волшебства, но скрытные умельцы лихо постарались, ибо участки магии мгновенно растворялись в эфире, как снег в жару. Вывод один — умения рядового мага здесь пасовало, необходимы знания, как минимум уровня старшего чародея.

— Несколько дней назад здесь прошла группа следопытов. Откуда я в этом уверен, ответ очень прост — разведчики бегло скрывали свои следы, их задачей в целом состояла скорая разведка и возвращение обратно в лагерь. Поэтому времени на уничтожение следов практически не хватало — это помогло мне установить точное перемещение и их деятельность.

— Они только проводили разведку или забивали территорию магическими арканами? — полюбопытствовал граф.

— Я пока не нашел ловушек.

— Но это не означает, что их нет, — выпалил майор.

Кони загарцевали на месте.

Кто его знает, может, почуяли лесного зверя? Хищника? А может?..

Основную группу разведчиков они разделили на еще три отряда и разослали в трех направлениях, искать следы и проводить сбор информации. Сейчас для решающего старта может пригодиться любая маловажная оперативная сводка, вплоть до сведений о перемещении продовольственных обозов противника.

— Хольчик, отправьте весть отрядам, пускай дожидаются нас у границы Хартовой долины. Послушаем Корнелия, прочешем округу по юго-западному периметру, авось еще чего интересно увидим? — решился-таки Халоут.

Маг утвердительно кивнул.

Майор Гретман Вольжин сопровождавший разведывательный разъезд поправил меховую шапку на голове и перчатки на руках из свинячьей кожи. Итак, они решили подстраховаться? Что ж вполне обоснованное решение. Кто его знает, враг может оккупироваться и под самым носом? Недавний теракт в артефактной тому подтверждение.

Двое гвардейцев сопровождения в арьергарде — вот весь разведотряд. Халоут категорически отказался от усиленного эскорта: меньше людей — больше дела, и шуму ни какого. Достаточно верное суждение.

— Корнелий, ведите нас, так сказать по горячим следам.

Майор Вольжин с полуоборота скомандовал солдатам:

— Не отставать! Без лишнего шума!

Хотя мог и не говорить этих слов, и так было ясно — лишняя суета, проблема на жопу!

Кислые гримасы тому подтверждение, когда офицер развернулся лицом к жидкому подлеску.

Маг пустил лошадь в мелкую рысь, над лесом потихоньку смеркалось, еще одно неудобство для путников, зимой очень быстро темнеет.

Халоут задрал голову к затянутому тучами небу, нависшими над кронами высоченных елей, холодные капли дождя с подтаявшим снегом одинокими струями летели на головы следопытов. Снова распаскудилась мерзкая погода, когда уже наступит лето? Или хотя бы легкая оттепель?

Граф переживал, как бы конфликт с бароном Халоутом не перерос в глобальные масштабы, не докатился до его имения, не разбил их жалкие силы. Такой поворот событий конечно на руку их врагу, но исход сопротивления будет ясен досрочно, потому что вдвоем, вместе у них есть шанс обыграть и победить вероломного аристократа, а поодиночке, разве что уйти в партизанские набеги. И терроризировать смутьяна затяжными атаками. Вряд ли такой поворот приведет к серьезным результатам, разве что потреплет всем нервы.

Тем временем мелкий отряд, как и обещал самому себе Халоут, углубился в подлесок, лесополосу смешанных деревьев, заросших кустарником и заваленный снегом. Дожди и влага мало чего сделали в таких владениях, все, что она успела сотворить на пути смельчаков — это превратить узкие тропы в квашню. В однородную массу из снега и грязи, подтаявшую и стекающую под корни деревьев.

Лошади еле тащились. Скользили по скользкому грунту и съезжали ногами в колдобины. Халоут уже начал жалеть, что согласился на сомнительную прогулку. Авантюру! Другого объяснения нет. Шататься ночью по границе Королевского леса — чистой воды авантюра. Благо согласился прихватить с собою двоих вояк, да Гретмана в придачу, иначе вдвоем натерпелись бы бед в глухом лесу.

Наконец, словно через вечность, они увидели, впереди, просвет, лунный свет, пробившийся через покрывало туч, дождь прекратил поливать кроны деревьев и путников, вместо него зарядил снег, бьющий наискось прямо в лицо и глаза. Хреновая погода!

Тьфу ты, может поворачивать назад? Хватит с них шатания по хащам?

Слова застряли в горле, так и не достигнув ни чьего слуха.

Рука проводника-мага вздернулась к верху, в предостерегающем жесте. В залитом бледным светом окружении, они хорошо увидели напряженную позу Корнелия в седле, чародей как никогда был серьезен и насторожен. Что же он увидел? Да еще в такой темноте?

Халоут осторожно подъехал к магу сзади, шепотом поинтересовался:

— Что случилось?

В ответ молчание.

Граф подождал секунду-две и снова:

— Впереди неприятель?

Наконец, Корнелий медленно обернул лицо к вельможе:

— Ваша милость, наверное, показалось…

— Что?! Показалось?! Что показалось?!

— Зарницы, — неуверенно и растеряно проговорил паренек.

— Зарницы?

— Фейерверк, мать его!! Тьфу-у-у! — Выругался позади майор.

Гвардейцы сдержано помалкивали, понимали, сейчас хохочешь, а через секунду…

— Может проверить?

— Думаю, не стоит, ваша милость, пора возвращаться назад, ночь на дворе, зверь выходит на охоту.

Вольжин ехидно прыснул. Зверь ему, бля, а раньше думал чем?

Граф обдумывал сие обстоятельство.

Значит, трястись к равнине не стоит?

Мысли скакали кувырком. Не стоит или?.. Все же стоит?

Снег зарядил с удвоенной силой.

Нет, заметает тропы, тогда точно трындец!

— Ладно, давай, назад!

Майор дотошно вздохнул, давая понять, что о магиках он был доселе лучшего мнения, но теперь, не обижайтесь.

Халоут решил с воякой переговорить с глазу на глаз, так сказать без свидетелей, его поведение мягко выражаясь, достало.

Они растворились без следа, с беззвучностью матерого волка-вожака, вывившего стаю на ночную охоту. Бежали от таких же хищников как они, гонимые единым желанием добраться до Хартовой долины, лагеря и теплой койки.

И лишь через двадцать ударов сердца, за черными полукругами холмов, со стороны Мильфа ночь разрядилась беззвучной, ослепительной и ярко-кровавой зарницей. Секундно разогнала темноту и растворилась во мраке. Чудеса!

Пространственные порталы!..

— Мильф?!

— Да Мильф, ваша милость.

— Сир Сольчик, вы серьезно?

— Как никогда, господин граф!

— И что вы предлагаете?

— Обойти противника с северного фланга, господин граф.

— Хм. — Земану почему-то не нравился такой план. Трудно даже сказать почему?

Полковники Королевской армии учтиво молчали, давая полностью изложиться генералу сиру Бреду Сольчику перед его милостью графом.

— Я так понимаю, других вариантов нет? — Полюбопытствовал, напряжено вельможа, не смотря в лица вояк.

— Понимаете… — начал было объяснять командующий корпусом, когда его бесцеремонно прервали.

— Придется, господа! У нас прескверные новости! — В шатер без лишних церемоний заглянул и вошел Халоут, струшивая с меховой шапки подтаявшие снежинки. За ним по пятам следовали: майор Гретман Вольжин и задумчивый Корнелий. Кто был омрачен результатами разведки, так это, конечно же, он. Гретман напыщенно и возвышено всем своим видом давал понять, что не верит магикам и никогда не поверит. Вполне объяснимая закономерность — магам солдатня не верит еще со времен подписания законов Северного Королевства и устава Королевской армии — обязательное присутствие в штате ротного взвода мага.

Земан мгновенно отвлекся от кислой компании штаба, тянущих свою игру. Прятки! Генерал с полковниками затеяли игру в прятки. Другого объяснения возможно и не существовать.

— И у вас что-то стряслось?

— А у тебя, друг мой? Я вижу свежие царапины на твоей щеке? — побеспокоился старый товарищ.

— А пустяки! Слава Аллону, мессир Кольтан во время подоспел, не то — завалило обломками или обожгло магией! — выпалил горячо Земан. — Магическим фоном, вот!

— Магическим фоном?!

— Да, Халоут, представляешь от моего замка груда камней и смертельной дряни, отрыжка богов! Нет больше замка! Слава Аллону успел приказать вынести имущество до взрыва из покоев и разместить в шатрах, а не то…

Неловкое молчание.

Граф Халоут положил на плечо друга руку в знак помощи, хоть на время — психологической.

— Не беда, выгоним барона с насиженного места и оккупируем новые владения! Отстроим с десяток замков! Верно, говорю, мужики!

Довольные и предвкушенные гримасы. Еще бы!

— Господин граф! Господин… — женский голос долетел из раскрытых створ шатра.

О Аллон, графиня Ламийская! О ней все забыли!

— Заходите, госпожа, не стойте на морозе! — По-хозяйски подскочил к юной даме граф. — Прошу вас! Извините у нас совещание…

— Я утомилась одна сидеть в этой затхлой и мрачной палатке! — Вредливо пожаловалась девица, сморщив от недовольства носик.

Увидев столпившихся у походного стола мужчин, слегка смутилась, но, увидев на их лицах приветливые улыбочки, оттаяла.

— Добрый вечер, господа!

— Добрый…

— Добрый… — полетело со всех сторон.

— Здравствуйте граф! — Она поприветствовала Халоута, чуть склонившись в поклоне, граф ответил ей тем же.

— А где архимаг Кольтан? — Неожиданно спросила сударыня.

Халоут удивлено открыл рот, собираясь как-то ответить, но тут же его захлопнул. Вспомнив, что полдня провел в разведке. На помощь пришел Земан.

— В медчасти. Осматривает пострадавших. Сейчас помощь нужна всем. Остался в живых командир караула артефактной. Он нам поведал довольно интересную ситуацию…

— Он видел кого-нибудь?

Земан утвердительно качнул головой, под его пристальным взором напряглись даже те, кто знал подробнейшую правду событий.

— Кто это, Земан, не томи?

— Лейтенант Брехт и маг второй степени Чуйз.

Халоут оторопело уставился на друга, будто ожидал, какого угодно ответа, но не этого.

— Чудеса, — сквозь зубы протянул майор Вольжин.

— Мы имеем все основания теперь подозревать любого офицера и солдата в части, а также… — сир Сольчик, набравшись духу для весомых слов в начале речи, в конце сдался и запнулся.

— Да, и даже собственных друзей, — несколько кисло констатировал факт Земан.

Халоут криво ухмыльнулся.

— Логично, но, сколько мы потеряем времени на проверку? Враг не спит, он делает расчеты и шаги к нашему поражению. Хорвут в любой момент может оказаться у нас под носом.

— Я не могу рисковать, Халоут! В стане может окопаться целый взвод предателей, а мы будем их величать своими друзьями! А наутро проснемся с перерезанными глотками! Я не могу теперь довериться никому! — воскликнул Земан.

— И даже мне? — взбесился партнер.

Их взгляды — лезвия сабель.

— Не знаю, — осторожно отвел взор Земан. — Но меня предал доверенный человек.

— Это Брехт?

— Да Брехт.

— Сукин сын!

Он не постеснялся присутствия женщины.

Повисла неловкая пауза. Военные офицеры отводили глаза, графиня Ламийская смущено стояла в стороне. Может ей действительно не место среди разгневанных, озадаченных мужчин? Но уйти еще не ловчее, чем было прийти.

— Что вы разведали? — Перевел на другую тему разговора вельможа.

— Корнелий утверждает, что на равнине Мильф базируются войска неприятеля.

— Где именно? Покажи на карте? — Земан потянул друга к столу и разложенным бумагам.

Офицеры Королевской армии озабочено разошлись перед графами, пропуская обоих вельмож к топографическим схемам, майор Вольжин остановился за спинами полковников. Сир Сольчик хмуро следил за аристократами исподлоба, наверняка сие обстоятельство рушило его планы.

Остановившись у стола, Халоут рассеяно прошелся по карте глазами. Карту то он, конечно, видел неоднократно, но что говорить о точности расположения сил неприятеля? Ничего!

Увидев столь странное поведение друга, Земан удивлено переспросил:

— Так вы видели дозоры? Посты? Конные разъезды? Шатры?..

— Постой, дружище, предположения Корнелия сугубо… — Халоут запнулся, подбирая удачное для фразы слово. Ни чего не шло в голову.

— Внутреннее, — проговорил в голос чародей, отступая от входа и подходя к собравшимся штабистам. — Я почувствовал магические потоки. Кто-то очень умело строил глубокие арканы и прикрывал их защитными щитами.

Лицо Земана вмиг вытянулось, вывод чародея для Земана — это внутренняя борьба с самим собой и кое-кто это хорошо знал, придирчиво относился к суждениям магов. Благо нет в шатре главмейстера Корхия — не миновать перепалок!

— То есть вы не видели тех самых врагов, а только — магию? — Вступил в разговор генерал Королевской армии.

Корнелий повернулся к нему лицом.

Халоут уже догадывался, кто из них одержит словесную победу.

— Следы! В подлеске столько следов, что…

— В передовых отрядах мы отправим егерей, пускай по маршруту прочесывают каждый куст, — генерал оставил мага в глубоком недоумении. — Стрелки, что пойдут за ними, будут подчищать особо опасные участки. Не думаю, что враг успел зайти нам в тыл? Вряд ли Хорвут так быстро перебросил свои силы в равнину? Как никак больше ста миль пути, зимой и в холод, скорее всего — артефактная, — это его основной маневр, граф?

Граф Земан плодотворно думал, Халоут уже видел с логикой у сира Сольчика все в порядке, полковники в случае чего поддержат. Вступать в перепалку даже не было смысла.

Маг Корнелий возмущенный и красный до корней волос, выскочил вон из шатра. Кто его знает, может искать той же поддержки, только у более сильного господина. Например, у архимага Кольтана? Его прямого начальника.

Капитан графиня Сиэла Ламийская ждала ответа и решения графа Земана, с той же сосредоточенностью, что и все.

Мильф!

Равнина Мильф!

Значит, равнина Мильф?

— Хорошо, — одними губами промолвил согласие хозяин Хартовой долины…

В который раз ему снился один и тот же сон…

Нет не яростная схватка с колдуном Грэтемом и его подручными, а бесшабашный спуск по веревке в Ущелье Ворона. Путешествие к Оракулу. Встреча с сильфидами. И, конечно же, сама встреча с гигантским кроваво-алым цветком с длинными и крепкими лианами. Один и тот же сон, в итоге превращающийся в сумасшедший кошмар.

Кошмар с таинственными и нераскрытыми секретами. С предназначениями пророческого характера. Можно ли заглянуть в будущее и увидеть свою судьбу, если настоящее окружено мрачной и бесполезной реальностью?

Войчек был готов к любым поворотам судьбы, но только не к этим. Гибель храма Хизельмаш сломали его уверенность в себе, сломали поставленные цели на будущее. Он жил ради выживших ребят, ради призрачной надежды в возрождение каких-нибудь надежд, он жил ради данных им предсмертных клятв воеводе Хесаму. Теперь, когда от храма остались развалины, а его враг погребен вместе с защитниками крепости, на Войчека обрушилась душевная апатия. Безразличие к себе и окружающему его миру. На что он еще реагировал, так это на скупые разговоры с подмастерьем, на визиты Мальры, на бесцеремонное шаловство Рихтора, и естественно, на постоянный, каждую ночь повторяющийся, ночной кошмар в своем сознании…

Череда видений, однажды увиденных им. Послание цветка-провидца:

"Мальчуган и две девчонки, ободранные и перепачканные кровью в узких тоннелях…"

"Неясный силуэт твари-волка или… жуткого монстра, раздирающего одного за другим воина в боевых формах…"

"Странный незнакомец, похожий на эльфа, в окружении паренька и двух девчонок, смутно знакомых — бегут болотными топями, спасаются…"

"…за беглецами погоня — эльфы-воины и эльфары с отрядами тварей, преследуют замученных людей…"

"Твари окружили крепость и осажденные отбиваются из последних сил…"

"Две армии столкнулись опять после двухлетнего примирения…"

"На холме силуэты фигур, покоренные судьбе, готовые на смерть, во имя мира на Зоргане, во имя — вечной справедливости!.."

Картина пророчеств смешивается, как карты в колоде и Войчек панически падает в пропасть подсознательного кошмара, барахтается в пучине страха и переживаний…

Вскакивает на скомканной лежанке и лихорадочно хватается за рукоять ятагана, вытаращив в черную пустоту пещеры безумный взгляд.

— Мастер Войчек, что с вами? — Зашептал с участием Ежник, стоявший в эти часы на страже.

Отсутствующий взор храмовника становится осмысленным, глаза скользят по застеленным спальным мешкам и мирно дремавшим на них подмастерьям. Войчек успокаивается, подводится на ноги и осторожно, ступая через спящих, проходит к выходу из пещеры, туда, где разведен небольшой, скромный костерок, на котором закипал чайник. Сильфид поблизости невидно, скорее всего, ночуют в смежных коридорах. Мальра запретила им оставлять надолго одних выживших храмовников, королева помнила данное покойным Хесамом обещание и ловила свой момент на ходу. Вряд ли кто-нибудь из крылатого народа, так просто отрешится от возможности стать полноправным мастером, воином храма Хизельмаш! А тот факт, что старейшины и мастеровые, остались в живых в лице единственного кандидата, то есть Войчека, лишь подталкивал маленький воинственный народ на радикальные меры, в данном случае — на существенные переговоры. Войчек устал оправдываться и огрызаться. Действительно, формально он имел полную власть посвящения кандидатов в число бойцов храма. Фамильный меч был в его руках, но формальности далеко от реальной жизни, Войчек помнил о Лайке и Матеусе, помнил о караулах в Кишке Змеи, и, конечно же, помнил, что ритуал ему все еще не под силу осуществить. Магия должна идти от самого сердца, а не на основах эмоций и желаний. Плетения могли сложиться только в случае абсолютных условий выполнения ритуала, иначе… возможны, немыслимы результаты! Магия Хизельмаша не игрушка на День Аллона, способна и погубить вершителей колдовства! Одним словом — Войчек боялся, что у него может что-то не получится, и оттого паниковал, чувствовал в себе неуверенность и фальшь, поэтому о возрождении храма пока думать было рано.

Он присел на голый камень у самого чрева в пропасть, рядом разместился Ежник во все оружие, хмурый и чуть нервный. Войчек чувствовал себя неловким и полностью разбитым, по итогам последних дней.

Вороново Ущелье!

Войчек непроизвольно дернулся.

Ежник молча, протянул ему кружку с горячим отваром. Мастер клинка и ножа благодарно кивнул, осторожно угощаясь приправленный медом и травами кипяток.

Кинди заворочалась во сне и заметалась на подстеленных под голову плащах.

Да не его одного мучают кошмары!

— Марек выздоравливает, — промежду прочим тихо начал беседу Ежник, чтобы хоть как-то нарушить затянувшееся молчание.

Войчек молчаливо продолжал хлебать из кружки, игнорируя собеседника, на душе было хреново, и разговор не клеился.

— Утром снова прилетят сильфиды… — опять завел караульный воин.

Войчек в душе хмыкнул, а когда они не приходили, в последние дни седмицы — всегда.

У них одно на уме — кровное родство с храмом!

Мальра, Рихтор, да что там! — все племя крыланов спит и видит себя в ордене Хизельмаш!

Почему-то от такой мысли Войчеку становилось тяжело на душе, нет, естественно сильфиды кровью и потом заслужили вечное партнерство с храмом Хизельмаш, но мастер понимал, душой понимал, что еще не готов на поспешные шаги и выбирать в решениях следовало до конца все, хорошо обдумав и взвесив.

— Утром мы поднимемся наверх…

Ежник поражено посмотрел на старшего группы.

— Наверх? Но ведь сильфиды говорили, что там все разрушено?!

— Не кричи! Успокойся! Я им верю! Но следует все самостоятельно проверить, ясно? Это наш храм. Это наш дом. И мы в ответе за него!

Ежник виновато потупил взор, хорошо, если все спали, а если кто-нибудь подслушивал их беседу? Что они подумают в первую очередь о нем? Скажут ему в лицо, что он трус?

— Я должен быть уверен в гибели… — вряд ли кто-то из храмовников, после схватки с (гризолоидами) тварями остался в живых, если кто и выжил, то его тут же прикончили наемники Лестора: — противника. Во дворе храма могли остаться враги, да и этажи храма мы полностью не проверили, в общем, разведка за нами.

Ежник согласно поддакивал, естественно, как мастер скажет, так и будет, не иначе.

— Плохо, что Марек не на ногах…

— Сильфиды обработали ушибы и раны, сказали — скоро выздоровеет.

Мастер Войчек не ответил, крыланы во всем им помогали, если бы не они…

Его и всех остальных ребят судьба была бы очень печальной, а так, скопом им удалось чашу весов перевесить в свою пользу, хоть какой-то на сегодняшний момент положительный результат.

Нельзя! Нельзя о сильфидах думать плохое!

— Я пойду Ежник. Попробую уснуть. Завтра тяжелый день. Доброй ночи. Тебя кто сменяет Варкесс? А за ним кто? Ласка? Я вас сменю под утро. Скажешь Ласке, пускай меня разбудит, не забудь! И не хмурься, Аллон тебя раздери! Я здоровый! Раны уже зажили. Спрячь возмущения в… Разбудите меня, ясно? Я же попытаюсь уснуть…

Попытаюсь уснуть!..

Как и следовало ожидать, под самое утро прилетела целая делегация сильфид, в числе королевы Мальры, неугомонного Рихтора и ворчливых, прожженных долгой жизнью вождей клана. Хмурились. Удивлялись. Воодушевлено щебетали на своем птичьем языке. Заглядывали во все дыры и вещи. Опять хмурились и опять трепались. Подняли всех на ноги, кто остался лежать, ворочался и вздыхал от ломоты в костях, так это Марек, его состояние хоть и не опасное для жизни, требовало реабилитационного покоя и лечения. Королева Мальра недолго юлила, перешла от лица уважаемых вождей к делу, Войчек постарался слушать ее внимательно и спокойно, остальные храмовники дулись и зевали, полностью не проснувшись ото сна.

— Во имя памяти храму Хизельмаш и его верным воинам, мы исполнили предсмертную волю, воеводы Хесама, а именно — ритуал Освящения Ветрами тела мудрейшего воина и похоронили его останки со всеми почестями, как нашего народа, так и вашего ордена. Тело Хесама было погребено в Гроте Печали, а душа…

— Душа будет вечно летать в Садах Ветров, — промямлил беззубый крылан, один из вождей клана.

Да, но в том случае, если у души Хесама действительно окажется желание летать в ваших ветряных садах! — Подумалось раздраженному Войчеку. Каждый раз одно и то же! Одни и те же домогания и пристрастия. Войчек порядком начал уставать.

— Его монумент осталось запечатлеть фамильным ритуалом храма Хизельмаш…

Войчек не сдержался, перебил Мальру:

— Наутро у нас другие планы. А могила Хесама может подождать…

— Как это?! — Взвилась королева. На лицах вождей отразилось полное недоумение. Рихтор и его бойцы помрачнели.

Храмовники понуро помалкивали, говорил мастер, говорил старший отряда.

— Мы запланировали подъем к храму, разведать ситуацию…

— Там же сплошные руины! — Возразила Мальра.

— Значит, обследовать руины! — Железно заметил Войчек.

— А ритуал?

Мастер клинка и ножа подвелся на ноги, прошествовал к своим собранным вещам и, перехватив в одну руку фамильный меч храма, а в другую — Посох Пламени, вернулся к собранию.

— Ритуал проведем незамедлительно!..

Вытянувшиеся и светлеющие лица. В глазах сильфид зажигалась надежда.

— Но только после того, как я точно буду знать, что мы последние храмовники, оставшиеся в живых в Откосых горах!

Уже на подступах к Ониксовой зале они почуяли неладное.

Рихтор и Жмах придержали всю их немногочисленную группу: Виза, Рубха, Хомка и Люшана — это те, что представляли вместе с предводителя сторону сильфид. Войчек и Ласка — сторону людей и интересы храма Хизельмаш. Марек остался отлеживаться, Кинди за ним приглядывать, а Ежника — приглядывать за обеими. Королева Мальра охотливо выделила пятнадцать бойцов на охранение временного пристанища мастеровых. После слов Войчека сильфиды всецело стали помогать храмовникам, ведь неприступная стена. Выросшая со времен правления старейшин Хизельмаша, вот-вот готова была дать трещину, и свершиться невозможное — сильфиды будут включены в жизнь ордена Обреченных. За такое свершение можно было еще раз окунуться в ужасы минувших сражений…

Но только не в такое!

Приглушено заверещали Рихтор и Жмах, летевшие впереди отряда и первыми учуявшие опасность.

По спине Войчека и подмастерья прокатился ледяной холодок.

Наемники??

Монстры??

Или в этот раз, что-то или кто-то похуже?

Но очень быстро оказалось, что они не угадали…

Магия!

Все свободное впереди пространство оккупировала магия.

Войчек тут же незамедлительно уточнил:

— Впереди засада? Ловушка? Магическая бомба? — Встревожился он, вглядываясь в кромешную темноту.

Его ожидал более простой и отчего-то неутешительный ответ Рихтора:

— Магия! Сплошная магия! До ужаса повышенный фон! — Забив крыльями, крылан отлетел к стене и приземлился на ноги. — Воздух пропитан магией! Заражеенннииииее!

Войчек поражено отшатнулся. Заражение?! Как такое могло произойти?

— Вы взорвали артефактную… — Остро напомнил Жмах со своей стороны. — И получили результат.

Войчек пристально на него посмотрел, различая смутные контуры фигуры в темноте. К магии лучше не прикасаться! Его молчание и долгое раздумье, Рихтор истолковал по-своему.

— Пойдем! Сам все увидишь! — Схватил мастера крылан и потащил вперед, подмастерье в напряжении осталось на местах, боясь пошевелить и пальцем.

Они прошли буквально парочку метров и Рихтор, сразу же его притормозил.

— Стой! Дальше нельзя! Опасно! Смотри! Хомк! — Позвал он одного из крылатых воинов. Воздух забили крылья.

По холодному напору воздушного потока Войчек понял, насколько близко подлетел к ним тот самый Хомк.

— Дай факел!

Движение в темноте.

Без магии мастер мог только угадывать, чем заняты сильфиды. Очерк трута. Искра. И в руках Рихтора пламенеет маленький факел.

— Держи! — Сует сильфид-воин Войчеку крошечный факелок.

Мастер осветил группу, их настороженные и серьезные лица, он знал, все они готовы к бою. И даже напрочь перепуганные Варкесс и Ласка.

— Теперь смотрите! — Рихтор бросает на расстояние пяти метров медную пуговицу и довольно говорит: — фокус!

Ни чего себе фокус! — Обалдело таращится на чудеса Войчек чуть ли не с раскрытым от изумления ртом.

Пуговица сперва зависает в воздухе, искажается, словно изображение в кривом зеркале, потом само пространство в тоннеле изгибается, мутнеет и играется мелкой вязью реальности. Как заправский жонглер: пуговица подбрасывается, вращается, крутится вокруг оси, растекается и деформируется, как шарик ртути. И вправду, чудеса!

Войчек незаметно для всех захлопнул челюсть.

Что в таком случае было бы с живым телом? С ними? Попадись они в тот лихой водоворот?

— Заражение! — Многозначительно повторяет сильфид. — Неконтролируемый выброс огромной энергии… магической энергии. Дальше идти нельзя! Невозможно!..

— Ты хочешь сказать, все пространство заполнено магическими потоками? — переспросил Войчек.

— Именно. Все!!

Вот и ответ на переживания — останки храма глухо запечатаны повышенным фоном. А что он хотел? Он взорвал всю артефактную Имрана Брамта! Активизировались все накопительные источники. Произошел сумасшедший выброс энергии. Благо ни кто из них не пострадал.

Но что делать теперь? Поворачивать назад?

Зона Отчуждения!

Откосые горы и крепость превратились в…

— Уходим быстро! — заорал бешено Рихтор, вместе с ним занервничали остальные сильфиды. Напряженное состояние передалось и людям.

— Уходииим!! — Горланил, не скрывая паники Рихтор.

Что Аллон побери, происходит?

— Зараженное поле расширяется! Магический фон двигается на нас! Если сейчас же не уберемся прочь, то…

Его уже никто не слушал, все итак увидели наступавшую на них смертоносную опасность. Необъятную и непосильную опасность.

Воздух замерцал сотнями и тысячами цветами радуги, превращая пространство в тоннеле в фантасмагорию бредовых фантазий, Войчек надрал бы уши тому клоуну с такой извращенной мыслями башкой. При виде разлитого в воздухе пятна энергетических потоков струхнули все. Магические щупы потянулись на них, заливая своей "массой" стены и воздух.

Завизжала пронзительно Ласка, шарахаясь назад. Закричал перепуганный насмерть Варкесс.

Зона Отчуждения!

Вон! Прочь!!

Их не требовалось уговаривать дважды.

Они прекрасно знали, что будет, если замешкаться на секунду — прекрасно помнили пуговицу Рихтора. В жидкое, иллюзорное пятно, растворяющееся в хаосе бушующих магических волн — дальнейшая судьба плоти.

Бежали изо всех сил.

Бежали, перепрыгивая через изломанные временем ступени, каменные блоки и куски отколотых взрывом горных пород.

Бежали с одной единственной целью — спастись! Спастись от рукотворной смерти!

Войчек уже потом проклинал свою безумную выходку — активацию магических бомб в артефактной. Потом корил себя за поспешный поступок, приведший их всех к такому результату.

Катаклизм Откосых гор — не меньше!

Вопрос в другом: как широко и глубоко будет разрастаться магическая лавина? Убийственная лавина.

Об этом думать придется уже потом, а пока…

Бешеный темп срывал мышцы.

Истошный крик — это Ласка в темноте врезалась плечом в каменную стену тоннеля, Войчек резко затормозил, оглянулся: чудовищная волна неотступно напирала по их пятам, сильфиды мелькали нечеткими очертаниями впереди, лишь на короткие мгновения, зависая в воздухе, ожидая их. Варкесс подхватил оглушенную девчонку и потащил за собой, Войчек страховал их на полкорпуса позади. Темп движения спал, и мастер спиною почувствовал легкие прикосновения магических потоков к его внутреннему дару. В груди зародилась ноющая боль, сверхмощные источники магии могли испепелить Войчека в любую секунду, он даже мог не прикасаться к собственной силе, за него все делает вырвавшаяся на свободу неистовая мощь.

Подталкивая, подмастерье в спину, Войчек заставил ребятню ускорить бег, иначе он мог отделаться не только спаленными на макушке волосами.

Стая крыланов на лету развернулась в боковой тоннель и, Войчек вовремя скоординировал направление бега, Варкесс уже не ориентировался в темноте, на это не хватало его сил, Ласка едва переставляла ногами.

Они вылетели в узкий проход, сбились в кучу, оступились и рухнули друг на друга, Войчек прерывисто выругался. Все конец!

Гул потока утонул в соседнем тоннеле и… затих.

Войчек сдавлено перевел дыхание. Неужели пронесло?

Хлопанье крыльев над головой.

— Волна ушла дальше… вниз, — он тоже тяжело дышал, крылья вяло работали. — Но… может… вернуться. Вставайте…

Из последних сил они подчинились здравому рационализму.

Если основной выброс пройдет по главным коридорам, то последующие — возможно расширят свои границы вширь. А когда это произойдет неизвестно? Может сейчас? Может через час? А может и завтра?

Войчек без паники поднял Варкесса и Ласку, подхватил их, чуть ли не под мышки и потащил вслед ускользающим сильфидам — призракам ночи.

Боковой тоннель…

Узкий проход…

Следующий поворот…

Извивающийся в базальтовой породе мешок…

Они ужами протискиваются за крылатыми гонцами.

Войчек каждую секунду ожидает жаркого и уничтожающего прикосновения магического пламени.

Руки и колени издерты до крови.

Тихие всхлипы Ласки, ее будничное мужество дало все-таки трещину. Варкесс молчалив, но это не значит, что не боится.

Из-под подошв сапог ускользает мелкая живность: насекомые и мелкие пресмыкающиеся. Радует одно — никто не пытается их искусать, наверное, тоже чувствуют стелющуюся по пещерам и тоннелям сверхъестественную опасность. Скоро она заполонит всю скалу!

Легкий спуск, но им приходится туго, новые порезы и ушибы.

Крутой изворот в скале и…

и их выносит на ровную площадку. Обширную пещеру.

— Сюда! — Орет призывно Рихтор, сильфиды их не ждут, летят в следующий поворот. — За поворотом наша пещера! Поднимаем всех на ноги и уходим!

Хорошо сказал, а как быть с Мареком? Он же не держится на ногах?

— Быстрее!

Они снова бросаются в бег, надеясь, что скоро все это закончится, сил на подвиги уже не осталось…

Первое, что они увидели за узким изгибом пещеры — короткий переход, а затем — ошарашенное лицо Ежника и перекошенную от страха Кинди.

— Собир-раем… ве… вещи-и, — хрипло командует Войчек, согнувшись пополам. — Ух… уходи-им.

Благо никто не стал переспрашивать, проявлять излишнюю любознательность. Шустро собрались. Сильфиды в этом им помогли, хватая в маленькие ручонки нехитрый скарб и так же, как и до сей поры, мастеровые последовали за крылатыми проводниками.

— Что стряслось? — Мальра выпорхнула из провала пещеры, из густого тумана, стелящегося внизу Воронова Ущелья, следом за ней — шустрые гонцы.

— Магическое заражение! Магический фон! Энергия вырвалась на волю! Артефактная уничтожила храм! — Причитал низко Рихтор.

Сильфиды-стражники и разведчики затараторили и защебетали на птичьем языке, Мальра коротко оборвала их тирады:

— Достаточно! Войчек!

Он подвелся на ноги, подошел ближе к ее парящей фигуре:

— Магия рано или поздно доберется до нас. Вопрос времени… ты знаешь, куда нам лучше уйти?

Он рассеяно задумался. Конечно же, он не знал, куда им деваться? Вокруг лишь горы и пропасть.

Поняв его обреченность, королева сильфид тут же ответила:

— Сперва мы спустимся вниз. Попрощаться с воеводой, мы даже не успеем, — подытожила она, намекая на вновь отложившиеся дела с ритуалом. — Поэтому, первое дело — это уйти подальше от Откосых гор. Магия их поглотила.

Войчек сдавлено сглотнул, он уже понял, родина Хизельмаша — это небезопасное место!

Всхлипы подмастерья он не слушал.

— А как быть с вашим народом? С вашим домом?

Их взоры пересеклись.

— Ради родства с орденом мы готовы пожертвовать своим домом, но не жизнями моих подданных! Мы уходим вместе! — Ее голос звенел сталью. — Вниз!

— Оракул, — тихо прошептал Войчек одними губами.

Она смерила его высокомерным взором.

— Если он не уснул, ты его увидишь!

— А куда потом? Куда потом мы направимся?

Мальра натянуто скривила губы.

— На юг.

— Юг?!

— Северную сторону гор нам не одолеть. Слишком большая ноша на плечах. Удастся перемахнуть через скалы лишь с южного края, через каньон. Там выберемся на ровную местность.

Войчек виновато спросил:

— Я виноват…

— Запомни человек, не только ты пользуешься услугами Оракула, но и мы тоже! Нам было предначертано покинуть Откосые горы еще триста лет назад! Мы к этому и пришли. Жалеть о пройденном пути не стоит, иногда история народа вершится только через радикальные столкновения бед и катастроф, иначе…

— Иначе племя вырождается, — констатировал Войчек.

— Да, — закончила сильфида.

Так произошло и с Хизельмашем, орден выродился за неумолимо короткий отрезок времени. Жуткий изгиб истории Зоргана, такой же роковой, как поворот тоннеля.

— Юг, но там…

— Необжитые земли! — согласилась с мыслями мастера Мальра.

— Опасные земли…

— Не настолько, как теперь опасны эти горы.

Войчек согласился. Ему нечего было сказать.

— В путь. Смерть приближается, я чувствую ее тянущиеся к нам когти.

Кинди и Ежник совсем раскисли.

— Готовьте носилки для Марека! Живо!!

Необжитые земли?

Необжитые земли!

— Хооорвуут! Хооорвууут! Хооорвууут!

Тьма их побери всех, они что сговорились? Страх потеряли?

— Хооооорррвуууутт!..

Ментальная отмашка.

Опа, а это что-то новенькое?!

— Хорвут! Хорвут, аракхииды сожри твою печень! Хорвут!

Ментальная конвульсия.

— ХОРВУТ!!!

А-а-а-а-аааааааааааааааааааа…

Сквозь жуткую боль раздался протяжный вопль.

— Ты чего, омразина, молчишь? Чего не отвечаешь, гадина?

— Вы… вы… предали м-меня! Вы… в-вы… предатель!

— Хорвут, ты чего это?! — Удивился подсознательный собеседник.

— Я узнал! Я узнал… правду.

— А… правду? — Господин Баркл двусмысленно задумался. Хотелось бы знать от кого?

Возмущенный барон продолжил пылкие высказывания:

— Я получил письмо! Я узнал коварную правду! Вы такой же обманщик, как все!

Письмо? Очень даже интересно? Кто это осмелился его предать? Так грубо и нелепо?

— Моя дочь! Вы подвергли ее смерти! Она в руках эльфов! Верните мне мою дочь! Немедленно! — Хорвут орал в голос на всю комнату.

Забавно, таращатся на него слуги или они к таким спектаклям успели привыкнуть? Считают тайные свидания своего господина с Императором Тьмы Барклом банальным психологическим срывом? Все может быть?

— Успокойтесь, барон!

— Нет!! Это вы успокойтесь! Немедленно отдайте мне мою дочь! Изверг!

И откуда у тебя проснулись отцовские чувства? Небось, до сей поры, даже и не вспоминал о ней? И кто кого извергом называть должен?

— Да успокойтесь же!

— Не затыкайте мне рот! Хватит водить меня за нос! Вы подлый предатель! Вы затрах…

Ментальный удар сбил Хорвута с ног. Подсознательная атака сжала мозг вельможи в тугой узел. Спазмом скрутила кровеносные сосуды и нервы. Хорвут задыхался от боли и агонии. Еще мельчайшие секунды и барона бы не стало, но Баркл милостиво отпустил железную хватку. Пускай пока поживет!

— Угомонились, милорд? Пришли в себя?

Судорога отпустила тело барона, он протяжно застонал.

— Надеюсь, мне повторять процедуру не придется? Или повторить?

— Н-нееет…

— Вставайте! Хватит валяться на полу! Слуги забеспокоятся!

Они давно беспокоятся! Но Хорвут впервые же дни, Чельссеру и Гарсту дал понять — ни при каких условиях его не тревожить в минуты связи с… не тревожить и все!! — Такой был окончательный вердикт сурового хозяина. Естественно его приказ донесли и до ушей послушных слуг. Им не пришлось повторять дважды. Слуги у него были четко отдрессированы.

Хорвут усадил свое драгоценное тело в кресло.

— Вижу, успокоились?

Интересно, как это вы видите, мессир Баркл? — захотелось сразу же спросить барону, но он еще не пришел в себя и потому сдержался.

Но Император Призрачного мира читал его мысли, словно раскрытую книгу.

— Вы должны хорошо знать, сперва мозг выполняет действия-мысли — посылает через нервные окончания мысли-импульсы вашим мышцам, а потом вы, то есть ваше тело, совершает действия. Так сказать, я первым за ваше тело узнаю, что в данную секунду, вы планируете совершить, а уже потом — вы. Забавно, не правда ли?

— Очень, — строго пробубнил барон.

— Значит так, поток ваших претензий дошел до моего понимания…

— Претензий?! — Снова вспылил Хорвут.

— Претензий! — Зло прошипел Баркл и его ответ заставил Хорвута замолкнуть надолго. Ибо запахло новой экзекуцией, а ее барон мог уже и не выдержать. Пришлось заткнуться!

— Действительно в руки эльфранских эльфов попали подмастерья Хизельмаша, среди них была и ваша дочь, но спешу заметить, от казни и тем паче пыток, мастеровые улизнули, как им это удалось вас не должно волновать. Скажу главное, ваша дочь в целости и сохранности. И еще одно барон Хорвут! Очень-очень серьезное обстоятельство, которое должно косвенно разрушить между нами взросшие внезапно сорняки — это покровительство!

— Покровительство?! — Затаено переспросил вельможа.

— Именно-именно, то самое покровительство! — Зашипел Баркл. — Ваша любезная вами дочь и дочурка герцога Альвинского находятся под моей опекой! Находятся в моих… руках! Их жизням ничего не угрожает, более того, она может рассчитывать на мою помощь, так же как и вы!

Когда смысл услышанного достиг ушей Хорвута, барон содрогнулся каждой клеточкой своего тела. Это ультиматум? Это тонкий или грубый намек? Это шантаж?

— Она у… эльфов? Ведь вы сказали, что она у вас в… руках, значит, она у остроухих? Эльфов?

— Необязательно, будучи в моих руках, быть в то же время и в казематах эльфов. Достаточно… находиться рядом с моим… домом.

— Где она? — решительно набросился барон.

Мужество достойное похвалы!

— В Ульях Грез! — Твердо отчеканил мессир Баркл.

В Ульях Грез?! В УЛЬЯХ ГРЕЗ?!!

Крупная дрожь прошибла барона Хорвута, холодный пот скатился по спине до самого пояса.

УЛЬЯ ГРЕЗ???

— К-кто в-вы?

Легкий, скудный смешок в голове.

— Я тот, кто приведет вас к победе! Я тот, кто ликвидирует ваших врагов! Я тот, кто перевернет Зорган вверх дном и кардинально изменит историю этого жалкого мирка! Я тот, которого все отвергнули и бросили на вечное прозябание в Призрачном мире! Я — Баркл! Император Баркл!

Призрачный мир? ПРИЗРАЧНЫЙ МИР?!

Реальность настолько была ошеломляющей, что Хорвут подумал, а не стоило умереть пару минут назад, тогда он точно умер бы с чистой и здравой мыслью в голове, но теперь…

— Бросьте нытье! Бросьте глупые переживания, барон! Вы же мужественный человек! Вы всегда стремились к власти! Только подумайте — эльфы ударят в тыл графам Земану и Халоуту. Разобьют ваших извечных недругов! Потом пойдут дальше на север. В земли графов и баронов. С юга — с Черного леса двинутся эльфийские войска Берхата Альрина, затянут кольцо потуже. Орден Северных Магов ожесточено сейчас борется с князем Лестором. Герцог Альвинский ранен и в стране анархия, это чудесный шанс для контрудара. Для мести. Год сражений — и целая жизнь в покоренной нами твердыне! Зорган в наших руках! Вы со мною, барон Хорвут?

Его парализовало от бурного потока информации. Стихийной, но доведенной до страшного логизма. Тотальная война! Тотальная бойня!

— В точку, господин барон! Тотальность! Грубая черта исторических перемен! Надеюсь, вы со мной солидарны, Хорвут?

— Д-да…

— Так значит, вы со мною до конца?

Хорвут осознал всю немощность и безвыходность своего положения.

— Вы со мною? — Более настойчиво.

А куда ему деваться?

— С в-вами-и…

Кирчик щурясь от ослепительного солнца, задержался на пороге постоялого двора, уютного и что самое привлекательное в нем — дешевого отеля. От самих Рябок до Ельхина пришлось здорово поплутать. Почесаться в седле по заснеженным буреломам и объездить вдоль и поперек весь Северный тракт аж на сорок миль, каким чудом не издох его конь, Кирчик поражался, может кормом, приправленным магией кормили, а может, скотина двужильной оказалась, кто ее знает? Тем ни менее за четыре дня скачки по дубравам и ельникам, гонец выпер на захолмленный участок дороги, с вершины, которого и приметил редкие постройки Ельхина. Захолустье зимой, даже не село, а жалкий хутор!

Но и ему, Кирчик, столичный гонец, был сказочно рад.

С полчаса пришлось покружлять, ибо не с первого раза поверилось, что хлипкая, обнесенная соломой и глиной усадьба, и есть та самая корчма и постоялый двор в одном "футляре", а тот самый въезд для экипажей и конных, располагался на ее заднем дворе, сразу же за высокой, обитой частоколом, огорожей. И все это в нагрузку завалено дарами природы, то есть — снегом.

Коня за пару медяков удалось навязать местному конюху, старичку в ушанке, тот пообещал накормить и напоить скотину, поставить в стойло и приглядеть до отъезда "важаемого милсдаря". Кирчик помнил, расслабляться не стоило — дорога дальняя, до Мейдрина еще сотни три миль, а то и больше. В седло наверняка придется впрыгнуть уже через пару дней.

Но на следующий день Кирчик поднялся только к обеду, тело саднило и ломило, будто после пьяной драки, словно его провели через двойной ряд "палочников" в назидательство за строгое уставное нарушение. Помимо воли он содрогнулся. Разве можно в такую погоду и блажь думать о плохом? Нисколечко.

Но в голову лезли одни дурные мысли, особенно вспоминался жестокий проступок господина барона Хорвута. Какой он мне господин? — Зло сплюнул в снег Кирчик и ступил с порога на заледеневшую корку, хрустнувшую под кожаными сапогами. Ирод! От такого хозяина собаки бегут, не только люди.

На постоялом дворе утренняя суета, радующая глаз; не забыл народ сельской о работе и о скотине, беготня сопровождалась шумом и гамом. В крытой дранкой кузне, что расположилась с боку сарая для скота, раздавались: забойный лязг молота и шипение жаровни, из трубы на крыше валил густой, низкий пар. Мычала корова, и блеяли козы. Крепкий мужичок в рваном тулупе вилами разгребал сено и скидывал его наземь, а мальчонка, видно его сынишка, хватал обхваты и носил корм к стойлам, своей скотине и чужой, гостевой — временных жильцов постоялого двора. Ворота сарая были распахнуты настежь и Кирчик некоторое время пялился на работу хуторян, пока паренек не стал опасливо озираться на него, после чего пришлось отвернуться, чтобы не привлекать постороннего внимания. Да уж народ хоть и в захолустье живет, в стороне от главной дороги, но бояться чужаков и приезжих не разучился. Оно и понятно, рядом графские и баронские земли, самоуправства от вельможных "сыновей" герцога Альвинского хватало, каждый из них заставлял крестьян плясать под свою дудочку, и вот потому не доверяет простой народ встречному-поперечному. И правильно делает, сейчас нынче времена тяжелые. Кирчик сплюнул в игравший искрами солнца снег — а когда это в Северном Королевстве Людей времена были спокойные и зажиточные? Да почитай никогда.

— Репка! Репка! Котелок с ушами, ходы сюды!

— Чаго тебе?

— Сюды, кажу, иды!

— Ща, — буркнул с сеновала мужичок.

Кирчик отошел к забору, чтобы полюбоваться открывшимся видом на зимний сад, полностью укрытый снежными шапками. Залюбовался. До слуха долетали обрывки разговоров.

— Неси сено в хозяйские стойла. Бегом, Тиша! А я к Ивону. Чего он хочет? — Мужичина отложил, вила, и помахал вышедшей на порог девице в шубе и платке:

— Скока возиться будете, а? С голодухи помереть можа, а?

— Матушка накрывает…

— А, — махнул рукой хуторянин.

Кирчик улыбнулся, отвернувшись к фруктовым деревьям. Ох, хороша житуха в селе, хороша!

— Репка, Аллон тебя помяни, ну где ты?

— Да чаго ты кричишь, драная башка, йду уже йду!

Из кузни доносилась перебранка.

Кирчик умилено и довольно оглянулся: девица скрылась в сенях хаты, двухэтажной, единственной в хуторе усадьбы, обычно взору Кирчика попадались одноэтажные постройки с сараями. Ближе к центру хутора разместилась маленькая церквушка, отстроенная еще несколько десятков лет назад — старая и обветшалая. Чинить и латать ее — руки не доходили. С правой стороны, узкой центральной дороги, истоптанной конями и колесами телег, уединились два небольших, заросших желтой, высохшей осокой пруда, Кирчик поискал глазами любителей зимней рыбалки, но охочих не нашел, отодвинул жердь калитки и вошел в хозяйский сад, тихий и спокойный. Уединение для одинокой души.

Побрел мимо оголенных морозом: яблонь, груш, вишен, абрикос и крыжовника. Разные сорта и ветвистые деревья. Одно их сближает — радостную картину дарят глазам. Спокойную и умиленную. В такой гармонии Кирчик прожил бы целую вечность, наплевав на долг службы, столичную жизнь и армейский устав. Служба гонца порядком ему осточертела, да и жопа неказенная, переотдыха требует, не только тяжко голове и ногам, а и всему телу. Гонец решил пройти вглубь сада, когда до слуха долетел громкий хруст снега и топот множества сапог и ржание коней, во двор заезжал "летный" отряд. Кирчик из-за череды деревьев слабо мог разобрать военный ли разъезд или сопровождающий торговый экипаж, пожаловал в Ельхин? Но придирчивый ко всему страх взял свое и гонец, крадучись через посадки и, утопая по колени в снегу, поскакал зайцем к забору и постройке. Проявляя максимальную осторожность, мейдринец высунул носа из заборных щелей и стал пристально рассматривать приезжих: разноголосица всполошила хуторян, наделала шороху и взбудоражила молодых и старых, с одного взгляда Кирчик понял, что купцами тут и не пахло. Военные. Вот только чьи будут, не из столицы же случаем прискакали?

Тишка с обомлевшим отцом только и успевали принимать поводья взмыленных коней, на приказы и насмешки скупо кивали, больше от привычки и вежливости, чем от понимания вопросов и шуток.

На порог кузни даже вышел Ивон с двумя подмастерьями, грозно наблюдая исподлобья за бесцеремонной кутерьмой во дворе.

— Эй, мужичье, где хозяин гостиницы?

— Давай жратвы на стол! Мигом!

— Наливай в стаканы вина! Да лучшего! Самого лучшего!

— Комнаты есть свободные?

— Ты чего Реворт, с ума сошел, да у них сейчас один гость на весь сезон! Видать свиней в номерах держат, чтоб для проформы, не отвыкать же от коммерции! Х-ха! — Гогот на весь двор.

Кирчик видел, как мрачнели кузнецы, но отвечать наглецам не спешили, форма сдерживала крутой нрав. Гонец пригляделся к различиям и гербам, уж больно знакомые цвета и символика, где-то он уже встречал эти нашивки? Где??

— Пошли Реворт, они с нами разговаривать не будут, пойдем, поболтаем в корчме с кем-нибудь!

Офицеры, а за ними и остальные солдаты, скрылись в сенях гостиницы, Кирчик прикинул: два офицера, три сержанта, парочка егерей и восьмеро солдат. Ого! Ни чего себе разъезд! И чего они тут ошиваются? Разнюхивают?

В животе скрутило — а вдруг, его выслеживают? Вдруг барон Хорвут на него озлобился? Но за что?!

Точно!

Их гербы на погонах — это баронская символика!

Сердце Кирчика ушло в пятки. За ним погоня! Погоня!!

Надо бежать! Немедленно!!

А как же вещи? Дорожная сумка? Нет, надо забрать.

Через задний вход на кухню — это оптимальное решение.

Кирчик перелез забор и, прячась за стену, подошел к задней двери на кухню. Прошмыгнул в приоткрытую щель мышью. После морозного бодрячка на него хлынул жар печи и запах готовящейся стряпни, кухарка хозяйничала и порхала возле горшков с едой. Оголодавшие вояки успели напрячь. Хозяина гостиницы нигде не было видно, а ведь всегда прятался на кухне, ну значит, теперь развлекает в зале гостей. Баронские прихвостни вряд ли ему придутся по вкусу.

Кирчик обогнул втихаря повариху и, стараясь не попадаться на глаза служанкам и мяснику, скользнул в боковую дверь, ведущую на второй этаж. Если удастся незамеченным пробраться до своей комнаты, значит полдела сделано.

Ему остро не повезло, в полумрачном коридоре, он не заметил склонившуюся возле мешков с мукой дочь поварихи, вскрикнувшую от испуга, принявшую его за одного из солдат.

Девица едва не подняла крик.

Кирчик в последний момент успел закрыть ей ладонью рот.

— Цыть! Я же постоялец! Узнала?

Она широкими, как блюдца глазами таращилась на него.

— Узнала? — вновь спросил он.

Она осторожно, боязливо кивнула.

Кирчик тихо, шепотом продолжил:

— Солдаты в зале?

Хотя и не стоило, и спрашивать — гул смеха и голосов не прекращался. Но разговор требовалось как-то поддержать.

Она слегка кивнула.

— Мне надо попасть наверх, в свою комнату. Взять вещи. Или лучше всего — вынеси мне мои сумки к задней двери из стороны кухни. Я буду ждать тебя там. Мне надо с ними разминуться. — Гонец намекнул на вояк.

Она согласилась, и он ее отпустил. Вроде поняла?

— Я их… боюсь.

— Принесешь вещи и прячься.

Она умоляюще смотрела ему в глаза. Не хотела уходить из кухни.

— Давай же! — Поторопил ее гонец.

Кухарка скрылась в полумраке, гонец прислушался. Одиночные, едва слышные реплики — едят.

Может выйти? Он же гонец, он имеет полное право беспрепятственно перемещаться по стране, вплоть до Южного тракта и назад, в Мейдрин. Никто не мог безнаказанно, перед лицом герцогской канцелярии, трогать гонца и пальцем, тем более личные предписания государственного аппарата. Неприкосновенность!

Но на сердце тяжесть, и тягостное предчувствие — лучше не геройствовать, тихо убраться вон. Кирчик так и решил поступить. Смотаться не глядя.

Шорох легкой поступи. Девица выпорхнула из темноты, в руках скомканный узел — его вещи. Даже нож не забыла. Молодчинка! Кирчик благодарно приобнял ее.

— Спасибо.

Кухарка зарделась, засмущалась.

Он попытался всучить ей деньги, но она лишь сердито отворачивалась. Как жаль, что ему так скоро приходится уезжать!

Он выскочил во двор. Постоял с минуту и, решившись, спокойно ожидая в любой момент окрика, преодолел путь к конюшне. Растерялся. Столько лошадей! Где же его верный конь? Тишка появился со спины.

— В конце ряда…

Кирчик вздрогнул от неожиданности, лихорадочно хватаясь за нож. Ну, ты, Аллон тебя!..

— В конце…

Кирчик не стал дальше слушать — в конце, так в конце.

Так и есть, только седлать скакуна одному, ничего он к такому привычен! Кони нервно ржали, наверное, чуяли чужака и его нервозность. Сейчас он сядет в седло и…

Гонец направил жеребца к выходу, в воротах огляделся, вроде тихо? Пнул коня в бока и рысью погнал к главному тракту. Только б не заметили его! Часовых не видать…

Сарай за спиною. Гостиница тоже. Еще одна хата, а за ней вторая… третья…

Кирчик даже не заметил, когда выехал на голую местность, в гору холма, на котором проходила лента Северного тракта, подогнал коня, чтобы успеть пролететь расстояние, как можно быстрее, и, придерживая шапку, рванул навстречу холодному ветру. Уже на самой вершине холма ему показалось, что он услышал резкий, заливистый свист. Помотал по сторонам башкой — никого. Показалось?

Но на самой вершине — снова свист.

Он пришпорил скакуна.

Сильный удар в правую лопатку развернул его в седле, а следующий по голове — сбил шапку и отправил его с коня, прямо в высокие сугробы. Он летел, кувыркаясь и теряя сознание. В голове кутерьма и каша. Его все-таки нагнали, заметили. Поймали! Может, не следовало бежать? Строить из себя шпиона?

— Подымай его братцы!

— Че за гусь?

— О да это гонец!

— Вижу что не магик, Рябчик! Тяни его к секрету, вязать будем!

— Старшим надобно доложить…

— Так поедь доложи!

— И доложу!

— Быстрее только!

Ругань вслед.

— Яркий перец попался мужики!

— К костру его, сейчас…

— Э нет, гонец же!

— Да чаго ты?

— Нет сказал! Старшие должны приказать!

Кирчик силясь с мутью в голове и набившим в рот снегом, заворочал языком, слаживая простые, но сейчас невообразимо трудные слова в предложение.

— Я ве… ез Х-ххорв…

— Чаго он мычит?

— А хрен его знает?

— Селезень, заткни ему…

Хруст снега под сапогами.

Грубые руки возле лица.

Кирчик попытался снова вразумительно замычать.

— Да Гусь, сделай что-нибудь!

— Да не Гусь я, бля!

— Гусь, если не можешь гонца связать…

— Ах-х!

Кляп, а затем веревка начали стягивать конечности канцелярского служаки. Кирчик попытался дергаться.

— Вот паскуда, дергается!

Опять скрип подошв по снегу.

Гуп-п!

Кирчика огрели чем-то тяжелым и увесистым по затылку.

Тьма…

2. Свергилль. Улья Грез. Мейдрин. Необжитые земли. Молочные Пики. Эльфран. Лафим. Черный лес. Пустошь Ракона. Королевский лес. Вельможный лес.

"На четвертый день после визита Верховного канцлера Мейдрина сира Томаша Иртвина и Верховного судьи барона Сериона Вольдрена в Серую Башню персонально в мой архив, я по настоянию вышеуказанных господ, с экстренно-важным поручением отбыл на север. Искать правду о неком господине, чье имя — БАРКЛ… (слово исчерчено на бумаге, видно, что автора охватила секундная паника, когда он выводил столь странное имячко на бумаге. Что оно в себе могло таить?)

…Я постоянно нервничаю, когда вспоминаю эту странную личность со странным именем. Персону, обложенную сверхтайнами и загадками. Хотелось плюнуть на государственный долг, отказаться от патриотической идеологии, послать чиновников подальше. Написать майору Радонскому рапорт об отставке и убраться из столицы прочь, подальше от политики и интриг. Очередная государственная свара. Не иначе.

Мне трудно писать эти строки, мы в пути. В полной жопе! А что можно ожидать от Дальнего Севера? От голых скал, льда и кошмарного мороза? Второй день пути, а я уже жалею обо всем, жалею о том, что народился на свет…

Милсдарь градоначальник Мейдрина Вижан Топщик, чтоб было ему не ладно, с трудом выделил сопровождение. Видите ли, каждый человек насчету! Подонок!

Пришлось припереть его к стенке, благо я еще не забыл, как это делается. Хотелось перерезать уроду глотку, неужели я воевал в Эльсдаре ради таких как он? Напыщенный сморкач!

Удалось выбить семерых бойцов, так и не получилось заполучить гвардейцев, пришлось нанимать из числа добровольцев. Как оказалось в дальнейшем не зря. У взводного Хальма, нашелся родственник, бывший ветеран свергилльской стычки, знающий дорогу и переезды. Первым делом подались к нему, сверить с канцелярскими картами маршрут.

Вот что меня ожидало при встрече с милсдарем Рейваном…

Вояка жил на окраине Сошек — северо-западная территория Мейдрина, в относительно пристойном квартале, благо не довелось прибегать к услугам городской стражи. Треклятые кровососы! Жил Рейван несколько скромно, а, сколько в строжайшем порядке, не иначе перековка армейской жизни повлияла. Я неоднократно сталкивался с этим синдромом и замечал ту же щепетильность и за собой. Ничего лишнего: все необходимое и минимум комфорта. Правда, мы приехали по делу, а не в каморы к приказчику заглядывать…

Взводный Хальм в двух словах изъяснил нашу ситуацию, впервые моменты общения Рейван глядел на нас, как на сумасшедших, лишенных ума субъектов, но когда смысл просьбы достиг его понимания, помрачнел и тут же со всей строгостью ответил:

(Ругательные слова пропущены)

— Скажу первое, немыслимое безрассудство…

— Почему Рейван?

— Сейчас разгар зимы. Дороги завалены снегом. По ночам буйствуют страшные метели. Вьюги. Гололед.

— В канцелярии распорядились выслать с нами в помощь магика…

Ветеран посмотрел на двоюродного брата, как на умалишенного.

— Он поможет вам только до Гранитной Балки, там, если до этого вы не повернете назад и не выбросите бредовую идею из головы, вам расскажут все прелести северного края.

— Простите, милсдарь Рейван, но у нас приказ канцелярии…

— Я это понимаю, иначе вы уже давно повернули б обратно.

— Но мы еще не в дороге!

— Правильно. Потому от своих слов не отказуюсь: смертельное и опасное мероприятие — это путешествие в Свергилль. Безрассудное и сумасшедшее.

— Мы не можем отказаться вот так просто, у нас приказ! — Повторил Хальм.

Лицо Рейвана погрустнело, приняло утомленное выражение, он опустился на стул и сказал нам в лицо:

— Я поеду с вами.

Брат попытался возразить, но…

— Вы не выживете в тех краях. Не проживете и дня.

Я почему-то сразу ему поверил. Мне в ту минуту казалось, что он знал, что говорил.

— Господин Алькир впишет тебя в приказ!

Я согласно качнул головой, мне нужны были знающие и опытные люди своего дела, а Рейван — наемник свергилльской стычки. Он опустил глаза на новенькие, разложенные на грубом столе карты.

— Во-первых, эти схемы дорог (он даже не назвал топографию канцелярии картами) нам ничем не помогут. За чертой ста миль от северных ворот Мейдрина. Они печатались и дорисовывались еще до свергилльской войны, а потом многое чего произошло. Границы, — он повел по карте пальцем, — изменились. Даже изменился ландшафт в некоторых местах. Вот смотрите! Река Сорка, начинается в трех милях от Мейдрина за этим плоскогорьем, а дальше, — его палец ушел еще выше, — она до стычки впадала в горные озера Серебряный и Охотничий, скрывалась в Медной Рудне…

— Это что такое? — удивился Хальм.

— Начало горного края Свергилля. И Золотой Рудне, — палец Рейвана замер на коричнево-красной полосе, Алькир уже знал, что тот скажет. — Именно из-за них начался конфликт с хобгоблинским племенем, варханы сожри их почки!

— Из-за золота? — вспомнил Хальм.

— Если бы. В тех горах нашли алмазы, сапфиры, топазы и платину. Железо и серебро. Не истощаемые источники. Где не копнешь — что-то да найдешь! Глаза разбегались. Руки хватали и рвали все подряд. Чиновники обложили Рудни плотным кольцом, думали желанная жила… а потом началось! Сначала от них отмахивались. Издевались. Маги устраивали турниры. Я был десятником караула, помню ту ночь… они собрали более трех тысяч особей. Налетели ветром. Дождались когда начнутся морозы и напали. Их шкуры выдерживают сумасшедший холод, я видел, как солдаты в течение секунд превращались в глыбы льда. А те твари, топорами разбивали застывшие глыбы на осколки… маги продержались неделю, потом…

Мы молчали, не зная, что и сказать.

Аллон всемогущий, неужели мне все это надо? Неужели Эльсдар меня ничему не научил?

