Магия тьмы

1. Принц без будущего

Принц всегда возвращается домой.

Так Альфи сказала мама, когда он поднимался на борт своего корабля три месяца назад. Тогда юноша покинул Сан-Кристобаль, устремившись к бескрайнему горизонту. Теперь, когда тот же корабль вернулся в покинутый когда-то порт, тень Альфи металась под его ногами, от волнения закручиваясь в тугие спирали.

Он вернулся домой.

Перед ним раскинулся построенный концентрическими кругами город – от покосившихся портовых таверн в Щипе до расположенных дальше на суше роскошных асьенд с витражными окнами и покатыми кирпичными крышами в Банте. Вдалеке взметнулись к небесам горы. Если прищуриться, можно было разглядеть окружавшие город поля сахарного тростника, покачивавшегося на ветру: скоро наступит время сбора урожая. И конечно же, вторым солнцем поднимался над горизонтом дворец.

Пальцы Альфи сжались на поручнях, когда постепенно затихли за его спиной алые паруса. Команда готовила корабль ко входу в док. Перед портовыми лавками и тавернами виднелись фонари, заколдованные гореть всю ночь напролет, и чары словно приветствовали прибывавших в город моряков. Даже после всего случившегося город казался на удивление неизменившимся. Но наверное, в этом и состоит сущность родного дома. Он остается таким же, даже когда ты сам меняешься.

Альфи отчаянно хотелось крикнуть капитану, чтобы тот разворачивал судно и вновь выводил корабль в открытое море. Сердце бешено билось в груди – вот бы можно было уплыть отсюда, вот бы можно было не сходить на берег.

– Принц Альфер… – Капитан отвлек юношу от мыслей. – Ваша карета прибыла.

Альфи глубоко вздохнул. Он никак не мог заставить себя оторвать взгляд от лазурных вод моря. С палубы было видно, как под водой проплыл косяк ярких рыбок, ничуть не пугавшихся корабля. Стоило судну оставить позади мутные волны чужого океана и броситься в мягкие объятия Суаве, моря его родины, как в Альфи начала нарастать тревога. Он знал, что теперь он уже слишком близко к дому. И пути назад нет.

Как и все, он с детства обладал сродством с одной из четырех стихий – и его стихией была вода. Правда, Альфи не был особо умелым заклинателем воды. Как и большинство аристократов, он мало внимания уделял стихийной магии. Но сейчас ему хотелось сплести чары и ударить волнами в бок корабля, направить судно подальше отсюда.

– Спасибо за твою службу, Бастьен.

Капитан, поклонившись, уже собирался уйти, когда Альфи окликнул его:

– Espérate[1]…

– Да, ваша светлость?

– Я… – Альфи смутился. – Я пристойно выгляжу?

Бастьен понимающе покосился на него.

– Вы прекрасно выглядите, принц Альфер. А даже если бы это было не так, ваша семья все равно была бы рада вам. В любом состоянии.

Альфи благодарно кивнул, и капитан оставил юношу наедине с его мыслями. В последнюю неделю пути, надеясь избавиться от темных кругов под глазами, Альфи перестал пить и читать по ночам все те труды по противозаконной магии, которые ему удалось раздобыть. На борту корабля выпивка заставляла его позабыть о стыде, и тогда он не скрывал, насколько же он растерян. Альфи пытался принять свою скорбь, найти в ней хоть какой-то смысл, но ему оставался лишь гнев. И хоть команда корабля знала об этом, принц не хотел, чтобы его мать увидела, кем он стал за эти месяцы, проведенные вдали от дома. И все же на поясе у него до сих пор плескалась во фляге текила – точно якорь, тащивший его вниз, в пучины бесчувствия.

Альфи прошел по шаткому трапу и спустился на причал. Едва его ноги коснулись земли, как он снова ощутил эту странную жуткую беспомощность. Словно невидимые руки протянулись к нему из-под земли, схватили, обездвижили, попытались удержать его здесь, в этом полном воспоминаний месте. Воспоминаний, от которых он так старался избавиться. Стиснув зубы, принц вдавил в землю каблуки, пытаясь утихомирить разбушевавшуюся у его ног тень, рвущуюся обратно к кораблю. Он вернулся домой. Нужно было держать лицо. Вскинув подбородок, он направился к дожидавшейся его карете.