— Во-вторых, за Руднями — горы Драконьего Позвонка…

— Аллон святой, там еще Драконы живут? — побледнел Хальм, он уже не выглядел победителем.

— Нет, — криво улыбнулся Рейван. — Горный ландшафт с вершин Золотой Рудни напоминает позвоночник распластанного на животе дракона.

Хальм ухмыльнулся в ответ.

Мне подумалось, когда это кто-нибудь из них имел случай видеть, прилегшего отдохнуть на голый лед дракона?

— За Позвонком — до самого Льдистого океана степь.

— Степь?

— Голая и продуваемая всеми ветрами степь.

— И где же обитают эти…гоблины? — полюбопытствовал Хальм.

— Всюду, — коротко ответил ему брат. — Начиная от гор и заканчивая берегом океана.

— Аллон вразуми! Так там же собачий мороз!

— Х-ха! Холод начинается в "колючие" морозы, а так… на них толстая и грубая шкура. Как хитин.

— Как хитин, — повторил, поражено Хальм, понимая только сейчас, с чем ему предстоит столкнуться.

Я уже осознал тогда всю величину и размах нашей экспедиции.

— Когда отправляемся в путь? — строго спросил я.

— Надо подготовиться, — коротко бросил мне Рейван.

Я с ним был согласен. Он мастер своего дела. Ему виднее.

— Одно обстоятельство, господин Алькир…

— Я вас слушаю?

— Деньги. Деньги канцелярия заплатит?

Я смерил его взором. Канцелярия экспедицию оформила как государственный заказ и направляла на задание не наемников, а служащих армии Северного Королевства, и все на что можно рассчитывать с госаппарата — это жалованье. А жалованье — это далеко не гонорары, соответствующие оценке характера миссии. Правда есть одно обстоятельство, Алькир Черствый имел в своем управлении кое-какое сбережение, не достаточный капитал для целой оравы головорезов, но целевой депозит в одном из мейдринских банков, который хочешь, не хочешь, но придется пустить в разнос. Иначе злокозненная дорога Свергилля пустит в дело тебя самого!

— Сколько вы хотите, милсдарь Рейван? — открыто спросил я у него.

— Давайте поступим по-честному, господин Черствый, сколько у вас в общем количестве людей? — вопросом на вопрос парировал он.

— Со мной — восемь.

— Я так понимаю, мы отправляемся на Дальний Север тайно? Инкогнито?

— Приказ канцелярии — меньше шума, а больше дела.

Рейван загадочно улыбнулся.

— Оставляйте четверых молодчиков в казарме. Я еще подберу к отряду четверку своих парней из бывших ветеранов, матерых волков и думаю, у нас что-то получится. Со столичными лентяями вы только до Гранитной Балки доберетесь, дальше, если не издохнете, то сами повернете назад.

— Из ваших слов следует понимать, господин Рейван, что вы настоятельно советуете обратиться к профессионалам, то есть к вашим услугам?

— И только, милсдарь. Там ждет вас не увеселительная прогулочка, а суровый маршрут, с суровыми законами.

— Неужели от гоблинов не спасает и магия?

— Отчего же спасает. Передовые отряды — вы поможете отступить задним отрядам, и задержать врага. — Хмуро констатировал ветеран. — Но что вы будете делать, когда они собьются в стаю из тысячи, а, то и больше особей? Разве что успеть испепелить друг друга, им в лапы лучше не попадаться живыми, не советую!

Хальм побледнел, представив себе эту картину, я холодно взвешивал все за и против. Как надоели мне эти выборы худших зол! Все одно — лучшего варианта, кроме очевидного, нет.

— Хорошо. И так цена?

— По триста мейдринских золотых на каждого воина моего отряда. И такое же жалованье мне.

На моих скулах заходили желваки. Клятый бор! Дерет из меня в три дорога! Да они хотят оставить меня нищим!

Хальм, его братец, побледнел от дикого возмущения, я стоял, молча, словно набрал в рот воды.

Спекулянты!

— Аллон с вами, я согласен! — Наконец решился я на авантюру, ведь жизнь все-таки дороже!

Аллон всемилостивый, я уже старик, едва держусь на ногах, куда меня несет нечистая? Свергилль! Проклятый Свергилль! Почему-то я был уверен, что еще не раз вспомню этот день и этот разговор.

— Так зачем мы лезем в ту ледяную жопу, милсдарь Черствый? — Пронзительно глядя мне в глаза, спрашивает Рейван. И я отвечаю…

Быть откровенным? Или говорить полуправду?

— Наш путь в старый форт на рубеже со Свергиллем…

— Покажите на карте, их множество, если они не в развалинах.

— В канцелярии уверены, что он цел и стоит невредимый в глубине Свергилльских гор…

— Что?! В глубине гор?! — Теперь спокойный Рейван нервно таращился на меня. — Чистейший бред, господа! В Руднях тогда успели отгрохать бараки и комендантский пост. На остальное не хватило ни времени, ни сил! Начались набеги гоблинов. Бред!

— Там должна находиться библиотека! — гнул свое я.

— Библии-иотека, — прошептал с ужасом ветеран, и в его глазах застыл лихорадочный ужас. — По-моему я продешевил с оплатой, Алькир, вы даже не представляете, во что ввязались!

— Форт не существует? — Начал Хальм.

— Это не… форт.

— А что тогда?

— Башня. Одноглазая Башня!

— Одноглазая Башня? — Повторил в шоке его брат.

Я ждал объяснений.

— Именно. Башня, расположенная в самом хвосте Драконьего Позвонка. Она стоит там невесть сколько лет. Еще впервые дни пребывания в Руднях, комендант отправлял к Позвонку передовые отряды, они рассказывали об остроконечном шпиле, подпирающем облака. Низкие облака. Патруль тогда смог добраться до предгорья Дракона, дальше — их встретили "серые" твари. Гоблины натравили на людей северных шакалов, до Золотой Рудни смог дотянуть лишь один магик, остальные…

Не требовалось продолжать, мы понимали, что нас ждало.

Приказ канцелярии!

Может, сир Иртвин и барон Вольдрен ошиблись? А может канцелярские магики что-то напутали? Нет никакого архива в Одноглазой Башне? Или напутал бывший боец свергилльской стычки и им вовсе не в Башню, а скажем, в Гранитную Балку?

Я решил все досконально разузнать.

— Милсдарь Рейван, вы не ошиблись? Нам нужен архив. Книги.

— Защитный рубеж Королевства Людей — это Гранитная Балка. В Балке — форт…

— Так форт в Балке? Значит, нам туда? — воскликнул взводный Хальм.

Но я почему-то в этом был неуверен. Не мог ошибаться Рейван в таких тонкостях. Не мог…

— Хальм! В форте Гранитной Балки штрафной батальон с отрядами магиков, а не залы библиотеки, там расположен укрепной, оборонительный щит нашего государства против хобгоблинской твари. Ты меня понял?

— Д-да!

Вот это командир! — Я был на сто процентов уверен, что милсдарь Рейван и его соратники по оружию, всенепременно нужны мне.

— Значит, Одноглазая Башня? — Сурово определил я, ставя на этом вопросе точку.

Он холодно кивнул.

— Да!

…(отступив на две строки ниже, Алькир начал писать):

"Мы заночевали под укрытием широкой, разлапистой "скрипучей" ели…

— Мессир Черствый!

От костра не пришло ответа.

— Мессир Черствый! — погромче.

— Ааа? — нервозно дернулся летописец, хлопая в темноте глазами, восстанавливая зрение. Блики костра еще плясали перед глазами бешеный танец. Он увлекся, забыв о смене караула. Настала его очередь.

— Вы не отдыхали? — укоризненно допрашивался Кручень, выводя его из себя своей неугомонной отцовской заботой.

— Нет!

— Тогда…

— Нет, высплюсь в седле! Ступай, отдыхай. Кого будить на смену?

— Волчару, — обижено бормочет Кручень, забираясь с неохотой под плащ.

Возня наемника, пара секунд и мирное дыхание. Странно, но ветераны Свергилля никогда не храпели, чего не скажешь о Хальме и двоих солдат. Молокососы, так втихаря и в шутку посмеивались над сослуживцами взводного бывалые рубаки Рейвана. Хотя какие они Хальму дружки? Скорее балласт Королевской армии. Допризыв в резервный эшелон полка.

Алькир подкинул сушняка в костер, распаляя жар, хорошо было бы нагреть чайку, или подогреть овсянки со шкварками. В такую мерзкую и холодную погоду не знаешь, чего больше хочешь, еды или покоя? Он понимал, Свергилль последний его поход — дальше отдых. Как только вернется с Молочных Пик граф Коршун, тут же подавать рапорт на увольнение и пенсию, хватит с него приключений и испытаний. Пора пожить в свое удовольствие. Написать с десяток книг. Может парочку мемуаров. На зависть канцелярским писакам и историкам, а потом…

Он глубоко зевнул, засыпая у костра. Да, дописать о ночлежке под елью явно не получится, придется добивать эту тему уже следующим вечером, Рейван обещал через две седмицы, что они увидят Гранитную Балку. Защитный оплот Северного Королевства Людей. Конечно же, если в дороге их не застанут непредвиденные обстоятельства. Он попытался развить этот вопрос, мол, что за препятствия, но милсдарь Рейван только отмахнулся. Алькир не стал углубляться в подробности.

"Скрипящая" ель.

Название вертелось на языке, и он постоянно искал удобного момента, чтобы переспросить, откуда у лесного дерева взялось столь броское название? Буквально через несколько секунд, летописец своими ушами получил правдоподобный ответ: под порывами лихого, морозного ветра, ствол ели раскачивался и издавал сухие, стонуще-скрипящие звуки, чуть слышные и четко уловимые под покровом веток. Они нашли убежище под массивным стволом северного гиганта, под сарафаном нижних ветвей, где у самого корня нашелся укромный уголок для одиноких путников. Алькир даже был рад и этому убежищу от снега и мороза.

Рейван проверил стоянку на предмет опасности и когда с удовольствием кивнул отряду что привал, отправился вместе с Хальмом и Волчарой на охоту, оставив за старшего Крученя. Мессир в команде являлся особой вне расчета, субъектом лидера экспедиционной группы и плательщиком заказа, Алькир временно был не против, но Рейвану и Хальму дал понять в последствии ситуация может кардинально поменяться и им придется пересмотреть свои взгляды. Но, то потом, а сейчас… старик решил дать отдохнуть всем, марш выбил многих из сил и отдых требовался даже закаленным воинам.

К обеду поднялся пронзительный и нестерпимый ветер. Этот ветер было не с чем сравнить, пробирающий до самих костей. Завывающий и неприятный. Алькир закутался в меха по самую макушку, изредка показывая на мороз носа. Как выживали в такую погоду обитатели столь крутого края, для него, побитого жизнью историка, осталось навсегда тайной и загадкой. Впереди на плоскогорье, где кружила не совсем замерзшая бурлящая и вздорная своим нравом река Сорка, их ждал мимолетный, но долгожданный привал — поселок Вольный. Услыхав впервые сие название мессир Черствый кисло ухмыльнулся: нужно быть совсем полоумным, чтобы поселиться в такой ледяной "бане". Или наоборот законченным безумцем, изгнанником цивилизованного общества. В любом варианте архивариус Черствый поражался, какая нелегкая могла заставить людей поселиться в такой дыре? И это еще мягко сказано.

Гривы лошадей попримерзали, покрылись ледяными корками и каплями, Алькир меховыми перчатками иногда сбивал в снег кристаллы гирлянд. Лошади храпели и выпускали из ноздрей пар. Рейван делал привал в крайних случаях, тогда когда уставали не только кони, но и их седоки. Ветераны Свергилля держались с поражающей стойкостью и выносливостью, Хальм и два солдатика, еще сопливых первогодок — Сэм и Родрик, просто раскисали на глазах, и только неутихающий мороз не позволял им полностью расклеиться на ночных привалах.

Плоскогорье!

Безлюдное и безжизненное место.

Столько снега и льда Алькир не видел за всю свою жизнь, и поклялся больше не увидеть ни за какие деньги и служебный долг. Зима надоела ему и опротивела в первый же день похода. Ныли старые раны. Ломило и крутило тело. Разве такие нагрузки для его старческого "мешка" с костями? После Эльсдара он превратился в корявое, иссыхающее на ходу дерево. Эльсдарская Сеча вымотала его и выжала, как переспевший лимон. Кислая тайфа. Но хуже всего было с нервами. Сдавали нервишки. Как не прискорбно себе говорить, но железных нервов не бывает, а у историка и летописца тем более. Ночные кошмары стали обыденным делом для мессира Черствого, будили по ночам, заставляли вскакивать с лежки в холодном и мерзком поту. Он задыхался в лощинах, под сенью "скрипучих" ель и просто в землянках, там, где отряду удавалось переночевать. Просыпался с ужасом и безысходностью в глазах. С неприступной безвыходностью на лице. С липкого, жаркого пота окачивался в щемяще-морозный коктейль. И следующие пару часов пытался согреться над костром. Хальм помалкивал, ему и самому несладко, его боевой пыл развеялся вместе с первым морозным порывом на бесконечно долгой дороге. Рейван редко, что спрашивал и вел себя как тактичный и опытный командир, скорее всего в нем проснулась старая солдатская закалка. Его ребята, такие же ветераны-добровольцы как он: Кручень, Волчара, Сурок и Рыжик, — вели себя в отряде пристойно и твердо, по-уставному. Нарушений в порядке Алькир в их поведениях не замечал. Тяжелее всего доставалось резервистам, их скрюченные и согбенные фигуры в седлах, кроме жалости и сострадания у Черствого больше ничего не вызывали, но архивариус терпел, терпеливо скрипел от злости на себя зубами и костерил последними словами. Возможно, он ошибся, и прижимать Вижана в кабинете совсем не стоило, а надлежало смириться и бросить затею, так как есть, Алькир не только рисковал своею жизнью, но тянул за собой в неизведанную пропасть и неопытных юнцов. О чем думали его мозги, когда он врывался в апартаменты градоначальника Мейдрина? Лишь о своем достоинстве? Правопорядке? Стоило об этом вспомнить, когда они полезут в логово хобгоблинской твари. О чем запоет интересно тогда его совесть и душа?..

— Рыжик, ты чего?

Полуприглушенный окрик командира отряда Рейвана застал его врасплох. Алькир машинально натянул поводья, его жеребец возмущено зафыркал и замотал башкой. Еще бы, его милость, мессир Черствый имел удовольствие притормозить скакуна на продуваемой ветрами площадке, на легком спуске плоскогорья. Как раз в тот момент, когда до редкой полосы жидкого леса — рукой подать.

Возглас Рейвана остановил весь отряд. Можно было перевести дух, если бы не проклятый ветер. Дуло изрядно. Продувало меховые куртки и подстежки. Мороз кусал за щеки и носы. Полчаса времени и на таком сквозняке можно запросто что-то себе отморозить. Что-то нужное и архиважное для жизни.

— Ры… — начал снова вопрос бывший десятник, но слова застряли у него в горле, когда налетел очередной вал ветра, и когда ветеран-следопыт слетел одним движением с седла и припал к заснеженной, обледенелой земле, внимательно разглядывая что-то на дороге.

Волчара, Кручень и Сурок остались в седлах, лишь повернув к действу хмурые и бледные лица. Сэм и Родрик жались в седлах, вызывая своим видом еще больше жалости и сожаления. Рано им еще тягаться с такой дорогой, дальше казармы — путь противопоказан. Хальм щурился и закрывался от ветра, пытаясь выкрикнуть хоть слово, но ветрюган подхватывал обрывки слов и уносил за собой, словно пожухлые листочки.

Алькир пригнулся в седле, стараясь получше рассмотреть то, что так не на шутку заинтересовало Рыжика, а его явно что-то насторожило и заставило приостановить путь целой группе. Нехорошее предчувствие закралось в груди Черствого, что же могло стрястись на самом деле? В чем причина?

Пришлось подогнать к ним жеребца, не орать же на всю дорогу, а вдруг Рыжик наткнулся на следы гоблинов? Алькир содрогнулся от щемящей мысли и усердного ветряного вала. Что за бред? Гоблины да еще за Гранитной Балкой? Чепуха! И придет же такое в старческую голову.

— Что стряслось?

Рейван оторвал взор от глубокого снега и повернул к летописцу озадаченное и встревоженное лицо.

— Следы…

— Чьи следы? — более спокойно полюбопытствовал Черствый, к ним подъезжали Хальм с ветеранами и позади всех топтались на месте строптивые ко всему резервисты. — Гоблинское отродье?

— Да нет… Зверьё! — отмахнулся с той же тревогой Рейван, подымая ворот кожанки на лицо. Порывы снега били в глаза.

— Зверьё?! — растерялся архивариус. Ничего не понимаю, какое такое, бля, зверьё? — Серые твари? Шакалы?

— Да нет же! — мотнул головой десятник, его глаза сузились и далеко не от ветра. — Вол… волки.

Алькир озадачено сощурился. И что тут страшного? Естественное явление в диких краях. Волки не только обитают в дремучих лесах, но также в северных зонах Королевства Людей, на границе с Свергиллем. Что в том смертельного, что Рыжик увидел на дороге волчьи следы? От зверья можно отстреляться арбалетными болтами или припугнуть холодной сталью. Ничего не понимаю? Откуда взялась паника?

— Рыжик хватит пялиться на дорогу, давай в седло! Гоним коней в Вольный! Без остановок! До темна нужно успеть добраться за частокол.

Следопыт уже прыгал в седло. Рейван поворачивал своего скакуна к поселку, а боевые товарищи озирались по сторонам, выискивая матерых хищников. Хальм дико хлопал глазищами. Резервисты терялись на ровном месте. Алькир глупо морщился и продолжал ничего не понимать, особенно то, что могло настолько всполошить бравых вояк.

Всю последующую дорогу до жидкого леска отряд придерживался галопа, с наглым намерением обогнать собственные страхи и неведение. Посостязаться наперегонки со встречным ветром и не слететь с седла вниз на обледенелые камни и кучугуры снега. Постоянство голой земли и ледяное плоскогорье. До скрученных и жалких стволов Алькир предполагал, что они добирались несколько секунд, и за это время он боялся одного — не рассыпаться в труху, кости едва переносили нагрузки. Его корявое тело и хоронить некогда будет, а просто бросить посреди ледяной пустыни. Он не был уверен, что Рейван точно придержался бы правил совести и приличия и не скинул бы его в первую, подвернувшуюся на пути канаву. Конечно, на этом бы миссия их отряда закончилась бы, но ребята ведь успели получить аванс, — и на том спасибо, не надобно лишний раз рисковать пузом. В Рейване Алькир не сомневался, такой человек как он, способен на многое ради выживания целого отряда, к примеру, переступить через трупы тех, кто является обузой всей группы. И не надо тело хоронить. А зачем? Если не загрызут ночные твари, значит, накроет первый же снегопад. А оттепель в этих краях дольно редкое явление, вряд ли кто уже что-то найдет. Ледяная могила!

Жаль резервистов, солдатиков, кто за ними присмотрит? Пропадут без него, Хальму и Рейвану до них никакого дела, бросят на первом же повороте или привале. Радоваться, если оставят в одном из хуторов по дороге к Балке, а нет, концы с концами — смерть в снегу!

Алькир мотнул головой, отгоняя мрачные мысли. Нельзя так! Худо думать о ветеранах, ведь люди же, неужели могут наплевать на этих желторотых?..

— Господин Алькир! — он даже не заметил, как к нему подъехал Рейван, шустро и не заметно.

— А?

— Сделаем в Вольном привал. До утра. Людям и лошадям надо передохнуть. Прикупим у местного старосты припасов и вещей. Может, удастся новых карт достать, кто его знает? Прежний староста, небось, давно поменялся? Когда это было, но порядки думаю, остались те же… — ветеран помолчал. — Поменьше рассказывайте о конечной цели пути, такого здесь не любят. Хотя… дело ваше, милсдарь Черствый.

— То есть, что вы хотите этим сказать?

— Что находится за Гранитной Балкой для местного народа чуждо и неприязненно, я бы даже сказал, крайне отвратно и опасно. В поселке сторонятся болтать на такие темы. Для них Балка — это неприступная крепость и непробиваемый щит. Вряд ли они восторжествуют, узнав, что мы лезем в преисподнею… в Одноглазую Башню. Их взгляды на наши проблемы могут круто измениться. Поселок… ни знаю, может ополчиться, а может, и нет? Но невзлюбит нас, так это точно. Давайте поостережемся тем и меньше рассказывать о нашей миссии. Не приведи Аллон, разгневать старосту и его окружение — нас всего… девятеро, а их несколько сотен. Подымут на вила и конец нашим подвигам. — Их взоры сошлись и перечеркнулись дуэльными рапирами. — Поймите меня правильно, мессир Черствый и объясните это… солдатам.

— Постараюсь, Рейван.

А что он мог еще сказать в ответ? В этой земле он как новорожденное дитя, ступает неуверенно и шатко, стараясь не ушибиться и оборвать свое существование. Объяснить солдатам? Да что им объяснять? Приказать — и все!

— Рыжик опять?

— Опять следы?

Снова волчья стая? Интересно на кого они охотятся в этой глуши? Сей вопрос, заставил летописца поежиться и заозираться, так как ответ на него ему совсем не понравился.

— Я таких и не видел… — Кручень воскликнул на весь лес, остальные помалкивали.

— Держим темп! Через два часа поселок! Вперед!! — Гневно заорал командир отряда и вскорости Алькир понял отчего…

Его любопытство его же и наказало, он в полушаге от узкоколейной, заметанной снегом дороги, в наступающих сумерках разглядел те самые волчьи следы и… ужаснулся.

Разве это волчьи следы??

Ему перехватило дыхание, сжало грудь, а потом бросило в пот. Зверь, что оставил такой след, вряд ли имел какое-то отношение к семейству волчьих? Глубокая пятерня в снегу, словно вес зверя придавливал его к самой земле, тянул вниз, — существо сильно припадало на передние лапы, а задние, отталкивали тело хищника при беге далеко вперед. Бег! Тварь спешила и неслась вперед, вразрез дороги, в сторону северо-запада к реке Сорке. Что ей там понадобилось? Она охотилась? Конечно же, охотилась…

— Алькир! Алькир, вы отстаете!

Рейван орал на ходу, крутясь в седле.

О Аллон, он забыл, что надо спешить!

Разве такие следы могут оставлять волки? Обычные волки нет!

Он пришпорил жеребца. Страх! Конь прядал ушами и нервничал. Животное чувствовало опасность и спешило с подлеска прочь. Может, тварь притаилась рядом? Выслеживает и ждет удачного момента для атаки?

Он заспешил. Сердце бешено колотилось в груди. Дыхание перехватило. Полотно сумерек накрывало день, и наступила длинная, опасная ночь. Справится ли Рейван? Доберемся ли мы до Вольного? Помоги нам удача и Аллон!

Он обогнал Сэма и Родрика, затем оставил на два корпуса позади Хальма, дальше ехали Волчара и Рейван, чуть впереди: Сурок и Кручень. В авангарде — следопыт Рыжик. Весь такой напряженный и внимательный. Архивариус потянулся к Рейвану и заорал в самое ухо, перекрикивая шум ветра:

— Чьи это следы?

Он подумал уже, что бывший десятник не ответит, но тот, выбрав момент, коротко бросил, и Алькир, в который раз наказал себя за чрезмерное любопытство, когда смысл слов волной докатил до его сознания.

— Оборотни…

Они оборачивались в дороге до самого Вольного…

Оглядывались и вглядывались в каждую тень, прислушивались к малейшему на дороге шороху. Им казалось, что монстры нагоняют их, изготавливаются к атаке. А сил гнать вперед, уже совсем нет. Алькир выбился из сил, но отставать на крутой и занесенной снегом дороге начали резервисты. Сперва потихоньку от группы стал откалываться Сэм, а за Сэмом, тут как тут, потянулся назад Родрик. Алькир с проклятиями попытался докричаться до юнцов сквозь ветер и стук копыт, но голос из горлянки вырывался хриплым и надломленным, его собственных сил едва хватало на рваный темп, а также кое-как придерживать себя в седле и не вылететь под ноги жеребца. Слава Аллону, осевший арьергард заметил Кручень и, дотянувшись до Рейвана, сообщил о "потерях". Черствый не углядел в полутьме лицо десятника, — но оно видит бог, излучало раздражение и гнев. Хочет того Алькир или нет, но на привале услышит возмущения командира — штабисты обуза в их авантюрной кампании. С чем-чем, а с этим железным выводом летописец был согласен наперед. И четверть пути не прошли, а за спиной уже открытый тыл.

Рейван осадил весь отряд. Лошади храпели и фыркали. Рыжик хмурился и кривился. Ветераны опасливо озирались, конечно, думали проскочить до Вольного единым махом — и вот оно — непредвиденное обстоятельство. О чем больше всего переживали, то и получили.

Алькир стыдился смотреть Рейвану в глаза, Хальм топтался неподалеку и ему, как никому другому, летописец был крайне обязан — хоть кто-то молчит и не укоряет. Правда, наемники тоже безмолвствовали, держал язык за зубами и Рейван, но порой, откровенные, косые взгляды были красноречивее всяких слов. Неужели весь путь до Одноглазой Башни будет таким? Сплошные нервы и психи! Вряд ли, Рейван не стерпит, что-нибудь обязательно придумает еще до Гранитной Балки. Если говорить честно, то Черствый и сам едва сдерживал колкие словца: и чему это в академиях их учат? Полдня пути выпадает на каждый день — да и то выдержать не в состоянии. Сморкачи! Не армия, а детский садик!

Рейван пролетел мимо него эльфийской стрелой — грозный и стремительный. Ураган!

Все! Ночь на дворе! Хоть глаз выколи!

Алькир попытался хоть что-нибудь разглядеть по обе стороны дороги — куда там! Даже силуэтов и то не видно. Стена! Заметало так, что кроме снежной вьюги и круговоротов метели ни черта невидно. Непогода налетела быстро и неожиданно. Накрыла путников и узкоколейку непроглядным полотном. Можно было бы и поторопиться, если Алькир с отрядом не хотели затеряться в крутом "стакане" холодного ветра и серпантина снега. Что так долго крутится Рейван и где резервисты?

Архивариус вгляделся в снежную муть…

Сперва вынырнул Сэм на своем дохляке, за ним Родрик на спотыкающей кляче и лишь следом, плечистая фигура Рейвана на крутом жеребце. Тьфу ты, случилась-таки беда!

Алькир поспешил к десятнику.

— Что стряслось?

— Ах, — махнул зло рукой наемник. — У Родрика лошадь подвернула ногу…

Час от часу нелегче.

Да дела! У каждого поклажи и вещей — на вес рослого верхового. Алькир предлагал Рейвану взять вьючную лошадь или мула, но десятник категорично отказался, объяснив это тем, что дорога непроходима в этот сезон и трудна, и животное без ездока — это лишнее внимание и отвлечение от дороги. Поэтому сразу решили распределить вещи и провиант по отведенному заранее порядку, тем самым, сэкономив Алькиру деньги. Но теперь сей момент, обернулся лишней проблемой. Родрик же не побежит вслед за верховыми, отстанет и замерзнет прямо на дороге.

Не стоило забывать и об оборотнях.

— Доберемся. Недалеко осталось…

— Сколько?

— Полчаса езды, — буркнул командир.

Алькиру ничего больше не осталось, как кивнуть. Рейван уже погнал жеребца вслед солдатам. Черствый зажмурив глаза от снега, последовал за ним. Бессова погода! Ему снова припомнился четкий след гигантского монстра. Ужас! Насколько здоровым должно быть существо, оставившее такой след?

Их отряд растянулся вереницей.

Рыжик как вначале, так и до последнего вел группу к поселку, взяв на себя полные обязанности следопыта, за ним сразу ступала лошадь Хальма с согнувшимся в три погибели взводным, за Хальмом — Волчара, Кручень и Сурок. А за наемниками-ветеранами: Сэм и Родрик, между ними, то появлялся, то отставал Алькир, примерзший к седлу основательно. Замыкал отряд разгневанный Рейван — торопящий и резервистов и летописца. Стыдно тебе или нет, но в заключительные моменты того перехода к поселку Вольный, Алькир Черствый сдал на уровне желторотых юнцов, отставая неприлично и катастрофически от основного состава группы. Десятник не подгонял, понимая, что возраст и умение берет свое, и криком делу не поможешь.

— Сто-ой!!

— Сто-о-ой!!

Окрик докатил до них волной — размытой и обрывчатой.

Мессир Черствый заслоняясь рукой от колючих хлопьев, попытался вглядеться в неясные тени впереди дороги.

— Вольный! — Внезапно заорал чуть в стороне Рейван.

Слава Аллону они добрались!

Силуэты Хальма и наемников выплыли как из омута тумана — сюрреалистические и нереальные. Они ждали командира и отставших товарищей.

Темная стена нависла над ними неприступным барьером и мессир Черствый с трепетом жмурил глаза, стараясь прояснить ситуацию, что же восстало из мрака перед их очами?

Крохотный огонек выплыл из этой стены и медленно надвинулся на их группу.

— Кого Аллон возьми, там притащило под наши стены?

Слова бальзамом растеклись в груди летописца, о боги, неужели они все-таки добрались до поселка? Слава Аллону!

— Отвечайте или стреляем!

— Эй, Руф, а ну-ка успокойся! Свои!

Секунду стояла тишина и завывание приглушенного ветра. К ночи вьюга набирала сил, значит, на утро дорогу заметет изрядно. Сплошное наказание!

— Рейван, старина, ты че ли? — и столько удивления в старческом голосе.

— Да открывай же скорей, яйца отморозим! Грей чаю!

— Рейван, ха-ха, тощая задница! Рейван!!

— Ну, наконец-то…

— Да видели мы те следы! Видели! Сучок с Ворком, нашим чаровником, да с лесничими, на прошлой неделе к Кедровым рощам ходили, что у самой Сорки тянутся, так там еще заприметили, те самые следища! Жуть!

Алькир втихаря слушал разговор Рейвана и старосты Руфа, старикан, не в пример летописцу — кряжистый и сучковатый старичок, держался бойко и вольно. Да на своей земле знаешь себе цену. Дальний Север закаляет человека и обтесывает человеческий характер климатом и работой. Архивариус озирался, да только удивлялся, встречая на себе скользкие и заинтересованные взгляды. Местный народец просек, кто есть кто в их рейвановском отряде, к Алькиру Черствому относились с почтением, к взводному и наемникам — по-братски. Зато к солдатикам, Сэму и Родрику, наоборот, натянуто и с холодком. Как-то историк мимолетно услыхал от проходившего мимо старосты фразочку, сквозь стиснутые зубы: "от военщины вечно всюду одни неприятности!"

Алькир решил оставить сей вопрос без внимания — пока! Зная, что к проблеме "балласта" рано или поздно подойдет сам командир отряда, бывший десятник Рейван. Проблема проблемой, но бросать пареньков посреди Дальнего Севера — тоже не дело, не человеческий поступок. Аморальный.

Руф разместил их в добротно сбитом домике из лесного сруба, видать раньше пользующийся для хозяйственных целей, а теперь в нем хранили запасы дров и столярной древесины. Кручень с Волчарой освободили достаточное место для ночевки отряда, ведь переночевать одну ночку многого и не надо, растопили печурку и стали греться, пока командир Рейван, Хальм и староста с лесничими ходили за продуктами и дорожными вещами. Алькир, Сэм, Родрик, Сурок и Рыжик потихоньку размораживались после полуденного марша, приходили в себя. Черствый прикидывал, насколько расщедрится милость староста относительно продуктов и теплых вещей? С первого знакомства он показался не таким уж жадиной и скрягой. Но то пока дело не доходило до торговли. Деньги! Придется снова тратить свои сбережения. Вряд ли Руф пойдет на расписки и векселя. Наличка! Серебро или золото. Алькир только хмыкнул.

— Ну, так вот… — Руф запнулся на секунду, и затем продолжил: — Ворк с лесничими гнались за теми следами аж до Сорки. А тварюги… Аллон его знает, как сквозь землю провалились, то на тот берег вплавь перебрались, то вдоль того ж берега по воде ушли?..

— Это зимой то? — С тревожным смешком переспросил Рейван, хлебая отвару из горячей кружки.

— Да сам я знаю, что дурость все то! — в сердцах воскликнул старик, пристально зыркая на десятника.

В нашей будке уже натоплено настолько изрядно, что окна покрылись туманной пленкой, а Сэм с Родриком куняли. Их разморило на кривых, кособоких стульцах и бравые вояки клевали носами на потеху ветеранам и старосте. Алькир кисло косился на столь забавную картину, махнув на всякое приличие рукой и совестью. Первогодки, что с них возьмешь!

— Выходит… тварей, так в глазах не видели?

— А как же их увидишь, коли они постоянно, от тебя прячутся? — усмехнулся староста.

Рейван призадумался.

Алькир молчаливо потягивал из поостывшей кружки. Приятный на вкус отвар с медом, отдающий луговым разнотравьем и мятой. В голове плясала кутерьма мыслей и страхов. Память постоянно возвращала его к событиям на дороге: к следам на тракте, к испытанным переживаниям. Призрачные твари! Чудовища оставляющие после себя лишь след в снегу. Оборотни!!

— На кого-то в Вольном нападали?

— Ни разу. Хотя с лесничими я согласился сразу, поселок обнесли частоколом. Кой где заменили старую огорожу, усилили караул. Парни в дозорах глядят в оба. В общем, готовы ко всему худшему.

— И это правильно, Руф, сейчас такое времечко, что надо быть готовым ко всему. И к самому худшему в первую очередь.

Зависла многозначительная пауза. Каждый в сарайчике, нагретом и оттопленном, трактовал рейвановские слова, как хотел и как мог, староста Руф опустил глаза к засоренному опилками полу, глубокомысленно пожевывал губы. Он в придачу для скорости мыслей поскреб всклокоченную бородку, да постеснялся, как никак перед ним столичные гости, приезжие. Уровень культуры должен хоть какой-нибудь да быть.

— Я у тебя Рейван с приездом не спросил, да ты не спешил мне рассказывать, так теперь спрошу… вы эт, братцы, куда ж собрались? Часом не к Гранитной Балке? — взгляд его стрелял исподлобья, подозрительно и нахально.

Рейван украдкой скосил на летописца, вот кому надлежит держать ответ за миссию группы.

— А на этот вопрос, я тебе Руф не отвечу, сие право ответственности лежит на мессире Черством. Он наш наниматель. Господин Алькир, не будете любезны, объяснить старосте Руфу цель нашего путешествия?

Старикан Руф озадачено хлопал глазищами.

Попритихали наемники, рассевшиеся у печки. Волчара дремал вровень с солдатиками-резервистами, благо еще храп не сотрясал стены помещения.

— Хм, — прокашлялся архивариус, набираясь сил и уверенности. — Оно то, верно…наш путь проходит через Гранитную Балку…

Алькир споткнулся на последнем слове, так как лицо старосты застыло, вытянулось, превратилось в восковую маску. Глаза не мигали, буравили его пристально и усердно. В помещение трещало горящее дерево и доносилось с входной двери завывания вьюги.

— Проходит…

— Вы сказали, мессир Черствый проходит через Балку, а вы что… что собираетесь перебраться на ту сторону?! — В голосе старосты звучало неподдельное удивление.

Сказать правду или соврать?

Правда или ложь?

— Наш путь тянется к Одноглазой Башне, господин Руф…

Староста хватал ртом воздух, его изумлению не было ни конца, ни краю. Неужели его обманул слух? Они спятили? Сошли с ума?

— Рей… Рейван это правда? Вы… вы в своем уме? А гоблины? Ты забыл рассказать господину о кровожадных гоблинах?

— Да все я мессиру Черствому рассказал! Тем ни менее наша цель — Одноглазая Башня.

— Храни вас Аллон! Все святые! Так ведь это же верная смерть, Рейван! Зачем так рисковать? Что вам понадобилось в Башне? Она закрытый бастион, в нее не так легко еще войти.

— Это ты объясни мессиру Черствому. Ему понадобились книги…

— Книги?! — Ошарашено переспросил Руф, пятясь к табурету и умащивая на нем свой тощий зад. Видать давно его так не развлекали? — какие к Аллону, книги? Мало в мейдринских управлениях писанины? Стоит ли корячиться ради книг, рисковать своей шкурой из-за листов бумаги? Там что счета гномовских банков? Расписки мейдринских вельмож? Зачем напрягаться ради талмудов? А ведь, мессир Черствый, за Гранитную Балку не осмелился бы перебраться и сам капитан Рогвик со своим лучшим эскортом, а он еще тот головорез! Хобгоблинское племя изредка покусывает форт, проверяет стены на крепость, а защитников на силу воли и мужество.

— Что поделаешь, Руф! — и летописец Алькир на мгновение превратился в того, кто прошел Эльсдарскую Сечу и гнал остроухих аж до Необжитых земель. — Наша цель Одноглазая Башня! И только Башня! Какой бы исход миссии нас бы не ждал впереди — я и мои люди обязаны идти вперед. Только вперед! Слишком многое зависит от нашего похода. Слишком многое поставлено на нашу удачу. Мы не только обязаны дойти и проникнуть в Башню… а гораздо больше!.. — Алькир чувствовал и слышал, как сталью зазвенел его голос, как попросыпались Сэм, Родрик и Волчара. Как жадно стали вслушиваться в его слова люди. Впитывать важность и смысл его речи. — Мы обязаны вернуться в Мейдрин с результатом! С хорошим результатом!

Молчание оборвал пришедший в себя Руф.

— Я договорюсь с Ворком или Валеком, пускай кто-нибудь из них проведет вас до Кедровых рощ.

Вот это другое дело!

За такой ответ Алькир был сердечно старосте признателен, улыбался даже постоянно мрачный Рейван.

Мессиру Черствому показалось, что он лишь положил тяжелую от недосыпа голову на холодную подушку, а его тут же без всяких объяснений уже будят. Ну не наглость? Что они себе позволяют? В тепле и сытости вся миссия в тупик Дальнего Севера утонула в кошмарах и нереальных видениях, взамен сон заполнили воспоминания и отрывки из Серой Башни и полувечные разбирательства с герцогской канцелярией. Он с кем-то спорил и сорился. Кому-то хамил и безжалостно бил морду. Отъеденные и разжиревшие хари только успевали отлетать от его кулаков. Краем глаза мелькнула гнусная рожица господина Топщика, он уже подбоченился в нее заехать, когда гримаса скосилась, и из подлога рота, вылетели участливые, полуслышные фразы:

— Мессир Черствый просыпайтесь! Мессир Черствый уже утро. Господин Алькир просыпайтесь!

— Ааа? — он замотал головой, и попытался отмахнуться от приснившегося бреда. — Что такое? Сколько времени?

— Утро, ваша милость. Петухи пропели. — Над ним завис Кручень, услужливый и внимательный. Ну, прям паинька!

— Пропели? — летописец хлопал сонными глазами. — Все уже поднялись?

Наемник скосил в сторону.

— Почитай все.

— А почему меня последним… — Алькир зевнул во весь рот. — Почему меня последним…

— Так господин Рейван велел, — тихо отговорился ветеран.

Рейван? Ох уж этот Рейван. Ладно. — Архивариус живенько стал напяливать на свои тощие кости холодные одежки. И ведь топили избушку до самого утра и все равно кафтан и штаны отсырели. Одеваться пришлось в спешке и на скорую руку. Он зыркнул в уголок, где спали резервисты, солдатики одевались молча и понуро. Кому как не им не хотелось возвращаться в мороз и холод. Может оставить их здесь? — мелькнула мыслица в голове Черствого. Нет! Пускай тянутся до Балки, а там видно будет!

Он выскочил из избы на леденящий душу мороз, оставив за спиною тепло и кое-какой уют, в миг, продрогнув до костей. Голоса наемников и старосты доносились со двора, и Алькир едва переставляя ноги, побрел на шум. Обошел избушку и вышел к забору и центральной улицы и дороге через весь поселок, которые разрезали Вольный на две половины. Алькир задрав голову к ясному, облачному небу, вдохнул свежего воздуха. Огляделся вокруг. Тишина, изредка долетали до слуха щебет птах. Кто в такой мороз осмелится высунуть носа? Клюва? Х-хе, только люди!

Снега за ночь навалило по пояс. Черствый с первого шага утопал в кучугурах и сугробах. Аллон помоги жильцам Вольного, как только они выживают в этих краях? Тайна, покрытая мраком. Тем паче избушку занесло по самую крышу с правой стороны, а с левой, там, где на завесах еще держалась входная дверца, намерзло на пороге и щелям наледи. Мороз расписал шибки чудной вязью и архивариус с трудом усмотрел красноватый свет от печурки и редкие тени, снаряжающихся в дорогу солдатиков, вовсе не спешивших расставаться с теплом. Алькир повел плечами. Вояки! На соседский забор взлетел петух и закукарекал на всю округу. Утро. Проспали! Раннее утро — это серость на дворе и утренний туман. А сейчас что? Семь часов — минимум, а они еще не в седлах. Алькир пошел разбираться, в чем же дело? Почему задержка?

И какое ж было его удивление, когда за поворотом сарайчика натолкнулся на малознакомую компанию, состоящую впрочем, из наемников и селян. Среди общей свиты выделялись два супчика и это далеко не Рейван с Хальмом, а наоборот, жильцы из Вольного. Староста Руф — низенький и коренастый, в ватнике и ондатровой шапке. Рядом, до сего дня неизвестный им широкоплечий молодчик, широкоплечий, в грубых теплых одежонках. На фоне здоровяка Рейван и даже Рыжик с Волчарой выглядели детьми, нашкодившими и сбежавшими из дома от гнева родителей. Алькир без задних мыслей приблизился к ним, оборвав спор на полуслове.

— О мессир Черствый, вы уже встали? Не хотелось вас будить загодя, мы дожидались Валека с его группой, он вызвался пойти с нами…

— Ого! Мое почтение господину Валеку и его свите и тем более вам, милостивый Руф, оказывается у вас смелые и отчаянные люди?

— Что вы, господин Алькир! — поспешно вступается в разговор староста, слегка улыбаясь, — вы, наверное, неправильно нас поняли, Валек проведет вас до Дикого и повернет назад. Мы проверяем по границе редколесья свои силки и капканы на пушного зверя. Торговля, как ни как наш хлеб. Да и родственников проверить, тоже не помешает.

И всего-то делов? До Вольного и обратно?

Алькир бегло вспомнил, что-то самое Дикое — это последнее "живое" прибежище человека до самой Гранитной Балки, дальше — действительно край дикости и лютой ярости.

И на том спасибо.

Черствый изобразил на лице улыбочку — только не гримасничать, эти люди в дальнейшем еще могут быть полезны, так сказать, еще пригодятся в деле. Не сегодня, так завтра.

— Благодарствую, староста Руф.

Хруст снега за спиной — о, и солдатики подоспели!

— Эй, воины, марш помогать Сурку и Рыжику, быстро! — резко распорядился бывший десятник, а теперь новоиспеченный командир их жиденького отряда Рейван.

Молчаливое повиновение.

Подал голос Валек, все время державший руки в карманах.

— Лучшей дороги, чем сейчас не будет. Два-три дня должна продержаться ясная погода, потом снова начнутся метели, так что я рекомендовал бы проскочить Радушный, тем более хутор стоит в стороне от дороги, а уже прямиком брать курс на Дикий и там отдохнуть да переночевать. Смысл сворачивать и терять полдня в Радушном?

Алькир вгляделся в лица лесничих, старосты и поискал ключевого ответа в глубокомысленом выражении Рейвана, Хальм замерзал в кожанке и ему, видать, было не до разговоров.

— До хуторов день-два ходу, посмотрим по дороге, может, так и поступим? — десятник огляделся, словно ища вразумительного совета, хоть у кого-то, да хоть у курей и петуха за огорожей. Квохтанье и кухкудахтанье. — А пока… собираемся, пора выезжать!

Конь Родрика захромал насовсем и Рейван с Волчарой даже не могли определить по какой причине? Черствый пару секунд понаблюдав за суетой в конюшне, плюнул на все и распорядился купить у старосты или другого хозяина в поселке новую лошадь, да оставить хромающую здесь в Вольном, на попечение Руфа. На что Рейван с согласием только выругался и пробурчал неразборчиво что-то насчет непредвиденных растрат. Алькир с недоумением попросил объяснений на сей счет, и почему Рейван вдруг ни с того ни сего начал беспокоиться о его деньгах? Когда до этого не проявлял к его карману ни малейшего участия?

Объяснения оказались простыми и оттого шокированным: основная закупка продовольствия и растрата средств их все же ожидала впереди. А именно, в форте Гранитной Балки, где как, по словам Рейвана капитан Рогвик, начальник форта, выкрутит из них в три дорога за продовольствие и за вшивые тряпки. Рубеж цивилизованного мира, дальше — дикость Дальнего Севера. Рассчитывать на милосердие и понимание глупо и смешно. Нас просто никто не поймет или наоборот, если поймут, то не правильно. А слабость — это не в почете в мире холода и жестокости. Алькир лишь понуро кивнул и поплотнее запахнулся в кожаные обноски. Что не говори, а в одном Рейван был прав на сто процентов, вещи и еда в дороге истощаются быстро, незаметно и неуловимо безвозвратно.

Выехали в десять утра, Алькир еще успел чудесно с комфортом позавтракать, запить еду горячим чаем и уже в седле, на ходу вникнуть в новейшие коррективы, произошедшие в минуты блаженства, когда за него "работал" Рейван, а он предавался домашнему уюту. Как оказалось, Валек взял с собою еще троих молодцов, летописец особо не вникал, кто среди них есть кто, так или иначе, господа лесничие сопровождали их в течение двух дней и не более. Ребята во все оружие и с грубыми физиономия мясников. Типичные головорезы. Алькир мигом разработал для себя одну-единственную схему: держаться от них подальше или вести разговор только через Рейвана. Кроме всего прочего, десятник за полцены приобрел не только жеребца для нерасторопного Родрика, пообещав при этом, что в следующий раз, резервист будет догонять отряд бегом или пешком, а также тянуть за собой вьючную лошадь, на которую наемники навесили половину своей поклажи. Алькир саркастически хмыкнул, вспомнив каких мнений придерживался десятник до Вольного и какие коррективы принимались сейчас, когда их отряд с каждым днем все глубже и глубже углублялся в недра Дальнего Севера. Гоблинам в котелки! — как напоследок отсетовал грозный Руф, прощаясь с компанией авантюристов за оградой частокола. Так они и попрощались — скупо и неумело, как никогда неумел прощаться Алькир, и как никогда не прощались ветераны свергилльских неудач, и только Валек со своими молодчиками весело подшучивали и смеялись, расставаясь с Вольным.

Алькир закрутился в седле, а конь даже возмущено заржал, когда под неудачливым верховым стал оступаться и копытами вгрузать в глубокие сугробы. А Черствый с нескрываемым изумлением вдруг разглядел за чертой частокола три десятка местных провожатых, глядевшим им вслед. Вольный раскошелился отдать дань гостьям — провести его в дальний путь! С тяжестью в сердце Алькир надеялся, что не навеки…

— Надо было Сэма и Родрика оставить в поселке…

Алькир резко обернулся. Рядом с ним ехал взводный Хальм, теперь его обязанности исполнял его двоюродный брат, десятник Рейван. Полевые условия — это не штаб!

— Я думал об этом, но решил им дать шанс до Балки, Хальм.

— Вы что же, мессир Черствый, хотите их оставить в Гранитной Балке на попечение капитана Рогвика? А не слишком ли это сурово для желторотых парней?

Мессир мысленно улыбнулся, а с каких это пор Хальм стал считать себя взрослым и бесстрашным воином? Неужели причисляет себя к ветеранам свергилльской бойни? Эта привилегия зарабатывается кровью и потом, проходится через страх и омерзения войны.

— В любом случае в Свергилль да Одноглазую Башню мы их не потащим, там некогда за ними приглядывать.

Хальм задумался. Интересно не о собственной судьбе?

— Я вот о чем подумал… — он запнулся, видать сей вопрос, копил аж от самого Мейдрина или того раньше, злопамятного разговора в гостях у брата и принятия им решения следовать в Свергилль.

— Говори Хальм, не томи душу.

— Я хотел вынести предположение относительно конечной цели нашего мероприятия.

— Хорошо. Говори.

— Если выяснится, что книги… инкунабулы, интересующие вас и ваше ведомство находятся все-таки в Балке, и вы, мессир Черствый, получите столь редкостные знания и информацию, будет ли резон продолжать поход к Одноглазой Башне?

Архивариус захлопал глазами.

Стоп! Хальм, ты это о чем? Куда это клонишь?

— Ну, в общем, если миссия как таковая себя исчерпает, я не увижу смысла продолжать бессмысленное шатание по горам и льду. Ты такой ответ хотел услышать, Хальм?

Он покраснел. Я его раскусил. Бедняга старина Хальм, его храбрости и след простыл, он боялся совать нос дальше форта и спин штрафников. Вполне человеческое чувство.

— Да успокойся ты Хальм! Я тебя прекрасно понимаю. Неужели ты думаешь, что я бесстрашный герой, который ломится сломя голову? Я тоже человек и тоже боюсь. Мне эти войны и походы в печенках стоят! Я давно устал от излишнего геройства, хочу нормально отдохнуть и пожить. Скажу прямо Хальм, это последнее мое путешествие дракону в пасть. Больше я не намерен рисковать своей жизнью почем зря. Она у меня одна, да и возраст, я ведь уже не желторотый юнец, а старикан.

— Ну что вы! — Хальм ерзал в седле, краснота на щеках не спешила сходить, словно прихватил морозец.

— Покой. Я брежу покоем, Хальм.

Они съехали на дорогу. По обочинам тянулись одинокие сосны, ясени, дубы, березы, вербы, клены и дикие яблони. Запустевший сад, некогда имевший хозяйскую руку, а сейчас: как везде — запустение и бесконечные сугробы снегов. Алькир пообещал себе на обратной дороге расспросить фермеров, когда и в какую пору здесь собирают урожаи, и как посевы и фруктовые деревья выдерживают такие сумасшедшие морозы? Снег изукрасил природу в белые, искристые одеяния, словно прихорошив к торжественному балу, на котором плясала и танцевала, гуляла и гудела лишь матушка природа. А человек мог отчасти стать неуловимым и невольным свидетелем. Они чужие на этом празднике стихии!

"Как называется этот край?" — попробовал обратиться с вопросом к лосенку Барс, надеясь получить ответ на свои вопросы.

Бедняга самец хлопал ушками и мотал продолговатой головой. Барс успел составить в уме обстоятельную картину событий, приключившихся с лосенком и его семьей. Возможно, случилось так, что именно мальцу удалось одному избежать гибели от клыков и когтей оборотней? Испуганный и обессиленный зверек еще долго не мог прийти в себя. Шарахался собственной тени. Боялся своих спасителей не меньше волков-оборотней. Появление тварей создавало ряд затруднений и проблем, Кроличьи леса перестают быть безопасными и принадлежать только им. На их дичь и территорию пожаловал многочисленный враг, который, собравшись в стаю, способен нанести гризолоидам ощутимый ущерб. Много ль ума надо, что бы завалить, к примеру, остолопа Недомерка?

Рик тащил на своей могучей спине лосенка аж до логова вепрей, там, на попечение Недомерка они оставили боягуза, при этом Барс доходчиво объяснил, что с ним будет, если с подранком хоть что-то случится. Вожак привлек возмущено-остолбеневшее рыло недотепы к своей морде и ясно, раздельно дал понять, что "информатор" нужен и трогать его крайне нежелательно. Когда башка остолопа согласно замоталась, Барс, наконец, отпустил балласт стаи в покое, рыкнув напоследок как следует. При этом сжался не только Недомерок, но и горе-информатор.

Молодняк не трогали, загнали одного слабого полудохлого, как выразился Рик зверька и отставшую, отбившуюся от стада самку. Самец еще хотел броситься ей на помощь, но вид Рыся его сперва приостановил, а когда гризолоид сорвался с места, разметал сучья и снег в округе — пустился сломя голову назад, уходя вслед убегающего стада, повизгивая и похрюкивая на ходу. Рысе его возмущения и претензии до одного места. Ему да Рику так хотелось есть, что пелена голодной мути застилала зрение, а голод подкашивал лапы. Более-менее хорошо себя чувствовал Барс, но то вожак, предводитель стаи, носитель интеллекта. Одаренное существо. Уникальный самородок, в котором объедены два качества: разум и сила. Боевая единица! — о чем твердил в казематах лесторской крепости чародей Грэтем. И где они все те чародеи сейчас? Горе-колдуны! Вымирающая раса!

Две туши мяса вполне достаточно для их четверки, но разве можно забыть о Лентяе и Злом? Столько времени прошло, а они наверняка места себе не находят? Бедняги нервничают. Ха. Пускай хоть каким-то полезным чувством разживутся, кроме гнева, ярости и безмерного голода. Их прокормить — легче удавить! Но Барс же вожак и следовало думать обо всех. Пришлось смилостивиться, распорядиться Рику зарыть куски еще теплого мяса в земляную нору и присыпать снегом. Пометить место мочой и уже на обратном пути, когда мы будем возвращаться с разведки, отроем и принесем двум шашлям то, что есть. Пускай жрут и не выпендриваются. Рик выдвинул предположение, что якобы кто-то свиснет добычу? Барс посмотрел на него особым взглядом. Кто? Кто в этом лесу осмелится посягнуть на нашу еду? Ткни когтем?

Недомерок прыгал и скулил, неужели мало? Мало за сегодня набил брюхо? Ведь жрал все, что попадалось под мерзкую свою морду. Отрыжка Призрачного мира! Генетическая ошибка магиков. Бестолочь! Хоть не закусил подранком, сверху тухлой оборотятины? Нет малек жив, правда уж больно продрог, ну не беда, надо попросить Рыся нехай обеспечит его теплом и транспортировкой. Сытый и довольный Рысь также как и сытый и довольный Рик без промедления подчинился, взвалив мальца на свою мощную спину. Барс подумал, что возможно лосенок тоже проголодался и что теперь и его тощий организм нуждается в питании. Молодая трава. Материнское молоко. Ладно, первое достать не так трудно. А второе? Вот так подкрасться к стаду лосей и потребовать накормить детеныша? И как это будет выглядеть?

Значит, вариант, найти молодую траву. Хорошо.

Врезав напоследок Недомерку, гризолоиды отправились в путь, Барс знал, где он мог найти побеги молодой травки под покровом снега и, срезав круг, звери направились по маршруту.

Довольные и сытые они остановились на границе Кроличьих лесов, в самой северной точке. Здесь и холод был другой — настоящий, безжалостный, продирающий сквозь шкуру и сводящий мышцы тела.

"Как называют этот край люди?" — во второй раз спросил у подранка Барс, надеясь, все же получить вразумительный ответ. Но очевидно допрашиваться до истины придется у кого-то посмышленее, наверное, у людей? Из глотки лосенка срывалось жалкое блеяние и мычание.

Наконец вожак гризолоидов остыл, сейчас главное уяснить другое — самое важное.

"Мы на месте? Оборотни приходят отсюда?"

Утвердительное блеяние.

Хорошо. Лосенок даже может быть свободен. Барс решительно оборачивается к Рысю и сжавшемуся в предчувствии опасности подранку. Тельце лосенка била крупная дрожь, а Рысь нервничал, ну что за глупость таскать на спине еду? Взял да задрал в клочья и делов то? Так нет панькаться, как не знаю с кем?

Барс сжалился — ладно.

"Отпустим его в Кроличьих лесах, на обратном пути…"

"Отпус-стим? Поче-ему?" — тут же встрял вечно голодающий Недомерок.

Барс искоса зыркнул на недоразумение стаи.

"Ты еще не наелся?"

На морде остолопа застыло идиотское выражение.

"Я покажу тебе много еды, хочешь?"

Недомерок едва не поскуливал, словно дайкинская собака, повизгивая-потявкивая. Тьфу! Гадко и смотреть. И это гризолоид? Нет, это недогризолоид. Дефект… программы. Природы. Или все дело рук неумелых магиков?

"Еды достаточно, возможно… ты наконец-то насытишься".

Рысь и Рик хладнокровно помалкивали, они прекрасно знали, что Барс не любил, когда кто-то из числа сородичей осмеивал своего ближайшего товарища, за такое поведение он наказывал и себе запрещал издеваться над слабыми и лишенными интеллекта. Равенство. Они одна команда. Они — стая!

"Идем по следу! Я чувствую след! Много тварья прошло через эти тропы в наши земли" — Барс замолчал, закрывая ментальный контакт, ему внезапно показалось или в воздухе действительно разлита магия? Едва ощутимая и удивительно тонкая. Словно источником ее возникновения является сама природа. Чудеса. Природа — дарующая всему живому магию! Разве такое может быть? Чудо даже то, что существует сама жизнь — это уже и есть частичка магии, которой наделена природа. Остальное — отголоски мироздания, в котором мы обитаем.

Нет, магия! Первородная и утонченная, хотя характер ее существования и цель неизвестны, но то пока. Барс умеет искать и находить, думать и рассуждать. Главное понять источник. Природа. Цель?

"Осторожно!" — сообщил он отряду. Нельзя расслабляться. Быть начеку!

Клац-клац-клац…

Барс стремительно обернулся… ну придурок! Недомерок хватал клыками налету парящие в морозном ветре снежинки, щелкая пастью перед разгневанным Барсом. Ничего не оставалось сделать, как заехать лапой идиоту по морде. И при этом заставить остолопа не скулить на весь лес. Барс боялся его ненароком не придушить в громадных навалах снега. Здесь в отдалении от звериных троп и людских дорог природа властвовала на широкую ногу: деревья покрыты белоснежными шапками на любой вкус и выбор, заиндевевшие ветви, казались зачарованными путниками, настигнутыми в пути разбушевавшимся чародеем, наложившим на тихую, беззаботную местность вековые чары. И теперь эти бесчисленные манекены обречены прозябать веками в настигнутых силой молящих позах. Чудища природы! Святая и ранимая в одночасье.

А снег все шел.

Сначала мелкий. Щекочущий нос и уши, затем крупный, густым валом, заметая заметанные доселе сугробы новыми порциями мягкого, холодного и пушистого хлопья. Безразрывнная картина красоты и очарования. Красоты и умиления.

Они утопали по шеи в нескончаемых кучугурах, Барс проламывал новую тропу в заснеженных топях. Гризолоиды вереницей следовали за своим вожаком, надеясь, что их предводитель ни в чем не ошибается, знает что делает. Знает куда и на что ведет группу?

Запах оборотней он ощутил интуитивно и чувствовал, что цель путешествия подходит к концу, остались жалкие сотни метров, и они увидят…

Что?? Что они увидят? — Кричал полуразум Барса.

Терпение!

Легкий шум.

Барс даже на несколько секунд останавливает отряд, прислушивается. Показалось? Или нет?

До слуха все-таки долетают неясные звуки: странные и полуотчетливые. Значит, они у цели? Рик и Рысь тоже прислушиваются, до них докатывается звуковая волна, заострил ушки и лосенок. Одному Недомерку все по барабану. Чешется и плюется. Ну, идиот! Снова собрался рыгать?

"Осторожно!" — в который раз повторяет Барс.

Теперь внимательны и собраны все.

Степь. Люди называют эту местность степью. Голая полухолмистая равнина, негде зайцу спрятаться, но Барс видит дефект снежного вала на земной коре — явное смещение породы, скорее всего небольшую впадину и за ней снова степь. Туда!

Они крадутся и замирают на краю неглубокого котлована, под защитой снега и неровностей земли. Их мощные тела тонут в шарах сугробов, видны заостренные, клыкастые головы. Лосенок чувствует разлитую в воздухе опасность от страха его усилено трясет на спине Рыся. Барс пристально вглядывается вниз, его примеру следует собратья и даже Недомерок.

Шатры. Десятка три шатров. Ни одного костра. Возле шатров согбенные, коренастые существа, бродят и творят неясные для полуразума гризолоида вещи. Барс всматривается в дикие движения, вслушивается в доносящийся до его слуха лающий лепет. На существах ни одежды, ни доспехов. И они с трудом похожи на людей. Шерсть покрывала их тела с ног до головы. Буро-серая с нечетким оттенком шерсть. Короткая и всклокоченная. Дикое тварье. А где же оборотни? Практически сразу он увидел чудовищ. Те ютились в одном месте: в южной части лагеря. Как ручные собачки ждали приказов от своих хозяев. Вполне понятно, что здесь творится. Вся злоба исходила не от зверья, а от их мерзкого руководства, то есть — мохнатых созданий. Кто они Барс мог догадываться? Но разгадка — дело времени. Значит, враг найден! Осталось уяснить их мотивы и цели.

"Эй, Недомерок?"

Скулеж.

"Ты хотел еды — смотри сколько ее".

Невнятное клацанье пастью.

Идиооот!

"Выбирай любую, придурок!" — не вытерпел, гаркнул Барс.

Рик и Рысь залязгали челюстями, смеясь. И о чудо! До Недомерка, кажись, дошло и он жалобно, тихо завыл.

Придурок!..

"241 год правления рода Альвинских, летописец Алькир Черствый, одиннадцатый день пути. Приграничье Свергилля.

…Мы на подходе к хутору Дикое. Дорога настолько паршивая и заброшена, что у меня невольно складывается предположение, что по ней не то что торговые обозы, но и одинокие всадники редко проскакивают. А как объяснил мне лесничий Валек в эти суровые периоды зимы, останавливалось все: торговля, разведка, любое сообщение с внешним и пограничным мирами. А это как никак тяжелый камень в их жалкое экономическое существование. Какое там, пусть меня простит читатель, к демонам, экономическое существование, когда читать и писать по слогам умеет один тока староста, да и чародей Ворк, обученный грамоте в столичной гимназии. Нищета да убожество. Разруха.

И вот мы покинули поселок Вольный в количестве чертовой дюжины в пятый месяц зимы. Предпоследний. Хотя зима в этих краях держится до глубокой весны, и даже лета — дождливого и холодного. Собрав припасенные у Руфа манатки-обновки, двинулись в дальнейший путь. Лесничий Валек еще на скором совете предложил гнать аж до хутора Дикое без стоянок и перекусов, и уже на день-два заночевать на последнем посту перед Гранитной Балкой, конечно, он еще раз напомнил, что после хутора они скоренько с нами расстанутся, и дороги наши расходятся на неизвестное никому время. Я ни стал никого, ни о чем упрашивать и подкупать, денег и так осталось на дне мешка горсть, а впереди поджидал форт Балки с аппетитным на поживу капитаном Рогвиком. На мое усмотрение Валека с ребятами и за это стоило горячо поблагодарить, что не преминул я осуществить. К такому ходу событий остался беспристрастным десятник наш Рейван, скорее всего, берег свое самолюбие и репутацию. Хальма еще с самого начала пути я не замечал. Нет, конечно, он высказывался, но делал это тайно и тет-а-тет…

И снова скачка: аллюром, рысью, галопом — как хочешь! Выбирай и гони вперед! Одно нас останавливало: треклятая дорога. Снег и мороз. Мороз и снег. Сумасшедшие условия и много-много… очень много снега.

Снежные сугробы опротивели мне на всю оставшуюся Аллоном жизнь. Метровые и двухметровые навалы снега. Жаль рядом нет герцогских писак из канцелярии, вот бы они удивились, понаблюдав, откуда я черпаю "материалы" для своих хроник. Естественно не с потолка и не после ночных попоек на светских приемах. История дается мне через трудности и борьбу. А в Свергилле — через отмороженные конечности и постоянную дрожь в теле от каждодневных переохлаждений. Перо скачет в пальцах как очумелое, и только магия справляется с судорогами и параличом. Я борюсь с непогодой силой воли, а в крайних случаях призвав на помощь жалкие ростки внутренней силы. В моем теле ее осталось совсем немного. Старость накатывает на мое дряблое тело с упорством морской волны. С каждым ударом сердца я опасаюсь, что меня не хватит пережить этот поход, что меня сломят не стрелы и вид страшных гоблинов, "серых" тварей, а каждодневная боязнь замерзнуть или попасть в поле "колючих" морозов. Старуха-Смерть! Она ждет, не дождется, когда я отброшу копыта, словно мой шатающийся от усталости конь и упаду в ее костлявые, жадные объятия… Аллон спаси и сохрани меня от столь губительного ужаса!

Наши переживания и страхи — наши первые враги!

Валек мимоходом на третий день пути от поселка Вольный притормозил посреди раздолбанной и придавленной со всех сторон снегом дороги нашу группу и, дождавшись, мое величество со спокойствием указал на северо-запад. При этом сообщив: "Вон!" — я слегка испугано на него вылупился, он же продолжал с тем же хладнокровием указывать кожаной перчаткой направление, объяснил: "Там хутор Радушный". Я с печалью проследил за его ориентиром. Мда. Что с этой колокольни увидишь? А ничего! Дорога шла в гору, как по косогору и если когда-нибудь отсюда, с худого тракта вела к хутору, то сейчас в ненастную погоду ее по горло завалило снежищем. А что было дальше за тем самым косогором не только меня, но и всех остальных членов моего отряда мало интересовало. И я просто полюбопытствовал, чтоб хоть что-то сказать: "Дикое — это, случаем не от названия повелось? А Радушное звучит более обнадеживающе". (Я понимал, что к временной стоянке все мы чертовски устанем, а кони свалятся с копыт). Валек изобразил на лице полукислую улыбочку и промолвил: "Радушный за географией расположен более удачливее чем Дикий, возле кольца реки Сорки, в менее суровые зимы мы добирались до него на лодках, но в последние годы их охотники перестали расчищать дорогу, а реку затянуло льдом и сугробами, — связь оборвалась с хутором на два месяца. Поэтому приходится сообщаться с Диким. Он на прямом пути, тракт разрезает хутор на две улочки по центральной, так сказать, магистрали (ага, как в вашем поселке), затем идет ровная дорога до самой Балки. Миль двадцать-двадцать пять. (О, за день можно пройти!) Это сообщение меня обрадовало и несколько приободрило. С нами поравнялся Рейван с Хальмом на пару, озадаченные и чем-то встревоженные, я почувствовал растущую в груди тревогу, ну не бывает, чтоб постоянно везло! Чтоб было все гладко!

"Рыжик с Юлом насторожены, говорят уж больно на дороге подозрительно…"

Я таращился на Рейвана не отрываясь, ожидая продолжения его догадок.

"А Юл, что говорит?" — посерьезнел мгновенно предводитель лесничих.

"А что… молчит". "Понятно" — Валек пришпоривает жеребца, я гоню за ним, мне до смерти интересно, что же все-таки стряслось? Авангард отряда притаился в седлах, словно партизаны, затаились и мы. Невесть что ожидало нас впереди? Я ждал самого худшего, но надеялся естественно на удачу и как говорится, накликал на задницу беду.

День близился к концу. Сумерки опускались на Приграничье Свергилля, будто темные шторы на окна. В миг — и хоть глаза выколи! Ни хрена не видно! Лесничие и наемники то понятное, дорогу по нюху чуют, а мы с Хальмом и резервистами, как девственницы в портовом квартале после полуночи — срам!

Но через пару десятков минут я пожалел, что судьба надо мною не смилостивилась и что ночь медлила, вступая в свои законные права. Первым следы посреди узкого тракта увидел Рыжик, свесился с седла и внимательно до настырности впивался очами в громадные пятерни. Юл ему аккомпанировал, то есть всячески подсказывал и поддакивал. Остальные бойцы нашего отряда застряли за их спинами, как велели следопыты, я продрался на передок, расталкивая собравшихся в кучу господ. Лучше б мне запретил тогда высовываться Рейван или Валек, так нет остолопы, наверное, успели порядком замерзнуть в седлах и только тупо пялились на следопытов…

И тогда я тоже различил те самые, чудовищно-пугающие следы и в который раз за день ужаснулся всем кошмарам Свергилля. Оборотни! Зверюги где-то рядом? Я остро почувствовал, как по спине галопом промчался рой мурашек. А Рейван с Валеком не сговариваясь, в унисон скомандовали: "Оружие к бою!" Лесничие и наемники, как один вооружились шустро и торопливо. Лязг хорошо смазанного оружия и стрекот арбалетных механизмов. Наш отряд ощетинился, изготовившись к поединку. Веселье начинается!..

"Юл, зверье ушло или рядом?" "Ушло, Валек". "Далеко?" "К хутору. Еще утром".

Хм, а кто-то говорил, будто оборотни охотятся лишь по ночам? Или это особенные оборотни? Околдованные до мозга и костей?

"Значит, можем продолжать путь?" "Вполне". "Тогда вперед и тихо". Рейван, конечно же, с Валеком был согласен. Хоть в чем-то они сошлись — так это уступать друг другу в командовании отрядом.

Через полчаса стемнело, и дорогу не видели не только Рейван с Валеком, но также Юл с Рыжиком. Юл тут же порекомендовал сделать привал, при этом отозвав меня, Рыжика, Валека и Рейвана в сторону, объявив следующее: "Следы уходят прямо к Дикому, не сворачивая, Валек. Что делать будем, господа?"

Мы остолбенели. Рыжик не проговорил ни слова, скорее всего он знал о передвижениях тварей на дороге с тех же следов. А мы… а мы просто офигели! Дела!

Взял ответ за всех Рейван:

"Утром нагрянем в хутор, а сейчас — привал. Днем зверье слабое…"

С ним согласились все, даже Юл с Валеком.

Заночевали на обочине узкоколейки.

Ночью снились одни кошмары. И не только одному мне. Дозоры усилили вдвое, боялись малейшего постороннего шороха… вздоха.

А утром, как и обещал мне внутренний голос, нас поджидали сюрпризы, ну и естественно… неприятности".

В хутор Дикий мы зашли с ветряной стороны, так что внезапных засад и ловушек особо не боялись. Безусловно, оборотни — это не обычные волки, а продукт злой магии и уже потом, заключительный финал — проклятие природы. Мне почему-то казалось, что все происходящее дурной сон, больная фантазия спятившего человека. Разве может здравый человек верить в существование оборотней и жутких "серых" тварей? Я и в существование гоблинов, если говорить откровенно, с трудом верил, а тут, волки-переростки. Чепуха и нелепость!

Тем ни менее завидев первые хаты убогого хуторка на двадцать пришлых построек, мессир Рейван полустальным тоном скомандовал:

— Оружие к бою, господа!

Хутор Дикий предстал перед нашими очами, я на секунду побеспокоился, чтобы наш отряд ненароком не проскочил мимо разбросанных изб и не вылетел на небольшой клапоть поля, не затоптал посевы зимней пшеницы или еще какой культуры. В такой обстановке было очень трудно разобрать границы скромного селения северян. Я, например, склонен думать, что изначально местному старосте строго соблюдать территориальность каждого соседа и не "гнездиться" на каждом пятаке рядом с другом и тем более занимать лишь одну улицу. Тем ни менее избушки стояли и жались тесно друг к другу, словно хозяйственные сараи, но я точно видел обветшалые заборы и ограды меж каждого хозяина перед двором. Грустную картину местности довершали лед и снег. Снег, который изолировал всякое передвижение и отрезал пути сообщения. Снег, превративший хуторян в узников своих жалких домов. Погода, воцарившая в этом крае свои права и законы.

Юл и Рыжик не спускали глаз с дороги, следили за трактом и округой. След оборотней расходился у самых подступах к Дикому и наши зоркоглазые на минуту замешкались.

— Ну, чего стали? — занервничал Валек, крутясь в седле.

Юл промолчал, зато Рыжик, скребя пятерней заросший подбородок, ответил:

— Здесь вчера прошли три твари, а на этом месте, — он кивнул в снег в трех шагах от жеребца впереди, — они разошлись и если верить следу, зашли в Дикое с трех сторон. Далеко не расходились, но брали через три хаты, а там… кто их знает?

Валек помрачнел, Рейван сжал поводья в кулаках, лесничий глянул на Юла, но тот с интересом всматривался в виднеющиеся за пригорком из снега избам. Тишина!

— Ай, ладно! — В гневе махнул рукой Валек и обернулся к нам, давая рекомендации. — Дурное дело разбегаться, надо держаться вместе, может твари, побоятся нападать на нас скопом? А там… Аллон поможет!

Я хмыкнул. Таких слов я за свою жизнь столько наслушался, что перестал в них не то что верить, а понимать. Поможет? Поможет — когда башка будет висеть на суку!

Тогда я за те нервные минуты и боевую тревогу впервые совершил запоминающееся всем действие: извлек старый, но верный еще с Эльсдарской Сечи клинок и длинный армейский нож. Звон стали, отрезвил всех и даже тех, кто до этого момента держал в руках оружие, успевшее ему отяготить руку. Мне показалось, но при виде моего вооружения у господина Крученя задергались щека и ухо, а Рейван вопросительно задрал к верху левую бровь, милорд Черствый неужели вы "этими" штуками умеете пользоваться? — Я готов поклясться уже собирался воскликнуть в голос он, но почтение к моей персоне и скромность сдержали его первый порыв. Пауза прошла, и Валек оборвал неловкое молчание:

— Не расходимся господа, соблюдаем дистанцию! В избы носа не совать! Только легкая разведка.

Сэм с Родриком тяжело сглотнули — для них охота на оборотней "легкой разведкой" не назовешь. Как впрочем, и мне.

Подул легкий морозный ветерок, с деревьев слетала мелкая метель и, кружась, оседала на кусты, деревянные заборы, одинокие горшки на жердях, воткнутых горлышками вниз. Также попадали искорки нам в лицо и щекотали за щеки. Лошади храпели и тихо фыркали. Мы поравнялись с первой избой, покосившейся и въехавшей левым боком в снежный кучугур по самую крышу. Я с интересом рассматривал сие курьезное обстоятельство, сетуя, отчего у хозяина хаты за все время не нашлось времени и рук, чтобы разобрать и достроить постройку? Странные люди? Плюнули на свои судьбы и жизни? Или просто-напросто смирились с полудиким существованием? Кто их поймет? Стольких, как эта хата, почитай каждая в этом захолустном хуторке. Дикое! Дикие нравы и представления на обитание. Я скривился, мне не нравилось это место, как многое другое на Дальнем Севере и как многое другое, что еще ждало нас по пути вперед…

Руки заныли, я не привык сжимать рукояти клинков без дела, так же как не люблю пускать смертоносное железо в расчет, но что поделаешь, ситуации в походах бывают разные, каждая схватка и битва непохожа на одну и ту же.

Мы въехали неширокой шеренгой в хуторок. Неторопливым шагом, чтобы не пропустить атаки скрывающихся тварей, я еще втайне надеялся, что твари покинули хутор, ушли прочь. Но внутреннее чувство подсказывало — звери прячутся неподалеку! Первые как обычно скакали Рыжик и Юл, потом: Рейван и Валек, лесничие (я так и не запомнил, как кого звать) и уже за ними: Кручень, Волчара, Сурок, я, Сэм и Родрик, последние нервничали и дрожали. Я замечал, как дергались в их руках армейские сабли. У Крученя и Волчары небольшие, но прицельные двухзарядные арбалеты, а у Сурка — грозного вида шестопер. Солнце, выглянувшее из-за низких снежных туч, заиграло на стали, мы пускали лезвиями друг другу "зайчики". Конечно же, ненароком и не специально. Никто из нас не носил лат, потому как в такие морозы, железные панцири превращались в могильные склепы, из которых с трудом получалось извлечь скорченное и обледеневшее тело. Рыжик остановил отряд, когда мы добрались до середины хутора, я видел за последней изгородью избы, просторы вольного и необъятного Свергилля.

— Одна из гадин свернула вон к той избе! — Мы мигом повернулись в указанное направление: ни чем не приметная избушка и…

И тут я увидел кровь… и не только я!

Кто-то чересчур громко и нервно ахнул. Бряцнуло оружие еще в неумелых ручонках. Тишина затем заполнила Дикое. В наших грудных клетках бешено бились сердца. Адреналин подымался в крови.

Двое лесничих направили лошадей к избушке, к кровавому пятну у самих входных дверей. Покосившаяся пристройка, имевшая подобие веранды — больше похожая на камору и возле нее кровь. Темные сгустки кармина. Я четко рассмотрел въевшиеся потеки на дереве, когда тварь настигла жертву. Брызги летели во все стороны: на снег и обледенелую дверь. Странно нигде не видно останков? Ни костей? Ни мяса? Значит, чудище утянуло добычу с собой и уже в другом месте с нею разделалось?

Лесничие спешились, присели над ужасным местом, к ним присоединились Валек и Рейван, они переговаривались в пол голоса, я толком не слышал их мнений, подъехал к хате, оставив наемников и солдат одних посреди улицы. Бедняги резервисты жались в седлах и дико озирались по сторонам.

— Арольд, загляни в дом! Рыщь, прикрой его! — Долетели до меня последние распоряжения командира лесничих. Осторожно следопыты скрылись внутри постройки — без шороха и шума. Над застывшей лужицей крови остались Валек и Рейван, придерживая своих жеребцов и лошадей лесничих.

— Господин Рейван? — Полукриком воззвал Рыжик, десятник мигом обернулся на голос. — Мы с Юлом обследуем соседние избы?..

Рейван сперва озадачился, затем молча, согласно кивнул.

— Только поосторожнее там!

Два наших зоркооких следопыта скрылись за изломанной изгородью, что размежевывала границы двух участков. Взводный Хальм опасливо взирал им в спины. Наверное, борясь с противоречивыми чувствами — ему нисколько не улыбалось занятие сидеть и дожидаться результатов, когда вокруг происходили роковые события. Как ни как он тоже командир и тоже имел право показать себя. Гарцующим на месте я очень вовремя успокоил его от чрезмерной поспешности, пока дружище Хальм не успел натворить глупостей.

— Хальм остепенись! Что с тобой?

Его лицо исказилось гримасой возмущения и борьбы. Внутри него все рвалось и клокотало. Я озадачено схватил его за плечо. Аллон всемогущий, что с ним? И тут я понял! Почувствовал тонкий, едва уловимый, разлитый в воздухе поток магии. Необычной и противоестественной всякому пониманию… волшбы.

Чародейство!

На нас воздействовали со стороны!

И первой жертвой чар стал на удивление взводный Хальм.

— Хальм закрой глаза! Закрой глаза! — Загорланил я ему. К моему глубочайшему изумлению он не подчинился, забился судорогой в моих руках. Святой Аллон, нас атаковали!

Сэм с Родриком таращились по сторонам и на нас перепуганными глазищами. Кручень с Волчарой направили скакунов в нашу сторону, а лошадь Сурка затанцевала на месте, норовя его скинуть с седла.

— Хальм!

Жеребец взводного взбрыкнул, поднял седока выше наших голов и, заржав на весь хутор, бросился в галоп.

Меня больно ударило по левому боку, а мой конь опрокинулся на забор, я и сам, чудом удержался в седле. И спасло нас одно — на нашем пути оказалась изгородь. До слуха докатилась волна возгласов и ругани. Я заметил мелькнувшие в воздухе ноги Хальма и в следующий миг, он уже кувыркался в снегу, плюясь и остывая от колдовского гипноза.

Я задрал голову к небу, шапка сползла на глаза и я, практически ничего не видел и не слышал. Голоса звучали размыто, перед глазами скакала картинка неясного мира. Что творилось вокруг не разглядеть и не понять? На нас напали? На нас напали — это однозначно. Магическая атака! Пускай характер этих заклятий я и не смог установить с первого раза.

— Милорд Черствый, вы живы?

Кто это?

— Жив я, Аллон всех забери, что стряслось? — Кричу я гневно.

Рядом паника:

— Хальм! Хальм!!

У меня учащено забилось сердце.

— Хальм сломал руку!

Сэм помогал мне подвестись на ноги. Я был весь в снегу, но нет времени отвлекаться на такие пустяки. Слава Аллону все живы!

Хруст снега под подошвами тяжелых сапог, от избы к нам бежали: Рейван, Валек, Арольд и Рыщь. Волчара и Сурок хлопотали над беднягой Хальмом, перевязывая того и фиксируя поломанную руку. Кручень ускакал вдогонку сбежавшей лошади, Рыжик с Юлом до сих пор не вернулись.

У меня гудела голова и нарастала ноющая боль в затылке.

Звон заглушал все звуки, я не слышал, что кричал мне Рейван, что с удивлением на лице подмечал Валек. Падение. Прострация. И вдруг… все закончилось! Я словно выплыл из тумана. Вынырнул из глубокого омута. Звон и гудение отступили, а вот ноющая боль в затылке напротив, усилилась.

— Алькир, бес вас побери, что с вами? Вы меня слышите?

К нам подходили все, и я расслышал удивительное заключение лесничего Юла:

— Странно, в избе никого нет?.. В соседней тоже? Куда подевались жители хуторка?

Голова просто раскалывается.

Я с присвистом дотрагиваюсь до затылка, такое впечатление, будто кто оглоблей огрел по башке. Что за напасть?

Рейван дергает меня за воротник, встряхивает, приводя в чувство.

— Алькир!

Я отмахиваюсь от него и в тот же момент догадываюсь, в чем же дело — чертова магия! Ни кто не ослаблял атаку по нашему отряду. А так как профессионал в области внутренней силы в нашей группе считается только я, то…

О Аллон, меня блокируют, чтобы разделаться с остальной группой! Вот она, правда. Причина!

— Рейван стреляй! — Ору я во всю глотку, неожиданно и громко. Физиономия моя застывает маской.

События разворачиваются быстро и очень стремительно, и я не собирался оставаться в стороне от них, и тем паче, становиться жертвою сих злоключений.

Я подскакиваю к остолбеневшему Крученю, он отшатывается назад, но мои руки уже выдергивают из его пальцев удобный и смертоносный арбалет. Резко разворачиваюсь и делаю два точных выстрела в густые наросты рябинового молодого кустарника, обросшего задний двор покинутой избушки. Мое чутье подсказывало — недруг прятался именно там.

Одна стрела за другой — точно уходят в цель. Ветви содрогаются, и водопад снежинок кружится в сугробы. Тут же, с долей полусекунды, мы замечаем резкое движение в глубине рябин, чудовищная тень пришла в движение и, ломая заиндевевшие ветки, вылетела на дорогу, звучно ревя и оскаливаясь.

— Оборотееее… — крик утонул во всеобщем гвалте.

Я оцепенел, впервые увидев такую нечисть, а за свою прожитую жизнь успел, поверьте, насмотреться гадин.

Чудовище покрывала серо-рыжая пятнистая шерсть, сгорбленная спина — я предполагал, эффект резкого метаболизма и мутагенных реакций организма. Задние лапы до ужаса кривые с острыми когтями, передние ноги длинные, выдерживающие громадный вес мутанта. Уши торчат торчком, да и заостренное рыло. Явно над этим созданием поработала не природа, а магия. И чьих же рук это дело? Или я с самого начала неправильно поставил вопрос? А надо: чьих лап это уродство?

Мутант приземлился в трех метрах от Рыжика и Юла, кони спаниковали и зашлись ржанием, их заглушил яростный рев чудища. Волчара разрядил свой арбалет в гадкую тварь, монстр дико завопил ему в ответ. Четыре стрелы торчали в боку. Я швырнул в руки оторопевшему Крученю разряженный арбалет и снова выхватил из ножен верный меч. Чем я руководствовался в тот момент, и какой из меня мечник против столь могучего берсеркера? Я видел противника, остальное для меня неважно.

— Валек заходи справа! — Орал Рейван.

— Рыжик! Рыжик, плюнь на лошадь, бери меч и помогай Юлу!

Арольд с Рыщем готовились метать боевые топоры.

Мы зажимали тварюгу в кольцо.

Солдатики Сэм и Родрик мельтешили за нашими спинами.

Мышцы зверя бугрились и играли под мощной шкурой. Гад рычал и скалился. С глотки подымался пар. Слюна скатывалась с клыков. Омерзительное зрелище до ужаса. Как я устоял перед этим кошмаром? Да еще отважился выскочить с клинком в руках?

Над ухом просвистел топор, я невольно вжал голову в плечи, шапка съехала на левое ухо. Снег разлетался под моими сапогами — я взбивал кучугуры носками.

Тварюга щетинясь отступала, заостряя внимание на моей персоне, голова монстра наклонилась вниз, а уродливая спина еще больше сгорбилась. Чудище готовилось к броску. Цель наверняка определила гадина четко и молниеносно. Топор отлетел от ее шкуры, как стрела от каменной стены. Ну и шкура!

В левой руке у меня интуитивно возник армейский нож.

Рейван и Валек тоже рядом, с другой стороны я замечаю лесничих, наемники за моей спиной — готовые к бою. А вот резервисты вообще пропали из виду.

— Арольд, гляди, сзади еще одна тварь! — Крик докатил до моего подсознания погрязшего в боевой транс.

Еще одна тварь?!

Горе нам! Я совсем забыл, что тварей может быть несколько!

Секундное замешательство: я с трудом отвел взор, чтобы сориентироваться на другую нечисть…

Первая стремительно ринулась в воздух. Прыжок четкий и смертоносный. Пасть раскрыта и готова вцепится мне в горло. Мои глаза округляются от ужаса, когда я замечаю летящую на меня тень. Сильный удар в спину бросает меня вперед, валит на истоптанный лапами и сапогами снег. Я с хрипом кричу, плююсь и откатываюсь. Вал ветра проносится надо мною, я слышу гул ударов, треск одежды, хруст костей и грохот деревянных жердей. Творится неладное…

— Валек бей ее!

— Рейва-аннн!!

— Мочи ее, братцы!

Свист арбалетных болтов. Свист клинков и сабель. Ругань и вопли. Рев и рык. Какофония боли и ярости!

Алькир переворачивается на спину, находит глазами рукоять ножа и протягивает к нему руку. Мечущаяся тень твари у приплюснутой постройки. Сейчас! Он подводится, и широко взмахнув рукой, пускает нож в полет, навстречу размытому пятну цели. Скулящий визг в ответ — он попал! Тварь воет и, врезаясь в стену избы, проламывает хилую хату, стенка вламывается внутрь, монстр, визжа, как порося, загребает лапами воздух и снег. Кручень умудряется всандалить в ее брюхо еще парочку "шершней". Но я уже знаю причину, конечно, мой удар армейским ножом сыграл ключевую роль — сталь, отлитая серебром! Серебро — вся нечисть боится этого металла. Оборотни, естественно не исключение.

Еще одна тень маячит справа, между убогим сарайчиком и соседской халупой, я не могу то убожество назвать избой, в том коровнике место для животных не для людей.

Мой удар делает кульминационный поворот, оборотни принимают решение — избежать схватки. Раненый монстр устремляется в бегство, уворачиваясь от обломков дерева и мерзлой глины, мы не успеваем добить врага. И я не уверен, что у кого-то, даже у лесничих, кроме меня есть в арсенале обогащенное серебром оружие. С мечом я не собирался расставаться, ну и успеть за мчащей прочь по улице тварью тоже не хотел.

Полубесплотные тени — и от монстров остаются следы на снегу. Я тяжело и затравлено озираюсь, дыхание разрывает мне грудь, здоровье далеко не то, чтобы выдерживать такие нагрузки, я слишком стар.

Ко мне подбегает Рейван с серым от напряжения лицом.

— Все бесы севера, проблема, Алькир!

Я непонимающе и вопросительно глянул на него.

— Арольд в плечо ранен. Тварь прошлась по нему когтями. И Родрик… — он запнулся.

Я задрожал всем телом.

— Родрик… тварь откусила ему голову…

Я на закоченевших ногах сдвинулся с места, оттолкнул скованного десятника и зашагал к ограде, туда, где застыли наемники и лесничие. Хальм сидел на сваленной изгороди, а Арольд придерживал левое плечо куском разорванного мехового плаща, из-под пальцев сочилась кровь. Его немного лихорадило и шатало. Мне пришлось растолкать парализованных ужасом людей и протолкаться к месту убийства.

Ноги бедняги Родрика торчали из обломков старой огорожи, лужа крови пропитала и растопила снег, я присел над трупом, из развороченных артерий уже перестала толчками бить карминовая влага, судороги свели коченеющее на холоде тело, пальцы мертвеца бледнели и синели на морозе. Меня душила слепая горечь и обида. Почему он? Ведь он еще так молод и юн? Когда же это все закончится? Зачем я взял его и Сэма в этот поход? Нужно было оставить их в Вольном. Как несправедлива судьба. Я взмахнул с головы шапку и закрыл ее лицо, борясь со слезами.

— Мы должны его похоронить.

— Спалить тело, — очень тихо поправляет меня Валек.

Я содрогаюсь. СПАЛИТЬ РОДРИКА?!

Но осознание доходит до меня через помутневший рассудок: Родрика умертвил оборотень! В их слюне опаснейший яд! Проклятие! Укушенное оборотнем существо может под воздействием заклинаний и проклятий превратиться в цикл полнолуния в такого же монстра, как и чудовищные сородичи, с которыми мы столкнулись.

— К-конечно спали-ить…

— Юл. Рыщь. Сложите… — он хотел сказать останки Родрика, но осекся: — тело Родрика в плащ и взвалите на одну из свободных лошадей.

Ха! Свободные лошади!

О чем говорить! Какие лошади? Половина отряда осталась без коней. Мимолетная схватка с нечистью не только унесла жизнь резервиста и покалечила Хальма с Арольдом, но оставила нас без способа быстрого передвижения. Я с паникой думал, что мы навеки застряли в этой Аллоном забытой дыре!

Три лошади мы отыскали у замызганного черствой грязью сарае, а еще три поймали на улице в ста метрах от временного лагеря. К тому времени Хальм и Арольд еле переставляли ногами, взводный не мог пошевелить рукой, а Арольда знобило и лихорадило. Я занервничал, как бы царапины оборотней не привели к фатальным последствиям.

Мы собрали то немногое, что осталось от первоначальной группы. Вещи и раненых перенесли на спины жеребцов, а окоченевшее тело покойного Родрика на вьючную лошадь. Сэм вызвался вести скакуна лично, без посторонней помощи. Мы ощетинились оружием и шарахались от каждого жалкого толчка.

За все время блуждания по хутору я ни разу не услышал, ни кудахтанья птицы, ни лая собак — полная тишина, немая тишина. До боли в сердце захотелось заорать, но я поник душой и телом, смерть Родрика выбила у меня почву из-под ног.

Рыжик застыл на месте, ведя наповоду свою лошадь.

Ну что опять? Снова мерзкие чудовища?

Он совершил неуклюжий шаг навстречу приземистому и неогороженному зданию. Именно зданию — каменному, невысокому и забитому досками на окнах. В сознании шевельнулась глупая и абсурдная мысль. А вдруг?

Валек уже собрался окрикнуть наемника, но я остановил лесничего за рукав и, выхватив меч, последовал за Рыжиком. Юл тоже поплелся за нами.

Следопыт остановился возле сбитой и крепкой двери, потянулся за дверную ручку, подергал. Не поддалась. На его лице заострилось озадаченное выражение с оттенком нерешительности. Казалось, он не знал, что делать дальше?

Ни кто его не осудил, все замерли у каменного строения.

Рыжик подергал за ставни — прибиты мертвецки.

— Сделаем привал, — не говоря конкретно никому, сообщил Рейван. С ним молча согласились. Наверное, настолько устали, что были не в состоянии вымолвить и слова.

Коней завели под пристройку, Валек заозирался, потом озвучил свое мнение:

— К вечеру надо будет выбрать одну из покинутых изб. Нам тепло не помешает…

Он не договорил, за входной дверью, по ту сторону, послышался едва уловимый шорох. Началось! Снова какая-нибудь мерзопакостная тварь?

Дверь с хряском приотворилась и чуть-чуть показалась щель, потянуло затхлостью и кислыми огурцами, Рыжик отскочил от косяка, как от гоблинского шамана, поскользнулся и шлепнулся на задницу.

Звон арбалетного дротика и наконечник врезается в наличник. Из-за двери доносится громкое "ой".

Я дергаю за доску двери и распахиваю настежь, да она весит десятка два килограмм!

— Братцы! Братцы! Свои! Сво-ои! — Вылетает из сеней.

Мы застываем с разинутыми ртами — обалдеть! На пороге старичок с беззубой гримасой в драной сорочке и панталонах, за его спиной: мужичовские и девичьи физиономии, старческие скошенные рожи и бледные юношеские подобия. До слуха докатывается истерическое блеяние, мычание, кудахтанье и тявканье. Мяуканье. О боги! В эту "крепость" впихнулся весь хутор, притом забрав с собою не только вещи, но и домашнее хозяйство.

Я присел на корточки, опустил меч и, сплюнув в снег, вымолвил:

— Да вылезайте уже! Тварье ушло! Мы… свои.

Барс придавил уроду горло, вдавливая в грубую шерсть когти медленно и плавно. Его глаза неотрывно всматривались в грубые очертания морды гоблина. Они схватили одинокого воина за чертой лагеря. Рик молниеносно оглушил гаденыша, а Недомерок снова чуть не учудил, бросился на распластанное тело с намерением отгрызть увесистый шмат. Благо Барсу удалось вовремя заметить недостойное гризолоида поведение. Пришлось опять преподнести недоноску взбучку, пару раз огреть и отрезвить в холодном снегу. Когда до придурка наконец начало доходить зачем и для чего они захватили информатора, он с извинениями заскулил. Ну, дайкинская псина, видят боги этого мира!

Мы нашли укромную ложбину на окраине Кроличьих лесов, где и привели в чувство нашего пленника. Барс не доверил процедуру дознания никому из группы, тем более ни Рик и ни Рысь нужными методами допроса не владели, поэтому к делу приступил Барс. Он легким… очень легким ударом лапы отрезвил серое существо в заснеженной канаве, и пока ошпаренное чудо ужасалось и кидалось по сугробам и кустам, повторил еще раз процедуру. Рысь и Рик спокойно, присев на задние лапы, внимали происходящую сцену. Недомерок чухался и клацал от непоседливости клыками. Гоблин считал себя покойником. Может оно и верно, но в первую очередь Барса интересовало совсем другое.

"Это ваши монстры?" — послал ментальный вопрос в голову существа Барс.

Нечисть перестала метаться в канаве и залупала на него янтарными, выпуклыми глазищами, пытаясь сообразить, откуда в ее голове взялась разумная фраза.

"На-аши-и-и…" — промычало отродье.

"С какой целью они перешли границу?" — Барс не знал, как назвать то место, где обитали мерзкие гоблины.

Но существо залепетало совсем другое.

"У нас много волков… много волко-ов… много…"

Барс оскалился. Во гаденыш еще выпендривается!

"Шака-а-алы… шака-ааалы…"

Несло словно в бреду спятившее создание.

Дикари! Полудикое племя!

"Зачем вы пришли в дайкинские земли?"

"Ру-удни-и… Ру-удни-и-и… Ру-у-ууднии…"

Барс надвигался на него.

Он чувствовал неощутимый, тонкий поток магии — гоблин околдован.

"Ру-у-удниии… Ру-удни-и-и…" — несло его нескончаемым потоком.

Все хватит с него!

И тут мразина заткнулась, глядя мимо гризолоидов, Барс медленно оглянулся: абориген таращился на вжавшегося возле Рика лосенка.

"Ед-да… ед-да…"

Ну, нет, достаточно!

Барс стрелою летит на гаденыша и кромсает его на части…

Даже кровь у этих тварей другая: гнилостного цвета. С омерзением предводитель монстров отрывается от своей жертвы.

"Где Рик?"

Рысь вращает башкой по сторонам. Недомерок противно скулит.

"Где Рик?"

Треск сучьев и хруст снега. Тело Рика выныривает из чащи леса, метелица снежинок ему вдогонку.

"Лагерь уродов всполошился, они выслали десятка два оборотней нам вслед!"

Барс клацает мощной пастью от гнева.

"Рысь бери на спину лосенка, живо!" — приказывает, видя секундное замешательство напарника. — "Уводим гадов к дайкинским селениям, сами с ними не справимся".

"А как же Злой и Лентяй?"

"Я попробую на расстоянии достучаться до них…"

Грызолоиды срываются с места.

"241 год правления рода Альвинских, летописец Алькир Черствый, четырнадцатый день пути. Приграничье Свергилля.

…Скажу сразу до хутора Дикого у меня еще теплились в груди надежды, что для нас и, в особенности для меня, дорога окажется с незначительными потрясениями, но на следующее утро, когда я и та, сформировавшаяся до Одноглазой Башни команда пережила сражение с оборотнями — мои представления о походе кардинально поменялись. Гибель резервиста Родрика всполошила всех, я корил себя за то, что не оставил юнцов на попечительство старосты в Вольном, а сделал это уже в Диком. Вконец измотанного Сэма и павшего духом, огорченного взводного Хальма. Как не пытался гвардеец скрыть своих переживаний, но я все его страхи и опасения читал на лице, видел эмоции, словно на страницах раскрытой книги. Меня, матерого волка, десятков военных кампаний было не просто провести вокруг пальца. В хуторе Диком я сумел доказать, что в открытом бою на меня еще можно положиться. Что еще не настолько стар, чтобы утирать платочком сопли при первой же опасности. Я способен постоять за себя и побеспокоиться за сохранность своих людей. Родрик!

Я до сих пор не мог простить себе гибель мальчишки. На сердце невыносимая тяжесть. Что я скажу его родным? Я в ответе за их жизни, за жизнь Сэма, да что там говорить! — за жизни каждого члена отряда, Аллон побери! Но больше всего меня омрачила гибель Родрика. Ведь он еще был таким юным. Молодым. Поэтому я сразу согласился с предложением Валека и Рейвана оставить Сэма и Хальма в хуторе Диком. Ни Сэм, ни Хальм особо не припирались, куда там геройство, когда костлявая плясала перед самым носом танец смерти! Валек распрощался с нами на следующее утро, когда я, Рейван, Рыжик, Волчара, Кручень и Сурок, нагрузив необходимым дорожным скарбом жеребцов, выехали на узкоколейку, ведущую к сторожевому форту в Гранитной Балке. Валек пообещал, что пока рана Арольда не затянется или перестанет кровоточить, они не покинут Дикое, а до того времени присмотрят за Сэмом, Хальмом и жителями чахлого поселения. Я боялся, чтобы ранение Арольда не осложнилось, не привело к серьезным последствиям или того хуже — мутациям. Но Валек успокоил, что будет начеку. Староста подсобил, отыскал в старой, заброшенной лачуге, что когда-то была кузней, посеребренные клинки, и все до единого бойца, в том числе и я, вооружились достойным против нечисти оружием. Я выбрал два коротких ножа…

И вот мы шестеро бойцов снова очутились на продуваемой всеми ветрами дороге, ведущей к Балке. Я уточнил у Рейвана, сколько нам дней пути, он не раздумывая, ответил: "Дня два-три не больше". Я в тайне облегчено вздохнул, скорее бы уже оказаться в Одноглазой Башне!..

К обеду третьего дня мы увидели Гранитную Балку, я даже на второе утро пути различил впереди туманные черно-серые вершины гор, Рейван тихо обронил на мое любопытство: "Медная Рудня".

Медная Рудня — некогда предгорье Золотой Рудни, где-то три тысячи лет назад в результате мощных землетрясений разрушенное. Центр основных сплоченных вершин обрушился и разошелся, сместившись, образовав два горных района, первое — с высокими остроконечными пиками до восьми миль в высоту, а второе, с неровными горными скалами не больше одной-двух миль к верху. Самый высокий район назвали Золотой Рудней. А соседний — Медной. Среди пограничников Гранитной балки обитает простое название — Медь.

Сторожевой форт Гранитной Балки — прозвище "Гранитка". Проходят службу военизированные части Королевской армии, а также штрафники специального батальона из числа солдат, офицеров и магиков Академии. Командиром Гранитки до сих пор остается бессменный капитан Рогвик. Приказы исходят лично из герцогской канцелярии, цитадели Судейской главы или Серой Башни графа Сермена Коршуна.

Крепость-форт Гранитка является последним оплотом на пути в дикие и безлюдные, заброшенные земли хобгоблинского племени, земли ледяного Свергилля.

Алькир Черствый впервые своими глазами узрел прелести Дальнего Севера…

У-у-у-у-у-г-г-г-г-р-р-р-р-рррррррр…

Тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук…

Ночь накатывалась на проклятое двумя народами место волнами омерзения, с нервной поспешностью стараясь сокрыть грехи былых дней. Боясь, лишний раз дотронуться до клоаки природной чистотой.

У-у-у-у-у-г-г-г-г-р-р-р-р-рррррррр…

Тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук…

Их спины напряженные и окоченевшие, мышцы сведены холодом и сыростью.

— Может испробовать снова? — У Ирвин не остается больше терпения вглядываться в непроглядную пелену. Полчища чудовищ мерещатся под самым носом, воображение рисует одну картинку страшнее другой.

— Да пробовал я его будить!.. Будил… Что толку? Бредит. — С паникой в голосе оправдывается тут же Шост.

— Они подходят! — Чуть не плача всхлипывает Оливия.

У-у-у-у-у-г-г-г-г-р-р-р-р-рррррррр…

Тук-тук-тук-тук (замерло) тук-тук-тук-тук (еще ближе) тук-тук-тук-тук-тук (остановилось где-то рядом в тумане, выжидая)…

— Я ее сейчас прибью! — Одними губами шипит Шост, притягивая медленно, словно крадучись, внутреннюю силу.

— Может не надо? Вспомни, что говорил Себастьян.

— Что говорил, что говорил…

Шост не успел обругать Оливию, за спиной снова заворочался на дорожном мешке и плаще под боком их спаситель, эльфар-полукровка Себастьян, объятый бредовыми воспоминаниями и вскипяченный до жалкого состояния температурным воспалением. А еще вчера днем все было хорошо и спокойно — и тут на тебе! Ближе к ночи он почувствовал недомогание, стал хвататься на каждом шагу за правый бок, живот, дергать и разминать руку, а ближе к полуночи слег на плаще и провалился в глубокий обморок. Короткие перерывы обрывались непонятными для малышни эльфийскими выкриками, при звучании которых подмастерье лишь нервно вскакивало и переживало за погоней или, наоборот, с превеликим изумлением вслушивалось в человеческий треп, когда мессир Харуш принимался молоть чепуху на родном, человеческом языке, как сейчас:

— Я пройду! Пройду… пройду… пройду-пройду… пройду Лисьенн… прой… — и снова: — тиль-тиль-тиль-тиль… тиль-тиль… тиль…

Храмовники озадачено озирались на его скрюченную, на земле фигурку.

У-у-у-у-у-г-г-г-р-ррррр!

Как-то коротко и злорадно, с алчностью и предвкушением.

Твари явно учуяли их.

Шост вгляделся в туманные клочья, застилающие зрение и воображение, которое не в пример здравому смыслу, рисовало сознанию: карикатурно-зловещие морды чудищ. Храмовник жадно проглотил горькую слюну, в животе тихо заурчало не то от голода, не то от панического страха? Какая в том разница, коли вокруг, такое творится? Подумать только легендарное место крови и месива — чертовы Улья Грез! И надо же, какое сладостное название: Улья Грез! Или возможно это неудачный перевод эльфийской тарабарщины на человеческий лад? Кто в том вопросе разберется или даже поймет?

Тук-тук-тук-тук (затихло).

С противоположной стороны тумана: тук-тук-тук-тук-тук…

На пришельцев в мир призраков и нежити повеяло замогильным холодом.

Тук-тук-тук-тук (с боку)…

К ним подбирались с трех сторон!

— Ой! — воскликнула Оливия от холода и отшатнулась от неизвестного натиска.

— Брр! — свела плечами Ирвин.

— Тиль-тиль-тиль… я справ… справился… я… тиль-ти… — все дальше бредил о своем полукровка.

У-у-у-у-у-г-г-г-г-р-р-р-р-рррррррр…

— Уходить надо, — спокойно констатировал факт парнишка-храмовник своим спутницам.

Фиолетово-темное небо, заполненное туманными кляксами испарений, дрейфующих над землей, парящих под действиями магии и порывами внезорганских ветров. Переливы зеленых, серо-красных, янтарно-сизых, молочно-бледных, черно-бурых и ядовито-зеленых красок в дымке. Загадочные и устрашающие танцы вальсировали клубки-потоки в трех-четырех десятках метров от скованных страхом и переживанием фигур беглецов. И только придавленная к земле фигурка полукровки оставалась равнодушной к действительности творимой перед самым носом. Ухало, храпело, поскуливало, завывало, гавкало, рычало, ржало и поскрипывало в полотне мути. Призрачные и нереальные человеческому слуху звуки. Вот только характерный и конкретный перестук коготков по примерзшей почве кошками скреб по нервам. Ломил дрожью все тело. Что-то или нечто подкрадывалось к их временному лагерю? С диким азартом и вожделением рвалось наброситься на горячую и пульсирующую жизненной энергией плоть.

Тук-тук-тук (шарк-к!)

Шарк-шарк-шарк-шарк…

Скребеж конечностей по мелким камешкам и обмороженной глине…

— В-все!! — неожиданно громко выкрикнула Оливия и, подскочив к обомлевшей Ирвин схватила напарницу за рукав эльфийской куртки, потянула за собой. — Они сейча-ас бу-удут здесь и… и тогда…

Ирвин не вырывалась. Она с перекошенным лицом таращилась в туманную дымку, буравя потоки испуганным взором.

Без оружия и магии они долго не протянут. Запрет запретом, а выстоять против потусторонней нечисти голыми руками — это не героизм, скорее всего, идиотство. Холодное оружие не выдержало магического портала, затерялось в бесчисленных коридорах энергетического тоннеля. Шост с огорчением вспомнил родное эмбраго. Как мог в наступающую минуту помочь верный враг? Эх!

— Вы куда? — Зашипел на них храмовник, тяжело оглядывая подруг. — Сгинете! За Ульями Грез Василисковы холмы, как через них думаете перебраться, по воздуху?

Аристократки косились на него обиженными и осуждающими взорами. Не твоего ума дело! Но прощаться с Шостом и бессознательным Себастьяном пока не спешили.

Призрачные гости в пелене мути притаились, а возможно наоборот подсчитывали с какой стороны лучше подобраться?

— Есть толковое предложение, предлагай, но… — Ирвин заткнулась, когда Шост более чем спокойно отвернулся от девчонок и в два быстрых шага оказался у вещей мечущего в бреду полукровки.

Руки парня приподняли голову Себастьяна, уложили на край плаща, а дорожную торбу, служившую как подушку, храмовник опустил на ровный участок земли, под неестественный свет зачумленного края, юнец развязал тесемки торбы и заглянул внутрь себастьянова имущества: так… так-так, что у нас тут?

Первым делом он извлек влажный от сырости эльфийский хлеб, разломал его на три части, и протянул немудреную еду спутницам. Девчонки едва не вырвали черствые корки из его рук вместе с пальцами, Шост мельком глянул, как краюхи исчезают в проголодавшихся ртах. Сейчас не до этикета и культуры. Он порылся в шмотках, нашел скрученную в рулон карту, которая к его немалому удивлению сохранилась после водных процедур. А еще он ненароком нащупал что-то тяжеловатое и знакомое в боковом кармане, а в другом — тоже тяжелое и с рукоятью. Нож? Нет — стилет! А здесь, что же? О Аллон, неужели? Эмбраго! Родимый друг! Брат! Запел с первого прикосновения в его крови. С первого ласкового касания. Эмбраго!

Притихли за его спиной Оливия и Ирвин, перестав чавкать и хрустеть зубами, с жадностью наблюдая, как он с дрожащими руками сматывает звенья магической цепи, а радостный друг… брат затрепетал. Запел в его руках, купаясь в лучах внутренней силы. Магия легонько подалась и заструилась на пальцах и звенья мифрила засверкала в темно-фиолетовых лучах края. Он опьянел и слился с магическим оружием. Начал проваливаться в омуты боевого транса…

Его выплеснули из водопада ярких брызг толчки бешеной и разгневанной Оливии, она мочалила его кулачками в плечо, в спину, тормошила словно тряпку.

— Шост! Шост! Шо-ост!

Он перевалился на правый бок, едва не налетев всей массой на тело полуэльфа, и только тогда очнулся.

— Шост! Магия Шост! Шо-о-о… — Вопль Оливии утонул в вопле Ирвин, когда храмовница спиною наскочила на их двоих и заверещала пуще прежнего. Вот тогда Шост и очнулся окончательно, вынырнул, словно из беспамятства, такого же глубокого и вязкого.

— Спрячь! — Успела затребовать дочка Хорвута, опасливо пялясь на эмбраго в руках Шоста.

— А-а-а? — зазвенело в ушах и по всей равнине Грез — это Ирвин ревела сиреной на всю округу, и было от чего!

Подмастер, полусидя, развернулся и глубоко вгляделся в завесу испарений.

ОНИ СТОЯЛИ ШЕРЕНГОЙ! СТРОЕМ!

Спина Шоста мгновенно покрылась испариной, а боевой пыл растаял в течение полусекунды.

ОНИ КАЗАЛИСЬ КАМЕННЫМИ ИСТУКАНАМИ. СТАТУЯМИ СУМАСШЕДШЕГО СКУЛЬПТОРА…

Шост с тяжестью на сердце в тот момент мог бы признаться себе, что в те мгновения ОНИ действительно явились ему неправдоподобно, сумасшедше неестественным явлением даже в клубах чуждого Зоргану тумана. Словно ТЕ изваяния выплыли из чудовищной глубины. БЕЗМЕРНОЙ ПУСТОТЫ. Явив им свои уродливые и кошмарные тела. Он не смог с точностью, как и в первый раз, сказать, сколько же их предстало из мутной глубины: десять? Двадцать? А может и сто адских порождений? Одно, что стоило отметить, главным фактором — существа выстроились перед ними длиной-длинющей шеренгой, в жажде хорошо поужинать, а может и позавтракать, если конечно, к тому времени, от них, храмовников и бесчувственного Себастьяна хоть что-то останется.

Их кроваво-красные горящие глазища гипнотизировали и притягивали. Ни Шост, ни Оливия с Ирвин не могли оторваться от ужасающего зрелища. Застывали, парализовано на месте.

Стальная хватка сжала его лодыжку, Шосту неимоверных трудов стоило, чтобы не заорать на весь мерзкий край душераздирающим гласом, а лишь с конвульсивной судорогой дернуть ногой… и чуть не заехать очнувшемуся полукровке в истерзанное жаром лицо.

— Не смотри… не смотри-те им в… в гла-за… не смо-отрите… — шептали ссохшиеся, воспаленные губы Себастьяна.

Расширенными от ужаса очами Шост пытался поверить в увиденное: святой Аллон, полукровка все же очнулся от бреда!

Храмовник мучился выдавить из горла хоть слово, хоть сдавленный сип.

И тогда пришли в движение первые ряды монстров, почуяв слабое вмешательство полуэльфа в их ментальную атаку. Тук-тук-тук-тук… — ритмичный перестук костяных наростов по засохшей почве, по усыпанной мелкими, влажными камешками земле. Туловища полупризрачных гадов проступали явью, реальными очертаниями и фантастическими деталями структур тел. Ирвин с Оливией завизжали в один голос, сжавшись в два комка. Тварье сладостно, по-живому, утробно заурчало в ответ.

На родине, в Призрачном мире, те немногие создания, что наделены крохами разума или четвертью интеллекта, называли алчущих поживой уродцев — клешнеходами, а командор Ургур — крабторами, а сам, его величество Император Баркл с грубым презрением — членистоногие мрази!

Тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук!

Теперь подмастерье хорошенько и отчетливо разобралось, откуда брался источник паскудного и надоедливого шума до их слуха, что именно будоражило рассудок и сознание, парализовало чудовищным видом — копошащее войско нечисти, прицеливающее к атаке, подбирающее к магическим барьерам. Поскребывающее клешнями и стукающее разинутыми хавалами в предвкушении мяса. Страх и ужас Призрачного мира! Клешнеходы замерли в двух десятках метров от них, с вызовом и жадностью кровавых бельм таращась на лакомую дичь. Их вечный голод давил на ихние хитиновые панцири, толкал в бронированные зады, подгонял суставчатые, множественные лапки к рекордным прыжкам. Нет! Нет-нет-нет! Магия Магического Круга сдерживала первобытные порывы "мертвых" сердец, сжимала однофункционные инстинкты и рефлексы. Дальше определенных, ограниченных границ монстры не то, что ступить, протянуть жвало не способны, они не в состоянии были побороть сверхмощные оковы заклятий, и стены живого мира, сам воздух Зоргана им ядовит и отвратен. А существовать они в состоянии лишь в темно-багровом рхаа или в разбавленном испарениями составе…

— Не смо-отре-еть… Н-не смотре-еть!! — Жгуче орал снизу с плаща явившийся, словно с того света полуэльф. Подернутое испариной лицо горело хладнокровной решимостью и печатью ответственности.

Шост содрогнулся, вынырнул из пучины гипноза и задергался, словно рыба на песке, выдавил из горла неясное: "ам-мх!", после этого, наконец, пришел в себя.

А Себастьян все орал:

— Хватай девчонок! Хвата-ай!!

В глазах Шоста зажегся пожар паники: вельможки! Их поймали твари гипнозам, так же как и его?

Он рванулся к Оливии и Ирвин изо всех сил, не глядя в буркала разъяренным, чавкающим гадам. Клешни метались в клубах тумана, дробили на земле камешки, рубили закоченевшие хилые растения, поддевали и забрасывали комки дерна в сторону ускользающих жертв, словно шрапнель. Хрипы и шипы. Урчание и свист. Бестии бесновались и злились. Злились на то, что вмешался подлый полукровка, бесились и злились на то, что вмешался юнец, шустрый парнишка, Шост. А девчонки уже не ведали что творят, шли на поводу, ступали куклами в пасти изголодавшейся мразины, опутанные и скованные гипнотическим дурманом и туманом хищной "мертвечины". Их несло на убой, а они вжавшиеся друг в дружку плечами и, понурив головы, шаг за шагом мерно приближались к своей кончине. "Остано-о-ови-ии-ии!!" — вещал судорожно Себастьян. И тогда Шост прыгнул, наскочил на напарниц, сбил с ног, охватил в обнимку, потянул назад, к черте нормального мира, к полосе цветущей травой и бурьяном почве. Оливия и Ирвин не пытались сопротивляться, оцепенение отобрало ихние силы, забрало волю и рвения. Они сомнамбулами подчинились храмовнику, переступая ватными ногами и, отталкиваясь подальше от тумана и его порождения.

Скрежет и шелест конечностей моментально оборвался, чудища разочаровано остановились, чуть ли не обижено пялясь на ускользающие жертвы и затем, с тем же неистовством как они нападали, как один, от малого до великого создания, яростно-надсадно с противным захлебом завели:

У-у-у-уу-ууууууууууг-ггг-гг-г-р-рр-ррр-ррррррррррр!

Протяжно долго. Без остановки. Антракта.

— Уходим! — более спокойно, но с опаской в голосе затребовал Себастьян, железной хваткой вновь схватившись за штанину Шоста, когда парнишка с девчонками оказался рядом.

Ирвин всхлипывала, и все время озиралась, Оливия пространно пятилась от копошащейся на дистанции шеренги.

Шост попытался поднять полукровку, но Себастьян для него был слишком тяжел. Нет, одному точно ему не осилить! Он дернулся к Оливии за помощью, но очередной резкий рывок спасителя остановил на полушаге.

— Я не смогу подняться… не-ет… вяжи носилки. За плечи. Тогда вдвоем… получиться тянуть… я буду… — он зашипел и задохнулся кашлем. — Скорее!

Шост с лихорадочной поспешностью разорвал плащ и скрутил материю в валик, смастерил узелки, за которые можно попеременно тянуть раненого. А на дорожный мешок с кряхтеньем перевалил вновь впавшего в бессознательность полукровку, затем продел через плечи валик из плаща, кивнул Оливии, чтобы стала по другой край, и попросил Ирвин следить за ношами сзади. Обвязал концы импровизированных носилок между собой, зафиксировал как смог на них раненого и дал знак следовать вперед. Так они тронулись в путь, медленно, но подальше от злосчастного места. Параллельно Ульям Грез. Довольно внезапно полуэльф снова пришел в себя, на короткий момент, задергал ручищами и зашипел:

— Назад! Назад-назад… где она? Где моя сумка? Дорожная сумка?

— Успокойся! Не бойся! У меня… твоя сумка, — натужно парировал Шост.

Себастьян вымучено откинулся на мешок, забывшись бредовым сном. На некоторый промежуток времени его хватило, чтобы предотвратить несчастье, а что будет в следующий раз, когда он не окажется с советом под рукой?

Шост упрямо отгонял предательские мысли и тащил за себя и за ослабевшую Оливию, лямки плаща. Девчонки менялись очень часто, сил практически не осталось, а впереди… а впереди мрачная неизвестность.

А тем временем ищейки Марьяна брали след беглецов…

— Все я больше не могу! Хватит! — он выпустил плащ из рук и, полубесчувственное тело Себастьяна грохнулось с его стороны наземь. Оливия вместе с плащом и грузом подкосилась сперва на коленки, а затем и вовсе растянулась на холодной земле.

Они тащили носилки добрых три часа, потом отдохнули минут десять-пятнадцать, и снова взялись за ношу, после чего остановки стали частыми, а путь отрывистым. Силы таяли безвозвратно. На магию полный запрет! На помощь извне — глупо надеяться. На двадцатом привале Шост затравлено огляделся на мрачно-однообразный пейзаж. С одной стороны: Улья Грез, с другой — подернутая серой пеленой чаща удаляющегося с каждыми шажками Эльфрана. Ни эльфийских патрулей, ни чудовищного сопровождения крабообразных тварей — ничего. Полное затишье и одиночество. Наверняка округа затаилась и выжидает? Шост критически попробовал отогнать пораженческие мысли, заставляя себя думать только на положительный результат. На спасение.

И вот, в тот самый момент, когда они напрочь выбились из сил, а господин Себастьян не удосуживался прийти в себя, Шост что-то заметил впереди? С чем незамедлительно решил разобраться.

— Ты куда это? — с открытой тревогой окликнула его Ирвин, когда увидела, что подмастер резво подвелся и, всматриваясь вперед, осторожно, словно крадучись, заскакал на замеченную им одним цель.

— Я сейчас, — отмахнулся он.

Ирвин и Оливия лишь провожали его настороженными взорами: ну что он еще вздумал? Ну, чего поперся в туман? Благо хоть не к Ульям, а вперед, в разведку.

Коренастая фигурка подмастера растворялась в бледно-фиолетовых, низких клубах и испарениях, стекающих от недр Грез. Что он там хотел увидеть? И без того увидели. Ну, пускай не сразу, а через полчаса, час, когда смогли б дотащить тяжеленную ношу.

У-у-у-у-г-г-г-р-р-р-рррр!

Подозрительно знакомый вой заставил судорожно вздрогнуть.

— Ир… Ирвин… — Оливия тщилась выдавить из себя хоть словцо, — куда там!

Темнотища наступала на край Грез семимильными шажищами, охватывая трехсотмильный массив проклятого места плотным коконом мрака. Если с правой стороны, где остался позади неприступный Эльфран выделялись фрагменты ровной равнины и пастбища с травой, а на чернильном небосклоне — жемчужные россыпи звезд, то слева — тяжелая темень, подернутая серо-фиолетовой мутью и как прежде: клочья балансирующего по ветру тумана. Вот так и продолжалось третий год подряд: справа — Зорган, а слева — Призрачный мир. А если быть более точным, решетчатое окошечко в мир холода и нежити, и с которого по предумышленному обстоятельству проскользнуло полчище разной нечисти. Приютившей и облюбовавшей на пологой равнине место возле самого Эль-Фарона, на границе Серой Плеши и Василисковых холмов, еще одного искусственного зверинца. И даже сейчас, Оливия Хорвут и Ирвин Альвинская с затаенной опаской и отчетливостью слышали, как в предполосе Улей снова продолжались вкрадчивые преследования, а следом, дотошно-надоедливое: тук-тук-тук-тук-тук-тук… Коготков. Вот сучьи гады, преследуют!

— Ир… Ирвин!

— Да слышу я, слышу. Тащатся за нами, паскуды! — Губы Ирвин давно пересохли, наверное, оттого, что страстно хотелось глотка воды, а может еще оттого, что уж больно долго Шост не возвращается.

Она мельком зыркнула вперед: не было еще их предводителя. А этот… Ирвин скосила на распластанного на носилках полуэльфа все никак не умудрялся очухаться. И долго его еще тащить на своем горбу? Тяжелый же гад какой! И почему сразу не бросили? Подумаешь, нашли бы остроухие и что с того? Он же наполовину эльф, договорились бы как-нибудь. А сейчас какой от него прок, что бы ни говорил Шост, а лишний груз на плечах — это во вред здоровью.

У-у-у-у-г-г-г-р-р-р-рррр!

Тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук!

Хаотический топот коготков на рубеже видимости.

Цепкие пальчики Оливии впиваются ей в плечо, жалкое всхлипывание напарницы.

Держаться! Держаться! И еще раз — держаться!

Быстрый топот сапог — это наконец-то возвращается с разведки мужественный Шост. Горящие глазенки. Ну что там?!

— Болота! Болота с лозняком и камышами. — Он дышит отрывисто и запыхано. Весь измотанный, изголодавший и напряженный. — Болота…

— А эти?.. — Ирвин кивает в клубы блуждающего пара: — снова за нами плетутся.

Шост махает рукой — мол, пускай себе плетутся.

— Давай, тащим его к лозняку, и уже там решим как дальше.

О боги, снова тянуть этого выродка на своих плечах, нет, нехай тащит Оливия, она хоть немного успела передохнуть.

Храмовник отцепил скрученную страхом баронскую дочку от плеча Ирвин и указал кивком на носилки.

— Берись! Недалеко осталось.

Оливия затравлено сглотнула, но повиновалась.

И опять нагрузки. Опять медленное сование по равнине. Где ж те проклятущие болота? Скоро они?

Полчаса… Час…

Темнота обступила окраину гремучего логова, застилая беспросветным полотном. Скрывая ужасную действительность от людских глаз. Хоть, кто имел желание заглядывать под тот занавес? Воочию любоваться на прелести потустороннего мира?

Явно уж никто.

— Я вижу! Вижу лозняк и болота! Недалеко осталось! — Закричала, обрадовано Ирвин, шагавшая на три шага впереди плетущегося отряда. И столько радости, будто основной задачей являлось добраться до прибрежных зарослей затянутого тиной болота.

И откуда только берутся силы? Они втроем схватились за края плаща как ужаленные и потянули с удвоенным рвением, дергая и рвя ткань. Ноги полукровки подскакивали на кочках, оставляя небольшие борозды, но кто о том переживался, когда на ровном участке пути внезапно встречается слабое спасительное укрытие. Возможность переждать и пересидеть ночь. Забыть на короткий момент о ненасытных монстрах и вездесущих эльфийских карателей. Ноги бежали сами собой. Мышцы работали помимо воли, а в голове звенела одна и та же четкая мысль — добраться до густого частокола болотной травы.

И они добрались!

А, добравшись, втроем рухнули на холодную влажную землю. Первым очнулся от запала Шост, подтянул под себя ноги и огляделся. Глубокая ночь. Ночь в Ульях Грез. Незавидное времяпровождение. Но лучше так, чем в казематах долгоживущих.

Там, где болота упирались во владения Улей стелился все тот же фиолетовый сумбур с ночными страхами, а ближе к берегу, что выступал на их пути — росли полутораметровые камыши с редким лозняком по краям, который если обходить, то следовало сначала забирать на полкилометра вправо к далекому Эльфрану. Естественно это не реально, как Шост, так и девчонки решили укрыться на оставшуюся ночь в чащах болота, там, где если и будут их искать, то долго и упорно.

С этим делом их ждало новое испытание: во-первых, Себастьяна так просто не потащить напрямик, ведь силы уже не те, а во-вторых, следов можно наставить, что и ночью, с закрытыми глазами не составит труда их отыскать в тех самых, казалось бы, спасительных дебрях.

Выход придумал Шост.

— Надо полукровку поставить на ноги.

Ирвин с Оливией уставились на него, словно в первый раз увидев. Как это поставить на ноги, объясни, пожалуйста, читалось на их перекошенных физиономиях?

Элементарно — отвечалось на их вопросы.

— Магией. Залечим его раны и снимем воспаление. Проведем профилактику…

— Ты с ума сошел? — выпалила Ирвин.

— Забыл, что он нам велел? — тут же вставила ее напарница.

Храмовник перекривился.

— А толку с того, что мы будем таиться? Так или иначе, нас найдут в камышах или Василисковых холмах, а, подлечив его, есть шанс, что он очнется. Придумает, как уйти от погони. Да в целом, на своих двоих сумеет поглубже залечь в этих… — он махнул на дебри за спиной.

Задумчивые гримасы, уставшие и перепачканные грязью. Он наверняка не выглядел лучше.

— Как знаете! — нервно бросил он и подскочил к лежавшему на носилках телу.

Его обессиленному и уставшему телу намного не хватило. Внутренняя энергия лишь забурлила, заплясала на кончиках пальцев, лизнула по одежде полуэльфа, въелась в рубашку и впиталась в израненное тело… когда Шост почувствовал ломоту и дикое истощение, тогда на помощь пришли девчонки, храмовницы обступили Себастьяна и Шоста с двух сторон и влили исцеляющие порции целебной магии. Их трио засияло на границе болот, залилось алым заревом, а в ответ урчали и бесились твари. Клацали и пинались клешнеходы. И нечто еще…

Легкий стон сорвался с уст Себастьяна.