Рабочие доков, граждане королевства, которое он унаследует – унаследует не по праву! – начали собираться вокруг кареты. В толпе шептались:

– Это и правда он?

– Кронпринц Альфер вернулся!

Их слова падали ему на плечи, точно каменные плиты. Титул кронпринца принадлежал его брату Дезмину, а не ему. Альфи ускорил шаг. Карету окружал конный эскорт в красных беретах с гербом Касталлана.

Какой-то мужчина в широкополой шляпе посадил себе ребенка на плечи, чтобы малышу было лучше видно:

– Mira, mijo![2] Это принц!

Альфи не мог этого выносить. В глазах горожан читалась такая надежда… С колотящимся сердцем он наконец-то дошел до кареты. Но прежде чем юноша успел открыть дверцу, шепот зевак вспорола брошенная в полный голос фраза, ударившая Альфи, точно хлыст.

– Ваша утрата – наша утрата, принц Альфер! Да упокоится душа принца Дезмина с миром!

Натянутая улыбка сползла с лица Альфи. В принесенных этим горожанином соболезнованиях была доля истины: отсутствие Деза действительно было их утратой. Страну лишили настоящего наследника престола, и остался только Альфи. Но кое в чем этот мужчина ошибался. Дез не был мертв. И Альфи вернулся домой, чтобы найти его. Вернулся ради своего народа, заслуживавшего настоящего короля. Он все исправит.

У принца перехватило горло, но он заставил себя превозмочь скорбь.

– Спасибо, – повернувшись к толпе, сказал он.

И пусть голос его прозвучал глухо, Альфи не выдал, насколько он сломлен. А это уже что-то.

Когда карета покинула порт и вдалеке показались серебристые ворота дворца, в груди у Альфи шелохнулся ужас. Почему поездка оказалась такой короткой? Часто говорят, что в лучшие мгновения жизни время будто ускоряет свой бег. Но оно, бывает, мчится столь же быстро, когда грядет что-то страшное.

Серебристые ворота распахнулись, и карета вкатилась в пышный королевский сад. Впереди, в центре широкого озера, возвышался дворец. Его украшенные витражами купола переливались алым, лазоревым и малахитовым, отражая свет уже выкатившейся на небо луны.

Ни одна полоска земли не соединяла дворец с окружающими его садами. По крайней мере, видимая глазу. Когда карета подъехала к кромке берега, заклинатели земли на своем посту слаженно вскинули руки, и из-под воды поднялась каменная тропа. Когда Альфи был маленьким, ему нравилось высовывать голову в окно и смотреть, как каменный мост вновь опускается на дно озера там, где карета уже проехала. Но сейчас его взор был устремлен вперед.

Возчик остановил коней, и Альфи вышел из кареты. Очутившись у громады дворца, принц почувствовал себя крошечным.

У подножия каменной лестницы юношу уже ждал слуга.

– Добро пожаловать домой, ваше высочество. – Мужчина поклонился. – Король и королева сказали…

– Чтобы я ждал их в библиотеке, – закончил за него Альфи. Если родители хотели поговорить о чем-то важном, они всегда приходили именно туда.

Слуга кивнул.

– Я отправлюсь туда незамедлительно. Gracias[3].

Альфи поплелся по ступеням, чувствуя, как вечерний ветерок развевает короткий плащ за его плечом. При приближении принца створы двери распахнулись внутрь, и юноша почувствовал знакомые ароматы дома – благовония с запахом корицы, которые так любила его мать, и душистость свежевыстиранного белья.

Обувь стучала по расписной мраморной плитке пола, и звук гулко разносился по коридорам. Головокружительно высокие потолки украшали яркие ткани, и их сочные цвета привносили тепло в обширные пространства залов. Стены украшала такая же плитка, тоже расписанная вручную, и глаз радовали пестрые мозаики – спиральные узоры из переплетения жгуче-оранжевого, розовато-красного и палево-желтого. Когда принц проходил мимо, слуги отвлекались от своих дел и кланялись ему. Альфи понурил голову: с каждым брошенным на него с такой почтительностью взглядом ему становилось все неприятнее.

Ускорив шаг, он поспешил в библиотеку. Раз уж ему нужно поговорить с родителями, стоит разделаться с этим поскорее. Сегодня его ждала игра. И он намерен был победить.

Свернув в широкий коридор, он заметил слугу, мальчишку лет двенадцати. Паренек тщательно обметал пыль с картин в золоченых рамах. С портретов на принца взирали предыдущие короли и королевы Касталлана. Используя словесную магию, мальчик направлял метелку, стряхивая пыль с огромного портрета прадедушки Альфи. Слуг обычно обучали простейшим формам словесной магии, требовавшимся для их работы, например чарам для уборки и наведения порядка. Альфи не узнал мальчика – наверное, его наняли совсем недавно. Мгновение спустя принц заметил блеск серебряной сережки в правом ухе паренька. Да, слуга определенно был новеньким, раз кастелян еще не застукал его с сережкой. Принц торопливо прошел мимо, надеясь, что мальчик его не заметит. Но паренек замер, потрясенно уставившись на него. Рот у слуги беззвучно открывался и закрывался, как у рыбы на крючке.

– Принц Альфер! – Отвернувшись от портрета, мальчик низко поклонился.

Он отвлекся от заклинания, и метелка полетела вниз.

– Парар[4]! – Альфи вскинул руку.

Магическое слово остановило метелку, которая зависла прямо над головой мальчика.

Тот, покраснев, застенчиво взял ее из воздуха.

Чувствуя спиной взгляд слуги, Альфи пошел дальше. Мальчик смотрел на него с такой надеждой, как и те люди в порту.

Не выдержав, принц бросился бежать к библиотеке, и уже через мгновение распахнул тяжелые створы из темного дерева. Тишина зала укутала его, успокаивая. Библиотека была огромна. От пола до самого свода витражного потолка вдоль стен тянулись уставленные книгами полки. Перед книжными шкафами виднелись передвижные лестницы, расположились тут и столы, и мягкие кресла, в которых так уютно было сидеть с хорошей книгой в руках. Сколько бы разговоров о наследии и ответственности Альфи ни пришлось выслушивать в этих стенах, в библиотеке всегда было что-то успокаивающее.

Принц подошел к ближайшему шкафу, перед которым стояла передвижная лестница чуть выше его роста. Он поднял голову. Ряды книг тянулись до самого потолка. А наверху, на куполе свода, из яркого цветного стекла складывался витраж, изображавший сцены из истории Касталланского королевства.

Альфи поднялся на первую перекладину лестницы и произнес:

– Аларгар[5].

Лестница начала вытягиваться вверх, пока не достигла верхних полок шкафа.

Тень принца тревожно подергивалась, цепляясь за полки перед ним. Он поднялся на высоту не меньше двадцати человеческих ростов. Но Альфи было почти не страшно. Любой хоть немного одаренный колдун-брухо владел магией, позволявшей замедлить падение и смягчить удар. И побыть немного на такой высоте куда лучше, чем дожидаться внизу, пока придут родители и устроят ему выговор за то, что он на целых три месяца позабыл о своих обязанностях.

Отогнав мысли об этом, принц провел ладонью по кожаным переплетам. Здесь его окружали труды по всем типам магии. Книги по стихийной магии – это искусство основывалось на врожденной способности управлять одной из четырех стихий и требовало следования инстинкту и физических усилий. Книги по словесной и начертательной магии – оба этих направления магического искусства требовали тщательного изучения магического языка. Были здесь даже книги о самом редком типе магии – пропио[6]. Так назывались личные магические способности, уникальные для каждого брухо. Те, кто рождался с пропио, считались благословенными, ведь им была дарована более тесная связь с потоком магии. Впрочем, при любом типе плетения чар брухо использовал накопленную в себе силу. В этом и состоял принцип гармонии и взаимного обмена между человеком и магией – человек впускал магический поток в свое тело, усиливал магию, а магия взамен дарила ему свои чудеса.