Опять беспамятный бред? Но нет, он с трепетом распахнул отяжелевшие веки и незряче глянул в ночь. Склоненные лица отшатнулись от него, словно стыдясь содеянного. Себастьян кашлянул, заворочался, и привстал на лежке, отстраняясь от подмастерья — вот, вот она истинная благодарность ближнего! Сразу что — пошли вон!

— Ма-агия?! Зачем же магия?! — Он вновь повалился на тряпье и попытался подвестись еще с большей решимостью. — Зачем магию применяли, Дьен вас возьми?

Ирвин и Оливия сжали губы — неблагодарный ублюдок!

Шост приблизился на шаг и зашипел в оправдание:

— За твоей спиной болота! Куда теперь дальше?

Секунду Себастьян буравил его колючим взором, а потом, обернувшись, стал медленно подыматься на ноги, рассматривая ночные пейзажи. И впрямь болота! Дошли!

— Болота! — Постоял еще секунду и легонько улыбнулся. — Точно болота!

"Марьян! Марьян! МАРЬЯН!"

Ментальная связь разрывалась под градом эмоций.

"Марьян, Дьен раздери твою душу! Марья-аннн!!"

"Агов! Ах да! Ваше величество, извиняюсь!.."

"Совсем сдурел? Забыл с кем, жабья морда, разговариваешь? Ничего, насекомое, явишься ко дворцу, я тебе напомню!" — с той стороны докатился сдавленный хрип. О! Уже плебеи боятся и трясутся! Уважают! Так и положено! — "Чем заняты Марьян?"

"Как чем, ваше величество, государственных преступников ловим…"

"Уж больно долго ловите, голубчик. Тебе не кажется, дорогой, что пора б уже найти в тех блошиных болотах выблюдка и тройку зверят, а? Не кажется, Марьян?"

"Кажется".

"Так если, кажется, почему еще не вижу результатов? Постоянно надо подгонять? Связь надрывать? Ты чего это меня, рогуссова жопа, от важных дел отвлекаешь? Сам справиться не можешь? Не заставляй меня, Марьян, сомневаться в своем выборе, я не люблю разочаровываться в своих эльфах, сделай милость, исправься!"

"Ис… исправлюсь, ваше величество! Обязательно исправлюсь!"

"Жду с нетерпением. С превеликим нетерпением. Ах да, чуть было не забыл, чего ж я тебя тревожу, мой друг! У меня для тебя чудесная новость…" — пауза, чтобы капитан Марьян в полную силу впитал слащавые нотки королевского голоска. Прочувствовал. Понервничал. Попаниковал. — "К твоей группе присоединяется мой сыночек Грилл со своими… (отморозками — хотел выплюнуть Сульян-старший, Сульян-король, но сдержался) ребятами. Не знаю, кого он там выбрал себе в помощники, но в эльфах вы недостатка иметь не будете, так что вперед и с песнями. Не слышу радостных оваций, мой верный друг?"

"Премного вам благодарен, ваше величество…"

"Ну не надо! Довольно! Такое впечатление, что ты сейчас расплачешься. Только без слюнь. Надеюсь, в этот раз вы справитесь?"

"Обязательно, мой король".

"Великолепно, капитан Марьян. Продолжайте в том же духе и возможно когда-нибудь станете генералом! И постарайтесь снова не опростоволоситься. Такой бандой и не словить четверку беглецов — это стыд и позор! Реабилитируйтесь в моих глазах. А Грилл вам поможет. Да, кстати, укажите ему свои координаты, чтобы он не тратил лишнего времени на портал, хорошо? С него станется, бегать за вами по всей равнине… Больше без проколов!"

"Сию минуту, мой повелитель!"

"О, Марьян, да вы растете на глазах! Так и глядите, маршалом станете! Не раздражайте меня попусту, и с вас получится прекрасный военачальник, а я должен вам сказать, Марьян, в наше военное время, образцовые эльфы на вес золота. Должен, также вас обрадовать документы о нападении на дайкинское королевство подписаны и затвержены мною… и королевой Мелисой. Штаб разрабатывает стратегии наступлений. Акция — это решение нескольких дней. Я — король Общины эльфов принудил ведомства уже сегодня начать переброску регулярных войск в Серую Плешь, так что не пугайтесь, когда услышите и увидите работу пространственных порталов — это марш мести! Это реванш за наглую оккупацию и экспансию Эльсдара, Марьян! Это…" — и понесло.

Марьян застыл на голом пятаке равнины, позади величественные кроны Эльфрана, а впереди, плотным фиолетовым туманом обагрены владения потустороннего полигона — Улей Грез. Где-то там ихняя цель! Где-то там обещанные королем Сульяном регалии и генеральские погоны. Вряд ли он удостоится за свою жизнь чего-то большего, чем обещал ему нынешний правитель Эль-Фарона, и Марьян естественно это понимал, и не желал упускать золотой момент из рук.

Поисковый отряд будущего военачальника застрял на незапланированную временную стоянку, пока их капитан получал указания по мысле-речи, его подчиненные, а именно: три эльфара и два следопыта, четыре лучницы и с десяток мечников, дожидались, обедали и тихо переговаривались между собой. Шестерка ищеек в стадии временного паралича пристроилась в меже видимости своих господ, ждали, так же, как и весь отряд указаний от Марьяна, либо соизволят снять блокирующие заклятья эльфары, чтобы спустить существ с места в "карьер". Никто из бойцов, тем ни менее не рвался в погоню, а еще лучше в фиолетовую муть, они прекрасно знали, что скрывается за непроглядной полосой. А там охота коротка и охочих на горячую плоть хоть отбавляй.

Поэтому в полголоса сидели, трепались и ели…

"…понял, Марьян?" — закончил, наконец, лекцию великий король Урф Сульян.

"Кажется, понял…" — осмелел капитан.

"Так, кажется или понял, дубина?" — тут же подхватил монарх и гений эльфийского народа.

"Точно! Понял, ваше величество!" — отчеканил Марьян.

"Ну, слава Дьену, хоть за это! Тогда слушай дальше!.."

Марьян заскрипел втихаря зубами. Да когда же это закончится?

"Ты не выдергивайся, уважаемый! Слушай!!"

"Весь внимание!" — моментально исправился офицер. Не миновать наказаний!

"Двое дайкинов сбежали из Эльфрана…"

Марьян словно окаменел. Что?! ЧТО?!

"Ваше величество, что вы сказали?"

"Понимаю и прощаю тебе, Марьян. Да в Эльфране изо дня на день произойдет крупнейший переворот. Браши расшалились совсем. Допустили до Эль-Фарона лазутчиков. Диверсантов. Я еще не поставил Грилла в известность, но сразу проведу координацию по прибытию его к вам. Так вот… есть опасения, что именно они застрелили короля Эльриха Эльсдина".

"И их еще не разыскивают? Почему медлит Барьерная стража?" — Марьян побледнел от гнева.

"Ты не понял, капитан!" — взбесился Сульян. — "Браши должны сами ликвидировать резидентов, а не стражники-эльфы шерстить чащи Эльфрана! Бунт, Марьян! БУНТ!! Нечисть взбунтовалась под нашим носом! Я еще решаю, как об этом доложить штабу?" — великий комбинатор замолчал.

А Марьян бешено думал. Мысли хороводом скакали в его голове. Как же так, его величество Сульян обо всем знает раньше штаба и стражи? Как??

"Ты чего молчишь?"

"Жду приказаний!"

"Молодец! Вот тебе первое: подбери смышленых ребят, пускай с ищейками прочешут границы Эльфрана и найдут следы тех… диверсантов. А ты, вместе с Гриллом и остальными — шуруй за Себастьяном и подмастерьем, понял? Хорошо. Будем устранять ошибки, мать их!"

"А что делать с брашами?"

"Пускай тебя этот вопрос пока не волнует".

"Да, ваше величество".

"Все. Связь окончена. Не забудь координаты дать Гриллу!.."

Контакт разорвался с той же внезапностью, как и состоялся.

Вот так новости! Дьен разбери, что творится в Общине? Бардак!

Он еще стоял добрых минут пять, приходя в себя. Подставив лицо прохладному ветерку. Итак, начнем!

— Ибрагим! Ветан! Подите сюда!

Две тонкие фигуры приблизились.

— А ну-ка отправьте в департамент Гриллу Сульяну наши координаты! Будем ждать их прибытия. Отдых еще на полчаса.

— Будет сделано. — Задумчиво ответил эльфар Ибрагим.

Он надкусил песочного печенья и запил душистым, ароматным чаем. Благодать! Когда еще так удавалось оторваться из задушенных, запыленных и приевшихся за полусотню лет кабинетов и залов, покинуть заюзанную и надоедливую обстановку, и с неожиданным вожделением окунуться в море новых запахов и ощущений. В океан бескрайнего простора и… азарта охоты! Именно погрузиться в прелести острых ощущений. А не ради какой-то там светской "бани" или пикничка. Ведь нет ничего лучше, чем вкуса погони и апогеи будущей схватки. Ночь наступала плотными шеренгами и Гриллу необычайно и диковинно принимать участие в нешуточном деле, чувствовать опасность и горячность действия, понимать, что в сложности ситуации ты всегда на голову выше тех пешек, коих приходится ловить. Гоняться по запретным местам и гнать в расставленные силки.

Грилл Сульян с блаженной улыбочкой на физиономии пригубил горячего отвара из фарфоровой чашечки и повернулся к неразлучному слуге.

— Вильс, будь добр, как только мы будем готовы покинуть стоянку, приберешь сервис и кушанья, — остальное я добью уже в своих апартаментах. Барьерная стража ждет тебя у портала. Передашь великодушный привет Гарьяну за содействие, будь здоров! Жди меня, я скоро вернусь! — Вельможа картинно допил чай и доел печеньице, промокнул губы салфеткой и скинул ее на край столика с яствами, благодарно кивнул личному камердинеру. Грилл Сульян — великоуважаемый сын его величевства короля Урфа Сульяна, такой чести не удосуживался как сегодня ни один разведотряд Общины Эль-Фарона. Подопечные аристократа жадно ловили его каждое слово, со страстью искали повода услужить и просто понравиться. Перед высокомерным сынком своего отца открывались безмерные горизонты. И что самое интригующе, Грилл Сульян в этом очень хорошо разбирался, отлично понимал и использовал.

Грилл натянул на ладони украшенные камнями и золотом охотничьи перчатки, и элегантно обернувшись многочисленной свите, актерски поклонился.

— К вашим услугам, господа, где будем искать наших преступников?

Ну, наконец-то!

Марьян и половина командиров готовы давно кого-то душить, кого-то четвертовать, а остальную половину — медленно поджаривать на костре; скрипя зубами, терпели ту помпезность и пафосность, что развел перед ними королевский отпрыск.

— Ваша милость посмотрите сюда! — Капитан Марьян услужливо склонился на одно колено перед молодым царедворцем, тот лишь с предвкушенной улыбочкой приподнял брови — хорошее начало! — Мы засекли их на границе Улей Грез… вот здесь! — Марьян ловко разложил на колене походную карту и стал указывать на ориентиры. — Это в восьми милях от нас…

— Галат! Рольеф! Ольх! — бесцеремонно громко позвал высших эльфаров вельможа. — Подите сюда, милейшие маги, господин капитан укажет нам след!

Вот плебейские рыла, а сразу нельзя было с этого начинать?

Высшие чины Магического Круга — они же опора Совету Круга, подходили с важностью и заносчивостью, Грилл тем временем пытался понять, что именно нарисовано на карте и что самое представляет собой, та карта.

— Марьян начинайте!

Когда четверо магиков Эль-Фарона склонились над Марьяном, тот, преодолевая легкую робость, начал все заново:

— Вот господа, последняя точка, где мы нащупали след Себастьяна и подмастерья…

— Прошу прощения, капитан, со мною на связь пытается выйти мой отец, наш великий король! Извините меня, ради Дьена! — строго прервал сводку Грилл, удаляясь от группы.

Марьян едва не лопнул от злости, ну что за ужас, и повторяй ему потом по десять раз, что и когда.

Глаза капитана метали молнии.

Тяжелая рука опустилась на его плечо, и звучный голос Галата Рутта сказал:

— Не сердитесь, уважаемый, он еще молод и не знает, что такое жизнь разведчика…

Ага, а вы значит, знаете?

— …достаточно вкратце изложить суть дела нам.

— Марьян, как вы считаете, они до сих пор в Ульях Грез? — конкретно поинтересовался высший эльфар Хим.

— Продвигаются по самой границе…

— Выходит, следует прозондировать весь район. Их цель — Василисковы холмы, верно?

— Скорее всего, да.

— Чудесно. У разрушенного моста их там и схватим. — Фраульд резко обернулся к отрядам следопытов, лучниц и старшим эльфарам. — Готьенн!

Выступила подтянутая — еще одна самоуверенная рожа, — старший эльфар.

— Ты очень знаком с Себастьяном Харушем — это по твоей части!

Гадкая улыбочка в подтверждение.

— Волчонок, — буркнул ругательством магик.

— Он самый. Берешь Алхона, Зальма и следопытов: Хрудта и Хвиза плюс их лучниц да мечников — дуете на южный край к Грезам, там, у заброшенного моста спрячетесь и расставите ловушки с караулами. Будете ждать приказов. Мы погоним эту наволочь прямо на вас, ясно?

— На все сто! — отчеканил довольный Готьенн, развернулся и начал командовать: собирать свое вверенное ему войско.

— Действуйте! — Бросил им вдогонку Хим.

Марьян только хлопал глазенками — именно так надо работать!

— Господа! — Вернулся в круг озадаченный и помрачневший Грилл Сульян. — Я получил некоторые корректировки…

Естественно! Розгами по голой сраке!

— Надо незамедлительно отправить на север к району Серой Плеши еще одну команду следопытов, оказывается подмастерье не последние лазутчики на территории нашей Общины. Мы ловим еще двоих диверсантов. Они орудовали в Эльфране севернее, чем беглецы Себастьян и…

— Первый раз такое слышу! — ошеломлено выпалил Галат Рутт с побелевшим от изумления лицом, его соратники выглядели не лучше. И за спиной стояли молча. Готьенн со своей группой растворялся на фоне тумана и черной полосы эльфранских чащ.

— Чистейшая правда. Король решает, как быть дальше?.. Идет расследование безответственности племени брашей, нам же пока…

— Ясно, — принял немедленное заключение Ольх Фраульд. — Видх! Жилькан! Томьенн! Берете Горана и всю его компанию — молниями скачете к Плеши, не забываете по пути зондировать и прочесывать местность. К вечеру от вас ждем конкретного доклада. Шуруйте!

Марьян подвелся с колена, хрустнул костями.

И так, что у них осталось: двадцать четыре бойца — достаточно!

— Тогда с вашего позволения, господин Сульян, в дорогу?

— В дорогу. А далеко, собственно, бежать? К рассвету успеем?

Марьян чуть не оступился на кочке и не полетел носом в траву. Во дают высокородные чистоплюю и неженки!..

Ближе к рассвету влажность повысилась, и изрядно похолодало…

Ирвин и Оливия приникли друг к дружке, стуча от холода зубами, выбивая чечетку. Тиной и грязью провонялись насквозь. Арестантские робы и себастьяновы курточки покрылись корочками глины и загрубели под утренними ветрами. Да возле Улей Грез погода, словно в глубокой осени — промозглая и сырая. Пропитанный злом край не щадил окружающие его пейзажи, вносил в атмосферу раскинутого на километры ландшафта враждебные и угнетенные тона. Что ожидать от мира смерти и вечных агоний? Бесконечной ненависти и злобы? На большее ни подмастерье, ни полукровка Себастьян Харуш могли не рассчитывать. В том-то и дело, что эльфар, теперь бывший эльфар, на уступки и привилегии давно не покушался. Да и жизнь научила его руководствоваться своими возможностями и знаниями. И что — они живы! Дошли до болот, а там, хвала Дьену, что-нибудь придумают, отсекут у судьбы парочку дней существования…

Шост мог бы предложить соратницам даже собственную рубаху, оставшись в одной тунике и куртке, но Себастьян остановил парнишку, отдав обшарпанный плащ на двоих, послуживший для них уже в качестве носилок, при этом, не забыв отобрать у них свою дорожную сумку. Раздал храмовникам последние, так сказать вещи, оставшись в потрепанном эльфарском комбинезоне. Холодно было и ему, но ничего, поэтому поводу не предпринималось, магия под запретом, Себастьян остро ощущал приближение патрулей и еще четче: сумасшедшее беснование чудовищных тварей на границе болот. Именно тогда в его голове созрел авантюрно-отчаянный план.

Они затерялись в камышах по макушки, натощак, разделив две лепешки хлеба — позавтракали, деревянными от легкого морозца зубами прожевывали в себя пресные куски, глотали и давились. Хотелось пить. В такой холод отчего-то постоянно сушило?

Справа бултыхнулось что-то тяжелое и объемистое — ушло под воду, пустив круги. Зашатался камыш и лозняк в черте Грез, Шост машинально обернулся на звук. Сухие стебли болотной травы колыхались и в них кто-то или что-то, прочесывало берег в надежде поживиться. В надежде поближе подплыть к ним, тараня незримые барьеры двух миров. Добраться до горячей крови и пульсирующей жизненной энергией плоти.

— Хомкуссы, — спокойно обронил Себастьян, все, также продолжая отстранено жевать.

— К-кто? — выдавил, испугано из себя Шост.

Полуэльф оторвался от занятия и рассеяно, глядя, на подмастерье, объяснил:

— Тварь, что крадется в камышах — это хомкусс.

— А та… та-а… с… с-с… клешнями?

— Нет. — Себастьян преспокойно жевал хлебец, храмовники жадно слушали, забыв обо всем. — Те, что с клешнями — это крабторы. Они по суше охотятся, а хомкуссы, — полукровка дружески улыбнулся, — в воде. У них плавники и… клыки. Острые клыки.

Оливия ойкнула. Ирвин сильнее приникла к ней. Шост окаменел на корточках.

— Запомните, друзья, в Ульях Грез нет безопасных мест, вокруг сплошная яма. Яма — с клыкастой и когтистой нечистью. И еще одно! — Эльфар посерьезнел. — В этих болотах есть пиявки! Я о них вам рассказывал. И их здесь очень много. Тьма тьмущая, как много! И хуже того, что придется, скорее всего, нам в это сранное дерьмо лезть, ибо другого выхода, как обвести следопытов, я, к сожалению не вижу!

Они потеряли дар речи.

Шост боялся, как бы Ирвин и Оливия не свалились со страху в обмороки, но недельная усталость ослабила восприятие реальности и суть дела еще дошла до их умов. Полезть в болота?! Он спятил?! Помешался рассудком?!

— Ну что дожевали?

Подмастерье опасалось лишний раз пикнуть.

— Тогда беремся за дело! Я уже чую зонды эльфар!..

Твою мать!

Задолбаные выродки!

Я не представляю, что с ними сделаю, когда доберусь до их горлянок! Облезлые граки! Отрыжки рогуссов! Яйца…

— Сто-ой!! Сто-о-ой!! — Дико заорал Грилл Сульян и обхватил бока руками. Хватит! — При… при-и… привал, сучьи де-ети!

Привал, так привал, что поделаешь?

Капитан Марьян покорно махнул рукой всему патрулю — хорош, побегали! Привал! Его милость, Грилл Сульян успел утомиться. Полчаса бега, теперь же полчаса отдыха.

— Ветан!

Ветан Лийт поравнялся с командиром разведчиков.

— Сколько до болот?

— Таким темпом?

— Любым! — Выпалил злостно Марьян, хоть на ком-то зло сгоню!

— Часа два.

— Так. Нет, так не пойдет!

— Слушай! Бери Юлая, Рослана и Ибрагима… да всех своих ребят — шуруйте к болотам! На перехват. Там коса из очерета, понимаешь? Если не отважатся полезть напрямик через заросли, то будут обминать полкилометра западнее, а это нам на руку, ясно?

Ветан хмуро кивнул, улавливая ход мыслей командира.

— Так! — Марьян коротко кивнул на Грилла и общество вокруг него. — Мы долго будем плестись. Ты быстрее их настигнешь и схватишь.

— Не слишком круто разбиваем наш отряд, милсдарь Марьян? — Со спины подкрался к разведчикам высший эльфар Рольеф Хим, такой же замученный травлей за беглецами, как и их господин, Грилл Сульян.

— Господин Хим, вы же видите, мы медленно продвигаемся вперед…

— Я согласен с Марьяном, пускай Ветан с Юлаем берут двоих эльфар да лучниц со следопытами, мечниками и нагоняют беглецов. А мы постараемся уже угнаться за всеми. — Встрял в разгорающийся спор Ольх Фраульд.

Один из высших "умников" в отдалении что-то втолковывал измученному охотой аристократу.

— Ладно. Спешите, Ветан.

Кап Ветан скользнул к группе разведотрядов. Началось! Большая и серьезная охота за подмастерьем и полукровкой началась!

Два отряда карателей и два эльфара со статей изголодавшихся ищеек сорвались с места. Стрелами, выпущенных из эльфийских луков, покинули стоянку высокородных и сорвались в бег. До слуха Марьяна докатывался визг и рев рвавшихся на привязи бестий. Ищейки быстрее найдут след дайкин, чем эльфары с помощью магии. Полукровка не в состоянии закрыть магический след подмастерья, он слишком слаб для такой магии.

— Эй, что такое? Что такое, Дьен всех раздери? Куда это они? — Спохватился оскорбленный и разгневанный до глубины души сынок короля Сульяна. — Кто посмел распоряжаться?

Высший эльфар Галат Рутт ступал по пятам выскочки мрачнее тучи.

— Я спрашиваю!..

— Ваша милость, это мы с Химом решили отдать, сей приказ.

Взоры тех, кто остался в лагере обратились к поднявшемуся на ноги Ольху Фраульду.

— Они смогут осадить Себастьяна и подмастерье. Взять в клещи, а мы… — Фраульд со звериной улыбочкой подчеркнуто намекнул его милости: — с изяществом расправиться с изменником и преступниками!

Силуэт Грилла Сульяна подобрался, спина распрямилась, юнец-эльф размашисто потянулся к эфесу парадной шпаги.

— Прекрасный ход, мессир Фраульд, я вами безгранично доволен! Вот видите, господа, как надо работать! Учитесь! В дорогу!!

Марьян отвернулся, чтобы скрыть запальные эмоции.

Ромлат бледно хмыкнул и тихо промолвил:

— И что он со своей шпагочкой собрался там делать? Шлепать выродков по голой попе?

Хлюп-хлюп-хлюп…

Чвак-чвак-чвак-чвак…

Хлюп-хлюююююппппп!

И дальше — снова тишина. Мертвецкая тишина.

Несколько часов прошло, как они по щиколотки сидели в болотной тине. Благо ни о каких комарах не было и речи. В таких заповедных местах, как Улья Грез не то, что мошкары и комаров, лишней бактерии не заведется. В каждой явной ситуации есть свои плюсы и минусы. Например, тебя никто не грызет и не кусает через удар сердца, а с другой стороны — делаешь минимум пять-шесть шагов к полотну туманной завесы и, пожалуйста, хищников на твою кровь и плоть считано-пересчитано — успевай отбиваться!

Себастьян настоятельно рекомендовал: сидеть мышками. Холод и сырость — это чепуха! А то, что под ногами вонючая влага — тем более, прекрасно! Высокородные ублюдки грязи и вони издавна не переваривают, а холода не выносят всем естеством. Посему испокон веков живут в теплых краях. И даже в Эльсдаре на северном полушарии континента и то прятались за печатями ритуальной магии и барьера. Но исключения бывают в любых случаях, сейчас же под носом подмастерья и Себастьяна ледяная вода и озлобленные, готовые буквально на все каратели на хвосте…

— Не шмыгай носом! — Прикрикнул, приглушено эльфар.

Ирвин подавилась соплями. Чтоб тут, да не простудиться!

Шост попервой совался на одном месте, но полукровке, раз хватило на него зыркнуть, чтобы паренек затих надолго.

Утро наступало на заросшие зарослями болота Грез, туман отступал к границам проклятого края. Оседал на очерете и водным гладям, что уходили в глубину Улей, туда, где уж давно не ступала ни нога человека, и естественно не осмелился в последствии шагнуть творящий рукотворные пропасти эльф. Серебристо-фиолетовый отлив тумана отгонял всяческие мысли, пробивал сознательную защиту и дробил рассудок, заполняя память пустотой, а потом, когда мозг отказывался думать, наплывали ОНИ… самые странные и омерзительные кошмары! Страхи! Девчонки жмурились и прикрывали глаза свинцовыми веками, боялись внезапно распахнуть глазенки, узреть перед собою САМОГО СТРАШНОГО НА СВЕТЕ ВРАГА — БЕЗВЫХОДНОСТЬ! БЕЗЫСХОДНОСТЬ!

Шост подавился кашлем, а Себастьян вдруг разом приник и жадно прислушался, полуобернулся и саданул юнца ладонью по почкам.

— Заткнись! Они здесь! Рядом! Тихо!

И Шост хватанув полной грудью болотной вони, затаил дыхание, скрутившись на корточках в комок.

Притихли как один, боясь, лишний раз моргнуть.

Притаились и Улья Грез, наблюдая за развернувшейся под боком картиной.

В ожидании, чем бы поживиться…

— Юлай! Юлай! Гляди-ка, ищейки след взяли! А ну стой! — Ветан осадил всех карателей на ходу и вгляделся в еще влажную траву, прямо по курсу в каких-то сотнях метров начинались камыши и лозняк, значит, они добрались до болот. Уже хорошо! А еще лучше то, что ищейки нащупали след вылупков. Ну а в три раза отлично — это то, насколько ярко кап Ветан узрел воочию те самые следы беглецов.

Разведчик пригнулся к самой траве и сосредоточено изучил примятую местами молодую травинку, потом чуть дальше заприметил отчетливые борозды, словно…

Ха, да тут тянули чье-то тело волоком! Интересно!

— Юлай, ты это видишь? — Азартно засвидетельствовал Лийт.

Его компаньон молча извлек из ножен палаш — кульминация приближается! Звери загнаны!

Ибрагим с Росланом раскидали по периметру летящей своры ищеек магические щупы.

— Рядом! Они совсем где-то рядом! — втолковывал без умолку на бегу кап Ветан.

Визги ищеек волной долетали до их слуха. Задолго до того прежде показался настоящий противник — эльфы.

Себастьян знаком руки приказал хранить полное молчание.

Да разве можно?

Пришла в движение тварь на границе Грез — завизжала, заскулила, забултыхала и заревела. Агония звуков и гамов. Тина заходила ходуном, словно под ней затаилось бесчисленное полчище гигантских червей. Подмастерье окаменело и затихло, не издавая ни звука, ни шороха, не оттого что приказал Себастьян, а, уже страшась привлечь то сонма ужаса к себе, что пробудилось под самым боком. Молясь и каясь в грехах Аллону, чтобы остаться в живых.

Тогда же они впервые увидели пиявок — черные в смоль гладкие червеобразные "пальцы" ничем не отличающиеся от зорганских товарок, но в силу пристального изучения, Шост приметил отдельные, шокирующие различия-изъяны — это черные не большие ростки по всему продолговатому телу и способность сбиваться в десятки и сотни особей. Иначе никак не назовешь! Приметил он и хомкуссов, скорее нет, их хрящи и плавники.

Что-то еще плавало в отдалении, на глубине, что-то массивное и изворотливое, издававшее хлюпающие и чавкающие звуки. Даже Себастьян не знал что это?..

Ищейки приближались к камышам, сторонясь очерета и болота, влетели в частокол, смыкая ловушку.

— Тиль-тиль-тиль-тиль!

— Тиль-тиль-тильтиль…

— Тиль…

О, вот и они голубчики!

Братцы-кролики! Эльфары и их следопыты! Лучницы! Мечники! Кто только не явился по их души!

— Тиль-тильтильтиль-ти…

Потянуло магией. Эльфийской магией!

Себастьян прикрыл глаза, отрезаясь полностью от внешнего мира.

Заклятья рвали окружающее пространство, пытаясь нащупать, прощупать весь район. Найти гадских преступников.

И все равно — безрезультатно!

— Тиль-тиль!

— Где те мрази могли спрятаться?

— Без понятия…

— Кто из нас следопыт ты или я?

— Ветан, с этим не ко мне. Вон, поди, к Ибрагиму с Росланом по-приставай.

Тьфу! — Сплюнул в отчаянии Ветан в высокую траву.

Эльфары в пятидесяти метрах друг от друга прочесывали камыши, растущие каждому по грудь. Тут спалить все к демонам давно надо, а уже потом, шарить по огаркам. Может чего и нашли б? Например, обугленные костяшки?

— В траве они, мать их! — Сцедил сквозь плотно сжатые зубы ругательством капитан разведчиков.

— Эй, Ветан, а ну-ка спусти ищеек, нехай прочешут во-он тот район! — Махнул рукой Рослан, и все увидели, как у него и у Ибрагима на ладонях засверкали молнии. Ого, началось самое интересное!

— Взять! — Заорал разведчик и мерзкие тварюги бросились по очерету в указанном Ветаном направлении. Тридцать метров слева чуть глубже к Ульям Грез. Веселенькое дельце! Неужто полукровка решился переступить черту Грез? Ведь они и до этого бежали от них по самому рубежу, ну так тут болота, совсем другое, так сказать, дело? Не щадит, падаль себя, вывернуться хочет любой ценой! Что ж — это их выбор!

Магия и клинки наготове — эльфы и эльфки стелются в частоколе беззвучно, с той возможностью с какой запрограммировала с раннего существования их матушка природа.

И тут на тебе!

Дикий и надсадный рев — ха-а-а-а-арг-гх!!!

До ушей докатывается волна ярости и… треск разрываемой клыками материи!

Есть!! Взяли таки!!

— Сто-оять! Стоя-ать!! — Орал звонко кап Ветан.

— Лиса! Стрелу на ориентир!

Лучница ящеркой — шустро и красиво: шу-уг-гх!

Древко ушло в высохшую траву.

Надеемся, не пришпилило раньше времени кого? Живы ищейки? Живы…

Мечники оказываются на пятаке, оккупированном ищейками, озадаченные лица солдат излучали полный калейдоскоп противоречивых эмоций.

— Ну-у! Что там?..

Рубаки молчали. Молчали и ждали кап Ветана с дружиной.

— А-ах! — Юлай подавил плевок разочарования и град ругательств.

Ветан отобрал из пасти самой бойкой твари тряпку и поднял к верху.

— Что это, Дьен возьми, такое?

— Как что, мешок! — выпалил громко его напарник — разведчик Юлай.

— Какой еще мешок? — Все еще отказывался во что-либо понимать Ветан, при этом постепенно закипая.

— Дорожный мешок, — понятливо разъясняет эльфар Ибрагим, оглядываясь вокруг. — Я не могу отыскать их по…

— Да они точно где-то рядом! Носом чую! — Оборвал Рослан.

Зверье затявкало и ринулось к болотам, драконам в пасть!

— Эй! Эй! Куда, паршивое отро…

— Они в Ульях! В Ульях!! — Зазвенел голос Ибрагима.

Эльфы столкнулись с неприступной стеной — суеверным страхом Призрачного мира и его порождений. Но приказ — есть приказ!

— Лиса! Бабочка! Луки наизготовку! — Командовал Ветан.

Молоденькие эльфки в маскэкипировках заложили на тетивы стрелы и последовали за командирами.

Повеяло замогильным холодом. Температура резко упала. Словно в один миг переступили через невидимый порог, и оказались по ту сторону реальности.

Рев и рычание — твари дрались по камышу и лозняку.

До слуха Ветана уже донеслось шлепанье лап по воде и треск сухой травы. О! Бестии на границе с…

Ры-ры-ры… ры-р-р-р-ры!

В каких-то пару метров от Шоста.

Ры-ры-ры-ры-ры…

Теперь возле Ирвин и Оливии.

Себастьян сжался взведенной пружиной — сейчас!

— Тиль-тиль!

— Ищейки их почуяли!

— Во гады! Спрятались в болоте! И не боятся…

— Лиса! Бабочка! Цельтесь!

— Я их не вижу! Где они?

— Льюсьенн, а ну закрой пасть!

Ры-ры-ррр…

Крысоподобная морда выступила из стены травы привидением, истинным хозяином здешних мест, пасть мутанта приоткрылась и вязкие слюни покатились в болотную жижу. Под лапы. Конечно, оно увидело цель! Без труда увидишь жалкие, забившиеся в страхе и ужасе тела. Беглецы рядом. До жертв — легкий бросок. Осталось…

Лапа ступает вперед, клыки тянутся к горлу Ирвин, зверь удавом подтягивается к добыче. Глаза горят зеленым огнем.

Себастьян очень-очень тихо переносит тяжесть на левую ногу, а правую готовит…

Ирвин и Оливия каменеют. Шост зачаровано следит за страшным действом.

— Тиль-тиль-тиль…

— Тиль-ти…

Товарки ищейки прокладываю дорогу рядом.

Пасть раскрывается для хватки, а нога полукровки для удара…

Хря-ясь!

Сапог Себастьяна вмазывается монстру в бочину, та изворачивается, пытается огрызнуться клыками, но пинок сбивает ее с лап, она летит в воду, ломает камыш и с головою погружается в тину, захлебывается, фыркает и рычит, выныривает, запутывается в водорослях и пузом ускользает глубже, погружаясь в вонючую муть за чертой Зоргана.

Последующего ужаса и кошмара подмастерье не забудет никогда!

Никогда и своего поступка не забудет и Себастьян.

На ищейку со всех сторон набрасывается подводная нечисть. Клочок Призрачного мира закружился и завихрился. Чудища дотянулись, наконец, до вожделенной горячей плоти. Крови. Они впивались в монстра, в исчадие эльфарских лабораторий с первобытной яростью. Грызли, кусали, рвали и высасывали лакомые кусочки. Клубок пастей, когтей и клыков то погружался, то опять всплывал на поверхность. Вокруг летели клочья тины, ряски и водорослей. Камыш ломался и гнулся под ордой наползшей нежити. Со всех уголков Улей Грез накатывались волны воплей, визгов и рева — тварье бесновалось, мчалось к поживе, но не всем выпала столь редчайшая возможность.

Еще не скоро потусторонний бестиарий угомонился…

— Ветан, проклятье века, останови их! Останови!! Да останови же!!! — Верещал на весь горизонт эльфар Ибрагим.

Паника! Чертова паника!

Даже что-то кричали лучницы, хотя крайне редко себе такое позволяли.

Очень быстро и бесцеремонно пришлось отозвать ищеек назад, но звери рвались осатанело, погибель сородича их не страшила, напротив, подстегивала лезть на абордаж и таранить бесчисленных мертвых гадов. Нет, такое расточительство Ветан не мог себе позволить, боевой материал сугубо в цене и им понапрасну размениваться — себе дороже. Они стоили Магическому Кругу в целом гораздо больше, чем полукровка и жизни дайкинской швали. Будь-то и вельможной.

Шорох в камышах — это возвращалась свора к своим хозяевам.

— Бабочка, а ну по клубку — огонь!

Лиса хмыкнула, а что магией слабо?

Ветан исподлобья на нее зыркнул. Дисциплина!

Бабочка натянула тетиву, и свист ветра запел в ушах.

Урчание тварья садануло по нервам. Ого, задели-таки мразь!

— Лиса, теперь ты! — Ибрагим подождал, пока лучница прицелится. — На три пальца вправо по тому же ориентиру.

Шу-урх!

Эльфар не успел, и закончить, как какая-то гадина в тине завизжала. Чудеса! Мертвая нечисть реагирует на боль? Ведь она же мертвая, чего ей бояться? Во мерзкая природа!

— Что делать будем? — Это Юлай.

Ветан молча стоял и ждал хорошей идеи.

Рослан сплюнул в камыш, дернул несколько стеблей на себя, размазал в ладонях в порох и дунул. Слабые ростки магии — больше нельзя. На рубеже с Ульями строгий запрет на любую волшбу.

— Назад. Возвращаемся назад.

На душе мерзкая тяжесть.

Неужели выродок их провел? Неужели они проскочили? Или засели в тылу и пережидают? Может, тащатся у нас на хвосте, ждут удобного момента? Так нет же, магики б давно отреагировали?

"Ветан! Ветан! Вет…"

"Да! Я слушаю…"

"Это Грилл. Ветан, как у вас дела?"

"Никак, ваша милость".

Пауза. Аристократ обсасывал услышанное.

"Ждите нас!"

"Хорошо".

"У Видха и Жилькана порядок. Они напали на след тех дайкинов и думают, где лучше их зажать".

"Прекрасная новость" — буркнул в уме Ветан.

"За то вы…" — начал сердито вельможа, но оборвал связь на полуслове.

Матеус с Лайком засели в сыром овражнике, после трехчасового бега начальник Откосых гор выбился из сил и без чувств, свалился в неглубокую, заросшую чертополохом канаву между холмами и оврагами. Скатившись в яму и ткнувшись носом в рыхлую землю, позвал старшего мастера на помощь. Матеус добрых десять минут бегал по участку, выискивая собрата, прислушиваясь к низкому вою ветерка, щебету пташек и стрекоту кузнечиков, с южной стороны, за спиной докатывалось эхо пространственных порталов — это работали эльфийские магики, перебрасывая эшелоны армии на военные позиции. Деятельность Общины Эльфрана настораживала и зарождала в сердце тягостные, дурные предчувствия. Эльфы наступают на Северное Королевство Людей? Эльфы готовят контрудар по землям севера? Можно ли верить брашам? Стоит ли вообще верить кошмарным привидениям?

— Лайк?

— Я здесь! Зде-есь! — Глухое ворчание из-под ног.

Матеус ругаясь, наконец, узрел края овражника и прыгнул, едва не налетев, на голову Лайка.

— Ты цел?

— Вроде да…

Мастер клинка и магии помог другу подвестись в вертикальное положение и спиною опереться на сырую землю. Лицо храмовника было перепачкано, а на лбу выступила испарина.

— Тебя лихорадит?

— Пустое. Пройдет.

Матеус невольно вспомнил эльфийское подземелье. Лаборатории. Инкубаторы. Питательные резервуары. И самое главное — временных союзников: брашей. Их чрезмерную радость по случаю гибели короля Эльриха Эльсдина и партнерство с мастеровыми. Как судьба поведет с племенем призраков? Ведь рано или поздно их пособничество дайкинам раскроется. Последует развоплощение? Эльфары в любом случае придумают наказание пострашней в отместку за смерть великого короля Общины.

— Ты хоть на секунду представляешь, где мы находимся?

Матеус поднял воротник пропитанной потом и грязью униформы, поднял глаза и посмотрел на Лайка.

— Где-то возле Серой Плеши. Чуть севернее начинаются земли овражных гномов.

— Постой! Но бестии сказали, что выведут нас к Василисковым холмам? На юг, а что в итоге, получается?.. — всполошился, пришедший в себя начальник Откосых гор.

— Если быть точным, то так предполагали мы, а не браши. Призраки давали слово вывести нас из Эльфрана. Обойти схроны и не ввязаться в стычки, а наше дело: выйти из территории остроухих — целыми и невредимыми дотянуть до тракта.

— А подмастерье? Что будет с ними?

— Ты же сам слышал, что на прощанье сказал нам браш, подмастерье вырвалось из плена, теперь добирается до тракта, только южной дорогой через Улья Грез…

— Улья Грез — это яма в Призрачный мир. Ты же сам знаешь, в тех болотах и туманах — верная смерть. — Выпалил горячо Лайк. И Матеус вполне был с ним согласен.

— Они знают, что такое Улья не хуже нас, будут от них держаться подальше. Думаю, не стоит зря переживать, выберутся, если до сих пор остались в живых, значит, дотянут до людских поселков, — подытожил оптимистично Матеус.

Лайк естественно был не таким смелым в предположениях, все-таки имел насчет общей картины собственное мнение и вытекающие из всего этого последствия. Но сдержался, решив оставить их на потом.

— Что будем делать дальше? Повернем к Серой Плеши?

Матеус сосредоточено задумался, уж очень хотелось пить, и есть, куда те малые крохи, чем подкармливали их браши. На один зуб. Но где же найти припасов в забытых Аллоном краях?

— Пространственные порталы, — напомнил мастер клинка и магии. — Необходимо прояснить ситуацию с дислокацией войск противника. Оповестить местных графов и баронов, что эльфы идут через их земли войной на Мейдрин. Дать весть герцогу Альвинскому. В общем, добраться до первого человеческого поста. И только потом мы вправе думать о себе Лайк.

— Когда это храм Хизельмаш думал о севере и Королевстве? Напомни, Матеус? Старейшина Имран Брамт всегда настаивал: интересы Хизельмаша превыше всего!

— А ты думаешь, слопав Королевский лес, земли графов и баронов, смяв Мейдрин, они остановятся на полпути? Будь спокоен, аппетиты остроухих еще те! Нацелятся на Орден Северных Магов, а на закуску — храм Хизельмаш. Не думаешь, ты, что они о нас просто-напросто забудут? — Горько усмехнулся Матеус. Лайк помрачнел, видимо увидел-таки свои ошибки.

Все одно торчать в яме бессмысленно! Надо действовать! Стоп! А это еще что такое? — Матеус озадачено прислушался. — Показалось?

Полуминутная тишина — и снова, далекий скулеж и тявканье-рычание. Ищейки?!

— Лайк вставай! Поднимайся на ноги! — Звонко зашипел мастер. Да начальник Откосых гор и сам, прислушавшись, уловил накатывающее новое эхо: погоня?

Мастер клинка и магии резво подвелся на ноги, и, осыпая вниз земляные дорожки и траву, полез на край овражника, выглянул и вгляделся в мутную даль. Стена Грез стояла слева стеной, темно-фиолетовой с переливами всех цветов радуги. От нее на двести-триста метров шла туманная дымка, скрывающая ушлых преследователей, ловко прятающихся под пеленой покрова. Именно с того участка, на границе Улей Грез и эльфранской окраины доносился вереск ищейских тварей. Выходит — эльфары и патруль взяли-таки их след? Похоже на то. Снова лязг пастей и волна эха. Звуки порталов как час назад стихли, значит, переброска на время окончена?

— Бежим Лайк! Бежим… пока!

Напарник с гримасой на лице, поднялся на ноги.

Матеус помог ему выбраться с овражника.

Бежать?

И опять бежать!

— А ведь все началось с Азольи, верно я говорю, Хрудт?

Следопыт Хрудт дернулся, словно от подачи кулаком в зубы, столько в готьенновом голосе сквозило злорадства и ненависти.

— Чего молчишь? — старший эльфар, отвернулся от лицезрения водной глади и, сощурив глаза, скользнул по напряженной фигуре. Профиль Готьенна можно было лепить хоть из песка, да хоть и с мрамора — истинный сынок своей нации! Высокородный выскочка от корня волос до подошв легких мокасин. Знающий себе цену и пробивающий в Общине эльфов престижное местечко в Круге под куполом.

— Верно…

Готьенн хмыкнул и самодовольно оттолкнулся от поручней покосившегося моста, бревна и доски завибрировали, эльфар внимательно оглянулся на уходящий в пустоту Грез переход. Разве по такому "карнизу" можно перейти на ту сторону? Вряд ли. Остается делать крюк. Обход вдоль полумильного рукава болот, захваченных Призрачным миром. Лишь самоубийца может рассчитывать на путь по древесному мосту, покинутому и покосившемуся со времен оккупации Эльфрана и истеричных опытов Магического Круга. Кто построил сие сооружение, не помнили и эльфы. Разве в ту пору кровопролитных схваток и сражений хватало времени оглядываться на бесполезные мелочи? Тогда, чтобы остановить дайкинское наступление в оборот бросалось все: все, что попадалось под руки, и подтачивалось магией. Не остался в стороне и это… сооружение, невесть чьей работы. Когда болота закишели тварью из потустороннего мрака о мосте забыли и расплодившаяся нежить подмяла его под себя, угнездилась на его перекрытиях, сваях, перилах и досках… В общем, на том, за что удалось зацепиться и повязнуть. Предмостовая постройка со стороны Эльфрана и такая же пристройка со стороны Василисковых холмов, но уже на противоположном берегу — это все, что осталось этому миру, остальное — загажено и облюбовано мертвой зубатой и клыкастой плотью.

— Надо было его еще тогда прикончить! — спокойно резанул Готьенн, ему показалось, что на мосту в скользких, колышущих клубах тумана, что-то шевелилось и ворочалось, что-то бесформенное и странное? — Зря тогда остановили Ральма, прибрал бы выродка и дело с концом! А что теперь?.. Бегай, лови его!.. Эх-х! Не профессиональная работа…

Он вспомнил Рарух. Испытание через лиановый лес. И там Волчонок-Себастьян умудрился выжить. Он вспомнил Школу Круга, муштру в разведроте, сражения за Эльсдар два с половиной года назад — и там полукровка выжил. И живучий же гад! Откуда у него столько живучести, Дьен побери? Откуда?!

По мосту топот ног, он отвлекся; о, Алхон пожаловал, старина!

— Ну что есть какие-нибудь новости?

— Ветан выходил на связь… — кисло откликнулся старший эльфар, за ним ступала целая банда разведчиков: Хвиз, шесть лучниц и семеро мечников — на мосту собрались все, включая и караульных.

— И?

— В болотах их не нашли, Грилл в ярости, и теперь Ветан дожидается его, чтобы сообща продвигаться к нам. У Ветана предположение, что Себастьян с подмастерьем бегут по границе Улей прямо на нас, к мосту. Другого выхода у них просто нет…

— А развернуться и уйти назад, по той же полосе до Серой Плеши? — опробовал свой вариант Готьенн.

— Исключено. Грилл оповестил три отряда у Эльфрана, и те блокировали все тылы… это, конечно, требует много энергии, но зато вычеркивает, сей вариант из списка. Будем ждать их здесь!

— Забавно. Как же так получилось, что наш вельможка отстал от Ветана или…

— Они разделились, Готьенн. Грилл Сульян притомился бегать по кочкам, ведь во дворце есть мягкие и удобные подушки, а здесь…

— Сотня километров марша лишь до моста, а в круговую к Василисковым холмам все сто пятьдесят, ясно! Что ж подождем… подождем! — Готьенн поскреб затылок, — во скотство! Неужто что-то прихватил?!

— Эй, Алхон, у тебя лекарства какого-нибудь, случаем нет?

Старший эльфар вздернув брови, уставился на партнера, следопыты, мечники и лучницы отворачивали физиономии, пряча улыбочки.

— Вино.

— Вино? Да нет!.. А настойки той, против тех… вирусов, — Готьенн махнул через плечо на болото.

— Есть только вино, — понял его Алхон.

— А, — качнул вяло рукой Готьенн, — давай свое вино. Хоть нормальное?

— Нормальное. — Напарник вручил эльфару флягу.

Тот открутил колпачок, хмыкнул и хлебнул с горлышка, потом подавился и, сплюнув, зашипел:

— Это что-о тако-ое?

— Вино!

— Кислое же…

— Так с зеленушек ведь, что по Эльфрану растут. Их…

— Молчи! Молчи, Алхон, не то!.. — Готьенн свирепо вытер рукавом губы и подбородок, испепеляюще глянул на бывшего подчиненного, а теперь давно уже ровесника по службе. Распоясался!

Следопыты и мечники шустро покидали мост, якобы не попасть под горячую руку, а лучницы тихо похохатывали, скатываясь в траву.

Я им сейчас устрою, бестолочь, дисциплину!

Шост с отвращением рассматривал чудо чудовищной Зоргану природы. Черное, тягучее и угрожающе тонкое тело пиявки висело на сухом стебле очерета в каких-то восьми шагах от его физиономии. Бестия скользила по сухой траве и стеблю вниз к воде, перехватывая присосками по всему склизкому тельцу. Ирвин и Оливия давно перестали обращать на мертвое преследование малейшее внимание, может устали от стрессов и зрелищ, а может, наоборот, до такой степени боялись, что не решались встречаться с новой опасностью и видеть ее перед собой. Не наблюдать те бесконечные потуги, которые устраивала мразь целясь на ихнюю плоть. Страх есть страх и его обличья порой бывают разнообразными. Апатия к предмету опасности — одна из ветвей внутренней нестабильности…

Себастьян казалось, был ко всему не столько равнодушен, сколько трезво понимал силу угрозы и смертоносности окружающей действительности.

Проявляя к разного рода источникам опасности столько внимания, сколько они того заслуживали. И тварям Грез в этом списке отведена особая роль.

— Они будут нас преследовать до самого моста… до самого… — он не договорил, да и не следовало что-либо говорить. С Ульями Грез подмастерье успело досконально ознакомиться, предостаточно, для того чтоб надолго усвоить главную истину — держаться от таких мест подальше. Никто из храмовников не обязывал себя рисковать больше, чем того требовали обстоятельства. Случай в камышах на болоте показал, насколько лишние поступки караются похуже смерти. Ищейка — тому свидетельство. Эльфары и разведчики с неохотой, но все же убрались, правда, недалеко сделали стоянку, окружив радиус легкими охранными заклятьями. Пока эльфы дремали, храмовники и Себастьян спокойно их обошли и обогнали, проследовав втихаря к заветному и обещанному полукровкой мосту.

И вот они дождались того момента, когда Себастьян, наконец, скомандовал привал. Ирвин, Оливия и Шост изрядно подустали и завалились в высокой траве, подальше от опасной воды и ее обитателей. Себастьяну же было не до отдыха, он пристально изучил изможденные травлей физиономии дайкин и сообщил:

— До моста метров триста. Отдохнем полчаса и в путь.

— Ты знаешь тех… кто загнал нас на болоте? Натравил ищейку? — внезапно поинтересовался Шост, размазывая по лицу грязные полосы.

— Ибрагим с Росланом — это те, с которыми мы вас брали в Лисьем лугу, а тот, что чернявый и в защитном комбинезоне, так это Ветан. Родственничек, мать его, самого Берхата Альрина. Короля Черного леса. Остальные — рядовой сброд.

Шост впитывал информацию. Запоминал.

Полукровка не стал переспрашивать, зачем дайкину вдруг стали нужны столь характерные делу подробности? Не все ли равно кто за ними гонится? Эльф человеку на одно лицо. Ладно, малец спросил, Себастьян — ответил, о чем тут еще думать.

— А лучницы довольно метки… — едва слышно прошептала Ирвин, содрогаясь от шелеста ветра и смертоносных воспоминаний полета стрелы, скорее, того же шелеста и пения ветра от тетивы.

Себастьян не ответил, да и зачем, попусту сотрясать ветер. Он повернулся к ровным и зеленым участкам равнины, втянул ноздрями влажноватый воздух — куда там! Магические щупы эльфар повсюду! Повсюду их паскудные ловушки!

Оливия скрутилась возле Ирвин — две неразлучные подружки. Конечно такие тяготы, которые выпали на их долю, кого хочешь, сблизят, посмотреть хотя бы на него и подмастерье. Полукровка-полуэльф в обществе дайкинских подростков. Красотища!

— Ну что отдохнули? Тогда в путь!

— Ты ведь сказал полчаса?.. — встрепенулся паренек.

— Хватит. На тракте отоспитесь.

— Алхон, скажи тем дурехам, пускай прекратят шуметь, мы тут не на пикнике, а в перехвате торчим! — полушепотом выпалил Готьенн, все еще не переставая дуться на партнера. Это ж надо такому случиться, опоить его настойкой из зеленушек? Во гадость! Я ему еще устрою!

Эльфар дернулся к мосту и раздал моральные затрещины — лучницы вообще обнаглели. Сидят и выбивают нежить на счет! Стрел им не жалко. Как будто больше не чем заняться? Отправляйтесь-ка сюда вне наряда и можете устраивать турниры хоть до вечера.

Готьенн поглядел на серое, обтянутое дымкой солнце — мда, — и где это наш начальничек запропастился? Уж больно долго бежит с карателями к цели, абы не проспал главного фейерверка?

— Зальм, попробуй выйти на связь с Гриллом, что у них там стряслось? — продолжал командовать старший эльфар.

С моста вернулся Алхон бледный и взъерошенный. Ну что еще?

— Там тва-а… нежити наплыло-налезло…

— Чудесно! Беглецы точно мимо нас не проскочат. — Готьенн откинулся на плаще, задремал. Магические потоки окутывали микрорайон, эх, куда им нечистым выродкам, в самом деле, деваться?..

— Стой!!! — вполголоса гаркнул на подмастерье Себастьян, весь, напрягшись и изготовившись.

Шост, Оливия и Ирвин моментально отреагировали — приросли к болотной жиже под сапогами.

Полукровка вглядывался в пелену во все глаза. И что он там высмотрел, известно одному Аллону или ихнему Дьену? Но противоречить никто не решился, ибо полуэльфийский дар зоркости Себастьяна уже не раз их спасал в дороге.

До цели: заброшенного мостка не больше сто пятидесяти метров, а видимости вокруг ноль. Приходилось уповать на умение и везение.

— Эльфы, — выдавил из себя, наконец, Себастьян.

Шост чертыхнулся, девчонки помрачнели и поежились. Что делать?

— Сволочи перехитрили нас! На перехват пошли! Так я и думал!..

— А дальше? — пространно полюбопытствовала Оливия.

И Себастьян в той же манере ей ответил:

— Н-не знаю.

Застыли в камыше вчетвером по самые макушки. Полукровка подался в самые глубокие и мрачные думы. Храмовникам ничего не осталось, кроме, дожидаться его решений. Хлюпанье и чавканье ни на секунду не прекращалось со стороны злополучных Улей Грез. А со стороны эльфранских чащ — плотная тишина. Ни щебета, ни стрекота. Затаенная пауза.

Себастьян думал. Шост ждал. Ждали аристократки — бледные и осунувшиеся.

— Необходимо отвлечь их как-то?.. Но как?!

Растерянные гримасы в ответ.

— Возле моста и под ним нас накроют раз плюнуть! — Себастьян зашел в полный тупик своих размышлений.

Шост отстранено молчал.

И тогда подала голос Оливия.

— Фантом… фантомы!..

— Чего? — не понял ее полукровка, пронзив колючим взором.

— Фантомы, — отважилась баронская дочка.

— Не понял?

Зато понял Шост.

— Раскусят. Пустышки распознают за версту…

Себастьян тоже просек тему.

— Верно.

— А если со стороны Грез, да за двести-триста метров по ту сторону моста, чтобы остроухие… эльфы, — поправилась, краснея вельможка, — затряслись и занервничали, пока будут бегать за призраками, мы и проскочим…

Себастьян сощурился, почмокал языком. Вряд ли старших эльфаров этим проймешь? Но вот какая штука могла выйти: если их разделить, то вполне логично на тех супчиков, что останутся у моста наскоком попробовать налететь и пробиться, а там?.. Что потом? По мосту? Впереди будут разгневанные охотой за фантомами эльфы, сзади — подпирают те ж самые разгневанные эльфы, но опоздавшие на "веселье", в центре — дозор, оставленный прикрывать мост и снова… тоже разгневанные эльфы.

Выход один!..

И Себастьян начал давать подмастерью указания…

— Готьенн! Готьенн! ГОТЬЕНН!

Он подорвался на плаще и спросонья чуть не огрел Алхона кулаком да не добавил чем-нибудь покрепче с реквизита магии. Подождал, пока пелена сна рассеется, и в тот же миг почувствовал хаотическое колебание воздуха, явно стряслось непредвиденное и неприятное. Беглецы! Снова умудрились что-то выдумать?

— Готьенн! Зальм с Хрудтом засекли цели в двухстах метрах южнее моста…

— И что? Что?!! Дьен раздери тебя, Алхон не молчи, почему так получилось?

— Дайкинская магия и эльфарская подпитка, нет сомнения — это подмастерье с Себастьяном. Они каким-то образом улизнули мимо нас и…

— Че-его?!! — Вдруг взревел старший эльфар, и попятились лучницы даже на мосту. — Хрудта с Зальмом быстро сюда!

Готьенн не стал терять времени даром, уже вовсю прощупывал магические зонды — ничего. Ни малейшего намека на обвод или хитрый маневр, действительно ни чего. Каким боком им удалось нас обойти? Ладно, я дрых, а остальные? Он впился взором в фигуры лучниц, мечников со следопытов, глупость! Не могло так произойти, что они проворонили четыре цели… одну еще, куда не шло, но сразу четыре?! Мистика какая-то!

Тени в дрожащем тумане, а вот и Хрудт с эльфаром Зальмом.

— Рассказывайте!

— Четыре цели. Уходят на юг. Огибают рукав Грез, в тумане… — начал докладывать следопыт Хрудт.

Готьенн скривился. Вот наволочь!

— Дайте мне окончательный слепок! — приказал он.

Эльфар привлек магию, демонстрируя в сознание Готьенна отпечатки следов и зондирование щупов. Размытые сгустки энергии. Оболочки. Готьенн интуитивно ощутил несоответствие выполненной энергограммы. Фальшь! Их обводят как малых детей! Подвох!..

— Достаточно! Значит так голубчики! Это фантомы! Оставляй Алхон пятерых разведчиков на мосту, а остальные, пускай шуруют вдогонку зондов… ты меня понял? Только без проколов! — Готьенн обернулся и смерил глазами Зальма. — А теперь ты послушай, эльфар! Хочешь закрепиться в моем отряде, приведи Себастьяна и сморчков с кляпами в зубах. Что хочешь, делай: землю ешь, болото выпаливай, но не смей упускать выродков, ясно?

Бледный магик через силу кивнул.

— Беги, приказ выполняй! Чего столбом стоишь? — прикрикнул напоследок Готьенн. Недоумки!

Беглецы им, видите ли, показались! Пускай побегают! А мы тем временем….

Зальм, Хрудт, Хвиз и восьмеро бойцов из лучниц да мечников скрылись под туманными клубками, беря курс на юг. Готьенн с равнодушием проводил их глазами. Остолопы!

Кто тут со мной остался? Он поднялся на предмостовое строение: Алхон, три лучницы, кажись, Кнопка, Фея и Эльма — сплошь закутанные в маск-сетки, не разглядеть и лиц. Да двое мечников. Готьенн дружески подошел к соратнику, и положил ему на плечо руку.

— Будь бдителен, Алхон, скоро те выродки себя покажут.

Сплюнул через перила и, не стыдясь присутствия эльфок, растебнул ширинку и стал поливать с моста болотную тину.

Во выблюдок! Истинный гад своего остроухого племени!

Горячая струя мочи летела в десяти сантиметрах от физиономии Шоста, окатывая брызгами и парами. Выблюдок!

Себастьян, Ирвин и Оливия приникли к балкам и хлопали округлыми глазищами, полукровка доходчиво проинструктировал каждого дайкина, что будет, если они пикнут хоть слово и раскроют себя — смерть! Но терпеть такое?! Сколько эта погань думает поливать? Полежал на сыром, и теперь этот краник не остановить.

— Тиль-тиль… — плевок полетел вслед мочи.

Шост с каменным, презрительным выражением медленно стер остатки эльфийского радушия с лица. Подожди ты у меня!..

Себастьян закрыл глаза и начал считать. Считать, дожидаясь пока пущенный по следу фантомов отряд отойдет на достаточную дистанцию и никак не успеет прийти на помощь тем, кто остался на мосту. Считать: надеясь, конечно же, на то, чтобы со стороны Эльфрана каратели не отреагировали на сражение на этом пятаке. До скольких он там считал, известно одному Дьену!

— Тиль-тиль…

— Тиль!

— Тиль-тиль-ти… тиль…

И о чем они там тиликают, очень хотелось знать?

Обмозговывают, как лучше нас прикончить?

Прошло полчаса.

Сорок минут…

Глаза полукровки, наконец, распахнулись. Широко и уверено. Он сжал обеими руками плечи аристократок — пора! Пора!!

Себастьян пришел в движение.

— Почему-то нежить примолкла? Затаилась, сучара?

Алхон содрогнулся, на мосту бок о бок с потусторонним миром приходилось холодно и неуютно, словно весь бестиарий Призрачного мира притаился в предвкушении роковой развязки. Старший эльфар, верный помощник Готьенна сдавлено проглотил вязкий комок в горле, не верилось совсем, почему и с какого такого дива из-за тройки дайкин и полуэльфа, поднялась грандиозная кутерьма на всю Общину. Подумать только, гоняться по всему рубежу Улей Грез? Мерзнуть на границах чертового полигона и лишний раз любоваться шокирующими пейзажами? Ему трудно даже представить, что ждало беглецов, когда они все же окажутся в руках карателей? Окажутся в руках Готьенна или Грилла Сульяна? Ясное дело, что похуже смерти. Пытки обеспечены!

На вопрос Готьенна так никто и не осмелился ответить, столь свободно и прямолинейно себя чувствовал лишь командир отряда, лихо, руководивший десятком подчиненных, презиравший непокорность в самом зародыше, требовавший беспрекословного повиновения. Участникам перехвата осталось молча подчиниться и разобраться на постах. Занять отведенные заранее позиции: Эльма с двумя мечниками поближе к фиолетовому туману и мертвому, кочующему возле берега зверинцу; Кнопка с Феей и Алхоном — возле подъемника на мост; сам же Готьенн ничего лучшего не придумал, как разместиться на ступенях, прислонившись к одному из перекрытий, зевая и скучая. Вся затея с поимкой полукровки и дайкин, казалась ему пустяковой и несерьезной затеей. Его вид и отношение к работе расслабляли и дезориентировали. Наверное, поэтому в последующие секунды времени произошло то, чего явно не ожидали эльфы, и к чему абсолютно оказался не готов сам милсдарь Готьенн.

Магический огонь ударил по деревянному основанию моста и там, где стояли Эльма и мечники доски вздыбились и затрещали, превращаясь в труху, а опорные брусья с шипением проваливались вниз, прямо из-под ног ошарашенных эльфов. Тонко заверещала эльфийка, когда спиною снесла перила и полетела в болотную тину, не успев выбросить из рук лук и вцепиться в хоть какую-нибудь опору. Один из мечников подбородком врезался в крутящиеся по воздуху брусья, выбил зубы и полетел вдогонку за девчонкой. Его напарник, кувыркаясь, схватился за остатки от перил и продержался на рушащемся мостке мгновение времени.

— Алхон, они здесь!! — Дико загорланил Готьенн, но его прервал свист эмбраго.

Цепь запела в воздухе и засверкала всеми звеньями мифрила. Оголовье волшебного оружия отсекло с затылка эльфара клок волос, и оставила кровавую борозду на виске. Готьенн зашипев, полетел спиною вперед со ступенек, кувыркаясь и переворачиваясь на ходу, пока твердая земля не встретила его по-братски, а редкая поросль травы смягчила приземление. У магика на несколько десятков ударов сердца перехватило дух, и перемешалась реальность в голове. Крики и ругань растеклись в монотонный гул. Эмбраго, зазвенев звеньями, рассек холодный воздух и вернулся к своему хозяину, — Шост карабкался на мост, перебирался по сожженным доскам и балкам, с боку и с другой стороны показались головы храмовниц, пепельно-горящие глазенки девчонок, Себастьян пытался взобраться на тот край, который уходил в царство Призрачного мира. На том месте, где стояли Эльма, и мечники зияла пропасть метров на три — дело рук бывшего эльфара-полукровки.