Но сколько бы книг Альфи ни прочитал об этом, ни один труд не мог описать, что брухо чувствует, когда использует чары. Когда взаимодействует с животворящей силой, столь могущественной, что она переполняет его, возносит и в то же время усмиряет. Магический поток не мог говорить, но взаимодействие с ним напоминало разговор или танец. Или разделенную с другом историю, чье толкование оставалось открытым. Альфи магия немного напоминала бездомного пса. Приблизишься к нему слишком резко – и он тебя укусит. Приблизишься к нему со страхом – и он убежит. Но если подходить к нему с открытым сердцем и уважением, он позволит тебе погладить его и почесать за ушком.

Запрокинув голову, принц посмотрел на витражный потолок. Сосредоточился, впуская тишину в свой разум. Ощутил гармонию с магией, пронзающей мир, этим потоком, проходящим сквозь его тело. У него ушло немало лет на то, чтобы в совершенстве овладеть техникой концентрации, но теперь, когда принц достигал нужного уровня медитативного транса, он словно ощущал ритм магического потока, его пульс. Он чувствовал, как магия точно гудит в воздухе, то замедляясь, то ускоряясь, подстраиваясь под биение его сердца. Поток магии омывал его тело, и Альфи произнес нужное слово:

– Контар[7].

По велению его чар витраж ожил, закружился над его головой, вспыхнул яркими сполохами цвета. Магия вдохнула жизнь в изображение, и на витраже Альфи увидел свой народ во времена процветания, когда каждый пользовался чарами свободно. Затем яркие цвета постепенно потемнели: к берегам Касталлана подплыли завоеватели-англезы. Они заковали касталланцев в цепи, и Альфи видел, как на витраже зачарованные цепи светятся, выкачивая магию из его соотечественников и передавая силу потока поработителям. Режим англезов уничтожил все книги о касталланском языке, заставив народ королевства позабыть наречие, связывавшее касталланцев с их наследием. И с их магией. А затем вспыхнуло восстание, рабы сбросили оковы, взбунтовались против завоевателей – и касталланский язык возродился. На витраже огромная птица порвала цепи и победоносно расправила крылья – этот образ был запечатлен на касталланском флаге. Под птицей высветились слова на касталланском наречии: «Magia Para Todos».

Магия для всех.

Альфи опустил руку, и витраж снова застыл. Еще задолго до отъезда принц пытался сплести эти чары, но у него никогда не получалось.

– Wépa![8] – не сдержавшись от восторга, воскликнул он.

Его голос эхом разнесся по библиотеке, но никто не повторил возглас, и улыбка сползла с лица Альфи.

Когда Альфи и Дез были маленькими, они тайком пробирались в библиотеку и разыгрывали знаменитые дуэльные сцены, размахивая тупыми тренировочными мечами. Однажды он спросил брата, почему они всегда играют сцены сражений в библиотеке. Дез пожал плечами.

«Библиотека огромная и выглядит впечатляюще. А в книжках на мечах всегда дерутся в каких-то просторных и впечатляющих местах. И когда мы кричим, эхо разлетается по всей комнате».

В подтверждение своей правоты Дез завопил, и его голос отразился от сводчатого потолка. Альфи последовал его примеру, но его крик звучал куда тише по сравнению с братом.

«Вот видишь. – Дез улыбнулся. – Всегда нужно хорошее эхо».

Альфи прижался лбом к перекладине лестницы. Весь дворец словно шептал ему о Дезе. Тут не осталось ни одной комнаты, где принц не чувствовал бы страха. Страха того, что он все-таки не сможет вернуть брата. Что Дез действительно умер, как все говорили.

– Альфер. – Снизу донесся нарушивший тишину голос. Голос, подобный грому перед вспышкой молнии. Голос короля.

Альфи вздрогнул, обеими руками вцепившись в лестницу. Король Боливар и королева Аманда подошли к шкафу и смотрели вверх на сына. С такой высоты он не мог различить выражения их лиц. Если Альфи вырос высоким, даже долговязым, отец у него был коренастым. Дез куда больше напоминал отца, а вот Альфи пошел в мать, унаследовав ее тонкие черты лица.

– Ven acá[9]. – Голос королевы дрожал от чувств. Гнева ли, облегчения ли, Альфи не знал.

– Sí[10], мама, – крикнул он вниз. А затем глубоко вздохнул и произнес: – Акортар[11].

Лестница начала медленно укорачиваться, пока Альфи не опустился к полу. Соскочив с перекладины, он повернулся к родителям.

Пальцы королевы судорожно вцепились в складки ее оборчатого пурпурного платья, а глаза широко распахнулись, будто она не была до конца уверена, кто же стоит перед ней. Альфи потупился, отводя взгляд.

– Простите, что я так долго…

Но он не успел договорить: мать шагнула вперед и крепко сжала его в объятиях. Отец опустил руки на плечи жены и сына – с нежностью, которую так редко проявлял к Альфи. Юноша оцепенел от неожиданности.

– Mijo… – мягко произнес король.

У Альфи защипало глаза.

– Я вернулся.

Отстранившись, королева Аманда ласково посмотрела на сына и опустила ладонь ему на щеку.

– Ты вернулся домой. Нам тебя не хватало.

В Альфи червячком скрутилась вина. Если бы не сегодняшняя игра, он бы здесь не оказался. Но родители ждали его с тех самых пор, как он уехал. А теперь смотрели на него с такой надеждой во взгляде. Надеждой, которой Альфи не заслуживал.

Но все это стоило того, если сегодня на игре есть хоть малейший шанс получить то, что поможет вернуть Деза.

– Зря я так надолго уехал, – хрипло сказал Альфи.

– Все в порядке, сынок. – Король двинулся к четырем мягким креслам, стоявшим друг напротив друга, сел и жестом пригласил Альфи и Аманду последовать его примеру. – Все люди скорбят по-разному. Главное, что теперь ты дома.

Все это время, проведенное в разлуке, Альфи волновался, что именно Дез позволял ему поддерживать отношения с отцом. И теперь, когда Деза не стало, эти отношения разрушатся, сведутся к одному только отцовскому и сыновнему долгу. Но он ошибался. Когда отец обнял его, Альфи почувствовал его любовь – столь же искреннюю, как и прежде. Только теперь эта любовь отдавала болью оттого, что не было рядом Деза.

Сев, королева посмотрела за плечо Альфи, в сторону двери библиотеки. В ее взгляде светилась мольба.

– Лука, пожалуйста… Разве ты не хочешь поздороваться?

Услышав имя своего кузена – и лучшего друга! – Альфи вскочил. Их растили во дворце вместе, и Альфи всегда относился к Луке как к родному брату.

На картине его воспоминаний о детстве яркими мазками выделялись шалости с Лукой и Дезом в коридорах дворца. Вначале Альфи не заметил кузена, стоявшего в дверном проеме библиотеки, но теперь увидел его – как и то, насколько непривычно холодно ведет себя с ним брат. Лука прислонился к створке двери, скрестил руки на груди и мрачно смотрел на принца. Лицо Луки вообще редко покидала улыбка, но видеть его настолько злым и вовсе было странно.

– Альфи… – с подчеркнутой вежливостью произнес Лука, а затем перевел взгляд на королеву. – Я с ним поздоровался. Теперь я могу идти?

Королева протянула к племяннику руку.

– Лука…

– Почему я должен приветствовать его, если он не удосужился попрощаться? – Юноша недобро прищурился.

Вздрогнув, Альфи шагнул к нему, но Лука вздернул подбородок, будто бросая ему вызов.