— Кнопка! Фея! Цельтесь в гаденышей! Стреляйте по полукровке! — во всю глотку орал Алхон, метаясь по предмостовому сооружению.

Кнопка растянула лук и, прицелившись в паренька-храмовника, изготовилась расстрелять его уже в упор. Дистанция: смешные пять метров, не больше. Для зорких эльфиек — это насмешка и пустяк.

Воздух раскалился и в эльфиек с Алхоном, понеслась огненная волна: Себастьян перестал больше скрываться и таиться от противника, в ход пошла самая тяжелая артиллерия — убойные плетения.

— Наза-а-ад!!! — пронзительно заверещал эльфар Алхон и сгреб лучницу с позиции, ее напарница, Фея, безприцельно успела разрядить лук и опять же мимо, стрела вошла в прожженную балку у самого носа Ирвин, герцогская дочка отшатнулась, едва не свалившись вместе с подругой в сухие камыши под предмостовым строением.

Огненная волна молнией довершила дело: уничтожила платформу моста и ступеньки подъемника в щент, отправив эльфов в полет в болотную тину. Поднявшегося и очухавшегося Готьенна обдало новой порцией осколков и магией. Эльфар ругаясь, снова полетел в траву, отплевываясь и срывая с плеч дымящийся плащ. В его руках уже игралась и переливалась внутренняя сила.

В болотной тине кипела во всю своя борьба и Шост с ужасом подметил, что у моста творилось нечто невиданное и кошмарное: будто вся нечисть Призрачного мира сконцентрировалась в одном, жарком месте. Инстинктивно почуяв поживу и добычу. В целом, рефлексы бестий имели толк, первые призы тварь уже умудрилась заполучить, два мечника и лучница слетевшие с разрушенных балок, так и не вынырнули с болотной вязи, их судьбы предрешены — лакомство монстрам.

— Шост! Ирвин! Оливия! — неожиданно воззвал к подмастерью Себастьян, — прыгайте ко мне!

Паренек с перепуганным лицом замотал головой. Нет! Не-ет, они так точно не договаривались! Бежать прямо в пасти нежити — еще раз нет!

— Быстрее! Они сейчас придут в себя! Быстрее же!!

Он обезумел! Бежать по мосту, заполненному мертвыми гадами?!

Резкое движение — и полет расплывчатой тени — это Ирвин прыжком перелетела через пропасть и, перекатившись по доскам, врезалась в ноги полукровке. За нею следом разогналась Оливия и, оттолкнувшись, сорвалась в полет…

— Н-нет! — Звонко и надсадно завопил Шост. Куда ж они? Куда?? Дуры! Там ведь верная смерть!

А здесь?!

Крепкие, тонкие ручонки обхватили его по бокам, потянулись к шее, сдавили горло в ключ. Он от неожиданности пошатнулся и завалился на спину. Мир перед глазами: невеселый и суровый начал быстро таять.

— Тиль! Тиль! — Врезалось ему в уши, с отвращением и яростью.

Он попался. Попался!

Быстрая и юркая фигура коршуном перенеслась через зияющий провал и сбила их на дымящиеся, опаленные доски, Шост приложившись щекой и носом до хруста костей, на короткий момент потерял сознание. Искры заметались и засверкали. Рука костлявой потянулась к нему. Он задохнулся от ужаса, что-то кричали девчонки, застывшие на том краю, но он, увы, ничего не слышал, не мог разобрать…

— Что такое Себастьян, неужели тебе так дороги эти сопляки? — Саркастически осведомился милсдарь Готьенн, расщепляя хватку себастьяновых рук.

— По крайней мере, они не предают и не издеваются надо мною, как вы! — Парировал злобно бывший эльфар.

— Ах, какие мы нежные! Ну, прям, вельможа!

Сволочь! Мерзавец Готьенн! Я тебе сейчас все припомню!

Себастьян извернулся, освободил правую руку и, сжав пальцы в крепкий кулак, врезал высокородному в скулу. Голова эльфара мотнулась от удара, Готьенн отступил к перилам, тараня их спиной. С обгорелых щепок подымались Алхон и лучница Фея, Кнопка не шевелилась на траве, видать приземление отправило ее в обморок.

Себастьян левым кулаком разбил гадкому Готьенну верхнюю губу, кровь залила эльфу подбородок.

— А это тебе за Рарух и равнину Свит! — Хряск! Хряск! — За Лисьенна! И тех, кого ты падло не пожалел, когда дайкины наступали нам на пятки!

Волчонок-Себастьян изо всех сил протаранил кулаком живот эльфара, Готьенн звонко крякнув, сложился пополам. Выставив колено, Себастьян встретил его переносицу и рожу в яростном выпаде, затем добавил еще разочек в грудную клетку, придержал заваливающее тело и врезал по уху.

Он собирался сбросить остроухого на шатающиеся силуэты очухавшихся эльфов, но тихий, мерзкий хохоток, отрезвил его и намертво осадил.

Готьенн тупо издевался. Готьенн выкаблучивался, как сотни, тысячи раз до этого момента.

Себастьян затрясся от бешенства и злости. Ах ты мразь!

Его нога размахнулась для удара, а старший эльфар уже напитывался силой и ставил защиту.

Неописуемо-неуловимое и молниеносное движение!..

Тело старшего эльфара выпрямляется струной, окровавленная физиономия лыбится, а глаза издевательски блестят. Готьенн, охваченный магией с ног до головы, хватает свободной рукой за подбородок полукровку и сжимает пальцы до хруста. Себастьян клещами впивается в хватку, пытается высвободиться, но тщетно. Эльфийская магия сковывает все его потуги, опутывает оковами. Себастьян шипит и мычит от боли.

— Что касается твоего дружка, щенок… слабакам нет места в Круге, понятно? За столько лет можно было это выучить! — Готьенн сплюнул окровавленный сгусток ему в глаза. — А по поводу Эльсдарс-ской Сечи… ты тут не прав… твое ублюдочное племя начало войну, а не мы. Твои родственнички начали…

Полукровка постарался выдавить из плотно сжатых челюстей оправдание, но цепкая хватка не попускала его.

— Дайки-ин-ны!! — Зверино зарычал старший эльфар.

— Эй, остроухий!

Готьенн даже вздрогнул от столь резкого, нахального окрика. Возможно, в полной мере не разобрав, о чем воскликнул Шост, но интонация сказала за себя. А Ирвин с Оливией пришли в дело. Пока Готьенн вылуплялся на них, магия девчонок хлестнула через край, больше не таясь и не стыдясь своей мощи: раскалила морозный воздух Улей Грез и полетела ураганом на Готьенна. Эльфар злобно выругавшись, отшвырнул от себя полуэльфа и, спасаясь от смертоносного гостинца, юркнул с моста. Себастьян рухнул, успев отхватить по спине, когда дайкинская магия пронеслась над ним — чиркнув по волосам на голове.

Готьенн в который раз летел с мостовой платформы в акробатическом прыжке, сбивая с ног лучницу и приземляясь возле ошалевшего Алхона.

Шост противно застонал и заскрипел зубами. Мифрил на правом запястье ожил, рвясь в бой.

Рожа Себастьяна мелькнула перед глазами.

— Вста-авай!

Шост и не пробовал противиться, полукровка бесцеремонно схватил его в охапку и, стряхнув на ноги, швырнул в трехметровую пропасть в распростертые объятия Ирвин и Оливии.

У храмовника от полета перехватило дух, сначала он врезался в обгоревшие доски и острые балки, но ручонки напарниц бережно подхватывали и тащили на себя. Под ногами жадно плескалась и зверела нечисть.

Холодный порыв ветра с боку — это Себастьян приземлился с минутным запозданием. Карабкался и подтягивался, помогал тянуть наверх Шоста. Но в следующий миг — все перекрутилось, а Себастьян дико орал:

— Рубите его!! Рубите!!!

Шост трезво качнулся на краю останков моста и оглянулся: за штанину полукровки цеплялся мечник и тянул вниз, тоже стараясь спастись.

— Ааааа! — мелодично звенело по ушам.

— Да рубите же его! — причитал Себастьян, соскальзывая.

Ирвин, мертвецки вцепилась в бывшего эльфара, а Шост отрешившись от происходящего, наконец, влез на шаткую мостовую конструкцию.

— Аааааа! — верещал повисший над зубатой болотной тиной мечник.

Ирвин с ужасом заметила, как быстро соскользнул эльфийский солдат в водную муть, насколько резво нечто юркое и бесформенное на скорости под водой врезалось в мечника и рвануло в трясину, стало затягивать и тянуть. Эльф звонче заверещал и задергался. К первой твари присоединилась вторая, затем третья… четвертая. Тело бойца-карателя моталось и крутилось, опускаясь рывками вниз, он не прекращая, дико визжал. Роковой момент — и жертва уходил в пасти нежити. Захлебывающий стон.

Себастьян мотал ногой, а Оливия вытаращив квадратные глазища, наблюдала, как длинные, тощие пальчики мечника судорожно держались предсмертно за штанину, срывались с мокасин и исчезали в черной кляксе. Себастьян подтягивался и карабкался, бессильно валился на доски и жадно с присвистом дышал.

Тиль!

Ирвин с Оливией отшатнулись, а Шост даже привстал на руках, полукровка открыл уставшие веки и повернул голову: стрела!

Шелест и свист воздуха — Себастьян отскакивает кувырком на полметра…

Тынь!

Потом еще одна летучая смерть впивается в дерево!

Нет, это уже стреляли не лучницы Готьенна, до слуха докатывалась завывающая волна ищеек и брань карателей. К очагу стычки сбегались две группы остроухих. Чересчур серьезно! Крайне серьезно!

— Подъем! — неистово орет полуэльф. — На ноги, живо! Бежим!

Они на одеревеневших ножищах, взлетают вверх и без каких бы то опасений, ныряют в живую и противную фиолетовую муть…

— Лиса, давай! Бабочка стреляй! Стреляй, идиотка! Чего зеваешь, говорю, стреляй, Дьен всех удави, да они же уходят! Уходят, вашу мать! — Проклинал всех и все разъяренный Грилл Сульян. — Кто, Дьен раздери, остался на мосту? Я сотру его в порошок! Кто должен был следить за мостом? Я раздавлю-ю…

Он задыхался и плевался.

Когда до площадки остались жалкие десятки метров, Грилл перешел на быстрый шаг, беглецов и след простыл в тумане. Веселенькое дельце!

— Я вам сейчас устрою! Устрою… устрою трибунал, бля…

Перед глазами вельможи скакали бесы. Кровь стучала в висках.

Но больше всего он переживал за отчет. Боялся отчитываться за проведенную операцию перед отцом. Боялся обличаться в провале и получать оплеухи.

— Я вам сейчас… — выплевывал самые сочные ругательства.

Весь эскорт мечников и разведчиков собрался на мостке, мрачные и угрюмые, осунувшиеся и недовольные.

— Сейчас-сейчас! Сейчас…

Он промаршировал мимо раздавшихся в испуге эльфар, мимо сжавшихся разведчиков, мечников и рядовых солдат, застыл на краю пропасти. Пробоины в мостовом перекрытии. Дела! О преследовании теперь не могло быть и речи.

Грилл томительное мгновение буравил плотное волокно тумана диким взором. Пустота. Обгоревшее дерево и шатающиеся на легком, холодном ветру перила. Уму не постижимо, они, что рассчитывают рискнуть проскочить мимо пастей монстров? Безрассудство! Вряд ли из этого могло получиться хоть что-нибудь путное?

Он развернулся к горстке подчиненных, к тем, кто был ответственен за прикрытие моста и перехват; высшие эльфары молчали, не спешили отчитывать старших и рядовых магиков, сперва ждали разгона от прямого начальства, его милости Грилла Сульяна и уже потом, давить на бестолковых в серьез.

Грилл пожевал губами — так-с, с кого начать?

Бум-х!

Бум-х! Бумх-бумх! Бум-х!

Он закоченел на месте, резко с полуоборота обернулся и вперил в фиолетовую завесу испепеляющий и негодующий взор. И что там, Дьен побери, происходит?

А в глубине мрака, где-то на середине моста, в двух сотнях метров от них уже хлестала нешуточная баталия: воздух Улей Грез вибрировал и полыхал от магического коктейля. От скрещения дайкинской и эльфийской магии. От энергетического симбиоза двух сил, объединившихся ради спасения. За малейшие возможности выжить и дотянуть до спасительного противоположного берега.

Бумх! Бумх!

На лице Грилла играли бешеные огоньки отражений, он неотрывно наблюдал, как разряды магии разрывали кошмарные тени и силуэты монстров, скособоченные и согбенные, слетали с перил и перекрытий вниз. А фигурки подмастерья и длинная тень Себастьяна удалялись.

Младший Сульян не стерпел, грязно выругался.

— Лучницы сюда!

Легкий топот за его спиной.

— Сбивайте цели! Стреляйте!

Но Грилл в душе понимал — это напрасная трата времени. Зоркость эльфиек — это одно, а пробить магические щиты подмастерья и полукровки — это совсем другое. Беглецы не только отгораживаются от нежити, но и укрываются от метких стрел.

Лиса, Бабочка и Лайя бесшумно натянули тетивы и выпустили по стреле. Звон ветра — древки ушли в пелену. Клубы тумана поглотили летящую смерть. Если и попали в кого-то, то явно в неживое?..

Грилл скользнул по вытянутым харям Рутта, Хима и Фраульда. Молодцы! Нас провели словно сосунков!

— Кто охранял мост?

Тягучая тишина. Они его боялись! Боялись расправы!

— Кто охранял мост? — Дико заверещал Грилл, белее от бешенства.

— Я, ваша милость…

Сульян скосил на голос.

Разведчики и эльфары стушевались. Стоял поодаль мрачный Марьян, не меньше омраченные Ибрагим, Рослан и Ромнат. Капитаны разведчиков морщились от бессильной ярости. Грилл решил сперва добраться до главного виновника прокола, и потом хлестать всех подряд.

Вельможа навис над магиком в изодранной мантии, злость раскалялась в грудной клетке. Голова несчастного приподнялась, оторвавшись от созерцания потертых мокасин, Готьенн встретился с руководством взглядом. На Грилла уставились налитые кровью глазища, вся физиономия магика являлась сплошным кровоподтеком, нос разбит, губы опухли, а на щеках порезы. Интересно, это его Себастьян или дайкины отделали?

— Готьенн! — Выдавил из себя Грилл. — Что это с тобой? Почему упустил врага? Почему разрушен мост? И…

— Давайте по порядку, ваша милость! — Старший эльфар простецки скалился. — Разукрасил меня Волчонок, а помогали ему… дайкинское отребье. А врага упустил… потому что провели нас эти самые ублюдки вокруг пальца! Провели как малолетних юнцов. Да и мост, в придачу разнесли.

Грилл моментально окаменел от столь прямолинейной наглости. Публичной наглости! Его рука потянулась рефлекторно к сабле. Проучить! Немедленно проучить!

Придвинулись Галат и Фраульд — готовые сию минуту… секунду загасить конфликт.

Но Готьенну абсолютно начхать, он неотрывно поглядывал на молодого Сульяна, будто бросал вызов всему высокомерному обществу.

— За халатность и безалаберность, Готьенн, вы предстанете перед королевским судом!

Физия магика исказилась, промелькнула мимическая судорога, Готьенн низко с карканьем расхохотался. Грилл не выдержал, подскочил и с размаху врезал наглецу по уху. Голова безумца дернулась, но тот продолжал захлебываться хохотом. Алхон, пришедший в себя, в панике закатил на лоб глаза, о Дьен, Готьенн совсем чокнулся! Сошел с ума?

Грилл замахнулся еще раз, но Готьенн выставил перед кожаной перчаткой грязную руку. Хлысь! Хлысь! Аристократ задохнулся от безудержного гнева. Паршивец! Да как он смеет?!

И тут Готьенн заговорил:

— Да будет вам, ваша милость! Довольно! Ваш отец ведь тоже не обрадуется новостью, узнав, что вы прохлопали беглецов? Не правда ли?..

— Я вас уничтожу, Готьенн! Вы станете моим кровным…

— Перестаньте, Грилл! — снизошел до шипа эльфар. — сначала позвольте поймать недоносков, а потом делайте со мной, что захотите! Душите хоть голыми руками! Дайте добраться до Волчонка и щенков! Соглашайтесь, ваша милость!

Грилл заскрежетал зубами. Отец уничтожит его морально, а он… ликвидирует Готьенна вживую. Точно также как папочка убрал с дороги советника Желина Харуша — хладнокровно и безжалостно.

— Вы ничего не теряете, кроме нескольких часов и крупицы чести…

— Замолчите Готьенн! Вы мне противны!

— Да или нет? Знайте, Себастьян стал моим кровником еще со Школы Круга — это более весомый аргумент, чем наша перебранка. Смерть давно по нему затосковалась, если бы не Харуш и Совет, я прикончил бы его уже давно. Услуга за услугу, ваша милость. Вы дарите мне шанс, а я — возмещаю впоследствии, нанесенный вам позор, собственной кровью!

Грилл скрутил губы трубочкой. Посмертный марш наглеца!

— И не думайте, что вам удастся от меня отвертеться, Готьенн! Я доберусь до вас и в Черном лесу, знайте!

Грилл отшатнулся от избитого недруга. Разве дворцовая жизнь сравнится с полевыми реалиями? С азартом погони или стычкой с соперниками по Общине? Сердце подсказывало — нет.

Он подошел к мосту, лучницы покинули позиции, неизвестно прорвались беглецы сквозь хищников Грез или стали добычей монстров? Дотянули до спасительных холмов? И верно, впереди еще опасные Василисковы холмы. Надежда взять врага существовала.

— Готьенн, ты уснул? Еще здесь??

— Уже бегу, ваша милость! Не смею себя задерживать и вас раздражать!..

Едкая сволочь! — скривился втихаря молодой Сульян.

Холод!

Холод Призрачного мира…

Страх скручивает внутренности в тугой узел. Сплетает в комок. Разрывает изнутри и наполняет сознание безликой пустотой. Что может быть страшнее неизвестности? Устрашающего патологического ужаса? Не подавляющего трепета перед неизбежностью прикоснуться к первобытному злу? Эти чувства пробуждались внизу живота и растекались к верху, подпирая к горлу, тянулись к мозгу, врывались мыслями и растекались по всему организму: мышцам, нервам и суставам. В их команде лишь один мог бороться с этим древним, непобедимым чувством. Чувством, способным уничтожить, и смести с дороги самых смелых и отчаянных. Чувством, разрушающим идеи и стремления. Чувством, паразитирующим в каждом из нас. Себастьян Харуш с малых лет, бьющийся за место под солнцем и вечно карабкающийся на прочные лесенки в Общине эльфов, в едином стремлении — остаться жить. Именно он заставил их жалкую команду бежать. Бежать по влажным, скользким и заиндевевшим перекрытиям моста. Нестись сломя голову, не разбирая дороги. С упорством ищейки, с тупостью грака, с бесшабашностью рогусса, переполненного магической энергией до краев. Для них выбор сделан, если он и подмастерья хотели жить, значит, должны очень-очень быстро шевелить ногами.

Внутри белесого тумана они мчались призрачными тенями, ничем не уступая обитателям болот Грез. Фиолетовые клубы наплывами наседали по обе стороны перил. Ближе к середине моста, конструкция внезапно завибрировала под ихними ногами, балки зашатались и заходили ходуном. Поперечные доски, по которым бежали Себастьян и подмастерье прогибались и подскакивали за ними "гармошками". Стало очевидно, что постройка едва держится и готова обрушиться в топь Грез в любой момент. Ей годы и годы.

Правда, об этом им подумать толком не дали ненасытные, жадные к горячей крови и плоти твари…

Их бег только ускорился, а круговерть у моста, под мостом и над мостом — начались.

Полукровка на ходу толкал их в спины, заставлял ни в коем случае не останавливаться, пер напролом и требовал того же от своих временных компаньонов. Ирвин поначалу начала оседать, проваливаясь и отставая, но Себастьян на ухо зашипел на нее и аристократка, сжав зубы, налегла на мышцы. Первым ото всех мчался Шост, все остальные его догоняли.

— Не отста-а-авать!

Глаза Себастьяна закрылись и зашептали заклятье одно за другим. Воздух мгновенно уплотнился. Магические разряды на время разогнали туман. Магия снова пришла на помощь.

Тем временем тварье потянулось к ним своими уродливыми конечностями: лапки, суставы, когти, сочленения заскребли дерево. Цеплялись за доски, бревна и впрыгивали на площадку, выстраивались по обе стороны перил, шевеля пастями и кошмарными мордами. Кого тут только не было: клешнеходы в этом полчище казались забавными карикатурами. Химерными созданиями. Остальная нежить копошилась впереди и позади бегущих спасителей. Вот по этим рядам Себастьян сразу же и ударил: огненный смерч снес самых настойчивых и жадных, а те, что начали свое восхождение на деревянный пьедестал, ударной волной выкручивало многоножки и многолапки. Утробный вой, и гам заглушал истеричные крики Ирвин и Оливии, Шост бледный и перепуганный на лету добивал узурпаторов точечными ударами.

Магия свистела, ревела, дробила, жгла, рвала, разрывала и испепеляла. Делала то, что издревле положено искомой силе. Лупила направо и налево, не жалея, потому как жалеть особо нечего и некого. Их в этот светлый, насыщенный жизнью мир никто не звал, поэтому пускай пеняют на себя! Со столь однозначным девизом, Себастьян рубил почем попало. Не оставляя ничего на потом.

Наверное, именно такая позиция их прорыва по заброшенному мосту и дала свои долгожданные результаты: стрельба лучниц натыкалась на магический заслон из постоянно подпитывающих заклятий, которые отбивали и испепеляли стрелы эльфиек еще в полете, а натиск призрачной нечисти предотвращался огнем и добивающими уколами подмастера. Такими методами храмовники и Себастьян приближались к Василисковым холмам. А инстинкты и рефлексы монстров теснили и теснили их на энергетические баррикады. Ломили и ломили на стены огня…

Задышал тяжело Себастьян, обливаясь потом и выдыхаясь сильнее и сильнее. Старые раны и травмы давали о себе знать, не настолько зажили, как хотелось ему и рассчитывать на полную выкладку опасно. Ошибаться с ударами начал и Шост, его выпады косили и разрушали шаткое положение беглецов. Смазанные потоки магии ярили гадов и бесили нежить. Ирвин бессильно ныла и рыдала. А Оливия и вовсе впала в ступор и бежала по инерции, лишь благодаря толчкам Себастьяна.

Монстры чавкали и скрежетали все ближе и ближе, подбираясь к плоти. Сил отогнать их становилось меньше, одну из таких гадин Шост умудрился отпихнуть носком, сбить в болотную пропасть, клыкастый монстр зашипел и ощерился при этом, тогда подмастер ладонью рубанул по панцирю, отправляя уродца в полет, и даже после этого, нежить изловчилась и тяпнула храмовника за пальцы. Паренек дико заорал от боли. Кровь хлестнула из окровавленной ладони, мальчишка споткнулся и уже летел на перила, но внимательный Себастьян словил его в падении и подержал за плечо, толкая всю группу вперед.

— Не останавли… бежать!!

Шипя и скуля, Шост прижал пострадавшую ручонку к груди. А нежить уже неистовствала, а нежить уже плясала, испробовав человеченки!

У-у-у-у-р-р-р-р-ргггг!!

У-у-у-р-р-ррргггххх!

Грозные и противные надсаживания со всех сторон.

Бежать! Лететь! Мчаться!

Именно сейчас позавидуешь птицам. Пожалеешь, что у тебя нет за спиной крыльев. Не умеешь летать.

У-у-у-ррр…

И резко оборвалось!..

Нашествие гадов возобновилось с новой, необычайно мощной силой. Они лезли в щели, прыгали из пустоты, карабкались на деревянные уступы, грызли поручни — укреплялись на всем, на чем удавалось удержаться, чтобы, выждав момент, ринуться в атаку. Наскок за наскоком. Бросок за броском. Сумасшедшая и неестественная ярость толкала эти создания на огненные щиты и ударные волны. Их сносило и расщепляло, но вместо их, вставали новые "бойцы", с той же нереальной для живого существа одержимостью.

Фиолетово-белый туман — его клубы плотные и упругие, словно кисель, над головами беглецов, стаи крылатых верещащих мразей, постоянно досаждавших и пикирующих на головы смельчакам. Магические щиты сжимались и таяли, обещая в какой-то роковой момент, просто-напросто исчезнуть.

Шост перестал отбиваться, покорившись судьбе, девчонки выжимали силы на последние рывки и… лишь благодаря Себастьяну они увидели слабый, спасительный просвет впереди.

— Давайте… давайте… давайте…

Слова утонули в страшнейшем, сокрушительном реве: создания Улей Грез почуяли, что добыча ускользает, что до берега остались жалкие десятки метров…

Бесконечный поток клыкастой и нечистой мрази, будто весь край Улей объединился и сконцентрировался на злополучном мосту, Себастьян заревел как сотня рогуссов, наседая на спины храмовников, вдавливая и вламывая их в плотный воздух ядовитого района, единым своим порывом мотивируя к спасению и сохранению собственных жизней. И храмовники покорились, ибо не устоять перед таким предводителем, как Себастьян Харуш.

Мост перестал вибрировать и шататься, а гул и топот ног отчетливее отдаваться в ушах — о Аллон, они на мелководье! Они так близко от упоительного берега!

У-у-у-у-у-у-у-у-у-у-р-р-р-р-р-р-ррррхххххггггг!

Прощальным аккордом затянули бестии рукотворного ансамбля и им вторили измученные спринтеры, когда пелена тумана растаяла, и несчастные изгнанцы вылетели на предмостовую платформу, слетели со ступенек и покатились по сладко-сочной, с переливами солнца траве.

Солнечный и ясный вечер!

Благодать!

— Не останавливаться… бежать!!

Он рывками поднимал их на ноги и чуть ли не пинками гнал навстречу свету, а они от бессилия, инстинктивно повиновались ему, привыкшие за эти страшные дни к подчинению…

Они бежали больше часа, потом минут двадцать еще шли, тяжело дыша. Оглядываясь по сторонам и дико удивляясь — местность кардинально переменилась, живая, наполненная разными звуками и красками земля, щебет и стрекотня, пиликание и скворчание, угуканье и клекот. Разве это место отчуждения? Разве это территория Василисковых холмов?

Но Себастьян не терялся и знал правду, холмы начинались дальше, вон за тем гребнем!

Через триста-четыреста метров, там, где крутые холмы и рыжая трава. Земля колдовских созданий — парализующих и каменеющих взглядами. Охотящихся ночью. До Южного тракта три-четыре дня — и это тоже не абы, какое испытание.

— Эй, Шост! Покажи, что у тебя с рукой?

Нехотя парнишка повиновался, показывая правую кисть и ладонь.

О боги!

На правой ручонке бедняги не хватало двух пальцев, отсеченных ровно, словно ножом — работа проворной твари. Ладонь и кисть потемнели, начали опухать. Не слыша всхлипов и охов девчонок, Себастьян по-эльфийски выругался и остановил всех:

— Стоять! Шост иди сюда! Надо обработать рану, а то худо будет… к Дьену, сгниешь до утра! Заживо…

— Ох, и прыткие, насекомые! Дай тока поближе добраться!.. Дай тока…

— Береги дыхание Томьенн и не галди попусту! Лучше за ищейками следи! — прикрикнул на эльфара старший группы Видх.

Пятерка крысоподобных гончих гнала на передке отряда, попятам настигая двоих "кроликов". Горан неустанно обзывал дайкинов самыми последними, унизительными словцами, не щадя слух и не соблюдая приличий в команде. А кому нужны правила в военное время при боевом задании? Эльфы такими пустяками никогда не заморачивались, поступая прямолинейно и конкретно, здесь не дворцовые тонкости и интриги, — здесь поле боя.

— Томьенн! Томьенн, спускай ищеек всле-ед! Надо осади-ить "животных"! — предложил неугомонный Горан.

За ними цепью бежали мечники, в легкой кольчуге и с мечами наизготовку, не поспевая за быстроногими разведчиками и эльфарами. Томьенн заорал заклятье-след, мутанты сорвались в бешеный галоп, удаляясь постепенно от своих хозяев.

— А мож… за-алп?

— А-а-а! — махнул рукой на ходу Видх. Некогда! Надо брать живыми!

Фигурки двух дайкин замелькали в полосе видимости. Ага, вот они хорошие! Вот они родные!

И тут на тебе!

"Видх! Видх! ВИДХ!!!"

"Я слу-ушаю!" — на бегу ответил старший эльфар мысле-связи.

"Назад! Осади отряд!"

"Но, ваше…"

"Ты что оглох? Я приказываю: остановись!"

"Да, ваше величество, повинуюсь и исполняю!" — подобострастно и озадачено покорился Видх, на месте развернулся и в голос громко приказал подчиненным:

— Томьенн, разворачивай ищеек обратно!.. Чего вылупился? Исполняй! — Гаркнул командир.

Недоумение и ошарашеность, на лицах эльфов читался однозначный вопрос: почему в столь выгодную ситуацию прекращать преследование? Зачем возвращать ищеек, если цели так близки? Да что же, в конце концов, творится?

Видх с каменным выражением, вновь отошел от группы, опять возобновилась связь с королем Общины.

"Уже лучше. Я часом подумал, тебе слух заложило? Тогда слушай дальше: я повелел вернуть половину карательных групп и разведотрядов в Эльфран. Эль-Фарону нужна помощь…" — монарх сделал паузу.

"Мой король, Община в опасности? Нападение? Вам угрожают?" — встрепенулся эльфар.

Сульян обмысливал, как лучше сказать.

"К сожалению и огромной вероятности… да. У нас проблемы с брашами, Видх. Они не отвечают и полностью не реагируют на наши контакты. Команды. Круг вынес предположение, что стражи каким-то чудом избавились от магического контроля. Никому не секрет, что брашей сдерживала ритуальная магия, и неясно как будет дальше?.."

"О, всемогущий Дьен!" — вырвалось у Видха в подсознании и в слух, собратья по отряду напряглись и насторожились, чувствуя нехорошие новости.

"Именно. Нам поможет лишь Дьен и могущество Круга!"

"Община отрезана от…"

"Не паникуй, мы еще контролируем барьер и имеем достаточно сил, для предотвращения прихотей двух сотен фантомов, тем ни менее, общий сбор на границах Эльфрана. В лес не входить! Браши опасны для нас, не меньше, чем твари Грез. Все группы подчиняются моему сыну — Гриллу. Выполняйте, старший эльфар Видх!"

Связь резко оборвалась.

Командир-эльфар мрачно сплюнул в высокую, сочную траву.

День ото дня лучше!

— Не молчи, говори! Опять что-то стряслось? — горел нетерпением Горан.

Видх окатил всех суровым взором.

— Браши взбунтовались!..

— Не может быть?!

Мастер Матеус застыл в одной из заросших рытвин, оглядываясь через плечо. Чудеса! Трюк! Фантазия воспаленного рассудка?

Лайк, правда, ничего не почувствовал, продолжал дальше бежать, пока тоже не остановился, и, скривившись, перевел дух.

— Почему ста-али? Поче-ему…

— Эльфы назад повернули…

— Ч-что??

— Говорю, назад… повернули.

Матеус с Лайком поражено окаменели в густом крапивнике, там, где некогда разыгравшаяся не на шутку магия, оставила в земле порядочный след: метров в сто — котлован. Это ж чем надо было таким шандарахнуть, чтобы выжечь клапоть грунта?

— Выходит, спасены?

— Не знаю, Лайк, но придерживаюсь старого плана.

— Это, какого еще, позволь узнать, плана? — насторожился начальник Откосых гор.

— Разведать Серую Плешь.

Лайк моментально нахмурился. Опять! Ведь решили: бежать до овражников, а затем, огибая их местность прямиком до Королевского леса, и плевать, что долго, аж две седмицы, главное — остаться в целости и сохранности. А он снова за свое.

— Долг превыше всего!

Лайк скрытно от товарища сощурился, заладил: долг-долг! Как будто других интересов не существует? А жизнь? А собственная шкура его не интересует?

— В общем Лайк, ты как хочешь, но…

— Да перестань! Успокойся! — Разозлился в край мастер. — Словно маленький!

И им ничего больше не осталось, кроме как повернуть к Серой Плеши. Голод и жажда начинали потихоньку терзать. А Матеус все гнул свое: долг-долг-долг!..

Они обессилено скатились в низхолмье, к одному из северных русел тонких жил-речушек, бравших свои начала из свежих, незараженных каналов Улей Грез. Себастьян с посеревшим от истощения и усталости лицом, еле-еле выдавил из себя доходчивое объяснение для девчонок: в рукавах отдельных каналов от гнилых болот единственное их спасение, их шанс найти воду и отдых. Для вельможек такое объяснение оказалось сложным и маловероятным, а для подмастера — и вовсе, слова полукровки достигли до обморочного состояния Шоста, в которое привело его ранение на мосту, обернулось размытым и полупровалом в какофонии кошмаров и видений. Храмовницы с двух сторон придерживали шатающегося на ходу бойца, а в аварийных ситуациях, когда тело Шоста готово было вот-вот рухнуть и скатиться в кювет, поспевал вездесущий, хоть и насупленный, но довольно крепкий еще Себастьян. С полета ястреба ихние силуэты на выгоревших холмах Василискового края казались жалкими и карикатурными, немощными до слез и убогими до жалости. И было совестно даже намеком предположить, что на такие никчемные с высоты полета хищника создания, могли посягнуть вышколенные и безжалостные воины, коими являлись каратели эльфы. Тем ни менее преследование продолжалось, если даже временно наши беглецы имели фору перед отрядами остроухих!

Полукровка тараном вломился в заросли низкого лозняка, пугая стаю диких уток и втаптываясь с чавканьем в тину, прошагал к чистому роднику, отыскивая чистую заводь без осоки и ряски. Несколько минут он шарил по топким и вонючим местам, с эльфийскими ругательствами выдирая острую траву с корнями и в конец, обессилив, под настороженные созерцания компаньонов все же надыбал на достаточно чистый источник природного ключа.

Храмовники с недоверием посматривали за его манипуляциями, с затаенным вниманием ожидая нападений, как потусторонних тварей, так и ловушек остроухих гадов.

Кульминация поисков Себастьяна закончилась совсем другим финалом: полуэльф издал радостный вопль и с головой скрылся в осоке, на что подмастерье еще больше запереживало.

Пару минут от Себастьяна не исходило ни звука, и Оливия в нетерпении поддалась на сухой частокол, на уютную и тихую с виду заводь, ее никто не удерживал, на то слабо отреагировали измотанные нервы и задерганные рефлексы. Пока, наконец, не показалась башка полукровки — мокрая и растрепанная, но самое главное, в глазах проводника горел живой огонь и надежда на спасение. С тем же чавканьем и неловкостью господин Харуш потащился к берегу, к обомлевшим храмовникам.

— Чего стоите? Идите, пейте! Вода холодная и… безопасная, я проверил.

Даже млевший всю дорогу Шост моментом оживился и, оттолкнувшись от поддержки, кинулся в невысокие заросли, подбираясь к живому источнику.

Жаль, нет фляг, так бы запаслись до тракта водицей! До тракта?! Х-хе, до него еще как-нибудь следовало дотянуть? Если в том нам поможет Дьен и ихний Аллон! Каратели продолжают топтаться по пятам.

Хлюпанье и оханье — во, как молодежь разобрало, за уши не вытянешь!

— Пора! Скоро стемнеет, а еще парочку миль не мешало б пройти до стоянки, — окликнул Шоста и девчонок Себастьян. Рано упиваться мимолетным счастьем.

Он полез в торбу, достал две лепешки и поглядел, сколько осталось запаса эльфийского хлеба. Скудные резервы! Две лепешки и окраец. А еще в среднем два с половиной дня по Василисковым холмам — это не шуточки. Подумав, он вернул один хлебец в подсумок. Придется растягивать еду, а вот что делать без воды? По засушливым холмам? Придется бежать и днем и вечером, ночью по этим местам перемещаться крайне опасно: василиски ночные хищники, к магии не восприимчивы. Себастьян неожиданно вдумался, почему им удалось пробиться через Улья Грез? Подвиг или чистое везение? Кто его знает? Об этом можно будет подумать по дороге, когда опасность несколько уляжется и путь станет размеренным и безопасным.

Хлюпанье не прекращалось — да сколько можно? Он ведь ясно сказал, что…

— Шост! Шо-ост!! Шо-о… — заверещала Ирвин и, Себастьян не разбираясь, бросился в осоку, сбивая с пути, острые стебли и вгрузаясь в топкий грунт.

Повеяло холодом, мурашки защекотали по спине, Дьен только не это! Неужели он просчитался, не уследил и эти на вид безопасные участки превратились тоже в рассадник нечисти?

Ирвин с Оливией по пояс в холодной, ключевой воде, волосы растрепаны и спускаются до плеч, физиономии перекошены от страха и паники, они тянулись к бесчувственному телу храмовника, тонущему в неглубоком омуте. Себастьян мгновенно привлек магию, разрезая густые сумерки тусклым, янтарным светом, всматриваясь в помутневшую водную гладь — где?.. Где же та напасть, что осмелилась прикоснуться к ним? К его душевному облегчению и удивлению таковой не оказалось, а подмастера Шоста быстро и аккуратно выловили из воды и осторожно перенесли на сушу. После беглого осмотра Себастьян заключил: паренек в обмороке. От переутомления, истощения и лихорадки, потерял сознание и стал тонуть. В таком положении можно было найти смерть и в калюже. Легкими пасами магии полукровка при поддержке девчонок, привели подростка в себя; Оливия чистым лоскутом материи, оторванной из подкладки сумки, перевязала храмовнику изуродованную руку. Рана не гноилась и не воспалялась, но до конца еще не зажила, яд хоть и в малых дозах, но еще присутствовал в организме Шоста, правда Себастьян успокоил храбреца, что в скорости тот поправится, главное, — избежать заражения.

— Сможешь управляться тремя пальцами?

— Научусь.

Полукровка исподлоба смерил в темноте людей, теперь он более-менее свыкся с присутствием дайкин и чувствовал себя намного раскованней. Они так и не решились покинуть источник, поэтому заночевали у него, в скудной полосе зарослей, прячась от хозяев холмов и следопытов-карателей.

— Я сплю первым. Будете дежурить втроем. Разбудите меня через три часа. Не забудьте!

Он устроился в сухой впадине на плаще и подсумке, строго велев Шосту, Ирвин и Оливии не спать, а бдеть на дежурстве, напомнив в который раз о реальной опасности.

— Спокойной ночи. — Выдавил из себя напоследок он.

Он подождал с полминуты ответа, но так его и не услыхал, стал засыпать, когда:

— Спокойной…

Себастьян почувствовал неладное на второй день путешествий по Василисковым холмам, звон тревоги забарабанил в мозгу рефлекторно, на подсознательном уровне.

Сообщать о подозрениях пока не решился, а вместо того насторожился, выискивая следы угрозы, искал оправдания к беспочвенной тревоге, но щемящее чувство не исчезало, а, наоборот, к концу второго дня все сильнее и сильнее усиливалось. Откуда же угроза? И от кого? Естественно в Василисковых холмах может исходить опасность от василисков.

Поникли и подмастерье, Шосту удавалось потихоньку поправляться, за его самочувствие перестали беспокоиться. Тревога перекинулась на окружающую скудную природу, территорию постоянных возвышенностей.

Задержавшись на одном из крутогорбых холмов полукровка застыл на несколько ударов сердца, превратившись, словно в каменное изваяние. Оливия и Ирвин задержались внизу, а Шост присел на корточки, отдыхая. Таким они Себастьяна последний раз видели в болотах Грез.

— Себастьян? Себастьян?

— Они умудрились натравить на нас василисков. — Сказано было с презрением и ненавистью. В его голосе зазвучала бездонная обида и боль.

— Мы можем не успеть до тракта…

— Нет! Нужно что-то придумать! Решить! — Себастьян щурил глаза и напрягал зрение. Мозг работал на всю катушку, изобретая ответные ловушки на выпад долгожителей. — Нашей магии не хватит против бестий. Я не хочу навеки остаться в холмах! Остаться… камнем.

Нервная дрожь пробежала по тощим спинам дайкин. Чудовища, способные превращать живое в камень!

— Другого выхода нет! — Наконец решился на какой-то вариант полуэльф.

И в обычной своей манере, так и в этот раз, не стал ничего объяснять и растолковывать.

Прямо на той вершине они начали творить волшбу, Себастьян воспользовался для такого дела даже пентаграммой на сухой, выжженной земле, окропленной кровью из ладони. В дело пошла кровная магия!

Подмастерье отнеслось к таким событиям с крайним опасением, не подготовлено, но на просьбы полукровки отвечали молниеносно и безоговорочной помощью. И в итоге их ждало небольшое разочарование, когда в завершении, под конец представления, ритуал ознаменовался слабым всплеском магического потока и колебанием эфира. Перед изумленными глазами к ночному небу протянулись едва заметная струйка дыма, растворившись в темном, звездном небосводе. И все?!

На этом чудеса закончились. Быстро и очень стремительно Себастьян поднял малый отряд на ноги и хладнокровно, рассчитывая по звездам, направил к следующей стоянке.

На вторую ночь они заночевали на каком-то древнем кургане, обнесенном с четырех сторон валунами, облюбованным бурьяном и пожелтевшим лишайником. К превеликому ужасу в ту ночь довелось поспать пару часов, разве что каменному ко всему Себастьяну, ибо его чародейство: дало свои плоды; в нескольких сотнях метров от них, разыгралось кровавое побоище, сотрясение, в котором точно приняли участие василиски и еще какие-то горланящие, бесчисленные полчища крылатых гадов. Их завывание, схватки и стенания докатывались до беглецов одной сплошной кошмарно-тошнотворной волной. От рева и воплей невозможно было укрыться и спрятаться. Хлопанье кожистых крыльев и скрежет когтей. Грызня и клацанье клыков. Подмастерье с содроганием понимало: они попали из огня да в полымя, не иначе…

Всполохи искрящихся, бегающих по холмам огней — подмастерье с паникой удивлялось, как в такой страшной неразберихе монстры не атаковали их лежку? Но, по-видимому, это переживали лишь храмовники, если Себастьян и не спал, то сохранял атлетическую холодность к внешним событиям.

Уже под утро, когда стало светать, они умудрились уснуть и проснуться к позднему завтраку, пока не разбудил хмурый и собранный полукровка.

— Вставайте, пора в путь!

Короткие фразы и требование к повиновению — такие отношения держались между ними всю дорогу. Познакомиться они имели возможность лишь один раз — после акробатического бегства с каземата в низовье Улей Грез по порталу.

Проглотив надоедливую лепешку в сухомятку и почувствовав наплыв к горлу, ощущения жажды, подмастерье и Себастьян снова отправилось в путь.

Холмы сглаживались, сравнивались и превращались постепенно в степь, беглецы ощущали прикосновение цивилизации, нет не эльфийских мародеров, а грубые и родные натиски человеческого племени. Неужели впереди Южный тракт? Неужели…

— Ночью… С кем дрались василиски? — решился поинтересоваться Шост, когда бодрость пересилила обреченность.

В ответ Себастьян буднично буркнул:

— С граками…

"Грилл! Грилл! Грилл!!!"

"Да, отец?"

"С тобой связаться, легче ущипнуть Дьена за жопу!" — выпалил разъяренный король.

Раздраженный Грилл уже собрался, было напомнить великоуважаемому отцу, что не пристойно так богохульствовать, но вовремя осекся, вспомнив, что разговаривает с королем.

"Возвращайтесь к Эльфрану, мать вашу! Да поживее! У нас непредвиденные обстоятельства… проблемы!"

"Но отец, мы практически…"

"Хватит! Хватит строить из себя идиота, Грилл! Достаточно, ты показал свои возможности сполна, возвращайтесь в Общину!"

"Мой король, вы дали мне обещание…"

"Ну, перестань меня нервировать, сынок, перестань мне перечить и доказывать свое убожество! В конце концов, какой смысл нам от гибели дайкин и того сморчка, а? Ну, прикончили б их или не прикончили, то, что с этого? Все одно — войны с дайкинами не миновать. Авангард армии в Серой Плеши. Мне, правда, пришлось отозвать "летные" отряды эльфар, но думаю, это временное обстоятельство…"

"Постой, отец. С Общиной стряслась беда? Нам кто-то угрожает?" — всполошился королевский сынок.

"Ну, наконец-то! Наконец-то! Ты начал думать, использовать мозги по назначению. Случилось, Грилл. И научись реагировать на ходу! Ты ведь, как никак принц! Будущий приемник трона".

Король Урф Сульян дал на пару минут осознать Гриллу его истинное предназначение. С честью и силой впитать в мозг великие и значимые слова. Принц! Он будущий наследник трона Эль-Фарона!

"Только не спеши задирать носа, пока ты заслужил розги по голой заднице, понял?"

Молчание.

"Бунт! Бунт на корабле! Безмозглые браши взбунтовались!"

"Как?!"

"Ты это у меня спрашиваешь? Хорошенький вопрос! То же самое я спросил на Совете Круга, они ответили мне дебильными гримасами и "не знаем"! Уму не постижимо, и за что их Эльрих держал при дворе?" — Великий комбинатор помолчал, затем вновь продолжил: — "Надеюсь, ты понял? Разворачиваешь всю группу и сюда, ясно? Будешь командовать внешним штатом эльфар, пока тропы до барьера блокированы. В лес Эльфрана не соваться, браши неугомонны и непредсказуемы!"

"Поня-ал" — тихо согласился Грилл.

"Ну, если понял, тогда выполняй, вперед!" — отец попрощался с ним без теплоты, как и пристало монарху с поданными.

Грилл поберег свои нервы и здоровье.

Он молниеносно достучался до сознаний высших эльфар и скомандовал привал, Готьенн с лучницами и следопытами гнали без оглядки, естественно, Готьенн-отступник знал, чего теряет.

"Фраульд, останови следопытов и прикажи лучницам… открыть огонь по Готьенну" — увидев пристальные взоры магиков, поспешил объяснить, хотя и не следовало. — "Этот эльф не только мой кровный враг, но и еще государственный преступник, не выполнивший отданного мною приказа. Выполняйте приговор! Блокируйте его источники! Отсеките ментальную связь! Живее!!"

Их группа к обеду оставила Улья Грез и перешла в холмистую местность, именно здесь Грилл Сульян приглядел удобное местечко для вендетты.

Уже на вершине холма старший эльфар ощутил жуткое одиночество и обреченность. Застыл на полушаге и медленно развернулся. Лучницы стояли в первых рядах, за ними — следопыты и эльфары. Грилл прятался за многочисленными спинами. На лице Готьенна расплылась горькая ухмылка — страшная и безобразная. После столкновения с Себастьяном и подмастерьем его физиономия опухла и раздалась. На правой щеке красовался рубец шрама, глаза воспалены.

— Ты ведь дал мне слово?..

Сородичи молчали.

— Я, верно, служил Общине…

Презрительное отрешение.

Как так можно? Ведь он эльф? Эльфар?! Старший эльфар?!

Он с вызовом сделал шаг вперед, скатываясь с холма, но…

— Огонь!!! — Жестоко и яростно.

Готьенн даже не подумал закрыться, он не успел осмыслить всю чудовищность создавшегося положения, а смерть пришла стремительно и с налета…

Эльфийки не промазали, они редко ошибались и упускали цели.

Наконечники стрел пробили его грудь. Легкое. Сердце. Одна из стрел погрузилась в живот. Смерть!!!

Готьенн захрипел, с расширенными в предсмертном безумии глазищами скатился кубарем к подножию холма, к ногам лучниц, которые затравлено и остолбенело, пялились на хладеющий труп.

— Возвращаемся в Эльфран!

Безоговорочное повиновение — судьбу Готьенна никто не рискнул разделить.

В глазах Алхона стояли слезы. Он не верил в происходящее. Он не верил своим глазам.

И никто не обернулся, чтобы проститься с телом Готьенна…

С остывающим телом бывшего инструктора Волчонка-Себастьяна.

— Все!!!

В этом слове казалось, сказано было действительно ВСЕ!

Себастьян Харуш на этот раз замер на полушаге надолго, устремив взор на пройденный путь. Впереди — полоса тракта и пятно Встречного леса, маячили прямо по курсу. Спасение? Долгожданное спасение! Столько вымучить и выстрадать! Ужас! И на тебе — ВСЕ!

— Что-о все?? — переспросил, шокировано Шост.

— Они перестали нас преследовать.

Радость переполнила эмоции. Слезы полились из глаз.

— Они… они… поняли…

— Ничего они не поняли! Что-то случилось, и они были вынуждены вернуться. Я… не понимаю что?..

— Да какая разница! Главное…

Полукровка развернулся и засеменил к тракту, без слов и объяснений. В глазах печаль и тоска. И с чем тут, посмотришь, расставаться? За кого печалиться и тосковать? За приемного отца? Советника Желина Харуша? Он не пропадет!..

— Что дальше?

Полуэльф не соизволил сразу ответить, брал курс на полосу леса.

— Не знаю.

Может, знали Ирвин Альвинская? Оливия Хорвут или Шост? Но очевидно одно — Себастьян в землях людей, что рыба на суше…

— Я не знаю… — буркнул он себе под нос.

Его светлость герцог Альвинский подслеповато вчитывался в предъявленный секретарем Судейской главы отчет. Слуга склонился перед ним в почтительном поклоне и, получив от владыки Королевством разрешения, поспешно удалился из Красной галереи прочь, под рассеянные взгляды мейдринской элиты. Тихое покашливание и сопение. Сморкание и чихание. Кто-то в задних рядах правительственного стола позволял себе позевывать, интересно узнать, случаем не из церкви святого Аллона? Но сводка из судейского ведомства его в край побеспокоила и заинтересовала. Впрочем, не помешает некоторым в зале понервничать и прочувствовать на своей шкуре, кто в государстве хозяин, а кто, даже будучи вельможей, всего лишь — верноподданный слуга. Умные и хитрые лисы. На каждый вопрос у них постоянно заготовлено по сотню ответов. К ним достучаться, легче попасть на аудиенцию к королю Эльсдину. Живут, казалось под боком, а за столь высоченными стенами, что не пробьешься и с ордой наемников. И это касается, тех же отцов Царства Аллона. Великое чудо, за столькие годы удалось-таки достучаться до Академии Магов, Торговой Ассоциации и руководства Объединенных Гильдий — эти фрукты словно королевские особы, вечно чем-то заняты, и вечно решают архиважные великие дела. Спасают свои миры? Наверное, тот факт, что его светлость, герцог Альвинский пару недель назад находился на краю гибели, и внесло в положение дел серьезные кардинальные вмешательства, затронуло донельзя черствые сердца комбинаторов и сплотило вместе в этот день и в этом зале, перед сложно решаемыми событиями в государстве. Важич прекрасно сознавал, не только у него имелись смутные и невеселые новости совету, но в целом, каждое "общество" и управление, инстанция за существенный период времени собрали немаловажные сведения и информацию со всех частей страны и континента в целом. Важич поразмыслив, пришел к выводу: пора открывать заседание и приступать к делу.

— Представителей храма Хизельмаш и в этот раз нет?.. — в полголоса осведомился он, исподлоба окидывая всю залу.

Ряды мелко колыхнулись, замечание и полувопрос не произвел должного внимания, правда, никто не осмелился на себя взять ответ, и герцог вновь нарушил легкий шум и шорох одежд, чуть приглушенным голосом:

— Майор Радонский, дальнокрыл в Откосые горы отправлен? Герцогская канцелярия меня уведомила, что именно вы, лично, взяли на себя ответственность известить старейшин о совещании сегодняшним днем… С храма приходил ответ?

Заместитель Сермена Коршуна поднялся на ноги и, поклонившись его светлости, поведал:

— Я трижды отправлял вестового в горы, но… — майор почему-то запнулся.

Герцог вопросительно приподнял брови.

— …ни одна из птиц не возвратились обратно. Обычно, если адресат не желает отвечать на послание, он не задерживает дальнокрыла. Отправляет вестника без письма, а тут… ни того и ни другого.

Альвинский озадачено нахмурился.

— Вы хотите сказать, майор, дальнокрылы не вернулись в Серую Башню?

— Именно так, ваша светлость.

Гул голосов. Верховный канцлер выдвинул свои предположения. Но Важич больше ожидал мнения совершено других господ, компетентных в такого рода проблемах. И, наконец, дождался.

— Ваша светлость…

Альвинский утвердительно кивнул.

Со своего места поднялся на ноги представитель Ордена Северных Магов.

— Позвольте поделиться итоговыми фактами Ордена, ваша милость.

— Прошу вас…

— Заместитель начальника Контроля Сил Сиоз Коронт, — поклонился человек в мантии, и собравшиеся затаено прислушались. Возможно, его узнали и без представления, но вставить скользких реплик никто не отважился, с такими персонами обходились крайне вежливо. — Хочу начать с того, что нам известны причины, почему храм Хизельмаш хранит молчание и бездеятельность. На храмовников несколько месяцев назад была совершена планомерная атака и по нашим оперативным данным: Откосые горы не устояли штурмов врага. До сегодняшнего дня пока мало известны масштабы бедствий и смертей, но в ходе дознания, — магик повысил голос, — бывшего архимага Лестиана Тормана, нам стало известно, что старейшины и мастера храма погибли, защищая стены крепости.

Герцог Альвинский побледнел, руки сжались в кулаки, он не слышал криков и недоуменных возгласов, голова кругом пошла, он плохо соображал, что же творилось вокруг. Аллон всемилостивый, утрата за утратой! Почему так происходит? Почему свалилось столько бед?

В храме Хизельмаш обучаются дети вельможных семей! Храм Хизельмаш был доселе неприступным оплотом, крепостью из гранита, окованной магией и сталью. Что будет, когда весть о падении южной твердыни достигнет ушей Королевства? Паника! О Аллон, Ирвин?! Моя бедная доченька! Может ей удалось избежать атаки лесторских головорезов? Казематы эльфов ничем не лучше открытого боя.

Они спорили. Кричали друг другу в лицо. Пытались достучаться до стоявшего по струнке Сиоза Коронта, хватали его за рукава, дергали за мантию, старались как-нибудь привлечь к себе внимания. Хранили пристойное спокойствие лишь магики Академии, но и на их лицах читались плохо сокрытые растерянные эмоции с нотками упрека, а ведь говорили, мол, даже кричали, обучаться не у отшельников-самоучек, а у профессионалов: столичных мастеров и самородков. И получили теперь…

Это буйство всенепременно следовало прекратить!

Он громыхнул кулаком по столешнице.

— Достаточно! Угомонитесь! — обвел с нетерпящим возражений требованием.

— Мессир Коронт, будьте любезны, изложите поподробнее те самые оперативные данные Ордена нашему совету! Мы хотим с точностью понимать, какие расследования были проведены вами, и к чему пришло Верховенство магов.

— Конечно, ваша светлость. Начальник Контроля Сил Фельт Галаш и заместитель Верховного мага мессир Родлен Сордин наставительно меня просили поставить вас в известность. Верховный маг Орест Бартольд и граф Сермен Коршун прорвались через кольцо в Молочных Пиках, — князь Лестор гнался за ними до последнего, пока сам и его банда не угодили в умно расставленную Орденом ловушку. Нам удалось захватить Лестиана, Гвинет и Ирэну в плен!

Вздохи облегчения по залу, хоть какие-то утешительные новости!

— К сожалению, заместитель Коршуна и сам граф получили ранения и, им потребовалась скорая помощь. Мессир Орест Бартольд находился в истощении и архимаг Герн Курт многим рисковал, прежде всей группе удалось добраться до Вельвеллы, там им оказали всю неотложную помощь. Лестор и его сподвижники были незамедлительно заключены под стражу. Бывший архимаг Торман дал первые показания, из которых мы и имеем следующие факты, господа. На храм Хизельмаш Лестор напал при поддержки колдуна Грэтема и наемников… Как такое могло случиться нам еще неизвестно? Но тот факт, что даже охранные караулы и посты не выходят на связь — остается фактом. Удалось установить еще такую информацию!.. Провокацию!

— Провокацию?! — Сир Иртвин подавился кислой гримасой.

А мессир Коронт не повел и бровью, продолжил:

— Один из отрядов графа Земана был атакован тварями Грэтема и уничтожен под чистую, а сам инцидент намерено, подтасован под почерк барона Хорвута, так что возможно, периферия Королевского леса сейчас гудит войной, инициаторами которой на самом деле не барон, а все тот же, князь Лестор. Заключенный князь Лестор. — Быстро поправился магик.

— На тебе! И здесь без него не обошлось! — В сердцах вымолвил Верховный судья.

— Мда. Получается, князь Лестор поработал всюду? Ох, и наглец! — добавил от себя сир Томаш Иртвин, его взор ненароком скользнул по темным минам представителей Торговой Ассоциации. Еще бы! Важич упреждающе поднял руку, только не надо новых скандалов. Достаточно к маслу поднести зажженный фитиль и все! — воспламенеет вся Красная галерея. Никому не секрет, что до магического сана в Ордене Северных Магов, господин Лестиан Торман был зажиточным и феноменальным торговцем, вел за собой целую касту, и к чему его привели связи с Лессом Томаргоном и Орестом Бартольдом, естественно — ни к чему, к тупику! К казематам в родном ордене.

Торговая Ассоциация обещала никогда не забыть Ордену Северных Магов такой потери, таких унижений и безвозвратных жертв.

Но сейчас не об этом! Мессир Сиоз Коронт в заключении что-то еще хотел сказать? Важич с раздражением заметил, что с паническим нетерпением ожидает, когда уполномоченный маг, наконец, соизволит заткнуться.

— Разведка Ордена две седмицы назад донесла в штаб еще ряд пренеприятнейших сообщений.

— О Аллон, а когда будут хорошие новости? — улыбаясь, полюбопытствовал председатель одной из Гильдий, кажись, синьор Петер Вильтор, его сотоварищи тоже лыбились.

— Никогда, Вильтор. У магиков такая работа, приносить дурные вести. — Холодно резюмировал граф Руфос Садорский из Торговой Ассоциации.

Нет-нет! Не надо заводится!

И к великому удовольствию герцога Ассоциация и Орден тактично промолчали.

Коронт вновь взял слово:

— Дальний Север ожил и зашевелился, господа!

Кто-то из графов Торговой Ассоциации подавился и закашлялся, но Коронт не удосужился объяснений, тактически помолчал и, увидев, всемассовое внимание, повел речь дальше:

— Мы выследили прорывы в десяти точках, правда, не удалось установить, как гоблинам удалось нейтрализовать магическую оборону, но, судя по следам, они посещали Кроличьи леса и углублялись восточнее к мейдринской границе…

— А Гранитная Балка? — герцог Альвинский уже не знал, как реагировать на эту сенсационную новость? — Форт не сообщал нам о прорывах?

— Ваша светлость, гоблины нашли способ прорвать щит в других местах!..

Он измождено откинулся на спинке кресла, ох и тяжело! Все навалилось скопом! Почему именно сейчас? Тяжело отойти от старых ран, а тут новые напасти!

— Они планируют войну с Королевством? — поинтересовался барон Вольдрен.

— Трудно сказать. Хотя мотивы есть: месть за Рудни.

Скептические взгляды. Кивки. Вздохи.

— Бедняга Алькир, — громче, чем хотелось, вырвалось из уст сира Иртвина. И герцог Альвинский успел расслышать-таки его вздох.

— Что? — молчание и ожидание. — Господин канцлер, вы случаем не о летописце Алькире Черством говорите? Или мне послышалось?

Верховный канцлер поправил манжеты и привстал, кланяясь герцогу, Важич кивнул в ответ, позволяя аристократу говорить с места.

— Мессир Коронт у вас все?

— В общем да, ваша светлость.

— А не, в общем?

— Я отправил в герцогскую канцелярию полный отчет начальника Контроля Сил и заместителя Верховного мага…

— Очень спасибо, я обязательно с ними ознакомлюсь! Передайте Верховенству Магов мои искрение почтения!

Магик кланялся и вежливо улыбался.

И после этого все внимание обратилось к Верховному канцлеру.

— Что тут говорить?.. Рассказывать… гм… тоже нечего… впрочем… тоже, где-то… две седмицы назад мы отправили Алькира Черствого с разрешения майора Радонского на Дальний Север. Снарядили группу. Обеспечили всем необходимым: картами, провизией, людьми и деньгами. Те условия не позволяли обширной связи и поэтому мы договорились, что как только Алькир доберется до Гранитки, пришлет нам послание дальнокрылом об успехах экспедиции.

— Позвольте узнать, сир Иртвин, в чем заключалась цель сей операции?

— С радостью отвечу, ваша милость. Еще пару месяцев назад в ходе переписи архивов, нам… мне с господином бароном Вольдреном попалась на глаза книга… скорее даже дневник. Переведенный с первоначальных источников. Это дневник одного из офицеров свергилльской стычки на Руднях. О конфликте с хобгоблинским отродьем. Мы вчитались в эти заметки и что удивительное натолкнулись на описание Одноглазой Башни, заброшенной и потерянной в Драконьем Позвонке. Эта Башня — книгохранилище со времен расцвета эльфийской империи, господа. Там остались сведения о процветании и гибели династии Эльзоран…

— Эль-зо-ран? — по слогам прошептал герцог Альвинский, его словно потом прошибло, что-то в этом слове было многозначительного.

— Династией Эльзоран правил император Лилиаф. Его правление длилось сотни веков…

Кто-то изумлено воскликнул, а кто-то еще больше помрачнел.

— Так вам понадобилась история, сир Иртвин? — Тонко ухмыляясь, подал голос архимаг Зеф Ортарион. — Мы б вам предоставили свои архивы, зачем понапрасну рисковать такими кадрами? Летописец Алькир Черствый — заслуженный и уважаемый ученый. А вы его… на Дальний Север, эх-х!

С тем же сарказмом Верховный канцлер парировал:

— Ваши книги распалили лишь наше любопытство, мессир. Мы нисколько утолили его, сколько напротив, раззадорились. Сопоставив данные из дневника и архива Академии, натолкнулись на новые прелюбопытнейшие обстоятельства. А ведь не было бы дневника, история осталась бы историей. Ваша светлость, Алькир Черствый отправился на Дальний Север не тормошить гоблинское отродье, а искать истину. Истину!

— Какую именно, господин канцлер?

— Кто такой Баркл? — озадаченные физиономии коллег. — Мы хотим знать всю правду о Баркле!

— Что-о?! — архимаг Русс Виган встрепенулся, едва не вскочив на ноги. — Господин, уважаемый канцлер, разве так можно поступать? Риск риском, но Черствый все же ветеран Эльсдарской Сечи!..

— Я лично подписал разрешение на отправку Алькира в экспедицию! — четко резанул со своего места майор Радонский.