Поднявшись, король сжал плечо Альфи, взглядом словно говоря сыну: «Брось».

– Ты можешь идти, Лука.

– Gracias. – Не глядя на Альфи, парень вежливо кивнул королю и королеве, развернулся на пятках и скрылся за дверью библиотеки.

Альфи сделал еще один шаг, собираясь последовать за кузеном, но отец его удержал.

– Дай ему время успокоиться, – сказал король. – Он очень болезненно воспринял твой отъезд. – Он выразительно посмотрел на Альфи. – Тебе нужно будет помириться с ним, но вначале нам следует поговорить.

Аманда кивнула, поддерживая мужа, и Альфи опустился в кресло, все еще не сводя взгляда с двери. Зная, что Лука будет мешать ему уехать, Альфи поступил как трус и сел на корабль, не сказав брату ни слова. Он понимал, что обидел Луку, но гнев в глазах юноши все еще причинял Альфи боль, точно пощечина.

– Нам многое нужно обсудить. И многое нужно сделать, чтобы подготовить тебя к престолу. – Голос короля отвлек принца от раздумий.

Альфи оцепенел. Родители уже не впервые заговаривали о том, что ему нужно готовиться к своей роли короля. Именно поэтому он сел на корабль и покинул родной дом. И все же всякий раз, когда они упоминали о том, что ему предстоит занять место Деза, рана в его душе будто вскрывалась заново. И кровоточила.

– Мы не забыли о Дезмине. И никогда не забудем, – надтреснутым голосом произнесла королева, отворачиваясь от Альфи. У юноши заболело в груди, когда он увидел мать такой, но уже через мгновение она взяла себя в руки и посмотрела ему в глаза. – Однако народ должен быть для нас важнее нашей скорби. Тебе понадобилось какое-то время вдали от дома, но теперь ты должен начать подготовку к вступлению на престол. Ты кронпринц, первый в линии наследования короны. Ты должен принять это. Ради своего королевства. И в память о своем брате, entiendes?[12]

– Понимаю, – стиснув зубы, выдавил Альфи.

– Грядет исторический момент для нашего королевства. Уже через пару месяцев нам предстоит встреча с величайшим врагом нашего народа. – Король указал на витраж на потолке. – Первая встреча за много поколений. Переговоры, которые позволят заключить мирное соглашение. Если мы положим конец вражде англезов и касталланцев и станем союзниками, этим мы докажем, что наше королевство восстало из пепла рабства и превратилось в мировую державу, чья сила неоспорима. Но из-за смерти Деза… – Глаза Боливара блеснули. – Из-за смерти Деза наше королевство кажется нестабильным. Неспособным защитить своих граждан. Политическая мощь Касталлана поставлена под вопрос. Как и то, что мы можем предложить как союзники. Поэтому мы должны обучить тебя и представить принца, который готов стать королем. Представить вначале Касталлану, а потом и всему миру. А начнем мы с того, что через два дня в честь твоего возвращения устроим прием для касталланской высшей знати. Через четыре дня наступит время фестиваля Равноденствия и, как и всегда, во дворце этот праздник отметят балом. Бал – отличная возможность представить тебя всему королевству как будущего правителя.

У Альфи сжалось сердце при мысли о том, что его представят как замену Деза. Даже если Дез действительно погиб, весь мир посмеется над принцем без будущего, ответственным за будущее целого королевства. Почему родители не понимают, что ему нельзя становиться королем?

– Но, отец… Я не изменил свою точку зрения. – Альфи судорожно сжал руки на коленях. – Я все еще считаю, что Дез может быть жив. Мы не можем быть до конца уверены, что…

– Альфер! – Голос короля громом разнесся по залу библиотеки.

Альфи вжался спиной в кресло. Королева опустила ладонь на плечо мужа, пока тот переводил дыхание.

– Я не позволю тебе забивать голову этими бреднями. Ты не можешь игнорировать правду и отказываться от ответственности ради самообмана.

– Но… – начал Альфи и умолк под взглядом отца.

– Участники заговора, в результате которого мы лишились Деза, пойманы. Они проведут остаток своих жалких жизней в камерах в Часовой Башне. Семьи трех главных заговорщиков – Марко Зеласа, Алонсо Маркеса и Марии Вильянуэва – принесли нашей семье клятву верности и отреклись от своих близких, пошедших против короны. В этой истории не осталось загадок. Мы ничего не можем сделать. Por favor[13]… – В голосе короля слышалась такая мольба, что Альфи было больно это слышать. – Позволь брату покоиться с миром.

Принц опустил глаза и снова стиснул зубы, сдерживаясь. Его пальцы подергивались, сами собой тянулись к фляге с текилой на поясе, так ему хотелось загасить горевший в груди пожар. Во время покушения Альфи был с братом. Они сидели в Голубом зале, гостиной в восточном крыле дворца, и размышляли, как бы уговорить родителей отпустить их с Лукой в путешествие. Вскоре Дезу исполнилось бы двадцать три года, и подготовка к будущему правлению заняла бы все его время, поэтому братья хотели до начала обучения Деза отправиться за границу и повидать другие страны вместе.

Они как раз продумывали предстоящий разговор, когда обе створки двери распахнулись и в комнату вошла девушка, едва ли старше Альфи. Потом, уже потеряв брата, принц узнал, что ее звали Сиомара Санторо. Это имя Альфи не забудет никогда. За ее спиной на полу он увидел двух убитых стражников. Кровь хлестала из их перерезанных шей. Дез закрыл собой Альфи, защищая его до последнего.

В мгновение ока девушка вскинула руку и развела пальцы. Пол под ногами Деза исчез, открывая проход во тьму. Тьму столь густую, что она казалась неестественной, ненастоящей. И Альфи увидел, как Дез падает в эту бездну тьмы. Увидел наполненные ужасом глаза брата. Увидел протянутую к нему руку. Альфи не успел его поймать. Не успел прыгнуть за ним. Зиявшая в полу дыра исчезла. К этому моменту отряд стражи набросился на Сиомару, придавил ее к полу. Альфи упал на колени, произнося все слова магии, которые могли бы открыть проход в черную бездну. Бездну, порожденную чудовищным пропио девушки. Но все было тщетно.

На допросе девушка назвала имена тех, кто нанял ее для убийства королевской семьи. Брата Альфи не стало из-за того, что несколько аристократов задумали дворцовый переворот. Все королевство затянула вуаль скорби. На рыночных площадях продавали картины и поделки в память о почившем принце Дезмине. Аристократы со всего королевства отчаянно пытались доказать свою верность королевской семье, опасаясь, что и их сошлют в Часовую Башню, признают виновными в государственной измене. Касталлан превратился в обнаженный нерв, содрогавшийся от малейшего прикосновения. Народ настораживался при любом предвестье невзгод.

И все же Альфер не мог оставить надежду. Что-то в его душе знало, что Дез все еще жив. Жив и ждет, чтобы его нашли.

– Прости. – Ложь кислотой жгла Альфи язык. – Я больше не буду говорить об этом.

Королева протянула руку и сжала ладонь Альфи, выразительно посмотрев на мужа.

– Ты, похоже, устал, – сказала она. – Может быть, ты хотел бы отдохнуть, а завтра уже мы все обсудим?

Чувствуя, как у него пересохло в горле, Альфи поднялся с кресла.

– Sí.

Он уже собирался поспешно покинуть комнату, когда король заговорил вновь:

– Mijo, помни. Мой прадед был первым королем свободного Касталлана. Со временем ты станешь пятым. Ты правнук людей, живших в цепях. Людей, которым не позволялось изучать язык магии. Не подведи их.

Тень Альфи тревожно съежилась у его ног.

– Не подведу. Я поступлю правильно, обещаю.

Королева Аманда решительно кивнула. В ее глазах все еще стояли слезы.

– Мы знаем, что так и будет.

Да, принц Альфер собирался поступить правильно. Только не так, как ожидали его родители.