Архимаг от возмущения готов был покинуть Красную галерею хоть сейчас, но вмешался его светлость герцог Альвинский, со своим вопросом:

— Кто таков… этот Баркл? — Мурашки по коже.

И снова подал голос мессир Сиоз Коронт, о котором потихоньку начали забывать. С места, как и большинство присутствующих, холодно и откровенно:

— Баркл — это высший дом в иерархии Эльзоран. Если быть точным, то род Барклов начинался с отца и до младшего сына — правители-чиновники. Прирожденные и врожденные магики. Сверхвысшие магики. К примеру, Бремиан Баркл был кардиналом Рубинового Круга. Его отец — Драмьенн Баркл, Первый Советник самого императора сира Лилиафа Эльзорана. Я прав, господа?

Сиозу удалось произвести не абы, какое впечатление, задержаться в лучах внимания на долго, дольше, чем в прошлые разы.

Святая святых! Это что же получается: склока веков? За неприятностями севера и столицы стоят мифические особы, давно усохшие в веках?

— Подождите, уважаемые, поправьте меня, если я не прав! Этот Бремиан Баркл или кто-то из его семейства, вероятно, точит на нас ножи? Планирует масштабные акции? — не выдержал недомолвки Альвинский.

— Он мертв, ваша светлость. Вот уже двадцать тысяч лет, как мертв. Династия Эльзоран распалась десять тысяч лет в чудовищном катаклизме.

— Ох-х! — с облегчением вздохнул правитель Северного Королевства Людей. Ох, и напустили они на него страху! Кого теперь не бояться и не опасаться?!

— Я б на вашем месте, не спешил отбрасывать такую фигуру со счетов! — неожиданно скребущим голоском напомнил о себе Верховный канцлер.

Ого, и что это значит?

— В архивах Академии описывались загадочные детали. Кардинал Бремиан Баркл погиб при атаке Призрачного мира… ммм… э-э-э…

Архимаг Ортарион сдавлено прыснул.

— Совсем не так, уважаемый канцлер. Субстанция Призрачного мира ворвалась в наш мир и силы Бремиана Баркла, предотвращали ее распространение…

— Сути дела не меняет! — Язвительно оборвал магика сир Иртвин.

И архимаги Академии пожелали резко замолкнуть и успокоиться.

— Хорошо-хорошо, — ретировался зачинщик спора.

— Трагедия унесла жизнь кардинала, и что характерно эта… ваша субстанция… тоже покинула наш мир.

— И к чему все это? — стал уставать от всего герцог Альвинский.

— А к тому, ваша светлость, что атаки Призрачного мира продолжались на Зорган и Эльзоран после этого неоднократно, в череде веков. При всем имя Бремиана Баркла упоминалось при каждой стычке.

Недоверчивые гримасы. Верховное канцлерство ударилось в легенды и сказочки — во дают! Цирк!

— И тогда мы решили проверить подозрительную очередность…

— С чем вы именно хотите сопоставить те гипотетические события с нашими нынешними проблемами, сир Иртвин? — не вытерпел Альвинский. Клоунада!

— Бремиан Баркл не погиб! Он пытался вернуться в Эльзоран и на Зорган сотни раз! Но его упорно не пускали! Его любыми способами исторгали обратно в Призрачный мир! — Зашипел на весь зал канцлер и в его глазах стоял фанатичный огонь, герцог отшатнулся, и перестали хихикать синьоры.

— В-вы… в-вы… — Альвинский не мог выдавить из себя слово "спятили".

— Возможно, эту версию стоит проверить? Во всяком случае, мы ее не исключаем. Тот факт, что кардинал Рубинового Круга живет вечной жизнью в Призрачном мире и пытается возвратиться на родину… домой, может веско иметь смысл. Ведь на то Призрачный мир, природа которого делает живое мертвым, а мертвое, наоборот, оживать! — Хмуро подытожил услышанное задумчивый Виган. Его напарник, продолжал спокойно буравить взором узоры на столешнице.

— Т-так! — Герцог снова откинулся на спинку кресла и побарабанил пальцами по столу. — Получается вот что: на Дальнем Севере гоблины зашевелились и не понятно, откуда ожидать атак? Мраки и тайны с вашими книгами и дневниками!

Потупленные взоры.

— В форт отправляли известие? Топщик!! Отправляли в форт депешу?

Градоначальник в конце стола показал своего носа.

— Никак нет…

— Так отправьте! Немедля отправьте! Сейчас будет перерыв, возьмите и отправьте, барон Вольдрен вам в том поможет! Ах да Топщик, вы там кажись, что-то просили?

— Подписать соглашение по поводу каравана заключенных и штрафников в форт Гранитной Балки…

— Тоже в перерыве. Дашь бумагу, подпишу! — Герцог махнул рукой, градоначальник Мейдрина скрылся. — Если на этот час все, то… прошу сделать перерыв в заседании и продолжить уже после… Барон Вольдрен распорядитесь, подать чаю!

— Серион, а мне коньяку! — выпалил, не стыдясь, Верховный канцлер.

По рядам прошелся легкий смешок.

— И нам тоже!

— И…

— Сторич, позовите слугу!

Чиновник из герцогской канцелярии едва успел появиться в дверях Красной галереи, как, улыбаясь и кланяясь, снова пропал в дверях.

— А скажите, господин канцлер, если серьезно, между нами, зачем вы отправили Черствого в Одноглазую Башню, а? На Дальний Север? Может в Рудни? По секрету, случаем не за алмазами?..

Крики доносились до ее сознания издалека, из толщи воды. Словно нырнул в холодную, ключевую воду — прорубь, с головой и медленно тонешь, даже перестав лихорадочно грести руками и барабанить ногами, подталкивая себя к поверхности. Зачем? Зачем пытаться и прилагать усилия? Сопротивляться и навлекать на себя еще больше зла и боли? Когда, казалось бы, все предельно ясно и предрешено?

Она сгниет в этих казематах быстрее, чем прогниет под ней подстилка из соломы, в том ей поможет Хорм или подхалимы-магики господина Топщика. А последние воистину творили кошмарные дела! С человеческим телом, холуи в черных капюшонах и хламидах вытворяли мерзенные церемонии, не церемонились ни с кем, в их поступках Эвелин замечала столько ненормального, нечеловеческого, чудовищного и противоестественного. Может где-то, в чем-то Эвелин и была права, — молодчики градоначальника действительно не были людьми, всего лишь внешними оболочками, людскими подобиями, под которыми скрывались уродливые и сатанинские сущности, законченные маньяки? Скорее все лучины в одном целом!

Вопли смешались нытьем, завыванием и мольбами, Эвелин вздрогнула, с трудом и стоном перевернулась на другой бок, попыталась укрыться от причитаний. Куда там! Телодвижения причиняли ноющую боль, хотя к ней изуверы Топщика и дебил Хорм ни разу и не притронулись. Тело болело и ныло от холода и старых ссадин. При транспортировке Эвелин в городскую тюрьму с ней ясное дело никто не церемонился, сам же Топщик умудрился наставить ей шишек и гуль. Хорму и остальным садюгам Вижан досконально объяснил, что к "товару" не притрагиваться, не калечить. Вижан редко кому докладывал, кого что ждет, настроение чиновника менялось даже от погоды за стенами казематной. Помрачнения являлись довольно частым феноменом, и тогда доставалось всем, Хорм получал тумаков и затрещин только от своей бестолковости и глупости. Причитания в застенках ни на секунду не прекращались: магики-балахонщики скрупулезно относились к своим обязанностям, с пристрастием. И Эвелин привыкшая к тяжестям и лишениям жизни впервые поняла, как ей чуточку везет, не мучают и не бьют, не извращаются. Но это не значит, что ее не трогают. Прежде чем попасть в свою камеру, Хорм тащил ее бесчувственную по каменным ступеням, по склизким коридорным плитам, грубо впихнул в черный мешок камеры и швырнул на вонючую солому. После такого обращения тело налилось сплошным кровоподтеком, зубы шатались, правый глаз заплыл и плохо открывался. Штаны мокрые от мочи, пока она была в отключке, организм, не стесняясь, исправлял человеческие нужды. Тем хуже для палачей!

Лязг засов оборвал ее раздумья и умозаключения, мыслительные протесты, она поддалась и сжалась вся изнутри.

Первым в дверную щель просунул своего носа Хорм, моргнул, и тут же был, бесцеремонно оттолкнут прочь. Мессир Топщик успел напоследок садануть ему в бочину.

— Пшел вон! Прикажи явиться Хлебчику, живо!

— Да-да, господи-ин!

— Да побыстрее, жаба!

Стук подкованных сапог — Хорм спешил выполнить приказание, а иначе… господа изуверы вполне могли польститься на его тело!

Топщик шмыгнул носом и заходил по камере, обнесенной с четырех сторон кирпичами, без окон, в одном углу мышиная нора, в которую Эвелин окрепнув, справляла нужду, одна единственная связь с внешним миром, — это обитая железом дверь, ржавая и тошнотворная на вид. Два шага вперед, два шага назад — вот и вся комнатушка. Топщик принюхавшись, поморщился, торопливо извлек из бокового кармашка плаща платок, поднес его к лицу, закрывая рот и нос.

— Ты что это мразина за два дня успела всю камеру провонять? Кхе-е… кхе-е…

Что не нравится, подонок?

Градоначальник метнулся к выходу и выглянул в коридор — шаги и голоса, по коридору спешили люди, а может и не совсем они?

Сердце Эвелин предательски застучало, просясь вырваться на волю. На волю! Как ей, Эвелин, хотелось на волю!

— Ах, господин Хлебчик, наконец-то, где вы ходите?

— Послушайте, милсдарь Топщик, а вы не могли б поаккуратнее относится к арестантам? Им как никак еще предстоит дорога…

— Ну, глубокоуважаемый смотритель, у нас здесь не гостиница и не санаторий… — градоначальник замолчал, по коридору прошаркали легкие шаги, с Топщиком и Хлебчиком кто-то учтиво здоровался.

Эвелин лихорадочно прислушалась и напряглась. Они! По коридору промаршировала тройка магов-палачей в мантиях и балахонах. Значит, с очередной жертвой все покончено!

— Э-э-э… а… м-м…

— Это мои работники, Хлебчик! Слушайте, вы же не первый раз у меня, чему вы удивляетесь, Аллон вас вразуми? — язвительно выпалил градоначальник.

— Да. А в прошлый раз э… этих вроде бы и не было? Вы их не давно завели?

— Аллон с вами, Хлебчик, никого мы кроме вшей и клопов не заводим, этих как вы выразились сказать, мне прислали из Академии, так сказать, для практической службы, ясно?

— А-а-а! Тогда… понятно, — хотя смотрителю Хлебчику абсолютно ничего не было понятно. Но не беда, он все равно в городской тюрьме проездом.

— Выбрали, Хлебчик?

— Да, просмотрел.

— Нет, милейший, вы не просматривать сюда приходите, присматривать будете на рынке селедку, а здесь, у нас товар…

— В том-то и дело, милсдарь Топщик, товар у вас какой-то попорченный, подушенный и перемученный!..

— Перему-учен… — градоначальник насупился, напустил на себя злобный вид. — Уважаемый Хлебчик, герцог платит, но это уже не те деньги, что платились в прошлом году, цена ведь устоялась, а затраты поднялись, а государству без разницы сколько будет, стоить преступник, ему в общем-то плевать, кто будет охранять Гранитку, понятно вам?

— Тогда знаете что милсдарь Топщик! — смотритель вырвался из-под влияния управляющего, и собрался вон, но хваткая ручонка Вижана перехватила его. — Ну, куда вы рванули, Хлебчик? Вы думаете самостоятельно выбраться из тюрьмы? Не ломайте комедию, дружок, вон берите! — Топщик отошел от входной двери камеры Эвелин. — Берите ее и еще троих и убирайтесь с глаз моих долой! Иначе я попрошу господ магов о скидках!

— Ч-что?! — вытаращился Хлебчик, заходя в двери. — Да к-как вы… вы…

— Хлебчик, здесь не палацы герцога Альвинского, здесь — казематы Мейдрина, будете грубить мне, вас никто никогда не найдет в той, например, камере, а ваши крики… будут музыкой для моих ушей! Хватайте шлендру и двух арестантов по соседству и бегите с моих глаз, пока я не передумал, живо!

Смотритель проглотил ругательство, развернулся и вошел в камеру, привыкая к полумраку, темно, словно в преисподней. Хлебчик на ощупь добрался до противоположной стены, ступил на что-то мягкое, придавил подошвой сапога и услышал женский визг.

— Ой, извините!

— Га-га-га! — истерично расхохотался Вижан. Во чудак!

— Вставайте! Вставайте же! — Хлебчик твердо дернул Эвелин за руку, за плечо и потянул к верху, ставя на ноги. Она охала и ахала, а милсдарь градоначальник продолжал хрюкать и повизгивать от удовольствия, смотритель с трудом выпихнул ее из камеры, Эвелин едва удалось сделать пару шагов, она съехала по каменной стене и со стоном хлопнулась на каменный пол, обдирая руки. Господин градоначальник стоял в стороне и лыбился. Вот гад!

— Хорм! Хорм, свинья! Шуруй, давай, сюда! Помоги, господину Хлебчику, дотянуть арестантку до кареты, быстрее! Да быстрее же, сучья морда!

Хлебчик отряхиваясь и подозрительно обнюхивая себя, вышел из каменного мешка.

— Аллон побери, чем это воняет?

— Естественным запахом, Хлебчик, вы как, будто первый раз у меня! Кстати, не торопитесь? Можем выпить стаканчик вина. Что?! Я вас не понял? Не хотите, а зря.

— Мне уже пора в путь.

— Ну и шуруйте. Не забывайте про старину Топщика, хорошо?

— Постараюсь, — вымучено оскалился смотритель…

…Уже на улице, на холоде она кое-как пришла в себя от яркого света и на время ослепла, зажмурилась от боли, но получила очередную порцию тумаков и затрещин. Хорм тащил ее за левую руку, и уже на внутреннем дворике позвал на помощь одного из стражников. Вдвоем они подвели проститутку к серой карете, больше похожей на здоровенный чемодан с грубыми зарешеченными оконцами с обеих сторон. Один из подчиненных Хлебчика отворил прочную дверцу, отошел с провала и подождал, пока Эвелин не закинули в "гроб" на колесах.

Она полетела на чье-то тело, лицом врезалась в чье-то колено, охнула и всхлипнула, получила в ответ тычок и скатилась в угол экипажа.

— Уберись от входа, а то задавят! Слышь, что говорю, отлезь в сторону!

Она покорно повиновалась.

Кряхтение, сморкание и покашливание.

Воняло похлеще, чем от нее.

— Ты кто?

— Эв-велин…

— Эвелин, — пробуя на вкус, повторила пустота. Свет из решетчатого оконца не доставал до залегших в темноте арестантов. Шлюха не могла с точностью определить, кто с ней разговаривал? Хрипловатый тон смазывал интонации.

Приглушенные голоса и свист. Кони дернули поводья, и карета тронулась с места. Они отправились в дорогу.

— Молись Эвелин, ты отправляешься в ад!

Родж заметил преследование три дня назад, после безумной схватки с ищейками. Его сумбурное бегство занесло в безлюдные кварталы, большая часть которых служила для Торговой Ассоциации под ангары и склады. С одной стороны подмастеру повезло, что он избежал многочисленных патрулей, а с другой — отыскать человека в заброшенных постройках для матерых ищеек — раз плюнуть! Сколько он мог прятаться без еды и питья? Два? Три дня? Организм еще очень слабый, еще не успел окрепнуть после гвардейского гостеприимства, а тут на тебе — свора из одной из Гильдий, устроили на них охоту, Родж до сих пор с содроганием вспоминал схватку с духом-ящером, как рубился с головорезами и пытался сам спастись и спасти бедняжку Эвелин. Судьба девчонки постоянно беспокоила его, и интересно было почему? Ведь, в конце концов, кто она ему такая? Случайный, перехожий человек, оказавший загнанному в угол парню помощь. Между ними не было даже тесной связи, тогда зачем о чем-то переживать? Брать лишний груз на плечи? Но то были лишь жалкие слова. Оправдания…

В душе Родж был совершено другим. Гибель мастера Сарма кардинально его изменила, заставила пересмотреть ценности жизни, беречь то, что имеешь, ведь он столько всего потерял. Неизвестность и утрата душили храмовника мифриловыми звеньями магической цепи. Он и теперь не смог заставить себя поверить в тот ужасающий сон, пришедший к нему по дороге в Мейдрин, ввергнуться в панику и пропасть горечи. А вдруг, он остался единственным воином Хизельмаша на Зоргане? Единственным потомком древних знаний и умений? Такая ответственность и ноша. Одно он сознавал с огромной ответственностью: любым способом избежать контактов с местной властью и бандитами, незамедлительно покинуть столицу и отправляться обратно на юг в Откосые горы. Собственноручно разузнать судьбу храма и опровергнуть пророчества кошмарных снов. Об этом он думал последующие дни скитаний, прячась в закоулках складов, между ангарами и административными помещениями, пока жажда и голод не вытолкнули его снова на улицу и, не забросила на торговые площадки, именно тогда подмастер Родж заприметил за собой "хвост", умелую слежку и тотчас попытался от нее избавиться. Хотя предчувствие говорило ему обратное: что-либо предпринимать и действовать давно поздно.

Родж попробовал запетлять ищеек по подворотням и людным местам, но шпионы цепко засели на нем, тогда подмастер разочаровано пожал плечами и принял последнее решение: бой. Он свернул в темный проулок и окунулся в холодный полумрак. Зимние дни оставляли мало шансов на беготню по узким улочкам, можно спокойно оступиться на обледенелых кучах и сломать шею. Потому Родж вразвалочку свернул в переулок, в три шага добрался до противоположной стены, поняв, что выхода из тупика нет, сбросил с плеча сумку и выхватил из-за плеча меч, стал дожидаться гостей. Тени от балконов и фигурных крыш скрывали заснеженные подстенки трехэтажных домов, Родж прошелся по забитым ставнями окнам, — ни души. Тем хуже для шпиков. Ищейки, правда, не торопились, возможно, собирали на него всю округу, уже не секрет, что с оружием в руках он крайне опасен. Родж про себя криво ухмыльнулся, что гады зауважали!

Он начал переживать, может, преследователи побоялись следовать за ним, или ждут, когда он сам высунет носа из этой дыры? Действия ихней стороны Роджу абсолютно не нравились. Изматывают? Уже что-то замышляют?

Подмастер продрог и устал держать в руках клинок, когда до его слуха долетели одинокие шажки, совсем не похожие на крадущиеся движения ищеек, а это еще кто? Неужели городской прохожий? Курьез дня!

Родж заметался, пряча за спиной сталь — и вовремя…

В проходе подворотни мелькнула сперва тень, бочкообразная, Родж подавил вздох облегчения, — все-таки прохожий. Человечек был богато одет, в шубе, подбитой горностаем, подпоясанный широким поясом. Гладко выбрит с маленькой меховой шапочкой на голове. На округлом лице — аккуратные усики. Физиономия ничем не особенная, как тысячи других физиономий, попадавшихся Роджу на улицах Мейдрина за эти дни, а вот глазенки, бегающие, подмастеру они не понравились сразу, и храмовник интуитивно выступил в боевую стойку. Лукавая улыбочка на жирном личике толстячка не прошла, а наоборот, потеплела и смазалась, зато заблестели холодно озорные глазенки.

— Ты молодец, опусти клинок, не переживай, мы тебе плохого не сделаем!

Ясно, он тоже из команды головорезов! Небось, самый главный у них?

Вжик! — меч Роджа рассек воздух, нацеливаясь гостю в пузо.

— Ну почему ты такой упертый? Или ты думаешь, что мы позволим тебе убивать безнаказанно своих людей?

Этот типок ровным счетом ему не нравился, хотя бы за то, что имел наглость хамить и угрожать, не имея при себе никакого оружия. Столичная выскочка! Родж машинально посильнее сжал эфес клинка.

— Говорю прямо и честно, тебя никто и пальцем не тронет, если ты спокойно спрячешь меч и пойдешь со мной! С тобой хотят поговорить — и все! Когда мы захотим лишить тебя жизни… — толстячок благожелательно усмехнулся ядовитой змеей: — мы тебе об этом скажем. Заранее. Ну, так как? Пойдешь сам или…

Или что? Есть у вас другие аргументы?

Храмовник оскалился волком, загнанным в самый угол.

Парламентер холодно развел руками, Родж не спуская с него внимательного взгляда, отошел, пропуская сподвижников в подворотню. О! А вот и старые знакомые! Серые личности. Шпионы. Следоки! Ну что ж голубчики, заходите, не стесняйтесь!

— Молодой человек, последний раз прошу, облагоразумтесь! Мы не желаем вам зла, идемте с нами по-хорошему!

Ха! Уже поверил! Сейчас же!..

Родж продолжал хранить каменное молчание и игнорировать визитера. Поудобнее занял позицию и принялся ждать, пока типки подойдут поближе. А те стали в пяти шагах от него, напряжено, с вызовом рассматривая. Ну, чего замерли? Вперед! Подходите, гады!

Он проспал легкое шевеление за своей спиной, понадеявшись, что его, прикрывает стена…

Звонкий хлопок и дуновение холодного сквозняка, в его шею впивается острая игла. Заваливаясь на бок, Родж недоуменно успевает осознать, насколько умело его провели. Яд?! Отрава?!

— Герой, мать его! Тоже мне бессмертный воин!.. — докатилась волна гнева до парализованного сознания…

К немалому ожиданию, он очнулся не от раскаленных клещей и не от жестких наручников. Ничего подобного! Перед помутневшим взором предстала картина умеренной роскоши и уюта со вкусом обустроенного дома. Обстановка Роджу понравилась с полувзгляда, давно он не купался в комфорте и идиллии. С раннего детства, когда еще жил с родителями, до того времени, пока они не спровадили его в застенки храма Хизельмаш, постигать науки боя и мастерства самозащиты, разбавляя фехтовальное искусство, магическими дисциплинами и армейским окружением. Именно тогда он попал в руки мастера Сарма и под личный расчет и надзор старейшины Германа Зольта. Жизнь Роджа круто переменилась, впитав в себя суровые будни Откосых гор. Край холода и ветров не сравнить с лютыми зимами Мейдрина и Дальнего Севера, но Роджу довелось сполна вкусить и того и этого. Дни скитаний и одиночества ввергли его в пучину смуты и предрассудков…

— Что удивлен? Удивлен тем, что тебя никто не пытает и не ломает кости? — голос принадлежал собеседнику, царственно рассевшемуся на диване, напротив него. Посредине, прямо по центру, их разделял столик, полностью забитый яствами и питьем. Родж молниеносно сконцентрировал на кушаньях голодное внимание и больше не смог отвлечься на что-либо другое. А на столике чего только не было: печеное мясо, жареная птица, колбасы, паштеты, соусы к мясу, салаты и ягоды с фруктами. В середине оазиса стоял кувшин, конечно же, с вином. Удивляло, как столько всего уместилось на маленьком столике?

— Почему молчишь? Есть хочешь? Бери, ешь, я не жадный!

Родж с опаской таращился на хозяина, а это действительно мог только быть господин сего поместья, олицетворявший власть и повиновение к себе. С ног до головы укутанный в махровый халат, антипод тому толстячку, единственное их сходство — это роскошные шмотки. Хозяин дома совершенно худ, но статен и высочен, с черной бородкой, ухоженный и опрятен, с сединой в черных, как смоль волосах на голове, серые глаза стреляли из-под кустистых бровей, а нос с горбинкой довершал властному выражению лица. Человек — привыкший повелевать и распоряжаться. Как и толстячок, этот человек насторожил Роджа не меньше чем парламентер, заставив на время позабыть о голоде и жажде.

— Ты думаешь, мы тебя хотим отравить? Зря… — чернобровый господин перегнулся и отломил обжаренную шкурку утки, отправил кусочек себе в рот, захрустел.

По гостевой растекся божественный аромат приправ и мяса.

Родж помимо воли проглотил слюну.

Хозяин приветливо и доверчиво подмигнул ему.

— Я выполню свои обещания, юноша. Если мы говорим, что не трогаем кого-то пальцем, значит, сполна выполняем свои обязательства. Ты можешь поверить мне на слово, я не бросаюсь ими за зря. Мой дом может быть гостеприимен и благодуш, — черноволосый улыбался, — конечно, тогда, когда этого хочет его хозяин.

Родж с трудом сдерживал себя, чтобы не наброситься на еду. Приличия… Приличия… Аллон побери, ихние приличия!

— Правильно, юноша, здоровье в первую очередь! Ешь, я подожду! — по-отцовски усмехаясь, поощрил неизвестный, когда храмовник не вытерпев, набросился на кушанья, разрывая жареное мясо руками и заглатывая куски целиком, наполняя желудок пищей. — На-а, попей!

Мужчина налил в бокал красного вина и подставил на край столика, поближе к Роджу, храмовник уплетал домашнюю колбасу, заедая еще теплой лепешкой. Столько еды и такой вкусной! Он сотню лет не ел такой вкуснятины! Черноволосый и себе налил красного в бокал и небольшими глоточками, стал смаковать виноградный букет. Родж придирчиво на него глянул, — хорош, мне оставь!

Подмастер вытер жирные руки о края штанины и потянулся к своему бокалу. Хозяин поместья краешком губ изобразил слабую улыбочку, отмечая выходку гостя.

— Ты сыт?

— Сыт, — буркнул довольно Родж, особо неохоч к разговорам.

— Меня зовут Метьез. Синьор Метьез. Я председатель Гильдии Воров. А тебя как зовут?

Ого! Вот как значит, живут мейдринские карманники? Недурно-недурно!

— Родж.

— Ты храмовник из храма Хизельмаш?

— Так. Других храмов на континенте вроде бы нет? Выходит: из Хизельмаша.

Синьор Метьез сжал губы в тонкую линию, а он дерзит. Ничего, пускай подерзит!

— Я не доволен тем фактом и бесчинством, с которым ты вмешался в порядок существования наших законов и норм. С недозволенностью и бесшабашностью, с которой ты имел случай обходиться с нашими людьми. За столь короткое время ты умудрился так много… сделать. Затронуть незатронутое за столько лет никем, а именно — нарушить наш покой. Покой, который мы так долго хранили и взращивали!..

Родж повторно глотнул из бокала и отставил его на место. Значит, синьор Метьез хочет поговорить? Поговорим.

— Мне очень жаль, за свои поступки — это, правда, но не обессудьте, синьор Метьез, ваши люди… как бы это сказать? — чересчур грубы и нахальны, что… — Родж почему-то внезапно задумался, а о каких собственно "людях" сейчас идет речь? Неужели о Валете и его банде или об ищейках с духом-ящером? Бродяги или шпики? Сумасшедший спектакль!

— Молодой человек, мы не привыкли, когда в наших районах бесчинствует анархия и самопроизвол!

— Лучше б вы меня оставили в покое, синьор Метьез!

— Что ты! Что ты! Никто тебя ни в чем не обвиняет, что сделано, то сделано, дорогой! — резко переменил тон разговора председатель Гильдии, махая перед Роджем руками. Этим переходом он скопировал слащавого парламентера-толстячка из подворотни. Одна команда! Инстинктивно Родж насторожился еще больше.

— Я лишь подчеркиваю: твое поведение, и вмешательство в наш быт несколько подпортили отношения с другими Гильдиями и городской стражей. Нас подняли на ноги. Нам выдвинули претензия и лживые, гнусные обвинения. Если что-то случается в Мейдрине — это к нам! Сразу мы виноваты! Сразу что — воры! Будто других грешников мало? Топщик, собака бешеная, и тот взъелся!

— Кто такой Топщик? — спросил, чтобы хоть что-то спросить Родж.

— Градоначальник Мейдрина, — Метьез с внимательностью вновь следил за его реакцией. — Твоя подружка в его руках.

Щека Роджа дернулась, кулачки на секунду сжались и сразу же расслабились.

Синьор Метьез уже работал — более доверчиво придвинулся к гостю.

— Пойми, дорогой, в нашем деле главное — бизнес. Никакого презрения или, упаси Аллон, ненависти! Услуга за услугой. Мы могли бы договориться на взаимной выгоде: помощь нам — помощь тебе!..

Родж насуплено молчал, понимал, раскусили.

Это не похоже на шантаж. Предложение к партнерству? Да какое тут к Аллону, партнерство? Скорее: наглый побор!

— Мы можем предложить выгодные условия. Хочешь, выведем тебя из Мейдрина и поможем добраться до Южного тракта? В Откосые горы? А уже потом, сам выйдешь на мастеровых.

Роджу болезненно представился сон о падении Хизельмаша. Страшная мука и боль!

— А хочешь, поможем освободить твою подружку? Эвелин?

Родж окаменел. Ироды! Манипулируют им!

— Чего вы хотите?

Синьор Метьез улыбнулся, облизывая пересохшие губы.

— Устрани Вижана Топщика и проси чего хочешь!.. Из тех двух перечисленных мною вариантов…

Его впутывали в очень-очень-очень грязную паутину интриг и борьбы за власть. Кукловоды! А предлагали взамен гроши. Безвыборные варианты. Правда Родж с покойным Сармом впутались в столичную грязь еще по приезду в город, не все ли равно, что будет завтра? Негодяем больше, негодяем меньше — он захватил Эвелин! На такой марьяж можно и пойти.

— Хорошо.

В глазенках Метьеза заблестели искорки.

— Пожелаешь оружие?

— Мне хватит своего меча.

— Как тебе будет угодно.

Родж закрыл глаза, почему-то он успел за пару часов очень сильно устать?

— Хм. Тогда?..

Подмастер внимательно посмотрел на синьора Гильдии Воров…

— Уточнить вашу цену, молодой человек?

Пару секунд храмовник молчал, затем уточнил:

— Эвелин.

Они прощались с храмом.

Они прощались с Откосыми горами.

Их бегство из отчужденного края было поспешным и стремительным. Войчек, храмовники-подмастерья, королева Мальра и ее крылатый народ остановились лишь единожды, когда оказалось, что через многочисленные каньончики и расщелины им не пробиться, и потому Рихтор с вождями приняли единогласное решение: пробиваться на юг через невысокий хребет на южной стороне гор. Именно там, на закате дня мастер клинка и ножа Войчек запечатлел всю величественную картину катаклизма, поглотившего родимый уголок. Храм Хизельмаш за долгие годы обучения и мастерства стал для него родным и надежным укрытием. Эталоном непоколебимости и храбрости. Примером подражания и неисчерпаемым источником учений, оттачивания мастерства. Его железные устои и взгляды рухнули под навалами наемников Лестора и чудовищных тварей. Остальное разрушение он довершил сам, собственными руками, когда самолично активировал магические бомбы и уничтожающие артефакты. В душе Войчек понимал, он никогда не простит себе этого поступка, даже если конечные мотивы его действий носили геройский характер: ликвидировать колдуна Грэтема и его банду. Из-за двух десятков убийц с мерзкими тварями, Войчек поверг стены цитадели и омертвевшие тела погибших товарищей во всепожирающий магический огонь, под руины страшнейшего взрыва. Погрузил не погребенные тела павших ребят в поле магического мрака. Есть ли ему прощение? Смогли бы его оправдать старейшины, будь бы они живы? Перечеркнул ли Войчек своим поступком посмертную волю воеводы Хесама? Что толку от фамильного меча и реликвий? Утраты не вернешь!..

И вновь Мальра нашла слова поддержки, слова утешений и слова надежды. Вера! Вера, что со временем свершится возрождение, что со временем произойдет возрождение храма Хизельмаш, ибо живы Марек, Ежник, Варкесс, Кинди и Ласка. Ибо у него, у Войчека, есть верные товарищи и друзья — сильфиды. За что мастер благодарно и искренне радовался в душе. Хорошо, что он без поддержки не останется. А новые стены для храма они найдут, было бы желание.

И о чудо, Войчек словно воскрес, заново родился! Его "убитое" состояние потихоньку сменилось оживлением и предвкушенным настроением, в душе затеплилась и зародилась надежда, что еще не все потеряно, а события обратимы в лучшую сторону. Войчек лелеял скользкие планы о том, что на осколках молодняка и новой, древней крови (крыланов) он под руководством Мальры и того же Рихтора, сможет возродить, казалось бы, навеки утраченное — мастерство Хизельмаша.

Огонь кипел и бушевал, разгорался и начинал пламенеть, пока… пока на третий день тяжких карабканий, они не добрались до южного хребта Откосых гор. Невысокие, приплюснутые вершины, через которые путники надеялись беспрепятственно перебраться в долину Необжитых земель.

Влажный прохладный ветер трепал ихние плащи, а со стороны Воронова Ущелья и скалы Хизельмаш тянуло острой опасностью и неизвестностью. Так могла смердеть только магия и разлагающиеся трупы. Так смердела пропасть преисподней и жерло ада, — серой, пеплом и приторным запахом заклинаний. Ужасный смрад и Войчек на гребне хребта воистину постигнул, какая смертоносная бездна поглотила родные места — проклятие. Проклятие и пророчества Оракула, сгинувшего навеки в Ущелье.

Они обступили его за спиной, пристально вглядываясь в розово-красные зарницы и оранжево-темные отсветы — это играла и клокотала магия, вырвавшаяся из артефактной Имрана Брамта. Поглотившая целый район. Белесый пар опускался сверху маревом, как бы пряча рукотворный катаклизм от посторонних глаз.

Войчек долго стоял на невысокой гряде, любуясь на деяние своих рук, легкий толчок коснулся его плеча, Рихтор или Мальра?

— Оставьте меня одного! — жестко попросил он.

И ему повиновались. Все без исключения!

Когда шаги и шорох крыльев за спиной затихли, он медленно опустился на камни, обхватив голову руками, тяжесть фамильного меча придавила плечи. Реликвии сдавили другое плечо.

Он тихо заплакал, прощаясь с родными стенами. Прощаясь со старейшинами, мастеровыми, подмастерьем и учениками.

И прощаясь, конечно же, навсегда с дружищем Хесамом. Воеводой Хесамом…

На шестой день пути, когда полоса Откосых гор превратилась в размытое пятно за спинами путников, они вышли к руинам.

Необжитые земли встретили их жарко, но с прохладным радушием, никто не спешил им оказывать помощь и никто не предложил им ночлега. Взамен жаркое, палящее солнце днем и прохладные, даже ветряные ночи. Земля, высохшей под ветрами почвы, колючих бурьянов и прытких, до невозможности животных. Здесь было абсолютно по-другому, чем в северном регионе юга. Чтобы выжить в этом крае необходимо немалое везение и сноровку. Подмастерье усвоило эти истины впервые же дни, когда с трудом отбили притязания волков, а ночью шакалов. Нечисть здесь обитала хитрая, но редкая. Войчек изредка наблюдал следы гигантских ящеров, и еще реже присутствие самих тварей. Кроме шакалов и волков по дороге им никто не встретился. Поэтому полоса жиденького чахлого леска, высохшего и жалкого на вид, да руин — были первыми событиями за целую седмицу.

Возможно, если бы путники натолкнулись на развалины утром или днем, то отважились бы разведать их сейчас же, но ближе к позднему вечеру, в сумерках, ни храмовники, ни сильфиды не захотели рисковать и ломиться в заброшенный кем-то очаг. Решили дождаться утра и уже потом, штурмовать безлюдные с виду стены.

В ту ночь Войчек настолько устал, что помимо воли отключился самым первым, наверное, скитания по Необжитым землям утомили его доупадку, и организм моментально затребовал отдыха. Первыми на часах стояли Варкесс и ласка в паре со сильфидами Визом и Рубхом. Их отряд с детьми-крыланами и стариками насчитывал до трех сотен душ. Войчек поэтому поводу все время боялся, что их бегство растянется на долгие мили и месяца, за которое, сначала отстанут слабые и изможденные, а потом черед придет и остальных, но Мальра как сотню раз до этого, так и тотчас, успокоила мнительного мастера в обратном, и доказала что крылатый народец более вынослив, чем люди. Войчек остался при своем мнении, но доказательства не заставили себя долго ждать, он первым измотался и обессилел, чем старики и детишки крыланов, что всенепременно подняло всплеск смеха и веселья.

На следующее утро на лагерь налетели порывы легкого свежего ветерка, Войчеку снился храм и служба, его сновидениям не было б и концу и края, если бы не помеха — слабое щекотание за нос вывело его в полудрему. Войчек слабо отмахнулся. Через пару секунд щекотание вновь возобновилось, он продрал сонные глаза и мгновенно увидел перед собой довольные, улыбающиеся физиономии сильфид: Рихтора, Хомка и Люшана, остальных он не знал. Еще шестеро сильфид кутались в миниатюрные комбинезоны. Крылья крыланов тихо рассекали воздух. Войчек огляделся по сторонам, все спали, будили его, значит в разведку.

— Бери подмастерье!.. Кого, считаешь нужным, и следуйте за нами! Мы ждем на границе лагеря, давай!

Рихтор с бойцами скользнули в полумрак, над горизонтом вставала красная заря, рассвет приближался, а Войчек чувствовал себя разбитым и сонным. Паршивое состояние, тем более для разведки. Но с кем не поспоришь, так это с сильфидами, особенно с Рихтором.

Кого ж взять с собою в патруль? Войчек на миг задумался, собирая нужные вещи: воду и кое-какую еду, затем засунул за пояс ятаган Хесама. Оставил на попечение Ежника фамильный меч — подсунув клинок под плащ и голову храмовника, не доверив подмастерью только сумку с реликвиями — это священно и дорого! Он в ответе за судьбу и возрождение храма. Тогда мастер разбудил Варкесса и Ласку, они после смены караула успели отдохнуть и выспаться.

Под встающее палящее солнце на горизонте: Войчек, Варкесс, Ласка, Рихтор, Хомк, Люшан и шестеро воинов-сильфид отправились к руинам, чтобы щепетильно обследовать покосившиеся со временем строения, и определить, могут ли они временно приютить их немалую компанию?

Солнце не успело еще взойти на небосклоне, а жара и духота с настырностью потеснила ночную прохладу, обдавая карабкающиеся фигуры храмовников и сильфид волнами жара. Войчек вспомнил не долгое путешествие по югу, в Губернии Лафим, вежливый, но поспешный прием в столице госпожи Илены Альвинской, скромный с трудом сказать, гостеприимный банкет и быстрое прощание. Он еще тогда поразился, как отстранено бывшая супруга герцога Альвинского встретила свою собственную дочь и, как отчуждено на них обращала внимание, и еще отчужденней взирали советники, лихачи-затейники. Он попытался испросить у Матеуса, старшего мастера, в чем их вина, и чем они навлекли к себе столь открытое презрение, на что Матеус хмыкнул и тайно рекомендовал своему другу и сослуживцу не забивать башку всякой чепухой. Политика! Тогда их мысли думали о другом, и жара казалась мелочным пустяком, сейчас, когда ожидаешь неизвестного и опасного со всех сторон, противен писк назойливого комара или шевеление паука среди камней. Настораживаешься от любого шороха!

Руины расположились в пологой впадине и потому практически невидимы со стены чахлого леска, расположившегося пол мили к западу и не видны с юга, ибо там начиналась возвышенность, возможно гряда холмов. Войчек пригляделся к постройкам, да, наверное, это было укрепное строение, возможно легкий форт деревенских домиков вокруг не видно, значит, здесь дежурил сезонный караул. А может и регулярное чье-то войско, кто его знает, сколько этим камням лет?

Ромбовидная каменная постройка имела единственный въезд с северной стороны, что наводило на мысль, что когда-то этот форт мог принадлежать северянам или северному ополчению, какого-то поселка. Про местных рыцарей и графов Войчек сильно сомневался, в такую дыру вряд ли кто забрался бы из северной знати, а в центральных землях континента жил простой народ. Выходит: местное ополчение. А если развалины, значит, после стычек или просто покинут после дислокации за Откосые горы? Вариант имел почву и оправданность.

Рихтор внезапно скомандовал всем вниз.

Вниз, так вниз.

Войчек по мере приближения старых стен, смешанным чувством стал понимать, что видит это сплюснутое в вершинах башен строение не в последний раз, что судьба его будет тесно переплетена этим местом. От такого жаркого представления, он едва не оступился и не полетел в колючий кустарник, Рихтор и его товарищи зашипели на него. Не шуми!

Но их опасения и осторожности оказались напрасными, стены форта-замка пустели не один год, а единственными жителями комнат и коридоров — это ветер, крысы, кроллы, змеи и духи. Рихтор оживлено щебетал на родном языке со своими сородичами, заглядывая в каждый угол, в каждую комнату и альков.

Войчек пытался найти хоть какие-нибудь доказательства покинутости форта: обгорелые останки, скелеты, вещи. Ничего! Кроме ветхих лавочек, стульев, убитых столов, ржавых клетей в хранилищах и подвале. Он думал нащупать следы в подвале, там, где по идее можно было натолкнуться на хоть что-нибудь, но тщетно, безрезультатно. История этого места не оставила ему ни малейшего шанса. Форт-замок заброшен от начала бастионной башни до контрфорса и глубокой бойницы. Идеальное место для заселения! И, конечно же, об этом подумали в первую очередь сильфиды, вот почему они так радостно и яростно щебетали.

Гомон и восторженные крики огласили округу — это королева Мальра ввела свое племя и храмовников во внутренний двор крепости. Отлично, теперь у нас есть хоть какой-то дом! Хоть какая-то крыша над головой.

— Войчек! Войчек! — Скандировали сильфиды и, эхо сотрясало стены, вдруг нашедших своих новых хозяев. — Войчек! Войчек! Войчек!

Мастер клинка и ножа невольно потянулся к сумке реликвий, рука легла на скипетр, тот потеплел, отвечая магией и… жаждой! Войчек проглотил комок — вот он миг! Решайся!

— Войчек! Войчек! Войчек!

Ради храма Хизельмаш!

Ради старейшин и мастеровых!

Ради подмастерья и учеников!

Ради клятвы данной Хесаму!

Ради обещаний данных крылатому народу!..

Он шагнул навстречу крику, скандирующему и долетающему аж до Откосых гор…

Теперь он знал, как поступить! Теперь он верил, что сила Хизельмаша возродится!

— Граф Коршун, вы боитесь пространственных порталов?

Начальник Тайной службы Мейдрина зябко, передергивая плечами, вымучено улыбнулся, показывая видимую стойкость и выдержку. Хорошенький вопрос, что он боится в крепости Ордена Северных Магов? Легче перечислить к чему, можно привыкнуть, а чего он ни за какие уговоры и гроши не впустит в свою жизнь. И в первую очередь, конечно же, магию. Опасную, неизведанную и непознанную до конца им внутреннюю силу, которая за весь путь от Мейдрина до бастиона Вельвеллы успела натворить немало бед. Граф Коршун надолго запомнил гибель магиков и увечье Богдаша. Помнил страшные и противные пасти верльвов — стражей Молочных Пик. Помнил, чем бы закончились ихние злоключения в ущелье гор, если бы вовремя не подоспел архимаг Герн Курт со своими людьми. Помнил собрание в Закрытой зале и никогда… никогда! — дал себе слово, не забывать, кто стал виновником всех напастей по дороге через Пики. Слова начальника Контроля Сил оглушили и выбили почву у него из-под ног, как оказалось все просто и чудовищно в то же время — виновник хаоса и столкновений с верльвами никто иной, как сам архимаг Орест Бартольд. Виновник Верховный маг Ордена Северных Магов! Сначала граф Коршун отказывался в это верить, смутно воспринимал в предложенное Фельтом Галашем объяснение, и заместитель Верховного мага Родлен Сордин с почтенным спокойствием, терпеливо подтвердил сказанную сослуживцем правду. Во-первых, контроль над защитными арканами и активация, и деактивация подчинена исключительно Верховному магу, в каком бы состоянии тот не находился. Тот момент, что Орест Бартольд пребывал в беспамятстве, нисколечко не снимало с него акта ответственности, а наоборот, ставило весь Орден в шаткое положение, ибо работа щитов пребывала в автономном режиме, до тех пор, пока здоровье архимага Бартольда не стабилизировалось. Во-вторых, и самое главное, верльвы — боевые единицы, от первой до последней особи в силу сложных магических нитей подчинялись исключительно плетениям Ореста и никому другому. Что и показало на деле. Впав в беспамятство, верльвы тут же вышли из под контроля и агрессивно оккупировали горы и ущелья, а те особи, что находились в вольерах крепости ордена, благодаря Бессмертным, впали в состояние апатии. Что и спасло положение. Вопрос о передаче нитей контроля над щитами и верльвами неоднократно стоял на собраниях Верховенства Ордена, но Бессмертные и Лесс Томаргон включительно, каждый раз отклоняли пересмотр прав, и всякий раз судьба крепости и всего ордена пребывала в ослабевающих руках Ореста Бартольда…

Боялся он пространственных прыжков или нет? Скорее всего, его недоверие к волшебной силе, будь она, какой бы ни была, росла день ото дня. Час от часу. Негативные последствия магии Коршун наблюдал чаще, чем позитивные результаты и общественную пользу.

— Далеко ли мы отправляемся, мессир Курт? — решил переменить тему разговора главный сыщик Мейдрина.

Архимаг морщась от сырости и холода, обернулся к сопровождению: четверо магов нижнего дивизиона Контроля Сил и младшие магики Ложи Бессмертных, это те, кто будут подробнейше конспектировать в архивы и отчеты ихние показания в Чертоге Бессмертных. Хмурые и каменные лица — кто его знает, о чем думают мужи, прошедшие годы и годы ученичества и оттачивания мастерства? Сермен даже боялся представить, на что способны вот эти молодчики в длиннополых мантиях? Раскипятить железо? Расплавить камень? Связать в тугой узел воздух? Иссушить море? Чему их учат в этих стенах? И чему учили Лестиана Тормана, прежде чем он стал их заклятым врагом? Князем Лестором!

— Чертог Бессмертных — это, граф, на две мили вниз, в толщу нашей славной старушки Вельвеллы, — заметив, как вздрогнули лицевые мышцы Сермена, магик поспешно добавил, — но вы не переживайте, милостивый друг, для нас путешествие продлится всего пару секунд!

Какие они все беспечные! Самоуверенные! Будто роковые ошибки совершают не их головы и руки, а совсем, посторонние, чужие персоны!

Граф Коршун подавил в груди крик протеста — о Аллон, можно ли поверить, преодолеть безопасно подземные ярусы пород и остаться в целости и сохранности? Бесшабашная волшба!

Его тихий вздох утонул в глухом, вибрирующем гуле.

— Господин граф, не будем медлить, нас уже ждут!

Пространственные порталы размещались на верхних этажах крепости Вельвеллы и господин Коршун с Герн Куртом и сподвижниками добирались до магических врат по широким лестничным пролетам, встречая по пути ведущих магиков и представителей магических ведомств. Сермен довольно скоро подустал со всеми здороваться, а в этот час коридоры цитадели не пустовали, работы хватало всем, Сермен встречал по дороге и учеников и архимагов из Верховенства Ордена. От разноцветных мантий и почетных титулов рябило в глазах, хоть он и не последний человек в иерархии дворянской знати Северных Королевств, но к магикам подсознательно относился учтиво и вежливо, абы не накликать на бедную голову еще гору проблем. Его графский титул в стенах Вельвеллы никого не смущал, а как назло лишь приковывал дополнительно внимания и любопытства, что больше играло на нервы и бесило. Раздражение возрастало, но архимаги только этим забавлялись, найдя от скуки потеху и развлечение.

Пол под ногами дрожал, и вместе с тем, переживания и робость Сермена затопили чувства ледяной волной.

Последние пролеты каменой ступени и они на площадке, с одной стороны: два коридора, расходящиеся в глубь западного крыла, а с другой — небольшой альков, в нише которого Сермен и увидел те самые конструкции, название которым "пространственные порталы". Врата в неизвестность!

Их встретила пятерка аколитов, Коршуну еще ни разу не доводилось видеть магиков в таких мантиях. Песочного цвета форма, на поясах странные короткие изогнутые жезлы, очень смахивающие на серпы, но, приглядевшись граф, отметил, что сие предметы по краям, на кромках железа не остры, а, напротив, в дуге спаяны и покрыты витиеватыми символами — узоры плетений. Сермен мгновенно догадался, что это вовсе не оружие, а исключительно для научных целей: активировать порталы. Об этом вскользь рассказывал архимаг Курт, по дороге к воротным пьедесталам. Порталы: в человеческий рост стержни, словно выточенные из гранита, миниатюрные копии жезлов-серпов на поясе каждого аколита, с такими же узорами рун по всей поверхности. В вершине, где стержни изгибались внутрь и направлялись заточенными концами к друг другу, пустовало пространство для скрещивания магических потоков. Эта конструкция не то что настораживала графа Коршуна, а наоборот, источаемое от нее волшебство интригующе растекалось по эфиру и било энергетическими разрядами. Платформа, являющаяся центром врат, по размерам своим могла вместить двух-трех человек, и Сермен понял, что прыгать в те самые порталы они будут либо по очереди, либо тройками. Слава Аллону, если не по одному. Сам бы он в ту махину ни за что не запрыгнул! Итак, Коршун еще раз бегло оглядел пространственный портал и мысленно заключил: два высоких до двух метров серповидных стержня, несколько разделенных в вершинах друг от друга, внизу на каменном полу, в центре дуг — платформа, для старта. Возможно, просто гранитная плита? Опора для ног при передачи объектов с одного места в другое? В данном случае ихних бесценных тел.

Граф Сермен Коршун до скрипа костей сжал в кулаках пальцы — держаться! Не подавать виду, что противник магии.

Им навстречу выступил главный группы, поприветствовал кивком головы и предложил пройти внутрь платформы.

Сермен не мигая, буравил взором три конструкции в ниши алькова, которая из них примет его измученное напряжением тело?

Архимаг Герн Курт обратился к нему с вопросом, граф его не слышал, внимательно изучая стержни. Дьявольские с виду игрушки, особенно с близка.

— Господин граф! Граф! Граф Коршун!!

Начальник Тайной службы дернулся, резко перевел взор на растерянного архимага.

— Подойдите к мессиру Ювину, он снимет ваш отпечаток ауры!

Мандраж! Мало им верльвов? Теперь они намереваются экспериментировать над ним?

— Граф Коршун, ждем только вас! — Герн начинал терять терпение.

Дивизион от Ложи Бессмертных стал полукругом в стороне от мейдринца. Контроль Сил холодно смешался с молодыми адептами, — действительно на данном этапе ждали лишь его.

Сермен, наконец, подошел к Ювину, жезл-серп в руках магика заискрился, по телу графа пробежала щемящая дрожь. Иголочки по нервным окончаниям. В этой части Вельвеллы и так зябко, а они совсем не жалеют его душу.

— Готово, — просто подвел итог магик.

Архимаг без слов, отвел гостя к средней конструкции, вся делегация подтянулась за ними. Сермен краем глаза заметил, как засуетились подчиненные Ювина, активируя портал. Врата завибрировали сильнее, уже у самой платформы Коршуну показалось, что вся крепость магиков неистово затряслась и запрыгала по вершинам Молочных Пик. Камни предательски затряслись. Он прирос к полу.

— Сделайте вдох и… ступайте!

К Аллону Курта! К Аллону всех магиков!

Сермен втянул ртом разреженный магией воздух и совершил осторожный шаг…

Легкий толчок в спину придал ему ускорения, гаденыш Курт! И тут удружил!

Глаза Коршуна округлились, когда внезапно пространство внутри конструкции свернулось, взорвалось, и по контурам полушария расцветились миллиарды искристых искорок, переливающихся в полумрачном алькове, граф задохнулся и одеревенел на месте, но сила мощного заклинания подхватила его и поглотила в недра пространственного вихря.

Его крик утонул в безвоздушном океане.

В реальности бездонных и бескрайних просторов.

Отблески света и клоаки пустот смешались в одну картину.

Сермен падал… падал… падал…

Хло-оп!!!

Он летел носом навстречу подернутому изморосью полу, с отчаянием размахивая руками. Крепкая хватка поймала его на полпути, вернула в вертикальное положение.

— Все хорошо, милсдарь Коршун, мы на месте.

А, снова Курт! И тут не без его?

— На месте? — отважился выдавить из себя, удивлено начальник Тайной службы.

— Мы в Чертоге Бессмертных, Коршун.

Сермен впервые, как представитель человеческой расы, переступил святая святых Ордена Северных Магов, со времен существования Ложи, — Вечную Покойницу архимагов Ордена. Место кремации и погребения высших иерархов клана. Чертог, в котором тело магика переносится в оболочку вечного существования. Ибо никто из великоуважаемых мудрецов ордена не хотел уходить в прошлое — абсолютно никто! Чертог ошарашил графа по всем категориям, конечно, он рассчитывал увидеть нечто схожее, но действительность поразила грандиозностью своих масштабов. Грот. Огромнейший грот, вырубленный в скале Вельвеллы, уходящий на сотню метров в глубь горы, там рукотворное чудо упиралось в гранитные стены, а ниже, в ней были вытесанные аккуратные пещерки, тоже переходящие в извилистые коридоры. Легкий туман держался над полом, а проскальзывающая глазу изморось напоминала утренний иней на луговой траве. По залам блуждал зеленоватый отсвет, Сермен определил, что это от магического освещения, полумрачного и не слишком яркого. Здесь совсем не любили яркий свет, а разве покойникам он привычен? Скорее холод и тьма — вот их удел!

Порталы заработали позади них — это спешили в Чертог аколиты, выскальзывая из воздуха призраками.

Сермен отошел от конструкции подальше, ибо недоверие к прыжкам через бездну в его душе только укрепилась.

Архимаг Герн Курт подошел к нему практически вплотную.

— Нельзя терять времени! Бессмертные ждать не любят, а отведенное нам навстречу время уже идет…

— Показывайте куда идти! — жестко парировал граф, обстановка вокруг давно перестала ему нравится.

— Адепты Ложи укажут путь.

Магики быстры. Их движения оточены повседневными тренировками, там, где Сермен ступал словно новорожденный, адепты Ложи действовали точно и слажено. На их головах низко надвинутые балахоны. Песочные мантии тянутся по гранитному полу. Сермен страшится и переживает, будто видит сумасшедший сон, пробудится от которого совсем не просто.

Так они скорым шагом отправились в путь по призрачному Чертогу, к пещерным ранам в стенах. Впереди все те же адепты Ложи, в середине, по центру, — архимаг Герн Курт и Коршун, позади — участники из Контроля Сил. Кавалькада в хлопьях легкого зеленоватого тумана. Путь оказался недолгим. За полчаса блужданий по пещерам авангард остановился и расступился, пропуская вперед главенство. Фигуры, в балахонах сложив руки перед собой, зачитали древние заклинания. До Сермена долетали лишь отголоски полушепота. Эхо подхватывало распевы и уносило под своды и в глубину штолен. Пока ничего не происходило, пока в сердцах тоннелей не замерцал туман, приближающийся к ним. Ответное эхо докатилось до гостей. Сермен продрогнул от услышанного в ответ молитв:

"Иде-е-еммм!"

ОНИ приближались! Шли на их призывы!

Сперва туманными сгустками, а по мере приближения, обретая плотные оболочки, видимые глазу. Силуэты трансформировались в реальные, некогда жизненные сущности, прошедшие свой жизненный путь и ушедшие по пути вечного существования в Чертог Бессмертных. Перед прибившими гостями они явственно обрели четкие формы, по раним телесным подобиям, так как помнила их история и подчиненные. Сермен не знал, кто явился на зов адептов Ложи, но Курт тихо, ровным голосом представил:

— Бессмертный Лесс Томаргон, — фигура выступила вперед и чуть колыхнула иллюзорной головой, — Бессмертный Невилл Шотон, — тот же жест взаимности, — Бессмертный Лидиан Росфорт… Бессмертный Мишон Вулж. А это, великие маги…

— Граф Сермен Коршун, Курт, — проскрипел скрипучим тоном Бессмертный Мишон Вулж, — начальник Тайной службы Мейдрина. Не тебе нам рассказывать, кто есть кто Курт. Зачем вы здесь? Почему потревожили наш покой?

Коршун готов был поклясться, что милсдарь Герн Курт на короткий миг, потерял дар речи, побагровел.

— Мы явились с докладом…

— Галаш спятил? Мог принести отчеты и доклады в бумажном виде — прозой или стихами. Как ты считаешь, читали бы мы отчеты в стихах, Томаргон? — откровенный хохот. Им явно было очень весело.

Сермен патологически почувствовал ненависть к магикам.

— Я великодушно передам начальнику Контроля Сил ваши требования, Бессмертные!

— Ох, ты смотри на него, Росфорт, еще плетение одно на другое не научился толком связывать, а уже включает гонор!

— Мишон, оставь архимага в покое, можно подумать, ты в его годы был другим. — Резко оборвал веселье Лесс Томаргон, ступая на шаг вперед. Коршун почувствовал, как его выворачивают изнутри, прощупывают каждую клеточку организма.

— Хорошо. Можете ступать прочь. Архимаг Курт изложите свое дознание на листе бумаги, как пожелал Бессмертный Вулж, и передайте Галашу, пускай лично явится с писульками к нам. В Чертог. Свободны!

— А вы это куда, милсдарь граф?

Начальник Тайной службы прирос к холодному граниту, в буквально смысле этих слов. Его взгляд попрощался с удаляющими фигурами магов.

— С вами, Коршун, у нас будет отдельный разговор…

— Ч-что вам от-т меня-а надо?

— Ха-ха-ха! — Вулж разразился истеричным хохотом. Улыбались еще двое Бессмертных. Серьезным оставался Лесс Томаргон. Высоченный старик или так искажала его полустать магия?

— Чего вы боитесь, Сермен? Что там случилось в горах, что вы возненавидели нас душой и телом? Потеряли близкого сердцу человека? ЧТО?!

Томаргон напирал, как привык делать это всегда при жизни и даже теперь в Чертоге.

— Лестиан обречен. Что будет с его сподвижниками — тоже ясно. Вы выполнили свою миссию, возвращайтесь в Мейдрин. Стерегите Серую Башню.

Вот значит, какие они на самом деле? Заносчивые и бесфамильярные существа — и те, и эти! Привыкшие к безоговорочному подчинению и поклонению. Стариканы-узурпаторы! Диктаторы в глубине Вельвеллы! Возможно, все Северное Королевство с таким успехом пляшет под их дудочки?

Обстановка в Молочных Пиках ровным счетом ему не нравилась и он наконец осилился издать из глотки слабый писк:

— Справедливость…

— Справедливость?! Аллон с вами, Коршун, во время Эльсдарской Сечи вы тоже задумывались о справедливости? А в мирное время в ваших казематах мало сгнило людей? Или вы решили перековаться, а делаете это не у себя на родине, а у нас? Что с вами, граф? Верльвы отравили вас своим видом или ядом? Вам плохо? Судя по выражению физиономии, совершено препаскудно?

ВОТ!!!

Вот она истина! Им все известно заранее! Все что происходит в Молочных Пиках, Бессмертные узнают раньше, чем посты магиков. А отчеты и доклады — рутинная, запрограммированная работа. Изверги!

Почему-то именно тогда, внутренний голос зашептал ему настойчивее прежнего: деспоты! Палачи в мантиях!

Он незамедлительно принял ясное решение: карать и изничтожать их!

А Лесс Томаргон ничего, не подозревая, наступал, и не думая об отступлении.

— Так что же с вами произошло в горах, граф? Рассказывайте!

Привычный князю Лестору голос возник в его мозгу, врываясь без спросу, словно в собственные апартаменты, настойчиво буравя сознание:

"Лестиан! Лестиан!"

Свыкшись к таким контактам, бывший архимаг, мысленно ответил:

"Я вас слушаю…"

"Слушайте, значит, внимательно, Лестиан, запоминайте хорошенько, — пауза подсознательный визитер соображал как лучше сказать то, что придумал: — возможно, этот разговор у нас с вами состоится в последний раз, а может, кто его знает, судьба позволит нам еще разок пообщаться? Поэтому соберитесь и запоминайте!

"Что надо делать?"

"У вас уже была встреча с дознавателями Ордена, верно?"

"Д-да" — об этом не хотелось даже вспоминать.

"Тогда знайте, вторая такая встреча может оказаться для вас последней. Роковой. Орест Бартольд пришел в себя, и панькаться с вами не будет. Они пустят вас в оборот. Вы для ордена кость в горле, сами знаете…"

"Мне наплевать на собственную жизнь, из родных и близких сердцу, осталась Гвинет, — я хочу спасти ее! И только ее! Ирэна мне не нужна, она — холодное оружие в моих руках. Слепое и подконтрольное".

"К сожалению, сейчас этим орудием, вы воспользоваться не в состоянии. За то орден в состоянии крутить вами, как ему заблагорассудится".

"Я воскрес из пепла не для того, чтобы отступать перед шайкой шарлатанов, а ломать уродливые и бессмысленные принципы, выживших из ума стариканов!" — внезапно сорвался на яростный шип в темной камере заключенный.

"Замечательно, так и держать Лестиан! Хоть вы в их казематах, но таким вас им не одолеть! В любом случае вам не выпутаться в одиночку, но если послушаете меня, обретете шанс на возмездие… Идет?"

Князь Лестор на мгновение задумался. Кто же его тайный союзник? Может это тонкая акция Бартольда и Верховенства Ордена? Аллон его знает? Но приходится рисковать, другого выхода он не видел.

"Рассказывайте!"

"В стенах ордена, я вам ничем не помогу, найдите в себе силы согласиться на все предложенные магиками соглашения. Чтобы они вам не навязали — соглашайтесь. Соглашайтесь и будете спасены. Вне стен крепости я вам помогу, ручаюсь!"

Неужели он прав? Это искусный шпион от Бартольда?

"Гвинет они не тронут…"

"Она убивала магиков не меньше меня!" — язвительно заметил Лестор. Похоже его охмуривают ловкими трюками?

"Не беда. Образумится. Бартольд сжалится над нею, он горит местью к вам, так же, как вы уповаете на случай разделаться с ним. Поступите так, как вас попросят архимаги — остальное я утрясу сам".

Хитрец!

"И Аллон вас возьми, Лестиан, прекратите во мне видеть шпиона! Врага! Это не смешно. Вы не в том положении, чтобы ломать комедии".

"Вы что же читаете мысли?" — поразился бывший архимаг.

"Ох, я и не такое умею, но даже я не всесильный! Проявите послушание и возможно, у нас все получится?.."

"Ради Гвинет и мести я постараюсь сделать все! ВСЕ!!!"

— Богдаш! Богдаш! Богдаш!

Чуть вздрогнув, советник Коршуна расплющил глаза, пространный взор сфокусировался и обрел ясность, осмысленное выражение.

— Господин граф, — он попытался подвестись на кушетке, но Сермен жестом руки его опередил, приказав не беспокоиться и не подыматься, лежать.

— Как вы себя чувствуете, Богдаш?

Черты лица исказились, обрели страдальчески вымученный оттенок.

— Уже лучше, но…

— Ты поправишься, Богдаш! Магики вскорости обещали поставить тебя на ноги.

— Граф, но моя нога? Я… я… останусь… калекой?

Это слово острым ножом резануло по его нервам, слуху и сердечным мышцам. Стольких я не уберег за свою жизнь, и сейчас переживаю за здоровье одного человека. Нет! Очень близкого и нужного человека!

— Я пришел проститься, Богдаш. Даже не знаю, как лучше… — Коршун вяло улыбнулся, почему-то слабо представляя какой груз лежит на сердце? — Для себя я принял решение и о поступках постараюсь не думать. Переживаю больше о тебе. Как быть с тобою?

— Вы возвращаетесь в Мейдрин?

Начальник Серой Башни на короткое мгновение обомлел, неожиданно поняв, что не может соврать Богдашу, сказать не правду, а правда… чудовищна и страшна.

В покои палаты ворвался легкий порыв сквозняка. И мигом уют нарушился новоприбывшим гостем.

Блуждающий взор советника задержался на одной точке, поймав визитера в видимый прицел. Сермен уже догадался, что за спиною кто-то стоит? Спокойно и терпеливо ожидает к себе внимания, не вмешиваясь в разговор, дожидаясь, пока собеседники соизволят обратить к нему взгляды. И Сермен не спеша, повернул голову, стараясь соблюдать спокойствие.

Изможденное морщинами лицо, впавшие скулы, мешки и круги под глазами, блеклый взор лавандовых очей, поседевшие волосы на голове — это реакция на результат магических стрессов и переистощений. Визитером оказался никто иной, как Глава Ордена Северных Магов Орест Бартольд. Постаревший и высохший на два десятка лет старик. Глаза его стали более пронзительными и колючими, как две капли воды схожими со взорами Бессмертных. Медальон Верховенства висел на шее. Орест Бартольд снова вступил в свои права, принял руководство над Орденом.

Зачем он явился? Просить прощения за катастрофы в горах? Или наоборот, клеветать и обвинять, как умеют это делать досточтимые архимаги.

Вместо того Орест Бартольд молчал. Молчали Богдаш и граф.

Затяжную паузу нарушил, наконец, явившийся гость.

— Как вы себя чувствуете, Богдаш?

— Спа… спасибо, лучше.

— Ходить вы будете, даже не переживайте, мы поставим вас на ноги.

Советник Коршуна учтиво кивнул.

Куда делись его обвинения? Куда подевались его протесты? Сермена словно подменили, взамен в голове снова зазвучал таинственный голос: они все твои враги! Они преступники и убийцы! Перед тобою твои злейшие враги!

— Граф Коршун, я пришел за вами!..

Сермен поднялся с табурета и, попрощавшись с советником, прошествовал за Верховным магом.

— Господин граф, а как там Колам?

— Колам жив. Жив и здоров, — уже в дверях доложил вельможа.

Когда дверь закрылась, Сермен решился повернуться к архимагу лицом. Орест Бартольд в коридоре был не один. Его заместитель и Фельт Галаш дожидались их с каменной терпеливостью. Чуть в стороне по струнке переминались рядовые аколиты.

Ого! Его случаем не арестовывают?

— Мы приняли решение, дорогой граф, что в ходе расследования и суда над Лестором и его… командой, вам надлежит присутствовать на дознаниях лично, чтоб в дальнейшем была возможность передать устно результаты следствия его милости, герцогу Альвинскому. Сейчас мы будем допрашивать Ирэну, поэтому попрошу следовать за мной.

Сермен смог с трудом вымучить из себя жалкий кивок.

Орест расслаблено улыбнулся.

— Вам нужен отдых, мой друг, вы неважно выглядите.

На некоторое время они увлеклись подъемами лестниц. Затем спуском в казематы Вельвеллы.

Орест Бартольд и Сермен Коршун — рука об руку.

— Галаш донес до моего слуха, что вы обвиняете меня в…

— Мессир архимаг, я погорячился! В Чертоге Бессмертных…

— Вы были в Чертоге Бессмертных?? — изумлению Верховного мага не было придела.

— Да, — несколько ошарашено подтвердил граф.

— Весьма удивлен. Об этом мне не успели, видимо доложить. Хорошо. Знаете, милый граф, нам будет, о чем поговорить.

Странный. Шипящий голос с тревогой и чем-то еще неопределенным, наводящим на переживание.

Они твои враги! ВРАГИ!!! — вещал непрерывно в голове голос.

Камера…

Серая затхлая камера.

Ни оконца. Ни лежака. Перегнившая солома в одном углу каземата, размером три на четыре метра. За Ирэной пришли десятка два магиков, граф Коршун внутренне содрогнулся, только сейчас поняв, насколько серьезно и патологически опасаются молодой колдуньи орденцы, предостерегаются от подлых атак и штурмов. Весь процесс конвоирования в залу допроса Сермен провел в задних рядах эскорта, теряясь за спинами архимагов, высших аколитов, подмастерья и учеников. С девчонкой-арестанткой не церемонились — сковав по рукам и ногам "звериными" заклятиями, на что способна была Ирэна, лишь бледно и машинально переставлять ногами, словно манекен. Картина конвоя в дознательскую оставила весомый отпечаток на общем представлении дела. На душе скверно и тяжело. Фарс. Бутафория. Они карают ребенка — вещал один внутренний голос, а второй, его антипод, обратное — не смотри, что она дитя, подросток! На счету этой девчонки сотни невинных жертв, убиенных и изуродованных под диктовку князя Лестора! Она живое орудие! Карательница мстительного Лестиана Тормана!..

В просторной зале допросов Ирэну бросили в металлическую клеть, предварительно сковав руки кожаными ремнями. На всю решетку магики накинули сеть магических щитов, блокирующих любые силовые плетения. Если Ирэне вдруг и удалось бы избавиться от пут, то арканы на клетке не позволили бы ей вырваться наружу, пускай же она и задействовала всю свою силу и мастерство.

Ястреб в клетке!

Сочетание фразы в точку подходило под определение явной картины для карательницы, заключенной под арест.

Он невольно задумался над тем, кто же он в крепости Вельвеллы? Коршун в клетке? Коршун, мечущийся по забаррикадированном помещении, которого в любой момент могут поймать и привлечь по гипотетическим нарушениям к ответственности. И тогда роли поменяются, будут допрашивать уже его. Бедняжка. Бедняжка?! Сермен скосил тайком на пленницу в клетке: да она фурия! Фурия в черном длинном до самого пола платье. С растрепанной прической на голове, скомканными, засаленными от пота волосами. Кровоподтеками на точеном лице. С мешками под глазами и отсутствующим, прицельным взглядом. Сермен продолжал украдкой за ней наблюдать. На ее руки, сложенные на коленях в крепкий "замок". Грязь под ногтями — видна отсюда. Сколько надо подробностей, чтобы переубедить себя — перед ним загнанный, измученный зверек. Показывающий окружающему миру, что в хрупком теле теплятся ростки храбрости и бунта. Коршун чем больше гипнотизировал себя зрелищем, тем больше приходил к мысли, что внутренний, шепчущий голос, твердящий революционные тирады в чем-то прав и его мятежный дух начал постепенно обуревать главного сыщика Мейдрина. Всходы мятежа начали давать ростки…

— Карательница Ирэна, встаньте! — Галаш от лица всех присутствующих в зале, начал допрос.

В глазах карательницы промелькнуло оживление и искорка, она подвелась с грубого табурета, устремив взор поверх голов судей.

— Именем Верховенства Ордена, вы обвиняетесь в совершении ряда преступлений… — начальник Контроля Сил замолчал, пока один из ассистентов не поднес ему судейские акты.

Сермен жадно дожидался продолжения и вердикта. Хотелось дословно узнать, в чем же именно обвиняли сие дитя, и какое ждало ее наказание? Граф Коршун видел спины Ореста Бартольда, архимага Родлена Сордина, архимага Риверта Зорка, архимага Арчина Лартона и архимага Герна Курта, всех остальных он знал в лицо, но не был лично знаком. Его усадили в самом последнем ряду, как вольного слушателя, в свите подмастерья и рядовых магов. Даже его вельможный сан не подействовал на высших иерархов ордена, для них дворянство Мейдрина — это титулы учтивости, не более. Удобные и легкие кресла, стоявшие рядами, напротив них — преступница в металлической клети. На убогом табурете. Правосудие и наказание! Метод разоблачения и покарания на глазах представителя мейдринской власти.

— Вы обвиняетесь в пособничестве князю Лестору, он же — бывший архимаг Лестиан Торман. В преступлениях против Ордена Северных Магов и Королевства Людей. В помощи захвата Лестианом Торманом и его женой Гвинет Торман княжества в Клыках Кодунов. Самооблачении мятежного архимага в титул князя, что естественно является не действительным и не засвидетельствованным ни герцогом Альвинским, ни Орденом Северных Магов, ни даже Южными Губерниями Лафим. А отсюда выходящим, что присвоение высшего титула Торманом считать фальсификацией и мошенничеством, что в силу нашего владычества дает право от звена правления герцога Альвинского безапелляционно аннулировать, конфисковать и ликвидировать. С сего дня и подавно, имущество в Клыках Колдунов отписывается в управление Ордена Магов… и Королевства Людей.

Лицевые мышцы Ирэны задрожали, брови надвинулись. Как бы там ни было, она в гневе. Она в бешенстве!

— Вас Ирэна обвиняем в соучастии с эльфарами Черного леса и Эльфрана. В соучастии террора на храм Хизельмаш. Оккупации племени овражников и узурпировании клановых вождей. Травли гномов на эскорт Верховного мага и графа Сермена Коршуна… Именно вы, и никто другой, виновны в том, что твари, руководимые Лестианом и Гвинет, уничтожили передовой отряд из Вельвеллы! И именно вы, Ирэна, повинны в гибели детей Лестиана Тормана…

Губы карательницы задергались. Скулы свела судорога боли и горя.

Ропот сотряс стены зала: магики спорили и дискутировали между собой. Зато Сермен окаменев, дожидался скорой кульминации…

И вдруг!

— Ложь! Ло-ожь!! ЛОЖЬ!!! — завопила на весь зал Ирэна. Ирэна, пришедшая окончательно в себя и нашедшая силы на протесты! Прошедшая обучение в этих стенах и переступившая незримо-трагический порог. Это было так давно, словно тысячу лет назад!

Вздумавший присесть на место Фельт Галаш с изумлением вытаращился на нее, вызывающая ухмылочка заиграла на его губах.

— Где вы услышали ложь, карательница Ирэна, будьте добры, укажите?

— Вы сами заставили меня убить Робина и Луизу! Вы! Вы-вы-вы! — орала во все горло бывшая ученица ордена.

— Кто "вы", предательница? — теряя самообладание, зашипел Галаш.

Весь зал вместе с Серменом затаено затаил дыхание. Что же ответит карательница?

Ее ответ утонул в звонком гуле, надсадном и звенящем, режущем барабанные перепонки. Граф Коршун застонав, схватился за уши, гул больно вибрировал в ушных раковинах. Давил на мозг. Доводил до истерики. Магия? Архимаги видно активировали одно из заклятий.

Проморгавшись и преодолев боль, мейдринец выпрямился в кресле, до этого скрутившись под напором безжалостной магии, за головы судей-магиков он не смог увидеть Ирэну. Где же она? Ведь она стояла во весь рост? Неужели ее так быстро увели?

Звуковой волной вырвало и разнесло оконную раму, и ветер врывался сквозь решетки, трепал оливкового цвета занавески. Осколки стекол лежали на полу. Пронзительный, влажный ветер. Сермен заметил снежные вершины и скальную гряду, невольно вспомнил ущелье и налет верльвов, содрогнулся от пережитого ужаса.

— Да заарканьте окно, Аллон вас побери! — приказал раздраженный голос Бартольда, Верховный маг не без труда подвелся на ноги, он еще выглядел неважно и нездорово. Хромающей и шаркающей походкой глава Северных Магов подошел к арестантской клети вплотную и тогда же Сермен наконец-то разглядел скрюченную в немыслимую позу на голом полу фигуру Ирэны. Карательница лежала, поджав под живот, сведенные судорогой ноги. Вот значит как? Они ударили по узнице мощным плетением, заставив ей не только заткнуть рот, но и обездвижить на время! Изверги! Палачи! Ничем не отличающиеся от Лестора и его сподвижников… Просто-напросто растерянные и разбитые неудачники, вновь столкнувшиеся с проблемой дефекта своих всемогущих учений, потерявшие верную нить судьбы.

Табуретка откинута и перевернута на бок, щетинилась ножками.

Архимаг Орест Бартольд доковылял до клети, вцепился в прутья пальцами и тяжело осел, глазенки буравили некогда выдающееся и подававшее великие успехи детище, самородок Ордена. А сейчас — худшее из зол великого мага.

Ударники Контроля Сил обступили священную личность, блокируя всевозможные акции, бесчувственной казалось карательницы.

— Ирэна… Ирэна… — засипел архимаг. — Ты признаешься в деяниях своих рук, перечисленных Фельтом Галашем? Сознаешься в совершенных преступлениях? Говори!

— Да-а-а! — Гулко на всю залу, будто из бездны.

— Ты была моей надеждой… верой… — пальцы Ореста до скрипа сжимают толстые прутья, в глазах стояла боль и слезы. — За что ты так со мной? Почему не вернулась? Почему пошла наповоду… узурпатора?

Коршун тяжко сглотнул, жадно вслушиваясь в откровения. Обмер весь зал. Он слушал, а внутренний голос уже барабанил его подсознание, твердил обратное: клевета! Чушь! Клевета! Они бросили ее на произвол судьбы! Запомни, все, что ты слышишь и видишь перед собой — это хорошо спланированный спектакль для молодого ученичества и тебя. Для того, чтобы ты преподнес в Мейдрин нужную для Верховенства информацию в герцогство. Розыгрыш сцен! Спектакль!

Коршун парализовано следил за представлением…

— Тебе нет прощения! Ты будешь… уничтожена! Развоплощена!!

— Мессир архимаг, мы ведь приняли решение… щит Свергилля, — внезапно вмешался начальник Контроля Сил.

Орест поморщился.

— Пусть будет так.

И неожиданно, после его слов, Ирэна низко закричала лежа на полу:

— Будьте вы прокляты! Будь ты проклят! Ты предал меня тогда! Ты…

Новый блок заткнул ей рота и вынес следующее решетчатое окно, а Сермена Коршуна безжалостно унесло с кресла на руки аколитов.

— Запомните, Лестиан, мы не даруем вам свободу! Мы не даруем вам прощения! Привилегий… Все это сперва надо заслужить! Завоевать потом и кровью. Постарайтесь, чтобы ваш труд и ваша самоотдача заинтересовали и понравились комиссии Контроля Сил и Ложи Бессмертных. Мы надеемся, что вы не только умеете бесчинствовать и терроризировать Орден, но и давать хоть позднюю, но пользу общественности. В отместку за причиненное вами зло. Докажите, что в вашем сердце еще теплится святость и преданность Ордену, вы же когда-то были ярым сторонником учений Ордена, защитите теперь его интересы в бою. — Архимаг Родлен Сордин буравил бывшего сослуживца, нынешнего отступника карающим взором. — Выполняйте миссию Верховенства Лестиан и Верховный маг, быть может, смилостивится над вами?..

Лжете! Лжете, лживые бесы! Нагло и открыто.

Лестиан Торман скованный заклятьями-охранниками в свите надзора, стоял перед платформой активного портала. На нем жалкие арестантские лохмотья и ничего сверх того.

— Ваша задача: укрепить плацдарм и расширить его по всему периметру Дальнего Севера… Вы же помните, что такое Щит Свергилля, верно?

Торман чуть заметно вздрогнул, вот значит, какова цена? Что от него хотят? Укреплять щиты. На губах Лестиана заиграла шутовская улыбочка. Дилетанты!

— Не стройте из себя героя! Вы вместе с группой обязаны построить новую защиту… Гоблины и их отродья позарились на наши земли. Щит, который до этого сдерживал аборигенов, распался под колдовским натиском шаманов, поэтому работы у вас много. И еще одно!.. От вашей работоспособности и помощи комиссии будет зависеть, увидите вы свою жену или нет. Орест Бартольд под пристойным вашим поведением может размякнуть и включить в вашу команду Гвинет и даже Ирэну, так что…

Будем умирать втроем!

Кислая гримаса начала раздражать Сордина, заместитель Верховного мага схватил Лестиана заворот и придвинул к себе.

— Учтите Лестиан, таким вот поведением вы заработаете быструю смерть себе и своей жене, понятно вам?

Торман попытался извернуться и плюнуть в физиономию архимага, но тот предусмотрительно оттолкнулся и швырнул арестанта в руки ударникам, а те в свою очередь по инерции отправили Лестора в провал портала…

Когда аколиты портала запустили в работу стержни, и воздух заиграл и завибрировал, магия взорвала пространство и проложила тоннель. Ударники бесцеремонно, и не теряясь, первооткрывателем запретных мест — удостоили пленника Лестиана, толкнув бывшего архимага в зияющую пропасть спиною вперед…

Путешествие в несколько болезненных секунд.

Его вышвырнуло тряпкой на холодную, обледенелую равнину. Справа начиналась чуть холмистая гряда, а слева и впереди — степь; значит, Свергилль. Ураганный ветер прошиб его насквозь. Обдавая легкой снежной крупой. Патлатые волосы мага затрепетали на ветру. Лестиан спиною врезался в громоздкую глыбу на своем пути, перехватил дух и осел на корточки. Приходя в себя.

Воздух бушевал и звенел, открывая дорогу магикам. Адепты выпрыгивали один за другим, осматриваясь округу, Лестиана они упорно не замечали.

Беглое укрытие среди холмов и тройки скалистых глыб, площадка для приема прыжков. Заснеженные стержни и гранитная платформа. Такое устройство жрет уйму энергии, поэтому обратно тем, кто пойдет обратно, предстоит долгий путь в Вельвеллу пешком.

Лестиан отдышался, подвелся на ноги и…

…оказался в объятиях одного из магиков, тот хулигански хватанул его за плечо и толкнул спиною в сугроб, наваленный между каменных глыб. Лестиан промахал хребтом борозду и, плюясь, ругаясь, перевернулся на живот — такое отношение он к себе не потерпит, но внутренний друг просил-просил, умолял-умолял не горячиться, не сопротивляться, быть паинькой. Всецело подчиняться ублюдочным гадам.

— Эй, князек, поднимайся на ноги! Да поживее! Работы по горло, а ты разлегся. Помнишь, что советовал тебе мессир Сордин? Благосклонность сперва нужно заработать! Так почему мы еще, мразь, не видим движения? Упорства!..

— …из чего, господа присяжные, я берусь подвести итог: узурпаторство Лестиана Тормана закончено. Его сподвижники… — Галаш через плечо скользнул рассеянным взором по скукоженной фигуре Гвинет Торман, сидевшей в кресле, посреди приемной Контроля Сил: — обличены, схвачены и проходят стадии ликвидаций. Указ об исправительных работах Верховенством Ордена незамедлительно подписан и вступает в силу, сию же минуту. Лишь хочу до вести до вашего слуха, Гвинет Торман, что ваш муж, Лестиан Торман, сознался во всех бесчинствах творимых вами на континенте. Подписал и ознакомился с указом. Вас же мы просим сделать то же самое… и еще одно! — начальник Контроля Сил застыл над склоненной в горячке головой колдуньи. — Ирэна призналась в убийстве ваших детей, она…

Чугунная от парализующих заклятий головешка "старухи" приподнялась к верху, разбросав гриву спутанных волос по плечам, Сермен один раз взглянув на ее лицо, содрогнулся от кончиков пальцев до корней волос. Ужас!

Уродливые рубцы и воспаленная морщинами плоть, граф не мог поверить, что на такое способна старость — нет! Снова поиздевалась и перечеркнула былую красоту злая магия.

— А он… он! ОН! — краснючие глазища колдуньи впились в сгорбленную в кресле персону. В Верховного мага Ореста Бартольда. — Он сознался в содеянном зле?

В этот раз арестантке никто не стал затыкать рота и потому стены, гобелены, редкие картины и гербы сотрясались на местах приемного кабинета управления, от человеческих и нечеловеческих эмоций.

— Что ты сучка знаешь?! Ирэна рассказала, как душила ваших собачат на озере! Игралась ими как портовая шлюха. Мальца она планировала оставить на десерт, та вот беда, твой муженек подоспел… — низко зашипел прямо в чудовищное месиво Фельт Галаш. Слова острее ножа и мощнее любого ударного заклятья.

Гвинет резко осеклась, кровяные подтеки бледнели, кровь отливала от "лица", чудовищные зрачки впились в дознатчика. Уродливые губы перекашивались и судорожно дергались, беззвучно шептали грубые оправдания самой себе.

Сермен машинально, лихорадочно и конвульсивно запустил руку под камзол и дотронулся до рукояти ножа, до полотна аколитской мантии, сложенной и запихнутой под белье. Сколько он боролся? Сколько он решался с самим собой? Голос! Настойчивый голос не отпускал его, кричал в сознание, требовал незамедлительных действий и Коршун, ругаясь и проклиная свою судьбу, сделал, наконец, свой выбор. Выбор в безызвестность. Безрассудную опасность.

Минута прошла и наступила вторая… взрывом событий и переворотов.

Она извернулась понаглее и половчее Ирэны и даже мужа, Лестиана Тормана. Меткий плевок Гвинет угодил в физиономию Фельту Галашу, растекаясь по всей щеке. Сермену показалось, он услышал совсем рядом чей-то испуганный вздох. Они сидели в первых рядах, вся элита Верховенства Ордена и граф Сермен Коршун по центру. То, что не удалось содеять Лестиану и Ирэне, храбро и метко удалось совершить матери своих погибших детей.

Начальник Контроля Сил презрительно и аккуратно стер платком слюни преступницы, медленно обошел арестантку и стал сбоку стула. Секунду взвешивал, а затем… размахнувшись со всей дури, подкрепленной эффектным арканом, залепил "старшей" увесистую, сногсшибательную оплеуху.

Конечно же, она не удержалась на стуле, кубарем слетела на твердый пол, разбивая лоб и щеку, обдирая об ковер под рядами кресел и сидящих на них уважаемых задов нос, кувыркаясь и врезаясь в тот самый, многоуважаемый ряд достопочтенных присяжных, сбивая с мест и повергая на пол. И именно тогда, она налетела на обомлевшего и растерянного в край Коршуна, повалила его на соседние персоны и под град криков и ругательств, услышала все, что о ней думают любезные архимаги.

— Галаш, не шибко резво, ты повел? — возмутился Верховный маг.

Начальник Контроля Сил отвернулся, цедя сквозь зубы распоследние словца.

В ноздри Сермену ударила вонь и смрад давно немытого тела, преодолевая тошноту он незаметно вложил в руку дрожащей колдуньи нож. Зрачки "старшей" на мгновение расширились, взор на секунду поймал в поле зрения перепуганную гримасу Коршуна.

— Посадите ее в кресло! — команды отдавал его магическое величество Орест Бартольд, шаркая башмаками по ковру.

Сермена благополучно вернули на место, предусмотрительно полюбопытствовал о здоровье, а Гвинет… а Гвинет волоком поволокли на пьедестал дознания.

— Где указ Галаш? Пускай тварь подписывается и убирается с моих глаз! — вещал тем временем Глава Ордена.

Ударник поманил помощника, беря из его рук документ, когда он повернулся к Гвинет спиною, это как раз и произошло!

Послабленные после столкновения магики, удрученный видом крови на ковре Сермен и накаленная атмосфера в кабинете, откуда он мог знать, что Гвинет Торман атакует быстро и именно сейчас?!

Через десяток ударов разгоряченного местью сердца!

Она прыгнула на Ореста Бартольда рысью, разъяренной кошкой, жаждущей крови и мести, нож в ее, сведенных вместе, на рукояти руках блеснул и смертоносно впился в Верховного мага, Орест лишь успел раззявить сморщенный рот и выкатить лавандовые глазенки, а острие холодного оружия уже входило ему в горло, вдавливаясь по самую рукоять. Сиплый хрип и оранжево-красные блики магии на ладонях архимага, он предсмертно, несильно, конвульсивно отбрасывает от себя колдунью и валится замертво на ковер, заливая узоры густой, горячей кровью. Хрипы и сипы клокочут из его рта судорогами, пузырясь на бескровных губах. Взор туманится и стынет. Пятно расползается и подступает к окоченевшим рядам. Сермен орет немым криком — это не я! Я не виноват! Это происки деспота в моем мозгу! Но задыхается и тянется к выходу.

Качка как на борту легкого суденышка при шторме.

Крики, вопли, брань и мольбы о помощи.

Верховенство в секунду сошло с ума.

Галаш рубит с плеча. Без разбору.

На тело Гвинет, отброшенное ударом омертвевшего Бартольда, несется серия магических выпадов, она сносит арестантский стул.

Кто-то стреляет ей вслед огнем, да разносит угловой шкаф, Галаш грязно ругается, бешено вращая глазищами.

Круговерть паники и неразберихи.

Гвинет умудряется подорваться и замахнуться на Фельта. Блокирующее заклинание сдерживает ее напор, но нож в руках, мелькает вправо и влево — поражая цели.

— Стерва!

— Бей ее! Бейте же!! — верещит Родлен Сордин.

— Аркан! Цепляй аркан! — узнает в своей спешке визг Курта Сермен, ныряя в распахнутую охранниками-магами дверь. Руки его в крови, но он стирает явные следы о гобелены, портьеры и занавески по пути, — это не его рук дело! Это не я! НЕ Я!!!

— Аааааааа! — ревет во всю глотку Зорк, когда остро оточенное лезвие входит ему в спину, между лопаток и приканчивает на месте.

Жу-угггх! — и уже в полете Гвинет Торман понимает, что это последний ее удар. Спиной она разносит в щент письменный стол ассистента Фельта Галаша, переворачивая на себя бумаги и письменные приборы.

— Есть!

— Добивай!

Четверо архимагов объединено наносят удар: распыляя и развоплощая уголок кабинета вместе с корчащейся колдуньей. Предсмертный, вечный вопль напоследок режет всеобщий слух. В кабинете стоит вонь гари и крови. Угар и дым от тлеющей мебели.

— Тварь убила Зорка!

Начальник Контроля Сил застыл над распластанным телом Верховного мага.

— Орден остался без Главы…

Маги медленно обступали Галаша и окоченевший труп Бартольда со всех сторон, о Риверте Зорке на какой-то момент забыли. Сконцентрировались на чудовищном несчастье — Орден остался без Верховного мага!

Орест Бартольд — мертв!

— Немедленно сообщить об инциденте Бессмертным! — подытожил Сордин, смазывая с лица гарь. — Галаш, мы обязаны лично спустится в Чертог, и переговорить с…

— Аллон пресвятой, глядите-ка, это же!.. — ударник резко опустился на корточки и, сжав рукоять ножа, поднял его с пола.

Галаш взвесил клинок и внимательно оглядел рукоять, ноздри его затрепетали, а глазенки загорелись.

— Аллон спаси и сохрани, на нем эмблема Серой Башни! Да это же оружие Сермена Коршуна! Как оно оказалось в руках колдуньи?

— Может, она выхватила его у него из-за пояса? При падении? — предположил Курт.

— Слушайте, уважаемые!.. — Физиономия Сордина бледнела и заострялась. — А куда это делся Медальон Верховенства с груди Бартольда?..

Его ладони дрожали…

Сердце галопом колотилось, стуча в грудной клетки, словно сотня барабанов. Он преступник! Такой же подонок, как Лестор… Ирэна… и та же, Гвинет. Он обречен на погибель. На карающую, далеко непростую, а мучительную смерть. Они его замордуют. Они его растлят на жертвенном кресте, стоит правде дойти до их понимания, а это совершено стремительное действие… Требующее короткого мгновения.

Звон в ушах — его швыряет на каменные стены, он едва подводится и безумно бежит к лестничным маршам. Два пролета вниз и казематы Ордена. Там! Там! Дожидается невинная жертва и будущая помощница. Спасительница, способная устоять перед навалой и гневом магиков. Она придумает, как уйти от возмездия, убежать из этих лживых и лицемерных стен. Сермен Коршун бежал к камере, в которой была заточена Ирэна. Карательница Ирэна!

На лестнице его заставили юркнуть обратно, приникнуть к темноте коридора и дожидаться, пока четверка подмастерья пробежит мимо. Они еще не знают, что случилось, но уже мчатся на зов, адресованный каждому адепту и аколиту. Затем раскинут плетения и очень быстро, наткнуться на его мечущее по задворкам сознание.

Он нырнул на ступени, сжимаясь под грузом сомнений и упреков, промчался два этажа вниз, впрыгнул в нужный коридор и затих, всматриваясь в магический полумрак. Перед глазами постоянно стояло коченеющее, удивлено-смертельное лицо Бартольда, затухающие, пронзительные лавандовые глаза. Аллон милосердный, сколько же они были вместе? Сколько, казалось бы, провоевали против одних и тех же врагов? И чем все это закончилось? Катаклизмом в центре Ордена? Вот чем!..

В этих коридорах никогда не бывает стражи, а зачем, если камеры охраняемы магией, если…

Мощный встряск зашатал стены Вельвеллы начиная с нижних этажей и заканчивая смотровыми башнями. О Аллон, что это? Неужели гибель Верховного мага могла действительно навлечь катастрофу?

Внезапно граф Коршун задохнулся от догадки, конечно, естественно! Тогда верльвы вырвались из-под контроля Ордена только потому, что Верховный маг Бартольд лежал без чувств и без сознания. И это привело к паники и без контролю над чудовищными существами. Хорошо, а что произойдет теперь, когда?..

Очередной мощный содрог сбивает его с ног. Да теперь точно магикам не до него!

Пальцы нашаривают цепь и медальон — Медальон Верховенства! Действовать! Незамедлительно действовать!

Он по интуиции кидается по темному и извилистому коридору, вздрагивает от каждого шороха и топота сапог. Магики носятся по лестницам, не знают, что предпринять и где его искать? Баланс магических источников Вельвеллы однозначно нарушен. Медальон в руках Коршуна хранил нейтральность и ни чем себя не выдавал.

И вот она, заветная дверь!

Сжимая металл и пропитывая реликвию тонкой струйкой слабой внутренней силы, Сермен сбивает с замка магические оковы и охранные плетения, вламывается в камеру и претворяет за собой дверь. Темнотища обрушилась на него давящим покрывалом, сжимая горло и рот, сбивая на холодный пол.

Он поздно осознает, что всему причина шустрая и молниеносная Ирэна, сковывающая его по рукам и ногам, подминает на полу и угрожающе нависает над ним. Бешено горят во мраке ее глазища.

Сермен пытается вырываться и шипит:

— Бежим! Бежим! Они… они бегут… за мной!

Она молча отпускает его и помогает встать, наверное, мигом обличая в нем вынужденного союзника.

— Вот одежда… оденься.

В темнотищу он бросает мантию, слышит, как рвутся на ней лохмотья, а карательница спокойно и хладнокровно накидывает на себя вражеское одеяние. Машинально отворачивается, хотя понимает, что в кромешной тьме ничего не увидит постыдного, соблазнительного в грязном теле.

— Нам пора выбираться отсюда, но я не знаю как?..

— Порталы, — просто объясняет она ему.

Ну, конечно же, пространственные ямы, как можно было забыть о них?

С максимальной осторожностью они выбрались в коридор, туда, куда они сначала рванули, донеслись яростные шаги и громкие голоса, — метнулись в обратную сторону. Пронесло.

На лестницах хаотическая сумятица и возня — зашевелились! Ирэна хватает его за шкирки и тянет к стене, заталкивая за портьеру, прикрываясь широким на всю стену гербом. От нее разит потом и сотней удушающих нюх запахов. Сермен успевает хватать ртом воздух.

— Заткнись! — строго, но тихо.

Архимаги и охрана рядом, он даже слышит конкретные голоса.

— Дестабилизация магического поля… утрата защитных арканов…Энергетические возмущения в Чертоге Бессмертных… Щитовой спад в артефактных… Верльвы! Сучьи твари, они снова вырвались на свободу!

Ого! Кто это так распинался? Ага, Сордин. Ну и флаг ему в руки!

Отряды магиков неслись вниз, видимо там точно было жарко и скверно. И все это наделал я?

Сермен судорожно содрогнулся, так что почувствовала Ирэна.

— Вперед! Вперед, не отставай!

Бег вверх, в обратную от преследователей сторону, к порталам, надежде.

— Стой! Сюда!

— По-моему порталы выше?

— Дурак! Те охраняются! Сюда! — крепкая ручонка девчонки впихивает его в боковой коридор, абсолютно спрятанный мраком. — Сюда. Давай его мне…

Коршун застыл, разинув ртище: чего давать?

— Медальон! Медальон, давай!

Он безоговорочно вложил в ее ладонь артефакт, она умело его активировала, разрезая обстановку в затхлом коридорчике магическим светом. Каменные стены и пустые факельницы, одинокие, покрытые вековой пылью штандарты. Где это они? Справа, кажись, портьера? А чуть с боку: стержни. Стержни?! Портал!! Спасение!!!

— Нам надо в горы. Там они долго нас будут искать.

А почему не в Кроличьи леса?

Но вопрос застрял в его горле. К ним приближались. Звучные голоса и крики.

— Они где-то рядом? Здесь! Я чувствую колебания! Работа Медальона!

Знакомый до боли голос.

— Быстрее! — рычит зверем Ирэна.

Стержни одновременно вспыхивают и резко накаляются, воздух внутри платформы плавится. Она пихает его в центр необъятной ямы, прыгает следом за ним…

— Вон они! Воооон!

Хло-о-оп!

Режущая боль скользит по правому боку Сермена. По ребрам. Он неистово вопит от боли, страха и ужаса… Врата выплевывают его в обледенелые, заиндевевшие кусты. Стержни приема в голых зарослях рябины и сугробах снега. Коршун катится в густые, колючие ветки, царапает кожу и кричит не переставая. Ирэна приземляется на ноги, швыряет прочь медальон, словно детскую игрушку, рубит по стержням полным каскадом силы, разрушая напрочь портал. Магия медальона позволяет в последний раз сработать на полную мощь.

Сермен захлебывается и стонет. Ох, как же больно!

Подносит руку к лицу и с отрешением видит густую, карминовую полоску.

Ранен… О боги, ранен!..

Штаб Королевской армии Эль-Фарона кипел!

Кипел, бурлящим котлом, благоухая наигранным патриотизмом, плебейством, подхалимством, холуйством и бездарным расточительством слов. Такие совещания эльфийская Община видела крайне редко, но даже если таковые и происходили, то оставляли после себя на долгое время печать потрясений и бурных перемен. Заседание штаба вобрало в себя всех: всех "сливок" аристократии и вершителей эльфийских судеб. Новоиспеченный король Эль-Фарона не пожалел на такую церемонию ни денег, ни должностей, ни обещаний и ни тонких, но настойчивых шантажей. Как ему удалось в просторной зале Дворца Эльсдина собрать кабинет министров во главе с премьер-министром, Генеральным штабом Королевской армии Эль-Фарона и управлением Совета Магического Круга, для многих присутствующих в зале осталось загадкой.

Тем ни менее, видные мужи Эль-Фарона собрались у громадного прямоугольного стола, на котором высшие эльфары предусмотрительно разложили северо-западную подробнейшую карту континента, с отмеченными на ней указаниями порталов и исходящих платформ в районе Серой Плеши. Именно эти участки земель и приковали всеобщее внимание собравшихся господ. В распахнутые, высоченные окна осторожно влетал пух с ялиновых веток, за окном стояла чудодейственная панорама Вечного сада, не так давно гремевшего от музыки и веселья: коронации Урфа Сульяна и передачи святынь королеве Мелисе. Тогда эльфы пили и плясали, а сейчас…

Многие из генералов и министров с завистью вспоминают те беззаботные дни и похмелье по утрам. На завтра их ожидала головная боль и нервотрепки, король Сульян, видит Дьен, собрался за день вытрясти из них все соки и души!

— Так не пойдет, Римз, если бы не браши, то можно было бы бросить в Серую Плешь семь-восемь полков, а так… сам понимаешь…

— В любом случае, ответ за его величеством… — генерал-фельдмаршал Королевской армии Карольт Римз вопросительно глянул на короля.

Его монаршеское величество Сульян заложив руки за спину, обводил позиции-макеты глазами, королевский обруч престолонаследия съехал ему на левую бровь, наверное, голова покойного Эльриха Эльсдина гораздо более подходила под священную регалию, чем Сульяну корона и мантия, висевшие на нем мешком. Впрочем, такие казусные нюансы мало волновали правителя, ибо сейчас, в данную минуту, он больше сосредотачивал свои разум и мышление на сакральной проблеме, как и чем, одолеть врагов эльфийского народа?

Тот факт, что эльфам предстояло первыми начать войну и открыть границы фронта, Урфа нисколечко не смущало, а наоборот, определяло на будущее не плохие перспективы по захвату важнейших позиций и высот, чтобы с тех точек, уже дальше расширять территории и нести стрелы возмездия.

План зрел у него еще до прихода к власти. Вместе с советником Жальеном Ворматом вначале, и советником Ромуллом Вирданом в процессе осуществления и прогресса всех действий, маневры во Дворце Эльсдина набирала обороты и притягивала к своему столу все больше и больше сторонников. Сульян еще три дня назад сам удивлялся, откуда взялось столько бунтарей и экстремистов? Значит, властью и правлением покойного Эльсдина недовольно было большинство, и мирились с этим фактом по причине стойкости к короне, верой в идеальство монарха. Гибель идола нации сломала патриотизм и слепое повиновение. Сердца эльфов взбунтовались и тем самым сторону короля Сульяна приняли те личности, о которых он даже не смел, мечтать, полагая, что сие кандидаты вовек выберут противоположную его идеям сторону. Его ждал откровенный и эмоциональный шок с примесью радости и гордости.

Кроме доверенных советников из числа правой руки Жальена Вормата, его бок принял: Ромулл Вирдан, которого Сульян не преминул назначить Главой Совета Магического Круга. А вместе с ними халявные родственнички и сыночки.

Генеральный штаб Королевской армии Эль-Фарона новоштопаным из прошлых бед за эльсдарский мах, генерал-фельдмаршал Карольт Римз. И его генералитет:

Генерал Летучих отрядов Морат Эльсдин — проглотивший смерть двоюродного дяди со спокойным цинизмом и с прохладством принявший лакомый пост в верхах, ибо до сего дня Эльрих Эльсдин об армии не особо заботился и развлекался, пребывая в гармонии и сладости мирскими делами Дворца. Теперь же Сульян подумывал, как заплести достойного вельможу в свои расставленные сети поплотней.

Генерал Внешних Дивизионов Фонк Сульз и генерал Барьерных Щитов Волтан Жатьез — старые волки. Как раз те кандидаты, за которыми нужен глаз да глаз. Они миленькие и пушистые, но только в свете кабинетов, что творят их умы вне стен штаба, изветсно лишь Дьену. Именно за ними в дальнейшем король подумывал и намеревался установить тщательный надзор.

Об остальных генералах и полковниках, как это не странно и подозрительно не выглядело, Урф Сульян не беспокоился и даже не переживал, хотя фамилии окружения достаточно предлагали пищи для размышлений. Генерал-лейтенант Жельз Сульян и генерал-майор Шоф Эльсдин. Милые и хваленые родственнички! Расхваленные жополизы! Про них можно думать что угодно, но Урф нюхом чуял, у этих товарищей кишка тонка, бунтовать против него. Это-то самое касалось и полковников: Кирка Робьенна и Свалиота Эльсдина. Им больше пожрать да эльфиек за задницы пощипать. При Эльрихе они спали да жрали, а при мне… при мне будут пахать, и отрабатывать каждый кусок черствой лепешки! И при этом вещать, пуская слюни, что их дорогой король, король Сульян — великий и щедр, а упокоенный Эльсдин — дурак и тетеря!

Министерство!

При Эльсдине Эльрихе Сульян никогда не мог взять в толк, чем собственно занималось со времени экспансии эльфами Эльфрана их славное Министерство? Какими заботами и тревогами оно было обременено и что так усердно и долготерпимо решало? Все нити проблем и задач в целом сходились на Магическом Круге, как и вся тонкая паутина на хозяине-пауке, где результаты трудов министерского аппарата или хотя бы намеки о проделанных работ? Пожалуйста. Под нос Сульяну пихали тома актов, приказов, протоколов, отчетов и указов. Сначала он их читал, ознакамливался и после собеседований с Ворматом и Вирданом железно заключал: бюрократическая фальшь! Сочинения замов и подножников. Король так открыто и сказал им в лоб свое мнение относительно мишуры. Ох! Ох сколько он услышал возмущений и пререканий, отговорок и ссылок на фактическую, гипотетически где-то существующую в архивах документацию… В конце концов его очень-очень-очень и ОЧЕНЬ сильно разозлили, довели до бешенства. Мелиса сбежала с верными хорратами сразу же прочь. А Сульян плевался, на словах трижды казнил и миловал. Полетели мнимые головы. Демонстративно подумывал всерьез кого-то наказать на Площади Круга и собственноручно засунуть все "о те", да-да, "о те" самые долбанные писульки уважаемым министрам в… Закончилось сие действо мировой. Он уволил пару тройку не милых ему рож и взамен посадил в кресла ярых приверженцев. Посему теперешний кабинет Министров выглядел так: премьер-министр Рофусс Сульян — очень далекий его родственник, но оттого не меньш верный и преданный монарху. Министр Внешних Порядков Барк Бродьенн — молодой и подающий большие надежды. Министр Внутренних Порядков Хивусс Лемьенн его антипод — старый и дряхлый сухожильный старичок-эльф, но Сульян пока его терпеливо терпел, ибо Хивусс умел достойно держать язык за зубами. Министр Безопасности Общины Олан Сорм, о нем король знал не больше, чем требовалось, молчалив и скрытен, сия характеристика его, конечно же, настораживала, но он опять-таки решил пока не докапываться — после военной кампании. И последняя фигура в Министерстве: министр Военных Дел Ривз Вормат — свой от манжет до мокасин. Сторонник ихних идей и революционных взглядов. Тем паче, родственничек советнику Жальенну Вормату, кому как не Ривзу можно охоче доверять полномасштабное обеспечение войск.

В таком вот порядке в зале аудиенций Королевской армии король и его разноплановый управленский штаб подняли заветную тему о наступлении запада на север, если два с половиной года назад полномасштабная акция дайкин носила девиз: "восток-пепел", то девизом эльфийских карателей теперь значилось: "запад на север" или "север в огне". Но эльфы не любили повторяться. Брать чужие свершения в свой оборот. И назвали акцию возмездия просто и прямолинейно: "Эльсдарская месть".

Изучая карту и обозначенные на ней маршруты, монарх, наконец, соизволил подать голос:

— Я тут смотрю, уважаемый Римз, вы взяли урок Эльсдара на зубок? В былое время, я вспоминаю, вы только торочили штабу одно за другим: не посмеют! задавятся! захлебнуться! — вашей самоуверенности не занимать… не отобрать… хвалились и философствовались, при этом лакали вино и заедали его печеными устрицами… мда, похвально. Обещали даже, кхе-кхе, разогнать животных одним-единственным полком! Во-от! Снявши захватчиков луками и пиками… а что теперь? Хотите издалека перестраховаться? Сразу махнуть на дайкин тяжелую артиллерию?

Тихие смешки. Правда, над генералом-фельдмаршалом боялись не то что посмеиваться, но и бледно подшучивать. Естественно король Сульян всему исключение на то он и король, чтобы держать своих подчиненных в кулаке.

— Гм. Так-то в прошлый раз ситуации несколько другая была… они на нас наступали, а мы — оборонялись. А теперь, все наоборот…

— И то верно, Римз. Давайте только об этом не забывать и не скромничать. Жмите дайкин до упора! До потери пульса и импульса!..

Сановники подтянулись. Вытянулись перед столом, ожидая кардинальных решений.

— Не расслышал, господа, что с этими призраками? Брашами? Вонючим племенем изменников?

— Полностью нас игнорируют и не замечают, ваше…

Сульян наткнулся на помутневший взор полковника Робьенна, словно на дряхлую дверь кабака. Забытый народом клоповник.

— Каким боком они нас могут "игнорировать"? Почему?! Как?! — в который раз за целый день начал закипать король. — Если по природе существования мы! Мы и только МЫ!.. можем их "игнорировать"! Приказывать и отдавать распоряжения! Мы их хозяева!

Пена на губах.

Генералитет и Министерство бледнеет. Что поделаешь, с этим приходится мириться — их король фанатичный бунтарь от мочек ушей и до самих почек.

Взял на себя смелость подать голос министр Безопасности Общины Олан Сорм, ибо в концовке тирады бедняга Робьенн был раздавлен и размочален. Непохож на самого себя.

— Так-то оно так, ваше величество. Совершенно верно. В изначальном естестве каждого браша заложена директива в повиновение эльфу. Эльфару, говоря конкретнее. В их призрачных генах четко наложенные Кругом плетения, скрепленные ритуальной магией дома Эльсдинов. Но мой король, если вы вспомните, то согласитесь, все подконтрольные арканы и заклинания впитаны в оболочки стражей еще со времени заселения Эльфрана, и я не даром подчеркнул, что магия скреплена домом Эльсдинов, а если быть точнее… покойным государем Эльрихом Эльсдином. Браши исключительно подчинялись не столько Кругу, сколько трону и монарху…

— Правильно, милорд Сорм, значит, они обязаны, покорятся моей воле! Так в чем же, Дьен побери, дело? — взбесился Сульян.

А Олан довольно спокойно и обосновано, словно ребенку:

— Мой государь, браши закреплены на Жезле Покорности, которым правил при жизни Эльрих Эльсдин, но теперь, его вечная святость, радуется величием Вечных Садов, а вы, мой король и Магический Круг еще не успели впитать и обуздать династические регалии. Стражи-браши вам пока не подчиняются!

— О Дьен! — министр Безопасности Общины даже толком не договорил, а Урф Сульян уже в полной мере осмысливал осенившие его разум догадки. Дурак! Беспечный простофиля! Как он мог забыть о таких пустяках? Ритуальная магия по руководству лесными стражами. Ну конечно! Абсолютно верно! Об этом следовало подумать еще в первый день своей коронации. Обретение власти. Полное дурачество. Вместо оптимального контроля — гулянка и попойка! И вот на тебе — получай! Кстати про это, все время ему твердил тайный, подсознательный союзник. Голос из глубин сознания: браши отпустили храмовников. Браши неадекватно повели себя в Эльфране. Браши…

— Хорошо! — Сульян задумчиво обернулся к Главе Совета Магического Круга и несколько рассеяно приказал: — советник Вирдан через два часа соберите в операторской лаборатории высших эльфаров и представителей из Совета Круга, свободных от военной кампании. Объявите им, что на данном деле будет обсуждаться и решаться проблема контроля над брашами. Пускай подготовятся! Ясно?

— Так точно, ваше величество, — поклонился чиновник.

— Вернемся к вопросу о нападении… — взоры устремлены на обрисованные схемы на карте. — Господа, я вижу первую задачу!.. необходимость в проведении удара в двойном этапе. Первый этап: ударить по землям графов и баронов. Пощекотать их пятки и имения, спалить как можно больше на своем пути замков. И второе, пересечь Серую Плешь, внедриться на равнину Мильф и нанести удар по тем соседям. Для скорости и эффективности, проделать все маневры, быстро и организовано, чтобы противник по возможности не смог предупредить посты патрулей и близлежащие районы. Скорость и маневренность — вот что от вас господин Римз и генералы требуется! Генерал Морат Эльсдин, будьте любезны, рассказать, кто с нами соседствует со стороны земель графов и баронов, а также со стороны равнины Мильф и Королевского леса?

Командир разведки и карательных войск прочистил горло и, ища подсказок в схематических ориентирах на карте, поведал, наконец, кругу заседателей.

— Начну сразу с равнины Мильф, должен сразу доложить, что на том голом и заснеженном пятаке сроду никто не заселялся и не застраивался, даже паразиты-овражники. Сейчас там полно снегу и гоняет свирепый морозный ветер, но месяца через три, когда пойдут дожди… затяжные дожди… земля и трава раскиснет и превратится в жижу. Трудно представить, что ждет нас на том участке? Обозов?.. Придется эльфарам поставить на производство несколько десятков, а то и больше, полевых тягачей. С коньми там проку будет мало, тем более что сроду, то были дайкинские животные, привычные их роду. Нам от них лишь получать укусы и копытами под бок…

— Подождите, генерал, что я слышу? Снег? Дождь? Ломовые тягачи? Вы что же это… не пойму, генерал? Отговариваете штаб от акта возмездия? — сощурил гневно брови Урф Сульян. Генералы, полковники да министры напряглись — назревала новая буря.

— Что вы… что вы, мой король! Нисколечко! — захрипел Морат Эльсдин. — Напротив, я подробнейше довожу до сведения штаба трудности, с которыми придется столкнуться нашему регулярному солдату и магу.

— Значит, метелицы и дожди? Ураганный ветер?.. Да в придачу, слякоть?

— Мой король, наши войска не привычны к таким погодным условиям, — вставил премьер-министр Рофусс Сульян.

Началось! Стоит кому-то заикнуться о каком-то пороге и начинается! Нытье и подвывания! Тоже мне, родственнички! Засранцы!

— Ну, вы даете, Рофусс! Вспомните, как наши летучие отряды атаковали Северный тракт и деревушки дайкин аж до самого Мейдрина?.. Вспомнили? Так тогда тоже лежал снег и лил потопом дождь. И никто не канючил и не ныл! — начал по привычке закипать государь.

Чиновники пристыжено отводят глаза. Бегающие, шарящие глазенки. Дьен побери, да что они, в конце-то концов, боятся? Ведь не им же идти в атаку? Наступать и жечь! Дьен возьми, рядовым карателям и эльфарам! Офицерам низших дивизионов. Но если достанут, пускай потом не обижаются… Ладно, поступим вот как!

— Генерал-фельдмаршал! Действительно, министр Военных Дел Вормат имел довольно обоснованную точку зрения. Я вынужден с ним согласиться…

Все трепетно вслушивались в слова монарха. Сульян театрально значимо и важностно доводил до всеобщего сведения, поставленные им истины. Для пущего подъема, монарх растебнул пуговицу на парадном мундире и только после этого простовато вымолвил:

— Надо чего-то выпить!.. Пригласите адъютанта или слугу, пускай принесут вина и закуски. Я хочу выпить!

Пока штаб растеряно моргал и сконфужено переминался с ноги на ногу, полковник Уж Вальш спокойно, но не теряя достоинства, направился к двери и распахнув створку, позвал прислугу.

— Итак! — Сульян-король сжал губы в трубочку, — Хивусс Лемьенн пишите приказ! А вы Рофусс засвидетельствуете! В течение двух седьмиц обеспечить отдельные дивизии наступательных войск теплой одеждой, морозостойким снаряжением. Эльфаров дополнительными энергетическими источниками. В общем, сверитесь со списком всего необходимого, который затребует генерал Морат Эльсдин. Да и не забудьте вина… согревающее в мороз не помешает, я правильно говорю, генералы?

Скользкие улыбочки.

— В точку, ваше величество.

— Славно…

— Теперь о формировании дивизий и батальонов… — Сульян снова вернул служителей к серьезной теме и действительности. — Мои офицеры, очень прошу грамотно и точно определиться, кто в первые дни на передовой фронта нам нужен? Кого рациональнее всего включить в наступление, а кого… во второй эшелон?

Генерал Фонк Сульз немедленно высловил свою точку зрения:

— Обычно, мой король, в наступлениях участвуют все виды летучих войск и эльфарских подкреплений, но исходя из того, что предстоит маневрировать в суровых условиях, а также не исключая возможных непредвиденных факторов, проблему с брашами, то предложу вашему величеству вот такую тактику… Два-четыре-три-четыре-три… Вполне весомая и стандартная в таких условиях схема. Естественно в тылу повзводная охрана продовольственных доставок и полевой госпиталь для раненых. Сперва оккупируем Серую Плешь для штаба, а затем… равнину Мильф, когда силы Королевской армии беспрепятственно смогут переместиться на два фронта.

— Стойте! Стойте, Дьен вас раздери! — пылал гневом и яростью король, генералы и полковники настолько увлеклись планировкой, что не удосужились обратить внимания на монарха, пребывающего в раздраженном негодовании.

— Ах, простите, ваше величество! — советник Жальен Вормат густо покраснел, понимая, наконец, в чем дело.

— Что значит "Два-четыре-три-четыре-три", генерал Сульз, если вам и всем остальным понятны эти цифры, то мне… — задыхался бешенством король.

— Извините, ваше величество, конечно же, объясню. Все очень просто. "Два" — это две роты разведки. "Четыре" — четыре роты карателей. "Три" — это три роты лучниц. Следующие "четыре" — это цифра количества рот мечников, а последние "три" — это три роты эльфар.

Король Урф Сульян пожевал губами, действительно все так просто и так вальяжно и простецки объясняет Сульз, уже не издевается случаем он над ним? Глазки Урфа подозрительно заблестели, но тут…

Почтительный стук в дверь залы, кланяясь, входит дежурный офицер, вместе с ним со стороны распахнутого окна потянуло прохладным, упоительным сквознячком, пух закружился по углам и над столом. За капитаном слуга вкатил столик с напитками и закусками. Очень кстати вовремя. Государь и его подчиненные довольно расслабились и спустили пар.

— Наконец-то! Такая духота! — обрадовался король, направляясь к слуге и яствам.

Штаб облегчено перевел дух. Видит Дьен, под сквознячок спиртное пойдет!

Сульян залпом осушил вмиг наполненный камердинером бокал. Холодное, красное вино, что может быть лучше этого благородного напитка? Разве что холодное пиво, после ужина.

— Присоединяйтесь господа, чего стесняетесь? Наливайте! Пейте! Шоф, я же вижу, вы так и труситесь закинуть за шиворот! — ухмыльнулся монарх, отпивая глоточками из бокала.

Генерал-майор стеснительно покраснел, столько без алкоголя часов его мозг отказывался работать, закипал и требовал градусов.

Лукавые смешочки и хихиканья, пьянка в генеральстве — это святое!

— Каждый день одно и тоже, господа, верно? Выпить да удачно закусить. Как не посмотрю, ваше величество, все пьете! Пьете да пьете! Пьете сами и подливаете. Заливаетесь потихоньку с обеда со своими верно… поданными?

— А что… можно выпить и с королевой! За ваше здоровье, ваше высочество! — провозгласил тост Сульян и, подымая к верху бокал, махом пригубил и осушил посуду.

Фурия! Не успел расслабиться, как тут же попалила! Кругом сует свой любопытный нос.

Вормат давился кашлем, видно винцо пошло не той дорожкой? А Рофусс застыл с протянутой рукой к столу. В общем, банальная картина: все смущены и виноваты. Ни одного достойного сопротивления против обвинительных фраз ее высочества, королевы Мелисы. Да и неприятно министрам с генералами перечить королеве. Перечить Мелисе — это его забота, и ничья больше.

— По какому поводу пьем, господа? — Мелиса облокотилась на ручку двери, чарующе обмахивая себя веером, а за спиною верные хорраты, тенями и стеною. Камердинер и капитан охраны поспешили исчезнуть, от греха подальше. И верно поступили. Благо, умудренная дворцовыми сценами Мелиса пришла на штабский совет без сопровождения фрейлин и фавориток. Ведь тогда не оберешься сплетен и насмешек. Еще неизвестно чем эта комедия закончится? И все же — он король! Может делать все что захочет и когда захочет, и нечего тут так на него глазеть!

— Уважаемый Римз, подготовьте бумаги с разработанными за сегодня планами, как можно быстрее, но попробуйте, все еще раз хорошенько обдумать с коллегами. Что посчитаете нужным добавьте. А завтра пришлите гонца для печати, я подпишу. На этом все свободны! Да-да, Рофусс Сульян и Министерство — тоже свободны. Вы так же не ждите, подготавливайте на завтра все акты. До завтра, мои верные эльфы!

Нетронутые бокалы и выпивка. Изысканные закуски. Аппетитные запахи. Поспешное ретирование через не очень освободившийся проход в двери, по одному. Поклоны королю и королеве.

Мелиса провожала холуев Сульяна скользкой, пристыженной гримасой. Пьяницы и развратники!

Король Сульян ничем не переживался, запихивал в себя тарталетки и ломти свежо-нарезанной дыни, запивая еду вином, не забывая почаще подливать в бокал. На супругу свою он абсолютно не обращал внимания, если нравится то пускай обижается, дуется и сварится, — ему плевать! Дело о будущем Общины в его руках. Военная кампания будем считать начата, остались до наступательного марша считанные деньки. О нем будут помнить. О нем будут слагать истории, и возводить памятники. Он ворвется в исторические хроники не бунтарем и реформатором, но и как великий полководец и храбрый воитель.

Перед глазами Сульяна огонь и пожары — дайкинские города и храмы горят. Столица тонет в шквале летучей смерти, а каратели несутся по улицам и бульварам, сея месть и справедливость. За Эльсдар! За Эльсдар!!

Он тянется жадно к бокалу, припадает губами к холодным краям…

— Ты всем уже наобещал горы золота и реки славы? Всех подкупил и охмурил? Твои шлюхи пашут днем и ночью! Наш генеральный штаб уже ни одну кампанию не может провести без допинга. Я вижу, к ним присоединилось Министерство?

Вино хлестнуло через рот и потекло в нос, монарх подавился, пырхнул, дико закашлялся. Всемилостивый Дьен, что я натворила, часом наш правитель не захлебнулся б? Спаси меня Дьен, двери милостивые чиновнички не забыли закрыть, а то курьезов не оберешься!

Монарх чхал, плевался и тужился, облокотясь на стол, отшвырнув, прочь бокал, тот полетел по ковру, подскакивая и расплескивая вино, пока не зазвенел по деревянному паркету. Красное лицо короля выражало все чувства сразу, готовые сорваться с цепи ярости.

Мелиса, лихорадочно обмахиваясь веером, пересекла залу и остановилась перед распахнутым настежь окном. Красота! Вечный сад. Цветущий и распускающийся бутоном. Столько красок и тонов. Ей до ужаса захотелось убраться подальше от лжи и фальши. Побыстрее! В мгновение ока!

— Сте-е… Стерва! Ка-ак ты сме-ешь такое говорить? Я не Эльс… Эльсдин тебе прощать грязные насмешки! Что тебе не нравится? Мои перемены или мои действия в Общине? Говори!

Она в пол-оборота обернулась к нему: жестоко, с вызовом глядя прямо в глаза, он был еще никем, когда она рука об руку правила Эльсдаром с покойным мужем, Эльрихом; он был и тогда еще никем, когда Эльфран принял их как беглецов и позволил создать в недрах уютных чащ Эль-Фарон, неужели теперь он имел какое-то право подобным тоном с ней разговаривать, как с трактирной девкой? Седмица не прошла, как получил в руки Жезл и благодарение Дьена, а распоряжается и командует, словно полноправный царедворец! Плебей!!

— Отчего же, мой государь, любые перемены хороши для моего народа, особенно, если те самые перемены приносят пользу моему народу!..

Она многозначительно ставила ударения на словах "моего" и "моему", четко показывая границы их владычества в Общине Эль-Фарона.

Физиономия Сульяна побледнела, затем покрылась пунцовыми пятнами. Он, шатаясь, прошествовал к окну, к ней. Остановился в трех шагах от супруги. Хмель ударил в голову. Прохлада не спасала, было, все равно очень жарко. На Мелису понесло перегаром, король отрывисто дышал, глазенки виновато бегали, он осознавал что, несомненно, переборщил, не стоило грубить Мелисе, ох как не стоило!

— Я хлопочу о судьбе Эль-Фарона! Я хлопочу о благополучии каждого эльфа!

— Да бросьте Сульян, я же знаю! Знаю! Правду… — она опять поставила многозначительное ударение, но теперь на слове "правда" и почему-то от этого ультиматума, Сульяну забило в ушах набатным колоколом. В голове мысли заметались и задергались.

Правду? Какую еще правду?

— Вы боитесь его, да? Он постоянно терроризирует вас, диктует, что надо делать. Как поступать. Дышать или мучиться, хватая воздух рваными глотками. Вам не разрешают перевести дух, сделать лишнего ложного шага, Сульян. Вас давят и топчут. Вы руководите шайкой трусов, хотя удовольствия от этого не испытываете ни на йоту. — Она напирала на него, а он медленно отступал, каменея на каждом судорожном шажке, лицо из пунцового цвета, превратилось в бледное полотно. Вытаращенные бельма не моргали. Он превратился в шатающегося истукана. Марионетка-король! — Вы трясетесь перед каждым контактом! Вы млеете от каждого звука его голоса… вы! Чего вы трясетесь, Сульян? Вы же король, Дьен вас побери! Неужели вы считаете, что вас никто не слышит? Неужели вы думаете, что я не о чем не догадываюсь? Перестаньте дрожать! Вы же — король! Боязно соглашаться с фактами? Вы треплете от любого напоминания о нем, мой государь! Я слышу, как вы орете и стонете, когда он вас карает! Наказывает за любую провину и не подчинение! Вы рыдаете после каждой экзекуции…

Ее грудь страшно и волнующе вздымалась, трепеща в корсете, длинное платье шуршало при малейшем движении — а их было так много: жестоких и коварных. Но Сульян видел лишь карающие, бездонные зрачки супруги. Королевы Мелисы!

Он натолкнулся на стул и рухнул на его край мешком. Мешком дряблых и ничтожных костей. Тело дрожало. Особенно руки. Ходили ходуном. Нервный тик сводил левый глаз. Она доведет его до могилы.

— Вы несчастный раб, Сульян! Им и умрете! — Веер описывает полукруг, и твердо шагая, чеканя туфельками шаги, Мелиса вырывается из раскаленной атмосферы в просторы коридоров. Из клетки нервов.

Дверь гулко стучит за ней — эхо разносится по углам.

Снова легкий прохладный сквозняк, он выводит Урфа из шока и оцепенения.

Шаги хорратов и салют стражи. Щебет объявившихся фрейлин. О Дьен, надеюсь, никто из них не подслушивал ихней перепалки? Будем надеяться, что хорраты сдерживали любопытство сплетников?..

Он дрожащими ручонками наливает себе новый бокал вина и залпом в один прием, выпивает.

Боги всемогущие, неужели она знает всю правду о союзнике? Внутреннем голосе? Надо что-то делать? Она очень много знает?..

Нет, сперва дела.

Потом естественно хорошенько нажраться и… к шлюхам в бордель!

Она неслась вниз по лестницам и коридорам. Без напыщенных приветствий и замученного веками этикета. Спешила прочь от свежих еще не прижившихся с вековечной жизнью эльфов стен. Прочь по освещенным магическим светом залам и галереям. Вон из роскошных апартаментов и кабинетов. Отмахиваясь от фрейлин и назойливых фаворитов. Бестактно обходясь с дамами и кавалерами. Какое ей дело, что о ней подумает двор? Пускай что, хотят, то и думают — ей абсолютно плевать! Она хотела убежать. Она хотела хоть на короткий миг скрыться от реалий дворцовой жизни. Укрыться от притворных масок и картинного маскарада. Избежать показательной лжи и неприкрытой пошлости, стоило этой знати чуток надраться и войти в кураж. Подальше! Вырваться за прутья золотой клети и…

Гости все прибывали. Кареты, запряженные ручными зверьми, околдованные магией и кнутом — помпез моды, иметь ручных монстров, использовать их в быте и по прихоти. Сплошное уродство! Довершение шедевра — иметь свой прототип в сущности существа-монстра.

В вестибюле дворца собралась целая толпа. Нарядные и гламурные. Роскошь и красота. Эльфийки прекрасны, а их кавалеры подчеркивают ихнюю красоту. Зато их высочество Мелиса Сульян, вся растрепанная и без смены в бальном туалете. Она забыла, выбросила светский раут, королевский бал из забитой проблемами головы. Обойдутся и без нее!

Хохот. Веселье. Крики восторгов. Приветствия. Овации. Поздравления…

Смешанные эмоции: гама чувств и потрясений.

Она разрывают сплошную какофонию шума своим появлением, ножом вспарывает опухоль клоаки и ускользая к заветным дверям — выходу.

А со всех сторон уже несутся удивления и изумления: "Ваше высочество!", "Ваше высочество!", "Ваше высочество!", "Ваше…" — и нет им ни конца, ни краю!

Хорраты вереницей за ней по пятам, расширяя рану всеобщего гвалта и ошарашености. Наконец она выскакивает на улицу. Спуск лестницы к террасам. Направо — и Вечный сад. Ей именно туда. В красоту и упокоение.

— Ваше…

С глаз долой!

Госпожа Вормат лишь слабо успевает ахнуть, а ее королевы Мелисы след простыл. Вирканн тяжело прощается со свитой Ворматов взглядом — мол, извините! Хорраты продолжают следовать за ней неотступно.

Королевская стража уже за территорией дворцовых аллей взяла королеву и хорратов еще в двойной круг, две кольца некоторое время сопровождают Мелису, после чего Вирканн категорически отказывается от помощи эльфов. Хорраты привыкли всегда полагаться только на себя.

Начались одинокие, покинутые вниманием террасы и спуски, здесь конечно посторонних совсем нет, разве что редкие стражники и караульные офицеры. Эскорты эльфаров с высшими магиками во главе, да естественное удивление на бесстрашных лицах.

Мелиса никого и ничего не замечает, теряется среди вечнозеленого парка под серебристый свет купола.

Клумбы и грядки всевозможных цветов. Аккуратно подстриженные кусты. Лабиринты зелени и яркие краски бутонов. Наконец-то они в уединении.

Сумерки.

Очень быстро смеркалось. Длинные тени и опасные встречи со страхом. Вирканн и его соратники напряжены и насторожены — покушение в такую минуту возможно.

За той посадкой могилы Вечного сада. Место, где покоятся знаменитые и вечнолюбимые эльфы. Там же и похоронен последний король, настоящий король Эльрих Эльсдин. А нынешний — лишь жалкий его призрак!

Она скользит именно туда. Там только заветное успокоение, хоть на короткое время.

Мимо клумб нарциссов и гвоздик. Мимо…

— Мели-иса…

Тихо, осторожно и трепетно неуверенно.

Но она сразу узнает голос и замирает на месте.

Вирканн молниеносно выхватывает клинок, его товарищи без предупреждения заходят в листву с флангов.

— Мелиса! — в его голосе читается тревога, он видит намерения мечников.

— Хавьен! Хавьен!

Он тут же появляется из густого мрака, поблескивая в серебре золотыми лентами на парадной форме. Палаш цепляется за цветы и бьет ножнами по боку. Хавьен придерживал все время его одной рукой.

— Хавьен!! — сколько радости и терзаний в крике.

Мелиса бежит ему навстречу, Моратп застывает на месте, каменея и коченея, Вирканн цедит сквозь зубы ругательства. А Мелиса уже вешается на шею своему неожиданному спасителю и герою.

— Хавьен! — имя-имя-имя-имя — и ничего кроме имени.

Слезы. Рыдания.

— Хавьен.

Хавьен Моратп — тайный и неожиданный ее спаситель, и мужественный герой.

О былых героях она и перестала вспоминать, переживаясь сейчас текущими вопросами. Проблемами.

Хорраты берут их в тесное кольцо, чтобы ненароком их никто не увидел. Благо скоро ночь, авось пронесет? Вирканн отворачивается и тяжело вздыхает. Геройство! Вот чего не хватает в нынешнее время!.. Геройства.

Он извинился перед генералами и министрами, принес огромнейшие извинения Магическому Кругу и высокоуважаемым гостям королевского бала, объяснив свое отсутствие тем, что дела государственной важности всецело требуют его внимания. Что будущее нации важнее приветственных речей и открытия торжества, что на таком этапе без него обойдутся, а в разгар веселья он обязательно не упустит своего. Получился тесный обмен, ибо король Сульян был вынужден снизойти до встречи с вернувшимся из похода сынком, а также капитаном Марьяном. Тайно ото всех, чтобы не повлекло излишних кривотолков и сплетен. Появление Грилла и Марьяна его крайне изумило, а как же браши? — читался на его лице немой вопрос. Каким чудом Гриллу и разведчику удалось преодолеть лесную полосу Эльфрана, кишащей стражами-брашами? Ответ прост: метания призраков бесследно прекратились с той же мгновенности, как и прекратились ихние суматошные налеты на лесные отряды и районы стартовых пространственных площадок, — одним словом, браши растворились в лесной чаще бесследно. И эльфары Круга уже несколько часов не способны отыскать и колебания эфира.

Правитель Эль-Фарона скептически потер подбородок, пальцы мелко, но противно подрагивали, он никак не мог успокоиться после бурного разговора с супругой. Мелиса вывела его полностью из себя. Загнала в глухой угол. Приставила к стене. Дьен побери, кто мог подумать, что она втихаря следит и подслушивает за ним, прислушивается к его ментальным встречам с невидимым союзником? Надвигались кардинальные перемены. Сульян отчетливо чувствовал непоправимую волну бед, но почему-то с бесполезностью и огорчением в полной уверенности не мог точно предсказать, с какой именно стороны она надвигалась. Или ждать мятежа королевы Мелисы, создания коалиции и партизанщины с боку обиженных и недовольных? Или чего хуже: резкого, непредвиденного поворота в ходе кампании против тех же ненавистных дайкин или подлых сюрпризов от брашей? Правда, сюрпризик от брашей и так произошел, тому подтверждение, присутствие Грилла и Марьяна в его личном кабинете, под плотным кольцом охраны. И что же, Дьен раздери, творится в Эльфране? Каким чудом сынок и капитан разведчиков смогли преодолеть ловушки стражей? И что, лесные духи побери, означает, фокус: браши исчезли?

— Мы прочесали юго-восточный периметр леса и, когда выяснилось, что кроме нас и зверей в чащах больше никого нет, провели сканирование радиуса размером до двухсот километров.

— И что выяснилось? — Урф предполагал, какой будет ответ, но хотел услышать достоверное изложение фактов из уст очевидцев.

Марьян без запинок и путаней, перешел к делу. Грилл присев на край стула кунял. Сульян видел его осунувшееся и уставшее лицо, сынок старался, правда, пока толку от его стараний не слишком много. Пользы ноль, а значит…

— …Разделились на три взвода, обошли все тропы того района. Заглядывали под каждый куст и в нору. Думали сначала, что браши прячутся на ветках, в кронах деревьев, но потом…

— Марьян, духи Эльфрана, когда это призраки жили на деревьях? Они же не птицы. Они… — монарх на мгновение замолчал.

Притихли и подчиненные.

— Завтра у меня открытый совет с Магическим Кругом, будем решать, как поступить со стражами, — король сложил руки на груди, ну а теперь получайте, голубчики! — Я не доволен тобой, Марьян! Тобой и твоими эльфами. Вы в моей немилости!

Физиономия капитана вытянулась, он приосанился, впрочем, к подобному повороту событий он, конечно, был готов, но реальность сильнее теории.

— Напишешь рапорт о переходе в военный корпус, будешь замаливать проколы на передовой. Пойдешь в первых рядах летучих отрядов и знай, если и там промажешь… то считай себя покойником! Понял?

— Да, ваше величество!

— Вместе с рапортом, я жду на столе детальный отчет об операции в Ульях Грез. О том, как вы позорно упустили из-под носа полукровку и дайкин. Все хорошо понял?

— Так точно, ваше величество.

— Пшел вон!

Капитан Марьян отдал честь, развернулся и, чеканя шаг, поскорее убрался прочь, не мозоля лишний раз глаза рассерженному, едва сдержанному государю.

Сульян внутренне выгорел, остыл и успокоился. Нервотрепка в генштабе с Мелисой утолила его и выжала, ох как хотелось напиться и забыться в объятиях уступчивой эльфийки! Вряд ли плоть эксцентричной королевы его могла польстить? Раздражение. Великое и патологическое раздражение испытывал Урф Сульян вспоминая бурно вздымающую грудь и непослушные локоны, выбивающие из прически. Дуреха! И зачем она создает вокруг трона бури? Он же ее раздавит, словно капризного муравья!

— Ну а теперь ты!.. Расскажи дорогой сынок, с какой такой ты вдруг пользы начал карать моих верноподданных? Разве я тебя просил устраивать публичный самосуд?

Грилл заполыхал яростными глазенками, но поспешно убрал петушиный гонор, обратившись в паиньку.

— Он упустил беглецов на мосту! Он потерял трех бойцов! Он опозорил меня перед высшими эльфарами! Он…

— А ты?! А ты не упустил их в Ульях? Почему не догнал в Василисковых холмах? Ты имел в подчинении до сотни бойцов, а проворонил жалкую четверку недоэльфов! Животных!! — и все же гнев вырвался из его груди, затопив кабинет удушливым жаром. — Что ты, Грилл сделал из того, что я тебя просил? Из того, о чем можно было с гордостью отметить? Кроме своеволия ты лишь даром прошлялся по болотам, скормил комаров и потоптал сапогами жаб — это весь твой подвиг. Послужной список за неполную седмицу скитаний по Грезам, я ничего не забыл, сыно-ок?

Грилл вскочил, побелел как сахарный корж и задрожал осиновым кустом. Хватит! Хватит его унижать и провоцировать!

Сульян закатил глаза и грязно выругался. Подошел к отпрыску и, положив на плечо руку, заставил обратно опуститься на стул. Лицо младшего Сульяна горело, на глазах дрожали слезы.

— Ладно… ладно, говорю, успокойся! Извини, я погорячился. Дурной день, — он заскрипел от злости зубами, — это все Мелиса. Стервозина вывела меня из себя. Будем что-нибудь думать…

Грилл осунулся, поник головой, продолжая дуться.

— Пойдешь на передовую!

— Но отец! — бледнея, проблеял сынок.

— Да успокойся ты! Никто тебя в бой не посылает. Проследишь за маневрами. Отсидишься в тылу. Развеешься. Переждешь все бури. Ты хоть думал, что чудишь? На тебя ведь Робьенны и Лемьенны взъелись за убийство своего родственничка!

— Отец, он насмехался надо мною! Открыто высмеивал…

— Хорош! Хорош оправдываться! Сам виноват, надо операцию на мосту брать в свои руки, а не…

— Да он же ненавидел того выродка больше нас всех! — выпалил Грилл.

Сульян слабо улыбнулся. Юнец!

— У нас и без этого предостаточно врагов, а ты их копишь как антиквариат. Ты думаешь, нами довольны во дворце? Любят и лелеют? Одна Мелиса чего стоит!..

— Что она уже тебе сделала, отец? Не панькайся с нею!

Сульян вовремя заткнулся, о союзнике сыну ни слова!

— Я наконец-то придумал, как обвести ту дурочку вокруг пальца и расшевелить брашей.

Грилл жадно прислушался к тону отца, уже понимая — сейчас пойдут новые указания.

— Желин.

Мышцы лица будущего принца задергались.

— Пора задействовать то тело по назначению! Он отработает свою измену сполна!

Ночь в Вечных садах.

Серебристость купола придает пикантности обстановке и они ею пользуются вдосталь, в полной мере. Кому было неудобно от их уединения, свидания и романтических откровений, естественно меченосцам-хорратам во главе с Вирканном. Тихое щебетание ночных птах. Угуканье и аханье. Трескотня жуков и гудение мотыльков. Вирканн с бойцами реагировали на каждый шорох, на малейший треск в зелени парка. Лужайки и дорожки тянулись по центру, гектаров фруктовых и ялиновых рощ. Аккуратных и подрезанных. Аллеи среди бесконечной зелени и разноцветья цветов. Мрак притушил краски и изобилие тонов, но запах, чарующий и благоухающий напирал отовсюду, заполнял воздух и пространство до невесомого магического купола. Ванная для души!

Ба-ах!

Ба-ах!

Ба-бах! Ба-бах! Ба-бах!

Вирканн содрогнулся, резко развернулся на каблуках, топча молодую траву и срывая дерн.

Всполохи ослепительного янтарно-золотистого ореола озаряют поднебесья купола. Зарницами вздымаются под самый свод и, вспыхивая разноцветными гирляндами, опадают через пару секунд бесцветными огарками. Тьфу ты! Фейерверк, мать их! Аристократия бушует и веселится. Прямо над головой запускают магические разряды с искристыми вспышками. Кому одна робота, а кому — одно веселье.

На лицах Моратпа и королевы блики огней, они неотрывно смотрят на представления Магического Круга. Сколько ж энергии вбухали, чтобы создать такой шедевр? Разве на собственное и показательное удовольствие когда-нибудь жалели? Конечно же, нет. Пока голубки, взявшись за руки и прижавшись к друг другу телами, сидели в тени ялинового сада, Вирканн и трое бойцов с этой стороны бдели караул. Ему Вирканну даже в какой-то момент показалось, что он что-то видел, затаенное и скрывающее свою личину в хащах деревьев. Крадущееся к лавочке, на которой примостились внезапно нашедшие друг друга влюбленные. Короткая тень. Темное пятно в полумраке между прижавшимися один к одному ялинов. Миг — и снова никого нет! Может, почудилось? Тень от ихних тощих, изготовившихся ко всему фигур? Он напрягся. Машинально приготовились подчиненные хорраты. Ничего. Привиделось?

— Нам непременно надо их остановить.

Вирканн чуть скосил глаза в сторону эльфов, прислушиваясь к разговору.

— Я давал клятвы…

— Хавьен, ты давал клятвы Эльсдину и мне, а не ему!..

Они замолчали, переживая по поводу несокрушимых преград.

— Но, ваше высочество! Мели-иса…

— Это нашествие! Поход на земли дайкинов — это утопия.

Моратп участливо гладил ее нежные руки.

— Что мы можем сделать вдвоем?

— Вдво-оем ничееего, а с-с наамиии… мнооогоеее…

Шипяще-льющийся голос раздался за их спинами, очень даже незаметно, заставляя содрогаться и прянуть от скамейки. Мелиса вжимается в объятия Моратпа с чувством беззащитного ребенка, а Моратп притискивает ее страстно и с лилейной нежностью. Мечник Вирканн уже возле них, холодная сталь сверкает, преграждая любую акцию со стороны ночного леса. Парк в одно мгновение наполнился безмолвием и тишиной. Хорраты расходятся полукругом, своими телами защищая королевскую особу и неожиданного фаворита-любовника. Ни шороха, ни щебета. Вирканн запоздало определяет мертвенную тишину, непривычную и нереальную, насекомые и животные забились по глухим углам, пережидая секунды и минуты опасности, с неопределенной стороны вновь докатился шипящий голос.

— Небооойтеесь, ваашее высооочеествооо, я ваас не обииижуу.

Он появился из-за высоких кустов крыжовника. Весь закутанный в черный сарафан-мантию. С ног до головы. Хорраты нервничают еще больше. В движениях незнакомца нет ничего живого, и его силуэт очень страшно напоминает…

— Браш! — восклицает, удивлено капитан дворцовой стражи Хавьен Моратп и Мелиса еще сильнее к нему прижимается. Браш в центре Вечных садов — это сумасшедшее непредвиденное чудо.

— Соовеершеенно веерноо, каапитаан Моораатп, воождь брааашеей, — поправило существо. — Ваашее выысоочееество, вы поозвоолиитее приисоееедииниться-а к вашееей беесеедее?

— Зачем вы пришли?

Создание не ответило, окаменев на месте без движения, потом, наконец, прошипело:

— Мы нее моожеем бооольшее пооокооряться-а Сулья-ануу.

— Он наш король! — выпалил, не раздумывая патриотически Моратп, но почувствовал, как внутренне затрепетала Мелиса.

— Нии каакоой он нее кооороооль! И над наамии никто не вправеее комаандооваать! — гневно прошипело существо, чуть наступая.

Хорраты сдвинулись, образуя между брашем и эльфами живую стену.

— Бунт! Путч! — сужает в предчувствии беды глаза Моратп.

— А зачем нааам праавииитеель, который неее веереен своему наароооду? Он преедааал Эльсдииинаа… он преедааастт и вааас… нааас…

— Откуда у вас такое мнение? Своеволие?

— Я знаю, что-о Сулья-ан лиичноо заклюючил союз с дайкииноом. Храмоовнииком. Который пустил стреееелуу в короля и… трооолля. Я лично помог даайкииинаам избежааать гибели, путем паниикии в лаборатоооорииия-ах Круууга. Я вижу подготовку и органииизаациию Сульяна к охоте против нааас, чтобы…

— Сульян уничтожил Эльриха Эльсдина? — Мелиса всем телом подалась вперед, но натолкнулась на крепкую спину Вирканна. — Он идет войной на земли людей. Он тащит за собою всю Общину, он…

— Прооопааасть! Ему обеещааают прооопааасть… — существо заклокотало. — Тот, кто ведет его, моожжеет подарить Сульяну взамееен лишь… смеееерть!

— Я хочу спасти Общину! — слезы катились по щекам королевы. Хавьен парализовано затих, замерли обескураженные, безжалостные хорраты — в Вечных садах этой ночью решалась судьба целого народа. И это они патологически чувствовали.

— Вы ее спаасеетее, ваашее высоочеество. Но только Общинууу! Не Сульяна и не его подхалииимщииикоов… не Магичееескииий Круууг и эльфаароов, а простых житеелеей Эль-Фаароонаа. Рядовых сограждан Эльфраааанааа. Запомните, ваше высочеееествооо, мы позвооолииим спасти лишь верных клятве эльфов. Остальные — лицемеры и плееебеии погибнут! Это наш уговор!

— Что вы собираетесь делать?

— Униичтооожааать враагаа в ееегоо лоогоовееее!

Эльфы затрепетали от ужаса и хорраты не остались без эмоций.

— Заапоомниитее, только ряядоовыеее…

— Но как же так? Магики объединившись, станут непобедимыми? — попытался возразить Хавьен.

Шелестящий хохоток.

— Их орудия против ихнего же оружия, разве это не справеееедлииивоооее воозмеездиее? И не благодарите наас поотооом. Приведете эльфов в Вечный сад и ожидайте развязки! Иной помощи от наааас и нее ждиииитеее!..

— Я теряю контакт с Эль-Фароном, Сульян…

— Но поче-емуу мой…

— …не знаю, но что-то обрывает нашу связь… дрянь какая-то?!

— Господин! Господин!

Пропасть тишины и безмолвия.

И, наконец!..

— Ублюдочная сетка! — некоторое время ругань и проклятия. — Возможно, это все браши? Не церемоньтесь с ними, они не заслуживают прощения, помогли уйти храмовникам, оставили лес без прикрытия. Куда они могли подеваться, ты выяснил?

— Определено да, мой господин. В подземелья лабораторий.

— Ага, и теперь их оттуда даже через год ни выкуришь? Конечно, твой Круг нарыл нор, что теперь не завалишь, и не заблокируешь! Зачем, спрашивается, вам столько катакомб? Такая глубокая инфраструктура подземелий?

— Ну-у, понимаете…

— Наплодили всякой мерзости и не знаете, что с ней дальше делать, верно? — хихикает втихаря собеседник со злорадством.

Сульян тем временем лихорадочно подбирает достойные словца.

— Ладно, я в свое время тоже забавлялся всякой ерундой! Ох… ну как там бал? Порезвились?

— Подымал боевой дух королевскому двору.

— И правильно делал. Давно пора засучить рукава, взять в руки сабли и луки, да показать дайкинам, кто на континенте хозяин. Играетесь с нечистью, как с детьми! Тошно даже смотреть.

— Мой сын возглавит фронт…

— Ты б его пожалел, папаша! Он у тебя какой-то дохлый! Себастьяна с младенцами упустил. Тех двоих… что Эльсдина пришили не догнал, что ж он на севере будет делать? Снеговые бабы лепить? Замки баронов и графов снежками закидывать? Непутевый он у тебя слишком, не привычный к бою.

— Мой господин, мы исправимся! Соберемся…

— Так ты, пьяная рожа, уже две седмицы собираешься и собраться никак не можешь! Тебе что под зад пинка дать?

Король Урф Сульян внезапно ощутил невидимые и всепроникающие магические нити собеседника, который, как и в прошлый раз, начал потихоньку закипать.

— Еще два дня! Еще…

— Король Сульян!!

Пот градом тек по спине монарха, скатываясь в роскошные, шелковые панталоны.

— У тебя на все про все… день! Один день!! И попробуй, не успей!.. Ты меня понял?

— Да-да-да!!

— И… — обрывок связи. — Свою… драть задни… армию через… Плешь. Ты меня… понял?

— Да! Да-да!!

— …мать… иначе труп!

— Понял!

После возвращения из Северного Королевства Людей Илена Лафимская во второй, особенный, раз, получила прекрасный случай повстречаться с достопочтейнешими особами Южных Губерний Лафим, а именно, с бывшим старшим магистром Тревором Ешканом и Тиберием Фортом. Взамен от перечисленных персон, старшего магистра Юржана Невольча она почему-то не успевала никак забыть, потому, как его худорлявая фигурка маячила на каждом светском приеме, встречах или малейших общественных событиях столицы Лафим, любой шик не обходился без присутствия Невольча, и это обстоятельство начинало действовать Илене на нервы. Как объяснял адъютант Рерих, Юржан Невольч являлся глазами и ушами отшельников-богачей Ешкана и Форта, а вся управленческая связка и командная планировка государством осуществлялась не в кабинетах магистрата или в штабах армий, а именно здесь, и только здесь — при закулисных встречах и собраниях высшего общества Лафим. Такие съезды в резиденциях творили судьбу целого государства, и это вошло в моду и придерживалось, по сей день, с приходом к власти трех властных семей, с которыми Илена хоть и встречалась очень редко, но про которых ей не давали на долго забыть, лиходейные поступки аферистической тройки. В этот задушливый, жаркий вечер Илена получила прекрасный случай, воочию увидеться со своими заядлыми врагами и прицениться насколько серьезными кажутся ее шансы в затеянной Рерихом и Лоа игре. Воспоминания Фодарской арены невольно возвращали ее в прохладные катакомбы амфитеатра и десятки, сотни, раз перед глазами всплывал тошнотворный инструментарий верных ей палачей. Память вопротив воли прокручивала и прокручивала смертоносные наборы железяк, придуманные экзекуторами для одной единственной цели: получать МАКСИМУМ необходимой следствию информацию от первоисточника!..

Из легкого ступора ее вырвал в жаркую атмосферу наступившего вечера, вкрадчивый и резковатый голос Тревора Ешкана, пытавшегося делать два дела сразу, говорить и поедать с блюдца спелый, сочный виноград, он бросал виноградинки в рот, душил их языком и, смакуя, постоянно приговаривал:

— За два последних квартала мы умудрились отбить постройку Фодарской арены и заложить проект на реконструкцию Бароджа, — Тревор на секунду скривился, видно попалась недоспелая виноградина. Он придирчиво сощурился на полуобглоданную веточку и сплюнул на краешек блюдца новую порцию косточек, продолжил: — у меня мелькнула мысль, что если к воскресному дню Фодара многоуважаемые отцы губерний соберутся и то поспеют на банкет.

— Это в Бародж, я так понимаю? — подбираясь к столу, уточнил Тиберий Форт.

— Да, — Тревор отставил, наконец, блюдце с виноградом и посмотрел чем бы это вытереть липкие от сладкого сока руки. Незаметно со спины, призраком возник слуга и услужливо протянул старику салфетку. Не глядя, Ешкан воспользовался оказанными услугами и бросил скомканный комок через плечо, проверяя реакцию мальчугана в ливрее.

Илена с затаенным напряжением волчицы больше наблюдала за такими тонкостями из-под опущенных век, чем слушала болтовню. Первое занятие оказалось во сто раз интереснее второго. Глубокомысленного трепа о деньгах и мошеннических схемах. О том, что она здесь якобы присутствовала и все это безобразие слушала, они нисколечко сим фактом не переживались, а наоборот, казалось, даже больше приукрашивали и расхваливали свои достижения перед явной публикой. Столь гнусные разговоры ее быстро притомили, распаляя в глубине груди огонь раздражения и неприязни. Но она четко помнила рекомендации Рериха и наставления Лоа, терпеть и выжидать, ведь на карту поставлено слишком много… чудовищно много.

— Соберем всех губернаторов и проведем внеплановый осмотр отчетностей и разнарядку на полугодие, что б к следующей проверке то, что не успели раскрасть и списать, оставили нам на десерт.

— Ха, Тревор, ты такой наивный, это когда ж они не успевали, напомни? — захихикал Верховный магистр Юржан Невольч.

— Всегда успевали, дорогой! В этом и заслуга твоего ведомства, а когда б не успевали, мы б подчищали после них.

— Ага. После Ложича и Кина подчистишь. На прошлой недели мне докладывали снова пикеты возле магистрата стояли. Опять диктатурой попахивает, Юржан? Когда ты их усмиришь, мантикора им в печень? — вспылил Форт.

Быстрые перегляделки.

Илена от возмущений внутренних и неудержимых, прикрыла от усталости глаза. Святой Фодар, как надоело слушать об этих вечных передегриваний и грызне. Когда они научатся брать на себя ответственность за работу? Когда они начнут грамотно и плодотворно работать? Не для своих сейфов, а на благо государства? Покашливания и шепот, кто-то усердно в полголоса кому-то доказывал и оправдывался.

Илена расплющила глаза. Великие стратеги и комбинаторы Лафима: Юржан Невольч, Тиберий Форт и Тревор Ешкан загадочно помалкивали, зато за них отдувались их сыночки, Илена догадалась, что в вопросе митинга возле магистрата провинились младшие отпрыски великих аферистов. Ламас Ешкан и Ромус Форт — они что-то убеждали и опровергали. Илена откинулась на спинку кресла и постаралась унять раздражительную дрожь. Терпение! Терпение!! Вспомни, зачем ты здесь!

— Довольно, Ламас! Закрой рот! Впредь умей отвечать за свои поступки!

Ага, а вы их научили этому? — хотелось вмешаться низвергнутой королеве. — Кроме афер и шантажей, вы их ничему и не научили!

— Я пытался…

— Прекрати выгораживаться! Ты прекрасно знаешь, что виновен! — шипел, бешено Тревор на своего сынка.

— Успокойся, Тревор, все уже позади! Ламас получил хороший урок на будущее. Я предложил бы ему в Бародже лично отчитать Кина и Ложича за случившийся инцидент. Они виновны в без контроле. Попустительстве поданных. Где это видано, чтобы собственные горожане бунтовали против своего правительства? Чем они, наволочь, недовольны? Мы им платим… кормим, а они!.. — подчеркнуто выпалил Форт, старший заводила семейства.

— И то верно, Ламас, запомни, что тебе посоветовал дядя, мы будем сверхвнимательно ожидать от тебя действий. Кин и Ложич на твоем попечении, ты нас понял?

Ламас тут же страдальчески улыбаясь, заверил и убедил с новой силой.

Илена окаменев, размышляла. Размышляла и поражалась, насколько ее государство утонуло в коррупции и анархии. Своевластии и гонке за добычей.

Слова Тиберия Форта окатили ее снежным комом. Мейдринской ключевой водой. Гады! Они даже не знают и не представляют, что такое недовольство толпы, что такое общественный бунт и пожар революции! Хорошо, она им приведет достойный пример. Ждите и дрожите!

— Вчера западная стена ворот у входа в Бародж неожиданно рухнула, — внезапно подал со своего места Лойф Жонак, обливаясь липким потом. Его умудрились усадить в укромный уголок, подальше от распахнутых настежь дверей летней веранды и естественно без прохладных, вечерних порций ветра.

Мгновенно притихла основная половина собравшихся в круг "мародеров", с напряженным интересом посматривая на смельчака. Лойф с опозданием начал осознавать, что стоило и дальше помалкивать и не высовываться, теперь лишняя фраза, слетевшая с его уст, могла привести к очередному взрыву недовольств.

— Ба, да что вы говорите, Лойф? Так почему вы не придержали ее до банкета? Подумаешь стена, а вы не думали, что когда тридцать племен харзов прибьются в горном хребте Нильфа под стены вашего имения и дворца маразматика Ложича у вас не только стены, а задницы с пузами попроседают, а? — сыронизировал Тревор Ешкан.

Дядюшка Форт и Невольч довольные шуточкой загоготали, те, что не боялись семейства Жонак, подержали их. Лойф густо покраснел, а потом еще больше вспотел. Тонкий, расшитый золотом камзол жалко на нем висел. И кто только решился сделать его магистром? Идиотизм!

Илена прикрыла снова лицо ладонью, словно в который раз отгораживаясь от пафосной действительности. Всемилостивый Фодар, да когда же они перейдут к делу?

Ламас успокоительно перевел дух, наконец-то о нем забыли. Зато Илена почувствовала, что настало время ее действий. Решительных контрнаступлений.

— Господа, может, перейдет к неотложным делам? Вы еще не забыли, зачем мы здесь собрались? — ее голос мелодичным звоном растекся по летней веранде, прикасаясь к каждому вельможному слуху, пробуждая, будто ото сна. Ей показалось, что многие из присутствующих только теперь ее заметили и удивлено помаргивали, изумляясь, что она здесь делает?

— А зачем, собственно, мы здесь собрались, ваша милость? — в знак учтивости наиграно полюбопытствовал Верховный магистр Невольч.

Терпения! Железного терпения!

— Разве вам не скучно в вашем дворце? — ставя ударение на "вашем", подал со своей стороны Тревор Ешкан.

Что, Фодар осени меня, они имеют в виду, говоря, "в вашем дворце"? На что, стариканы, намекают? — Илена часто задышала, чувствуя, как в груди разгорается пожар злости. — Для всего народа Лафим и государства Лафим — резиденция покойного короля Риште Лафимского священна и одноправленческая! Нет, и не будет больше в истории Лафима иных дворцов власти, ибо полномочия и традиции монаршеской иерархии священны и действительны для всех! То, что сейчас происходит грубо и незаконно, противоречит велению и святости Фодара! Посему надлежит искоренению. Если присутствующие в этих хоромах павлины еще об этом не понимают, и чего-то не осознают, то Илена в дальнейшем, скором времени постарается им это втолковать. Вытатуировать клятвенные законы верности на их старческих животах, чтобы малейшее телодвижение напоминало им о заветных истинах. Молитесь грешники!

— Скучно, — согласилась с улыбкой она.

— Поэтому, ваша милость, вы и здесь. Представьте, что вы в ложе Фодарской арены, а на манеже вместо мантикора и грифона — я, Форт и Невольч, — Форт и Юржан ехидно прыснули, извиняясь. До чего изобретателен и насмешлив Тревор? — мы выступаем и скачем, а вы… лицезреете, рукоплещете и восторжествуете нашим проказам. Неужели не забавно, ваша милость? Неужели такое развлечение вам не по душе?

Эти гадливые губы! Ехидные смешочки! Она вглядывалась в каждую черточку лица. В каждую мимическую складочку. В каждый… она представила его погибель. Она наперед знала, как и от чего, он умрет. Им весело сейчас, а больно будет потом. Ох, как больно!

Она улыбалась им в лицо, соглашаясь с дурными шуточками Тревора, а мозг думал о другом. Планировал эпизоды мести. Схемы возмездия.

В какой-то момент, мимоходом, она заметила на себе скользкое внимание Ламаса, рассеянное и слабое. Сынок Тревора страдал апатией к происходящему вокруг, он с превеликим удовольствием в точности словам отца, оказался либо в ложе Фодарского амфитеатра, либо в номере Лозанского борделя с пышнотелой куртизанкой. Но здесь, кроме осточертевших рож, перед его очами мелькало лишь одно аппетитное личико — это бледная маска противоречий Илены Лафимской. И Илена не смогла в себе отказать хоть в мимолетном удовольствии: легкий флирт с выскочкой Ламасом. На секунду их взоры встретились, и дочь короля оставила на губах игривый след коварной улыбочки, обещающей и многозначительной. И о чудо, Ламас с неподдельным удивлением, а затем изумлением заметил ее. Стал украдкой поглядывать на скучающую госпожу, ловя тонкие намеки. Возможно, он никогда бы не отважился закрутить с Иленой тайный роман, если бы она в том ему не намекнула. Скомпрометировав молодого аристократа к первым осторожным шажкам к ее сердцу. Бог весть, чего горячая голова Ламаса там навыдумывала, но младший магистр повелся и клюнул на расставленные Иленой и Рерихом удочки.

— Действительно, Тревор, а не пора ли нам обговорить идею госпожи Лафимской? Мне Ламас уши прожужжал о кампании на север, это случаем не розыгрыш?

Илена отвлеклась от ловли на живца. Кажется, родственник Ешканов Тиберий Форт подустал и хочет потихоньку закрывать сегодняшнюю встречу.

— Я предлагаю Илене самой рассказать о затее с Королевством и о союзе с Хамширом. У нее появились тайные связи с королем Илламом, не правда ли? — наседал Невольч, беря с подноса на столе сахарное, песочное печенье и отправляя его в рот, похрустывая, при этом добавляя, — перепись с секретариатом?

Чего завистники огрызаетесь, когда вам что-то не нравится? Подождите, вы еще не знаете, что вас ожидает дальше?

Илена лучезарно улыбнулась лиходеям и, поднеся ладошки вверх, над головой, три раза хлопнула.

Брови магистров приподнялись: она тоже умеет наводить эффекты.

Неторопливой походкой, значащей и имеющей себе цену, Рерих вошел, раскланиваясь уважаемым господам, неся на серебряном подносе сложенные документы. Именно те самые документы, что заставляли понервничать Юржана Невольча, Ламаса Ешкана и Ньеманна в оазисе Рульш. На подносе лежало пять карт. Адъютант услужливо склонился над сударыней, позволяя ей забрать с подноса бумаги.

— Вы свободны, Рерих!

Он поспешно исчез.

Великие умы Лафима хмурились и молчали, обиженные произведенным эффектным спектаклем. Понимая, что дальше их может ожидать более коварное зрелище. Нацеливаясь на грызотню и борьбу. Готовясь унизить и раздавить всякого, кто осмелится позариться на ихнюю власть.

А Илена трепыхала внутри и клокотала, чувствуя лавину перемен, чувствуя, как толчок изменений бурной рекой несется на резиденции Невольча, Форта и Ешкана, готовясь, смести и изничтожить рассадник интриг и мародерства. Пейте и гуляйте! Уже не долго вам осталось!

Она с предельным уважением положила на край стола карты и, не глядя на сложенные вчетверо бумажки со схемами местности, заявила:

— Взгляды короля Хамшира на ситуацию континента всегда были односторонними и предсказуемыми. Он никогда не поддерживал моего отца и не собирался прислушиваться к моим советам. Он консервативный человек и человек глубоко религиозный…

— Хамширские фанатики! — выпалил горячный Лойф Жонак.

Дуралей! Ведь ты заплатишь за свои словца!

На него посмотрели, тяжело и убийственно. И можно было не беспокоиться, Жонак заткнулся надолго.

— Поход на Мейдрин он сперва принял за шутку, но в следующем письме я их зацепила…

— Зацепили? — Юржан выпятил губу, раздумывая над услышанным. — В каком смысле зацепили? И если вас Илена не затруднит, то кого это их?

— Советников Иллама.

— Ах, вот оно что! — прошептал Тревор, буравя карты на столе.

И вас тоже! — хотелось от радости закричать ей. — Ламаса, к примеру, я тоже заарканила. Вон, посмотрите, как на меня пялится! Пожирает и раздевает… глазищами.

— Позвольте узнать, сударыня Илена, зачем вам нужен Мейдрин и Северное Королевство Людей в целом? Вы хотите кроме юга еще иметь север? — сузив глазки, поглядел на нее Тиберий Форт.

Лукавые шакалы! Когда ж это она хоть чем-то правила? Когда всю страну сграбастали вон какие лихачи!

Она соврала и, не моргнув глазом.

— Мы! Мы, господин Форт! — От тишины воцарившейся на веранде и посторонних звуков за окнами в саду, зазвенело в ушах. Плямканье Роджека Тальна, пересохшими губенками глотавшего воздух от услышанных фраз. Роджек заглатывал идею целиком, ни с кем не делясь.

— Какая дерзость! Немыслимая дерзость! — шептал пораженный Форт, в его искристых глазенках мелькали горы и горы мешков с золотом.

— Холод. И снова… холод, — пробубнил осторожный Ешкан, но план ему уже начинал нравиться.

Фодар всевышний, когда же они наедятся? Нахватаются и запакуются?

Деньги-деньги-деньги-деньги… Власть-власть-власть-власть… — они чем-то бывают кроме этого озадаченными? Наверное, вряд ли?

— Вы забываете, господин Ешкан, что до Королевского леса лежат земли, которые никому не принадлежат. Которые плодородны и хранят в своих недрах природные запасы…

— Так почему ж, вы жаждете покорить север, если можно обойтись Южным трактом?

— Потому что мой бывший муж никогда не отдаст клочок земли без боя. Даже если это земля пострадала от магии и на ней никогда… полсотни лет, не будет расти ни трава, и не забурлят источники воды.

— И все-таки предлог! А мотив старый — сведение счетов. — Ухмыляется Ешкан.

Илена отвечает ему той же злорадной усмешкой.

— Думайте, как хотите. Аргументов у меня тысячи, — и она указала на карты.

— Что ж… тогда расскажите, что это такое? — с интересом беря в руки верхний документ, вопросил Юржан Невольч.

— Довольно просто. Спланированные советом Иллама позиции наступательных войск.

Мгновение и карты разошлись по рукам. Углубленное изучение. Илена поспешила добавить, чувствуя, что внештатная планерка у Невольча, затянется до глубокой ночи.

— Хе-хе, они пообещали нам конницу и пикинеров, господа!

— Ваша милость уже поздно, может организовать вам охранный эскорт?

Верховный магистр Юржан Невольч стоял за спиною, тенью, учтивый и расположительный, но кто знает, каким он становится, когда дело вдруг приобретает противоположный оборот? Когда паланкин Илены и свита ее людей покинет резиденцию Невольча, ведь она хорошо видела что ни Ешкан, ни Форт особо не спешили по домам, заинтригованные ее планами и затеями. Останутся, чтобы без лишних ушей и языка, обмозговать предложение сударыни Илены. Вынести прямолинейные решения и подготовить их к банкету в Бародже. Именно в тот день в парке ей обещано услышать постановление тайных, кулуарных правителей Лафима. И не раньше!

Так тому и быть.

С ней прощались учтиво, но не более, без всякого раболепия, она произвела на них впечатление, а на кое-кого даже во второй раз. Но каков будет ответ, зависел не от организаторских способностей Илены, а, напротив, от маниакальной привязанности стариканов к креслам власти и не желанием рисковать. В общем, рассчитывать на положительные результаты — поспешное бегство от реалий или самообман самой себя.

Ничего, господа хорошие, она придумает, как их расшевелить.

— Не беспокойтесь, дорогой Невольч, я вне опасности, со мной Рерих и Лоа.

Юржан галантно улыбнулся, на физиономии в свете фонарей четко читались скука и нетерпение, он просто-напросто спешил от нее избавиться, интересно они здесь всегда планируют и сплетничают? Или сей дом служит им еще для плотских утех и развлечений?

Чепуха. Она приготовит для них воистину настоящие ощущения, пускай немного подождут.

— Всего хорошего, магистр!

— И вам того же, Илена, — уже через плечо, бросил он.

Ох, какие они занятые и жадные к поживе! Столько азарта к деньгам!

В сопровождении адъютанта Рериха и мейстера Лоа она спустилась с ухоженных террас резиденции и ступила в полумрак изысканных со вкусом выполненных алей и посадок молодых деревьев. Кусты и розарии. На отдельно растущих разлапистых деревцах, Илена заметила оригинальные чаши-подсвечники, разливающие по округе желто-бледные ореолы света. Аллеи, усыпанные мелкой, разноцветной галькой и отшлифованные выступы-бордюрчики по обе стороны извилистых лент. Целые лабиринты сада-парка. Вот куда уходят бюджетные деньги — на роскошь загородных вилл и резиденций. Пока они отстраивают замки и дворцы, в Лафиме царит голод и нищета. А им хоть бы что! Гуляя по паркам и садам, огороженным высоченными заборами и кольцами охраны, они ничем не обремены, кроме пополнения собственных карманов.

Что ж такое, неужели алчный к разврату Ламас не клюнул на ее мелкий флирт?

Они вроде бы вместе с младшим Фортом, Жонаком и Тальном собирались уходить ибо светлые умы и комбинаторы не желали любого постороннего внимания, дальнейшая судьба страны зависела от прихотей троицы. Тогда и она, Илена Лафимская, пожелала окончить совет и отправиться в имение покойного отца. Ее никто и не остановил, а наоборот, Юржан всеми усилиями спровадил на улицу и попрощался на лестнице. На этом визит в тайное логово "мародеров" можно считать завершенным.

Ламас Ешкан!

Она вспомнила, как он пожирал ее глазами, купался в бурных, неукротимых фантазиях, неужели он так быстро остыл?

— Сударыня Илена!

О милостивый Фодар! — она чуть не оступилась, услыхав позади окрик и торопливый шаг, вездесущий Рерих подставил ей для опоры руку. Благо темнота и блеклый свет подсвечников — сыграли ей на руку.

— Сударыня Илена, подождите! — он нагнал их у кипарисовых рощ. — Позвольте мне проводить вас до ворот?

Подставив бледное лицо луне и искусственному свету, она игриво и лукаво улыбнулась. Попался!

— Вас выпроводили вон, Ламас? Никакой культуры и этикета? О чем они там сплетничают, сударь? Как удачливее отхватить бюджет, так он и так в их руках, или уже планируют раздел центральных земель континента? В любом случае, это не для нас с вами, — захохотала она искренне молодому Ешкану.

Ламас пристыжено сконфузился, ему тяжело показывать свое бессилие перед отцом.

— Будет вам сударь, проводите меня к паланкину. — Смилостивилась Илена. Она протянула вельможе руку, позволяя кавалеру увести себя по темным аллеям парка. Рерих с Лоа расступились, почтительно кланяясь, а двое стражников вытянулись по струнке.

Некоторое время их неспешное шествие проходило в полном молчании, Ламас обдумывал и набирался отваги, а Рерих с Лоа почему-то медлили, и не спешили приводить их коварные планы в действие? Все чего-то ждали. Интересно чего?

— Вы осуждаете их, правда? — тихо и несколько неожиданно, наконец, возобновил беседу молодой чиновник.

Илена затаено запаниковала, теряясь в догадках, к чему это сынок Тревора ведет?

— Осуждаю, — просто согласилась она. А что ей было еще отвечать?

— После смерти вашего отца, страна впала в депрессию…

Ага, и вы ее подхватили, отлелеяли и отхаяли!

— Мой отец с… в общем с советом магистров пришел к временному правлению и взяли на себя обязанности навести порядок, но как оказалось в последствии, это не так-то просто сделать. Народ бунтует и не понимает ни одного нашего действия. Странники мятежничают…

Почему это он оправдывается? И своего батеньку и тех прохвостов выгораживает?

Они остановились под пышными кронами акаций, он смотрел ей в лицо, а она с пламенным огнем негодовала, смотрела в сторону, неясных контуров кущей и клумб. Отсветы резиденции прятались за верхушками деревьев. Илене показалось или она действительно слышала отзвуки развеселой музыки? О, комбинаторы гуляли во всю!

Ламас делал вид, что ничего не слышит, и трещал что-то о долге и патриотизме без умолку.

— …Мы едва утихомирили и разогнали под стенами Лафима шайки харзов три года назад. Вас тогда еще не было в стране…

Конечно, можно сколько угодно ссылаться на ее отсутствие, ведь это так просто, доказывать о том, чего на самом деле не было и чего на самом деле не существовало. Ламас прекрасно подражал своему отцу, умело и без устали вешал на уши ложь.

Неуловимая тень мелькнула призраком за спиною магистра, Илена чуть вздрогнула и обратила взгляд, Ламас продолжал вещать, медленно разворачиваясь… а вокруг уже творилось загадочное и интересное.

Мейстер Лоа подскочил к аристократу, изготовился и песчаной змеей налетел на молодого Ешкана. Из ладоней чародея сорвалась, извиваясь, молния и впилась в грудь ошарашенному парню, тот неловко подобрался, но энергетические разряды сбили его с ног и безжизненным комом свалили на брусчатку.

— Илена, подхватывайте же его! — приказал тихо Рерих, он был тут как тут, рядом и подбирал бесчувственное тело под руки. Голова Ламаса болталась по сторонам. А сердечко Илены скакало как бешеное, очумелое, норовя выпрыгнуть из грудной клетки. Фодар, что же мы наделали? А если?!

Она, холодея, душой и телом воззрилась на парочку стражников, мимо скучающих по бокам, безвольно глядевших на круговерть разворачивающихся в парке событий.

— Рерих а эти… эти…

— Они под гипнозом! В трансе. Лоа помоги мне! Илена, мы сейчас, ждите нас здесь и никуда не уходите!

Таща на себе Ламаса, Лоа и Рерих скрылись среди ветвистых акаций, продираясь напрямик к выходу из резиденции.

О всесильный Фодар, как бы они не наткнулись на охрану Невольча! И где это они спрятали карету или паланкин?

Стражники мирно скучали, безучастно таращась в одну точку. А не легче было просто прирезать его в саду и дать деру? Но нет, Рерих говорил и объяснял, что тонкость в игре — это постоянный контроль над ситуацией и железное алиби. Недоказуемая причастность к делам и вездесущность, позволяющая быть на шаг впереди, опережая своих противников. С чем-чем, а с этими доводами Илена не смогла поспорить, согласившись безоговорочно.

Шум справа — едва слышимый треск сухих веток и вот на дорожке неясный силуэт, Илена пригляделась и чуть не подавилась от ужаса: Ламас. Целехонький и невредимый. Шествовал ускоренным шагом прямо к ней. Она оступилась назад, боясь неминуемого разоблачения и обвинений. Крик помощи застрял в ее горле. Где же Лоа? Где верный Рерих? В глазах помутнело…

— Илена, что с вами? — отзвучал чуть разраженный сип Рериха.

Госпожа Лафимская напрягла зрение и подавилась от восхищения, вот это да! Перед нею стоял Рерих в одежде Ешкана, в темноте, словно две капли воды похожий на выскочку.

— А где?..

— В карете. С ним мейстер. Сейчас проведете меня через весь парк к выходу, там попрощаетесь. Я галантно поцелую вашу ручку, и мы договоримся о завтрашней встрече. На виду у слуг и охраны. Все остальные дружки Ламаса давно разъехались, поэтому нам никто не помешает. После чего я сяду в карету и уеду в Лозанский квартал, этот молодчик частенько там ошивается, — Рерих задумался на одну секунду, — Лоа отвезет вас и Ешкана к Фодарской арене, надеюсь, сударыня, вы не забыли, что у нас к вельможе есть неотложное дело?

Она сдавлено сглотнула, конечно же, не забыла, разве о таком можно забыть?

— Соберитесь Илена, вспомните, зачем и для чего мы все это делаем! Соберитесь, моя госпожа!

Рерих был неотступен и, Илена пожелала себе такого же оптимизма.

— Пойдемте!

Он потащил ее через парк, стражники плелись за ними, пробуждаясь от магического транса.

В какой-то момент деревья и кустарники, аккуратно подстриженные расступились, и они выступили на широкую площадку, ведущую к декоративным, узорчатым воротам. Охрана дожидалась их и стража прогуливалась неподалеку, с нетерпением ожидая возвращения господ. Сейчас их разоблачат! Сейчас они поднимут шум, увидев Рериха в одеждах Ламаса и тогда…

На ее безграничное удивление — им кланялись и смущено улыбались. Подмены никто не заметил. Она затаено трепетала, в любой момент, ожидая паники и тревоги, но Фодар сохранил ей жизнь и нервы.

Уже на ступенях кареты, она распорядилась отпустить паланкин в имение, а сама вскочила в салон экипажа, Рерих напоследок поймал ее за руку.

— Я скоро буду.

И скрылся с ее глаз.

Они отъехали от резиденции Юржана Невольча, на козлах кучер и мейстер Лоа, когда карета поворачивала на площадь и подпрыгивала на неровной брусчатке, с глубины салона, словно из-за ширмы, вывалилось полуголое тело, Илена с придушенным криком отмахнулась от него и только потом с ужасом разглядела, что заехала кулаком в скулу бесчувственному Ламасу.

Всю дорогу она придерживала поганца, чтобы тот снова и снова не сваливался ей на колени…

Мейстер Лоа и еще парочка прислужников, одетых с ног до головы в серые рясы с прорезными масками для глаз на уровне очей, мгновенно подхватили бессознательного Ламаса под ручки и потащили по лестницам, неприметного двухэтажного здания в недра его подвала. Это строение межевало с громадой Фодарского амфитеатра, но Лоа распорядился приткнуться именно здесь, подальше от городской стражи и внимания ночных гуляк. В его замысле Илена видела логику. С полуголым чиновником на руках и в сопровождении прислужников в рясах, они выглядели, откровенно говоря, подозрительно и странно, что, несомненно, повлекло за собою излишние проблемы. Тревор Ешкан и дяденька Тиберий Форт точно б ей этого не простили. Похитить любимого сыночка прямо в резиденции, под носом отца и всесильного дядюшки, это даже не скандал, это взрывная волна от мощного извержения вулкана. Больше всего она боялась кульминации, ее обтяживала одна мысль, что затевали безжалостные к своим врагам адъютант Рерих и мейстер Лоа? А еще, что будет, когда пропажа Ламаса Ешкана, наконец, откроется Верховному магистрату и поднимет на ноги всю страну? Какие же перевороты ожидали Лафим, в случае запуска механизма расплаты Лоа и Рериха на полную?

Она так боялась ответов. Она боялась, Фодар побери, что ее дожидалось в подвалах арены?

За сотню шагов по темным, пыльным коридорам, она видела черноту грубого, необтесанного камня и задушенные, чуть подпитанные влагой тоннели. Наверное, эти переходы строили тайно и в секрете от общественности, ну и конечно магистрата. Об этом говорили грубые стены и множественность разветвлений по дороге вниз. Илена довольно скоро потеряла ориентир в кромешном мраке, она сначала намерилась окликнуть мейстера Лоа, но обеспокоилась его тревожить, ибо он и еще двое "серых" несли бесчувственного Ламаса, а ведущий незнакомец в комбинезоне, что нес смоляной факел впереди всех, освещал дорогу всей четверке. Эскорт был занят, и чувствовалось растущее напряжение, не только она терзалась страхами и переживаниями.

Илена невольно прикинула, что они уже где-то под широкой улицей, направлялись к катакомбам амфитеатра, туда, где некогда в день Фодарской Воли она имела случай побывать и ознакомится с палаческими камерами. Сколько же прятала в себе столица Лафим? Сколько тайн хранилось и терялось в веках?

Столь неожиданно, как спуск, они вышли в четырехугольный, продолговатый каменный мешок — тюремная конторка. Грубый стол посреди площади и такие же грубые стульчики-чурбаны. Илена огляделась. Справа продолжение спуска в подземелья. Больше отсюда выхода нет, кроме пути назад.

Лоа и двое прислужников с ношей воспользовались стульями по назначению, взгромоздив на два чурбана охмуренного вельможу. Теперь он Илене казался жалким и беззащитным. Мейстер повернулся к ней.

— Подождите Рериха, он должен скоро вернуться и нас догнать.

Она послушно кивнула чародею.

"Серый" оставил в стене догорающий факел, а новый, распалив, взял для дальнейшего спуска. Снова забросили его светлость Ламаса Ешкана на плечи и в том же безмолвии отправились дальше в темноту. Илена осталась одна-одинехонька в затхлом и мрачном помещении, провалы коридоров зияли пропастями и королеве отверженного королевства мерещились страшилища и мерзкие ужасы. Панические сомнения и переживания опять захлестнули ее разум. Фодар подскажи, правильно ли они поступают, что вершат самосуд? Ответ не спешил звучать в ее голове, играясь чувствами и сознанием.

Тук!

Тук-тук-тук!

Она затаено прислушалась. Шаги!

Кто-то спешил по их следам? Переходя чуть ли не на бег, спеша догнать. Она собралась, готовясь к нападению или самообороне.

Шаги приблизились, отдавая дробью по каменным плитам и вот, наконец, мелькнула рассеянная тень с факелом в руках, из темноты выступил Рерих в одежонках Ламаса.

— Я думал вы внизу?.. Наблюдаете.

Она мелко вздрогнула: зачем это наблюдать? Мысли коснулись бесчувственного Ламаса. За ним, что ли наблюдать? Омерзение и догадка затопили ее грудь и забурлили через край.

Рерих молниеносно подскочил к ней и схватил за трясущиеся плечи.

— Успокойтесь! Возьмите себя в руки! Да успокойтесь же, сударыня! Помните, зачем и для чего мы все это делаем! Кроме вас больше за народ и за страну заступиться некому! Надежда только на вас! Знайте, они не образумятся! Не сбросят нитей власти и кукловодства ради социальных нужд и стабильности, они слишком много отдали, чтобы оказаться на самой вершине, слишком много терпели, чтобы терять все за раз. Единственная возможность все это прекратить — это, засучив рукава бороться. Бороться и возвращать былое время… а за такие привилегии стоит окунуться в реки крови и хаоса. Другого выхода мы не видим.

— Чем тогда мы будем отличаться от них?

— Хотя бы тем, что вы вернете страну в руки истинному правителю. Потомку династии Лафим, то есть себе. Вернете страну в руки законному государю, а не в клещи узурпаторов.

— Но неужели такой ценой?..

— Только так и никак по-другому! — железно отрезал Рерих.

Она таяла в его немилосердных глазах. И с четкостью понимала, в целом он прав. Их не остановить. Их попросту надо убрать с дороги.

— Идемте! Идемте, ваша милость. — Он сильнее подтолкнул ее в черный провал тоннеля.

И она сперва с неохотой, а потом, набираясь его отваги и решительности, сделала первые шаги в пустоту.

Они спускались под административными зданиями амфитеатра, Илена бегло вспоминала тот памятный день, когда возводили сие сооружение на благо страны и народа, и к какому поступку в итоге это привело. Очередной кошелек для Торговой палаты и магистрата. Сегодня Рерих с Лоа открыли ей путь наверх и сегодня же, она приняла их игру и сделала первые шаги во мрак казематов. Ламас. Ламас Ешкан в эту ночь возьмет на себя удар за все и всех!

Неустанный, монотонный гул сначала долетел до их слуха одним нескончаемым потоком. Но по мере того, как они приближались к заветному пыточному коридору, вереск обретал отчетливые и понятливые значения.

— Сукины сыны, вы ответите за все! Слышите ублюдки, это вам не пройдет с рук! Да вы хоть имеете представление кого вяжете? Ч-что?!. Что вы мрази делаете? Ах-х… выродки! Затраханные черви! Выкормыши мантикора! Развяжите меня! Развя… а-а-а-а-а-а-а-а! Твари! Тваааариии!!

Сердце Илены ушло в пятки. Это кричал Ламас: очнувшийся и пришедший в себя. Что с ним вытворяли Лоа и "серые" можно было только догадываться?

Под причитания и вопли они вошли в прихожую пыточной.

Разлепив от боли веки, Ламас сквозь пелену узрел вышеотмеченных гостей.

— Ч-что-о… ам-х-х… Илена?! Илееенаа! Илена!! Что происходит? Кто они, Фодар их сожри? Как они смеют меня связывать? Кто давал им права… нет… не-е-е-ет!! — завизжал Ламас, когда один из палачей в рясе спокойно подошел к нему и, не церемонясь, содрал остатки одежды.

Раз, взглянув на обнаженное тело Ламаса, Илена больше не смогла отвести от зрелища взгляда. Тело подтянутого человека. Голое, подчеркнутое легким рельефом мускул. Но самое интригующее то, что Ешкан был заточен: руки и ноги сильно скованы кандалами, а само туловище, размещено и подвешено на дыбе. Которую, с помощью цепей и рычагов "серые" молодцы, ловко управляли своим узником. Мейстер Лоа хлопотал у жаровни, раскаляя до красна угольки, а Рерих с Иленой прошли к центру камеры, и присели на краешки грубых стульев.

Прекратив верещать, Ламас неожиданно зашелся всхлипами и плачем.

Илена поражено взирала на него, открывая для себя новые, потаенные ощущения.

— Посмотрите Илена хорошенько, перед вами ваш враг. Сейчас он жалок и беззащитен, вспомните, каким он был до сего момента, и запомните сегодняшние реалии на будущее.

Рерих говорил твердо, что б слышали все и даже жертва.

Ламас заткнулся с той же быстротой, с какой начал истеричный рев и тупо уставясь на своих обидчиков, начал:

— В-вы!! Ах, в-вы!! Вы ответите мне за все! Да как вы смеете! Отец вас раздавит! Сотрет в порошок! Гады! Твааари! Мрааази! Отпустите меня сейчас же, слышите?

Илена вздрогнула, его обещания достигли ее ушей, и Ламас увидев ее реакцию, завел с новой силой.

— Стерва! Блядь! Шлюха! Ты со своим адъютантишкой и кудесником — трупы! Трупы, это вам ясно? И вы… вы… да-да-да вы! В масках уроды… снимите маски, мерзавцы! Сними…

Рерих слегка кивнул головой, "серые" завращали рычагами и цепи задребезжали в пазах. Тело вельможи резко содрогнулось, подалось вперед и что духу грохнулось на пол ламасовым носом об каменную плиту. Визг и хрип. Потекла кровь.

Илена выгнулась дугой. Какой ужас!

Лоа с обыденной неспешностью извлек из жаровни щипцы с раскаленным основанием и подошел к извивающемуся телу Ешкана, с непомерным удовольствием он сперва один, а затем второй крючок затушил на ягодицах Ламаса. Душераздирающий вопль сотряс стены. Илена едва не потеряла сознания, когда под раскаленным металлом зашкварчала плоть и поднялся удушливый паленый угар жареного мяса. Она не видела, что за клеймо поставил мейстер на гениталиях выскочки, но экзекуций и видовищ на сегодня ей уже предостаточно.

— Поднимите его!

Рычаги заработали. Завращались. Тело Ешкана понеслось вверх.

— Воды.

Один из серых исчез в боковом тоннеле и вернулся со жбаном. Со всего маху опрокинул на висящее в вертикальном положении тело холодную воду. Ламас запырхал, приходя в себя.

— Тва-а-ри… уб… ублю-у…

Расквашенное об пол личико кровоточило, Илена с омерзением увидела выбитые два передние зуба. Мда, действительно, чего не ожидала, так не ожидала, выходит, ее подопечные на многое способны. Умело работают.

— Ламас! Ламас, вы меня слышите? — воззвал серьезный как никогда Рерих.

Дрожащие веки Ешкана приподнялись, взор сфокусировался.

— Ч-что вы от… от ме-еня хоти…те?

— Вы знаете, почему здесь? Почему вас пытают?

Физиономия узника задрожала, он еще кривился от гнева и бессильной ярости.

— Вы мерт…вец Ре… Ре-рих… вы…

— Лоа, давай, повторим!

Илена едва не завизжала, вместе с Ешканом. Затрепетала сильней.

А Рерих и не думал униматься и останавливаться.

— Вы что же Ламас, думаете, своим видом можете кого-то напугать? Посмотрели бы вы на себя Ламас, на кого вы стали похожи… Зря кривитесь, сейчас вы пока можете видеть, а что будет, когда мы над вами полностью закончим? Думаете, после всего ряда операций, у вас останутся глаза? Думаете, вы сможете оценить шедевр нашей работы? Это как раз тот случай, когда потерпевшие остаются в полном проигрыше, понимаете? Видимо, нет, если продолжаете молчать и не верить. Лоа!

На сей раз цепи, бросили тело аристократа на спину, Илена отчетливо услышала, как затрещали у Ешкана позвоночник и лопатки. Удар креста пришелся на все кости. Бедняга заорал и задергался, извиваясь в цепях.

Мейстер Лоа лопаточкой наподдевал в жаровне угольков и расслаблено, не замечая творящего вокруг хаоса, скинул камешки на живот и грудь узнику. Мясо снова зашипело, а вельможа закрутился в кандалах. Камешки запрыгали по коже, обжигая и впиваясь в тело, распространяя по коридору густой угар. Один из красных язычков завертелся по груди и, подскочив неожиданно на подбородке, влетел Ешкану в распахнутый настежь рот, магистр подавился, засипел и вытаращено задергался, задыхаясь в кандалах. Корчась.

— О боги, Лоа воды! Воды!! — заорал Рерих.

Илена бледная и неживая глазела во всю ширь на царящий кошмар. Неужели не существует более гуманных методов? Должны же быть. Пускай Ламас для нее исключение, но с другими, разве можно так? Нет и еще раз — нет!

Повалил белесый пар прямо из глотки Ешкана.

— От него уже ничего не добьешься, — спокойно констатировал факт мейстер Лоа.

Рерих погладил щетинистый подбородок.

— В мешок его и в сточную канаву.

После чего сразу обернулся к окаменевшей сударыне.

— Приношу свои извинения, госпожа, кажется, мы немного перестарались. Отныне будем работать, более точно и квалифицировано. Вы согласны?

И тогда она взорвалась.

— Я больше не хочу это видеть! Не хочу видеть… никто не заслуживает на такие смерти! Даже они!

Рерих секунду молчал, придирчиво взирая в ее бунтующее личико, Лоа и "серые" каменными истуканами ждали команд. Чего-то ждало от своих палачей остывающее, безжизненное тело Ламаса, не выдержавшее пыток.

— Хорошо. Подумаем над другими способами убеждений!..

(Конец первой части)